Нартов Н. Геополитика: Учебник для вузов

ОГЛАВЛЕНИЕ

Раздел 1. Теоретические основы геополитики

Глава 5. Неоевразийство в системе геополитического знания

Идея пассионарности Л.Н. Гумилева • Наследники идей Л.Н. Гумилева • Неоевразийство и будущий мир

У основоположников евразийства — Николая Сергеевича Трубецкого и Петра Николаевича Савицкого было немало последователей, разработчиков их идей. Но только в конце 60—70-х годах XX в. разрозненное течение евразийцев разных направлений получило новый мощный интеллектуальный толчок, сформировавшись в качественно иное течение — Неоевразийство. И связано это течение с именем историка, этнографа, географа Льва Николаевича Гумилева (1912 —1992), его идеей евразийской пассионарности.

5.1. Идея пассионарности Л.Н. Гумилева

Жизнь свела Л.Н. Гумилева и П.Н. Савицкого в 1966 г., Л. Гумилев приехал на археологический конгресс в Прагу. Последние евразийцы — П.Н. Савицкий и Г.В. Вернадский внимательно следили за публикациями Л.Н. Гумилева и очень высоко оценивали его идеи, носящие концептуальный характер. Савицкий не раз подчеркивал “всеобъемлющий кругозор” Гумилева. Г.В. Вернадский отмечал, что в работах Гумилева очень существенно то, что он подходит к проблемам становления и развития этносов в плоскости естественной, а не гуманитарной науки. В 1970 г. в письме к Льву Николаевичу Г.В. Вернадский подчеркивает:

Вижу, что Вы все обобщаете, развиваете и углубляете Ваши столь важные изучения понятий “этнос”, “ландшафт” и т.д. на фоне биосферы. Все это дает большой толчок мысли'

О каком же “большом толчке мысли” писал Вернадский? В самом сжатом виде его можно сформулировать как “понятие пассионарности”. Этого понятия не знали Савицкий, Трубецкой, Вернадский. Их евразийская концепция была синтезом истории и географии (геополитики), а доктрина Л.Н. Гумилева опиралась на выводы истории, географии и естествознания. По этому поводу Гумилев говорил, что Георгию Владимировичу Вернадскому как историку очень не хватало усвоения идей своего отца2 (академика В.И. Вернадского).

Это замечание признавал Г.В. Вернадский и писал:

Я, конечно, приветствую, что он (Гумилев) принимает постановку проблемы “биосферы” моим отцом ... сюда надо добавить и “ноосферу3.

Именно пассионарные толчки определили ритмы Евразии, полагал Гумилев. Они обусловили приоритет тех или иных сил в разные периоды формирования единого мегаконтинента — Евразии. Особенно четко сформулированы эти идеи в его статье “Горе от иллюзий”. Он утверждает, что

Можно, конечно, продолжать считать, будто история определяется социально-экономическими интересами и сознательными решениями. Но... в жизни человеческой нет ничего более нестабильного, чем социальное положение...

Но никакими усилиями и желаниями не может человек сменить свою этническую принадлежность... Не заставляет ли это предположить, что в недрах многообразной этнической стихии человечества сокрыты глобальные и объективные закономерности исторических процессов?4

Итак, Л.Н. Гумилев считает, что отличия одного этноса от другого определяются не “способом производства”, “культурой” или “уровнем образования”. Этносы отличаются друг от друга стереотипами поведения, которые человек усваивает в первые годы жизни от родителей, сверстников, а затем использует всю жизнь. В этносе в отличие от общества работают не сознательные решения, а ощущения и условные рефлексы. Этнос, каждый человек приспосабливается к географической и этнической среде.

Но чтобы по-новому приспособиться к окружению (особенно к новому окружению), а тем более создать этнос, нужна какая-то потенциальная энергия, нужны силы. В этом-то, подчеркивает Гумилев, “сердцевина новизны пассионарной теории этногенеза”. Она связывается со способностью людей “поглощать биохимическую энергию живого вещества биосферы”, открытую В.И. Вернадским. Способности разных людей поглощать эту энергию различны. Гумилев предлагает классифицировать всех людей по этому признаку на три типа: наибольшее число людей располагает этой энергией в количестве, достаточном, чтобы удовлетворить потребности, диктуемые инстинктом самосохранения. Эти люди (их чаще всего называют гармоничными) работают, чтобы жить — никаких иных потребностей у них не возникает. Однако есть определенное число персон, наделенных “экстремальной энергетикой”. Этот избыток Л.Н. Гумилев назвал пассионарностью (пассия — страсть). Если пассионарности больше, чем требуется для спокойной жизни, человек пассионарный живет, чтобы работать ради своей идеальной цели. Если пассионарности у человека меньше, чем необходимо для обычной жизни, индивид, называемый субпасионарием, живет, чтобы не работать, и ориентируется на потребление за счет других людей.

В каждом этносе соотношение людей разных типов меняется со временем. Суммируясь, пассионарность индивидов образует пассионарность на популяционном уровне. Биологической нормой организма считается приспособление ради воспроизводства потомства. Значит, популяция, воспроизводящая биохимическую энергию на уровне нормы, является неагрессивным, вполне довольным в жизни этносом. Но если в такой популяции появляется определенное число пассионариев, то поведение этноса меняется. Избыток энергии на что-то должен быть истрачен. Он может быть истрачен на какие-либо социальные идеи или достижение определенных материальных, политических и других целей.

Л.Н. Гумилев утверждает, что стремясь к своему идеалу, люди пассионарные часто жертвуют своей жизнью ради других, но ради достижения своих практических целей перестраивают саму этническую систему, меняют ее стереотипы поведения и цели развития.

Когда же лидеры-пассионарии, их потомки оказываются уничтоженными (в войнах, на кострах инквизиции, в концлагерях, взаимоистреблениями), то вновь виден трудолюбивый народ, довольный своей жизнью. От момента пассионарного толчка (появления первых пассионариев в спокойной популяции) до возвращения в новое состояние равновесия — гомеостаз — проходит около 1200 — 1500 лет. За это время пассионарность вначале устойчиво растет — фаза подъема, когда структура этнической системы постоянно усложняется, из разрозненных субъектов (сословий) возникает единый новый этнос. Когда пассионарность достигает вершины, создается единый этнический мир — суперэтнос, состоящий из отдельных, близких друг другу по поведению и культуре этносов. Вся последующая этническая история связана с обратным процессом — разрушением создавшегося суперэтноса вследствие спада пассионарности.

Спад пассионарности предопределен тем, что энергичных пассионарных людей с каждый поколением становится все меньше, а социальная система, созданная ими, не успевает за этими переменами, так как более инерционна, чем природная среда. И в фазе надлома этноса систему приходится постоянно перестраивать, приспосабливая к ухудшающимся условиям. Если этот процесс заканчивается благополучно, этнос имеет шанс дожить до следующей фазы этногенеза — инерционной. В этой фазе пассионарность убывает медленно и плавно, люди наслаждаются материальными и культурными благами. Но когда пассионарность падает ниже критической точки, то обманчивое благополучие гибнет от рук собственных пассионариев, этнос исчезает, а отдельные люди либо ассимилируются, врастая в новые этносы, либо остаются в виде этнических реликтов.

Самые тяжелые моменты в жизни этноса (в жизни людей) — это смены фаз этногенеза, фазовые переходы. Фазовый переход — это кризис, связанный с изменением уровня пассионарности, с психологической ломкой стереотипов поведения ради приспособления к новой фазе. Необходимо знать, что любой процесс этногенеза может быть насильственно оборван извне (агрессии, эпидемии и т.д.).

Может ли все человечество слиться в один гигантский суперэтнос, где будут торжествовать общечеловеческие ценности? Гумилев полагает, что пока существуют разные уровни пассионарного напряжения в уже имеющихся суперэтносах, пока существуют различные ландшафты Земли, требующие специфического приспособления в каждом отдельном случае, такое слияние маловероятно и торжество общечеловеческих ценностей, к счастью, — лишь очередная утопия. Если это слияние произойдет, то восторжествуют не “общечеловеческие ценности”, а этническая доминанта какого-то конкретного суперэтноса5.

В геополитической научной мысли сложилось убеждение, что Л.Н. Гумилев в своей теории этногенеза и этнических циклов продолжает линию “органического” подхода и отчасти “географического детерминизма”, лежащую в основе геополитики Ф. Ратцела, Г. Челлена, К. Хаусхофера и т.д.6 Вряд ли можно полностью согласиться с таким категорическим утверждением, значительно сужающим методологию Гумилева. Из анализа трудов ученого можно сделать вывод, что это был, хотя и спорный, но совершенно оригинальный подход к проблемам этногенеза и становления государственности великороссов. По мнению Гумилева, великороссы представляют особый этнос, сложившийся под мощным воздействием пассионарного толчка, на основе тюркско-славянского слияния. Подобный тезис — своего рода обоснование русского контроля над землями, населенными тюркскими этносами. Этот сплав этносов мог образоваться как симбиоз, порожденный специфическим сочетанием Леса и Степи. Тесный союз Леса и Степи предопределил сущность цивилизации, культуры, стереотипов поведения великороссов. Этносы имеют системную природу. Гумилев пишет:

Это значит, что в основе этносов лежит не похожесть особей, его составляющих, а связи, цементирующие коллектив и простирающиеся на природные особенности населяемого данным коллективом ландшафта7.

Как влияет тот или иной ландшафт, или “место развития”, на формирование этносов? На этот вопрос русский ученый отвечает:

Степные просторы... всегда были удобны для развития скотоводства. Поэтому в Восточную Европу переселялись азиатские кочевники... Они вступали в военные и хозяйственные контакты со славянами, хозяйство которых базировалось на лесных массивах. Однако кочевое хозяйство не может существовать вне связи с земледельческими, потому что обмен продуктами одинаково важен для обеих сторон. Поэтому мы наблюдаем... постоянные примеры симбиоза8.

Гумилев выделяет три основные формы контактов этносов: симбиоз, ксения и химера.

Симбиоз — сочетание этносов, при котором каждый занимает свою экологическую нишу, свой ландшафт, полностью сохраняя свое национальное своеобразие. При симбиозе этносы взаимодействуют друг с другом и взаимно обогащаются. Он повышает жизненные возможности народов, делает могущественными страны.

Ксения — сочетание, при котором один этнос — “гость”, вкрапление в теле другого. “Гость” живет изолированно, не нарушая этнической системы “хозяина”, присутствие ксении безвредно для вмещающего этноса. Но когда “гость” начинает утрачивать свою изолированность, он чаще всего превращается в химеру.

Химера — соединение несоединимого. Она возникает, если два этноса, принадлежащих к суперэтносам с отрицательной взаимной комплементарностью (несовместимостью ценностей), живут перемешавшись, пронизывая друг друга. В этих случаях неизбежны кровь и разрушения, гибель одного или обоих этносов. Процесс распада этносов может длиться 150—200 и более лет9.

Экономико-географическое единство региона, в котором сочетаются зональные и азональные (речные долины) ландшафты, — развивает дальше свою мысль Гумилев, — определяло необходимость создания целостной системы, где части не противостоят друг другу, а дополняют одна другую. Он ссылается на исследование востоковеда А.Ю. Якубовского (1886—1953), который писал:

Русская буржуазная историография... на сумела заметить того факта, что для отношений между русскими княжествами и половецкой степью более характерными и нормальными являются не война и набеги, а интенсивный товарообмен10.

Русская земля в XII в. была вместилищем многих этносов, но славяне были ведущим, наиболее инициативным этносом, восприимчивым к византийской культуре. Они могли успешно противостоять другим этносам — более агрессивным, но и с более низким уровнем культуры. Шло соперничество и между славянскими субэтносами, например, киево-волынского и чернигово-северского. Инициаторами междоусобиц были не князья-рюриковичи, а их окружающие, которые боролись за власть в своем княжестве и за власть в других княжествах Руси. Таким образом, Русь и завоеванная Степь составляли в XII в. единое, хотя и не централизованное государство, находящееся в XIII в. в состоянии глубокого кризиса11. При постоянном взаимодействии “истории природы и истории людей”: Леса и Степи, где русичи выступали как представители Леса, который не только кормил, давал материал для сооружения жилищ и поселений (“деревня” — “дерево”), но и позволял укрыться от конницы неприятеля. Степь, которая кормила кочевников, давала место для огромной массы людей. В этой связи представляет большой интерес научно-исторический, геополитический анализ проблемы соотношения Леса и Степи в романе Дмитрия Балашова “Младший сын”. Там, в частности, есть такое рассуждение:

Восток безмерен. Он бесконечен, как песок... Запад вседневен. Города, городки... А там (Восток) — море. Тьма там. Тысячелетия. Без имен, без лиц.

Оттуда исходит дух силы. Закручивает столбом и несет, и рушит все на своем пути, и вздымает народы, словно сухой песок, и уносит с

собой...

Это смерч. Пройдет, и на месте городов — холмы, и дворцы повержены в прах, и. иссохли арыки, и ворон каркает над черепами владык, и караваны идут по иному пути...

И из пустоты, из тишины степей исходят тьмы и тьмы и катятся по земле, неостановимые, как само время...

Это смерч. Сгустившийся воздух. Дух силы. Сгустившаяся пустота степей12.

И, безусловно, при столкновении этносов Леса и Степи меняется социальная и этническая психология, мотивы поведения и цели.

Время, научно-технический прогресс и другие факторы, безусловно, наложили отпечаток не только на внешний облик этносов, проживающих в Евразии. Они внесли существенные коррективы в их менталитет. Но тем не менее силы влияния “места развития” воздействуют на жителей этого ареала до сих пор.

5.2. Наследники идей Л.Н. Гумилева

Евразийство после десятилетий забвения (запреты власть предержащих, усилия “придворных” ученых и т.д.) вновь возрождается, причем процесс этот идет весьма стремительно. Об этом говорит поток публикаций в журналах и газетах. Вышло несколько номеров евразийского обозрения “Элементы”, сборника “Пути Евразии” и, наконец, самое главное — рост тиражей, переизданий работ историка, этнографа, географа Л.Н. Гумилева. Таким образом, интерес к его работам, идеям первых русских евразийцев, которые он вызвал из забытья, нашел признание у самого широкого круга читателей, а сама наука геополитика стала предметом изучения студентов вузов.

Евразийство вновь вызывает интерес и в других странах мира: от самых больших — сверхдержав, до самых крошечных — Великое княжество Монако или Лихтенштейн. Американские геополитики, политологи, советники президентов и монополий регулярно в течение 90-х годов двадцатого столетия публикуют обстоятельные аналитические материалы по проблемам: Россия;

Россия и Европа, Россия между Европой и Азией. В число специалистов-евразийцев входят американские ученые русского или советского происхождения: А. Рязановский, А. Янов, американский геополитик М. Вассин, политолог, бывший советник Президента США Д. Картера по национальной безопасности, а ныне советник крупной американской корпорации 3. Бжезинский. Увлекается проблемами евразийства даже философ и социолог, проживающий в западной Африке, Дикенбе Мутомбо. В своих трудах он демонстрирует хорошее знание работ Гумилева.

Великий князь Владимир Кириллович говорил о евразийстве следующее:

Течение это незаслуженно предано забвению, между тем как многое в идеях Вернадского и Трубецкого, Зелинского и Савицкого, Карсавина, Иванова, барона Унгерна удивительно актуально именно сегодня. Я имею в виду прежде всего идеи о том, что исторические судьбы России неотделимы от судеб Азии, Евразийского Севера, Турана и, следовательно, тюркских народов. Российская империя могла бы стать, но не стала евразийской. К сожалению, славянство и Туран, Русь и Степь — это великие космосы с их глубинными духовными геополитическими связями, — убежден, еще найдут в себе силы и энергию для нового взаимообогощающего синтеза. И идеи мыслителей евразийцев еще окажут весьма ценную помощь этому мирному объединительному процессу13.

Последователи евразийцев сделали не только геополитические выводы из их наследия, но и сформировали целое направление в науке, получившее название “неоевразийство”. Это направление имеет несколько разновидностей.

Одно из них — представители течения национальной идеократии имперского континентального масштаба. Они объединились вокруг газет “День”, “Завтра”, журнала “Элементы”. Это течение основывается и развивает идеи П. Савицкого, Г. Вернадского, кн. Н. Трубецкого, Л. Гумилева. Они противостоят либеральному западничеству и узкоэтническому национализму. В их исследованиях Россия — это ось геополитического “большого пространства”. Ее задача и миссия — создание империи евразийского социализма. Либеральную экономику, создаваемую российскими реформаторами, они считают признаками атлантизма. А. Дугин пишет:

Советский период российской истории рассматривается как модернистская форма традиционного русского национального стремления к планетарной экспансии и “евразийскому антиатлантическому универсализму”.

Теория пассионарности Л.Н. Гумилева обогащается учениями о “циркуляции элит” итальянского социолога В. Парето и религиоведческими взглядами школы европейских традиционалистов Генона и Эвола (идеи традиционалистов: “кризис современного мира”, “деградация Запада”, “Десакрализация цивилизации” и другие являются важными компонентами этого течения неоевразийцев)

Опираясь на знания концепций Хаусхофера, Шмитта, Никиша, “новых правых” (Жана Тириара, Карло Террачано и др.), эта школа неоевразийцев понимает Европу как континентальную силу. Обозначенные аспекты парадигмы были незнакомы П. Савицкому, Г. Вернадскому, Н. Трубецкому — в ту пору США еще не набрали соответствующий геополитический вес, который имеют сейчас. Это течение неоевразийцев признает стратегическую важность Европы для завершенности евразийского “большого пространства”.

Следующая особенность современного неоевразийства — идея континентального русско-иранского союза. Выбор исламских стран, прежде всего Ирана, Ирака, в качестве стратегического союзника является базой антиатлантической стратегии на юго-западе Евразии. Тюркские народы и русские, ислам и православие имеют положительную комплиментарность, совпадение экономических и политических интересов. Это объективно объединяет народы и страны этого региона для противодействия антитрадиционному, утилитарно-прагматическому Западу со всеми его разновидностями неополитических проектов.

Неоевразийство данного течения совершенно не приемлет ни атлантизма, ни мондиализма и немногим благосклоннее смотрит на европеизм и умеренный континентализм европейских геополитиков, который для них представляется промежуточной реальностью. Эта разновидность неоевразийства имеет много точек соприкосновения с другими альтернативными геополитическими проектами: исламским “социализмом”, европейским национал-большевизмом, геополитикой стран Африки и Латинской Америки.

Другое течение неоевразийства поддерживает и развивает идеи, призванные воссоздать экономическое взаимодействие бывших республик СССР. В них речь идет в основном об “экономическом евразийстве”. С этой идеей уже несколько лет выступает президент Казахстана Н. Назарбаев.

Лидер КПРФ Г. Зюганов в книге “Россия — Родина моя” развивает идею “сбалансированного мира”, основы которого покоятся не на мондиалистских утопиях, а на геополитическом равновесии Больших Пространств, цивилизаций и этноконфессиональных “центров сил”, учете законных интересов всех государств, больших и малых народов. Роль гаранта такого сбалансированного мира смогла бы играть Россия — обновленная, преодолевшая кризис и укрепившая свою государственность на основе синтеза древних духовных традиций, советского народовластия с достижениями современного “технотронного” века14.

Свое понимание проблемы неоевразийства изложил в известной книге “Последний бросок на юг” лидер ЛДПР В. Жириновский. Это “великодержавный” проект, где имеется попытка обосновать экспансию России против стран СНГ, Афганистана, Пакистана, Индии, выйти к берегам Индийского океана, помешать реализации проекта “анаконда”, душащего как Индокитайский полуостров, так и Евразию.

Другие разновидности неоевразийства: проекты выработки “национальной идеи”, призывы к изучению наследия первых русских евразийцев во многом носят заказной идеологический характер, спекулируют на национальных чувствах русских или тюркских народов, национальных меньшинств. Под этими проектами нет более или менее прочной научной основы, серьезной теории и методологии, они искусственны, фрагментарны и не могут претендовать на признание в качестве самостоятельных и серьезных геополитических идеологий и методологий.

5.3. Неоевразийство и будущий мир

Огромный континент Евразию Л.Н. Гумилев, как и его предшественники, не противопоставлял всему остальному миру. Общеметодологическим принципом евразийства является полицентризм. Евразия выступает как один из геополитических центров, а не доминирует в мире. Мы отмечали, что виднейший теоретик геополитики англичанин X. Макиндер обосновывал именно эту идею. И русские евразийцы и неоевразийцы считали ее плодотворной и развивали этот тезис в своих работах.

Европейский полицентризм предполагал, что таких центров много. Европа — центр мира, но и Палестина — центр мира, Иберия и Китай —тоже самое15.

По-иному смотрят на эту проблему многие видные ученые (геополитики, политологи, экономисты и т.д.), политики и военные, руководители монополий (особенно ориентированных на добычу и переработку сырья, компаний, производящих средства связи, аэрокосмическую технику).

Повышенный интерес американо-европейских ведущих политиков и обслуживающих их ученых носит далеко не праздный или теоретический характер. Они преследуют свои геополитические цели, связанные в первую очередь с захватом новых невосполнимых источников сырья (прежде всего энергоносителей). Вот что, например, пишет по этому поводу 3. Бжезинский:

Евразия — это суперконтинент земного шара, играющий роль своего рода оси. Та держава, которая на нем доминирует, будет оказывать решающее влияние в двух из трех наиболее развитых в экономическом плане регионов планеты — Западной Европе и Восточной Азии16.

Кто будет господствовать в Евразии, для Бжезинского совершенно ясно. Он пишет об этом с циничной откровенностью:

.. вряд ли какое государство может сравниться с Соединенными Штатами в четырех ключевых областях — военной, экономической, технической и культурной, придающих стране глобальный политический вес17.

Эти и другие откровения г. Бжезинского и прочих “радетелей” вхождения России в “семью цивилизованных народов мира” — один их проигрываемых сегодня вариантов присоединения России к новой суперэтнической системе. Но, как совершенно справедливо пишет Л.Н. Гумилев было бы величайшим заблуждении думать, что итогом строительства “общеевропейского дома” станет торжество общечеловеческих ценностей18.

И по меньшей мере наивно звучат слова российских политиков, ученых-западников, напоминающие мысли известного мошенника, чтущего уголовный кодекс, “запад нам поможет”. По этому поводу можно процитировать Н.С. Трубецкого:

Те романо-германские державы, которые окажут России помощь... сделают это, конечно, не по филантропическим побуждениям и постараются поставить дело так, чтобы в обмен на эту помощь получить Россию в качестве своей колонии19.

Так что же ждет Россию, мир в целом? Роль колонии в монополярном мире, проект которого уже начертали 3. Бжезинский и другие ученые-западники (атлантисты, мондиалисты и т.п.), или возможны другие варианты? Сторонники евразийства первого

течения по этому поводу утверждают, что “победа Запада в “холодной войне” концептуально означает окончание биполярного и начало однополярного мира. При этом если чистые атлантисты (Хантингтон, например) предполагают, что эта однополярность будет относительной — выигравший Запад (The West) будет вынужден постоянно улаживать нарастающие межцивилизационные конфликты со “всем остальным миром” (The Rest) — то мондиалисты (Фукуяма, Аттали) видят беспроблемную доминанту Запада над всей планетой как нечто уже случившееся. Даже самый конфликтный вариант профессора Санторо предполагает в конце концов установление Мирового Правительства.

Немногим отличается от взглядов Фукуямы, Аттали и Санторо точка зрения политолога К.С. Гаждиева. Он пишет;

мы, по-видимому, переживаем начальный этап формирования нового типа мирового сообщества всепланетарного масштаба, которое будет отличаться от общества, в котором наше поколение родилось и выросло.

И чуть ниже утверждает, что

структурообразующими силами большей части современного мирового сообщества являются рыночная экономика и — в меньшей степени — политические институты, ориентированные на демократию20.

Но известно, что страны, добившиеся за послевоенные годы самых динамичных показателей в экономике (СССР с 1945 по I960 гг., Япония с 1945 до середины 90-х гг., Германия (ФРГ и ГДР) с 1945 по настоящее время, Китай с 1949 по настоящее время) широко принимали политические решения о регулировании и планировании своего экономического развития.

Под углом зрения победы западной цивилизации написал футурологическую книгу А. Зиновьев “Глобальный человейник”. В книге-фантасмагории философ, социолог, логик, писатель А. Зиновьев утверждает, что на Земле свершился повальный экспорт западнизма, его традиции и ценностные ориентации стали глобальными: планета превратилась в “однопартийный” социум, все страны пришли к западнизму и человечество превратилось в человейник, человек слился с компьютером, перестал быть самим собой, стал чем-то средним между компьютером “Ла” — зеркальным отражением человека-хозяина и муравьем. А. Зиновьев в фантастической форме представил реализованный проект западников-победителей, где восторжествовала атлантическая, талассократическая система ценностей. Евразийству с его поисками смысла жизни, духовности в такой системе места нет.

Неоевразийцы России, как, естественно, и многие ученые и политики других стран Европы и Азии, не могут согласиться с этими гегемонистскими притязаниями атлантистов и мондиали-стов. Противостоять монополярности, по их мнению, может биполярность:

новый континентальный альянс должен либо включить в себя всю Европу до Атлантики и несколько важнейших секторов южного побережья Евразии — Индию, Иран, Индокитай и т.д., либо обеспечить дружественный нейтралитет этих же пространств, т. е. вывести их из-под контроля атлантизма21.

Особо подчеркивается, что новый евразийский биполяризм должен исходить из совершенно иных идеологических предпосылок и основываться на совершенно иных методиках.

Механизм формирования биполярного мира дается в названной выше книге “Россия — Родина моя”, где, в частности, утверждается, что

обновленная Россия, укрепившая свою государственность и возродившая свою экономику на базе современных технотронных технологий, займет в мире свойственное ей место, вновь обретя свою традиционно миротворческую, стабилизирующую, сдерживающую хаос силу22.

Есть и другая точка зрения на новое мироустройство. В XXI в. в качестве геополитического противовеса может выступить Китай. Для такого подхода есть много “за”. Это стремительный экономический рост КНР, огромная территория, не уступающая территории США, большой демографический потенциал, превосходящий более чем в четыре раза потенциал США, активная динамичная внешняя политика, мощные быстро модернизирующиеся вооруженные силы и т.п. Но Китай на практике балансирует между атлантизмом и евразийством. И эта политика, по-видимому, будет продолжаться и в первое десятилетие XXI в.

В научной литературе можно встретить еще одну точку зрения относительно судеб мира. Есть немало политиков, ученых, которые считают наиболее вероятной соперницей США Японию. В частности, американский политолог К. Престовиц отмечал, что американскому веку пришел конец. Самым крупным событием конца столетия является восхождение Японии в качестве великой супердержавы. Это отражение того, что в сознании американцев все больше утверждается мысль о потере США позиции державы “номер один”. По данным опросов общественного мнения, проведенных Си-би-Эс в 1989 г., на вопрос о том, какая страна в XXI в. займет место державы “номер один”, 47% назвали США, а 38% — Японию. По данным опроса, проведенного Си-би-Эс и газетой “Нью-Йорк Тайме” осенью 1997 г., только 25% предпочли США, а 58% — Японию. Еще одна точка зрения: исламские страны и Индия смогут стать реальным противовесом атлантизму и центром притяжения противников мондиализма. Это может случиться, если в их экономическом, военном развитии им поможет Россия, т. е. речь опять идет о евразийстве. В своем последнем интервью Л.Н. Гумилев особо подчеркнул: “знаю одно и скажу Вам по секрету, что если Россия будет спасена, то только как евразийская держава и только через евразийство”23. Заканчивая анализ теории евразийства Л.Н. Гумилева, можно сделать следующие выводы:

1. Евразия является альтернативным Западу источником важнейших цивилизационных процессов. Западная цивилизация, стремящаяся навязать свои ценности Востоку, мажет привести к планетарным конфликтам.

2. Геополитический синтез Леса и Степи сформировал самобытные культуру, менталитет, государственность. 3. Лес является не “симбиозом”, а скорее “химерой” этносов, так как находится на нисходящей ветви этногенеза.

Вопросы для повторения

1. Раскройте смысл идеи “пассионарности” Л.Н. Гумилева.

2. В чем суть геополитического синтеза “Леса” и “Степи”?

3. Покажите роль неоевразийства в борьбе против атлантизма и мондиализма.

4. Расскажите об идеях неоевразийства о мироустройстве XXI в.

1Гумилев Л. Н. Ритмы Евразии. М.: Прогресс, 1993. — С. 15

2 Там же, с. 10.

3 Там же, с. 107.

4 Там же, с. 178.

5 Там же, с. 182.

6 Дугчн А. Основы геополитики.М.: Арктогея, 1997 - С. 152.

7 Гумилев Л. Н. Указ. соч. — С. 521.

8 Там же, с. 529.

9 Гумилев Л.Н. Указ. соч. — С. 521—529; Древняя Русь и Великая Степь. М.: Мысль, 1989, гл. VI—IX.

10 Якубовский А.Ю. Феодальное общество Средней Азии и ее торговля с Восточной Европой в Х—ХУ вв. //Материалы по истории Узбекской, Таджикской и Туркменской ССР. Вып. 3, ч. 1, Л., 1932.

11 Рыбаков Б.А. “Слово о полку Игореве” и его современники. — М., 1971. —

12 Балашов Д. Младший сын. — Петрозаводск: а/о Карэко, 1994. — С. 78.

13 Панорама Азербайджана. 12—18сент. 1991.

14 Зюганов Г.А. Россия— Родина моя. — М.: Информпечать, 1998. С. 158.

15 Социум. - 1992. - № 9. - С. 81.

16 Бжезинский 3. Геостратегия Евразии/Независимая газета. 24.10.1997.

17 Там же.

18 См.: Гумилев Л.Н. Указ. соч. — С. 182.

19 Трубецкой Н. Русская проблема //История. Культура. Язык. — М.: Прогресс, 1995. - С. 296.

20 Гаджчев К.С. Геополитика, С. 86.

21 Дугчн А. Указ. соч. - С. 182.

22 Зюганов Г.А. Указ. соч. — С. 157.

23 Гумилев Л.Н. Указ. соч. — С. 182.