Уолцер М. О терпимости

ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава пятая. СОВРЕМЕННАЯ И ПОСТСОВРЕМЕННАЯ ТОЛЕРАНТНОСТЬ

Современные проекты

Я исследовал некоторые пределы терпимости, но еще не рассмотрел нетолерантные режимы, а к их числу относятся многие империи, национальные государства и иммигрантские общества. В таких режимах терпимость к различиям подменена стремлением к единству и единообразию. Центр империи ставит перед собой цель создания такого строя, который как можно более походил бы на национальное государство: отсюда кампании по "русификации", проводившиеся царями в XIX веке. Или имеет место усиление давления национального государства на меньшинства и иммигрантов: ассимилируйтесь либо убирайтесь! Или же иммигрантское общество разогревает свой "плавильный котел", желая выплавить новую национальность (обычно отливая ее в форме первых поселенцев или иммигрантской группы). В качестве примера такой "переплавки" укажу на ранее упомянутую "американизацию", проводившуюся в Соединенных Штатах в начале века и фактически являвшуюся попыткой принимать иммигрантов, игнорируя их отличия от американцев.

Иногда попытки такого рода оказываются успешными, с их помощью удается покончить с культурными и религиозными различиями, но порой (в случаях, когда до суровых преследований дело не доходит) результат оказывается противоположным задуманному и различия лишь усугубляются. Представители меньшинств, будучи выделены из общей массы граждан и дискриминируемы из-за своей принадлежности к меньшинству, оказываются вынуждены полагаться друг на друга, что необычайно сплачивает их. Вместе с тем ни лидеры, ни рядовые члены таких меньшинств.

100

даже самые преданные, не хотят жить в условиях нетолерантного режима ". При наличии соответствующих условий они всегда будут стремиться к той или иной форме индивидуальной или коллективной толерантности: они могут один за другим получать гражданство страны своего обитания или добиваться признания своей группы в рамках как внутреннего, так и международного сообщества в качестве объединения, наделенного той или иной степенью самоуправления (региональной или функциональной автономии, консоциативного устройства или государственного суверенитета).

Две эти формы толерантности — индивидуальная ассимиляция и обретение признания группой в целом — могут быть рассмотрены нами в качестве центральных проектов современной демократической политики. Обычно они преподносятся как взаимоисключающие формы: от преследований и "незаметности" могут-де быть освобождены либо индивиды, либо группы; индивиды же будут свободны лишь тогда, когда покончат со своей принадлежностью к группе. Я уже указал на то, каково было отношение Сартра к данной точке зрения, восходящей к идеям Французской революции. Революционеры стремились первым делом освободить индивида от прежних корпоративных сообществ и поместить его (а позже и ее) в правовое поле, а уже потом они намеревались научить этих обладающих правами мужчин (и женщин) их гражданским обязанностям. А между индивидом и политическим режимом — республикой французских граждан — не существовало (в представлении революционеров) никакого промежуточного звена, и это обстоятельство облегчало, по их мнению, переход от частной к общественной жизни, являясь стимулом к культурной ассимиляции и к более активному участию в политике.

Постепенно постреволюционные либералы и демократы начинали сознавать ценность промежуточных ассоциаций, занимавших это якобы пустое пространство, начав усматривать в них и выражение

57 Известный довод Жан-Поля Сартра, согласно которому индивидуальность евреев поддерживается благодаря антисемитизму, имеет силу и применительно ко многим другим меньшинствам, но вряд ли с ним согласятся члены этих меньшинств (особенно наиболее преданные), находящие истинные ценности в истории и культуре своей группы и считающие, что именно эти ценности ответственны за самоидентификацию составляющих группу индивидов. См. мое предисловие к работе "Антисемит и еврей": WalzerM. Anti-Semite and Jew.

101

интересов отдельных индивидов, и школу демократии. Но те же самые ассоциации служат чем-то вроде дома для национальных меньшинств, местом, где культивируется коллективная идентичность и где возможно оказать сопротивление ассимиляционному давлению. Что же до либеральных демократов, то они готовы мириться и с подобной культивацией, и с подобным сопротивлением — но в установленных пределах — т.е. лишь до той стадии (точка начала этой стадии всегда является предметом споров), на которой данные ассоциации либо начинают представлять угрозу для своих членов, ущемляя их свободу, либо выказывают меньшую, чем прежде, преданность республике. Граждане республики толерантно относятся к индивидам, представляющим меньшинства, причисляя их, невзирая на их религиозную или этническую принадлежность, к сообществу сограждан; мало того, они терпят образуемые ими группы — но лишь как вторичные (в самом строгом значении этого слова) ассоциации.

Демократический всеохватывающий подход есть первый из современных проектов. Политика демократически настроенных левых за последние два века может быть представлена в виде серии сражений за признание гражданских прав: евреи, рабочие, женщины, чернокожие и разнообразные иммигранты штурмуют крепостные стены буржуазного города, пробивая в нем брешь за брешью. В ходе этой борьбы они образуют мощные партии и движения, организации коллективной защиты и наступления. Но вступая наконец в город, они вступают туда как индивиды.

Альтернативой вступлению является отделение. Это второй современный проект: предоставить группе в целом право голоса, место обитания и право проведения собственной политики. И здесь уже речь идет о борьбе не за включение, а за обособление. Главный лозунг этой борьбы — "самоопределение", предполагающий наличие потребности в определенной территории или, по крайней мере, в ряде независимых институтов — а отсюда потребность в децентрализации, передаче полномочий, автономии, разделе или суверенитете. Правильно провести границы — правильно не только в географическом, но и в функциональном смысле — дело крайне непростое. Любое политическое решение становится предметом ожесточенных споров. Но если различные группы хотят быть в значительной степени хозяевами своей судьбы, если они желают иметь соответствующие гарантии, то какое-то решение все-таки должно быть принято.

102

Данная работа идет полным ходом и ныне: приспосабливание старого имперского строя, расширение современной международной системы, умножение числа национальных государств, самоуправление регионов, отличающиеся друг от друга общества, местные органы управления и т.д. Отметим, что в рамках этого второго проекта объектом признания и толерантности всегда являются группы (этнические или религиозные) и их члены, мужчины и женщины, каждого из которых считают обладателем неповторимой или, по крайней мере, исконной индивидуальности. Очевидно, что проделываемая работа зависит от степени мобилизации этих людей, хотя реально взаимодействуют лишь их лидеры, пересекая границы своих сообществ, взаимодействуют один на один (за исключением лишь тех случаев, когда речь идет о войне сообществ). Автономия общин укрепляет власть традиционных элит; консоциатив-ное устройство обычно принимает вид того или иного института, закрепляющего распределение полномочий между теми же элитами; национальные государства взаимодействуют через свои дипломатические корпуса и через своих политических лидеров. Что до массы рядовых членов групп, то их толерантность обеспечивается обособлением. Практика обособления базируется на представлении, согласно которому эти люди сознают себя членами определенного сообщества и в основном желают держаться вместе. Они считают, что "добрососедство обеспечивается надежными заборами" и.

Возможно, однако, и одновременное осуществление обоих этих проектов различными группами или даже различными членами одной и той же группы. Последняя возможность фактически являет собой самую распространенную практику: кто-то стремится за пределы собственного религиозного или этнического круга, заявляя, что является только гражданином, а кто-то желает, чтобы его признавали и терпели именно как члена некоего организованного сообщества верующих или этнических собратьев. Своенравные (или же просто эксцентричные) индивиды, вырвавшиеся из объятий своих общин, существуют бок о бок с преданными (или просто инертными) мужчинами и женщинами, чье единодушие и образует эти цепкие объятия; такие сообщества обладают стремлением к самоувековечиванию. В этом случае два названных проекта существуют как бы в соперничестве: что предпочесть — единоличное бегство или преданность группе? И нет

58 Данные слова принадлежат одному из персонажей повести в стихах "Восстановление стены" Роберта Фроста (The Poems of Robert Frost. N.-Y.: Modem library, 1946, pp. 35—36.) Сам поэт не вполне согласен со сказанным.

103

оснований предпочитать постоянно одно и то же. Трения должны улаживаться в индивидуальном порядке, каждый раз по-разному, применительно к каждому конкретному режиму (ряд примеров тому здесь уже приводился). Насовсем покончить с трениями не удастся, ибо, если иссякнет преданность группе, от чего будут спасаться бегством отдельно взятые личности? Чем будут они гордиться, если никто не станет препятствовать их бегству? И что же они будут из себя представлять, если тем, что они есть, они станут безо всякой борьбы? Сосуществование сильных групп и свободных индивидов является, при всех сложностях такого сосуществования, весьма устойчивой чертой современности.