Уолцер М. О терпимости

ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава четвертая. ПРАКТИЧЕСКИЕ ВОПРОСЫ

Как терпеть нетерпимое

Должны ли мы терпеть нетерпимое? Этот вопрос часто называют центральной и самой сложной проблемой теории толерантности. Но это не так, ибо большинство из тех групп, что пользуются толерантным отношением при всех четырех режимах, сами на деле оказываются нетерпимыми. Всегда есть некие "другие", которых они не любят и знать не хотят, чьих прав не признают; отношение их к факту существования этих других нельзя назвать ни равнодушием, ни отстраненностью. В многонациональных империях различные нации, пожалуй, находятся в состоянии временной взаимной отстраненности — таким образом они приспо-

* Борьба за культуру (нем.) — Прим. перев.

96

сабливаются к сосуществованию с другими в условиях имперского правления. Но будь правителями они сами, потребность в отстраненности исчезла бы и некоторые из них определенно попытались бы тем или иным образом покончить с этим сосуществованием. Есть все основания не допускать такие силы до политической власти, но нет никаких оснований отказаться от толерантности к ним как к составной части империи. То же можно сказать и о консоциативных устройствах, весь смысл конституционной системы которых — в том, чтобы сдерживать аналогичную взаимную нетерпимость ассоциированных сообществ.

Аналогичным образом, терпимы и должны быть терпимы меньшинства национальных государств и иммигрантских сообществ, даже если известно, что находящиеся у власти их соотечественники или единоверцы в других странах проявляют жестокую нетерпимость. Здесь же (во Франции или, скажем, в Америке) данные меньшинства не могут запугивать соседей или преследовать либо подавлять еретиков и отщепенцев из собственной среды. Но еретиков и отщепенцев они вольны изгнать из своей общины или придать остракизму, равно как вольны верить (и заявлять), что такие люди будут навеки прокляты или не допущены в будущий мир или что любая другая группа их соотечественников ведет богопротивную жизнь или жизнь, совершенно несовместную с человеческим процветанием. Именно так считает множество из тех протестантов-сектантов, ради которых был изначально задуман современный толерантный режим и которые воплотили его в реальность.

Смысл отделения, в рамках современных режимов, церкви от государства состоит в том, чтобы лишить политической власти все религиозные инстанции, исходя из реалистичного осознания того факта, что все они нетерпимы, по крайней мере потенциально. Лишение политической власти способно научить их толерантности; правда, скорее они научатся притворяться, будто обладают этим достоинством. Огромное большинство рядовых верующих определенно этим достоинством обладают, особенно в иммигрантских обществах, в которых повседневные контакты как с внутренними, так и с внешними "другими" неизбежны. Но и эти люди нуждаются в отделении церкви от государства, и они, скорее всего, будут поддерживать его политически в качестве приема самозащиты, а также защиты всех остальных от возмож-

97

ного фанатизма единоверцев. Аналогичная возможность фанатизма существует также в рядах активистов этнических групп (в иммигрантских обществах); таким образом, этнос тоже должен быть отделен от государства в силу тех же самых причин. Демократия нуждается в еще одном отделении, суть которого не слишком хорошо понята: отделении самой политики от государства. Политические партии конкурируют за власть и борются за внедрение, скажем так, идеологически окрашенной программы. Но победившая партия, хотя она и может придать своей идеологии вид свода законов, не в силах превратить ее в официальное кредо гражданской религии; она не может сделать день своего прихода к власти национальным праздником, не может настаивать на обязательном преподавании в государственных школах истории партии, не может использовать государственную власть для запрета публикаций или собраний других партий и. Подобное имеет место в тоталитарных режимах, являя собой полную аналогию с теистическим строем. Религии, стремящиеся к официальному статусу, и партии, мечтающие о тотальном контроле, могут быть терпимы и в либерально-демократических национальных государствах, и в иммигрантских сообществах, и, как правило, они пользуются толерантным к себе отношением. Но (как я сказал в начале данного раздела) можно сделать так, чтобы они не могли захватить политическую власть и даже бороться за нее ". В отношении их требование отделения озна-

55 Интересным примером того, что можно и чего нельзя (что следует и чего не следует) делать, является установленный в Соединенных Штатах в качестве общенародного праздника День Труда. Первое Мая был праздником рабочего движения и различных сочувствующих партий и сект; он имел специфическое, ограничительное политическое значение, что, вероятно, не позволяло сделать его общенациональным праздником. Переименование этого праздника и изменение его даты, а также широкое и неидеологизированное празднование его превратило его в праздник не столько рабочего движения, сколько в праздник самих трудящихся мужчин и женщин.

56 Ср. аргументацию Герберта Маркузе, настаивающего на гораздо более радикальных ограничениях: "отмена терпимости на стадии, когда дело еще не дошло до поступков, — на стадии общения посредством слов, печати и изобразительных средств". (MarcuseH. Repressive Tolerance// Wolff R. P., Moore В., Jr., Marcuse H. A Critique of Pure Tolerance. Boston: Beacon, 1965, p. 109.) Доводы Маркузе являются следствием его безмерного доверия к собственной способности различать "освободительные силы" и отказывать в терпимости лишь врагам этих последних.

98

чает, что сфера их деятельности должна ограничиваться гражданским обществом: они могут проповедовать, писать и встречаться друг с другом; что же касается их статуса, то им можно позволить существовать только в виде сект.