Уолцер М. О терпимости

ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава четвертая. ПРАКТИЧЕСКИЕ ВОПРОСЫ

Классы

Как правило, нетерпимость приобретает особенно ожесточенный характер, когда различия культурного, этнического или расового порядка совпадают с классовыми различиями, т.е. когда члены меньшинств страдают еще и от экономического угнетения. Наименее вероятно такое порабощение в многонациональных империях, где каждая нация обладает собственным полным набором социальных классов. Множественность наций, как правило, предполагает наличие параллельных иерархических структур, даже если доли различных наций в богатстве империи не равны. Тот же параллелизм свойственен и международному сообществу, благодаря чему неравенство наций, какие бы проблемы оно ни порождало, все же не исключает отношений толерантности. Национальные элиты взаимодействуют между собой исключительно с позиций находящихся в их распоряжении властных полномочий, а не с позиций культуры. Элиты доминирующих государств очень быстро научаются уважать те культуры, которые ранее считались "низшими", стоит только политическим лидерам последних появиться на совете наций в блеске нового богатства или, скажем, новых вооружений.

В идеале, тот же характер носят взаимоотношения субъектов консоциации — различные сообщества, внутренне отличающиеся одно от другого, в масштабах всей страны играют роль приблизительно равноправных партнеров. Правда, на практике же зачастую

72

оказывается, что отличающееся в культурном плане сообщество является к тому же и экономически зависимым. Наглядным примером служат ливанские шииты — пример не только двойной дифференциации, но и такого типичного ее следствия, как политическое бесправие. Описанный процесс является двусторонним: осуществляемая правительственными чиновниками в отношении членов подобной группы дискриминационная политика приводит к усилению и узакониванию той враждебности, с которой встречают членов данной группы во всех прочих сферах общественной жизни. На их долю выпадают худшая работа, худшее жилье, худшее образование. Они составляют низший класс, отмеченный определенными этнически-религиозными характеристиками. Терпимость к ним минимальна — скажем, им позволяют иметь собственные молельни, но при этом они всегда лишь объекты, но не субъекты толерантности. Классовое неравенство подрывает и кон-социативное равенство, и его ожидаемое следствие — взаимное признание.

В аналогичной позиции (и вследствие тех же причин) оказываются порой национальные меньшинства в национальных государствах. Независимо от того, что является источником неравенства — недостаток культуры, политическая или экономическая слабость, — неравенство, как правило, распространяется на все три стороны жизни. Но случается, что относительно слабые национальные меньшинства, скажем китайцы на Яве, достигают экономического процветания (хотя процветание их никогда не бывает таким изобильным, как это любят изображать выступающие против них демагоги большинства). Распад империй часто оставляют удачливые меньшинства опасно незащищенными перед лицом новых, нетерпимых властителей национального государства. Такая нетерпимость способна принимать крайние формы — мы видели это на примере индийских поселенцев в Уганде. Явное процветание неизбежно навлекает проблемы на голову национального меньшинства, особенно нового. С другой стороны, незаметная бедность влечет за собой не столько опасность для жизни, сколько усугубление общего жалкого положения меньшинства, оборачиваясь полным непризнанием его и некой автоматической, бездумной дискриминацией. Посмотрите на "незаметных" мужчин и женщин меньшинств (или низших каст), пополняющих собой армию дворников, уборщиков мусора, судомоек, санитаров в больницах и т.п. — их наличие воспринимается как нечто само собой разу-

73

меющееся, на них редко останавливается взгляд, представители большинства с ними практически не общаются.

Такого рода группы обычны для иммигрантских обществ — например, группы вновь прибывших иммигрантов из бедных стран, привезшие с собой и свою нищету. Но неизбывная нищета и некультурность присущи не столько иммигрантам (ведь они, как бы там ни было, являются системообразующим элементом иммигрантского общества), сколько покоренным коренным народам, а также принудительно ввезенным группам, таким, как чернокожие рабы и их потомки в странах Америки. В данном случае крайняя политическая зависимость идет рука об руку с крайней экономической зависимостью и расовой нетерпимостью, роль которой в обоих случаях весьма значительна. Сочетание политической слабости, нищеты с принадлежностью к презираемой расе ставит присущий иммигрантскому обществу толерантный режим в крайне сложное положение. Презираемые группы обычно не обладают ресурсами для поддержания богатой внутренней жизни и в силу этого оказываются неспособны развиваться ни по модели корпоративно организованной религиозной общины вроде тех, что существовали в рамках империй (хотя покоренным аборигенам иногда и предоставляются легитимные формы для образования подобных общин), ни по модели компактно проживающего национального меньшинства. Выходцам из этой среды не разрешается идти своим путем, поднимаясь вверх по иммигрантской социальной лестнице. Они составляют некую аномальную касту, обитающую на самом дне классовой системы.

Везде, где существует возможность более или менее единообразного воспроизведения в каждой из существующих групп одной и той же классовой структуры, неравенство не исключает толерантности. Там же, где групповая принадлежность однозначно совпадает с классовой, терпимость определенно исключена. Любая этническая или религиозная группа, составляющая люмпен-пролетариат, или низший класс общества, практически обречена на роль объекта всеобщей нетерпимости — хотя, конечно, о погромах или выдворении речь здесь не идет (ибо члены таких групп часто играют экономически полезную роль, которую не желает брать на себя никто другой), — но в этих случаях имеет место повседневная дискриминация, неприятие и унижение представителей низшего класса. Прочие народы при этом, несомненно, игно-

74

рируются, но это игнорирование не равносильно толерантности, ибо оно сопряжено со стремлением превратить их в незамечаемых членов общества *°. В принципе, для улучшения положения низших классов можно было бы начать обучать общество уважению к представителям низших классов и выполняемым ими ролям, равно как и вообще большей терпимости в отношении всех тех людей, кто выполняет любую работу, в том числе тяжелую и грязную. Если же взглянуть на вещи реалистически, то придется признать, что до тех пор, пока не разорвана связь между классовой и групповой принадлежностью, ни о каком уважении или терпимости речи тут идти не может.

Цель тех или иных акций (или обратной дискриминации при приеме в университеты, при отборе государственных служащих и распределении государственных ассигнований) как раз и заключается в том, чтобы разрушить эту связь между групповой и классовой принадлежностью. Ни одна из подобных попыток не носит эгалитарного характера в том, что касается индивидов; последние лишь передвигаются вверх и вниз по лестнице социальной иерархии. Положительная деятельность является эгалитарной лишь на групповом уровне, так как ставит перед собой цель организовать в каждой из групп схожие иерархии путем образования внутри подчиненных групп недостающих классов — высшего, профессионального или среднего. В случае приблизительной одинаковости всех групп с точки зрения существующих в них классовых структур культурные различия воспринимаются как более приемлемые. Последнее утверждение неприменимо к случаям ожесточенных национальных конфликтов, но там, где плюрализм уже существует, как, например, в конфедерациях и иммигрантских сообществах, данное утверждение имеет силу. В то же время опыт Соединенных Штатов показывает, что создание привилегированных условий для угнетенных групп — какими бы ни были отдаленные последствия этой акции — на короткое время усиливает нетерпимость в отношении их. Эта акция оборачивается настоящей несправедливостью в отношении к некоторым людям (обычно это бывают представители следующей по степени угнетенности группы), что порождает политически опасное негодование. Видимо, именно поэтому более широкая терпимость плюралистических

40 См. классическим роман Ральфа Эллисона: Ellison R. Invisible Man. N.-Y.: Random House, 1952.

75

обществ предполагает больший эгалитаризм. Вероятно, для данных обществ ключом к успеху является не воспроизведение — или не только воспроизведение — в каждой группе аналогичных иерархий, а уменьшение иерархичности общества в целом **.