Уолцер М. О терпимости

ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава третья. СЛОЖНЫЕ СЛУЧАИ

Европейское Сообщество

Я рассматриваю Европейское Сообщество как пример союза национальных государств, не являющегося империей или консоциатив-ным устройством, союза, несколько отличного от обоих и, пожалуй, не имеющего прецедентов в мире. Поскольку Европейское Сообщество все еще находится в процессе становления и его конституционные институты все еще неопределенны и открыты для обсуждений, мой подход к нему будет чисто спекулятивным. Какие формы способна принять толерантность в создаваемом союзе?

Вопреки обвинениям в имперской амбициозности, выдвигаемым против чиновников ЕС в Брюсселе, это сообщество не является империей, ибо составляющие его государства готовы делегировать ему только часть своих суверенных полномочий. И сколько бы полномочий ни было отдано ими в конечном счете, те, что они оставляют за собой, в любом случае будут намного больше того, что необходимо для сохранения автономии. Также не является ЕС и консоциативным устройством — ни с точки зрения числа входящих в него государств, ни с точки зрения их полномочий: ведь каждое из государств-участников обладает почти что полными суверенитетом. Почему бы ему в таком случае не быть просто союзом суверенных государств, созданным в определенных целях? Между тем долгая история политических союзов не знает ничего подобного Европей-скому Сообществу в плане той экономической координации, осуществлять которую предполагают члены ЕС. Есть и другая причина не причислять данное сообщество к империям — Социальная хартия, под которой подписались его члены. Правда, положения хартии весьма слабы, хотя в них — в дополнение к минимальным размерам оплаты труда и максимальной продолжительности рабочего дня — оговаривается "равенство между мужчиной и женщиной на рынке труда и с точки зрения условий труда" 3". Эти формулировки отличаются от аналогичных формулировок международного билля о правах, провозглашенного Объединенными нациями: они носят не декларативный характер, а предназначены для реального проведения в жизнь, пусть даже механизм их осуществления на сегодняшний день все еще не определен.

Фактически уже существует европейская конвенция о правах человека, юридический механизм реализации которой действует с 1960 г., а теперь к ней добавилась хартия Европейского Сообщества. Представим, что получится, когда одно будет объединено с другим и общие положения окончательного документа будут развернуты в полный свод негативных и позитивных прав (спекулировать здесь по поводу конкретного содержания этих прав я не буду): тогда будет определено — а возможно, уже определено — то, какие из норм поведения должны восприниматься странами — членами Сообщества толерантно, а также то, какие черты полити-

38 Holland M. European Integration: From Community to Union. London: Pinter Publishers, 1994, p. 156. См. также рассмотрение "новых социальных прав в Европе" в кн.: Roche M. Rethinking Citizenship: Welfare, Ideology and Change in Modern Society. Cambridge: Polity Press, 1992, ch. 8.

65

ческой культуры этих стран и какой тип долговременных социально-политических установлений (таких, как, например, неравенство полов) следует признать нетерпимыми для нового сообщества. В некоторых отношениях, как мы покажем ниже, Европейское Сообщество требует от своих членов большей толерантности, а также иных реализаций толерантности, чем те, которые они практиковали раньше. Но хартия, как я ее себе представляю, должна установить и ряд ограничений, и поскольку эти ограничения примут вид системы прав, они, как ожидается, будут играть решающую роль в отношении всех прочих правил и обычаев. Подобное решающее воздействие возымеет важные последствия: оно перенесет центр политической дискуссии с законодательных органов на органы правосудия и полуюридические административные органы (как это в определенном смысле случилось в Соединенных Штатах); это увеличит число судебных тяжб; и, что самое важное, это сделает индивидов более сильными перед лицом национальных государств или тех этнических и религиозных групп, к которым принадлежат данные индивиды. Если прежние империи толерант-но относились к различным правовым культурам, новое сообщество, по-видимому склонно — со временем, в процессе непрестанного саморазвития — установить единый для всех закон.

Вместе с тем в двух отношениях каждое из государств-участников станет более разнородным, чем когда-либо раньше. Во-первых, Сообщество признает находящиеся внутри государств регионы в качестве правомерных объектов социально-экономической политики — и, видимо, настанет время, когда оно признает их также и как субъектов политики. Такое признание почти наверняка улучшит положение меньшинств, компактно проживающих на определенной территории, таких, как шотландцы или баски (оно уже подхлестнуло их амбиции). Но долговременные последствия регионализма вполне могут рассматриваться в качестве второго источника нового многообразия — иммиграции, имеющей тенденцию подрывать господство этносов на отдельных территориях. Уже сейчас "граждане" Сообщества обладают гораздо большей, чем раньше, свободой при пересечении границ — при этом они несут с собой не только новообретенные права (данные им для свободного "перемещения" собственных прав из страны в страну), но и свою прежнюю культуру и религию. Таким образом, нации, составляющие большинство, скоро окажутся в обществе непривычных для них меньшинств; традиционные же национальные меньшинства приобретут конкурен-

66

тов в лице новых групп с новыми идеями относительно того, какие устройства должны быть объектом толерантности. Чем больше людей будут переезжать с места на место, тем больше Сообщество в целом будет походить на иммигрантское общество с большим числом географически рассеянных меньшинств, не особо связанных с какой-либо определенной территорией.

Государства-члены ЕС, конечно, будут оставаться национальными государствами; никто не думает, будто голландцы или, скажем, датчане примут у себя столько иммигрантов, что сами они окажутся в меньшинстве и окажутся в собственной стране в положении одной из многих групп. Вместе с тем, данные государства будут вынуждены терпеть и таких пришельцев (не все из них будут "европейцами", ибо любой иммигрант, натурализованный в каком-то одном из государств — членов ЕС, имеет право переехать в любое другое из этих государств), которых сами они принять бы не согласились. Они должны будут научиться ладить с такими пришельцами, мириться с их культурно-религиозными обычаями, с их семейными устоями и с их политическими ценностями — соответствующими, в любом случае, Социальной хартии (появится или нет в результате общий режим толерантности, зависит от того, насколько масштабным и весомым будет воздействие хартии).

Аналогичным образом, и пришельцы должны научиться уживаться с политической культурой своей новой страны. Несомненно, различные группы будут стремиться к различным установлениям. Несмотря на присущее всем иммигрантским обществам индивидуализирующее воздействие, некоторые из них наверняка будут стремиться к установлению корпоративных структур. Однако последние вряд ли окажутся приемлемыми для принявшего их государства — разве только оно примет их сильно модифицированными, преобразованными в добровольные ассоциации, являющиеся базовой моделью национального государства. Кроме того, ни чиновники ЕС в Брюсселе, ни судьи ЕС в Страсбурге не будут вступаться за корпоративизм; самое большее, на что они способны, это обеспечить права индивидов. Неизвестно, какая в результате всего это возникнет модель: индивиды будут отождествлять себя с этническими и религиозными группами и требовать той или иной формы признания этих групп государством, но сами эти группы будут непрочными, переживающими трансформации по мере приспособления иммигрантов к новому окружению; начнется ассимиляция, браки с представителями других слоев общества и т.п. Похоже, что участие в Европейском Сообществе наделяет страны как преимуществами мультикультурности, так и ее проблемами.