Вирилио П. Информационная бомба. Стратегия обмана

ОГЛАВЛЕНИЕ

III

Все войны, начиная с войны в Заливе и заканчивая конфликтом в Косове,
были не чем иным, как выставкой-ярмаркой американского оружия, новой формой
стимулирования сбыта вооружений и роковой активизацией военно-промышленного
комплекса. Зачарованные фактом разрыва с ООН, мы даже не заметили
предпосылки другого разрыва -- на этот раз, с НАТО.
На самом деле: если официальное руководство операцией "Союзные силы" на
Балканах осуществлялось генеральным секретарем НАТО Хавьером Соланой, а
военные приказы отдавались Атлантическим советом (постоянным политическим
органом альянса) и военным комитетом НАТО, то все это было лишь уловкой,
поскольку уже на второй стадии этой воздушной войны ведение боевых действий
в зоне конфликта обеспечивалось "неофициальным советом", объединившим вокруг
Соединенных Штатов их привилегированных союзников: Англию, Францию и
Германию, в ущерб интересам остальных пятнадцати стран-членов НАТО.
Если говорить об "информационной войне", этот разрыв представляется
частным и практически незаметным, однако он покажется резким и значительным,
если мы примем во внимание будущую войну XXI века.
141
В действительности, если вскоре после падения Берлинской стены война в
Персидском заливе отметила окончание состояния военного равновесия между
крупными блоками Востока и Запада, то война в Косове означает окончание
состояния политического равновесия между нациями и, помимо нового витка
гонки вооружений, кладет начало поиску состояния вторичного устрашения,
способного восстановить в эпоху "единого рынка" если не стабильность то, по
крайней мере, американское превосходство. Прислушаемся к З.Бжезинскому: "Не
будет чрезмерным утверждать, что провал НАТО не только подорвал бы доверие к
Северо-Атлантическому альянсу, но и означал бы падение авторитета Америки в
мире. Последствия этого были бы пагубными для стабильности всей планеты".1
Бывший советник президента Джимми Картера по вопросам безопасности, наш
политолог как будто бы озабочен здесь проявившейся неустойчивостью
Северо-Атлантического альянса, не говоря уж о том, что безусловное
превосходство американской военной мощи может весьма посодействовать
завершению периода коалиционных войн НАТО, а также запрограммированному
концу коалиционной политики ООН. Все это навяжет нам завтра "мировую
стратегическую концепцию" иного типа, гораздо более амбициозную, чем
туманные и неопределенные заявления, сделанные Вашингтоном на праздновании
пятидесятилетия НАТО 23 апреля 1999 года.
Речь идет о Глобаритарной концепции, не считающейся уже ни с НАТО, ни с
ООН, и по охвату и силе воздействия представляющейся скорее
метагеофизической, чем геофизической. "Временное измерение стратегического
превосходства Соединенных Штатов окончательно возобладает над
"пространственными" измерениями прежнего геостратегического превосходства
Северо-Атлантического альянса.
142
А теперь проследим показательное противоречие этих устремлений: 9
апреля сего года президент Клинтон заявил: "Хочу напомнить, что Соединенные
Штаты рассматривают применение силы в качестве крайнего средства". С другой
стороны, незадолго до саммита в Вашингтоне стало известно, что Германия и
Канада не смогли провести решение о пересмотре ядерных стратегий НАТО, так
как Соединенные Штаты решили не отказываться от возможности применения
ядерного оружия.
В действительности, когда нам говорят о требованиях открыть двери
Альянса для новых членов, новых стран, удаленных от центра европейского
континента, то в глаза бросается, главным образом, желание американского
государства проводить в жизнь расширенную концепцию географической
ответственности НАТО, что будет каждый раз замедлять принятие единодушного
решения и тем самым косвенно укреплять лидерство Соединенных Штатов в
информационной войне, управляемой с орбиты.
Прислушаемся к словам министра обороны Франции Алена Ришара: "Мы не в
восторге от НАТО, однако, это -- единственная реальная возможность
объединить средства ведения войны в реальном времени".
Всем известно, что такое "процедура умолчания" : кто ничего не говорит,
тот согласен, -- навязанная в Брюсселе военным командованием НАТО в целях
успешности воздушных ударов по Югославии. Отсюда мы можем догадываться о
политическом банкротстве "коалиционной войны", которая завтра будет
охватывать все более многочисленные и разрозненные страны.
Ради подтверждения вышесказанного отметим также, что генерал Уэсли
Кларк непрестанно жалуется Конгрессу Соединенных Штатов на чинимые
союзниками препятствия и сообщает о своей досаде из-за того, что ему
приходится иметь дело с несколькими строптивыми странами, способными
наложить вето на проведение акций по дости-
143
жению некоторых стратегически важных для Америки целей.
Можно не сомневаться: фиаско НАТО на Балканах будет объяснено никак не
некомпетентностью главнокомандующего, а медлительностью американских
союзников.
И это несмотря на то, что принятая американцами стратегия воздушных
ударов вызывает возражения у всех, включая британцев. Так, например, Джон
Чипмэн из Международного института стратегических исследований в Лондоне в
конце апреля заявил, что "стратегия, избранная для Балканской кампании, и ее
осуществление ставят серьезные вопросы относительно способности НАТО
задумывать и осуществлять сложные военные операции".
Находясь в Европе, мы не можем не беспокоиться по поводу роковой
некомпетентности Северо-Атлантического альянса в делах ведения коалиционной
войны. Так считает и генерал сэр Майкл Роуз, бывший главнокомандующий
миротворцами ООН в Боснии: "Стратегия НАТО оказалась несостоятельной,
поскольку воздушные налеты без подключения других войск являются средством,
совершенно не подходящим для достижения заявленных целей. НАТО не может не
признать своего стратегического поражения".2 Для того, чтобы подытожить эти
трезвые размышления, прислушаемся к словам генерала Нойманна, главы военного
комитета Северо-Атлантического альянса, заявившего в своей прощальной речи 5
апреля 1999 года: "Мы должны найти способ согласовывать условия коалиционной
войны с основными принципами ведения военной операции -- такими, как
неожиданность акции и задействование сокрушительной мощи. В Югославии мы не
смогли продемонстрировать ни того, ни другого".
Далее развивая тему несостоятельности кампании, первый с 1945 года
немецкий генерал, активно участвовавший в военном конфликте, посетовал на
то, что "характер воздушных операций НАТО определялся исключительно
Соединенны-
144
ми Штатами", в заключение добавив: "Разрыв между Соединенными Штатами и
Европой продолжает углубляться [...] Европейским странам необходимо срочно
приложить усилия для укрепления своей обороны".3
Итак, можно отметить, что даже если Организация Северо-Атлантического
договора возобладала над Организацией Объединенных Наций во время
разрушительной кампании на Балканах, ее неспособность вести коалиционную
войну в Косово рано или поздно скажется в провале геополитики периода после
"холодной войны" и, что самое главное, вызовет общий кризис суверенного
национального государства.
Помимо расширения географической сферы влияния Альянса и нездорового
разрастания его полномочий, стратегическая концепция, представленная на
пятидесятилетии НАТО в Вашингтоне, обозначила целую совокупность различных
опасностей для всеобщего мира, начиная с гражданской преступности и
заканчивая оборотом наркотиков, терроризмом и распространением оружия
массового поражения.
Обеспокоенные этим чрезмерно претенциозным для них списком, европейцы
должны были позаботиться об участии в создании обычного "банка информации",
осуществляющего обмен данными ради борьбы с распространением оружия
массового поражения.
Но невозможно осознать пентагоновский Переворот в Военном Деле лишь с
точки зрения страхования от всех опасностей и не принимая в расчет
гегемонистских устремлений американских вооруженных сил в конце этого
тысячелетия.
На самом деле, в ближайшие пять лет на новое преобразование
военно-промышленного комплекса Пентагон предполагает выделить несколько
миллиардов долларов, которые пойдут, разумеется, как на развитие новых
вооружений, так и на создание систем кибернетического контроля и наблюдения,
необходимых для ведения Information Warfare
145
В отчете за 1999 год министерство обороны, впрочем, отметило, что
подобные расходы "необходимы для того, чтобы быть уверенными, что
вооруженные силы и завтра будут иметь превосходство в разноплановых военных
операциях" .5
Стремление постоянно обеспечивать господство на всех фронтах является
свидетельством еще большего отсутствия меры и неразумия, нежели недавнее
стремление к обладанию подавляющей военной мощью.
Этот Глобалитарный аспект американской мощи, порожденный не только
глобализацией геополитических отношений, но, в особенности, конечностью
несущего нас небесного тела, позволяет лучше понять значение аэрокосмических
операций в небе над Европой и Ближним Востоком, а точнее говоря, желание
Соединенных Штатов обеспечить себе превосходство в том, что касается
контроля над околоземным пространством, а также недавнее решение президента
Клинтона начать исследование и разработку национальной противоракетной
обороны (ПРО).6
Подполковник Военно-воздушных сил США Рэнди Вейденхаймер, участвующий в
проекте, заявил: "Вплоть до недавнего времени космос представлялся театром
военных действий в плане коммуникации, распознавания и слежения. Сегодня мы
должны быть в состоянии использовать наши спутники как настоящее оружие".
Подобное заявление имеет важные последствия, поскольку оно не только
отказывает политической воле не милитаризовать околоземное пространство, но
и грозит повлечь за собой односторонний отказ со стороны Соединенных Штатов
от Договора по антибаллистическим вооружениям 1972 года, а также пересмотр
соглашений по сокращению стратегических вооружений. Наконец, если
Соединенные Штаты предлагают создать стратегическую ось Япония -- Америка,
то через некоторое время это приведет к участию Японии в Программе
противоракетной обороны, распрост-146
раненной и на Азию, и можно догадаться о последствиях ее для Китая,
причем в тот самый момент, когда посольство Пекина в Белграде оказывается по
ошибке разрушенным с помощью бомб, инерционно управляемых со спутника]
После того, как Соединенные Штаты президента Рейгана завлекли бывший
СССР в адскую гонку пресловутых "звездных войн", -- Соединенные Штаты
президента Клинтона, несомненно, считающие, что выиграли холодную войну
благодаря производственным успехам Капитализма Пентагона, подбившего
противника из Восточного блока на непродуктивные затраты на военные нужды,
теперь как будто бы готовы подтолкнуть и Объединенные Нации, и своих
партнеров по НАТО, к следованию тому же гибельному пути. В ясной перспективе
возобновляемой для обеспечения собственного превосходства гонки вооружений
ее целью видится поочередное истощение экономик конкурентов по большому
рынку Уолл-Стрит.
Оборона, наступление... когда нам сейчас говорят о НАТО как о
трансатлантической оборонной системе, то недооценивают важность
инфраструктуры в организации индустриальной и постиндустриальной войны.
После появления атомной бомбы значение инфраструктуры существенно
превосходит роль старой доброй стратегии, поскольку ядерное устрашение может
сохраняться только в случае непрерывной разработки новых систем вооружений,
способных застать врасплох и, следовательно, поразить врага, а вернее,
"противника/партнера" в тотальной экономической войне. Стало быть, в конце
XX века стратегическое наступление заключается не столько в нападении,
сколько в бесчестной войне и в массовом истреблении гражданского населения;
в непрерывном развитии Глобального Арсенала вооружений, способного устрашить
противника/партнера по этой Wargame, когда война, которой отказано в каких
бы то ни было действиях на местности, оказывается выигранной благодаря
изобретению но-
147
вых вооружений, применяемых в атмосфере или за ее пределами, вроде
авиации, ракет, военных спутников или лазерных "противоспутниковых"
спутников ближайшего будущего.
Таким образом, за видимой бессмысленностью стратегии воздушных ударов
по Югославии скрывается мутация постиндустриальных вооружений и того, что
когда-то называли "военным арсеналом свободного мира".
Под руководством Международного валютного фонда и Всемирной торговой
организации и в обход НАТО и Объединенных наций готовится появление
Всемирных Войск Безопасности, зависимых уже не столько от коалиционной
политики ООН, сколько от чисто устрашающей мощи "экосистемы вооружений",
тесно соединяющей Атомную и Информационную бомбы, -- и благодаря развитию
устрашения нового типа оборонительные коалиции, подобные НАТО, будет
замещены устрашающей (иными словами, исключительно наступательной) Тотальной
мощью, предметом ностальгии Соединенных Штатов, особенно после взрывов в
пустыне штата Нью-Мексико и победы в игре в "техническое го" над Страной
Восходящего солнца.
Однако вернемся к исходному тезису. Последняя война XX века сродни
первой -- производственной войне, увлекшей Европу и весь мир на путь смерти,
трагическими символами которой после Вердена стали Аушвиц и Хиросима.
Вспомним часто забываемую или, вернее, опускаемую аксиому: устрашение
неделимо. Очевидность этого факта вынудила генерала де Голля с шумом выйти
из НАТО, запустив проект французских ударных сил.
То, к чему ныне активно стремится последняя великая держава,
соответствует ее одинокому и геге-монистскому положению. Поэтому сегодня она
не считается с ООН, а завтра перестанет считаться с НАТО. Может статься, что
фиаско Северо-Атлантического союза лишь ускорит запуск Второй Гонки148
Вооружений -- сразу и информационной, и аэрокосмической, -- которая
решительно покончит с политическим status quo Объединенных Наций.
"Сущность проявляется в случайности", -- писал мудрый Аристотель.
Исходя из этого, "сопутствующий ущерб" и прочие оплошности военных не только
в Сербии, но и в соседних странах (вспомним пригород Софии, ставший жертвой
падения пяти ракет, запущенных с авианосца, и, в особенности,
"непреднамеренное" разрушение посольства Китая в Белграде) могут лишь еще
более умножить технический хаос описываемой кампании НАТО.
После крайностей тотальной войны начала века и крайностей ядерного
устрашения середины столетия остается сделать один шаг, чтобы на заре XXI
века прийти к революционной с точки зрения развития военной техники и
политически реакционной идее Тотального Устрашения -- одновременно ядерного
и общественного, -- решительно попирающего суверенитет наций; к идее -- в
отличие от былого положения о равновесии страха между Востоком и Западом --
уже не геостратегической, а экостратегической и монополистической, к идее
Всеобщего устрашения, основанного не столько на угрозе применения оружия
массового поражения, сколько на угрозе полного сбоя энергетической и
информационной экосистемы, управляющей сейчас жизнедеятельностью
постиндустриальных государств. Средством для этого являются, например,
бомбы, способные приостановить развитие нации, подобно вирусу, программным
бомбам и "ошибке 2000 года", которые, в свою очередь, могут вызвать
настоящий Информационный Чернобыль.
Таким образом, от Абсолютного термоядерного оружия, способного привести
к окончательному исчезновению жизни на планете, и до Абсолютного устрашения
экосистемы Ядерных и Информационных вооружений, способных полностью
парализовать жизнь общества, остается сде-
149
лать лишь шаг -- маленький шажок для человека XX века, но огромный шаг
к нечеловеческому будущего столетия...
"Я был всем, но все есть ничто", -- заключил император-стоик Марк
Аврелий. Так и в империи глобализации: когда логика силы становится
абсолютной, она подчиняет себе политическую логику гражданского мира и
правового государства и приоткрывает ящик Пандоры социального раздора.
Бывший Советский Союз попытался сделать это первым, остальные последовали за
ним.
Географические метастазы альянса, состоящего из девятнадцати
европейских государств и готовящегося пополниться еще несколькими другими,
свидетельствуют о патологическом разбухании НАТО. На самом деле, если
Организация Северо-Атлантического договора уподобится проглотившей быка
лягушке, она превратится в ООН. Однако, и в обратном случае, если ООН,
руководствуясь новым долгом вмешательства, прибегнет завтра к военному
принуждению, соразмерному своим гуманистическим амбициям, она вскоре впадет
в то же безумие, что и НАТО. Подобная конвергенция стала бы незаметным
роковым следствием политической экономии, пока еще отказывающейся принимать
во внимание "экосистемный" характер временного сжатия, и поэтому
становящейся жертвой этого сжатия в эпоху информационного объединения
народов.
Если девизом королевской власти прошлых веков была поговорка "Разделяй
и властвуй", то сегодня высокомерие власти выражается не только в локальном
разделении, но гораздо больше -- в повсеместном умножении государств-наций,
в растущем замешательстве последних перед ускорением экономико-политических
процедур и интерактивной связью между Глобальным и Локальным. Примечательно,
что эпоха "информационной революции" является и эпохой Дезинформации: если
вчера нехватка информации и цензура характеризовали тоталитарные
государства, от-150
вергающие демократию, то сегодня происходит обратное. Телезрителей
дезинформируют, перегружая их информацией, откровенно противоречивыми
сведениями. Истинность фактов проходит цензуру Сверхинформации, что можно
увидеть на примере освещения в прессе и на телевидении происходящего на
Балканах. Глобалита-ристское государство экономико-стратегических альянсов
-- это уже не старая добрая цензура с ножницами, это -- Вавилон. Отныне,
Более -- Это Менее\ и даже иногда меньше, чем "ничего": сознательная
манипуляция стала неотличимой от непреднамеренного происшествия.7
Поэтому у людей возникает чувство "дереализации", что в конечном счете
препятствует полному и единодушному одобрению, формированию единого
общественного мнения по поводу сюрреалистической войны НАТО с Сербией: "В
последние дни все представляется иррациональным, -- заметил один белградский
студент, противник режима Милошевича. -- Ни сербские СМИ, ни западные
масс-медиа, ни Интернет не могут предоставить достоверной информации. Со
всех сторон идет открытая пропаганда" .8
Это все та же information warfare, заключающаяся не только в управлении
ракетами с помощью electronic warfare, но и в телеуправлении беспорядками;
хаос мнений, таким образом, дополняет и доводит до завершения разрушения на
территории конфликта.
В сложившейся ситуации, когда взаимонепонимание и незнание истины
достигли апогея, классические психологические доктрины и даже старые добрые
теории Клаузевица по поводу войны совершенно не срабатывают. Ведь
"аэроорбитальная" война должна принимать в расчет политическое значение как
временного сжатия информации, позволяющего вести бои, так и того факта, что
наша Земля -- круглая.
Коммуникационные вооружения, несмертельное оружие, или, если хотите,
Чистое Оружие но-
151
вой войны за права человека, эти системы вооружений имеют долгую
историю, восходящую ко времени войны во Вьетнаме и, в особенности, к
окончанию холодной войны в Европе.
К эпохе распрей вокруг ракет средней дальности в Европе по поводу
развертывания пресловутых советских ракет СС-20 в Восточной Германии в
восьмидесятые годы, когда американцы переработали свою военную стратегию в
Европе и приняли концепцию Превентивных Ударов по тылам противника.
Осознавая опасность вторжения 40 000 единиц военной техники
бронетанковых дивизионов Красной армии, Пентагон, стало быть, решил
атаковать инфраструктуру и тыловые базы противника и наносить ядерные удары
по территории самого Советского Союза. Противодействуя силам Варшавского
договора в ситуации, когда невозможно было официально принять Наступательную
военную доктрину, недопустимую при ядерном устрашении, Соединенные Штаты и
НАТО развили идею Право на Превентивнь\е воздушные удары по территории
противника, тогда как советские бронетанковые войска, в свою очередь, не
могли ответить на нападение контратакой в странах Восточной Европы.
Сухопутные силы НАТО явно уступали сухопутным войскам Варшавского
договора, и развитие воздушных сил представлялось единственным выходом из
создавшегося положения, так что в результате в НАТО стали развивать крылатые
ракеты и беспилотные самолеты, способные пролететь на небольшой высоте
восточную часть Европы, чтобы попасть точно в самое средоточие
стратегических баз неприятеля.
Это Автоматическое вмешательство без возможных человеческих потерь
стало новой формой "дипломатии канонерок", некогда столь любимой морскими и
колониальными державами. Оно как нельзя лучше подходило для осуществления
будущим "мировым жандармом", каковым собрались152
стать Соединенные Штаты после падения Берлинской стены, стратегии
контроля.
В начале 90-х годов было достаточно лишь перепрограммировать Томагавки,
нацеленные на Ленинград и Москву, и сориентировать их на Багдад или Басру...
Продолжение известно всем: в 1998 году ракеты с авианосцев были сброшены на
Хартум и Афганистан.
Оружие, избранное для войны в Персидском заливе, -- ракеты
противоракетной обороны Patriot и крылатые ракеты "Томагавк" --
характеризует децентрализацию ядерного устрашения: "Превентивные удары"
(обычного оружия и прочих его видов) становятся новым названием для
постклаузевицевского "Наступления", как "дипломатия канонерок" была новым
типом постклаузевицевского наступления для морских держав Запада вплоть до
начала XX века.
Англосаксонские державы, адепты старой морской теории "fleet in being",
пытались исподтишка распространить логику силы на воздушное пространство над
морем и сушей, состоящую в возможности застать противника врасплох, не
приводя в действие всю армию и даже не объявляя войны... вообще не
ввязываясь прямой конфликт]
После изжившего себя наземного наступления, захвата стран, прилегающих
к "линии фронта", пришло время нападения аэрокосмического.9 На смену
дипломатии канонерок коммодора Перри', заставившей выйти Японию на
международный рынок в 1853 году, приходит политика крылатых ракет, и
непрерывность открытого неба оказывается более значимой, чем смежность
земных границ.
Понятно, что Китай, считающий себя Поднебесной империей, как и Япония,
недавно ставшая жертвой подобной политики Вторжения, сегодня обеспокоены
новой волной западных амбиций распоряжаться если не "международным правом",
то, по крайней мере, пространством-временем их национального суверенитета.
Другой аспект "революции в военном деле",
153
совершенно очевидно, затрагивает Несмертельное вооружение, направленное
не на уничтожение, но на обезвреживание противника.
В этом, на первый взгляд, "гуманитарном" случае последствия для
экологии майских бомбардировок графитовыми бомбами с целью выведения из
строя энергосистемы Сербии, не разрушая базовых инфраструктур, схожи с
экологическими последствиями нейтронной бомбы. Этой ядерной бомбы, которая
предназначена истреблять сражающихся противников, не разрушая их вооружений
и не заражая на длительное время их окружающую среду. Как в одном, так и в
другом случае, стремление уничтожать всегда приводит к уничтожению жизни,
жизненной энергии противника.
Однако оставим на мгновение эту составляющую постмодернистского
арсенала. После войны во Вьетнаме и благодаря многочисленным Нобелевским
наградам по физике Соединенные Штаты задействовали не только
радиоэлектронное поле боя, но и вооружения, общепризнанной целью которых
стало не столько простое уничтожение, сколько последующие изменения на
территории боев и преобразование индивидуальности сражающихся: дефолианты на
основе диоксида, вроде agent orange. Вроде вакуумных бомб, способных ех
abruptoil создавать на густо заросшей местности пустоты, тем самым облегчая
посадку вертолетов десанта. Вроде химических веществ, вызывающих у солдат
помутнение сознания, и тому подобного.
Американская военная логистика, поставленная в тупик радикальными
усовершенствованиями атомной бомбы и разрушительных возможностей ее
термоядерного потенциала, обратилась к разработке и развитию арсенала
вооружений нового типа, создаваемых не для уничтожения зданий и людей
вследствие детонации химического, биологического или ядерного взрывчатого
вещества, но для провоцирования разного рода аварий.
Этот неожиданный ход военно-промышленного комплекса в то же время,
однако, представляет154
собой один из современных аспектов англосаксонской экологической мысли.
Чистая война, лишенная всякой "апокалиптической" завершенности,
присущей ранее процессу устрашения и гонке вооружений Восток/Запад, привела
к разработке чистых вооружений, способных если и не обеспечить победу вообще
без кровопролития, то, по крайней мере, смягчить символический масс-медийный
резонанс -- в особенности, от вида крови солдат. Опрятная война, выходящая
за рамки принципа "справедливой войны" прежних воинов свободного мира...
Наконец, невозможно понять возникновение этой новой войны за "права
человека" на Балканах, не учитывая изначального смешения понятий "военного"
и "гуманитарного", появившегося не после войны с Ираком, как обычно
полагают, как, впрочем, и не в связи с неудачным вторжением американцев в
Сомали, но еще во Вьетнаме, более тридцати лет назад, одновременно с
постмодернистским преобразованием арсенала тотальной войны.
Когда Джеймс Ши, пресс-секретарь НАТО, заявил по поводу сопутствующих
разрушений в Косове: "Не бывает войны без определенной доли случайностей",
-- он и не подозревал, как точно выразился!
В действительности, с началом пентагоновского переворота в ведении
войны, доля аварий будет непрестанно расти и приведет к еще большому
смешению: смешению между официальным провозглашением целей (достигнутых или
нет) и неофициальным незаметным стремлением провоцировать системные аварии и
прочие "цепные реакции" в системах противника.
Здесь проявляется схема вирусного или радиационного заражения (ядерного
или информационного): речь идет не о том, чтобы взорвать некоторую
структуру, но о том, чтобы нейтрализовать инфраструктуру противника, грубо
нарушить любую организованную и осмысленную де-
155
ятельность и вызвать у него в стане и вокруг него аварии и панику.
На самом деле, речь идет не столько о рвении к победе или миру, сколько
о неутомимом стремлении Соединенных Штатов сделать противника неспособным к
конкуренции.
Таким образом, обретение Паноптической вездесущности ведет к
установлению Пассивности, причем наложение на умы ярма сумятицы оказывается
более значимым, чем военные победы в прошлом; прежнее порабощение
побежденных уступает место подчинению общественного мнения, расщепляемого
техническим хаосом.
Как здесь не заметить, что Information Warfare обладает всем
необходимым, чтобы использовать этот непредсказуемый процесс для
дезорганизации поля боя?
Подобно логическим бомбам, компьютерным вирусам, компьютерному сбою
2000 года [Y2K] и прочим системным неполадкам, вроде аварии на Global
Positioning System летом 1999 года, справедливая и "чистая" (или практически
"чистая") война НАТО на Балканах превосходно иллюстрирует милитаризацию
сбоев в скором будущем и неистовое стремление уже не к локальной катастрофе,
осуществляемой посредством отравляющих боевых газов или "грязных" бомб XX
века, но к глобальной катастрофе, способной в XXI веке посредством
внезапного сбоя энергетических систем вывести из строя как повседневную
жизнь наций, так и их экономику, причем проделывая все это без объявления
войны.
Так как чисто кибернетическая опасность Информационной бомбы дополнила
угрозу апокалипсиса бомбы Ядерной, становится понятнее смысл происходящего
сейчас привлечения к работе капиталистами, работающими на Пентагон, хакеров
и прочих информационных пиратов, а также кажущаяся или деланная
озабоченность министерства обороны возможным Электронным Перл-Харбором,
когда будущие войны будут156
заканчиваться не поражением или победой того или иного действующего
лица, но трансполитическим хаосом народов.
После взрыва в пустыне Нью-Мексико и, в особенности, после взрывов в
Хиросиме и Нагасаки, Соединенные Штаты оказались в благословенном положении
обладания Первичным Устрашением -- когда ядерное устрашение не делилось ни с
кем, ни с каким противником/партнером, каким позднее стал Советский Союз.
Затем имело место прогрессирующее вырождение абсолютного устрашения в
равновесие страха между Востоком и Западом, называемое устрашением Сильного
Сильным. Еще позднее максималистская доктрина "гарантированного взаимного
уничтожения" привела к уравнивающей власти атома и устрашению Сильного
Слабым, исторический пример коего представляет "ударная сила" генерала де
Голля: пример отождествления государственного суверенитета с обладанием
атомным оружием.
Наконец, в эпоху распространения ядерного оружия теория устрашения
Безумного Сильным, продемонстрированная продолжительным конфликтом с Ираком,
открыла ящик Пандоры военного безумия. Тем не менее, пока -- после ядерных
испытаний Индии и Пакистана, ведущих сегодня войну в Кашмире, -- противятся
запуску самой новейшей теории: устрашения Слабого Слабым... Когда это
случится, уравнивающая власть атома испарится и откроется перспектива
абсурдной теории устрашения Безумного Безумным]
В связи с этим длительным "геостратегическим" закатом современной
истории, каковая самой своей нестабильностью представляет серьезную угрозу
миру, недавнее намерение нарушить суверенитет наций благодаря пресловутому
долгу гуманитарного вмешательства лишь увеличивает хаос, риск
геополитической дестабилизации мира.
С этой точки зрения, первая война НАТО в Восточной Европе не говорит
ничего хорошего о
157
способностях Соединенных Штатов устанавливать долгосрочный мир в эпоху
распространения по всей планете опасностей, вкратце обозначенных выше. Из-за
невозможности уничтожить бомбу сегодня вознамерились уничтожить государство,
национальное государство, отныне обвиняемое во всевозможных грехах
"самостийности" и "националистических" преступлениях, а тем временем
военно-промышленному и военно-научному комплексу прощается все, хотя он уже
в течение столетия непрерывно модернизирует страх... накапливая наиболее
ужасные вооружения, от удушающих газов и бактериологического оружия до
оружия термоядерного, предвкушая опустошения, вызываемые информационной
бомбой или, более того, бомбой генетической, способной уничтожить не только
национальное государство, но и народ как таковой, все население, путем
изменения генома рода человеческого.
Значит, не надо удивляться констатации того, что, независимо от
политического результата послевоенной политики на Балканах, этот конфликт
составляет перелом тысячелетия. Решительно возобновляя гонку вооружений,
обеспечивающих превосходство (аэрокосмическое и ядерное), иными словами --
гонку на экономическое истощение наций, первая война НАТО во имя прав
человека предвещает новое "неравновесие страха" между Востоком и Западом.
То, к чему стремятся Соединенные Штаты в этом бегстве вперед, но также
и прежде всего -- "ввысь", к мировому господству, -- это обретение
благословенного состояния Вторичного Устрашения, устрашения без противников
и без партнеров. Потому-то Госдепартамент и Пентагон и уделяют так мало
внимания фиаско в Косове... Ведь то было фиаско блока НАТО, поддержавшего
последнюю великую державу, желающую обеспечить в XXI веке незыблемую
гегемонию над экономической и политической глобализацией, пусть даже и ценой
коалиционной войны, кото-158
рая, как и старая добрая тихоокеанская коалиционная политика,
поддерживаемая ООН, ясно показала свою ограниченность.
14 апреля 1999 года, меньше, чем за месяц до окончания войны на
Балканах, советник президента Клинтона по делам Европы господин Иво
Дааль-дер заявил: "В Косове НАТО не выполнил даже своей минимальной задачи.
Этот провал впечатляет".
Во всяком случае, что представляется очевидным спустя десять лет после
падения Берлинской стены, так это некомпетентность европейского сообщества в
обеспечении какого бы то ни было политического суверенитета в том, что
касается обороны континента, пережившего, однако, в XX веке настоящую
столетнюю войну.