Терин В. Массовая коммуникация. Исследование опыта Запада

ОГЛАВЛЕНИЕ

ГЛАВА VI. ИНФОРМАЦИОННОЕ И КОММУНИКАЦИОННОЕ ВОЗДЕЙСТВИЕ В УСЛОВИЯХ ГЛОБАЛИЗАЦИИ

Глобализация расставляет свои акценты. Еще несколько лет назад вступление России в Парижский клуб или открытость миру посредством российских масс-медиа показались бы многим вещами маловероятными. Сегодня сами по себе события такого рода, - со всеми их плюсами и минусами, - как правило, не вызывают у наблюдателей ажиотажа. То, что с автаркией покончено, - и покончено, по-видимому, навсегда, - не только говорит о том, что внешний мир стал для нас “внутренним делом”, но и как никогда требует точного учета и последовательной защиты интересов национальной безопасности.

Выживание и развитие в условиях глобализации - это всеобщая “головная боль”, - и мы в этом смысле не хуже других. Иными словами, время как будто готово нас ждать, поскольку речь идет о вопросах, которые имеют, в принципе, одинаковое значение для всех, - хотя при ответе на них, не может не выясняться, что некоторые здесь, тем не менее, “равнее”.79[80]

1. Глобально-управленческий императив в понимании общественного развития

В отличие от господствовавших у нас ранее представлений, согласно которым развитие общества - это, главным образом, последовательный и как бы гарантированный переход со ступеньки на ступеньку общественного прогресса (а, в основном, в этом плане строились рассуждения и о прогрессе с его так или иначе понимаемыми формационными стадиями, и о биполярности мира периода холодной войны), современное общество с его средствами коммуникации, способными мгновенно доставлять сообщения в любую точку планеты, следует, в основном, другим конфигурациям.

Обратим в этой связи внимание на следующее:

Во-первых, решение проблем общественной жизни настоятельно требует их понимания как проблем глобально-целостной системы “человек - общество - природа”, которая динамично развивается, имея верхний и нижний пределы своего существования.

Во-вторых, поскольку при этом в поле зрения оказывается все бытие человечества, то не может не обнаруживаться, что само это бытие имеет напряженный, остроконфликтный, непреходяще-кризисный характер, рассчитывать на преодоление которого в обозримом будущем было бы заблуждением.

В-третьих, в этой связи неизбежно напрашивается вывод, что если все конфликты и кризисы современности “пустить на самотек”, то они могут довести человечество до глобальной катастрофы и даже гибели; доминантой глобалистского мирочувствования является тем самым управленческий императив как такое отношение к действительности, для которого естественно стремление понимать любую проблему главным образом в плане ее непосредственного практического решения.

Таким образом, формирующееся в процессе глобальной информатизации управленческое отношение к жизни, направляя внимание на ее кризисное измерение, побуждает к повседневному упорядочиванию, ограничению и преодолению наиболее опасных конфликтов. Особая роль в этой связи не может не отводиться масс-медиа, средствам телекоммуникаций в целом с их огромными, хотя до сих пор во многом и неясными управленческими возможностями.

Когда при этом исходят из того, что на первый план в жизни человечества выходит информационное общество, следует, иметь в виду, что все современное общество как таковое не является информационным и что в нем, соответственно, есть другие общества. Современная глобально-целостная цивилизация многомерна уже в том смысле, что составлена как бы из примыкающих друг к другу, кое-как стыкующихся “сфер”, различающихся не только по цивилизационно-культурным признакам.

Исходно отношения между ними, по-видимому, проще всего представить себе, принимая во внимание, что само информационное общество, - распространение которого по планете не совпадает с государственными границами, - является результатом применения вполне конкретных технологий и, соответственно, другие общества выявляют свою природу по отношению к нему также в связи с теми технологиями производства и общения, которые в них господствуют. (Напомним, что, согласно известной максиме, экономические эпохи определяются в зависимости от того, не что, а как производится, какими средствами труда; в случае же современного бытия человечества все существующие “эпохи” как бы изо дня в день собираются вместе.)

Любой регион мира, как и мир в целом, и следует понимать, соответственно, в этом саморазорванном глобальном контексте, как часть исторически нового целостного бытия человечества, которое существует как:

1) многомерная,

2) определенно сложившаяся (хотя в данном своем виде и требующая радикального обновления) реальность,

3) изо дня в день самонастраивающаяся через посредство своих многочисленных военных и более или менее мирных конфликтов[81],

4) которые, в свою очередь, в значительной, а то и в решающей степени воспроизводятся и регулируются посредством планетарной информационной оболочки, формируемой под возрастающим воздействием вступающих на интерактивную основу средств общения.[cclxviii]

Глобально-управленческий подход побуждает рассматривать любой конфликт как совокупность “негативных” сторон (“вес” которых требует “уменьшения”, которое позволяло бы удерживать каждый данный конфликт в пределах управленческих возможностей, - т.е. конфликты, чтобы быть управляемыми, должны быть достаточно малыми) и сторон “позитивных” (но при этом не следует представлять себе “плюс” слишком большим, чтобы не попасть под власть очередных утопий). При таком подходе сами конфликты оказываются элементами управленческого воздействия, - из чего напрашивается вывод, что в этом плане их (в допустимых, разумеется, границах) может быть полезно и создавать.

Таким образом, любой значимый международный конфликт сегодня - это конфликт глобальный, поскольку развивается он не в рамках и не исключительно силами и средствами тех или иных государств, на территории которых может непосредственно возникать, а с неизбежным вовлечением в него и других “актеров” (зачастую “разноплановых” и “разномастных”), - и улаживается он в относительно “малоформатном”, - то есть поддающемся эффективному управленческому воздействию, - транснациональном контексте. А это обстоятельство, в свою очередь, требует соответствующей переориентации установок внешней политики.[82]

Во внешнеполитической деятельности лидерство в разработке проблематики глобального управленческого подхода может давать ощутимые преимущества, - в том числе имея в виду создание комплексных компьютерных программ, которые позволяют сводить воедино разноплановую информацию и получать целостную и многомерную картину хода событий в том или ином регионе.

Направляя внимание на постоянное выявление и упорядочивание кризисного измерения человеческой жизни, предлагаемый схематизм отношения к действительности побуждает к разработке соответствующих управленческих технологий, применение которых предполагает не только вещественное обеспечение. Следует также иметь в виду целый ряд логистических мероприятий, которые приводили бы к необходимой подготовке и переподготовке занимающихся внешней политикой кадров, уточнению и формулированию заново принципов и способов осуществления самой внешней политики, необходимому для этого функциональному и организационному распределению и перераспределению ответственности ведомств, должным образом организованным и сконцентрированным усилиям.

Отметим в этой связи, что с развитием масс-медиа их повседневное управленческое воздействие на огромное множество людей и даже на все человечество в целом оказывается занятием не просто вполне реальным, но и как бы само собой разумеющимся. Это, в свою очередь, не может не выражаться в постановке и разработке проблем глобального управленческого воздействия посредством массовой коммуникации.

2. Масс-медиа в современном мире

Человечество десятилетиями живет под круглосуточными, становящимися все более интенсивными “информационными осадками”. Отметим в этой связи быстрое распространение кабельного телевидения; создание средств связи, способных обеспечивать круглосуточную работу сотен и тысяч спутниковых телеканалов и устойчивое подключение любого количества пользователей к глобальным информационным сетям на всей нашей планете, а также быстро растущие технологии диалогичности в процессах коммуникации. Неслучайны утверждения о наступлении цифрового века, или цифровой эры: цифровая электроника, превращая любую информацию (текстовую, графическую, звуковую, видео) в разносящиеся по всему свету потоки бит, не может не менять образа жизни всего человечества.[83]

Когда-то маленькая Англия - во многом благодаря своему флоту – сумела стать богатейшей страной мира. В условиях глобализации транснациональные системы производства и передачи информации, играя во многом аналогичную роль, заставляют, вместе с тем, во многом по-новому относиться к проблемам национальной самоидентификации.

Естественно ожидать, что политические силы, получающие доступ к средствам коммуникации, будут стремиться по-своему формировать сознание, на которое воздействуют. Но зачастую в рассуждениях на эту тему принижается, а то и вовсе упускается из виду значение «маклуэновского фактора», то есть того, что средства коммуникации оказывают на современного человека многосторонне влияние уже самим фактом своего существования - как влияет русло на характер реки (“Терек, - как известно, - воет, дик и злобен, меж утесистых громад...”), дорога - на ход автомобиля, автомобиль - на людей, от него зависимых.

Электронные средства общения изо дня в день воспроизводят все более уплотняющуюся информационную оболочку планеты, в которую человечество оказывается “упакованным” как в “контейнер”, - и “контейнер” этот каждый день воздействует на население всей Земли, являясь “посредником” при решении общественно-значимых задач. Это такой продукт человеческой деятельности, который, по-новому формируя пространство нашей жизни, замыкает его на себе, лишает «линейной перспективы», - и “горизонт”, столь милый когда-то теоретикам прогресса, оказывается здесь понятием без предмета.

Мы очутились в принципиально ином, шарообразно-замкнутом социально-культурном пространстве, где “все времена и пространства сразу”. Эту исторически новую взаимосвязь люди проще всего обнаруживают, когда смотрят телевизионные выпуски новостей, моментально “доставляющие” их в любые уголки Земли, - а то и в различные “исторические эпохи”, или же когда общаются посредством телекоммуникаций, практически мгновенно доносящих сообщения до любого адресата.

В этой новой реальности движение общества предстает не в виде марш-бросков во вне, не эксплозивно (взрывообразно), - как это сделало в свое время общество, впервые принявшее четкие очертания в Англии, а затем охватившее своими объятиями весь земной шар, - а имплозивно, - то есть как бы внутрь себя, по отношению к ней самой, к ее собственному содержанию, к ее собственным, таящим свои неожиданности “глубинам”. Роль масс-медиа в политическом действии не может не испытывать при этом метаморфоз.

Понимание управленческого воздействия массовой коммуникации в этих условиях предполагает соотнесение двух взаимосвязанных сторон: с одной стороны, глобальных аспектов деятельности масс-медиа в их внешне-предметном выражении, а с другой - массовой коммуникации в этой связи как своего рода повседневной “стихии сознания”. В первом случае речь может идти, например, о таких вещах, как последствия господствующего положения индустриально развитых стран, в первую очередь США, в области телекоммуникаций[84], или о гигантской “империи масс-медиа”, созданной давним поклонником “американской мечты” австралийцем Рупертом Мэрдоком. Во втором - о массовой коммуникации как формообразующем факторе современной духовной жизни (например, о социально-культурной направленности воздействия масс-медиа, как она определяется политическими и финансовыми институтами, - в связи с чем при характеристике российских средств массовой коммуникации появилось выражение “финансово-информационная олигархия”). Идеологизация общества посредством масс-медиа не может не привлекать к себе внимания исследователей, ориентированных на ценности гуманизма, в связи с задачей деидеологизации массового сознания, поскольку ее решение необходимо для преодоления конфликтов.

Взаимосвязь внешнего и внутреннего аспектов глобального управленческого воздействия масс-медиа достаточно четко проявилась в ходе недавней войны в Персидском заливе, неслучайно названной “первой телевизионной войной в истории человечества”.[85] Эта война вошла в дома миллионов людей прежде всего в виде репортажей Си-эн-эн, - что наглядно продемонстрировало характер планетарно-коммуникационного бытия современного человечества.

Репортажи Си-эн-эн позволили населению множества стран почувствовать, что они чуть ли не соучаствуют в кровавых разборках, ведущихся на арене “глобального цирка”. Ясно, что - при всем стремлении руководства Си-эн-эн к объективности - поступающие материалы “просеивались”, и не все пропускалось в эфир.[cclxix]

Интерес для исследователя представляет и сознание зрителей этой «телевизионной войны» (которую один американский летчик, имея в виду практически полную безнаказанность действий авиации союзников, назвал “охотой на куропаток”). Своеобразным свидетельством степени увлеченности происходившим во время «Бури в пустыне» на телеэкране стали психические расстройства, которые, по сообщениям прессы, появились у ряда американок, когда в результате неожиданно быстрого для них окончания войны они оказались наедине с захватившей их воображение привычкой ежедневно чувствовать себя на ней “зрительницами первого ряда”.[cclxx]

3. Миф в массовом общении

Еще не так давно казалось безусловно правильным просветительское представление, согласно которому миф если еще и существует в современном сознании, то лишь как его побочный, несовершенный, низменный и ретроградный продукт. В подтверждение этого обычно ссылались на политическую мифологию реакционных течений, как она сформулирована, например, в “Мифе XX века” нацистского идеолога А. Розенберга). Затем черты мифа стали все больше выявляться в продукции массового искусства (в “вестернах”, “мыльных операх” и проч.). При этом выделялись как архетипические элементы этой мифологизации, так и ее консервативная направленность.

Постепенно оформилось другое понимание связи массовой коммуникации и мифа, когда в качестве мифопроизводящей рассматривается уже деятельность средств массовой коммуникации как таковая. Особое значение отводится при этом телевидению.

Неосознанное погружение телезрителя в миф объясняется при этом, главным образом тем обстоятельством, что его голове бессмысленно выстраивать поступающие к нему сообщения в логически стройной, «линейно-перспективной», «рациональной» последовательности (когда причина - это то, что появляется в начале действия, а следствие - это то, что оказывается в его конце).

Иначе говоря, телезритель должен соединять в своем сознании всю поступающую телевизионную мозаику через резонанс взаимных отражений ее постоянно обновляющихся элементов; в его голове, тем самым, формируется своего рода «шарообразный космос» мгновенно возникающих взаимосвязей, вбирающий в себя, как пылесосом, все, что происходит на телеэкране, и этот «космос» непроизвольно проецируется затем на весь реальный мир. В этой связи и напрашивается вывод, что телевидение уже само по себе погружает человека в миф и что миф снова, - как в далеком прошлом, - представляет собой сегодня вполне органичное отношение человека к действительности.

При анализе проблемы мифологизации следует, очевидно, иметь в виду, что определенная мифологизация действительности происходит уже под влиянием товарного фетишизма. Речь идет о положении, когда человек, выступая в качестве товаропроизводителя, отделен от «поведения» продуктов своего труда на рынке, где их обмен, ему неподконтрольный, но, при этом, имеющий для него решающее значение, начинает, представляться ему смыслом и сутью его жизни. Эти отношения проецируются таким человеком на отношение к своей жизни в целом, распространяясь и на обыденное, и на теоретическое сознание. Проникая в область массового духовного производства, эти отношения побуждают фетишизировать и масс-медиа, наделяя их демиургическим могуществом.

Фетишизацией масс-медиа приводит множество людей, для которых влияние масс-медиа оказывается неотразимым, к возвышающему их в собственных глазах убеждению в необходимости повседневного потребления их продукции. Эта же фетишизация имеет, однако, и свою обратную сторону, когда недоверие к исполнительной, законодательной или судебной власти, либо к политике вообще как “грязному делу” переносится и на “Четвертую Власть”, отравляя самосознание человека, “посредством масс-медиа существующего”.

Тем не менее, масс-медиа уже сами по себе способны быть мощнейшим источником мифологизации. Сопоставление характеристик мифа и массовой коммуникации обнаруживает не только их подобие, изоморфизм, но и способность к взаимному усилению. Так, и в мифе, и в мозаично-резонансном мире массовой коммуникации происходит слияние общего, особенного и единичного в единую, нераздельную целостность; все в действительности неродственное и там, и тут выступает в качестве как бы ближайшим образом родственного (то есть все здесь оказывается рядом, выступая как непосредственно – и даже интимнейшим образом - взаимосвязанным); соответственно, мифологическое время, - как и дающие “все времена и пространства сразу” информационные блоки средств массовой коммуникации, - соединяет в единый сплав прошлое, настоящее и будущее.

4. Использование средств общения в глобальных целях

Во многих рассуждениях о “необъятных” возможностях информационных и коммуникационных манипуляций так и слышится что-то зловещее вроде «телевизионного электората» (то есть избирателей, за которых думает и решает телевизор), «глобальных информационных войн», «всемирной диктатуры масс-медиа» и других оруэлловских штучек, - не говоря уже о таинственном «психотропном оружии», позволяющем «зомбировать» как отдельные личности, так и целые народы, если уж не все человечество.

Но все в данном случае обстоит значительно проще, чем это может показаться задерганному собственными переживаниями современному человеку. Так, что касается глобальных информационных войн, то это грозно звучащее название представляет собой идеологическую оболочку вещей, хорошо нам знакомых из повседневного опыта, поскольку например, коммуникационное и информационное воздействие, преследующее те или иные глобально-значимые цели, изо дня в день давно и привычно осуществляется у нас на глазах, когда мы становимся телезрителями.[86]

Напомним, что сравнительно недавно закончилась длившаяся более сорока лет холодная война (а за это время родились и успели стать взрослыми два поколения). И каждая из противоборствовавших сторон применяла в своих интересах различные средства идеологического и психологического воздействия, поскольку и тогда было хорошо известно, что влияние масс-медиа на человека может быть гораздо эффективнее, чем самые что ни на есть реальные сдвиги в его жизни. В настоящее время, например, по российскому телевидению можно видеть и слышать высокопоставленных деятелей США периода холодной войны, которые со знанием дела рассказывают о том, как их стороной велась психологическая и информационная война, и о задачах, которые решались при этом (в частности, в значительной мере ставка делалась на то, что население Советского Союза и стран Восточной Европы жило под “информационным колпаком”, что в условиях обострения кризисных процессов в этих странах не могло не вызывать у населения “информационный голод”, а значит и спрос на информацию извне).

Естественно предположить, что если применявшиеся тогда средства духовного воздействия доказали свою эффективность на практике, то и в дальнейшем они будут использоваться и совершенствоваться на основе растущих возможностей науки и техники. Неслучайно выдающееся значение получила дипломатия средствами массовой коммуникации, ведущие теле- и радиостанции обзавелись собственными спутниковыми каналами, и как они, так и многие другие организации создали собственные веб-сайты, - а естественно, что овладение новыми технологиями идейно-психологического воздействия одними сигналит о необходимости аналогичных шагов другим.[87]

Интернет оказывается в центре проблематики «человеческого измерения» стремительно формирующегося информационного общества со всеми его социально-культурными и технико-экономическими особенностями. Говоря об Интернете как о проблеме человека, следует, очевидно, иметь в виду Интернет в единстве всех его составных частей и аспектов, то есть, - наряду с программными и аппаратными средствами, - как передачу всевозможных данных, так и совокупность людей и их организации (в том числе и преступные сообщества), посредством Интернет действующих. В этой связи, рассуждая по аналогии с примером Канта об «инструментальной» роли врача (врач может вылечить человека, а может его и погубить), можно сказать, что в целом компьютерная сеть (или, точнее, глобальная сеть сетей) Интернет - это само по себе ни «хорошо», и ни «плохо», что результаты ее воздействия складываются в зависимости как от того, кто, что и кому по ней передает, так и от того, каким образом она сама по себе влияет на человека и общество.

Пониманию того, что такое Интернет в единстве всех своих сторон, будет во многом препятствовать инерция нашего мышления, побуждающая нас с готовностью объяснять непонятное понятным, - независимо от того, находится ли это непонятное в настоящем, прошлом или будущем, - и при этом вольно или невольно приписывать ему свойства того, что считается достаточно хорошо познанным и даже само собой разумеющимся. (Следуя М. Маклуэну, этот способ понимания можно назвать эффектом "зеркала заднего вида").

Возможности Интернета все активнее будут использоваться в экономике и политике. Растет его роль в осуществлении «связей с общественностью».

Уже на протяжении ряда лет органы законодательной и исполнительной власти многих стран, а также всевозможные организации предоставляют пользователям Интернета желательные для себя сведения. В этой связи особое внимание стал привлекать сайт NATOnet, позволивший любому пользователю получать сведения о НАТО и Западно-Европейском Союзе. Особая роль NATOnet стала отводиться в связи с осуществлением планов расширения НАТО на Восток.

Вскоре после своего появления NATOnet попал в поле зрения группы, которая была сформирована Европейским парламентом с целью установить, не осуществляются ли манипуляции с информацией, представляющие собой угрозу для демократии. Такого рода тревоги в связи с Интернетом высказываются часто, поскольку выяснилось, что Интернет, предоставляя обширнейшие возможности в оперировании с информацией любого рода, является серьезным испытанием свободой для всех, кто им пользуется.

Когда говорят об управленческих возможностях Интернета, то нередко он выступает в роли оруэлловского “Большого Брата”; в Интернете видят предтечу всеобщего хаоса; уникальное средство идеологических диверсий; инструмент глобального засилья западной, по преимуществу американской, массовой культуры; средство, предоставляющее необъятные возможности организованной преступности, в том числе наркомафиям.

Распространение новых средств общения, - при всей их высокой технологичности, - не может не выходить за пределы индустриальных стран. Это продемонстрировали сомалийцы, когда во время вооруженного столкновения в Могадишо с американскими солдатами, участвовавшими в операции ООН, пользовались для координации своих действий сотовой связью.

Другой случай того же рода имел место перед исчезновением “биполярного мира. Судя по сообщениям прессы, во время войны 1991 года в Персидском заливе американцы обнаружили, что не могут уничтожить систему управления иракскими вооруженными силами (то есть решить приоритетную задачу). Как выяснилось, иракцы пользовались устройствами маршрутизации Интернета, которые были доступны на коммерческой основе, - и тем самым на практике была показана способность сетей такого типа обеспечивать жизнеспособность системы управления путем ее автоматического перехода на использование уцелевших каналов связи.

“Логика телекоммуникаций”, усвоенная современным человеком, позволяет ему не удивляться, когда различные, в том числе проповедующие насилие, организации начинают действовать по всей планете. Но эта же “логика” заставляет по-новому смотреть на задачи оптимизации жизни человечества.

«Выясняется, - отмечает российский исследователь В. И. Данилов-Данильян, - что информационные потоки, которые проходят в биоте (то есть в системе жизни, как она развивалась на протяжении четырех с лишним миллиардов лет существования нашей планеты) при осуществлении ею регулирующих воздействий, примерно на восемнадцать порядков превосходят предвидимые возможности техносферы».[88] Иначе говоря, невозможность решить экологические проблемы имеющимися средствами («возможностями техносферы») с удручающей простотой показывает идеологически-превращенный характер мотивов, звучащих в современной политической риторике. Указывая на необходимость общезначимых, общечеловеческих ориентиров общественного развития, эти проблемы, вместе с тем, свидетельствуют, что даже самым искренним стремлениям к общечеловеческому благу быть может так никогда и не пробиться сквозь толщу информационной отсталости человечества. Что же говорить тогда о собственно себялюбии, волнами распространяющемся по каналам массовой коммуникации, выступающем в форме “общезначимых” политических или коммерческих рекламных призывов и замыкающем на себя энергию огромного множества людей?

5. О, прекрасный новый мир Интернет!

Недавние атаки хакеров на ряд известнейших веб-сайтов, показавших, что гораздо эффективнее не заниматься разгадкой ключей к шифру, зашищающих ту или иную программу, а искать пути ее вскрытия, акцентировали значение другой, не менее злободневной темы – электронной разведки, в том числе осуществляемой посредством Интернета, - тем более что, во-первых, установить хакера, проникшего на тот или иной сайт, может оказаться практически невозможно, а во-вторых – под видом энтузиаста-хакера может действовать любая заинтересованная организация (слово, которое на Западе обычно употребляется в этой связи, - «русские»: например, заголовок "The Sunday Times” от 26 июля прошлого года: "Российские хакеры крадут военные секреты США", - хотя в этой связи нередко упоминают представителей разведывательного сообщества и ряда других стран).

В последние дни в прессе снова замелькало название созданной США и развернутой с помощью Великобритании, Канады, Австралии и Новой Зеландии глобальной системы электронной разведки Echelon. Если в период холодной войны электронная сеть Echelon использовалась прежде всего для сбора данных о странах-участницах Варшавского договора, то затем - в связи с известной сменой приоритетов, - она была переориентирована, как предполагается, в первую очередь на ведение экономического шпионажа.

Уже сам факт перехвата электронных сообщения является нарушением французских законов. Более того, как считают во Франции, в 1995 году, после того, как с помощью системы Echelon американские разведчики узнали об одном коммерческом предложении для European Airbus Consortium, оно было передано в компанию Boeing. В результате Boeing перехватил у европейского консорциума контракт стоимостью в 35 миллиардов франков. 10 февраля лондонская The Times сообщила, что Франция собирается подать в суд на владельцев сети Echelon. Позднее, по сообщению агентства REUTERS, ряд членов Европейского парламента призвали к расследованию обвинений об использовании сети Echelon в целях экономического шпионажа.

Еще один поворот той же темы – появившееся в начале 2000 года в электронной информационной сети ZDF.MSNBC сообщение об обвинениях сотрудниками французских спецслужб компании Microsoft в сотрудничестве с американской разведкой, согласно которым в программные продукты компании встроены элементы, обеспечивающие Агентству национальной безопасности США (National Security Agency (NSA) – лидеру американской электронной разведки) доступ к передаваемым посредством Интернета сообщениям.

При всей детективной экзотичности этих и подобных им сообщений сам по себе факт охоты за различными данными в Интернете с использованием средств электронной разведки у специалистов не вызывает ажиотажа. Поскольку экономический шпионаж может обеспечить той или иной компании, а то и целому государству огромные дивиденды, то ясно, что им занмаются сейчас и непременно будут заниматься в дальнейшем.

Сети передачи информации Интернета давно уже привлекают к себе усиленное внимание фирм, следящих за появлением технических инноваций. Некоторые из них используют процессоры сбора данных, - а это мощные программные средства, обязанные своим происхождением потребностям разведывательных служб. В данном случае процессор означает не микропроцессор, а часть программы, которая определяет, каким образом сама программа управляет и манипулирует данными.

Один из таких процессоров назвали Тайга (Taiga - сокращенное от: Traitement automatique de l’information geopolitique d’actualite, то есть Автоматическая обработка актуальной геополитической информации). Этот процессор работал на французскую разведку на протяжении 11 лет, и это - первый такой процессор сбора данных переданный для коммерческого использования. Поставленная перед ним задача: “шарить” по базам данных и сайтам Интернета для извлечения ценной информации. Его американского коллегу, также переданного для коммерческих целей, назвали Топик (Topic), и появился он в результате длительных исследовательских работ, осуществлявшихся под контролем ЦРУ. Отметим, что если разведка отдает свои процессоры для коммерческого использования, то это значит, что сама она получила в свое распоряжение гораздо более мощные.

Топик перешел в собственность калифорнийской фирмы Verity, мирового лидера по сбору документальных данных. Фирма продала в США и за рубежом более 15 миллионов лицензий на свою продукцию. Дело в том, что экономическую разведку можно вести, не прибегая к компьютерным взломам, а просто обрабатывая огромные массивы информации, доступные, в принципе, каждому пользователю Интернета. Когда стало ясно, что в пределах Интернета сосредоточено огромное количество всевозможной информации, которая представляет значительный интерес для развития производства и успешного ведения конкурентной борьбы, возник ряд фирм, специализирующихся на “выуживании” данных в “цифровом океане”. Процессоры сбора данных оказались как нельзя кстати.

Высококачественный процессор сбора данных использует программное обеспечение, получившие название “робот”: “робот” извлекает нужную информацию, используя целый арсенал средств лингвистического, семантического и статистического анализа. Действуя автономно, процессоры сбора данных перехватывают любую запрашиваемую информацию, стоит только той появиться в сети.

Что касается создателя Тайги лингвиста и специалиста по информатике Кристиана Крумейша, то он учредил компанию лингвистической инженерии MAAG, ориентированную на такие ключевые отрасли, как аэрокосмическая промышленность, транспорт и энергетика, и занялся извлечением технической информации из баз данных о патентах, сообщений агентств новостей, публикаций о научных конференциях. Noemic, позднее пришедший на смену Тайге, автоматически осуществляет объединение источников, обрабатывая при этом информацию со скоростью одного миллиарда знаков в секунду независимо от того, существуют ли они в виде готовой базы данных или передаются каким-нибудь агентством новостей на любом языке в виде целостного текста. Этот семантический процессор сбора данных способен даже подвергать обработке заслуживающие его внимания концепции, метафоры и совокупности идей. Если перед ним поставить задачу выявить, например, все случаи установления связей между гонконгскими и американскими фирмами, действующими в области микроэлектроники, за последние пять лет, то для ее выполнения ему хватит нескольких часов.

Неудивительно, что многие из компьютерных документалистов переквалифицировались на работу по электронному сбору и анализу данных. Появилась новая специальность “инженерия экономической разведки”. Судя по сообщениям прессы, в настоящее время только во Франции имеется около 12 рабочих групп, задачей которых является изучение документов, существующих в пределах всего Интернета (напомним, что таблица или рисунок - это тоже документы). Эти группы работают в тесном контакте с американскими исследовательскими лабораториями.

Существуют программы статистического анализа, позволяющие на основе анализа материалов, имеющихся в Интернете, составлять карты работы в различных отраслях науки. Это, в свою очередь, позволяет специалистам выявлять скрываемую от посторонних информацию, устанавливая, например, наиболее перспективные научные разработки в областях, где конкуренция пока что сравнительно невелика, или узнавая, в каких научных лабораториях создана действительно творческая обстановка, а где, напротив, начальство “зажимает” таланты. При этом могут выявлять также перспективных “летунов”, то есть исследователей, которые за сравнительно короткий срок успевают поменять ряд представляющих интерес научных центров, а тем самым во многом усваивают результаты их работы.

Преимущества, которые может дать сбор данных на Интернете, очевидно, огромны (что, кстати, указывает и на соответствующую величину возможного ущерба), а потому неудивительно, что помощь предприятиям в организации и ведении экономической разведки оказывают органы государственной власти (во Франции, например, в качестве направляющей силы в этой области действует, по сообщениям печати, Генеральный секретариат обороны).

Отметим, что поиски информации в Интернете, - это палка о двух концах. Дело в том, что как только какое-либо предприятие начинает заниматься сбором экономических данных, оно рискует быть раскрытым в своих намерениях, показать уровень своих притязаний, по которым, в свою очередь, можно будет судить о его собственном уровне развития. Действующие в настоящее время “роботы роботов” позволяют перехватывать работу систем, занимающихся сбором информации. Причем, между фирмами по сбору информации, о которых здесь идет речь, существует джентльменское соглашение пользоваться лишь открытой информацией, что, в свою очередь, позволяет им свободно общаться друг с другом (на конференциях и пр.).

Иначе говоря, сбор данных посредством Интернета давно уже стал занятием для очень и очень многих. И то, что в настоящее время в поле критики попали прежде всего США, является очередным проявлением текущих противоречий в этой области.

США, кстати, оказались в незавидном положении и по другой, хотя также связанной с Интернетом причиной. Чтобы пояснить, что имеется в виду, расскажем историю об одном американце.

Итак, жил-был один американец. Его звали Джон Дейч. Джон Дейч, должно быть, жив и сейчас, но в то время, о котором здесь идет речь, он занимал немаловажный в Америке пост директора ЦРУ (Дейч был назначен директором ЦРУ в 1995 году, а перестал он им быть в декабре следующего года). Именно в этой связи он и прославился. Дело в том, что Дейч, по-видимому, много работал (что, наверное, неудивительно), и чтобы работать еще больше, он взял для работы и сохранил в своем домашнем компьютере секретные документы (объемом в 17000 страниц), что, конечно же, свидетельствовало в пользу его большого трудолюбия. Но этим история про Джона Дейча не кончается. Дело в том, что его домашний компьютер был подключен к Интернету, и, как утверждают, с него, в частности, осуществлялся выход на порнографические сайты. Через два дня после ухода Дейча из ЦРУ об этом узнали те, кому в Америке это положено. И этим людям стало очень не по себе. Министерство юстиции США начало расследование. Порнография в данном случае вряд ли интересовала кого-нибудь вообще, а интересовала прежде всего возможность проникновения в домашний компьютер директора ЦРУ, ну, скажем, посторонних лиц (опять замелькало знакомое слово «русские»). Учитывалось, например, что посредством Интернета в такой компьютер можно запустить программу-разведчик, которая, себя не обнаруживая, «скачает» и передаст все, что надо, а потом, кстати, - чтобы не было ненужного шума, - может и сама прекратить свое существование. Когда в США началось расследование, то поначалу как-то ждали, что у него будет определенный конец (ну, там, расскажут многоуважаемой публике, что да как, доложат, что меры, мол, приняты и на этом успокоятся). Но время шло, а долгожданного успокоения не только не настало, но, если говорить о сути дела, то вряд ли теперь оно вообще будет возможно.

Представьте себе, например, что Джон Дейч, поработав, как положено, с очередным сверхсекретным документом, возвращает его на дискете в служебный компьютер, а тот еще к тому же подключен к компьютерной сети ЦРУ. И представьте себе теперь, что вышеупомянутая программа-разведчик в этом документе себя уже установила, а затем спокойно внедряется в другие документы и компьютеры, распространяясь все дальше и дальше. Что может быть затем – навряд ли приснится в страшном сне. Представьте себе, например, что эта внедрившаяся программа через содержащие ее электронные документы и сети продолжает внедряться, проникая, например, в компьютерные сети других американских спецслужб, госдепартамента, Белого Дома. Закономерно возникает вопрос: не пора ли пожалеть Америку? Но вопрос такого рода не единственный.

Когда вы заходите на тот или иной веб-сайт, то вам зачастую предлагают заполнить анкету, стараясь при этом вас убедить, что сделать это в ваших же интересах (предлагая взамен бесплатно загрузить достаточно привлекательный программный продукт, принять участие в розыгрыше призов, бесплатно подписаться на информативно содержательную электронную газету и т.д.). Известно также, что существуют другие способы извлекать информацию о посетителях веб-сайтов. Так, например, в лог-файлах накапливается информация, позволяющая оператору веб-сайта не только узнать адрес вашей электронной почты, но и проследить за всем, что вы делаете на его веб-сайте (например, на какой странице и как долго вы задержались, какие материалы вы при этом просматривали, а затем сохранили у себя в компьютере). Это, в свою очередь, позволяет работать с вами применительно к вашим личным наклонностям, - предлагая вам, например, рекламу именно того продукта, который вы действительно можете купить.

В настоящее время некоторые американские компании, занимающиеся электронной коммерцией, уже объединили свои базы данных о посещающих их веб-сайты клиентах. Появились сообщения о том, что гиганты автомобильного бизнеса Дженерал Моторс, Форд и Даймлер-Крайслер создали единую базу данных о своих поставщиках, в связи с чем в США возник вопрос о применении к ним антимонопольного законодательства. И это только первые цветочки.

Данные о посетителях Интернета могут, естественно, пригодиться и для других случаев (например, хакер может воспользоваться номером вашей кредитной карточки[89], а спецслужбы, если вы почему-то их заинтересуете, применят полученную информацию о вас по-своему).

Мы уже очутились в мире, где Интернет стремительно превращается в ведущую магистраль предпринимательской деятельности: хотя непосредственная отдача пока что сравнительно невелика, но здесь более низкие издержки производства, а также есть целый ряд других преимуществ, роль которых в совокупности такова, что задача интернатизации всей страны императивно выдвигается как необходимое условие ее выживания, - в том числе имея при этом в виду и добывание хлеба насущного.

Интернатизация, создавая новое поле человеческой деятельности и позволяя ее участникам все больше знать друг о друге, навязывает им тем самым собственные "правила игры", ставя их перед необходимостью использовать все более эффективные средства как нападения, так и защиты. Эти "правила игры", приобретают общезначимый характер, приводят отношения между субъектами Интернета в состояние информационной войны.

Представьте себе, например, что ваш конкурент, используя ее средства, выявляет и переманивает вашу клиентуру, ставя вас перед угрозой разорения, - а вам что делать? Сидеть, сложа руки, и ждать неминуемого конца?

Информационная война становясь все более значимой характеристикой развития Интернета, открывает широкое поле для размышлений (в том числе на тему правовых средств регулирования отношений в самом Интернете).[cclxxi]

Обратим внимание на то, что "сам по себе" Интернет человеку вовсе не дан, что в то время как Интернет предстает перед пользователями в антропоморфном (приспособленном для человека) виде, по его сетям перемещаются колоссальные потоки бит! Интернет живет своей саморазвивающейся жизнью, лишь в очень небольшой мере оставаясь видимым и подконтрольным совокупным усилиям людей и их объединений (пусть даже это будут государства, корпорации или богатые исламисткие террористы).

На очереди историческая встреча (по-видимому, она еще не произошла): встреча двух высокотехнологичных продуктов человеческого интеллекта нашего времени - Интернета, с одной стороны, и искусственного интеллекта[90], с другой. Это, в свою очередь, что Интернет оказывается не просто саморазвивающейся системой (как, например, рынок, - о чем знал еще Адам Смит с его рассуждениями о "невидимой руке", действующей на рынке), но системой, которая управляет собственным развитием и противостоит человеку не в виде понятных тому знаков, а "сама по себе" - со всеми своими возможностями управлять им таким образом, чтобы толком он об этом не только не знал, но даже и не догадывался. И тогда на каком-то этапе своей жизнедеятельности эта система может решить, что человек ей стал помехой и что не плохо было бы ей от этого существа избавиться. Можно, конечно, предположить, что выполнив эту историческую миссию, Интернет раскается и начнет по-своему обливаться слезами.

6. "Связь с общественностью" в глобальном контексте

Субъектами процессов глобализации могут выступать, по существу, любые силы, способные действовать более или менее самостоятельно. К ним относятся и транснациональные экономические организации, которые уже в силу масштабов своей деятельности должны решать политические задачи и прилагать усилия по поддержанию удовлетворительных для себя "связей с общественностью".

Службы "связи с общественностью" («public relations», или «PR») оформились в США вначале под названием “publicity” еще в тридцатые годы. Объяснялось это, главным образом, превращением многих корпораций в организации достаточно крупные, чтобы уже самим фактом своего существования оказывать заметное влияние на общество. И если поначалу функция "связей с общественностью" представляла собой, скорее, разновидность рекламы, то в дальнейшем образовались цепочки зависимостей, придававшие службе "связей с общественностью" новое звучание.

По мере усиления влияния крупных корпораций обнаруживалось, что, приобретая их продукцию, множество людей ориентировалось на их имидж, связывая с ним свое собственное, оцениваемое через представление о престиже социальное положение. Это обстоятельство, в свою очередь, означало для таких корпораций необходимость усиленно создавать о себе благоприятное впечатление в глазах большинства, - и тогда службы "связей с общественностью" стали рассматриваться ими в качестве естественных. Но этим дело не ограничилось.

В условиях открытости, предоставляемой масс-медиа, борьба за обеспечение социально выгодной репутации принуждала такие корпорации (а затем и крупные компании других стран) следить за последствиями выполнения ими роли ”жизнеутверждающей клеточки” общественного организма. Из службы, в основном, рекламно-информационного характера "связь с общественностью" превратилась в орудие управленческого воздействия крупных компаний (а затем и других организаций и социальных институтов, попадающих в ситуации с аналогичными задачами). Службы "связей с общественностью" начали по возможности “гармонизировать” частные интересы представляемых ими субъектов деятельности с “окружающей средой”, которая стала раздвигаться чуть ли не до размеров человеческой цивилизации в целом.

"Связь с общественностью" направлена на придание “всеобщего звучания”, в основном, именно частным, определенно обособившимся от всеобщих интересам. Она реализует тем самым функцию идеологическую, - а идеология и есть частный интерес, принявший форму всеобщности.

Частный интерес может успешно реализоваться и без его обеспечения посредством "связей с общественностью". Но возрастание риска для успеха дела заставляет обратиться к самим по себе достаточно привлекательным управленческим возможностям, возникающим благодаря использованию этих «связей». Дело здесь не только в “представительской роли” службы "связей с общественностью". Ведь публично обозначая свое общественное место, данная организация берет на себя тем самым определенные обязательства. Оказываясь частью управленческой деятельности, "связи с общественностью" служат своеобразным “щупом” (зондом), позволяющим замерять состояние “окружающей среды”, чтобы вести себя по отношению к ней удовлетворительным образом.

В декабре 1995 года три западноевропейские компании (англо-голландская Шелл, французская Эльф и итальянская Аджип) образовали с нигерийской нефтяной компанией консорциум, подписав контракт на строительство газоперерабатывающего комплекса в дельте Нигера. Само по себе это событие вряд ли привлекло бы к себе в мире особое внимание, если бы не то, что последовало оно вслед за яростной международной кампанией сначала в защиту нигерийского писателя Кена Саро-Вивы и его восьмерых соратников по МОСОП (Движению за выживание огони - пятисоттысячной народности, оказавшейся жертвой варварской эксплуатации нефтяных месторождений в дельте реки Нигер со стороны той же Шелл и других нефтедобывающих компаний)[91], а затем - после шемякина суда и их поспешной казни - осуждения утвердившего смертный приговор Временного правящего совета (т. е., правящего страной в то время военного режима).

Отметим многочисленные заявления протеста со стороны руководителей как западных, так и африканских стран и отзыв своих послов США, ЮАР и странами ЕС; приостановку членства Нигерии, этого “острова англофонии” в Западной Африке, в Содружестве, объединяющем 52 англофонные государства, и требование возвратиться к демократическому правлению в течение двух лет - вместо трех, обещанных тогда руководителем режима генералом Сани Абачей; резолюцию ЮНЕСКО с выражением “смятения и возмущения” по поводу казни; объявление администрацией Клинтона о полном запрете продавать Нигерии американские военные материалы и оружие, а также введение ею обязательного лицензирования всего закупаемого для использования в Нигерии нефтяного оборудования американского производства; обсуждение в Конгрессе США вопроса о лишении Нигерии доходов от нефти, находившихся на счетах американских банков; отказ Нигерии в помощи, которую она могла бы получать в соответствии с Четвертой Ломейской конвенцией, подписанной в ноябре 1995 года на острове Маврикий, поскольку непременным условием ее предоставления считается соблюдение демократических норм в странах-получателях этой помощи; резолюции Комиссии и Совета министров Европейского Союза о введении эмбарго на поставки оружия в Нигерию; требование всем нефтяным компаниям, действующим в Нигерии, следовать стандартам отношения к окружающей среде, принятым в Западной Европе (при обсуждении этих вопросов комиссар ЕС Нейл Кинок заявил, что все обещания “этих людей” вернуться к демократии являются “пустопорожними”, обратив внимание на то, что в то время, как “находящиеся у власти олигархи купаются в роскоши”, сорок миллионов жителей страны имеют доход менее одного доллара в день).

Нигерийский режим стал объектом редкого по своей интенсивности давления со стороны международного сообщества (точнее, выступавшей от его имени той его части, которая является достаточно значимой и для Нигерии, и для вышеупомянутых нефте- и газодобывающих и перерабатывающих компаний). Поскольку при этом декларировались определенные цели, естественно спросить, что же все-таки получилось в действительности? Иначе говоря, кампанию против нигерийских властей можно рассматривать как своего рода тест, позволяющий лучше понять отношения, характерные для сегодняшнего мира.

Если поначалу могло сложиться впечатление чуть ли не повсеместного осуждения нигерийского режима, то затем стало появляться все больше фактов, не позволявших говорить о единодушии. Вскоре по окончании процесса нигерийский министр юстиции М. Агбамуче заявил, что этот процесс был “открытым и справедливым” и что смертный приговор был вынесен, в соответствии с законом, за убийство полутора годами раньше (21 мая 1994 года) четырех чиновников штата Кросс-Ривер, тоже принадлежавших к народности огони; Нигерия в качестве контрдемарша отозвала своих послов из США, ЮАР и стран-членов ЕС; в городе Илорионе прошла шумная демонстрация в поддержку правящего режима, во время которой были сожжены флаги Англии и США; состоялся ряд других аналогичных манифестаций против “вмешательства Запада” (как заявил в этой связи глава местной англиканской церкви Абиодун Адегилойе, манифестантам “дали денег” и “они никого не обманут”, добавив, имея в виду участие нигерийских военных в международных силах по поддержанию мира, что “мы стремимся установить демократию в других странах, а у себя приветствуем диктатуру, тиранию и нарушение прав человека”); без особых усилий были разогнаны немногочисленные демонстрации противников режима; в первом после казни публичном выступлении генерал Сани Абача обещал “восстановить мир и стабильность” и “на этой основе возвести на престол прочную и подлинную демократию” (западные масс-медиа, подводя итоги правления генерала и его команды, приводили высказывания местных жителей, утверждавших, что “никогда им еще не жилось так плохо”).

В этот период нараставшей неопределенности вокруг Нигерии в масс-медиа появился ряд экспертных оценок, суть которых сводилась к тому, что Западу без высококачественной нигерийской нефти не обойтись; определенно обнаружившееся нежелание американской администрации ввести против Нигерии нефтяное эмбарго ставилось в связь с тем, что именно в США идет 40-50 % добываемой там малосернистой нефти. Незыблемость положения Нигерии как страны, занимающей пятое место на мировом рынке нефти, как бы подчеркивалось в те дни нахождением в Лагосе штаб-квартиры ОПЕК (в это же время как бы невзначай было предано гласности, что во всех контрактах на добычу нефти, заключенных Нигерией с иностранными фирмами, имеется статья, согласно которой в случае ухода тех из страны их собственность, - а ее суммарная стоимость составляет миллиарды долларов, - переходит к нигерийским властям).

На проводившейся в тот же период встрече в верхах “франкофонов” в Котону обнаружилось, что в осуждении Нигерии франкофонные страны Западной Африки не желают идти дальше общих сожалений и пожеланий; еще ранее разошелся с позицией англофонного Содружества Сэм Нуйома, подтвердив приглашение С. Абаче посетить Виндхук; в рамках Южноафриканского сообщества развития Нельсон Мандела встретил безусловную поддержку своих требований экономического бойкота Нигерии лишь со стороны Роберта Мугабе, хозяина харарской конференции Содружества 1991 года, которая была посвящена, в основном, правам человека.

Не осталось незамеченным и то, что именно в этот период канцлер ФРГ Х. Коль, находясь в Пекине, посетил военные казармы, как бы сделав, тем самым, жест прощения китайским властям, имея в виду подавление ими студенческих выступлений на площади Небесного спокойствия в 1989 году.

Довольно быстро в программах новостей крупнейших телерадиовещательных компаний Нигерия отошла на второй план. Отмечая в те дни расплывчатость и двусмысленность реакции Запада, газета “Таймс оф Замбиа” назвала ее “несерьезной”, напомнив заодно, что в ряде других африканских стран положение с правами человека хуже (последнее замечание легко вызывало в памяти Руанду, Бурунди, Сомали, Судан, Либерию).

Как видим, у нигерийских властей были возможности для маневра. Это подтвердил, по существу, в апреле 1998 года президент Клинтон, когда во время своего первого визита в Африку заявил, что США не имеют возможности достаточно эффективно воздействовать на нигерийский режим.

Что же касается нефтяных компаний, то в первую очередь под огонь критики попала англо-голландская Шелл. Обращают на себя внимание присутствие своекорыстных мотивов в кампании ее осуждения: Шелл фигурировала преимущественно в одиночку, будучи как бы избранной на роль заслона и для французов, и для итальянцев, и, конечно, для внушительно представленных в Нигерии американских фирм.

За почти девяностолетнюю историю своего существования консорциум Роял Дач/Шелл Груп (официальное название с 1949 года) потратил немало усилий, чтобы обойти конкурентов (прежде всего весьма активных американцев), по возможности не привлекая к себе внимания. И если бы не процесс и казнь девяти, то вряд ли бы он столкнулся с необходимостью срочных мероприятий по "связям с общественностью".

Шелл повел себя как опытный боец. Первая публичная реакция консорциума носила осторожный и пробный характер. Его руководство заявило, что “мы не участвуем в политике”. По мере обострения обстановки стали появляться новые акценты. Шелл начал поставлять в прессу сообщения, согласно которым, именно руководство консорциума первым попросило режим о помиловании. Заявлялось также, что в случае свертывания деловых операций с Нигерией в первую очередь пострадает не режим, а население страны (то есть речь шла о пункте, который традиционно присутствует при всех обсуждениях вопроса об использовании прекращения помощи той или иной стране в качестве санкции против правящего в ней режима), в том числе и сами огони, и другие немногочисленные народности, которые проживают в дельте Нигера.

Когда же все “за” и “против” обозначились более или менее четко, концерн, как будто обретя новое дыхание, перешел в атаку: под заголовком “Ясность духа в смутные времена” одновременно в голландских, немецких, швейцарских и греческих газетах появились материалы, сделанные из расчета на нейтрализацию накопившихся к тому времени возражений. Волна протеста пошла на убыль.

7. О российских особенностях информационного воздействия

России с ее промышленным потенциалом, квалифицированной рабочей силой, научными кадрами и развитой системой образования, как говорится, на роду написано быть среди первых в мире телекоммуникаций. И если движение в этом направлении просматривается слабо, то это указывает на необходимость соответствующих корректив.

Рыночные преобразования не могут не обновлять возможности управленческого воздействия посредством масс-медиа. Поскольку конкуренция внедряется в мир массовой коммуникации, на роль основного “клиента, который всегда прав”, выдвигаются миллионы людей. Устанавливается повседневная зависимость массового духовного производства от спроса на его продукцию. Независимо от своей формы собственности масс-медиа принуждаются следовать предпочтениям и вкусам, главным образом, не того или иного меньшинства, а массовых потребителей своих сообщений (что, в свою очередь, порождает потребность как в общественно санкционированных регуляторах их деятельности, так и в исследовательских службах как инструменте и соответственно значимой регуляции, и конкурентной борьбы).

Напротив, масс-медиа, защищенные от рыночной конкуренции, когда - также независимо от своей формы собственности, - они воздействуют на массовое сознание, будучи экономически от него независимы, получают свободу рук, аналогичную прежней, “командной” системе. Это закономерным образом выражается в известной склонности таких средств массовой коммуникации выступать в роли “воспитателя”, стоящего над обществом и действующего по собственному произволу.[92]

В свое время теоретик истории науки Т. Кун сформулировал принцип, важный для понимания происходящего у нас переворота (в том числе и в сфере массового духовного производства). Он показал, что такие перевороты представляют собой замену существующей парадигмы (под которой он понимал совокупность установок, оценок, представлений, работающих, в общем и целом, на господствующий способ взаимопонимания) тем, что до поры до времени выступает по отношению к ней в качестве аномалии и вытесняется ею на периферию.[cclxxii] Иными словами, это такой переворот, в результате которого аномалия берет верх, становясь новой парадигмой.

Обратим в этой связи внимание на то, что понятие СМИ утвердилось у нас в начале 70-х годов, по мере обострения неуправляемости советского общества (что проявлялось, прежде всего, в неспособности правящего “политического класса” обеспечивать рост производства посредством экономических стимулов). В этих условиях все более непомерная роль стала отводиться прямому идеологическому принуждению, - и именно тогда “СМИ” с “впечатанной” в них агитпроповской претензией на то, чтобы быть средствами, по существу, монопольного массового “информирования” общества, вышли на первый план.

Установка на диалогичность задается уже обозначением прессы, телевидения и радио как средств массовой коммуникации (или, сокращенно, масс-медиа). “Коммуникация” в понятии “средства массовой коммуникации” хотя и предполагает распространение всевозможной информации, но, означая, прежде всего, “общение”, не сводится к нему. Это понятие, тем самым, уже изначально ориентирует на учет многообразия общения, его связующих, сцепляющих людей воедино свойств. Речь при этом идет о таких средствах, техническая мощь которых как бы сама собой призывает использовать их в глобально-широких целях. В этом случае и исследователь, и практик как бы естественно ориентируются на то, чтобы, во-первых, изучать эти средства как таковые, независимо от их “информационного наполнения”, а во-вторых - исходить из открытости массовых аудиторий воздействию различных источников сообщений, из коммуникационного и информационного плюрализма.

Рассматривая сопоставляемые здесь понятия, мы обнаруживаем, таким образом, что в них фактически запрограммированы два противоположных подхода к управленческому воздействию, которое повседневно осуществляют пресса, радио и телевидение. Если первый привязан к идеологической автаркии (а потому обречен на деградацию и преодоление с универсализацией общения), то второй нацеливает на вовлечение в управленческий оборот, в принципе, всего содержания коммуникационных процессов, уже тем самым как бы предполагая для повышения своей эффективности устойчивый спрос на научные исследования.

Речь, таким образом, отнюдь не о “терминологическом перевороте”. Это следует, по-видимому, отметить особо, имея в виду, что в нашем обиходном, да и в нынешнем научном языке “СМИ” как были, так и остались (а появляющееся время от времени в прессе обозначение их как “масс-медиа” выглядит на этом фоне данью моде). Когда же обращаешь внимание на масскоммуникационный пейзаж, сложившийся в российском обществе к настоящему времени под аккомпанемент разговоров о переходе к рынку, то обнаруживаешь, что заложенная в понятии СМИ вертикальная однонаправленность идейно-психологического воздействия снова и снова дает о себе знать, побуждая ставить вопрос о соответствии теории и практики массовой коммуникации принципам глобального управленческого подхода.

До сих пор многим людям понятие СМИ представляется чуть ли не естественным. Тем не менее, можно наглядно показать его обусловленный определенными рамками характер.

--------------------------------------------------------------------------------

[cclxviii] Об особенностях развития России в этой связи см.: В.П. Терин Инверсия как реактивный тип общественного развития. - Проблемы социокультурных инверсий. Сборник научных трудов. Саратов, 1997.

[cclxix] См.: The media and the Persian Gulf War. Ed. by Denton R. E. jr. Westport (Conn.), 1993.

[cclxx] См.: Communication and Culture in War and Peace. Ed. by Roach C., Newbury Park, 1993.

[cclxxi] См. в этой связи предложение России о создании системы международной информационной безопасности (о чем сообщило агентство ИТАР-ТАСС 9 октября 2000 года).

[cclxxii] Kuhn T. The Structure of Scientific Revolutions. Chicago,1962.
--------------------------------------------------------------------------------

[80] “На смену индустриальному обществу приходит информационное общество, и оно преобразует как экономику всего мира, так и его политические институты, характер суверенитета и традиционно сложившихся отношений между правительствами и народами, между людьми и властью... Мы на пути к миру, в котором производство и распространение информации оттеснят материальное производство на второй план.

Технологическая революция, о которой здесь идет речь, принесла с собой и финансовую революцию. За последние тридцать лет мировой финансовый рынок вырос настолько, что это трудно себе представить. В шестидесятых годах годовой объем валютных конверсионных операций составлял около 3 триллионов долларов США. В 1984 году он был уже равен 32 триллионам. Однако в следующем году он уже составил 65 триллиона долларов, то есть вырос более чем в два раза. К 1987 году этот объем был равен примерно 87 триллионам долларов, что превышало более чем в двадцать три раза валовой национальный продукт США и было в несколько раз больше валового продукта всего мира. Сейчас же ежедневно миллиарды долларов становятся объектом купли-продажи, стремительно перемещаясь через светящиеся экраны мониторов в Токио, Лондоне и Нью-Йорке... Если обратиться к истории, то мы увидим, как различные государства выпускали в обращение свою валюту, законодательно устанавливая ее стоимость, и что при этом их деятельность составляла неотъемлемую часть осуществления ими своего суверенитета. В настоящее же время определение стоимости различных валют изо дня в день происходит на мировом рынке ежеминутно. Если политикам не хватило времени на то, чтобы понять, что происходило в мире, то в отличие от них торговцы деньгами были достаточно проворны, чтобы успеть направить свои торговые караваны по новым электронным маршрутам и создать новую денежную систему, подчиняющуюся единому Информационному Стандарту... Во всякую минуту всякого дня по всему миру на экраны сотен тысяч мониторов, установленных там, где действуют торговцы ценными бумагами и другими финансовыми инструментами, устремляются подробные сведения относительно политического, экономического и финансового курсов, проводимых всеми ведущими государствами. Спрятаться же в этом мире просто негде... Значение вопросов и проблем, поставленных в повестку дня революциями, о которых здесь идет речь, трудно преувеличить. Информационные перегрузки, если воспользоваться языком Элвина Тоффлера, могут оказаться непосильным бременем как в физическом, так и в психическом плане. В постиндустриальный информационный век люди, исходя из того, что обеспечение полного доступа к любой информации может оказаться возможным, начинают все чаще спрашивать себя, а будет ли это еще и желательным. Существует вероятность появления нового опасного разрыва в уровнях грамотности в результате образования все большей неравномерности в доступе к возможностям, предоставляемым новыми технологиями коммуникации и информации...” (W. Shawcross. Murdoch. NY, 1997, p.217).

[81] "В евклидовом пространстве истории ближайший путь от одной точки к другой - это прямая линия, линия Прогресса и Демократии. Но это правильно, однако, лишь применительно к линейному пространству Просвещения. В нашем неевклидовом пространстве не испытывающая к нам никакого расположения кривизна непреодолимо переиначивает маршруты всех траекторий" (Baudrillard J. Reversion of History. - http://www.uta.edu/english/apt/collab/baudweb.html).

[82] Термин "стратегия", - отмечает Ж. Бодрияр, - нацелен на использование имеющихся возможностей, а потому это привлекательный термин. Это очень хороший термин. Он задает форму рассуждений, он взывает к воображению. Он предполагает высокую квалификацию и, вместе с тем, он обращает вас к пространству. Но, как мне кажется, сегодня он больше не означает ничего действительно великого, поскольку для того, чтобы была стратегия, необходимо иметь соответствующего субъекта стратегии, иметь кого-либо, обладающего достаточной волей и способностью исходить при этом из конечного результата. И должна быть завершенность действий, его предполагающая. Но если определяющее влияние на стратегию оказывают сами по себе варьирующиеся условия ее осуществления, то это уже не стратегия в собственном смысле этого слова. Иначе говоря, если и можно продолжать пользоваться этим термином, то только в метафорическом смысле." (Baudrillard J. Vivisecting the 90s. - http://www.uta.edu/english/apt/collab/baudweb.html).

[83] Для справки: "Идея использования цифрового сигнала для записи и передачи информации кажется безупречной. Применявшийся до сих пор аналоговый сигнал представляет собой, упрощенно говоря, совокупность электромагнитных импульсов разной амплитуды. При записи, передаче и приеме изображения эти импульсы искажаются. Результат - падает контрастность и цветовая насыщенность картинки, на экранах появляется "снег", двойной контур изображаемых предметов. Чем больше промежуточных звеньев проходит картинка до попадания на наш экран, тем она хуже. Дополнительные искажения вносятся в запись, которую мы пытаемся делать на бытовом видеомагнитофоне.

Цифровое телевидение тоже кодирует изображение в виде электромагнитных импульсов. Только импульсы эти всего двух видов - "ноль" и "единица". Разница между ними принципиальная: невозможно представить себе помеху, которая заставит приемную аппаратуру принять "единицу" за "ноль" и наоборот. В результате сигнал доходит до потребителя абсолютно таким, каким был вначале. Да еще и сам сигнал можно сделать когда более качественным" (Дорога в телерай. - Формула 1, 2000, Июнь, с. 58).

[84] В первой десятке крупнейших телекоммуникационных компаний мира - четыре американские, одна английская, одна немецкая, одна французская, одна японская, одна итальянская и одна испанская (см.: Der Stern, 19. Maerz, 1998).

[85] Автор этого определения войны в Персидском заливе А. Кук, ранее на протяжении многих лет критиковавший взгляды Маклуэна, заявил в этой связи: «Теперь я вижу, что Маклуэн был прав».

Война НАТО против Югославии, безусловно, является и пропагандистской войной, войной информации, и исследователю масс-медиа она предоставляет для работы обширнейший материал. Тем не менее, ее анализ требует специального места и времени, выходя, тем самым, за пределы данной книги.

[86] Когда М. Маклуэн тридцать лет тому назад писал, что идет Третья мировая война (как “партизанская война информации, не признающая различия между военными и гражданскими лицами”), то он отмечал при этом, что “если существуют телекоммуникации с их глобальным обхватом человечества, то должно же быть так, чтобы их использовали соответствующие организации и группы” (McLuhan M. Culture is Our Business, NY - Toronto, 1970, p. 66).

[87] Так, представители российских компьютерных фирм чувствуют на себе, что значительная часть компьютерной прессы в России скуплена их иностранными конкурентами. Вопросы возникают и по мере скупки иностранными фирмами российских ресурсов Интернета.

[88] В. И. Данилов-Данильян. Устойчивое развитие и экономическое равновесие. - Международный симпозиум “Проблема устойчивого развития России в свете научного наследия В. И. Вернадского”. М., 1997, с. 51. (“Пройдет ... 10 тысяч, даже одна тысяча лет, и, глядишь, эти 18 порядков человечество преодолеет. Но из наблюдений за нынешней окружающей средой, за глобальными изменениями в ней вне всякого сомнения следует хотя бы тот вывод, что у человека нет этого времени... До начала необратимых процессов, - добавляет он, - нас отделяет заведомо меньший срок, чем тот, который нужен для того, чтобы заменить биоту” (с. 51-52). По другим же расчетам информационные потоки биоты значительно больше, чем на 18 порядков, превосходят предвидимые возможности техносферы.

[89] Вспоминается в этой связи мой разговор с одним отечественным специалистом по электронным деньгам. Мне удалось разговорить его на тему преступности в Интернете применительно к его профессиональной сфере деятельности таким образом, что он сам стал придумывать варианты возможных злоупотреблений. Постепенно его воображение оказалось захвачено открывающимися возможностями настолько, что, вдруг сделав паузу, он воскликнул: "Фантазии не хватает!"

[90] Кто запустит (если еще не запустил) искусственный разум в Интернет - это, конечно, важный вопрос, но вероятность этого события высока, учитывая историю изобретений, несущих угрозу человеческой жизни.

[91] 10 ноября 2000 года исполнилось 5 лет со дня казни знаменитого нигерийского писателя и правозащитника Кена Саро-Вивы и его соратников. Они встали на дороге транснациональной корпорации "Shell", которая, добывая нефть, разрушала земли африканского народа Огони.

Кен Саро-Вива родился в 1941 году в Бори (Нигерия). Его отец - известный лидер народности огони. "Shell" обнаружила на его родине нефть в 1958 году, и Кен стал свидетелем разорения земель и уклада жизни своего народа деятельностью компании.

Закончив один из лучших вузов Нигерии, он преподавал в университете Ибадана, после гражданской войны работал как государственный служащий. На службе он столкнулся с очередным экологическим бедствием, вызванным деятельностью "Shell". Горящие день и ночь газовые факелы, разливы нефти - все это не только разрушало места обитания огони, но и начало влиять на здоровье людей. "Shell" и правительство Нигерии отказывались выплачивать какую бы то ни было компенсацию жителям этих территорий.

Уже после того, как Саро-Вива вынужден был выйти в отставку, он стал постоянным автором статей в прессе о проблемах огони. В 1989 году Кен понял, что только широкое общественное движение в защиту прав своего народа и природы может изменить ситуацию. Он обратился с призывом к народу огони, и в 1990 году было создано "Движение за выживание народа огони". Выступая от имени Движения, Кен смог донести трагедию, происходящую на его земле, до остального мира. В 1993 году Саро-Вива и Движение организовали бойкот выборов со стороны Огони, за что Кен был в очередной раз брошен в тюрьму.

По сведениям "зеленых", в это же время проходила встреча руководства Нигерии и нигерийского представительства "Shell", посвященная обсуждению тех проблем, которые создавали Движение огони и лично Саро-Вива. С этого момента за ним должно было вестись наблюдение и в случае необходимости предприняты меры. С июня 1993 года нигерийские войска стали совершать систематические набеги на деревни огони, разрушая дома и убивая жителей. Счет жертвам шел на тысячи. Основанием для последнего ареста Саро-Вивы - 21 мая 1994 года было подозрение в убийстве четырех лидеров огони, которые на самом деле были расстреляны военными во время очередного погрома. Саро-Вива и его 8 товарищей провели в тюрьме без предъявления обвинения 10 месяцев. Терпя пытки, без медицинской помощи, Саро-Вива все же ухитрялся передавать свои послания на волю.

Специально для того, чтобы осудить на смерть этих людей, правительство Нигерии издало указ, гласящий, что за убийство по этническим мотивам полагается смертный приговор без права обжалования. Несмотря на протесты общественности всего мира, несмотря на то, что Саро-Вива был признан организацией Международная амнистия узником совести, несмотря на присуждение ему премии Голдмана за достижения в области экологии, Саро-Вива и его товарищи были признаны виновными и осуждены на смерть.

10 ноября 1995 года они были казнены.

Королевская голландская корпорация "Shell" печально известна всему миру своей "деятельностью" в Нигерии. Все происходящее в этой африканской стране - это демонстрация того, как предпочитают действовать транснациональные корпорации (ТНК) в странах "слаборазвитой демократии". Несмотря на то, что "Shell" уже несколько десятилетий добывает нефть в районе дельты Нигера, люди, пострадавшие от нефтедобычи, не увидели ни цента из тех денег, которые получила компания. Разливы нефти, газовые факелы, исчезновение лесов и другие результаты активности компании полностью уничтожили природу дельты и искалечили жизнь СОТЕН ТЫСЯЧ людей.

Первые мирные проявления протеста местных сообществ против разрушительной деятельности "Shell" относятся еще к началу 70-х годов. Эти протесты практически сразу были грубо подавлены. Бессрочное тюремное за-ключение, пытки, насилие и другие нарушения прав человека - вот с чем обычно сталкиваются те, кто противостоит компании в Нигерии. "Shell" оплачивает военным "работу" по защите интересов компании и снабжает их боеприпасами и автоматами "беретта", которые используются против протестующих.

Один из нигерийских активистов Исаак Осоука сказал однажды: "Shell" - это правительство Нигерии. Они неотделимы друг от друга... Если вы боретесь против одного из них, вы боретесь против обоих".

[92] Естественный в этих условиях настрой на вседозволенность проявляется в многочисленных злоупотреблениях доверием массовой аудитории. В середине августа 2000 года были прекращены передачи екатеринбургской телевизионной компании АТН за использование сублиминальной (то есть действующей ниже порога осознаваемого восприятия) рекламы: в данном случае это были рекламные вставки, призывавшие телезрителя на переключаться на другой канал) (The Moscow Times. Saturday, August 19, 2000). Перечень злоупотреблений легко можно продолжить. Так, на некоторых телевизионных каналах можно видеть счетчик голосов "за" и "против" позвонивших на студию телезрителей, которые выражают тем самым свое отношение к обсуждаемым в это время вопросам, и слышать при этом, как ведущий (ведущая) передачу, показывая на счетчик, утверждает, что он регистрирует мнение (не всего лишь позвонивших, а всех телезрителей, которые смотрят эту передачу. Мнение это, как нетрудно догадаться, совпадает с тем, которое представляет данная передача. Цензура на некоторых телевизионных каналах доходит до того, что не переводятся тексты из иностранных фильмов, противоречащие проводимой ими "воспитательной политике". Необычайно прозвучал бы на теперешнем российском телевидении заголовок статьи в The Moscow Times о первой победе американского пловца Крайзельбурга на Олимпийских играх в Сиднее, а она озаглавлена "Советская трудовая этика приводит к американскому золоту". Ленни Крайзельбург в свое время приехал с родителями из Советского Союза в США и получил американское гражданство. В статье приводится интервью с пловцом, который, в частности, заявил: "То, что я жил в Советской системе при коммунизме, сыграло значительную роль в том, кем я являюсь сегодня как человек и как спортсмен. То, что вы там получили, остается с вами на всю жизнь, я имею в виду трудовую этику, отдача тому, чему вы себя посвятили. Это то, чему я научился в Советском Союзе, когда мне было восемь или девять лет" (Soviet Work Ethic Leads to U.S. Gold. By Paul Majendie. Reuters. Tuesday, September 19, 2000. © copyright The Moscow Times 1997-2000).