Семигин Г.Ю. Антология мировой политической мысли. Политическая мысль в России

ОГЛАВЛЕНИЕ

Дан (Гурвич) Федор Ильич

(1871—1947)— один из лидеров меньшевиков, по профессии врач. В социал-демократическом движении участвовал с 90-х гг., входил в петербургский “Союз борьбы за освобождение рабочего класса”. Неоднократно подвергался арестам и ссылке. В сентябре 1903 г. уехал за границу, где активно сотрудничал с меньшевиками. Дан был участником IV (объединительного), V съездов РСДРП и ряда конференций. Редактировал газету “Голос Социал-Демократа”. После февральской революции 1917 г.— член Исполкома Петроградского Совета, член Президиума ЦИК первого созыва, поддерживал буржуазное Временное правительство. После Октября 1917 г. Дан работал врачом в системе Наркомздрава, на VII и VIII съездах Советов выступал от имени меньшевиков. По окончании гражданской войны был выслан за границу. За границей был лидером меньшевиков, редактором их ЦО “Социалистический вестник”. В 1923 г. принимал участие в создании Социалистического Интернационала. В 1941 —1947 гг. издавал в США журнал “Новый путь” — орган меньшевиков-эмигрантов. Наряду с активной политической деятельностью много внимания уделял анализу зарождения и развития социал-демократического движения в России, изучению роли и организации деятельности Государственной Думы, Учредительного собрания. Ф. И. Дан в своих работах разъяснял основные принципы избирательного права, вопросы организации и проведения выборов. (Тексты подобраны 3. М. Зотовой.)

СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИЯ И ГОСУДАРСТВЕННАЯ ДУМА

(...) Назревает кризис. Каков будет исход его? Он может окончиться двояко: или уступкой правительства, которая сразу превратит Думу в крупную силу, или уступкой думской оппозиции, которая низведет ее до ничтожной и смешной роли “говорильни”.

Какая из этих двух возможных перспектив осуществится, зависит не столько от самой Думы, сколько от того, как выскажется страна, какой отклик встретит думский конфликт в народных массах. Не следует, конечно, думать, что при сочувствии масс конфликт выйдет наружу и разольется широкой волной непременно сегодня-завтра. Многомиллионные массы раскачиваются медленно. Первые отклики страны на думский конфликт будут лишь показателями тех надежд, какие можно возлагать на более или менее близкое будущее. И поскольку открытый конфликт народа с правительством — если столкновение Думы с правительством развяжет его — будет развертываться лишь постепенно, постольку мы еще можем рассчитывать своей тактикой влиять на формы, которые он примет, задачи, которые станут его содержанием, условия, в которых он будет протекать.

Чем более крупным фактором в деле русского освободительного движения является рабочий класс и чем больше социал-демократия — если не организационно, то идейно — владеет рабочими массами, тем больше тактическая позиция, которую она займет по отношению к такому крупному факту общественно-политической жизни, как Дума, тем больше эта тактическая позиция приобретает значение не только для судеб самой партии, не только для форм и методов борьбы пролетариата, но и для дела освобождения всей страны от оков азиатчины. И еще одно: именно потому, что социал-демократия, при всем ее огромном идейном влиянии, пока — в силу понятных причин — лишь весьма слабо владеет массами организационно, именно поэтому те лозунги, которые она бросает, воплощаются в практику, так сказать, в упрощенном виде. (...)

(...) Основная проблема российской социал-демократии — проблема руководства классовой борьбой пролетариата со всей национальной буржуазией и в то же время сохранения за собой передовой роли в процессе революционного освобождения всей буржуазной нации в целом — эта проблема дает особенно остро чувствовать себя теперь в виде целого ряда практически-политических вопросов, встающих ежечасно перед всяким политическим деятелем — социал-демократом. (...)

III

Дума открыла свои действия. Робко, “половинчато”, трусливо, предательски и пр. и пр. — число этих терминов можно увеличивать по произволу до бесконечности — приступило к выполнению своих обязанностей думское большинство — кадеты. Социал-демократическая печать следила за их действиями шаг за шагом, неустанно критикуя их и разоблачая всякую попытку уклониться от того прямого пути, по которому только и возможно дойти до действительной свободы. Такая критика была и остается, несомненно, обязанностью социал-демократов.

Такая критика, несомненно, играет огромную роль в деле направления Думы на путь последовательной и решительной борьбы. Такая критика, наконец, содействует тому естественному расслоению Думы на фракции и группы, которое отражает собой классовое строение выбиравшего Думу общества. А так как это расслоение при наличных условиях сводится почти целиком к выделению все более “левых”, все более “крайних” групп и усилению их на счет умеренных и колеблющихся элементов, то весь этот процесс, несомненно, идет на пользу борьбе за свободу.

В результате этого расслоения уже теперь центр тяжести Думы и инициативная роль в ней передвигаются от кадетов к трудовой группе — к представительству среднего крестьянства. (...)

Чем более будет продвигаться вперед этот процесс самоопределения крестьянского представительства в Думе, чем резче и определеннее будет это представительство проводить в Думе крестьянскую политику, тем настоятельнее будет вставать перед рабочими депутатами, пока еще входящими в состав трудовой группы, необходимость в свою очередь конституироваться в самостоятельную группу на крайнем левом фланге. Критика социал-демократии будет содействовать рождению этой новой и столь необходимой группы.

Таким образом, социал-демократическая критика безусловно нужна. Но она непременно должна быть социал-демократической, т. е. сохранять ту “относительность”, о которой мы говорили выше. Она не должна вместе с водой выплескивать из ванны и ребенка. Она должна помнить, что действительно революционной она может быть лишь на основе признания относительной прогрессивности для российского строя такого учреждения, как Дума, относительной прогрессивности входящих в ее состав оппозиционных партий. (...)

Констатируя этот подъем политической мысли в широких массах под влиянием деятельности Думы, следует еще раз указать на огромное значение классового представительства в Думе. Каждый класс тянется именно к той группе, которая стремится выразить во всей полноте его специфические классовые интересы. (...)

Отсюда следует с несомненностью два вывода: во-первых, народные массы — именно массы — следят с напряженным вниманием за тем, что делается в Думе. Во-вторых, каждый класс населения очень быстро, почти чутьем находит в Думе ту именно группу, которая выражает его классовые интересы; а это значит, что Дума, “кадетская” Дума не только не затемняет классового сознания, а, напротив, самым положительным образом содействует росту классового самоопределения. Думские фракции служат как бы кристаллами, которые, опускаясь в соответствующий раствор, вызывают и в нем процесс классовой кристаллизации. (...)

А эта действительность говорит вполне ясно: под влиянием Думы, думских прений, думских конфликтов не только развивается политическая мысль и классовое сознание масс, но и растет их активность, понимание необходимости упорной борьбы за свои требования и готовность вступить в эту борьбу. (...)

IV

(...) Самостоятельное классовое представительство в Думе облегчает дело классового обособления и классовой организации. Действуя на открытой политической сцене, перед глазами народных масс, такое представительство притягивает к себе специальное внимание всех социально-родственных ему элементов народа. И поскольку парламентское представительство класса действует в тесном единении с политической партией класса, постольку оно становится могучим орудием роста этой партии, роста классового сплочения и организации. Именно поэтому сознательные рабочие - социал -демократы должны были бы всеми силами стремиться к тому, чтобы иметь в Думе свое представительство.

Но для успеха дела освобождения нужно не только врозь идти, но и вместе бить. Это значит, что силами одного рабочего класса дело освобождения совершено быть не может. Это значит, что каждый раз при нанесении нового удара врагу должны быть использованы все силы, которые в данный момент могут быть полезны. А полезны могут быть все те силы, которые по отношению к врагу сохраняют в данный момент относительную прогрессивность.

Дума, именно благодаря ее “всенародному” характеру, является могучим орудием для такого совместного “битья”. Если пролетариат нуждается в самостоятельном представительстве в Думе в интересах развития своего классового движения, то другие классы населения нуждаются в своем, тоже самостоятельном, представительстве. Без этого заключающаяся в них потенциальная революционная энергия не может быть использована полностью. (...)

Но мало того. Если классовая группировка в Думе облегчает процесс классовой организации и объединение классового движения во всей стране, то существование Думы как целого, как учреждения, вмещающего в себе представительство всех классов, дает возможность объединить в одновременном ударе освободительное движение всех классов во всей стране. Именно в с я Дума, а не какая-либо часть ее дает действительную возможность “вместе бить”. Вот почему и вот в каком отношении мы “поддерживаем” всю Думу. (...)

Печатается по: Дан Ф. Социал-демократия и Государственная дума. СПб., б. г. С. 3—5, 13—15, 18—20, 21,26—28.

ВСЕНАРОДНОЕ УЧРЕДИТЕЛЬНОЕ СОБРАНИЕ

УЧРЕДИТЕЛЬНОЕ СОБРАНИЕ

Манифестом 17-го октября обещано дать России политическую свободу. Это обещание вынуждено той борьбой, которую ведут различные классы населения. Против существующего режима с его варварскими порядками восстают самые разнообразные силы. Политической свободы добиваются и купцы, и помещики, и мещане, и интеллигенция, и крестьяне, и рабочие. Но политическая свобода зависит, между прочим, от того, кто будет составлять будущую русскую конституцию, т. е. те основные законы, которые установят политическое устройство свободного государства и определят политические права граждан.

Организованная часть рабочего класса высказывается за то, чтобы эту конституцию составляло свободно избранное Учредительное Собрание. Под сильным давлением народного движения конституцию может дать народу и само правительство; оно может поручить написать конституцию министрам или особой комиссии. Но на конституцию, которая будет составлена правительством, нельзя полагаться. Необходимо, чтобы конституция давала самые широкие политические права всему народу и притом обеспечивала за каждым гражданином, кто бы он ни был, равные права со всеми другими гражданами. Словом, надо, чтобы конституция ограждала интересы народа. А между тем конституция, составленная правительством, будет стараться только о том, чтобы оградить интересы существующего строя. Бюрократия затем обыкновенно и дает конституцию, чтобы по возможности оградить свои интересы, когда народное недовольство не дает ей возможности дольше сохранять свое самодержавие. А так как народу конституция нужна для защиты своих интересов, то он и требует, чтобы конституцию составляло не правительство и не чиновники, а выборное Учредительное Собрание.

Точно так же не могут рабочие положиться и на конституцию, которую выработают гласные, выбранные не всем народом, а одними образованными или имущими классами. И тут права рабочих, права всего народа, не обладающего ни имуществом, ни образованием, ограждены не будут. Поэтому они желают, чтобы Учредительное Собрание было выбрано на равных правах всем народом. Они требуют, чтобы эти выборы производились на основе всеобщего, прямого, равного и тайного голосования*. Только в этом случае трудящийся народ сможет оградить свои интересы в полной мере, и лишь от его политического сознания, от того, насколько он сам понял свои интересы, будет зависеть, как воспользуется он своими правами. Вот почему главною своею задачей рабочие ставят развитие классового сознания в своей среде. Чем выше будет это сознание, тем скорее сумеет рабочий класс использовать все обстоятельства в своих интересах. (...)

* Его требовала и петербургская петиция рабочих.

1. ПРЕДВЫБОРНАЯ АГИТАЦИЯ

(...) Российский народ благодаря бюрократии был совершенно отстранен от участия в государственных делах; они ему совсем почти не знакомы. Само собой понятно, что для того, чтобы народ мог правильно разобраться в этих сложных делах и понять, кого следует ему выбирать в Учредительное Собрание, крайне необходимо, чтобы все те “мирские” люди, которые много думали об общественных делах, получили возможность говорить с народом, объяснять ему, что и как нужно делать, помочь ему разобраться во всем, что касается политической свободы.

Вот почему раньше, чем начнутся выборы в Учредительное Собрание, крайне необходимо добиться полной амнистии (освобождения) сосланным и заключенным административным порядком и всем, осужденным за такие “преступления”, которые не только не составляют ничего позорного, но, напротив, являются выражением благородного протеста против современных порядков. (...)

Полная свобода передвижения и жительства для всех — такое же необходимое условие для того, чтобы народ мог основательно охранять свои интересы, как и амнистия.

Само собой разумеется, что полиция должна быть немедленно лишена права дальнейшей расправы со всеми неугодными ей лицами. Положение об усиленной охране должно быть отменено сейчас же повсюду. Судебные преследования против всех, обвиняемых по делам о сопротивлении начальству и пр., должны быть немедленно приостановлены. Для всех дел должен быть установлен суд с присяжными заседателями, выбранными всем народом, и никто не должен быть арестовываем без разрешения этого суда. А то очень легко арестовать в дни выборов “беспокойных” лиц, а потом выпустить их, объяснив все дело “ошибкой” или “недоразумением”.

Не менее важно, чтобы еще до начала выборов в Учредительное Собрание существовала полная свобода печати. (...) Стало быть, каждый должен иметь право не только печатать, что ему угодно, но и продавать и раздавать всякие печатные произведения. А теперь не только даровая раздача книг, газет и листков, но даже книжная торговля может производиться лишь с разрешения начальства. Точно так же теперь огромная масса книг и газет не допускается в народные читальни и библиотеки. Все такие ограничения и запрещения должны быть немедленно отменены без остатка.

Но как ни могущественно действует печатное слово, его одного мало. Нужно слово и устное. Нужно, чтобы граждане могли свободно собираться, толковать о своих нуждах, совещаться насчет предстоящих выборов в Учредительное Собрание. Поэтому необходима неограниченная свобода собраний и союзов. Надо, чтобы все могли собираться, когда хотят и где хотят, и в неограниченном числе. Надо, чтобы доступ на собрания не воспрещался никому. (...)

Только при соблюдении всех перечисленных условий выборная агитация, т. е. обсуждение народных нужд и выборов кандидатов в депутаты (гласные) будущего Учредительного Собрания, может совершаться свободно, и рабочий класс может оградить свои интересы.

Заметим тут же, что петербургские рабочие в своей петиции 9-го января вместе с требованием созыва Всенародного Учредительного Собрания требовали и всего только что перечисленного нами: амнистии, свободы и неприкосновенности личности, свободы слова, печати, собраний, совести. Без выполнения этих требований немыслимо, чтобы Учредительное Собрание выражало действительную волю народа.

Нужно только помнить, что народ должен иметь возможность защищать все эти права. Может ведь случиться и так, что под влиянием страха перед революцией правительство обещает соблюдать все те условия, которые необходимы для свободы выборов в Учредительное Собрание и которые мы только что перечислили. А когда оно убедится, что народ настроен враждебно по отношению к нему и принимает решения, неугодные ему, то попытается вопреки своим обещаниям силой нарушить народные права: начнет разгонять собрания, арестовывать ораторов и т. д. (...)

III. ИЗБИРАТЕЛЬНОЕ ПРАВО

Всякие выборы в законодательное собрание и органы местного самоуправления (думы, земства, волости и пр.), а также и в Учредительное Собрание должны производиться путем всеобщего, равного, прямого и тайного голосования.

Всеобщее избирательное право значит, что право голоса должен иметь всякий, мужчина или женщина, достигший 20 лет. Очень важно, чтобы право голоса было предоставлено и женщинам. Женщина так же работает и так же эксплуатируется, как мужчина. Надо, чтобы она так же боролась за освобождение от гнета эксплуатации. Более того, женщины в современном обществе более угнетены, чем мужчины. (...)

20 лет взято как возраст, когда человек становится уже вполне сознательным, может ознакомиться с жизнью, понять нужды народа. К тому же в молодости человек легче всего отдается бескорыстному общественному делу, не думая о личных выгодах. Вот почему нельзя ни в коем случае соглашаться на повышение возраста для участия в голосовании. Рабочим особенно важно это. Правительство и хозяева всегда готовы повысить этот возраст, рассчитывая, что, например, лет в 25 человек уже обзавелся семьей, заработок привязывает его к определенному месту, и он будет более податлив на угрозы лишением места и пр.

Но, положим, что объявлено всеобщее избирательное право для мужчин и женщин, достигших 20 лет. Этого еще мало для того, чтобы и в действительности избирательное право было всеобщим. Часто какое-нибудь “примечание” или незаметное словечко одним махом лишает избирательного права миллионы людей. Разберем главные из таких замысловатых ухищрений.

Ограничение всеобщности избирательного права может быть сделано в связи с образованием. Достаточно к словам “для всех мужчин и женщин” прибавить “грамотных”, чтобы обесправить больше половины трудящегося населения России. Рабочие и крестьяне не виноваты, что правительство и капиталисты лишают их права и возможности получить образование; невежество народа выгодно только его эксплуататорам, на которых одних и падает вина за преступное недопущение народа к образованию. (...) Но рабочие такого ограничения ни в коем случае допустить не могут. Они могут сказать всем хозяевам: если ваши опасения насчет неграмотных искренни, то торопитесь — пока еще есть время — скорее пооткрывать школы для взрослых и малолетних рабочих при ваших фабриках и, главное, сократить рабочее время и повысить плату так, чтобы рабочие могли учиться и пополнять свое образование! (...)

Могут быть введены ограничения всеобщности и по имуществу. Бывает так, что избирательное право дается всем, кто платит в год не меньше стольких-то рублей прямых налогов. Разумеется, при этом бедные люди, и в первую голову рабочие, лишаются избирательного права. А между тем и налог-то они платят полностью! Вся штука в том, что на народ всей тяжестью падают косвенные налоги: налоги на табак, спички, керосин, водку, железо, ситец, сахар и пр. и пр. Эти налоги взымаются не прямо; они входят в цену товара, но от этого они не становятся легче. А между тем для избирательного права считаются только прямые налоги, т. е. такие, которые уплачиваются прямо, а не в цене товара: промысловый налог, квартирный, подоходный и др. (...)

Итак — никаких ограничений избирательного права по имуществу! И никаких сходных ограничений: не домохозяева, не главы семей, не живущие на собственный заработок, не нанимающие свою квартиру, не нанимающие особую комнату, нет — все, решительно все должны иметь право голоса!

Есть еще один путь ограничения избирательного права “по закону” — это ограничение в связи с оседлостью. Часто закон требует, чтобы избиратель жил не менее полугода, года, а то и двух-трех лет в том избирательном округе, где он хочет голосовать. Это — вопиющая несправедливость, потому что сидит ли человек на одном месте или кочует с одного конца страны на другой, он одинаково, совершенно одинаково заинтересован в порядках государства. Эта выдумка — ограничение избирательного права оседлостью — направлена прямо против рабочих. Рабочим приходится в погоне за заработком переезжать с места на место; рабочих современные капиталистические порядки гонят с насиженных мест, заставляют рыскать по всей стране; миллионы рабочих ежегодно передвигаются из одного конца России в другой, и их-то требование оседлости лишило бы права голоса. Не говоря о всех других рабочих, возьмем те миллионы сельскохозяйственных рабочих, каменщиков, плотников, маляров, печников и пр., которые каждое лето идут на заработки. При ограничении избирательного права оседлостью стоило бы только назначать выборы летом, чтобы миллионы тружеников лишились права голоса, а вместе с тем и права оказывать свое влияние на государственное законодательство и управление: ведь выборы застанут их за тысячи верст от того избирательного округа, где они живут постоянно и где, по закону, имеют право участвовать в выборах! Но ведь рабочие — не путешествующие господа, которые могут потратить несколько десятков рублей, чтобы проехаться на родину и там подать свой голос!

Нет, не должно быть никаких ограничений избирательного права оседлостью! Каждый должен иметь право участвовать в выборах там, в том избирательном округе, где его застало объявление выборов*. (...)

* В странах, где всеобщее избирательное право установлено прочно, избирательные списки составляются ежегодно в городах, местечках и селах при органах местного самоуправления. Граждане, переезжающие в другую местность, имеют право требовать внесения себя в избирательные списки своего нового местожительства, заявив об

Необходимо равное избирательное право! Это значит, что никто: ни богатый, ни бедный, ни образованный, ни безграмотный, ни мужчина, ни женщина, ни старый, ни молодой — никто не должен иметь больше одного голоса и, наоборот, каждый должен иметь один голос. Один человек — один голос! И голос каждого избирателя должен быть равен, иметь такое же значение, как и голос всякого другого избирателя! (...)

Необходимо прямое избирательное право! Это значит, что граждане должны избирать депутатов прямо в то представительное учреждение, которое полновластно издает законы.

Бывают другие способы выборов, так называемые непрямые, двухстепенные. Если бы представительное учреждение выбиралось двухстепенными выборами, то дело происходило бы так: все граждане выбирали бы не гласных, а только выборщиков — уполномоченных. Затем уж эти уполномоченные или сами выбирали бы гласных, или, что еще хуже, гласные назначались бы из их среды правительством. (...)

Вот какое огромное значение имеет для рабочих прямое избирательное право! Не следует поддаваться никаким разглагольствованиям о “неудобствах” прямого избирательного права ввиду обширности и многолюдности России, трудности производить выборы, многочисленности депутатов, “выгодности” двухстепенных выборов ввиду того, что они-де могут производиться “спокойно”, “обдуманно”, не под влиянием “страстей” и пр., и пр. Все это пустяки, и притом лицемерные пустяки! Сторонники двухстепенных выборов отлично знают, по примерам Западной Европы, что непрямые выборы — не народные выборы, что двухстепенность лишает избирательных прав трудящихся. Для этого они и проповедуют двухстепенность, но так как хотят ввести народ в обман, то и ссылаются на мнимые “удобства”. (...) этом на своей родине, дабы там их исключили из местных списков. Это необходимо для того, чтобы одно и то же лицо не значилось в двух списках и не могло голосовать два раза обманным образом. Для этого нужно, чтобы перенесение из одного списка в другой было сделано заблаговременно — скажем, за два месяца до дня выборов. Это единственное ограничение, которое в этом отношении можно допустить.

Необходимо тайное (закрытое) голосование. Нужно, чтобы никто не знал и не мог знать, за кого подает свой голос тот или другой избиратель. Тайное голосование необходимо затем, чтобы избиратели могли подавать свой голос свободно, выбирать, действительно, кого хотят. При открытом голосовании такой свободы нет: рабочий боится лишиться работы, конторщик — своего места, чиновник — службы, и потому многие голосуют не так, как хотят и как им велит совесть, а как прикажут. Надо, чтобы хозяева и начальство не могли знать, за кого голосуют рабочие, служащие, чиновники. (...)

IV. ПАССИВНОЕ ИЗБИРАТЕЛЬНОЕ ПРАВО

Чтобы свободно и по своему желанию выбирать депутата в представительное учреждение, мало иметь право выбирать (активное избирательное право), надо еще, чтобы намеченный кандидат имел право быть выбранным (пассивное избирательное право). Желая так или иначе — не мытьем, так катаньем — помешать народу выбирать истинных своих представителей, пытаются нередко сузить пассивное избирательное право, так что не все избиратели могут в то же время быть избираемыми. Для кандидатов в депутаты устанавливаются всевозможные ограничения — по имуществу, образованию, возрасту и т. д.

Все это прикрывается благовидными рассуждениями на ту тему, что избранники народа должны быть людьми немолодыми, опытными, независимыми и проч. Только тогда, дескать, они смогут писать разумные законы. Все такие рассуждения, которыми стараются оправдать ограничение пассивного избирательного права, — одно сплошное извращение. Народ — не ребенок и сам не станет выбирать в законодатели людей не смыслящих и не способных. Ведь законы, которые они будут писать, на народе же отразятся. Ясно, стало быть, что народ сам, без непрошеной опеки будет относиться к делу выборов серьезно и осмотрительно. Это— что касается молодости и образования. О том же, чтобы имуществом определялись права на избрание, конечно, не может быть и речи. Народу нужна от его представителей в Учредительное Собрание не мошна, а голова.

Итак, необходимо, чтобы и пассивное избирательное право было всеобщим; чтобы каждый гражданин, мужчина и женщина, богатый и бедный, еврей и поляк, татарин и русский, образованный и необразованный, имел право быть избранным своими согражданами в депутаты. Только тогда выбор народа будет действительно свободным. (...)

Печатается по: Дан Ф. Всенародное Учредительное Собрание, 2-е испр изд. Б. м., 1906. С. 5—6 9--14 19-"-24, 26, 32, 34, 35, 39—40.

ИЗДАНИЯ ПРОИЗВЕДЕНИЙ

Дан Ф. Всенародное Учредительное Собрание, 2-е испр изд Б. м., 1906 (М., 1917); Он же. Из истории рабочего движения и социал-демократии в России. 1900—1904 гг. 2-е изд СПб б. г.; Он же. Доклад делегации РСДРП Амстердамскому Международному социалистическому конгрессу (14—20 августа 1904 г.). Женева, 1904. Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел Политология