Морозов И. Политический экстремизм – леворадикальные течения

ОГЛАВЛЕНИЕ

ГЛАВА I. ИСТОРИЯ ИЗУЧЕНИЯ ЛЕВОГО ЭКСТРЕМИЗМА В ОТЕЧЕСТВЕННОЙ И ЗАРУБЕЖНОЙ ПОЛИТОЛОГИИ

Фактически с самого начала активизации (конец 60х годов ХХ века), левый экстремизм, поразивший основные индустриальные центры демократического мирового сообщества, стал объектом пристального изучения советских специалистов. Первоначально в центре внимания был именно политический левый экстремизм, связанный в отечественной науке с термином студенческих революций и порожденных ею последствий. Данное направление исследований занималось вопросами идеологии «новых левых», показывая ее «антинаучность и тупиковость». Однако затем стало появляться все большее число публикаций, ставящих в центр исследования ультралевый терроризм. Постепенно оно стало преобладать над «идеологическим» направлением, хотя последнее также сохранялось до середины 80х годов.

Проблемы терроризма раскрывают монографии А.С. Грачева. Значительная часть его работ направлена на критику концепций западных политологов. Для А.С. Грачева было характерно заостренное внимание к тем западным публикациям, которые носили откровенно антикоммунистический характер. Разумеется, такие «исследования» на Западе имелись в изобилии, но все же не они являются основным содержанием соответствующих направлений зарубежной политологии. Для всех зарубежных капиталистических стран А.С. Грачев выделяет общие причины возникновения рассматриваемого нами явления: новое обострение экономических и социальных противоречий капиталистической системы в 70е годы резко увеличило категорию недовольных, «отверженных», образующих питательную среду для экстремистских настроений. Автор указывает, что левоэкстремистское движение фактически не имело разработанной идеологической концепции.

Автором ряда публикаций по проблемам экстремизма (преимущественно терроризма), выступает Эрнст Генри (С.Н. Ростовский). Но его работы носят ярко выраженный публицистический характер, значительную долю в них занимают идеологические выкладки, не носящие научносмысловой информации, направленные на дискредитацию левоэкстремистского движения.
Один из основных тезисов Э. Генри: левый экстремизм порожден кризисом капиталистического строя, неизбежно присущими ему пороками. Данный исследователь выделяет два социальных слоя, поставляющих основной кадровый состав террористическим группировкам: а) люмпен пролетариат; б) бунтующие группы безработной молодежи и студентов. Причем если первые более склоняются к неофашистскому (националистическому) экстремизму, то вторые нацелены на ультралевые организации. Он отмечает, что право и левотеррористические движения склоны переплетаться и взаимодействовать друг с другом, создавая «блок террористов справа и слева».

Некоторые аспекты формирования идеологии левого экстремизма рассматриваются в статье Ю.Н. Давыдова. Автор выделяет два главных факта (называя их «внешними», то есть не относящимися к сфере общественного сознания), оказавших глубочайшее влияние на политическое сознание западной молодежи 60х годов и предопределивших важные тенденции в процессе формирования идеологии «новых левых» и близких к ним движений:
1) успешная борьба вьетнамского народа против США, показавшая способность побеждать «главный центр капитализма»;
2) революционная деятельность Эрнесто Че Гевары в Латинской Америке.
Давыдов предпринимает попытки классификации различных направлений выделяемых в общем движении «новых левых»: «Одних неприятие современного капиталистического общества толкает на путь массовой политической борьбы, других на дорогу индивидуальноанархического бунта, третьих на скользкую тропу политического террора…, четвертых на стезю религиозного созерцания буддистского толка».

Заслуживает внимания диссертационное исследование Г.И. Токаревой, которое также выполнено с традиционных для советской науки взглядов на данную проблему. Левый экстремизм есть следствие кризиса системы государственно монополистического капитализма на фоне идейнополитического кризиса традиционных буржуазных институтов власти.

Значительное количество научных и научно публицистических работ по левому экстремизму принадлежит В.В. Витюку. Автор особо подчеркивает невозможность относить данное политическое движение к левому флангу оппозиции, фактическое отсутствие идейнотеоретической базы: «Ими также движет неприятие существующего положения вещей, убежденность в необходимости его изменения, которые обретают форму приверженности к «идеалам коммунизма». Среди других отечественных исследований по вопросам левого экстремизма, работы В.В. Витюка выделяются привлечением и глубокой проработкой фактологического материала, всесторонним анализом социальной базы левого экстремизма.

Значительный вклад в становление психологического подхода к изучению левого экстремизма внес С.А. Эфиров. Среди доминантных характеристик сознания экстремиста он выделяет крайний фанатизм, мифологизацию действительности и экспансионистский ультранигилизм, а также иезуитсконечаевский компонент.

Опубликован ряд совместных работ В.В. Витюка и С.А. Эфирова, авторами проделана обширная работа по сбору и систематизации данных практически о всех левотеррористических организациях 6080х годов ХХ века в мире. Дан глубокий (на традиционной для советской историографии платформе) анализ социальных, экономических и политических предпосылок левого экстремизма. Большое внимание авторы уделяют феномену «студенческой революции», в недрах которой и зародился ультралевый терроризм. Они указывают, что: «Левый» терроризм... явился оружием мести обществу и выражением ненависти к нему со стороны потерявших почву под ногами представителей средней и мелкой буржуазии, а также некоторой части маргиналов и люмпен пролетариев. Их индивидуалистический бунт против буржуазного общества связан с этикоидеологической традицией, опирающейся на типичную для одного из направлений буржуазной мысли апологетику преступления».

Значительный вклад в изучение идеологии левого экстремизма внесли исследования К.Г. Мяло. Она отмечает, что для левотеррористического «... сознания и психологического склада «система», подлежащая насильственному разрушению и уничтожению, это вся совокупность экономических, политических, социальных, правовых, этических и культурных установлений. Все это прутья, образующие решетку репрессивности... При таком восприятии действительности «терроризм» выступает как ответ на «системный террор». Работы К.Г. Мяло также приписывают возникновение левого экстремизма исключительно порокам капиталистической системы; автор выделяет формулу тактики экстремистов: «провокация репрессия революция».
Помимо рассмотренных, также следует упомянуть ряд отечественных исследований, которые, впрочем, не выходят за традиционные, идеологически ограниченные рамки отечественных исследований по вопросам левого экстремизма. Однако они содержат в себе основательную локальную и общетеоретическую проработку исследуемых аспектов.

Можно упомянуть работу А.Н. Тарасова. Основная ценность публикации состоит в том, что она заполняет вакуум, образовавшийся в научных периодических изданиях по отношению к молодежному леворадикальному движению протеста середины 90х годов. Автор представляет материал о ходе студенческих волнений в Москве (12 апреля 1994 г., 12 апреля 1995 г.), Твери (1920 мая 1994 г.), Иркутске (12 апреля 1995 г.). Указывается и анализируется механизм сокрытия отечественными средствами массовой информации наличия сильных леворадикальных настроений в студенческой среде, готовности некоторых студенческих и молодежных организаций к проведению активных акций политического протеста.

Зарубежная историография по проблеме левого экстремизма также весьма обширна. Практически во всех развитых либеральнодемократических странах второй половины ХХ века проводились исследования по проблемам левого экстремизма (особенно терроризма). Причем действовало множество научноисследовательских центров, проблемой занимались как независимые эксперты, так и государственные служащие.
Традиционно историографию левого экстремизма можно разделить на следующие направления, в основе которых лежит уже не столько идеологический компонент, сколько принцип градации на научные школы по национальному и методологическому принципам:
1. 3ападная историография (демократические страны Западной Европы и Северной Америки), где неоспоримыми лидерами выделяются австрогерманское и англоамериканское направления, хотя научноисследовательские центры и отдельные ученые других в государствах (напр.: Италия, Франция) также провели значительную работу по изучению данного явления, что и отражалось в соответствующих публикациях;
2. Восточноевропейская историография времен «социалистического лагеря.

Австрогерманское направление (соответствующие разделы социологии, политологии военной истории и философии) имеет давние традиции. Активно формировалась и постоянно пополнялась источниковая база для подобных исследований, что выражалось в подготовке соответствующих публикаций на немецком языке. Это избавляло специалистов от трудностей перевода первоисточников и лингвистических адаптаций.

Большую роль в создании теоретикометодологической базы австрогерманского направления сыграли исследования по проблемам партизанских войн Йорга Шмидта и Карла Шмитта. Хотя сами исследования не относились к области левого экстремизма (и были опубликованы до его вспышки в конце 60х годов), однако в ряде случаев были достигнуты результаты, имевшие влияние на все последующие работы данного направления. Например, К. Шмитт первым за основу классификации партизанских войн взял также работы лидеров левого движения.
Методологически схожая работа была представлена западногерманским публицистом Гюнтером Машке. Автор основное внимание уделяет радикальным концепциям вооруженной борьбы, разработанным революционными движениями в «третьем мире». При этом терроризм и партизанская война воспринимаются им как атрибуты из арсенала именно промарксистских, левых движений во всем мире.

Одним из крупнейших исследователей интересующей нас проблемы является профессор военной истории и оборонных наук Мюнстерского университета имени Вильгельма Вернер Хальвег. Автор ряда работ по партизанским войнам и терроризму: «Типология современных малых войн» (1967 г.), «Специалисты по локальным войнам от Клаузевитца до Мао Цзедуна и Че Гевары» (1968г.), «Герилья война без фронтов» (1968 г.), В. Хальвег опубликовал большое количество статей в различных военных периодических изданиях Западной Германии и других стран.

Автор указывает, что определенное партизанскотеррористическое движение, пустившее корни в одной стране, рано или поздно начинает распространять свою деятельность за границу, или же своими акциями вызывает к жизни аналогичные группировки в других странах. На примере череды партизанских войн с ХVIII века и до современности, автор подчеркивает, что партизанская, или малая война, всегда выступала как вспомогательная в большой войне. Контингенты, проводившие ее, всегда поддерживались внешними силами.

Во второй половине ХХ века в странах «третьего мира» герилья побеждала лишь там, где переплетались задачи национальноосвободительного движения и социальной революции, то есть партизанские войны были народными. Сама по себе революция не может победить с помощью партизанскотеррористической тактики.
Современна городская герилья в индустриальных странах, по мнению В. Хальвега, является порождением комплекса проблем. Среди них основными являются трудности:
1) в области экономики;
2) в социальной среде;
3) в области политики;
4) в области психологии и поведения.

Западногерманский публицист Фриц Рене Аллеман отмечал, что если в странах «третьего мира» (конкретно речь шла о Латинской Америке) левый экстремизм развился как ответ на государственный террор, с целью лишить диктаторов и их слуг чувства вседозволенности и личной безопасности, то западноевропейский терроризм не имеет под собой подобной опоры. Левые интеллектуалы в Европе тяготеют к сильным личностям, подобным Че Геваре и Хо Ши Мину. Их также привлекают экзотика и романтика военной эпопеи Фиделя Кастро на Кубе.

Подробный анализ левотеррористического движения конкретно в ФРГ можно найти в докладах руководителя отдела по борьбе с терроризмом федерального криминального управления Герхарда Боэдена. Он придерживается мнения, что начало терроризма в ФРГ и других западноевропейских странах относится к «так называемому «антиавторитарному движению протеста» в 1967/68 годах». Указывает он также на фактор подражания революционным движениям за рубежом.
Хотя большинство зарубежных исследователей концентрируют свое внимание на политических, криминальных, социальных или экономических предпосылках западноевропейского левого экстремизма, существует и другое направление, ставящее во главу угла психологические, психиатрические и даже астрологические моменты.

Основатель Швейцарского Астропсихологического института Бруно Хубер объясняет деятельность известной ультралевой террористки Ульрики Майнхоф своеобразным расположением планет. Приводится детерминация терроризма от гороскопа.
Идею о доминировании личностных свойств в предпосылках терроризма выдвигал психолог Р. Гессарт Матичек, который даже называет терроризм «революцией помешанных». Социолог К. Кюхнерт говорит о глубоком кризисе, заболевании западного общества. Об этом свидетельствуют безработица, переполненные школы, трудности с устройством на работу выпускников институтов, ограничение прав и свобод граждан, а также взаимное отчуждение и равнодушие людей друг к другу, острые конфликты между поколениями отцов и детей, антигуманистический дух меркантилизма и потребительства.
Теоретические разработки проблемы терроризма представили авторы научного сборника «Дорога в насилие. Духовные и общественные причины терроризма и его последствий». Признанные специалисты в области террологии, сотрудники западногерманских университетов и научноисследовательских центров, все они работают в характерном для австрогерманского направления ключе, с его специфическими чертами. Объединенные общими подходами, исследовательскими приемами и способами построения научной работы, эти авторы с тем или иным акцентом представляют уже рассматривавшиеся нами в зарубежных работах положения: социальные, экономические, исторические, психологические, политические корни западноевропейского левого экстремизма.

Например, высказывается мысль, что идеология марксизма есть изначальное зло, в котором запрограммирован терроризм. Данная идеология базируется на подсознательных инстинктах разрушения, что способствует развитию всевозможных экстремистских движений на ее основе. Для доказательства тезиса авторы обращаются к методикам психоанализа. Другая версия левый экстремизм в индустриальных центрах есть неизбежное следствие мировых процессов, особенно активно протекающих на окраинах капиталистической системы («третий мир»); в качестве примеров указываются события на Кубе, во Вьетнаме, рейды Че Гевары.

Необходимо кратко упомянуть работы ученых австрогерманского направления, исследовавших основные формы герильи и терроризма второй половины ХХ века, протекавших в различных регионах планеты. К ним относится исследование доктора философских наук, сотрудника австрийского министерства обороны А. Леглера: «Герилья против современной механизированной армии опыт Индокитая и Юговосточной Азии». Заслуживает внимания и работа Р. Тофовена, специалиста в области изучения партизанских войн на Ближнем Востоке. Улучшение работы полиции и соответствующих государственных служб считает залогом успеха борьбы с ультралевым терроризмом Ульрих Вегенер. В его работе подробно изложена история перестройки полицейского аппарата ФРГ для борьбы с политическим терроризмом.

Крупным теоретиком партизанских войн признан ХансИоахим МюллерБорхерт, автор известной в кругах специалистов работы «Герилья в индустриальном государстве цели, основные категории, шансы на успех». В публикации «Герилья в ФРГ?» автор отмечает, что популяризации методов партизанской войны способствовал Вьетнам, а также победоносные войны на Кубе, в Мозамбике, Анголе, Алжире. Следующим этапом явилось развертывание деятельности террористических групп в индустриальных странах, в Западной Европе. Но географические, социальные и политические различия между странами, в которых герилья увенчалась успехом, и индустриальными лидерами, весьма велики. Вот что отмечает автор по поводу тактики ультралевых террористов в этом регионе:
«Фракция Красной Армии переняла концепцию городской герильи, разработанной в Латинской Америке и проводит свои акции в соответствии с теорией и практикой Маригелы, Дебре, Тупамарос, а также, конечно, Гевары и Кастро. Базис их концепции основывается на учении Мао Цзедуна о партизанской войне и на революционной идеологии Ленина... RAF допустила много ошибок, переняв эти концепции. Одной из них явилось то, что учение Мао Цзедуна о вооруженной борьбе, которое они пытаются применять в ФРГ, не соответствует той обстановке, на которую рассчитано. Надо хорошо уяснить, что Мао Цзедун разработал свою концепцию для конкретных условий, а не для повсеместного использования, не для ФРГ, и уж никак не для группы Баадера Майнхоф». Далее, если классика марксизма учит, что коммунистическая партия должна сочетать легальную и нелегальную деятельность, политическую и вооруженную борьбу, борьбу с учетом национальных и интернациональных интересов, то в тактике RAF это отсутствует.

По мнению этого автора, левый экстремизм в ФРГ является проверкой на прочность государственного устройства. RAF наиболее эффективно действовала в первое время, когда ее возникновение для всех явилось неожиданностью. Но после первых же акций стала развиваться система защиты, повышалась ее эффективность. И RAF становилось все труднее и труднее действовать. Вывод Мюллера Борхерта таков: опасность герильи сильно преувеличена. Действия экстремистов не могут подорвать государство. Экстремистское движение в ФРГ приняло характер так называемой «кадровой герильи», которая хотя и производит большой шум, не может привести к победе.
Одно из первых историографических обобщений в интересующей нас области произвел Герман Глазер. Его публикация охватывает практически все значительные западногерманские и зарубежные исследования в данном направлении.
Представление о характере полемики ученых австрогерманского и англоамериканского историографических направлений дает статья профессора Мартина Грайфенхагена «Дети Гитлера? сомнительно».

Автор дает весьма критическую оценку работы английской исследовательницы Д. Бекер (ее публикация «Дети Гитлера. История террористической банды Баадера Майнхоф» ): «Исследование Д. Бекер является напоминанием всем, кто не желает отличать причин от следствий в политике. Демократическая политика не может, как того хотел Карл Маркс, «открыть правду мира земного». Цели и содержание человеческой жизни она не хочет обуславливать заранее, ни вводить в них элемент насилия». М. Грайфенхаген выступает против основного тезиса Д. Бекер о том, что левый терроризм в ФРГ есть проявление чисто немецких особенностей политического развития страны, уходящих в историю. Деформация политической системы, якобы издавна присущая Германии, М. Грайфенхагеном отрицается. Указывает он и на другие недостатки работы: исследование Д. Бекер не дает исчерпывающего объяснения ни немецкому терроризму вообще, ни деятельности первого поколения (создатели RAF) в достаточной форме. Оно, собственно говоря, ограничивается обеими женщинами: Майнхоф и Энслин, чья деятельность и является основным содержанием книги. Д. Бекер указала, что ни для Ульрики Майнхоф, ни для Гудрун Энслин, марксистская идеология не явилась основным толчком к террору. Для доказательства своего тезиса исследовательница использовала два метода: сначала вскрыла социальнополитическое происхождение обеих семей, затем влияние социализирующих факторов на политическое восприятие этих женщин. Если Д. Бекер большое значение придавала именно кальвинистской среде, в которой выросли террористки, то Грайфенхаген указывает, что протестантская теология, особенно в своей кальвинистской форме, со своими требованиями свободы совести, борьбы в рамках правовых границ и принципа общинности внесла свою лепту в теорию и практику важнейших элементов демократии.

Наиболее глубокое исследование идеологической платформы западногерманских левотеррористических течений проведено И. Фетчером и Г. Ромосером. Авторы рассмотрели все документы, выпущенные террористами в 60х70х годах.
Против поисков националистических корней в идеологии и тактики RAF выступает К. Борер. Не антисемитизм и национализм, а марксистская теория о всемирной революции, по мнению данного автора, наиболее важна. Гудрун Энслин, указывает он, сотрудничала с берлинским отделением Социалистического союза немецких студентов. Идеологический базис RAF пролегает ближе к той линии, которую проводили сторонники Р. Дучке, а не националисты. В работе И. Фетчера подробно рассмотрены причины левого экстремизма, представлена хронологическая сводка террористических акций в ФРГ (до 1980 года), освещена реакция официальных властей на действия террористов.

В этой связи характерна работа уже упоминавшегося Г.Й. Шнайдера. Интересен тезис автора о том, что теракты всегда имеют основной целью воздействовать на «целевые группы», чтобы добиться нужной от них реакции. Наиболее уязвимыми для действий террористов в индустриальных странах являются транспортные магистрали и система коммуникаций.
Говоря о причинах левого терроризма, Г.Й. Шнайдер отмечает: «Внезапность совершения насильственных терактов вызывает ошибочное, но очень распространенное мнение, будто терроризм возникает сразу, без подготовки. На самом деле он рождается и вызревает в долгих социальных и личностных процессах, И типичного террориста тоже не существует, Причины терроризма лежат в общественном развитии, в групповых явлениях и в индивидуальных карьерах... Терроризм социальных революционеров в ФРГ находит свое объяснение, прежде всего, в социальной и политической дезорганизации, которая, конечно, создает основу для групповых процессов и развития индивидуальных террористических карьер». В этой же связи выступает и исследование Удо Шефера «Партизаны и локальная война».

Разумеется, все рассмотренные работы не исчерпывают всего многообразия австрогерманского направления историографии левого экстремизма, но позволяют сформировать о нем достаточно полное представление.
В англоамериканской политологии одним из наиболее авторитетных специалистов в области изучения теории политического терроризма и партизанских войн признан Уолтер Лакер. В обобщенном виде его взгляды выражены в статье «Двенадцать тезисов о герилье», где автор дает всесторонний анализ этого явления: «С давних пор герилья имела многозначное географическое расположение. Партизанские подразделения обычно находятся в трудно доступных областях (горы, леса, джунгли, болотистая местность). Здесь их трудно обнаружить, здесь противник не может развернуть свои военные силы во всей полноте. Такие области идеальны на начальной стадии проявления партизанской войны, в период консолидации. Позже герилья переходит к атакующим действиям».

На ранней стадии, как отмечает автор, основные трудности для партизан представляют тяжелый климат и невозможность использования транспортных средств, затрудненность коммуникаций. «Партизанское движение нуждается в опорных базах. Без бесперебойного снабжения оно не может проводить операции с наибольшей эффективностью... Хотя маневренность является одним из главных принципов партизанской тактики, в действительности подразделения не могут находиться в «вечном движении». Устойчивый базис важнейшая составная часть герильи, хотя и является удобной мишенью для атак неприятеля. Поэтому партизаны вынуждены время от времени менять опорные базы, перемещая их в так называемых «свободных зонах».
Далее У. Лакер отмечает, что родившаяся в ХIХ веке как придаток регулярной армии, герилья постепенно становилась все более автономной формой борьбы: «В настоящее время основным базисом герильи являются крестьяне, а запускающим фактором для нее является сельскохозяйственный кризис (Мексика, Филиппины). С другой стороны, не во всех странах крестьянство является основным компонентом партизанских армий. Правилом стала партизанская война против отечественных правительств в Латинской Америке, в некоторых других областях (Бирма, Таиланд). Но даже там национализм и патриотизм являются важнейшими мотивами».

У. Лакер дает анализ партизанским войнам в странах «третьего мира». Ведущей идеологией в этих регионах как правило выступает марксизмленинизм, замешанный на аграрном популизме и радикальном национализме. Особую роль в партизанском движении играет пропаганда развязывания гражданской войны. Далее автор анализирует различные формы и методы герильи, среди которых нас особо интересует городская партизанская война:
«Городская герилья является производным от термина городской терроризм, который имеет негативный имидж у общественности. Лишь только некоторые самые радикальные группы практикуют террор. Городской терроризм может подорвать слабые правительства или сыграть роль катализатора этого процесса, но он не может явиться инструментом непосредственного захвата власти».
Американский психиатр Фридрих Хакер считает, что современное состояние общества сталкивает молодых людей с трудностями социального и экономического порядка, которые вводят человека в состояние стресса. Это формирует агрессивную форму поведения, склонность к насилию. И если все это накладывается на желание сразиться с «тиранией», то может сформироваться политический террорист.

Исследователи Боумен Х. и Чарльз А. Рассел отмечают: «Отражением концепций теоретиков герильи: Мао Цзедуна, Хо Ши Мина, Зиапа, Гевары и Дебре все они убеждали в создании баз в сельской местности и набора там же кадров явился переход в 70х большой части революционеров к городскому терроризму». Как отмечают авторы, эволюция методов городской герильи идет по принципу минимального риска и благоприятных условий для политических атак. Процентное соотношение политических актов терроризма (городская герилья) в 70х годах по регионам планеты выглядело следующим образом:
Европа 50%
Латинская Америка 21%
Северная Америка 14%
Средний Восток и Северная Африка 11%
Азия 2%
Африка южнее Сахары 2%.

Необходимо особо отметить вышедший под редакцией У. Лакера научный сборник, в котором представлены работы теоретиков терроризма и статьи англоамериканских исследователей. Характер данных работ носит в себе все характерные черты англоамериканской методологической базы, с ее достоинствами и недостатками. Среди авторов уже упоминавшийся П. Уилкинсон, Л. Ход, Э. Голдмен, И. Хардмен, Ф. Гросс, Х. Хорхем, Ч. Джонсон. Также следует отметить публикацию Н. Медлока.
Зарубежные исследователи в бывших социалистических странах в общих чертах повторяли тезисы советских исследователей и основывались на той же методологической базе. Сходной характеристикой обладают и работы западноевропейских ученых коммунистов. Рассмотрим для примера несколько подобных работ.
Болгарский исследователь Георги Василев (Институт современных социальных теорий), анализируя идеологию ультралевых течений, отмечает, что их возникновение обусловлено неприятием широкими слоями населения ценностей буржуазного общества, поиском новых ориентиров. Левая идеология также использовалась буржуазией для отвлечения народных масс от подлинной классовой борьбы. Автор приводит примеры, как деятельность ультралевых террористов приносила ощутимую пользу правым партиям в борьбе за власть с более мягкими и либеральными политическими силами (блок ХДС/ХСС против СДПГ).
Чехословацкий публицист Томаш Ржезач довольно подробно излагает фактическую сторону деятельности ультралевых группировок в ФРГ, вскрывает международные связи экстремистских организаций. Однако научнотеоретический анализ материала автор нацелил исключительно на доказательство основного тезиса своей работы левый экстремизм создан по планам экспертов ЦРУ и поддерживается этой организацией.

Восточногерманские публицисты не скупились на обвинения в адрес ФРГ, как рассадника международного терроризма, базы для подрывной деятельности НАТО против социалистических стран и дискредитации мирового коммунистического движения. В то же время какая либо причастность официальных ведомств ГДР к ультралевым движениям за рубежом усиленно отрицалась.
Характерна опубликованная в западногерманском марксистском издании статья Курта Эрлибаха «Терроризм и реакция». Автор указывает: «С развитием теории научного социализма от утопии к науке Марксом и Энгельсом стало ясно, что все варианты анархизма не могут считаться с реальными научными теориями. Очевидно, что анархисты того времени не учитывали причин научного развития. Представителем экстремистского направления анархизма выступает М. Бакунин. Он не признавал никакого государства, даже политической диктатуры рабочего класса. Основной упор он делает не на силу рабочего класса, его историческую миссию, а на индивидуальный террор и военный диктат». Далее автор четко обозначает разрыв и противоположность левоэкстремистского движения и господствовавшей в СССР и социалистическом лагере концепции классовой борьбы. Он указывает, что так называемая Фракция Красной Армии (RAF) в Федеративной Республике, «Красные бригады» в Италии, «Красная армия» в Японии, «Бригады гнева» в Великобритании позаимствовали негативные стороны бакунизма и, извратив их до крайности, соединили эту «теорию» с другими мелкобуржуазными концепциями.

Сторонники этих групп не хотят называться анархистами. Они именуют себя «антиимпериалистами» и зачастую также «марксистами». В действительности же эти группы являются продуктом упадка капитализма. Деятельность и идеология этих групп базируются на старых бакунинских посылках, с их криминальной деятельностью как классовой борьбой. Их деятельность также является обратной стороной всех форм усиливающейся преступности в империалистических странах. Они являются формированиями, не имеющими отношения к рабочему движению и настоящей борьбе за социальный прогресс. Так, например, история группы БаадераМайнхоф началась в апреле 1968 с поджога двух универмагов во Франкфурте на Майне и в 1970 успешного освобождения Баадера из западноберлинской тюрьмы. Немного позже Баадер, Малер и другие объединились в нелегальную организацию Фракция Красной Армии.
Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел Политология