Хрестоматия. Политология

ОГЛАВЛЕНИЕ

Раздел VI. ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПРОЦЕССЫ

Глава 15. ПОЛИТИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ И МОДЕРНИЗАЦИЯ

С. ХАНТИНГТОН. Будущее демократического процесса: от экспансии к консолидации

Широкое распространение демократии в мире, — несомненно, наиболее важный политический феномен последних трех десятилетий XX в. Получившая начальные импульсы в Южной Европе — в Испании, Португалии, Греции, — волна демократизации прокатилась по Латинской Америке, затронув там все страны, за исключением Кубы. Затем она переместилась в Азию, где на Филиппинах, Тайване, в Южной Корее, Пакистане и Бангладеш на смену авторитарным режимам пришли демократически избранные правительства. В 1989 г . эта демократическая волна накрыла Восточную Европу, а еще через два года — Советский Союз. Выборные лидеры заменили коммунистических назначенцев почти во всех республиках бывшего СССР. Демократизация заявила о себе усилением роли электорального процесса и в странах Ближнего Востока, таких, как Йемен и Иордания. В Африке многие диктаторы были отстранены от власти благодаря демократической процедуре; в ряде африканских стран состоялись общенациональные конференции и круглые столы политических сил; и, что особенно важно, на путь демократии прочно встала Южная Африка. Демократические веяния дали о себе знать даже в странах, от которых этого меньше всего ожидали. Кто бы мог еще несколько лет тому назад помыслить, что в начале 90-х гг., демократически избранные правительства придут к власти в Албании, Монголии, Непале и Бенине? Повсюду в мире военные хунты, личные диктатуры и однопартийные системы были потеснены демократическими правительствами. Организация «Фридом хаус», базирующаяся в Нью-Йорке, ежегодно публикует подробный анализ состояния свободы в мире. В 1972 г . она аттестовала как свободные 42 страны; в 1991 г ., согласно ее подсчетам, их число возросло до 75.

Наблюдая впечатляющее территориальное расширение демократии, следует иметь в виду два важных момента.

Во-первых, демократия не обязательно решает проблемы неравенства, коррупции, неэффективности, несправедливости и некомпетентного принятия решений. Но она обеспечивает институциональные условия, позволяющие гарантировать свободу индивида, защитить его от массовых нарушений прав человека и попрания его человеческого достоинства. Демократия — это средство против тирании, и как таковое она дает людям шанс решить и другие социальные проблемы.

Глава 15. ПОЛИТИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ И МОДЕРНИЗАЦИЯ 693

Во-вторых, распространение демократии в мире снижает вероятность войн между государствами. Один из фундаментальных фактов новой истории состоит в том, что со времени установления современной демократии в США в начале XIX в. войны между демократическими странами, за малым исключением, не велись. Этому есть объяснение. Если признать справедливость данного тезиса, то по мере роста в мире числа демократических правительств почва для возникновения войн должна сужаться.

Расширение демократии после 1974 г . вызвало к жизни представление о том, что мы переживаем всеохватывающую глобальную демократическую революцию. Демократия наступает, полагали многие, и скоро она победит повсюду в мире. Этот взгляд особенно укоренился после краха коммунизма в Восточной Европе. «Демократия победила», — провозгласили одни наблюдатели. Другие объявили ее «волной будущего» и праздновали «глобализацию демократии». В часто цитируемой статье Фрэнк Фукуяма возвестил о конце истории и об «универсализации западной либеральной демократии в качестве конечной формы политического устройства человечества». Падение же под напором всепобеждающей волны демократизации последних оплотов деспотизма, будь то на Кубе, в Бирме, Северной Корее или любой другой стране, — это только вопрос времени.

Оправдан ли такой оптимизм? Продолжится ли победное шествие демократии в текущем десятилетии теми же темпами, что и в последние 20 лет? Я в этом сомневаюсь. Правда, должен признаться, что склонен к пессимизму. Большое преимущество пессимистических прогнозов заключается в том, что ты оказываешься либо прав, либо приятно удивлен. Десять лет тому назад я предсказывал, что демократия вряд ли укоренится где-либо за пределами западного мира, разве что в Латинской Америке. События последних десяти лет показали, что я ошибался, и я этому рад. Возможно, ход событий докажет, что и теперь я не прав. Надеюсь, что так оно и будет. Однако имеется много оснований полагать, что нынешняя волна демократизации теряет силу и что скоро она или достигнет своего апогея, или даже произойдет ее некоторый откат. Последняя волна демократизации, которая зародилась на Иберийском полуострове в середине 70-х и затем захватила почти 40 стран, переходит теперь из фазы экспансии в фазу консолидации. Эта идея — главное из того, о чем я хочу сказать в статье.

Почему события развиваются так, а не иначе?

694 Раздел VI. ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПРОЦЕССЫ

Во-первых, нужно отметить, что демократизации благоприятствуют определенные экономические и культурные условия. В их числе сравнительно высокий уровень экономического развития и преобладание того, что можно назвать западной культурой с ее ценностями, включая западное христианство. В настоящее время практически все страны с высоким или средневысоким (upper middle) уровнем дохода (по классификации МБРР), за исключением Сингапура, являются демократиями. Точно так же все западные государства или испытавшие на себе сильное влияние Запада, кроме Кубы и немногих других, имеют демократическое устройство. Демократизации не произошло как раз там, где указанные предпосылки слабы. Это либо бедные, либо незападные по своей культуре общества. В перечне «Фридом хаус» из 75 стран, значащихся в рубрике «свободные», только пять приходится на Азию (Япония, Южная Корея, Монголия, Непал, Бангладеш), всего две — на мусульманский мир (Бангладеш и Турецкая республика Северного Кипра) и лишь три принадлежат к восточной ветви христианства (Греция, Болгария, Республика Кипр). Помимо стран Балтии, ни одно из государств, возникших на развалинах Советского Союза, не классифицировано как «свободное». Таким образом, в настоящее время демократия доминирует в Западной и Центральной Европе, Северной и Южной Америке, а также на окраинах Азии. Ее нет в преобладающей части бывшего Советского Союза, Китае, на обширных территориях Южной Азии, в арабском мире, Иране и большинстве африканских стран. Распространится ли демократия на эти регионы? Все будет зависеть от совокупности экономических и культурных факторов.

Если взять, к примеру, бывшие советские республики, то с обоснованным оптимизмом можно говорить о будущем демократии в экономически более продвинутых протестантско-католических странах Балтии. В бедных же закавказских и исламизированных центрально-азиатских государствах перспективы демократии скорее безрадостны. В отношении тех республик, культурную традицию которых определяет православие, а экономическое положение можно охарактеризовать как промежуточное, преобладает неопределенность. [...] Ельцинская Россия может стать, а может и не стать демократической. То что происходит в России, будет иметь огромное влияние на политическое развитие других постсоветских республик, Монголии и Восточной Европы. Поэтому наиболее важная внешнеполитическая задача США и Запада в целом способствовать развитию и консолидации демократии в России.

Глава 15. ПОЛИТИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ И МОДЕРНИЗАЦИЯ 695

За последнее десятилетие в Китае наблюдался исключительно быстрый экономический рост. В стране, особенно в южной ее части, вырос могущественный частный сектор, а вместе с ним значительный слой буржуазии, начал зарождаться средний класс. В будущем эти группы смогут придать импульс продвижению к большей политической открытости, плюрализму и, возможно, даже демократии. Шаги в этом направлении не будут, однако, быстрыми и легкими. Крестьяне все еще составляют преобладающую часть китайского населения; конфуцианские ценности и практика по-прежнему сохраняют сильные позиции, а политическое руководство Китая, демонстрируя открытое пренебрежение к принципам западной демократии и правам человека, не намерено отказываться от авторитарной политической системы. Тем не менее, если заглянуть несколько дальше, экономический рост при условии, что он будет продолжен, способен сломать культурные и политические препятствия, стоящие на пути демократизации. Итак, будущее демократии в России не ясно как в близкой, так и дальней перспективе. Виды же на демократию в Китае неблагоприятны в близкой и могут оказаться благоприятными в далекой перспективе. Примерно то же самое, что о Китае, можно сказать и о других недемократических странах Азии.

На мусульманском Ближнем и Среднем Востоке скромными плодами демократизации воспользовались фундаменталистские группы, что привело к возобновлению репрессивной политики в Алжире, Тунисе и Египте. Нынешние лидеры этих стран вряд ли согласятся на какую-либо форму демократии, если это будет означать приход к власти фундаменталистских сил, хотя выборы 1993г. в Иордании показывают, что участие в электоральном процессе может умерить напор таких групп и понизить их привлекательность в глазах избирателей, особенно если им придется взять на себя ответственность за руководство страной. (Кстати, индусская фундаменталистская партия также потеряла поддержку избирателей в тех индийских штатах, где она оказалась у власти.) Наконец, демократизация только затронула Африку — в большинстве стран этого континента все еще правят жесткие диктатуры, военные клики и/или режимы, опирающиеся на узкую племенную базу. Движение в сторону демократии будет здесь функцией экономического развития, которое пока не обнадеживает, и христианизации, порой принимающей драматические формы. Перспективы демократии наиболее радужны в Южной Африке с ее сравнительно высоко развитой экономикой, с ее белым меньшинством, которое когда-то проповедовало апартеид, а ныне поддерживает западные либерально-демократические

696 Раздел VI. ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПРОЦЕССЫ

ценности, и с ее политически умудренным руководством Африканского национального конгресса.

Все эти доводы не означают, что демократия может процветать только в западных странах. Конечно, это не так, но ее развитие в незападных обществах, за малыми исключениями вроде Турции, явилось в большой мере следствием западного влияния, западного колониализма или военной оккупации все теми же западными державами. Современная демократия возникла как продукт протестантской культуры. С большим опозданием она пришла в католические страны, и именно их в 70-е и 80-е гг. в первую очередь захватила нынешняя волна демократизации. В значительной мере переход этих стран к демократии явился результатом сдвигов в позиции католической церкви и успехов экономического развития в 50-е и 60-е гг., которые произвели определенные изменения в господствующей культуре. Наверное, нигде это не видно так ясно, как в Испании. Я думаю, что не ошибусь, если скажу, что в 1950 г . испанская культура все еще была в основном традиционной, корпоративистской, авторитарной, этатистской и антилиберальной. В 60-е гг. Лауреано Лопес Родо предсказал, что Испания станет демократической, когда ВНП на душу населения достигнет в ней 2 тыс. долл. И это произошло: к 1975 г . экономическое развитие — индустриализация, урбанизация, подъем среднего класса, интеграция в мировую экономику — произвело фундаментальный сдвиг в испанской культуре, сделав ее похожей на ту, что существует в западноевропейских демократиях.

Экономическое развитие, следовательно, может изменить культуру страны таким образом, чтобы она благоприятствовала демократии. Если этот тезис справедлив, то прогресс экономики должен оказать воздействие и на мусульманские, буддийские, православные и конфуцианские общества. Но за исключением Восточной Азии экономика незападного мира отстает в своем развитии, да и в более благополучных с этой точки зрения дальневосточных странах культурные изменения скорее всего растянутся на многие годы. Недавняя волна демократизации выполнила исторически важную задачу распространения демократических норм на экономически более развитые страны и почти на все общества с преобладанием западной культуры. Попытки дальнейшего продвижения демократии столкнуться с существенно большими препятствиями экономического и/или культурного характера.

Другая причина, питающая скептицизм относительно продолжения экспансии демократии, — это диалектическая природа истории. Любое значительное движение в каком-то направлении теряете конце концов

Глава 15. ПО ЛИТИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ И МОДЕРНИЗАЦИЯ 697

свою энергию и порождает контртенденцию. Это справедливо и по отношению к демократизации. Нынешняя ее волна, восходящая к 1974 г ., — третья в мировой истории. Первая зародилась в США в начале XIX в. и достигла своей кульминации после Первой мировой войны, когда в мире образовалось около 32 демократических государств. Марш Муссолини на Рим в 1922 г . знаменовал собой начало возвратной волны, и к 1942 г . в мире осталось всего 12 демократических стран. Вторая волна демократизации пришлась на период после Второй мировой войны и продолжалась до 60-х гг. Ее сменило попятное движение, в результате которого к 1973 г . в мире стало меньше демократических правительств (30), чем десять лет назад( 36). Следуя этой логике, в ближайшие годы можно ожидать третью возвратную волну. Есть даже основания утверждать, что ее время уже наступило. Судан, Нигерия, Гаити, Перу пришли было к демократии, но вскоре снова вернулись к диктаторским режимам. В 1992 г . впервые за более чем десять лет «Фридом хаус» не смог сообщить об увеличении в мире числа свободных стран. Его отчет за 1993 г . озаглавлен: «Свобода отступает». Согласно оценкам этой организации, количество людей, живущих в «свободных» обществах, возросло на 300 млн., а живущих в «несвободных» обществах увеличилось на 531 млн. В 42 странах уровень свободы упал, и лишь в 19— вырос. Ныне только 19% населения мира проживает в «свободных» обществах. Это самая низкая цифра начиная с 1976 г .

Демократическую экспансию после 1974 г . можно представить в виде военной кампании, в ходе которой демократические силы освобождали одну страну за другой. Но любой генерал знает, что атакующие могут продвинуться слишком далеко вперед. В этом случае боевые построения растянутся и станут уязвимы для контратак. Даже во время таких эффективных операций, как наступление союзников во Франции в 1944 г ., войскам приходилось давать передышку, чтобы перегруппироваться и закрепиться на захваченных территориях. Представляется, что третья волна демократизации достигла как раз этой фазы.

За исключением Южной Европы будущее демократии в новых демократических странах неопределенно. Завершая свой обширный обзор ситуации в Латинской Америке, д-р Ларри Даймонд делает вывод, что «регион в целом достиг точки застоя в продвижении к демократии, когда отступления уравновешивают и даже превосходят достижения». В докладе за 1993 г . «Фридом хаус» квалифицирует только шесть латиноамериканских стран в качестве «свободных»: Куба и Гаити названы «несвободными», а оставшиеся двенадцать — «час-

698 Раздел VI. ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПРОЦЕССЫ

тично свободными». В большинстве стран последней группы правительства пришли к власти посредством демократической процедуры, но либо честность выборов сомнительна, либо правительства допускают, а то и сами совершают серьезные нарушения прав человека. К тому же в Перу, Венесуэле, Гватемале и на Гаити имели место попытки переворотов. Во многих странах — от Бразилии и Чили до Гватемалы и Сальвадора — военные остаются влиятельной силой, стоящей за кулисами политической сцены. Коррупция на континенте приобрела угрожающие размеры, свидетельством чему служит импичмент, вынесенный президентам Бразилии и Венесуэлы, а также серьезные обвинения в коррупции в адрес аргентинского президента.

Отступление с пути демократии тем более вероятно, что представление людей о главном зле в их жизни меняется с изменением обстоятельств. Когда люди страдают от жестокой, репрессивной диктатуры, их первейшая цель — положить конец такому режиму. Но как только это свершилось, приоритеты меняются. Экономическое благосостояние, законность и порядок приходят на смену свободе и правам человека в качестве первоочередных задач. Остается неясным, способна ли демократия выполнить эти задачи лучше, чем диктатура. Альберто Фухимори приостановил действие демократии в Перу, но вслед за этим сделал важные шаги к восстановлению законности и порядка, подавив «Сендеро Луминосо», и начал проводить экономические реформы. В 1993 г . перуанская экономика продемонстрировала 7%-ный рост — самый высокий показатель в Южной Америке. В Аргентине президент Карлос Менем достиг аналогичных результатов в области экономики, используя лишь немногим менее явный авторитарный подход. Благодаря этому и Фухимори и Менем имеют исключительно высокий рейтинг в общественном мнении. Короче говоря, похоже на то, что как только в стране торжествуют свобода и демократия, люди начинают в первую очередь заботиться об экономических благах и своей безопасности, а эти задачи по плечу скорее искушенным авторитарным лидерам.

Ситуация в Восточной Европе и бывшем Советском Союзе столь же ненадежна. Этническое большинство здесь ограничивает, а иногда и попирает права меньшинств. Более заметными становятся антисемитизм и преследование цыган. В нескольких странах коммунистический аппарат по-прежнему сохраняет значительное влияние. Много случаев ограничения свободы прессы. Телевидение и радиовещание строго контролируются правительством, есть случае убийства редакторов и давления на средства массовой информации. Все более заметной становится

Глава 15. ПОЛИТИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ И МОДЕРНИЗАЦИЯ 699

ностальгия людей по законности и порядку былых авторитарных времен. Согласно социологическим опросам, в Румынии и других странах большинство населения считает, что ему лучше жилось в годы коммунизма, даже при Чаушеску. По меньшей мере один демократический лидер — Гамсахурдия в Грузии — оказался жестоким тираном, а другие, в том числе Борис Ельцин, явно имеют авторитарные наклонности.

Как в Латинской Америке, так и в Восточной Европе новые демократические правительства все еще бьются над сложной проблемой, какую избрать линию по отношению к преступлениям, совершенным официальными лицами предшествующих авторитарных режимов. Политические партии здесь, как правило, слабы и мало что значат, если не персонифицированы фигурой яркого лидера. В обоих регионах большинство правительств стоит перед необходимостью масштабных экономических реформ, которые приходится проводить в условиях экономической стагнации. В некоторых случаях, как в Аргентине и Польше, на этом пути были достигнуты и кое-какие успехи, но в других странах реформы замедляются, экономические трудности нарастают, а инфляция, безработица и бедность становятся всеобщим явлением.

Итак, бросаются в глаза два факта. Во-первых, наибольшие препятствия на пути к демократии присущи незападным и небогатым странам. Во-вторых, труднейшие проблемы, если не сказать кризисы, характерны для большинства тех стран, куда демократия пришла лишь недавно. Исходя из этих фактов и следует формулировать приоритеты тем, кто заинтересован в развитии демократии. Первоочередной целью должна стать постоянная поддержка перехода к демократии в ключевых государствах, где этот процесс еще не завершен. Среди них наиболее важны Россия, а также Южная Африка и Мексика. Но не менее настоятельна и необходимость упрочения демократии во многих странах Латинской Америки, Восточной Европы и Восточной Азии, в которых она укоренилась в последние двадцать лет. Напротив, вложение средств и ресурсов, предназначенное принести демократию в те общества конфуцианского, исламского и африканского ареалов, где она, судя по всему, наталкивается на серьезные культурные и/или экономические барьеры, представляется малопродуктивным. Консолидация, а не экспансия демократии стоит сегодня в повестке дня.

Консолидация новых демократий требует действий в разных направлениях, включая воспитание терпимости и обеспечение главенства законов, уменьшение власти военных и бывших коммунистических бюрократий, а также определение того, что делать с руководителями прежних

700 Раздел VI. ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПРОЦЕССЫ

них авторитарных режимов, виновными в грубых нарушениях прав человека. Я здесь сосредоточу свое внимание только на двух основных областях, в которых судя по недавнему и не такому уж недавнему опыту, заложены возможности сделать новые демократии менее хрупкими, упрочить их.

Прежде всего, крайне необходимо укрепить политические институты. Система политических институтов должна быть сконструирована таким образом, чтобы уменьшить фрагментацию и вероятность тупиковых ситуаций, обеспечить эффективное и ответственное принятие, решений и предотвратить чрезмерную концентрацию полномочий у, какой-либо одной ветви власти. Эти требования порой противоречат, друг другу, и их нужное сочетание меняется в зависимости от конкретных условий общества. Не существует универсальных рецептов институционального устройства, но существуют универсальные типовые ошибки, которых следует всячески избегать. Опыт последних десятилетий позволяет дать некоторые рекомендации составителям конституций и творцам институтов.

Во-первых, желательно избегать крайних форм пропорционального представительства. Они создают избыточную фрагментацию, как было в Польше с ее 29 партиями, представленными в законодательном органе, при том, что ни одна из них не располагала более чем 13% мест. Когда поляки реформировали эту систему по немецкому образцу и ввели 5%-ный барьер для представительства в парламенте, число партий в нем сократилось до 6.

Во-вторых, комбинация избираемого прямым голосованием президента и законодательного собрания, формируемого на основе пропорционального представительства, порождает институциональный тупик и паралич власти. Главное исполнительное лицо государства и законодатели приходят к власти на основе разных избирательных принципов и за ними могут стоять разные секторы электората, отсутствует стимул к формированию сильных политических партий, а в результате возникают патовая ситуация и институциональный конфликт. Это может привести к смещению главы государства, как произошло в Бразилии и Венесуэле, к удачному либо неудачному перевороту, инициируемому главой исполнительной власти, как это было в Перу и Гватемале, или же к президентской власти, игнорирующей парламент и правящей посредством декретов, как в Аргентине. Чтобы избежать всего этого, проф. Хуан Линц и другие рекомендуют латиноамериканским странам принять модель парламентской республики. Альтернативный путь — переход от пропорционального

Глава 15. ПОЛИТИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ И МОДЕРНИЗАЦИЯ 701

представительства к мажоритарной системе (a single member district system). Это не только понизит уровень разногласий между исполнительной и законодательной ветвями власти, но и будет стимулировать возникновение двухпартийной системы.

В-третьих, система с двумя сильными политическими партиями в большей степени благоприятствует эффективному принятию решений и формированию ответственного правительства, чем другие типы партийных систем. Так, доминантная система, когда лишь одна из партий постоянно формирует и контролирует правительство, может создать почву для массовой коррупции, как случилось в Италии, Японии и Индии. Многопартийная система с парламентским правительством ; часто затрудняет политические перемены, поскольку каждая партия Капеллирует к «своим» избирательным округам, выборы не вносят больших изменений в распределение голосов между партиями, а сменяющие друг друга правительства создаются путем перетасовки коалиций партийных лидеров. Система двух сильных партий, с другой стороны, предполагает, что одна партия правит, а вторая — создает ответственную оппозицию и альтернативное правительство, ожидающее своего часа. Электорат может либо оставить власть в руках правящей партии, либо доверить ее оппозиции и дать ей возможность сформировать правительство. Динамика электорального соперничества вынуждает обе партии сдвигаться к центру политического спектра, побуждая лидеров каждой из них сдерживать экстремистов в собственных рядах. Кроме того, в случае возникновения чрезвычайных обстоятельств лидеры двух главных партий могут сравнительно легко выработать общую программу и, возможно, даже сформировать «большую коалицию», чтобы справиться с опасной ситуацией.

Наконец, обычные формы правления большинства не работают в обществах, жестко разделенных по расовым, этническим, религиозным или региональным линиям. Ни одна общинная группа не смирится с положением вечного меньшинства, не допускаемого к власти. Необходимы какие-то формулы участия в государственном управлении общинных групп в соответствии с их характером и численностью по образцу, скажем, Южной Африки. Это может вылиться также в форму консоциативной демократии (consociational democracy), которая хорошо себя зарекомендовала в малых странах Европы, в Малайзии и на протяжении 30 лет в Ливане. Другой путь — принятие таких электоральных установлении, которые поощряли бы партии и кандидатов апеллировать не к одной, а к разным общинам, как это имеет место в альтернативной

702 Раздел VI. ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПРОЦЕССЫ

избирательной системе Шри-Ланки или же как практиковалось во Второй Нигерийской республике.

Пришло время конституционных нововведений и институциональных экспериментов. Есть много такого, чему новые демократии могут поучиться друг у друга, а также и у более старых демократий, некоторые из которых в лице Италии, Израиля и Японии также переживают период преобразования институциональных структур.

Другая важнейшая задача новых демократий — проведение экономических реформ, снижение роли государства в экономике и стимулировании рыночных отношений. Это относится как к административно-командной экономике бывших коммунистических стран, так и к этатистской экономике, преобладавшей в Латинской Америке и во многих других местах. Экономическая реформа намного сложней и обременительней, чем политическая демократизация. Значительно труднее организовать рынки, чем выборы. Экономическая реформа часто сопровождается жестокими тяготами для широких слоев населения. Но что особенно важно, в мире не было исторических прецедентов экономической либерализации со времен заката меркантилизма в начале XIX в. Новые и старые демократии вынуждены двигаться по этому пути методом проб и ошибок. Но некоторые уроки можно извлечь из совсем недавнего опыта.

Экономическую реформу лучше начинать сразу же после достаточно убедительной победы на выборах. При этом вовсе не обязательно, чтобы тот, кто инициирует преобразования, был идеологическим поборником реформ. В ряде случаев — на Ямайке, в Венесуэле и Аргентине — реформы начинали лидеры, пришедшие к власти благодаря популистской риторике. Для реформ почти всегда требуется сильный глава исполнительной власти, поэтому в условиях новых демократий предпочтительнее президентские или полупрезидентские формы правления. За последние несколько лет много спорили о том, следует ли проводить реформы разом, методом «шоковой терапии», или же постепенно, одну за другой. Какая-то последовательность, конечно же, необходима, и здравый смысл подсказывает, что начинать нужно с экономической стабилизации и только затем уже переходить к развитию рынка, освобождению цен и обменных курсов, и, наконец, к приватизации. И все же успеха добиваются скорее те правительства, которые осуществляют все реформы как можно быстрее и притом одновременно. «Шоковая терапия » принесла желаемые результаты в Боливии, Польше, Аргентине и даже в России. В странах же, которые выбрали более медленный и постепенный

Глава 15. ПОЛИТИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ И МОДЕРНИЗАЦИЯ 703

темп реформ, дела обстояли хуже. Группы, особенно болезненно затронутые реформами, неизбежно попытаются замедлить их или даже повернуть вспять; поэтому, если стартовый рывок достаточно мощен, у правительства больше возможностей для достижения компромиссов без принесения в жертву сути реформ.

Помощь извне также почти всегда необходима для успеха реформирования, и зарубежные агентства могут оказывать дисциплинирующее воздействие на правительства, обусловливая предоставление помощи соблюдением режима жесткой экономии, либерализацией цен и обузданием инфляции. Бесспорно, однако, что самой лучшей помощью со стороны демократий было бы доведение ими до конца своих собственных реформ и понижение барьеров на пути импорта из новодемократических стран. Так, соглашение о Североамериканской ассоциации свободной торговли (НАФТА) способно послужить колоссальным стимулом для экономической реформы, экономического развития и демократизации в Мексике. Аналогичным образом наиболее эффективный способ, каким Западная Европа может посодействовать укреплению демократии в странах Восточной Европы, — это отмена или же резкое снижение ограничений в торговле с ними.

США и Европейское сообщество активно помогали распространению демократии в 70-е и 80-е гг. Способны ли они теперь оказать помощь в консолидации демократии? Они наверняка готовы к этому лучше, чем к продвижению демократии в новые страны, где она до сих пор отсутствовала. За исключением Африки это, главным образом, регионы, в которых западное влияние ограничено и часто вызывает негодование как проявление западного высокомерия и «империализма прав человека». Между тем США и Европейский союз располагают всем необходимым, чтобы поддержать консолидацию демократии там, где они помогли ей утвердиться: в Латинской Америке, Восточной Европе и на периферии Восточной Азии. Содействие становлению демократии в этих регионах должно стать высшим приоритетом внешней политики Запада, а в Соединенных Штатах оно уже стало таковым. [...]

Более 150 лет тому назад Алексис де Токвиль писал: «Вокруг нас происходит великая демократическая революция... это самая общая, самая древняя и самая постоянная тенденция истории. Она универсальна, она постоянно ускользает от человеческого вмешательства, и все события, так же как и все люди, вносят свой вклада ее прогресс». Токвиль в свое время был чрезмерно оптимистичен. То же самое можно сказать и о наших современниках, провозгласивших глобальную победу

704 Раздел VI. ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПРОЦЕССЫ

демократической революции. В данный исторический момент демократия будет продвигаться вперед не по пути распространения ее на общества, социальные и экономические условия в которых неблагоприятны для нее, а по сути ее укрепления и углубления там, куда она уже была принесена. Демократия полностью укоренилась лишь в немногих из почти сорока недемократических стран. Во всех остальных из них ее будущее под большим сомнением, а то и в опасности. Если в начале следующего столетия эта опасность будет устранена, сомнения рассеются, а демократия стабилизируется и упрочится в большинстве из упомянутых сорока стран, то можно считать, что нынешнее поколение поборников демократии хорошо поработало. Консолидация не означает колебаний или отступлений. Она означает усиление демократических институтов и демократической практики в каждой из стран, а также укрепление межгосударственных связей в сообществе демократических наций. Успешное завершение третьей волны демократизации заложит основы для ее четвертой волны, которая принесет демократию в незападные и более бедные регионы мира, т.е. туда, где ее пока еще нет. [...]

Печатается по: Хантингтон С. Будущее демократического процесса: от экспансии к консолидации // Мировая экономика и международные отношения. 1995. № 10.