Гор Видал. Почему нас ненавидят? Вечная война ради вечного мира

ОГЛАВЛЕНИЕ

СМЫСЛ СОДЕЯННОГО МАКВЕЕМ

В конце позапрошлого столетия Рихард Вагнер посетил южноитальянский городок Равелло, где ему показали сады Руфоло, виллы, построенной тысячу лет назад. "Маэстро, - поинтересовался главный садовник, - разве эти фантастические сады под синим небом, что сливается в совершенной гармонии с синим морем, не похожи на сказочные сады Клингзора, где происходит большая часть вашей бессмертной оперы "Парсифаль"? Разве не это видение красоты вдохновило вас?" Вагнер пробормотал что-то по-немецки. "Он спросил, - пояснил переводчик, - как такое возможно?"
Действительно, как такое возможно, думал я, пробираясь в угол того самого сказочного сада, где Эй-би-си, программа "Доброе утро, Америка", и Си-би-эс, программа "Ранним утром", установили свои камеры, чтобы я появился "вживую" перед телезрителями богоизбранной страны.
Это произошло в мае прошлого года. Через неделю "бомбиста из Оклахома-Сити", увенчанного наградами за войну в Заливе, одного из бойскаутов - защитников при-
75
роды, Тимоти Маквея должны были казнить, введя смертельную инъекцию в Терре-Хоте, штат Индиана, за то, что этот человек, как он сам настоятельно подчеркивал, в одиночку изготовил бомбу и сам же привел ее в действие, взорвав федеральное здание, где погибли 168 мужчин, женщин и детей. Это было крупнейшее массовое убийство в Америке, совершенное американцем, после того как федеральное правительство решило стереть с лица земли помещение приверженцев адвентистов Седьмого дня неподалеку от Уэйко, штат Техас. "Ветвь Давидова", как адепты этого культа себя называли, представляла собой мирную группу мужчин, женщин и детей, живших и молившихся совместно в ожидании конца света, который наступил для них 28 февраля 1993 года. Федеральное Бюро по контролю за продажей алкоголя, табачных изделий и оружия, пользуясь мандатом "на регулирование" приобретения оружия, отклонило все приглашения лидера секты Дэвида Кореша проверить его лицензию. Бюро КАТО вместо этого предпочло устроить большую потеху. Более сотни агентов КАТО, не имея, как положено, ордера, атаковали культовое помещение, а сверху по крайней мере один вертолет КАТО открыл огонь по крыше главного помещения. В этот день погибли шесть членов секты. Были застрелены четыре агента КАТО, как полагают, в них попали свои же.
Это был тупик. Затем последовала пятидесятиоднодневная осада под оглушающую музыку, неистовствовавшую у стен здания двадцать четыре часа в сутки. Отключили электричество. Дети остались без еды. Тем временем средства массовой информации регулярно получали информацию о пороках Дэвида Кореша. Якобы он
76
изготовлял и продавал кристаллический метиловый спирт, кроме того, он - что еще может прийти в голову в наше нездоровое время? - вовсе не Божий человек, а педофил. Новый генеральный прокурор Джанет Рино заняла жесткую позицию. 19 апреля она отдала приказ ФБР довести до конца дело, начатое Бюро КАТО. Вопреки Закону об ополчении для подавления беспорядков (это главный оплот наших хрупких свобод, запрещающий использовать армию против гражданского населения) танки Национальной гвардии Техаса и армейская Шестая спецгруппа атаковали помещение секты газом, смертельным для детей и отнюдь не полезным для взрослых. Были проделаны также проломы в здании. Нескольким сектантам удалось бежать. Некоторые пали под огнем фэбээровских снайперов.
Во время расследования, проведенного шестью годами позже, ФБР отрицало применение огня, признав лишь подрыв пиротехнической канистры со слезоточивым газом. В конце концов во время шестичасового штурма здание было подожжено, а позже сровнено с землей бронетранспортерами "Брэдли". Бог позаботился о том, чтобы ни один фэбээровец не погиб, тогда как было убито более 80 сектантов, из них 27 детей. Величайшая победа Дядюшки Сэма в исполнении ФБР, кодовое название штурма -
"Час телешоу". И только 14 мая 1995 года Джанет Рино в программе
"60 минут" призналась в своих сомнениях: "Я видела, что произошло, и, отдавая себе в этом отчет, не сделаю этого снова". Поучительный опыт для дочери чемпионки по вольной борьбе с аллигаторами из Флориды.
77
Шоу 19 апреля 1993 года в Уэйко оказалось крупнейшей стычкой американцев со своим собственным правительством с 1890 года, когда несколько коренных жителей Америки были убиты в Вундед-Ни, штат Южная Дакота. Что ж, ставки растут.
Хотя Маквей вскоре дал понять, что он действовал, желая отомстить за резню в Уэйко (и даже выбрал для акта возмездия 19 апреля, вторую годовщину трагических событий), тайная полиция нашего правительства совместно со своими дружками из средств массовой информации опустила на чашу весов увесистый кулак. Впредь допустима только одна версия: порочный от рождения одиночка захотел лишить жизни ни в чем не повинных людей без всякой на то причины, просто чтобы получить мгновенное удовольствие от совершенного злодеяния. С самого начала было предопределено, что у Маквея не будет вразумительного мотива для содеянного, разве что шекспировская беспричинная злонамеренность. Яго снова в городе, но не с носовым платком, а с бомбой в руках. Более значимо, что он и обвинение согласились с тем, что у него не было серьезных сообщников.
Меня усадили на неудобный стул перед камерой. Между дельфинариями загудели генераторы. Первой была программа "Доброе утро, Америка". Меня предупредили, что вопросы из нью-йоркской студии будет задавать Дайана Сойер, но у Эй-би-си есть "эксперт" по Маквею, некто Чарлз Гибсон, и он тоже окажет нам честь. Интервью должно былo продлиться около четырех минут. Итак, меня собирались проинтервьюировать, что называется, обстоятельно. Это значило всего лишь, что каждый второй вопрос будет начинаться следующим образом: "А теперь рас-
78
скажите нам вкратце..." Я покорно и кратко рассказал, почему Маквей, с которым я не был знаком, выбрал меня одним из пяти свидетелей его казни.
Вкратце - это началось с ноябрьского номера "Вэни-ти фэйр" за 1998 год. Я написал статью об изничтожении нашего Билля о правах. Я процитировал примеры захвата Налоговым управлением собственности без должной правовой процедуры, налетов без ордера и убийств невинных людей различными подразделениями по борьбе с распространением наркотиков, причастности правительства к успешным попыткам агробизнеса согнать мелких фермеров с земли и так далее. Затем в качестве заключительного аккорда я рассказал о незаконных, но сошедших с рук убийствах в Руби-Ридже, штат Айдахо (совершенных ФБР), а также, годом позже, в Уэйко.
Когда Маквей, находясь в тюрьме штата Колорадо, после апелляции прочитал написанное мной, он прислал мне письмо и...
Но я бросил вас в клингзорском саду Равелло, где в прямом телеэфире произнес крайне нежелательное слово почему и подобное ядерному спусковому крючку название Уэйко. Чарлз Гибсон в трех с половиной тысячах миль от меня глубоко задышал. "Подождите-ка минутку..." - прервал он меня. Но я продолжал говорить, заглушая его голос. Внезапно я услышал его слова: "У нас тут какие-то неполадки со звуком", - и он тут же отключил аппаратуру, соединявшую Эй-би-си со мной. Звукооператор, стоящий рядом со мной, покачал головой: "Со звуком все было в полном порядке. Он просто вас вырубил". 'Итак,
79
подражая правительству, изорвавшему в клочья Четвертую, Пятую, Шестую, Восьмую и Четырнадцатую поправки к конституции США, мистер Гибсон изорвал и священную для журналистов Первую поправку*.
Почему? Как и многим его взаимозаменяемым коллегам, ему положено сообщать телезрителям, что бывший сенатор Джон Дэнфорт недавно завершил четырнадцатимесячное расследование ФБР, которое сняло с бюро всякие обвинения в неправильных действиях в Уэйко. Правда, Дэнфорт признал, что "получать от ФБР нужные документы было все равно что выдирать зубы".
В марте 1993 года Маквей отправился из Аризонй в Уэйко, штат Техас, чтобы лично увидеть проводимуюфедералами осаду. Вместе с другими протестующими он был, как положено, сфотографирован ФБР. Во время осады сектантов развлекали двадцатичетырехчасовой оглушающей музыкой (Нэнси Синатра: "Эти ботиночки предназначены для прогулок / именно этим они сейчас и займутся /ив один прекрасный день они через тебя переступят"), а также записанными на пленку визгами умирающих кроликов, вызывающими в памяти первую необъявленную войну Джорджа Буша-старшего против Панамы, которая после нескольких подобных концертов возле посольства Ватикана выдала главного торговца наркотиками (и бывшего
агента ЦРУ) Норьегу, укрывавшегося там. Подобно теле-

визионным компаниям, у нашего правительства есть коронные номера, и они повторяются снова и снова. Освальд? Заговор? Общий смех в студии.
* Первая поправка к конституции США запрещает конгрессу издавать законы, ограничивающие, в частности, свободу слова и печати.
80
Не сомневаюсь, телезрители часто замечали, что взаимозаменяемые телеведущие умеют ставить на место тех, кто пытается объяснить, почему произошло то или иное событие. "Вы хотите сказать, что был заговор?" В ярких контактных линзах вспыхивают огоньки. Каким бы ни был ответ, ведущий корчится, затем следует фырканье, и многозначительный взгляд устремляется в камеру: телезрителям дают понять, что гость только что прибыл в студию на "летающей тарелке". Это один из способов не позволить публике понять, что на уме у подлинных заговорщиков в ФБР, в Верховном суде или у тех, кто обслуживает крупнейшие табачные компании. Увы, такова функция корпоративных средств массовой информации.
На самом деле в какой-то момент бывший сенатор Дэнфорт угрожал неподатливому директору ФБР Луису Фри ордером на обыск. Жаль, что сенатор его так и не получил. Он мог бы в ходе обыска узнать гораздо больше о членстве Фри в "Опус Деи" (что значит "Божье дело"), тайном международном римско-католическом ордене, цель которого состоит в продвижении своих приверженцев на высокие политические, корпоративные и религиозные должности (в том числе и на Небесах, наверное) в разных странах и ради достижения разных целей. Недавно луч средств массовой информации весьма неохотно упал на этот орден, когда выяснилось, что Роберт Ханссен, агент ФБР, был российским шпионом в течение двадцати двух лет и что он и его директор Луис Фри, по словам их попутчика Уильяма Рашера ("Вашингтон тайме", 15 марта 2001 года), "оба не только были прихожанами одной и той же римско-католической церкви в виргинском пригороде... но и при-
81
надлежали к местному капитулу "Опус Деи". Мистер Ра-шер, некогда трудившийся в низкопробном издании "Нэшнл ревью", находит это обстоятельство "пикантным".
"Опус Деи" был основан в 1928 году Хосе-Мария Эск-рива. Крестным отцом ордена в ранние годы был испан-ский диктатор Франсиско Франко. Одним из его новейших рыцарей был коррумпированный президент Перу Аль-берто Фухимори, по-прежнему находящийся в бегах. Хотя "Опус Деи" близок к фашизму, нынешний папа причислил Эскрива к лику блаженных, несмотря на протест испанского теолога Хуана Мартина Веласко: "Мы не имеем права называть образцом христианской жизни кого-то, кто служил власти государства [фашиста Франко] и кто использовал эту власть для учреждения своего "Опуса", которым он правил, руководствуясь темными принципами, словно мафиози в белых одеждах, не считаясь с папским мнением, когда оно не совпадало с его образом мысли".
Однажды, когда загадочного мистера Фри спросили, является ли он членом "Опус Деи", он отказался отвечать, приказав ответить вместо себя специальному агенту ФБР Джону Э. Коллингвуду. Тот сказал: "Хотя я не могу дать ответ на ваши специфические вопросы, должен заметить, что вас неверно "информировали"".
Весьма прискорбно, что в Соединенных Штатах, светской стране, конституция которой покоится на вечном принципе разделения церкви и государства, абсолютистский религиозный орден не только поставил одного из своих членов во главе нашей тайной (и в целом никому не подотчетной) полиции, но и может ныне рассчитывать на благожелательность по меньшей мере двух членов Верховного суда.
82
Из еженедельника "Ньюсуик" от 9 марта 2001 года:
"[Член Верховного суда Энтонин] Скалиа считается олицетворением католика-консерватора... Он не является членом ордена "Опус Деи", но его жена Морин посещает духовные мероприятия "Опус Деи"... [а их сын] отец Пол Скалиа четыре года назад содействовал обращению в католицизм Кларенса Томаса. В прошлом месяце Томас произнес злобную речь в Американском институте предпринимательства, консервативном мозговом центре, перед аудиторией, в которой было полно членов администрации Буша. В своей речи Томас превозносил папу Иоанна Павла II за готовность отстаивать непопулярные принципы".
И подумать только, что Томас Джефферсон и Джон Адаме* противились присутствию относительно безвредного ордена иезуитов в нашей стране закона, если не самого Господа Бога. Президент Буш сказал, что Скалиа и Томас - образцовые члены Верховного суда, именно таких он хотел бы назначать во время своего пребывания на посту президента. Недавно в виде искупления за обхаживание во время избирательной кампании протестантов-фундаменталистов в Университете Боба Джонса Буш "метнулся" на крайний правый фланг к католикам. Он ведь уже установил прочные отношения с протестантами-фундаменталистами. Его генеральный прокурор Дж. Д. Эшк-рофт - христианин-пятидесятник, начинающий каждый
* Адаме, Джон (1735-1826) - второй президент США (1797-1801); Джефферсон, Томас (1743-1826) - третий президент США (1801-1809), один из основных авторов Декларации независимости (1776).
день с молитвы, на которой присутствуют служащие министерства юстиции, жаждущие пропитаться кровью агнца. В 1999 году Эшкрофт сказал выпускникам Университета Боба Джонса, что Америка была основана на религиозных принципах (вот так новость для Джефферсона и других!) и что "у нас нет иного владыки, кроме Иисуса". Я уже упоминал целый ряд заговоров, которые начинают откладываться в памяти, а тем временем подвергшаяся умелой обработке история Маквея движется к этому ужасному слову "завершение", которое в данном случае знаменует начало. Заговор "Опус Деи" является - или являлся - главным заговором министерства юстиции. Затем ФБР организовало заговор с целью утаивания документов от защитников Маквея, а также от предполагаемого хозяина этого министерства, которым являемся Мы, Народ Соединенных Штатов*, воплощаемый в конгрессе бывшим сенатором Дэнфортом. И наконец, непрекращающийся заговор средств массовой информации, направленный на демонизацию Маквея, который, конечно же, действовал в одиночку, чему противоречат очевидные свидетельства.
Но вернемся к заговору ФБР с целью сокрытия его преступления в Уэйко. Сенатор Дэнфорт благородный человек, благородным человеком был и председатель Верховного суда Эрл Уоррен**, но выводы комиссии, носившей его имя, относительно событий в Далласе, как рас-
* Словами "Мы, Народ Соединенных Штатов..." начинается конституция США.
* Уоррен, Эрл (1891-1974) - председатель Верховного суда США (1953-1969), возглавлял комиссию по расследованию убийства президента Джона Кеннеди.
84
сказывают, не убедили полностью даже его самого. 1 июня Дэнфорт заявил газете "Вашингтон пост": "Могу поручиться, что Тимоти Маквей в какой-то момент, не знаю, когда точно, будет казнен, а после казни где-нибудь обнаружится некая коробка с доказательствами". Вы не ошиблись, сенатор. В тот же день, 1 июня, "Нью-Йорк тайме" напечатала сообщение Ассошиэйтед Пресс, где говорилось: адвокаты "Ветви Давидовой" утверждают, что во время обстрела сектантов агенты ФБР пользовались короткоствольными крупнокалиберными штурмовыми винтовками, что позднее так и не было проверено. Представитель ФБР по связям с прессой Джон Коллингвуд сказал, что проверка отчетов бюро показала: "короткоствольные винтовки были среди примененного оружия". Ответ Дэнфорта в общем и целом можно свести к замечанию типа: "Ну, раз вы это говорите..." Он снова заметил, что встретил со стороны ФБР нечто "меньшее, чем полную готовность к сотрудничеству". Как говорил когда-то Г.Л. Менкен*, "[Министерство юстиции] с первых дней своего существования отличалось жестокостью действий и сегодня остается инициатором подавления граждан и поддержки коррупционеров. Трудно вспомнить администрацию, при которой оно не оказывалось бы в центре отвратительного скандала".
Сам мистер Фри, очевидно, приверженец жестоких действий. В 1996 году он выступил в обличье безжалостного инспектора Джаверта, который со всей жестокостью обрушился на охранника Ричарда Джуэла в связи со взрывом во время Олимпийских игр в Атланте. Джуэл был невиновен. Когда Фри заказывал новую власяницу (члены
* Менкен, Генри Луис (1880-1956) - американский писатель, публицист и критик.
85
"Опус Деи" с ее помощью умерщвляют плоть) и отдавал приказ о сооружении новой гильотины, лаборатория ФБР, как всегда, сорвала расследование (см. работу Дж. Ф. Кел-ли и П.К. Уирн "Уничтожение вещественных доказательств"). Позднее Фри руководил битвой, призванной доказать, что Вэнь Холи являлся шпионом-коммунистом. Путаные обвинения против ни в чем не повинного ученого из Лос-Аламоса разгневанный судья отказался принять, заявив, что ФБР "ставит в неудобное положение всю страну". Скажем прямо, "Божье дело" ведет весьма рискованную игру.
Но даже если так, то чем больше узнаешь о ФБР, тем отчетливее начинаешь понимать, что это очень опасное учреждение. Келли и Уирн в своем расследовании работы лаборатории ФБР, а это буквально вопрос жизни и смерти для тех, кто попадает под следствие, цитируют мнение двух английских судебных экспертов о взрыве в Оклахома-Сити. Профессор Брайан Кэдди после изучения выводов лаборатории заявил: "Если именно эти отчеты предназначены для передачи в суд в качестве доказательств, то их структура и содержание приводят меня в ужас. Доклад как будто специально скомпонован так, чтобы запутать читателя, а не помочь ему". Доктор Джон Ллойд заметил: "Выводы абсолютно безапелляционны по характеру. Невозможно определить, что кому было поручено, какая работа проделана по каждому пункту". Очевидно, настало время заменить эту огромную, неповоротливую и практически никому не подотчетную тайную полицию на более эффективное ведомство под названием Бюро расследований Соединенных Штатов.
86
Сегодня 11 июня, здесь, в Равелло, жаркое, мглистое утро. Мы только что посмотрели программу "Сын "Часа шоу"" из Терре-Хота, штат Индиана. Си-эн-эн должным образом отметила, что я не смог быть в числе свидетелей, о чем просил Маквей: генеральный прокурор дал мне слишком мало времени, чтобы добраться туда из Италии. Я испытал чувство облегчения, когда мне рассказали, что, лежа на экзекуционном столе в камере для совершения казни, Маквей не мог видеть никого из свидетелей сквозь цветные оконные стекла. Но потом присутствовавшие корреспонденты рассказали, что он искал глазами своих свидетелей и корреспондентов. Он видел свидетелей, уверяет Кейт Макколей, она была среди них. "Было видно, что он потерял сознание после первого укола", - сказала она. Кейт работала над его делом в течение года в качестве одного из следователей защиты.
Я спросил о его последних часах. Маквей искал по телевизору кинофильм и сумел найти только "Фарго", не соответствовавший его настроению. Конечно, он умер достойно, вполне владея собой. Первый укол - содиум пен-тотал - выключает сознание. Но глаза его оставались открытыми. Второй укол - панкурониум бромид - парализовал легкие. Как человек, научившийся выживать в трудных условиях, он, похоже, дозировал последние вздохи. Когда через четыре минуты Маквей был официально объявлен мертвым, глаза его по-прежнему были открыты, они были устремлены на потолочную кинокамеру, которая в прямом эфире передавала репортаж для жителей Оклахома-Сити.
Последнего заявления Маквей не сделал, но записал, видимо по памяти, "Инвиктус"*, стихотворение У.Е. Хенли (1849-1903). Среди многочисленных работ Хенли есть популярный сборник "Героическая лира" (1892) - о тех, кто совершает самоотверженные героические поступки. Сомневаюсь, что Маквей его читал, но он без сомнения отождествлял себя с членами группы молодых писателей, с Киплингом в том числе, которые получили известность как "мальчики Хенли", те, что до конца стоят на горящей палубе, каждый хозяин своей судьбы, капитан своей души. Характерно, что ни одна "говорящая голова" не упомянула имя Хенли, потому что не знала, кто он такой. Многие подумали, что это знаменитое стихотворение принадлежит перу Маквея. Одна раздраженная дама назвала Хенли "инвалидом XIX века". Я отправил злое послание по электронной почте на телестудию: одноногий Хенли был "вызовом, брошенным отчаянию".
Стоическая выдержка, проявленная Маквеем в его последние дни, конечно, делает его героем типа Хенли. Он не жаловался на судьбу, взял на себя ответственность за то, что, по общему мнению, совершил, не просил о снисхождении, как того требуют наши садистские средства массовой информации. Тем временем противоречащие детали накапливаются - ужасающая мозаика - и складывается впечатление, что он по ошибке попал не в ту американскую эпоху. Ясно, Маквею требовалось всепоглощающее дело, чтобы найти себя. Отмена рабства или сохранение Союза штатов более соответствовали его устремлениям, чем возмущение беззаконием, творимым продажной тайной полицией. Но он оказался там, где было ему суждено, и он
* "Непобежденный" (лат.).
88
пошел войной на правительство, объявившее, по его убеждению, войну своему народу.
Есть один поэтический момент в том, что в целом воспринимается как тщательно аранжированный гимн ненависти. У стен тюрьмы группа противников смертной казни с первыми лучами солнца совершила коллективную молитву. Внезапно появилась птица и устроилась на левой руке не прекратившей молитву женщины. Когда она наконец поднялась на ноги, птица осталась сидеть на ее руке - в знак утешения? Ora pro nobis*.
Си-эн-эн передала репортаж о последних часах Маквея. Когда его спросили, почему он хотя бы не сказал, что сожалеет об убийстве безвинных людей, он ответил, что мог бы это сказать, но это не было бы правдой. Он был солдатом на войне, которую не он начинал. Он был человеком склада Хенли. Один из биографов pисует его чересчур честным. Маквей сказал также, что Гарри Трумэн так никогда и не извинился за две атомные бомбы, сброшенные на уже поверженную Японию, в результате чего по-: гибли около 200 000 человек, в основном женщин и детей. Средства массовой информации завопили, что то было во время войны. Но Маквей тоже считал, справедливо или ошибочно, что находится в состоянии войны. Кстати говоря, обожествление Гарри Трумэна - существенный аспект нашей расползающейся имперской системы. Широко распространено мнение, будто эти бомбы были сброшены ради спасения жизней американцев. Это неверно. Бомбы были сброшены, чтобы запугать нашего нового врага, Сталина. Наши ведущие военачальники времен Второй мировой войны, в том числе Дуайт Эйзенхауэр, Честер
* Молитесь за нас (лат.).
89
Нимиц и даже Кёртис Лимэй (блистательно сыгранный Джорджем С. Скоттом в фильме "Доктор Стрейнджлав"), все до единого не одобрили применение атомных бомб против разгромленного врага, ищущего пути к капитуля-ции. Мой друг, мастер телевизионного репортажа, ныне покойный Роберт Алан Ортур снял документальный фильм о Трумэне. Я спросил его, что он думает о своем герое. "Он отвечал избитыми фразами. Единственный раз он оживился, когда я предложил ему рассказать о решении сбросить атомные бомбы, стоя среди подлинных руин Хиросимы. Трумэн впервые удостоил меня взглядом. "О'кей, - сказал он. - Но целовать им задницы я не собираюсь"". Еще один герой породы Хенли, нанесший куда больший побочный вред, чем Маквей. Кажется, чаплинский месье Верду сказал, что когда говорят об установлении ответственности за убийство, то в конечном счете речь идет о масштабе.
После моих приключений в садах Равелло (Брайант Габел из Си-би-эс был, как всегда, сдержан, вежлив и провода из розетки не выдергивал) я отправился в Терре-Хот через Манхэттен. Участвовал в нескольких телепрограммах, где меня вырубали при одном упоминании Уэйко. Только Грета Ван Састерн из Си-эн-эн поняла мою мысль. "Два зла не делают одного добра", - разумно заметила она. Я полностью с ней согласился. Но дальше, поскольку я противник смертной казни, я сказал, что три зла ничуть не улучшают ситуацию.
Затем смертную казнь отложили. Я вернулся в Равелло. Средства массовой информации пристально следили за мной. Снова и снова я слышал или читал, что будто бы я первый написал Маквею, очевидно, поздравив его с со-
вершенным убийством. Я продолжал терпеливо объяснять, как, прочитав мою статью в "Вэнити фэйр", именно Маквей написал мне, и так началась длившаяся три года с перерывами переписка. Случилось так, что я не смог приехать и собственными глазами увидеть птицу утренней зари, опустившуюся на руку женщины.
В первом письме Маквей отдал мне должное за мою публикацию. Я ему ответил. О том" насколько сильна во мне меркантильная жилка - вряд ли я принадлежу к школе Трумэна Капоте, - можно судить по тому, что я не сохранил копий своих писем Маквею, кроме последнего, написанного в мае.
Второе письмо из тюрьмы в Колорадо датировано "28 фев. 99". "Мистер Видал, спасибо за Ваше письмо. Я получил Вашу книгу "United States" на прошлой неделе и за это время прочитал большую часть второго раздела - Ваших литературных размышлений". Должен отметить, что грамматика и орфография всюду безукоризненны, почерк удивительно ровный, с небольшим наклоном влево, словно смотришь на строчки в зеркало. "Думаю, вы удивитесь, насколько я согласен с тем, что вы пишете...
Что касается Вашего письма, я полностью признаю, что "общий бунт против того, во что превратилось наше правительство, это самая интересная (и, думаю я, важная) тема этого столетия". Вот почему я был крайне разочарован прошлыми публикациями, представляющими взрыв в Оклахома-Сити простым актом "мести" за Уэйко, - потому-то я был очень рад прочитать Вашу статью в нояб. номере "Вэнити фэйр". За четыре года со времени взрыва
Ваша статья первая исследует глубинные мотивации такого удара по правительству США - и за это я Вам благодарен. Я уверен, что эти глубокие размышления жизненно важны, если действительно кто-то хочет понять события апреля 1995 года.
Хотя у меня накопилось множество наблюдений, которыми мне хотелось бы с Вами поделиться, я должен оставить это письмо разумно коротким, поэтому упомяну только об одном: если федеральные агенты подобны "множеству якобинцев, ступивших на тропу войны" с гражданами этой страны, и если федеральные ведомства "каждодневно ведут войну" против этих граждан, то разве нельзя назвать взрыв в Оклахома-Сити "контратакой", а не объявлением личной войны? Разве это не сродни скорее Хиросиме, чем Пёрл-Харбору? (Я уверен, японцы в Хиросиме были столь же ошеломлены и шокированы - разве не в этом фактически заключался эффект, составная часть общего стратегического замысла той бомбардировки?)
Но вернемся к Вашему письму: я никогда не считал Ваш возраст помехой (тут он переусердствовал по части такта!), пока не получил Ваше письмо и не увидел, что оно напечатано на обычной пишущей машинке. Не волнуйтесь, последние медицинские исследования говорят о том, что пристрастие итальянцев к рапсовому и оливковому маслу и вину помогает продлить средний срок жизни и предотвращает болезни сердца, поэтому Вы выбрали лучшее место для укрытия от суеты.
92
Снова благодарю Вас за то, что черкнули мне; а что касается озабоченности по поводу того, как писать человеку "в моем положении", то, я думаю, Вы сочтете многих из нас прежними "нормальными Джо" - вне зависимости от понятий публики, - поэтому не нужно особых ухищрений, если Вы захотите мне написать. До следующего раза..."
Под этой строчкой он написал, взяв в кавычки: ""Каждый нормальный человек должен время от времени испытать искушение поплевать себе на руки, выбросить черный флаг и начать резать глотки". ГЛ. Менкен. Удачи Вам".
Он подписал письмо небрежными инициалами. Что и говорить, это письмо никак не вязалось с представлениями, сложившимися у меня после чтения взбесившейся американской прессы, как всегда предводительствуемой "Нью-Йорк тайме". Ее журналисты предприняли неуклюжие попытки фрейдистского анализа (а именно: Маквей был сломанным цветком, потому что его мать оставила его отца, когда ему было шестнадцать лет. На самом же деле он испытал от этого облегчение). Потом я ничего не получал от него около года. Два репортера газеты города Буффало (Маквей родился и вырос недалеко от Буффало) взяли у него интервью для книги "Американский террорист". Помнится, я написал ему, что Менкен часто прибегал к гиперболам в духе Свифта и его нельзя понимать чересчур буквально. Можно ли то же самое сказать про Маквея? Остается интереснейшая возможность - приготовьтесь к самому грандиозному заговору из всех, - что он не изготовлял и не взрывал бомбу возле федерального здания в Оклахома-Сити, и только потом, перед лицом смерти или пожизненного заключения, позаботился о том, чтобы ему
одному приписали заслугу за выброшенный черный флаг и разрезанные глотки, к бешеной ярости всяческих "ополченцев" по всей стране. Они были разгневаны тем, что ему одному приписывается заслуга совершения революционного акта, организованного, как поговаривают, многими. В конечном счете если этот сценарий верен, то Маквей и ненавидимые им федералы действовали заодно.
Как предвидел сенатор Дэнфорт, правительство казнило Маквея в наикратчайший срок (в течение десяти дней после заявления Дэнфорта газете "Вашингтон пост"), чтобы не представлять слишком быстро эту затерявшуюся коробку с документами, свидетельствующими о том, что в подготовке и проведении взрыва могли участвовать и другие. Тот факт, что сам Маквей жаждал совершить то, что он назвал "самоубийством с помощью федералов", казался просто причудливым витком истории, которая, как ее ни сглаживай, никогда полностью не согласуется с положенным, к примеру, в ее основу заговором одинокого безумного убийцы (Освальда), убитого вторым одиноким безумным убийцей (Руби), погибшим в тюрьме и унесшим с собой нерассказанную, как он утверждал, версию. В отличие от Ли Харви Освальда ("Я козел отпущения") наш герой в духе Хенли не смог противостоять искушению выступить в роли одинокого борца против плохого государства. Если в первом письме ко мне он не признаётся ни в чем по той очевидной причине, что его защитники подали апелляцию, то в последнем письме от 20 апреля 2001 года - "Т. Маквей. 12076-064, п/я 33 Терре-Хот, № 47808 (США)* -он пишет: "Мистер Видал, если Вы прочитали вышедшую недавно книгу "Американский террорист", то Вы навер-
94
ное поняли, что своей статьей "Война внутри нашего дома" попали в самую точку. Я прилагаю к письму дополнительный материал, подтверждающий Вашу проницательность". Среди присланных документов запись беседы на сайте АВС-News.com с психиатром Тимоти Маквея. Интервью с доктором Джоном Смитом провел посредник 29 марта 2002 года. Доктор Смит только один раз освидетельствовал Маквея шесть лет назад. По-видимому, Маквей освободил его от обязательства хранить врачебную тайну, и он ответил на вопросы Лу Мишель и Дэна Гербека, авторов книги "Американский террорист".
Посредник. Вы утверждаете, что Тимоти Маквей "не лишился рассудка" и что у него "нет серьезных проблем с психикой". Так почему же он, с вашей точки зрения, совершил такое ужасное преступление?
Д-р Джoн Смит. Ну, я не думаю, что он совершил его в результате помешательства или неадекватной оценки реальности... У него повышенная чувствительность, доходящая до легкой паранойи по отношению к действиям правительства. Он совершил это в основном из мести за штурм в Уэйко и хотел также сделать политическое заявление о роли федерального правительства, выразить протест против применения им силы по отношению к своим гражданам. Поэтому, отвечая на ваш изначальный вопрос, скажу, что это был сознательный выбор с его стороны, а не результат помешательства, и действовал он обдуманно.
Доктор Смит далее отмечает разочарование Маквея в связи с тем, что средства массовой информации уклонились от всякого диалога "о злоупотреблении силой со сторо-
95
ны федерального правительства". И далее: "Он сказал мне: "Я не жду революции". Он, правда, сказал, что у него были разговоры с рядом ополченцев, живущих в горах неподалеку от Кингмана в штате Аризона, о том, как было бы легко с помощью соответствующего оружия перерезать скоростную магистраль номер 40 и таким образом нарушить транспортную артерию между восточной и западной частями США, но у них вышел по этому поводу большой спор".
Большой, но, думаю я, в духе тех бунтовщиков, что любят называть себя патриотами и уподобляться американским колонистам, отделившимся от Англии. Говорят, таких от двух до четырех миллионов, из них 400 000 принимают активное участие в ополчении. Хотя Маквей формально не присоединился к какой-нибудь группе, в течение трех лет он колесил по стране, устанавливая контакты с подобными ему любителями оружия и противниками федерального правительства. Согласно "Американскому террористу", он узнал также, "что правительство планирует массированную облаву на владельцев оружия и членов сообщества "патриотов" весной 1995 года". Именно этот повод и нужен был Маквею для того, что он собирался совершить, - так сказать, пройтись вразвалочку по палубе.
"Дневники Тернера" - это воздушный замок, построенный бывшим учителем физики, пишущим под псевдонимом Эндрю Макдональд. Хотя у Маквея нет каких-либо предубеждений по отношению к чернокожим, евреям и всем прочим врагам разных "арийских" белых наций, перечисляемых "патриотами", он разделяет одержимость "Дневников" оружием и взрывчаткой и последней, решительной схваткой с "системой". Много правильных слов было сказано о содержащихся в книге инструкциях по изготовле-
96
нию бомбы типа той, что была использована в Оклахома-Сити. На вопрос, признал ли Маквей, что он воспользовался этим отрывком из романа, доктор Смит сказал: "Вроде того. Тим хотел, чтобы все знали: в отличие от героя "Дневников Тернера" он не расист. Он ясно дал это понять. Он не испытывает ненависти к гомосексуалистам. Он и это ясно дал понять". Что касается влияния книги, "он ни с кем не собирается делить ответственность". На просьбу суммировать свои впечатления умница доктор просто сказал: "Я всегда говорил себе, что без Уэйко не было бы и Оклахома-Сити".
В 1998 году Маквей прислал мне текст, написанный им для "Медиа байпасе". Он назвал его "Эссе о лицемерии".
Администрация заявляла, что Ирак не имеет права накапливать химическое или биологическое оружие... главным образом потому, что он его исполь-зовал в прошлом. Что ж, если это стандарт для решения подобных проблем, то США - страна, создавшая прецедент. Соединенные Штаты накапливают такое же оружие (и другое тоже) более сорока лет. Соединенные Штаты утверждают, что делалось это в целях создания баланса в годы "холодной войны" с Советским Союзом. Почему же тогда это неприменимо к Ираку, выдвигающему ту же причину (отпор) в его (реальной) войне с соседним Ираном, откуда для него исходит постоянная угроза?..
Однако всякий раз, когда спор касается Ирака, любой детский сад в правительственном здании немедленно становится "щитом". Подумайте об этом. (На самом деле тут есть разница. Администрация США признавала свою осведомленность о наличии
4 Видал
97
детей в иракских правительственных зданиях или около них, но продолжала осуществлять план бомбардировок и заявляла, что не берет на себя ответственность за гибель детей. Доказательств того, что было известно о наличии детей в федеральном здании Оклахома-Сити, не существует.) Таким образом, Маквей отрицает, что знал о присутствии детей в здании Марра, в отличие от ФБР, которое было отлично осведомлено, что в помещении "Ветви Давидовой" находились дети, и 27 из них погибли.
Маквей снова цитирует члена Верховного суда Брандей-са: "Наше правительство - всесильный и вездесущий наставник. К лучшему это или к худшему, оно учит своим примером весь народ". Здесь он прерывает цитату. Но вот что пишет Брандейс о своем несогласии с решением по судебному делу: "Преступление заразительно. Если правительство становится нарушителем закона, оно порождает презрение к закону, оно как бы призывает каждого стать законом самому себе". Итак, добропорядочный образцовый солдат обнажил страшный карающий меч, и невиновный пал замертво. Но ведь беззаконное правительство, пишет Брандейс, "порождает анархию. Объявить, что в правовом уголовном процессе цель оправдывает средства - объявить, что правительство может совершить преступление ради того, чтобы добиться осуждения отдельного преступника, - такое может повлечь за собой ужасные последствия".
Интересно, задумывалось ли нынешнее большинство "Опус Деи" в Верховном суде над этими словами, столь непохожими на высказывание одного из их любимых мыслителей, Макиавелли, который прежде всего настаивал на том, что Государя надлежит бояться.
98
Наконец, Маквей прислал мне три страницы, написанные от руки и датированные 4 апреля 2001 года, за несколько недель до первоначально установленной даты казни. Они адресованы "С. Дж." (?), инициалы перечеркнуты.
"Настоящим хочу объяснить, почему я взорвал федеральное здание Марра в Оклахома-Сити. Я объясняю это не для публики, не для того, чтобы привести победный аргумент в споре. Я делаю это для того, чтобы осталась ясная запись о моем образе мыслей и мотивах подрыва правительственного сооружения.
Я решил взорвать федеральное правительственное здание, потому что именно такая акция наиболее полно отвечала моим намерениям. Прежде всего взрыв был актом возмездия, контрударом в ответ на бесчисленные облавы (связанные с насилием и ущербом), которые осуществляли федеральные службы в предшествующие годы (в том числе, но не только, в Уэйко). С образованием таких формирований, как группа "Освобождение заложников" ФБР и других штурмовых отрядов федеральных агентств на протяжении 80-х годов, деятельность которых достигла пика в Уэйко, действия федерального правительства принимают все более милитаристский и насильственный характер, вплоть до развертывания в Уэйко танковых подразделений - подобно китайцам на площади Тяньаньмынь - против своих собственных граждан.
99
...Какими бы ни были их намерения, федеральные агенты превратились в "солдат" (они проводили военные учения, применяли военную тактику и технику, военное снаряжение, пользовались военной терминологией, носили военную форму, были по-военному организованы и мыслили как военные), действия которых становились все более угрожающими. Поэтому взрыв был задуман как упреждающий и предупредительный удар против этих сил, их центров командования и управления, располагавшихся в федеральном правительственном здании. Когда силы агрессора постоянно наносят удары с определенной базы, здравая военная стратегия состоит в том, чтобы обрушиться на эту вражескую базу. Кроме того, заимствуя опыт американской дипломатической службы, я решил дать сигнал все более враждебному правительству, взорвав правительственное здание вместе с правительственными служащими, это правительство представляющими. Взрыв федерального здания Марра был морально и стратегически эквивалентен бомбардировкам Соединенными Штатами правительственных зданий в Сербии, Ираке и других странах. На основании наблюдения за политикой моего собственного правительства я счел свои действия допустимыми и возможными. С этой точки зрения случившееся в Оклахома-Сити ничем не отличается от того, что американцы постоянно обрушивают на головы других, и, таким образом, мой образ мысли отличала абсолютная объективность. (Взрыв здания Марра носил не более личный характер, чем бомбардировка или ракетный обстрел воен-
нослужащими ВВС, армии, военно-морского флота или морской пехоты [иностранных] правительственных зданий и находящихся в них служащих.)
Надеюсь, это разъяснение полностью отвечает на ваш вопрос.
Искренне ваш, Т.М., заключенный. Тюрьма США в Терре-Хоте".
я сказал, что Маквей страдал от чрезмерного чувства справедливости, на меня посыпались возмущенные письма и высказывания в печати. На самом деле эта характеристика была излишней, поскольку я всегда знал: мало кто из американцев верит, что кто-то способен что-либо сделать иначе как из эгоистического интереса. А тот, кто готов рискнуть - и пожертвовать - своей жизнью, чтобы предупредить сограждан об опасности, исходящей от злонамеренного правительства, воспринимается как истинный безумец. Но умница доктор Смит представил картину в подлинной перспективе: Маквей не сумасшедший. Он действовал продуманно.
Сегодня 16 июня. Такое впечатление, что со дня казни прошло не пять дней, а пять лет. Накануне казни "Нью-Йорк тайме" развернула дискуссию "Будущее американского терроризма". Очевидно, у терроризма есть будущее, а потому нам надлежит не забывать о скинхедах и "дырах" нашей глубинки. "Нью-Йорк тайме" время от времени бывает, хоть и ненамеренно, права. К примеру, нынешнее здравомыслие этой газеты состоит в распространении иллюзии, что, дескать, "Маквей - это просто пешка обшир-
101
ного заговора, руководимого группой неких Джонов Доу*, у которых могут быть и правительственные связи. Но мало кто может долго верить в эту теорию". Благодарение Богу, а то вдруг слухи о большем по размаху заговоре укоренятся и перед нашими глазами замаячит звездно-полосатый флаг. Скорее в гневе, нежели в печали "Нью-Йорк тайме" осознает, что Маквей отверг мученичество, сначала не признав себя виновным, а затем отказавшись использовать судебный процесс как трибуну для "политического заявления о Руби-Ридже и Уэйко". Маквей согласился с "Тайме" и возложил вину на своего первого адвоката Стивена Джонса, который в бесчестном тандеме с судьей предал его. В ходе апелляции его новые защитники утверждали, что такая сделка имела место, когда Джонс из тщеславия встретился с корреспондентом "Тайме" Пэмом Беллаком. Вина Маквея была тихо признана, что объясняет, почему защита действовала столь слабо. (Джонс уверяет, что не сделал ничего непорядочного.)
, (На самом деле, соглашается "Тайме", сразу вслед за взрывом движение ополченцев резко активизировалось, число антиправительственных групп подскочило с 220 в 1995 году до более чем 850 в конце 1996-го. Одним из факторов, способствующих этому росту, было распространенное в среде ополченческих групп убеждение, "что бомбу установили правительственные агенты для обоснования антитеррористического законодательства. Даже генерал ВВС в отставке поддержал теорию о том, что в дополнение к бомбе в грузовике Маквея в здании были еще бомбы". Хотя "Нью-Йорк тайме" любит проводить аналогии с на-
* Джон Доу - символическое имя, имярек.
102
цистской Германией, она забавным образом избегает сравнения, скажем, с поджогом рейхстага в 1933 году (Геринг позднее приписал себе заслугу за это творческое преступление), позволившим Гитлеру провести закон, наделяющий его всеми диктаторскими полномочиями "для защиты народа и государства" и так далее вплоть да Аушвица. Проницательный редактор "Портленд фри" Эйс Хейс заметил, что в каждом случае проявления терроризма обязательно должна залаять хотя бы одна собака. Смысл любого террористического акта состоит в принятии ответственности и распространении настроений тревоги и страха по стране. Но ответственность никто на себя не взял, пока этого не сделал Маквей после суда, который приговорил его к смерти на основании косвенных доказательств, представленных обвинением. Эйс Хейс писал: "Если взрыв - не терроризм, то что же это? Это был псевдотерроризм, сотворенный тайными агентами в интересах полицейского государства". Что касается вывода Хейса, то Адам Пар-фри писал в "Калт рэпчур": "[Взрыв] ничем не отличается от действий фиктивных подразделений Вьетконга, которым поручалось убивать и насиловать вьетнамцев для дискредитации Фронта национального освобождения. Он ничем не отличается от "находок" фиктивных коммунистических складов оружия в Сальвадоре. Он ничем не отличается от фиктивной Симбионистской армии освобождения, созданной ЦРУ/ФБР для дискредитации подлинных революционеров". Свидетельства заговора? Гэри Такман на Си-эн-эн 23 мая 1995 года взял интервью у Идай Смит. Она должным образом отметила, что семнадцать сотрудников Бюро КАТО на девятом этаже не
103
пострадали. На самом деле в тот день они не вышли на работу. Джим Кейт сообщил в книге "О'кей-бомба!" некоторые подробности, а И. Смит с телеэкрана заметила: "Может быть, КАТО предупредили? Я хочу сказать, может, они решили, что в этот день лучше не выходить на работу? У них была возможность остаться дома, а вот у моих детей такой возможности не было". Во время взрыва она потеряла двоих детей. КАТО представило объяснения. Вот самое последнее: пять сотрудников были в помещении, но не пострадали.
Еще одна нить, не приведшая никуда: сестра Маквея прочитала письмо, которое он направил в большое жюри, в нем утверждалось, что он был членом "спецгруппы, занимавшейся преступной деятельностью".
В конце концов Маквей, уже приговоренный к смерти, решил взять на себя всю ответственность за взрыв. Прикрывал ли он, будучи профессиональным солдатом, других? Или же он, быть может, видел теперь себя в исторической роли, в своем личном Харперс-Ферри* и, хотя его прах покоится в могиле, его дух по-прежнему марширует? Мы это узнаем - когда-нибудь.
Что же касается "целей полицейского государства", то после взрыва президент Клинтон узаконил право полиции совершать любые преступления против конституции в интересах борьбы с терроризмом. 20 апреля 1996 года (блаженной памяти день рождения Гитлера, по крайней мере
* Харперс-Ферри - город в штате Западная Виргиния, арсенал которого в 1859 г. был захвачен сподвижниками Джона Брауна, планировавшего поход с целью освобождения рабов в рабовладельческих штатах.
для продюсеров фильма "Продюсеры"*) президент Клин.-тон подписал Закон о борьбе с терроризмом ("для защиты народа и государства" - ударение, разумеется, на последнем слове), а месяцем ранее загадочный Луис Фри информировал конгресс о своих планах расширения объемов прослушивания силами тайной полиции. Клинтон охарактеризовал свой антитеррористический закон в знакомых выражениях ("Ю-эс-эй тудей", 1 марта 1993): "Мы не можем упрямо цепляться за права простых американцев". Годом позже (19 апреля 1994, Эм-ти-ви): "Многие говорят, что личных свобод слишком много. Когда личной свободой злоупотребляют, ее приходится ограничивать". На этой звучной ноте он, так сказать, с отличием окончил академию Ньюта Гингрича**.
По существу, клинтоновский Закон о борьбе с терроризмом возводит на могилах давно сгинувших отцов-основателей национальные полицейские силы. Подробности смотрите в законе под грифом "Палата представителей-97", химере, порожденной Клинтоном, Рино и загадочным мистером Фри. Будут сформированы Ударные силы быстрого развертывания численностью 2500 человек, подчиняющиеся генеральному прокурору, наделенному диктаторскими полномочиями. Глава полиции Виндзора, штат Миссури, Джо Гендрикс выступил против подобного надкон-ституционного полицейского формирования. Согласно этому закону, сказал Гендрикс, "агент ФБР может войти в
* Фильм, основанный на пьесе "Весна для Гитлера", о любовной жизни фюрера. Как говорит Г. Видал, "это хит, хотя я надеялся, что он провалится".
** Гингрич, Ньют - бывший конгрессмен, лидер республиканцев в палате представителей, политик крайне консервативных убеждений.
105
мой кабинет и командовать этими полицейскими силами. Если вы этому не верите, прочитайте закон, подписанный Клинтоном... Поговаривают о том, что они будут выше полицейского управления Вашингтона, округ Колумбия. Мне это кажется опасным прецедентом". Но после полувека истерики по поводу того, что "русские идут", а потом и терроризма, процветающего в странах-изгоях, нескончаемых ужасов преступности, связанной с наркотиками, народу даже не дают возможности отдышаться и продолжают постоянно скармливать ему дезинформацию. Однако у американцев, похоже, есть врожденная черта, ставшая частью их национального характера, - подозрительность, что так или иначе демонстрируют опросы общественного мнения. Согласно опросу, проведенному Службой новостей Скриппса - Говарда, 40 процентов американцев считают вполне вероятным, что фейерверк в Уэйко устроило ФБР. 51 процент верит, что Джека Кеннеди убили федеральные службы (О, Оливер, что ты наделал!*). 81 процент полагает, будто военные придерживают информацию о том, что Ирак использовал во время войны в Заливе нервный газ или иное смертоносное средство. Увы, оборотная сторона этой медали вызывает тревогу. После Оклахома-Сити 58 процентов американцев, согласно опросу "Лос-Анджелес тайме", были готовы поступиться некоторыми своими свободами, чтобы остановить терроризм, - в том числе, хочется спросить, священным правом оставаться не информированными правительством? j
* Имеется в виду Оливер Стоун (р. 1946) - режиссер, сценарист. Создатель кинофильмов: "Взвод", удостоенного четырех премий "Оскар"; "Джей-Эф-Кей: выстрелы в Далласе" об убийстве Дж. Кеннеди.
106
Вскоре после осуждения Маквея директор Фри успокаивал юридический комитет сената: "Большинство опол-ченческих организаций по всей стране не представляют, на наш взгляд, угрозы и опасности". Однако ранее, выступая перед комитетом сената по ассигнованиям, он "признался": его бюро беспокоят "разные личности, а также организации, идеология которых наводит на мысль о всемирном заговоре, личности, вступившие в организации, что ведут борьбу против Соединенных Штатов". Суммируя, этот чиновник, вершащий дело Божье, видит угрозу в "личностях, исповедующих идеологию, несовместимую с принципами федерального правительства". Странно, что бывшему судье невдомек, насколько зловеще звучит его последняя фраза.
Бывший директор ЦРУ Уильям Колби тоже нервничает из-за недовольных. В беседе с сенатором штата Небраска Джоном Декампом (незадолго до взрыва в Оклахома-Сити) он размышляет: "Я был свидетелем того, как антивоенное движение сделало для этой страны невозможным ведение войны и достижение победы во Вьетнаме... Эти ополченческие и патриотические движения... гораздо более серьезны и опасны для американцев, чем антивоенное движение в прошлом, если с этим не разобраться по-умному... Но не потому Америка должна встревожиться, что они вооружены". Колби продолжает: "Они опасны потому, что их слишком много. Одно дело несколько психов или диссидентов. С ними можно разобраться, справедливо или как-то иначе (курсив мой. - /*./?.), чтобы они не представляли угрозы для системы. И совсем другое дело, когда вы сталкиваетесь с настоящим движением - миллионами граждан, во что-то верящих, особенно когда движение со-
107
ставляют средние, преуспевающие граждане". По-видимо-
му, как-то иначе разобраться с таким движением - это выбрать президента полумиллионом голосов, призвать единомышленников, составляющих большинство в Верховном суде, пресечь пересчет голосов в штате, произвольно объявить крайние сроки этого пересчета и изобрести всяческого рода отсрочки, пока наша древняя избирательная система - за отсутствием другой - не отдаст пост президента кандидату "системы", а не тому, за кого проголосовал народ.
Многие так называемые эксперты и настоящие эксперты полагают, что Маквей не изготовлял и не взрывал бомбу, которая снесла большую часть федерального здания Оклахома-Сити 19 апреля 1995 года. Если оглянуться назад - не на то, каким образом ФБР вело дело, - если Маквей не был виновен, то почему он сознался в смертоносном акте? Переписка с ним, а также то, что стало известно о нем из все удлиняющегося ряда книг, убеждают меня, что, когда он был признан виновным из-за неудовлетворительной работы его главного адвоката Стивена Джонса (его "подельника" Терри Николса блестяще защищал адвокат Майкл Тигар), Маквей понял, что альтернативой смерти от инъекции являются пятьдесят лет или даже больше за тюремной решеткой. Есть еще один аспект нашей тюремной системы (считающейся самой варварской в цивилизованных странах), подмеченный английским автором в газете "Гардиан". Он процитировал генерального прокурора Калифорнии Билла Локьера, говорившего о генеральном директоре энергетической компании, нажива-
108
ющемся на все более скудном снабжении Калифорнии электричеством: "Как бы я хотел лично проводить этого директора в камеру восемь на десять футов, которую он делил бы с татуированным типом, что встретил бы его словами: "Привет, меня зовут Штырь, мой сладенький..."" Старший представитель закона в штате подтвердил (мы это подозревали), что изнасилование - это тюремная политика. Сесть в тюрьму и служить сексуальным рабом какого-нибудь Ангела Ада - это считается частью наказания. Пару десятков лет отражать поползновения Штыря не соответствовало представлению героя Хенли о достойном времяпрепровождении. Лучше умереть, чем терпеть унижения. Поэтому - "Я взорвал здание Марра".
Однако есть множество свидетельств заговора, в котором участвовали типы из ополчений и правительственные лазутчики, - кто знает, быть может, в качестве главных сеятелей паники, по причине которой Клинтон подпишет бесславный Закон о борьбе с терроризмом. Но если соучаствовали многие заинтересованные стороны, что сегодня выглядит вполне вероятным, то единая теория поля никогда не будет открыта, но если бы такая существовала, то Джоэл Дайер мог бы претендовать на роль Эйнштейна. (Эйнштейн тоже, конечно, так и не добился единства своего поля.) В 1998 году я прочитал "Жатву гнева" Дайера. Он был редактором "Боулдер уикли". Дайер пишет о кризисе сельской Америки из-за упадка семейного фермерства, совпавшем по времени с формированием всевозможных ополчений и религиозных культов, частью опасных, частью печально знаменитых. В "Жатве гнева" Дайер доказывает, что Маквей и Терри Николе не могли одни уст-
109
роить взрыв в Оклахома-Сити. Теперь после долгого расследования он написал эпилог к судам над двумя заговорщиками.
Интересно было бы узнать, достаточно ли заинтриговано ФБР тем, что написал Джоэл Дайер, чтобы пойти по следам, столь великодушно этим автором предоставленным.
На сегодняшний день "Взрыв в Оклахома-Сити и политика террора" Дэвида Хоффмана представляет собой самое тщательное из одного-двух десятков отчетов о том, что произошло или не произошло в тот апрельский день. Хоффман начинает расследование с письма отставного бригадного генерала ВВС Бентона К. Партина от 17 мая 1995 года, врученного всем членам сената и палаты представителей: "Когда я впервые увидел фотографии асимметричного повреждения федерального здания бомбой, заложенной в грузовике, то сразу же заключил, что повреждения по своему характеру технически невозможны без дополнительных зарядов у основания нескольких опорных бетонных колонн... Для бомбы упрощенного заряда, установленной в грузовике, указанных размера и начинки, достать объект, находящийся примерно в 60 футах, и обрушить усиленную базу колонны размера А-7 не представляется вероятным". С этим соглашается Сэ-мюэл Коэн, отец нейтронной бомбы, когда-то принимавший участие в проекте "Манхэттен" и написавший члену законодательного собрания Оклахомы: "Чтобы аммиачная селитра и моторное топливо в кузове грузовика... безотносительно к их количеству могли обрушить
110
здание - такое абсолютно немыслимо и противоречит законам природы". Создается впечатление, что защитник Маквея, поглощенный поисками ближневосточного следа, мог бы вызвать этих признанных экспертов для показаний, но поиски этих имен в отчете Джонса о деле Маквея обречены на неудачу.
В информационном бюллетене "Стратегические капиталовложения" от 20 марта 1996 года сообщалось, что аналитики Пентагона склонны согласиться с генералом Парти-ном. "Секретный доклад, подготовленный независимыми экспертами Пентагона, содержит вывод, что разрушение федерального здания в Оклахома-Сити в апреле прошлого года было вызвано пятью отдельными бомбами... Источники, близкие к расследованию, утверждают, что Тимоти Маквей играл роль в этом взрыве, но лишь "периферийную", роль "удобного болванчика"". И наконец, со всей неизбежностью, все-таки мы живем в военное время: "Эти бомбы отличает ближневосточный "почерк", что указывает на иракский или сирийский след".
В конечном счете бескорыстные попытки Партина и Коэна исследовать руины ни к чему не привели. Через шестнадцать дней после взрыва прекратился поиск погибших. В другом письме конгрессу Партии указывал, что здание нельзя сносить, пока команда независимых судебных экспертов не обследует нанесенные ему повреждения. "Очень легко скрыть важнейшие вещественные доказательства, как это, по-видимому, было сделано в Уэйко... Зачем такая спешка с уничтожением улик?" Следующие слова имеют ключевое значение: федеральные власти через шесть дней уничтожили руины. Они дали то же объяснение, что
111

и в Уэйко: "опасность для здоровья". Партии: "Это классическое укрывательство".
Партину мерещится коммунистический заговор. Что ж, все мы небезгрешны.
"Итак, что же в остатке?" - этот вопрос часто задавали телепродюсеры в так называемый золотой век "живых" телеспектаклей. Это означало: какие мысли возникнут у публики по окончании пьесы? История Маквея предоставляет немало поводов для размышлений. Если Маквей всего лишь "удобный болванчик", орудие возможного широкого заговора с участием разных доморощенных опол-ченческих образований, не исключено - с участием ближневосточных помощников, то отказ ФБР расследовать множество перспективных версий выходит за рамки его обычной некомпетентности и попахивает предательством. Если Маквей был единственным организатором и исполнителем взрыва, что маловероятно, то "бесчеловечное" (это эпитет для Унабомбера, посылавшего письма, начиненные взрывчаткой) уничтожение им многих человеческих жизней вообще не служит никакой цели, если только мы не воспримем серьезно, как данность, что это предупреждение, брошенное ненавистному федеральному правительству от имени, быть может, миллионов. (Вспомните, что популярнейший Рональд Рейган всегда наскакивал на федеральное правительство, хотя и по недоразумению.) И последний "остаток", но с далеко идущими последствиями: Маквей не изготовлял и не взрывал бомбу, но, арестованный по другому обвинению, присвоил всю "славу" себе и за это поплатился жизнью. Тогда это история не столько в духе У.Э. Хенли, сколько одного из его молодых после-
112
дователей - Редьярда Киплинга, автора "Человека, который мог стать королем".
Наконец, тот факт, что сценарий Маквея - Николса вообще не имеет никакого смысла, дает основания предположить: мы снова имеем дело с "безукоризненным" преступлением - во всяком случае, на данный момент.
"Вэнити фэйр", сентябрь 2001 г.

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел Политология