Демидов А., Федосеев А. Основы политологии

ОГЛАВЛЕНИЕ

VIII. ПОЛИТИЧЕСКАЯ ВЛАСТЬ

1. ПРИРОДА ВЛАСТИ

Термин «власть» многозначен и открывает широкую возможность для самых различных толкований. Естествоиспытатели, например, говорят о власти над природой, философы — о власти объективных законов общества, социологи — о власти общественной, экономисты — хозяйственной, юристы — государственной, психологи — о власти человека над самим собой, педагоги — о семейной власти и т. д. В политологии особенно часто встречаются следующие подходы к истолкованию власти: биологический, антропологический, психологический, социологический и философский.
Биологический подход к понятию «власть» представлен, в частности, в работах французского социолога М. Марсаля, считающего, что власть не является специфичной только для человека, а имеет предпосылки и корни в биологической структуре, общей у человека с животными. Явно выражен он и у другого французского политолога А. Поза, который, анализируя понятие «власть», приходит к выводу, что основа власти заключена в природе человека как биологического существа. Аналогичной позиции придерживается и известный французский политолог М. Дюверже, который находит феномен власти и политики не только у животных, но и у других биологических образований. Биологическая концепция власти не нова. Ее корни уходят к политическим мыслителям древности. В свое время, как известно, еще Аристотель рассматривал власть как естественное состояние в обществе, предопределяемое самой природой.

124

Своеобразным вариантом биологической концепции власти является социальный дарвинизм — идейное течение в общественной мысли конца XIX — начала XX в., которому свойственно сведение закономерностей развития человеческого общества к закономерностям биологической эволюции и выдвижение принципов естественного отбора, борьбы за существование и выживание наиболее приспособленных в качестве определяющих факторов общественной жизни. При этом одни социал-дарвинисты выводили свои концепции власти непосредственно из принципов биологической эволюции (Ф. Шальмайер и Г. Мацат). Другие стремились выявить различия между борьбой за существование среди животных, с одной стороны, и среди людей — с другой (В. Ваккаро). Наконец, третьи подчеркивали ведущую роль социальных конфликтов, возникающих в процессе удовлетворения людьми потребностей в результате их стремления к господству (Л. Гумплович).
Другим, не менее распространенным в современной политологии подходом является антропологический подход к понятию «власть», который в определенной степени имеет некоторые общие черты с биологическим подходом. Эти общие черты состоят в следующем. Если сторонники биологического подхода распространяют понятие власти на все живые (в том числе животные) образования, то сторонники антропологического подхода распространяют понятие политической власти на все социальные, в том числе и доклассовые, образования. Следуя за М. Вебером, социальные антропологи объявляют политическими всякие действия, опирающиеся на власть и авторитет. На этом основании они считают правомерным говорить о существовании политической власти во всяком обществе. Они утверждают, что носителями политической власти в них являются вожди, советы старейшин, собрания общины и т. д. К носителям политической власти они относят и семью. Так, например, американский социальный антрополог А. Саутхолл пишет, что в обществах с низкой дифференциацией политических ролей семья является той корпоративной группой, в которой власть и политические действия имеют огромное значение. Политическая власть семьи, т. е. степень осуществляемого ею в ней авторитета, важна во всех традиционных обществах .
Интерес со стороны социальных антропологов к изучению властных отношений в различных родоплеменных образованиях не является случайным. Он обусловлен тем, что такого рода образования занимают весьма значительное место в экономической и социальной структуре стран «третьего мира». Влияние традиционных укладов, структур власти, обычаев на политическую жизнь этих стран, бесспорно, велико. Однако это нисколько не

125

оправдывает применения категорий политической власти к изучению властных отношений в родоплеменных образованиях . А именно эта идея является центральной в работах политологов социально-антропологического направления.
Большой популярностью в современной политологам пользуется психологический подход к понятию власти. Сторонники этого подхода исследуют власть главным образом под углом зрения субъективного восприятия ее индивидом. Такого рода субъективное восприятие основывается либо на особых качествах непосредственного носителя власти (вождя, лидера, руководителя), что ведет свое начало от веберовской концепции трехчленного деления типов политического господства, либо вытекает из особенностей психологической природы самого человека, которая у одних людей проявляется в чувстве слепого повиновения, а у других, наоборот, в чувстве неповиновения, непокорности всяким атрибутам внешнего воздействия на личность.
Сказанное объясняется тем, что власть — это явление и общественное, и психологическое. В качестве общественного явления она подчиняется объективным законам, независимым от человеческих представлений и стремлений, вытекающим из процесса общественного развития, в котором экономическое развитие играет решающую роль. Как явление психологическое она существует в сфере восприятий и переживаний личности и зависит от сложных, формируемых не только под воздействием общества, его экономики и культуры, но и под воздействием всего уклада жизни черт личности людей, над которыми власть осуществляется. Диалектика взаимоотношения социальной и психологической природы власти представляет собой весьма важный аспект психологического анализа политических отношений.
Как отмечает польский политолог Е. Вятр, при рассмотрении психологического аспекта власти перед исследователями возникает множество вопросов, в том числе: какие психические предрасположения приводят к тому, что одни люди стремятся к власти, в то время как другие избегают ее? какие общественные и личностные условия формируют эти предрасположения? какова зависимость между методами осуществления власти и борьбы за власть, с одной стороны, и чертами психики людей, участвующих в этой борьбе,— с другой? являются ли определенные черты психики функциональными по отношению к существующим политическим условиям и как это воздействует на отбор людей, осуществляющих власть? каковы механизмы и психологические источники политических конфликтов и как они соотносятся с общественными условиями, порождающими эти конфликты? Перечисленные вопросы хотя и не исчерпывают проблему

126

психологического исследования политической власти, тем не менее позволяют уяснить ее наиболее существенные аспекты.
Важную роль в современной политологии играет также социологический подход к понятию «власть», суть которого состоит в сведении власти к политическому влиянию одной группы на другую. Целесообразность использования данного подхода не вызывает сомнений. В его рамках выделяются следующие определения власти: 1) бихевиористское, в соответствии с которым власть является особым типом поведения, основанным на возможности изменения поведения других людей; 2) телеологическое, согласно которому власть — это достижение определенных целей, получение намеченных результатов; 3) инструменталистское, трактующее власть как возможность использования определенных средств,• в том числе насилия; 4) структуралистическое, характеризующее власть как особого рода отношение между управляющим и управляемым; 5) функционалистское. рассматривающее власть под углом зрения осуществляемых ею функций; и 6) конфликтологическое, определяющее власть с точки зрения форм и методов разрешения политических конфликтов .
Исходным пунктом социологического анализа политической власти является ответ на вопрос, интересам каких социальных групп эта власть служит.
Отдавая должное социологическому подходу к исследованию власти, нельзя в то же время безоговорочно принять тезис, согласно которому власть и влияние — это одно и то же. Так, например, в «Словаре социальных наук», изданном в Канаде, говорится, что термин «власть» «обозначает: а) способность (осуществленную или нет) производить определенный эффект; б) влияние, осуществляемое человеком или группой какими-либо средствами на поведение других людей по намеченным путям» .
Следует подчеркнуть, что сторонники рассматриваемого подхода к понятию «власть» правильно подметили тот факт, что в формировании политики современного общества значительную роль играют различные группировки и представители господствующего класса, формально стоящие в стороне от осуществления этой политики, но располагающие огромной властью (экономической прежде всего) и влиянием в общественно-политической жизни. Не могут они отрицать и того факта, что в современном обществе политическим влиянием обладают также и социальные группы, лишенные экономической и политической власти. Однако существенный порок указанной концепции состоит в том, что ее авторы, говоря о политическом влиянии различного рода социальных групп (и прежде всего трудящихся классов), очень часто

127

преувеличивают эту роль в угоду тем или иным политическим силам.
Что касается философского подхода к понятию «власть», то он впитывает в себя все ценное и лучшее, что есть в других подходах. С его позиций власть есть способность и возможность субъекта (личности, партии, класса, государства и т. д.) осуществлять свою волю, оказывать определенное воздействие на деятельность людей с помощью авторитета, права, насилия и других средств. В рамках философского подхода наиболее полно раскрываются и основные методы осуществления власти: организация, убеждение, воспитание, контроль и принуждение. Философский подход включает в себя следующие моменты. Во-первых, власть — это категория общественная, это волевое отношение между людьми. Во-вторых, истоки общественной власти лежат в условиях материальной жизни общества, в системе его экономических отношений. В-третьих, политическая власть является особой разновидностью общественной власти, одним из ее наиболее важных элементов. В-четвертых, сущность политической власти образует господствующая воля того или иного класса или социальной группы. И наконец, в-пятых, ядром политической власти является власть государственная, определенным образом организованная и надлежащим образом закрепленная в правовых и иных социальных нормах.
Наличие множества подходов, выделяющих разные аспекты власти, объясняется сложностью, субстанциональностью самого явления властвования, его присутствием в любом элементе человеческих отношений. Ведь это одно из проявлений управления, самоорганизации социальных систем, координации, распределения ролевых функций, влияния между людьми. Но для политологии важным является выделение смысловых границ именно политической власти, т. е. власти, осуществляемой специфически политическими способами и механизмами и преследующей именно политические цели. Атрибутами такой власти служат государство, профессионализм временная и пространственная локализация властных отношений, их формализация и иерархический характер.

2. ВЛАСТЬ В ГРАЖДАНСКОМ И ПОЛИТИЧЕСКОМ ОБЩЕСТВЕ

Сущность и содержание политической власти четче выявляются на фоне рассмотрения взаимодействия гражданского и политического общества.
Под гражданским обществом чаще всего понимается независимая от государства и существующая наряду с ним особая

128

сфера общественной жизни, состоящая из различных социальных групп, движений, объединений, культурных, национальных, территориальных и иных общностей и служащая важнейшей формой выражения многообразных интересов личности. В систему гражданского общества входят экономические, брачно-семейные, этнические, воспитательные, образовательные, культурные, информационные, религиозные отношения, способные существовать и развиваться относительно независимо от государства. «В отличие от государственного единства, то, что мы называем «гражданским обществом», есть общественное единство, спонтанно складывающееся из вольного сотрудничества, из свободного соглашения воль отдельных членов общества» .
Фундаментальная для современной политологии идея гражданского общества, позволяющая представить наиболее целесообразное распределение власти между политической и неполитической сферами общественной жизни, вызревала постепенно. Если у Гоббса гражданское общество слито с государством и противоположно естественному состоянию, где нет ни государства, ни законов, то у Канта в «Критике практического разума» как раз начинается движение к разделению понятий государства и гражданского общества, выделяется его специфика. Она заключается (и в этом видится его отличие от естественного состояния) в господстве общей воли, воплощенной в государстве, обеспечивающем, но не нарушающем права его членов.
У Гегеля гражданское общество выступает в качестве социальной сильно опосредующей отношения между личностью и государством, это ступень движения объективного духа к государству, система разнообразных социальных связей, и потребностей, основанных на частной собственности, ее признании и охране.
Весьма существенным признаком гражданского общества является экономическая и социальная свобода его индивидов. Эта свобода может быть там и тогда, где и когда индивиды: не отчуждены от собственности, а выступают в качестве ее полноправных субъектов; не обречены на необходимость существования в условиях одной лишь формы собственности, а располагают возможностями широкого их выбора; не отделены от результатов своего труда, а справедливо распоряжаются ими; не ограничены заранее очерченными рамками тех или иных социальных общностей (семьи, социальной группы, класса, нации и т. д.), а имеют право на более автономную самоорганизацию для выражения и защиты своих интересов.
Важный признак гражданского общества состоит также в том, что оно апеллирует к естественным, неотчуждаемым правам человека, создает необходимые условия для наиболее полного удовлетворения потребностей личности, социальных групп

129

и классов, для надежной и эффективной защиты их интересов. В свою очередь сам человек как член гражданского общества рассматривает себя в качестве основного субъекта утверждения этого человеческого мира и соответствующих ему человеческих отношений.
Если попытаться коротко определить гражданское общество, то можно сказать, что оно представляет собой совокупность естественных форм общественной жизнедеятельности индивидов, призванных главным образом негосударственными и неполитическими методами обеспечивать удовлетворение их потребностей и интересов.
Что касается политического общества, то оно не что иное, как официальное выражение гражданского общества. Ведущую роль в политическом обществе играют институты и учреждения политической власти. На первом месте среди них стоит государство, потому что именно оно претендует прежде всего на официальное выражение гражданского общества. Сказанное объясняется тем, что государство объединяет всех людей, проживающих на его территории. Оно выступает в качестве той формы, в которой составляющие общество индивиды выражают себя как некое коллективное целое. Для осуществления своих функций государство как своеобразный коллективный орган располагает не только особым аппаратом управления, но и особой системой социальных норм — правовых норм, имеющих общеобязательное значение. Важная роль в политическом обществе принадлежит также политическим партиям, которые, выступая от имени тех или иных слоев и социальных групп гражданского общества, ведут борьбу за обладание государственной властью, стремясь таким путем сделать свои интересы всеобщими.
С тех пор как возникло государство, гражданское и политическое общества не только сосуществуют друг с другом, -но и весьма своеобразно взаимодействуют между собой. На характер этого взаимодействия оказывают влияние многие факторы. Прежде всего это степень цивилизованности и гражданского, и политического общества. Цивилизованность гражданского общества означает его экономическую, социальную и духовную организованность и упорядоченность, а также готовность к самоуправлению. В этом смысле цивилизованно-гражданское общество как организованноуправляемое общество противопоставляется природно-естсственному обществу как стихийно-неуправляемому обществу. В свою очередь, цивилизованность политического общества предполагает его способность к рациональному регламентированию общественных отношений с помощью государства. Иначе говоря, цивилизованным может считаться такое политическое общество, которое не противостоит гражданскому обществу, не подавляет его, а,

130

наоборот, создает наиболее благоприятные государственно-правовые условия для его функционирования.
Таким образом, идея гражданского общества, используемая в качестве методологического принципа, позволяет определить пределы политики, рассматривать государство лишь как надстройку над огромным количеством социальных связей, интересов и организаций, способных существовать самостоятельно, без обязательного политического доминирования и контроля.
Гражданское общество выступает в роли демократического компенсаторного механизма, призванного перераспределять власть государства, а политическое общество использует свои властные полномочия для предотвращения деструктивных проявлений как с той, так и с другой стороны.
На характер взаимодействия гражданского и политического общества несомненное влияние оказывают и особенности культурно-исторического развития конкретных стран. Существует, например, большое различие в этом отношении между странами Востока и Запада. Если формирование гражданского и политического общества в странах Востока происходило на основе азиатского способа производства, порождавшего централизм и деспотию, то на Западе оно протекало в русле традиционной преемственности с античным полисом, из которого большинство этих обществ исторически выросло. Вот почему «на Востоке,— писал А. Грамши,— государство было всем, гражданское общество находилось в первичном, аморфном состоянии. На Западе между государством и гражданским обществом были упорядоченные отношения, и если государство начинало шататься, тотчас же выступала наружу прочная структура гражданского общества»7.
Культурно-исторический опыт многих стран, в особенности западных, со всей очевидностью свидетельствует, что переход к гражданскому обществу, точнее — формирование этого общества, отнюдь не означает отказа от политического общества. В условиях происходящей дифференциации общества (а она имеет тенденцию к усилению) сделать это практически невозможно. Задача, видимо, состоит в том, чтобы показать, какой облик должно принять гражданско-политическое общество в целом, в каких направлениях оно будет изменяться в ходе своего утверждения. Если говорить в общем плане, то гражданско-политическое общество — это такое общество, в котором в равной степени и наиболее полно реализуются многообразные потребности и интересы человека и как гражданина, и как политического объекта. Общество, в котором выработан достаточно эффективный и демократический механизм взаимодействия государственно-политических и гражданско-общественных институтов, способствующий, с одной стороны, гармонизации общечеловеческих и национальных интересов,

131

а с другой — разрешению различного рода социальных, региональных и прочих конфликтов.
Важнейшей чертой такого общества является открытость, выражающаяся в: доступе граждан ко всем источникам общественной, политической, экономической и государственной информации, кроме, разумеется, тех, которые составляют предмет государственной или коммерческой тайны; широкой гласности осуществляемых общественно-политических мероприятий (начиная от подготовки проекта принимаемого общественно-политического решения и кончая его реализацией); свободе слова, включая свободу критики, отсутствие запретных зон для критики; заинтересованность гражданских и политических структур в постоянном обмене накопленным опытом.
Открытость во внешнеполитическом плане означает: приверженность общечеловеческим принципам морали во всех областях гражданской и политической жизни; свободу деятельности иностранных и международных организаций в соответствии с принципами и нормами международного права; политический диалог и переговоры как способ решения международных проблем и устранения существующих разногласий. Плюрализм как существенная черта гражданско-политического общества характеризует все его сферы: экономическую, социальную, политическую и духовную. В экономической сфере плюрализм выражается'в многообразии и равноправовом статусе всех форм • собственности — частной, акционерной, кооперативной, общественной и государственной,— в свободе выбора указанных форм собственности, в гарантированном государственно-правовом обеспечении деятельности самих собственников. В социальной сфере о плюрализме свидетельствует развитая система, социальных общностей (традиционных и нетрадиционных), способных и готовых решать самостоятельно социально-политические проблемы, осуществлять контроль за деятельностью государственных и общественных органов. В политической сфере плюрализм представляет собой широкий спектр политических сил, движений, партий и организаций, действующих на основе общепризнанных норм общения, в том числе правил конкурентной борьбы, включая парламентскую и внепарламентскую ее формы. В духовной сфере плюрализм знаменует мировоззренческую свободу и самоопределение личности, взаимную терпимость к противоположным взглядам и мнениям, исключение любой дискриминации по идеологическим признакам.
И наконец, гражданско-политическое общество — это правовое общество, объединяющим началом которого является защита прав человека во всех сферах общественной, политической, |

132

экономической и личной жизни. К числу основополагающих принципов гражданско-политического общества как правового общества относятся следующие . Во-первых, господство закона во всех сферах общественно-политической жизни. Во-вторых, связанность законом самого государства и его органов. В-третьих, незыблемость свободы личности, ее прав и интересов, чести и достоинства, их охрана и гарантированность. В-четвертых, взаимная ответственность государства и личности, предполагающая, с одной стороны, четкое разделение властей на законодательную, исполнительную и судебную, а с другой — на менее четкое законодательное закрепление и соблюдение политическоего и правового статуса личности. И, в-пятых, наличие эффективных форм контроля и надзора за осуществлением законов и других нормативно-юридических актов, что требует полной независимости суда, прокуратуры и арбитража, повышения их роли в обществе, совершенствования процессуального законодательства, строгого соблюдения презумпции невиновности, норм правосудия и права на защиту.

3. КОНЦЕПТУАЛЬНЫЕ МОДЕЛИ ГРАЖДАНСКО-ПОЛИТИЧЕСКОЙ ВЛАСТИ В СОВРЕМЕННОМ ОБЩЕСТВЕ

В разных странах по-разному выражена степень гражданственности общества, но в идеале гражданское общество пока не представлено нигде. Отсюда поиски путей совершенствования форм организации политической власти, наиболее адекватно отвечающих современному пониманию гражданского общества. Эти поиски ведутся прежде всего в рамках следующих теорий: политической модернизации, меритократии и всемирного общества. Каждая из названных теорий в основу формирования гражданско-политического общества кладет критерий технологического детерминизма. Каждая претендует на собственную интерпретацию происходящих в мире политических изменений. Для каждой из них характерны как общие, так и специфические проблемы взаимосвязи гражданского и политического общества.
Теория политической модернизации представляет собой одну из первых попыток разработки модели гражданско-политического устройства, впитавшего в себя опыт предшествующих эпох. Как отмечал американский социолог У. Мур, модернизация есть не что иное, как «понятие тотальной трансформации традиционного или досовременного общества к тому типу технологии и соответствующей ему социальной структуры, которые характерны Для развитых, экономически процветающих и политически относительно стабильных стран западного мира» . Данная теория изначально рассматривалась как альтернатива любому другому (в

133

особенности революционному) преобразованию старого общества в новое. Она была призвана оказать воздействие прежде всего на развитие стран Азии, Африки и Латинской Америки.
Теория политической модернизации тесно связана со многими другими теориями, широко распространенными на Западе, в особенности с теорией социального изменения О. Шпенглера, А. Тойнби, П. Сорокина и Р. Нортропа, а также с теорией стадий экономического роста У. Ростоу. От первой она заимствует идею о том, что социальное изменение предполагает прежде всего изменение культуры и культурных ценностей, которые определяют собой тип общества, его гражданскую и политическую структуру. От второй она берет постулат, согласно которому трем стадиям перехода от аграрного общества к индустриальному соответствуют и три стадии общественно-политического развития: традиционному обществу — монархия, олигархия и партикуляризм, периоду сдвига — бюрократическая империя и деспотизм и, наконец, современному модернизированному обществу — представительная демократия.
Основной тезис сторонников теории политической модернизации состоит в том, что демократическая форма организации власти в гражданско-политическом обществе несовместима с низким уровнем развития технико-экономических структур. Так, например, по мнению французского политолога М. Дюверже, низкий технико-экономический уровень общества не только свидетельствует об отсутствии демократических структуры управления общественными делами, но и неизбежно ведет к авторитарному, диктаторскому характеру политической власти
Для граждан общества с низким уровнем развития тех чье политическое неравенство является таким же естественным и неотвратимым феноменом, как холод, голод, чума или холера.
Больше того, отсутствие демократии в слаборазвитых странах, считают сторонники теории политической модернизации, создает угрозу демократическим политическим системам в индустриально развитых странах. «Ослабление напряженности в обществе изобилия,— писал М. Дюверже,— будет сопровождаться, резким усилением международной напряженности между обществами изобилия и слаборазвитыми странами. Борьба имущих и неимущих, привилегированных и угнетенных перейдет из под национального в область международных отношений. Во многих странах через несколько лет не будет больше пролетариев рядом с этими странами еще долго будут существовать пролетарские нации, что может вызвать... напряженность и кризисы. мало благоприятные для демократии» .
Отсюда путь к демократическому гражданско-политическому обществу лежит через всемерное развитие и утверждение

134

технико-экономических структур. Идеальной моделью такого развития считается политическая система США и других западных стран.
Помимо других признаков, эта модель характеризуется сравнительно высокой степенью урбанизации, широким распространением грамотности, сравнительно высоким доходом на душу населения, экстенсивной географической и социальной мобильностью, относительно высокой степенью развития торговли и индустриализации экономики, экстенсивной и всепроникающей сетью средств массовой коммуникации, широким участием и включением членов общества в современные социальные, экономические и политические процессы.
Своеобразный вариант гражданско-политического общества представлен в теории меритократии. Авторы этой теории исходят из того, что в условиях современной НТР традиционная демократия как правление с помощью организованного большинства все более перерастает в так называемую меритократию (от латинского слова meritus—заслуга, достоинство), т. е. в правление с помощью лиц, имеющих особые заслуги и достоинства, а точнее — с помощью квалифицированных специалистов (технократов и интеллектуалов). Основателем теории меритократии по праву считается английский социолог Митчел Янг, который в книге «Восход демократии», впервые опубликованной в 1958 г., изложил ее важнейшие идеи. По мнению М. Янга, степень социального прогресса зависит от меры сочетания власти и интеллекта. А это значит, что общество, желающее преуспеть в своем развитии, должно научиться максимально использовать человеческий .материал и таланты, которыми оно располагает. Назначение меритократии, подчеркивал М. Янг, в том и состоит, чтобы, с одной стороны, вносить интеллектуальную струю в общественную жизнь, а с другой — способствовать раскрытию естественных дарований личности.
Применительно к политической сфере общества принципы меритократии наиболее полно обосновал американский политолог Д. Белл. «Принцип меритократии,— писал он,— должен проникнуть в университеты, бизнес, правительство. Общество, которое не имеет своих лучших людей во главе его ведущих институтов, есть социологический и моральный абсурд» . И наоборот, общество, девизом которого является техническая эффeктивнocть и научный прогресс, добавлял Д. Белл, само по себе в силу логики современного развития обретает характер меритократического общества. Доказательством наступления меритократической эры во многих постиндустриальных странах, по его мнению, является беспрецедентное возрастание роли и значения дипломов, а также других равных им по важности

135

документов (аттестатов, сертификатов, удостоверений и т. д.), дающих право руководить людьми в производственной, политической или иных сферах жизни общества.
Меритократическая модель гражданско-политического общества привлекает к себе внимание современных политологов прежде всего потому, что она направлена против несправедливого распределения политических и социальных ценностей. До сих пор существующие в разных странах политические и социальные иерархии, связанные с аристократической, кастовой, клановой и семейной принадлежностью, теория меритократии стремится -заменить одной иерархией — иерархией, в которой политический и социальный статус личности ставится в зависимость от ее качеств, способностей и достижений.
Важнейший тезис сторонников меритократической модели гражданско-политического общества состоит в том, что на вершине государственной организации должны находиться самые умные и самые деловые люди — элита, отобранная по принципу способностей к управлению, профессиональных навыков и квалификации. Обосновывая указанный тезис применительно к постиндустриальному обществу, Д. Белл, в частности, отмечал, что в этом обществе «почти нет высших постов, доступных для тех, кто не имеет квалификации» . Меритократическая модель гражданско-политического общества, как считают ее авторы, должна воплощать в себе не эгалитарный, а меритократический принцип справедливости, девизом которого является «Каждому по его заслугам». Допуская равенство в одних областях политической жизни (например, при голосовании), не возражая даже против юридического равенства граждан перед законом, сторонники теории меритократии совершенно и бескомпромиссно отвергают равенство результатов, идея которого, по мнению Д. Белла, принадлежит социалистической этике.
С точки зрения представителей сциентистского направления в современной политической науке нынешний политик — это не трибун и не вождь, а специалист в области принятия политических решений (policymaker), для которого осуществление властных функций — обычное дело, требующее трезвого расчета, точного вывода, складывающегося на основе учета переменных и постоянных величин повседневной реальности. Отсюда следуют и другие выводы. Коль скоро политика — это специфическая сфера управленческой, в том числе научной, деятельности, то и относиться к ней следует с большим уважением, не ставя под сомнение рациональные основы ее функционирования. Поскольку политики — это специалисты своего дела, обладающие необходимыми навыками управления обществом, постольку сама постановка вопроса о привлечении широких масс населения к

136

непосредственному участию в осуществлении политики лишена каких-либо серьезных оснований.
И наконец, следует сказать о теории всемирного общества, в рамках которой конструируется еще одна модель гражданско-политического устройства. Сторонники данной теории, также опираясь на фактор техники, стремятся вывести гражданско-политические структуры за рамки конкретных социально-экономических систем и представить их в виде соответствующих образований над общим экономическим базисом «единого индустриального», «конвергентного», «наднационального» общества. Современное индустриальное общество, писала группа американских социологов еще в начале 60-х годов,— это «всемирное общество. Наука и техника, на которых оно базируется, не знают границ. Они говорят на универсальном языке. Индустриальное общество — это единый, нераздельный мир... Различия в языке и одежде, которые уже значительно уменьшены, не соответствуют общей характеристике современного общества, создаваемого автомобилями, самолетами, электрическим светом, энергией и другими чертами индустриализации» .
Суть теории всемирного общества состоит в том, что к решению всех мировых проблем современности можно прийти только через максимальную интернационализацию общественно-политической жизни — путем перестройки существующих международных организаций (в частности, ООН и ее подразделений) и создания новых. К числу таких организаций относятся: всемирный парламент, наделенный законодательными функциями: всемирное правительство как исполнительно-распорядительный -орган; всемирный суд с национальной юрисдикцией; всемирная полиция и всемирные вооруженные силы, обладающие принудительными полномочиями. Результатом подобного рода трансформации международных организаций и должно стать единое для всех стран понятие «индустриальной демократии», которое закономерно приходит на смену традиционной демократии.

4. ТОТАЛИТАРИЗМ КАК АНТИПОД ГРАЖДАНСКО-ПОЛИТИЧЕСКОЙ ВЛАСТИ

Анализ различных моделей гражданско-политической власти не может считаться полным, если он не завершается рассмотрением тоталитаризма как антипода самой этой власти. Потребность в такого рода рассмотрении обусловлена не только сильным влиянием тоталитаризма в прошлом, но и не меньшим его влиянием в настоящем, а возможно и в будущем. Хотя термин «тоталитаризм» впервые употреблен итальянскими либералами для обозначения фашистской диктатуры, установленной в Италии

137

осенью 1922 г., тем не менее свою концептуальную разработку он получил преимущественно в американской литературе, и прежде всего в работах X. Арендт «Происхождение тоталитаризма» (1951), К. Фридриха «Тоталитаризм» (1954), 3. Бжезинского и К. Фридриха «Тоталитарная диктатура и автократия» (1956).
Под тоталитаризмом как формой правления понимается деспотический режим, концентрирующий всю полноту власти в руках господствующей верхушки, которая принудительно навязывает свою волю обществу. В свою очередь, под тоталитаризмом как общественно-политическим строем понимается такая система, в которой вся деятельность людей подчиняется политическим задачам и все человеческие взаимоотношения организуются и планируются. В числе основных признаков, которыми характеризуется тоталитаризм как общественно-политический строй, X. Арендт, К. Фридрих и 3. Бжезинский выделяют следующие: централизованное руководство и управление в сфере экономической; система всеобщего контроля за поведением индивидов в сфере социальной; признание руководящей роли одной партии в сфере политической и осуществление ее диктатуры; господство официальной идеологии в сфере духовной и принудительное навязывание ее членам общества; сосредоточение в руках партии и государства средств массовой коммуникации (прессы, радио, кино, телевидения); концентрация в руках партии и государства. всех средств вооруженной борьбы.
Наделяя тоталитаризм как особую систему властных отношений и как особый общественно-политический строй указанными признаками, разные авторы по-разному объясняют, причины его возникновения. Среди этих причин наиболее значимыми являются, во-первых, полное растворение гражданского общества в обществе политическом. Политическое общество не только берет на себя осуществление важнейших функций гражданского общества, но и подменяет его во всех сферах его жизнедеятельности, навязывает ему свои образцы общественного и личного поведения. Оно выступает главным арбитром в решении как государственных, так и общественных (в том числе социальных, национальных, нравственных, культурных и иных) вопросов. В результате такого перевоплощения реальная гражданская жизнь теряет свое основное назначение. Она становится неким придатком, точнее — непосредственным продолжением политической жизни. Политизация приобретает гипертрофированный характер. Политизируется все, начиная от трудовых отношений и кончая семейными отношениями.

138

Гипертрофированное развитие политических структур достигается, однако, ценой больших ограничений частной и личной жизни граждан. Оно не сопровождается одновременным развитием гражданских структур, а потому рано или поздно приходит в явное противоречие с ними.
Во-вторых, весьма важной причиной возникновения тоталитаризма является чрезмерная рационализация общественной жизни. Тенденция к рационализации общественной жизни дает о себе знать уже при переходе от традиционного общества к индустриальному. Она получает наиболее полное воплощение в эпоху индустриализма, что связано с необходимостью приведения социальных регуляторов и ценностей в соответствие с новым уровнем развития общества.
Следствием чрезмерной рационализации общественной и личной жизни является: в экономической области — утрата непосредственными производителями материальных благ чувства хозяина в работе и резкое снижение потенциала их творческой активности; в социальной области — навязывание тезиса о социальной однородности общества и подгонка под него группового и индивидуального поведения; в политической области — закрепление монопольного положения на руководство обществом со стороны определенной группы, партии или класса и наделение их особыми властными полномочиями и, наконец, в духовной области — признание в качестве официальной какой-либо одной идеологии и решительное неприятие всех других, с которыми ведется непримиримая борьба. В целом же чрезмерная рационализация общественной и личной жизни ведет к невероятному разбуханию хозяйственного, государственного, политического и общественного аппарата, а точнее — к созданию особого (номенклатурного) класса, который отчуждается от общества и навязывает ему свою волю, который даже внутри самого себя воздвигает иерархию чинов и социальных барьеров.
В-третьих, формированию тоталитаризма способствует мессианизация общественного сознания. Она имеет место там и тогда, где и когда для этого создаются необходимые условия. Одним из таких условий является наличие соответствующей идеи, которая была бы, с одной стороны, относительно цельной, чтобы давать системное объяснение процессам общественного развития, а с другой—достаточно убедительной, чтобы привлечь на свою сторону широкие массы народа. В разное время на эту роль претендовали и претендуют различного рода религиозные, классовые, национальные, расовые и иные идеи. Сами по себе указанные идеи еще не открывают дорогу тоталитаризму. Они приводят к последнему лишь тогда, когда «становятся самодовлеющей ценностью», когда «из средства поддержания нормального

139

функционирования общества» превращаются «в цель функционирования общества»
Важным условием мессианизации общественного сознания является также наличие лидера, способного и готового не только олицетворить, но и реализовать мессианскую идею. Чтобы быть таковым, лидер должен иметь вполне определенный политический имидж, свидетельствующий о его соответствии указанным качествам. Существенными компонентами этого имиджа служат: старание лидера подчеркнуть свою близость с народом, воспринять себя как его неотъемлемую часть; его стремление показать, что осуществляемые лидером функции жесткого контроля над обществом есть проявление заботы об этом обществе и выполнение непосредственно возложенной на него народом миссии.
Еще одним условием мессианизации общественного сознания является наличие политической партии. Речь идет, однако, не об обычной политической партии, а о такой, которая отвечает определенным признакам как с точки зрения ее социального состава и внутренней структурной организации, так и с точки зрения осуществляемых ею функций. По своему социальному составу данная партия выступает в качестве массовой политической организации. Она рекрутируется из разных слоев общества и прежде всего тех, которые составляют его ядро (представителей «низшего» и «среднего» класса). Для такой партии характерна жесткая внутренняя структурная организация (особые правила приема и исключения, четкая регламентация прав и обязанностей, строгая иерархия, партийная дисциплина и т. д.), монополия на управление всеми звеньями государственной машины и на распоряжение всеми экономическими и социальными ресурсами страны.
В-четвертых, тоталитаризм вырастает из особенностей индивидуальной и массовой психологии. Если иметь в виду индивидуальную психологию, то ее качественные характеристики содержатся в концепции властных отношений 3. Фрейда. Именно Фрейд обосновал идею, заключающуюся в том, что человеческая психика представляет собой некий конгломерат, состоящий из различных компонентов, которые по своему характеру являются не только сознательными, но и бессознательными, а также предсознательными. Объятый чувствами неуверенности и страха, раздираемый внутренними противоречиями, индивид верит всякого рода обещаниям, а потому и становится жертвой и одновременно средой для тоталитарных режимов .
Что касается массовой психологии, то ее научное объяснение дается в работах Э. Фромма. Критически проанализировав теорию психоанализа Фрейда, Фромм убедительно показал, что человек

140

в тоталитарном обществе становится пленником не столько индивидуальной, сколько массовой психологии.
В таком обществе, подчеркивает Фромм, «индивид перестает быть собой; он полностью усваивает тип личности, предлагаемый ему общепринятым шаблоном, и становится точно таким же, как все остальные, и таким, каким они хотят его видеть. Исчезает различие между собственным «Я» и окружающим миром, а вместе с тем и осознанный страх перед одиночеством и бессилием»16. Индивид воспринимает силу всего общества как свою собственную силу и вследствие этого чувствует себя могущественным человеком.
'И наконец, в-пятых, тоталитаризм утверждается с помощью достаточно развитых средств массовой информации, которые выступают в качестве мощного фактора идеологического воздействия на сознание и поведение индивидов, направляя их активность в четко заданном направлении. Не случайно в данной связи то, что именно в средствах массовой информации тоталитарные лидеры видят своих ближайших помощников и непосредственных проводников внутренней и внешней политики. Им они предоставляют громадные материальные и организационно-технические возможности для ведения пропагандистской и контрпропагандистской работы. Об их кадровом обеспечении они проявляют особую заботу, тщательно просеивая представителей средств массовой информации через номенклатурное сито и подвергая жесткому идеологическому контролю. С них они в первую очередь строго спрашивают, когда возникают перебои в функционировании тоталитарной системы.
Через средства массовой информации тоталитарные режимы осуществляют главным образом распространение и внедрение различного рода политических мифов и стереотипов. Наиболее типичными при этом являются следующие два. Во-первых, миф о явном превосходстве данной общественной системы над всеми другими прошлыми и настоящими общественными системами как в экономическом и социальном, так в политическом и духовном отношениях. И, во-вторых, миф о ее особом предназначении в современном и будущем мире, состоящем в том, чтобы установить если и не «царство божье», то по меньшей мере «идеальное общество» на земле. Для обоснования указанных мифов средства массовой информации наделяются фактически правом полной свободы в выборе аргументации, даже если эта аргументация противоречит здравому смыслу. Наглядным примером тому служит выдвинутый Н.С. Хрущевым в 60-е годы и всячески разрекламированный средствами массовой информации тезис о том, что уже в конце XX в. советские люди будут жить при коммунизме.
Какими бы путями ни происходила трансформация тоталитарных режимов в демократические, перед ними неизбежно встают

141

следующие проблемы. Во-первых, это проблема экономическая, связанная с постепенным вхождением в систему новых хозяйственных отношений. Во-вторых, это проблема социальная, требующая от реформаторов всестороннего учета социально-групповых, этнических, национальных, демографических, профессиональных и прочих интересов людей. В-третьих, проблема государственно-правовая, заключающаяся в разумном разделении власти как по вертикали, так и по горизонтали. И, в-четвертых, проблема теоретико-идеологическая, суть которой состоит не только в готовности организованных сил разрушить старую общественную систему, но и в умении построить новую систему, основанную на исторической преемственности и творческом развитии. На это обстоятельство особое внимание обратил в свое время H.A. Бердяев. «Внезапное падение советской власти,— писал он,— без существования организованной силы, которая способна была бы прийти к власти не для контрреволюции, а для творческого развития, исходящего из социальных результатов революции, представляло бы даже опасность для России и грозило бы анархией» . К сожалению, нечто похожее, о чем говорил H.A. Бердяев, Россия переживает сегодня.