Дегтярев А. Основы политической теории

ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава I. Политика как объект и предмет научного исследования

Политическое знание и мысль существуют в течение не одного уже тысячелетия, политология же, как научная и академическая дисциплина, развивается немногим более чем столетие. За многие годы разработки политических идей и концепций накоплен весьма значительный теоретический багаж, который просто невозможно было бы изложить в полном объеме в рамках одного учебника или даже многотомной монографии. В силу этого приходится выбирать наиболее важные методологические идеи и теории, которые оставили существенный след в теории и истории политологии. Кроме того, в этом случае необходимо выбрать специфическую логику и дидактику изложения наиболее важных результатов и положений политической науки, которые, конечно же, по многом зависят от определенных авторских позиций, поскольку всегда возможны самые различные пути и способы интерпретации накопленных человечеством политических знаний.
Вероятно, наиболее подходящим для учебных целей и задач способом освоения обширнейшей области обществознания, связанной с политической наукой, был бы дедуктивный путь движения от самых общих теоретико-методологических проблем политики и политологии к анализу вопросов специальных разделов и составляющих ее частных дисциплин, разбирающих и рассматривающих отдельные аспекты политической жизни. Подобная логика учебного изложения политических знаний, в известном смысле, обратна логике собственно научного исследования объекта, проникновения с поверхности во внутренние механизмы политической жизни. Несмотря на это, мы начинаем содержательный анализ именно со «святая святых» и «тайны тайн», то сеть с анализа самой природы существования и условий возникновения мира политики, которые связаны с феноменом власти и властного общения людей.

6

А открываем мы наш дискурс с самых общих методологических проблем политологии — постановки вопросов о ее объекте и предмете, логике и методах анализа.

§ 1. ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ КАК ИЗМЕНЯЮЩИЙСЯ ОБЪЕКТ ПОЗНАНИЯ
Политика в процессе познания

Процесс становления политологии как научной и учебной дисциплины в отечественном обществознании запоздал, как, впрочем, это произошло и в деле становления ряда других научных направлений гуманитарного и естественного профиля. История 30-50-х годов, когда под запретом оказались генетика, кибернетика и социология, во многом повторилась в 70-80-с годы, когда под запретом оказалась фундаментальная политология, что аргументировалось полным освоением ее проблематики научным коммунизмом.
Политология сегодня занимает важнейшее место в зарубежном обществознании. Еще в античной общественной мысли политика, наряду с философией, была одной из центральных наук. В «Никомаховой этике» Аристотель именно ей отводит центральное место в своей всеобъемлющей по тому времени классификации наук. Для Аристотеля политика является важнейшей практической наукой постольку, поскольку она решает основную общественную задачу согласования всеобщего блага с благом отдельных людей посредством управления человеческим общежитием. Другие же науки связаны со средствами достижения этой цели1. Итак, политическое знание, даже ранее прочих предметов, стало объектом интереса мыслителей прошлого. Но, как это ни странно, политическая наука отстала в своем конституировании по сравнению с иными общественными дисциплинами, Вплоть до второй половины XIX века политология находилась в недрах других наук — в первую очередь, в рамках философии, социологии, правоведения и истории. Это наложило отпечаток и на сегодняшнее понимание места политологии среди других общественных наук.
Политика является объектом исследования многих гуманитарных и общественных дисциплин. Правомерно возникает вопрос: в чем же специфика политологии по сравнению с другими многочисленными научными дисциплинами, изучающими политику? Для ответа на этот вопрос следует заметить, что политика как объект научного анализа изучается не только собственно политологией, но и, по крайней мере, еще восемью типами дисциплин обществоведческого знания: философией, социологией, психологией, антропологией, юриспруденцией, историей, культурологией и, наконец, политической экономией. Посмотрим, как расположились эти
7

дисциплины на необъятном ландшафте политической жизни. Философия изучает политику как феномен мирового развития и артефакт человеческой цивилизации. Социологию интересует воздействие социальной среды на политическую сферу, к примеру, вопросы взаимодействия подсистем собственности и духовной культуры со сферой властных отношений. Юриспруденция исследует «стыковую» область правовых и государственных норм и институтов. Историю занимают вопросы исследовательски-хронологического сбора и описания эмпирических фактов развития политических институтов и идей. Политэкономия исследует производственные отношения и экономические механизмы как материальную основу политической деятельности людей. Психология обращается к невесомой материи психологических механизмов и стереотипов политического поведения людей, тогда как антропология (или этнография) и культурология интересуются соответственно генезисом властных отношений и политическими традициями, ценностями, нормами.
Таким образом, в рамках обществознания на сегодняшний день существует около десятка базовых социальных и гуманитарных наук, изучающих под разными углами зрения политические объекты и феномены (схема 1).

Схема 1.

Соотношение предметных полей теории политики и общественных дисциплин

1 - философия 5 -антропология 9 - общая теория политики (ОТО)
2 - социология 6 -культурология 10 - политическая наука (ПН)
3 - психология 7 -экономическая наука

8

Это современная, весьма дифференцированная система изучения политики. Однако, она не была такой в прошлом и, видимо, изменится в будущем, хотя довольно трудно прогнозировать характер и темпы развития, интеграции и дифференциации знания о политике.
Политика стала объектом исследовательского интереса и человеческого познания еще в те времена, когда не только общественная наука, но и вся научная мысль в целом существовала в нерасчлененном, синкретическом состоянии, Если взглянуть на первые исторически известные опыты написания работ на сюжеты, связанные с политикой (например, индийскую «Архашастра» и китайскую «Лунь Юй»), то без особого труда можно обнаружить переплетение политических проблем с темами, которые сегодня традиционно рассматриваются этикой, историей, социальной философией, юриспруденцией, а также религией, теологией и мифологией. Во многом это было обусловлено и самим тогдашним уровнем развития политических реалий, властных институтов и отношений: древняя политика была еще тесно связана с другими формами общения (семейными, экономическими и т. д.), когда свободные жители и община античных Афин, будучи одновременно и «полисом», и «демосом», еще очень слабо функционально расчленены и автономизированы по ролям и статусам,
Это состояние развития политической сферы проявилось в синкретичности и размытости самого предмета и контуров политического знания, еще не отделившегося от «праматери наук» — философии, а также не отдифференцировавшегося от этического и исторического познания. В Средние века система феодального государства и крепостного господства и, в первую очередь, иерархия отношений между вассалами и сюзеренами, рассматривается и зачастую апологетически легитимизируется в рамках теологии и правоведения и, конечно, опять в тех же границах истории и философии.
Эпохи Возрождения и особенно Просвещения внесли существенные коррективы в процесс дифференциации общественного знания, связанного с изучением политики. Появляется политическая экономия, а в самих традиционно изучавших ранее политику сферах обществознания акцепты начинают постепенно смещаться с философоко-этических рассуждений (от Платона до Августина) на историко-политические (Макиавелли) или политико-правовые (Монтескье) исследования. В XIX веке семья дисциплин, изучающих политические явления и процессы, постепенно дополняется социологией, географией, этнографией (или антропологией) и психологией, а в XX веке всеми остальными современными науками, находящимися сегодня в общей обойме «политикознания»: от математики, статистики и кибернетики до демографии, биологии и экологии.

9

Многовековой процесс дифференциации (а затем и интеграции) обществоведческого знания, изучающего политические отношения, свидетельствует как о постепенной специализации политической мысли, так и о многократном усложнении содержания и структуры политических институтов, требующем зачастую уже специального изучения лишь одной стороны политических объектов при условии относительного абстрагирования от других аспектов, как это произошло, к примеру, с социологией, формирование и применение аппарата которой к изучению политического сознания и общественного мнения во многом было обусловлено появлением таких новых институтов и структур, как демократические выборы и плебисциты, избирательные системы и представительные) парламенты.
Политика как объект научного исследования имеет множество измерений и характеристик, поскольку она выступает в качество одного из главных регуляторов социальных отношений, пронизывая многие другие сферы жизни общества и человека. Всесторонний анализ различных измерений политики обусловливает необходимость ее междисциплинарного изучения, привлечения потенциала и инструментария всех общественных, гуманитарных, а в ряде случаев даже естественных и технических наук (биология, математика, кибернетика и т. д.). Многие разделы политического знания последовательно аккумулируют результаты междисциплинарных разработок смежных с политологией разделов обществознания: изучение политических институтов и норм тесно связано с правоведением; политических идеологий и учений — с философией; политических чувств и эмоций — с психологией; политических традиций и ценностей — с культурологией, а вопросы генезиса публичной власти и политики исследуются антропологией и этнографией. Данный список можно было бы продолжать и продолжать, однако, возникают сразу два вопроса: во-первых, а не слишком ли много наук, изучающих политические объекты, и во-вторых, в чем же состоит специфика политологии как научной дисциплины? На эти вопросы необходимо дать более или менее определенный ответ.

§ 2. АСПЕКТЫ ПОЛИТИКИ И ПРЕДМЕТ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ

Общая теория политики и политическая наука

Вопрос об автономном характере предмета той или иной науки, ее differentia specifica, задается обычно в период отпочкования и институционализации той или иной области знания, как особой академической дисциплины, причем, как правило, проблема эта возникает практически у каждой науки и в каждой стране в определенный момент в рамках своей национальной академической школы. Дискуссию о том, что должна изучать политическая наука, первыми
10

пережили США, где еще в конце XIX века политология отпочковывается от конституционного права. Затем в первой половине XX века за Америкой последовали Франция и некоторые другие европейские страны, а уже почти в конце нынешнего столетия дело дошло до СССР и России, когда в конце 80-х — начале 90-х годов в пузах страны стали читаться академические курсы по политологии, а в научных журналах появились публикации о ее предмете, структуре и методах2. Итак, можно заключить, что первые диспуты о предмете политологии в большинстве случаев были связаны с ее самоутверждением и институционализацией в качестве самостоятельной научной и учебной дисциплины, то есть с поиском ее академической идентичности.
Важную роль в изучении вопроса о предмете политологии и в интернационализации ее академического признания сыграл известный Международный коллоквиум по вопросам содержания и структуры политической науки (Париж, 1948), созванный по инициативе ЮНЕСКО. Политологи из различных стран договорились о неком едином международном стандарте в понимании объекта, предметного поля и границ политической науки, согласно которому последняя должна включать в себя следующие основные компоненты: 1) политическую теорию (теорию политики и историю политических идей); 2) теорию публичных (государственных) институтов (государственных, центральных и региональных, местных; законодательных, исполнительных и судебных), их структуры и функционирования; 3) теорию политического участия и давления граждан (партии, групповые объединения, общественное мнение) и 4) теории международных отношений (международных организаций и мировой политики)3. Таким образом, политологи пошли тогда во многом по пути «суммативного описания» предмета и границ политической науки посредством простого перечисления объектов и сфер, которые, по-видимому, она должна исследовать.
Этот путь привел со временем к достаточно распространенной точке зрения на «суммативное» определение предмета политической науки, как совокупности политических объектов и соответствующем комплексе знаний, отражающих ситуацию, когда нет одной политической науки, но есть многие политические науки, а посему «политология — это то, что делают политологи»4. С одной стороны, эта точка зрения имеет некоторые видимые достоинства. Во-первых, всегда можно добавить еще один сюжет или раздел к предметному полю политологии в связи с появлением новых политических феноменов и структур, что обеспечивает как бы внешнею открытость самого познавательного процесса. Другим распространенным аргументом в поддержку этой позиции является утверждение о приобретаемом таким способом целостном и инте
11

гральном характере освоения мира политики. Последний системно и многоаспектно изучается в этом случае политической наукой, представляющей собой поэтому междисциплинарный комплекс философских, исторических, социологических, психологических и всех прочих видов знаний о политической жизни.
Но есть и другая, оборотная сторона медали в этом «расширительном» и «интегративном» подходе. Не говоря уже о том, что определения предмета политологии такого типа, как «науки о политике» или же «того, чем занимаются политологи», тавтологичны и релятивны, они скорее затуманивают проблему, а не проясняют ее. Можно сразу же заметить, что они, по сути, возвращают политическую науку в первозданное лоно обществознания, ставя тем самым под вопрос саму возможность специфической идентичности и необходимость автономного существования политологии. Ведь зачем вообще нужна еще одна общественная наука, как некий эклектичный набор из разных областей знаний? Кроме того, вместо теоретического поиска внутренних связей и объяснения глубинных механизмов и зависимостей политики на передний план выходит задача (сама по себе в отдельности, конечно же, верная) максимально подробного и разнообразного описания различных сторон и явлений политической жизни (психологических и идеологических, институциональных и социокультурных и т, д.), что, при отсутствии интегральной концепции, непременно приводит к фрагментарности, дескриптивности или же к спекулятивности метафизического философствования. К тому же нельзя забывать и то, что традиционно в научном анализе существует известное различие между «объектом» и «предметом» науки. Последний связан лишь с одним из многих аспектов и сторон познаваемого объекта. Это предполагает тем самым не абстрактное постижение «всех на свете» законов, а познание лишь какой-либо определенной, специфической группы связей, механизмов и закономерностей. Таким образом, в «интегративном» подходе к определению предмета политологии происходит подмена тезиса, когда «предмет» науки попросту заменяется ее «объектом»5.
Возможна и другая, более «узкая» и вместе с тем более детальная трактовка предмета политологии, согласно которой, помимо других общественных наук, в число интересов которых попадают политические объекты, должна существовать и особая наука, специальная теория политики (или «политология» в узком смысле этого слова). Эта специальная теория политики изучает политическую сферу жизни общества и человека, во-первых, не в общем ряду многих прочих объектов (как философия, социология, история и др.), а как единственный и основной объект; во-вторых, изучает не отдельные аспекты политической жизни (психология, правоведение, демография и др.), а рассматривает ее как
12

многомерную, целостную систему и, в-третьих, в качестве главного своего предмета изучает имманентные, присущие только политике закономерности властеотношений, то есть устойчивые тенденции и повторяющиеся связи в особого рода человеческих отношениях, взаимодействиях между властвующими и подвластными субъектами, властью управляющих и влиянием управляемых, В этом смысле политология со своими концептами, объясняющими взаимозависимости властвующих и подвластных, «внутренние» механизмы властеотношений и т.п., охватывает все объекты измерения политики (от государственных институтов до психологии и культуры властвования), и как общая теория политики она аккумулирует и интегрирует научные результаты, полученные с помощью научного арсенала других видов обществознания.
Вполне вероятно, что так называемые «широкое» и «узкое» понимания предмета политики, в известном плане, вовсе и не противоречат друг другу, соотносясь скорее как два «концентрических круга» накопления политического знания, чем как оппозиционные стороны. В широком смысле политология (как политическая наука) включает в себя все политическое знание, представляя собой, комплекс дисциплин, изучающих политику, тогда как в более строгом значении политология (или общая теория политики) связана лишь со специфической группой закономерностей отношений социальных субъектов по поводу власти и влияния, исследуя особый тип механизмов властеотношений и взаимодействий между властвующими и подвластными, управляемыми и управляющими.
Нельзя не заметить, что представления о содержании и границах предмета политологии исторически эволюционировали и ив раз изменялись. Например, если взять только две наиболее влиятельные в мире национальные политологические школы и традиции, американскую и французскую, то и здесь за последнее столетие взгляды на предмет политической науки несколько раз изменялись. Если в конце XIX — начале XX века в фокусе внимания западной политологии находится государство, его институтки и нормы, то в 30-50-е годы центр тяжести переносится на эмпирически наблюдаемое политическое поведение людей, а затем и на властные отношения между ними6. Не исключено, что взгляды на предмет политологии претерпят и очередную перемену в будущем вместе с изменением самих политических объектов и способов их изучения.
В целом же, если внимательно присмотреться к тем факторам и параметрам, которые влияли и продолжают влиять на изменение предмета политологии, то можно обнаружить существование трех «переменных величии», от которых зависит эволюция границ и содержания политической науки. Во-первых, это познающий субъ-
13

ект, то есть политолог (или политический мыслитель) или сообщество политологов (школа), опирающихся на определенные оценочные, аксиологические критерии, вытекающие из их ценностных ориентации, которые, конечно же, обусловлены местом, временем и традициями; во-вторых, это собственно объект познания, изменяющаяся политическая жизнь в виде различных ее локализованных фрагментов и в разных состояниях; и в-третьих, к числу этих «переменных» относятся средства познания, сами методы и инструменты политической науки. Соответственно полученные в процессе применения исследовательских методов и процедур научные результаты и выводы о тех или иных механизмах политической жизни представляют собой лишь известную стадию проникновения в природу и закономерности развития изучаемого объекта, вызывая при этом вопрос об адекватности политологических знаний общенаучным критериям достоверности, а также проблему соотношения в теории политики «фактов» и «норм».

Проблема законов политологии

По вопросу о существовании собственно зако номерностей политики, а также рефлексивно соответствующих им и отраженных в теоретической форме законов политологии, мнения ученых существенно разделились. Имеются две прямо полярные точки зрения на эту проблематику в среде специалистов по методологии политической науки. Одна позиция, весьма широко представленная в марксистской, и в том числе отечественной литературе, исходит из принципов объективности и детерминизма в анализе политической сферы, предполагающих функционирование необходимых, устойчивых и повторяющихся связей в политических отношениях, другими словами, объективных законов политического процесса и развития, формулируемых в рамках теории политики, как, скажем, действие закона классовой борьбы для всех «классово-антагонистических обществ».
Другая позиция отстаивает прямо противоположный тезис, отрицая при этом и наличие «объективных», «железных» законом политики, и саму возможность построения «универсальной» общей теории политики, иногда все же признавая при этом существование неких «генерализаций» в виде функциональных (или корреляционных) зависимостей или же «нежестких» причинных связей. Вопрос о природе политологического знания действительно является одним из сложнейших в методологии политической науки, и, вероятно, было бы слишком большим упрощением либо «признать», либо «отрицать» существование и возможность познания закономерностей развития политики. Здесь можно лишь отметить, что абсолютное отрицание познаваемости механизмов политики, наличия связей и зависимостей в политическом мире вообще снимает как таковой вопрос о «политической науке» и ее «предме
14

те», а политология и таком случае становится лишь «грудой» собранных политических данных и фактов, хотя, может быть, даже и весьма умело систематизированных.
Другое дело, что здесь встает проблема самого характера и формы познаваемых и политике причинно-следственных связей. Эти «генерализации» или «универсалии» в политике нередко выступают и проявляются в виде «правил» эффективного политического поведения (например, «золотые правила» успешной политики и поведения мудрого руководителя в «Государе» Н. Макиавелли), или в форме «принципов» оптимального (или аномального) устройства, организации и функционирования политических институтов («правильные» и «неправильные» формы государственного правления у Аристотеля, зависимость формы правления от размера территории государства у Ш. Л. Монтескье, «закон» аномальной (антидемократической) олигархизации массовых партий Р. Михельса, «законы» бюрократизации С. Паркинсона, «теоремы» взаимообусловленности партийной и избирательной систем М. Дюверже, взаимосвязь институциональной организации политической системы с доминирующим типом политической культуры страны у Г. Алмонда или циркуляция элит у В.Парето), а также в виде «законов» политического развития и борьбы (к примеру, сформулированный в концепции К. Маркса «закон классовой борьбы» или же зависимость форм и темпов политических изменений и модернизации от уровня индустриально-технологического и экономического развития, выведенная Д. Литером, С. Хангтинтоном, С. Липсетом и др.).
Разработки, проведенные политологами в рамках во многом еще нормативной и традиционной политической мысли (вплоть до XIX века), а также эмпирические исследования в XX веке все же продемонстрировали некоторые возможности постижения глубинных тенденций и причинных зависимостей. Конечно, нельзя при этом не учитывать, что многие обнаруженные связи часто описывались повес не в форме «чистых законов», а в виде прагматических «правил» и «принципов», работающих при определенных условиях, как, например, политические правила заключения компромиссов и союзов, необходимости маневрирования и смены тактических форм и методов борьбы в соответствующих ситуациях и т, д.7. Знание закономерностей политики как неких «универсалий» нередко формулируется в виде высказывания, содержащего некую импликацию типа «если будут определенные условия и совместные интересы, то с потенциальным союзником необходимо сформировать коалицию», что явно будет отличаться от распространенного представления о законах, как об абстрактно «всеобщих» и «абсолютных», «желез

15

ных» и рафинированно «объективных» связях. Именно в этом духе К. Поппер ставит вопрос о верификации и фальсификации научных теорий и знаний о законах, которые представляют собой соединение универсального (абстрактного) и отдельного (конкретного) начал, описываемых символическими формулами или знаковыми системами. «Дать причинное объяснение некоторого события,— отмечает по этому поводу К. Поппер,— значит дедуцировать описывающее его высказывание, используя в качестве посылок один или несколько универсальных законов вместе с определенными сингулярными высказываниями — начальными условиями»8.
Следует также иметь в виду и то, что вплоть до начала XX века выводы и результаты разработок в области политической мысли формулировались преимущественно в нормативном виде и, как уже отмечалось выше, зачастую как политические максимы или принципы наилучшего устройства. Тем самым они включали в себя сильные компоненты морального долженствования и нравственного оценивания, да и к тому же порой априорного и, в основном, неверифицированного характера.
С этой позиции, то есть с точки зрения природы составляющих политологическое знание элементов, последнее включает в себя как нормативные компоненты (принципы и правила, нормы и максимы), так и научные результаты изучения каузальных связей и зависимостей. Строго говоря, о политической мысли вплоть до конца XIX века можно говорить, как о неком нормативном «политическом знании», тогда как политологическое знание XX века, связанное уже в основном с изучением каузальных связей, все больше приближается к общеметодологическим критериям «политической науки», хотя при этом полностью не может отказаться и от нормативно-ценностных подходов.
Такой характер политологического знания определяет социальную роль и статус политологии, ее функции в обществе, которые можно свести к трем основным: во-первых, к познавательно-оценочной, связанной с процессом исследования и проникновения в механизм и закономерности политической жизни, а также описания, объяснения и оценки тех или иных ее событий и явлений; во-вторых, к инструментально-праксеологической функции использования научных выводов в политической практике, государственном управлении, партийной стратегии и тактике, в процессах принятия решений и технологиях их реализации; и, в-третьих, к воспитательно-социализационной, связанной с влиянием политического знания на механизм политической социализации и ресоциализации личности, с воспитанием индивида как гражданина своей страны, да и как вообще «политического человека», вклю

16

ченного во взаимозависимую мировую цивилизацию и в определенной степени ответственного за ее судьбы.

§ З. ЛОГИКА ПОЗНАНИЯ ПОЛИТИКИ И СТРУКТУРА ПОЛИТИЧЕСКОЙ НАУКИ

Как было показано ранее, политикой, как объектом исследования, интересуется множество общественных, гуманитарных и даже естественных наук, из чего следует, что в самом широком смысле слова под «политологией» или «политической наукой» можно понимать весь комплекс научных дисциплин, исследующих политику. В этом плане на сегодняшний день можно уверенно констатировать тот факт, что политическая наука в силу процессов дифференциации и интеграции имеет чрезвычайно разнородный (гетерогенный) характер, а в ее структуру входят десятки частных дисциплин, или субдисциплин (по разным оценкам и критериям, от 20 до 40), начиная от относительно традиционных — политическая история и география и заканчивая уж такими новейшими областями, к каковым относятся политическая статистика и информатика или политическая экология и биополитика.
Многие из этих субдисциплин уже институционализировались в самостоятельные академические и университетские дисциплины, а сообщества политологов, посвятивших себя изучению данных областей знания, даже объединились в национальные и международные ассоциации, как это произошло с Международной ассоциацией биополитики или с международными комитетами по политической психологии и социологии политики, существующими наряду с Международной ассоциацией политической науки (МАПН), образованной в 1949 г. В связи с этим структура политической науки может быть рассмотрена в трех основных проекциях.

Политологические субдисциплины

Уже отмечалось, что вряд ли имеются какие-либо противоречия в самой возможности существования, наряду со множеством частных политологических дисциплин, составляющих поле политикознания, специальной, обобщающей теории, изучающей политику всесторонне, как целостный предмет, то есть как многомерное реальное явление во всей совокупности его аналитических измерений. Такая дисциплина существует, и ее называют общей теорией политики, или политической теорией (то есть «политологией» в узком смысле). Каково же ее соотношение с политической наукой вообще, и в чем состоит разделение труда между ней и другими политологическими субдисциплинами?

17

В ходе процессов дифференциации и интеграции знания на «стыках» и «границах» политологии и ряда наук гуманитарного и прочего профиля, в процессе установления их традиционных исследовательских областей и интересов, идущего еще с тех времен, когда теории политики как самостоятельной академической дисциплины просто не существовало, образовались междисциплинарные научные отрасли, или политологические субдисциплины. Все эти политологические науки, насчитывающие уже несколько десятков дисциплин, выполняют самые различные функции в системе познания мира политики.
Одни науки (философия и теоретическая социология политики, политическая культурология) разрабатывают общеметодологические подходы, инструменты и стиль политического анализа, углубляя и расширяя зону его проникновения в предмет изучения , поскольку политика, в силу обобщающего характера этого подхода, рассматривается в контексте гораздо более широких объектов — «мир», «общество», «цивилизация» и «культура» в целом. Другие дисциплины ориентированы прежде всего на сбор данных и систематизацию фактов о политических процессах и событиях, используя при этом самый различный инструментарий (политическая история, КСИ или эмпирическая социология, политическая статистика и информатика). Наконец, третья группа политологических субдисциплин связана с анализом либо отдельных сторон и элементов политической сферы (психология политики, политическая этнография и антропология), либо механизмов воздействия «внешних» по отношению к ней факторов и среды развития политической жизни (политическая экономия и демография, биополитика и политическая география).
Особое место занимает проблема соотношения предметов «политологии» и «социологии политики (или политической социологии)». Некоторые политологи считают такое различие условным и конвенциональным, а ряд французских ученых (М. Дюверже, Р. Шварценберг и др.) используют эти понятия как синонимы, замечая при этом, что политическая социология — это современная политическая наука, использующая социологические процедуры и количественные методы. Более убедительны, на наш взгляд, некоторые американские ученые (С. Липсет, Р. Бендикс и др.), которые разводят политологию с социологией политики, относя к предмету политологии, прежде всего, изучение политических институтов и способы их «прямого» воздействия на социальные группы и граждан, тогда как социология политики изучает группу «обратных» связей и механизмов влияния гражданского общества на государственные институты9. В качестве рабочего определения можно было бы предложить сле
18

дующее понимание предмета социологии политики. Социология политики (политическая социология) изучает социальные механизмы власти и влияния в обществе, закономерности воздействия социальных общностей на политические институты и взаимодействия граждан и их групп с государством по поводу властных основ социального порядка10.
При этом в политической социологии уже выделилась такая особая дисциплина, изучающая мировую политику, как социология международных отношений.
Что же касается общей теории политики, то, несмотря на то что она аккумулирует и опирается на теоретические и эмпирические результаты политологических субдисциплин, исследовательские поля и объекты которых при этом пересекаются, их теоретический и категориальный аппараты вовсе не идентичны. «Необходимо проводить различие между Политической теорией (ПТ) как особой отраслью политической науки и политической теорией (пт) как более общим междисциплинарным образованием, включающим специфические литературу, деятельность и интеллектуальное сообщество»,11 — отмечает по этому поводу известный американский специалист по теории политики, профессор Д. Ганнел. Например, научные исследования и их результаты по политической этнографии, связанные с историческим генезисом власти и политики, сосредоточенной в определенный период в границах ранних догосударственных (так называемых потестарных) структур, аккумулируются в общей теории власти, давая тем самым возможность точнее и яснее понять взаимосвязь ее онтогенеза и филогенеза.
При этом, конечно же, надо иметь в виду, что у общей теории политики есть свои внутренние структурные звенья: теории политической системы, процессов и развития, концепции власти (демократии и т. д.), теоретические системы макро-, микро- и меполитического развития, как, к примеру, теория внешних отношений и внешней политики, регионология, модели политического участия и лидерства, и наконец, концепции формальных и неформальных институтов политики (партиология, государствоведение, теории бюрократии и элит). Эмпирический материал для всех этих теорий поставляет, в первую очередь, сравнительный анализ внутренней и международной политики в синхронном и диахронном измерениях, так же как и другие разделы политической науки. Особо необходимо выделить в политической теории такой специальный раздел, как теория международных отношений и внешней политики.
19

Эмпирический и теоретический уровни политического знания

Политическая наука с необходимостью включает в себя эмпирический и теоретический уровни и аспекты знаний и исследований. Они тесно взаимодействуют в границах большинства политологических исследований, вбирающих в себя одновременно построение теоретических моделей, концептуализацию и операционализацию понятий и гипотез, так же как и первичный сбор и анализ политических данных. Нередко трудно не только установить последовательность и этапность процедур, связанных с задачами теоретического и эмпирического характера, но и просто практически их расчленить, поскольку чаще всего они идут рядом как бы «параллельно». В то же время при теоретизировании на самом абстрактном уровне можно выявить политологические дисциплины, в большей степени ориентированные на эмпирические задачи сбора и систематизации фактов (политическая статистика, КСИ, история политических институтов и движений), и такие преимущественно теоретические разделы политологии, которые заняты конструированием абстрактных моделей и концептов, как, например, теории политической системы и развития, концепции политического сознания и идеологии и т. д. В этом плане такой феномен политической жизни, как политические выборы обычно изучается и теоретическим, и эмпирическим способами. Теория политических институтов изучает общее и особенное в устройстве и функционировании национальных избирательных систем, тогда как социология и статистика выборов своей исходной задачей ставят, как правило, сбор и анализ эмпирических данных о результатах той или иной отдельной выборной кампании или нескольких кампаний, тем самым обеспечивая «состыковку» теоретического и эмпирического уровней познания политики12.

Фундаментальные и прикладные исследования в политологии

Не менее важным для выявления внутренней структуры политологии является вопрос о соотношении фундаментальных и прикладных исследований и знаний, достаточно запутанный в отечественной литературе, где, к примеру, очень часто смешиваются эмпирическое и прикладное знание в конкретно-социологических исследованиях политики13.
В учебнике по прикладному политическому анализу канадский политолог Л.Пал отмечает, что фундаментальное (академическое) исследование политики отличается от прикладного ее анализа прежде всего целями: если первое ставит основной задачей познание и лучшее понимание политической жизни, то второе связано с весьма прагматическими задачами оказания влияния и просто изменения текущей политики14. Для более четкого разведения фундаментальной и прикладной сторон (или компонент) политической науки можно было бы использовать пять критериев их относительного различения и разграничения, приведенных в табл. 1.

20

Таблица 1.

Критерии разграничения фундаментальных и прикладных исследований в политологии

№

Критерии

Фундаментальное исследование

Прикладное исследование

1.

Цель (функция)

Познавательная (познание

механизмов,

закономерностей)

Преобразовательная (использование опознанных механизмов)

2.

Роль субъекта анализа

Объективированная (отстраненно-нейтральная)

Субъективированная (активно-заинтересованная)

3.

Связь теории с практикой

Опосредованная

Непосредственная

4.

Фаза познавательного цикла

От сбора и описания эмпирически-конкретных данных к абстрактно-теоретическим моделям

От абстрактно-теоретических моделей к конкретному их синтезу в практических технологиях

5.

Пространственновременной континуум

В основном не жестко лимитированное пространство и длительный период времени

Локализованность пространства и лимитированность времени

К прикладным отраслям политологии можно отнести концепции государственного управления и партийной стратегии и тактики, теории принятия решений и ситуационного политического анализа, тогда как фундаментальные разделы политической науки можно было бы связать с теориями власти и политической системы, компаративным (сравнительно-историческим) исследованием политических институтов и культуры и т. д. Следует здесь же заметить, что прикладное исследование политики, как правило, является междисциплинарным, поскольку в фундамент подобного анализа, наряду с моделями политической системы, попадает изучение действия факторов ее «внешней» среды: экономических, психологических, социокультурных и прочих, требующее систематического привлечения выводов других фундаментальных наук. Прикладное политологическое знание поэтому в подобном ракурсе выступает вовсе не как эклектичное соединение конкретно-эмпирических выводов различных дисциплин, а скорее как технологический синтез разных абстрактных моделей в единую картину, дающую возможность теоретической интерпретации пестрой мозаики той или иной конкретной политической ситуации и возможность «встроить» в нее сам социальный субъект, сочетая таким способом «в себе определенные черты теоретического, эмпирического и практически ориентированного отношения к действительности»15.
21

С точки зрения взаимосвязи теоретической политологии с практической политикой, прикладные исследования могут порой доводить свой анализ лишь до оценки расстановки политических сил и прогнозирования вероятных путей развития политических событий, а иногда даже и до разработки практических технологий воздействия на текущую ситуацию, включающих пакет рекомендаций к принятию решений, выбору оптимальных позиций и выработке средств достижения целей16.
Логика политики и политологии
Здесь необходимо коротко остановиться на вопросе о логике политологии как научной и учебной дисциплины. Существуют две крайности по вопросу об определении границ и логики политологии. Первая из них связана с попыткой загнать все многообразие политической жизни в «прокрустово ложе» системы «законов» и «категорий» политологии, логически стройной системы политологических «спекуляций». Другая же позиция отдает нас безбрежному релятивизму отношений политолога со своим объектом и логикой анализа, когда политическая теория становится свободным размышлением над «тем, что и как делают политологи». Вероятно, надо стремиться к аристотелевой «золотой середине», избегая и первой, и второй крайности.
И в то же время вполне естественно стремление к логической упорядоченности и организованности накопленного политологического знания, так же как естественным является предположение о существовании неких общих звеньев и логических шагов в изложении выводов, полученных политической наукой. Сразу оговоримся, что в рамках «политической материи», вероятно, целесообразно выделить три существующих логических уровня. Во-первых, это имманентная логика политики как фрагмента объективной действительности. С другой стороны, это логика проникновения в политическую действительность, логика познавательного процесса и политологических исследований. Наконец, третьей стороной, или уровнем, является наличие логики изложения материала в дидактических рамках учебного курса политологии. На последнем моменте, оптимальной логике построения учебного курса политологии, мы остановимся специально.
Логика построения учебного курса тесно связана и с логикой развертывания политологии как научной дисциплины, и с логикой развития самой политики как объективного предмета. В то же время в ряде случаев логика учебного изложения может быть обратна логике научного познания политики, поскольку последняя двигается нередко от поверхности к сущности, а в учебной дисциплине уместно было бы начать с сущностных характеристик, например, с политической субстанции — феномена власти. В этом движении присутствуют «закономерные моменты истинного отра
22

жения и закономерные «перевертывания» в сознании тех или иных сторон, отношений познаваемого»17.
В чем же смысл такой логики развертывания? В известном смысле, подобная логика исходит из движения от абстрактного к конкретному18, от исходной политической субстанции властного общения к конкретным политическим действиям и взаимодействиям. Первый, так называемый субстанциональный аспект, логически дает возможность начать изложение курса с «объективированных» и «репродуктивных» характеристик политической субстанции, а генетически— с возникновения феномена власти в человеческом обществе и с обособления политики в автономную сферу активности и особый тип общения и отношений. Следующий, активистский аспект, отражает политическую рефлексию социальной деятельности субъектов, аккумулированной в политическом сознании общества, группы или индивида. Реализация этого аспекта, в свою очередь, как бы «распадается» на два уровня: политические действия и взаимодействия, отражающие саму акгивную роль социального агента, и «субъективированные» характеристики политики. Тему «Субъективации» политической жизни более обстоятельно рассматривают разделы, связанные с микрополитическими отношениями, со специальным анализом участия и поведения политических индивидов и групп, социальных механизмов группового давления на политические институты. Третий, организационно-институциональный аспект, связан с формами организации и структурами политики, образующими своего рода институциональный «каркас», устойчивую и несущую конструкцию и морфологию политической системы и порядка в обществе. От рассмотрения феномена власти здесь переходят к его системному оформлению в определенный устойчивый политический порядок, имеющий внутреннюю организацию и морфологическую структуру. За ним следуют функционально-динамические разделы курса, которые дают возможность раскрыть собственно «кухню политической жизни», то есть проблемы динамики политического процесса, политического развития и изменений. Последние разделяются на множество субпроцессов развития различных политических институтов. В этот блок включаются вопросы государственного управления и политической модернизации, процессов реформ и революций, избирательных и законодательных процессов и т. д.
Завершать же курс должен, согласно избранной логике, раздел, посвященный обобщающему осмыслению политики как явления человеческой культуры. Политическая культура есть своего рода результат сложных культурологических процессов, «снятие» всемирного опыта существования властных отношений, организации политических институтов, развития политических идей и представлений, различных политических изменений и процессов, действий
23

и взаимодействий. Политическая культура, с одной стороны, подытоживает политический опыт предшествующих поколений в форме традиций, а с другой стороны, для каждого нового поколения, вступающего в мир политики и властного общения, задает в качестве условий и предпосылок уже готовые правила политической игры в виде ценностей и норм. Итак, согласно этой логике, цикл аналитического движения начинается с «объективированного» анализа политики (таких объектов как власть и влияние, политическая субстанция и т. д.) и переходит к изучению ее «субъективированных» форм и ипостасей, проявляющихся как в субъективной рефлексии, так и в практических акциях и интеракциях отдельных политических субъектов (политическая деятельность и поведение, активность и участие), а затем это логическое движение «снимается» институциональными традициями и стереотипами, аккумулирующимися в ценностях политической культуры.
Сферы интересов и границы предмета политической науки постоянно меняются. Если проанализировать материалы и доклады трех последних, созываемых раз в три года, всемирных форумов Международной ассоциации политической науки, а именно XV (Буэнос-Айрес, Аргентина, 1991), XVI (Берлин, Германия, 1994) и XVII (Сеул, Южная Корея, 1997) конгрессов, то можно заметить, что в названиях докладов почти не используются понятия «политической системы» и «ее функции», в то время как на конгрессах 60-х — 70-х годов эти термины и сюжеты были едва ли не самыми употребимыми. По этому поводу уже в середине 90-х годов на заседаниях специализированного Исследовательского Комитета МАПН (RC.33) «Изучение политологии как научной дисциплины» отмечалось, что изменение состояния и предмета политической науки тесно связано как с ее парадигматической и концептуальной трансформацией, так и с мировым развитием в сфере ценностей и идеологии19, что, в свою очередь, приводит к появлению практически совершенно новой проблематики, как, например, тендерная политическая теория и феминистская практика или же политическая экология и глобалистика.
Политологи нередко даже пытаются предвидеть грядущее развитие политологии и ее основные направления в XXI веке, рассматривая действие тенденций и контртенденций гуманизации и дегуманизации политической науки, усиления ее сциентистского и ценностного начал, интернационализации знания и роста национальных школ и т. д.20. Может быть уверенность лишь в том, что предмет современной политологии вряд ли уже полностью выявлен и что проблематика политической науки будет и далее развиваться и меняться вместе с изменением самой политической реальности в III тысячелетии, а также со сменой общественно-политических парадигм и развитием методологического инструментария.

24