Бутенко А., Миронов А. Сравнительная политология в терминах и понятиях

ОГЛАВЛЕНИЕ

ПАРТИЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ И МНОГОПАРТИЙНОСТЬ. Партия – организованная часть социальной группы или общества, преследующая определенные политические цели и выступающая посредницей между общественностью и органами государственной власти. Многопартийность – выработанная человеческой цивилизацией форма общественного управления, при которой борьба нескольких политических партий за государственную власть выступает механизмом использования расхождения интересов и разномыслия в целях общественного прогресса. Многопартийность – естественная спутница социально разделенного общества: она не только яркое свидетельство, но и реальное выражение присущей данному обществу борьбы за политическую власть. История классового общества – впечатляющий монумент никогда не исчезавшей, так или иначе выраженной многопартийности, ее жизненности и действенности. Нет ничего удивительного в том, что свое наибольшее развитие многопартийность получила уже в новое время, в условиях господства частной собственности, где социальное расслоение находило и находит яркое выражение в возникновении и исчезновении общественно-политических образований и объединений, в конфронтации политических партий и их коалиций, в создании и разрушении межпартийных блоков и союзов.

Многопартийность имеет ряд характерных черт. Одна из наиболее существенных – выявление мнений, интересов и их гармонизация. Вторая – и может быть важнейшая ее черта – это легитимация (узаконение) демократического политиче

209

ПАРТИЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ И МНОГОПАРТИЙНОСТЬ

ского строя, отвечающего принципам волеизъявления народа. Ведь именно легитимация является камнем преткновения для антидемократических и тоталитарных режимов. Псевдовыборы, подтасовка результатов голосования, декоративная многопартийность – все это уловки подобных режимов для прикрытия своей сути, придания видимости демократии.

Важная черта многопартийности – чередование партий у кормила власти, что резко уменьшает возможность их перерождения при обладании властью, чреватого длительным общественным застоем. Как показывает опыт многих стран, общество с однопартийной системой, где одна и та же партия десятилетиями находится у власти, в силу уже одного этого обстоятельства подвергается стагнации ибо нет конкурента, ревниво следящего за правящей партией, ее политикой подвергающего критике каждый шаг власть имущих, что если и не приводит к отстранению правящей партии от власти, но способствует лучшему ведению государственных и общественных дел.

Следует заметить, что еще и сегодня многие плохо знающие нашу отечественную историю, готовы биться об заклад, что уже Маркс, но особенно Ленин были убежденными противниками разномыслия, борьбы позиций и многопартийности, не говоря уже о чередовании партий у власти, если речь шла об условиях, когда к власти приходит рабочий класс и возглавляющие его коммунисты. Ведь согласно такому весьма распространенному подходу, Ленин всегда был одержим идеей борьбы за безраздельную власть, а потому он даже и в мыслях не мог допустить чего-то подобного чередованию партий у власти. Ведь совсем недавно, ссылаясь на Ленина, ортодоксы времен брежневского застоя именно с таких позиций подвергали критике “еврокоммунизм”, когда чередование партий у власти наряду с отказом от диктатуры пролетариата клеймились как “обыкновенный ревизионизм” или идейное отступничество.

Нелишне напомнить, что автором концепции чередования партий у власти в переходный период и связанной с этим возможности качественных изменений в положении самой коммунистической партии (она может оказаться лишенной власти!) был не кто иной, как Ленин.

210

ПАРТИЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ И МНОГОПАРТИЙНОСТЬ

Правда, взгляды эти отстаивались им до прихода большевиков к власти, но история есть история.

В чем суть этой позиции? Рассматривая перспективы советской многопартийности в условиях полновластья Советов, сотрудничества и борьбы “советских партий”, т.е. партий, стоящих на почве Советской власти, В.Ленин писал в июле 1917 г .: “Советы по своему классовому составу были органами движения рабочих и крестьян, готовой формой их диктатуры. Будь у них полнота власти, главный недостаток мелкобуржуазных слоев, главный грех их, доверчивость к капиталистам, изжился бы на практике, критиковался бы опытом собственных мероприятий. Смена классов и партий, имеющих власть, могла бы внутри Советов на почве их единовластия и всевластия, идти мирно”.

Однако как одна ласточка не делает весны, так и одно подобное высказывание, весьма важное для правды истории, не может заслонить того, что после прихода к власти в Октябре 1917 г . Ленин часто выступал против любых предложений о передвижках власти, а позже был идеологом разгона Учредительного собрания и усечения многопартийности в послеоктябрьской России.

Следует отметить и такую черту многопартийности, как ее нацеленность не на силовое, военное, а на договорное, словесное решение спорных вопросов, гарантирующее мирное развитие самых радикальных перемен. Ведь многопартийность – важнейший механизм согласования интересов, поиска компромисса. Как уже показал опыт истории, именно многопартийность, соглашения между партиями и объединениями не раз спасали страны от насилия и кровопролития, от гражданской войны.

Отмечая все эти положительные качества многопартийности, доказывающее несравнимое ее превосходство над однопартийной системой, не обладающей этими свойствами, полезно обратить внимание на следующее. Страшная эпоха сталинизма с ее большевистской однопартийностью и кровавым террором грубо заслонила весь предшествующий, в том числе и ценный исторический опыт советской истории. Многим сегодня кажется, будто СССР является чуть ли не единственной в мире страной, развивавшейся в XX в. в условиях однопартийности, что, разу

211

ПАРТИЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ И МНОГОПАРТИЙНОСТЬ

меется, далеко не так. Есть и такие поборники сегодняшней многопартийности, которые, столкнувшись с первыми трудностями и кивая на неудачи в формировании многопартийной системы в Российской Федерации, заявляют, что всему виной система Советов, несовместимая с многопартийностью, а потому, дескать, надо упразднить традиционную для страны советскую систему и позаимствовать за рубежом иную представительную систему.

Что можно сказать по этому поводу? Невежество всегда есть невежество, как бы оно ни приукрашивалось и ни маскировалось! Только не помнящие собственной истории манкурты могут не знать того, что мы вовсе не создаем впервые многопартийную систему, а восстанавливаем на новой основе то, что уже было в России и до Октября, и после него. Советы с самого начала были многопартийными зародышами новой власти. Утвержденная II съездом Советов советская власть с самого начала была многопартийной: в верховный орган государственной власти – ВЦИК – были избраны представители ряда партий. Из 101 члена ВЦИК 62 были большевиками, 29 – левыми эсерами, 6 – социалдемократами (меньшивикиинтернационалисты), 3 – украинскими социалистами, 1 – эсером-максималистом. Однако на долю первой советской многопартийности история возложила непосильную ношу: крайне сложное экономическое положение страны, острые противоречия, пронизывавшие все сферы общественной жизни, в том числе межпартийные отношения, начинавшаяся гражданская война не позволили сложиться многопартийной системе как средству ускорения общественного прогресса. Оказавшись ареной бескомпромиссной борьбы оппозиционных партий с большевиками, первая советская многопартийность сошла с исторической сцены. Можно не сомневаться в том, что новый опыт создания многопартийности в стране окажется гораздо более счастливым.

Партии, многопартийность*. Политические партии современной Франции

* Данная статья была опубликована под названием “Политические партии, государство” в кн.: 50/50. Опыт словаря нового мышления с. 334-337. Автор – Доминик Кола (Франция).

212

ПАРТИЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ И МНОГОПАРТИЙНОСТЬ

сильны, как никогда, поскольку именно им принадлежит коллективная монополия в сфере отбора политических руководителей. Если определенная организация не обеспечивает кандидата поддержкой своих активистов, всей своей агитационной системой и финансовыми средствами, его шансы на избрание практически равны нулю. Это наблюдается даже в ходе местных выборов, требующих более скромных затрат и долгое время являвшихся приватной сферой деятельности именитых граждан.

Генерал де Голль не скупился на критику “партийного режима” и в результате натолкнулся на сопротивление большинства партий в ходе конституционной реформы 1962 г ., вводившей избрание президента республики на основе всеобщего избирательного права, а на деле, сам того не желая, он обеспечил полный триумф этих партий. Мажоритарные президентские выборы, проходившие в два тура, когда только два кандидата, лидирующие после первого тура, участвуют во втором, предоставили партии исключительное право предварительного отбора главных кандидатов и играют основополагающую роль в политической жизни страны. Избрание президента республики на основе всеобщего избирательного права в сочетании с парламентскими выборами по округам в два тура – с 1958 г . имело место лишь одно исключение, когда в 1986 г . парламентские выборы проводились на пропорциональной основе, – привело к сокращению числа партий, усилило роль профессиональных политиков (выборных лиц и партийных функционеров), повлекло за собой крушение политической карьеры внепартийных деятелей. Таким образом, в V Республике выявилась явная тенденция к усилению власти профессиональных политических деятелей... Все это воспринимается как парадокс, если иметь в виду довольно ограниченную роль, которую Конституция V Республики, первая из французских Конституций, включившая партии в определение плюралистической демократии, отводит им в статье 4: “Партии и политические объединения способствуют волеизъявлению избирателей. Они свободно формируются и осуществляют свою деятельность. Они должны уважать принципы национального суверенитета и демократии. К этому парадоксу

213

ПАРТИЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ И МНОГОПАРТИЙНОСТЬ

связанному с господством политических партий в политической жизни Франции, что расходится с намерением основателя V Республики, необходимо добавить еще один: сами партии – важнейший элемент демократической игры – не являются “демократическими”. Действительно, французские партии объединяют в своих рядах небольшое количество членов (максимум несколько сотен тысяч в каждой из четырех наиболее значительных партий: Социалистической партии, Объединении в поддержку Республики, Союзе за французскую демократию, Французской коммунистической партии). Во Франции, в отличие от Великобритании и ФРГ, не существует мощной социал-демократической партии, органически связанной с рабочем классом. Именно этот факт с успехом используют демагоги, нападающие на политиков и разоблачающие гегемонию политических партий, именно он в сочетании с проникнутыми ксенофобией и расизмом лозунгами способствовал внезапному появлению, пусть временному, но симптоматичному, крайне правой партии, ловко воспользовавшейся пропорциональным представительством, чтобы широким фронтом выйти на политическую сцену. Третий парадокс: в ФРГ возникла деятельная политическая партия “зеленых”, в других европейских странах “зеленые” утверждали свои позиции в качестве группы давления или политической партии, а Франция в середине 80-х гг. отличалась ростом избирательного влияния крайне правых, что привело к вынужденному обсуждению навязанных ими тем и к крену вправо, всех политических партий.

Борьба политических партий подчиняется элементарным и жестоким механизмам: необходимость завоевания избирательного корпуса, в особенности в рамках политической системы, где победа на выборах одерживается незначительным большинством голосов, вынуждает политические партии занимать схожие со своими ближайшими конкурентами позиции.

Правые партии стремятся равняться на крайне правых, едва возрастает сила последних, а левые сползают вправо. Идеологические очертания центра в системе партий все более и более размываются, речи теряют специфические признаки, что позволяет обращаться к

214

ПАРТИЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ И МНОГОПАРТИЙНОСТЬ

максимально широкому кругу избирателей. Партии утрачивают всякую идеологическую определенность, поэтому программы теперь менее важны, чем фигура лидера, побеждающего с тем большей легкостью, чем шире его избирательная база, а ее расширение достигается с помощью замалчивания наиболее острых вопросов.

Таким образом, все парадоксы, связанные с французскими партиями, объясняются принципиальными трудностями политического представительства: оно порождает механизмы узурпирования и подмены общественного мнения и организует политику как мизансцену, главная сложность которой, вероятно, в одновременном обеспечении “изономии” (равенство всех перед законом) и “изологии” (свобода высказывания для всех).

Даже несмотря на недемократический, элитарный характер, уставные привилегии, демагогичность, порождающую пустословов от бюрократии, политические партин все же являются одним из институтов, позволяющих и стремящихся, хотя до сих пор безуспешно, заменить отношения с позиции силы обсуждением, общественными отношениями, закрепленными словом, и построить общность, основавшую не на противопоставлении друзья – враги, которое в глазах вольных или невольных ленинистов является сущностью политики.

В свете роли политических партий, театральные, даже фарсовые параметры которой становятся все заметнее в политической системе современной Франции, особенно странными кажутся положения Конституции СССР 1977 г . Она прямо признает за КПСС центральное место (Конституция 1936 г едва его обозначала) в статье 6, часть 1: “Руководящей и направляющей силой советского общества, ядром его политической системы, государственных и общественных организаций является Коммунистическая партия Советского Союза”. КПСС есть изначальная власть, абсолютная законность которой опирается на науку, позволяющую партии руководить “великой созидательной деятельностью советского народа”. С этим демиургом нельзя ни спорить, ни конкурировать. Следовательно, отнюдь не численность и не тот факт, что партия распределяет привилегии, составляют ее специфику, а ее претензии на монополию истины, отрицание не столь

215

ПЕРЕСТРОЙКА ГОРБАЧЕВА

ко политического плюрализма, сколько самой возможности разделения общества. Единственная, крепко сплоченная и стремящаяся объединить общество партия – таков план, лежащий в основе ленинской концепции революционной партии. От разрешения кризиса, поразившего эту модель, зависит в определенной мере будущее политических партий, поскольку оспаривание однопартийности именно там, где она возникла, может привести к тому, что система, ведущая к различного рода диктатурам, будет поставлена под сомнение.

ПЕРЕСТРОЙКА ГОРБАЧЕВА – вторая крупномасштабная сознательная попытка реформировать общественный отрой в СССР, предпринятая по инициативе Генерального секретаря ЦК КПСС М.Горбачева после смерти К. Черненко в 1985 г . По своему существу это – определенная система мер революционного и реформистского характера, осуществленных М. Горбачевым (апрель 1985 – август 1991) и задуманных в целях “обновления социализма”, придания ему “второго дыхания”. Демократизировав общество, широко введя свободу печати и гласность, идейный и политический плюрализм, разрешив многопартийность и провозгласив необходимость экономических реформ, перестройка не достигла своей цели. Инициированные ею процессы в 1991 г . трансформировались в антитоталитарную, посткоммунистическую, демократическую революцию, уже не нуждавшуюся в М.Горбачеве, продолжающуюся и сегодня.

Если общей причиной появления М.Горбачева в качестве лидера партии и страны было то же противоречие, которое за тридцать лет до этого выдвинуло в лидеры организатора хрущевской оттепели, то непосредственным стимулятором перестройки Горбачева стало определившееся отставание СССР в гонке вооружений (на фоне американской программы СОИ), быстрый упадок производства, отчетливо обнаруживший себя в 80-е гг. Начавшаяся в апреле 1985 г . как “ускорение социально-экономического развития” перестройка Горбачева не сумела обновить социализм по объективной причине: социализма в Советском Союзе, где средства производства и

216

ПЕРЕСТРОЙКА ГОРБАЧЕВА

политическая власть были отчуждены от трудящихся, никогда не существовало, а потому “обновлять” было нечего. Имелись и субъективные причины неудачи перестройки: инициатор перестройки неверно оценил состояние советского общества (налицо был не экономический кризис, а социально-экономический тупик, что требует совсем иных способов врачевания в сравнении с теми, которые применяются при экономическом кризисе). Ошиблись организаторы перестройки и в определении цели перемен.

Имея перед собой неудачный опыт реформатора Н.Хрущева и его оттепели, М.Горбачев гораздо глубже, чем его предшественник понимал случившееся со страной: происшедшее нельзя было свести к бедам сталинизма, а следовательно, было недостаточно освободиться от “скверны сталинизма”, ибо дело не в одних уже оставленных в прошлом массовых репрессиях, а в самом понимании социализма, который не только у Сталина был недемократическим и негуманным, но и потом строился по велению сверху и основывался не на экономических стимулах к труду, а на приказе, команде и страхе, исчезновение которого глубоко подорвало сложившийся за многие десятилетия порядок. Необходимо было менять весь производственный фундамент общества, вводить экономические стимулы, подряд, рынок, резко расширять сферу товарноденежных отношений.

Однако дальше М. Горбачев не пошел. Следуя догмам созданного И.Сталиным “марксизма-ленинизма”, видевшего суть социализма в уничтожении частной собственности и огосударствлении средств производства, инициатор перестройки считал, что все же социализм в стране есть, он только деформирован, бюрократизирован. На чем основывалось это ошибочное убеждение? Оно строилось, с одной стороны, на господстве в стране общественной (“социалистической”) собственности: государственной и кооперативной. С другой стороны, поскольку власть находится в руках КПСС, а партия устами Горбачева заявляет о перестройке в интересах народа, значит, не только собственность, но и власть у народа. Именно здесь и заключались основные заблуждения М .Горбачева.

Ведь именно псевдосоциалистическая огосударствленная и кооперированная собственность являлась фун

217

ПЕРЕСТРОЙКА ГОРБАЧЕВА

даментом экономического господства и благополучия номенклатуры, партийно-государственной бюрократии в стране. Как раз из-за этой отчужденной от трудящихся собственности, на фундаменте этой собственности осуществлялась эксплуатация, совершалось угнетение трудящихся в обществемонстре – в казарменном псевдосоциализме. Господство КПСС, сосредоточившей в своем руководстве основные правящие кадры партийно-государственной бюрократии (несмотря на все заверения М. Горбачева с его желании перестроить экономику и политику так, чтобы вернуть и собственность и власть народу, трудящемся) оставалось господством номенклатуры, ее продолжающимся всевластием, а заявления Генерального секретаря ЦК КПСС и Президента СССР оставались только обещаниями и заявлениями о намерениях, так как действительная политическая власть и собственность продолжали оставаться у прежних властителей.

Своими постоянными заявлениями о социализме, якобы имеющемся в стране (пусть даже в деформированном виде) М. Горбачев объявлял наличные эксплуататорско-угнетательские отношения “социалистическими” и тем самым, вольно или невольно, становился на сторону господствующей, властвующей номенклатуры, оказывался с ней “в одной лодке”, “по одну сторону баррикад”. Пытаясь же изменить существующие отношения, перестраивая их сверху, через партийные и государственные организации, т.е. через номенклатуру, инициатор перестройки тем самым пытался сделать невозможное: руками самой номенклатуры подорвать ее собственное благополучие, ее экономическую и политическую власть.

Действуя сверху и призывая поддержать его снизу, М.Горбачев приводил в движение самые разные общественно-политические силы. Особенно это было заметно тогда, когда, рассчитывая сломать сопротивление перестройке со стороны консервативных партаппаратчиков, он предоставил широкий простор для действий неформалов, нацеливая их против консерваторов. Нет ничего удивительного в том, что высвобожденные такой перестройкой разнородные социальные силы подобно лебедю, раку и щуке стали звать в разные стороны, расшатывая общественные устои что не улучшало, а

218

ПЕРЕСТРОЙКА ГОРБАЧЕВА

ухудшало условия жизни. Естественно, что все это основательно подорвало веру простого человека в перестройку как обновление социализма, лишило авторитета ее инициатора.

В августе 1991 г . перестройка Горбачева как обновление социализма окончательно исчерпала себя партийно-государственная бюрократия совершила антиконституционный переворот, чтобы под видом восстановления “порядка” вернуть жизнь в русло казарменного псевдосоциализма. Путч потерпел сокрушительное поражение: к власти пришли демократы, настроенные прокапиталистически. Так перестройка Горбачева была похоронена дважды: сначала перестройка как обновление социализма умирала под гусеницами танков, выведенных на улицы учредителями ГКЧП, которые никак не хотели продолжения горбачевской перестройки, шаг за шагом лишавшей власти номенклатуру. Второй раз перестройка умирала тогда, когда освобожденный из форосского заточения Президент СССР уступал свою власть победившим путч демократам, у которых не было никакого желания продолжать перестройку и обновлять социализм, а было намерение ввести рыночную экономику капиталистического типа. Когда в результате декабрьского второго переворота был упразднен СССР, а тем самым лишен власти Президент СССР и союзное правительство, конец перестройки стал очевиден для всех.

Но перестройка Горбачева вовсе не исчезла бесследно. Вопреки утверждениям партократов перестройка похоронила не социализм, которого не было в стране, а иллюзию о нем. Как говорится, “чего нет, того не отнимешь!”

Став эпицентром потрясений в бывшем “социалистическом мире”, перестройка проявилась в целой серии “бархатных” и небархатных антитоталитарных демократических революций в странах Центральной и Юго-Восточной Европы и в республиках самого распавшегося Советского Союза. Их капиталистический исход наиболее вероятен. Об этом свидетельствуют распад ЧССР, конфликты и столкновения в Югославии, Румынии, Венгрии и т.д. Неожиданные процессы протекают, судя по выборам, в Польше. Литве неясно соотношение сил во многих республиках-государствах, возникших на территории бывшего Советского Союза.

219

ПЕРЕСТРОЙКА ГОРБАЧЕВА

Выросшие из перестройки Горбачева глубокие перемены продолжаются, их ход и исход будет определяться тем, какие общественно-политические силы окажутся во главе перемен, интересы каких социальных групп в наибольшей мере скажутся на исходе преобразований.

Перестройка Горбачева*. Неотвратимость и природа перемен. Несмотря на преобладание противоположных взглядов в научных кругах и средствах массовой информации в 70-х и начале 80-х гг., легко было понять, что в советской системе в конце концов произойдут значительные изменения. В истории и политике нет непреложных вещай, и факторы в пользу реформы уже тогда были заметны. Сейчас трудно быть уверенным насчет того, что изменилось необратимо, а что – нет, и взвесить, что ушло, а что остается. Взять, к примеру, расхожий вывод, ставший до того аксиоматичным, что его уже не оспаривают: “советская система рухнула”.

* Данная статья – извлечение из статьи: Коэн С. Что же происходит в России? // Свободная мысль, 1992. № 8, с. 14-23.Это верно во многих, но не во всех отношениях. В течение многих лет советская система ошибочно приравнивалась к коммунистической партии, как и коммунизм к тому, что мы называем “советизмом”. Партия была весьма важной его частью, но далеко не всем. Скажем, она контролировала государство, но государство (или “административно-командная система”, как его стали называть) осуществляло контроль прежде всего над обществом, во всяком случае над его экономикой. И что же произошло? КПСС фактически утратила монополию на политику еще в 1989 г . – в этом основополагающем отношении ленинская система уже распадалась в результате горбачевских реформ, но государственная организация продолжала функционировать. После попытки переворота в 1991 г . партия рухнула, но рухнула ли советская государственная система? Не следует обманываться поверхностными переменами, сколь бы драматичными они ни выглядели. Многие звенья в системе оказались порванными, особенно в отношениях между Россией и республиками, а также в системе экономического распределения. Поменялись

220

ПЕРЕСТРОЙКА ГОРБАЧЕВА

названия многих городов, учреждений, улиц.

Но рассмотрим некоторые фундаментальные проявления преемственности в России ( 1992 г .). Экономика (по крайней мере ее 95%) остается в руках государства. Никаких новых элит, как уже отмечалось, не возникло. На областных и местных уровнях старые власти удерживают свои позиции, покинув партию и другие властные структуры. А классовые отношения остаются прежними. Поднимается новый класс предпринимателей, но пока он немногочислен и слаб. Наиболее распространенные взгляды не слишком изменились. Большинство граждан, как и раньше, уповает на пожизненное социальное обеспечение со стороны государства, что было определяющей чертой советского коммунизма до последних дней.

Во всех этих важных отношениях в России не произошло никакой революции, хотя о таковой стало модно говорить. И если мы хотим с большей точностью определить перспективы дальнейших реформ в системе, то в первую очередь должны ответить на вопрос: каким же образом действительно ввести рынок и демократизацию в системе, где крупные секторы местного чиновничества, за десятилетия выросшие в касту политических, экономических и военных властителей, и население встали в оппозицию друг другу? Мне думается, это можно сделать, но не легко и не быстра

Тут возникает еще одна, даже более существенная проблема интерпретации. Были ли коммунизм и советизм чем-то в самом деле чуждым и навязанным России, как теперь утверждают многие западные и российские комментаторы. Если так, то легко вообразить быстрый отход от прошлого. Но если советский коммунизм в значительной мере укоренил российские авторитарные традиции, как, на мой взгляд, и случилось, то здесь требуется иная точка зрения. Несмотря на модернизацию и вестернизацию, происходящие в последние годы. Россия на может вылезти из своей кожи и, разумеется, поменять ее на нашу...

Михаил Горбачев. Большинство наблюдаемых нами перемен – результат почти семилетнего пребывания Горбачева у власти. Можно ли дать сегодня всестороннюю оценку его роли? Исчерпан ли его политический потенциал? Это достаточно трудные вопросы. Публи

221

ПЕРЕСТРОЙКА ГОРБАЧЕВА

куемые после ухода Горбачева с поста главы государства политические некрологи весьма различны. Западные комментаторы склонны соглашаться – и вполне справедливо – что его роль в международных делах обеспечила ему видное и позитивное место в истории. Он более, чем кто-либо, сделал для прекращения “холодной войны”, освобождения Восточной Европы, воссоединения Германии и выхода России из длительной изоляции от Запада. С другой стороны, многие, особенно в России, считают, что лидера, председательствовавшего при развале своей страны, кризисе ее экономики и крахе собственной партии, нельзя поздравить с успехом. Некоторые пытаются балансировать: Горбачев “принес свободу, но ликвидировал колбасу”.

Так что во внимание следует принять множество сложных факторов. Полную научную оценку горбачевскому руководству нельзя будет дать по ряду причин еще несколько лет. Вопервых, советологи, десятилетиями отрицавшие возможность перемен в системе, сейчас не имеют надежных критериев даже для определения успеха, либо провала подобных реформ. Вовторых, Горбачев покусился на нечто беспрецедентное в истории, решившись на одновременные преобразования в направлении демократии, рыночной экономики и подлинного федерализма. Сравнение с менее крупными реформами в других обществах могут быть лишь частичными и вести к серьезным заблуждениям. Втретьих, нам все еще не известно, насколько большой свободой для принятия решений обладал Горбачев, находясь у власти, и потому какое число неудачных решений можно ему в действительности приписать. Для этого нужны мемуары и архивы. В-четвертых, не исключено, что Горбачеву еще суждено некое продление политической жизни, которое изменит суждения о нем, как это было, например, с Черчиллем и де Голлем.

Но самое главное, многое зависит от того, чем обернутся великие преобразования, начатые им, в последующие годы и десятилетия. Если Россия станет преимущественно демократическим государством с процветающей рыночной экономикой, по-доброму сосуществующим с бывшими республиками, то историки придут к выводу, что Горбачев был величайшим лидером XX в., предпринявшим

222

ПЕРЕСТРОЙКА ГОРБАЧЕВА

преобразование своей обширнейшей страны. Но если Россия будет ввергнута в новую деспотию с прожорливой государственной экономикой и милитаризмом, то скорее всего его расценят как еще одну трагическую фигуру в длительной российской истории провалившихся реформ.

Лично я склонен считать Горбачева одним из величайших реформаторов этого столетия и самым великим реформатором в истории России. Противопоставив себя многовековому российскому и советскому опыту, он сознательно вознамерился освободить общество от политического и экономического засилья государства и преуспел на этом пути гораздо больше, чем кто-либо мог себе вообразить. Кстати, многие нынешние критики горбачевских внутренних реформ – это люди, которые раньше считали, что ему не удастся ничего изменить. Кроме того, Горбачев мимоходом привел Россию ближе к реальному демократическому процессу, чем это удавалось кому-либо прежде. Он смог убедить консервативную элиту в необходимости перехода к рынку и приватизации. А догма монополистического государственного хозяйства была лишь одной из потрясенных им ортодоксии, и это был подвиг, обеспечивший новым реформаторам политический капитал на предстоящие годы, Кроме того, в отличие от любого другого лидера, царского или советского, Горбачев предложил обсудить судьбу Российской империи вместе с населяющими ее народами. И делая все это, он сумел избежать крупных кровопролитий, за что надо отдать должное его вере в то, что радикальные цели должны подкрепляться центристской тактикой и консенсусом. Наконец, Гор- бачев добился всего этого вопреки куда большей оппозиции, чем это нам известно. Популярные комментаторы вменяют ему в вину то, что он двигался недостаточно быстро и не принимал более мужественных шагов. Но о лидерах надо судить в свете того, какие препятствия им пришлось преодолеть. А есть множество свидетельств, что горбачевские реформы – от капитального ремонта политико-экономической системы до переговоров с Соединенными Штатами и ухода из Афганистана – встречали действительное сопротивление, даже саботаж со стороны политических сил на всех уровнях в партии и государстве.

223

ПЛЮРАЛИЗМ

ПЛЮРАЛИЗМ (от латинского pluralis – множественный) – политологический термин, означающий многообразие интересов, взглядов, позиции, партий, общественных сил, открыто проявляющихся в западной плюралистической демократии. Наиболее существенны: плюрализм мнений (идейный плюрализм) и политический плюрализм, связанные друг с другом, но отнюдь не тождественные.

Плюрализм мнений, свобода мысли, право на инакомыслие – все это почти одинаковые обозначения одного из важнейших, а вместе с тем элементарнейшего права или свободы современного человека – права мыслить так, как считаешь нужным, свободно судить обо всем, с чем тебя сталкивает жизнь. Для граждан демлкратического общества (идет ли речь о Западе или Востоке), давно располагающих этим правом, здесь нет особой проблемы. Иначе обстоит дело с нашими гражданами. На протяжении многих десятилетий они были лишены или почти лишены этого права.

Стоявшая у кормила власти партийно-государственная бюрократия, опасаясь за свою еще при И.Сталине узурпированную у рабочего класса, трудящихся власть, боялась и инакомыслия, и политического плюрализма. Не очень-то разбираясь в их отличиях, номенклатура чутьем понимала, что любой плюрализм – будь то идейный или политический – угрожает ее монополии на узурпированную власть. Ведь без идейного плюрализма нельзя было даже поставить вопрос: кому же власть принадлежит и принадлежит ли она народу? А без политического плюрализма нельзя вести борьбу за возвращение этой власти народу. Принцип номенклатуры: “Чем меньше своих мнений, тем больше единомышленников”. Бюрократия и ее идеологи создали целые тома псевдоаргументов, начиная от “безыдейности и идеологического капитулянтства” и кончая “политической надклассовостью и всеядностью”, чтобы, размахивая этими красными тряпками, заклеймить и запретить идейный и политический плюрализм как опаснейшее “антисоциалистическое изобретение буржуазии”, как нечто чуждое научной определенности.

Если увязывать плюрализм как многообразие с политической и идеологиче

224

ПЛЮРАЛИЗМской жизнью общества, то нужно сказать, что кроме самого понятия нет плюрализма вообще, а есть конфетный плюрализм, будь то сфера идей, мнений или сфера интересов, политики.

Идейный плюрализм или плюрализм мнений – это вечная, естественная форма человеческого разномыслия, без которой невозможно само поступательное развитие человечества. В каждой области и в любой сфере каждый человек, будучи посвоему уникальным, обладает своим уровнем знаний и неповторимым опытом, у людей не одинаковы и умственные способности, а потому в каждый данный момент каждый имеет свое мнение, свое суждение по тому или иному вопросу, отличающееся всем или чем-то от мнения других. Это естественное инакомыслие, и его результаты – величайшее достояние человечества, его повседневный мыслительный фонд, неисчерпаемый резервуар знаний.

Политический плюрализм – продукт социальноразделенного общества, его политических отношений, условие его прогресса. Суть данного феномена заключается в объективной обусловленности различия интересов разных социальных групп, классов, слоев, а следовательно, в многообразии этих интересов и форм их выражения в политической сфере. Плюрализм интересов в классовом обществе неустраним, если даже по тем или иным причинам субъективного рода различие интересов игнорируется и не допускаются никакие официальные, законом признанные формы их выражения и защиты.

Тот и другой плюрализм различаются между собой как по времени и условиям своего существования, так и предметно, имеют своим содержанием разные элементы общественной жизни, ее различные аспекты. Но есть разница не только эта, но и государственно-правовая.

Идейный плюрализм как личное достояние юридически неподсуден в правовом государстве. Сегодня ни в одном цивилизованном обществе не судят и не наказывают за разномыслие, за мнение, не совпадающее с официальным, т.е. за инакомыслие. Такое мнение – дело убеждений каждого, его личное достояние, которое не может быть подвергнуто запрету или насильственному изменению. Именно этого элементарного демократического принципа никогда не понимала и не признавала

225

ПЛЮРАЛИЗМ
партийно-государственная бюрократия, старавшаяся распространить свою власть даже на мысли людей. Так было и при И Сталине, и при Н.Хрущеве, и при Л. Брежневе, и при К.Черненко, хотя меры на разных этапах бюрократы применяли разные. В отличие от различия мнений политический плюрализм как различие интересов и форм их выражения и защиты не всегда неподсуден. Сегодня любое цивилизованное государство, защищающее избранную его гражданами форму человеческого общежития, прибегает к мерам и действиям по защите от распада, насильственного разрушения избранных, конституционно закрепленных общественнополитических форм, наказывает тех, кто нарушает закон. А это случается там и тогда, где и когда инакомыслие и разномыслие сопровождаются действиями или превращаются в действия, противоречащие закону. Если, например, политический плюрализм как объективно обусловленная разность интересов и политических позиций организационно оформляется и реально выражается, и данный процесс связан с неразрешенными организациями и неконституционными действиями, то он преследуется по закону (в этом незаконном своем выражении).

Нельзя отрицать прямую связь между идеологическим и политическим плюрализмом. Ведь несовпадающие интересы порождают наиболее острые идейные споры и идеологическое разномыслие, а оно, в свою очередь, ведет к политическому плюрализму, стремящемуся соответствующим образом оформиться, выразиться, реализоваться. И тем не менее существует тонкая грань, отделяющая одно от другого, разрешенное от недопустимого, законное от подсудного, чего иные руководители не замечают, а то и не понимают. Не видеть этой грани недопустимо. Жизнь идет вперед, культура общая и политическая растет, а вместе с ней вчерашние “забитые” граждане сегодня становятся политическими активистами и лидерами, чутко улавливающими то, что еще недавно казалось незаметным, что в условиях политизации общества и наэлектризованности граждан приводит к тому, что граждане остро реагируют на любой недемократизм, на всякую несправедливость.

Все это говорит о том, что, чем живее, многообразнее, плюралистичнее политическая жизнь общества,

226

ПЛЮРАЛИЗМтем острее она требует от власть имущих обдуманных, взвешенных реакций и на многообразие мнений, и на политический плюрализм, все больше находящий выражение в своей развитой форме – многопартийности.

Плюрализм*. Другая школа политологов – плюралисты – утверждает, что правление в Америке осуществляется не единой элитной группой, а несколькими, то есть множеством таких специализированных и конкурирующих между собой групп. Причисление к этим влиятельным группировкам зависит от течения времени и складывающихся обстоятельств. Оппозиционные деловые круги и руководители союзов, например, могут объединяться для совместной поддержки высоких пошлин на иностранные товары, но противостоять друг другу в вопросе о контроле над заработной платой и вовсе не принимать участия в спорах, относительно обеспечения школ автобусным транспортом. Конкуренция между несколькими

* Данная статья – извлечение из американского учебника по политологии Майкл Дж.Роскин и д p . Введение в политологию, Нью-Джерси, 1988.группами не позволяет другим лицам или группировкам добиться контроля над политической системой. Плюралисты считают, что политические решения являются результатом торга и конкуренции между группами. В соответствии с этим взглядом правительство выполняет роль арбитра, следя за тем, чтобы группы с различными интересами соблюдали “правила игры”.

Роберт Даль, среди прочих, утверждает, что такая плюралистическая система является истинно демократической в том смысле, что отдельные личности и меньшинства имеют возможность оказывать влияние на принятие решений посредством участия в выборах и заинтересованных группировках. Ни один общественный деятель не может позволить себе игнорировать своих избирателей. Если люди, имеющие свою определенную позицию по какому-либо конфетному вопросу, объединяются в группу и открыто заявляют о своем мнении, и если их точка зрения будет считаться законной большинством избирателей, их представители в органах власти непременно отреагируют. В американской политической системе, пишет Даль, “все активные и за

227

ПЛЮРАЛИЗМконные группы населения могут заставить услышать себя на определенном, решающем этапе принятия решения”. Таким образом, плюралисты полагают, что правление в Америке осуществляется множеством групп, контролирующих друг друга в процессе открытой конкуренции.

Кто правит Америкой? Ни сторонники элитизма, ни плюралисты не согласны с традиционным изображением Америки, как популистской демократии, которой управляет простой человек. Сторонники обоих направлений сходятся во мнениях в том, что политические решения принимаются не средним американцем, а небольшой группой людей, как правило, достаточно обеспеченных и имеющих хорошее образование и связи. Однако сторонники элитизма и плюралисты резко расходятся в вопросе относительно сплоченности элиты и участия народа в выборах и заинтересованных группировках. Элитисты считают, что “люди наверху” работают сообща, а выборы и заинтересованные группы имеют, по большей части символический характер. Плюралисты же доказывают, что те, кто стоит у власти, сильно соперничают между собой и что проведение выборов и наличие заинтересованных групп дает представителю среднего класса возможность доступа в систему. <...>

Плюралисты часто приводят в пример Новый курс как свидетельство того, что люди могут оказывать влияние на правительство. Сторонники элитизма с ними не соглашаются. Сам Рузвельт был выходцем из высших слоев общества. Он увидел, что “крутой индивидуализм” капиталистов раннего периода потерпел неудачу в годы Великой депрессии, и осознал, что элита смогла бы в большей степени отражать мнение всего общества, если бы она заняла его правящую позицию. Новый курс основывался на усилении действия принципа “положение обязывает”, и связанные с ним новые подходы привели непосредственно к более активному участию Америки в международных делах в качестве оплота демократии и опосредованно – к росту военной силы. <...>

Сторонники плюрализма настаивают на том, что определенные группы людей все же могут оказывать влияние на деятельность правительства и корпораций. Если президент или мэр

228

ПЛЮРАЛИЗМназначит в правительственное учреждение скомпрометировавших себя деятелей, то на выборах избиратели проголосуют против него. Точно так же люди могут отказаться покупать автомобили, не соответствующие требованиям безопасности, или различными способами поддерживать лоббистские группировки в конгрессе. Сторонники элитизма считают, что общественное давление – посредством участия в выборах или воздействия на определенные заинтересованные круги – практически не оказывает влияния на тех, кто находится у власти. <...>

Плюралистическая точка зрения. Плюралистический взгляд на Америку большей частью основан на понимании демократии Мэдисоном. Мэдисон считал, что власть развращает людей и что государственные чиновники склонны к узурпированию власти, если не существует определенной системы ограничения их полномочий. “Одна амбиция должна нейтрализовать другую амбицию”,— писал Мэдисон. Разработанная им и его последователями конституционная система разделения законодательной исполнительной и судебной властей предназначена для ограничения власти отдельных лиц и их возможностей действовать в угоду тем, чьи интересы они представляют. Мэдисон также считал, что классовый конфликт в обществе неизбежен и что он обладает потенциальной разрушительной силой: “Собственники и неимущие всегда будут образовывать в обществе группы с определенными интересами”. В любой момент неимущее большинство может восстать, угрожая таким образом имущему меньшинству. Посредством довольно сложных доказательств Мэдисон пришел к выводу о том, что для того, чтобы защитить меньшинство, необходимо распространить избирательное право на все население страны. Несхожесть слоев американского общества, считал он, не позволит большинству узурпировать власть. “Привлеките народ к более активному участию в политической жизни, и вы получите большее количество политических партий и интересов; при этом значительно снижается возможность того, что у большинства населения появится общее побуждение ущемлять права других граждан, если же такое побуждение все-таки возникнет, то те, кого оно объединяет, не почувствуют свою

229

ПЛЮРАЛИЗМ
сипу и не смогут действовать в согласии друг с другом”.

Роберт Даль в своей книге “Введение в теорию демократии” утверждает, что Америка действительно держится на системе сдержек и противовесов, хотя происходит это не совсем так, как предсказывал Мэдисон. Создатели Конституции предполагали, что палата представителей будет органом, выражающим волю народа, органом радикального, популистского мышления и что право президента накладывать вето будет ограничивать полномочия палаты представителей. Согласно Далю, на самом деле все наоборот.

Президент определяет политический курс страны, он создает новые законы, а также выступает в качестве представителя национального большинства, в то время, как деятельность Конгресса все больше напоминает вето на решения президента – вето, которое накладывается, чтобы защитить интересы тех групп, чьи привилегии ставятся под угрозу курсом, проводимым президентом. <...>

Децентрализованная власть. Плюралисты считают, что существуют веские доказательства того, что между влиятельными лицами и группами существуют серьезные разногласия и даже конкуренция, причем это в равной степени касается и правительства, и частного сектора экономики. Конгресс иногда отвергает предложенные президентом кандидатуры на высшие правительственные должности и некоторые его законодательные проекты. <...>

Отчетность перед избирателями. Плюралисты категорически отвергают мысль о том, что выборы являются просто “символическим действием”. Все избранные служащие должны периодически встречаться со своими избирателями, что оказывает реальное влияние как на их политические решения, так и на их личное поведение в своем учреждении. Даль пишет: “Принимая решения в отношении одобрения или отклонения политического курса, выбранные чиновники постоянно помнят о реальном или воображаемом предпочтении, отданном им их избирателями”. <...>

Почему многие американцы столь апатичны? В соответствии со взглядами плюралистов, отказ от голосования, прежде всего, является выражением “молчаливого согласия”, а не признаком разочарования в политической системе. И хотя

230

ПОЛИТИКАнекоторым незначительным группам людей могли воспрепятствовать отдать голоса, все же большинство тех, кто отказывается голосовать, просто в большей степени заняты своими домашними, семейными и служебными делами, чем политикой. И только когда создается угроза их благополучию (например, безработица), политически пассивные граждане образуют заинтересованные группы и приходят голосовать; в противном случае они оставляют принятие решений на усмотрение экспертов. Таким образом, выборы можно определить как сочетание выражения воли заинтересованного меньшинства и молчаливого согласия большинства. Голосующие и неголосующие граждане оказывают влияние на тех, от кого зависит принятие политических решений, даже если они не имеют над ними непосредственного контроля.

ПОЛИТИКА (от греческого слова politik a – государственное или общественное дело, polis – город-государство) – понятие, обозначающее отношения, взгляды (концепции) и действия в связи с определенным государственным устройством; сфера деятельности возникающая в социально-дифференцированном обществе при наличии государства. Ядром этой сферы человеческой жизнедеятельности являются отношения и действия, связанные с завоеванием, удержанием и использованием государственной власти, участием в формировании такой власти, в определении форм, задач и содержания ее деятельности.

Вопреки марксистским вульгаризаторам, выводящим политику из наличия классов и их борьбы, в действительности политика возникает вместе с возникновением государства и существует вместе с ним, независимо от того, есть ли в обществе классы и классовая борьба. Хотя, разумеется, там и тогда, где и когда налицо антагонистические классы и государство, когда государство является дополнительной – политической – силой экономически господствующего класса, борьба между классами-протагонистами неизбежно обретает характер борьбы за государственную власть, за осуществление им определенных действий, т. е. характер политической борьбы. Не менее бесплодными представляются и противо

231

ПОЛИТИКАположные попытки – оторвать политику от государства и интересов социальных групп, изобразить в качестве политики любую форму управления людьми: при таком подходе политика непозволительно расширяется, ибо тогда любые управленческие действия (внутри семьи, на стройке, на охоте, в учреждении или армии) объявляются политикой, что неверно.

Связывая политику с отношениями и действиями людей, социальных групп по удержанию, завоеванию и использованию государственной власти, было бы неверно считать, что тем самым преодолены все сложности с определением политики. Сегодня трудно назвать другое понятие, которое вызывало бы столько споров и недоразумений в политической науке, как понятие самой политики – объекта и предмета изучения политологии. Не будет преувеличением сказать, что сам вопрос о сущности политики многих политологов заводит в тупик. И это не случайно: не будучи в состоянии диалектически подойти к природе самих понятий, не учитывая того, что существуют понятия, охватывающие не одно-два, а целый комплекс органически переплетенных связей, отношений и качеств, многие политологи теряются перед этой многоплановостью. Одни говорят о политике как о реальных отношениях людей по поводу государственной власти, другие называют политикой взгляды и концепции о государственном устройстве и его совершенствовании, третьи видят в политике умение или искусство государственного управления, четвертые заявляют, что политика – это концентрированное выражение экономики и т.д. и т.п. Обилие самых разнообразных характеристик политики, которые при поверхностном взгляде кажутся оторванными друг от друга и не сводимыми к какому-то общему знаменателю, и является, на мой взгляд, первопричиной алармистских настроений при попытках дать определение политики.

Не отрицая сложности задачи, было бы неверно поддаваться паническим настроениям. Гораздо важнее применить к политике системный анализ, абстрагируя шаг за шагом ее конкретные аспекты и характеристики с тем, чтобы таким путем получить более полное представление о той системе органически переплетенных связей, отношений и ка

232

ПОЛИТИКАчеств, которые во всей своей совокупности и выражаются понятием “политика”.

Трудно оспорить, что наиболее общим является представление о политике как понятии, характеризующем всю сумму реальных отношений граждан данного общества и его социальных групп по поводу существующего в нем государственного устройства. Это, прежде всего, отношения господства и подчинения между государством и его подданными, а также конкуренция и прямая борьба граждан и социальных групп по поводу использования государственной власти в своих интересах, взаимодействия и противоборства общественных сил в связи с конкретными действиями государственных органов, его целей и используемых средств, т.е. по поводу государственной политики.

Если реальные отношения граждан и социальных групп вокруг действий государственной власти составляют самый первый, непосредственный слой политики, то ее “второй слой” включает совокупность взглядов, концепций, установок, отражающих, осмысливающих как реальные политические отношения, так и пути развития государства, т.е. все то, что составляет политику как специфическую форму общественного сознания в отличие, скажем, от правовой или религиозной форм сознания.

Естественно возникает вопрос: что составляет главное содержание политической формы сознания, да и самой политики, есть ли здесь какая-либо путеводная нить Ариадны, которая позволила бы во всем многообразии выражаемых в политике устремлений выбрать главные, ключевые? Да, есть! Это – экономические интересы граждан, социальных групп. Именно они лежат в основе политики, в силу чего сама политика в значительной мере и является концентрированным выражением экономики. Если не вульгаризировать этот тезис, то он позволяет самые абстрактные политические баталии, противоборства возвышенных целей и высоких идеалов опускать на землю, обнаруживать за ними вполне конкретные экономические интересы и материальные устремления.

Может показаться, что перечисленными характеристиками уже охвачены все основные стороны, аспекты политики как общественного

233

ПОЛИТИКАявления, но это не так, ибо политика не есть нечто безличное, “ничейное”. Конкретная политика – всегда результат сознательного выбора самих политиков, которые, хорошо или плохо учитывая общественные потребности и расстановку сил в обществе, из многих вариантов удовлетворения назревших потребностей стремятся выбрать наилучший. И здесь политика выступает как искусство, как искусство возможного, как профессиональное умение (или неумение) правильно определить политические задачи, выбрать средства, принять необходимые решения и обеспечить их выполнение. Сфера политики как искусства – весьма широкая сфера, ибо она в ходе анализа охватывает все стороны политики, политических отношений, решений и действий, но рассматривает их под своим специфическим углом зрения – через призму оценки, сравнения имевшихся политических возможностей, сделанного политиком выбора, удач и неудач в реализации принятых решений, через сопоставление итогов с задуманным и обещанным.

Разумеется, данным перечнем разных сторон политики, характеристикой ее неодинаковых аспектов вовсе не исчерпывается вся суть политики (остается, скажем, соотношение политики и экономики; верно ли, что политика имеет первенство перед экономикой и почему; остается связь политики и идеологии; политической теории и государственной практики; проблема судеб государства и политики и т.д.).Но все же можно утверждать, что взятая в совокупности, в единстве даже только названных сторон и аспектов политика все же выступает как вполне определенное общественное явление, не растворимое в других социальных явлениях и не отождествляемое с ними. Само собой разумеется и то, что наука о политике, политология, если она действительно претендует на аккумуляцию знаний о политике, должна стремиться дать представление и о всей совокупности аспектов самой политики и систематическое знание хотя бы ее главных аспектов.

Политика*. С тех пор, как началось систематическое изу

* Данная статья под названием “Определения политики” ( Politbegriffe ) первоначально была опубликована в немецкой энциклопедии

234

ПОЛИТИКАчение политики, т.е., по существу, со времен Аристотеля и Макиавелли, предпринимаются все новые попытки определения политики.

“Вся политика – это искусство, – так начинает X . фон Трайчке свой труд “Политика” (1897). “Она движется в мире исторических деяний, видоизменяется и порождает новые образования в то время, как мы говорим о ней. Поэтому любая теория не будет свободна от недостатков”. За время, прошедшее с тех пор, как были произнесены эти слова, знаменующие отказ от любой политической науки в пользу искусства государственных деятелей, политика, хоть и стала наукой, но до сих пор не достигнуто единство относительно понятия “политика”. Спорным остается вопрос о том, что же, собственно, является сущностью политики: власть, конфликт, господство, порядок или мир.

Многочисленные противоположные определения политики можно классифицировать попарно в трех аспектах.

1. “Правительственные” – “эмансипаторские”. Ис

St а at und Politik . Bonn . 1991. S .490492. Автор – У. фон Алеманн (Германия).ходя из представления о “государственном искусстве”, сформулированного еще Трайчке, в центре определения политики как действия правительства находятся понятия “управление”, “господство”, “власть” и “иерархия”.

“Политика – это наука о целях государства и о наилучших средствах их достижения”, – такое определение было дано в словаре Брокгауза в начале века (1903, т.13). Потом А Бергтики: “Под политикой мы понимаем искусство организовать и осуществлять руководство группами людей” О.К.Флехтгейм (1958) объединил понятие государства и понятие власти: “ Политическую науку можно определить как специальное направление социальных наук, которое объективно-критически исследует государство в аспекте власти, а также все остальные феномены власти с привлечением иных целей, причем исследует в той мере, в какой эти феномены власти более или менее непосредственно связаны с государством”. В политологии разных стран “власть” – это одна из важнейших категорий политики, хотя и подвергающаяся критике. Ведь несмотря на все попытки, начиная с Мак

235

ПОЛИТИКАса Вебера, конкретизировать это понятие, трудноуловимый, аморфный характер власти представляет собой проблему для фиксирующей свое внимание на власти политологии, которой грозит опасность стать “техническим пособником власти и властителей” (Зонтхаймер, 1952). Поэтому понимание политики как действий, направленных на эмансипацию, выделяет аспект ограничения власти путем участия, равенства, демократизации. “Практико-критическая политическая наука нацеливает на политическую теорию, интегрирующую результаты общественной критики. Понятие демократии становится для нее основным при анализе политически значимых, господствующих структур общества” (Каммлер, 1958).

2. “Нормативные” – “дескриптивные”. Различные измерения понятия политики – это не исключающие друг друга категории, ведь и упомянутое понятие демократии относится к нормативным категориям. Более ярко это демонстрируют такие определения, как “политика есть борьба за справедливый порядок” (Зур, 1950), “политическая наука – это наука о свободе” (Нойманн, 1950) или “предметом и целью политики является мир. Мир – эта абсолютно политическая категория” (Штернбергер).

Нормативное значение политики (т.е. чем она должна быть, каковы ее цели) поднимается до уровня основной политической категории. При этом, как демонстрирует, прежде всего, понятие “справедливого порядка”, часто предлагаются гармонизирующие представления о всеобщем благе, которые предпосылаются политической этике.

Подобное заострение внимания политологии на нормативности подвергается критике со стороны авторов, представляющих чисто дескриптивное определение политики. “Политика – это общественная деятельность, направленная на обязательное регулирование общественных конфликтов с помощью ценностей”,— так Г.Лембрух (1968) перевел на немецкий язык распространенное системное определение политики, данное прежде Д.Истоном.

3. “Ориентированные на конфликт” – “ориентированные на консенсус”. Упомянутая выше системная теория исходит из конфликта, как основного факта политики. Теории конфликта (представленные, например

236

ПОЛИТИКАЛ.Козером или Р.Дарендорфом) усматривают в нем основную пружину любого социального изменения, в отличие от прежних теорий гармонии, согласно которым только консенсус может привести ко всеобщему благу. Предпосылкой использования конфликта как основной категории в либеральных политических теориях является, впрочем, существование гибкой и потому стабильной структуры принципов мирного урегулирования конфликтов между социальными группами. Создание этой структуры возможно в плюралистическом обществе, в условиях представительной парламентской демократии, характеризующейся взаимодействием партий и групп интересов.

Марксистское понимание политики также базируется на конфликте, однако оно подвергает критике либерально-плюралистические теории за их якобы антиисторический характер, защиту существующего строя и подчинение определенным интересам, за отсутствие сомнений в существующих правилах игры. “Политика – это борьба классов и их партий, государств и мировых систем за осуществление их социально-экономически обусловленных интересов и целей” (Клаус, Бур, 1975).

Участники проходивших в последние годы политологических дискуссий прекратили поиски определения политики и рассматривают политику в обществе как многомерную структуру.

С этой точки зрения, политика имеет, во-первых, институциональное измерение, установленное с помощью конституции, правового порядка и традиций. Правительства, парламенты, суды, комитеты и ведомства, школы и корпорации – четко просматриваемые институты конституционного правового порядка. Основы политического волеизъявления также закладываются через институты: выборы, право на свободу мнений, партии и союзы. Два остальных измерения политики – содержание и осуществление – устанавливаются в форме институтов; границы ее действия также определяются институтами. В английском языке это институциональное измерение политики обозначается термином “ ро lit у” .

Во-вторых, политика имеет нормативное содержательное измерение, указывающее на цели, задачи и предметы политики. Формирование политики и выполнение ею задач зависит от

237

ПОЛИТИКАинтересов, имеющихся в обществе. Так как эти индивидуальные, материальные и идеальные интересы чрезвычайно многообразны, антагонистичны и противоречивы, содержательная сфера политики наполнена конфликтным материалом. Содержательное измерение политики в английской терминологии обозначается термином “ ро li су ”.

В-третьих, политика имеет процессуальное измерение, направленное на передачу интересов с помощью конфликта и консенсуса. Этот постоянный процесс политического волеизъявления нельзя понять только путем изучения институтов или содержания политики. Следует учитывать все формы власти и ее осуществления, формальные нормы конституционного правового порядка, а также неформальные и скрытые. Для третьего измерения политики английский язык предлагает термин “ politics ”.

Все вместе – “ polity ”, “ policy ” и “ politics ” – составляют то, что можно назвать политикой. Итак, политика – это тройной принцип, определяемый в институциональном, нормативном и процессуальном аспектах. Не все в обществе имеет политический характер, но почти все может иметь политическое значение, будучи связанным с одним из трех принципов.

Политика *. Что мы понимаем под политикой? Это понятие имеет чрезвычайно широкий смысл и охватывает все виды деятельности по самостоятельному руководству. Говорят о валютной политике банков, о дисконтной политике Имперского банка, о политике профсоюза во время забастовки; можно говорить о школьной политике городской и сельской общины, о политике правления, руководящего корпорацией, наконец, даже о политике умной жены, которая стремится управлять своим мужем. Конечно, сейчас мы не берем столь широкое понятие за основу наших рассуждений. Мы намереваемся в данном случае говорить только о руководстве или оказании влияния на руководство политическим союзом, то есть в наши дни – государством. <...>

Итак, “политика”, судя по всему, означает стремле

* Данная статья Макса Вебера является извлечением из его книги: Вебер М. Политика как призвание и профессия // Избранные произведения. М . 1990, с.644-735.

238

ПОЛИТИКА

ние к участию во власти или к оказанию влияния на распределение власти, будь то между государствами, будь то внутри государства между группами людей, которые оно в себе заключает.

В сущности, такое понимание соответствует и словоупотреблению. Если о коком-то вопросе говорят: это “политический” вопрос, о министре или чиновнике: это “политический” чиновник, о некотором решении: оно “политически” обусловлено, то тем самым всегда подразумевается, что интересы распределения, сохранения, смещения власти являются определяющими для ответа на указанный вопрос, или обусловливают это решение, или определяют сферу деятельности соответствующего чиновника. Кто занимается политикой, тот стремится к власти: либо к власти как средству, подчиненному другим целям (идеальным или эгоистическим), либо к власти “ради нее самой”, чтобы наслаждаться чувством престижа, которое она дает.

Отметив, что у господства имеется три вида внутренних оправданий, Макс Вебер писал: “В данном случае нас интересует, прежде всего, второй из них: господство, основанное на преданности тех, кто подчиняется чисто личной “харизме” “вождя”. Ибо здесь коренится мысль о призвании ( В eruf ) в его высшем выражении. Преданность харизме пророка или вождя на войне, или выдающегося демагога в народном собрании ( Ekklesia ) или в парламенте как раз и означает, что человек подобного рода считается внутренне “призванным” руководителем людей, что последние подчиняются ему не в силу обычая или установления, но потому, что верят в него. Правда, сам “вождь” живет своим делом, “жаждет свершить свой труд”, если только он не ограниченный и тщеславный выскочка. Именно к личности вождя и ее качествам относится преданность его сторонников: апостолов, последователей, только ему преданных партийных приверженцев. В двух важнейших в прошлом фигурах с одной стороны, мага и пророка, с другой – избранного князя-военачальника, главаря банды, кондотьера – вождизм как явление встречается во все исторические эпохи и во всех регионах. Но особенностью Запада (что для нас более важно) является политический вождизм в образе сначала свободно

239

ПОЛИТИКАго “демагога”, существовавшего на почве городагосударства, характерного только для Запада, и прежде всего, для средиземноморской культуры, а затем – в образе парламентского “партийного вождя”, выросшего на почве конституционного государства, укорененного тоже тишь на Западе.

Конечно, главными фигурами в механизме политической борьбы не были одни только политики в силу их “призвания” в собственном смысле этого слова. Но в высшей степени решающую роль здесь играет тот род вспомогательных средств, которые находятся в их распоряжении. Как политически господствующие силы начинают утверждаться в своем государстве? Данный вопрос относится ко всякого рода господству, то есть и к политическому господству во всех его формах: к традиционному, равно как и к легальному, и к харизматическому. <...>

Политический союз, в котором материальные средства управления полностью или частично подчинены произволу зависимого штаба управления, мы будем называть “сословие” ( st a ndisch ) расчлененным союзом. Например, вассал в вассальном союзе покрывал расходы на управление и правосудие в округе, пожалованном ему в лен, из собственного кармана, сам экипировался и обеспечивал себя провиантом в случае войны, его вассалы делали то же самое. Это, естественно, имело последствия для могущества сеньора (Не rr ), которое покоилось лишь на союзе личной верности и на том, что обладание леном и социальная честь ( Ehre ) вассала вели свою “легитимность” от сеньора.

Но всюду, вплоть до самых ранних политических образований, мы находим и собственное правление господина ( Herr ): через лично зависящих от него рабов, домашних служащих, слуг, любимцев и обладателей доходных мест, вознаграждаемых натурой и деньгами из его кладовых, он пытается взять управление в свои руки, оплатить средства из своего кармана, из доходов со своего родового имущества, создать войско, зависящее только от него лично, ибо оно экипировано и снабжено провиантом из его кладовых, магазинов, оружейных. В то время как в “сословном” союзе сеньор осуществляет свое господство с помощью самостоятельной “аристократии”, то

240

ПОЛИТИКАесть разделяет с нею господство, здесь он господствует, опираясь либо на челядь, либо на плебеев – неимущие, лишенные собственного социального престижа слои, которые полностью от него зависят и отнюдь не опираются на собственную конкурирующую власть. Все формы патриархального и патримониального господства, султанской деспотии и бюрократического государственного строя относятся к данному типу. В особенности бюрократический государственный строй, то есть тот, который в своей самой рациональной форме характерен и для современного государства и именно для него. <...>

В ходе политического процесса экспроприации (власти. – А.Б. ), который с переменным успехом разыгрывался в разных странах мира, выступили, правда, сначала на службе у князя первые категории “профессиональных политиков” во втором смысле, то есть людей, которые не хотели сами быть господами, как харизматические вожди, но поступили на службу политическим господам. В этой борьбе они предоставляли себя в распоряжение князьям и сделали из проведения их политики, с одной стороны, доходный промысел, с другой стороны – обеспечили себе идеальное содержание своей жизни. Подчеркнем, что лишь на Западе мы находим этот род профессиональных политиков на службе не только князей, но и других сил. В прошлом они были их важнейшим инструментом для исполнения власти и осуществления политической экспроприации.

Прежде чем заняться рассмотрением таких “профессиональных политиков” более подробно, надо всесторонне и однозначно выяснить, что представляет собой их существование.

Можно заниматься “политикой”, т.е. стремиться влиять на распределение власти между политическими образованиями и внутри них как в качестве политика “по случаю”, так и в качестве политика, для которого это побочная или основная профессия, точно так же, как и при экономическом ремесле. Политиками “по случаю” являемся все мы, когда опускаем свой избирательный бюллетень или совершаем сходное волеизъявление, например, рукоплещем или протестуем на “политическом” собрании, произносим “политическую” речь

241

ПОЛИТИКА

и т.д.; у многих людей подобными действиями и ограничивается их отношение к политике. Политиками “по совместительству” являются в наши дни, например, все те доверенные лица и правления партийно-политических союзов, которые – по общему правилу – занимаются этой деятельностью лишь в случае необходимости, и она не становится для них первоочередным “делом жизни” ни в материальном, ни в идеальном отношении. Точно так же занимаются политикой члены государственных и подобных совещательных органов, начинающих функционировать лишь по требованию. Но равным же образом ею занимаются и довольно широкие слои наших парламентариев, которые “работают” на ней лишь во время сессий. <... >

Есть два способа сделать из политики свою профессию: либо жить “для” политики, либо жить “за счет” политики и “политикой” (“ von ” d е r Politik ). Данная противоположность отнюдь не исключительная. Напротив, обычно, по меньшей мере идеально, но чаще всего и материально, делают то и другое: тот, кто живет “для” политики, в какомто внутреннем смысле творит “свою жизнь из этого” – либо он открыто наслаждается обладанием властью, которую осуществляет, либо черпает свое внутреннее равновесие и чувство собственного достоинства из сознания того, что служит “делу” ( Sache ), и тем самым придает смысл своей жизни. Пожалуй, именно в таком глубоком внутреннем смысле всякий серьезный человек, живущий для какого-то дела, живет также и этим делом. Таким образом, различие касается гораздо более глубокой стороны – экономической. “За счет” политики как профессии живет тот, кто стремится сделать из нее постоянный источник дохода: “для” политики тот, у кого иная цель. Чтобы некто в экономическом смысле мог жить “для” политики, при господстве частнособственнического порядка должны наличествовать некоторые, если угодно, весьма тривиальные предпосылки: в нормальных условиях он должен быть независимым от доходов, которые может принести политика. Следовательно, он просто должен быть самостоятельным человеком или же, как частное лицо, занимать такое положение в жизни, которое приносит ему

242

ПОЛИТИЧЕСКАЯ СИСТЕМА

достаточно постоянный доход. Так, по меньшей мере, обстоит дело в нормальных условиях.