Раздел 8. Духовная свобода

РАЗДЕЛ 8. ДУХОВНАЯ СВОБОДА

Все сказанное выше подводит нас к одному существенному заключению. Человеку, чтобы стать личностью нравственно высокой и сильной, необходимо прежде всего определиться в своей вере. Потому что именно поиск и

59

обретение веры есть путь духовного самоопределения личности. Что же для

этого необходимо? Прежде всего человек должен быть свободен в выборе своей веры. Имеется в виду внешняя свобода человеческой личности. Не свобода делать все, что кому захочется, но свобода веры, воззрений и убеждений, в которую другие люди не имели бы права вторгаться с насильственным предписаниями и запрещениями; иными словами - свобода от недуховного и противодуховного давления, от принуждения и запрета, от грубой силы, угрозы и преследования.

Время, в которое мы живем сегодня, позволяет нам свободно, без прямого давления извне искать свой путь в духовном мире. В нашем обществе гласно и негласно проповедуется и насаждается лояльность, всеобщая терпимость и духовно-нравственная толерантность. Каждый человек волен выбирать все, что он хочет и при этом другой не в праве его в этом ограничивать. Таким образом несмотря на многие соблазны, материальные лишения и экономические принуждения, каждый человек остается нравственно и духовно свободен для того, чтобы сделать свой жизненный выбор. Это касается не только профессионального и социального самоопределения. Это особенно важно в поисках духовного самоопределения, в поисках веры и смысла жизни.

Отсутствие внешних, исходящих "сверху" государственных предписаний и запретов, регулирующих социальное поведение личности в нравственной сфере и крайнее ослабление действия традиций и моральных норм привело к нравственной деградации общество.

Не подлежит никакому сомнению, что человек в своем общественном воспитании и в государственной жизни безусловно нуждается в идущих извне предписаниях и запрещениях, причем эти предписания и запрещения должны быть частично поддержаны угрозою, а иногда подкреплены силой и принуждением. Пока люди не научатся самостоятельно преображать зарождающиеся в их собственной душе дурные влечения; пока они не научатся обессиливать чужие дурные намерения при помощи любви, ласкового взгляда и доброго слова, превращая чужую злобу в благотворную доброту (а когда это будет?!, и будет ли?!.), до тех пор в этом порядке ничего не изменится. Однако, даже если люди научились такому поведению, социальные запреты аморального поведения, покоящиеся на положительном праве не исчезли бы, так как люди не могут обходиться без таких запретов, регулирующих соблюдение моральных норм и нравственных требований. Но личные убеждения не создаются такими приказами и запретами. Всякое чужое принуждение подходит к человеку извне, надвигается на него в порядке обязывающего авторитета и именно поэтому оно оказывается неспособным захватить последнюю глубину его сердца и пробудить ее духовно к высшему совершенству.

60

На такое давление, происходящее "извне" и "сверху", внутреннее ядро человека отвечает обычно сопротивлением и возмущением или, еще хуже -ожесточением, упрямством и ненавистью. Тогда подавленный человек вместо того, чтобы пользоваться своею свободой из глубины и по существу и строить по-своему свой духовный опыт, начинает взывать к формальной свободе, ссылаясь на свое неотъемлемое право и вступает в борьбу за него; и если бы даже налагаемые на него приказы и запреты содержали самую единую и единственную религиозную истину, то и в этом случае они не только не открыли бы его душу для приятия ее, но замкнули бы его душу в слепоте и глухоте...

Запрет и принуждение, угроза и страх могут вынудить у человека только лицемерную "любовь" и лицемерную "веру"; а эти вынужденные, показные, неискренние проявления скрывают за собою или прямое лукавство, или же испуганное, мертвеющее сердце; и все усилия и нажимы власти достигают только того, что истинная любовь и истинная вера гибнут или совсем не возникают в человеческой душе: в ней все становится искусственным, натянутым, раздвоенным, фальшивым и потому - бессильным и, в сущности говоря, кощунственным.

В этом ничего не меняется и в том случае, если человек, поставленный под угрозу и принуждение, принимает внутреннее решение - принудить самого себя усилием воли к "любви" и "вере", т.е. заставить себя насильственно разлюбить любимое и полюбить нелюбимое или разувериться в том, во что он верит, и поверить в то, во что ему не верится. Это не удается ему. Ибо на самом деле в органически здоровой душе - воля не может породить любовь и веру, напротив, она сама получает свое горение и освящение из священного огня невынужденной любви и свободной веры.

Несомненно, воля может жить, господствовать и вести человека и без любви. Но тогда она оказывается холодной и сухой, формальной и безжалостной. Воля может обходиться и без веры, но тогда она оказывается оторванной от духа к святыни, безпринципной и безнравственной, чем-то вроде испорченного автомата или зверя, вырвавшегося из клетки...

Есть закон, который надо продумать и усвоить раз навсегда: внешнее давление, со всеми его угрозами, насилиями и муками, и духовный огонь, во всей его непроизвольности и священной властности, - чужеродны друг другу ("гетерогенны"); они суть проявления различных сил с сфер, причем высшая сила (дух) - властная над низшею, она может вызвать ее к жизни и остановить ее изнутри; но низшая сфера не властна над высшей: внешней силе подчинено только внешнее. Вот почему прав Шопенгауэр, когда говорит: "Вера подобна любви, ее нельзя вынудить. И потому это рискованная затея -пытаться ввести ее при помощи государственных мероприятий"... И прав был русский поэт, сказавший о духовном творчестве:

61

/А.К.Толстой, Иоанн Дамаскин VII/

Без этой свободы человеческая жизнь не имеет ни смысла, ни достоинства, и это самое главное. Смысл жизни в том, чтобы любить, творить и молиться. И вот без свободы нельзя ни молиться, ни творить, ни любить.

1. Веровать и молиться можно только самому, по доброй воле, искренно, из глубины. Отсюда - свобода верования, исповедания и любви.

2. Любить можно только самому, искренно, по доброй воле, из глубины. Отсюда - свобода духовной любви и убеждений.

3. Творить можно только по вдохновению, из глубины, свободно.

Нельзя творить по приказу и не творить по запрету.

И так во всем. Как подавить ищущую мысль разума? Можно ли вынудить живой и полноценный, нравственно-творческий поступок? Что стоит жизнь без творчества, творчество без вдохновения, вдохновение без свободы? Отсюда -свобода духовного творчества.

Непризнающий такой свободы и такой свободы как основы жизни и как духовной необходимости - приравнивает человека животному, умаляет человеческое достоинство /11, С. 88 - 94/.

Ошибочно понимать "внешнюю свободу" человеческого духа как формальную и безмерную, т.к. она дается человеку именно для внутреннего освобождения. Если внешняя свобода устраняет насильственное вмешательство других людей в духовную жизнь человека, то внутреннюю свобода обращает свои требования не к другим людям, а к самому человеку. Свобода по своему существу есть духовная свобода, т.е. свобода духа, а не тела и не души.

Тело человека не свободно, оно находится в пространстве и во времени. Среди множества других тел и вещей и всегда подчиняется всем законам вещественной природы. Эти законы человек может комбинировать или себе на пользу, или себе на вред, но создавать и нарушать их он не может. Он может не знать о них или забыть об их действии, но освободиться от них он не может никогда.

Несвободна и душа человека. Прежде всего она связана таинственным образом с телом и обусловлена его здоровой жизнью. Далее, она связана законами времени и последовательности (длительность жизни и отдельных переживаний - наследственность, память и т.д.). Наконец, она связана своим внутренним устройством, которого она сама не создает и нарушить не может: законами сознания и бессознательного, силою инстинкта и влечений, законами мышления, воображения, чувства и воли. Душа имеет свою природу; природа

62

эта имеет свои законы; душа не творит сама этих законов, а подчиняется им и не может изменить их по своему произволению.

Но духу человека доступна свобода, и ему подобает свобода, ибо дух есть сила самоопределения к лучшему. Он имеет дар - вывести себя внутренне из любого жизненного содержания, противопоставить его себе, оценить его, избрать его или отвергнуть, включить его в свою жизнь или извергнуть его из нее. Дух есть сила, которая имеет дар усилить себя и преодолеть в себе то, что отвергается; дух имеет силу и власть создавать формы своего бытия, творить себя и способы своей жизни. Ему присуща способность внутренне освобождать себя, ему доступно самоусилие и самоопределение к благу. Освободить себя значит прежде всего обратить свою силу, чтобы быть сильнее любого влечения своего, любой прихоти, любого желания, любого соблазна, любого греха. Это отрицательный этап самоосвобождения. За ним следует положительный этап: он состоит в добровольном и любовном заполнении себя лучшими, избранными и любимыми жизненными содержаниями...

Этот процесс добывания своей внутренней свободы может поставить человека в конфликт с потребностями тела. Возникнет внутренняя духовная борьба. Найти в себе силу для такой борьбы - значит заложить основу своего духовного характера. Утвердиться в этой силе и внутренне освободить себя -значит воспитать в себе духовный характер. Это значит добыть себе внутреннюю свободу, духовно самоопределиться, приобрести власть над собой, над своим телом и душой, воспитать в себе самообладание.

Освободить себя - не значит стать независимым от других людей, но значит стать господином своих страстей, духовно облагородить и преобразовать их. Свобода от страстей состоит не в том, что человек задушил их в себе, а сам предался бесстрастному равнодушию, но в том, что страсти человека сами, добровольно и целостно, служат духу и несут его к цели, подобно "серому волку", преданно везущему на себе "Ивана Царевича" в тридесятое царство.

Свобода не есть произвол, свобода царит над произволом, она свободна от него, т.к. человек преобразовал его в духовное, предметно обоснованное произволение.

Государство обеспечивает людям права свободы, но ни одному человеку не может быть предоставлено право на преступление. Истолковывать свободу как право на злодейство могут только совсем наивные люди или преступники.

Духовная свобода не сводится к отрицанию чужой опытности и мудрости, но состоит в том, чтобы внутренне освободить себя для духовной жизни без внешнего насилия, принуждения и запугивания.