Новиков А. Методология учебной деятельности

ОГЛАВЛЕНИЕ

1. СМЕНА ПАРАДИГМ УЧЕНИЯ

Начиная разговор о методологии учебной деятельности, необходимо сразу оговорить, что если предыдущие  книги о методологии образования [41, 43] нами строились в логике современного проектно-технологического типа организационной культуры, то с учебной деятельностью дело обстоит иначе. Учебная деятельность ориентируется на все известные исторические типы организационной культуры.
В связи с переходом человечества в новую постиндустриальную эпоху своего существования, в течение нескольких следующих десятилетий образование, очевидно,  изменится больше, чем за все триста с лишним лет, прошедших с момента возникновения, в результате книгопечатания, школы современного типа.
Переход от одного общества – индустриального к другому – постиндустриальному  сопровождается радикальными изменениями в сфере образования.
В свое время промышленная революция потребовала под­готовки большого числа обученных работников –            возникло массовое образование, основы которого были             разработаны  Я.А. Коменским в начале промышленной ре-           волюции в ответ на ее запросы. Задача массовой школы,             готовившей учащихся к фабричному, дисциплинирован-        ному труду, предполагала, наряду с обучением основам       грамотности (чтение, письмо, счет), обучение дисципли­-     не, пунктуальности, исполнительности, –  тому, что Э. Тоф-флер назвал скрытой или неявной учебной программой. Ра-  бота «требо­вала мужчин и женщин, готовых работать до        изнеможения на ма­шинах или в конторах, выполняя невероятно скучные, однообразные операции» [70].
Такая ситуация продолжалась где-то до середины ХХ в. Но затем в обществе, в мировом сообществе стали проис-ходить колоссальные изменения. Самой драматической          является динамика взлета и падения класса промышлен-    ных рабочих. Со времен К. Маркса и Ф. Энгельса доля          промышленных рабочих в общей чис­ленности занятого      населения постоянно возрастала до 1950-х гг. ХХ в., когда они составляли более 50 % занятого населения, и они во всех развитых некоммунистических странах превратились в         доми­нирующую политическую силу. Но с начала 1970-х гг. промышленные рабочие стали резко сдавать свои позиции      и в настоящее время составляют всего около 20 % занятого населения в США и Европе, а по прогнозам в течении нескольких десятилетий их доля вообще упадет до 5 – 10 %       рабочей силы.
Аналогичная судьба постигла и сельскохозяйственных работ­ников, которые, к примеру, в США в начале ХХ в. составляли 50 % рабочей силы,  сегодня  –  менее 3%, а по прогно­зам через 15 – 20 лет их число сократится еще вдвое. Таким образом «синие воротнички» из ведущей экономии-ческой и политической си­лы общества стремительно превра-щают­ся в низшие слои общества, которые по уровню образо-вания не могут конкурировать с другими людьми и начинают создавать  для общества определенные  проблемы  с  обеспе-чением  их  работой, средствами социальной защиты и т.д.*
Примерно та же участь постигла и класс «капиталистов-экс­плуататоров». Если в 1890 г. 12 % наиболее состоя-тельных граждан США имели в собственности 86 % наци-онального богатства, то сегодня всего совокупного богат-    ства тысячи самых состоятельных людей  Америки  не хвати-ло бы для работы только одной  отрасли ее экономики в те-чение  2–3 месяцев. Сегод­ня быть бизнесменом стало непре-стижным; компаниями и фирмами, в основном, управляют наемные менеджеры, а основной капитал экономики составляют сбережения граждан и пенсионные фонды.
В то же время стремительно растет другой, новый класс – класс высокообразованных «интеллектуальных служащих» или, как его иначе называют – «класс образованных людей». Этот новый класс в США, Японии, ряде других стран уже составляет более половины занятого населения. Таким образом, возникло общество «интеллектуальных служа­щих», которых нельзя считать ни эксплуатируемыми, ни эксплуа­таторами. Каждый из них в отдельности не является капиталис­том, но коллективно они владеют большей частью средств производства  своих стран через свои пенсионные, объединен­ные фонды и свои сбережения. Являясь подчиненными, они в то же время могут быть руководителями. Они и зависимы и независимы, поскольку прекрасно осведомлены, что образование, которым они об­ладают, дает им свободу передвижения – в их услугах, будь то математик, программист, инженер, бухгалтер, секретарь, владею­щий навыками работы на компьютере и знающий иностранные языки нуждаются так или иначе практически все учреждения и предприя­тия. Для специалиста-компьютерщика, например, безразлично, где он работает – в университете или универмаге, в больнице, в правительственном учреждении или на бирже – лишь бы была хоро­шая зарплата и интересная работа.
А это диаметрально меняет приоритеты – не столько нанима­тель диктует свои условия интеллектуальному служащему, сколько последний может диктовать условия нанимателю при поступлении на работу. А в целом класс «интеллектуальных служащих» играет все большую роль в экономике и политике.
Тип работника, формирующийся в новых условиях, мо-жет быть определен таким образом: он более независим, бо-лее изо­бретателен и не является более придатком машины. Новые работники значительно более похожи на независимых ремесленников, чем на взаимозаменяемых рабо­чих конвейера. Они лучше образованы. Они предпочи­тают работать бесконтрольно для того, чтобы выполнять свою ра­боту так, как они это считают нужным. Они привыкли к изменениям, неясности ситуации,  гибкой  организации [23].
Но наиболее характерной особенностью нового типа работни­ка является свойственное ему отношение к работе. Для индустри­альногo работника работа является способом приобретения жиз­ненных средств, он работает для того, чтобы иметь возможность жить, содержать семью, отдыхать. Работа по отношению к жизни выступает внешней деятельностью, хотя может поглощать значи­тельную часть жизни. Отсюда – одна из основных проблем организации индустри­ального труда – проблема мотивации трудовой деятельности: как сделать работу интересной, привлекательной, полезной или вы­годной для работника, какими средствами заставить его выпол­нять необходимую работу или обеспечить добровольное ее выпол­нение, как связать потребности производства с потребностями ра­ботника, которые оказываются различными и даже противоположными? Иначе говоря, как преодолеть отчуждение работника от процесса труда, средств труда и продуктов труда, отчуждение, которое постоянно воспроизводится самым характером индустри­ального труда с его разделением функций, специализацией, огра­ничением ответственности и потерей целостности труда, и, в конеч­ном счете, его смысла?
Способы решения этой проблемы разнообразны и достаточно известны. Это и материальное вознаграждение за труд в форме оплаты труда, и привлечение к участию в распределении прибы­ли, и создание благоприятного социально-психологического кли­мата на предприятии путем установления «человеческих отноше­ний» между работниками и администрацией, и система пожиз­ненного найма, «кружки качества» и т.д. [23].
Отношение  же к труду, формирующееся современной постиндустриальной культурой, можно определить как отношение к процессу, дающе­му немедленное удовлетворение, то есть приносящему удовлетворение в ходе осуществления деятельности. Именно такое отношение к труду возникает у работника нового типа, для которого труд становится способом самовыражения. В работе человек находит удовлетворение главной жизненной потребности – обретение смысла жизни. Жизнь и работа в значительной мере сливаются.
Общество, в котором образованность становится подлинным капиталом и главным ресурсом предъявляет новые, притом жесткие требования к школам в смысле их образовательной деятельности и ответственности за нее. Сегодня необходимо заново осмыслить, что такое учение и что такое обученный человек. Способы усвоения учебного материала и подачи его педагогами тоже быстро претерпевают значительные изменения, что отчасти является результатом нового понимания процесса обучения, а отчасти – результатом новых технологий. Таким образом, изменяется также и то, что именно мы усваиваем и преподаем, то есть то, что мы подразумеваем под  учением и обучением.
Сегодня много говорят об инновационном обучении – в отличие от традиционного (хотя, по нашему мнению, это разделение весьма условно и далеко не всегда отражают суть – ведь инновации вырастают из традиций и в значительной мере «вбирают» их в себя). Сами термины: инновационное и традиционное обучение и идея их альтернативности были предложены группой ученых в докладе Римскому клубу в 1978 г., обратившей внимание мировой научной общест-венности на факт неадекватности принципов традиционного обучения требованиям современного общества к личности и к развитию ее познавательных возможностей.
Инновационное обучение в этом докладе трактовалось как ориентированное на создание готовности личности к        быстро наступающим переменам в обществе, готовности        к неопределенному будущему за счет развития способно- стей к творчеству, к разнообразным формам мышления, а также способности к сотрудничеству с другими людьми. Обобщая специфику инновационного обучения, следует выделить его черты: открытость обучения будущему, формирование способности к предвосхищению на основе постоянной переоценки ценностей, формирование способности к  совместным действиям в новых ситуациях.
Сравнение основных компонентов парадигм учения в индустриальном и постиндустриальном обществе в нашем понимании приведено в таблице 2.
Рассматривая в данной работе с позиций методологии, т.е. с позиций организации учебной деятельности процесс учения в логике современного постиндустриального обще-ства мы вынуждены будем затронуть  целый ряд необходи-мых, принципиальных, основополагающих моментов современной педагогики и педагогической психологии.
Необходимо сделать некоторые терминологические уточнения. В первую очередь, по традиционной триаде категорий: обучение, воспитание, развитие.
Начнем с обучения. Как известно, обучение подразделяется на преподавание (деятельность педагога – учителя, преподавателя, тьютора и т.д.) и учение (деятельность обучающегося). Учение рассматривается как процесс (деятельность) по овладению новым опытом – привычками, умениями, навыками, знаниями [55, 60 и др.]. Часто используется и другой  термин  как синоним – учебная деятельность.
Здесь необходимо оговорить, что есть и другие подхо-ды в педагогике и психологии, различающие эти два понятия. При этом учение рассматривается как  более общее поня-   тие – как приобретение любого нового опыта вообще –              не только в процессе целенаправленной учебной деятель-      ности, но и попутно, в процессе осуществления других ви-  дов деятельности, например, в процессе труда любой че-ловек также приобретает какой-то новый опыт, выполняя свою работу все лучше и лучше [15 и др.]. Еще более узкое значение   понятия    учебной   деятельности    было   введено
Таблица 2
смена парадигм учения 

Д.Б. Элькониным, В.В. Давыдовым и последователями их научной школы [см., например, 12, 13, 24 и др.], когда учебная деятельность  рассматривается лишь в смысле деятельности по овладению обобщенными (курсив наш – А.Н.) способами учебных действий и саморазвитию в процессе решения учебных задач, специально поставленных преподавателем. Все остальные компоненты процесса учения эти авторы называют «учебными ситуациями».
Тем не менее мы будем рассматривать в дальнейшем изложении учение и учебную деятельность как синонимы. Ведь если эти понятия разделить, то получается, учебная деятельность – это деятельность. А учение – не деятельность. Но что тогда? Учение, учебная деятельность может быть целенаправленной, ведущим видом деятельности в тот или иной момент времени, а может быть сопутствующей деятельностью, когда ведущим видом деятельности будет другая деятельность, например, труд. Ведь человек может быть одновременно включен сразу в несколько видов деятельности: например,  я веду машину и одновременно обдумываю очередную статью,  беседую со своими пассажирами и т.д.
Категория воспитания. Воспитание в широком смысле включает в себя обучение (и соответственно учение). Но, если обучение направленно на овладение опытом в виде знаний, умений и т.д., то воспитание еще охватывает и «верхний этаж» структуры личности – формирование направленности личности: ее убеждений, мировоззрений, идеалов, стремлений, интересов и желаний [55 и др.].
Категория развития. В работах Л.С. Выготского, А.Н. Леонтьева, С.Л. Рубинштейна и др. развитие рассматривается как приобретение способностей, новых личностных качеств [20 и др.]. 
Теперь рассмотрим сложившиеся взгляды на соотношение этих вышеперечисленных понятий, категорий: обучения и воспитания; обучения и развития.
Приведем  выдержки из одного из наиболее известных и удачных учебников педагогики под ред. Ю.К. Бабан-        ского [51] о соотношении обучения и воспитания: «В со-    держании обучения превалирует формирование научных представлений, понятий, законов, теорий, специальных        общеучебных умений и навыков. Этот процесс одновре-менно содействует решению задач воспитания и развития, формируя диалектико-материалистическое мировоззре-      ние обучаемых.
В содержании воспитания превалирует формирование убеждений, норм, правил, идеалов, социально значимых отношений, установок, мотивов, способов и правил общественно ценного поведения идейно-политического, нравственного, трудового, эстетического и гигиенического характера.
Процесс воспитания одновременно влияет и на образованность личности, служит непосредственным фактором стимулирования активности школьников в учении.
Говоря более обобщенно, можно утверждать, что оба процесса одновременно влияют на сознание, деятельность, отношения, волю и эмоции личности. Но процесс обучения особенно непосредственно формирует сознание личности, а через него и другие названные параметры, опираясь в свою очередь на уровень их сформированности. Процесс же воспитания прежде всего обращен к отношениям, действиям и эмоциям личности, опираясь на которые он весьма сильно влияет на ее поведение.
Процесс обучения, как правило, протекает в строго оформленной учебной группе – классе, по определенному учебному плану, по строго очерченным программам. Процесс воспитания в условиях общеобразовательной школы не столь строго регламентирован. Он имеет лишь рекомендательное примерное содержание. Протекает этот процесс в ходе обще-ственной, политической, культурно-массовой, спортивной, художественной, трудовой деятельности, которая в значительной степени определяется общественными потребностями, интересами коллектива и их членов».
По поводу соотношения обучения и развития приве-дем выдержки из другого известного учебника по педаго-      гической психологии Н.А. Зимней: «… обучение является не только условием, но и основой и средством психического и в целом личностного развития человека …
В отечественной психологии утверждается точка зрения, сформулированная Л.С. Выготским и разделяемая все большим количеством исследователей. Согласно этой точке зрения, обучение и воспитание играют ведущую роль в психическом развитии ребенка, ибо обучение идет впереди развития, продвигая его дальше и вызывая в нем новообразования … Из основополагающего тезиса Л.С. Выготского следует, что обучение и развитие находятся в единстве, причем обучение, опережая развитие, стимулирует его, и в тоже время оно само опирается на актуальное развитие.  Следовательно, обучение должно ориентироваться не на вчерашний, а на завтрашний день детского развития. Это положение оказывается принципиальным для всей организации обучения» [20].
Эти взгляды являются типичными как в отечественной педагогике и педагогической психологии, так и, можно сказать, за рубежом. Они складывались в течении многих десятилетий.
Но теперь, дорогой Читатель, позвольте автору задать несколько наивных вопросов по поводу указанной триады (обучение, воспитание, развитие):
1. Если человек, который учится, называется обучаю-щимся (частица «ся» означает, что он учится или должен учиться сам), то почему человек, которого воспитывают       называется воспитуемым, воспитанником? То есть получает-ся, что роль воспитуемого пассивна? А термины «развиваю-щийся» или «развиваемый» в обиходе вообще отсутствуют?
2. В обучении есть деятельность педагога – препода-вание и деятельность обучающегося – учение. В воспитании есть деятельность воспитателя – это понятно. А есть ли       деятельность воспитуемого? И, если есть, то как ее на-    звать? Самовоспитание? Но самовоспитание – это совсем другое, когда человек целенаправленно себя воспитывает    без вмешательства извне. В учебниках педагогики, как         правило, пишут: «процесс принятия личностью воспитательных воздействий» – но такой процесс вряд ли можно назвать деятельностью. Точно также отсутствуют в обиходе термины: «развиватель» (по аналогии с учителем, воспитателем), «развивающийся» (по аналогии с обучающимся), «деятельность развивающегося» и т.д.
Случайно ли все это? Думается, нет. Ведь на ранних стадиях развития человечества воспитание и обучение не разделялись, были слиты и осуществлялись в процессе практического участия детей в жизни и деятельности взрослых: производственной, общественной, ритуальной, игровой и т.д. Они ограничивались усвоением жизненно-практического опыта, житейских правил, передававшихся из поколение в поколение.
Разделение произошло позже. Очевидно, тогда, когда ведущим типом организационной культуры человечества стал научный тип и была создана отвечающая этому типу культуры современная школа, начиная с Я.А. Коменского – школа знаний. Процесс обучения в этой школе был направлен, в первую очередь, на формирование научных знаний (здесь, наверное, и находятся и истоки знаменитой «знаниевой парадигмы»). Но такая направленность обучения не могла охватить всего спектра воспитательных задач – многие из них как бы «выпадали» из логики обучения – поэтому возникла необходимость дополнительной «воспитательной работы»,  т.е. воспитания, понимаемого в узком смысле – как воспитательной работы в учебных заведениях, а, впоследствии – по месту жительства, в летних детских и молодежных лагерях и т.д.
Еще позже, очевидно, начиная с ХIХ в., но в основном в ХХ в., когда обучение в виде сообщения готовых знаний («знаниевая парадигма») перестало удовлетворять общество, в первую очередь в деле подготовки интеллектуальной элиты, возникла проблема развития в процессе обучения, проблема развивающего обучения.
Таким образом, выросла триада: «обучение, воспита-ние, развитие». Сегодня эти процессы идут как бы парал-   лельно. Но в перспективе они, наверное, должны существенно сблизиться на основе учения – обучения, которое, соответственно, должно стать принципиально иным. Ведь в конце концов и в обучении, и в воспитании и для обучающегося, и для воспитуемого (если последний хоть как то реагирует на воспитательные воздействия) – это все равно учебная деятельность. Развитие личности также происходит в процессе учебной деятельности. Это сближение  обучения, воспитания и развития  и станет, очевидно, одним из отличительных признаков нового, инновационного образования, соответствующего постиндустриальному обществу и современному типу проектно-организационной культуры.
Автор понимает, что поднял очень непростую проблему, затрагивающую «незыблемые основы» педагогики и всей системы образования. Но проблема эта уже напрашивается.

В последующих главах книги методология учебной де-ятельности излагается в той же логике, что и методология других видов деятельности в сфере образования [41, 43]:       характеристики учебной деятельности (гл. 2), логическая структура учебной деятельности (гл. 3), организация про-цесса учебной деятельности (гл. 4). Здесь необходимо за-ранее предупредить читателя, что мы рассматриваем учеб-ную деятельность человека любого возраста, начиная с       пренатального развития и до старости (хотя, естественно,        в каждом возрасте у учебной деятельности есть свои осо-     бенности) – в отличие от подавляющего большинства      психологических и педагогических работ, которые, к со-жалению, до сих пор рассматривают процесс обучения порознь: либо в детском саду, либо в школе (подавляющее большинство  публикаций), либо в ВУЗе, либо в ПТУ и т.д.

2. ХАРАКТЕРИСТИКИ
   УЧЕБНОЙ   ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

2.1. ОСОБЕННОСТИ УЧЕБНОЙ
       ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

Описание характеристик учебной деятельности начнем с рассмотрения ее особенностей. Можно выделить следу-ющие особенности учебной деятельности:
1. Учебная деятельность направлена на освоение других видов человеческой деятельности – практической, познавательной, ценностно-ориентировочной, эстетической и др., а также на овладение самой учебной деятельностью («учись учиться»). Тот факт, что учебная деятельность направлена на овладение деятельностями необходимо подчеркнуть особо. Не на овладение знаниями, как это традиционно считается, не на овладение основами человеческой культуры в широком смысле (современный подход), хотя,  это необходимые, безусловно, компоненты. А именно на овладение деятельностью.  Человек много знающий, человек культурный, но ничего не умеющий делать не может ничего дать ни обществу, ни самому себе. Только человек деятельностный, человек умелый является в полном смысле человеком. Поэтому умения, определяемые как способности выполнять ту или иную деятельность (и действия) является высшей, конечной целью учебной деятельности.
2. В отличие от подавляющего большинства других видов человеческой деятельности – практической, науч-        ной, художественной и т.д., где деятельность направлена на получение «внешнего» по отношению к субъекту результата – материального или духовного – учебная деятельность субъекта направлена «на себя», на получение «внутреннего» для субъекта результата – освоения нового для обучающегося опыта в виде знаний, умений и навыков, развития способностей, ценностных отношений и т.д. Конечно, в любой человеческой деятельности есть рефлексивные компоненты, обращенные «на себя». Но это лишь компоненты, в целом же деятельность – практическая, научная и т.д. обращена «вовне» – на внешний результат. Учебная же деятельность направлена «на себя».
3. Учебная деятельность всегда инновационна. Постоянно. Поэтому она исключительно трудна для обучающихся. Даже в таких видах творческой деятельности как деятельность ученого, деятельность художника или артиста, деятельность педагога и т.д. всегда есть множество рутинных, повторяющихся компонентов, которые давно освоены и не требуют особых усилий для их воспроизведения. Деятельность же обучающегося постоянно, от часа к часу, изо дня в день направлена на освоение нового для обучающегося опыта.
Удивительно, как быстро взрослые – родители, учителя и т.д. забывают, как трудно им самим было учиться, когда они были детьми. И отношение, к примеру, родителей к учебе ребенка чаще всего выражается формулой: «Я вот каждый день горю на работе, устаю как …, а тебе чего особенного делать? – учись и только, и никаких иных забот у тебя нет».
4. Парадоксальность учебной деятельности заключается в том, что, хотя она постоянно инновационна, но цели ее чаще всего задаются извне – учебным планом, программой, учителем и т.д. Ведь, допустим, ученик должен изучить арифметику. Но, что это такое он поймет только в конце, закончив этот учебный курс. Учащийся хочет получить полное среднее образование – но   что это такое он поймет спустя 11 лет, получив аттестат зрелости. И так далее.
Исключение составляют, пожалуй, только взрослые обучающиеся, у которых учебная деятельность, как правило, осознанно направлена на решение конкретных проблем, с которыми они сталкиваются в повседневной жизни.
Точно также свобода выбора обучающегося в раннем возрасте ограничена и постепенно расширяется в процессе взросления: школьник до окончания основной школы может выбирать лишь элективные курсы или образовательные программы  в рамках дополнительного образования – музыкальная школа, художественная школа, авиамодельный кружок и т.п. И лишь по окончании основной школы он может выбирать дальнейшую образовательную траекторию: профессиональное  училище, колледж,  профильные классы средней   школы и т.д. Некоторые авторы вообще не признают у обучающегося возможности собственного целеполагания: «Прежде всего мы лишаем ученика механизма формирования целей … Его деятельность направляется извне» [33, с.39].
Парадокс этот – инновационность учебной деятельности и, в то же время ограниченность свободы воли и отсутствие или ограниченность собственного целеполагания у обучающегося в ней трудно разрешим. Тем не менее он составляет одну из острых проблем современной психологии и педагогики: ведь обучающийся, привыкший действовать «по указке», в дальнейшем, по окончании той или иной ступени образования и переходе к профессиональной деятельности зачастую, в условиях свободы выбора теряется, он несамостоятелен и безынициативен. Ведь известно, что из круглых отличников и золотых медалистов, за редкими исключениями  действительно одаренных молодых людей, вырастают как правило посредственности. К этой проблеме мы еще вернемся при рассмотрении процесса организации учебной деятельности (гл. 4).
5. Влияние на учебную деятельность возрастной сензитивности («чувствительности») – присущих определенному возрасту человека оптимальных периодов развития определенных психологических и физиологических свойств и качеств личности. Преждевременное или запаздывающее к периоду возрастной сензитивности обучение может быть недостаточно эффективным. Так, известно, что в возрасте около 5 лет дети особенно чувствительны к развитию фонетического слуха, а по прошествии этого периода чувственность падает. В возрасте 5 – 6 лет дети наиболее успешно овладевают иностранными языками. В возрасте 10 – 12 лет наиболее эффективно происходит сенсомоторное развитие – формирование точности зрительного и кинестетического анализа, развитие точности движений и т.д. [60 и др.].
Кроме того, существенное влияние на учебную деятельность оказывают возрастные кризисы, определяемые границами стабильных возрастов: кризис новорожденного (до 1 месяца), кризис одного года, кризис 3 лет, кризис 7 лет, подростковый кризис (11–12 лет), юношеский кризис и т.д. вплоть до возрастных  кризисов у взрослых. Например, кризис 40 лет [60] – ведь известно, что после 40 лет способность восприятия любого нового учебного материала у человека резко снижается.
К сожалению, за исключением пожалуй дошкольного образования, при организации учебного процесса в школе, в профессиональных образовательных учреждениях  ни периоды возрастной сензитивности, ни возрастные кризисы, как правило, не учитываются.
6. В ходе онтогенеза обучающийся последовательно осваивает способы деятельности, свойственные организационным типам культур, сформировавшимся в филогенезе в процессе общественно-исторического развития человечества: традиционной, ремесленной, профессио-нальной, проектно-технологической. Действительно:
- способами трансляции культуры в традиционном ти-пе ее организации являются ритуал, обычай, традиции,  мифы. Еще в пренатальном (дородовом) развитии, кото-  рому сейчас стали уделять самое серьезное внимание, об-щение человеческого зародыша с другими людьми, в пер- вую очередь с матерью, осуществляется посредством ри-туала: мать просыпается и поет ритуальную песенку, каждый день одну и ту же. Идет на прогулку – поет другую, тоже каждый день одну и ту же, ложится спать – третью и т.д. После рождения общение младенца со взрослыми строится на постоянстве одних и тех же действий и слов (тоже ритуалы): «мама пришла», «мама сейчас тебя покормит» и т.д. Так, за счет постоянства ситуаций у младенца складываются образы матери, отца, бабушки и т.д. Режим дня ребенка выступает как  традиция, обычай. Игры с детьми младенческого возраста – это еще не детские игры с воображаемой ситуацией – они выступают в форме ритуалов: «ладушки, ладушки …», повторяющихся многократно. Сказки выступают своеобразной формой мифов. Одну и ту же сказку дети раннего возраста могут слушать десятки, сотни раз – им не надоедает. Таким образом, посредством ритуалов, традиций, мифов ребенок осваивает элементы человеческой культуры – образы, манипулятивные действия, условные формы языка и т.д.;
- следующий исторический тип организационной культуры – ремесленный. Способ трансляции – образец          и рецепт его воспроизведения. На определенном возраст-   ном этапе, где-то в возрасте около 3-х лет ребенок начинает копировать действия взрослых – либо непосредственно (предметно-манипулятивные действия), либо опосредо-     вано в форме детской игры, создавая себе воображаемую ситуацию «взрослой жизни». Он играет в «дочки-матери»,      в «доктора» и т.д. – копируя поведение и действия взрос-   лых [13];
-  ребенок в возрасте 6 – 7 лет поступает в школу (или учится читать и писать еще в детском саду). И основным способом освоения человеческой культуры для него становится текст – атрибут научного типа организационной культуры, – носителем которого является, в первую очередь, учебная книга, а также словари, справочники, задачники и т.д.;
- наконец, в более старшем возрасте ребенок, подро-сток и т.д. начинает овладевать чертами проектно-тех-нологического типа организационной культуры: в учебный процесс вносятся элементы проблемного обучения, учебные проекты, в частности, в трудовом обучении, в профессиональном образовании – курсовое, дипломное проектирование и т.д.
Причем, важно подчеркнуть, что эти типы организационной культуры не заменяются одну на другую, а наличествуют одновременно, параллельно. Так ритуалы, обычаи, традиции сохраняются и во взрослой жизни (например, режим дня, праздники, соблюдение народных обычаев и т.д.). К ранее освоенным типам организационной культуры добавляются новые.
Это обстоятельство важно для нас в аспекте применения в организации учебного процесса различных теорий учения. Эти теории многими авторами подразделяются на два крупных класса: теории ассоциативно-рефлекторного учения и деятельностные теории учения [13, 20, 24 и др.]. В основе теорий первого класса – ассоциативно-рефлекторных теорий – лежат понятия ассоциации, рефлекса, стимула – реакции. Теории второго класса – деятельностные теории – опираются на понятия действия, задачи, проблемы.
Ассоциативно-рефлекторная теория учения оформлялась в то время, когда основным типом организационной культуры в обществе был научный тип, а в философии, психологии и педагогике господствовал сенсуализм. В соответствии с его требованиями общая схема формирования ассоциации уточнялась следующим образом. Начало ассоциативного процесса предполагает наличие сенсорных (наглядных) элементов. Следы ощущений (восприятий) этих элементов связываются в единичные представления, сравнение последних приводит к выделению общих (одинаковых) свойств, связь которых, обозначенная соответствующим словом, и дает понятие.
Ассоциации, приводящие от ощущений (восприятий) к представлениям и понятиям, формируются при многократном выполнении человеком соответствующих переходов, т.е. в процессе упражнения.
Таким образом, согласно ассоциативно-рефлекторной теории учения, человек приобретает те или иные понятия, опираясь на их сенсорные компоненты, на сравнение единичных представлений, на обозначение и выделение в последних с помощью слов некоторых общих свойств, а также  на ряд упражнений. Содержание этих понятий идентично содержанию исходных сенсорных компонентов ассоциаций (Д.Н. Богоявленский, Н.А. Менчинская,          П.А. Шеварев, И.Я. Лернер, В.В.Краевский и др.)
Ассоциативно-рефлекторные теории учения описыва-ют, в основном, тот тип учения, которому свойственны репродуктивный характер усвоения знаний и умений.
Ассоциативно-рефлекторная теория учения создава-лась в тот исторический период, когда возникала и разви-валась массовая школа. Она предназначалась для сосло-    вий, которым требовались утилитарно-эмпирические зна-  ния. Их усвоению соответствовали основные принципы    этой теории. Но она начала «буксовать», когда по мере развития образования значительная часть учащихся все    более и более стала нуждаться в другом типе знаний и мышления – в теоретические знаниях и в теоретическом мышлении.
Деятельностные теории учения опираются на понятия «действие» и «задача». Действие предполагает преобразование субъектом того или иного объекта. Задача включает в себя цель, представленную в конкретных условиях своего достижения. Решение задачи состоит в поиске субъектом того действия, с помощью которого можно так преобразовать условия задачи, чтобы достигнуть требуемой цели. Учение в этом случае трактуется с деятельностных позиций, когда усвоение того или иного материала раскрывается путем его преобразования в ситуации некоторой задачи. (Дж. Брунер, П.Я. Гальперин, В.В. Давыдов, А.Н. Леонтьев, М.И. Махмутов, С.Л. Рубинштейн,  Д.Б. Эльконин, и др.).
Деятельностные теории учения в большей мере соот-ветствуют уже проектно-технологическому типу органи-зационной культуры. Так, в теории проблемного обучения М.И. Махмутова [36] обучающийся строит гипотезы как познавательные модели – а это уже принадлежность проектно-технологического типа организационной культуры.
Кроме того, в последние годы появились новые теории учения, в большей мере соответствующие проектно-технологическому типу организационной культуры:
- теория проективного образования (Г.Л. Ильин, [22, 23]), в которой проективное образование рассматривается как воспитание и развитие самоопределяющейся личности, обладающей проективным отношением к миру и способной к сотрудничеству с другими людьми;
- теория контекстного обучения (А.А. Вербицкий, [9]), в которой обучение строится на моделировании предметного и социального содержания осваиваемой обучающимися будущей профессиональной деятельности;
- компетентностный подход в обучении, направленный на формирование социальных, коммуникативных, профессиональных и других качеств личности обучающе-гося, которые позволят наиболее полно реализовать себя                 в современных социально-экономических условиях [5, 17        и др.].
Но все дело в том, что различные теории учения рас-сматриваются чаще всего как альтернативные, исклю-чающие друг друга – одни как более прогрессивные, дру-    гие как уже несовременные, как бы как отсталые. Но это, ду-мается, неправильно и несправедливо. Разные теории учения относятся к разным типам организационной  культуры и должны рассматриваться параллельно. В бо-     лее раннем возрасте – ассоциативно-рефлекторные тео-     рии, направленные на формирование, во-первых, «гото- вого», во-вторых – эмпирического знания. Ведь прежде,      чем ребенок сможет осваивать и оперировать знанием те-оретическим, ему необходимо накопить определенный эмпирический опыт. Проведем здесь аналогию с наукой, которая первоначально проходила стадию накопления эмпирического материала, затем происходила его систематизация, и только потом – построение теорий.
В более позднем возрасте возможна организация учебного процесса на основе деятельностных теорий учения, в еще более позднем возрасте – построение учебного процесса на основе теории проективного образования, контекстного обучения и т.д.
Другое дело, что в связи со все более ранним интеллектуальным развитием детей и молодежи границы этих возрастов смещаются и, очевидно, и далее будут смещаться на все более ранние периоды.
Кроме того, применение тех или иных теорий учения зависит от характера учебного материала. Ведь, к примеру, изучение дорожных знаков в Правилах дорожного движения вряд ли требует проблемного обучения, а тем более проективного обучения. Их надо заучить и все.
А еще, кроме того, применение тех или иных теорий учения зависит от уровня развития, в частности, уровня интеллектуального развития обучающихся. Ведь, к примеру, если 40-летний человек пришел в 4 класс вечерней школы (теоретически такой вариант не исключен), то учитель наверняка столкнется в «проблемой» применения проблемного обучения.
Таким образом,  целесообразность применения тех или иных теорий учения зависит от того, кого учат, когда учат, где учат, для чего учат и т.д.
7. В ранние исторические эпохи, при разных ведущих типах организационной культуры жили и живут принципи-ально разные обучающиеся: «дитя» ХIХ в.  К.Д. Ушинского – это совсем другой ребенок, чем ребенок века ХХ и уж тем более века ХХI. Точно также изменялись и изменяются в  ходе общественно-исторического процесса системы приня-тых в обществе взглядов на учение, обучение и образование («образовательные парадигмы»), которые обусловливались,    в частности, с одной стороны – ведущими типами органи-зационной культуры в обществе, с другой стороны – сте-пенью массовости образования, его постепенно расширяю-щейся доступностью для все более широких кругов населе-ния: догматическое обучение в средние века сменилось классическим образованием для высших кругов общества, которое, в свою очередь сменилось на реальное образование в связи с индустриализацией и т.д.  Индивидуальная форма обучения для детей из высших слоев общества сменялась в связи с расширением массовости образования на индивиду-ально-групповую, а затем – на классно-урочную и т.п.
Наиболее наглядно смену воззрений логично просле-дить на примере исторического развития систем практи-ческого (производственного) обучения, которые устанав-ливают последовательность изучения учебного материа-      ла, определяют направление, в котором осуществляется формирование производственных умений и навыков:
- предметная система производственного обучения возникла в период ремесленного производства. В процессе обучения ученик выполнял те же работы, что и мастер, и подмастерья. Перечень изделий, изготовлявшихся на данном конкретном производстве, служил, фактически, программой обучения;
- операционная система возникла и развивалась во второй половине ХIХ в. в период мануфактурного производства и явилась следствием развития машинной техники и промышленного разделения труда. В основе этой системы лежало последовательное усвоение обучающимися отдельные технологических операций;
- операционно-поточная система производственного обучения развивалась в ХХ в. в связи с развитием  поточного производства. Ее разновидностями в дальнейшем стали операционно-комплексная система, процессуальная система   и др.;
- в 60-80 гг. ХХ в. в связи с автоматизацией производства, усложнением труда рабочих стали развиваться проблемно-аналитическая, технологическая и другие системы производственного обучения, которые даже по названию несли в себе черты проектно-технологического типа организационной культуры [78].

В настоящее время мы находимся на стадии смены образовательной парадигмы индустриального общества на образовательную парадигму постиндустриального общества.
В индустриальном обществе система образования является своего рода поточной системой. Массовое образование служит целям индустриального производства, готовит работоспособные элементы индустриального механизма и само является или стремится быть хорошо отлаженным механизмом, индустрией по производству кадров. Система массового образования строится по образу и подобию индустриального производства и делит с ним его достижения и неудачи.
Переход от образовательной парадигмы индустриального общества к образовательной парадигме постиндустриального общества означает, в первую очередь, отказ от понимания образования как получения готового знания и представления о педагоге как носителе готового знания [22].  На смену приходит понимание образования как достояния личности, как средства ее самореализации в жизни, как средство построения личной карьеры. А это изменяет и цели учения, и его мотивы, нормы, и цели, и формы и методы учения, и роль педагога и т.д.

2.2. ПРИНЦИПЫ УЧЕБНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

Необходимо сразу же предупредить читателя, что речь здесь пойдет не об общеизвестных дидактических принципах (как следует учить), а о принципах именно учебной деятельности – деятельности обучающегося – воспитанника, учащегося, студента, слушателя и т.д.
Естественно, изложенные нами в [41] общие принципы человеческой деятельности распространяются и на учебную деятельность. В то же время учебная деятельность характеризуется своими специфическими принципами. На-помним, что, рассматривая принципы научной деятельно-  сти (принципы научного познания), сложившиеся исторически и общепризнанные, мы нашли им объяснение через систему отношений нового научного знания, получаемого исследователем с:
1.   Объективной реальностью (принцип детерминизма);
2. Прежней предшествующей системой научного знания (принцип соответствия);
3. Самим субъектом – исследователем (принцип дополнительности). Такой подход представляется правомерным и продуктивным, попробуем распространить его и на принципы учебной деятельности.
Результатом учебной деятельности в каждый момент является в общем виде приобретаемый новый опыт. Но-   вый опыт может классифицироваться по-разному. Наи-большее распространение в педагогической литературе получила концепция М.Н. Скаткина, И.Я. Лернера и           В.В. Краевского, в которой новый опыт обучающегося со-стоит из четырех основных структурных компонентов:              опыт познавательной деятельности, фиксированной в           форме ее результатов – знаний; опыта репродуктивной деятельности, фиксированной в форме способов ее осуществления (умений и навыков); опыта творческой деятельности, фиксированной в форме проблемных ситуа-ций, познавательных задач и т.п.; опыта осуществления эмоционально-ценностных отношений (см., например,     [28]). Могут быть и другие подходы – это в данном случае для нас не существенно. Существенно одно – результатом учебной деятельности обучающегося является новый      опыт.
Рассмотрим теперь в качестве основания классификации принципов учебной деятельности объекты/субъекты – источники этого нового опыта обучающегося. Их в данном случае четыре: объективная реальность; педагог; предшествующий опыт обучающегося и, наконец, сам обучающийся.
Возникает система отношений:
- новый опыт – объективная реальность;
- новый опыт – педагог;
- новый опыт – предшествующий опыт обучающе-  гося;
- новый опыт – сам обучающийся. Таким образом, выстраиваются четыре принципа учебной деятельности.                   

2.2.1.   Первый принцип:
              принцип наследования культуры

 Его еще можно назвать также принципом трансляции культуры. Отношения: «новый опыт – объективная реальность». При этом объективную реальность мы понимаем в широком смысле как «все существующее, т.е. материальный мир и все его идеальные продукты» [74, с. 572]. Человек, начиная с рождения, осваивает (отражает), во-первых, объективную реальность непосредственно, на уровне ощущений и восприятий: день – ночь, зима – лето, тепло – холодно и т.п. Во-вторых, что более важно, в отличие от животных, человек осваивает (отражает) человеческую культуру. Каждое последующее поколение наследует все достижения человеческой культуры, созданные всеми предшествующими поколениями.
При этом культура понимается нами в данном случае в самом широком смысле – культура включает в себя, во-первых, объективные результаты деятельности людей (машины, технические сооружения, результаты познания, произведения искусства, нормы права и морали и т.д.). Во-вторых, – субъективные человеческие силы и способности, реализуемые в деятельности (знания и умения, производственные и профессиональные навыки, уровень интеллектуального, эстетического и нравственного развития, мировоззрение, способы и формы взаимного общения людей) [74, стр.294].
Но если обучающийся (младенец, ребенок, подросток, юноша, девушка, взрослый человек) осваивает, наследует человеческую культуру, то возникает проблема полноты отражения культуры в содержании образования. Остановимся на ней подробнее.
Предметные результаты деятельности человечества (первый компонент культуры) отражаются в формах общественного сознания: язык (понимаемый в широком смысле – как естественный родной и иностранные языки, так и искусственные языки), обыденное сознание ), политическая идеология, право, мораль, религия (или антирелигия – атеизм), искусство, наука, философия [74 и др.].
Причем, необходимо подчеркнуть, что в педагогике, в содержании образования эти формы общественного сознания должны рассматриваться как равнозначные. Хотя, конечно, по объему содержания они могут сильно различаться – например, изучение основ наук, естественно, потребует от обучающегося гораздо больше времени и труда, чем изучение основ права или освоение обыденного сознания. Но эти формы общественного сознания в структуре учебного процесса должны быть отражены рядоположено, чего, к сожалению, сегодня еще не происходит в условиях неизживаемых сциентизма, «знаниевой парадигмы» и предметоцентризма всего современного образования.
Далее, второй компонент культуры – субъективные человеческие силы и способности. Они выражаются в об-разных, чувственных знаниях, которые не передаются словами (понятиями), в умениях, навыках, в развитии тех  или иных индивидуальных способностей, в мировоззре-     нии каждого человека (а оно у всех людей разное) и т.д.    Этот субъективный компонент человеческой  культуры      еще более  проблематичен в содержании современного об-разования. Умения, навыки, образные знания, уровень развития способностей и т.д. для дидактики как раньше, так и теперь являются как бы феноменами «за кадром» – «знаниевая парадигма» их признает, но говорит о них вскользь, нечетко и преимущественно декларативно.
Проявление сциентизма, «знаниевой парадигмы», «предметоцентризма» в содержании образования – от дошкольного до послевузовского – имеет свои исторические причины.
Причина первая.   Во второй половине ХХ в. индустриальная революция нако­нец решила глобальную задачу человечества - накормить людей. С достижением материального благополучия, с появлением изобилия продовольствия, одежды, обуви, бытовой техники, как следствие этого, был обусловлен переход человечества в совершенно новую постиндустриальную эпоху своего развития. Сегодня часто раздаются упреки в адрес народного образования о перепроизводстве в стране в бы­лые годы ученых, инженеров, техников, индустриальных рабочих – но тогда общество решало совсем другие задачи, чем те, которые стоят перед ним сегодня. Накормить людей могла только техника, технология, базирующаяся на научном знании. А поэтому был востребован, в первую очередь, научный тип образования. И этому было подчинено все построение содержания как общего, так и профессионального образования.
Начиная с эпохи Возрождения наука, отодвинув на задний план религию, заняла ведущую позицию в мировоззрении человечества. Если в прошлом выносить те или иные мировоззренческие суждения могли только иерархи церкви, то, впоследствии, эта роль целиком перешла к сообществу ученых. Научное сообщество диктовало обществу правила практически во всех областях жизни, наука являлась высшим авторитетом и критерием истинности. Примерно тогда же, благодаря   книгопечатанию, стала развиваться массовая школа, которая, в этих условиях, сразу формировалась как «школа знаний» – т.е. школа, направ-ленная, в первую очередь, на овладение обучающимися основами научных знаний.   
Но за последние десятилетия роль науки (в самом широком смысле) существенно изменилась по отношению к общественной практике (также понимаемой в самом ши-роком смысле). Триумф науки миновал. С XVIII в. до середины прошлого ХХ в. в науке открытия следовали за открытиями, а практика следовала за наукой, «подхваты-  вая» эти открытия и реализуя их в общественном произ-водстве – как материальном, так и духовном. Но затем        этот этап резко оборвался – последним крупным науч-       ным открытием было создание лазера (СССР, 1956 г.). Постепенно, начиная с этого момента, наука стала все   больше «переключаться» на технологическое совершенст-вование практики: понятие «научно-техническая револю-  ция» сменилось понятием «технологическая революция»,        а также, вслед за этим появилось понятие «технологиче-   ская эпоха» и т.п. Если раньше в ходу были теории и за- коны, то теперь наука все реже достигает этого уровня обобщения, концентрируя свое внимание на моделях, ха-рактеризующихся многозначностью возможных решений проблем (в том числе, к примеру, многозначностью воз-можных альтернативных образовательных систем и т.п.). Кроме того, очевидно, работающая модель полезнее от-влеченной теории.
Исторически известны два основных подхода к научным исследованиям. Автором первого является Г. Гали-лей. Целью науки, с его точки зрения, является установление порядка, лежащего в основе явлений, чтобы представлять возможности объектов, порожденных этим порядком, и, соответственно, открывать новые явления. Это так называемая «чистая наука», теоретическое познание.
Автором второго подхода был Френсис Бэкон. О нем вспоминают гораздо реже, хотя сейчас возобладала имен-     но его точка зрения: «я работаю, чтобы заложить основы будущего процветания и мощи человечества. Для дости-жения этой цели я предлагаю науку, искусную не в схо-ластических спорах, а в изобретении новых ремесел…». Наука сегодня идет именно по этому пути – пути технологического совершенствования практики.
Соответственно, изменение роли науки в жизни людей требует изменений в подходах к построению содержания  образования – если раньше в основе содержания  образования лежали исключительно научные знания, то теперь научные знания должны стать лишь одним из компонентов содержания образования, равноправно и рядоположено с другими формами человеческого сознания. Научный тип образования должен смениться другим, новым типом. Назвать его пока затруднительно, возможно это будет   технологический тип или проектно-технологический тип. 
Причина вторая. Коренным образом изменилась и идеология человечества. Ведь начиная с ХУШ в., с эпохи Просвещения на протяжении двухсот лет основной идеей во всем мире, доминирующей силой и главным двигателем политики была вера в спасение человечества посредством справедливого общественного устройства – так называе-    мая «идея общественного спасения». Она принимала раз-личные формы и создала различные политические тече-     ния. И эта идея общественного спасения также непосред-ственно сказывалась на построении содержания  образова-ния. Например: «Знания – это результат познания объективного мира, т.е. коллективный опыт человечества, взятый в обобщенной форме» (Данилов М.А. [14]). Тем самым полностью игнорировалось личностное знание и       все другие субъективные компоненты человеческой куль-туры.
Но во всем мире за двести лет истории идея общественного спасения себя не оправдала. То, что приемлемо для всех, то, что приемлемо для большинства, оказалось не прогрессивным и не гуманным. Стало, наконец, понятно, что все люди разные, люди различаются между собой больше, чем различаются общественно-экономические формации. Теперь все больше осознается та истина, что основой прогрессивного развития каждой страны и всего человечества в целом является сам Человек, его нравственная позиция, многоплановая природосообразная деятель­ность, его культура, образованность, профессиональная компе­тентность. А это обстоятельство также меняет приоритеты в построении содержания образования, в смещении акцентов с общественных компонентов на личностные.
Таким образом, мы рассмотрели две общие, так сказать, глобальные причины необходимости изменения подходов к построению содержания  образования. Теперь рассмотрим – как они конкретизируются непосредственно в технологии построения содержания образования.
Проявление научного типа образования в построении его содержания – это так называемая «знаниевая парадигма» и «предметоцентризм». Начиная с эпохи Возрождения, в первую очередь, в европейских университетах стала появляться особая категория людей – ученые. Именно они, продвигая науку, а впоследствии и технику, определяли содержание образования – сперва университетского, а впоследствии, с развитием массовой общеобразовательной и профессиональной школы, и содержание всех других форм образования. И это было исторически вполне естественно и оправдано: знанием владели только ученые, а среднее и высшее образование получала лишь очень незначительная часть населения, которая занималась умственным трудом. Все остальное население занималось трудом физическим – сельским хозяйством, ремесленничеством, впоследствии индустрией и т.д., и ему научные знания не были необходимыми. Так вполне закономерно родился тот подход, который теперь называется знаниевым подходом (знаниевой парадигмой), когда за основу содержания образования брались научные знания (умения и навыки в школе всегда играли второстепенную роль, чаще всего туманную, малоопределенную), а в профессиональной школе мы до сих пор имеем четкое разделение учебного процесса на теоретическое обучение, где формируются научные знания, и практическое обучение, где формируются  чисто практические умения и навыки – порознь. Но поскольку научное знание всегда предметно (математика, физика, история, сопротивление материалов и т.п.), то и все содержание образования строилось и поныне упорно строится на предметной основе. Ведь традиции так сильны!
Так называемый «предметоцентризм» упорно живуч особенно в общеобразовательной школе именно потому, что и раньше допускались и теперь допускаются к разработке содержания общего среднего образования лишь две категории специалистов. Первая – это ученые. Причем, ученые только фундаментальных наук: математики, физики и т.д., чаще всего представители Российской Академии наук. А все эти ученые, естественно, предметники. Ведь не бывает (в наше время) «ученых вообще». Есть ученые – химики, математики, историки и т.д. Ученые отстаивают интересы своего предмета, не интересуясь особо другими «предметами». Вторая категория – это работники и ученые сферы образования – ранее Министерства просвещения СССР и Академики педагогических наук СССР, теперь Министерства образования и Российской академии образования. В эту категорию людей также, в большинстве своем, входят «предметники». И вот в результате получается, что программы и учебники по физике составляются профессиональными физиками  таким образом, как будто они всех школьников должны сделать профессиональными физиками, программы и учебники по биологии – как будто всех надо сделать профессиональными биологами и т.д. (вспомним хотя бы школьные учебники И.К. Кикоина и    А.Н. Колмогорова). Поэтому, с одной стороны, у ученика в голове не складывается целостного мировоззрения, а остаются лишь обрывочные сведения: это – из математики, это – из истории, это – из теории машин и механизмов и т.д. С другой стороны эти отрывочные сведения, не связанные с личностными интересами учащихся, с их дальнейшими судьбами, их дальнейшими потребностями практической деятельности быстро ими теряются, забываются.
Еще одно бедствие от «предметоцентризма» – это постоянные непрекращающиеся попытки все учебные курсы втиснуть в учебные предметы. Поясним: учебный курс – это более широкое понятие – это  изучение курсов основ наук как учебных предметов (истории, географии, математики и т.д.). Но наряду с учебными предметами существуют учебные курсы, направленные либо на овладение определенными видами человеческой деятельности: родной и иностранные языки, физическая культура, труд, ранее бытовавшие в школе пение и рисование и т.д.; либо на формирование убеждений и нравственных позиций школьников, например, литература. Так вот, с точки зрения представителей «предметоцентризма» – а ведь именно они определяли и определяют содержание школьного образования, для всех учебных курсов должны быть определены соответствующие, адекватные им предметные области научного знания: нет такой науки «литература», предмет надо построить так, чтобы он соответствовал литературоведению, филологии. Нет такой науки «рисование» – заменим на «искусствоведение». Нет такой науки под название «труд», но есть наука «технология» (хотя, строго говоря, технология как единая наука пока еще не сформировалась – есть лишь отраслевые технологии – технология машиностроения, химическая технология и т.п.) – учебный курс «трудовое обучение» заменили на некую туманную образовательную область «технология», хотя по сути своей трудовое обучение так и осталось трудовым обучением. И так далее.
Подводя итог традиционному «знаниевому подходу» можно с горечью констатировать, что все  образователь-     ные «реформы», «полуреформы» и попытки «реформ» за последние сорок с лишним лет строились и строятся по  одной «мерке»: формулируются самые общие, в принципе, благие цели очередной «реформы», но совершенно туман- ные и неконкретизированные, и затем сразу начинается  дележ «пирога» учебного плана – какому предмету уда-    ется ухватить больше  учебных часов. Причем, в эту       брешь – между неопределенными размытыми целями    общего среднего образования и конкретным предмет-        ным его содержанием  и проникают такие конъюнктур-      ные как однодневные бабочки предметы как «Правила дорожного движения», «Валеология», «Этика и психо-     логия семейной жизни», «ОБЖ» и т.п. Хотя, по крупно-       му счету, за весь ХХ в.  в школах всего мира появился   всего                          один единственный принципиально новый и объ-                ективно необходимый учебный курс – «информатика».          А затем, когда «дележ пирога» закончен, начинается наполнение «предметниками» учебных курсов конкрет-         ным традиционным, по сути дела принципиально ниче-           го не меняющим содержанием. 
Но есть ли выход из этого тупика? Да, есть. Новой эпохе, в которую перешло человечество, нужны новая организация, структура и содержание образования. Новое общество не востребует и принципиально не может востребовать прежние подходы, традиционно сложившиеся позиции, стереотипы. Нужны другие, новые. В чем же они заключаются?    
Рассмотрим сначала – что  такое  общее образование? Ведь общее образование – это базис, на котором строится       в дальнейшем профессиональное образование.  Пожалуй, наиболее удачно и полно суть этой образовательной программы может быть раскрыта через содержание понятия «общий» по Словарю русского языка С.И.Ожегова. Там      оно имеет шесть значений: 1. Принадлежащий, свойствен-ный всем, касающийся всех. 2. Производимый, использу-емый совместно. 3. Свойственный кому-нибудь одновре-менно с кем-нибудь другим, взаимный. 4. Целый, весь.          5. Касающийся основ чего-нибудь. 6. Содержащий только самое существенное, без подробностей.
Если следовать этому определению, то содержание общего образования должно быть принадлежностью всех людей (первое значение); тогда оно будет позволять лю-    дям понимать друг друга, даже имея разные специально-    сти и согласовывать, координировать свои действия (вто-   рое и третье значение); оно должно давать человеку целостную, полную картину мира и своего места, своей роли в этом мире (четвертое значение), раскрывая при этом лишь основы человеческой культуры (пятое значение), не вдаваясь в подробности (шестое значение). В порядке «домашнего задания» автор предлагает уважаемому Читателю переложить шесть этих значений на область профессионального образования – получится довольно интересная и небесполезная картина.
Самым важным моментом, который необходимо осознать, является то обстоятельство, что в нынешних условиях общее образование необходимо всем членам общества, людям всех профессий и специальностей, а не только кучке «избранных», поступающих в ВУЗы. В новом обществе людям необходим тот базис, который позволит, во-первых, понимать друг друга. Во-вторых – служить основой для развития созидательных возможностей каждого человека, его самовыражения и самореализации в разнообразных, динамично изменяющихся сферах человеческой деятельности. Ведь известно, к примеру, что в условиях рыночной экономики практически каждому человеку приходится не только часто менять место работы, но на протяжении трудовой жизни в среднем 5–6 раз менять профессию.
Поэтому общее образование должно быть общим для всех! Любая специализация, профилизация школы, тем          более ранняя, ведет к сужению возможностей личности,          к «профессиональному идиотизму». Ни общее образо-         вание без профессионального, ни профессиональное образование без общего не могут быть полноценны-             ми – это две стороны медали, которые невозможно разъединить.
Но если общее образование должно быть для всех, если оно должно принадлежать всему обществу, то и определять его структуру и содержание должно все общество, а не только ученые и работники образования. То есть содержание общего образования должно быть определен- ным общественным соглашением,  а не результатом работы отдельной группы специалистов. В частности, в комиссии по разработке содержания общего среднего образования должны входить и директора заводов, и бизнесмены, и инженеры, и врачи, и художники, и строители и т.д. и т.п. – т.е. представители всех сфер человеческой деятельности и общественной жизни.
Только тогда совместными усилиями может быть определен необходимый инвариант общего образования, только тогда общему образованию, не снижая его уровня может быть придана практико-ориентированная, деятельно-стная (а не академическая) направленность.
Далее. В противоположность знаниевому подходу, «предметоцентризму» уже около тридцати лет  назад               В.В. Краевским, И.Я. Лернером и М.Н. Скаткиным была выдвинута концепция «культурологического подхода», рассматривающая  содержание  образования как педагогически адаптированный социальный опыт человечества, тождественный по структуре (разумеется, не по объему), человеческой культуре во всей ее структурной полноте» [28]. Этот прогрессивный, вполне современный культурологический подход получил широкое признание, многие его разделяют и поддерживают, вроде бы никто не возражает. Но до его реализации дело никак не доходит уже многие годы. Почему?
Очень просто: для реализации культурологического подхода необходимо решить три проблемы, к чему пока еще никто  практически не приступал. Одна проблема, так сказать, концептуально-философская, вторая – «техно-логическая», третья – психолого-педагогическая.
Концептуальная проблема заключается в необходимости разобраться – как отразить человеческую культуру достаточно полно в содержании как общего, так и профессионального образования. С одной стороны отразить предметные результаты деятельности человечества, выраженные в формах общественного сознания, о чем мы уже говорили выше.
Далее, второй компонент человеческой культуры – субъективные человеческие силы и способности. Они выражаются в образных, чувственных знаниях, которые не передаются словами (понятиями), в умениях, навыках, в развитии тех или иных индивидуальных способностей, в личностных смыслах, в мировоззрении каждого человека (а оно у всех людей разное) и т.д. Этот субъективный компонент человеческой культуры еще более проблематичен в содержании современного образования. Умения, навыки, уровень развития способностей, личностные смыслы и т.д. для дидактики как раньше, так и теперь являются  как бы феноменами «за кадром» – дидактика их признает, но говорит о них вскользь, нечетко и преимущественно декларативно. Не случайно! Это является традиционным отголоском «идеи общественного спасения», отголоском известных девизов вроде: «общественные интересы выше личных» и т.п. Еще в 40-х гг. прошлого века замечательный советский психолог С.Л. Рубинштейн писал: «…из учения о действительности, бытии выпадает человек. Он, очевидно, идет только по ведомству исторического материализма – как носитель общественных отношений; как человек он – нигде». Но с тех пор в дидактике ничего не изменилось – отражение субъективных компонентов человеческой культуры  в содержании как общего, так и профессионального образования по-прежнему остается tabula rasa.
Одним из возможных решений этой проблемы – отражения субъективных компонентов человеческой культуры в содержании образования – является, возможно, широко распространяющийся сегодня в образовательной среде так называемый компетентностный подход.
Этот подход основан на концепции компетенций как основе формирования у обучающихся способностей решать важные практические задачи и воспитания личности в це- лом. Предполагается, что «компетентность» – это само-стоятельно реализуемая способность к практической дея-тельности, к решению жизненных проблем, основанная на приобретенных обучающимся учебном и жизненном опыте, его ценностях и склонностях .
Компетентностный подход позволяет, в частности,  со-вершенно по-другому строить цели и содержание образова-ния. Так, например, А.В. Баранников так формулирует содер-жание так называемых «ключевых компетенций» [5]:
- учебные компетенции: организовывать процесс учения и выбирать собственную траекторию образования; решать учебные и самообразовательные проблемы; извлекать выгоду (пользу) из образовательного опыта; и т.д.
- исследовательские компетенции: находить и обрабатывать информацию; использовать различные источники данных; работать с документами и т.д.
- коммуникативные компетенции: выслушивать и принимать во внимание взгляды других людей; дискутировать и защищать свою точку зрения; понимать, говорить, читать и писать на нескольких языках; выступать публично; литературно выражать свои мысли; и т.д.
Точно так же могут выстраиваться профессиональные компетенции:
- анализ трудового и технологического процессов;
- создание профессионально значимой информации;
- прогнозирование развития технологических, производственных, кадровых и других событий;
- способность принятия ответственности;
- и так далее.
Еще одно направление реализации компетентностного подхода – это обучение так называемым базисным квали-фикациям [17]. Между общим и профессиональным обра-зованием начинает вырастать все более мощный слой обра-зовательных компонентов, которые нельзя отнести ни к об-щему образованию, ни к собственно профессиональному. Эти компоненты необходимы сегодня в любой трудовой де-ятельности. Они получили условное название «базисных квалификаций». Это владение «сквозными» умениями: ра-боты на компьютерах, поль­зования базами и банками данных, это знание и понимание эколо­гии, экономики и бизнеса, финансовые знания, коммерческая сме­калка, умения транс-фера технологий (переноса технологий из одних областей в другие), навыки маркетинга и сбыта, правовые знания, знания патентно-лицензионной сферы, умения защиты ин­тел-лектуальной собственности, знание нормативных условий функ­ционирования предприятий различных форм собствен-ности, умения презентации технологий и продукции, знания профессиональной терминологии иностранных языков. Кроме того, сюда следует добавить санитарно-медицинские знания, знания принципов существования в условиях кон-куренции и возможной безработицы, психологическая го-  тов­ность к смене профессии и сферы деятельности и т.д.
К общему образованию обучение этим базисным квали-фикациям не отнесешь, поскольку сформировать умения пользования базами и банками данных, трансфера технологий и т.п. можно только лишь в процессе какой-либо конкретной профессиональной (учебно-профессиональной) деятельности. В то же время базисные ква­лификации – это «сквозные» знания и умения, необходимые для ра­боты повсюду и по лю-бой профессии.  Возможно,  это как раз об­ласть политехниче-ского образования, в «новом звучании», в «но­вой редакции».
Здесь, за неимением места, мы привели лишь отдель-ные выдержки из полных наборов «компетенций».  Но, оче-видно, этот компетентностный подход весьма перспекти-   вен – он может придать содержанию  образования деятельностную, практико-ориентированную направленность. Единственно, необходимо предостеречь от абсолютизации этого подхода – он, очевидно, может продуктивно охватить лишь второй – субъективный аспект содержания образования (см. выше), но не все содержание  образования в целом.
Таким образом, концептуальная проблема – проблема полноты отражения содержания человеческой культуры в содержании образования требует принципиально иных подходов и серьезнейших научных исследований.
«Технологическая» проблема относится, в основном, к содержанию общего образования и заключается в необходи-мости заполнения той бреши, о которой мы уже говорили вы-ше, между самыми общими неконкретизированными целями образования вроде «разностороннего развития личности» и наполнением конкретным содержанием каждого учебного курса, предмета. То есть прежде, чем распределять часы учеб-ного плана по учебным курсам, прежде, чем разрабатывать сам учебный план необходимо составить полный свод конк-ретных целей общего среднего образования: что конкретно должен знать выпускник школы, что он должен уметь, какой опыт творческой деятельности и в чем он должен приобрести, какие качества личности у него должны быть сформированы – то есть, условно говоря, необходимо составить «модель развития личности выпускника школы». И только после этого переходить к решению вопросов о том, какими учебными курсами могут быть достигнуты те или иные конкретные цели и сколько для этого понадобится учебного времени.
Удивительно, что разработчики содержания общего среднего образования этого не понимают, или не догадываются об этом. Ведь параллельно общему существует профессиональное образование, где всегда построение содержания обучения строилось не с «сначала» – сколько часов выделить на тот или иной учебный курс – а с «конца»: сначала разрабатывается профессионально-квалифи-кационная характеристика  будущего  специалиста. Причем разрабатывается она при широком участии различных отраслевых ведомств, предприятий и т.д. и утверждается не образовательным ведомством, а ведомством по труду как генеральным заказчиком. И только потом научно-методические структуры системы образования начинают разрабатывать учебный план и программы, адекватно соответствующие этой профессионально-квалификационной характеристике. Почему бы этот накопленный за многие десятилетия опыт не заимствовать при определении содержания общего среднего образования?
Психолого-педагогическая проблема заключается в том, что для реализации культурологического подхода попытки выразить конкретные цели обучения, а вслед за этим и содержание обучения на языке развития личности, освоения основ человеческой культуры наталкиваются пока на определенные трудности.
Во-первых, до сих пор мы более или менее четко мо-жем программировать цели и содержание обучения в поня-тиях «знать» и «уметь». Ориентации образования на форми-рование «человека культуры», обусловливают  необходи-мость принципиально иного подхода к формированию целей и содержания образования. А именно – раскрывать их не в понятиях «знание» и «умение», а в понятиях культуры: «интеллектуальная культура», «нравственная культура», «эстетическая культура», «информационная культура», «гуманитарная культура», «техническая культура», «профессиональная культура» и т.д. При таком подходе цели и содержание образования теряют технократический, отчужденный по отношению к человеческой сущности характер и переводятся в личностный план.
Из этого следует, что, с одной стороны, при таком подходе «знания» и «умения» переходят из ранга стратегических понятий                в ранг тактических. С другой стороны, прежнее разграничение             на содержательную сторону образования (выраженное в понятиях «знать» и «уметь») и процессуальную сторону учебного процесса по «реализации содержания» (формы, методы, средства обучения и т.д.) теряет смысл. В структуру содержания попадает и учебная деятельность – последняя также становится содержательной основой образования как то, чем должен овладеть учащийся.
Во-вторых, то, что обычно принято было раньше счи-тать содержанием образования – учебный план и программу (в этом проявлялась суть командно-административной систе-мы – она как будто централизованно задавала всем единое для всех «содержание», а учебные заведения как бы его «реа-лизовывали» – исполняли в учебно-воспитательном процес-се) – эти документы (теперь они называются туманным сло-вом «стандарты», но их суть от этого никак не меняется) вме-сте с учебником составляют лишь проект содержания обуче-ния. Этот проект в процессе его реализации неизбежно тран-сформируется под влиянием местных (региональных, нацио-нальных, производственных и др.) условий и опосредуется личностью педагога. Ведь один и тот же урок у разных  пре-подавателей будет совершенно разным по содержанию. Каж-дый из педагогов внесет в него свою личностную окраску.
Таким образом, существенным становится не только чему учить, но и как учить, чем учить и кто учит.

2.2.2. Второй принцип: принцип социализации

Отношения: «новый опыт – педагог (педагоги)». При-чем, в данном случае в роли педагогов выступают и роди- тели, семья, и учителя, и товарищи, и средства массовой информации – т.е. все люди, от которых обучающийся получает новый опыт в той или иной форме – исходя из восточной мудрости: «каждый человек  тебе учитель».
Р. Киплинг  написал увлекательную сказку про мальчика Маугли, которого вскормила и воспитала волчица, а медведь обучил языкам разных зверей и птиц. Став старше, Мауги встретил свою мать, смог освоить человеческую речь и жить в обществе людей. Но это в сказке. В действительности же такое невозможно. Ребенок в момент рождения является лишь потенциальным кандидатом в человека. Человеком он сможет стать лишь в процессе общения с другими людьми: сначала с матерью, с отцом, братьями и сестрами, затем с учителями и т.д. Личностью человек не рождается. Рождается индивид, но по своей биологической определенности он является порождением социального мира, изначально обусловливаясь программой, сформированной в социальной среде. Э.В. Ильенков отмечал, что «человеческую личность можно по праву рассматривать как единичное воплощение культуры, то есть всеобщее в человеке».
Реализация принципа социализации в современных условиях порождает множество проблем. Как отмечает     Д.И. Фельдштейн [73], в их числе нарастающее отчуждение между взрослыми и детьми, которые теперь существенно раньше взрослеют, с одной стороны, а с другой – демонстрируют углубление своего социального инфантилизма. Зачастую они взрослеют не личностно, а лишь в плане показного поведения. Сегодня нарастает опасность деструктирования всей  системы культурно-исторического наследования.
Дело не только в проблеме «отцов и детей» в ее привычном понимании. Проблему необходимо рассматривать в широком социокультурном плане взаимодействия поколений и взаимоотношений людей не только по вертикали: «дети – взрослые», «молодые – пожилые», но и по горизонтали: различные социальные группы, общности.
В частности, в современной ситуации резкого обостре-ния обстановки во всем мире выявляется не только мно-гогранность и чрезвычайная сложность, но и малая изученность социологических, психологических, педагогиче-ских и других характеристик этнических отношений, из-меняющихся, усложняющихся их взаимоотношений, а также тесно связанная с этим острейшая проблема профилактики этно- и ксенофобии, воспитания толерантности.
Далее, современный информационный взрыв карди-нально изменил пространство жизни людей, систему от-ношений, общения, в том числе и организацию и самоор-ганизацию образовательного процесса. Сегодня весь спе-циально подаваемый растущему человеку материал (от учебных предметов до нравственных установок), как бы широк он ни был, и как бы ни старались родители и пре-подаватели, находится в одном русле со значительно боль-шим потоком свободной информации, поступающей с эк-ранов телевизора, компьютера, из Интернета, печатных СМИ, разнопланового общения со сверсниками и взрослыми. Эта неотсортированная информация – неуправляемая, неранжиро-ванная, подавляя детей, молодых людей оказывает неоднозначное, зачастую отрицательное воздействие на характер их развития.
Между тем у нас, да и во всем мире все еще доминирует греческая модель обучения, суть которой – передача знаний от учителя к учащимся, сидящим напротив этого учителя. Модель, дополненная в эпоху Просвещения учебной книгой. Кроме того, большинство школьных учителей и препо-давателей вузов сформировалось в определенной системе мышления, которая связана в основном с четко орга-низованной информацией, получаемой через утвержденные программы, рекомендованные книги. Информация же, поступающая к ним сейчас через телевидение и другие источники, накладывается на уже сформировавшуюся у них устойчивую систему знаний и взглядов.
Но что касается молодых людей, то они попадают в своего рода ножницы, когда знания, получаемые от учителя, из учебника, перекрываются потоком хаотичной инфор-мации, идущей прежде всего от СМИ, причем эта информация, не имеющая структурно-содержательной логической связи, подаваемая не системно, а бисерно, не просто не вписывается в рамки стационарного образования, но представляет собой качественно иной тип (направление) образования.
В том числе это направление образования несет как культуру, так и антикультуру. Как нравственность, так и безнравственность, как свободу, так и рабство, по крайне мере внутреннее рабство – ведь человек у телевизора освобожден от самой сложной для него проблемы – проблемы выбора – он становится рабом событий, обстоятельств, происходящих на экране.
Таким образом,  реализация принципа социализации в нынешних условиях породила множество социальных, психологических, педагогических и других проблем.

2.2.3.   Третий принцип:
              принцип последовательности

 Отношения: «новый опыт – предшествующий накопленный опыт». Жизненный опыт человек накапливает последовательно – от простейшего к простому, от простого к более сложному. Этот принцип достаточно очевиден. Ведь представим себе, к примеру, такую абсурдную ситуацию: новорожденному ребенку станем «читать» высшую математику?!
Любая «порция»  образовательного материала, любое задание, предлагаемое обучающемуся или осваиваемое           им самим должны быть ориентированы как на достигну-   тый, так и на перспективный, находящийся в «зоне бли-жайшего развития» (Л.С. Выготский) уровень знаний, умений, навыков, оценок, отношений. Конкретнее говоря, условие очередной учебной задачи (задача здесь понима-  ется не в узком смысле – расчетная задача, задача на по-строение и т.п.,  а в широком  психологическом смысле как цель, заданная в конкретной ситуации) должно быть  понятным и доступным, базироваться на известном и освоенном. То есть  в «зоне ближайшего развития» располагается тот этап овладения деятельностью, который логически следует за освоенным, этап, к освоению которого обучающийся подготовлен предшествующей учебной деятельностью.
Принцип последовательности имеет важнейшее значение для решения проблемы декомпозиции образовательного материала (см. ниже – гл. 4).

2.2.4.   Четвертый принцип:
              принцип самоопределения.

Отношения: «новый опыт – сам обучающийся». Если младенец слепо копирует действия взрослых, то уже где-то к трем годам у ребенка начинают проявляться задатки, развиваться те или иные способности, появляется избира-тельность действий, в том числе в учебной деятельности: «хочу – не хочу»,  «нравится – не нравится» и т.д.
Самоопределение индивида в широком смысле рассматривается как основанный на свободном волеизъявлении выбор жизненного пути, своего места в обществе, образа жизни и видов деятельности, а также линии поведения в проблемных и конфликтных ситуациях [48 и др.]. Важнейшее значение для организации учебной деятельности имеет самоопределение обучающегося в ней. На принципе самоопределения нам здесь необходимо остановиться более подробно в связи с тем обстоятельством, что проблема самоопределения обучающегося представляет собой одну из острейших проблем развития образования в современных условиях.
Самоопределение стоит в одном ряду среди других понятий «Я – концепции» [29, 60]: самоопределение, само-обучение, самосозидание, самоконтроль, саморегуляция, саморазвитие, самооценка, самопознание, самопроекти-рование, самовоспитание, самосознание, самокоррекция, самосовершенствование, самореализация, самоорганиза-   ция, самоуправление, самоформирование, самодисципли-     на [15 ].
Философия «самости» – «Я – концепция» раскрыта в работах Н.А. Бердяева, М.М. Бахтина, П.А. Флоренского,     К. Роджерса, А. Маслоу и других авторов. Небезынтересно, что еще Я.А. Коменский обратил внимание на то, что природное начало в человеке обладает «самостоятельной и самодвижущей силой».
В традиционной дидактике считается: чтобы обучить человека, необходимо правильно выбирать цели, содержание, методы, организационные формы обучения и т.д. Но традиционная дидактика опускает главное: а будет ли востребовано это человеком, тем конкретным учеником, которого мы обучаем и развиваем. В связи с этим весь арсенал так тщательно выстраиваемых учителем дидактических средств часто работает как бы вхолостую, поскольку ни высокой мотивации учения, ни глубинного понимания того, что и как необходимо изменить в самом себе, ученик должным образом не осознает, а потому эффективность всех этих дидактических усилий часто оказывается низкой.
Современные дидактические теории, как, например, проблемное или эвристическое обучение, ориентируют ученика на учебно-творческую деятельность, направленную как бы «вовне». Действительно, учебное творчество нацелено на решение творческих задач в обучении физике, математике, литературе и т.д., что, несомненно, развивает творческий потенциал личности, но не всегда затрагивает глубинные процессы «самости», т.е. не всегда задействуются внутренние механизмы творческого саморазвития как творческого самосозидания личности. [ 3 ].
Еще одна проблема, которой, насколько известно, ни-кто  не занимался, связана с тем обстоятельством, что один       и тот же учебный или какой-либо другой материал раз-    ные люди воспринимают и понимают совершенно по-разному. Автор в этом неоднократно убеждался, читая рецензии – опубликованные и неопубликованные – на       свои книги и статьи. Все время приходилось сталкиваться      с ситуацией: «когда я это писал, я имел в виду совсем не      то! Но такое прочтение текста рецензентом тоже право-мерно». 
Если в стимулировании мотивационно-потребностной сферы обучающихся отталкиваться от идей «Я – концепции», то потребности в самоопределении, в самореализации и т.д. становятся базовыми потребностями для творческого саморазвития личности. Поэтому одна из главных дидактических проблем заключается в создании условий для запуска мотивационно-потребностного механизма «самости» личности ученика. Приходится удивляться, что идеи «Я – концепции»  многие годы были не востребованы в разработке дидактических систем.
Даже в обучении «готовым» знаниям обучающийся должен обладать правом на собственное видение учебного материала, на его интерпретацию в свете личного, авторского прочтения, а также иметь возможности к донесению своей позиции другим людям – учителю, преподавателю, товарищам. Обучающийся должен иметь предусмотренные содержанием обучения возможности поделиться своими открытиями, родившимися мыслями, чувствами,  вынеся результаты своей работы с материалом на суд окружающих – так же, как это делают ученые, писатели, артисты или спортсмены. Любая учебно-научная конференция, художественная выставка, спортивное соревнование и пр. – это парад личных достижений участников, плоды их побед над собой.
Правом обучающегося должно быть личное, авторское прочтение содержания учебного материала и внешняя трансляция этого прочтения как цель работы с содержа-нием. Выучить стихотворение не «зачем-то», а для того, чтобы прочесть его затем перед аудиторией, расставив та-   кие интонационные акценты, какие он сам сочтет нужны-   ми, написать реферат по такой теме и по такому плану, которые сформулировал сам, объяснить порядок своих действий с точки зрения продуманной самим логики и т.д. – вот что должно стать «мотором» образовательного процесса. Не самоцельное заучивание учебного материала, а работа с ним, его творческое обыгрывание на основе определенного плана – вот путь ко внутренне мотивированному, увлекающему чтению, путь к тому, чтобы обучающийся мог и хотел вникать в содержание обучения, а не просто механически его запоминал [77 ].
В последние годы множество публикаций посвящено вопросам личностно-ориентированного образования. Но это лишь одна сторона проблемы – речь идет, в основном, о выборе личностной траектории движения в образовательном пространстве. Но в целом проблема личностного самоопределения в учебной деятельности гораздо шире и требует больших исследований.
Таким образом,  выделив и рассмотрев особенности и принципы учебной деятельности, мы выявили большую череду проблем, относящимся и к целям, и к содержанию образования и т.д., требующих своего разрешения в современных условиях.

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел Педагогика