Они слепые, объяснил человек в маске, потому что увидели мое лицо. Он назвался Хакимом и рассказал, что более десяти лет назад в его дом вошел человек, который, совершив омовение и помолясь, отсек ему голову ятаганом и унес ее на небо. Там голова его была явлена Господу, который повелел ей пророчествовать и вложил в нее слова столь древние, что они сжигали повторявшие их уста, и наделил ее райским сиянием, непереносимым для смертных глаз, Когда люди на земле признают новое учение, лик будет открыт им и они смогут поклоняться ему, не боясь ослепнуть.
Возвестив о своем посланничестве, Хаким призвал людей к священной войне, джихаду, и к мученической гибели. Рабы, мясники, попрошайки, погонщики верблюдов отказывались поверить в него. У кого-то из постояльцев караван-сарая был с собою леопард. Неожиданно он вырвался из клетки. Все, кроме пророка в маске и его слепых спутников, бросились бежать. Когда они вернулись, оказалось, что зверь ослеп. Увидев мертвые глаза зверя, люди упали к ногам Хакима и признали его сверхъестественную силу.
Хаким, сменивший со временем бычью маску на четырехслойное покрывало белого шелка, расшитое драгоценными камнями, сделался необычайно популярен в Хорасане. В битвах с халифами-Аббасидами войско Пророка Под Покрывалом не раз одерживало победу. Роль Хакима в сражениях сводилась к пению молитв, возносимых к божеству с хребта рыжего верблюда в самой гуще схватки. Но ни одна стрела не коснулась Пророка. Казалось, он ищет опасности, — как-то ночью, встретив отвратительных прокаженных, он расцеловал их и одарил золотом и серебром. Правление Хаким перепоручил шести-семи своим приверженцам. Сам же он был склонен к размышлениям и покою; гарем из ста четырнадцати слепых женщин предназначался для удовлетворения нужд его божественного тела.
Еретическая космогония Хакима основывалась на существовании некоего призрачного Бога, не имеющего ни имени, ни облика. От него происходят девять теней, населивших и возглавивших первое небо. Из первого демиургического венца произошел второй, тоже с ангелами, силами и престолами, а те, в свою очередь, основали другое небо, находящееся ниже. Второе святое сборище было отражено в третьем, то — в следующем, и так до 999. Управляет ими владыка изначального неба — тень теней других теней.
Земля, на которой мы живем, — это просто ошибка, неумелая пародия. Зеркала и деторождение отвратительны, ибо умножают и укрепляют эту ошибку. Основная добродетель — отвращение. Рай и
688

ад у Хакима были не менее безотрадны. «В этой жизни, — обещает Хаким, — вы терпите муки одного тела; но в духе и в воздаянии — в бесчисленных телах». Рай же представляется местом, где всегда темно и повсюду каменные чаши со святой водой, а блаженство этого рая — «особое блаженство расставаний, отречения и тех, кто спит».
На пятый год своей пророческой жизни Хаким был осажден в Са-наме войсками халифа. Продовольствия и воинов хватало, вдобавок ожидалась скорая подмога сонма ангелов света. Внезапно по крепости распространился страшный слух. Когда одну из женщин гарема хотели казнить за прелюбодеяние, она объявила, что на правой руке Пророка нет безымянного пальца, а на остальных пальцах нет ногтей.
На высокой террасе, при ярком солнце Хаким просил свое божество даровать победу. К нему приблизились два его военачальника и сорвали с него расшитое драгоценными камнями Покрывало.
Все содрогнулись. Лик, побывавший на небесах, действительно поражал белизною — особой белизной пятнистой проказы. Бровей не было, нижнее веко правого глаза отвисало на дряблую щеку, тяжелая бугорчатая гроздь изъела губы, нос, разбухший и приплюснутый, как у льва,
Хаким в последний раз попытался обмануть окружающих:
— Ваши мерзкие грехи не дают вам узреть мое сияние...
Его не стали слушать и проткнули копьями.
В. С. Кулагина-Ярцева

История вечности (Historia de la eternidad)

Рассказы, эссе (1936)
Произведения, вошедшие в цикл «История вечности», объединены прежде всего интересом автора, их отличают свои особенности, некая цикличность, повторяемость событий во времени, замкнутость...
Один из рассказов, включенных в «Историю вечности», — «Приближение к Альмутасиму».
Рассказ представляет собою нечто вроде рецензии на появившийся в Бомбее в 1932 г. роман, написанный адвокатом Миром Бахадуром. Герой романа, чье имя ни разу не названо, — студент права в Бомбее. Он отошел от религии своих родителей — ислама, но на исходе десятой ночи месяца мухаррама оказывается в гуще потасовки между
689

мусульманами и индусами. Три тысячи человек дерутся, и студент-вольнодумец, потрясенный этим, вмешивается в борьбу. В отчаянной драке он убивает (или думает, что убивает) индуса. Появляется конная полиция и принимается хлестать всех подряд. Студенту удается убежать почти из-под конских копыт. Он добирается до окраины города и, перелезши через ограду, оказывается в запущенном саду, в глубине которого высится башня. Свора собак с шерстью «лунного цвета» кидается на него из-за черных кустов. Преследуемый студент ищет спасения в башне. Он взбегает по железной лестнице, на которой не хватает нескольких ступенек, и оказывается на плоской крыше с зияющим колодцем в центре. Там он встречает изможденного человека, который признается, что его занятие — красть золотые зубы трупов, которые на ночь оставляют в башне. Рассказывает он и другие мерзкие вещи, со злобой говорит о каких-то людях из Гуджарата. На рассвете обессиленный студент засыпает, а проснувшись, обнаруживает, что вор исчез, а с ним — несколько сигарет и серебряных рупий студента. Вспоминая о прошедшей ночи, студент решает затеряться на просторах Индии. Он размышляет о том, что оказался способен убить идолопоклонника, но вместе с тем не знает, кто более прав — мусульманин или идолопоклонник. Из головы у него не выходит название «Гуджарат», а также имя некой «малкасанси», женщины из касты грабителей, на которую с особенной злостью обрушивался грабитель трупов. Студент приходит к выводу, что злоба такого гнусного человека может быть приравнена к похвале, и решает — без особой надежды — отыскать эту женщину. Помолясь, студент неторопливо пускается в путь.
Далее в повествовании появляется множество действующих лиц, а приключения студента продолжаются на низменностях Паланпура, на один вечер и одну ночь герой задерживается у каменных ворот Биканера, он видит смерть слепого астролога в предместье Бенареса, становится участником заговора в Катманду, молится и блудит среди чумного зловония Калькутты, наблюдает рождение дня на море из конторы в Мадрасе, наблюдает умирание дня на море с балкона в штате Траванкор и замыкает орбиту расстояний и лет в том же Бомбее в нескольких шагах от сада с собаками лунной масти. Неверующий и сбежавший с родины студент попадает в общество людей самого низкого пошиба и приспосабливается к такой жизни. Внезапно он замечает в одном из окружающих его подонков какое-то смягчение: нежность, восхищение, молчание. Студент догадывается, что
690

сам его собеседник не способен на такой внезапный взлет, следовательно, в нем отразился дух какого-то друга или друга его друга. Раздумывая над этим, студент приходит к мистическому убеждению:
«Где-то на земле есть человек, от которого этот свет исходит; где-то на земле есть человек, тождественный этому свету». И студент решает посвятить жизнь поискам этого человека.
Он ловит слабые отблески, которые эта душа оставила в душах других: в начале — легкий след улыбки или слова; в конце — яркое горение разума, воображения и доброты. По мере того как обнаруженные студентом люди оказываются все более близко знакомыми с Альмутасимом, доля его божественности все увеличивается, но понятно, что это лишь отражения. Перед Альмутасимом студент встречает приветливого и жизнерадостного книготорговца, а перед ним — святого. После многолетних странствий студент оказывается в галерее, «в глубине которой дверь и дешевая циновка со множеством бус, а за нею сияние». Студент спрашивает Альмутасима. Мужской голос, невероятный голос Альмутасима, приглашает его войти. Студент отодвигает циновку и проходит.
На этом заканчивается изложение самого текста и следуют некоторые критические замечания: Мир Бахадур Али писал роман как аллегорию: Альмутасим — это символ Бога, а этапы пути героя — это в какой-то мере ступени, пройденные душой в мистическом восхождении. По некоторым описаниям можно судить, что Альмутасим должен внушать идею о едином Боге. В первой сцене романа можно найти аналогии с рассказом Киплинга «В городской стене». Следует также отметить, что существуют некие точки соприкосновения романа с «Беседой птиц» Фаридаддина Аттара. Содержание этой поэмы персидского мистика состоит в следующем: прилетевший издалека царь птиц Симург (чье имя означает «Тридцать птиц») роняет в центре Китая великолепное перо, и птицы, уставшие от анархии, отправляются на его поиски. Они преодолевают семь долин или морей. Многие из странников отказываются от поисков, многие погибают. Пройдя очищение, лишь тридцать птиц вступают на гору Симурга. Вот они видят его, и им становится ясно, что они и есть Симург и что Симург — каждая из них и все они вместе. Точками соприкосновения с романом Мира Бахадура Али можно считать несколько слов, приписываемых Альмутасиму, которые развивают сказанное прежде героем, это (и другие туманные аналогии) может служить обозначению тождества искомого и ищущего, означать тождество искомого и
691

ищущего, может означать, что последний влияет на первого. В одной из глав содержится намек на то, что Альмутасим и есть тот «индус», которого студент, как ему кажется, убил.
В. С. Кулагина-Ярцева

Вымышленные истории (Ficciones)

Сборник новелл (1944)

ТАЙНОЕ ЧУДО

Ночью четырнадцатого марта 1936 г. в квартире на улице Целетной, в Праге, Яромир Хладик, автор незавершенной трагедии «Враги», труда «Оправдание вечности» и исследования о неявных иудаистских источниках Якоба Беме, видит во сне долгую шахматную партию. Игра была начата много веков назад и разыгрывалась между двумя знатными родами. Суммы приза никто не помнил, но она была баснословно велика. Во сне Яромир был первенцем в одном из соперничающих семейств. Часы отмечали боем каждый сделанный ход. Он бежал под ливнем по пескам пустыни и не мог вспомнить правил игры. Проснувшись, Яромир слышит мерный механический гул. Это на рассвете в Прагу входят передовые отряды бронетанковых частей третьего рейха.
Через несколько дней власти получают донос и задерживают Хладика. Он не может опровергнуть ни одного из обвинений гестапо: в его жилах течет еврейская кровь, работа о Беме имеет проеврейский характер, он подписал протест против аншлюса. Юлиус Роте, один из военных чинов, в чьих руках находится судьба Хладика, решает расстрелять его. Казнь назначена на девять утра двадцать девятого марта — этой отсрочкой власти хотят продемонстрировать свою беспристрастность.
Хладик приходит в ужас. Сначала ему кажется, что виселица или гильотина были бы не так страшны. Он непрерывно проигрывает в уме предстоящее событие и задолго до назначенного срока умирает по сотне раз на дню, представляя сцену собственного расстрела в различных пражских двориках, а число солдат каждый раз меняется, и стреляют в него то издали, то в упор. Следуя жалкой магии — представлять себе жестокие детали предстоящего, чтобы помешать им осуществиться, — он в конце концов начинает бояться, как бы его
692

вымыслы не оказались пророческими. Иногда он ждет расстрела с нетерпением, желая положить конец напрасной игре воображения. Вечером накануне казни он вспоминает свою недописанную стихотворную драму «Враги».
В драме соблюдалось единство времени, места и действия, она разыгрывалась на Градчанах, в библиотеке барона Ремерштадта, в один из вечеров на исходе XIX в. В первом действии Ремерштадта посещает неизвестный. (Часы бьют семь, садится солнце, ветер доносит огневую венгерскую мелодию.) За этим визитером следуют другие, неизвестные Ремерштадту, но лица их кажутся ему знакомыми, он уже видел их, возможно, во сне. Барону становится понятно, что против него составлен заговор. Ему удается воспрепятствовать интригам. Речь заходит о его невесте, Юлии де Вайденау и о Ярославе Кубине, который когда-то докучал ей своей любовью. Теперь он сошел с ума и воображает себя Ремерштадтом... Опасности множатся, и Ремерштадту во втором действии приходится убить одного из заговорщиков. Начинается последнее действие; множится число несообразностей;
возвращаются действующие лица, роль которых, казалось, исчерпана:
среди них мелькает убитый. Вечер все не настает; часы бьют семь, в окнах отражается закатное солнце, в воздухе звучит огневая венгерская мелодия. Появляется первый визитер и повторяет свою реплику, Ремерштадт отвечает ему без удивления; зритель понимает, что Ремерштадт — это несчастный Ярослав Кубин. Драмы нет: это вновь и вновь возвращающийся бред, который Кубин беспрерывно воскрешает в памяти...
Хладик закончил первое действие и одну из сцен третьего: стихотворная форма пьесы позволяет ему постоянно править текст, не прибегая к рукописи. В преддверии скорой смерти Хладик обращается к Богу с просьбой дать ему еще год, чтобы закончить драму, которая станет оправданием его существования. Спустя десять минут он засыпает. На рассвете ему снится сон: он должен найти Бога в одной из букв на одной из страниц одного из четырехсот тысяч томов библиотеки, как объясняет ему незрячий библиотекарь. С внезапной уверенностью Хладик касается одной из букв на карте Индии в оказавшемся рядом атласе и слышит голос: «Тебе дано время на твою работу». Хладик просыпается.
Появляются два солдата, которые конвоируют его во внутренний дворик. До начала казни, назначенной на девять часов, остается минут пятнадцать. Хладик присаживается на поленницу, сержант предлагает ему сигарету, и Хладик берет ее и закуривает, хотя до тех
693

пор не курил. Он безуспешно пытается вспомнить облик женщины, черты которой отражены в Юлии де Вайденау. Солдаты строятся в каре, Хладик ожидает выстрелов. На висок ему падает капля дождя и медленно катится по щеке. Раздаются слова команды.
И тут мир застывает. Винтовки нацелены на Хладика, но люди остаются недвижимы. Рука сержанта, дававшего команду, замирает. Хладик хочет крикнуть, но не может и понимает, что парализован. Ему не сразу становится ясно, что произошло.
Он просил у Бога год для окончания своей работы: всемогущий дал ему этот год. Бог совершил ради него тайное чудо: его убьет в назначенный срок немецкая пуля, но в его мозгу от команды до ее выполнения пройдет год. Изумление Хладика сменяется благодарностью. Он принимается доканчивать свою драму, меняя, сокращая и переделывая текст. Уже все готово, не хватает лишь одного эпитета. Хладик находит его: дождевая капля начинает скользить по его щеке. Раздается залп четырех винтовок, Хладик успевает что-то неразборчиво крикнуть и падает.
Яромир Хладик умер утром двадцать девятого марта в десять часов две минуты.

ЮГ

Буэнос-Айрес, 1939 г. Хуан Дальманн служит секретарем в муниципальной библиотеке на улице Кордова. В конце февраля с ним происходит неожиданный случай. В этот день в его руки попадает редкое издание «Тысячи и одной ночи» в переводе Вайля; спеша рассмотреть свое приобретение, он, не дожидаясь лифта, взбегает по лестнице. В темноте что-то задевает его лоб — птица, летучая мышь? Женщина, открывшая Дальманну дверь, вскрикивает от ужаса, и, проведя рукой по лбу, он видит кровь. Он порезался об острый край только что окрашенной двери, которую оставили открытой. На рассвете Дальманн просыпается, его мучит жар, а иллюстрации к «Тысяче и одной ночи» мешаются с кошмаром. Восемь дней тянутся как восемь веков, окружающее кажется Дальманну адом, Затем его забирают в лечебницу. По дороге Дальманн решает, что там, в другом месте, он сможет спокойно уснуть. Как только они приезжают в лечебницу, его раздевают, обривают ему голову, прикручивают к кушетке, и человек в маске всаживает ему в руку иглу. Очнувшись с приступами тошноты, забинтованный, он понимает, что до сих пор находился лишь в преддверии ада, Дальманн стоически переносит болезненные процедуры, но пла-
694

чет от жалости к себе, узнав, что чуть не умер от заражения крови. Спустя какое-то время хирург говорит Дальманну, что тот скоро может поехать долечиваться в усадьбу — старинный длинный розовый дом на Юге, который достался ему от предков. Обещанный день настает. Дальманн едет в наемном экипаже на вокзал, чувствуя счастье и легкое головокружение. До поезда остается время, и Дальманн проводит его в кафе за чашкой запрещенного в лечебнице кофе, поглаживая огромного черного кота.
Поезд стоит у предпоследнего перрона. Дальманн выбирает почти пустой вагон, забрасывает чемодан в сетку, оставив себе книгу для чтения, «Тысячу и одну ночь». Книгу эту он взял с собой не без колебаний, и само решение, как ему кажется, служит знаком того, что несчастья миновали. Он пытается читать, но тщетно — это утро и само существование оказываются чудом не меньшим, чем сказки Шахразады.
«Завтра я проснусь в усадьбе», — думает Дальманн. Он чувствует себя одновременно как бы двумя людьми: один движется вперед по этому осеннему дню и знакомым местам, а другой терпит унизительные обиды, пребывая в отлично продуманной неволе. Приближается вечер. Дальманн ощущает свое полное одиночество, и иногда ему кажется, что он путешествует не только на Юг, но и в прошлое. От этих мыслей его отвлекает контролер, который, проверив билет, предупреждает, что поезд остановится не на той станции, что нужна Дальманну, а на предыдущей, едва ему знакомой. Дальманн сходит с поезда почти посреди поля. Здесь нет никакого экипажа, и начальник станции советует нанять его в лавке за километр от железной дороги. Дальманн идет к лавке медленно, чтобы продлить удовольствие от прогулки. Хозяин лавки кажется ему знакомым, но потом он понимает, что тот просто похож на одного из служащих лечебницы. Хозяин обещает заложить бричку, и чтобы скоротать время, Дальманн решает поужинать здесь же. За одним из столов шумно едят и пьют парни. На полу, привалившись к стойке, сидит смуглый старик в пончо, показавшийся Дальманну воплощением Юга. Дальманн ест, запивая ужин терпким красным вином. Вдруг что-то легкое ударяется о его щеку. Это оказывается шарик хлебного мякиша. Дальманн в растерянности, он решает сделать вид, что ничего не случилось, но через несколько минут в него попадает другой шарик, а парни за столом принимаются хохотать. Дальманн решает уйти и не дать втянуть себя в драку, тем более что еще не выздоровел. Хозяин встревоженно успокаивает его, называя при этом по имени — «сеньор Дальманн».
695

Это только ухудшает дело — до сих пор можно было думать, что тупая выходка парней задевает случайного человека, теперь же оказывается, что это выпад против него лично.
Дальманн поворачивается к парням и спрашивает, что им нужно. Один из них, не переставая сыпать ругательствами и оскорблениями, подбрасывает и ловит нож и вызывает Дальманна драться. Хозяин говорит, что Дальманн невооружен. Но в этот момент сидящий в углу старик-гаучо бросает ему под ноги кинжал. Словно сам Юг решает, что Дальманн должен драться. Нагибаясь за кинжалом, он понимает, что оружие, которым он почти не владеет, послужит не защитой ему, а оправданием его убийце. «В лечебнице не допустили бы, чтобы со мной случилось что-либо подобное», — думает он и вслед за парнем выходит во двор. Переступая порог, Дальманн чувствует, что умереть в ножевой драке под открытым небом, мгновенно, было бы для него избавлением и счастьем в ту первую ночь в лечебнице. И если бы он мог тогда выбрать или придумать себе смерть, он выбрал бы именно такую.
И, крепко сжимая нож, Дальманн идет вслед за парнем.
В. С.Кулагина-Ярцева

Хулио Кортасар (Julio Cortazar) 1914—1984

Выигрыши (Los premios)

Роман (1960)
Действие происходит в 1950-е гг.
В кафе на одной из центральных улиц аргентинской столицы собираются обладатели счастливых призов Туристской лотереи, которых ожидает бесплатный морской круиз. Одними из первых приходят коллеги — преподаватели государственного колледжа Карлос Лопес и доктор Рестелли. Лопеса одолевают сомнения: странно все организовано, нигде нельзя узнать никаких подробностей. К чему недоверие, успокаивает Рестелли, лотерея государственная, билеты распространялись официально, трудно ожидать подвоха. Впереди — три месяца плавания, а оплаченный отпуск — это уже значительный выигрыш! Досадно только, что среди обладателей призов — ученик их колледжа Фелипе Трехо, отъявленный лентяй и наглец, который наверняка попортит им немало крови. Поскольку выигравшему предоставлено право взять с собой до трех родственников, он отправляется в поездку с сестрой Бебой и родителями.
Семейство старается держаться чинно, сохраняет важно-напыщенный вид. Лусио пригласил с собой невесту Нору. Девушка, воспитанная в строгих католических правилах, не сообщила родителям об
697

отъезде и теперь очень нервничает. Лусио знакомит ее с приятелем по клубу Габриэлем Медрано, также выигравшим приз. Нора поражена: какой у Лусио старый друг, ему не меньше сорока, хотя он, конечно, очень элегантен. Медрано — зубной врач, у него частный кабинет, но он тяготится своей прозаической профессией, а подвернувшуюся поездку воспринимает как отличный предлог порвать с очередной подружкой Беттиной. Клаудиа, живущая в разводе с мужем, взяла с собой сына Хорхе и старого друга Персио, большого чудака и поэта. Они с мальчиком отлично ладят и любят предаваться фантазиям. Приезжает на шикарном автомобиле дон Гало Поррильо, миллионер, владелец сети больших магазинов, одинокий паралитик, слуга ввозит его на кресле-каталке. Рабочий паренек Атилио Пресутти, по прозвищу Пушок, едет в круиз в сопровождении матери, невесты Нелли и будущей тещи. Паула пригласила с собой Рауля, с которым дружит десять лет, еще со времен студенчества. Оба они из богатых семейств, Паула ушла в богему, а Рауль — архитектор. По его меткому наблюдению, собравшиеся в путешествие представляют все слои общества, достаточно ярко выражены и процветание и прозябание. Всем несколько не по себе, уж больно много неясностей с этой поездкой. Странно, что место сбора назначено здесь, а не в таможне или на пристани. Вещи было рекомендовано уложить заранее, и багаж забрали еще утром.
Наступает условленное время — 18 часов. Двое мужчин в темно-синих костюмах предлагают посторонним и провожающим покинуть помещение и приступают к проверке документов. Персонал кафе недоумевает: очень уж происходящее напоминает облаву, улица оцеплена полицейскими, движение перекрыто. Будущих путешественников препровождают в военный автобус. Инспектор Организационного ведомства советует во что бы то ни стало сохранять спокойствие, присущее воспитанным людям, и не возмущаться мелкими неполадками и организационными трудностями. Пароход, на котором они отплывают, называется «Малькольм», если не возникнет непредвиденных обстоятельств, стоянки будут в Рио-де-Жанейро, Дакаре, Кейптауне, Йокогаме.
Атмосфера пугающей таинственности сохраняется и в порту, но вот, преодолев полутемную пристань, путешественники оказываются на борту парохода. Они приятно поражены: в каютах красиво и уютно, их вещи на месте. Правда, матросы говорят на непонятном языке и не пускают на корму, показывая знаками, что прохода нет,
698

да и ведущие туда двери наглухо задраены. Уставшие путники расходятся по каютам.
Утром обнаруживается, что пароход все еще стоит на якоре в окрестностях Буэнос-Айреса, Путешественники собираются за завтраком, их ожидают шесть накрытых столиков. Бармен, которого расспрашивают о маршруте круиза, фамилии капитана и прочих подробностях, отвечает вежливо, но уклончиво. Пассажиры знакомятся между собой, сближаются по симпатиям, общим интересам. Между Клаудией и Медрано возникает духовная близость, приятные беседы перерастают в откровенные разговоры о прожитом, где звучит глубокая неудовлетворенность жизнью. Внимание гомосексуалиста Рауля привлекает Фелипе. Паула поддразнивает друга: его новый избранник юн, красив, глуп и несуразен. Фелипе же одолевают все комплексы подросткового возраста. После прошедшей ночи Лусио чувствует себя победителем, а Нора жестоко разочарована началом медового месяца. Лопес испытывает влечение к Пауле, которой небезразличны его ухаживания. Во время весьма изысканного обеда пароход начинает маневрировать и наконец выходит в открытое море.
Все охотно предаются беззаботному времяпровождению, к их услугам бассейн, солярий, спортзал, музыкальный салон, библиотека. Только Рауля, Лопеса и Медрано беспокоит, почему все же закрыт проход на корму. Они настоятельно требуют встречи с капитаном. От офицера, представившегося штурманом, путешественники пытаются добиться, по какой причине их держат взаперти в носовой части парохода. После всяческих увиливаний штурман признается, что не хотелось бы портить впечатления от приятного путешествия, но среди команды имеются два случая заболевания тифом, судовой врач применяет самые современные методы лечения, однако необходим карантин. Один из заболевших — капитан. Пассажиры возмущены:
почему же корабль вышел из порта? Как позволил санитарный контроль? По мнению Лопеса, судовая администрация согласилась на выгодное дело в последнюю минуту, умолчав о случившемся на борту. Рауль полагает, что они имеют дело не с обычным мошенничеством, а скорее метафизическим. За этим подлинным или мнимым карантином кроется нечто иное, что ускользает от их понимания. Медрано тоже считает тиф вымыслом, необходимо бороться с самоуправством судовых властей. Самоуверенный и туповатый Лусио никак не может взять в толк: из-за чего его спутники так тревожатся?
Лопес и Рауль все же заставляют бармена открыть одну из дверей и долго блуждают в сумрачном лабиринте трюмных переходов, пыта-
699

ясь отыскать путь на корму, но безуспешно, однако в одном из помещений Раулю удается забрать револьверы. Сеньор Трехо, выведав от сына о вылазке в глубь парохода, выражает недовольство, законопослушный Рестелли тоже не одобряет чрезмерной горячности. Дон Гало более категоричен: если Лопес с друзьями будет и впредь чинить помехи администрации судна и насаждать неповиновение на борту, последствия для всех пассажиров могут оказаться самыми плачевными.
Медрано возмущает мысль, что, не будь они окружены таким комфортом, они бы действовали энергичнее и решительнее и давно покончили бы со своими сомнениями. Лопес предполагает, что компания, вероятно, занимается темными делами, везет слишком заметный контрабандный груз. «Мы как в зоологическом саду, — жалуется Хорхе, — только зрители не мы», и слова ребенка лишь усиливают тревогу. Жаждущий приключений Фелиле в одиночку предпринимает рискованные вылазки в трюм парохода. Паула не может разобраться в своих чувствах к Лопесу, в ее отношениях с Раулем царила идеальная симметрия, пусть не без патологии.
На второй день путешествия дон Гало и доктор Рестелли устраивают любительский концерт, считая это лучшим средством растопить лед. Не увидев на нем Фелипе, Рауль отправляется на розыски и обнаруживает подростка в одном из трюмных помещений вместе с насильником-матросом. У Хорхе высокая температура, судовой врач предполагает воспаление легких. Связаться по радио с Буэнос-Айресом запрещено, а может быть, у мальчика тиф?
На утро третьего дня температура у малыша под сорок. Несмотря на запрет, Медрано предлагает прорваться в радиорубку. Изолировав путающихся под ногами, Медрано, Лопес, Рауль и неожиданно примкнувший к ним Пушок, вооружившись револьверами, проникают в кормовую часть судна.
В драке с матросами пострадал Лопес, и Паула заботливо за ним ухаживает. В перестрелке смертельно ранен Медрано, успевший до того заставить радиста передать радиограмму в Буэнос-Айрес. Нельзя же оплакивать того, кого едва знаешь, — размышляет Клаудиа у тела погибшего, но все же этот человек умер ради нее и ради Хорхе. А он ведь мог оживить ее своей жизнью.
За завтраком пассажиры высказывают возмущение безрассудными выходками спутников. «Малькольм» стоит посреди океана, путешествие прерывается, предложено собрать чемоданы. Хорхе поправляется,
700

его болезнь была вызвана временным недомоганием. На двух гидросамолетах прибывает инспектор Организационного ведомства в сопровождении полицейских. Он сожалеет о происшедших недоразумениях, берет под защиту действия судовой администрации. Неблагоразумное поведение жертвы, которая самовольно нарушила санитарный кордон и проникла в зараженную зону, завершилось роковым образом. Дальнейшее пребывание на судне представляет опасность для здоровья путешественников. Но ведь Медрано был убит, а не умер от болезни, почему это замалчивается?— возмущаются «мятежники», но его тело уже убрано с парохода, а большинство пассажиров разделяет предложенную версию событий, тем более что инспектор недвусмысленно намекает, что, если кто-нибудь, утратив чувство реальности, будет настаивать на искажении фактов, с ним разберутся в соответствующем месте. Обещано также, что Ведомство позаботится о надлежащей компенсации. И все же пятеро — Лопес, Паула, Рауль, Пушок и Клаудиа отказываются подписать составленный инспектором протокол. В случае, если среди пассажиров не будет достигнуто единства, придется интернировать всех без исключения, угрожает инспектор. Ярость спутников обрушивается на «бунтовщиков»: из-за упрямства и неподатливости заносчивых молодчиков могут пострадать уравновешенные и рассудительные люди, но те упорствуют в своем решении. Пассажиров сажают в гидросамолеты и привозят в Буэнос-Айрес. Пушок кипит от негодования: выходит, старичье и фараоны возьмут верх, стыд и позор! Но его обескураживает молчаливость и безразличие тех, с кем он в то утро был бок о бок в опасной ситуации на корме. А они, похоже, в душе уже отреклись от своего мятежа. Прощаясь, все разъезжаются по домам, жизнь возвращается «на круги своя».
В. С. Кулагина-Ярцева

Игра в классики (Rayuela)

Роман 1963
Произведение предваряет указание автора о возможном двояком прочтении его произведения: один вариант — последовательное чтение пятидесяти шести глав, образующих первые две части романа, оставив без внимания третью, объединившую «необязательные
701

главы»; другой вариант — прихотливый порядок движения по главам в соответствии с составленной писателем таблицей.
Действие происходит в 1950-е гг.
Орасио Оливейра, сорокалетний аргентинец без определенных занятий, живет в Париже весьма скромно на деньги, изредка пересылаемые из Буэнос-Айреса богатыми родственниками. Его любимое занятие — бесцельно блуждать по городу. Орасио уже довольно давно приехал сюда по примеру соотечественников, у которых принято отправляться в Париж, как говорится, за воспитанием чувств. Погруженный в себя, беспрестанно анализирующий свои мысли, переживания, поступки, он убежден в своей «инаковости» и намеренно противопоставляет себя окружающей действительности, которую решительно не приемлет. Ему кажется, что подлинное бытие находится за пределами территории повседневности, и он все время ожидает извне разрешения своих внутренних проблем. Он вновь и вновь приходит к выводу, что ему «гораздо легче думать, чем быть и действовать», а его попытки найти себя в этой жизни — «топтание в кругу, центр которого — повсюду, а окружность — нигде». Орасио ощущает абсолютное одиночество, такое, когда невозможно рассчитывать даже на общение с самим собой, и тогда он запихивает себя в кино, или на концерт, или в гости к друзьям. Он не может разобраться во взаимоотношениях с женщинами — француженкой Полой и уругвайкой Магой. Узнав, что Пола больна — у нее рак груди, — он прекращает встречаться с ней, сделав наконец, таким образом, свой выбор. Мага хочет стать певицей и берет уроки музыки. Своего маленького сына Рокамадура она вынуждена оставить в деревне у кормилицы. Для экономии довольно скудных средств Орасио и Мага решают поселиться вместе. «Мы не были влюблены друг в друга, просто предавались любви с отстраненностью и критической изощренностью», — будет вспоминать Орасио. Порой Мага даже раздражает его, поскольку она не очень образованна, не столь начитана, он не находит в ней утонченной духовности, к которой стремится. Но Мага естественна, непосредственна, она — воплощенное всепонимание.
У Орасио есть компания друзей, куда входят художники Этьен и Перико, писатели Вонг, Ги Моно, Осип Грегоровиус, музыкант Рональд, керамистка Бэпс. Свое интеллектуальное сообщество они нарекают Клубом Змеи и еженедельно собираются в мансарде Рональда и Бэпс в Латинском квартале, где курят, пьют, при свете зеленых свечей слушают джаз со старых, заигранных пластинок. Они часами 6е-
702

седуют о живописи, литературе, философии, привычно пикируются, и их общение скорее напоминает не разговор друзей, а состязание снобов. Изучение архива старого, умирающего писателя Морелли, когда-то задумавшего книгу, так и оставшуюся в виде разрозненных записей, дает обильный материал для обсуждения современной манеры письма, авангардной литературы, которая по самой своей сути является подстрекательством, развенчанием и насмешкой. Мага чувствует себя серенькой и незначительной рядом с такими умниками, блестящими фанфаронами словопрения. Но даже с этими близкими по духу и образу мыслей людьми Орасио порой бывает тягостно, он не испытывает глубокой привязанности к тем, с кем «по чистой случайности пересекся во времени и пространстве».
Когда Рокамадур заболевает и Маге приходится забрать малыша и ухаживать за ним, Орасио не в силах побороть досаду и раздражение. Равнодушным оставляет его и смерть ребенка. Друзья, устроившие своеобразный суд чести, не могут простить Орасио ни его «устранения» в трудный для Маги момент, ни проявленной им в этой ситуации бесчувственности. Мага уезжает, и Орасио только теперь осознает, что любил эту девушку и, потеряв ее, лишился жизненного стержня. Он оказывается по-настоящему одинок и, выбившись из уже привычного круга, ищет «братства» в обществе бродяг, но попадает в полицию и приговорен к высылке из страны.
И вот спустя много лет после отъезда с родины Орасио снова оказывается в Буэнос-Айресе. Он влачит растительное существование в комнатушке гостиницы и снисходительно терпит трогательную мещанскую заботливость Хекрептен. Он поддерживает тесное общение с другом юности Тревелером и его женой Талитой, работающими в цирке. Орасио приятно их общество, но всегда испытывающий по отношению к друзьям манию духовных захватов, он на этот раз всерьез опасается «посеять сомнения и нарушить покой добрых людей». Талита чем-то напоминает ему Магу, и он невольно тянется к ней. Тревелер несколько обеспокоен, замечая это, но он дорожит дружбой с Орасио, в беседах с которым находит отдушину после того, как долгое время страдал от отсутствия интеллектуального общения. И все же Орасио чуть было мимоходом не разрушает счастливую любовь друзей.
Хозяин цирка Феррагуто покупает психиатрическую клинику, и все трое устраиваются туда на работу. В непривычной обстановке им поначалу приходится трудно, а у Орасио все чаще наблюдаются странности в психике, его мучает раскаяние, все больше подступает
703

Жоржи Амаду (Jorge Amado) р. 1912

Дона Флор и два ее мужа (Dona Йог е Seus Dois Maridos)

Роман (1966)
Жительница небольшого городка Салвадрра в окрестностях Баии, Флорипедес Пайва Гимараэнс, молодая хозяйка кулинарной школы «Вкус и искусство», становится вдовой. Ее муж Валдомиро, по прозвищу Гуляка, пьяница, картежник, бабник и весельчак, умирает во цвете лет в самый разгар карнавала от разрыва сердца. Дона Флор безутешна: все семь лет, что они были вместе, она страдала от его измен, однако никто не мог подарить ей столько любви и страсти, сколько Гуляка, которому она прощала все его выходки.
Оплакивая мужа, дона флор вспоминает историю своей жизни и любви.
Ее мать, дона Розилда, упрямая до одури, резкая и властная особа, с которой никто не может ужиться под одной крышей, после смерти мужа остается с тремя детьми — двумя дочерьми и сыном — без всяких средств. С помощью Розалии и Флор, красивых, работящих и
707

скромных девушек, честолюбивая Розилда надеется изменить судьбу и приобрести положение в обществе. Однако Розалия выходит замуж не за прекрасного принца, а за простого механика, а сердце стыдливой и целомудренной Флор, которая, невзирая на гнев матери, отвергает всех богатых женихов, покоряет Гуляка.
Розилда убеждена, что Валдомиро занимает солидный пост и дружит с самыми влиятельными людьми города. Она надеется, что он сделает предложение Флор. Но когда Розилда узнает, что Гуляка обманул ее и что он — мелкий муниципальный чиновник, игрок и завсегдатай борделей, она запрещает дочери даже думать о нем. Но Флор уже влюблена и ее не волнует, что у Гуляки ни гроша за душой.
Несмотря на угрозы матери и даже побои, она продолжает встречаться с Гулякой и отдается ему, после чего убегает из дома и становится его женой.
Денег, которые она зарабатывает, давая уроки кулинарного искусства, вполне хватает на скромную жизнь, а также на то, чтобы оплачивать долги ее беспутного мужа, а поскольку детей у нее быть не может, то она не особенно задумывается о будущем.
Дни Флор проходят в трудах, а ночи в ожидании: придет ли Гуляка ночевать или предпочтет ей объятия какой-нибудь девицы? Однако, когда муж дома, она забывает обо всех обидах, ибо она чувствует, что он все же горячо любит ее.
Что же делать, если у него такой характер и он не может без вина, рулетки и потаскушек? И Флор, проливая слезы ревности, понимает, что, пока Гуляка рядом с ней, она — самая счастливая женщина на свете.
Все это время Розилда, мать Флор, которая люто ненавидит своего зятя, живет в другом городе у сына.
Когда Розилда узнает, что Гуляка умер, она, обрадованная, приезжает в Салвадор в надежде на то, что теперь-то ее полоумная дочь, наученная горьким опытом, приищет себе порядочного и богатого мужа. Но флор решительно отвергает все попытки матери посватать ей кого-нибудь из местных богатеев и аристократов. Она продолжает давать уроки кулинарного мастерства и ведет безупречный образ жизни, так что никто не подозревает, что по ночам Флор жестоко страдает от тайных желаний и неразделенной любовной страсти. Но разлад между плотью и духом не может длиться вечно и в конце концов Флор поддается на уговоры подруг, перестает носить траур и даже принимает ухаживания мужчин. Ее внимание привлекает соро-
708

калетний холостяк, фармацевт и аптекарь Теодоро Мадурейра, который уже давно очарован скромной тридцатилетней вдовой. Он делает Флор предложение, и через три года после смерти Гуляки она становится женой аптекаря Теодоро.
Второй муж Флор — полная противоположность первому. Он — воплощение деловитости, порядочности, сдержанности и доброты. Пунктуальный и педантичный Теодоро, девиз которого «Всякая вещь — на своем месте и всему — свое время», аккуратно и добросовестно выполняет и свои супружеские обязанности, однако флор, которая привыкла к бесстыдным и дерзким ласкам Гуляки, объятия аптекаря кажутся пресными. Ей удается погасить в себе пламя неутоленной страсти, ибо Флор любит и уважает мужа, но душу ее бередят сладостные воспоминания о жарких ночах с Гулякой, ее преследуют неясные и греховные мечты, и это несколько омрачает ее безоблачную семейную жизнь. И все же Флор счастлива.
Но однажды, после семейного праздника, она обнаруживает в своей спальне Гуляку, развалившегося в чем мать родила на ее кровати! Флор ничуть не удивляется его присутствию: ведь она часто думала о нем. Гуляка объясняет ей, что он видим только для нее одной, поэтому она может не опасаться, что их кто-то застанет за дружеской беседой, и сразу же начинает соблазнять свою бывшую жену. Много дней и ночей Флор мужественно защищает свою честь и сопротивляется влечению сердца, пока Гуляка развлекается тем, что помогает своим бывшим приятелям выигрывать крупные суммы в городских казино, подсказывая им выигрышные номера. Но в конце концов она уступает его домогательствам, предварительно признавшись своей куме Дионизии, бывшей любовнице Гуляки, в том, что он преследует ее даже сейчас, после своей смерти. Дионизия обещает ей помочь и обращается к местным колдунам, которые подготавливают все необходимое для ритуалов языческой магии.
А Флор, в душе которой наконец-то победила страсть, расцветает, ибо совесть ее молчит, убаюканная то нежными, то безумными ласками Гуляки.
В упоении любви она забывает о том, что просила помощи Дионизии. Но когда она замечает, что Гуляка начинает буквально таять у нее на глазах, она признается ему, что в этом виновато колдовство:
ведь это она просила Дионизию о помощи.
Гуляка покорился судьбе, он готов уйти туда, откуда вернулся ради своей возлюбленной, он прощается с нею, но вновь пробудившаяся
709

страсть Флор вступает в поединок с колдовством и побеждает. Гуляка, невидимый ни для кого, кроме самой флор, наполняет ее жизнь весельем и блаженством, дарит ей любовные наслаждения, а практичный и респектабельный Теодоро вносит в жизнь женщины размеренность и, словно облаком, окружает ее добродетелями. Все в городе восхищаются Флор, не подозревая о том, что она счастлива лишь благодаря обоим своим мужьям, чьи столь непохожие таланты так удачно дополняют друг друга.
В. В. Рынкевич

ГВАТЕМАЛЬСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Мигель Анхель Астуриас (Miguel Angel Asturias) 1899-1974

Сеньор Президент (El Senor Presidente)

Роман (1933, опубл. 1946)
Действие романа происходит в конце второго десятилетия XX в. в одной из латиноамериканских стран.
По вечерам под сень портала Господня со всех концов города стекаются нищие и калеки, привыкшие проводить ночь на его холодных ступенях. На этот раз они становятся очевидцами того, как немой дурачок Пелеле в порыве дикого припадка убивает прохожего, который приставал и издевался над ним. А наутро всех их забирают в полицейский участок, где расследуются обстоятельства ночного происшествия, представшего важным политическим делом, поскольку жертвой оказался полковник Хосе Парралес Сонриенте. Задержанные сообщают одни и те же подробности преступления, свидетелями которого они были, но не это хочет услышать от них военный прокурор, и арестованных избивают и пытают, добиваясь признания, что убийство совершили генерал Эусебио Каналес и лиценциат Абель Карвахаль. Только безногий слепец Москит упорствует, уверяя, что нищие врут со страху и сваливают на невинных преступление, за которое отвечает один Пелеле. Так и умирает он под пытками, впрочем, его показания не имеют силы — ведь Москит слеп. А Пелеле после содеянного бежал, обезумев от страха, и теперь скитается по окраинным помойкам.
713

Когда известие об убийстве полковника доходит до Сеньора Президента, тот рвет и мечет, достается и приближенным, и просителям, явившимся на прием. Глава государства крут нравом и скор на расправу, все боятся и трепещут, опасаясь попасть ему под горячую руку, чуть что — и забьют по его указанию до смерти. Один лишь Мигель Кара де Анхель, который «красив и коварен, как сатана», и пользуется безграничным доверием Президента, спокоен и невозмутим. Лукавый фаворит умеет угодить тонкой лестью и оказывает массу полезных услуг своему покровителю, который ценит его за ум и отвагу. Вот и на этот раз у него щекотливое поручение к любимцу:
имеется распоряжение об аресте Эусебио Каналеса, но не совсем удобно отправлять его в тюрьму. Надо предупредить генерала и посоветовать бежать сегодня ночью, да и помочь старому плуту, не привлекая при этом внимания полиции. Размышляя, как справиться с заданием, Кара де Анхель попивает пиво в захудалом кабачке напротив дома генерала. Но вот из подъезда выходит девушка, он выскакивает на улицу и, догнав, вручает ей свою визитную карточку и просит передать генералу, чтобы он срочно связался с ним, потому что его жизнь в опасности. Незнакомка оказывается дочерью Каналеса — Камилой. Вернувшись в кабачок, Кара де Анхель сообщает хозяйке и ее ухажеру Луису Васкесу, что намеревается ночью похитить генеральскую дочку, поскольку старик препятствует их любви и даже предлагает Васкесу — агенту тайной полиции — помочь в этом дельце. Вдохновленный перспективой неплохо заработать, Васкес при встрече легкомысленно выбалтывает своему приятелю Хенаро Родасу и про дурачка Пелеле, которого уже три дня разыскивает полиция, и про историю с генеральской дочкой. Родас настораживается: жена Федина говорила, что Камила обещала быть крестной их сына. Ужас охватывает его, когда Васкес безжалостно расстреливает подвернувшегося им по дороге Пелеле. После разговора с фаворитом Президента генерал Каналес подавлен и испуган, хотя презирает себя за малодушие. Бежать — означает признать вину, и все же благоразумнее последовать совету. Вернувшись, он посвящает дочь в разработанный план. В два часа ночи несколько человек, нанятых Кара де Анхелем, полезут на крышу дома. Услышав шум, Камила откроет окно, поднимет тревогу, отвлекая тем самым внимание шпиков и жандармов, а Каналес, воспользовавшись суматохой, скроется. Ожидая условленного часа в кабачке напротив, Кара де Анхель размышляет о том, что не великодушие, а коварство таилось в предложении высокого покровителя, генерала должны убить, когда он выйдет из дома. Остается надеяться, что верх одержат жадность и своекорыстие блюстителей
714

правопорядка, привлеченных возможностью разграбить богатый особняк. Гнусно, конечно, уводить дочь обреченного на смерть, да уж больно приглянулась ему Камила. И до чего он докатился: был редактором газеты, дипломатом, депутатом, алькальдом, а стал вожаком шайки. Все разворачивается, как задумано. Генералу удается беспрепятственно скрыться, а Караде Анхель выносит лишившуюся чувств девушку и временно прячет ее в кабачке. Когда поутру Федина прибегает узнать, что с Камилой, она находит пустой и разграбленный дом. Как соучастницу побега ее арестовывают, но ей нечего сообщить на беспрестанно повторяющийся вопрос, куда делся генерал. Она только твердит, что обо всем узнала от мужа, которому про это рассказал Васкес. В застенке умирает ее грудной ребенок, а она теряет рассудок.
В эти апрельские дни страна празднует годовщину спасения Сеньора Президента, которого Провидение уберегло от бомбы террориста. Во время торжественного приема раздается непонятный грохот, присутствующих охватывает паника, но обнаруживается, что это уронили большой барабан, который скатывается по ступеням парадной лестницы. Кара де Анхель отправляется в дом брата опального генерала — Хуана Каналеса с предложением приютить племянницу, но тот ведет себя как презренный трус, отрекаясь от брата и осуждая его, он отказывается взять на себя заботы о Камиле, не желая порочить свою незапятнанную репутацию. Так же поступают и другие родственники генерала. Поначалу Камила не верит, что такое может быть, ей кажется, что Кара де Анхель нагло врет, особенно после того, как хозяйка кабачка призналась, что была посвящена в его планы. Вскоре она лично убеждается, что все от нее отвернулись, от всего пережитого девушка тяжело заболевает. Военный прокурор из доносов узнает о встрече Кара де Анхеля с генералом накануне его побега и спешит сообщить Сеньору Президенту о предательстве фаворита, но тот выгораживает любимца. Эта полиция никуда не годится, вместо того чтобы прикончить Каналеса при попытке к бегству, побежала грабить его имущество. Арестовывают Родаса, а затем и Васкеса, которому болтливость дорого обходится. Кара де Анхель огорчен распространившимися по городу слухами, будто увел он ночью несчастную девушку, притащил в трактир и изнасиловал. А ведь он вел себя с Камилой по-рыцарски и не перестает поражаться собственному благородству. Скольких людей послал на смерть, а теперь вот спасает жизнь пьянице и фанфарону майору Фарфану, на которого поступает донос. Тем временем генерал Каналес после многих приключений добирается до границы. На многое у него раскрылись глаза, он верой и правдой служил режиму, предающему идеалы, родную землю, народ. Теперь же
715

Йоханнес Вильхельм Йенсен (Johannes Vilhelm Jensen) 1873-1950

Падение короля (Kongens fald)

Роман (1902)
Датский король Кристиан II (или, согласно стародатской форме этого имени, Кристьерн II) — достаточно яркая личность в истории Скандинавии. Он правил Данией и Норвегией в 1513 — 1523 гг. и Швецией в 1520 — 1523 гг., еще девять лет боролся за власть, позволил в 1532 г. обманом заманить себя в Данию якобы для переговоров, был схвачен и после этого еще двадцать семь лет провел в заключении в замках Сённерборг и Калундборг. Падение короля Кристьерна — это неудача его попытки восстановить великую северную державу, существовавшую в форме так называемой Кальмарской унии (была заключена в 1397 г.) в составе Дании, Швеции и Норвегии. Судьба короля и его страны показана автором особым образом — на примере судьбы Миккеля (имя собирательное для датчанина, как Иван — для русского) , сына деревенского кузнеца, ученого студиозуса и солдата. Нет нужды говорить, что опыт жизни Миккеля и людей, с ним связанных, неудачен, как оказалась неудачной попытка великого датского короля возродить былую державу. Но... обо всем по порядку.
Юный долговязый школяр Миккель, прозванный в Копенгагене Аистом, бродит по ночному городу в поисках пропитания и впечатле-
719

ний. Он натыкается на веселую компанию немецких ландскнехтов, и те, добродушно подшучивая над внешностью и голодным видом студента, принимают его в свое общество. Солдаты бражничают, переходя из одной корчмы в другую; среди них Миккель узнает датчанина-земляка Отто Иверсена, молодого барича из ближайшего к родной деревне Миккеля поместья. Ненадолго отбившись от компании, Миккель заглядывает в один из трактиров и видит в нем показавшегося ему в этот момент божественно прекрасным принца Кристьерна, обрывающего сочные ягоды с виноградной лозы. Принц, как и все другие новые знакомцы Миккеля, наутро выступает в военный поход и спешит насладиться прелестями земной жизни. О возможной ее быстротечности толкует Миккелю и нагнавший его на улице Отто, он давно узнал Миккеля, хотя и не подавал виду; в Копенгагене Отто тоскливо, он не знает здесь никого, назавтра же, возможно, его ожидает смерть. Отто пошел в солдаты назло матушке:
она не разрешает ему жениться на Анне-Метте, простой девушке-крестьянке, а он и Анна-Метта любят друг друга; наверное, Миккель Анну-Метту встречал?
Миккель не отвечает разоткровенничавшемуся баричу; он знает — иногда тактичнее и выгоднее промолчать. Поэтому он не делится с Отто своими мечтами о Сусанне — девушке, живущей в доме у богатого еврея Менделя Шпейера (возможно ли, что она — его дочь?). Иногда Сусанна выходит в примыкающий к дому сад, и Миккель издали, из-за забора, с обожанием наблюдает за ней, не смея приблизиться. Но в эту же ночь чуть позже, расставшись с Отто, Миккель видит в заборе сада дыру и становится невольным свидетелем почти случайного соблазнения Сусанны молодым баричем. Наутро Отто вместе с войском отправляется в путь, а Сусанну, уличенную ночным сторожем в прелюбодеянии, изгоняют из Копенгагена вместе с ее стариком отцом (к пришлому народу горожане особенно строги), предварительно подвергнув виновную унизительному наказанию «выноса камней за городские стены». Наблюдая за девушкой из толпы, Миккель видит на ее лице не только страдание, но и выражение удовлетворенности — она явно наслаждается страданием: теперь он знает, что непременно отомстит баричу за поруганную любовь.
Блуждания Миккеля по Копенгагену продолжаются еще несколько дней. Он обращается к местному богослову и влиятельному церковнику Йенсу Андерсену с просьбой послать его, Миккеля, на обучение в заграничный университет, но не выдерживает экзамена, который тут же на ходу учиняет ему богослов. Не удается Миккелю и сделка с дьяволом, ради которой он посещает кладбищенскую часовню в глу-
720

хой час ночи. В конце концов опустившегося и загулявшего школяра исключают из университета, и ему ничего не остается, как вернуться домой в родную деревню, где отец с братьями радушно встречают его. Но в деревне Миккель снова встречается с Анной-Меттой, превратившейся из краснощекой хохотушки, какой он помнил ее четыре года назад, в писаную красавицу. Миккель влюбляется в Анну-Метту, но та не забыла и любит своего Отто. Обуреваемый противоречивыми чувствами, Миккель силой увозит ее на другой берег фьорда, и обесчещенная девушка не смеет вернуться назад домой; она нанимается в служанки в дом к богатею крестьянину, а вернувшийся из похода Отто, узнав о постигшей ее беде, безропотно возвращается в свое родовое поместье Мохольм. Он считает, что ничем ей помочь не может.
Проходит около двадцати лет. Миккель становится профессиональным солдатом. Однажды епископ Йене Андерсен посылает его сопровождать гонца к королю, осаждавшему в это время Стокгольм. Гонец — розовощекий двадцатилетний красавец открытого и приветливого нрава, недолго думая, поверяет Миккелю самую глубокую свою тайну (как делал это, наверное, уже тысячу раз): Аксель (так зовут юношу) носит на груди ладанку, подаренную ему в восемнадцать лет стариком евреем Менделем Шпейером. В ладанке лежит письмо на еврейском языке с указанием места, где Аксель может добыть для себя богатство. Когда-нибудь Аксель покажет письмо сведущему в языках священнику, но только в момент, когда тот будет отходить в мир иной — так тайна сохранится прочнее.
Миккель и Аксель выполняют данное им поручение. В Стокгольме оба воина участвуют в пышных праздниках по случаю шведской коронации короля Кристьерна и становятся очевидцами так называемой «Стокгольмской кровавой бани» — массовой казни обвиненных в ереси высшего шведского дворянства и состоятельных граждан — таким радикальным образом король намеревается сломить их сопротивление и навсегда решить вопрос о единстве северных стран под его рукой. Миккель воочию наблюдал экзекуцию, стоя среди солдат, охранявших лобное место; Аксель же видел казнь из окна дома, где он незадолго до этого забавлялся с любовницей Миккеля, доставленной ими на их общую квартиру с «веселого корабля» — плавучего публичного дома из славного торгового города Любека.
Зрелище казни производит на героя столь тяжкое впечатление, что он заболевает и обращается за помощью к Богу. Аксель выхаживает больного: на предложение Миккеля прочитать ему заветное письмо (поскольку Миккель все равно умирает) Аксель отвечает отказом, он уверен: Миккель выживет (и ни тот ни другой не знают,
721

что бумагу из ладанки давно уже выкрала их общая любовница с «веселого корабля» Люсия). Столь благородный жест со стороны удачливого соперника и сына своего врага распаляет в Миккеле ненависть... и он выздоравливает. Аксель же благополучно женится на приглянувшейся ему дочке члена городского магистрата. Однако безмятежная семейная жизнь не для него, и вскоре он отправляется обратно в Данию (всего лишь чтобы взглянуть на свою давнюю любовь и тут же вернуться обратно в Стокгольм к жене), но сбивается с пути и едва не погибает в зимнем «первобытном» лесу, где его подбирает лесной человек Кеса, живущий вместе с дочерью в одинокой избушке. И в их доме тоже простосердечный и приветливый Аксель принят как лучший гость, и Кеса без раздумий отдает ему самое дорогое — дочь. Но приходит весна, лесное одиночество становится Акселю в тягость, и он отправляется дальше.
Чуть позже в том же году до оказавшегося в родных местах Миккеля доходит слух о справляемой неподалеку богатой свадьбе. Ингер, незаконную дочь Анны-Метты и Миккеля, выдают замуж за богатого и пригожего рыцаря Акселя. Аксель находит и приглашает на свадьбу своего старшего друга, но Миккель отказывается, он страшится прошлого. Тогда Аксель провожает его в путь на другую сторону фьорда, и здесь в приступе необъяснимой ненависти к судьбе Миккель набрасывается на Акселя и ранит его в колено, он не хочет, чтобы сын Отто и его соперник был счастлив. Через несколько дней всеми покинутый Аксель умирает от антонова огня — гангрены.
Тем временем дела у короля Кристьерна тоже идут неважно. Он дважды завоевывал Швецию, и дважды она от него отпадала. К тому же у него в тылу, в Дании, ропщет знать. В конце концов король вынужден бежать из Ютландии (это — крупнейший датский полуостров) на фюн, где ему обещают подмогу. За короля стоит также Норвегия. Кристьерн стыдится своего бегства и, почти добравшись до острова, приказывает поворачивать обратно, но, когда снова оказывается у берегов Ютландии, понимает — его возвращение неразумно, и приказывает опять править на фюн. Так в метаниях по Малому Бельту туда и обратно проходит ночь. Король потерял былую уверенность, а это значит, что король пал.
Проходит много лет. Миккель, бывалый участник почти всех европейских войн того времени, совершает паломничество к святым местам в Иерусалим и в Италию, после чего возвращается в родную деревню. Своего старшего брата Нильса и троих взрослых племянников он застает за военными приготовлениями: по всей Ютландии
722

жгут и грабят дворянские усадьбы, крестьяне собирают народное ополчение в помощь захваченному знатью Кристьерну. Миккель уже в годах, он насмотрелся войн, и идти вместе с крестьянами он не желает: он послужит королю по-другому. На развалинах сожженного поместья Мохольм Миккель обнаруживает лежащие вместе трупы постаревшего Отто Иверсена и крестьянина-богатея Стеффена, бывшего мужа Анны-Метты, которая давным-давно умерла. Вот и встретились все ее мужчины, резюмирует Миккель.
Поначалу одерживавшие победы, крестьяне разгромлены немецкими ландскнехтами Иоганна Рантцау (он применил против мужичья огнестрельное оружие — мушкеты). Миккель же подается в услужение к заключенному в замок Сённерборг королю. В последнем эпизоде романа он отправляется из замка к врачевателю и чернокнижнику Захарии в Любек, чтобы разрешить мучающий короля вопрос: Земля ли вращается вокруг Солнца, как утверждает это наслушавшийся новомодных теорий в Италии Миккель, или это Солнце ходит вокруг Земли, как считалось исстари? Пережив ряд комических приключений, связанных со старческой немощью, воинственными замашками и пристрастием к питию, Миккель добирается до цели, но лишь для того, чтобы скомпрометировать Захарию, который, как оказалось, ставил хитроумные опыты на живом человеке. Пораженный жестокостью его экспериментов, Миккель пробалтывается о них в пьяном угаре, и Захарию, как и его подопытное существо — зачатое в замке Сённерборг самим королем Кристьерном! — публично сжигают. Миккеля же привозят в замок наполовину парализованного, и он равнодушно внимает сообщаемой ему новости: в замке живут, дожидаясь приезда Миккеля, его внучка — молоденькая глухонемая Ида, незаконнорожденная дочь Ингер и Акселя, и опекающий ее бродячий музыкант Якоб, когда-то пожалевший брошенного ребенка. Так и не встав с постели, Миккель умирает через полгода с твердым убеждением, что он не знал в жизни счастья.
Столь же малоутешителен и итог жизни одряхлевшего в тюрьме, но не потерявшего окончательно дух короля Кристьерна. После его правления, резюмирует автор, Дания как самостоятельное государство «выпала из истории». Время, как провозглашает Йенсен на страницах романа, «всесокрушающе», и оно несоизмеримо с метаниями, помыслами или упованиями отдельного человека или целых народов.
Б. А.Ерхов

Кай Мунк (Kaj Munk) 1897-1944

Нильс Эббесен (Niels Ebbesen)

Пьеса (1942)
Нильс Эббесен, вождь восставших против голштинского правления датских крестьян (Голштиния — русское название примыкающей к Дании исторической области Германии Голылтейна), погиб в бою при Скандерборге второго ноября 1340 г. Однако прославило его другое, происшедшее ранее весной того же года, событие. Воспетое в датской народной балладе «Нильс Эббесен», оно легло впоследствии в основу сюжета нескольких классических произведений датской литературы, в число которых входит и драма Мунка, написанная им во время нацистской оккупации Дании.
Первые три действия пьесы происходят на территории богатой усадьбы Нильса Эббесена в Ютландии. У ручья неподалеку от дома дочь хозяина Рут полощет белье. Вокруг нее увивается молодой рыцарь Нильс Бугге, он только что сильно повздорил с хозяином, а теперь пытается сорвать поцелуй у его дочери, что ему не удается:
девушка стыдится, а сам Бугге слишком неловок и прямолинеен. Он остается ни с чем. К дочери подходит отец, он устанавливает у ручья пугала... от волков, прекрасно понимая бессмысленность этого пред-
724

приятия. Но что делать, если сторожевой пес в его имении подружился с волком и, не желая с ним драться, предпочитает подбирать остающуюся после него падаль (и не происходит ли то же самое с Данией: ведь крупнейшую ее территорию — полуостров Ютландию датский король Кристоффер отдал под залог своего долга голштинскому графу Герхарду III, устанавливающему теперь на ней свой «новый порядок»?).
У дома усадьбы появляется отец Лоренц, местный священник, он сильно подвыпивши: дурачась, он пытается оседлать свинью. Жена Нильса Эббесена фру Гертруд приказывает ему пойти в дом, лечь и проспаться. Но знает ли фру Гертруд, что сказал Лоренц молодому Бугге, собирающемуся «забодать» графа Герхарда? Он сказал ему: его идея — прекрасна! И Бог благослови его после этого гореть в вечном пламени ада! Война — это хорошо! Сожгут города, можно построить новые. Поубивают людишек, бабы нарожают еще. Подвыпивший священник паясничает, но в его шутках сквозит горечь — он сознает бессилие датчан перед графом Герхардом.
Вскоре к обществу у дома присоединяется шурин Нильса Эббесена Ове Хосе. Он задает хозяину прямой вопрос: заодно он с графом Герхардом или против него? Граф избавил их от слабого короля Кристоффера — тот ведь и прежде был немил Нильсу и его жене Гертруд? А граф — энергичный и способный правитель. С ним страна переменится, власть графа будет означать для нее спокойствие, порядок, мощь и подъем. Герхард III — непобедим. Неужели Нильс и его жена против него потому только, что он — голштинец, а не датчанин?
Да, Нильс Эббесен против графа, хотя и не собирается выступать против него, на что подбивал его молодой и неосмотрительный Бугге. Пусть Ове и другие считают Эббесена кем угодно — трусом или предателем, для него главное — чтобы не было войны. Поэтому он отказывается принимать чью-либо сторону. Таков его твердый ответ? — спрашивает Ове Хосе. Тогда пусть познакомится с голштинским офицером, его зовут Витингхоф, он будет отныне жить в усадьбе у Эббесена и изучать систему датского земледелия. Заодно он соберет у здешних крестьян оружие — все эти арбалеты, стрелы, копья, боевые топоры и мечи.
Проходит несколько месяцев. Нильс Эббесен и его арендаторы справляют праздник урожая. В усадьбе царят веселье, спокойствие и мир. Единственно, кто почему-то не рад празднику, — это фру Гер-
725

труд, она не верит внешнему спокойствию и удивляется, как может быть спокоен муж, когда их страной завладел иноземец? Кроме того, фру Гертруд с неудовольствием смотрит на ухаживания Витингхофа за дочерью: как кажется, они принимаются ею благосклонно. Витингхоф очаровывает и сына Эббесена — подростка, восторгающегося его решительным характером и кодексом рыцарской чести. Праздник прерывает прибывший в усадьбу гонец: он объявляет о скором прибытии сюда самого графа Герхарда с его пятьюстами всадниками. Фру Гертруд немедленно трубит в рог, сзывая крестьян, — они должны оказать наглым голштинцам сопротивление! Но дело до столкновения не доходит: гонец сообщает, что граф тяжело болен, он почти при смерти и путешествует на носилках. Согласно закону гостеприимства, Нильс Эббесен уступает ему усадьбу, сам же он вместе с чадами и домочадцами временно переселяется на хутор, стоящий неподалеку на пустоши.
Проходит еще несколько месяцев. Наступает пора сева. Нильс Эббесен недоволен поведением сына: он дает ему затрещину за высказанное желание стать солдатом. «Что будет делать молодой Эббе, когда завоюет всю землю?» — спрашивает отец у сына. Лучше и надежнее отбирать землю у болот, осушая их. Не менее строг Эббесен и к дочери Рут, она слишком охотно принимает ухаживания Витингхофа. Неужели она хочет, чтобы ее сыновья в будущем занимались убийством людей? Вообще этой весной все недовольны всеми: в воздухе висит предощущение беды. фру Гертруд тоже выговаривает своему мужу. Голштинцы, по ее мнению, уже полностью завладели страной; они действуют теперь не только грубостью: когда надо, они не прочь пошутить и могут быть обходительны. Датчане же размякли вконец: граф Герхард обессилен болезнью, но даже он, живой мертвец, внушает датчанам такой страх, что его армия завоевывает страну одними угрозами и обещаниями, фру Гертруд не понимает оптимизма мужа, когда он легкомысленно говорит ей, что «с пением жаворонка крестьяне возьмутся за плуг и голштинцев скоро не станет».
На хутор приезжает отец Лоренц. Он привозит с собой важные новости: граф Герхард выздоровел, он покинул усадьбу Эббесена и отправился в городок Рандерс. Но о местных крестьянах граф не забыл:
он повелел им тоже явиться в Рандерс для прохождения там воинской службы.
Если дело обстоит именно так, Нильс Эббесен немедленно отправляется в путь — он едет в свою усадьбу! Он остановит крестьян! Отец
726

Лоренц предупреждает Нильса: крестьяне вряд ли будут приветствовать его возвращение — это ведь Нильс приказал им сдать оружие Витингхофу. Вообще миролюбие Эббесена кажется священнику странным: уж не блаженный ли Нильс? «Но имеет ли право отец Лоренц так разговаривать с мной?» — восклицает Эббесен. «Наверное», — отвечает тот. Не так давно в церкви, где среди прихожан находился сам граф, отец Лоренц произнес проповедь, в которой обличал сильных мира сего, попирающих божеские и человеческие права. После проповеди он ожидал смерти. Но граф пришел к нему и похвалил: он хорошо проповедовал, графу утешительно знать, что истина в здешних местах вновь заговорила во весь свой голос. Граф настолько самоуверен, что позволяет себе снисходительность. Говорить с ним на человеческом языке напрасно, он понимает лишь язык меча.
Выслушав Лоренца, Нильс приходит к неожиданному решению: он едет в Рандерс, он встретится там с графом! Более в стороне он оставаться не может. Буквально на этих словах в дом входят его крестьяне-арендаторы, пришедшие, чтобы проститься. Он объявляет им о решении: пусть остаются дома, он поедет в Рандерс и с графом договорится! Крестьяне не отговаривают Эббесена, но клянутся его защищать, было бы оружие. И оружие находится: оно спрятано за бочками пива на складе в церкви у священника-выпивохи Лоренца. Эббесен с крестьянами отправляется в путь. Витингхоф, следящий за ним, арестовывает священника и пытается дознаться у него, куда и с какой целью уехал Нильс. Лоренц отшучивается, и тогда Витингхоф прибегает к пытке: из приятнейшего гостя и Друга дома он мгновенно превращается в оккупанта и палача. Заставшая сцену пытки Рут называет своего возлюбленного живодером. Тот бросает Лоренца и уезжает в Рандерс — чтобы быть вместе с графом.
В Рандерсе. Глубокая ночь. Граф Герхард тяжело дышит. Его будят к ночной мессе. Граф недоволен: ему помешали спать — на улице кто-то кричал. Он приказывает найти и повесить кричавшего. Граф строго следит за отправлением мессы: не было бы пропусков. Бога обманывать нельзя. Других можно. Но только не Бога. Им интересно знать, пошел ли ему на пользу переезд из деревни? Да, он чувствует себя хорошо. И теперь сможет довести дело до конца. Он создаст сильное государство. На основах милосердия, справедливости и мира. Граф милосерден, поскольку он уничтожает только то, что отжило. Он справедлив, потому что признает победителем сильнейшего. Он
727

несет с собой мир, ибо мир возможен лишь тогда, когда правит один, а остальные ему повинуются.
Вводят Нильса Бугге. Граф приказывает его повесить. Молодой Бугге приехал в Рандерс, воспользовавшись выданной им, графом, охранной грамотой? Что ж, Бугге сглупил.
В спальню графа входит гонец. Он громогласно объявляет: голштинские войска Герхарда взяли город Рибе и сожгли Колдинг. Прекрасные новости! Кто этот гонец? Неужели к графу пожаловал Нильс Эббесен? Наверное, он хочет, чтобы граф отпустил крестьян? Нет, граф пошлет их в самые опасные места, откуда обычно не возвращаются. И отправит туда же Нильса — только поэтому он не приказывает повесить его сразу же. Датчане вообще никчемный народ. Они ни во что не желают вмешиваться, вечно норовят остаться в сторонке. Они отказываются воевать за великую цель, зато охотно ввязываются в мелкие свары. У них нет ни чувства единства, ни ответственности, они прожорливы и самодовольны. Граф не знает ни одного датчанина, который бы обладал сильной волей и был способен на смелый поступок.
«По какому праву граф судит датчан?» — задает ему вопрос Эббесен. «По праву победителя», — отвечает граф. Нильс Эббесен выхватывает спрятанный на груди меч. Из прихожей на помощь ему спешат крестьяне. Охрана графа оттеснена. Его защищает лишь шурин Нильса Эббесена Ове Хосе, и Нильс не задумываясь убивает его. Свита графа бежит, сам же он, пытаясь спастись, взывает к правилам цивилизованного поведения: нельзя нападать по-разбойничьи, как делает это Нильс Эббесен, они еще могут договориться, пусть посредником между ними будет молодой Бугге. Кроме всего прочего, он, граф Герхард, — в чужой стране, он иностранец, больной и беззащитный. «По какому праву хочет убить меня Эббесен?» — «По праву победителя», — отвечает тот. Тут же в спальне убит и верный советник и шпион графа Витингхоф.
Поле сражения. На нем стоит густой туман. Слышны звон оружия и конский топот. Крики о том, что голштинцы бегут. На переднем плане — Рут и фру Гертруд, они разыскивают Нильса. фру Гертруд почти уверена: ее муж погиб. Иного не может быть, ведь он пошел с горсткой крестьян против самого графа Герхарда и всей его армии! Как она жалеет, что толкнула его на это! «Нет, — твердит сопровождающий женщин отец Лоренц, — нужно не жалеть Нильса, а гордиться им». Если он погиб, то с честью. Впрочем, священник уве-
728

рен — Эббесен жив. Путники наталкиваются в тумане на одинокую избушку и входят в нее. Появляется верхом на коне Нильс Эббесен. Смертельно усталый, он слезает с коня и торопливо вытирает о траву меч. Его замечает отец Лоренц. «Кровь графа и в самом деле такая же красная, как у других?» — допытывается он. Эббесен признается:
он убил графа и обагрил кровью свой меч, он запятнал свой щит и честь Дании: ведь -он убил безоружного! Но Лоренц оправдывает его:
идет война, граф Герхард сам ее начал, и одним дьяволом на земле стало меньше.
К мужчинам выходит хозяйка избушки — женщина средних лет. Лоренц спрашивает, не найдется ли у нее в доме чего-нибудь, они очень голодны. У женщины остались только два маленьких хлеба, припасенные ею для детей. Но она отдаст один из них, если это правда, что Нильс Эббесен убил ненавистного всем лысого граф.
Собирается народ. Молодой Бугге обращается к людям с речью. Перед ютландцами лежит долгий и тернистый путь. Но теперь у них хватит мужества пройти по нему. Нильс Эббесен не только сразил их врага — он возвратил соплеменникам веру. И отныне всякий раз, когда датчанам случится утратить мужество, одно упоминание его мени будет поднимать их дух.
На речь молодого Бугге Эббесен отвечает кратко. Он всегда хотел бы жить в мире с соседями. Но для того чтобы жить, нужно быть свободным.
Б. А. Ерхов

Ханс Кристиан Браннер (Hans Christian Brainier) 1903-1966

Никто не знает ночи (Ingen kender natten)

Роман (1955)
Подростками Симон и Лидия были соседями по дому в Копенгагене. Мальчишки во дворе орали, что у Лидии мать шлюха; Лидия дразнила и задирала их, и ее били, а она отбивалась, и однажды Симон, не выдержав, бросился на обидчиков, и все исчезло, осталась только боль, и крики, и кровь. Потом они с Лидией спрятались в угольной яме и долго сидели, а когда все стихло, она привела его на чердак... А после они лежали, тесно прижавшись друг к Другу, и оба понимали, что происшедшее останется с ними навсегда и никто не сможет этого изменить.
Проходит много лет, и вот в последний год войны Симон случайно встречает Лидию. Несмотря на то, что у Лидии неизвестно откуда дорогие сигареты и шелковые наряды, несмотря на ее пьяноватую улыбочку, Симон отчаянно хочет верить ее словам о любви и тому, что у нее он в безопасности, хотя его разыскивает гестапо и нужно соблюдать осторожность. Но, видимо, Лидия все же выдала его, потому что на третью ночь в ее квартиру приходят фашисты. Симон успевает уйти по крышам, но натыкается на машину с полицаями, которые, как положено в комендантский час, открывают стрельбу по
730

убегающему человеку. Симон ранен в руку, но, не останавливаясь, бежит, бежит под дождем и ветром, удирает от каких-то собак, перелезает через какие-то ограды... Сознание его мутится... Вдруг он обнаруживает, что сидит перед фешенебельным особняком, из окон которого льется музыка. «Дальше!» — говорит он себе...
«Встань, — говорит себе Томас. — Встань и уйди из своего дома, который тебе не дом, прочь от своей супружеской жизни, которая никакая не супружеская жизнь...» Но, как всегда, он остается сидеть и пить, пить, и вот опять начинаются галлюцинации, и снова он вспоминает о матери. Та мучила Томаса своей любовью; он не мог больше каждую ночь выслушивать доверительные рассказы о ее любовниках. Он запирался в комнате, напивался, а она колотила в его дверь и кричала, что покончит с собой. И однажды действительно наглоталась снотворного. Ее можно было спасти, просто позвонив врачу, но Томас не сделал ничего. И теперь призрачные демоны-аналитики говорят с ним о его вине, и все вокруг кружится, и появляются провалы в сознании...
Симон очень устал. Лидия его выдала. Он убьет ее, а потом и себя. Но сначала надо предупредить товарищей. Придется просить помощи у незнакомых людей. Симон подбирается к окну особняка, видит в нем танцующие пары, а в углу — пьяного мужчину, к которому подходят похожая на Лидию женщина и ее кавалер.
К Томасу подходят Габриэль и Дафна. Его тесть и его жена, отец и дочь; и Томасу кажется, что отношения между ними не вполне невинные... Вот на их месте возникает друг дома доктор Феликс. Дафна в последнее время что-то часто употребляет медицинские термины. А ему, Томасу, она не открывает дверь, когда он стучится к ней в спальню. Но он все равно приходит. Он не способен порвать этот ад нереальности даже выстрелом в висок, хотя пистолет уже давно приготовлен... Хочется ударить Феликса, но вместо этого Томас начинает говорить и глушит доктора словами, пока тот не уходит... А у Томаса на коленях уже сидит женщина по имени Соня. Она рассказывает о том, как ее унижают Дафна и Феликс, как она боится Габриэля; Соня признается Томасу в любви, умоляет ее спасти... Приходит Дафна, уводит ее, но Томас не делает ничего. К нему подсаживается Габриэль...
Двое немцев из караульной службы приближаются к особняку. Симон затаился на заднем дворе. Главное — не даться живым. Холодно, хочется спать, рука болит...
Габриэль, преуспевающий коллаборационист, быстро улаживает с
731

немцами дело насчет неправильной светомаскировки и продолжает разговор с Томасом.
Вышедшая из дома с мусорным ведром девушка натыкается на Симона. Тот просит ее вызвать кого-нибудь из взрослых, кому можно доверять. Она уходит...
Увлекшись, Габриэль излагает Томасу свои убеждения: будущее — за капиталом, который и создаст новую форму диктатуры. Пусть люди верят, что воюют за свободу, — не надо отнимать у них красивые лозунги, надо лишь использовать их в своих целях. На самом деле человеку необходима не свобода, а страх. Веши, деньги и страх.
Симон, боясь, что девушка расплачется и завалит дело, убеждает себя сохранять спокойствие и здравый рассудок, тем не менее почему-то идет... входит на кухню особняка,..
А все же Габриэль в себе не уверен, он несчастлив, одинок и боится своего одиночества. Внезапно его поражает инфаркт, и в последние минуты с ним остается только Томас, вышедший из состояния неподвижности. Он слышит, как Габриэль издает тот тихий плач, который слышится за словами каждого человека, и понимает, что этот плач бессмыслен, ведь достаточно ласкового прикосновения, чтобы его унять. А еще он понимает, что настал тот миг, когда он встанет и уйдет. И тут раздается крик...
Одна из служанок на кухне, увидев грязного незнакомца с пистолетом, громко кричит, и Симон от неожиданности стреляет в потолок...
Томас входит на кухню, подходит к Симону. «Здравствуй, брат», — говорит Томас.
Габриэля увозят в больницу. Всеобщее внимание настолько занято этим событием, что на выстрел никто не обратил внимания, и Томас может незаметно привести «брата» к себе. Он перевязывает Симону руку, дает поесть, переодевает его из грязной одежды рабочего в собственный дорогой костюм, мимоходом отметив, что у них одинаковый размер, да и вообще они похожи, как близнецы. Затем Томас отвозит Симона в город, благодаря аусвайсу Габриэля минуя немецкие посты. Он устал, но никогда в жизни он не был так счастлив.
Симон до конца не уверен, можно ли доверять Томасу. И все же, когда приходит пора расставаться, у него вырывается: «Ты годишься на лучшее, чем бессмысленная гибель... ты должен быть вместе с нами». Тот отказывается, но, когда Симон уходит, ему становится так одиноко... так пусто... будто в забытьи, он осторожно идет вслед за
732

«братом»... заходит в дверь трактира, поднимается по лестнице... Тут его бьют по голове, и он теряет сознание.
Для Кузнеца, руководителя группы подпольщиков, явилось полной неожиданностью, что Симон ручается за неизвестно зачем пришедшего мужчину (вероятно, доносчика), которого и сам толком не знает. Тем на менее пока он просто запирает Томаса на чердаке. У Кузнеца и так много проблем: надо переправить в Швецию группу преследуемых немцами людей, которые сейчас прячутся в трактире;
вчера их отправить не удалось, и новых указаний не поступало... Но даже у него хлопот меньше, чем у Магдалены, владелицы трактира, — ей нужно мыть посуду, готовить еду для посетителей, кормить подпольщиков и еще заботиться о своем впавшем в детство отчиме. И так давно, так давно у нее не было мужчины...
На чердаке холодно. Доносится утренний звон колоколов. Вот теперь Томас по-настоящему пьян, он на грани безумия... Видение? Нет, это его брат... «Надо уходить, Томас. Речь идет о твоей жизни». Разумеется, он бредит, но надо слушаться брата... Тело не подчиняется ему, он не может идти... Симон пытается нести его на руках, но ничего не получается, он ранен и устал...
Когда Томас вновь приходит в себя, рядом женщина — большая, может быть, слишком крупная, — полная противоположность Дафне. Она оставляет еду и, уходя, не запирает чердачную дверь — явно нарочно, чтобы он мог уйти, — ведь его хотят убить как доносчика. Но Томас не уходит... хотя она, конечно, не вернется... но...
Магдалена бегает туда-сюда, на минуту останавливаясь что-то сказать, ответить, забрать и отдать; надо переделать еще кучу дел, и во всем теле какая-то тяжесть... Но наконец наступает вечер, и она снова идет на чердак...
Томас вдруг видит Магдалену рядом с собой, касается ее плеч, волос, груди...
Потом они лежат, сплетясь телами, и у каждого такое чувство, словно это в первый раз. Томас рассказывает о своей матери, а Магдалена — о том, что ее отчим был сутенером и использовал ее, полуребенка, несмотря на сопротивление и слезы. «И ты за ним ухаживаешь?» — удивляется Томас. «Я должна — ради самой себя, — отвечает та. — Это единственный способ преодолеть». А потом она засыпает в его объятиях.
Отчим Магдалены, оставшись без присмотра, находит ключи, пробирается в трактирный зал, зажигает повсюду свет, пьет и разговаривает сам с собой. Двое — переодетые полицейские — взламывают
733