Есперсен О. Философия грамматики

ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава XVII

ПОЛ И РОД

Различные языки. Индоевропейский род. Пол. Общий пол. Одушевленные и неодушевленные. Понятийный средний род.

РАЗЛИЧНЫЕ ЯЗЫКИ

Под термином „род“ подразумевается здесь грамматическое деление слов на разряды, аналогичное тому, которое мы находим в индоевропейских языках, где различается мужской, женский и средний род. Это различие может быть основано на естественном разделении на два пола , на разделении на одушевленные и неодушевленные предметы или на чем-либо ином. В то время как весьма значительное количество, вероятно, огромное большинство языков не имеют рода в указанном смысле, в некоторых языках существительные делятся на классы в зависимости от рода. Здесь можно лишь вкратце упомянуть некоторые из классификаций, чтобы показать, с одной стороны, что является общим, а с другой стороны, что является специфичным по сравнению с системой рода в индоевропейских языках.

В языках банту в Южной Африке каждое существительное принадлежит одному из нескольких классов. Каждый из классов характеризуется особым префиксом, который повторяется в более или менее ослабленной форме в качестве своего рода „напоминателя“ во всех подчиненных словах, относящихся к данному существительному, будь то адъюнкты или глаголы. Одни из этих классов предполагают единичность, другие — множественность; но ни один из них не имеет никакого отношения к полу, хотя одни классы соотносятся преимущественно с живыми существами, а другие — с неодушевленными предметами. Число классов различно в различных языках, входящих в эту группу, и достигает в ряде случаев шестнадцати; однако некоторые классы обнаруживают тенденцию к смешению, и установить первоначальную причину классификации невозможно (см. „Language“, 352 и сл. и работы, цитированные там).

В бацбийском языке — одном из языков Кавказа — к слову приставляются различные префиксы в зависимости от того, кого или что обозначает это слово — разумное существо мужского пола, разумное существо женского пола, неразумное существо или предмет. Таким образом:

vaљо wa = брат есть,

bstuino ja = женщина есть,

naw ja = корабль есть,

xaux ba = голубь есть,

bader da = ребенок есть.

„Тяжелый“, если речь идет о мужчине, выражается словом watshi, о женщине — jatshi, о вещи — batschi, а „тяжесть“, соответственно, может быть watshol, jatshol, batshol. Waљo значит „брат“, jaљo — „сестра“, woh — „мальчик“, job — „девочка“.

В родственном чеченском языке „я есмь“ передается словами suo wu — если говорит мужчина, suo ju — если говорит женщина, и suo du — если говорит ребенок (Fr. Мьlle r, GrundriЯ, III, 2. 162).

В андаманском языке один класс охватывает неодушевленные предметы, другой — одушевленные существа, которые подразделяются далее на людей и другие одушевленные существа. Имеет место деление частей человеческого тела на семь классов, и это деление переносится на неодушевленные предметы, которые имеют какое-то отношение к частям человеческого тела (P. W. Schmid t, Stellung der Pygmдervцlker, 121).

В алгонкинских языках различаются одушевленные существа и неодушевленные предметы, хотя распределение в ряде случаев представляется с нашей точки зрения весьма странным: в то время как части человеческого тела считаются неодушевленными, части тела животных относятся к одушевленным. ( См . J. Р. В. Josselin de Jon g, De Waardeeringsonderscheiding van Levend en Levenloos, Leiden, 1913, где эта система сравнивается с системой рода в индоевропейских языках и рассматриваются различные теории происхождения последней.)

В хамитских языках мы находим деление на два класса, из которых один включает обозначения лиц, больших и важных предметов и существ мужского пола, а другой — обозначение вещей, малых предметов и существ женского пола; при этом в некоторых языках находим любопытное правило, согласно которому слова первого класса во множественном числе принадлежат ко второму классу и наоборот. При помощи одних и тех же префиксов „мужчина“ превращается в „маленького мужчину“, „брат“ — в „сестру“, а „пес“ — в „суку“ или „щенка“; в бедуинских языках слово ando „экскременты“ принадлежит к мужскому роду, когда идет речь о лошади, воле или верблюде, но к женскому, если имеются в виду более мелкие животные. Грудь женщины мужского рода, а грудь мужчины, меньшая по величине, — женского. ( Meinho f, Spr. der Hamiten, 23 и в других местах ; Die moderne Sprachforschung in Afrika, 134 и сл .)

Род в семитских языках обычно считается наиболее сходным с системой рода в индоевропейских языках, хотя в семитских языках нет среднего рода, а глагольные формы согласуются с родом (полом) подлежащего. Такое положение мы находим в арабском языке: katabta „ты написал“, katabti „ты написала“, kataba „он написал“, katabat „она написала“, 2-е л. мн. ч. katabtum (м. р.), katabtunna (ж. р.); 3-е л. katabu (м. р.), katabna (ж. р.); однако в 1-м лице такого различия не наблюдается: katabtu „я написал(а)“, katabna „мы написали“.

ИНДОЕВРОПЕЙСКИЙ РОД

Наша семья индоевропейских языков на самых ранних исторически засвидетельствованных ступенях развития различает три рода: мужской, женский и средний. Последний до некоторой степени можно рассматривать как своего рода подразделение мужского рода; его главная особенность состоит в том, что он не различает именительного и винительного падежей. Распределение слов по этим трем классам отчасти мотивировано, а отчасти немотивировано. Оно мотивировано постольку, поскольку многие названия существ мужского пола относятся к мужскому роду, существ женского пола — к женскому роду, а предметов, не имеющих пола, — к среднему роду. Однако наряду с этим в некоторых случаях мы находим названия живых существ мужского пола, которые относятся к женскому или среднему роду; встречаются также названия существ женского пола — мужского и среднего рода и названия предметов и понятий — женского и мужского рода . О различных попытках объяснения этой своеобразной системы или бессистемности я уже говорил в книге „Language“, стр. 391 и сл. а о ее практических неудобствах там же на стр. 346 и сл. Принадлежность некоторых слов к тому или другому роду в ряде случаев можно объяснить. Так, Хандель Якоб (Handel Jakу b, „Bulletin de l'Acadйmie polonaise des Sciences“, 1919—1920, стр. 17 и сл.) недавно обратил внимание на то, что все слова со значением „земля“ (гр. khthon, khora, лат. terra, слав. ziemia, нем. Erde) принадлежат к женскому роду, ибо земля мыслится как мать, порождающая растения и т. п.; это относится и к деревьям, потому что они приносят плоды; при этом он приводит некоторые параллели из семитских языков. Однако основная проблема остается нерешенной: почему классификация распространяется на все слова, даже и на такие, у которых невозможно увидеть никакой связи с естественным полом? Возьмем только один пример: почему общеиндоевропейское слово, обозначающее ногу (pous, pes, fot и т. д.), мужского рода, в то время как этимологически несвязанные между собой слова, обозначающие руку, — женского рода (kheir, manus, handus, рука) ? Названия стола, мысли, плода, грома и т. п. в одних языках мужского, а в других — женского рода. Поистине совершенно невозможно найти в этом хаосе один определяющий принцип.

Частично род проявляется в форме; например, в латинском языке именительный и винительный падежи различаются в словах rex — regem (м. р.), lex — legem (ж. р.), в то время как эти падежи совпадают в слове regnum (ср. р.). Однако это главным образом синтаксическое явление, поскольку различные роды требуют различных форм прилагательного и местоимения: ср. ille rex bonus est, illa lex bona est, illud regnum bonum est .

В огромном большинстве случаев род слов по традиции передается от поколения к поколению без изменений; однако в некоторых случаях происходят изменения. Нередко они вызываются причинами чисто формального порядка; так, например, было замечено, что во французском языке изменениям в роде особенно подвержены слова, начинающиеся с гласного звука, поскольку форма определенного артикля при них будет одной и той же в обоих родах, а именно l' (неопределенный артикль un, une перед словом, начинающимся с гласного, тоже произносился одинаково — [yn]). Слова с исходом на так называемое -е fйminin (или, исходя из современного произношения: слова с исходом на согласный) имеют тенденцию переходить в женский род. Обе эти причины действуют одновременно при переходе слов йnigme, йpigramme, йpithиte из мужского рода в женский.

В других случаях изменение рода бывает связано со значением слов. Существует тенденция выравнивания рода у слов, связанных по значению (такие слова, к тому же, часто упоминаются в тесной последовательности): ср. франц. йtй „лето“, которое перешло из женского рода в мужской, потому что к последнему принадлежат другие названия времен года — hiver „зима“, printemps „весна“, automne „осень“ (последнее из этих слов прежде колебалось между женским родом и первоначальным мужским); la minuit „полночь“ под влиянием le midi „полдень“ становится le minuit. Подобным же образом и в немецком языке die Mittwoche „среда“ стало der Mittwoch по аналогии со словом der Tag „день“ и с названиями других дней недели.

Точно так же и род новых (или недавно заимствованных) слов во многих случаях определяется соображениями формального порядка: например, Etage в немецком языке — женского рода (во французском это слово мужского рода); однако в иных случаях играют роль смысловые аналогии: например, в немецком языке beefsteak „бифштекс“ включается в средний род (по аналогии с Rindfleisch „говядина“), a lift „лифт“ — в мужской (по аналогии с Aufzug с тем же значением); по-датски мы говорим et vita (по аналогии с et liv), en examen (по аналогии с en prшve) и т. п.; то же самое слово иногда трактуется различно при разных значениях: например, fotografien „фотография, фотографирование“ (по аналогии с kunsten), fotografiet „фотоснимок“ (по аналогии с billedet), imperativen (mеden), det kategoriske imperativ (buddet). Когда была введена метрическая система, gram и kilogram (kilo) были отнесены к среднему роду по аналогии с et pund, et lod, но мы говорим en liter по аналогии с en pot, en pњgl, и en meter по аналогии с en alen, en fod.

Влияние случайностей формального характера в гораздо более широком плане можно проследить при замене первоначальной индоевропейской системы трех родов системой двух родов в некоторых языках. В романских языках отличительные черты мужского и среднего рода стерлись — главным образом из-за того, что соответствующие слова перестали различаться звуками окончаний, в то время как слова женского рода имели в окончании полный гласный -а; в результате в современных романских языках существует два рода — мужской и женский (об остатках среднего рода см. ниже). С другой стороны, в датском языке различие между артиклями мужского и женского рода (др.-исл. enn, en или inn, in, einn, ein и т. д.) было утрачено, и, таким образом, прежний мужской род и прежний женский род слились в один „общий род“, например: hesten, bogen, den gamle hest, den gamle bog, в отличие от существительных среднего рода: dyret, det gamte dyr. Однако в тех датских диалектах, где прежнее конечное -nn и -n еще фонетически различаются (в первом случае налицо палатализованная форма носового согласного), прежняя система трех родов — мужского, женского и среднего — сохранилась.

ПОЛ

В следующих ниже замечаниях я остановлюсь главным образом на взаимоотношениях между понятийными (в данном случае естественными) и грамматическими категориями; я постараюсь показать, что языки с течением времени выработали другие группировки, более рациональные, чем традиционные.

Хотя, как уже было указано выше, в языке есть много примеров непоследовательности, все же соответствие между женским полом и женским родом, с одной стороны, и между мужским полом и мужским родом — с другой, настолько отчетливо, что оно чувствуется довольно сильно. Такие иногда неизбежные сочетания, как нем. eine mдnnliche Maus или ein weiblicher Hase, всегда будут восприниматься как несообразные из-за противоречия между формой артикля и значением прилагательного. В одном юмористическом журнале я нашел следующий пример: „L'instituteur. Comment donc? Vous etes incapable de faire l'analyse grammaticale de cette simple phrase: ‘L'alouette chante.' Vous avez ecrit dans votre devoir: Alouette, substantif masculin singulier. — L'eleve. Sans doute. Et je maintiens energiquement ‘masculin'; chez les alouettes, il n'y a que ie male qui chante“. Ср . также пример из шведского языка : Hvad heter den har apan? — Hon heter Kalle, for det ar en hanne „« Как зовут эту обезьяну ?» — « Ее зовут Карл , потому что это он »“. ( Noree n, Vart Sprak, Lund, 1903, 5. 314). Еще пример из диалекта Северной Ютландии : I honkat nowne wi ase me haj „ Мы говорим „ он “ о кошке “ ( Gronbor g, Optegnelser, 72; слово kat мужского рода , на что указывает артикль i).

Отсюда естественная тенденция установить соответствие между родом и полом . Этого можно достичь прежде всего путем изменения формы: например, в латинском языке было образовано слово lupa вместо более раннего lupus, которое употреблялось для обозначения волчицы, вскормившей Ромула (Havet); позднее появились исп. leona, франц. lionne, ит. signora и исп. seсora, образованные от лат. leo и senior, не различавших пола. В греческом языке старое существительное neania „юность“ приобрело окончание мужского рода -s, превратившись в neanias „юноша“. В других случаях форма сохраняется, но изменяется синтаксическая конструкция: например, лат. слова nauta, auriga, когда они применяются к мужчинам („моряк“, „возница“), становятся существительными мужского рода (т. е. сочетаются с прилагательными в мужском роде): первоначально они были абстрактными существительными и имели значение „мореплавание“, „езда“; ср. также исп. el justicia „судья“, el cura „священник“, el gallina „трус“, el fi gura „забавный парень“ (при la justicia „правосудие“, la cura „сан священника“, la gallina „курица“, la figura „фигура“). Во французском языке: le trompette „трубач“ при la trompette „труба“; ср. также la jument „кобыла“. В шведском языке statsrеd „государственный советник“, первоначально „совет“, по-прежнему среднего рода, но прилагательное в предикативе обычно стоит в форме, общей для мужского и женского рода: Statsrеdet дr sjuk (не sjukt); в датском языке это слово в таком значении окончательно порвало со средним родом: Statgrеden er syg. Точно так же и дат. viv, относившееся прежде к среднему роду (подобно нем. das Weib, др.-англ. южt wif, швед. vivet), теперь перешло в общий род; также и вместо более раннего gudet, troldet мы говорим теперь guden, trolden.

ОБЩИЙ ПОЛ

Часто бывает желательным и даже необходимым при обозначении живых существ иметь слова, которые ничего бы не говорили об их поле и были бы в равной степени приложимы к существам мужского и женского пола. Такими словами являются нем. Mensch „человек“, дат. и норв. menneske, швед. mдnniska, хотя любопытно, что нем. Mensch относится к мужскому роду (поэтому немцы иногда колеблются применить это слово к женщине), шведск. mдnniska — к женскому, а дат. и норв. menneske — к среднему. В английском языке слово man с древнейших времен применялось к обоим полам, однако, поскольку оно может употребляться также и в специальном значении „мужчина“, возникают неясности и двусмысленности, как, например, в следующей строке Мисс Хитченер, так сильно позабавившей Шелли:

All, all are men — women and all!

Обратите внимание также и на такие случаи : Atrabiliar old men' especially old women, hint that they know what they know ( Карлейль ); the deification of the Babe. It is not likely that Man — the human male — left to himself would have done this... But to woman it was natural. Форма единственного числа man в обобщенном значении иногда относится к обоим полам (God made the country, and man made the town), а иногда только к одному полу (Man is destined to be a prey to woman); см . многочисленные примеры в „Modern English Grammar“, II, 5. 4. Это несомненный недостаток английского языка; в результате в последнее время появилась тенденция употреблять лишенные двусмысленности, но довольно громоздкие выражения вроде a human being „человеческое существо“ (Marriage is not what it was. It's become a different thing because women have become human beings — Уэллс) или более короткое human, мн. ч. humans (очень часто встречается в новых сочинениях Голсуорси, Локка, Карпентера и др.). Обратите внимание на то, что производные manly „мужественный“, mannish „мужеподобная“, manful „решительный, смелый“, а также и такие сложные слова, как man-servant „слуга“, определяют только мужчин, а слова manlike „подобающий мужчине“ и manhood „возмужалость“ — обычно оба пола (manhood suffrage и т. п.). Старое сложное существительное mankind (теперь с ударением на втором слоге) обозначает человечество в целом, но более новое mankind (с ударением на первом слоге) противопоставляется слову womankind. (Следует, однако, заметить, что это разграничение, отмеченное в Оксфордском словаре, признается не всеми.)

Франц. homme в такой же мере двусмысленно, как и англ. man; поэтому иногда оказывается необходимым употребить словосочетание un кtre humain; в научных трудах приходится встречаться с еще более громоздким обозначением: un кtre humain, sans acception de sexe, где в других языках мы находим простое слово вроде Mensch (наряду с Mann), гр. anthropos (наряду с aner) и т. п. (Ср. Meille t, Linguistique historique et linguistique generale, 273 и сл .)

В то время как очень большое количество специальных обозначений для людей применимо к обоим полам (ср. liar „лжец“, possessor „владелец“, inhabitant „обитатель“, Christian „христианин“, aristocrat „аристократ“, fool „дурак“, stranger „незнакомец“, neighbour „сосед“ и др.), есть и такие слова, которые, хотя и не имеют никаких видимых ограничений в самой форме, фактически применяются главным образом или исключительно для обозначения существ одного пола. Это наблюдается, когда соответствующие общественные функции издавна выполняются представителями лишь одного пола — или только мужчинами или только женщинами: ср., с одной стороны, minister „министр“, bishop „епископ“, lawyer „адвокат“, baker „пекарь“, shoemaker „сапожник“, а с другой — nurse „няня“, dressmaker „портниха“, milliner „модистка“. Любопытно, что некоторые слова с течением времени закрепились исключительно за женщинами, хотя раньше они употреблялись и для обозначения мужчин: ср. leman „возлюбленная“ (др.-англ. leof-man „дорогой [человек]“, у Чосера и даже у Шекспира применяется также к мужчинам; позже — только к женщинам; теперь устарело), bawd „сводня“, witch „колдунья“, girl „девочка, девушка“.

Там, где говорящий хочет ограничить слова общего пола применением их к какому-нибудь одному полу, можно прибегнуть к различным способам: ср. man-servant „слуга“ (или servant-man), maid-servant „служанка“ (или servant-girl), a he-devil „дьявол“, a she-devil „дьяволица“, her girl-friends „ее подруги“, a poetess „поэтесса “.(Но гораздо большая похвала — сказать о миссис Браунинг, что она a great poet [„великий поэт“], чем a great poetess [„великая поэтесса“].) Author еще в большей степени является словом общего пола, хотя и существует слово authoress; однако для обозначения учительницы и певицы (teacher, singer) соответствующих образований нет. Аналогичные непоследовательности наблюдаются у большинства языков; часто языковые трудности обусловливаются проникновением женщин в те сферы человеческой деятельности, которые раньше принадлежали исключительно мужчинам . Из искусственных языков только один разрешил эту проблему, а именно — язык идо, в котором обозначения без какого-либо специального окончания применимы к обоим полам, мужской пол обозначается окончанием ulo, а женский — окончанием -ino: ср. frato „брат или сестра“, fratulo „брат“, fratino „сестра“, frati „братья и сестры“, homo „человек“, homulo „мужчина“, homino „женщина“, sposo „супруг или супруга“, spozulo „супруг“, spozino „супруга“; также и dentisto, dentistulo, dentistino и т. п.

Во множественном числе слова общего пола еще нужнее, чем в единственном; однако лишь немногие языки могут употреблять множественное число слов мужского рода так, как это делается в итальянском языке: gli zii „дядя и тетя“ (lo zio е la zia), i fratelli (il fratello e la sorella), i suoceri (однако i padri вместо i genitrici не употребляется), а также в испанском: los padres „отец и мать“, los hermanos „брат и сестра“ или „братья и сестры“, sus dos hijos, Juan у Perfecta ( Гальдо с, Донья Перфекта, 29).

Что касается животных, то только самые важные из них имеют специальные формы как для общего пола, так и для отдельных полов (ср. horse „лошадь“, stallion „жеребец“, mare „кобыла“); далее существует несколько градаций (например, dog, he-dog или просто dog для мужского пола, bitch или she-dog; sparrow, cock-sparrow, hen-sparrow), вплоть до живых существ, пол которых обычно не представляет интереса для говорящего: fly „муха“, worm „червяк“.

Местоимения и прилагательные, не имеющие формы общего пола, как например слова somebody, everybody, each, чаще всего употребляются в мужском роде; например: франц. quelqu'un, chacun; Jean et Marie йtaient trиs contents d'eux-mкmes; при этом неизбежно и некоторое несоответствие в предложениях вроде Was Maria und Fritz so zueinander zog, war, daЯ jeder von ihnen am anderen sah, wie er unglьcklich war; ср. также исп. Doсa Perfecta... su hermano... pasaron unos pocos aсos sin que uno у otro se vieran ( Гальдо с, Донья Перфекта, 32).

Особенно нужна, очевидно, форма общего пола вопросительных местоимений, потому что, когда задается вопрос: „Кто это сделал?“, говорящий не знает наперед, к какому полу принадлежит это лицо — к мужскому или к женскому. Поэтому большинство языков имеют в данном случае лишь одну форму (нередко с окончанием мужского рода): гр. tis, гот. ? as (форма женского рода ? o, даваемая в грамматиках, по-видимому, никогда не употребляется в качестве вопросительного первичного слова), др.-англ. hwa, англ. who, нем. wer, голл. vie, дат. (hvo), hvem, русск. кто и т. д. К исключениям относятся: др.-исл. м. р. hverr, ж. р. hver, м. р. hvбrr, ж. р. hvбr и лат. м. р. quis, ж. р. quae. Однако в современном исландском языке это различие стерлось, по крайней мере в именительном падеже (hver, hvor), а в романских языках сохранилась только форма мужского рода, представляющая собой в настоящее время форму общего пола: ит. chi, франц. qui, исп. quiйn.

У личных местоимений 3-го лица „он“ (he) и „она“ (she) различаются в английском языке, как и в других языках нашей семьи; когда требуется местоимение общего пола, вместо he or she можно употребить he, но в разговорной речи часто употребляется they (Nobody prevents you, do they? и т. п.; „Language“, 347, „Modern English Grammar“, II, 5. 56). В большинстве германских языков во множественном числе для обоих полов была обобщена одна форма (англ. they, нем. sie, дат. de и т. п.), что вполне естественно, поскольку очень часто приходится говорить о группе, состоящей из лиц обоего пола. То же произошло и в русском языке, за исключением именительного падежа, где до сих пор различаются формы они и оне . В романских языках тот и другой пол различаются во всех формах (eglino, elleno; ellos, ellas; ils [eux], elles), кроме формы дательного падежа: loro, les, leur, а во французском языке — и винительного падежа при глаголах: les. В древнеисландском языке были отдельные формы для именительного и винительного; юeir, южr; юб, южr, но в дательном была единая форма юeim; в именительном и винительном падежах существовала также отдельная форма для среднего рода: юau. Она употребляется и как форма общего пола, что объясняют обычно случайным совпадением по звучанию формы среднего рода множественного числа с формой двойственного числа (которая часто употреблялась в значении „он и она“). Если это так, то употребление формы среднего рода единственного числа в качестве формы общего пола может быть перенесено из двойственного-множественного. Пример того и другого находим в древнеисландском: Eptir юetta skilja юau Guрrъn talit, ok baр hvбrt юeira annat vel fara „После этого Г. и он (Снорри) перестают разговаривать и прощаются“ (Laxd. S. 59, 20) (юau — ср. p. мн. ч., hvбrt и annat — ср. p. ед. ч.). О соответствующем правиле в готском и древневерхненемецком см. Wilmann s, Deutsche Grammatik, Stra?burg, 1897, 3. 768; Streitber g , Gotisches Elementarbuch, Heidelberg, 1920, 166. Др.-дат. Hwat lengжr liuжr mothжr жthe barn „Кто живет дольше, мать или ребенок?“ (Jysk, 1.4. 3).

ОДУШЕВЛЕННЫЕ И НЕОДУШЕВЛЕННЫЕ

Различие между живым и неживым, или между одушевленным и неодушевленным, или иногда между человеческим и не относящимся к человеку, личным и неличным (различие не всегда в достаточной мере отчетливое) пронизывает многие разделы грамматики большинства языков — иногда в связи с родом и полом, иногда независимо от них. Это различие может проявляться в грамматике по-разному, и я не могу утверждать, что нижеследующий обзор даже наиболее знакомых мне языков будет исчерпывающим.

В английском языке это различие яснее всего проявляется в системе местоимений, как видно из следующего перечня:

Одушевленные Неодушевленные

he, she it

„он, она“ „оно“

who what (вопросительное)

„кто“ „что“

who which (относительное)

„ кто “ „ который “

somebody, someone something

„кто-то“ „что-то“

anybody, anyone anything

„кто-нибудь“ „что-нибудь“

nobody, no one nothing

„ никто “ „ ничего “

everybody, every one everything

„все, каждый“ „всё“

all ( мн . ч .) all ( ед . ч .)

„ все “ „ всё “

the good ( мн . ч .) the good ( ед . ч .)

„хорошие (люди)“ „хорошее“

С древнейших времен в английском языке существовала сильная тенденция употреблять местоимение it (др.-англ. hit) для обозначения предметов. Так было даже тогда, когда еще была жива система трех родов (мужскою, женского и среднего) и когда род проявлялся в формах адъюнктов (артиклей, местоимений, прилагательных). Приведу несколько примеров из интересной статьи Мура (S. Moor e, Grammatical and Natural Gender in Middle English, Publ. Mod. L. Ass., 1921): hiжw... beorhtne (вин. п. м. p.)... hit; anne arc... hit; ?nne calic... hit; ?isne calic, hit; ?eos race... hit. Из Ancrene Riwle: ?ene kinedom... hit; ?eo iike scheadewe... hit; ?ene drunch... hit. (В статье Мура это явление смешивается с употреблением местоимения heo „она“ в соотношении с такими словами, как слова среднего рода wif, mжgden и словом мужского рода wifman, а также с употреблением местоимения he „он“ для слова среднего рода cild; было бы лучше рассматривать эти явления отдельно: именно последнее употребление, но не первое, довольно часто встречается в современном немецком языке.) Подобное употребление it стало, естественно, еще более распространенным после того, как исчезли прежние падежные и родовые различия в местоимениях-адъюнктах и прилагательных и когда около 1600 г . появилась новая форма родительного падежа its (прежде употреблялась форма his для мужского и среднего рода). Its вытеснило также и диалектную форму родительного падежа it, которую начинали уже употреблять в литературном языке.

Однако в английском языке невозможно провести отчетливую демаркационную линию между одушевленным родом, представленным he или she, и неодушевленным, представленным it. Местоимение it может употребляться по отношению к маленькому ребенку или животному, если его пол неизвестен говорящему или если ребенок или животное его мало интересует: чем больше он будет интересоваться ребенком или животным, тем менее он будет склонен употреблять it, a he и she во многих случаях можно употребить по отношению к животному, даже независимо от того, известен ли говорящему пол животного (a hare „заяц“ ...she, а canary-bird „канарейка“ ...he, a crocodile „крокодил“ ...he, an ant „муравей“ ...she и т. п.). С другой стороны, говоря о предметах в более или менее шутливом тоне, можно употребить he или she и тем самым подчеркнуть особый интерес к ним. Чаще всего для иллюстрации этого приводится известный пример из языка моряков, которые употребляют местоимение she в применении к кораблю. У Диккенса слово coach „карета“ соотносится также с she, а у современных автомобилистов наблюдается тенденция употреблять это местоимение в применении к своей машине.

Страна может с разных точек зрения трактоваться как одушевленное существо или неодушевленный предмет. С одной стороны, говоря о Франции, можно сказать: It certainly is smaller than Spain, but then it is much more fertile „Она, конечно, меньше Испании, но зато гораздо плодороднее“, а с другой стороны — I do not approve of her policy in the reparations question „Я не одобряю ее политики в вопросе о репарациях“: в последнем случае Франция рассматривается как действующее лицо, а отсюда и обозначающее пол местоимение; и если избирается местоимение женского рода , несмотря на то, что политические руководители (еще!) мужчины, — это происходит в силу литературной традиции, идущей от французского языка и латыни, в соответствии с которой названия стран были женского рода. В немецком и датском языках, где ее влияние не было таким сильным, названия государств даже как политических организмов причисляются к среднему роду: es, det (хотя иногда бывает возможно заменить название страны названием лица — Franskmanden „француз“ — и сказать: Ja, Franskmanden, han veed nok hvad han vil, не имея в виду никакого конкретного француза).

До некоторой степени аналогичный случай представляет слово heaven „небо“, которое может соотноситься с he, когда оно является завуалированным обозначением бога. Nature „природа“, когда она рассматривается как активная сила, будет „она“, в соответствии с латинским (и французским) родом. Браунинг же переносит это на слово fate „судьба“ (Let fate reach me how she likes), несмотря на латинский род . Когда о солнце (sun) говорят „он“ (he), а о луне (moon) — „она“, это не означает, что они воспринимаются как одушевленные существа; это условная литературная традиция, идущая из латинского языка: известно, что слово „солнце“ как в древнеанглийском, так и в других германских языках было женского рода, а „луна“ — мужского.

Не может быть никакого сомнения, что тенденция олицетворять неживые предметы и отвлеченные понятия в поэзии (например, обращаться к смерти как к живому существу) и соответствующее изображение таких понятий в скульптуре в большой степени вызваны влиянием языков с системой рода, главным образом, конечно, латыни. Однако многие справедливо отмечали (в том числе Ениш, 1796), что подобное олицетворение более рельефно в английском языке, чем, например, в немецком, поскольку употребление местоимения he или she в таких условиях, когда в повседневном языке постоянно употребляется it, сразу привлекает внимание; в немецком языке этого нет, поскольку там каждый стул и каждый камень в повседневной речи будет er, а каждое растение и каждый нос — sie. Можно также заметить, что и английские поэты пользуются гораздо большей свободой в выборе пола, который они приписывают таким понятиям . Тум (Thum) сопоставляет предложение из Шекспира: See how the morning opes her golden gates, And takes her farewell of the glorious sun, в котором утро — это возлюбленная, прощающаяся со своим любимым, и перевод Шлегеля: Sieh, wie sein Tor der goldene Morgen цffnet, Und Abschied von der lieben Sonne nimmt, где из-за грамматического рода слов Morgen и Sonne получается обратное взаимоотношение. У Мильтона: Sin is talking to Satan who has begotten on her his son Death ; подобное предложение невозможно во французском переводе, поскольку le pйchй не может быть матерью, a la mort не может быть сыном. Обратите также внимание на замечание Брюно (F. Bruno t, La pensйe et la langue, Paris, 1922, 87): Le hasard des genres a crйй aux artistes de grands embarras. La Grace , la Beaute , la Science , prenaient facilement figure de femme, mais la Force ? On a eu recours a Hercule !

Некоторые из различий, перечисленных на стр. 273, развились сравнительно недавно; так, например, относительное местоимение which до начала XVII в. могло употребляться по отношению к лицу. Когда this и that употребляются в качестве первичных слов, они являются неодушевленными; обратите также внимание на различия в определениях, которые даются в словарях, например: „Rubber — one who, or that which rubs“. Когда опорное слово one является анафорическим (т. е. соотносится со словом, уже упомянутым), оно может быть или одушевленным или неодушевленным (this cake... the only one I care for), но когда оно не соотносится таким образом с только что упомянутым словом, оно всегда обозначает лицо (ср. the great ones of the earth). Все это подробно рассматривается в „Modern English Grammar“, т. II, в разных местах.

Следует упомянуть и о том, что собирательные существительные могут сочетаться с глаголом во множественном числе только в том случае, если они обозначают одушевленные существа (family „семья“, police „полиция“), иначе они всегда сочетаются с формой единственного числа глагола (library „библиотека“, forest „лес“). Достойно внимания, что родительный падеж (на -s) вышел из употребления, за исключением существительных, обозначающих живые существа (the man's foot, но the foot of a mountain), и некоторых пережиточных застывших конструкций (out of harm's way; a boat's length from the ship) .

В немецком языке различие между одушевленными и неодушевленными предметами выражено не так ярко, как в английском: многие предметы соотносятся с местоимениями er, sie, dieser, jene и т. д., т.е. с теми же самыми местоимениями, которые употребляются для обозначения лиц. И все же есть определенные указания на различие, кроме явного противопоставления wer и was: формы дательного падежа ihm, ihr употребляются при обозначении предметов не очень часто; в этих случаях вместо сочетаний mit ihm, mit ihr, in ihm, in ihr и т. п. используются сложные образования damit, darin и т. п. Местоимения derselbe, dieselbe чаще применяются к неодушевленным предметам, чем к живым существам; притяжательное местоимение sein обычно относится только. к живым существам: Sie legte die Hand auf den Stein und empfand dessen Wдrme или die Wдrme desselben ( Curm e, A Grammar of the German Language, New York, 1922, 168). Прежний дательный падеж исчез у местоимений среднего рода was, etwas, nichts; в тех случаях, когда об одушевленных существах говорят mit wem, von wem, в отношении неодушевленных употребляются сложные образования с wo- (womit, wovon).

Значение понятия среднего рода подчеркивается иногда любопытным явлением: это понятие превозмогло значение множественности в слове beides, означающем „обе вещи“ (в отличие от beide „оба лица“). Точно так же mehreres „несколько вещей“, но mehrere „несколько лиц“; ср. также alles „всё“ (лат. omnia — мн. ч. ср. р.), к которому, разумеется, есть параллели в других языках: англ. all ед. ч. ср. р. (которое постепенно вытесняется местоимением everything, в то время как all без определяемого употребляется только для обозначения лиц во множественном числе), дат. alt и т. п. Дат. alting было первоначально формой множественного числа со значением „все вещи“, но теперь оно употребляется в качестве формы среднего рода единственного числа: Alting er muligt. Ср. также much (viel, vieles) = m a ny things (viele Dinge).

В датском языке различие между одушевленностью и неодушевленностью грамматически выражается не очень отчетливо. Однако существует вопросительное местоимение hvem, которое употребляется для обозначения живых существ, и местоимение hvad — для обозначения предметов; эти местоимения соответствуют английским who и what; далее, вместо самостоятельного употребления begge (= both), как первичного слова, существует тенденция употреблять begge to для обозначения живых существ и begge dele для обозначения предметов, что соответствует alle (allesammen) „все“ и alt (alting) „всё“. Местоимения, указывающие на пол, — han „он“ и hun „она“ — употребляются для обозначения людей и тех высших животных, к которым говорящий проявляет особый интерес; с остальными животными соотносятся местоимения den или det в зависимости от рода: lammet, svinet... det, hesten, musen... den „ягненок, свинья,.. лошадь, мышь“. — То же самое местоимение относится и к предметам: huset... det, muren . . . den „дом, ... стена“. Так же, как и в английском языке, хотя не в той же степени, здесь наблюдается тенденция избегать употребления родительного падежа на -s от названий неодушевленных предметов: мы говорим taget pе huset, trжerne i haven чаще, чем husets tag, havens trжer „крыша дома, деревья сада“.

Шведский литературный язык сохранил прежнюю систему рода в гораздо большей степени, чем датский, но в нем наблюдается та же тенденция, что и в датском: при обозначении вещей употреблять den вместо более старых местоимений мужского и женского рода han и hon; см. очень интересное исследование Тегнера ( Tegnй r, Om genus i svenskan, 1892).

Во французском языке, конечно, есть qui (qui est-ce qui), противопоставляемое que (qu'est-ce que) и quoi; далее, en соотносится с неодушевленностью, в то время как в отношении одушевленных существ употребляется притяжательное местоимение: J'en connais la prйcision, если речь идет о часах; Je connais sa prйcision, если речь идет о человеке (однако встречаются случаи, когда son необходимо, даже если речь идет о предмете; относительное слово, соответствующее en, — а именно dont — употребляется в обоих случаях).

В испанском языке есть правило, согласно которому дополнение оформляется предлогом а, если оно обозначает одушевленное существо: Не visto al ministro „Я видел министра“, но He visto Madrid „Я видел Мадрид“. В русском языке и в других славянских языках в аналогичных случаях употребляется родительный падеж вместо винительного. В некоторых современных языках Индии, например в хинди, дополнение, обозначающее живое существо, имеет окончание -ko, в то время как для обозначения неодушевленных предметов употребляется форма, тождественная форме именительного падежа (S. Kono w, Festskrift til A. Torp, 99). Таким образом, в разных языках различие между этими двумя классами отражается в передаче дополнения, но поскольку средства, при помощи которых это достигается, совершенно различны, здесь, очевидно, проявляется черта, которая коренится в общности психологии людей во всем мире. (Ср. также окончание индоевропейского именительного падежа -s, если оно первоначально было характерно для названий живых существ, что, однако, более чем сомнительно, поскольку, с одной стороны, -s встречается в названиях неодушевленных предметов, например лит. naktis, лат. nox , а с другой — многие обозначения одушевленных существ, по-видимому, никогда не имели -s, например лат. pater, гр. kuon.)

Различие между одушевленными существами (или лицами) и неодушевленными предметами (или „не лицами“) иногда проявляется косвенно в том, какие падежные формы продолжают существовать, а какие исчезают. В дательном падеже чаще употребляются слова, обозначающие одушевленные существа, чем неодушевленные предметы. Поэтому формы винительного падежа, существовавшие в древнейший период английского языка (mec, юec, usic, eowic), были рано вытеснены формой дательного падежа (me, юe, us, eow — теперь me, thee, us, you), а несколько позже прежние формы дательного падежа (hire „ей“, him „ему“, hem „им“ [совр. 'em], hvam „кому“) вытеснили формы винительного падежа (hie, hine, hie, hwone); them также было формой дательного падежа. С другой стороны, в среднем роде старые формы винительного падежа (hit [it], that, what) сохранились за счет форм дательного. Подобным же образом в датском языке прежние формы дательного падежа (ham, hende, dem, hvem) вытеснили формы винительного (правда, в случае mig и dig произошел обратный процесс); в севернонемецком wem употребляется вместо wen; то же и во франц. lui, ит. lui, lei, loro (но не при употреблении с глаголами); в случае же нем. was, франц. quoi и т. п. победу одержала форма винительного падежа.

У существительных, обозначающих живые существа, старая форма именительного падежа вытесняет иногда формы косвенных падежей; у существительных, обозначающих неодушевленные предметы, наблюдается обратный процесс. Например, как указывали Бехагель, Бойунга и Тегнер, в немецком склонении на -n форма именительного падежа (Bote, Erbe, Knabe) сохранилась только у названий живых существ; у неодушевленных предметов обобщается форма косвенных падежей: Bogen, Magen, Tropfen. Подобным же образом и в шведском языке у существительных maga, bеga, strupa, aga, vana одержал верх винительный падеж, в то время как в словах gubbe, granne, bonde был сохранен и обобщен именительный ( Tegnй r, Om genus i svenskan, Stockholm, 1892, 221). В названиях лиц сохранилось и другое окончание именительного падежа: slarver, spjuver, luver (там же, 225). В старофранцузском языке существовало различие между именительным и косвенным падежами; обобщался обычно последний; сохранившиеся же формы именительного падежа, как заметил Бреаль ( Brйa l, Mйmoires de la Sociйtй de Linguistique, 6. 170), обозначают людей; например: traоtre, soeur, fils, maire.

Неживые предметы рассматриваются, вполне естественно, как нечто менее значительное, чем живые существа; а поскольку средний род (в тех языках, где он существует) употребляется предпочтительно для обозначения предметов, у среднего рода появился известный оттенок пренебрежительной оценки в применении к живым существам (людям и животным). Интересно, что в датском языке многие слова бранного характера принадлежат к среднему роду: et fjols, pjok, fж, bжst, drog; некоторые названия животных, употребляемые главным образом в пренебрежительном значении, в исторический период изменили свой род и стали словами среднего рода: ср. шg, asen, жsel, kreatur. Это можно сопоставить с тем, что, как известно, уменьшительные существительные в различных языках часто относятся к среднему роду, даже если слова, от которых они образованы, принадлежат к другому роду: ср. гр. paidion „маленький мальчик“ от pais, нем. Fischlein, Fraulein, Bubchen, Madchen и др . Я полагаю, что многочисленные итальянские уменьшительные существительные на -ino от существительных женского рода первоначально принадлежали не к мужскому, а к среднему роду: casino, tavolino, ombrellino от casa, tavola, ombrella, также donnino, manino наряду с donnina, manina. Я даже решаюсь высказать предположение, что тот же самый средний род с оттенком пренебрежительности кроется за любопытными случаями, которые мы встречаем, когда для обозначения маленьких предметов употребляются формы на -о, а для обозначения больших — формы на -a: buco „дырочка“, coltello „ножичек“ при buca, coltella и т.п. В диалектах юго-восточной Ютландии некоторые названия молодых животных, в датском языке принадлежащие к общему роду, стали словами среднего рода: et kalv, hvalp, gris, kylling (M. Kristense n, Nydansk, 1906, 57). В шведском языке слово individ всегда употребляется с en, если применяется к человеку, часто также к высшему животному, но если речь идет о более низшем животном, говорят ett individ ( Tegnй r, там же, 39); в датском языке это слово всегда среднего рода, как в латинском и немецком.

Кроме разграничения, о котором говорилось в главе, посвященной числу (гл. XIV, стр. 229), иногда встречается тенденция установить грамматическое разграничение и между названиями предметов (исчисляемыми) и названиями массы (неисчисляемыми). В юго-западных диалектах Англии „вещи, имеющие определенные очертания“, обозначаются местоимением „он“ (he, вин. п. en из др.-англ. hine) и определяются местоименными адъюнктами theдse, thik, в то время как „бесформенные массы“ соотносятся с „оно“ (it) и определяются адъюнктами this, that: ср. Come under thease tree by this water; goo under thik tree, an zit on that grass ( Barne s, Dorset Gr., 20; Elli s, On Early English Pronunciation, 5, 85; Wrigh t, Dial. Gr., §393, 416 и сл .). В других языках существует тенденция относить названия массы предпочтительно к среднему роду; например, нем. das Gift, das Kies „яд, гравий“ уже вытеснили или вытесняют более ранние die Gift, der Kies. Точно такое же явление наблюдается сейчас в датском языке: stшvet вместо прежнего stшven „пыль“. Но в датском языке эта тенденция идет еще дальше. Для указания количества при названиях массы употребляются адъюнкты в форме среднего рода, даже если эти слова в других отношениях являются словами общего рода. Так, например, мы говорим mжlken, osten „молоко, сыр“, но alt det mжlk, noget andet ost „все то молоко, какой-то другой сыр“ (при обозначении массы; „другой сыр“ при обозначении предмета будет en anden ost). Jeg kan ikke nшjes med det te „Я не могу удовлетвориться этим количеством чая“, но... med den te, если имеется в виду сорт или качество. Многие диалекты Ютландии идут еще дальше: в этих диалектах все слова, обозначающие неисчисляемые предметы, независимо от их первоначального рода, принадлежат к среднему роду, а в диалекте Ханхерредера произошло дополнительное изменение: все названия предметов перешли в общий род: iset, jordet, skiben, husen „лед, земля, корабль, дом“ (в литературном датском: isen, jorden, skibet, huset).

ПОНЯТИЙНЫЙ СРЕДНИЙ РОД

Прежде чем закончить главу о роде, необходимо рассмотреть также явление, которое, за неимением лучшего термина, я предлагаю называть „понятийным средним родом“ (conceptional neuter). Можно сказать, что это реальный, понятийный или универсальный средний род. Он отличается как от конкретного среднего рода в английском языке, когда по отношению к упомянутому ранее дому, червяку и т. п. употребляется местоимение it, так и от условного среднего рода в немецком языке, когда по отношению к ранее упомянутому Haus или Mдdchen употребляется es, поскольку они принадлежат к среднему роду. Из последующего изложения будет видно, что средний род обладает определенными естественными или понятийными функциями, хотя во многих языках, вообще не имеющих среднего рода, лишь несколько местоименных форм указывают на то, что в грамматической системе данного языка существует средний род.

Первое применение этого неуточненного (unspecified) или понятийного среднего рода мы видим в таких предложениях, как англ. it rains „идет дождь“, нем. es regnet, дат. det regner, франц. il pleut (разг. зa pleut), далее: it snows „идет снег“, it thunders „гремит гром“ и т. п., где очень трудно или даже невозможно определить, что означает it: если хотите, имеется в виду все состояние атмосферы, но, во всяком случае, то, что подразумевается, мыслится в той же степени определенно, как и при употреблении определенного артикля в предложениях The weather is fine „Погода хорошая“, The day is bright „День ясный“. Во многих языках местоимение в этом случае не употребляется (лат. pluit, ит. piove и т. п.). Бругман и другие видят в употреблении it чисто грамматический прием, обусловленный привычкой иметь выраженное подлежащее во всех других случаях (Не comes „Он приходит“, Il vient, где в латинском и итальянском языках обычно употребляется просто глагольная форма: venit, viene). Это соображение во многом, конечно, справедливо, но оно не раскрывает всей истины; Гримм не совсем неправ, когда он говорит (в своем словаре), что „безличные формы“ выражают „das Geisterhafte, Gespenstige, Unsichtbare, Ungeheure“; Шпитцер употребляет выражение „das groЯe Neutrum der Natur“ и полагает, что it является во многом таким же результатом мифологических представлений человека, как и Juppiter tonat . Я могу добавить здесь, с одной стороны, отрывок диалога из романа Беннетта: It only began to rain in earnest just as we got to the gate. Very thoughtful of it, I'm sure! „Дождь пошел по-настоящему, только когда мы добрались до ворот. Очень предусмотрительно со стороны it, я должен сказать!“, а с другой стороны — пример из совершенно иной области, из области употребления слова That с большой буквы в качестве синонима к слову God „бог“ (у Браунинга): Rejoice we are allied To That which doth provide And not partake, effect and not receive! (Rabbi Ben Ezra), а также пример аналогичного употребления It у Гарди : Why doth It so and so, and ever so, This viewless, voiceless Turner of the Wheel? Это употребление Гарди оправдывает следующим : The abandonment of the masculine pronoun in allusion to the First or Fundamental Energy seemed a necessary and logical consequence of the long abandonment by thinkers of the anthropomorphic conception of the same (The Dynasts).

Я усматриваю то же самое неуточненное или понятийное it ( хотя и не das gro?e Neutrum der Natur) в функции дополнения в идиоматических словосочетаниях : to lord it, You are going it!, We can walk it perfectly well, Let us make a day of it и т . п . В предложении же Не never opens his mouth but he puts his foot in it из - за двусмысленности it создается комический эффект : it можно понять в уточненном и в неуточненном значении .

Сходные явления наблюдаются и в идиоматических выражениях других языков, например: нем. Sie hat es eilig; Er treibt's arg; дат . Han har det godt, sidder godt i det; Han skal nok drive det vidt; франц . l'emporter, le prendre sur un certain ton. В датском языке местоимение среднего рода det и местоимение общего рода den своеобразно заменяют друг друга: Та den med ro „Не принимай это близко к сердцу“ с течением времени вытеснило Та det med ro; den встречается во многих идиоматических выражениях: brжnde den а, holde den gеende и т. п.

Обратите также внимание на нем. Es klopft an der Tur „ Стучат в дверь “, дат . Det banker pе dшren, соответствующие англ. Someone is knocking at the door и франц . On frappe а la porte.

Далее мы находим понятийный средний род в таких словах, как англ. what „что“, nothing „ничего“, everything „все“, собств. „каждое“, something „что-то“; интересно отметить, что в датском языке, где ting принадлежит к общему роду, ingenting „ничего“ и alting „все“ сочетаются с предикативом среднего рода: Den ting er sikker, но Ingenting er sikkert и т.п. To же самое мы наблюдаем и в романских языках, где латинский средний род слился с мужским, но такие слова, даже если они первоначально были словами женского рода, трактуются как принадлежащие к мужскому, т. е. к среднему роду, например: франц. rien из лат. rem (ж. р.): Rien n'est certain, далее quelque chose de bon. В итальянском языке qualche cosa, ogni cosa, che cosa (и сокращенное вопросительное cosa = che cosa) сочетаются с предикативом в мужском, т. е. в среднем роде: Che cosa fu detto? Точно так же Nulla fu pubblicato; Una visione, un nulla che fosse femminile ( Sera o, Cap. Sansone, 87, 123).

Понятийный средний род встречается также с прилагательными в обобщенном значении, например: the beautiful „прекрасное“, the good „хорошее“ и т. п. Заметьте, что в испанском языке в этих случаях сохранился латинский средний род в форме артикля: lo bueno в отличие от мужского рода el bueno „хороший (человек)“.

Следующая функция понятийного среднего рода представлена предикативами в конструкциях такого типа, как: Аll men my brothers? Nay, thank Heaven, that they are not,, Все люди мои братья ? Нет, благодарение небу, этим (т. е. таковыми) они не являются“ (Гиссинг, ср. „Modern English Grammar“, II, 16. 377); ср . также : You make him into a smith, a carpenter, a mason; he is then and thenceforth that and nothing else ( Карлейль ); Marian grew up everything that her father desired ( Гиссинг ); His former friends or masters, Whichever they had been ( Стивенсон ); She had now become what she had always desired to be, Amy's intimate friend ( Гиссинг ); She treated him like a tame cat, which is what he was (McKenna); What is he? Just nothing at all as yet. Суит в „New English Grammar“, § 212 не понял этой функции what, поскольку он говорит об употреблении его „в личном значении“; заметьте, что в ответе на вопрос What is he? „Кто он? Какой он?“ может стоять любой предикатив: a shoemaker „сапожник“ kind-hearted „добросердечный“ и т. п.

Такой же средний род мы находим в других языках: дат. Er de modige? Ja, det er de. Hvad er han?; нем . Sind sie mutig? Ja, das sind sie. Vom Papst ist es bekannt, da? er, als er es noch nicht war, seine Verhaltnisse geregelt hatte. Was ist er? Er ist noch nichts; франц . Si elles sont belles, et si elles ne le sont pas; ит . Pensare ch'egli era libero e che anche lei lo era! ( Фогаццаро ); исп . Personas que parecen buenas у no lo son ( Гальдос ). Ср. также гр. Ouk agathon polukoiranie и нем . ср . р . ед . ч . Welches sind Ihre Bedingungen?

Лучше пользоваться разными терминами — „пол“ и „род“, — чем говорить, как это часто делается, о „естественном и грамматическом роде“. См. стр. 58 о терминологическом различии между мужским, женским полом и отсутствием пола, с одной стороны, и мужским, женским и средним родом, с другой стороны.

Различия пола, признаваемые ботаниками у растений, конечно, с точки зрения грамматиста, должны рассматриваться как несуществующие; если франц. lis „лилия“ мужского рода, a rose — женского, то это касается только рода этих слов и имеет отношение к полу не больше, чем различие между mur „стена“ и maison „дом“.

Кроме приведенной литературы, см, также Meille t, Linguistique historique et linguistique gйnйrale, Paris, 1921, 199 и сл.; Vendrye s, Le langage, 108 и сл.

Так как русская форма прошедшего времени по происхождению является причастием, она изменяется по родам: знал, знала, знало. Это явление до некоторой степени аналогично родовым различиям в глаголе в семитских языках.

Один ребенок итальянец спросил, почему barba не называется barbo (Sully, по Lombroso).

Приведем пример из далекого прошлого, задолго до эмансипации жен­щин: юorgerрr hъsfreya var ok mikill (м. p.) hvatamaрr, at юessi ferр skyldi takaz „Она была большим подстрекателем (собств. „подстрекающим мужем“) этого похода“ (Laxd. saga, 54. II).

У разных народов существуют различные степени обозначения для замужних женщин по положению или по профессии мужа (англ. Duchess „герцогиня“, швед. professorska „профессорша“, нем. Frau Professor с тем же значением). Однако детальное рассмотрение данного вопроса здесь неуместно.

„Donnerwetter! was ist doch manchmal diese verdammte Welt niedertrachtig schon! Man sollte gar nicht glauben, da? sie dabei einen so hundsgemein behandeln kann!“ — „Kein Wunder“, meinte Hermann Outzeit, „es hei?t ja die Welt!“ — „ Frau Welt!“ rief Doktor Herzfeld und lachte (G. Hermann). Это озорное замечание возможно потому, что немецкое слово Welt „мир“ женского рода и означает (1) весь внешний мир или природу, которая не относится ни к мужскому, ни к женскому полу, и (2) человечество, которое объединяет в себе как существа мужского, так и существа женского пола. Такое употребление было бы невозможно ни во французском ( le moride), ни в английском, ни в турецком языке.

Thy wish was father, Harry, to that thought ( Шекспир ). — Your wish is mother to your thought ( Голсуорс и , Верность , акт II). — It is small wonder — the wish being parent to the thought — that some accepted the rumour (McKenna, While I Remember, 149).

„Если мы употребим выражение England's history „история Англии“ вме­сто более обычного the history of England, мы тем самым подчеркнем, что название страны употреблено с некоторым приближением к олицетворению“. ( Bradle y, The Making of English, London, 1904, 60.)

Любопытно отметить, что, когда эти окончания, которые всегда при­надлежат к среднему роду, присоединяются к именам собственным, возможно употребление артикля женского рода с -chen: die arme Gretchen, но не с -li (диалект.): das Bдbeli, хотя при мужских именах можно сказать, например, der Jakцbli ( Toble r, Vermischte Beitrдge zur franzцsischen Grammatik, Leip­zig, 1921, 5. 7).

В статье Das synthetische und das symbolische Neutralpronomen im Franzosischen, Idealistische Neuphilologie, Festschrift fur Karl Vossler, 1922. „Das gro?e Neutrum der Natur“ видно также ( без местоимения ) в русском предло ­ жении „ Отца деревом убило “ ( Pederse n, Russisk Gramrnatik, Kobenhavn, 1916).

Ср . также употребление that в следующем случае : Are there not seven planets? — That there are, quoth my father (Sterne).