Есперсен О. Философия грамматики

ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава VI

ЧАСТИ РЕЧИ

(Окончание)

Местоимения. Глаголы. Частицы. Обобщение. Слово.

МЕСТОИМЕНИЯ

Местоимения признаются всеми как один из разрядов слов, но в чем состоит их отличительная черта? Старое определение нашло отражение в самом термине: местоимения употребляются вместо названия предмета или лица. Это определение было развито Суитом („New English Grammar“, § 196): местоимение заменяет существительное и употребляется отчасти для краткости, отчасти во избежание повторения, а отчасти для того, чтобы уклониться от четкой формулировки мысли. Однако это определение применимо не ко всем случаям, и его несостоятельность сказывается при анализе первого же местоимения; непредубежденному человеку показалось бы очень странным, что предложение „Я вижу вас“ употребляется вместо предложения „Отто Есперсен видит Мери Браун“; наоборот, большинство, вероятно, скажет, что в „Записках о галльской войне“ автор употребляет слово Цезарь вместо слова я . Можно также сказать: „Я, Отто Есперсен, настоящим заявляю...“, что было бы абсурдно, если бы я представляло собой лишь заменитель имени. С точки зрения грамматики очень важно, что я — первое лицо, а имя стоит в третьем лице, что во многих языках проявляется в форме глагола. Далее, мы не станем сомневаться, что никто и вопросительное кто являются местоимениями, но не так легко установить, какие существительные они заменяют.

Правда, местоимения он, она, оно чаще всего употребляются вместо упоминания соответствующего предмета или лица; не подлежит сомнению, что можно было бы найти целый разряд подобных слов, но не все они считаются местоимениями. Ср. в английском языке:

1) he, she, it, they употребляются вместо существительного.

2) that, those — то же самое: His house is bigger than that of his neighbour „Его дом больше, чем дом его соседа“.

3) one, ones: a grey horse and two black ones „одна лошадь серой масти и две лошади вороной масти“; I like this cake better than the one you gave me yesterday „Мне это пирожное нравится больше, чем то, которое вы мне дали вчера“.

4) so: Не is rich, but his brother is still more so „ Он богат , но его брат еще богаче “; Is he rich? I believe so „Он богат? — Мне кажется, да“.

5) to: Will you come? I should like to „Вы придете? — Я хотел бы прийти“.

6) do: Не will never love his second wife as he did his first „Он никогда не будет любить свою вторую жену так, как любил первую“.

Таким образом, получился бы разряд слов-заменителей, которые можно было бы подразделить на просубстантивные, проадъективные, проадвербиальные, проинфинитивные и проглагольные слова (а также и слова, заменяющие целые предложения, как слово so во втором примере). Но едва ли такой разряд можно было бы считать грамматическим разрядом.

Очень оригинален и поучителен подход к местоимениям Норейна („Vеrt Sprеk“, Lund, 1903, 5. 63 и сл.). Он противопоставляет местоимениям „экспрессивные семемы“, которые выполняют постоянную сигнификативную функцию, поскольку она выражена в самом языке; местоимения же характеризуются тем, что их сигнификация является непостоянной и в конечном счете зависит от обстоятельства, которое находится за пределами языка и определяется ситуацией в целом. „Я“ является местоимением, так как оно обозначает одно лицо, когда говорит Джон Браун, и другое, когда говорит Мери Смит. Таким образом, если придерживаться точки зрения Норейна, то к местоимениям надо отнести огромное количество слов и групп слов, например: нижеподписавшийся, сегодня, старший (из трех мальчиков) и т. д. Едва ли найдутся еще слова более местоименного характера, чем да и нет (а как быть со словом наоборот, когда оно употребляется вместо нет ?); здесь является местоименным наречием места, соответствующим 1 лицу, а там обозначает место, соответствующее 2 или 3 лицу; теперь и тогда — аналогичные местоименные наречия времени; но англ. сочетания here and there, now and then в значении „в различных местах“, „по временам“ не будут местоимениями по определению Норейна. Далее, правый, левый, в воскресенье, та лошадь, моя лошадь — тоже местоимения. Норейн всячески пытается (но не особенно успешно) доказать, что такое „имя собственное“, как Джон, не является местоимением, хотя его сигнификация определяется в каждом конкретном случае всей ситуацией. А как быть со словом отец, когда оно употребляется ребенком в значении „мой отец“?

Разряд, установленный Норейном, слишком обширен и слишком разнороден, и все же нелегко понять, как под его определение могут подойти такие слова, как вопросительное кто, вопросительное что или какой-то, ничего и т. п. Однако самый большой порок в его построениях состоит в том, что он создает категории, основываясь лишь на семантике, я бы сказал, на понятиях, и совершенно не обращает внимания на способы выражения значений, существующие в языке, т. е. не обращает внимания на формальные элементы. Если же иметь в виду оба фактора, то мы найдем, что есть смысл объединить в одном разряде под прочно установившимся названием местоимения некоторые shifters (термин, который я употребляю в книге „Language“, стр. 123), reminders (там же, стр. 353), слова-заменители и реляционные слова. Может быть, и нелегко сказать, исходя из понятий, чту объединяет все эти слова, но каждый из традиционно выделяемых подразрядов имеет определенную смысловую общность: личные местоимения с соответствующими притяжательными — указательные местоимения — относительные местоимения — вопросительные местоимения — неопределенные местоимения. Правда, в отношении последнего подразряда следует констатировать неясность границ (ср., например, некоторые и многие), поэтому грамматисты часто спорят о том, какие слова следует отнести к этому подразряду. Приведенная классификация мало отличается от любой другой грамматической классификации: всегда найдутся пограничные случаи. Далее, когда мы обратимся к формам и функциям этих местоимений в различных языках, мы обнаружим целый ряд черт, которые отличают местоимения от других слов. Однако эти черты различны в разных языках и у разных местоимений в одном и том же языке. Очень часто местоимения характеризуются функциональными и формальными аномалиями. В английском языке существует различие между двумя падежами: he — him, they — them, и между адъюнктной и неадъюнктной формами: my — mine; существуют также различия в роде: he — she (аналогично who — what); неправильное образование множественного числа в словах he, she — they, that — those; сочетания типа somebody, something, которых нет среди обычных прилагательных; употребление each без существительного или артикля и т. д. Сходными особенностями характеризуются местоимения и в других языках; во ф ранцузском, например, следует указать на специальные формы je, me, tu, te и т. д., употребляемые лишь в тесной связи с глагольными формами.

Термин „местоимение“ иногда ограничивается (обычно в трудах французских авторов, но также и в „Сообщении Объединенного комитета по вопросам терминологии“) только теми словами, которые в соответствии с их функцией я буду называть в гл. VII „первичными словами“; my считается у них „притяжательным прилагательным“, a this в сочетании this book — „указательным прилагательным“. Нет, однако, ни малейших оснований разъединять my и mine или, еще хуже, his в предложении His cap was new „Его шапка была новая“ и His was a new cap или this в предложении This book is old „Эта книга старая“ и This is an old book „Это старая книга“ и относить одну и ту же форму к различным „частям речи“, тем более что при этом у прилагательных приходится выделять те же самые подразряды (притяжательные, указательные), какие существуют у местоимений. Я пошел бы даже дальше и включил бы в местоимения так называемые местоименные наречия — then „тогда“, there „там, туда“, thence „оттуда“, when „когда“, where „где“, whence „откуда“ и др., которые имеют ряд черт, свойственных местоимениям, и образованы явно от них (обратите внимание и на такие образования, как whenever „когда бы ни“; ср. whoever „кто бы ни“, somewhere „где-то“ и др.).

Числительные часто даются как самостоятельная часть речи. Однако было бы, вероятно, правильнее рассматривать их как особый подразряд внутри местоимений, с которыми они имеют несколько сходных черт. One „один“, будучи числительным, представляет собой в английском языке, как и в других языках, также неопределенное местоимение (one never knows „никогда не знаешь“), ср. также сочетание oneself. Его фонетически слабой формой является так называемый „неопределенный артикль“; и если соответствующий ему „определенный артикль“ справедливо причисляется к местоимениям, к ним же надо причислить и a, an, франц. un и т. д. Считать артикли особой частью речи, как это делается в некоторых грамматиках, нецелесообразно. Англ. other было первоначально порядковым числительным „второй“, подобно современному датскому anden; теперь же оно обычно причисляется к местоимениям, и это оправдывается его употреблением в составе сочетаний each other, one another „друг друга“. Большинство числительных несклоняемы. Однако в языках, где некоторые из них склоняются, они обнаруживают неправильности, сходные с теми, которые присущи другим местоимениям. Если включать числительные в местоимения, то туда же следует отнести и неопределенные числительные many „многие“, few „немногие“: логически они стоят в том же самом ряду, что и местоимения all „все“, some „некоторые“ и отрицательные none и no „никакие“, всегда считавшиеся местоимениями. Но в таком случае и much, little в сочетаниях much harm „много вреда“, little gold „мало золота“ мы также должны включить в разряд местоимений (в сочетаниях с вещественным существительным, ср. гл. XIV) . Все эти так называемые квантификативные слова отличаются от обычных квалификативных прилагательных, поскольку они могут употребляться самостоятельно (без артиклей) как „первичные слова“; например, мы говорим Some (many, all, both, two) were absent „Некоторые (многие, все, оба, двое) отсутствовали“; All (much, little) is true „Все (многое, немногое) является правдой“; эти слова всегда стоят перед квалификативными словами и не могут употребляться в функции предикатива: a nice young lady „приятная молодая дама“ то же самое, что и a lady who is nice and young „дама, которая приятна и молода“; однако такое перемещение невозможно для сочетания many ladies „многие дамы“, much wine „много вина“, так же как оно невозможно для сочетаний no ladies „никакие дамы“, what ladies „какие дамы“, that wine „то вино“ и др.

В заключение можно сказать несколько слов о названиях некоторых подразрядов. Относительные местоимения: в наши дни, когда все оказывается относительным, можно было бы, пожалуй, ввести более уместное название, а именно соединительные или связующие местоимения, поскольку они соединяют (связывают) предложения примерно так же, как обычные союзы: в самом деле, можно сомневаться, не является ли англ. that скорее союзом, чем местоимением; сравните возможность опущения that: I know the man (that) you mentioned „Я знаю человека, которого вы упомянули“ и I know (that) you mentioned the man „Я знаю, что вы упомянули этого человека“; сравните также невозможность постановки предлога перед that: the man that you spoke about „человек, о котором вы говорили“, но the man about whom you spoke „человек, о котором вы говорили“. — Личные местоимения: если они служат для обозначения лица в смысле „человек“, то это определение неприменимо в случаях с нем. er, франц. elle и англ. it, когда они употребляются со словом „стол“ (нем. der Tisch, франц. la table, англ. the table). В гораздо большей степени они неприменимы к „безличным“ it, es, il в выражениях it rains „идет дождь“, es regnet и il pleut, с тем же значением. Если же под термином личный понимать три грамматических лица (см. гл. XVI), то, строго говоря, к личным местоимениям можно причислить только первые два лица, поскольку остальные местоимения (this „этот“, who „кто“, nothing „ничего“ и т. п.) являются местоимениями 3-го лица в точно такой же степени, как he „он“ или she „она“. Однако очень трудно найти лучшее название, чем „личные“ местоимения, да это и не так важно. Отграничение личных местоимений от указательных иногда бывает затруднительным; так обстоит дело в датском языке, где de, dem по форме стоят в одном ряду с указательными местоимениями den, det, но функционально представляют собой множественное число как от den, det, так и от han, hun „он, она“.

ГЛАГОЛЫ

Глаголы в большинстве языков, во всяком случае, в таких языках, как индоевропейские, семитские и угро-финские, обладают настолько большим количеством отличительных черт, что совершенно необходимо признать их отдельным разрядом слов, даже если в некоторых случаях та или другая характерная черта отсутствует. Они характеризуются различением лиц (1-го, 2-го, 3-го), времен, наклонений и залогов (ср. выше, стр. 62). Что же касается значения глаголов, то они, согласно Суиту, обозначают явления; глаголы можно разделить на: обозначающие действие ( ест, дышит, убивает, говорит и т. д.), обозначающие процесс ( становится, растет, теряет, умирает и т. д.) и обозначающие состояние ( спит, остается, ждет, живет, претерпевает и др.), хотя есть также немало глаголов, которые трудно включить в какой-либо из этих классов ( сопротивляется, презирает, угождает ). Почти всегда можно определить, является ли данное понятие глагольным или нет. А при сочетании глагола с местоимением ( он ест и т. д.) или с существительным ( человек ест и т. д.) обнаруживается, что глагол сообщает сочетанию особый характер завершенности и создает (более или менее) законченное высказывание, чего не получается при соединении существительного или местоимения с прилагательным или наречием. Глагол дает жизнь предложению и поэтому особенно важен при построении предложений. Предложение почти всегда содержит глагол; сочетания же без глагола, имеющие законченный характер, представляют собой исключения. Некоторые грамматисты даже наличие глагола считают обязательным условием для того, чтобы данное высказывание можно было признать предложением. Этот вопрос будет рассмотрен в одной из последующих глав.

Сравнивая сочетания собака лает и лающая собака, мы увидим, что, хотя лает и лающая явно тесно связаны друг с другом и могут быть названы формами одного и того же слова, однако лишь первое словосочетание завершено как законченное высказывание. Сочетание же лающая собака лишено специфичной завершенности и ставит нас перед вопросом: „Ну и что же с этой собакой?“ Такая способность создавать предложения обнаруживается у всех тех форм, которые часто называются „предикативными“ (finite) формами, но отсутствует у форм типа лающий и съеденный (причастия), лаять, есть (инфинитивы) и т. д. Причастия являются по существу прилагательными, образованными от глагола, а инфинитивы имеют ряд общих черт с существительными, хотя синтаксически и причастия и инфинитивы сохраняют много общего с глаголом. Таким образом, с определенной точки зрения мы имеем полное основание ограничить применение термина „глагол“ теми предикативными формами, которые обладают специфически глагольной способностью образовывать предложения; мы вправе также рассматривать „вербиды“ (причастия и инфинитивы) как особый промежуточный разряд между существительными и глаголами (ср. традиционное название „причастия“ — participium, т. е. то, что причастно к характеристике существительного и глагола). Однако все же нужно признать, что несколько неестественно разъединять англ. eat и eaten в таких предложениях, как Не is eating the apple „Он ест яблоко“, Не will eat the apple „Он будет есть яблоко“, Не has eaten the apple „Он съел яблоко“, и в предложениях Не eats the apple „Он ест яблоко“ и Не ate the apple „Он ел яблоко“. Поэтому непредикативные формы лучше рассматривать вместе с предикативными, как это делается в большинстве грамматик.

ЧАСТИЦЫ

Почти во всех грамматиках наречия, предлоги, союзы и междометия рассматриваются как четыре самостоятельных „части речи“; таким образом, различие между ними приравнивается к различию между существительными, прилагательными, местоимениями и глаголами. Но в таком случае несходные черты этих слов сильно преувеличиваются, а сходные черты соответственно затемняются; поэтому я предлагаю вернуться к старой терминологии, согласно которой все четыре разряда составляют один — „частицы“.

С точки зрения формы все они неизменяемы, если не принимать во внимание способность некоторых наречий образовывать сравнительную и превосходную степени, подобно прилагательным, с которыми они соотносятся. Но для того, чтобы оценить различия в значении или функции, которые побудили многих грамматистов рассматривать эти слова как четыре самостоятельные части речи, необходимо бросить взгляд на другие слова, не входящие в эти разряды.

У многих слов обнаруживается отличительная особенность, которая обозначается разными названиями и поэтому не воспринимается как одно и то же явление в каждом случае: это — различие между словом, которое является само по себе законченным (или является законченным в данном употреблении), и словом, которое требует известного дополнения, обычно ограничительного характера. Так, например, мы видим законченный глагол в предложениях Он поет, Он играет, Он начинает и тот же глагол с добавлением в предложениях Он поет песню, Он играет на рояле, Он начинает работу и т. д. При этом глагол принято называть непереходным в первом случае и переходным — во втором, а добавление к глаголу называется дополнением. Другие же глаголы, к которым эти термины обычно не применяются, имеют фактически ту же самую особенность: в предложении Он может глагол является законченным, а в предложении Он может петь глагол может завершается инфинитивом. Для последнего различия нет установившегося термина; употребляемые некоторыми исследователями термины „независимый глагол“ и „вспомогательный глагол“ не вполне адекватны. Так, например, в английском языке наряду с устарелым употреблением глагола can „могу“ с добавлением другого типа (в предложении Не could the Bible in the holy tongue „Он знал библию на священном языке“) мы находим и такие сочетания, как Не is able „Он в состоянии“, Не is able to sing „Он в состоянии петь“, Не wants to sing ,,Он хочет петь“. Сюда же относится различие между предложениями Не grows „Он растет“, где глагол является законченным, и Не grows bigger „Он становится больше“, в котором законченность придается „предикативом“; ср. также Troy was „Троя была“ и Troy was a town „Троя была городом“. И все же, несмотря на подобные различия, никому не приходит в голову считать эти глаголы различными частями речи, исходя из законченности или незаконченности их значения в определенных сочетаниях.

Если теперь обратиться к таким словам, как on или in, мы найдем явления, совершенно аналогичные только что приведенным; ср. сочетания Put your cap on „Наденьте шапку“ и Put your cap on your head „Наденьте шапку на голову“, Не was in „Он был внутри“ и Не was in the house „Он был внутри дома“. Однако on и in в первом случае их употребления называют наречиями, а во втором — предлогами, рассматривая их как две различные части речи. Разве не естественнее было бы включить их в один разряд и констатировать, что on и in имеют иногда законченное значение, а иногда требуют добавления (или дополнения)? Возьмем другие примеры: Не climbs up „Он карабкается вверх“ и Не climbs up a tree „Он карабкается вверх по дереву“, Не falls down „Он падает вниз“ и Не falls down the steps „Он падает вниз по ступенькам“ (ср. Не descends „Он спускается“ или Не ascends „Он поднимается“ с дополнением, скажем, the steps „по ступенькам“ или без него); Не had been there before „Он был там прежде“ и Не had been there before breakfast „Он был там до завтрака“ . Как определить, исходя из обычных критериев, чем является near „около“ в предложении It was near one o'clock „Было около часу“, — предлогом или наречием? (Ср. два синонима almost „почти“ и about „около“, из которых первый называют наречием, а второй предлогом.) Близкое соответствие между дополнением к предлогу и дополнением к глаголу проявляется в том случае, когда предлог является не чем иным, как глагольной формой в особом употреблении: ср. concerning „относительно“ (нем. betreffend) и past в предложении Не walked past the door at half-past one „Он прошел мимо двери в половине второго“; последнее представляет собой причастие passed с другим написанием; в предложении Не walked past „Он прошел мимо“ при past нет дополнения.

Нет никаких оснований выделять в особый разряд и союзы. Ср. такие случаи, как after his arrival „ после его прибытия“ и after he had arrived „после того как он прибыл“, before his breakfast до завтрака“ и before he had breakfasted „до того как он позавтракал“, Не laughed for joy „Он смеялся от радости“ и Не laughed for he was glad „Он смеялся, потому что был рад“. Разница между ними лишь в том, что в одном случае добавлено существительное, а в другом — предложение. Так называемый союз является поэтому фактически предлогом к предложению. Различие между двумя употреблениями одного и того же слова заключается только в характере добавления и ни в чем больше. Таким образом, если не требуется отдельного термина для глагола, значение которого завершается целым предложением, в отличие от глагола, значение которого завершается существительным, оказывается излишним и термин „союз“. Сохранение этого названия объясняется лишь традицией, а не какими-либо научными соображениями. Таким образом, нет никаких оснований считать союзы отдельной „частью речи“. Заметьте параллелизм в следующих случаях:

1) I believe in God „ Я верю в бога “;

2) I believe your words „ Я верю вашим словам “;

3) I believe (that) you are right „ Я верю , что вы правы “ и

1) They have lived happily ever since „ С тех пор они жили счастливо “;

2) They have lived happily since their marriage „ Они жили счастливо со времени свадьбы “;

3) They have lived happily since they were married „Они жили счастливо с тех пор, как поженились“.

Можно найти даже двоякое употребление одного и того же слова в одном и том же предложении, например: After the Ваden business, and he had [= after he had] dragged off his wife to Champagne, the Duke became greatly broken „ После баденского дела и (после того) как он увез свою жену в Шампань, герцог был очень расстроен“ (Теккерей); и если это редкий случай, то не нужно забывать, что столь же редким является и употребление одного и того же глагола сначала в качестве переходного, а затем в качестве непереходного в одном и том же предложении или употребление его сначала с существительным-дополнением, а затем с дополнительным предложением.

Как показывают приведенные примеры, одно и то же слово может употребляться то в качестве предлога, то в качестве союз а; в других случаях имеется небольшое различие: because of his absence „из-за его отсутствия“ и because he was absent „потому что он отсутствовал“, что исторически объясняется происхождением because из by cause „по причине“ (когда-то говорили because that he was absent „по причине, что он отсутствовал“). Встречаются также случаи, когда данное слово имеет лишь одно употребление, или с обычным дополнением, или с целым предложением в качестве дополнения: during his absence „в течение его отсутствия“, while he was absent „в то время как он отсутствовал.“ Но это не должно помешать нам считать предлоги и союзы одними и теми же словами, подобно тому как в один и тот же разряд зачисляются все глаголы, хотя не все они могут сочетаться с дополнительным предложением.

Определение союза как предлога, присоединяющего предложение, неприменимо к ряду слов, которые обычно причисляются к союзам, например and в предложениях Не and I are great friends „Он и я — большие друзья“, She sang and danced „Она пела и танцевала“ или or в предложении Was it blue or green? „Было ли оно голубое или зеленое? и т. д. Эти же самые слова могут употребляться и для соединения предложений: She sang, and he danced „Она пела, а он танцевал“, Не is mad, or I am much mistaken „Он сумасшедший, или я очень ошибаюсь“. В обоих случаях они представляют собой сочинительные средства связи, в то время как предлоги и те союзы, которые мы рассматривали до сих пор, являются подчинительными средствами; однако хотя это и важное отличие, все же нет достаточных оснований выделять из-за этого данные слова в отдельные разряды слов. And „и“ и with „с“ означают почти одно и то же; разница между ними состоит лишь в том, что первое является сочинительным словом, а второе — подчинительным; это имеет известные грамматические последствия: заметьте, например, форму глагола в предложении Не and his wife are coming „Приезжают он и его жена“ в противоположность другой форме в предложении Не with his wife is coming „Приезжает он со своей женой“ (Не is coming with his wife) и притяжательное местоимение в датском языке: Han og hans kone kommer „Приезжают он и его жена“, но Han kommer med sin kone „Он приезжает со своей женой“. Однако ввиду незначительности смыслового различия строгое правило иногда нарушается. Например, у Шекспира: Don Alphonso, With other gentlemen of good esteeme Are journying „Дон Альфонсо с другими дворянами хорошей репутации путешествуют“ (см. „Modern English Grammar“, II, 6. 53 и сл.) . Both, either и neither отличаются тем, что „предвосхищают“ and, or и nor, но это не дает основания рассматривать их как особый разряд.

В качестве последней „части речи“ в обычных списках приводятся междометия; под этим названием объединяют как слова, которые употребляются только в качестве междометий (в составе некоторых есть звуки, отсутствующие в обычных словах; например, звук f, произносимый на вдохе, от внезапной боли, или звук причмокивания, неточно изображаемый на письме через tut; другие состоят из обычных звуков: hullo, oh), так и слова обычного языка: ср. Well! Why! Fiddlesticks! Nonsense! Come! и елизаветинское Go to! Объединяет эти слова одно — способность употребляться самостоятельно, в качестве самостоятельного „высказывания“; в остальном же их можно отнести к различным разрядам слов. Поэтому их не следует отделять от их обычного употребления. Междометия, которые не могут употребляться иначе, как в качестве междометий, целесообразнее всего отнести к остальным „частицам“.

ОБОБЩЕНИЕ

Наше исследование приводит к выводу, что только следующие разряды слов являются в достаточной степени грамматически отчетливыми и могут быть выделены в самостоятельные „части речи“:

1) Существительные (включая имена собственные).

2) Прилагательные. В некотором отношении (1) и (2) могут быть объединены под общим названием „Имена“.

3) Местоимения (включая числительные и местоименные наречия).

4) Глаголы (с некоторыми сомнениями относительно того, включать ли сюда „вербиды“).

5) Частицы (сюда относятся слова, которые называются обычно наречиями, предлогами, союзами — сочинительными и подчинительными — и междометиями). Этот пятый разряд можно охарактеризовать отрицательно, как разряд, состоящий из слов, которые нельзя отнести ни к одному из предшествующих четырех разрядов.

На этом я заканчиваю свой обзор различных разрядов слов или частей речи. Нетрудно заметить, что, несмотря на мои многочисленные критические замечания, особенно по поводу широко принятых определений, я все же смог сохранить многое из традиционной классификации. Я не склонен пойти так далеко, как, например, Сэпир („Language“, 125), который заявляет, что „никакая логическая классификация частей речи — установление их числа, природы и необходимых границ — не представляет для лингвиста ни малейшего интереса“, поскольку „каждый язык имеет свою собственную систему. Все зависит от формальных различий, которые признает данный язык“.

Действительно, то, что в одном языке обозначается глаголом, в другом может обозначаться прилагательным или наречием: не нужно даже выходить за пределы английского языка, чтобы увидеть, что одна и та же мысль может быть выражена предложением Не happened to fall „Ему случилось упасть“ и предложением Не fell accidentally „Он упал случайно“. Можно составить даже список синонимических выражений, в которых существительные, прилагательные, наречия и глаголы меняются местами как будто совершенно произвольно. Примеры :

Не moved astonishingly fast.

„Он двигался удивительно быстро“.

Не moved with astonishing rapidity.

„Он двигался с удивительной быстротой“.

His movements were astonishingly rapid.

„Его движения были удивительно быстрыми“.

His rapid movements astonished us.

„Его быстрые движения удивляли нас“.

His movements astonished us by their rapidity.

„Его движения удивляли нас своей быстротой“.

The rapidity of his movements was astonishing.

„Быстрота его движений была удивительна“.

The rapidity with which he moved astonished us.

„Быстрота, с которой он двигался, удивляла нас“.

Не astonished us by moving rapidly.

„Он удивлял нас тем, что двигался быстро“.

Не astonished us by his rapid movements.

„Он удивлял нас своими быстрыми движениями“.

Не astonished us by the rapidity of his movements.

„Он удивлял нас быстротой своих движений“.

Правда, это крайний случай, возможность которого связана с употреблением нексусных слов (отглагольных существительных и так называемых „абстрактных“ существительных), специально приспособленные к тому, чтобы переводить слова из одного разряда в другой, как будет показано в гл. X. В подавляющем же большинстве случаев такое жонглирование оказывается невозможным. Возьмем простое предложение, например: This little boy picked up a green apple and immediately ate it „Этот маленький мальчик подобрал зеленое яблоко и немедленно съел его“.

Здесь разряды слов строго неподвижны и не допускают никакой транспозиции: существительные (boy, apple), прилагательные (little, green), местоимения (this, it), глаголы (picked, ate), частицы (up, and, immediately).

Поэтому я берусь утверждать, что разграничение между данными пятью разрядами разумно, хотя и невозможно определить их так точно, чтобы не оставалось сомнительных и пограничных случаев. Нельзя только думать, что эти разряды чисто понятийные: они являются грамматическими разрядами и как таковые в некоторой степени — но только в некоторой — варьируются по разным языкам. Они, может быть, не подойдут к эскимосскому или китайскому языку (два противоположных случая) так, как подходят к латинскому или английскому, но для всех них необходимы традиционные термины — существительное, прилагательное и т. д. Поэтому последние и будут сохранены в тех значениях и с теми оговорками, о которых шла речь выше.

СЛОВО

Что такое слово? И что такое одно отдельное слово (не два или больше)? Это очень сложные проблемы, которые не могут остаться незатронутыми в настоящей книге .

Слова являются языковыми единицами, но не единицами звуковыми: никакой чисто фонетический анализ потока звуков не может установить количество слов, составляющих этот поток, и границы между отдельными словами. Это давно было признано фонетистами и сомнению не подлежит: a maze „лабиринт“ звучит совершенно также, как amaze „удивлять“, in sight „в поле зрения“ — как incite „подстрекать“, a sister „сестра“ — как assist her „помогать ей“, франц. a semble „показалось“ — как assemblй „собранный“, il l'emporte „он его уносит“ — как il en porte „он носит некоторые из них“ и т.п. Не может быть решающим и написание, поскольку часто оно бывает очень условным, зависит от моды, а в некоторых странах от правительственных реформ, не всегда хорошо продуманных. Разве изменится сущность выражения at any rate „во всяком случае“, если его написать, как это сейчас иногда делается, at anyrate? Или any one „кто-нибудь“, some one „кто-то“, если их написать anyone, someone (No one „никто“ представляет собой аналогичное образование, но орфография noone так и не стала общепринятой, поскольку это слово стало бы читаться как noon „полдень“). Едва ли существуют какие-либо основания для следующего официального написания немецких слов: miteinander „друг с другом“, infolgedessen „ввиду этого“, zurzeit „в настоящее время“ и др. В своих первых книгах Бэрри употреблял шотландское выражение I suppaud, вероятно, потому, что считал его глаголом типа suppose „полагать“, но позже ему указали на происхождение этого выражения, и сейчас, если я не ошибаюсь, он пишет I'se uphauld (= I shall uphold „Я буду утверждать“). Все это свидетельствует о том, как трудно установить, чем являются некоторые сочетания — двумя ли отдельными словами или одним слитным словом.

С другой стороны, слова не являются понятийными единицами, например, как указывает Норейн, слово triangle „треугольник“ и словосочетание three-sided rectilinear figure „трехсторонняя прямолинейная фигура“ совпадают по значению точно так же, как и известные уже нам Армитадж и старый врач в сером костюме, которого мы встретили на мосту, могущие обозначать одного и того же человека. Поскольку, следовательно, ни звучание, ни значение сами по себе не дают нам ответа на то, что представляет собой одно слово и что представляет собой более чем одно слово, мы должны для решения этого вопроса обратиться к грамматическим (синтаксическим) критериям.

В нижеприведенных случаях чисто лингвистические критерии показывают, что сочетание двух отдельных слов превратилось в одно целое слово. Нем. GroЯmacht и дат. stormagt отличаются в этом отношении от англ. great power „великая держава“, что подтверждают и их флексии: die europдischen GroЯmachte, de europњiske stormagter „европейские великие державы“, но в английском языке это сочетание встречается и с иным порядком слов: the great European Powers . Числительные 5 + 10 как в латинском языке (quindecim), так и в английском (fifteen) отличаются по звучанию от простых числительных, которые вошли в их состав; латинское duodecim отличается также и тем, что оно не имеет формы дательного падежа duobusdecim и т. д. Франц. quinze, douze представляют собой еще более тесное единство, поскольку они совершенно потеряли сходство с cinq, deux и dix. Дат. een og tyve „двадцать один“ представляет собой одно слово, несмотря на написание, поскольку та же самая форма употребляется перед существительным среднего рода een og tyve еr „двадцать один год“ (но et еr „один год“). Англ. breakfast „завтракать“, vouchsafe „удостаивать“ состояли из двух слов, пока не стали говорить he breakfasted, he vouchsafes вместо более раннего he broke fast, he vouches safe; ср. стр. 23. Each other „друг друга“ могло бы претендовать на слитное написание, поскольку предлог ставится перед всем сочетанием (with each other), в то время как раньше предлог ставился перед вторым элементом — each with other. Во французском языке je m'en fuis стало je m'enfuis „Я убегаю“ и пишется так с полным правом, поскольку перфект будет je me suis enfui; однако параллельное выражение je m'en vais „Я ухожу“ пишется всегда раздельно; правда, в разговорной речи часто говорят je me suis en-allй вместо узаконенного je m'en suis allй, но здесь сплочение не может быть таким полным, как в слове enfuis, так как слиянию в одну форму препятствует употребление разных основ (vais, allй, irai). Франц. rйpublique, англ. republic „республика“ являются одним целым, чего нельзя сказать о лат. res publica, так как они склоняются отдельно: rem publicam. Отсутствие внутренней флексии в нем. jedermann, jedermanns „каждый“, die Mitternacht „полночь“ (jeder является по происхождению именительным падежом, mitter — дательным) показывает полное объединение компонентов, подобно тому, как это наблюдается в лат. ipsum „самого“ вместо eumpse (ipse произошло из is-pse).

Во всех этих случаях можно констатировать полное слияние двух слов в одно, поскольку существуют безошибочные лингвистические критерии, показывающие, что живое чувство языка действительно трактует их как одно целое. Иначе обстоит дело с англ. he loves „он любит“, которое иногда считают таким же единством, как лат. amat (ama-t) „любит“: в английском языке компоненты можно разъединить (he never loves „он никогда не любит“) и изолировать каждый из них, в то время как в лат. amat этого сделать нельзя. Точно так же франц. il a aimй „он любил“ не является единым целым, каким является лат. amavit „полюбил“, поскольку можно сказать il n'a pas aimй, a-t-il aimй и т. п. (см. мою критику различных ученых, „Language“, стр. 422 и сл.).

Иногда наблюдается и обратный процесс — от целого слова к более свободным соединениям. Сцепление между двумя компонентами английских сложных существительных сейчас меньше, чем раньше (и чем в немецком и в датском). В то время как нем. Steinmauer „каменная стена“ и дат. stenmur — во всех отношениях целое слово, англ. stone wall и другие подобные сочетания следует в настоящее время рассматривать скорее как два слова: stone — как адъюнкт, a wall — как первичное слово. Это подтверждается не только двойным (или колеблющимся) ударением,. но и другими соображениями: возможностью координации с прилагательными: his personal and party interests „его личные и партийные интересы“, among the evening and weekly papers „среди вечерних и еженедельных газет“, a Yorkshire young lady „молодая особа из Йоркшира“; употреблением слова one: five gold watches, and seven silver ones „пять золотых часов и семь серебряных “; употреблением наречий: a purely family gathering „чисто семейная встреча“; отдельным употреблением: any position, whether State or national „любое положение, будь оно государственное или национальное“, things that are dead, second-hand, and pointless „вещи мертвые, второстепенные и ненужные“. Некоторые из этих компонентов адъективировались настолько, что могут принимать окончание превосходной степени -est (chiefest „главнейший“, choicest „отборнейший“), и от них можно образовать наречия (chiefly „главным образом“, choicely „с выбором, осторожно“); см. „Modern English Grammar“, II, гл . XIII, ср. также выше сноску на стр. 67. В примере из Шекспира so new a fashioned robe „такое новомодное платье“ мы видим, что сложное слово другого рода (new-fashioned) воспринимается как спаянное некрепкими связями.

Все эти соображения, равно как и изменение начальных звуков, характерное, например, для кельтских языков, и такие явления, как др. -исл. Hann kvaрsk eigi vita „Он « сказал себя не знать»“, т. е. „Он сказал, что он не знает“, а также многие другие показывают, насколько трудно в некоторых случаях сказать, где одно слово и где два. Часто помогает возможность раздельного употребления компонентов, но не следует забывать, что есть слова, которые мы должны признать словами, но которые по тем или иным причинам не могут употребляться отдельно. Например, русские предлоги, состоящие из одного звука (с, в), или французские слова типа je, tu, le никогда не употребляются отдельно, хотя в последнем случае такому употреблению не препятствуют никакие чисто фонетические причины. Если они считаются словами, то потому, что они могут употребляться в различных сочетаниях с другими словами, которые, без сомнения, представляют собой самостоятельные слова; следовательно, je, tu и т. п. являются не частями слов, а целыми словами. Точно так же и в немецком языке an, bei, statt в предложениях Ich nehme es an „Я принимаю это“, Wir wohnten der Versammlung bei „Мы присутствовали на собрании“, Es findet nur selten statt „Это происходит лишь изредка“ являются словами, и последовательная орфография должна была бы писать an zu nehmen, bei zu wohnen, es hat statt gefunden вместо обычного слитного написания: ведь позиция данных слов совершенно такая же, как и в предложениях gem zu nehmen „принимать охотно“, dort zu wohnen „жить там“, er hat etwas gefunden „он нашел что-то“ и т. п.

Не следует никогда забывать, что слова почти всегда употребляются в связной речи, где они более или менее тесно связаны с другими словами; при этом слова, связанные с тем или иным словом, помогают, а иногда являются просто незаменимыми в установлении значения этого слова. Изолированные слова, в том виде, в каком мы находим их в словарях и филологических трудах, представляют собой абстракции, и в таком виде они имеют мало общего с подлинной живой речью. Правда, в ответах и репликах слова встречаются и в изолированном виде, причем даже такие слова, которые в других условиях не могут употребляться отдельно; ср. if в предложении If I were rich enough... Yes, if! „Если бы я был достаточно богат... Да, если (бы)!“, но здесь значение понимается из предшествующего так же, как Yesterday „Вчера“, если оно является ответом на вопрос When did she arrive? „Когда она приехала?“, означает „Она приехала вчера“. Но такое изолированное употребление следует рассматривать как исключение, а не как правило.

Следует также отметить, что звонкий звук [р], обозначаемый на письме через th, встречается в начале слова только у местоимений thou, the, that и др., включая сюда и такие местоименные наречия, как then, there, thus.

Различие в функции („ранге“) аналогично различию между словом poor „бедный“ в предложении The poor people loved her „Бедные люди любили ее“ и тем же словом в предложении The poor loved her „Бедные любили ее“ и между словом two „два“ в предложении There were only two men „Было только два человека“ и в предложении There were only two „Было только двое “. Зонненшейн (§ 118) говорит, что both в сочетании both boys „оба мальчика“ является прилагательным, а в сочетании both the boys местоимением-приложением. Это, бесспорно, весьма неестественное различение.

В другом значении little — обычное прилагательное, например my little girl „моя маленькая девочка“.

Ср . также the house opposite ours „ дом напротив нашего “ и the house opposite „ дом напротив “.

As и than при сравнении являются сочинительными : I like you nearly as well as (better than) her ( т . e. as или than I do her); I like you nearly as well as (better than) she ( т . e. as или than she does). Но из-за таких случаев, как I never saw anybody stronger than he (т. e. is) и than him чувство правильного употребления падежей легко притупляется, и he употребляется вместо him и наоборот. Примеры см . также в „Chapters on English“, London, 1918, стр . 60 и сл . Употребление именительного падежа после as заставляет даже некоторых говорить like I вместо like me (там же, стр. 62).

Вопрос об определении слова обсуждался во многих лингвистических работах. Упомяну лишь некоторые: Noree n, Vеrt Sprеk, Lund, 1903, 7. 13 и сл ; H. Pederse n, Gott. gel. Anz., 1907, 898; Wechssle r, Giebt es Lautgesetze?, 19; Boa s, Handbook of Amer. Indian Languages, I, 28; Sapi r, Language, 34; Vendrye s, Le langage, 85. 103; A. Gardine r, British Journal of Psychology, April, 1922.

Можно, пожалуй, сказать, что лат. forsitan „может быть“ более сплочено в тех случаях, когда после него стоит изъявительное наклонение, чем в тех случаях, когда, в соответствии с его происхождением (fors sit an) следует со­слагательное. Франц. peut-кtre „может быть“ является сейчас одним словом. Это подтверждается следующим выражением: il est paut-кtre riche.

Ср. случаи переразложения (a naddre > an adder „гадюка“ и т. п.), «Language», 173, 132; франц. вопросительное ti из est-il, fait-il; там же, 358.

У современных грамматистов можно иногда найти курьезные преуве­личения и неправильные концепции относительно рассматриваемой проблемы; так, например, один из них замечает, что множественное число во француз­ском языке образуется препозицией z: (le)z-arbres „деревья“ и т. п.; но как тогда быть с beaucoup d'arbres „много деревьев“ и les pommes „яблоки“? Другие утверждают, что существительные во французском языке в настоя­щее время склоняются с помощью артикля ( Вruno t, La pensйe et la langue, Paris, 1922, 162): le cheval, du cheval, au cheval; но как быть с Pierre, de Pierre, а Pierre, которые не имеют артикля? (Кроме того, это нельзя назы­вать склонением в собственном смысле слова.) Наконец, один немецкий автор говорит, что нем. der Mann, dem Mann и т. п. образуют одно слово, так что в данном случае „мы имеем флексию в начале, точнее — в середине слова вме­сто прежней флексии на конце слова“.

У Есперсена phrase употребляется в значении „фраза, выражение, обо­рот“; по-русски удачнее было бы употребить „фраза“, если бы этот термин не использовался довольно широко в совершенно ином значении. — Прим. перев.