Успенский Л. Ты и твое имя

ОГЛАВЛЕНИЕ

РОЗА ЛЬВОВНА И ФИАЛКА ЛЕОПАРДОВНА

Человек похвастался: "А у меня есть знакомая, которую зовут,
представьте себе, Розой Львовной!" Недоуменное молчание служит ему ответом.
Впрочем, кто-нибудь, наверное, скажет: "Да? Ну и что же?"
Но почему, если он же заявит: "А вторую мою приятельницу именуют
Фиалкой Леопардовной (или Резедой Бегемотовной)", -- все закричат со смехом и
досадой: "Ну да, рассказывайте! Этого не может быть!"
Не странно ли: роза -- цветок, резеда и фиалка - тоже. Лев, леопард и
бегемот -- крупные дикие звери. Почему же названия первых могут стать именами
людей, а остальные -- нет? А кстати, вы уверены, что не могут? Вот фраза из
одного широко известного художественного произведения: "Жиров из страха
перед Мамонтом спал в ванной".
Это вас не удивляет: в одном довоенном журнале был ведь когда-то
напечатан фантастический рассказ академика Обручева: привезенный в Москву
замерзший тысячелетия назад мамонт ожил и натворил всяких дел; это,
наверное, из того рассказа...
Вы думаете? А другая сценка:
"Яша у рояля грянул туш. Полетели шампанские пробки. Мамонт сел рядом с
Дашей..."
Бред сумасшедшего? Ничего подобного; это выписка из ничуть не
фантастического романа А. Н. Толстого "Хождение по мукам". Речь идет о днях
гражданской войны.Все происходит в Москве, и автор рисует действительно
жившего на свете человека, лицо историческое, известного актера, а затем
члена партии анархистов, Мамонта Викторовича Дальского.
Такой человек на самом деле существовал (его настоящая фамилия была
Неелов), и если бы у него родилась дочка Виолетта ("фиалка" по-французски),
мы увидели бы живую Фиалку Мамонтовну. * А чем хуже она, нежели Настурция
Гиппопотамовиа? **
-----
* У М. В. Дальского была дочь. Она, насколько известно, жива и сейчас, и
зовется Ларисой Мамонтовной. Так как имя Лариса некоторыми расшифровывается
как "чайка" то сочетание получается еще более неожиданное.
** За Гиппопотамовну, конечно, поручиться трудно, но Лео-пардовна, по списку
имен, включенных в свое время в православные святцы, была вполне возможна,
если не буквально, то, во всяком случае, теоретически. Мало кому известно,
что в святцах числилось имя "Пард", с пояснением: барс. Как известно, барс и
леопард -- два животных "близко родственных", как говорит А. Брем. Если бы вы
носили имя Пард, вы справляли бы вашы именины 28 декабря по новому стилю: то
был день, посвященный святому, близко родственному леопардам. Добавлю,
пожалуй, что, таким образом, среди старых имен были три, связанных с
крупными хищниками из числа "кошачьих": Лев, Тигрий и Пард.
-----
В чем же дело тогда? Почему мы совершенно неодинаково реагируем на
вполне однотипные сочетания слов?
Дело только в привычке и непривычке. Самое простое и благозвучное имя
нарицательное прозвучит для нас дико, если мы внезапно превратим его в имя
собственное. В нем еще будет живо чувствоваться непогашенное, неумершее
первоначальное предметное значение: Еж Петрович, Верблюд Журавлев...
Постепенно же (и, может быть, даже довольно скоро при частом употреблении)
это значение затушуется, померкнет, потом вовсе исчезнет,и слово как бы
потеряет для нас "всякий смысл", из "имени существительного" станет "просто
именем". Как раз поэтому слова чуждых языков проще принимают на себя роль
имен: за ними русский человек с самого начала не чует никакого добавочного
значения; откуда ему знать, что Гамаль -- по-турецки "верблюд", Ардальон для
грека -- "замарашка" или Дэйзи в Англии -- "маргаритка"?
Я могу перевести вам то или иное имя, могу, скажем, объяснить, что
турецкие слова "Назым Хикмет" означают: "Слагающий стихи" и "Мудрость", и
тогда вам будет уже не так легко воспринимать их просто как имя и фамилию
прославленного турецкого поэта. Но ведь пока я не сделал этого, вы даже не
подозревали, что это "тоже слова".