Глазунова О. И. Логика метафорических преобразований

ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава III. МЕТАФОРА В КОНТЕКСТЕ ЛИНГВИСТИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ

Метафорическая предикация

Система ассоциативно-образных средств, используемых при метафорической номинации, может обладать в предложении различным статусом, в частности, выступать в качестве предиката. В предложении выбор синтаксической позиции для воплощения метафорического значения определяется субъектом речи в зависимости от функциональной нагрузки метафорического образа и контекстуальных условий реализации его значения.
Метафорическая предикация имеет место в том случае, если в предложении в качестве предиката употребляется лексема, соотносимая с субъектом не прямо, а опосредованно, через вспомогательный субъект, обладающий в сознании носителей языка значением типового образа – носителя данной предикативной характеристики. В предложении «Вы ехали в Ергушево, – говорил Левин, чувствуя, что он захлебывается от счастья, которое заливает его душу» (Л.Толстой) 'счастье' сопоставляется с жидкими субстанциями на основе общности потенциальных предикативных характеристик: способности к быстрому распространению, заполнению ёмкостей и т.д. Метафорическая предикация обладает усечённой структурой, при которой эксплицитно представленный предикативный признак 'заливает' актуализируется в сознании носителей языка вспомогательным метафорическим субъектом 'жидкость'.
Как и другие разновидности метафорического переноса, метафорическая предикация возникает на основе субъективно-авторского восприятия действительности и вместе с тем, как правило, не выходит за рамки имеющихся в языке базовых, типовых, значений. Метафорический перенос ориентирован на адресата, поэтому при его использовании субъект речи должен быть уверен в том, что его реальный или потенциальный слушатель, используя хранящиеся в его памяти наглядно-чувственные образы, раскроет скрытое за метафорической оболочкой значение точно в соответствии с его замыслом.
В качестве главного субъекта при метафорической предикации часто выступают лексемы с абстрактно-отвлеченным значением. Соотношение с конкретным образом, представленным через метафорический предикат, апеллируя к наглядно-чувственному восприятию действи­тельности, дает возможность раскрыть абстрактное содержание понятия, так как наряду с художественно-эстетической функцией метафорическая предикация обладает и эвристической функцией. Отсутствие эксплицитно представленного вспомогательного субъекта в структуре метафорического переноса позволяет сделать акцент на сопоставлении предикативных значений, подчеркнуть наиболее существенные ситуативные или вневременные характеристики главного субъекта.
При использовании составного предиката сопоставление главного и вспомогательного субъектов происходит в рамках предикативной единицы и не распространяется на другие элементы высказывания. Вспомогательный субъект из разряда скрытого за предикативным значением образа переходит в эксплицитно представленный, а главный субъект приобретает имплицитные формы выражения или актуализируется в качестве составного элемента предиката. Вспомогательный субъект серебро в предложении «Деревья в зимнем серебре» (А.Пушкин) соотносится с главным, не имеющим в предложении языковых форм выражения субъектом снег: Деревья (покрыты) снегом, как серебром. Поскольку сопоставление снег – серебро не обладает достаточно устойчивой ассоциативной связью, на главный субъект метафорического переноса дополнительно указывает прилагательное зимнее, которое в данном контексте облегчает процесс декодирования.
В предложении «Швейцария. Закована в горный панцирь» (В.Маяковский) существует двойная метафорическая связь: Швейцария со всех сторон окружена горами, как будто на нее надет панцирь. Вспомогательный субъект панцирь соотносится с главным субъектом гoры. В силу того что данное сопоставление также не входит в разряд устойчивых, в качестве подсказки используется прилагательное горный в составе предиката.
Если в роли предиката выступает существительное: «Я царь – я раб – я червь – я Бог» (Г.Державин), то скрытые формы выражения приобретает сам предикативный признак, на основе которого актуализируется сопоставление образов: Я всесилен, как царь; я зависим, как раб; я ничтожен, как червь; я велик, как Бог.
Таким образом, при метафорической предикации скрытую форму языкового выражения может приобретать любой из структурных элементов метафорической конструкции: главный субъект, вспомогательный субъект и предикат. Отсутствие одной их составляющих метафорического переноса не влияет на актуализацию значения метафорической конструкции в целом, так как он может быть восстановлен из контекста на основе присутствующей в сознании носителей языка системы ассоциативных связей.
На продуктивный и независимый характер существования метафорических структур в языке указывает тот факт, что ряд глаголов: например, остолбенеть, ошеломить, опростоволоситься и др. – в настоящее время употребляется в русском языке исключительно в переносном значении. В их прямом значении 'стать столбом', 'ударить о шелом (шлем)', ‘оказаться с непокрытой головой’ с ними не сочетается ни одно существительное.
Наряду с глаголами, морфемное строение которых обусловливает их метафорический статус, в языке существуют устойчивые глагольные словосочетания, которые в предложении употребляются только в переносном значении. Образованные с их помощью составные предикаты относятся к фразеологическим сочетаниям: затоптать в грязь, потерять голову (разум), не стоить мизинца, захлебываться от счастья (радости, восторга); сыпать словами (пословицами, частушками); убит горем (известием, раскаяньем); испепелить взглядом; сжало болью (тоской). Надо отметить, что в сознании носителей языка с глаголом в переносном употреблении может ассоциироваться ограниченное число существительных. Так, например, существительное тревога, несмотря на то что оно относится к тому же лексическому ряду, что и существительные боль, тоска, с глаголом сжать не сочетается: закралась тревогой. А существительное боль, в свою очередь, не образует устойчивого словосочетания с кратким прилагательным убит и т.д.
Одной из особенностей метафорической предикации является ее предсказуемость. Присутствие в сознании носителей языка системы устойчивых глагольных метафорических сочетаний позволяет даже в случае отсутствия в составе предиката одного из компонентов без труда восстановить его значение. В предложении «Эх, какую я глупость сейчас сморозил, а?» (Ф.Достоевский) устойчивое метафорическое словосочетание сморозить глупость дается в полном объеме, а в предложении «Не совсем здоров! – подхватил Разумихин. – Эвона сморозил! До вчерашнего дня чуть не без памяти бредил» (Ф.Достоевский) оно актуализируется при частичном употреблении. Надо отметить, что субъективно-авторские словоупотребления в случае метафорической предикации встречаются значительно реже, чем при метафоризации других структурных компонентов предложения.
Определенная прогнозируемость системы средств глагольных метафорических структур позволяет предположить, что при ее использовании на первое место выдвигается не эстетически-художественное воздействие на субъекта восприятия, а функция наименования предикативных значений. Метафорические предикативные словосочетания в ряде случаев употребляются чаще, чем нейтральные языковые структуры. Так, например, в предложениях «Облака плывут»; «Время летит» в качестве предиката может быть использован глагол 'двигаться' («Облака движутся»; «Время движется»), но в этом случае смысл предложений существенно обедняется или преобразуется. Сравните: «Но ползут по кругу стрелки. – Время движется вперед!» (С.Маршак). Конструкции Время (быстро) летит и Время движется вперед нельзя рассматривать как абсолютные синонимы.
В функциональном отношении имена существительные в позиции предиката сходны с метафорическими приложениями. Но если последние выступают в роли дополнительной образной характеристики, то метафорический предикат-существительное в предложении несет в себе основное, и часто единственное, характеризующее значение. В качестве субстантивных предикатов чаще всего выступают: лексемы с религиозно-культовым значением ангел, Бог, храм, алтарь; зооморфизмы осёл, медведь, птицы; лексемы, соотносящиеся с субъектом по форме или внутреннему содержанию шар, бочка, жердь, слизняк; а также существительные, обладающие предметно-утилитарным целительная мазь, винт или абстрактным значением мираж, утопия. Встречающие в текстах аналитические конструкции, например, камень преткновения, палка о двух концах, тёртый калач, относятся, как правило, к фразеологической системе языка: «Но чудо не она, а ее сестра. – Как? Эта смугленькая? – Да, эта смугленькая ... Из этой еще что вздумаешь, то и сделаешь; а та – тертый калач» (И.Тургенев).
Можно отметить близость интенциональных установок, лежащих в основе именной метафорической предикации (с существительным в именительном падеже в позиции предиката) и метафорической номинации. В предложении одна и та же лексема в переносном значении может выступать в двух синтаксических позициях: субъекта и предиката. Причем субстантивы в субъектной позиции употребляются, как правило, в односоставных предложениях, так как метафоры, обладая ярким характеризующим значением, не предназначены для употребления в качестве субъекта полного предложения.
Структура односоставного предложения, наряду с наименованием, заключает в себе признаковый аспект. Н.Ю.Шведова, в соответствии с определением субъекта как носителя действия, состояния, восприятия, отношения или признака, рассматривает номинативные предложения как бессубъектные, в которых «ситуации, события, предмет представлены в своем статальном существовании» [Шведова, 464], а вот с точки зрения Г.А.Золотовой, субстантивные односоставные предложения «справедливее считать характеристиками данного человека "здесь" и "сейчас"» [Золотова, 115].
Метафорическая предикация чаще всего имеет место в том случае, когда субъект речи сообщает о внутренних качественных характеристиках, ассоциирующихся в сознании носителей языка с данным образом-символом, в то время как метафорическая номинация чаще всего отражает внешние детали квалификационных сравнительных признаков.
В предложении «Ну-с, я пусть свинья, а она дама!» (Ф.Достоевский) в метафорическом образе актуализируется значение неблагодарности, низости поступков и поведения; при метафорической номинации эта лексема чаще используется для обозначения грязного, неопрятного человека: «Грязь везде ... грязища! Эх, вы ... свиньи!» (М.Горький).
Значение бездушности является типовым метафорическим предикативным признаком лексемы кукла: «Это не мужчина, не человек, это кукла» (Л.Толстой). Та же лексема в позиции субъекта выступает как характеристика внешнего вида: «Нос точно у ястреба... А талия? Эта кукла напоминает мне длинный гвоздь. Так, знаешь, взял бы и в землю вбил» (А.Чехов).
Если метафорический образ традиционно или в силу отсутствия общих предикативных признаков не предназначен для описания внешности, возможна только одна форма его употребления – метафорическая предикация: «Я – соловей, и кроме песен Нет пользы от меня иной» (И.Северянин).
О преимущественном использовании метафорической предикации для выражения внешних характеристик и метафорической номинации для экспликации внутренних качеств свидетельствует тот факт, что лексемы с религиозно-культовым значением употребляются исключительно в предикативной синтаксической позиции: «Она ангел!» (Ф.Достоевский); «Ты для него божество всегда была и осталась» (Л.Толстой); «Ты, Моцарт, бог, и сам того не знаешь» (А.Пушкин); «И озеро глубокое синело – Крестителя нерукотворный храм» (А.Ахматова). Лексемы этой группы ориентированы на описание душевных качеств: одаренности, кротости, святости, – и позиция метафорического субъекта является для них естественной. В случае употребления их в номинативной функции в высказываниях типа *Бог! Он все знает; *Ангел! Она нас спасет (о конкретном человеке) языковое равновесие нарушается. Лексемы с религиозно-культовым значением и лексемы, входящие в состав генитивных метафорических структур (типа храм науки), употребляются для выражения внешних характеристик главного субъекта, например, актуализируют внутреннюю атмосферу учебного заведения.
В том случае, когда синтаксические позиции субъекта и предиката сближаются (например, односоставные номинативные конструкции одновременно называют предмет речи и сообщают о его свойстве или квалифицирующем признаке), возможна одновременная характеристика персонажа как с внутренней, так и с внешней стороны: Королева! (внутренняя сила – богатство туалета); Шут гороховый! (нелепость костюма – ёрничество); Червяк! (внутреннее ничтожество – убогая внешность) и т.д.
Разнообразие средств, используемых при метафорической предикации, позволяет говорить о существенном функциональном и смысловом потенциале этой группы метафорических структур. Метафора обладает, прежде всего, характеризующим значением и поэтому предикативная позиция в предложении является для нее наиболее естественной. В ряде случаев метафорические предикаты по частотности употребления превалируют над нейтральными языковыми структурами. По сравнению с метафорической номинацией метафоры-предикаты обладают более связанной аналитической структурой и в предложении описывают внешние детали, характеризующие субъект.

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел языкознание