Глазунова О. И. Логика метафорических преобразований

ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава III. МЕТАФОРА В КОНТЕКСТЕ ЛИНГВИСТИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ

Метафорическая номинация

Кодирование смысла с помощью зрительных образов апеллирует к памяти, обобщающей предшествующий опыт субъекта в виде разветвленных моделей действительности и имеющей сложное многоуровневое строение. Выбор вспомогательного субъекта обусловлен конкретной ситуацией, а также основным субъектом, вернее, относящимися к нему предикативными признаками. Последние являются, по существу, определенными «катализаторами» метафорического переноса, так как формирование ассоциативной связи начинается в том случае, если хотя бы один из предикативных признаков основного субъекта попадает в сферу действия закрепленных в сознании носителей языка характеристик вспомогательного обобщенного субъекта.
Система образов, потенциально предназначенных для выражения предикативных признаков, весьма разнообразна и включает в себя наименования, актуализирующие как внешние, так и внутренние характеристики субъекта референции. В художественных текстах преобладает метафорическая номинация по внешним признакам. Метафорический перенос позволяет автору сконцентрировать внимание на определенной детали, которая в данной ситуации привлекает наибольшее внимание или имеет основополагающее значение: «Ну, поворачивайся, толстобородый! – обратился Базаров к ямщику ... – Слышь, Митюха, – подхватил другой тут же стоявший ямщик. – Толстобородый и есть» (И.Тургенев).
Обозначенная автором особенность внешнего вида или поведения персонажа в сознании носителей языка может дополняться и усиливаться за счет подключения внеязыковых знаний. На выбор лексемы оказывают влияние многие факторы стилевого и эмотивного характера, а также ситуативная и контекстуальная обусловленность метафорического значения.
В художественной речи распространено наименование персонажа по одной из характеризующих его внешних деталей (синекдоха). Метонимический перенос позволяет совместить в одной номинации две функции: наименования и характеризации, – и широко используется многими авторами, в частности М.Булгаковым: «Утиный нос побледнел, и Турбин сразу понял, что он ошибся, схватил не того, кого нужно»; «В октябре ... начали уходить освещенные сотнями огней поезда ... Уехали бриллианты, бегающие глаза, проборы и деньги»; «И тазы немецкие козырнули»; «Словно клещами ухватил Турбин, просунув руку между двумя шеями, голос за рукав черного пальто»; «Шпоры потоптались»; «Тальберг растерянно улыбался, но ничего не боялся, потому что шаровары при немцах были очень тихие»; «Михаил Семенович подозвал извозчика, крикнул ему: "Мало-Провальная", – и уехал, а козий мех, пошатываясь, пешком отправился к себе на Подол». Наименование персонажа по одному из внешних признаков указывает на пренебрежительно-ироническое к нему отношение и употребляется преимущественно для номинации второстепенных для автора персонажей.
В случае употребления зооморфизма при наименовании персонажа сходство между ним и представителем фауны охватывает целый комплекс предикативных характеристик, позволяющих идентифицировать эти два образа в сознании не только субъекта речи, но и субъекта восприятия. В отличие от устойчивых, зафиксированных в сознании носителей языка ассоциативных связей, характеризующих внутренние качества персонажа (волк – 'голодный', 'злой', 'одинокий' и т.д.), такое сопоставление требует дополнительных разъяснений, предшествующих метафорической номинации: «В первом человеке все было волчье, так почему-то показалось Василисе. Лицо его узкое, глаза маленькие, кожа серенькая, усы торчали клочьями, и небритые щеки запали сухими бороздками, он как-то странно косил, смотрел исподлобья и тут, даже в узком пространстве, успел показать, что идет нечеловеческой, ныряющей походкой привычного к снегу и траве существа. ... На голове у волка была папаха» (М.Булгаков).
Если предварительные разъяснения по какой-либо причине проводить нецелесообразно, номинация дается в виде метафорического приложения: «Слово отца было закон, и они так и шли сомкнутым строем: папа впереди, дети плечом к плечу, а сзади незаметная клуша мать» (Л.Петрушевская); Ах ты, мой воробушек! С пробором, в перстнях – богатый человек! (Ф.Достоевский); «Мама, светлая королева, где же ты?» (М.Булгаков). Метафорическое приложение, в отличие от метафорической номинации, позволяет актуализировать в одном высказывании главный и вспомогательный субъекты, но, по сравнению с метафорической предикацией (мать – клуша), не обладает основополагающим значением и указывает на второстепенный, вспомогательный характер сопоставления.
На выбор вспомогательного субъекта влияют ассоциативная аксиологическая направленность образа, его положительный или отрицательный статус в сознании носителей языка, а также функционально-прагматические характеристики. В процессе метафорической номинации часто проявляется сходство не только внешних деталей, которые характеризуют основной и вспомогательный субъекты, но и соответствующих им внутренних качеств. Тесная взаимосвязь между внешними и внутренними характеристиками прослеживается в существительных, актуализирующих внутренние качества на основе внешней ситуативной метафорической сочетаемости входящих в их основу элементов: подкаблучник, лизоблюд, очковтиратель, пустомеля. Например, эксплицируемая ситуация ‘находиться под каблуком’ служит для выражения внутренних характеристик: нерешительности, боязливости и т.п.
Зависимость характеризующего значения метафоры от варианта образного воплощения предопределяет использование при отражении одного и того же предикативного признака разных ассоциативных образов. Вспомогательные субъекты в высказываниях «Наш милый самовар будет в восторге. (Самоваром он называл знаменитую графиню Лидию Ивановну за то, что она всегда и обо всем волновалась и горячилась)» (Л.Толстой) и «Известно, порох (о Раскольникове – О. Г.), не мог обиды перенести ... Вспылил, вскипел, сгорел – и нет» (Ф.Достоевский), не обладают контекстуальной взаимозаменя­емостью, несмотря на общее значение, актуализирующееся с помощью метафорических образов, так как самовар и порох имеют в системе национальных ориентиров различную коннотацию: в первом образе вспыльчивость сочетается с безобидностью, а во втором – есть дополнительное указание на потенциально опасный характер проявления данного признака.
Лексемы, не обладающие в сознании носителей языка ярко выраженным позитивным или негативным статусом, могут совмещать в себе как положительные, так и отрицательные качества. Например, зверь ассоциируется как с жестокостью: «Век мой, зверь мой, кто сумеет Заглянуть в твои зрачки» (О.Мандельштам); так и с силой, выносливостью: « – Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Веришь ли, Федор Иванович, шестьдесят верст звери летели» (Л.Толстой). Лексема медведь в переносном значении используется не только для выражения неуклюжести, но при соответствующем контекстуальном оформлении может олицетворять силу, мощность, добродушие. Выбор лексемы определяется субъективно-авторским отношением к объекту для сравнения и сам по себе или в контексте обладает высокой или сниженной коннотацией, что, в целом, обусловливает наше положительное или отрицательное его восприятие.
Наряду с лексемами, ориентированными на выражение индивидуально-личностных качеств, в языке имеется целый ряд устойчивых ассоциативных образов, которые используются для обобщенно-типовой метафорической номинации. Их функционально-смысловой статус весьма разнообразен. Лексемы солнышко, птичка, рыбка, зайчик характеризуются положительной семантикой; ведьма, гад, гадина, змея, свинья имеют ярко выраженную отрицательную коннотацию; бродяга, чёрт, барбос, леший обладают значением дружественно-фамильярного порицания: «Вот и Тимофеич явился к тебе на поклон, Евгений. И он, чай, обрадовался, старый барбос» (И.Тургенев). Особенностью употребления средств обобщенно-типовой номинации является то, что собственно языковое значение вспомогательных образов-символов отходит на второй план, стирается, а в поле зрения говорящего остается только их общий – положительный или отрицательный – статус.
В художественных текстах встречаются метафорические образы, не зафиксированные во фразеологических структурах, но обладающие в сознании носителей языка устойчивым значением. Для выражения несвободы, зависимого положения используются словосочетания орел в неволе, тигр в клетке, загнанный в угол волк: «Сижу за решеткой в темнице сырой, Вскормленный в неволе орел молодой» (А.Пушкин); значение беспомощности, зависимого положения актуализируется в конструкциях подстреленная лань, полураздавленный червяк: «Со мной все кончено. Попал под колесо. Вы посмотрите, что за безобразное зрелище: червяк полураздавленный, а еще топорщится» (И.Тургенев).
Типовым значением обладают и имена собственные (антропонимы), которые употребляются в номинативно-метафорической функции: «Она сидела у стола С блестящей Ниной Воронскою, Сей Клеопатрою Невы» (А.Пушкин). При использовании имени собственного в качестве средства вторичной номинации к нему чаще всего присоединяются определения или локализаторы, указывающие на ограниченное распространение данной лексемы и, соответственно, предопределяющие в тексте переносное ее толкование. Употреблению лексемы без распространителей, как правило, предшествуют предварительные разъяснения, позволяющие адресату речи установить метафорическое значение антропонима: «Михаил Семенович был черный и бритый, с бархатными глазами, чрезвычайно похожий на Евгения Онегина»; «После этого женщина, кутающаяся в серый пуховый платок, истерзанная полчаса тому назад и смятая поцелуями страстного Онегина, ответила так ... » (М.Булгаков).
Конструкции походить на ... (похожий на ...), напоминать ... (напоминающий ...) выступают в качестве синонимических вариантов метафорических приложений: «Вскрывали деревянные окованные ящики с патронами, вынимали бесконечные ленты и похожие на торты круги для льюисовских пулеметов» (М.Булгаков); «Знатная дама напоминала паву, высидевшую яйцо лебедя» (А.Грин); «Она была похожа на прекрасный, хотя еще полный запахов, но уже отцветший, без запаха цветок» (Л.Толстой); «Дверь открылась, и вошел похожий на белохвостого хорька капитан – помощник начальника снабжения» (М.Булгаков).
Общепринятые метафорические номинации выражают условно-схематические типовые значения. Безусловно, украшением художественного текста являются авторские метафорические переносы, основанные на неожиданном и ярком образном сравнении: «Профессор, снимите очки-велосипед!» (В.Маяковский); «Вокзал, несгораемый ящик Разлук моих, встреч и разлук» (Б.Пастернак). Субъективно-авторские переносы отражают индивидуальное, а не коллективное видение мира и противопоставляются языковой метафоре, построенной в соответствии с традиционными предметно-логическими связями, соответствующими национальной символике или предшествующему опыту субъектов коммуникации.
В системе средств метафорического переноса метафорическую номинацию отличает способность к единовременному выражению комплекса ассоциирующихся с образом-символом предикативных характеристик, способность к экспликации не только внешних, но и внутренних характеристик персонажа и тесное взаимодействие между ними на основе системы аксиологических ценностей, закрепленных в сознании носителей языка. Метафорическая номинация дает возможность выразить не только качества или свойства, имеющие эквиваленты в нейтральных языковых структурах, но и значения, не поддающиеся точной языковой экспликации при использовании нейтральной лексики.

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел языкознание