Глазунова О. И. Логика метафорических преобразований

ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава I. ПРИРОДА МЫСЛИТЕЛЬНОЙ АКТИВНОСТИ.
КОДИРОВАНИЕ ИНФОРМАЦИИ В ЯЗЫКЕ И МЫШЛЕНИИ

Первые звуковые и графические системы передачи информации

С развитием мышления по мере накапливания информации у человека неизбежно возникало желание эту информацию отобразить в том виде, в котором она может храниться или передаваться от одного члена коллектива другому. Мыслительные процессы абстрагирования требовали создания адекватной системы отражения предметов, которые в данный момент отсутствовали в поле зрения индивидуума. Наглядно-чувственный этап развития мышления выработал в сознании человека способность к разъединению предмета на части и к выделению существенных его сторон. Это послужило основой создания первых примитивных языковых систем.
Знаковому, схематичному отображению предметов окружающего мира предшествовала стадия их акустического оформления. Звуковое сопровождение эмоционального состояния всегда было свойственно человеку, это качество досталось ему в наследство от животного мира. Радость, гнев, восторг, одобрение, неудовольствие, разочарование сопровождались особыми, как правило, примитивными, звуками, которые в сочетании с общепринятой мимикой и жестами непосредственно служили средствами их выражения. Примитивно-звуковое выражение эмоционального состояния и в настоящее время используется весьма активно в разговорной речи, несмотря на широкий спектр имеющихся в распоряжении человека других, более интеллектуальных, вариантов: «Страшно, ой-ёй-ёй», «Эгей! Мы победили!», «Уф! Так и знал, что билеты закончатся перед самым носом» и т.д.
Наличие набора средств для выражения эмоционального состояния субъекта речи послужило отправной точкой для создания звуковых комплексов, предназначенных для передачи сначала примитивных, а затем и более сложных информационных сообщений. «Совершенно естественно думать, что на заре человеческой речи несколько внеязыковых жестов человека, начинавших употребляться с речевыми намерениями, были сложными артикуляциями (комплексами артикуляций – одновременных и последовательных) и по своей малочисленности не образовывали систем по своим сходствам и различиям друг с другом, а потому, не разлагаясь на звуковые элементы, противополагались друг другу целиком и являлись таким образом "словозвуками", если можно так выразиться. Это были "диффузные" или "нечленораздельные" звуки, которые были диффузными с биологической точки зрения только в том смысле, что говорящие не умели их дифференцировать, не имея к этому повода» [Щерба, 451].
Путь, пройденный человечеством от «словозвуков» до отдельных слов, затронул не одно поколение. Несомненно, что в начале этого пути, при создании соответствующих тому или иному предмету или тому или иному действию акустических вариантов, звукоподражание, то есть воспроизведение звуков, издаваемых этим предметом или любым другим предметом в результате этого действия, играло далеко не последнюю роль. В пользу этой теории говорит тот факт, что и в настоящее время, например в общении с ребенком, звукоподражание используется весьма активно в процессе номинации: «Кукла бух!», «Кто это там идет, мяу-мяу?» и т.д. Морфологическая система глаголов хлопнуть, звякнуть, бухнуть, капнуть, трещать, скрипеть и многих других отражает звуковые комплексы, которые сопровождают эти действия. Звукоподражательные и образные ассоциации дают возможность закрепить во внутренней форме слова наглядно-чувственное содержание того или иного образа или понятия. По мысли А.А.Потебни, внутренняя образная структура прослеживается во многих словах позднейшего образования с определенным этимологическим значением: бык – ревущий, волк – режущий, медведь – едящий мед, пчела – жужжащая и др. [Потебня: 1913, 116].
Процесс наименования не мог ограничиться исключительно звукоподражанием или внутренними ассоциативными связями, его основу составляли разнообразные психолингвистические процессы и, в частности, ассоциации по сходству или по смежности. То, что послужило основой для создания системы средств вторичной номинации, широко использовалось и при создании нейтральной лексики первого уровня.
Фонематическое сходство звуковых комплексов, соответствующих слову 'мама', в весьма отдаленных языковых системах говорит в пользу того, что этот звукоряд возник не случайно. С одной стороны, «слово 'мама', по механизму своего происхождения, самое простое: слог 'ма' происходит, если при совершенно покойном положении всех мышц, голосовых и разговорных, произвести разом звук в гортани и открыть вместе с тем рот» [Сеченов, 119]. С другой стороны, способ образования звука [м], лежащего в основе этого слова, соответствует причмокива­ющему движению губ младенца, сопровождающему процесс сосания. С этого же звука во многих языках начинаются слова, соответствующие русскому слову 'молоко'.
Первые записи, выполненные человеком, сделаны с использованием символических рисунков-пиктограмм, в основе которых лежало иконическое (приближенное к объекту) или условное (символическое) сходство с изображаемым предметом. Уже в пиктографическом письме наряду с полным изображением объекта широко использовалось изображение деталей или отдельных частей, однозначно на этот объект указывающих.
По способу графического отражения объектов действительности к пиктографическому письму тесно примыкает письмо идеографическое, в котором каждый знак обозначает уже не только слово в любой его грамматической форме, но и целый круг понятий, связанных с данным изображением. В создании идеограмм используется широкий спектр ассоциативных связей. «В отличие от пиктографического, идеографическое письмо уже не воспроизводит целостную ситуацию. Хотя каждый элемент записи – идеограмма – картинно воспроизводит некоторые характерные черты изображаемого предмета, тем не менее, это уже не обычный рисунок, а изображение обобщенных представлений и понятий в той их связи, которая воспроизводит объективную связь изображаемых предметов и явлений» [Спиркин, 62].
В следующем по времени возникновения логографически-силлабическом письме функции идеографического знака – логограммы значительно расширяются. Логограммы предназначаются не только для обозначения отдельных предметов, они могли использоваться как знаки для выражения последовательностей звуков. Словесно-слоговым способом передавались тексты различной сложности, по-видимому, это и предопределило широкое его распространение в пространстве и преемственность во времени. Древний словесно-слоговой тип письма дошел до нашего времени в китайском языке.
Прообразом широко используемого в настоящее время алфавитного письма, в котором за каждым знаком закреплен отдельный звук, явилось письмо силлабическое, в котором каждый знак передает какую-либо последовательность звуков. На силлабическом принципе основываются письменные варианты языков Индии, Южной и Юго-Восточной Азии. Как силлабическое, так и алфавитное письмо дают возможность с помощью минимального количества необходимых для запоминания знаков-слогов или знаков-букв фиксировать речь любой степени сложности.
С переходом от изображения (идеограммы, логограммы) к знаку алфавита отпала необходимость в поиске ассоциативно-образных соответствий между явлениями действительности. Язык из инструмента художественно-символического осмысления окружающего мира переходит в средство технического оформления результатов познания отдельных его сторон. Утрата образных элементов и усиление рационалистических позиций в языке, возможно, способствовали тому, что со времен античности в течение долгих лет языком как таковым, его структурой, особенностями художественного, идеологического и прагматического описания, по-настоящему никто не занимался. Единственной наукой, которую в то время интересовала языковая сущность, была логика, но и она при обращении к языку преследовала свои сугубо утилитарные цели: вырабатываемые в процессе мышления логические структуры (представления, суждения, умозаключения) не могли существовать без языка как единственно возможной формы их материального воплощения. «Процесс выделения общего в явлениях действительности есть процесс формирования понятий о них. Мышление осуществляется посредством оперирования понятиями. Образование понятий и оперирование ими в составе суждений, умозаключений, доказательств и т. д. невозможно без слова, без языка» [Горский, 97].
При изучении средств выражения форм мысли в языковых структурах Аристотель выделил такие части речи, как имя (обозначает предмет мысли), глагол (выражает то, что сказывается о предмете) и союз, сообщающий единство сложному высказыванию. В силу своей ориентации на мыслительные процессы сознания предложенная Аристотелем грамматическая система нашла отражение в других языках и получила универсальное распространение. Еще у истоков развития языкознания было положено начало параллельному существованию науки о языке и науки о формах мышления. «Логика Аристотеля есть наука не о сущем, но о мышлении сущего и, в противоположность формалистическим течениям в логике, – наука о средствах установления истины, т.е. соответствия мысли действительности, а не только о средствах согласия рассудка с самим собой» [Ахманов:1953, 27].
Лингвистические описания XVI – XVII вв., так называемые философские грамматики, рассматривали грамматические категории через призму категорий мышления. Наибольшую известность получила изданная во Франции «Всеобщая и рациональная грамматика Пор-Рояля», авторы которой – аббаты монастыря Пор-Рояль А.Арно и К.Лансло – описывали язык с точки зрения средства выражения мысли. Логическим формам мысли – «операциям рассудка» – ставились в соответствие языковые категории, или части речи (существительные, прилагательные, местоимения, артикли, глагольные формы, союзы), описание которых восходило к выработанным в античном языкознании традиционным методам описания языка.
Лишь к XIX веку язык переходит из разряда средств выражения логических форм мысли в самостоятельную структуру и становится объектом изучения собственно лингвистических исследований. Вместе с тем еще долгие годы исследование языка проводилось в рамках законов, выработанных логикой.

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел языкознание