Жуков Г. Воспоминания и размышления

ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава пятнадцатая. Суровые испытания продолжаются (1942 год)

В 1942 году вследствие ряда причин наша страна вновь подверглась
суровым испытаниям. Но, как и в 1941 году в битве под Москвой, советский
народ и его вооруженные силы, руководимые ленинской партией, мужественно
преодолев трудности, сумели разгромить крупнейшую стратегическую группировку
немецких войск в междуречье Дона и Волги, положив начало изгнанию
немецко-фашистских войск из пределов нашей Родины.
Чтобы глубже понять происшедшие события на юге нашей страны, необходимо
в кратких чертах ознакомиться с военно-политической обстановкой, сложившейся
к началу лета 1942 года.
В конце весны 1942 года международное и внутреннее положение Советского
Союза несколько улучшилось. Антифашистский фронт продолжал расширяться и
укрепляться. В январе была подписана декларация 26 стран, в которой они
согласились использовать все силы и средства для борьбы против агрессивных
государств и не заключать с ними сепаратного мира или перемирия. С США и
Англией была достигнута договоренность об открытии в 1942 году второго
фронта в Европе. Все эти и другие обстоятельства, особенно разгром немецких
войск под Москвой, срыв гитлеровских планов молниеносной войны против СССР,
в значительной степени активизировали антифашистские силы во всех странах.
На советско-германском фронте наступило временное затишье. Обе стороны
перешли к обороне. Войска, находившиеся на оборонительных позициях, рыли
окопы, строили блиндажи, минировали подступы к переднему краю, ставили
проволочные заграждения и проводили другие оборонительные работы. Командный
состав и штабы наших войск отрабатывали систему огня, взаимодействие родов
войск и другие вопросы.
В Ставке, Генеральном штабе и в частях подводились итоги пройденного
этапа войны, критически рассматривались и осмысливались удачные и неудачные
действия войск, глубже изучалось военное искусство противника, его сильные и
слабые стороны.
Советский народ, воодушевленный крупной победой Красной Армии в районе
Москвы, положившей начало коренному повороту в войне, успешно осуществлял
перестройку народного хозяйства на военный лад. На вооружение советских
войск стало поступать [57] больше новой танковой и авиационной техники,
артиллерийского, реактивного оружия и боеприпасов.
Однако после того как было завершено общее зимнее наступление,
советские вооруженные силы пока еще сильно уступали противнику по своей
численности и по технической оснащенности. Готовых резервов и крупных
материальных ресурсов у нас в то время не было. Поэтому необходимо было в
тылу страны сформировать новые стратегические резервы всех родов войск.
Успехи нашей танковой и артиллерийской промышленности дали возможность
Верховному Главнокомандованию начать формирование танковых корпусов и
танковых армий, оснащая их новейшей по тому времени материальной частью.
На вооружение войск поступали модернизированные артиллерийские
45-миллиметровые противотанковые пушки, новые 76-миллиметровые пушки.
Формировались новые артиллерийские части и соединения. Проводились большие
организационные мероприятия по противовоздушной обороне войск и страны в
целом. Наши военно-воздушные силы получили возможность приступить к
формированию воздушных армий. В июне мы уже имели 8 воздушных армий. В
значительной степени начали пополняться соединения авиации дальнего
действия. Общая численность нашей действующей армии возросла до 5,6 миллиона
человек, количество танков достигло 3882, орудий и минометов - 44,9 тысячи
(без 50-мм минометов, которых было 21,4 тыс. штук), боевых самолетов- 2221.
В войсках широко развернулась боевая подготовка, всесторонне осваивался опыт
войны и новая боевая техника{16}.
Готовилось к летней кампании и немецко-фашистское командование,
по-прежнему считавшее главным для себя Восточный фронт. Гитлеровское
руководство направляло сюда все новые и новые войска. Фашистская Германия и
ее союзники имели на фронтах от Баренцева до Черного моря 217 дивизий и 20
бригад, причем 178 дивизий, 8 бригад и 4 военно-воздушных флота были только
германскими. На остальных фронтах и в оккупированных странах благодаря
отсутствию второго фронта Германия держала не более 20 процентов своих
вооруженных сил.
К маю 1942 года враг на советско-германском фронте имел более чем
шестимиллионную армию (в том числе 810 тысяч союзнических войск), 3229
танков и штурмовых орудий, до 57 тысяч орудий и минометов, 3395 боевых
самолетов. В численности личного состава у войск противника по-прежнему
имелось превосходство. У нас же было некоторое количественное превосходство
в танках, но в качественном отношении значительная часть нашего танкового
парка пока еще уступала немецкому.
В общих чертах политическая и военная стратегия гитлеровского
главнокомандования на ближайший период 1942 года сводилась [58] к тому,
чтобы разгромить наши войска на юге, овладеть районом Кавказа, выйти к
Волге, захватить Сталинград, Астрахань и тем самым создать условия для
уничтожения СССР как государства.
Планируя наступательные действия на лето 1942 года, немецкое
командование хотя и имело численное превосходство в людях над советскими
войсками, но уже не располагало возможностями для одновременного наступления
на всех стратегических направлениях, как это было в 1941 году по плану
"Барбаросса".
К весне 1942 года немецкие войска растянулись от Баренцева до Черного
моря. Вследствие этого их оперативная плотность резко снизилась.
Проведя ряд тотальных мероприятий, гитлеровскому командованию удалось
хорошо укомплектовать группу армий "Юг" и сосредоточить в ней силы,
значительно превосходившие возможности наших войск юго-западного
направления.
Директивой Гитлера № 41 от 5 апреля 1942 года предусматривалось
отторгнуть от Советского Союза богатейшие промышленные и
сельскохозяйственные районы, получить дополнительные экономические ресурсы
(в первую очередь кавказскую нефть) и занять господствующее стратегическое
положение для достижения своих военно-политических целей.
Гитлер и его окружение надеялись, что, как только немецкие войска
достигнут успеха на юге нашей страны, они смогут нанести удары и на других
стратегических направлениях и вновь атаковать Ленинград и Москву.
На московском стратегическом направлении в 1942 году предполагалось
ограничиться проведением частных наступательных операций с целью ликвидации
советских войск, глубоко вклинившихся в расположение немецкой обороны. Этим
преследовалась двоякая цель. Во-первых, улучшить оперативное положение своих
войск и, во-вторых, отвлечь внимание советского командования от южного
стратегического направления, где противник готовил главный удар.
Планируя захват Кавказа и Волги, немецкое командование, в частности,
стремилось лишить Советский Союз южных путей сообщения с нашими союзниками
по антигитлеровской коалиции.
Весной 1942 года я часто бывал в Ставке, принимал участие в обсуждении
у Верховного Главнокомандующего ряда принципиальных стратегических вопросов
и хорошо знал, как он оценивал сложившуюся обстановку и перспективы войны на
1942 год.
Было совершенно очевидно, что Верховный не вполне верит обещаниям
Черчилля и Рузвельта об открытии второго фронта в Европе, но и не теряет
надежды, что они в какой-то степени попытаются осуществить что-либо в других
районах. И. В. Сталин больше доверял Рузвельту и меньше Черчиллю.
Верховный предполагал, что немцы летом 1942 года будут в состоянии
вести крупные наступательные операции одновременно [59] на двух
стратегических направлениях, вероятнее всего - на московском и на юге
страны. Что касается севера и северо-запада, говорил И. В. Сталин, то там
следует ожидать незначительной активности. Возможно, противник там
попытается срезать выступы в нашей оборонительной линии и улучшить
группировку своих войск.
Из тех двух направлений, на которых немцы, по мнению Верховного, могли
развернуть свои стратегические наступательные операции, И. В. Сталин больше
всего опасался за московское, где у них находилось более 70 дивизий.
И. В. Сталин предполагал, что гитлеровцы, не взяв Москву, не бросят
свою главную группировку на захват Кавказа и юга страны. Он говорил, что
такой ход приведет немецкие силы к чрезмерной растяжке фронта, на что
главное немецкое командование не пойдет.
В отношении наших планов на весну и начало лета 1942 года И. В. Сталин
полагал, что мы пока еще не имеем достаточно сил и средств, чтобы развернуть
крупные наступательные операции. На ближайшее время он считал нужным
ограничиться активной стратегической обороной. Однако одновременно он
полагал необходимым провести частные наступательные операции в Крыму, в
районе Харькова, на льговско-курском и смоленском направлениях, а также в
районах Ленинграда и Демянска.
Мне было известно, что Б. М. Шапошников в принципе придерживался того
же мнения, что и И. В. Сталин, но стоял на том, чтобы ограничиться активной
стратегической обороной, измотать и обескровить врага в начале лета, а
затем, накопив резервы, перейти летом к широким контрнаступательным
действиям. Поддерживая в этом Б. М. Шапошникова, я, однако, считал, что на
западном направлении нам нужно обязательно в начале лета разгромить
ржевско-вяземскую группировку, где немецкие войска удерживали обширный
плацдарм и имели крупные силы.
После дополнительного изучения обстановки Ставка и Генеральный штаб
пришли к выводу, что наиболее опасными направлениями следует считать
орловско-тульское и курско-воронежское с возможным ударом противника на
Москву - обходом столицы с юго-запада. Вот почему было принято решение: для
защиты Москвы с этой стороны сосредоточить к концу весны значительную часть
резервов Ставки в районе Брянского фронта. Сюда были направлены значительные
силы и средства. К середине мая в состав Брянского фронта были включены
четыре танковых корпуса, семь стрелковых дивизий, одиннадцать отдельных
стрелковых бригад, четыре отдельные танковые бригады и большое количество
артиллерии. Кроме того, за этим фронтом закреплялась 5-я танковая армия
резерва Ставки, которая предназначалась для нанесения мощного контрудара на
случай наступления противника в данной полосе. [60]
В основном я был согласен с оперативно-стратегическими прогнозами
Верховного, но не мог согласиться с ним в отношении количества намечаемых
частных наступательных операций наших войск, считая, что они поглотят без
особой пользы наши резервы и этим осложнится подготовка к генеральному
наступлению советских войск.
Известно, что И. В. Сталин был сторонником наступательных действий на
всех фронтах; это неизбежно вело к разбросанности сил и средств по мелким
операциям, приводившим в конечном счете к изматыванию войск и их ослаблению.
Докладывая свои соображения, я предлагал И. В. Сталину, так же как и
Генштабу, о чем я уже говорил, в первую очередь нанести мощные удары на
западном стратегическом направлении с целью разгрома вяземско-ржевской
группировки противника. Эти удары должны были проводиться силами Западного,
Калининского и ближайших фронтов, а также авиацией ПВО Москвы.
Разгром противника на западном направлении должен был серьезно ослабить
его силы и принудить отказаться от крупных наступательных операций, по
крайней мере на ближайшее время.
Конечно, теперь, при ретроспективной оценке событий, этот вывод мне уже
не кажется столь бесспорным, но в то время при отсутствии полных данных о
противнике я был уверен в своей правоте.
Ввиду сложности вопроса И. В. Сталин приказал еще раз обсудить общую
обстановку и возможные варианты действий наших войск во время летней
кампании.
Особое внимание предлагалось уделить предложениям командования
юго-западного направления о проведении большой наступательной операции
силами Брянского, Юго-Западного и Южного фронтов. Цель этой операции -
разгром противника на южном фланге и выход наших войск на рубеж
Гомель-Киев-Черкассы- Первомайск-Николаев.
На совещании, которое состоялось в ГКО в конце марта, присутствовали К.
Е. Ворошилов, С. К. Тимошенко, Н. С. Хрущев, И. X. Баграмян, Б. М.
Шапошников, А. М. Василевский и я.
Б. М. Шапошников сделал очень обстоятельный доклад, который в основном
соответствовал прогнозам И. В. Сталина. Но, учитывая численное превосходство
противника и отсутствие второго фронта в Европе, он предложил на ближайшее
время ограничиться активной обороной. Основные стратегические резервы, не
вводя в дело, сосредоточить на центральном направлении и частично в районе
Воронежа, где, по мнению Генштаба, летом 1942 года могут разыграться главные
события.
При рассмотрении плана наступательной операции, представленного
командованием юго-западного направления (силами Брянского, Юго-Западного и
Южного фронтов), маршал Б. М. Шапошников выразил несогласие Генштаба с этим
планом, пытался указать на трудности организации этой операции, на
отсутствие резервов, которые здесь требовались. [61]
Однако Верховный, не дав ему закончить, сказал:
- Не сидеть же нам в обороне сложа руки и ждать, пока немцы нанесут
удар первыми! Надо самим нанести ряд упреждающих ударов на широком фронте и
прощупать готовность противника. Жуков предлагает развернуть наступление на
западном направлении, а на остальных фронтах обороняться. Я думаю, что это
полумера.
"Слово взял С. К. Тимошенко. Доложив обстановку на юго-западном
направлении и свои соображения по Харьковской наступательной операции, он
сказал:
- Войска этого направления сейчас в состоянии и безусловно должны
нанести немцам на юго-западном направлении упреждающий удар и расстроить их
наступательные планы против Южного и Юго-Западного фронтов, в противном
случае повторится то, что было в начале войны. Что касается перехода в
наступление на западном направлении, я поддерживаю Жукова. Это будет
сковывать силы противника.
К. Е. Ворошилов поддержал мнение С. К. Тимошенко. Остальные
молчали и, когда И. В. Сталин вновь говорил о целесообразности ряда ударов,
одобрительно кивали.
Я еще раз доложил свое несогласие с развертыванием нескольких
наступательных операций одновременно. Однако это соображение во внимание не
было принято и последовало половинчатое решение. Б. М. Шапошников, который,
насколько мне известно, тоже не был сторонником частных наступательных
операций, на сей раз, к сожалению, отмолчался. Совещание закончилось
указанием И. В. Сталина подготовить и провести в ближайшее время частные
операции в Крыму, на харьковском направлении и в других районах. После
совещания в Ставке мы разъехались по своим местам.
Не успел я доехать до штаба фронта, как мне передали директиву о
том, что с сего числа Калининский фронт выводится из моего подчинения и
переключается в прямое подчинение Ставки, а главное командование западного
направления, которое я возглавлял, ликвидируется. Мне, конечно, было
понятно - это за то, что не согласился с решением Верховного относительно
ряда упреждающих наступательных операций наших войск".

Половинчатость решения заключалась, с одной стороны, в том, что
Верховный согласился с Генеральным штабом, который решительно возражал
против проведения крупной наступательной операции группы советских фронтов
под Харьковом. С другой - он дал разрешение С. К. Тимошенко на проведение
силами юго-западного направления частной наступательной операции - ударами
из района Волчанска и с барвенковского плацдарма разгромить харьковскую
группировку противника, овладеть Харьковом и создать предпосылки для
освобождения Донбасса.
Вот как об этом вспоминает непосредственный участник событий А. М.
Василевский: [62]
"Б. М. Шапошников, учитывая рискованность наступления из
оперативного мешка, каким являлся барвенковский выступ для войск
Юго-Западного фронта, предназначавшихся для этой операции, внес предложение
воздержаться от ее проведения. Однако командование направления продолжало
настаивать на своем предложении и заверило Сталина в полном успехе операции.
Он дал разрешение на ее проведение и приказал Генштабу считать операцию
внутренним делом направления и ни в какие вопросы по ней не
вмешиваться"{17}.

События мая и июня показали, что в этом решении был допущен чрезвычайно
большой просчет Ставки. Наши вооруженные силы на юге вновь подверглись
суровым испытаниям. В конце апреля наступление наших войск в Крыму
окончилось неудачей. Войска Крымского фронта, возглавляемые
генерал-лейтенантом Д. Т. Козловым, не достигнув цели, понесли значительные
потери. Ставка приказала командованию фронта перейти к жесткой обороне. Имея
в своем распоряжении двадцать одну дивизию и средства усиления, командование
фронтом не сумело организовать в районе Керчи устойчивую оборону.
8 мая противник, сосредоточив против Крымского фронта свою ударную
группировку и введя в дело многочисленную авиацию, прорвал оборону. Наши
войска, оказавшись в катастрофическом положении, были вынуждены оставить
Керчь. Командование фронтом оказалось неспособным управлять войсками в
сложной обстановке. В этих сражениях фронт потерял свои основные силы и
почти всю боевую технику.
Поражение в районе Керчи серьезно осложнило положение в Севастополе,
где защитники города с октября 1941 года вели напряженную борьбу. Теперь,
заняв Керчь, немецкое командование сосредоточило все силы против
Севастополя.
4 июля после девяти месяцев осады, многодневных и ожесточенных
сражений, в которых советские моряки, бойцы сухопутных войск обрели
бессмертную славу, Севастополь был оставлен нашими войсками. Крым был
полностью потерян, что в значительной степени осложнило для нас общую
обстановку и, естественно, облегчило ее для противника, который высвободил
одну из боеспособных армий и значительные средства усиления.
3 мая Северо-Западный фронт начал наступление против войск 16-й
немецкой армии в районе Демянска. Сражение, длившееся целый месяц, не
принесло успеха. Правда, противнику был нанесен большой урон. Но и наши
потери были не меньшими.
Как-то во время телефонного разговора со мной о Крымском фронте и
юго-западном направлении Верховный сказал:
- Вот видите, к чему приводит оборона? (Он намекал на мое выступление
на мартовском совещании.) ...Мы должны крепко [63] наказать Козлова, Мехлиса
и Кулика за их беспечность, чтобы другим неповадно было ротозейничать.
Тимошенко скоро начнет наступление на Харьков. Вы как - не изменили своего
мнения о способе действий на юге?
Я ответил, что нет. Считаю, что на юге надо встретить противника
ударами авиации и мощным огнем, нанести ему поражение упорной обороной, а
затем перейти в наступление.
12 мая войска Юго-Западного фронта перешли в наступление в направлении
на Харьков, нанося, как это было задумано, два удара: один из района
Волчанска, другой - из барвенковского выступа.
Вначале эта операция развивалась успешно. Наши войска прорвали оборону
противника и за трое суток продвинулись на 25- 50 км. И. В. Сталин был
доволен. Это дало, как вспоминает А. М. Василевский, повод Верховному
бросить упрек Генштабу в том, что по его настоянию он чуть было не отменил
столь удачно развивающуюся операцию.
Но из-за нерешительности командования Юго-Западного фронта в отношении
ввода в сражение танковых соединений операция дальнейшего развития не
получила. Этим незамедлительно воспользовался противник.
Утром 17 мая 11 немецких дивизий из состава армейской группы Клейста
перешли в наступление из района Славянск- Краматорск против советских 9-й и
57-й армий Южного фронта. Оборона была прорвана. За двое суток враг
продвинулся до 50 км и вышел во фланг войскам левого крыла Юго-Западного
фронта в районе Петровского. Обеспечение операции на участке
Лозовая-Барвенково-Славянск возлагалось на Южный фронт (командующий
генерал-полковник Р. Я. Малиновский). Командование этого фронта не учло в
должной мере размеров угрозы со стороны Краматорска, где заканчивала
сосредоточение крупная наступательная группировка немецких бронетанковых и
моторизованных войск.
Вечером 17 мая А. М. Василевский, который из-за болезни Б. М.
Шапошникова временно исполнял обязанности начальника Генштаба, связался с
начальником штаба 57-й армии генералом А. Ф. Анисовым. Осветив положение,
тот доложил, что обстановка у них критическая.
А. М. Василевский немедленно доложил Верховному Главнокомандующему и
предложил прекратить наступление Юго-Западного фронта, а часть сил из
состава его ударной группировки бросить на ликвидацию угрозы, возникшей со
стороны Краматорска. Иных способов спасти положение не было, поскольку в
этом районе никакими резервами Ставки фронт не располагал.
И. В. Сталин не любил менять свои решения. Переговорив с С. К.
Тимошенко, он заявил начальнику Генштаба, что "...мер, принимаемых
командованием направления, вполне достаточно, [64] чтобы отразить удар врага
против Южного фронта, а потому Юго-Западный фронт будет продолжать
наступление..."{18}.
18 мая обстановка на Юго-Западном фронте резко ухудшилась. Генштаб еще
раз высказался за то, чтобы прекратить наступательную операцию под
Харьковом. Он предлагал повернуть основные силы барвенковской ударной
группировки, ликвидировать прорыв противника и восстановить положение 9-й
армии Южного фронта.
Мне довелось присутствовать в этот день в Ставке при одном из
последующих разговоров И. В. Сталина с командующим Юго-Западным фронтом.
Хорошо помню, что Верховный предлагал С. К. Тимошенко прекратить наступление
и повернуть основные силы барвенковской группы против краматорской
группировки противника.
С. К. Тимошенко доложил, что Военный совет считает опасность
краматорской группы явно преувеличенной и, следовательно, наступательную
операцию прекращать нет оснований.
К вечеру 18 мая состоялся разговор по этому же вопросу с членом
Военного совета фронта Н. С. Хрущевым, который высказал такие же
соображения, что и командование Юго-Западного фронта: опасность со стороны
краматорской группы противника сильно преувеличена и нет оснований
прекращать операцию. Ссылаясь на эти доклады Военного совета Юго-Западного
фронта о необходимости продолжения наступления, Верховный отклонил
соображения Генштаба. Существующая версия о тревожных сигналах, якобы
поступавших от Военных советов Южного и Юго-Западного фронтов в Ставку, не
соответствует действительности. Я это свидетельствую потому, что лично
присутствовал при переговорах Верховного.
19 мая обстановка на юго-западном направлении стала катастрофической.
Ударная группировка противника ворвалась в тыл советским войскам. Только
теперь был отдан приказ прекратить наше наступление на Харьков и повернуть
главные силы барвенковской ударной группы против группы Клейста. Было,
однако, уже поздно.
23 мая 6, 57-я армии, часть сил 9-й армии и оперативная группа генерала
Л. В. Бобкина оказались полностью окруженными. Некоторым частям удалось
вырваться из окружения, но многие не смогли это сделать и, не желая
сдаваться, дрались до последней капли крови. В этих сражениях погиб
заместитель командующего фронтом генерал Федор Яковлевич Костенко - герой
гражданской и Отечественной войн, бывший командир 19-го Манычского полка 4-й
Донской казачьей дивизии. Там же пали смертью храбрых командующий 57-й
армией генерал К. П. Подлас и командующий опергруппой генерал Л. В. Бобкин,
вместе с которыми я учился на курсах усовершенствования высшего командного
состава. [65] Они были прекрасные командиры и верные сыны нашей партии и
Родины.
Анализируя причины катастрофического провала Харьковской операции,
нетрудно понять, что она была организована крайне неумело. Стоит только
взглянуть на карту событий. Действительно, как мог Военный совет
Юго-Западного фронта рискнуть наступать на Харьков, подставляя плохо
обеспеченный левый фланг фронта под удар противника со стороны Краматорска?
Эта операция не сулила успеха еще и потому, что не была обеспечена ни
силами, ни средствами, и это, конечно, не главное.
Основная причина нашего поражения здесь кроется в ошибках Верховного
Главнокомандующего, недооценившего серьезную опасность, которую таило в себе
юго-западное стратегическое направление, и не принявшего мер к
сосредоточению крупных стратегических резервов на юге страны. И. В. Сталин
игнорировал разумные советы об организации крепкой обороны на юго-западном
направлении, с тем чтобы встретить там вражеские удары мощным огнем и
контрударами наших войск. Он разрешил Военному совету фронта проводить
необеспеченную операцию, одновременно затеяв наступления почти на всех
фронтах. Это привело к растранжириванию многочисленных людских и
материальных резервов.
Если бы на оперативных тыловых рубежах юго-западного направления стояло
хотя бы несколько боеспособных резервных армий, не случилось бы этой
катастрофы.
В июне продолжались ожесточенные сражения на всем юго-западном
направлении. Наши войска под ударами превосходящего по силам врага были
вынуждены с большими потерями отойти за реку Оскол, пытаясь закрепиться на
тыловых рубежах.
28 июня противник начал более широкие наступательные действия. Им был
нанесен удар из района Курска на воронежском направлении по 13-й и 40-й
армиям Брянского фронта. 30 июня из района Волчанска перешла в наступление в
направлении Острогожска 6-я немецкая армия, которая прорвала оборону 21-й и
28-й армий. Положение наших войск на воронежском направлении резко
ухудшилось. Часть сил оказалась в окружении.
Вот что пишет в своих воспоминаниях Маршал Советского Союза А. М.
Василевский:
"К исходу 2 июля обстановка на воронежском направлении резко
ухудшилась. Оборона на стыке Брянского и Юго-Западного фронтов оказалась
прорванной на глубину до восьмидесяти километров. Фронтовые резервы,
имевшиеся на этом направлении, были втянуты в сражение. Ударная группировка
врага грозила прорваться к Дону и захватить Воронеж. Чтобы помешать этому,
Ставка передала из своего резерва командующему Брянским фронтом
генерал-лейтенанту Ф. И. Голикову две общевойсковые армии (6-ю и 60-ю. - Г.
Ж.), приказав развернуть их по правому берегу Дона на участке
Задонск-Павловск и обязав Голикова [66] взять на себя руководство боевыми
действиями в районе Воронежа.
Одновременно в распоряжение этого фронта передавали 5-ю танковую
армию. Вместе с танковыми соединениями фронта она должна была нанести
контрудар по флангу и тылу группировки немецко-фашистских войск, наступавшей
на Воронеж. В ночь на 3 июля корпуса 5-й танковой армии заканчивали
сосредоточение к югу от Ельца. Немедленный и решительный их удар по врагу,
рвавшемуся к Воронежу, мог бы резко изменить обстановку в нашу пользу, тем
более что основные силы этой фашистской группировки, понеся уже довольно
значительные потери и растянувшись на широком фронте, были связаны боями с
нашими войсками.
Однако танковая армия никаких задач от командования фронта не
получила. По поручению Ставки мне пришлось срочно отправиться в район Ельца,
чтобы ускорить ввод в сражение танковой армии. Предварительно по телеграфу я
передал командующему армией и командованию Брянского фронта приказание
немедленно приступить к подготовке контрудара"{19}.

Несмотря на большую помощь Ставки и Генерального штаба, обстановка на
Брянском фронте день ото дня осложнялась, что в значительной степени
усугублялось недостатками в управлении войсками во фронтовом и армейских
звеньях. В связи с этим Ставка провела организационные мероприятия, разделив
Брянский фронт на два фронта. Командующим новым. Воронежским фронтом был
назначен Н. Ф. Ватутин; командующим Брянским фронтом вместо Ф. И. Голикова -
К. К. Рокоссовский.
В районе Воронежа в боевых действиях приняли участие переданные Ставкой
6-я и 60-я общевойсковые и 5-я танковая армии, что несколько укрепило
устойчивость обороны, но не ликвидировало серьезную опасность прорыва
противника через Дон и удара вдоль Дона в сторону Сталинграда.
Вновь, как и в первые месяцы войны, на юге страны советские войска и
наш народ испили полную чашу горечи суровых испытаний и тяжелых отступлений.
Командование фронтами юго-западного направления нередко теряло управление
войсками и не всегда знало действительное положение своих армий и
противника, вследствие чего принимало запоздалые решения, подчас не
отвечавшие реальной обстановке.
В результате потери Крыма, поражения наших войск в районе Барвенково, в
Донбассе и под Воронежем противник вновь захватил стратегическую инициативу
и, подведя свежие резервы, начал стремительное продвижение к Волге и на
Кавказ. К середине июля, отбросив наши войска за Дон от Воронежа до Клетской
и от Суровикина до Ростова-на-Дону, войска противника завязали бой в большой
излучине Дона, стремясь прорваться к Сталинграду. [67]
В результате вынужденного отхода наших войск в руки врага попали
богатейшие области Дона и Донбасса. Создалась прямая угроза выхода
противника на Волгу и на Северный Кавказ, угроза потери Кубани и всех путей
сообщения с Кавказом, потери важнейшего экономического района, снабжавшего
нефтью армию и промышленность.
Войска юго-западного направления к началу наступления на Харьков,
бывшие в составе фронтов, и другие соединения, переданные Ставкой в процессе
отступления, в значительной части понесли большие потери, а сохранившиеся не
могли успешно сдерживать продвижение противника. Южный фронт, понесший
крупные потери, оказался не в состоянии остановить противника на кавказском
направлении.
Кое-где в войсках вновь появились панические настроения и нарушения
воинской дисциплины. Стремясь пресечь падение морального духа войск, И. В.
Сталин издал 28 июля 1942 года приказ № 227. Этим приказом вводились жесткие
меры борьбы с паникерами и нарушителями дисциплины, решительно осуждались
"отступательные" настроения. В нем говорилось, что железным законом для
действующих войск должно быть требование "Ни шагу назад!". Приказ был
подкреплен усиленной партийно-политической работой в войсках.
Еще в июне 1942 года ЦК партии рассмотрел в целом состояние
политической работы в Красной Армии и выработал мероприятия по ее
дальнейшему улучшению. ЦК потребовал от политорганов более широкого
развертывания идейно-политической работы в войсках. Всем командирам и
политработникам, в том числе и высшего звена, было предложено лично вести
агитацию и пропаганду среди воинов.
Усиливалось руководство всей этой важной и трудной работой в целом. Во
главе Главного политического управления РККА вместо Л. 3. Мехлиса был
поставлен кандидат в члены Политбюро, секретарь Центрального Комитета ВКП(б)
и Московского комитета партии А. С. Щербаков. В Главное политическое
управление пришли способные политработники, хорошо проявившие себя в
действующей армии. Были проведены совещания членов военных советов и
начальников политорганов армии и флота, на которых выступали секретари ЦК,
М. И. Калинин, Е. М. Ярославский, Д. 3. Мануильский и многие другие видные
государственные и партийные деятели.
Центральный Комитет потребовал от военных советов фронтов и армий
улучшить работу среди солдат и командиров, с тем чтобы поднять дисциплину,
усилить стойкость и боеспособность войск. Были проведены специальные
мобилизации коммунистов и комсомольцев. Приток коммунистов в действующую
армию значительно укрепил наши вооруженные силы. В войска, которые вели
самые напряженные бои, регулярно выезжали крупные пропагандисты. [68]
Прежде всего необходимо было преградить путь немецким войскам к Волге.
Ставка создала новый, Сталинградский фронт, включив в него 62-ю армию под
командованием генерал-майора В. Я. Колпакчи, 63-ю армию под командованием
генерал-лейтенанта В. И. Кузнецова, 64-ю армию под командованием
генерал-лейтенанта В. И. Чуйкова, а также 21-ю армию под командованием
генерал-майора А. И. Данилова из состава расформированного Юго-Западного
фронта. Командование юго-западным направлением как утратившее свое значение
было расформировано.
Военный совет бывшего Юго-Западного фронта в полном составе вошел во
вновь образованный Сталинградский фронт. Для усиления фронта ему были
переданы формировавшиеся 1-я и 4-я танковые армии, уцелевшие части 28, 38-й
и 57-й армий. В оперативное подчинение командования фронта перешла также
Волжская военная флотилия.
На дальних и ближних подступах к Сталинграду развернулась подготовка
оборонительных и укрепленных рубежей. Как и при обороне Москвы, многие
тысячи жителей вышли на строительство рубежей и самоотверженно готовили
город к обороне.
Большую организаторскую работу провели обком и горком партии
Сталинграда по формированию и подготовке народного ополчения, рабочих
отрядов самообороны, по реорганизации производства для нужд фронта и по
эвакуации из города детей, стариков, а также государственных ценностей.
Сталинградский фронт к 17 июля занял следующую линию обороны:
Павловск-на-Дону и далее по левому берегу Дона до Серафимовича, затем
Клетская, Суровикино вплоть до Верхне-Курмоярской.
От Верхне-Курмоярской до Таганрогского залива развернулся Южный фронт.
При отступлении Южный фронт понес невосполнимые потери. В четырех его
армиях осталось лишь немногим больше ста тысяч человек. Чтобы укрепить
руководство войсками на северокавказском направлении, Ставка расформировала
Южный фронт, а все оставшиеся войска этого фронта передала в состав
Северо-Кавказского фронта, командующим которым был назначен Маршал
Советского Союза С. М. Буденный.
37-я и 12-я армии Северо-Кавказского фронта получили задачу прикрывать
ставропольское направление, а 18, 56-я и 47-я армии - краснодарское.
В конце июля - начале августа развитие событий на северокавказском
направлении складывалось явно не в нашу пользу. Превосходящие силы
противника наносили нашим войскам поражение за поражением и настойчиво
продвигались вперед. Вскоре немецкие войска вышли на реку Кубань.
В августе разгорелись серьезные сражения и на майкопском направлении.
10 августа вражеские войска захватили Майкоп, а 11 августа - Краснодар. [69]
В середине августа противник, заняв Моздок, вышел на реку Терек. К 9
сентября, сбив с рубежей нашу 46-ю армию, немецко-фашистские войска овладели
почти всеми горными перевалами. Над Сухуми нависла серьезная опасность.
В эти дни суровых испытаний и смертельной опасности народы Кавказа не
дрогнули, не потеряли веры в силу и мощь единства многонационального
Советского государства.
Партийные организации Грузии, Армении и Азербайджана взяли на себя
снабжение действующих войск и их обслуживание; формировались вооруженные
отряды, добровольцы вливались в ряды Красной Армии. Эти мероприятия дали
возможность укрепить действующие фронты. Расчет гитлеровцев на то, что с
приходом немецко-фашистских войск народы Кавказа отойдут от Советского
Союза, провалился.
В борьбе с врагом большую помощь действующим войскам оказали
партизанские отряды, сформированные из отважных горцев, великолепно знавших
свою местность, горные перевалы и тропинки. Их дерзкие налеты наводили страх
на противника, причиняли ему значительные потери.
К 22 июля в состав Сталинградского фронта входило 38 дивизий, из них
только 50 процентов было укомплектовано до 6- 8-тысячного состава, а
остальные имели в своем составе от тысячи до трех тысяч человек. Этим
малочисленным войскам пришлось развернуться на 530-километровом фронте.
Всего в составе фронта в тот период насчитывалось 187 тысяч человек, 360
танков, 337 самолетов, 7900 орудий и минометов. Из них только 16 дивизий
(войска 63-й и 62-й армий, две дивизии 64-й армии и по одной дивизии 4-й и
1-й танковых армий) смогли занять оборонительные позиции на главной полосе.
Им противостояли войска 6-й немецкой армии, в составе которой к этому
времени находилось 18 хорошо укомплектованных и технически оснащенных
дивизий. Соотношение сил было в пользу противника: в людях - 1,2:1, в
танках- 2:1, в самолетах- 3,6:1. Только в артиллерии и минометах силы были
примерно одинаковы{20}.
В дальнейшем из-за упорного сопротивления наших войск на подступах к
Сталинграду противник вынужден был перебросить с кавказского направления для
удара со стороны Котельникова 4-ю танковую армию и дополнительно развернуть
часть сил армий сателлитов.
В соответствии с директивой верховного немецкого командования (ОКВ) №
45 от 23 июля 1942 года группа армий "Б", прикрываясь с севера по среднему
течению Дона (где последовательно развертывались венгерские, итальянские и
румынские войска), намеревалась стремительно захватить Сталинград, Астрахань
и твердо закрепиться на Волге, отрезав Кавказ от центра Советского Союза.
Для обеспечения этой задачи были выделены основные силы 4-го воздушного
флота (1200 боевых самолетов). [70]
26 июля бронетанковые и моторизованные немецкие войска прорвали оборону
62-й армии и вышли в район Каменского. Для противодействия прорыву Ставка
приказала немедленно ввести в бой формируемые 1-ю и 4-ю танковые армии,
имевшие всего лишь 240 танков, и две стрелковые дивизии, которые не смогли
остановить, но несколько задержали продвижение врага.
Конечно, ввод в бой частей, находящихся в стадии формирования, нельзя
признать правильным, но иного выхода в то время у Ставки не было, так как
пути на Сталинград прикрывались слабо.
Тяжелые сражения развернулись и на участке 64-й армии, но и здесь
противнику не удалось с ходу прорваться в Сталинград.
В течение первой половины августа на дальних и ближних подступах к
городу шли ожесточенные сражения. Наши войска, опираясь на укрепленные
рубежи, героически отстаивали каждую пядь земли, наносили контрудары,
изматывали и обескровливали вражеские войска, рвавшиеся к Сталинграду.
В начале июля мне позвонил И. В. Сталин и спросил, известно ли мне, что
немецкие войска прорвали оборону Калининского фронта и отрезали войска 39-й
армии.
Я ответил, что обстановка мне известна из данных Генерального штаба.
- Надо принимать меры, чтобы 39-я армия не оказалась в тяжелом
положении, - сказал И. В. Сталин.
Я ответил, что Калининский фронт мне не подчинен. Он находится в прямом
подчинении Ставки. И. В. Сталин на это ничего не ответил, видимо, забыв, что
главное командование западным направлением было упразднено его же
директивой. Он продолжал:
- Созвонитесь с Коневым, я дам ему указание.
Затем И. В. Сталин спросил, могу ли я организовать наступление войск
фронта, с тем чтобы отвлечь внимание противника от юго-западного
направления, где у нас сложилась тяжелая обстановка.
Я ответил, что такое наступление будет полезным и его можно скоро
подготовить. Одно - на левом крыле фронта из района Киров-Волхов, другое -
на правом крыле в районе Погорелое Городище, которое желательно провести во
взаимодействии с Калининским фронтом.
В связи с тем что войска Сталинградского фронта растянулись на 700
километров и возникли трудности управления войсками, Ставка решила разделить
этот фронт на два: Сталинградский и Юго-Восточный. Это было сделано 5
августа.
Командующим Сталинградским фронтом оставался генерал-лейтенант В. Н.
Гордов, сменивший Маршала Советского Союза С. К. Тимошенко, начальником
штаба - генерал-майор Д. Н. Никишев. В состав фронта вошли 63, 21, 62-я и
4-я танковая армии, а также формируемая 16-я воздушная армия под
командованием генерал-майора С. И. Руденко. [71]
В Юго-Восточный фронт включались 57, 51, 64, 1-я гвардейская и 8-я
воздушная армии. Командующим фронтом был назначен генерал-полковник А. И.
Еременко, начальником штаба генерал-майор Г. Ф. Захаров. С. К. Тимошенко был
освобожден от должности командующего фронтом и отозван в распоряжение
Ставки.
Для координации действий войск под Сталинградом 12 августа ГКО направил
начальника Генерального штаба генерал-полковника А. М. Василевского.
Сталинградский фронт был в оперативном отношении подчинен командующему
Юго-Восточным фронтом.
После многодневных ожесточенных сражений 23 августа 14-й танковый
корпус противника прорвался в район Вертячего и, рассекая сталинградскую
оборону на две части, вышел к Волге в районе Латошинка-Рынок. 62-я армия
была отрезана от основных сил Сталинградского фронта, вследствие чего ее
передали в состав Юго-Восточного фронта.
Немецкая бомбардировочная авиация подвергла Сталинград варварским
бомбардировкам, превращая его в груды развалин. Гибли мирные жители,
уничтожались промышленные предприятия и культурные ценности.
Утром 24 августа часть сил 14-го танкового корпуса противника перешла в
наступление в направлении Тракторного завода, но безуспешно. Здесь в
ожесточенных боях приняли участие вооруженные рабочие сталинградских
заводов.
Одновременно войска Сталинградского фронта, отошедшие на северо-запад,
атаковали противника с севера на юг, заставили его развернуть значительные
силы, предназначенные для захвата Сталинграда. Этим маневром удар противника
на город был значительно ослаблен, а его 14-й танковый корпус оказался
отрезанным от своих тылов и вынужден был несколько дней получать снабжение
по воздуху.
Переправив свои главные силы через Дон, противник развернул энергичное
наступление, поддержав его мощными ударами авиации.
К 30 августа войска Юго-Восточного фронта под давлением превосходящих
сил противника отошли на внешний обвод, но не сумев закрепиться ни нем,
отошли на внутренний обвод, 62-я и 64-я армии заняли оборону на линии
Рынок-Орловка-Гумрак- Песчанка-Ивановка. В это время 62-й армией командовал
генерал-лейтенант Антон Иванович Лопатин. Он сделал все, что от него
требовал воинский долг, и даже больше, поскольку прекрасно знал, что
действовавший против войск его армии противник был в численном
превосходстве. И все же А И. Лопатин предусмотрительно сохранил 62-ю армию
для борьбы с противником в условиях города, где впоследствии враг был
разбит, а затем и уничтожен.
Здесь следует сказать, что генерал В. И. Чуйков в своих воспоминаниях о
сталинградских сражениях не объективно оценил деятельность командующего 62-й
армией генерала А. И. Лопатина. [72]
С 10 сентября 1942 года 62-й армией стал командовать генерал-лейтенант
В. И. Чуйков.
В это тяжелое время Ставка приказала провести на западном направлении
частные наступательные операции с целью сковывания резервов противника и
недопущения переброски их в район Сталинграда.
На Западном фронте, которым я в то время командовал, события
развивались следующим образом. На левом крыле фронта в начале июля 10, 16-я
и 61-я армии развернули наступление с рубежа Киров-Волхов в сторону Брянска.
На правом крыле, в районе Погорелое Городище, усиленная 20-я армия во
взаимодействии с левым крылом Калининского фронта в августе повела успешное
наступление с целью разгрома противника в районе Сычевка-Ржев.
После прорыва немецкой обороны и выхода к железной дороге Ржев-Вязьма
наступление войск Западного фронта было приостановлено. Город Ржев войскам
Калининского фронта взять не удалось, и он остался в руках противника.
В районе Погорелое Городище-Сычевка противник понес большие потери.
Чтобы остановить успешный удар войск Западного фронта, немецкому
командованию пришлось спешно бросить туда значительное количество дивизий,
предназначенных для развития наступления на сталинградском и кавказском
направлениях.
Немецкий генерал К. Типпельскирх по этому поводу писал: "Прорыв удалось
предотвратить только тем, что три танковые и несколько пехотных дивизий,
которые уже готовились к переброске на южный фронт, были задержаны и введены
сначала для локализации прорыва, а затем и для контрудара"{21}.
Если бы в нашем распоряжении были одна-две армии, можно было бы во
взаимодействии с Калининским фронтом не только разгромить ржевскую
группировку, но и всю ржевско-вяземскую группу немецких войск и значительно
улучшить оперативное положение на всем западном стратегическом направлении.
К сожалению, эта реальная возможность Верховным Главнокомандованием была
упущена.
Вообще должен сказать, Верховный понял, что неблагоприятная обстановка,
сложившаяся летом 1942 года, является следствием его личной ошибки,
допущенной при утверждении плана действий наших войск в летней кампании
этого года. И он не искал других виновников среди руководящих лиц Ставки и
Генерального штаба.
27 августа 1942 года, когда я находился в районе Погорелое Городище,
где мы проводили наступательную операцию, мне позвонил А. Н. Поскребышев. Он
сообщил, что накануне, 26 августа, [73] ГКО, рассматривая обстановку на юге
страны, принял решение о назначении меня заместителем Верховного
Главнокомандующего.
Александр Николаевич предупредил, чтобы я в 14.00 находился на
командном пункте и ждал звонка И. В. Сталина. Вообще крайне скупой на
разговоры, он и на этот раз на все мои вопросы отвечал: "Не знаю. Об этом,
видимо, скажет сам". Однако даже из этих слов я понял, что Государственный
Комитет Обороны находится в большой тревоге за исход борьбы в районе
Сталинграда.
Вскоре по ВЧ позвонил Верховный. Справившись о положении дел на
Западном фронте, он сказал:
- Вам нужно как можно быстрее приехать в Ставку. Оставьте за себя
начальника штаба. Продумайте, кого следует назначить командующим вместо вас.
На этом разговор был окончен. И. В. Сталин не сказал о назначении меня
заместителем Верховного Главнокомандующего. Видимо, об этом он хотел
объявить при личной встрече. Вообще Верховный по телефону говорил только то,
что было крайне необходимо сказать в данный момент. От нас он требовал быть
крайне осторожными во время телефонных разговоров, особенно в зоне
действующих войск, где не было стационарных средств засекречивания
переговоров.
Не заезжая в штаб фронта, я выехал в Москву.
Поздно вечером этого же дня прибыл в Кремль. И. В. Сталин работал у
себя в кабинете. Там же находились некоторые члены ГКО.
Верховный сказал, что у нас плохо идут дела на юге и может случиться,
что немцы возьмут Сталинград. Не лучше складывается обстановка и на Северном
Кавказе. Он объявил, что ГКО решил назначить меня заместителем Верховного
Главнокомандующего и послать в район Сталинграда. Сейчас там находятся
Василевский, Маленков и Малышев.
- Маленков останется с вами, а Василевский должен возвратиться в
Москву. Когда вы можете вылететь? - спросил меня Верховный.
Я ответил, что мне потребуются сутки для изучения обстановки и 29-го я
смогу вылететь в Сталинград.
- Ну вот и хорошо. А вы не голодны? - спросил вдруг И. В. Сталин. - Не
мешало бы немного подкрепиться.
Принесли чай и десяток бутербродов. За чаем И. В. Сталин вкратце
сообщил сложившуюся обстановку на 20 часов 27 августа. Рассказав кратко, что
произошло под Сталинградом, И. В. Сталин сказал, что Ставка решила передать
Сталинградскому фронту 24, 1-ю гвардейскую и 66-ю армии.
- В связи с тяжелой обстановкой в Сталинграде, - сказал Верховный, мы
приказали срочно перебросить 1-ю гвардейскую армию, которой командует
Москаленко, в район Лозное и с утра 2 сентября нанести ею и другими частями
Сталинградского фронта [74] контрудар по прорвавшейся к Волге группировке
противника и соединиться с 62-й армией. Одновременно в состав
Сталинградского фронта перебрасываются 66-я армия генерала Малиновского и
24-я армия генерала Козлова.
- Вам следует принять меры, чтобы 1-я гвардейская армия генерала
Москаленко 2 сентября нанесла контрудар, а под ее прикрытием вывести в
исходные районы 24-ю и 66-ю армии, - сказал он, обращаясь ко мне. Эти две
армии вводите в бой незамедлительно, иначе мы потеряем Сталинград.
Было ясно, что предстоящая битва имеет крупнейшее военно-политическое
значение. С падением Сталинграда вражеское командование получило бы
возможность отрезать юг страны от центра. Мы могли также потерять и Волгу,
важнейшую водную артерию страны, по которой большим потоком шли грузы с
Поволжья и Кавказа.
Верховное Главнокомандование направляло в район Сталинграда все, что
было тогда возможно. Только вновь формируемые стратегические резервы,
предназначенные для ведения дальнейшей борьбы, пока не вводились в действие.
Принимались срочные меры по увеличению производства самолетов, танков,
оружия, боеприпасов и других материальных средств, чтобы своевременно ввести
их в дело для разгрома вражеской группировки, вышедшей в этот район.
Вылетев 29 августа с Центрального аэродрома Москвы, наш самолет через
четыре часа сел на полевую площадку в районе Камышина на Волге. Встретил
меня А. М. Василевский и тут же познакомил с последними событиями. После
короткого разговора мы поехали в штаб Сталинградского фронта, в Малую
Ивановку.
Было уже около двенадцати часов, когда мы прибыли на место.
Генерал-лейтенант В. Н. Гордов находился на передовых позициях.
Обстановку доложил начальник штаба Д. Н. Никишев и начальник оперативного
отдела И. Н. Рухле. Слушая их доклад, мне показалось, что они не совсем
уверены в том, что в районе Сталинграда противника можно остановить.
Позвонив в штаб 1-й гвардейской армии, где в это время находился
генерал В. Н. Гордов, я сказал ему, чтобы он ждал нас в штабе командующего
армией генерала К. С. Москаленко, куда мы должны были выехать с А. М.
Василевским.
На командном пункте 1-й гвардейской армии мы встретились с В. Н.
Гордовым и К. С. Москаленко. Их доклады, как и они сами, произвели на нас
отрадное впечатление. Чувствовалось, что оба они хорошо знают силу
противника и возможности своих войск.
Обсудив обстановку и состояние наших частей, мы пришли к выводу, что
подготовить войска сосредоточиваемых армий к контрудару мы сможем не ранее
чем 6 сентября. Я тут же доложил об этом по ВЧ Верховному. Он выслушал меня
и сказал, что у него возражений нет. [75]
Так как А. М. Василевскому было приказано срочно вернуться в Москву,
он, если мне не изменяет память, 1 сентября вылетел из Сталинграда.
2 сентября я и К. С. Москаленко были на переднем крае, изучая
обстановку. Разыскавший меня офицер передал, что звонили от И. В. Сталина.
Вернувшись на командный пункт, я позвонил Верховному.
И. В. Сталин сказал:
- Я говорил с Еременко. Он доложил, что части, обороняющие город,
сильно истощены и не в состоянии долго сдерживать наступление противника...
Просил начать контрудар с севера не позднее утра 4 сентября.
Я ответил, что раньше утра 6-го удар начать невозможно, так как
неподготовленное наступление наверняка не даст положительных результатов.
- Наступление начать не позже 5-го, - приказал И. В. Сталин. Вы за это
отвечаете. - И положил трубку.
Наступление 1-й гвардейской армии было назначено Ставкой на 2 сентября.
Однако в тот день оно не смогло осуществиться. Из-за отсутствия горючего и
растянутости в пути входящие в состав этой армии войска к утру 2 сенгября не
вышли в исходные районы. По просьбе командарма К. С. Москаленко атака была
мною перенесена на 3 сентября. В донесении Ставке было сказано:
"1-я гвардейская армия 2 сентября перейти в наступление не смогла, так
как ее части не сумели выйти в исходное положение, подвезти боеприпасы,
горючее и организовать бой. Чтобы не допустить неорганизованного ввода войск
в бой и не понести от этого напрасных потерь, после личной проверки на месте
перенес наступление на 5 часов 3 сентября.
Наступление 24-й и 66-й армий назначаю на 5-6 сентября. Сейчас идет
детальная отработка задач всем командным составом, а также принимаем меры
материального обеспечения операции..."{22}.
Утром 3 сентября после артиллерийской подготовки войска 1-й гвардейской
армии перешли в наступление, но продвинулись в направлении Сталинграда всего
лишь на несколько километров, нанеся противнику незначительное поражение.
Дальнейшее продвижение 1-й гвардейской армии было остановлено непрерывными
ударами авиации и контратаками танков и пехоты противника, поддержанных
артиллерией из района Сталинграда.
3 сентября за подписью И. В. Сталина я получил телеграмму следующего
содержания:
"Положение со Сталинградом ухудшилось. Противник находится в трех
верстах от Сталинграда. Сталинград могут взять сегодня или завтра, если
северная группа войск не окажет немедленную [76] помощь. Потребуйте от
командующих войсками, стоящих к северу и северо-западу от Сталинграда,
немедленно ударить по противнику и прийти на помощь к сталинградцам.
Недопустимо никакое промедление. Промедление теперь равносильно
преступлению. Всю авиацию бросьте на помощь Сталинграду. В самом Сталинграде
авиации осталось очень мало"{23}.

Я тут же позвонил Верховному и доложил, что могу приказать завтра же с
утра начать наступление, но войска всех трех армий будут вынуждены начать
бой почти без боеприпасов, так как их могут доставить на артиллерийские
позиции не раньше вечера 4 сентября. Кроме того, мы не можем раньше этого
времени увязать взаимодействие частей с артиллерией, танками и авиацией, а
без этого ничего не получится.
- Думаете, что противник будет ждать, пока вы раскачаетесь?.. Еременко
утверждает, что противник может взять Сталинград при первом же нажиме, если
вы немедленно не ударите с севера.
Я ответил, что не разделяю эту точку зрения Еременко и прошу разрешения
начать общее наступление 5-го, как было ранее намечено. Что касается
авиации, то я сейчас же дам приказ бомбить противника всеми силами.
- Ну хорошо, - согласился Верховный. - Если противник начнет общее
наступление на город, немедленно атакуйте его, не дожидаясь окончательной
готовности войск. Ваша главная задача отвлечь силы немцев от Сталинграда и,
если удастся, ликвидировать немецкий коридор, разделяющий Сталинградский и
Юго-Восточный фронты.
До утра 5 сентября, как мы и рассчитывали, особых событий под
Сталинградом не произошло. В три часа ночи Верховный вызвал Г. М. Маленкова
и осведомился о готовности к переходу в наступление войск Сталинградского
фронта. Убедившись в том, что его приказ выполняется, меня к телефону он не
вызвал.
На рассвете 5 сентября по всему фронту 24, 1-й гвардейской и 66-й армий
началась артиллерийская и авиационная подготовка. Однако плотность
артиллерийского огня даже на направлениях главных ударов армий была
небольшой и не дала необходимого результата.
После залпов "катюш" началась атака. Я следил за ней с наблюдательного
пункта командующего 1-й гвардейской армией. По мощности огня, которым
встретил противник наши атакующие войска, было видно, что артиллерийская
подготовка не дала нужных результатов и что глубокого продвижения наших
наступающих частей ожидать не следует.
Примерно через полтора-два часа из докладов командующих войсками стало
известно, что на ряде участков противник своим огнем остановил наше
продвижение и контратакует пехотой и [77] танками. Авиационная разведка
установила, что из района Гумрак-Орловка-Большая Россошка на север движутся
большие группы танков, артиллерии и мотопехоты противника. Появившаяся
авиация противника начала бомбардировку наших боевых порядков. Во второй
половине дня вступили в бой новые части противника и на некоторых участках
оттеснили наши войска на исходные рубежи.
Продолжавшийся весь день напряженный огневой бой к вечеру почти затих.
Мы подвели итоги. За день сражения наши части продвинулись всего лишь на 2-4
километра, 24-я армия осталась почти на исходных позициях.
К вечеру войскам дополнительно подвезли снаряды, мины и другие
боеприпасы. С учетом выявленных за день боя данных о противнике было решено
в течение ночи подготовить новую атаку, произведя в пределах возможного
необходимую перегруппировку.
Поздно вечером меня вызвал Верховный.
- Как идут дела?
Я доложил, что в течение всего дня шло очень тяжелое сражение. К северу
от Сталинграда противник вынужден был ввести в бой новые войска,
переброшенные из района Гумрака.
- Это уже хорошо: это отвлекает силы противника от Сталинграда.
Я продолжал:
- Наши части имеют незначительное продвижение, а в ряде случаев
остались на исходных рубежах.
- А в чем дело?
- Из-за недостатка времени наши войска не успели хорошо подготовить
наступление, провести артиллерийскую разведку и выявить систему огня
противника и поэтому, естественно, подавить ее не смогли. Когда же мы
перешли в наступление, противник своим огнем и контратаками остановил его.
Кроме того, авиация противника весь день господствовала в воздухе и бомбила
наши части.
- Продолжайте атаки, - приказал И. В. Сталин. - Ваша главная задача -
оттянуть от Сталинграда возможно больше сил противника.
На другой день бой разгорелся с еще большим ожесточением. Наша авиация
всю ночь на 6 сентября бомбила противника. Кроме фронтовой авиации, была
введена в бой авиация дальнего действия под командованием генерал-лейтенанта
А. Е. Голованова.
Днем мы повторили атаку, но и на этот раз она была отбита. В течение 6
сентября противник подвел из района Сталинграда новые части. На ряде
господствующих высот враг зарыл в землю танки, штурмовые орудия и
основательно организовал опорные пункты, которые можно было разбить только
мощным огнем артиллерии. Но ее у нас тогда было очень мало. [78]
7 сентября после полудня ко мне обратился начальник оперативного отдела
Сталинградского фронта полковник И. Н. Рухле:
- Верховный запрашивает, достаточно ли у нас сил, чтобы разгромить
противника?
Мы надеялись, что переброска некоторого количества войск с Воронежского
фронта от Н. Ф. Ватутина может поправить дело, и передали Верховному ответ:
"Для разгрома противника под Сталинградом тех сил, которые имеются
здесь, явно не хватит. Необходимо сосредоточить дополнительную группу войск,
с тем чтобы в кратчайший срок нанести более сильный удар противнику..."

Однако решения Ставки о дополнительной переброске дивизий не
последовало.
Третий и четвертый день сражений прошли главным образом в состязании
огневых средств и боях в воздухе.
10 сентября, еще раз объехав части и соединения армии, я окончательно
укрепился во мнении, что прорвать боевые порядки противника и ликвидировать
его коридор наличными силами и в той же группировке невозможно. В таком же
духе высказались и генералы В. Н. Гордов, К. С. Москаленко, Р. Я.
Малиновский, Д. Т. Козлов и другие.
В тот же день я передал Верховному по ВЧ:
- Теми силами, которыми располагает Сталинградский фронт, прорвать
коридор и соединиться с войсками Юго-Восточного фронта в городе нам не
удастся. Фронт обороны немецких войск значительно укрепился за счет вновь
подошедших частей из-под Сталинграда. Дальнейшие атаки теми же силами и в
той же группировке будут бесцельны, и войска неизбежно понесут большие
потери. Нужны дополнительные войска и время на перегруппировку для более
концентрированного удара Сталинградского фронта. Армейские удары не в
состоянии опрокинуть противника.
Верховный ответил, что было бы неплохо, если бы я прилетел в Москву и
доложил лично эти вопросы.
Днем 12 сентября я вылетел в Москву и через четыре часа был в Кремле,
куда Верховный вызвал и начальника Генштаба А. М. Василевского. Александр
Михайлович доложил о подходе в район Сталинграда новых частей противника из
района Котельникова, о ходе сражения в районе Новороссийска, а также о боях
на грозненском направлении.
Внимательно выслушав доклад А. М. Василевского, Верховный резюмировал:
- Рвутся любой ценой к грозненской нефти. Ну, теперь послушаем Жукова.
Я повторил то же, о чем докладывал два дня назад по телефону. Сказал,
что 24, 1-я гвардейская и 66-я армии, участвовавшие в наступлении 5-11
сентября, показали себя боеспособными соединениями. Основная их слабость -
отсутствие достаточных средств [79] усиления, мало гаубичной артиллерии и
танков, необходимых для непосредственной поддержки стрелковых частей.
Местность же на участке Сталинградского фронта крайне невыгодна для
наступления наших войск: открытая, изрезанная глубокими оврагами, где
противник хорошо укрывается от огня. Заняв ряд командных высот, он имеет
дальнее артиллерийское наблюдение и может во всех направлениях маневрировать
огнем. Кроме того, у противника есть возможность вести дальний
артиллерийский огонь и из района Кузьмичи-Акатовка- совхоз "Опытное поле".
При этих условиях 24, 1-я гвардейская и 66-я армии Сталинградского фронта
прорвать фронт обороны противника не могут.
- Что нужно Сталинградскому фронту, чтобы ликвидировать коридор
противника и соединиться с Юго-Восточным фронтом? - спросил И. В. Сталин.
- Минимум еще одну полнокровную общевойсковую армию, танковый корпус,
три танковые бригады и не менее 400 орудий гаубичной артиллерии. Кроме того,
на время операции необходимо дополнительно сосредоточить не менее одной
воздушной армии.
А. М. Василевский полностью поддержал мои расчеты.
Верховный достал свою карту с расположением резервов Ставки, долго и
пристально ее рассматривал. Мы с Александром Михайловичем отошли подальше от
стола в сторону и очень тихо говорили о том, что, видимо, надо искать
какое-то иное решение.
- А какое "иное" решение? - вдруг подняв голову, спросил И. В. Сталин.
Я никогда не думал, что у И. В. Сталина такой острый слух. Мы подошли к
столу.
- Вот что, - продолжал он, - поезжайте в Генштаб и подумайте
хорошенько, что надо предпринять в районе Сталинграда. Откуда и какие войска
можно перебросить для усиления сталинградской группировки, а заодно
подумайте и о Кавказском фронте. Завтра в 9 часов вечера снова соберемся
здесь.
Весь следующий день мы с А. М. Василевским проработали в Генеральном
штабе. Все внимание сосредоточили на возможности осуществления операции
крупного масштаба, с тем чтобы не расходовать подготовляемые и уже готовые
резервы на частные операции. В октябре у нас заканчивалось формирование
стратегических резервов. К этому времени наша промышленность значительно
увеличила производство самолетов новейших конструкций и боеприпасов для
артиллерии.
Перебрав все возможные варианты, мы решили предложить И. В. Сталину
следующий план действий: первое - активной обороной продолжать изматывать
противника; второе - приступить к подготовке контрнаступления, чтобы нанести
противнику в районе Сталинграда такой удар, который резко изменил бы
стратегическую обстановку на юге страны в нашу пользу. [80]
Что же касается конкретного плана контрнаступления то, естественно, за
один день мы не могли подготовить детальные расчеты, но нам было ясно, что
основные удары нужно наносить по флангам сталинградской группировки,
прикрывавшимся королевскими румынскими войсками.
Ориентировочный расчет показывал, что раньше середины ноября
подготовить необходимые силы и средства для контрнаступления будет
невозможно. При оценке противника мы исходили из того, что фашистская
Германия уже не в состоянии выполнить свой стратегический план 1942 года.
Тех сил и средств, которыми к осени 1942 года располагала Германия, не
хватит для завершения задач ни на Северном Кавказе, ни в районе Дона и
Волги.
Все, что германское командование могло использовать на Кавказе и в
районе Сталинграда, уже было в значительной степени обескровлено и измотано.
Ничего более значительного немцы явно не могли сюда бросить, и, безусловно,
они будут вынуждены, так же как и после разгрома под Москвой, перейти к
обороне на всех направлениях.
Нам было известно, что наиболее боеспособные в вермахте 6-я армия
Паулюса и 4-я танковая армия Гота, втянувшись в изнурительные бои в районе
Сталинграда, не в состоянии завершить операцию по захвату города и увязли
там.
Советские войска в смертельных схватках с врагом на подступах к
Сталинграду, а в дальнейшем и в самом городе понесли тяжелейшие потери и
поэтому наличными силами не имели возможности разгромить врага. Но у нас
закончилась подготовка крупных стратегических резервов, имевших новейшее
оружие и новейшую боевую технику. К ноябрю у Ставки должны были быть
механизированные и танковые соединения, вооруженные боеспособными и
маневренными танками Т-34, что позволяло нам ставить своим войскам более
сложные задачи.
К тому же наши высшие командные кадры за первый период войны многому
научились, многое переосмыслили и, пройдя тяжелую школу борьбы с сильным
врагом, стали мастерами оперативного и тактического искусства.
Командно-политический состав и воины Красной Армии на опыте многочисленных
ожесточенных схваток с вражескими войсками закалились и в полной мере
освоили способы и методы боевых действий в любой обстановке.
Генеральный штаб на основе данных фронтов изучил сильные и слабые
стороны немецких, венгерских, итальянских и румынских войск. Войска
сателлитов по сравнению с немецкими были хуже вооружены, менее опытны,
недостаточно боеспособны даже в обороне. И самое главное - их солдаты, да и
многие офицеры не хотели умирать за чуждые им интересы на далеких полях
России, куда их направили Гитлер, Муссолини, Антонеску, Хорти и другие
фашистские лидеры.
Положение противника усугублялось еще и тем, что в районе Волги и Дона
у него было очень мало войск в оперативном [81] резерве - не более шести
дивизий, да и те были разбросаны на широком фронте. Собрать их в кулак в
короткое время было невозможно. Нам благоприятствовала и оперативная
конфигурация всего фронта противника: наши войска занимали охватывающее
положение и могли сравнительно легко развернуться на плацдармах в районах
Серафимовича и Клетской.
Проанализировав все это, мы были готовы к докладу Верховному.
Вечером А. М. Василевский позвонил И. В. Сталину и доложил, что мы
готовы, как было указано, прибыть в 21.00. И. В. Сталин сказал, что
некоторое время он будет занят и примет нас в 22 часа. В 22.00 мы были у
Верховного, в его кабинете.
Поздоровавшись за руку, что с ним редко бывало, он возмущенно сказал:
- Десятки, сотни тысяч советских людей отдают свою жизнь в борьбе с
фашизмом, а Черчилль торгуется из-за двух десятков "харикейнов". А их
"харикейны" - дрянь, наши летчики не любят эту машину... - И затем
совершенно спокойным тоном без всякого перехода продолжал: - Ну, что
надумали? Кто будет докладывать?
- Кому прикажете, - ответил Александр Михайлович, - мнение у нас одно.
Верховный подошел к нашей карте.
- Это что у вас?
- Это предварительные наметки плана контрнаступления в районе
Сталинграда, - пояснил А. М. Василевский.
- Что это за группировки войск в районе Серафимовича?
- Это новый фронт. Его нужно создать, чтобы нанести мощный удар по
оперативному тылу группировки противника, действующей в районе Сталинграда.
- Хватит ли сейчас сил для такой большой операции?
Я доложил, что, по нашим подсчетам, через 45 дней операцию можно
обеспечить необходимыми силами и средствами и хорошо ее подготовить.
- А не лучше ли ограничиться ударом с севера на юг и с юга на север
вдоль Дона? - спросил И. В. Сталин.
- Нет, в этом случае немцы могут быстро повернуть из-под Сталинграда
свои бронетанковые дивизии и парировать наши удары. Удар же наших войск
западнее Дона не даст возможности противнику из-за речной преграды быстро
сманеврировать и своими резервами выйти на встречу нашим группировкам.
- А не далеко ли замахнулись ударными группировками?
Мы с Александром Михайловичем объяснили, что операция делится на два
основных этапа: 1) прорыв обороны, окружение сталинградской группировки
немецких войск и создание прочного внешнего фронта, чтобы изолировать эту
группировку от внешних сил; 2) уничтожение окруженного противника и
пресечение попыток противника деблокироваться. [82]
- Над планом надо еще подумать и подсчитать наши ресурсы, - сказал
Верховный. - А сейчас главная задача - удержать Сталинград и не допустить
продвижения противника в сторону Камышина.
Вошел А. Н. Поскребышев и доложил, что звонит А. И. Еременко.
Закончив телефонный разговор. Верховный сказал:
- Еременко докладывает, что противник подтягивает к городу танковые
части. Завтра надо ждать нового удара. Дайте сейчас же указание о
немедленной переброске через Волгу 13-й гвардейской дивизии Родимцева из
резерва Ставки и посмотрите, что еще можно направить туда завтра, - сказал
он А. М. Василевскому.
Обратившись ко мне. Верховный приказал:
- Позвоните Гордову и Голованову, чтобы они незамедлительно вводили в
дело авиацию. С утра Гордов пусть атакует, чтобы сковать противника. Сами
вылетайте обратно в войска Сталинградского фронта и приступайте к изучению
обстановки в районе Клетской и Серафимовича. Василевскому через несколько
дней надо вылететь на Юго-Восточный фронт к Еременко для изучения обстановки
на его левом крыле. Разговор о плане продолжим позже. То, что мы здесь
обсуждали, кроме нас троих, пока никто не должен знать.
Через час я вылетел в штаб Сталинградского фронта.
13, 14, 15 сентября для сталинградцев были тяжелыми, слишком тяжелыми
днями. Противник, не считаясь ни с чем, шаг за шагом прорывался через
развалины города все ближе и ближе к Волге. Казалось, вот-вот не выдержат
люди. Но стоило врагу броситься вперед, как наши славные бойцы 62-й и 64-й
армий в упор расстреливали его. Руины города стали крепостью. Однако сил с
каждым часом оставалось все меньше.
Перелом в эти тяжелые и, как временами казалось, последние часы был
создан 13-й гвардейской дивизией А. И. Родимцева. После переправы в
Сталинград она сразу же контратаковала противника. Ее удар был совершенно
неожиданным для врага. 16 сентября дивизия А. И. Родимцева отбила Мамаев
курган. Помогли сталинградцам удары авиации под командованием А. Е.
Голованова и С. И. Руденко, а также атаки и артиллерийские обстрелы с севера
войск Сталинградского фронта по частям 8-го армейского корпуса немцев.
Необходимо отдать должное воинам 24, 12-й гвардейской и 66-й армий
Сталинградского фронта, летчикам 16-й воздушной армии и авиации дальнего
действия, которые, не считаясь ни с какими жертвами, оказали бесценную
помощь 62-й и 64-й армиям Юго-Восточного фронта в удержании Сталинграда.
В своих послевоенных воспоминаниях В. И. Чуйков, к сожалению, не счел
нужным отдать должное своим боевым товарищам - воинам 24, 1-й и 66-й армий
Сталинградского фронта, 16-й воздушной армии и авиации дальнего действия,
тем, кто, не считаясь [83] ни с какими жертвами, оказали бесценную помощь
Сталинграду в это тяжкое время.
Со всей ответственностью заявляю, что если бы не было настойчивых
контрударов войск Сталинградского фронта, систематических ударов авиации,
то, возможно, Сталинграду пришлось бы еще хуже.
Небезынтересно, что по этому поводу пишет немецкий офицер, находившийся
в армии Паулюса: "В то же время части нашего корпуса понесли огромные
потери, отражая в сентябре яростные атаки противника, который пытался
прорвать наши отсечные позиции с севера. Дивизии, находившиеся на этом
участке, были обескровлены в ротах оставалось, как правило, по 30-40
солдат"{24}.
В момент затишья по приказу Верховного на командный пункт 1-й
гвардейской армии приехали А. И. Еременко и Н. С. Хрущев, А. Е. Голованов и
я также находились там. А. И. Еременко сказал, что он хотел бы ознакомиться
с обстановкой и обсудить положение в Сталинграде. В. Н. Гордов и К. С.
Москаленко познакомили А. И. Еременко со всеми деталями обстановки и своими
соображениями.
Поскольку Верховный предупредил меня о сохранении в строжайшей тайне
проектируемого плана большого контрнаступления, разговор велся главным
образом об усилении войск Юго-Восточного и Сталинградского фронтов. На
вопрос А. И. Еременко о плане более мощного контрудара я, не уклоняясь от
ответа, сказал, что Ставка в будущем проведет контрудары значительно большей
силы, но пока что для такого плана нет ни сил, ни средств.
В конце сентября меня вновь вызвал И. В. Сталин в Москву для более
детального обсуждения плана контрнаступления. К этому времени вернулся в
Москву и А. М. Василевский, изучавший условия для контрнаступления армий
левого крыла Юго-Восточного фронта.
Прежде чем явиться в Ставку, мы встретились с Александром Михайловичем,
чтобы обменяться впечатлениями.
Во время обсуждения обстановки на участке Сталинградского фронта
Верховный спросил меня, что собой представляет генерал Гордов. Я доложил,
что Гордов в оперативном отношении подготовленный генерал, но как-то не
может поладить со штабом и командным составом.
И. В. Сталин сказал, что в таком случае во главе фронта следует
поставить другого командующего. Кандидатом на этот пост я предложил
генерал-лейтенанта К. К. Рокоссовского, А. М. Василевский поддержал меня.
Тут же было решено: Сталинградский фронт переименовать в Донской, а
Юго-Восточный - в Сталинградский. Командующим Донским фронтом назначить К.
К. Рокоссовского, начальником штаба фронта - М. С. Малинина. [84]
Кандидатом на должность командующего во вновь создаваемый Юго-Западный
фронт был назван генерал-лейтенант Н. Ф. Ватутин. В качестве основного ядра
для развертывания штаба Юго-Западного фронта решили взять штаб 1-й
гвардейской армии. Командующий этой армией К. С. Москаленко назначался
командующим 40-й армией.
После детального обсуждения вопроса по плану контрнаступательной
операции Верховный, обращаясь ко мне, сказал:
- Вылетайте обратно на фронт. Принимайте все меры, чтобы еще больше
измотать и обессилить противника. Посмотрите еще раз намеченные планом
районы сосредоточения резервов и исходные районы для Юго-Западного фронта и
правого крыла Сталинградского фронта, особенно в районе Серафимовича и
Клетской. Товарищу Василевскому с этой же целью следует выехать еще раз на
левое крыло Юго-Восточного фронта и там изучить все вопросы, намеченные
планом.
После тщательного изучения на месте всех условий для подготовки
контрнаступления мы с А. М. Василевским вернулись в Ставку, где еще раз был
обсужден план контрнаступления и после этого утвержден.
Карту-план контрнаступления подписали Г. К. Жуков и А. М. Василевский.
"Утверждаю" подписал Верховный.
И. В. Сталин сказал А. М. Василевскому:
- Не раскрывая смысла нашего плана, надо опросить командующих фронтами
в отношении их дальнейших действий.
Мне было приказано лично проинструктировать Военный совет Донского
фронта о характере действий войск с целью всемерной помощи Сталинграду.
Хорошо помню разговор 29 сентября в землянке, в балке севернее Сталинграда,
где размещался командный пункт командарма К. С. Москаленко.
На мои указания активных действий не прекращать, чтобы противник не
перебрасывал с участка Донского фронта силы и средства для штурма
Сталинграда, К. К. Рокоссовский сказал, что сил и средств у фронта очень
мало и что ничего серьезного мы здесь не добьемся. Конечно, он был прав. Я
тоже был такого мнения, но без активной помощи Юго-Восточному фронту (теперь
Сталинградскому) удержать город было невозможно.
1 октября я вернулся в Москву для дальнейшей работы над планом
контрнаступления. От Сталинграда до Москвы летел в самолете
генерал-лейтенанта А. Е. Голованова, которым он управлял лично. Я с
удовольствием сел в кабину к такому опытному летчику.
Не долетая до Москвы, почувствовал, что самолет неожиданно делает
разворот и снижается. Я решил, что мы, видимо, уклонились от курса. Однако
спустя несколько минут А.Е. Голованов повел машину на посадку на незнакомой
мне местности. Приземлились благополучно.
- Почему посадили машину здесь? - спросил я Голованова. [85]
- Скажите спасибо, что были рядом с аэродромом, а то могли бы
свалиться.
- А в чем дело?
- Обледенение.
Во время разговора подрулил мой самолет, который летел вслед за нами, и
на нем уже я добрался до Центрального московского аэродрома. Естественно,
что полеты в сложных условиях, спешка с вылетами не могли быть всегда
удачными.
Хорошо помню еще одну "самолетную" историю, едва не стоившую нам жизни.
Это было также во время полета из Сталинграда в Москву. Погода в тот день
стояла нелетная, шел дождь. Москва сообщала, что над городом туман,
видимость ограниченна. А лететь надо: вызывал Верховный.
До Москвы летели неплохо, но на подходе к Москве видимость не превышала
ста метров. По радио летчику была дана команда из отдела перелетов ВВС идти
на запасной аэродром. В этом случае мы наверняка опаздывали в Кремль, где
нас ждал Верховный.
Приняв всю ответственность на себя, я приказал летчику Е. Смирнову
садиться на Центральный аэродром и остался в его кабине. Пролетая над
Москвой, мы неожиданно увидели в 10-15 метрах от левого крыла горловину
фабричной трубы. Я взглянул на Смирнова, он, что называется, не моргнув
глазом поднял самолет чуть выше и через 23 минуты повел его на посадку.
- Кажется, мы счастливо вышли из той ситуации, про которую говорят
"дело труба"! - сказал я, когда мы приземлились.
- В воздухе все бывает, если летный состав игнорирует погодные
условия, - ответил он улыбаясь.
- Моя вина! - сказал я летчику, крепко пожав при этом ему руку.
Е. Смирнов был славный человек и очень опытный летчик. С ним мы
налетали более 130 часов.
В октябре в Сталинград по решению Ставки было переправлено через Волгу
более шести доукомплектованных дивизий, так как от старого состава 62-й
армии, по сути дела, ничего не осталось, кроме тылов и штабов. Несколько был
усилен и Донской фронт. Особую заботу Ставка и Генеральный штаб проявляли о
вновь создаваемом Юго-Западном фронте.
Ожесточеннейшие сражения в самом городе и в прилегающих районах
продолжались. Гитлер требовал от командования группы армий "Б" и от
командующего 6-й армией Паулюса в самое ближайшее время взять Сталинград.
Как я уже говорил, для решительного штурма немецкое командование еще в
сентябре сняло с обороны флангов немецкие войска и заменило их румынскими,
чем резко ослабило боеспособность своей обороны в районах Серафимовича и
южнее Сталинграда.
В середине октября противник развернул новое наступление в надежде уже
на этот раз обязательно покончить со Сталинградом. [86] Но вновь, как и
прежде, он встретил упорную оборону советских войск. Особенно ожесточенно и
умело дрались 13-я гвардейская дивизия А. И. Родимцева, 95-я дивизия В. А.
Горишного, 37-я гвардейская дивизия В. Г. Жолудева, 112-я дивизия И. Е.
Ермолкина, группа С.Ф.Горохова, 138-я дивизия И. И. Людникова, 84-я танковая
бригада Д. Н. Белого.
Дни и ночи не прекращались бои на улицах города, в домах, на заводах,
на берегу Волги - везде и всюду. Наши части, понеся большие потери, остались
на небольших "островках" Сталинграда.
Для помощи сталинградцам 19 октября в наступление перешли войска
Донского фронта. Немцы были вынуждены и на этот раз, как это бывало и
раньше, снять со штурма города значительную часть авиации, артиллерии и
танков и повернуть их против наступающего Донского фронта.
В этот же период 64-я армия нанесла контрудар с юга в районе
Купоросное-Зеленая Поляна во фланг наступающим частям противника.
Наступление Донского фронта и контрудар 64-й армии облегчили тяжелое
положение 62-й армии и сорвали усилия противника, нацеленные на овладение
городом. Не будь помощи со стороны Донского фронта и 64-й армии, 62-я армия
не смогла бы устоять, и Сталинград, возможно, был бы взят противником.
В начале ноября противник несколько раз пробовал провести в городе
операции по ликвидации отдельных очагов обороны, а 11 ноября, когда наши
войска заканчивали грандиозную подготовку к контрнаступлению, еще раз
пытался наступать, но безрезультатно.
К этому времени враг был измотан до предела. Из опроса пленных было
установлено, что части и соединения крайне малочисленны,
морально-политическое состояние не только солдат, но и офицеров резко
понизилось и мало кто верит, что выйдет живым из этого кромешного ада
многомесячных сражений.
За период с июля по ноябрь в сражениях в районе Дона, Волги и
Сталинграда противник потерял до 700 тысяч человек, более тысячи танков,
свыше 2 тысяч орудий и минометов, до 1400 самолетов. Общее оперативное
положение немецких войск в районе Волги также осложнилось. Выше мы уже
говорили, что дивизионных и корпусных резервов у противника не было, на
флангах фронта группы армий "Б" были недостаточно боеспособные войска,
начавшие понимать свое бесперспективное и тревожное положение.
Советские войска на Дону занимали выгодные позиции, обеспечивавшие
исходное положение для контрнаступления Юго-Западного и Донского фронтов.
Южнее Сталинграда 51-я армия частным контрударом вышибла противника из
озерных дефиле и прочно удерживала в своих руках выгодный рубеж Сарпа-Цаца-
Барманцак. Этот район, по рекомендации А. М. Василевского, и был избран как
исходный для ноябрьского контрнаступления левого крыла Сталинградского
фронта.
Более трех месяцев продолжались ожесточенные сражения за Сталинград.
[87]
За величайшей битвой в районе Дона, Волги и Сталинграда с затаенным
дыханием следили народы всего мира. Успехи советских войск, их мужественная
борьба с врагом вдохновляли все прогрессивное человечество и вселяли
уверенность в победе над фашизмом.
Сталинградская битва явилась огромнейшей школой воинского мастерства
наших войск. Командование и штабы получили большую практику организации
взаимодействия пехоты, танков, артиллерии, авиации. Войска научились вести
упорную оборону в городе, сочетая ее с маневром на флангах. Моральное
состояние наших войск значительно повысилось, и все это, вместе взятое,
подготовило благоприятные условия для перехода советских войск в
контрнаступление.
В середине ноября 1942 года оборонительными сражениями в районе
Сталинграда и Северного Кавказа заканчивался первый период Великой
Отечественной войны, который в жизни Советской страны занимает особое место.
Этот период был крайне тяжелым для советского народа и его вооруженных
сил, особенно когда гитлеровские войска, сея смерть и разрушения, подошли к
Ленинграду, Москве и заняли Украину. К ноябрю 1942 года вражеские войска
оккупировали огромную территорию нашей страны площадью около 1 миллиона 800
тысяч квадратных километров, на которой до войны проживало около 80
миллионов человек.
Многие миллионы советских людей, застигнутые войной, вынуждены были
покинуть родные края и свой дом, уходить на восток, чтобы не остаться под
вражеской оккупацией. Советские войска в результате сложившейся военной
обстановки вынужденно отступали в глубь страны, неся при этом значительные
людские и материальные потери.
Однако и в это тяжкое время советский народ и наши вооруженные силы не
потеряли веру в возможность разгромить вражеские полчища. Смертельная
опасность еще теснее сплотила наш народ вокруг Коммунистической партии, и,
несмотря на трудности, к ноябрю 1942 года враг на всех направлениях был
окончательно остановлен.
За 16 месяцев вражеские войска на советско-германском фронте, встретив
упорное сопротивление советских войск и народа в оккупированных районах,
понесли колоссальнейшие потери. К ноябрю 1942 года эти потери достигли более
двух с половиной миллионов человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести.
Это были лучшие кадры немецких войск, которые в конце первого периода войны
фашистскому командованию заменить уже было нечем.
Какие же выводы можно сделать из нашей вооруженной борьбы с фашистской
Германией за первый период войны? [88]
Здесь прежде всего следует ответить на вопрос: могло ли не быть того,
что случилось в начале войны, когда советским войскам пришлось пережить
горечь серьезных поражений и понести большие потери, а советскому народу,
кроме потерь и тяжелых невзгод, пережить кошмарные ужасы вражеской
оккупации?
Надо прямо сказать, при тех условиях обороны, в которых враг обрушил
свои мощные удары на нашу страну, полностью избежать поражения в начале
войны было невозможно. Как известно, победа или поражение, особенно в начале
войны, зависят от всесторонней готовности к войне вооруженных сил и страны в
целом.
В начале войны, как об этом мною сказано выше, нашим войскам пришлось
столкнуться с рядом серьезных обстоятельств, к которым они не были
своевременно подготовлены ни организационно, ни технически, ни
оперативно-стратегически.
На голову наших войск на всех стратегических направлениях обрушились
неожиданной силы удары многочисленной вражеской авиации и бронетанковых
войск. В первые же дни немецкое командование ввело в действие 190 хорошо
оснащенных дивизий, 3712 танков, более 50 тысяч орудий и минометов, около
5000 самолетов. Численность войск, брошенных на Советский Союз, составляла
5,5 миллиона человек. Легко понять, какие силы, средства и боевую
способность войск нужно было нам иметь, чтобы успешно отразить эти удары
противника. Необходимо было заранее провести полное отмобилизование войск,
их доподготовку, перевезти войска из глубины страны к западным рубежам,
сосредоточить и развернуть их согласно имевшимся в Генеральном штабе и
округах оперативно-стратегическим планам. Но этого сделано не было, и я уже
отметил почему.
Надо сказать, что в общем количестве войск мы не многим уступали
противнику, но, как известно, значительная часть наших войск находилась на
Дальнем Востоке, в Закавказье и на севере с целью обеспечения
государственных границ от возможной агрессии со стороны Японии, Турции и
других агрессивных государств. Те же войска, которые дислоцировались в наших
западных округах, и те, которые были по решению правительства переброшены из
внутренних округов в западные военные округа весной 1941 года, по количеству
и по боевому качеству значительно уступали противнику, особенно на тех
направлениях, где он наносил главные удары. Здесь количественное и
качественное превосходство войск противника было велико - в 5-6 и более раз,
особенно в танках, артиллерии и авиации. В общем количестве танков мы
несколько превосходили немецкую армию, но большинство наших танков было
устаревших конструкций с легким вооружением, к тому же большая их часть
требовала капитального и среднего ремонта, который из-за отсутствия запасных
частей не был проведен. Полноценных танков Т-34 и KB мы имели на всю Красную
Армию менее 1500 единиц, часть которых находилась в учебных центрах. [89]
Не имея необходимых средств борьбы с авиацией, танками и
моторизованными войсками противника, наши войска, не приведенные в полную
боевую готовность, не могли выдержать сокрушительных, заранее подготовленных
ударов и в ряде случаев совершали неорганизованные отходы, теряя при этом
вооружение и боевую технику.
Это положение усугублялось тем, что наше командование как в
тактическом, так и в оперативно-стратегическом плане еще не имело
всестороннего опыта ведения боевых действий и войны в целом.
И все же даже в этих условиях, если бы войска приграничных округов были
заранее приведены в полную боевую готовность, можно было встретить удары
врага более организованно, нанести ему в первые же дни войны более
значительные потери, дольше задержать на западных оборонительных рубежах и
потерять меньше своих войск.
Все это, вместе взятое, дало бы возможность более организованно вводить
в действие подводимые части из внутренних военных округов.
К сожалению, мы не использовали наши возможности в отражении вражеских
ударов и глубокого вторжения в пределы страны в начальном периоде войны.
Даже в сентябре-октябре 1941 года и летом 1942 года, когда Западный,
Резервный, Брянский фронты и фронты юго-западного направления имели заранее
организованную оборону, мы все-таки полностью не смогли отразить мощные
удары противника.
Совсем иначе пошли наши дела, когда советские войска получили в свои
руки достаточное количество современных танков, самолетов, боевую и
вспомогательную технику. Энтузиазм воинов подкреплялся надежным оружием, и
они дрались более эффективно, со значительными результатами.
В 1941-1942 годах страна, лишившись значительной промышленной и
сельскохозяйственной базы в западных северо-западных и южных районах,
вынуждена была вести войну крайне ограниченными ресурсами. Мероприятия,
принятые в 1940-м и в начале 1941 года, а также созданная на востоке страны
вторая угольно-металлургическая база и эвакуированные заводы сыграли
решающую роль в разгроме врага, но уже после первого, крайне тяжелого
периода войны.
Несмотря на военную опасность, сталинское руководство в предвоенные
годы не приняло нужных мер по усиленной подготовке страны и вооруженных сил
к большой и сложной войне. Даже сравнительно небольшая война с Финляндией
показала нашу слабую боевую готовность. Частично принятые меры по устранению
выявленных недостатков в деле обороны в 1940-м и в начале 1941 года были
несколько запоздалыми.
Особенно это относится к развертыванию военной промышленности для
массового производства боевой техники новейших [90] образцов и боеприпасов к
артиллерийским системам последних конструкций. В результате в предвоенные
годы войска не получили необходимой новейшей техники, не смогли провести
нужные организационные мероприятия и создать запасы для формирования
запроектированных стратегических резервов.
Современная боевая техника - весьма сложный комплекс. Она требует много
времени для освоения и подготовки кадров, поэтому давать ее войскам нужно не
тогда, когда "заговорят пушки", а задолго до войны.
Надо отдать должное И. В. Сталину: когда началась война, он никого не
упрекал в отсутствии у нас необходимого количества новейших танков,
самолетов и другой боевой техники, так как знал, что в нерешенности этих
вопросов прежде всего виноват он сам и его ближайшее окружение.
Важнейшей частью обороны страны являются людские резервы страны, но они
обязательно должны быть хорошо подготовлены к современному военному делу, в
противном случае во время боевых действий войска будут нести большие потери,
что и получилось у нас в ходе войны.
Советский Союз имел намного большие людские резервы, чем Германия, даже
после того как фашистская Германия подчинила себе значительную часть
государств Западной Европы. Но наши людские ресурсы не были своевременно
полностью подготовлены для полноценного участия в развернувшейся войне. На
укомплектование и формирование частей направлялись нередко совсем не
обученные люди, и военная промышленность, перешедшая на работу по военному
графику, ощущала серьезный недостаток в квалифицированной рабочей силе.
Наши довоенные оперативно-стратегические методы вооруженной борьбы
вошли в некоторое противоречие с практикой войны, с реальной
действительностью.
Неблагоприятно сложившаяся обстановка вынудила нас отступать и вести
оборонительные сражения на широких фронтах, вести боевые действия в условиях
окружения, к чему мы практически не были готовы. Всем нам пришлось
переучиваться современным способам ведения вооруженной борьбы в сложных
условиях.
Наши довоенные принципы оказались безусловно верными тогда, когда
советское командование получило в свои руки соответствующие технические
средства для осуществления активного способа ведения вооруженной борьбы.
Не интуиция, не абстрактная доктрина, а глубокое практическое знание
законов военной стратегии, знание всех факторов, влияющих на исход
вооруженной борьбы, в конечном счете решают участь победы или поражения.
Организуя активную стратегическую оборону, советское командование
требовало во всех случаях, когда только благоприятствовала обстановка, бить
и изматывать враги, учить и закалять войска [91] для дальнейших решительных
действий. Стратегическая оборона 1941 и 1942 годов, хотя и с большими
потерями, все же выполнила задачу в важнейших и решающих битвах под Москвой,
Ленинградом и Сталинградом.
Благодаря огромным усилиям партии и народа советские войска в 1942 году
получили в свои руки достаточное количество современных танков, самолетов,
боевую и вспомогательную технику. Было выпущено более 21 тысячи боевых
самолетов, более 24 тысяч танков, с конца года по решению ГКО было
развернуто серийное производство самоходно-артиллерийских установок.
Энтузиазм воинов подкреплялся надежным оружием, и они дрались более
эффективно, со значительными результатами.
Первый период войны, закончившийся оборонительным сражением за
Сталинград, явился большой школой вооруженной борьбы с сильным противником.
Советское Верховное Главнокомандование, Генеральный штаб, командование и
штабы войск уже приобрели значительный опыт в организации и ведении активных
оборонительных сражений и контрнаступательных операций.
В ходе ожесточеннейших сражений первого периода войны, проходивших за
это время, с особой силой проявились массовый героизм советских воинов и
мужество их военачальников, воспитанных нашей ленинской партией. Особенно
положительную роль сыграл личный пример коммунистов и комсомольцев, которые,
когда было необходимо, шли на самопожертвование ради победы над врагом.
Яркой страницей в летопись истории первого периода войны вошла героическая
борьба защитников Брестской крепости, Ленинграда, Москвы, Одессы,
Севастополя, Сталинграда, Лиепаи, Киева и Кавказа.
В первом периоде войны зародилась советская гвардия.
За массовый героизм личного состава и достигнутые успехи в боях за
1941-1942 годы гвардейское звание было присвоено 798 объединениям,
соединениям, отдельным частям и боевым кораблям Советских Вооруженных Сил.
До предела напряженная вооруженная борьба с противником вызвала большой
расход боевой техники, вооружения и материальных средств. Несмотря на утрату
значительной части важнейших экономических районов, фабрик и заводов, наш
народ своим самоотверженным трудом стремился обеспечить советские войска
необходимыми средствами для ведения войны. К концу 1942 года страна была
превращена в военный лагерь. Советские люди считали своим долгом сделать все
возможное для победы над врагом.
Героическую работу провели труженики органов тыла Красной Армии. За
полтора года войны общий объем воинских перевозок по железным дорогам
составил 6 миллионов 350 тысяч вагонов. В войска было доставлено более 113
тысяч вагонов боеприпасов, около 60 тысяч вагонов вооружения и технического
имущества, более 210 тысяч вагонов горюче-смазочных материалов.
Автотранспортные части только в 1942 году перевезли 2 миллиона 700 тысяч
[92] человек, 12,3 миллиона тонн грузов, 1923 танка и 3674 орудия.
Военно-транспортная авиация доставила более 532 тысяч человек, в том числе
158 тысяч раненых.
Проведенная в начале войны реорганизация тыла Красной Армии целиком
себя оправдала. Правильный подбор руководящих работников центральных и
войсковых органов тыла, политработников и руководителей партийных органов
обеспечил тесную деловую связь с народным хозяйством страны и эффективное
использование всех громаднейших ресурсов, которые направлялись в действующие
войска фронтов.
Что же представлял собой с качественной стороны враг, с которым
советские войска сражались в первом периоде войны?
На этот вопрос нужно дать абсолютно правдивый ответ, с тем чтобы наше
молодое поколение знало, какую тяжелую борьбу выдержал советский народ,
отстаивая свою Родину. Читая некоторые мемуары и художественные
произведения, не всегда можно правильно понять, насколько был опытен и силен
враг, с которым советским воинам пришлось драться.
Прежде всего об основной массе немецких войск - солдатах и офицерах.
Опьяненные легкими победами над армиями стран Западной Европы,
отравленные геббельсовской пропагандой, твердо верящие в возможность легкой
победы над Красной Армией и в свое превосходство над всеми другими народами,
немецкие войска вторглись в пределы нашей Родины с надеждой на легкую
победу. Особенно воинственно были настроены молодые солдаты и офицеры,
состоявшие в фашистских организациях, личный состав бронетанковых войск и
авиации. Мне приходилось в первые месяцы войны допрашивать пленных и, должен
сказать, чувствовалось, что они верили всем авантюристическим посулам
Гитлера.
Что касается боеспособности немецких солдат и офицеров в нервом периоде
войны, их специальной выучки и боевого воспитания, то надо сказать, что они,
безусловно, были на высоком уровне во всех родах войск, особенно в танковых
войсках и авиации.
В боях и полевой службе немецкий солдат знал свое дело, был упорен,
самоуверен и дисциплинирован.
Конечно, после разгрома фашистских войск в районе Сталинграда солдаты и
офицеры противника потеряли веру в обещанную победу, заметно пали духом и
уже не могли состязаться с советскими воинами в боевой доблести. Но в целом
советскому солдату пришлось иметь дело с опытным и сильным врагом, у
которого вырвать победу было не так-то просто.
Штабы немецких частей, соединений и армий были обучены современным
способам организации боя, сражения и операций. Управление войсками в
процессе боевых действий осуществлялось главным образом при помощи
радиосредств, которыми командно-штабные инстанции вермахта были достаточно
обеспечены. В ходе сражений они настойчиво добивались от войск выполнения
поставленных [93] задач. При этом умели организовать взаимодействие с боевой
авиацией, которая часто бомбовыми ударами прокладывала путь сухопутным
войскам.
О высших штабах немецких вооруженных сил в начальном периоде войны у
меня сложилось довольно высокое мнение. Видно было, что они достаточно
разумно спланировали и организовали свои удары на всех стратегических
направлениях. Умело подобрали опытных командиров соединений и командующих
армиями, правильно определили направления, силу и состав войск для своих
ударов, нацелив их на наиболее слабые участки нашей обороны. Несмотря на все
это, военно-политическая стратегия Гитлера и генерального штаба германских
войск оказалась глубоко ошибочной и недальновидной. В политических и
стратегических расчетах противником были допущены грубейшие просчеты. Сил,
которыми располагала Германия (даже с учетом резервов ее сателлитов), уже в
1941 году не хватило для завершения основных задач на главнейших
направлениях.
Противник, понеся громаднейшие потери в Смоленском сражении, вынужден
был прекратить наступление на Москву и перейти здесь к временной обороне.
При этом он перенацелил значительную часть сил группы армий "Центр" на
помощь войскам группы армий "Юг", действовавших против наших войск
Центрального и Юго-Западного фронтов.
Не сумев захватить Ленинград, главное командование немецких войск
вынуждено было снять оттуда авиацию и бронетанковые войска и
перегруппировать их на московское направление для усиления группы армий
"Центр". В октябре - ноябре немецкие войска перенесли основные усилия на
центральное направление, но и здесь в связи с возросшим сопротивлением
советских войск на подступах к Москве у них не хватило сил для завершения
операции "Тайфун".
Такой же грубый стратегический просчет был допущен и при планировании
летней кампании 1942 года.
В основе всех этих просчетов лежала явная недооценка силы и могущества
советского народа и социалистического строя.
Планируя вторжение в Советский Союз, Гитлер и его окружение
рассчитывали все свои силы и средства бросить только против СССР. Это была
ставка азартного игрока. Несмотря на предательство правительства Петена,
трудовой народ Франции не склонил головы перед фашистскими оккупантами. Не
склонили головы и свободолюбивые народы Югославии, Польши, Чехословакии,
Албании и ряда других стран. Гитлеровцам пришлось иметь дело с массовым
движением Сопротивления. К тому же и Англия не прекратила борьбу, хотя и
вела ее не в полную силу своих возможностей. В этих условиях фашистская
Германия оказалась перед лицом мощной антифашистской коалиции.
Не предполагали гитлеровцы, что советский народ, сплотившийся вокруг
партии, найдет в себе силы и в короткий срок [94] перестроит экономику
страны, быстро организует массовое производство танков, самолетов,
артиллерии, боеприпасов и всего того, что необходимо было советским
вооруженным силам для создания превосходства над противником, для коренного
перелома в ходе войны, начала изгнания немецко-фашистских войск с территории
нашей Родины и создания условий для окончательного разгрома фашистской
Германии.
В суровых условиях наши войска закалялись, мужали, набирались опыта
борьбы и, получив в свои руки необходимые средства, из отступающей,
обороняющейся стороны превратились в мощную наступающую силу.
Большая организаторская и вдохновляющая работа нашей ленинской партии
дала блестящие результаты как в области военного строительства, так и в деле
мобилизации советского народа на создание материально-технической базы,
обеспечившей вооруженную борьбу Красной Армии с немецко-фашистскими
войсками.
Итак, первый период Великой Отечественной войны закончился провалом
стратегических планов гитлеровского командования и значительным истощением
сил и средств Германии. Этот главный итог борьбы с немецко-фашистскими
войсками в значительной степени предопределил дальнейший ход Второй мировой
[95]
.

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел история