Чистозвонов А. Народные движения в Южных Нидерландах

ОГЛАВЛЕНИЕ

Поражение испанских войск под Лейденом показало восставшим голландцам, что враг вовсе не столь силен и страшен, если ему противопоставить беззаветную храбрость, стойкость и непреклонную волю к победе, подкреплённые воинской доблестью. Эта победа воодушевила повстанцев и придала им силы для развёртывания дальнейшей борьбы против иноземного ига. Хотя трудности этой борьбы были очень велики, а победы чередовались с поражениями, народ, поднявшийся с оружием в руках для защиты свободы, не падал духом.

Особенно трудные дни переживала молодая республика в 1575 г . Врагу удалось проникнуть далеко вглубь Голландии. После героической обороны пал сильно укреплённый город Зирикзее. Испанцы засылали в тыл повстанцев множество своих шпионов и агентов из числа католических священников, монахов и дворян под видом возвращающихся домой жителей. Эти изменники шпионили, выдавали врагу военные тайны, распространяли слухи о «неисчислимых» силах испанцев, грозили малодушным «гневом божиим». Оживились реакционеры всех мастей.

Амстердам, оставшийся в руках реакционного патрицианского магистрата, помогал испанцам кораблями и служил местом стоянки испанского флота, боровшегося с отважными морскими гёзами. Но вооружённый народ, которым руководили наиболее передовые представители голландской буржуазии, не дал себя запугать. На происки и вероломство врага он ответил революционным террором, беспощадно уничтожая всех врагов революции и национальной свободы, какими бы личинами они ни прикрывались.

Повстанцы чувствовали, что силы испанцев на исходе, что недалёк тот день, когда иноземные тираны испытают на себе всю силу народного гнева. Их многочисленные друзья из южных провинций сообщали, что новый губернатор Нидерландов дон Луис де Рекезенс не пользуется никаким авторитетом не только у населения, но и у собственных солдат, которые уже давно не {177} получали денег, жили за счёт безудержного грабежа местного населения и постоянно устраивали бунты. Случалось, что взбунтовавшиеся солдаты буйной толпой врывались в резиденцию губернатора, требуя выплаты жалования, оскорбляли его и даже грозили убить. Недовольство охватило не только бедняков, но и состоятельные классы, проникало в ряды самых крупных нидерландских сановников и придворных.

5 марта 1576 г . Рекезенс внезапно умер. Смерть его была настолько неожиданной, что ни он сам, ни в Мадриде не успели назначить преемника. Власть перешла в руки государственного совета, состоявшего наполовину из заядлых местных реакционеров, преданных Филиппу   II, наполовину из испанцев. Это сборище чиновников и ненавистных иноземцев не пользовалось никакой реальной властью. Единственной его поддержкой являлись наёмные испанские войска — разнузданные, превратившиеся в лишённые дисциплины и воинского вида банды. Это было всё, что осталось от той блестящей армии, во главе которой девять лет назад вступил в Нидерланды спесивый и кровожадный герцог Альба.

Летом 1576 г . государственный совет лишился и этой своей последней опоры. Испанские войска, находившиеся в городе Зирикзее, чувствуя свою обречённость в этой враждебной им стране, взбунтовались. Они отказались выполнять приказания государственного совета и низложили своих командиров; затем они избрали себе руководителя, так называемого «элетто». Взбунтовавшиеся испанские наёмники двинулись по направлению к Брюсселю, оставляя за собой вытоптанные поля, многочисленные пепелища на месте ещё недавно цветущих сёл и городов, проклятия и плач вдов и сирот.

Подойдя к Брюсселю, бунтовщики, однако, убедились, что город бдительно охраняется вооружёнными горожанами, а стены его достаточно внушительны, чтобы выдержать штурм гораздо более сильной армии. Поэтому, изменив свой маршрут, взбунтовавшиеся солдаты с хода овладели слабо защищённым городом Алост, сделали его своей базой и стали подвергать его жителей неслыханным издевательствам.

Чувство гнева и ужаса овладело всеми жителями южных провинций. Народ понял, что он может освободиться от гнёта иноземной тирании только путём вооружённой борьбы. Вдохновляющим примером этого была героическая борьба северных провинций. По примеру отважных голландцев теперь и жители южных провинций взялись за оружие. Вооружённые крестьянские отряды уничтожали на дорогах и в лесах мелкие группы мародёрствующих испанских наёмников. Горожане повсюду создавали местные отряды самообороны, спешно исправляли городские стены, втаскивали на них пушки и артиллерийские припасы, строили новые укрепления. Убийства испанцев средь белого дня на улицах городов стали обычным явлением. На предписания и {178} распоряжения государственного совета никто больше не обращал внимания. Совет доживал свои последние дни. Богатые купцы, владельцы мануфактур и даже дворяне считали, что наступило время для перемен, а революционно настроенные слои буржуазии открыто призывали народ к восстанию против испанских тиранов и их пособников.

Наконец восстание разразилось. 4 сентября 1576 г . отряд городской милиции Брюсселя под командованием приверженцев принца Оранского де Глима и де Геза, при активной поддержке вооружившегося мелкого городского люда, или, как его тогда называли, плебса, овладел зданием, где происходило заседание государственного совета. Члены его были арестованы и посажены в тюрьму. Народ громил дома испанцев и их приверженцев. Улицы города были полны вооружённых горожан, которые взяли на себя заботу об охране города и поддержании порядка. Испанское господство было низвергнуто. Но восставший народ стремился освободиться не только от испанской тирании, но и от угнетающих его феодалов, священников, испанских пособников. Испанцы в Нидерландах старались привлечь на свою сторону всех реакционеров страны. Главной опорой испанцев в Нидерландах была католическая церковь, её многочисленные попы и монахи, владельцы несметных богатств. На стороне испанцев было также феодальное дворянство, особенно многочисленное на юге страны. Полной поддержкой пользовались испанцы и у богатых городских патрициев и цеховой верхушки, забравших в свои руки городские управления (магистраты) по всей стране.

Все эти господствующие группы населения с помощью испанцев нещадно эксплуатировали крестьянство и городскую бедноту. Они хотели сохранить остатки крепостного права в деревне, собирать по-прежнему церковную десятину с крестьян, оставить в силе законы, обрекавшие на бесправие крестьянство и бедноту. Одним словом, они хотели сохранить старый, уже разложившийся строй, задушить революцию и сохранить власть за собой.

Правда, грабежи и насилия разнузданной испанской солдатчины возмущали и их, и они готовы были оказать взбунтовавшимся испанским наёмникам вооружённое сопротивление. Но их противодействие испанскому владычеству было неустойчиво. Из страха перед революцией католическое духовенство, дворянство и городской патрициат вместе с цеховой мастеровщиной могли в любой момент изменить делу восстания и пойти на сговор с врагом, выторговав нужные им уступки у испанцев.

Поэтому восставший народ не только уничтожал испанцев, но и громил монастыри, захватывал помещичьи земли, подвергал разгрому и разграблению дома дворян и городских богатеев, якшавшихся с испанцами.

Революционная часть нидерландской буржуазии была верна идеям беспощадной вооружённой борьбы против иноземных угнетателей. Она отказалась от католической веры и приняла каль- {179} винизм, который был религией самой решительной части тогдашней буржуазии. Представители этих буржуазных кругов руководили вооружённым народом и были сторонниками смелой и решительной борьбы против испанцев. Народ им доверял и шёл за ними.

Но революционная буржуазия была немногочисленна. Поэтому революционно настроенный вооружённый городской мелкий люд и крестьяне играли большую роль в событиях национально-освободительной войны и революции в Нидерландах.

Когда Филипп II и его сановники узнали о событиях, которые произошли в Брюсселе 9 сентября, они решили, что нужно действовать быстро. В Нидерланды в спешном порядке был направлен побочный брат Филиппа II дон Хуан Австрийский. Это был смелый полководец и решительный человек, но весьма посредственный политик. В Мадриде рассчитывали, что он сумеет расположить к себе нидерландских вельмож и богатых купцов, которые боялись вооружённого народа больше, чем испанских поработителей.

И действительно, когда дон Хуан прибыл в Нидерланды, то большинство депутатов Генеральных штатов, к которым теперь перешла власть в стране, заявили, что необходимо перенести заседания штатов в резиденцию дон Хуана в Люксембург. Дворяне, католическое духовенство и богатые купцы, заинтересованные в торговле с испанскими колониями, хотели «миром» договориться с испанцами, а затем совместно с ними расправиться с народом. Они не желали революции и боялись её.

Хотя вооружённые массы Брюсселя сорвали эту попытку врагов революции, тем не менее депутаты Генеральных штатов сумели обмануть народ. Они усыпили его бдительность и в феврале 1577 г . заключили соглашение с дон Хуаном.

В мае того же года дон Хуан прибыл в Брюссель. Но он вовсе не думал выполнять условий соглашения и, увидев, что силы народного движения значительно больше, чем он предполагал раньше, поднял мятеж. В июле 1577 г . он захватил мощную, сильно укреплённую и вооружённую намюрскую цитадель и открыл военные действия. Теперь народное движение с новой силой разлилось по всей стране. Английский дипломат Вильсон, современник описываемых событий, писал в одном из своих донесений в Англию, что в Нидерландах «управляет только народ, и никто не может противиться его воле».

Действительно, вооружённый народ и революционная буржуазия стали на время хозяевами положения. По примеру Брюсселя, во многих городах Фландрии и Брабанта народ свергал старые городские магистраты, которые состояли из богачей, католиков и тайных испанских агентов. На их месте создавались революционные органы власти в лице «комитетов 18» или просто «18», как их тогда называли. После событий 4 сентября 1576 г . в цехах повсеместно взяли верх подмастерья и ученики, по своему положению близкие к наёмным рабочим. Богатые мастера, со- {180} ставлявшие ранее правящую верхушку цехов, были оттеснены на задний план и лишены власти.

В состав «18» выбирались не только фактические члены цехов, но также и представители революционной буржуазии — адвокаты, мануфактуристы, купцы, которые лишь для формы вступали в члены того или иного цеха. Поэтому в составе «18» можно было видеть и подмастерьев и буржуа.

Главная задача этих революционных органов власти заключалась в обороне городов и их окрестностей от испанцев. «Комитеты 18» опирались на вооружённый народ, составлявший отряды городской милиции и стрелковых гильдий. Во главе этих отрядов стояли выборные командиры из числа подмастерьев, крестьян, а порой адвокатов и купцов. «Комитеты 18» пользовались большим авторитетом и значением. Они отдавали приказы местным властям, производили конфискации у богачей на нужды обороны городов, издавали приказы и распоряжения, которые регулировали все стороны городской жизни.

Повсюду, где возникали «комитеты 18», они запрещали католическое богослужение, конфисковывали и распродавали церковные имущества, а на вырученные от этого деньги укрепляли города и помогали нуждающимся беднякам. Католическое духовенство, которое открыто или тайно служило интересам испанцев, изгонялось из городов и подвергалось вполне заслуженным преследованиям.

Все распоряжения «комитетов 18» исполнялись беспрекословно, и враги революции трепетали перед ними. Оценивая их деятельность, один из современников, заклятый враг революционного народа, писал: «Этот народный сенат в действительности служил лишь для того, чтобы установить новую религию, подавить дворянство, подчинить себе судебные органы и поддерживать действия народного сброда».

Нидерландское дворянство, католическое духовенство и значительная часть крупной буржуазии пришли в смятение, видя {181} как развиваются события. Они решили, что пора положить конец «своеволию необузданной черни». С этой целью они призвали в Брюссель принца Оранского.

Принц был тонким дипломатом, хитрым политиком и двуличным интриганом. Приехав в Брюссель, Вильгельм Оранский прикидывался добрым малым и разыгрывал из себя «друга народа». В действительности он стремился лишь добиться личной власти, используя доверчивость народа. В душе принц ненавидел революционный народ и, хитро маскируя свои подлинные намерения, пытался сговориться с дворянами и церковниками, а потом общими силами подавить народное движение.

Догадываясь о честолюбивых намерениях принца, дворяне не очень ему доверяли. Поэтому они призвали в Нидерланды брата германского императора Рудольфа II эрцгерцога Матвея. С его помощью они рассчитывали расправиться с народом и расстроить замыслы принца. Дворяне составили заговор против революции. Они намеревались поселить тщеславного и ничтожного эрцгерцога Матвея в городе Термонде во Фландрии, окружить его своими ставленниками и править от его имени. Заседания Генеральных штатов намеревались перенести из революционного Брюсселя в столицу провинции Геннегау, Монс, где наиболее велико было засилие дворян.

Для того чтобы выполнить этот план, дворянским заговорщикам надо было овладеть властью в самой богатой провинции Южных Нидерландов Фландрии и её столице городе Генте.

С этой целью в Гент в качестве губернатора Фландрии был послан руководитель дворянской партии герцог Аршот. Он поставил своей целью подавить народное движение в этом городе и превратить его в оплот дворянства. Чтобы обмануть народ, он заявил: «Я приехал в город, чтобы дать хлеб народу и навести порядок в городе».

Однако выполнить этот коварный план было не так легко. Вожди гентских народных масс Рихове и Имбизе в резкой форме потребовали у герцога Аршота, чтобы он прежде всего восстановил все прежние вольности и привилегии города, отнятые у него испанцами после большого народного движения в Генте в 1539 г . Но герцог совсем не хотел этого делать. Он понимал, что восстанавливать старые вольности в условиях революции, когда фактическая власть в любой момент могла перейти в руки революционной партии, означало бы срыв всех планов контрреволюционного дворянства. Поэтому в ответ на предъявленные ему требования в припадке ярости он замахал кулаками и крикнул, что он вновь, как это сделали испанцы в 1539 г ., заставит гентцев молить о пощаде и пройти по улицам родного города с верёвками на шее.

В Генте начались открытые волнения. Народ вооружался. Создавались революционные отряды. Гент готовился к вооружённой борьбе с дворянскими заговорщиками. Принц Оранский решил воспользоваться создавшимся положением, чтобы руками {182} гентских народ-

ных масс разделаться со своим политическим соперником — герцогом Аршотом. Поэтому принц предупредил Имбизе о готовящемся дворянском перевороте в Генте, а верные люди принца сновали по улицам и площадям города, возбуждая народ и сея слухи о кознях дворян и герцога Аршота.

26 октября, поздно вечером, к дому, в котором жил принц Оранский в Антверпене, подскакал на взмыленном коне запылённый всадник. Оттолкнув подбежавшего к нему стражника, он быстро вбежал по лестнице в приёмную и потребовал у сидевшего в ней дежурного немедленного свидания с принцем. Это был Рихове, один из вождей гентцев, связанный с Вильгельмом Оранским. Принц принял его без промедления в одной из отдалённых комнат своей резиденции.

Рихове заявил принцу, что гентские народные массы готовы к восстанию против дворянских заговорщиков. Они ждут лишь сигнала и хотят, чтобы принц помог им войсками, оружием и одобрил их решение. Рихове был уверен, что принц обрадуется этому известию и даст всё, что он у него просит. Действительно, на миг в глазах принца промелькнула искорка радости. Но это было лишь одно мгновенье, после чего взор принца стал непроницаем, а лицо сохраняло тот оттенок холодности и безразличия, которые дали основание современникам называть этого красноречивого и общительного человека «Молчаливым». Хитрый и вероломный, принц вовсе не желал открыто объявлять себя сторонником гентцев, так как это могло бы отпугнуть от него богатую буржуазию и дворянство. Он предпочитал загребать жар чужими руками и, по выражению одного летописца, «по своему обычаю бросал камешки и прятал руки». Поэтому, выслушав с бесстрастным видом горячую и сбивчивую речь Рихове, он ледяным тоном ответил ему, что не имеет намерения вмешиваться в такое рискованное предприятие и предоставляет самим гентцам действовать так, как они сочтут нужным.

Обескураженный таким приёмом, Рихове молча повернулся и, проклиная двуличие вельмож, направился в дом, где он рассчитывал провести остаток ночи. Но ранним утром он был разбужен незнакомцем, плотно закутанным в тёмный плащ. Это был посланец принца, который по приказанию последнего пришёл сообщить Рихове, что Вильгельм Оранский на стороне гентцев и в секретном порядке окажет им необходимую помощь. Это был обычный приём «Молчаливого», обделывающего все свои дела под покровом тайны, при помощи интриг и вероломства.

Не теряя минуты, Рихове помчался обратно в Гент. Прибыв туда под вечер, он дал сигнал к восстанию. На улицах города зазвучали трубы и тамбурины, игравшие сбор. Со всех сторон к ранее намеченным пунктам стекались толпы вооружённого народа. Ударили в набат. В тёмное ночное небо взметнулись яркие зарева пожаров — это восставший народ жёг дома ненавистных вельмож, католических священников и дворянских заговорщиков. {184}

Вооружённая толпа осадила дом герцога Аршота и начала разбивать толстые дубовые двери его дома. Перепуганный герцог полуодетый выбежал навстречу толпе и в таком виде, без минуты промедления, был отправлен под конвоем в городскую тюрьму. Такая же участь постигла и других заговорщиков. Вслед им неслись проклятья, ругательства и крики: «Вот эти предатели призвали эрцгерцога Матвея!»

29 октября в Генте, по примеру Брюсселя, был создан «комитет 18», к которому перешла фактически вся власть в городе.

Весть о гентских событиях вызвала ликование в сердцах простого народа и бешенство у всех врагов революции, понявших, что их заговор разоблачён и ликвидирован руками вооружённого народа.

В Брюсселе «комитет 18», сторонники которого именовали себя «добрыми патриотами», под влиянием гентских событий продолжал действовать ещё энергичнее. 28 ноября 1577   г . «18» Брюсселя потребовали у Генеральных штатов объявления дон Хуана и его сторонников врагами страны и предложили всеми силами обезвреживать явных и тайных сторонников испанской тирании. На протесты реакционеров, которые завопили о «насилии» над депутатами Генеральных штатов, «18» ответили, что народ имеет право и должен вмешиваться в государственные дела, ибо дела, которые обсуждаются Генеральными штатами, являются народными делами, а главное сейчас заключается не в том, чтобы прокламировать верность королю и неприкосновенность католической веры, а в том, чтобы продвигать всеми силами дело сопротивления врагу. «18» требовали также демократизации избирательной системы в Генеральные штаты, пересмотра норм представительства в них от разных провинций и решительной чистки государственных учреждений от засевших в них в огромном количестве предателей, испанских агентов и врагов революции.

Но народ ещё не был тогда политически зрелым. Он не умел отличать подлинной революционности от лицемерия и демагогии. Народ доверял коварному принцу Оранскому и его подпевалам, ошибочно считая их революционерами и друзьями бедного люда. Поэтому народ и «18» делали множество гибельных политических ошибок. Вместо того чтобы, пользуясь силой, прогнать эрцгерцога Матвея и расправиться как должно с дворянскими реакционерами, народные массы Брюсселя, ворвавшись в зал заседаний Генеральных штатов, принудили их назначить коварного принца Оранского заместителем эрцгерцога. По своей наивности народ думал, что этим путём будут расстроены все козни дворян. Так свою победу революционная партия превратила в победу «Молчаливого», который от радости потирал руки, но в своих официальных речах в Генеральных штатах лицемерно отрекался от своего участия в гентских событиях и порицал «крайности необузданной толпы». {185}

31 января 1578 г . разразилась военная катастрофа. Дворяне, которые продолжали занимать все крупные посты в армии Генеральных штатов, не желали вести решительную войну с испанцами и разворовывали деньги, предназначенные на оплату солдат и покупку оружия. Армия Генеральных штатов была раздета, разута, солдаты голодали, дисциплина отсутствовала. В результате этого 31 января дон Хуан нанёс войскам Генеральных штатов сокрушительное поражение в битве при Жамблу.

Ответом на это была новая волна народных восстаний. В Генте «18» отказались продолжать выплату налогов Генеральным штатам, объясняя это тем, что штаты не желают вести настоящей борьбы с испанцами и контрреволюционерами. Монахи и католические священники были арестованы и изгнаны из города. С колоколен повсюду снимали колокола и переливали их на пушки.

С помощью революционных войск гентцев народ в других городах Фландрии низвергал реакционные магистраты и избирал на их место «комитеты 18». Такие перевороты произошли в Брюгге, Ипре, Куртре и других городах.

Восстали народные массы и в столице провинции Артуа — Аррасе. Вооружённый народ арестовал членов городского магистрата и других контрреволюционеров, разгромил их дома и создал «комитет 15», который быстро навербовал новые военные отряды. Был создан союз городов Артуа. У богачей конфисковали часть их имущества на нужды обороны. Но и здесь народ проявил свою политическую незрелость. В «комитет 15» были в большинстве своём избраны богатые люди и верные слуги принца Оранского. Они лишь на словах были революционерами. Всё же размах восстания был столь силен, а вооружённый народ на первых порах действовал столь энергично, что один из современников этих событий писал: «Духовное сословие было доведено до отчаяния, дворяне трепетали от страха, а богатые горожане чувствовали себя неуверенно в своих домах».

Принц Оранский и поддерживавшие его слои дворянства и буржуазии, видя такой мощный размах народного движения, решили призвать другого иноземного принца, обладавшего большими силами и возможностями, чем эрцгерцог Матвей. Выбор их остановился на брате короля Франции Генриха III герцоге Франциске Анжуйском. Это был алчный, честолюбивый и тщеславный интриган, обуреваемый идеей стать независимым монархом. Пользуясь помощью Генриха III и английской королевы Елизаветы, он собрал большую армию и весной 1578 г ., не дожидаясь окончания переговоров с Генеральными штатами, вторгся на территорию Нидерландов.

Принц Оранский и его приспешники рассчитывали, что с помощью герцога Анжуйского они смогут разбить войска дон Хуана и подавить народное движение. Но они жестоко просчитались. Армия герцога, набранная из авантюристов и разного {186} сброда, не желала по-

настоящему воевать с испанцами и больше всего занималась грабежом населения, чиня самые дикие насилия и зверства. Вот как описывает один из современников поведение её солдат: «Как только они перешли пограничную реку Лис, они не думали более ни о каком повиновении и подчинении своим главным начальникам. Они потеряли всякое уважение к своим непосредственным командирам, предаваясь всякого рода злодеяниям. Они грабили, жгли, оскорбляли девушек и женщин, вымогали невероятными пытками выкуп за жизнь у множества крестьян. У одних они жгли ноги и руки до костей, других подвешивали на три-четыре дня, третьих морили голодом и жаждой».

Народ ответил на это иноземное вторжение сопротивлением. Все южные провинции, где появились французские захватчики, становились ареной народных восстаний. Горожане Кенуа и Ландреси отказались выполнить приказ Генеральных штатов впустить в свои стены войска герцога Анжуйского. Они заявили, что скорее сожгут свои города, а сами уйдут куда глаза глядят, чем позволят ненавистным иноземцам стать хозяевами отчизны. Крестьяне повсеместно создавали вооружённые отряды местной самообороны и безжалостно уничтожали разрозненные отряды французов и одиночных солдат.

Герцог Анжуйский понял, что призвавшие его люди не являются хозяевами страны. Поэтому, ненавидя народ, он перешёл на сторону дворянских контрреволюционеров, которые осенью 1578 г . подняли открытый мятеж.

Дворянские мятежники заявили, что они решили «помешать развитию ненавистных деяний и кровавой тирании гентцев». Иначе говоря, дворянская контрреволюция, объединившись с иноземными захватчиками, решила подавить огнём и мечом революционное движение в стране, а затем примириться с испанцами, выпросив у них нужные для себя уступки.

Крестьяне и городская беднота Фландрии уже давно видели, куда тянут дворяне. Поэтому ещё до их открытого мятежа вооружённые отряды крестьян с помощью гентцев громили мелкие отряды дворянских войск, которые занимались мародёрством. Ещё в августе 1578 г . большой крестьянский отряд разгромил батальон дворянских войск в количестве 300 человек близ города Уденар. При этом в карманах каждого убитого солдата было найдено по 30—40 флоринов денег, награбленных ими у крестьян прилегающих деревень. По тем временам это была очень большая сумма.

После того как в октябре 1578 г . граф Эммануель де Монтиньи поднял открытый дворянский мятеж, размах крестьянского движения во Фландрии стал ещё шире. Крестьяне понимали, что дворяне хотят снова закабалить их и отдать страну под власть испанцев. Поэтому они вместе с гентскими отрядами оказали ожесточённое сопротивление войскам дворянских бунтовщиков, {188} или, как их называли в то время, «недовольных». Произошёл ряд кровавых стычек. Крестьяне временно выбили «недовольных» из городка Лагорж, а когда граф Монтиньи двинулся со своими войсками к городу Менину, путь ему преградили гентские отряды под командованием Рихове и вооружённые крестьяне, количество которых он исчислял в 10 тыс. человек.

Однако гентцам и крестьянам было трудно бороться с дворянскими войсками, состоявшими из опытных, вооружённых до зубов профессиональных солдат. «Недовольные» одержали ряд успехов, вынудив крестьян и гентцев отступить вглубь Фландрии.

Но народ не думал сдаваться. По всем городам и деревням был брошен клич — «К оружию!». Повсюду создавались местные отряды самообороны. Во Фландрии и Брабанте началась подлинная крестьянская война. В окрестностях города Франка вооружённые крестьяне создали сильный объединённый отряд в количестве 2 тыс. человек. Все командные должности в нём замещались военачальниками, избранными крестьянами из своей среды. Отряд был организован по уставам настоящей воинской части и хорошо вооружён.

Крестьяне имели даже собственные пушки, которые они получили у горожан в обмен на колокола, снятые с деревенских церквей. Этот отряд проводил самостоятельные военные операции во взаимодействии с гентцами.

В районе его действия был расположен сильно укреплённый замок Гандтзем. Он был окружён мощными стенами, по углам стен высились башни с многочисленными амбразурами. Из них высовывались пушки. Широкий ров, заполненный водой, прикрывал стены замка. В этом замке был расположен сильный гарнизон «недовольных», солдаты которого совершали опустошительные набеги на соседние деревни и местечки.

Крестьяне обложили этот замок и после продолжительной осады принудили засевших в нём «недовольных» к капитуляции, а сам замок срыли до основания. Громя замки и монастыри, настоящие осиные гнёзда дворянской контрреволюции, вооружённые крестьяне захватывали помещичьи земли и делили их между собой.

И такая картина наблюдалась повсюду — во Фландрии, Брабанте, в северных провинциях. Вооружённый народ и революционные слои буржуазии поднимались на борьбу против дворянских заговорщиков и их союзников.

Совсем иную позицию занимал принц Оранский и поддерживавшие его богачи. Они старались всеми способами договориться с дворянскими мятежниками и клеветали на народ, который вёл самоотверженную борьбу с «недовольными». Особенным нападкам подвергались гентцы. Принц Оранский называл их не иначе, как «бунтовщиками» и «смутьянами». Ещё летом 1578 г . принц Оранский добился у Генеральных штатов издания эдикта, который разрешал свободное исповедание католической веры, а, {189} революционным «комитетам 18» запрещал всякую политическую деятельность и вмешательство в дела управления страной. Это была попытка разделаться с ненавистным для принца «народоправством».

Видя, что этот декрет остался мёртвой буквой, принц решил, что надо подрубить «корень зла» — гентскую демократию. Он приблизил к себе Рихове, отличавшегося тщеславием и корыстолюбием и стал подстрекать его против другого вождя гентцев — Имбизе. Принц разжигал у Рихове чувство зависти и злобы против Имбизе, нашёптывая, что последний, опираясь на свою популярность в народе, стремится к личной власти, а его, Рихове, хочет лишить всякого влияния в Генте. Рихове попался на эту коварную приманку. Между ним и Имбизе начались ссоры, доходившие порой до открытых столкновений. Заметив близость Рихове к принцу, его стали поддерживать богачи и замаскированные враги революционного народа. С ведома принца они стали распространять разные клеветнические слухи относительно Имбизе, превозносить государственную мудрость принца, призывали гентцев подчиниться принцу Оранскому, примириться с «недовольными».

Принцу таким путём удалось добиться своей цели. Гентская демократия была расколота на две борющиеся между собой партии.

В конце ноября 1578 г . Вильгельм Оранский, приглашённый лично Рихове, вопреки воле Имбизе и его сторонников, прибыл в Гент. Он высокомерно и презрительно обращался с Имбизе, грозил ему, что заставит его ответить за оскорбление своей личности, и принудил гентцев принять ряд унизительных для них обязательств: восстановить свободу католического вероисповедания, возвратить католическому духовенству конфискованные у него ранее «комитетом 18» церковные имущества, а арестованных контрреволюционеров передать до суда в нейтральные руки. Таким образом, перед лицом наступающей контрреволюции принц Оранский стремился подавить народное движение, рассчитывая таким путём достигнуть примирения с дворянскими мятежниками — «недовольными».

Предательская политика Вильгельма Оранского сказалась не только в Генте и других городах Фландрии и Брабанта, но и в Артуа. Мы уже видели раньше, что там также произошло восстание народа в городе Аррасе, итогом которого было свержение прежнего городского магистрата и образование «комитета 15». Дворянские заговорщики, начав свой мятеж, решили прежде всего разгромить аррасскую демократию, видя в её существовании опасность для осуществления своих предательских замыслов.

Если бы народные массы Арраса были более организованны, политически зрелы и находились бы под руководством честных вождей, они смогли бы предупредить и сорвать замыслы дво- {190} рянских заговорщиков. На деле получилось иное. Народ слепо верил «комитету 15», который состоял в своём большинстве из оранжистов (сторонников Оранского). Это были богатые купцы и адвокаты. Они боялись решительных действий, совсем не думали об интересах и нуждах народа и стремились только использовать бедный люд в своих интересах. В их числе были предатели, уже давно сговорившиеся с дворянскими заговорщиками. «Недовольными» был подкуплен и начальник городской стражи оранжист Амбруаз ле Дюк.

«Комитет 15» поэтому не обращал внимания на все сигналы о готовящемся заговоре дворян и, подобно принцу Оранскому, старался мирным путём договориться с «недовольными». Члены комитета забеспокоились только тогда, когда заговорщики стянули к городу мятежные войска, а на протест «15» ответили, схватившись за эфесы своих сабель: «Вот что нас оправдает!» Тем временем войска заговорщиков уже входили в город. Изменник Амбруаз ле Дюк не оказал им никакого сопротивления. Войска, посланные на помощь Аррасу гентцами, были разбиты или задержаны «недовольными». Народ был захвачен врасплох. Дворянские же заговорщики не теряли времени. Они разогнали «комитет 15» и казнили тех его членов, которые пытались организовать сопротивление городских масс. На плахе под топором палача сложил свою голову и глава «комитета 15», богатый аррасский адвокат Госсон. Казням подверглись и десятки горожан, известных своей враждебностью к заговорщикам. Таковы были плоды предательской политики принца Оранского и его приверженцев. По существу они явились скрытыми, а потому ещё более опасными пособниками дворянской контрреволюции.

Дворянские заговорщики полностью овладели провинциями Артуа и Геннегау. В январе 1579 г . они заключили, между собой так называемую Аррасскую унию, целью которой была провозглашена борьба со «смутьянами» и с «врагами собственности и порядка». 5 апреля 1579   г ., сбросив с себя окончательно маску, «недовольные» подписали мирный договор с палачом нидерландского народа, кровавым извергом Филиппом II.

Враги революции подняли голову и в других провинциях. Они повсюду с удесятерённой энергией начали вести агитацию за примирение с Филиппом II. С амвонов католических церквей раздавались проповеди о скором торжестве «истинной католической веры» и «гибели еретиков, погрязших в разврате и кознях с сатаной». Переряженные в нищих и «блаженных», католические монахи и священники на базарах и в других людных местах проклинали «кальвиновскую секту». Они кричали, что скоро «карающая десница божия» покарает вероотступников, а испанский король уже послал в Нидерланды «несметную армию». Этим путём они старались деморализовать народ и помочь испанским агентам осуществлять их предательские планы. {191}

Революционный лагерь ответил на это решительным контрнаступлением. 21 января 1579 г . была заключена так называемая Утрехтская уния, вокруг которой объединились все силы революции. Ядром их были революционные северные провинции. Здесь стрелковые гильдии и городские милиции составляли главную силу. Они состояли из вооружённого народа, руководимого революционной буржуазией. Силы дворянско-католической реакции были подорваны. Крупнейшее поражение им было нанесено в мае 1579 г ., когда народное восстание низвергло реакционный патрицианский магистрат в крупнейшем городе Голландии Амстердаме. Власть повсюду переходила в руки сторонников непримиримой борьбы с испанцами.

К северным провинциям тянулись городские демократии Фландрии и Брабанта, примкнувшие по почину Гента к Утрехтской унии. Однако здесь очень сильна была организованная дворянско-католическая реакция. Колеблющаяся и двуличная политика принца Оранского и его приверженцев была ей на руку. Только борьба вооружённого народа сорвала на время планы дворянских контрреволюционеров.

В самом начале 1579 г . на юге Нидерландов началось сильное крестьянское движение. Крестьяне, несмотря на свою политическую неопытность, забитость и темноту, понимали, что дворянство является их главным врагом. Особенно сильно было крестьянское восстание во Фландрии, куда вторглись грабительские отряды «недовольных». В марте 1579 г . большой отряд крестьян, численностью в 8 тыс. человек, соединился с войсками Генеральных штатов для борьбы против «недовольных», которые безжалостно грабили крестьян в окрестностях городов Бурбурга и Дюнкерка. Действия крестьян были весьма успешны, и они заставили «недовольных» очистить много деревень и маленьких городков.

Всю весну и лето 1579 г . продолжались кровопролитные стычки отрядов крестьянской самообороны с бандами «недовольных». Наиболее упорная борьба шла в районах городов Касселя и Берг-сент-Винокса. Умело ведя партизанскую борьбу, крестьяне сильно потеснили «недовольных». Но затем «недовольные», собрав большие силы, перешли в наступление и нанесли крестьянам ряд тяжёлых поражений. При этом дворяне проявляли страшную жестокость по отношению к крестьянам.

Однажды большой отряд «недовольных» осадил укреплённый пункт, оборонявшийся крестьянами. Часть осаждённых погибла в борьбе, но остальные продолжали стойко сражаться и наносили врагу большой урон. Тогда «недовольные» решили прибегнуть к вероломству. Они заверили осаждённых крестьян, что если они прекратят сопротивление, то им будет предоставлена свобода идти, куда они захотят. Доверчивые крестьяне положились на слово «благородных» дворян. Но лишь только они покинули укрытие, как подверглись предательскому нападению и {192} были безжалостно истреблены все до одного. В этой отвратительной резне приняли участие не только солдаты, но также офицеры и даже католические священники, находившиеся в большом количестве в армии «недовольных». Один из этих негодяев, по свидетельству хрониста, хвастал впоследствии, что он собственноручно зарезал 10 безоружных крестьян.

В дальнейшем отношения крестьян с Генеральными штатами начали портиться. Аббаты, дворяне и богатая буржуазия, которые имели большинство в Генеральных штатах, меньше всего думали об интересах крестьян. Они не отменили тяжёлых феодальных податей, взимавшихся с крестьян. По-прежнему собиралась разорительная церковная десятина, а войска Генеральных штатов, плохо оплачиваемые и недисциплинированные, грабили крестьян не хуже испанцев.

Крестьяне, видя, что со всех сторон они встречают только грабёж, насилие и безразличие к их нуждам, начали истреблять наряду с отрядами испанцев и «недовольных» также и солдат армии Генеральных штатов.

Особенно сильные восстания разразились на севере, в провинциях Гронингем, Фрисляндия и Дрент, где происходили военные действия. Здесь восставшие крестьяне объединились в большие отряды и сражались против войск Генеральных штатов под стягами, на которых было изображено яйцо, рассечённое мечом, с вытекшим зародышем цыплёнка и с надписью: «Мы сражаемся за скорлупу». Этим крестьяне хотели показать своё полное разорение от войны и грабежей наёмных войск Генеральных штатов. Повстанцы называли себя «отчаявшимися».

Во Фландрии крестьяне нескольких областей создали специальный союз, поклявшись вести совместные военные действия против мародёрствующих войск Генеральных штатов. Они создали сильную и стройную военную организацию, возглавлявшуюся выборными командирами. В одной из областей крестьяне потребовали у губернатора, чтобы он стал во главе их отрядов и возглавил их борьбу с войсками Генеральных штатов, в противном случае они грозили сжечь губернатора в его доме.

Вместо того чтобы удовлетворить справедливые требования крестьян, Генеральные штаты ответили на бунты крестьянского отчаяния свирепыми карательными экспедициями. Целые деревни начисто выжигались, а их обитатели подвергались уничтожению или ужасным пыткам. Крестьян сжигали в запертых домах и храмах, вешали вдоль дорог на деревьях, десятками топили в реках.

В результате этого крестьяне перестали поддерживать правительство, а местами подпадали под влияние контрреволюционного дворянства и испанцев, которые сумели их озлобить против революции.

Таковы были итоги предательской политики господствующих классов по отношению к нидерландскому крестьянству. {193}

Острые классовые бои разгорелись не только в деревне, но и в городах Фландрии и Брабанта. 28 мая 1579 г . католическое духовенство в Антверпене организовало религиозную манифестацию, подлинной целью которой было продемонстрировать силы дворянско-католических реакционеров. Несмотря на то что шествие это было запрещено городскими властями и его организаторы были заблаговременно извещены об этом, католическая манифестация, многие участники которой были вооружены, двинулась по улицам города с развевающимися хоругвями в руках и с пением католических молитв. Во главе манифестации шёл сам эрцгерцог Матвей со своей свитой. На приказ поста городской стражи остановиться манифестанты ответили вооружённым сопротивлением.

Завязавшаяся перестрелка послужила сигналом к восстанию народа. Отовсюду бежал городской люд, вооружённый и готовый биться насмерть с католическими заговорщиками. Огромная толпа вооружённого народа обратила католических манифестантов в паническое бегство. Бoльшая их часть вместе с эрцгерцогом Матвеем была загнана в городской собор, который осадила разбушевавшаяся толпа. Лишь вмешательство принца Оранского и его гвардии помогло вывести из церкви эрцгерцога Матвея. Но все католические священники в количестве 121 человека были немедленно посажены на корабли и вывезены из Антверпена. Вооружённый народ сорвал католическую провокацию.

Через несколько дней произошла новая вылазка испанских пособников. Граф Эгмонт, сын казнённого герцогом Альбой вельможи, человек ничтожный и алчный, решил перекинуться на сторону испанцев. Чтобы повысить в глазах Филиппа II цену своего предательства и получить от него больше милостей, граф решил внезапным налётом овладеть городом Брюсселем, чтобы передать его потом в руки испанцев.

4 июня 1579 г . граф во главе сильного военного отряда, обманув бдительность городской стражи, ворвался в Брюссель и занял центральную городскую площадь, где 12 лет назад в этот самый день был казнён его отец. Но он просчитался. Весь народ Брюсселя восстал как один человек и взялся за оружие. Изменник вместе со своими солдатами был осаждён со всех сторон и не мог не только овладеть городом, но и выйти из него. Возмущённые таким чёрным предательством, горожане кидали в него и его солдат из окон своих домов всякие отбросы и кричали: «Эй! Негодяй! Выверни пару камней из мостовой! Под ними ты найдёшь кровь твоего отца, которая вопиет об отмщении!»

Видя провал своей отвратительной затеи, граф Эгмонт капитулировал, получив разрешение покинуть город вместе со своими солдатами. Так народ сорвал ещё одну предательскую попытку контрреволюционеров. {194}

Вскоре кровавые столкновения разыгрались в городе Брюгге. Здесь католические монахи и священники уже давно вели агитацию за свержение «комитета 18» и примирение с Филиппом II. 2 июля 1579 г . католические заговорщики перешли от слов к делу. Выбрав удобный момент, когда почти все кальвинисты и большинство солдат городской милиции находились на кальвинистской проповеди вне стен города, заговорщики овладели городской ратушей, издали приказ о роспуске городской милиции, низложили «комитет 18» и захватили в свои руки ряд важных в стратегическом отношении районов города. Революционная партия, однако, не дала запугать себя. Народ был призван к оружию. Места, захваченные заговорщиками, были окружены со всех сторон, а ночью в город были введены подкрепления. Сопротивление заговорщиков было сломлено, и в городе снова восторжествовала демократия.

Острая классовая борьба разгорелась в Генте. Соглашение, навязанное гентцам принцем Оранским, оказалось недолговечным. Католическое духовенство попыталось использовать данные ему этим соглашением уступки для организации контрреволюционного заговора. Гентцы ответили на это ликвидацией соглашения и изгнанием из города католического духовенства. 15 мая «комитет 18» Гента издал официальную прокламацию, в которой объявлялось, что Гент и прилегающая к нему округа находятся в неразрывной связи с Утрехтской унией, а кальвинизм является официальной религией жителей города. Имбизе приобрёл господствующее влияние в Генте.

Принц Оранский и его приверженцы в Генте заволновались. Они решили окончательно разгромить гентскую демократию. В город Уденар были направлены войсковые части, чтобы превратить этот пункт в опорную базу против Гента. Другую опорную базу было решено создать в городе Термонде, где правил Рихове. Одновременно принц Оранский продолжал науськивать Рихове против Имбизе и добился того, что Рихове открыто попытался арестовать Имбизе. Однако попытка эта не удалась. Городские массы не позволили Рихове выполнить его намерение.

Предательские манёвры принца тем не менее не прекращались. Вильгельм Оранский в душе ненавидел простой народ и боялся его. Он стремился стать независимым властителем всех Нидерландов или части их и лишь потому боролся с испанцами, что не мог ожидать от них поддержки в осуществлении своих планов. Однако внутри страны принц не видел сил, на которые он мог бы опереться. Демократию он стремился подавить, а дворяне и католическое духовенство ему не доверяли. Поэтому принц Оранский решил снова прибегнуть к помощи иноземного вмешательства и призвать в страну герцога Анжуйского, который уже в 1578 г . показал себя заклятым врагом нидерландского народа. Трусливая буржуазия Фландрии и Брабанта, напуганная {195} движением народных масс, изменила делу революции и примкнула к принцу Оранскому.

Герцог Анжуйский давно тешил себя надеждой прибрать к своим рукам богатые Нидерланды. Поэтому он охотно согласился принять предложенный ему титул герцога Брабантского и власть над всей страной. Но он смертельно ненавидел народ и особенно гентцев. В них он видел главную помеху своим планам в Нидерландах и своих заклятых врагов, немало повредивших ему в 1578 г . Теперь гентцы снова становились на пути герцога Анжуйского. Они категорически возражали против его приглашения в страну.

Учитывая это, герцог потребовал от принца Оранского и Генеральных штатов «обуздания» демократии, как предварительного условия вмешательства его в дела Нидерландов. Это подталкивало принца и его сторонников к тому, чтобы как можно быстрее разделаться с гентской демократией.

Гентцы отлично знали об этом сговоре принца Оранского с герцогом Анжуйским и решили одним ударом расстроить его. Они организовали переворот в Уденаре. Губернатор Уденара, оранжист Мансар, был изгнан из города вместе с верным принцу гарнизоном. Рихове решено было сместить с поста командующего гентскими войсками, а город Термонд захватить в свои руки.

28 июня 1579 г . Имбизе совершил переворот в Генте и сосредоточил в своих руках всю власть. Революционные слои буржуазии поддержали переворот, и Имбизе расплатился с ними, распродавая за бесценок конфискованные церковные имущества. Городская милиция была очищена от приверженцев Рихове.

Однако торжество Имбизе оказалось недолговременным. Оранжисты были настолько сильны в городе, что сумели дискредитировать политику Имбизе в глазах многих горожан. Повсюду распространялись слухи, что Имбизе стремится к установлению личной диктатуры и намеревается сдать город испанцам из личной ненависти к герцогу Анжуйскому. Имбизе издал манифест «14 статей», в котором разоблачал подлинные замыслы принца Оранского и его сторонников, целью которых было поработить свободолюбивых гентцев, восстановить католицизм и передать страну в руки иноземцев. Оранжисты ответили контрманифестом — «5 статей», — в котором со своей стороны заверяли гентцев, что принц Оранский даст все необходимые гарантии жителям города не предпринимать ничего против существующего в городе политического порядка и не вводить никаких новшеств, без согласия на то горожан. Но это была ловушка, в которую попались многие легковерные люди. Прибыв в Гент, принц категорически отказался дать какие-либо гарантии и заявил, что имеет достаточно сил, чтобы обуздать «крикунов», «смутьянов» и прочих «демагогов». За угрозами последовали и действия. {196} Созданный Имбизе после переворота 28 июня магистрат был низложен, войсковые части Имбизе объявлены распущенными. Сам Имбизе и часть его близких приверженцев, опасавшихся за свою жизнь и отчаявшихся в торжестве демократии, бежали из Гента.

Принц Оранский добился своего. Он разделался, наконец, с ненавистной для него гентской демократией. Вслед за этим наступил черёд северных провинций. Там крупная буржуазия мирилась до поры до времени с политическим могуществом демократии. В этом голландские купцы видели средство разделаться руками народа с испанцами и феодальным дворянством. Но когда эта цель была достигнута и голландское купечество сочло своё положение достаточно прочным, оно решило отделаться от ненавистной ему «опеки» демократических стрелковых гильдий, городских милиций и кальвинистских консисторий, вокруг которых группировались силы демократии.

Поэтому крупная голландская буржуазия охотно приняла предложение принца Оранского о необходимости «обуздать» демократию и на севере страны. Специальный закон 1581 г . запретил стрелковым гильдиям и городским отрядам милиции принимать участие в решении государственных дел. Этим актом вооружённый народ устранялся от политической деятельности. Вся власть в северных провинциях отныне безраздельно принадлежала буржуазии.

Разделавшись таким образом с народом, принц Оранский и послушные ему Генеральные штаты 19 февраля 1582 г . торжественно провозгласили герцога Анжуйского государем Нидерландов. Но их надеждам не суждено было сбыться. Ничтожный и тщеславный герцог Анжуйский ничего не сделал для того, чтобы нанести военное поражение испанцам. Он думал лишь об одном — как бы ему самому стать полновластным хозяином страны.

17 января 1583 г . он сделал попытку насильственного захвата Антверпена и ряда других городов Фландрии и Брабанта. Это новое предательство было встречено отчаянным сопротивлением жителей. Войска герцога были разгромлены и с позором изгнаны из пределов Нидерландов.

Но изгнание герцога Анжуйского помогло и испанцам. После предательского разгрома Вильгельмом Оранским демократии во Фландрии и Брабанте там уже не оставалось сил, которые могли бы сопротивляться испанскому наступлению. Народ был деморализован и потерял веру в людей, правивших страной. Армия Генеральных штатов распалась.

На короткое время вновь восторжествовала демократия в крупнейших городах Фландрии и Брабанта. Но силы её были подорваны. Разобщённые, отчаявшиеся вследствие непрерывных измен своих бывших вождей, брошенные на произвол судьбы Вильгельмом Оранским и Генеральными штатами, они изнемо- {197} гали в неравной борьбе с превосходящими силами испанцев. Враг снова овладел всей Бельгией.