Поликарпов В. Если бы... Исторические версии

ОГЛАВЛЕНИЕ

Часть вторая

Александр Македонский не умер тогда

Историю каждой цивилизации следует рассматри вать как часть истории мировой цивилизации, «погруженной» в пространственно-временной континуум. Такой подход дает возможность учесть неосуществленные сценарии локальной цивилизации, чья реализация могла изменить ход истории человечества. В этом плане наибольшее значение придается смерти Алексан дра Македонского в 323 году до н. э. в Вавилоне. Он мог и выжить, если бы слушался советов врачей. Каковы были бы последствия этого? Не будучи в состоянии поставить такой эксперимент в реальности, А. Тойнби осуществил мыслен ный эксперимент. Он исходил из того, что именно конструи рование и исследование возможных альтернатив реального исторического события позволяет проникнуть в его сущность п о принципу: «Видя чужие страны — начинаешь лучик- понимать свою». Одним из сценариев такого рода мысленного эксперимента и является статья А. Тойнби «Если бы Алек сандр не умер тогда...», в которой описана цепочка не состо явшихся последовательных событий. В отличие от утвержде ния, что «это — фантастика, игра ума, но, пожалуй, игра полезная» [175,40], здесь есть вполне реальный смысл. Ведь самые невероятные, фантастические конструкции могут осу ществиться на практике, превратиться в действительность, о чем свидетельствует история. Достаточно вспомнить раз личного рода социальные утопии, воплощенные в жизнь, на пример, третий рейх Гитлера, государство Пол Пота и т. д. Итак, в жаркий июнь 323 г . до н. э. в Вавилоне Алек сандр Македонский заболел малярией, что опасно для его

сверхчеловеческого образа жизни. Божественный Александр, сын Зевса и властелин мира, занимался постоянно возведе нием грандиозного здания империи, прерываясь лишь сном, едой и буйными пирами. Но теперь тело 33-летнего богаты ря сотрясают приступы малярии; во время его болезни сроч ные дела решает государственный совет, состоящий из элли на Эвмена и македонских полководцев Пердикки и Птоле мея: «Если этот бог теперь умрет, империя останется без влас ти и взорвется» [187, 39].

Через два месяца Александр Македонский выздоровел, его жена Роксана родила ему сына — будущего Александра IV , который взошел на престол лишь через 36 лет, начинает А. Тойнби описывать один из неосуществленных сценариев мировой цивилизации.

После болезни Александр Македонский понял необходи мость для успешного функционирования мировой империи добротных коммуникаций, дорог. Самые же лучшие тогда дороги были морскими, поэтому он осуществил задуманную морскую экспедицию в Египет через Бахрейн, вокруг незна комой еще Аравии. Потребность в удобном водном пути от Эллады до Индии заставляет его возобновить построенный при Дарий канал через Суэцкий перешеек; при этом искус ные финикийцы-мореходы по приглашению царя заселяют острова Персидского залива. Затем решается целый ряд про блем, без которых невозможно существование мировой эл линистической державы. Вместо того, чтобы построить себе гробницу, наподобие пирамиды, Александр Македонский строит в Александрии достаточно пышную гробницу и од новременно учреждает Академию наук и искусств — буду щий культурный центр его государства. Ведь Александрия на Ниле находится в центре империи, посреди великого мор ского пути Восток — Запад, она является главной столицей мирового государства.

Далее получает разрешение финикийский вопрос: финикиянам-мореходам предоставляются крупные льготы и ока зывается помощь в восстановлении разрушенного в начале персидского похода Тира. Чтобы сделать финикийцев заин тересованными участниками дальнейшего расширения им перии, Александр Македонский организует под своей гегемонией конфедерацию финикийских городов. Она подобна созданному его отцом Филиппом конфедерации — Корин фского союза городов Эллады. Этой новой конфедерации дана монополия морской торговли на всем Востоке, взамен требуется строительство финикийцами торговых факторий и городов-колоний с последующим их включением в союз. Таким путем уничтожается конкуренция: эллины господству ют в Средиземноморье, а финикийцы — на Востоке. Поэто му последние прощают Александру Македонскому и разг ром Тира, и завоевание в скором будущем Карфагенской дер жавы, основанной тирянами. Финикийцы довольны, и так как им не хватает людей (в Финикии всего шесть крупных городов), то они вербуют сородичей из племен, живущих в глубине Сирии. Для установления контроля над путями че рез пустыню между гаванями вдоль Великого морского пути они берут в аренду дороги у местных кочевников (сабеев, набатеев, иудеев), втягивая их таким образом в экономичес- куго орбиту империи. Местные племенные боги—например, Яхве —входят в общий пантеон, вроде эллинского, и теряют свою агрессивность.

Еще раньше, в 321 г . до н. э., Александр Македонский наводит порядок в Элладе и вообще на севере, где старый верный Антипатр едва предотвратил общегреческое восста ние, когда слух о смерти царя достиг Эллады. И в Малой Азии Антигон малыми силами, проявляя полководческое ис кусство, защищает от местных вельмож-сепаратистов един ственный прямой путь из Македонии в Вавилон. Царь от правляет из Македонии всех боеспособных людей на помощь Антигону, тот умиротворяет Северную Персию вплоть до Кавказа.

Наряду с этим Александру Македонскому приходится улаживать семейные дела, имеющие политический характер, ибо в них замешана царица-мать Олимпиада. Он десять лет Не был на родине, а его мать — энергичная и беспредельно Деспотичная женщина. Старик Антипатр уже не может выносить ее вмешательств в дела управления страной и поста вил ультиматум: либо он, либо Олимпиада. Поэтому 1 цари- цу-мать деликатно, под предлогом поддержания ее здоровья отправляют на благодатный остров Сокора в Индийском океане. Ее сопровождает несколько сот престарелых маке донских ветеранов, привыкших к теплым краям.

В это же время хитроумный Птолемей в Сицилии подго товил плацдарм для нападения на Карфаген. Он от имени Александра Македонского предложил сицилийским грекам объединиться в конфедерацию типа Коринфской или Финикийской и вместе с македонцами изгнать из Сицилии карфа генян, владеющих одной третью острова. Попутно Птоле мей заметил здесь талантливого и честолюбивого молодого военачальника Агафокла и пригласил его в «питомник ге ниев» — генеральный штаб царя.

В итоге сицилийская и африканская кампании Алексан дра Македонского увенчались успехом: Карфагенская дер жава была покорена, подобно Тиру. Царь образовал из городов завоеванного Карфагенского государства Утический союз, который занялся торговой и колонизаторской деятель ностью к западу от Геркулесовых столпов. Вскоре западные финикийцы повторили подвиг своих предков, обогнувших Африку с востока на запад во времена фараона Нехо II : ныне они обогнули ее в обратном направлении и установили про чную морскую связь со своими сородичами, плавающими в Индийском океане.

Завершая в Иберии (Испании) освоение карфагенского наследия, царь обращает свои взоры на Италию, где давно идет война всех против всех. Здесь сложилась такая ситуа ция, что не о победе мечтают, а о том, чтобы уцелеть, не попасть в рабство... Так рассуждают и греки-колонисты на юге полуострова, и коренные италийцы — латины, умбры, воль ски; даже грозные этруски перешли к обороне. Только Сам ний и Рим спорят из-за гегемонии, причем пока шансы на стороне Самния. Поэтому Александр Македонский выступает в роли миротворца и посылает в Италию Птолемея.

Тот переманивает на сторону великого царя жителей греческих полисов-колоний и ведет переговоры с Римом, управляемым отличными, неукротимыми, хладнокровными и изо бретательными политиками. Римскому сенату Птолемей со общает предложения Александра Македонского: за Римом остаются все его владения и союзники, после победы над Самнием Рим получает немалую часть земель и союзников побежденного, гарантируется нерушимость союза римлян и этрусков. Все же прочие города Северной Италии и греческие полисы на юге получают независимость и свободу объ единения в конфедерацию под гегемонией великого царя, а римляне становятся его наместниками в Италии. Римский се нат соглашается с подобными предложениями, ибо ничего лучшего Рим не добьется .

Перенаселенные полисы Эллады охотно отдают в помощь Александру Македонскому крупные отряды вслшов-добро- вольцев, завороженных прекрасной землей Самния. Кампа ния 317 года до н. э. осуществляется весьма быстро — Сам- ний окружен македонско-римскими войсками и разгромлен. В результате установлено безраздельное господство царя на Западе. Однако после победы в Италии скопился взрывной материал — обездоленные самниты, бруттии и дикие храб рецы-оски, хорошо владеющие и плугом, и мечом. Его необ ходимо вывезти, но куда?

Лучший способ завоевать доверие побежденного против ника — взять его в союзники против нового врага, а тако вым являлась еще непокоренная большая часть Индии. Все предпосылки для завоевания этого громадного субконтинен та у Александра Македонского есть: множество незанятых солдат, закаленных в ходе италийских распрей и готовых идти за непобедимым царем куда угодно, полная царская каз на, ибо налоговый механизм в империи уже функционирует исправно, в Индии создана «пятая колонна» из сторонников македонского властелина, во главе которой стоит Чандра- гупта.

В 315 году до н. э. Чандрагупта сообщает Александру Македонскому, что все готово к завоеванию Индии. За один год финикийский флот через уже действующий Суэцкий ка нал перевозит всю армию великого царя к западной границе Магадхи —крупнейшему индийскому царству. В дело всту пила тайная армия Чандрагупты, и кампания, возглавляе мая самим царем со своим крупным полководцем Селевком, продолжалась не так уже долго. Затем Селевк разгромил отчаянно сопротивляющееся царство Калинга. и все остальные индийские государства признали власть Александра Македонского. Наместником Индии назначается Селевк, а Чан- драгупте предлагается пост наместника в еще не завоеванных царствах Напата и Мероэ, расположенных в верховьях Нила и похожих на Индию.

Александр Македонский возвращается в основанную им столицу и думает о дальнейшем. Ведь в его руках уже весь цивилизованный мир; завоевание варваров и приобщение их к культуре —удел не божественной личности, а деятелей типа Чандрагупты, совершенствование управления империей яв ляется чиновничьим делом. Что же ему делать? Пока царь занят этими меланхолическими размышлениями, в Индии начинает разворачиваться процесс, который значительно изменит культурный лик Ойкумены, подобно политическо му преобразованию благодаря войнам Александра Македонского. Дело в том, что впервые эллины встретились с буддис тами; впрочем, они еще не осознали того поистине колос сального по своему значению факта, что здесь мировая дер жава встретилась со своей мировой религией. Тогда буддизм был единственной мировой религией. Она не ограничена эт ническими рамками, требует от своих приверженцев только стремления к самосовершенствованию (и ничего другого), не посягает на прерогативы светской власти и очень терпима к местным верованиям (она не объявляет их заблуждением, а рассматривает как различные пути достижения общего иде ала — нирваны). Лучшие умы Эллады могут освоить всю глубину' буддизма и модифицировать, сделать его учение до ступным для рядовых эллинов. Около 300-го года Эпикур и Зенон — достойные наследники Сократа — создают в Афи нах две школы, в которых преподают разные варианты «за падного буддизма». Происходит культурное объединение Ойкумены, Афины возвращают себе статус духовного центра Средиземноморья.

Александру Македонскому не до этого, так как от гре ков-колонистов из Северного Причерноморья он получил известия о существовании далеко на востоке, в другом конце Великой Степи, большой страны со своей особой цивилиза цией, не похожей на эллинскую, персидскую или индийскую. Царь воспрянул духом — ему, сыну Зевса, нужно выполнить свою задачу до конца, объединить весь культурный мир. Но как же добраться до этой страны со странным названием Чжунго? Разумнее сего отправиться туда от Яксарта (Сыр- дарья) —из северо-восточного угла державы Александра Македонского. Правда, новый поход еще более опасен, чем пер сидский. Однако божественный долг необходимо выполнять, и царь вновь собирает войско.

В поход идут персы игреки-колонисты Востока, привыч ные к горам и пустыням; в качестве полководцев избирают ся Антигон, блестяще проявивший себя в горах Кавказа, и его достойный соперник, молодой сицилиец Агафокл. Весной 311 года до н. э. отборная армия Александра Македон ского преодолела Тянь-Шань и узкую часть Гоби и встрети ла посольство из Чжунго. От него узнали, что население Чжунго гораздо многочисленнее, чем во всей Ойкумене, объединенной великим царем, что там имеется семь царей, веду щих между собой жестокие войны. Посольство, встреченное македонской армией, направлено шестью восточными цар ствами к племени исседанов, чтобы создать военный союз против седьмого, западного царства Цинь. Последнее стре мится уничтожить всех своих соперников так же, как Маке дония при Филиппе поглотила всю Элладу. Сама Цинь пред ставляет собой как бы двойник Македонии — крепкая варварская держава на горной окраине цивилизованного мира. Она в культурном отношении отстала, но развита в военном и стремится к господству над своей Ойкуменой. Это спасе ние, что Александр Македонский пришел в Чжунго сейчас, а не через десять лет. В противном случае Цинь успела бы за воевать все восточные царства и объединить всю Чжунго, как Филипп —Элладу. Тогда храбрые воины Цинь численно подавили бы небольшую (по меркам Чжунго) македонс кую армию, несмотря на ее лучшее вооружение и выучку.

Александр Македонский заключает фазу союз против Цинь с шестью восточными царствами. Когда летом 311 года вся армия Цинь спустилась на Китайскую равнину, что бы разгромить войска своих соперников, то накануне ре шающего сражения она узнала о сожжении своей столи цы неведомым врагом, вторгшимся с Запада. Эта весть парализовала боевой дух войск Цинь, и они были пол ностью разгромлены.

Союзники пришли к решению о полном уничтожении державы Цинь, поэтому ее территория была отдана Алек сандру Македонскому для колонизации иранцами и грека ми. Царя-избавителя единодушно признали гегемоном кон федерации восточных царств Чжунго; она заключила вечный союз с западной державой Александра Македонского. «Так было организовано, — пишет в заключении своего сце нария А. Тойнби, — дальнейшее сосуществование Запа да и Востока: Александр мог считать себя властелином мира, а жители Чжунго при своей многочисленности и культурном единстве не бояться подпасть под реальное владычество западных пришельцев; при этом связи меж ду Чжунго и Ойкуменой через бывшую Цинь крепли год от года» [187, 42]. Еще в Цинь Александр Македонский узнал, что океан омывает восточный край его владений. Поэто му, вернувшись в свое царство, он поручил финикийцам отыс кать морской путь из Индии в Чжунго.

Так завершилась блестящая карьера великого сына Зев са — героическая эпоха завоеваний кончилась, царь стал быстро стареть и скончался в 287 году до н. э. в состоянии полного маразма. И многие тогда говорили, что лучше бы ему умереть в расцвете сил — тогда, в Вавилоне.

В противовес этому мнению А. Тойнби пишет следую щее: «Нам —гражданам державы, основанной Александром Великим, — это мнение представляется нелепым. Ведь в та ком случае не было бы нашего нынешнего прекрасного мира, которым правит сейчас Александр XXXVI . Нет, нам очень повезло т— и тогда, в Вавилоне в 323 году, и после, когда триумвират министров Александра взял в свои руки всю фак тическую работу по управлению империей» [187, 42].

После смерти Александра Великого в империи вспыхнули небольшие беспорядки: дикари-фракийцы разграбили ос тавленную без гарнизона столицу Македонии Пеллу, и Де метрий — сын и преемник Антигона — взбунтовался в быв шей Цинь. Деметрий убил Агафокла (тот сам хотел убить его, но не успел) и объявил себя царем Востока. Однако все сподвижники Деметрия — эллины, персы и жители Чжунго — понимают опасность истребительной войны между наро дами Востока и Запада и приканчивают самозванца-царя, выразив лояльность сыну Александра Великого.

Александр I верно оценил опасность междоусобиц и при шел к выводу, что именно конфедерации городов являются самыми стабильными образованиями державы. Поэтому он всю свою жизнь посвятил задаче сплочения всех других ее составных частей в такие же конфедерации, поощряя при этом местную инициативу горожан. Александр IV заявил: «Мо нархия есть почетное рабство», — и успешно решил поставленную задачу.

Удачам сына Александра Великого способствовали его соратники, ибо триумвиры подготовили себе хорошую сме ну. Младший сын Птолемея основал университет в Александрии и стал его ректором. Своей деятельностью он стимули ровал блестящий прогресс науки, в результате которого алек сандрийский ученый Герои изобрел паровую машину, пре образовавшую производство. Немалую роль в этом сыграл и царь Александр XII , способствовавший внедрению изобре тения Герона в хозяйство.

Во время царствования Александра IV появились и дру гие таланты, в том числе организаторские. Так, Ашока — внук Чандрагупты — ненавидел войну и благодаря своему глубокому уму и гуманности стал первым и непревзойден ным министром здравоохранения державы.

Продолжали рождаться и люди, характером и способнос тями подобные Александру Великому, и они находили для себя достойное дело. К примеру, Гамилькар из бывшего Кар фагена, возглавил работу по освоению Тропической Афри ки, вовлекая ее в лоно цивилизации. Уроженец бывшей Цинь — Мэн Тянь — осуществил нечто подобное в джунглях Юж ной Азии. «Наконец, сын Гамилькара, Ганнибал, — завер шает свой сценарий А. Тойнби, — более похожий на Алек сандра Великого, чем любой другой смертный за истекшие 2300 лет. повторил подвиг Александра на море. Он построил корабль нового типа и отплыл на нем из Африки на Запад, заявив, что если Земля — шар, то он доберется до Шанхая. Это ему не удалось, зато он открыл Атлантиду, о которой писал еще Платон. Освоение этой удивительной страны сде лало нашу цивилизацию истинно всемировой» [187, 42].

В реальной же истории со смертью Александра Македон ского произошел быстрый распад его гигантской державы. Его соратники — ГГердикка, Антипатр. Леоннат, Неарх. Кассандр и другие — вступили в кровавые распри. Его жена Роксана с маленьким сыном были тайно уничтожены.

Возникает вопрос: отчего же так быстро развалилась мировая империя Александра Македонского, по существу так и не начавшая функционировать как единое целое?

В научной литературе это обычно объясняют тем, что огромный и пестрый комплекс завоеванных стран скреплял ся македонской армией, что единство и сила самой армии (следовательно, и эллинистической империи) обусловливались личностью выдающегося вождя, который вея ее от по беды к победе малой кровью (за весь десятилетний поход Александр Великий потерял не более трети своей армии) и захватил немыслимые богатства. Но самое главное — не смотря на введение единообразной политико-администра тивной системы на всей территории державы, отдельные об ласти империи Александра Великого оставались разобщен ными [42, 346].

Смерть великого царя, таким образом, отнюдь не является причиной гибели его державы, как казалось античным мыслителям и некоторым современным исследователям (В. Тарн и др.), а только эпизод в закономерном процессе исторического развития. Это дает основание советскому ученому Э. Берзиню следующим образом квалифицировать дан ный неосуществленный сценарий мировой цивилизации.

представляющий собой исследование «небывшего»: «Тойн би в своей разработке возможных вариантов прошлого подходит к истории слишком узко, разбирая лишь верх ний слой событий. Для него — во всяком случае в этом эссе — историческая случайность сводится к особеннос тям расстановки личностей как шахматных фигур исто рии. С Александром остальные реальные лица, события и процессы играют в поддавки. И выходит, что благодаря неповторимой личности в IV в. до н. э. могла быть со здана глобальная держава, так и не появившаяся за всю историю человечества» [84а, 38].

К мнению Э. Берзиня присоединяются историки С. Арутюнов и Е. Черных, отмечая, что у А. Тойнби в его сценарии отсутствует общая экономическая основа функционирования мировой империи. К тому же буддизм был неприемлем для Южной Европы и Ближнего Востока.

Им возражает историк В. Логинов: «Нам важно понять конструкцию схемы, предложенной Тойнби. Английский историк попытался представить себе, какими путями мир мог бы прийти к созданию идеального общечеловечес кого общежития — без войн и взаимного истребления, ему кажется, что ликвидация противостояния Запада и Востока дает ключ к решению. На это направлена его гипотеза, здесь ее суть. Пути, которые он указывает, выписаны им, на мой взгляд, с достаточной долей юмора, и вряд ли стоит слишком уничижительно анализиро вать детали его конструкции [84а, 39].

Думается, что правы те исследователи, которые усмат ривают вполне реальные основания для мысленного экспе римента А. Тойнби, проделанного с возможным вариантом судьбы империи Александра Великого.

Так, французский историк П. Левек в своей прекрасной книге «Эллинистический мир» подчеркивает, что македонс кий царь стремился не к уничтожению и подчинению заво еванных народов, а к слиянию их «с греками в единое гар моничное целое, в которое каждый внес бы свою леп ту», что он проводил весьма гибкую политику [122, 9-10]. Александр Великий старался приспособить греческие учреж дения, обычаи и верования к восточным культурам, культивировал религиозную терпимость, признавал самоуправление покоренных народов и их равноправие.

Распад мировой империи Александра Великого связан с надломом эллинизма, связанного с экономическим и демогра фическим кризисами, приведшим к разложению греческого общества. Польский кибернетик культуры И. Коссецкий пи шет: «Уже в период господства Александра Великого... греческое население, хотя и весьма многочисленное для того времени, составляло меньшинство в населении всей империи. Если бы еще некоторое время среди гречес кого населения сохранялся соответствующий естествен ный прирост, тогда его доля во всем эллинистическом мире возрастала» [257,31].

В двухтомнике «Наследие Ганнибала» А. Тойнби размышляет о возможном ходе римской истории в том случае, если бы экспансия Алек сандра Македонского была в свое время направлена на Запад, а не на Восток. Так как Рим едва не был сокрушен Пирром, то более раннего, более массированного вторжения он не выдержал бы. И, возвраща ясь к этой мысли при обсуждении географического положения Рима, он делает вывод: «Завоюй Александр Италию, он непременно основал бы на месте Рима новый греческий город, который был бы назван его именем и стал бы столицей его доминиона в Италии, подобно тому, как историческая Александрия на Ниле была столицей доми ниона его наследников, Птолемеев, в Египте. Случись это, Александ рия на Тибре стала бы ныне одним из известнейших городов мира, а ее исконное название «Рим» было бы предано забвению подобно тому,.. как было предано забвению исконное название Александрии на Ниле» [272, 272].

Карфаген победил Рим

Одним из весьма популярных вопросов историчес кой фантастики является следующий: в войне Рима с Карфагеном победил не Рим, как это про изошло в действительности, а Карфаген. Какие изменения произошли бы тогда в мире? По мнению Е. Черных, «принципиального поворота в истории не произошло бы. Карфаген взял бы на себя роль Рима» [84а, 39], ибо каждый из них являлся типичным развивающимся городом эллинистической эпохи, причем оба в равной степени могли претендовать на роль политическо го центра Средиземноморья. С ним солидаризируется Э. Бер зин, согласно которому для большой истории несуществен но, кто победил бы — Карфаген или Рим, ибо это не имеет значения: характер общественного развития Южной Евро пы и Северной Африки остался бы тем же самым. Историк Г. Федоров-Давыдов считает, что история человечества прак тически ничего не почувствовала бы, разве что ход этничес кого и языкового развития оказался бы иным — во Фран ции говорили бы на пуническом языке [84а, 39].

Попытаемся проделать мысленный эксперимент, ис ходя из победы Карфагена над Римом, и посмотрим на полученные гипотетические результаты. В связи с этим полез но будет заглянуть немного в историю самого Карфагена и выявить его особенности. Как правило, такой подход помогает проследить возможный вариант развития исторических событий в том или ином регионе мира.

С наступлением VIII столетия до н. э. Ближний Восток находится в полосе расцвета — благодаря финикийским пор там и греческим городам оживает море. Их корабли и моря ки осваивают западную часть средиземноморского региона и закрепляют свое присутствие на этих землях. По завершении этой колонизационной акции исторически Средиземное море представляет собой нечто целое, от Леванта до Герку лесовых столпов.

Это движение в направлении к Западу, начиная с VIII в. до н. э., сравнивают с колонизацией американского конти нента, осуществляемой Европой после 1492 года, что позво ляет пролить свет на ход событий [238, 66]. Ведь в обоих слу чаях речь идет о колонизации достаточно далеких мест, о встрече с новыми землями, отнюдь не безлюдными. «Доко лумбова» Америка имеет своих автохтонов, а средиземномор ский Далекий Запад — своих народов, ведущих оседлую жизнь земледельцев. Основывались новые города на побе режьях обширных стран, чье население было настроено дру жественно или враждебно, в зависимости от конкретного случая и эпохи. К тому же, если продолжать сравнение с ос воением Америки, колонисты из Леванта обнаружили на дальних западных землях гораздо лучшие условия жизни, нежели в Греции или Финикии. Взять хотя бы гирлянду гречес ких городов на Сицилии: Карфаген («новый город») в пери од своего расцвета по численности населения в десять раз превышает Тир, свою метрополию.

Необходимо учитывать тот существенный момент, что Финикия охватывала цепь портов, расположенных у под ножия гор на полуостровах и островах, как бы не желаю щих иметь ничего общего с континентом. В этом плане типичным является Тир, который существовал исключитель но благодаря торговле и ремесленному производству [260, 17-19]. Финикийские купцы захватили в свои сети весь Ле вант, достигли Красного моря, стали продвигаться в на правлении Индийского океана. После разведки Запада они достигли Гибралтара и вышли на просторы Атлантики. В Библии имеется указание на то, что снаряженный царем Соломоном корабль в составе финикийского флота достиг Тартеса в Испании и вернулся оттуда после трех лет. До сих пор неизвестно точно, когда и как финикияне появи лись в западных водах, во всяком случае возникновение Кадиса и колоний в Африке датируется 1100 г . до н. э., или вскоре после Троянской войны, а самая великая колония — Карфаген — была основана в 825 или 814 г . до н. э. [260, 58; 238, 224].

В морских коммуникациях между Тиром и Испанией Карфаген долгое время выполнял роль только промежу точного порта, ибо Финикия выступала метрополией. Од нако сложившаяся обстановка, когда финикийские города-метрополии подвергались нападениям со стороны ассириян и вавилонян (Сидон был разрушен, а Тир дважды находился в опасности), что нарушало торговые контак ты с другими районами Средиземноморья, способствова ло процессу превращения Карфагена в самостоятельное об разование. Центр жизни финикиян окончательно переносится в этот город, лежащий на стыке восточной и запад ной частей средиземноморского бассейна. Карфаген, удобно расположенный на перекрестке торговых морских путей в центре Средиземного моря, стал уже в VI в. до н. э. бога той и могущественной метрополией, посылающей новых колонистов, чтобы закрепиться в Северной Африке, Юж ной Италии, Сицилии и Западном Средиземноморье. Здесь будет развиваться и дальше финикийская цивилизация, со храняющая старые и одновременно приобретающая новые черты, подобно развитию европейской цивилизации на американском континенте.

Такой характер цивилизации обусловлен как удален ностью от Финикии, так и смешанным этническим соста вом населения Карфагена. Ведь этот «новый город», вы росший в «американском темпе», является местом, особен но благоприятствующим смешению этнических групп. Он несет на себе налет «американизма» также и из-за своей «приземленной», «меркантильной» цивилизации, предпо читающей солидность утонченности. Динамизм развития Карфагена привлекает в него моряков, ремесленников и наемных воинов со всех сторон; поистине он становится космополитическим городом.

Несмотря на все это, он прочно придерживается фини кийских традиций. Прежде всего Карфаген и далее про должает оставаться тесно связанным с морем, продолжает даже традиции морских открытий Тира. Предполагается, что около 600 г . до н. э. по повелению фараона Нехо II финикияне из Тира, выйдя в Красное море, обогнули аф риканский континент. Карфагенские корабли под предводительством Гимилькона в поисках олова исследовали европейские побережья Атлантики аж до Британских ос тровов. Через четверть века в погоне за золотом Ганно изучил атлантические побережья Африки вплоть до ны нешних Габона и Камеруна.

Отличие состоит лишь в том, что Карфагену, в противоположность финикийским городам, не угрожали с тыла огромные империи. Основанные им на африканском побе режье базы постепенно превратились в поселения или го рода, поддерживающие торговые отношения с ним. Сущес твовал все более усиливающийся симбиоз между Карфаге ном и другими приморскими городами центра Северной Африки, Последняя, едва вышла из каменной эпохи, быст ро продвигалась в освоении природных богатств. Здесь произрастали плодовые деревья (оливы, виноград, инжир, миндаль, гранаты), развивались техника земледелия, про изводство вин и множество ремесел. Правы французские историки Ф. Бродель, Ф. Коарелли и М. Эймар, когда ут верждают, что «Карфаген выполнял в отношении этого региона роль учителя и оставил на нем глубокое пятно» [238, 71].

В духовной жизни значительное место занимала религия, которая вначале ориентировалась на тирийский образец, где главенствовала троица семитских богов —главный бог Баал- Хаммон, богиня-мать Танит, сестра месопотамской Астар-ты, или Иштар, и бог солнца, или размножения, Мелькарт. Затем резко возросла значимость Танит, чей культ с V в. до н. э. отодвигает на задний план древнего бога Баала-Хам- мона. С этого времени Карфаген живет «под знаком Танит»: археологи обнаружили сантуарий в Саламбо, называемый тофет; в нем сохранились тысячи керамических сосудов с сож женными костями детей. Чтобы отвратить от себя опасность, Карфаген приносил в жертву богам, и прежде всего Танит, сынов наиболее именитых граждан. Перед нами удивитель ный феномен — тогда как экономическая жизнь Карфагена устремлена в будущее, религиозная жизнь связана с глубо ким прошлым, с его кровавыми человеческими жертвопри ношениями.

И тем не менее, духовная жизнь Карфагена не смогла избежать небывало заразительных культурных влияний, которые эллинизировали весь средиземноморский регион. В жизнь карфагенян вторгалась греческая религия. Так, в договоре, заключенном Ганнибалом и Филиппом V , клятва со стороны Карфагена содержит греческие имена своих богов, как если бы пунийцы стремились показать близость обоих пантеонов. Неудивительно, что в Карфагене появи лась эллинистическая эсхатология . У греков была поза имствована кремация, свидетельствующая о существова нии веры в переселение душ, освобождаемых огнем. По нятно, что все эти заимствования не носили глубокого ха рактера: «Главными богами оставались Баал-Хаммон и Танит, разве что ужасные ритуалы в тофетах смягчи лись в результате замены в ритуале жертвоприноше ний детей животными. Даже будучи широко открыты ми в сторону Средиземноморья, т. е. греческого мира. Карфаген не изменил своему семитскому прошлому» [122, S 84-185].

И все же греческое влияние постепенно распространя лось по территории обширной империи, созданной Кар фагеном.

Во второй половине V — середине III в. до н. э., как из вестно, Карфаген был самым могущественным государствен ным образованием в западной части Средиземноморья и од ним из крупнейших во всем Средиземноморье. В основе его могущества лежали высокоразвитая экономика, динамизм социальной жизни и устойчивая политическая структура олигархии. Карфаген вел активную и успешную внешнюю политику, и к 60-м годам III в. до н. э. он встретился с новой силой, вышедшей на арену Западного Средиземноморья, — с рабовладельческим Римом. Между ними началась ожес точенная борьба за господство в этой части морского бас сейна. И хотя карфагенская держава была гораздо богаче Римской республики, она потерпела поражение в Первой Пу нической войне, продолжавшейся двадцать три года, с 264 | по 241 год до н. э.

Через двадцать два года началась Вторая Пуническая война, и Карфаген послал знаменитого в истории полко водца Ганнибала, который в течение пятнадцати лет не давал покоя Риму и сеял страх среди римлян. Однако несмотря на поражения и бедствия, римляне не сдавались и неистово сражались с ненавистным врагом. Наконец, в 216 г . до н. э. в битве при Каннах Ганнибал одержал блес тящую победу, когда римская армия была полностью унич тожена Крупнейший римский историограф Тит Ливии рас сказывает, что пунийские офицеры, поправлявшие Ган нибала с победой, советовали ему дать отдых себе и уста лым воинам [127, 51, 1-4]. Только начальник конницы Ма харбал предлагал, не теряя ни минуты, двинуться на Рим [112, 140].

Чтобы не упустить открывшихся благоприятных возможностей. Ганнибал принял этот совет — ведь основная цель Карфагена состояла в ниспровержении и уничтожении Рима любыми средствами. Но план Махарбала с во енной точки зрения оказался неудачным: нумидийская кон ница только опустошила окрестности Рима, а пехота по дошла к городу слишком поздно — через две недели, и эффект внезапности был утрачен. Поэтому карфагенские вой ска начали осаду и через некоторое время овладели Римом. Могущественный соперник Карфагена был добит послед ним решительным ударом и на римском пепелище была закончена война.

После окончательного поражения и разрушения Рима Карфаген значительно усилил свое могущество. Ганнибал стал господином почти всей Италии и овладел Сицилией, что позволило ему поддерживать тесные связи с далеким Карфагеном. В довершение этого им был заключен союз с македонский царем Филиппом V . Победа Ганнибала дала возможность его брату Гасдрубалу, возглавлявшему кар фагенские войска в Испании, разгромить действующую там римскую армию, в итоге Пиринейский полуостров вошел в состав Карфагенской державы.

В Испании (Иберии) карфагеняне полностью сохрани ли старую племенную систему, причем в отличие от ливий цев иберы служили в карфагенской армии в качестве на емников, а не как набранные принудительно [ Diod . XIII , 54, 1]. Как и ливофиникийцы, они имели право вступать в брак с карфагенянами. Нет ничего удивительного, что Гас друбал и Ганнибал женились на дочерях испанских царь ков; и хотя эти браки носили политический характер, они были заключены на основе существовавших правовых норм. Это свидетельствует о том, что карфагеняне осущес твляли над иберами верховное господство типа протекто рата и не вмешивались без нужды в их внутренние дела. Главное состоите том, что Карфаген получил возможность эксплуатировать рудные богатства Пиренейского полуострова. К тому же он стал базой для дальнейшей экспансии пунийцев на север Европы.

Победа в Ганнибаловой войне имела колоссальное меж дународное значение. Став владыкой Западного Средизем номорья, Карфаген превратился в сильнейшее государство средиземноморского мира той эпохи.

Ганнибал устанавливает господство над Тропической Африкой, используя могущественное влияние Карфагена в ее континентальных частях. Карфагеняне стремились не разглашать данных о своих связях с внутренними частями африканского континента. Эти связи осуществлялись при посредничестве древних обитателей Феццана — гарамантов, которые располагали сведениями о самых удаленных областях. Они проникали на юг по расположенной в пустыне цепи оазисов; главные из них находились на полпу ти к озеру Чад. По этому пути, известному с древнейших времен, из пустыни вывозились драгоценные камни (карбункулы) и рабы. Часть из них продавались в Карфаген (в пунических могильниках найдены скелеты негроидов). Негры использовались также в качестве воинов и входили в состав армии Ганнибала, занявшей Италию во время Вто рой Пунической войны [163, 9]. Возможно, именно тогда римляне познакомились с теки, кого позже стали называть «эфиопами».

На побережье Африки карфагеняне создали целую цепь новых городов, чтобы осуществлять морские связи со своей огромной державой и системой протекторатов, расположен ных на черном континенте.

Затем карфагеняне обратили свои взгляды на Восток, где истощали себя в непрерывных войнах эллинистические монархи, преемники Александра Великого. Искусно используя давние противоречия, Карфаген поддерживал политический разлад между эллинистическими государствами. Карфагенс кий совет (а Ганнибал провел в Карфагене демократические реформы) верно сориентировался в сложившейся ситуации и пришел к выводу, что союз эллинистических правителей ме шает карфагенской экспансии на Восток, имевшей целью при обрести находившиеся там несметные богатства. Ослеплен ные взаимной ненавистью, преемники Александра Великого недооценивали силу нового государства и пытались исполь зовать его в своих корыстных целях, приближая тем самым свою гибель.

В Греции длившаяся более двух лет Вторая Македонская война окончилась победой Карфагена. Республиканское ус тройство пунийцев, их гибкая политика, выражающаяся в предоставлении покоренным государствам самостоятельнос ти в решении внутренних дел, т. е. политика протектората, привлекли на их сторону Этолийский и Ахейский союзы. Имущие слои граждан этих объединений видели в них силу, которая способна обеспечить их интересы без одиозной для демоса монархической формы правления. Македония лиши лась всех своих владений в Греции, Эгейском море и Малой Азии. Карфаген, торжественно объявив на Истмийских иг рах (1% г. до н. э.) «свободу» греческих полисов под своей эгидой, тем самым сделала первый шаг в распространении пунийского господства в Восточном Средиземноморье, став шем началом нового этапа в развитии эллинизированного мира.

Следующим весьма важным событием была так назы ваемая Сирийская война Карфагена с Антиохом III . Последний упрочил границы царства Селевкидов Восточным походом 212- 204 г .г. до н. э. и победой над Египтом, что дало ему возможность расширить свои владения в Ма лой Азии и Фракии за счет полисов, освобожденных кар фагенянами от власти Македонии. Это привело его к стол кновению с Карфагеном и его греческими союзниками Пергамом и Родосом. В итоге война привела к разгрому войск Антиоха III и потерей Селевкидами малоазийских территорий.

Победа карфагенян и их союзников над крупнейшей эл линистической державой — царством Селевкидов — карди нально изменила политическую ситуацию: уже ни одно из эллинистических государств не могло претендовать на геге монию в Восточном Средиземноморье. Последующая поли тическая история эллинистического мира —это история постепенного подчинения одной страны за другой карфагенско му господству. «Предпосылкой этого являются, с одной стороны, — говорится в монографии «Древние цивилиза ции»,— тенденции экономического развития античного общества, требовавшие установления более тесных и ус тойчивых связей между Западным и Восточным Среди земноморьем, с другой — противоречия во внешнепо литических взаимоотношениях и внутренняя социально- политическая неустойчивость эллинистических государстве [59, 363]. Начался процесс активного проникновения карфагенян на Восток и приспособления восточных экономических центров к новым условиям существования. В результате экспансионистской гибкой политики Карфагена создается «мировая держава», простирающаяся от Пиренейского полуострова до Евфрата, от скифских степей Северного Причерноморья до стран Тропической Африки. Умные и дальновидные правители Карфагена различными способа ми проводят политику, направленную на единение громад ной империи. Это единение достигается прежде всего эко номическим обменом, торговлей. Карфагенские товары и изделия, произведенные искусными ремесленниками, дра гоценные камни, золото, благовония и другие предметы роскоши проникают во все ее уголки. Наряду с торговлей карфагеняне внесли вклад в развитие горного дела и ме таллургии в различных частях своей державы. Они спо собствовали также распространению достижений фини кийского народа в области техники, кораблестроения, ар хитектуры, а также в управлении среди других народов своей пестрой империи. Известный исследователь испанец Помпоний Мела подчеркивал: «Финикияне были мудрым народом, который процветал и в войне, и в мире. Они преуспевали в письменности и литературе и в других искусствах, в морском деле, в военном деле и в уп равлении империей»[48,48]. Единению разнородных час тей карфагенской империи способствовали также введение единой монеты — карфагенские монеты, чеканенные по единому весовому стандарту и заменившие в Азии более тяжелые дарики. Двигала же ими страсть к наживе, стрем ление получить как можно больше богатств, чем и объяс няются их поистине «капиталистическая» предприимчи вость и динамизм.

Не менее важным средством единения колоссальной и разнородной державы карфагенян явилось использование уже испытанной в Испании формы управления в виде про тектората. Империя была разделена на ряд протектора тов, каждый из которых находился под контролем карфа генского наместника. Все же внутренние дела решаются представителями коренного населения. Карфагеняне пере няли от метрополий Финикии способность осваивать и подражать всем стилям, всем техникам чужих народов и культур, что давало им возможность легко находить об щий язык с самыми различными народами, находящимися под их владычеством.

Немалую роль играет в интеграции древней импе рии и культура, получившая значительный импульс в сво ем развитии. Большое значение имело распространение пу нического языка как средства общения между метрополией и протекторатами. В Карфагене была развита историография, известен был также карфагенский философ Гасдрубал, возглавивший во II в. до н. э. в Афинах одну из фило софских школ. Процветала и грамматическая наука [84а. т. 2, 412]. После утверждения карфагенской державы в ка честве мировой, подчинившей себе многие народы, эти и другие отрасли знания, а также архитектура, искусство, литература и богословие стали развиваться бурными темпами, впитывая все ценное, что было накоплено и на Вос токе, и в Греции.

Следует коснуться и места религии карфагенян в фун кционировании их империи. Ю.Б. Циркин в своей интерес ной книге «Финикийская культура в Испании» показывает на обширном материале, что финикийская религия оказала влияние на религиозные представления местного населения в силу их длительного сосуществования [213. гл. III ]. Инте ресно и то, что тесные контакты карфагенян с народами Сре диземноморья привели к отождествлению пунических богов с египетскими, греческими и римскими, не говоря уже о том, что исконная религия пунийцев является семитской и в прин ципе ничем не отличается от иудейской [84а, т. 2, 411, 238, 76]. Для единства карфагенской державы имели значение и религиозная терпимость, и родственность пунической религии ближневосточным религиям.

И здесь перед нами исключительно интересный момент, связанный с особенностями религии карфагенян, указанны ми выше: возникшее в середине I в. н. э. христианство (иеру салимская община) так и осталась одной из сект иудаизма. Ведь карфагеняне были проникнуты духом космополитизма, не навязывали своей религии другим народам, и поэтому не было причин для проповеди христианства среди неиудеев; следовательно, христианство не смогло стать мировой религией, подобно буддизму.

Сантуарий — хранилище костей умерших.

Эсхатология—религиозное учение о конечных судьбах мира и человечества, о конце света и страшном суде.

Антоний выиграл битву при Акциуме

Необычайный интерес представляет неосущест вленный сценарий движения мировой цивилиза ции, связанный с решающим сражением между флотами Антония и Октавиана близ западного побережья Греции, у мыса Акциум, или Акций, которое про изошло 2 сентября 31 г . до н. э.

По мнению О. Шпенглера, здесь должен был победить Антоний: «Решалась совсем не борьба между Римом и эллинизмом; эта борьба была доиграна при Каннах. При Акциуме нерожденная арабская культура стояла против дряхлой античной цивилизации [167, 29].

Однако в реальности ситуация сложилась так, что флот Антония был разбит.

Клеопатра в разгар боя отплыла с доверенной ей частью флота в Египет, Антоний бросился за своей возлюбленной; сухопутная армия Антония сдалась без сражения. Летом 30 г . до н. э. Октавиан начал наступление на Египет и 1 августа торжественно вступил в Александрию. Антоний и Клеопат ра покончили с собой. Египет был присоединен к римским владениям.

Теперь посмотрим, что привело к сражению при Акциу ме, что за арабская культура, по выражению О. Шпенглера, могла родиться на свет и что собой представляла в этом случае последующая история.

Прежде всего выясним, какое содержание вкладывает в понятие «арабская», или магическая, культура автор кон цепции множественности культур, вроде бы «непроницае мых» друг для друга.

В 1-м томе своей книги «Закат Европы» он следующим образом проводит различие между апоплоновской, фаустовской и магической душой: «Я буду называть душу античной культуры, избравшую чувственно-налич ное отдельное тело за идеальный тип протяженности, аполлоновской. Со времени Ницше это обозначение стало для всех понятным. Ей противопоставляю я фаус товскую душу, прасимвопом которой является чистое беспредельное пространство, а «телом» — западная куль тура, расцветшая на северных низменностях между Эль бой и Тахо одновременно с рождением романского сти ля в X столетии. апоплоновскиаа является изваяние на гого человека; фаустовским — искусство фуги. Апол- лоновские — механическая статика, чувственные куль ты олимпийских богов, политически разделенные греческие города, рок Эдипа и символ фаллуса; фаустовские — динамика Галилея, католически-протестантская догматика, великие династии времени Барокко с их политикой каби нетов, судьба Лира и идеал Мадонны, начиная с Беатриче Данте" до заключительной сцены второй части Фауста. Аполлоновская — живопись, отграничивающая отдель ные тепа резкими пиниями и контурами; фаустовская — та, которая при помощи света и тени творит про странства. Так отличаются друг от друга фреска Поли- гнота и масляная картина Рембрандта... Стереометрия и анализ, толпы рабов и динамомашины, стоическая ата раксия' и социальная воля к власти, гекзаметр и рифмо ванные стихи: таковы символы бытия двух в основе своей противоположных миров. И в стороне, хотя и служа посредником, заимствуя, перетолковывая, передавая по на следству формы, появляется магическая душа арабс кой культуры, пробудившаяся во времена Августа в стра нах между Евфратом и Нилом, со своей алгеброй и ал химией, мозаикой и арабесками, со своими капифатами и мечетями, со своими богослужебными ритуалами и «кисмет» [227, 187].

Атараксия — невозмутимость, полное спокойствие души, к которо му, по учению стоиков должен стремиться мудрец. И далее во втором томе «Заката Европы» О. Шпенглер в понятие «арабская» культура включает самый широкий круг явлений позднеантичной, византийской, иудейско-талмуди- ческой и других культур. При таком понимании «арабы» — это и грек Плотин, продолжающий линию платоновской мысли, и африканский латинянин Августин, тысячью нитя ми связанный с Цицероном и Вергилием, и творцы Талмуда, фиксировавшие специфическую устную традицию понимания Библии.

«Арабская» культура имеет свою предысторию, которая лежит в регионе древнейшей вавилонской цивилизации, слу жившем на протяжении двух тысячелетий добычей сменяв ших друг друга завоевателей. И вот после 300 г . до н. э. молодые народы этого региона, где от Синая и до Загра доминировала арамейская речь, рождается новое отношение че ловека к богу, совершенно новое ощущение мира пронизы вает все сохранившиеся религии (зороастризм, иудаизм и pp .) и в результате, как отмечает О. Шпенглер: «Дело шло об аполлоновском или магическом духе, о богах или едином боге, о принципе или халифате. Победа Анто ния освободила бы магическую душу; его поражение подчинило регион этой души окаменевающему цезариз му»!! 67, 29].

«Арабская» культура не могла развернуть свободно свои творческие силы в этот период, ибо она находилась под тя жестью греко-римской культуры, подкрепленной мощью Рима. И если в исходных регионах античной культуры — Греции и Италии, — а также в Африке, Испании и Галин происходит убыль населения, духовное опустошение, то в провинциях, относящихся к магическому миру, наблюдается расцвет и экономико-политических, и религиозно-метафизи ческих возможностей сирийцев, парфян и других народов.

Существенную роль в этом процессе сыграла и знамени тая Клеопатра VII , которую обычно знают по произведениям художественной литературы как сладострастную и притягательную женщину. В 51 г . до н. э. она заняла александрийский престол. Клеопатра была первым представителем династии Птолемеев, изучившим египетский язык (вообще же, она была полиглотом). Вот что пишет о-ней в своих «Срав нительных жизнеописаниях» известный древнегреческий историк Плутарх: «Красота этой женщины была не тою, что зовется несравненною и поражает с первого взгляда, зато обращение ее отличалось неотразимой прелестью, и по тому ее облик, сочетавшийся с редкою убедительностью речей, с огромным обаянием, сквозившим в каждом слове и в каждом движении, накрепко врезался в душу. Самые звуки ее голоса ласкали и радовали слух, а язык был точно многострунный инструмент, легко настраивающийся на любой лад — на любое наречие, так что лишь с немногими варварами она говорила через переводчика, а чаще сама беседовала с чужеземцами — эфиопами, троглодитами (по-видимому, имеется в виду какое-то ну бийское племя, жившее в пещерах на западном берегу Крас ного моря: — Авт.), евреями, арабами, сирийцами, мидийцами, парфянами... Говорили, что она изучила и многие иные языки, тогда как цари, правившие до нее, не знали даже египетского, а некоторые забыли и ма кедонский» [130, 43].

Очевидно, Клеопатра занималась самовоспитанием и самообразованием, так как годы ее становления приходятся на краткий период правления Береники, не имевшей време ни заниматься сестрой. Любознательность подтолкнула Кле опатру изучить множество языков, чтобы черпать знания из книг и разговоров умных людей. Это способствовало пости жению ею сильных и слабых сторон человеческой натуры, безмерное же честолюбие «заставило использовать приобретенные знания для достижения намеченных целей» [130, 44]. Свое достоинство фараона Клеопатра действительно трак товала гораздо серьезнее, нежели ее предшественники, и всячески стремилась осуществить свои далеко идущие замыслы.

Для этого сложились вполне реальные предпосылки. Дело в том, что в поздний период эллинизма почти через весь ци вилизованный мир прошла волна социальных движений и потрясений. На Востоке еще перед приходом римлян они приобретали также окраску борьбы с чуждым, греческим гос подством. Такие же процессы были присущи и Египту, пос ледней, еще. по крайней мере, формально независимой вели кой эллинистической монархии. Эту страну уже с конца III в. до н. э. постоянно сотрясали восстания, направленные про тив центральной власти в Александрии, против всех бога тых и находившихся у власти греков. Древнее египетское про рочество, переведенное на греческий язык, вещало о приходе таинственного царя-Обновителя и погибели приморского «все пожирающего города, который станет местом для суш ки рыбацких сетей» [269, 361]. Социальные и этнокультур ные мотивы накладывались и взаимно проникали друг в дру га. Картина жизни усложнялась происходящей борьбой внут ри династии. В результате здесь не смогла возникнуть новая общая цивилизация, хотя именно господству Птолемеев над Нилом обязан своим появлением греко-египетского слой лиц, воспитанных в основном греческой культурой.

В такой-то ситуации и оказалась Клеопатра, стремящая ся осуществить замыслы, по масштабу равные целям Алек сандра Великого.

Она умела мыслить и действовать, используя все доступ ные ей средства, а так как прежде всего была женщиной, то — также и оружие женщин. Например, когда возник раздор между нею и ее царственным супругом Птолемеем XIII , поддерживаемым умным и проницательным царедворцем-евну хом Потином, то она переоделась простолюдинкой, залезла в мешок, который ее доверенный слуга Апполкодор доста вил Цезарю. В беседе с ним Клеопатра, зная о его сладос трастии, применила самое действенное свое оружие—любовное искусство, приобретенное ею в древних храмах. Цезарь не смог устоять перед зовом прекрасной царицы, покорился ее воле и провозгласил ее наряду с Птолемеем XIII правите лем Египта, не превращая его в римскую провинцию [130, 46-47]. Цезарь настолько подпал под очарование Клеопатры, что даже хотел (по крайней мере, по слухам) перенести столицу из Рима в Александрию. Более того, ориентализм

его политики проявился даже в таком внешнем жесте, как реформа календаря на основе эляинистик. „пшетской (алек сандрийской) науки.

Однако Клеопатре не удалось осуществить свои планы, посредством Цезаря управлять Римом, а через него и миром, ибо Цезарь был убит заговорщиками. Это ее все же не оста новило, ибо она мыслила масштабнее, «чем Митридат, стре милась осуществить мечту Александра о едином государст ве, охватывающем всю Ойкумену от Геракловых Столбов до Инда» [269. 361]. Рим не опасался царя Митридата, но боял ся Клеопатры, h для этого у него были реальные основания. Ведь она сумели подчинить своей воле Антония, одного из членов триумвирата, осуществлявшего власть после убийст ва Цезаря. В результате ожесточенной и кровавой борьбы к концу 36 г . до н. э. власть в Римской державе оказалась поделенной между двумя триумвирами — Октавианом, управля ющим Западом, и Антонием, господствовавшим на Востоке. И если Октавиан оставался в Риме, то Антоний находился на Востоке. Он публично заявил о своем браке с Клеопатрой. В борьбе с Октавианом Антоний явственно выступал как деятель, ориентирующийся на Восток. Это выражалось и в его фактическом положении (рядом с Клеопатрой) мо нарха восточного стиля. Он начал дарить Клеопатре и сво им детям от нее отдельные части восточных римских про винций, чеканил монеты с изображением себя и Клеопатры. Эти действия вызывали крайнее раздражение римлян, чем вос пользовался Октавиан — римский сенат объявил Антония «врагом республики». Столкновение между ними было теперь неизбежным.

И оно произошло в морской битве 31 г . до н. э. у мыса Акциум, где благодаря действиям Антония и его полковод цев войска Октавиана были разгромлены. Победитель взял Рим, расправился со всеми сторонниками Октавиана, казнил самого Октавиана и стал единым правителем огромной Рим ской державы. Ситуация в ней коренным образом меняется, ибо битву при Акциуме пропаганда изображает как победу Востока над Западом: «Чудища-боги идут и псоглавый Анубис с оружием против Нептуна на бой и Венеры про тив Минервы». —пишет о сражении при Акциуме Вергилий в «Энеиде» [35, 280]. И все начинает меняться как в Римской державе — она превращается в империю восточного типа, — так и на эллинистическом Востоке.

Прежде всего Антоний переносит столицу из Рима в Алек сандрию. Этот акт был грандиозным символом, ибо он про изошел в решающее для становления ранней магической куль туры время. Александрия, основанная македонским завоева телем на месте рыбацкой деревушки Ракотиды, воплощала все великолепие Востока. Путано, но правдиво о ней гово рит в «Мимиамбах» Геронда, старая сводня: «Все, что может существовать или случиться на земле, есть в Египте: богат ство, спорт, власть, голубое небо, слава, зрелища, филосо фы; золото, прекрасные юноши, храмы богов адельфов, до брый царь, Мусей, вино, все хорошее, чего можно пожелать, и женщины, сколько женщин...» [122, 60]. Александрия пред ставляла собою самый космополитический город на всем эл линистическом Востоке, где проживало, по свидетельству Страбона, более миллиона человек — греков, египтян, си рийцев, евреев и представителей других народностей.

Александрия находилась на перекрестке торговых путей между Востоком и Западом. Югом и Севером. Через нее тран зитом снабжалось все Средиземноморье дарами Централь ной Африки (слоновой костью, золотом, страусовыми перь ями, черными рабами, дикими животными), арабских стран и Индии (пряностями, ароматическими веществами, благо вониями, шелком). Александрия — это политический и эко номический центр империи Антония и Клеопатры, исполь зующий для управления громадный бюрократический аппа рат, а также производящий различные товары, в том числе и предметы роскоши, известные во всем мире. И наконец, Алек сандрия — один из наиболее оживленных культурных цент ров мира эллинизма. Блеском своей культуры она обязана знаменитым поэтам, ученым, философам, эрудитам, скуль пторам, резчикам и другим представителям творческих профессий. Рим же, лишенный своего центрального положе ния, превращается в один из провинциальных городов гро мадной эллинистически-восточной монархии. Именно о та кой монархии в свое время мечтали и Сулла. и Цезарь, за платившие за это жизнью.

Клеопатра вместе с Антонием занялись укреплением своей империи, учитывая условия Востока и вместе с тем ориентализируя Рим и западную часть Средиземноморья. Держава была поделена на провинции, во главе которых стояли наместники, чья военная и гражданская компетен ция напоминала положение стратегов, стоящих во главе номов (в Египте) или сатрапов (в государстве Селевки дов). Верховные правители использовали свою абсолют ную власть весьма гибко, чтобы подчинить и удержать в руках те государства эллинистического Востока, в кото рых имелись специфические условия (например, в Перга ме, где цари во II в. до н. з. сумели совместить свою мо нархическую власть с внешне демократическими форма ми правления). На востоке новой империи сильны были не только традиции эллинизма, но и сохраняли влияние различные сакральные цивилизации — персидская, еги петская, сирийская и другие. В восточных обществах эти ка публичной жизни не была так развита, как некогда в республиканском Риме. Эти общества были издавна приспособлены к деспотической форме правления, и поэтому система управления эллинизированной монархии, осно ванная Антонием и Клеопатрой, и соответствующая мес тным традициям и потребностям, дала хорошие резуль таты. Входящие в империю земли Востока сумели приумножить свой демографический потенциал и сохранить со циальную организацию, гораздо более древнюю, чем рим ская в ее республиканских формах.

Теперь Клеопатра получила возможности осуществить на практике то, что не удалось Александру Великому — со здать мощную и прочную мировую империю. Понятно, что это требует учета сложившейся социально-политической реальности, которая в Азии выглядит совершенно иначе, чем в районах Рейна и Дуная или Африки в верховьях Нила и Сахары.

За двадцать два года до битвы при Акциуме здесь про изошло разделение сфер политических влияний, когда войс ка царя парфян, Орода II , нанесли под Каррами сокруши тельное поражение римским легионам. Это сражение положи ло конец восточной экспансии Рима, который, несмотря на многочисленные последующие попытки продвинуться даль ше, вынужден будет удовлетвориться границей по Евфрату. Плутарх рассказывает, как вместе с головой побежден ного римского предводителя, Красса, Ороду доставили весть о победе. Парфянский царь, не первый из династии Аршаки дов знающий в совершенстве греческий язык, в это время смотрел представление трагедии Еврипида «Вакханки». В конце пьесы царь Фив, Пенфей, попадает в руки взбешенных почитательниц Диониса, которые его разрывают на части из-за того, что он выступал против культа вина и веселья. Вакханками предводительствует его собственная мать, Ага ве, и она-то появляется на сцене с головой сына. Играющий эту роль трагический актер Ясон выступил перед Ородом с головой Красса [160, 231].

Это повествование имеет почти ценность символа — мир за Евфратом отличался от греко-римского. Он в определен ной мере еще оставался варварским, но уже был пронизан греческой культурой. Не следует забывать, что по обе сторо ны этой реки жили эллины, в основном эллины по духу. «Гре ческий» Восток — это не только Александрия, Антиохия, крупные города Малой Азии и тонкий слой культурной эли ты в Египте, Сирии или Анатолии. Более или менее истин ных эллинов мы встречаем при дворе парфянских царей, ко торые сами называя себя «филэллинами» и даже сделали гре ческий язык государственным. Эти правители содействова ли также возникновению нового искусства, основывающе гося на персидских и весьма выразительно греческих образцах. Эллины встречаются также в городах, расположен ных в глуби Парфии, в Селевкии — над Тигром или в Сузе и даже далеко за границами царства Аршакидов. Они живут также над Оксом или Индом. Этот эллинский Восток сыграл важную роль в истории культуры и цивилизаций.

После битвы при Каррах мир, по мнению греческих и латинских авторов, был разделен между Римом и Парфией. И если население крайних восточных владений Рима неред ко видело в парфянах потенциальных освободителей от рим ского ига, то подданные Парфянской державы, жившие на ее западных границах, часто питали надежды на помощь Рима. Вот почему Рим пытался завоевать Парфию. Однако парфянская война Марка Антония окончилась поражением. После смерти Антония (он умер в 26 г . до н. э., ибо облада ние Клеопатрой длительное время не проходит даром) Клеопатра , сохранившая свое обаяние и красоту, завлекает в свои любовные сети парфянского царя Фраата IV . Используя все средства, находящиеся в ее распоряжении, она добивается того, что огромное парфянское царство переходит под ее владычество.

Утверждению ее власти способствовало то, что в Пар фии сохранились города полисного типа, греческая культу ра, а также селевкидские анархии и гипархии, «видимо, со хранившиеся в ведении сатрапий» [201, 261]. Чтобы укрепить свои позиции, Клеопатра поощряла брачные союзы своих родственников и приближенных с парфянами и местной арис тократией (иранцами). Преемники могущественной монар хии получили от нее завоеванное при помощи регулярной парфянской армии государство Бактрия и столкнулись с ки тайской империей Хань в Восточном Туркестане. Однако это не привело к вооруженным конфликтам. Напротив, были установлены египетско-парфяно-китайские торговые связи. Открытие в I в. до н. э. муссонного течения способствовало облегчению торговли пряностями и предметами роскоши, которые шли в Александрию из Индии и стран Дальнего Востока.

В первые столетия нашей эры громадная держава, осно ванная Антонием и Клеопатрой, фактически превращается в ранний халифат. О нем О. Шпенглер пишет следующее: «Этого молодого мира первых столетий нашей эры наши специалисты по древней истории и по теологии просто не видят... в те же ранние века возникает... великолепная схоластика и мистика магического стиля, которые про цветают в прославленных высших школах всего арамей ского региона: в персидских школах Ктасифона, Решай - на, Гунджишапура, в иудейских школах Суры, Нехардеи и Пумбадиты, в школах прочих «наций в Эдессе, Ниси-бине, Киннесрине. Здесь расположены центры процве тающей магической астрономии, философии, химии и медицины...» [167, 31, 32].

Магическая душа, скованная римскими путами, освобо ждалась. И заложенное в пророческих религиях как предчув ствие, проступавшее в метафизических контурах к эпохе Александра Великого, теперь осуществляется в цивилизации, пробудившей к жизни первобытное чувство страха и вытекающее отсюда мировосприятие «покорности», или «ислама». Эта цивилизация ассимилировала не только иудаизм и традиции Авраама, но также культуры, религии и обычаи всего региона Ближнего Востока.

Цивилизация «покорности» единому богу вобрала в себя и возникшее христианство с его общечеловеческими ценнос тями, что и придало новой религии статус мировой, вполне соответствовавший универсальной империи типа халифата. Эта религия является не просто ядром культуры, но и представляет собою образ жизни. Она способствовала духовно му объединению народов громадной империи, о котором < мечтал еще Александр Великий. К ней приобщился и слой многочисленной и зажиточной «буржуазии», извлекавшей до ходы прежде всего из торговли, ремесла, а иногда и скупки земель. Материальный и интеллектуальный уровень послед ней был весьма высоким, что вызвало глубокие изменения в быту. Эта «буржуазия» любила не только радости жизни, вкусную пищу, куртизанок, удобные дома, но и более утон ченные удовольствия, доставляемые поэзией, искусством, философией.

Именно этот слой «буржуазии» способствовал экономическому объединению империи, растянувшейся от Индии до Испании и Британии. Ремесленники и организаторы различ ного рода производств выезжали из Египта. Сирия, Малой Азии, Греции в недавних варварских провинциях создава ли предприятия, чьи товары распространялись не только но всей империи, но и за ее границами. Из варварских стран Севера Александрия вводила меха, янтарь и другие ценные товары, поставляя взамен изделия из керамики, стекла и ме талла, вина и монеты. Из портов на Черное море расходи лись пути, по которым александрийские товары доходили до Урала. Караваны перевозили коренья, масла, бижутерию и другие предметы сбыта через пустыни Аравии и Месопота мии, а также морским путем в Индию. Флот, курсирующий между Египтом и Индией, снабжал александрийский рынок

не только индийскими, но и китайскими товарами (впрочем, последние доставлялись и через Туркестан). Прежде всего доставлялись такие товары, как слоновая кость, жемчуг, дра гоценные камни, коренья, шелк и наркотики. Индийский и китайский импорт оплачивался золотыми монетами, кото рые сегодня обнаруживают при археологических раскопках на территории от Индии до Китая.

В Европе из-за распространения цивилизации «покорности» мы не найдем ничего похожего на христианскую церковь. Здесь расцветает блестящая культура мусульманского типа. Возникают новые философские школы, такие же, как на Вос токе, рождаются мистические системы, подобные суфизму В Европе, как и во всем мире к западу от Китая, происходит интеллектуальный подъем. Принятие Европой «арабской» (магической) культуры привело к тому, что она ничем прин ципиально не отличалась от Азии с ее вечным подходом к миру. Пути ее развития стали такими же, что и классические траектории эволюции цивилизаций Востока.

В действительности же поражение Антония у мыса Акциум предопределило иной путь развития Запада и задержало на несколько веков рождение исламо-арабской цивилизации.