Приложение 13 Несколько методологических и методических замечаний

Нижеследующие замечания не претендуют на полноту анализа и имеют целью всего лишь привлечь внимание к очевидным и в каком-то смысле показательным недостаткам, встречающимся в публикуемых результатах социальных, экономических и политических исследований.

Как уже отмечалось выше, при анализе закономерностей развития социальных систем необходимо исходить из факта единства системы и лишь отсюда двигаться к ее конкретным формам (и параметрам), отражающим односторонности развития. Циклические закономерности - это тоже законы развития систем, но во времени, поэтому все свойства социальных систем сохраняются и для циклических процессов.

Всякий реально существующий цикл является принадлежностью реальной социокультурной системы (субсистемы). Между циклами и системами (субсистемами) существует взаимно-однозначное соответствие: одна система - один цикл. В силу самотождества системы цикл всегда имеет одни и те же характеристики, а в силу непрерывности жизнедеятельности системы последовательность отдельных конкретных циклов тоже непрерывна. Поэтому всякая неравномерность или неоднородность, приписываемая циклической динамике, говорит или о неполноте, или об ошибочности результатов, то есть либо является симптомом отсутствия такого цикла и соответствующей ему социальной системы, либо свидетельствует о смешении разнокачественных циклов.

С точки зрения временнóй динамики это, например, означает, что одна и та же система не может демонстрировать два разных цикла, чередующихся друг с другом в единой последовательности, как это предполагается в [1], где два полувековых цикла 1872-1920 и 1931-1981 гг. соединены в один ряд с 8-9-летними циклами 1921-1930 и 1981-1989 гг.

С точки зрения пространственной динамики это означает, что не соответствует действительности картина, описанная в [2], согласно которой циклы Кондратьева зародились в Китае в конце X в., переместились по Великому шелковому пути в Европу и благодаря расцвету океанской торговли достигли зрелости в последние века истории Западной Европы (удивительно, но эта идея до сих пор находит неофитов - см. напр.[2а] !). Цикл одного и того же типа может существовать только в рамках социальной системы одного и того же типа. Поэтому ни одна социальная система соответствующего масштаба не способна географически переместиться через две межцивилизационные границы (между Китаем и исламским регионом, между последним и Западной Европой), существовать в этих столь различных цивилизационных регионах и при этом сохранить устойчивость и самоидентичность на протяжении веков.

Далее. Благодаря работе Е.Е.Слуцкого [3] известно, что статистический анализ поведения случайной величины на конечном интервале (а бесконечных интервалов история не знает) может привести к обнаружению несуществующих циклов. Несмотря на этот четкий и ясный результат, статистический анализ эмпирических данных, обладающих значительной неопределенностью и развиваемое на этой шаткой базе математическое моделирование стали благодатнейшей почвой для схоластической эквилибристики и даже откровенного шарлатанства в самых разных областях исследований, в том числе в таких трудно формализуемых, как социальные исследования. Любой специалист может привести примеры работ, крайне некорректных в методологическом отношении, в которых не предусматривается никакой границы между, условно говоря, километрами и килограммами, а потому "обнаруженные" зависимости могут быть очень "интересными" и исключительно "плодотворными" с точки зрения проведения бесконечных и бесплодных дискуссий.

Этот недостаток особенно заметен в гуманитарных исследованиях, где можно обойтись вообще без статистического анализа и оценивать динамику процессов "интуитивно", "на глазок". Как показывает практика, гуманитарии или слишком боятся статистики, или, наоборот, склонны излишне доверять ей, и может быть именно поэтому в конце концов предпочитают обходиться совсем без численного анализа данных. Это не означает, что работы без "статистики" всегда ошибочны; например, можно показать, что описанные А.Л. Яновым семь циклов истории России (седьмой неполный) тесно связаны с динамикой социально-исторических поколений, хотя сам А.Л.Янов думает обратное (соответствующий анализ проделан в моей неопубликованной канд.диссертации "Поколенческий подход в социологическом исследовании социально-исторического процесса"). Но такие предметные и аккуратные работы, в которых содержание результатов подчас не осознается самим автором, исключительно редки. В основном имеет место настолько "целостный" анализ умозрительного толка, что в нем правдоподобие в системном смысле просто отсутствует. К примеру, в [4] роль своего рода эмпирических данных, позволяющих автору описать 150-летние циклы, играют представления поколений военных лидеров, "разрабатывающих в войнах определенный милитаристский стиль", причем речь идет не о поколениях населения, с которыми связывал военную динамику А.Тойнби (то есть не о "поколениях простаков", наступающих на одни и те же грабли, как выражается автор) - а о динамике вполне отличающегося параметра [4, с.28]. Войны как бы идут в одной сфере или части жизнедеятельности сообщества, а люди существуют в другой. В таком случае было бы логично задать отдельные вопросы о поколениях финансовых стратегов, о поколениях политических лидеров, о поколениях специалистов по горному делу и т.д., не говоря и поколениях булочников, кузнецов и т.д. и т.п., причем все эти поколения не должны быть связаны с общими социально-историческими поколениями. И тогда стало бы ясно, что представления автора неадекватны реальности.

Если в [4] причиной ошибки стала абсолютизация формально "однородных" эмпирических данных и "регулярно повторяющегося" процесса, то в [5] та же абсолютизация была распространена на теоретический материал. "Целостный" умозрительный подход позволил поставить в один ряд самые разные концепции, если они имеют отношение к проблеме ритмов общественного развития и свалить в одну кучу самые разные имена без какой-либо попытки содержательно развести эти концепции. Очевидная разнокачественность материала механически втиснута в формально методологически-строгую схему построения текста работы. Это обычный прием имитации анализа. Данная особенность [5] позволяет понять, почему приводимая в работе схема смены реформ и контрреформ в России демонстрирует просто чудовищную степень разнокачественности "сведенного" в ней материала. Предложенная схема выглядит следующим образом: реформы Александра I - контрреформы Николая I - реформы Александра II - контрреформы Александра III - реформы Витте-Столыпина - реакция "военного коммунизма" - НЭП - "великий перелом" и террор - "оттепель" - "застой" - реформы М.С.Горбачева. Стоит вспомнить, что происходило в России и в Европе в XIX-XX вв., чтобы почувствовать всю некорректность этого перечня. Кстати, симптоматично отсутствие в этом перечне деятельности Б.Н.Ельцина: классифицировать последнюю, опираясь на предложенную в работе схему, можно только в качестве "застоя" или "контрреформ", что и в самом деле весьма сложно; очевидно, что подобные формы игнорирования реальности выносят данную схему за рамки науки.

Однако наиболее опасно игнорирование основных методологических принципов научной работы. Если приведенные выше примеры еще могут быть в какой-то мере оправданы сложностью материала и увлеченностью авторов, что помешало последним рационально взглянуть на содержание своих работ, то прямое игнорирование императивов научного анализа наводит на подозрения о намеренной фабрикации неких "результатов", которые выдаются за научные достижения.

Один из таких императивов - воспроизводимость результатов. Он обеспечивается соблюдением трех стандартных стадий любого научного исследования:

на первой стадии в контексте существующего научного знания содержательно, в качественной форме, формулируется проблема и определяются рабочие гипотезы исследования и круг данных, используемых для проверки гипотез,

на второй стадии имеющиеся данные численно проверяются на формальное соответствие содержательным критериям достоверности; численная проверка обеспечивает воспроизводимость результатов;

наконец, на третьей стадии контекст существующего научного знания перестраивается с учетом полученных результатов.

Только сочетание всех трех стадий обеспечивает соответствие содержательной и формальной сторон исследования. Ограничение лишь одной первой стадией даст в результате так называемый "качественный" анализ, вообще говоря, невоспроизводимый по своим результатам. Если ограничиться только второй стадией, то будет иметь место бессодержательная формальная эквилибристика имеющимися данными (раздолье для любителей "статистической обработки данных"). Если ограничиться только третьей, то результат сведется к изобретению очередной серии новых терминов и к пересказу уже известного с помощью новых терминов, то есть к тавтологии. Ниже приведено по одному примеру для каждого из трех перечисленных вариантов.

Изучая поколенческую динамику СССР методами "качественной" социологии и давая характеристику общим закономерностям социализации, автор [6] констатирует, что "поколение заявляет о себе как о социальном феномене" через 10-15 лет после примерно 17-летнего формативного периода [6,с.264], то есть где-то в 30-летнем возрасте. Однако тут же приводятся данные, противоречащие этим общим оценкам: так, поколение рожденных в СССР в 1920-е годы считается вступившим в активную жизнь в начале 30-х и занимавшим "ключевые позиции до середины или конца 1950-х" [там же,с.260-261]. Тем самым получается, что члены поколения 1920-х начали активную общественную деятельность уже с началом второго десятка лет жизни (то есть еще до конца формативного периода), а закончили ее на четвертом десятке лет жизни. Это слишком большое расхождение между общим правилом и его конкретным проявлением, чтобы не заметить его и не попытаться как-то объяснить, однако автор не делает этого. Подобно некоторым другим исследователям-"качественникам", автор, похоже, даже не считает нужным проверять исходные посылки и свои выводы на численное соответствие друг другу. Именно эта особенность "качественной" методологии приводит к тем довольно жестким оценкам, которые можно встретить при обсуждении "мягких" методов анализа; так, к примеру, авторы статьи под характерным названием "Миф качественной социологии" полагают, что "можно без труда идентифицировать многие разновидности «качественной» методологии как шарлатанство"[7, с.35-39].

Другой вариант получения невоспроизводимых результатов - вероятностно-статистические спекуляции. Основная причина их появления заключается в принципиальной неспособности различать методами математики два понятия - "формально-достоверные результаты" и "результаты, верные по существу". Достоверные в математическом смысле корреляции могут не иметь никакого отношения к реальным причинно-следственным связям. Поэтому при подмене понятия "математической достоверности" понятием "верно по существу" открываются широкие возможности для манипуляций, вообще говоря, не имеющих никакого отношения к сущности той проблемы, по поводу которой развертывается "численный анализ". Вместо содержательно полезных результатов получается математически-корректная абракадабра. Это весьма благоприятная почва для фабрикации разного рода "результатов": можно "наоткрывать" сколько угодно "новых закономерностей", перекладывая на других бремя "поиска смысла" в полученных "результатах" (подробнее см.напр. [8]).

Принципиальная неспособность различать методами математики понятия "формально- достоверных результатов" и "результатов, верных по существу" проявляется, в частности, в принципиальной невозможности с помощью численных алгоритмов однозначно отличать целостные системы от хаотического набора неких параметров. Когда одно подменяется другим, искажается сама природа социального как целостности, не сводимой к конечному набору свойств. Об ограничениях численных методов при поисках поколенческих ритмов можно судить, например, по методологическим особенностям вейвлет-анализа, позволяющего выявлять разнообразные "циклические колебания". Считается, что вейвлет-анализ позволяет изучать связи в системах, число параметров которых достигает порой десятков тысяч, когда исследователь в принципе не способен провести полноценный качественный анализ выявленных при этом корреляций и перейти на более высокий содержательный уровень понимания проблемы. Другими словами, здесь в принципе невозможно уйти от схоластической математической эквилибристики. О полном отрыве от содержательного аспекта социальной динамики свидетельствует следующая особенность этого метода: "(...) при использовании традиционного спектрального анализа временных рядов социолог может зафиксировать различные циклы (повторяемости), которые наблюдаются во всем анализируемом временном ряде, и сделать неправильный теоретический вывод о том, что данные циклы присутствуют с начала возникновения временного ряда. Напротив, вейвлет-анализ позволяет эмпирически проверить, действительно ли данные циклы присутствуют с начала возникновения временного ряда, в какой момент времени они возникают и заканчиваются" [9, с.89] (любопытно, что автор пишет об этом спустя два года после появления критики [8], так и не ответив на замечания по поводу его странных "результатов").

Суть дела заключается как раз в том, что если некоторый циклический процесс представляет собой существенную характеристику некоторой системы, то он по определению возникает вместе с этой системой (во время ее рождения) и исчезает одновременно с ее смертью. Вейвлет-анализ, якобы позволяющий определять моменты начала и конца циклов в какие-то отдельные периоды существования системы, имеет дело, таким образом, либо с какими-то случайными процессами, порожденными внешними воздействиями на систему, либо с некоторым набором чисто статистических фикций, но никак не с содержательно целостной системой связей. Другими словами, вейвлет-анализ не позволяет отделять одну систему от другой и анализирует не системы, а, строго говоря, неструктурированную среду, то есть непонятно что. (Остается добавить, что увлечение вышеупомянутого автора вейвлет-анализом продлилось всего несколько лет, а затем у него появилось новое как бы научное увлечение - "системная социология".)

Сутью работ третьего варианта является отсутствие нового знания. Обычно работы такого рода появляются, когда одно или несколько привлекательных, но туманных соображений слишком спорны, чтобы "коротко и ясно" описать их в статье, и тогда выход находится в создании новых понятий, скрадывающих туман, и "новой" фундаментальной концепции, в которой существующий корпус знания пересказывается таким образом, что неопределенность понятий и смысловых связей прячется в массе общеизвестных банальностей, изложенных в форме "нового знания". В таких случаях содержание "открытий" полностью определяется риторическими умениями автора. В качестве примера можно привести "теорию институциональных матриц" (см.напр.[10]), построенную, как полагает ее автор, по принципу естественно-научных теорий,- при том, что "теория" не содержит численно проверяемых гипотез, а основное понятие ("институциональная матрица") приходится полностью определять в зависимости от контекста, так что "теория" не может быть отнесена даже к так называемым "вербальным теориям".

В силу совершенно непонятной популярности этой "теории" у экономистов хотелось бы высказаться о ней поподробнее. Автор так определяет основное понятие: "Институциональная матрица – это сформировавшийся естественным путем, а не в результате преднамеренной деятельности, комплекс институтов, обеспечивающий выживание большой группы людей в тех внешних условиях, в которых они оказались. Институциональная матрица для обществ аналогична архетипам общественного сознания. Матрица несет в себе протосценарии социальных ситуаций"[10,с.53]. Сразу следует отметить крайне амбивалентный характер данного определения. Подставим в это определение вместо словосочетания "институциональная матрица" слова "цивилизация", "класс", "сословие" и т.д., к примеру: "поколение – это сформировавшейся естественным путем, а не в результате преднамеренной деятельности, комплекс институтов, обеспечивающий выживание большой группы людей в тех внешних условиях, в которых они оказались. Поколение для обществ аналогично архетипам общественного сознания. Поколение несет в себе протосценарии социальных ситуаций". Нетрудно видеть, что это "определение" представляет собой собрание общих слов, не обладающее конкретным предметным содержанием. Подставляйте в него любое достаточно фундаментальное понятие, используемое для характеристики основных экономических, политических или социальных явлений – и получите определение, которое можно положить в основу очередной "новой фундаментальной концепции". (Причем я даже не касаюсь использования в определении указаний на то, что что-то сформировалось "естественным путем", а что-то "в результате преднамеренной деятельности"; автор явно не осознает сложностей проблемы дефиниций.)

Используя подобный прием для формирования целых групп терминов (например "институциональные X- и Y-матрицы" и ряд производных от них - "X- и Y-идеологии", "X- и Y-экономики"), можно с успехом пересказывать любые общие места любой научной дисциплины так, словно речь идет о чем-то новом. В частности, при чтении цитированной работы трудно отделаться от впечатления, что автор "подчитал" общую литературу по популяционной биологии и использовал переложение изложенных там сведений для формирования собственного текста. Нельзя не отдать дань благоразумию автора, когда она описывает ограничения своей теории [там же, с.53-55]: при таких ограничениях невозможно высказать что-либо фальсифицирующее (в попперовском смысле), потому что вся "теория" оказывается ориентированной на объяснения ad hoc. Похоже, что для автора важнее всего было, чтобы читатель принял излагаемое на веру - потому что уж очень кстати оказывается декларируемый автором естественно-научный характер этой "теории": критически настроенных представителей социальных наук и тем более гуманитариев такая ссылка слегка приструнит.

Понятно, что как только автор переходит от изложения "теории" к использованию "нового аппарата" для анализа реальных процессов, он уже не в силах выбраться из сетей общих мест и тавтологи. Вот например три тезиса, "аргументированию" которых на базе "новой теории" была посвящена отдельная статья:

- "прогресс России есть развитие присущего ей институционального порядка",

- "кажущийся хаос есть временное сокрытие закономерных траекторий, стадия, момент динамичного развития, законы которого необходимо и можно познать",

- "эффективное управление развитием России предполагает знание механизмов общественной самоорганизации"[11,с.89].

Какой из этих "тезисов" не является общим местом и нуждается в доказательстве? Для пробы вместо слова "Россия" предлагаю подставить название любой другой страны или другого общества или организации.

К сожалению, список такого рода работ может быть продолжен. Выше упомянуты лишь те, которые показались наиболее типичными. Приходится признать, что в постсоветских социальных науках, еще недавно в "добровольно-принудительном" порядке сочетавших массированную ложь с элементами схоластики, принципы рационального исследования приживаются с большим трудом.

1. Шехин В. Последствия инфляционной экономической политики//Вопросы экономики. 1991. №1. С. 17-27

2. Модельски Дж. Томпсон У. Волны Кондратьева, развитие мировой экономики, международная политика//Вопросы экономики. 1992. №10. С.49-57

2а. Иванов Вяч.Вс. Волны Кондратьева и история человечества//Общественные науки и современность. 2010. №2. С.5-13.

3. Слуцкий Е.Е. Сложение случайных причин как источник циклических процессов//Вопросы коньюнктуры. 1927. Т.3. Вып.(№)1

4. Цымбурский В.Л.Сверхдлинные военные циклы и мировая политика//Политические исследования. 1996. №3. С. 27-55

5. Пантин В.И. Ритмы общественного развития и переход к постмодерну//Вопросы философии. 1998. №7. С. 3-13

6. Семенова В.В. Дифференциация и консолидация поколений. В: Россия: трансформирующееся общество/Под ред.В.А.Ядова. - М.: Изд-во "КАНОН-пресс-Ц",2001. С.256-271

7. Батыгин Г.С., Девятко И.Ф. Миф о «качественной социологии» //Социологический журнал. 1994. №2. С.28-42.

8. Толстова Ю.Н. О системности социологических объектов (размышления над некоторыми публикациями)//Социологические исследования. 2001. №7. С.119-131

9. Давыдов А.А. Вейвлет-анализ социальных процессов//Социологические исследования. 2003. №11. С.89-101

10. Кирдина С.Г. X- и Y-экономики: Институциональный анализ / С.Г.Кирдина; Ин-т экономики. - М.: Наука, 2004

11. Кирдина С. Институциональная структура современной России: эволюционная модернизация//Вопросы экономики. 2004. №10. С.89-98