Библиотека

Теология

Конфессии

Иностранные языки

Другие проекты







Ваш комментарий о книге

Миронов В. Древний Рим

ОГЛАВЛЕНИЕ

Причины крушения Империи и ее крах

римская империя
Вся Италия была покорена и подчинена. В итоге многолетней борьбы Рим установил господство над всей Испанией и Малой Азией, а затем и владения Карфагена вошли в состав Рима под именем провинции Африка. Всеми провинциями управляли римские магистраты. По оценкам, в начале II в. н. э. Империя в самой широкой ее части, от Марокко до Евфрата, простиралась примерно на 5000 километров, а с севера на юг, от Шотландии до Аравии и Асуана, примерно на 3000 километров. Сведения о населении тогдашней Империи, по словам Ф. Фонтена, не вполне надежны. По переписи 47 г. н. э., в Империи насчитывалось 5900 тысяч полноправных римских граждан, то есть глав семейств. Но общее число жителей всех сословий в Риме и в провинциях, включая рабов, вероятно, достигало 70–80 миллионов человек. Только в Сирии было 10 миллионов, да еще в Египте 8,5 миллиона жителей. Границы Империи протяженностью в 12 000 километров защищали 30 легионов. Общее количество войск Рима в лагерях составляло 350 тысяч человек, сюда добавим также и военно?морской флот с базами во Фрежюсе, Мизене, Равенне и Александрии. Лагеря, где базировалась армия, представляли собой сложную систему укреплений, защищенную рвами и палисадами, дополненную естественными преградами в виде рек Рейн и Дунай, оборонительными стенами (вал Адриана в Шотландии) и нейтральными зонами (Десятинные поля между Бонном и Регенсбургом в Германии или Сирийская пустыня). Своего рода буферами были вассальные государства вокруг Черного моря, на Кавказе и в Армении. Мирные провинции управлялись сенатом, тогда как те провинции, где шли военные действия, возможны были столкновения и восстания и где располагались войска, – императором. Управление провинциями (всего их в тот период насчитывалось 44) поручали на первых порах полководцам (преторам), обладавшим в ряде случаев неограниченной властью.
римская империя
Проведение ценза. Ок. 100 г. до н.э.

Это вскоре открыло дорогу для огромных обогащений и злоупотреблений. Еще раз подчеркнем, что уже на том этапе борьбы римляне являлись захватчиками и грабителями (по форме и по существу). Риму принесли именно войны массу сокровищ, земель, денег и рабов. В «Истории» Ливия и Полибия есть прямые тому свидетельства. Армией Луция Сципиона Азиатского после битвы при Магнезии (190 г. до н. э.) за?хвачены огромные богатства. В триумфе (торжественном шествии) войска несли: 224 отнятых у неприятеля знамени, 134 изображения покоренных городов, 1231 слоновый клык, 234 золотых венка, 137 420 фунтов серебра, 140 тысяч золотых монет, 1432 фунта серебра в сосудах, золото весом в 1023 фунта и т. д. Солдаты получили при этом по 25 денариев, центурионы же – по 50. Всему войску выдали жалованье и продовольствие в двойном размере. Ливием в «Римской истории» дается яркая картина грабежа римлянами Эпира: «Утром все золото и серебро было снесено, а в четвертом часу солдатам дан был сигнал грабить город. Добыча была так велика, что на каждого всадника приходилось по 400 денариев, а на каждого пехотинца по 200. Вместе с тем было уведено в рабство 150 тысяч человек; после этого перешли к разрушению стен. Число разрушенных стен доходило до 70. Вся добыча была продана, а вырученные от продажи деньги поделили между войском… Затем Эмилий Павел взял марш в сторону г. Орика. К своему удивлению, римский полководец узнал, что он далеко еще не удовлетворил солдат, негодовавших на него за то, что они слишком мало получили из царской добычи, как будто бы они и вовсе не воевали в Македонии». Эту же имперскую позицию выразил и Цицерон: «К тому же обложенные данью земли провинции составляют как бы поместья римского народа…; поэтому как вам всего приятнее ваши ближайшие поместья, так приятна и римскому народу ближайшая к столице провинция». Красноречивое признание политика!
римская империя
Барельеф могилы булочника

Что явилось причиной падения Рим?ской империи? Видимо, чтобы не попасть впросак, надо говорить о комплексе причин, о стечении целого ряда факторов и условий. Соединенные вместе, они разрушат это грандиозное, величественное, помпезное сооружение. Ранее мы частично определили причины деградации… Во?первых, за годы господства римляне переменились, стали иными. В начале истории они оставались крепким и плодовитым народом крестьян, что привык к трудам и боям. Росли, крепли и развивались. С 334 по 264 гг. до н. э. Рим основал 18 могущественных латинских колоний. Крестьяне какое?то время легко выносили тяготы сельской жизни и военного ремесла, довольствуясь военным жалованьем и небольшой добычей от побед. Благодаря этой непритязательности крестьян, мужеству аристократов, скромности, простоте, честности, законности и воле народа Рим и утверждал свою власть. Но военно?завоевательное напряжение, его порыв имели пределы и не могли продолжаться в течение многих столетий. К тому же войны лишь завоевывают, но не удерживают. Земля в любые времена могла быть окончательно «покорена» только плугом. Она принадлежит «не тем, кто обагряет ее кровью в жестких военных схватках, но тем, кто, завладев ею, возделывает, засевает и населяет ее». Во?вторых, причиной ослабления Рима стало обезземеливание крестьян, их вымывание из общества. Обезземеливание их шло одновременно с образованием крупных хозяйств латифундистов.
Завоевание провинций сделало хлеб римских крестьян дешевым. Крестьянин не видел экономической целесообразности в труде, да и для скотоводства нужны были земели, которых у крестьян не было. Выращивание оливок или винограда требовало немалых средств, но и они отсутствовали. Труд же рабов был по карману только самым богатым людям. Отмечая разницу между былыми порядками и новыми, Плиний писал: «Древние считали нужным прежде всего соблюдать меру в землепользовании. Они рассуждали, что выгоднее меньше засевать, но лучше пахать. Такого же мнения был, я вижу, Вергилий. По правде сказать, латифундии погубили Италию и начинают уже губить и провинции. Шесть хозяев владели половиной Африки, когда их казнил принцепс Нерон». К тому же вмешательство императоров в сельское хозяйство порой было пагубно. Так, Домициан издал закон против виноделия, а посаженные виноградники должны были быть вырублены. Оскопив землю, он запретил оскоплять евнухов. В итоге земля опустела и не обрабатывалась. Прибывший в Ионию Аполлоний на сей счет сказал: «Меня самого эти законы не за?трагивают, ибо из всех людей я меньше всего нуждаюсь в половых органах и в вине, но высочайший господин не видит, что, щадя людей, он кастрирует землю». Не напоминает ли вам сей случай события, имевшие место в России при неком «высочайшем господине», который не удовлетворился тем, что приказал вырубить виноградники, но и в конце концов в прямом, а не в переносном смысле слова «кастрировал» Россию.
В?третьих, даже относительное благосостояние крестьян подрывали войны. Мало того, что вторжения Ганнибала опустошили значительную часть Италии, так и в самой Италии союзники Рима, италийские крестьяне, в немалой степени способствовавшие росту могущества Рима, расширению римского владычества за пределы Апеннинского полуострова, теперь полностью игнорировались римской сенатской аристократией. У них не было никаких прав, их вплоть до I в. н. э. отстраняли от участия в выборе римских магистратов и правительства. Итогом близорукой и преступной политики явилось грандиозное восстание 90–88 гг. до н. э., названное «союзнической войной» и поглотившее немало жертв. И вообще бесконечные войны не способствовали развитию сельского хозяйства и производственных сил римского общества. М. Вебер отмечал, что в военных столкновениях полисов древности до конца Римской республики «каждая война в принципе означала насильственное уничтожение всех владельческих отношений, гигантские конфискации и новые поселения…»Не только рабский труд тормозил развитие крупного производства, но войны делали невозможным серьезное накопление, и еще в большей мере широкое использование капитала.
римская империя
Штурм римлянами крепости

Походы в чужие земли (Сицилия, Испания, Африка), войны отрывали крестьян от их домов и земельных наделов. Их хозяйства приходили в упадок. Крестьяне вынуждены были бросать запущенные дома и земли и перебираться в города. В итоге крестьянин отвык от труда праведного, приучался жить разбоем или за счет государства. После завоевания царств и городов солдаты получали добычу. Во время разграбления Эпира римским всадникам досталось по 400 денариев, пехотинцам – по 200 денариев. Рим поглощал богатства провинций, как и всей Италии. Империя и провинции кормили его, тратились на его содержание. На селе ни себя, ни семью не прокормишь. Многие устремлялись в Рим. Жизнь в столице была сытнее, да и веселее. Кто?то мог тут открыть торговлю, кто?то находил заработок в ремесле. На худой конец тут всегда можно получить кусок хлеба или же чем?то поживиться. Желая заполучить поддержку толп, политики не скупились на подачки. Так, известный богач Красс, став консулом, устроил всенародное угощение и снабдил каждого жителя Рима на три месяца хлебом. Каждый богач содержал массу слуг, охрану, прихлебателей. В Риме возникли люмпен и босяк. Эта голодная, завистливая и злая толпа развращала всех и вся.
римская империя
Легионеры спускаются с корабля. Колонна Траяна

В Риме постоянно возникали голодные бунты. Столичный плебс составлял вечно недовольную, крайне опасную массу. Около 320 000 жителей состояло на государственном пайке, и их всегда можно было подбить на бунт, восстание или иное выступление протеста. Всё это усугубляло и обостряло проблемы, приблизило эпоху гражданских войн, появление жестоких диктаторов типа Суллы, привело к ряду поражений на Востоке и т. п. М. Покровский писал: «Этой разрухой воспользовался могущественный понтийский царь Митридат, который перерезал на Востоке всех римских граждан и богачей, захватив часть владений в Малой Азии». Вебер называет это «сицилий?ской вечерей». Митридат сумел мобилизовать силы среднего сословия Востока и Азии на военно?политическую и экономическую борьбу против эксплуатации и господства Рима, римской должностной знати. Против него двинулся диктатор Сулла. Затем по окончании этой войны тот победил римских демократов и расправился с ними ужасающим образом. Причем все отмечают, что главы римских демократов Цинна и Марий во время пребывания Суллы на Востоке не уступали ему в жестокости… После победы Суллы часть демократов ушла в Испанию и под предводительством талантливого воина и политика Сертория захватила эту провинцию в свои руки, образовав как бы особое государство и вступив при этом в сношения не только с Митридатом (не окончательно разбитым Суллой), но и с пиратами, которые довели Рим до голода».
В?четвертых, римское государство предстало перед миром не только неким всеобщим культиватором, но и всемирным эксплуататором. Оно лишало народы мира, свободы, национальной индивидуальности. Тут не должно быть иллюзий. Имеется множество книг, писем, сатир и панегириков. Есть немало надписей и эпитафий, сохранившихся на зданиях, монетах и монументах. Они принадлежат разным народам или социальным слоям. Во всем этом материале, уверяет нас Фюстель де Куланж, нет?де «ни одного указания, которое обнаруживало бы, что население относилось враждебно к Империи». Тацит, Светоний, Ювенал, другие изображали, мол, пороки цезарей или отдельных лиц, но не нападали на римские учреждения. Они, так же как Плиний, Плутарх, Цицерон, Дион Кассий, Филон и другие, не только восхваляли Империю, но и преданно ей служили. И таково было общественное мнение не только в самом Риме (что естественно), но и в провинциях. Современный читатель вряд ли готов будет принять эту точку зрения за абсолютную истину. Так ли уж совершенен и благостен Рим, при котором возможны были описываемые ужасы и трагедии? Не убеждают нас и хвалебные надписи в адрес императоров, разбросанные по Испании, Греции, Дакии, Галлии: «надежда наша и спасение», «хранитель человеческого рода», «всеобщий миротворец», «покровитель и отец народов». Мы и сами недавно восхваляли собственного «отца народов». Не стоит слепо принимать на веру и утверждение, что «люди того времени любили монархию». Не убеждает и иной аргумент: как, мол, могли 30 легионов держать в повиновении 100 миллионов населения Империи. Думаем, что они принимали ее скорее как неизбежное зло.
римская империя
Дак, защищающий свой дом от римлян

Римляне вовсе не были тем совершенным народом, что нес свою гениальность «столь же легко и беспечно, как павлины свой роскошный хвост» (Меньшиков). Рим являл собой суровую и жесткую деспотию. И даже Фюстель де Куланж, пытаясь заставить читателя поверить в эту сказку о том, как народы обожают монархию, вынужден был все же сказать в итоге (в адрес Рима): «Никогда в истории не встречалось деспотизма, так систематически устроенного». И это, конечно, уже гораздо ближе к реалиям и истине. Однако многие люди (тогда, да и сейчас) считали и считают, что власть одного деспота менее тягостна, чем господство нескольких. Полагаю, что с одной существенной оговоркой можно принять и такой его вердикт: «Стало быть, подчинение людей обусловливалось не идеей высшего долга. Они любили Империю потому, что чувствовали в том пользу и выгоду; они не спрашивали себя, являлся ли этот порядок хорошим или худым в нравственном отношении, соответствовал ли он или нет требованиям разума; им было достаточно того, что он удовлетворял совокупности их интересов». Что же касается отношения народа или толпы (что зачастую одно и то же), то рассуждать на эту тему особо не стоит. Толпа любит победителей и готова пасть ниц перед ними. Она даже предаст себя жертвенному огню во имя очередного венценосного ничтожества. Вспомните, как Рим торжествовал при выздоровлении Калигулы. Он не только заклал 160 000 жертвенных животных, но и отдал несколько жизней в дни выздоровления узурпатора. Впрочем, такая реакция объяснима: захват чужих городов и богатств был выгоден италикам. Малая Азия, которую Рим присоединил со 133 г., была важнейшей его провинцией на Востоке. Она приносила большие доходы, но при этом подвергалась чудовищному ограблению и насилию. И в первую очередь страдали крупные приморские и торговые города – Милет, Эфес, Смирна и многие острова. Разумеется, римский гнет ложился в первую очередь на плечи простых людей и крестьян, так как городу принадлежали и окрестные деревни. Город старался переложить на них налоги для пополнения своей и римской казны. Посевные земли, виноградники, пастбища, рогатый скот, оливковые рощи – все подлежало налогообложению. О том, насколько такой гнет был страшным и губительным для крестьян, говорит надпись, найденная в одном из императорских поместий.
римская империя
Осада города римлянами

Там сказано, что жители двух деревень страдают от тех поборов, что вершат у них воины и власть имущие из числа горожан и цезарианцы. Они отбирают даже тех волов, на коих местные крестьяне пашут, и вообще всё ценное из того, что им принадлежит. Жители, отчаявшись, дважды обращались к императору с жалобой на несправедливые поборы. Администрация императора ограничилась отпиской, хотя и приказала наместнику расследовать дело и принять должные меры. Однако всё осталось по?прежнему, и общинники оказались в положении, когда «деревне приходится платить то, что с нее не причитается… а урожай погибает и земля пустует…» Или же вот жители из другого императорского имения, в Лидии, обращаются к императору с такой просьбой: «Мы просим тебя, о божественнейший из всех императоров, обратить внимание на страдания крестьянства из?за тех трудностей, которые нам чинят сборщики налогов… Из?за них мы не можем обрабатывать свои участки земли, выплачивать налоги и повинности». Доведенные до отчаяния, общинники угрожают крайней мерой. Они заявляют, что покинут очаги и могилы предков и переселятся на земли частных владельцев, которых сборщики налогов якобы больше щадят, чем жителей императорских поместий. Как видим, положение всех крестьян, в том числе императорских, становилось все более тяжелым по мере того, как империя вступала в полосу заката (III в. н. э.). Их грабили все, кому не лень, помимо налогов и литургий собирая значительные суммы денег вообще без правил.
Императоры и полководцы когда?то отличались строгостью и скромностью. Но шли годы. Менялись нравы и установки знати. Каждый новый цезарь мечтал выделиться, перещеголять предшественника. Вожди становились жертвами их собственной чудовищой алчности. Так, Домициан, желая обогатиться любым способом, захватывал имущество живых и мертвых. В итоге все его правление вылилось в разнузданный террор. Он отбросил прочь весь республиканский декор принципата. Люди при нем гибли, как мухи. Он «стал именовать себя господином и богом и сделался гонителем и палачом всех добропорядочных людей». При этом Домициан позволял, по словам Светония, ставить ему статуи в Капитолии «только из золота и серебра и притом определенного веса». Один из авторов, писавший о его колоссальной статуе у римского Форума, правда, изумляется этому обстоятельству и говорит, что, возможно, это распоряжение относилось лишь к статуям именно в Капитолии, а не в других местах. Ведь использование благородных металлов в качестве материала для уличной статуи больших размеров было бы таким самодурством, перед которым «отступил бы сам Домициан». Конец императора Домициана был обычен для Рима: убили его после 14 лет правления, и народ к гибели остался совершенно безучастен.
римская империя
Перемеривание зерна чиновниками. Остия

В?пятых, нельзя обойти молчанием и губительное воздействие бюрократии. С расширением границ Империи возникла нужда защищать эти пространства и управлять ими. На это, конечно же, нужны были громадные деньги. Возникла новая бюрократия – прожорливая, циничная, беспринципная. Она поглощала огромные суммы – и 120 000 серебряных талантов, привезенных Сципионом из Африки, и ежегодную контрибуцию в 200 талантов, что обязался выплачивать в течение 50 лет побежденный Карфаген, и прочие доходы. Чтобы вести новые войны и управлять этим аппаратом, понадобились наемные управленцы. Возник особый класс откупщиков и поставщиков. Он был проводником духа торговли, роскоши, зрелищ и спекуляций. Цезари передавали власть, как тогда говорили, «частным спекуляторам». В обществе усиливалось социальное расслоение. Рим превращался во всемирного разбойника. Г. Финлей писал: «До Августа римляне содержали свои войска посредством захвата и траты капитала, в течение веков накопленного всеми нациями в мире. Они опустошали казны всех стран и царей. Во время своего похода на Рим Юлий Цезарь издержал ту часть капитала, которая хранилась в сундуках республики. Когда же этот источник богатства иссяк, Август вынужден был искать регулярных доходов для содержания армиии, и «в те дни вышло от кесаря Августа повеление произвести перепись по всей земле»». И действительно, во всей империи тогда провели перепись. Был определен и поземельный налог, соответственно ежегодному доходу со всякого рода имущества. Кроме того, был назначен еще и поголовный налог на тех жителей провинций, которые не подлежали поземельному налогу.
В?шестых, там, где доходы богачей в сотни и тысячи раз превосходят жалкие крохи бедняков, обычных граждан, социальная катастрофа неизбежна, несмотря даже на внешние признаки великолепия… Историки подчеркивают расширение бездны между простыми гражданами и элитой Рима. Народ жил скромно, более чем скромно. Во времена Цицерона поденщик зарабатывал 3 сестерция в день. На эту сумму он мог, правда, приобрести главный продукт своего питания – пшеницу на 4–6 дней. Но надо сравнить его доходы с состоянием богачей. Дом трибуна Клодия стоил почти 15 млн сестерций (более 1 млн царских рублей). Хвалился своим состоянием Цецилий Юкунд, откупщик с наглой физиономией.
римская империя
Цецилий Юкунд. Откупщик. Помпеи. I в. н.э.

Еще богаче были Красс и Лукулл (в моду вошло выражение «Лукуллов пир»). Обед, данный Лукуллом двум своим гостям – Помпею и Цицерону, последний оценил в 14 тысяч рублей. Одни имения Красса оценивались в 16 млн рублей. Имущество Плиния тогда оценивалось в 32 млн сестерций, т. е. в 2,25 млн рублей. Даже Цицерон, вовсе не считавшийся богачом, владел недвижимостью в городе и деревне на сумму в 230 тысяч царских рублей, да еще по наследству ему досталось 1,3 млн рублей того же достоинства. Хотя Август и говорил, что он передал государство из его власти «под контроль сената и римского народа», то были абсолютно пустые слова. В действительности власть стала переходить под контроль капиталистов и сенатской знати. Концентрация капитала росла. Вспомним и полные горечи слова Горация: «Не то заповедали нам Ромул и Катон суровый, – предки другой нам пример давали. Скромны были доходы у каждого, но умножалась общая собственность». Патриархальный Рим исчез. Надо ли удивляться, что в конце концов «великий Рим» пал и был разграблен?!
Правда, упомянутый Лукулл из древне?римского рода Лициниев (117–56 гг. до н. э.) был интересной личностью. Он являлся проквестором, эдилом и претором, служа полководцем при Сулле, разгромившим войска царя Понта Митридата VI и войска армянского царя Тиграна II. Это был высокообразованный человек, не чуждый занятиям историей и философией, поэзией и языками (какая?то история Марсийской войны была им написана на греческом). Он отличился не только во многих битвах, но и оставил заметный след в государственной деятельности. Так, он дал законы киренцам, город которых находился из?за постоянных смут в тяжелом положении, крепко прижал влиятельных откупщиков налогов в Азии.
римская империя
Банкир?ростовщик. Рельеф из Паннонии

Он выступил против засилья спекулянтов и ростовщиков, снизив процентную ставку с 48 до 12 процентов, чем вызвал лютую ненависть денежных воротил, к слову сказать, влиятельных. Последовала отставка с поста главнокомандующего (67 г. до н. э.). Однако этот человек, видимо, запомнился римлянам… Плутарх, как известно, включил его в свои «Жизнеописания». В жизнеописании Лукулла, словно в древней комедии, поначалу приходится читать о государственных и военных делах, а к концу их – о попойках и пирушках, чуть ли не о пьяных шествиях с песнями и факелами и вообще о всяческих забавах. Ведь к забавам следует отнести, по?моему, и расточительное строительство, расчистку мест для прогулок, сооружение купален, а особенно – увлечение картинами и статуями, которые Лукулл собирал, не жалея денег. На эти вещи он щедро тратил огромное богатство, накопленное им в походах, так что даже в наше время, когда роскошь безмерно возросла, пишет Плутарх, Лукулловы сады стоят в одном ряду с самыми великолепными императорскими садами. К этому надо добавить постройки на побережье и в окрестностях Неаполя, где он насыпал искусственные холмы и окружил свои дома проведенными от моря каналами, в которых разводили рыб, а также воздвигал строения посреди самого моря. Когда стоик Туберон это увидел, он тут же назвал Лукулла «Ксерксом в тоге».
Подле Тускула у него были дивные загородные жилища, с открытыми залами и портиками, с башнями, откуда открывался широкий вид на окрестность… Он устраивал ежедневные пиры «с тщеславной роскошью человека, которому внове его богатство». Пиршества представляли собой торжество нувориша, хотя бедным тот никогда не был. Но все же ранее Лукулла отличали более скромные вкусы и пристрастия. Видно, карьера дала немалые средства, раз устраиваемые им приемы вызывали зависть даже у знатных римлян. Правда, известный своей строгостью Катон, друг и свояк Лукулла, не одобрял его увлечений. Образ его жизни явно не нравился старому республиканцу. И однажды, когда некий юнец завел речь о бережливости и воздержанности, Катон раздраженно бросил: «Да перестань! Ты богат, как Красс, живешь, как Лукулл, а говоришь, как Катон!»
римская империя
Посвятительный рельеф Квинтия Севера

Но даже упреки Катона (и уж тем более завистливого интригана Клодия) не могут быть надежным источником. Для нас куда более важным свидетельством его порядочности стала любовь к нему простого народа и среднего класса, а не тех дельцов, которые обделывали свои аферы, пользуясь доверием и даже держа в руках «многих государственных деятелей, которые были их должниками». Ну и, конечно же, в наших глазах он уже достоин признательности и уважения по той причине, что был книголюбом. Человек, сделавший своим другом книгу, живет не зря. Плутарх с одобрением пишет об этой страсти Лукулла: «Однако следует с похвалой упомянуть о другом его увлечении – книгами. Он собрал множество прекрасных рукописей и в пользовании ими проявлял еще больше благородной щедрости, чем при самом их приобретении, предоставляя свои книгохранилища всем желающим. Без всякого ограничения открыл он доступ грекам в примыкавшие к книгохранилищам помещения для занятий и портики для прогулок, и, разделавшись с другими делами, они с радостью хаживали туда, словно в некую обитель муз, и проводили время в совместных беседах. Часто Лукулл сам заходил в портики и беседовал с любителями учености, а тем, кто занимался обществеными делами, помогал в соответствии с их нуждами».
В?седьмых, вся жизнь Рима представляла собой одно сплошное противоречие. Рим начал с провозглашения свобод народа, с гордой республики, а закончил установлением империи и абсолютной власти императора. Мечтая объединить народы, он создал прочное государственное объединение. Ему это удалось. Но какой ценой?! Ценой безжалостного подчинения десятков народов, которые в глубине души ненавидели своих надменных победителей. Римляне рассуждали о высоких материях, но в жизни был циниками и прагматиками. Говорят, они создали немало полезных законов. Но взгляните на то, что представляли собой те законы. Они сделали возможным подкуп судей или иных должностных лиц. Таких случаев масса. В Риме продажность судей вскоре станет притчей во языцах. Поэтому и нумидиец Югурта, покидая Рим, возмущенно заметил: «О, продажный город, ты сейчас же погибнешь, как только найдешь покупателя». Да, Рим установил на огромных территориях Империи свои право и порядок. Но этот порядок, как верно заметил Ф. Энгельс, «был хуже злейшего беспорядка».
римская империя
Змея. Культовое изображение из Томи

Закат Рима начался задолго до вторжений варваров и до начала новой эры. Он стал обителью порока, роскоши, разврата, где богатство знати стало вызывающе хлестать через край. Римский историк Гай Саллюстий Крисп (86–35 г. до н. э.) в «Заговоре Катилины» приводит речь Катона, в которой дана обобщенная картина будущего краха великой империи. Тот обвинил политиков новой волны в том, что те разучились называть вещи истинными именами. Что вы слушаете мерзавцев, которые стремятся любым способом очернить наше прошлое. Ведь мощь державы достигалась не одной силою или страхом. Предки трудились, не щадя сил, были мужественны и стойки, сохраняли алтари и домашние очаги, поклонялись справедливости. А что мы видим ныне? «…вместо этого роскошь и алчность, бедность в государстве, изобилие в частных домах. Мы восхваляем богатство и любим безделие. Меж добрыми и злыми нет никакого различия, все награды за доблесть присваивает честолюбие». Чему удивляться? Когда каждый из вас печется лишь о себе, когда дома вы рабски служите наслаждениям, а на публике деньгам или группировкам, тогда возможно покушение на государство, лишенное главы. Катон обвинял первых граждан государства в предательстве! «Первые по знатности граждане сговорились предать отечество огню», – вещал он. Цвет общества и являет собой самых закоренелых злодеев и преступников. Эти люди – «кровожадные убийцы», а вы медлите с приговором им… Эти люди достойны смертной казни. Однако, обращаясь к сенаторам, он в глубине души знал, что эти трусы и бездельники не спасут Отечества! Они всегда ставили и ставят выше всего «свои дома, поместья, статуи, картины выше государства».
Вот как описал ситуацию в римском государстве Энгельс в «Происхождении семьи, частной собственности и государства»: «Между тем население города Рима и римской области, расширившейся благодаря завоеваниям, возрастало отчасти за счет иммиграции, отчасти – за счет населения покоренных, по преимуществу латинских округов. Все эти новые подданные государства стояли вне старых родов, курий и племен и, следовательно, не были составной частью populus romanus, собственно римского народа. Они были лично свободными людьми, могли владеть земельной собственностью, должны были платить налоги и отбывать военную службу. Но они не могли занимать никаких должностей и не могли участвовать ни в собрании курий, ни в дележе приобретенных путем завоеваний государственных земель. Они составляли лишенный всех политических прав плебс. Благодаря своей всевозраставшей численности, своей военной выучке и вооружению они сделались грозной силой, противостоящей старому populus, теперь прочно огражденному от всякого прироста за счет пришлых элементов. Вдобавок к этому земельная собственность была, по?видимому, почти равномерно распределена между populus и плебсом, тогда как торговое и промышленное богатство, впрочем, еще не сильно развившееся, преимущественно было в руках плебса. Из?за густого мрака, окутывающего всю легендарную историю Рима, …невозможно сказать что?нибудь определенное ни о времени, ни о ходе, ни об обстоятельствах возникновения той революции, которая положила конец древнему строю. Несомненно только, что причина ее… в борьбе между плебсом и populus».
римская империя
Римский форум

В?восьмых, помимо борьбы с плебсом, были причины, работавшие против рабо?владельческого общества… Производительные силы все более вступали в конфликт с производственными отношениями. Хотя в Риме был достигнут рост квалификации ремесленников и отмечен ряд серьезных достижений в прогрессе изобретений (появляются зеркальные черепицы, трубы для передачи тепла и поддержания постоянной температуры, новые способы выдувания тонкого стекла, способы полировки мрамора, дорожные и водные новшества и т. д.), в целом обстановка никоим образом не благоприятствовала работе инженера и изобретателя. Характерны анекдоты того времени, говорящие больше о том, с чем приходилось сталкиваться этим людям, нежели официальные сообщения. В одном из них сказано, как император Тиберий приказал казнить изобретателя ковкого стекла, опасаясь, что конкуренции с ним не выдержат металлурги. В другом рассказывается, как Веспасиан отказался использовать предложенную неким изобретателем машину для переноски тяжелых блоков, колонн, ссылаясь на то, что такая машина лишит заработков простой народ, занятый на стройках.
римская империя
Легионеры, стреляющие из катапульты

Греки и римляне стали заложниками своей воинственности… Они презирали все то, что не было связано с почетной и прибыльной профессией воина (как им казалось). Э. Майер в докладе «Рабство в древности» цитирует застольную песнь критянина Гюбрия: «Богатство мое копье и меч и украшенный щит… А кто не отваживается владеть копьем и мечом и украшенным щитом, охраняющим тело, те в страхе (пусть) ложатся у моих ног, взывая ко мне как к своему господину и великому царю». Точно так же вели себя и римляне в эпоху своего могущества и господства. Они мечом добывали свои богатства. Х. Арендт пишет о древних греках (со ссылкой на Вебера): «Никакой деятельности, служащей лишь цели жизнеобеспечения и поддержания жизненного процесса, не было дозволено появляться в политическом пространстве, и это со столь явным риском оставить всю торговлю и ремесла прилежанию и предприимчивости рабов и чужеземцев, что Афины действительно стали (тогда) тем «Пенсионополисом», населенным «пролетариатом потребления», который так проникновенно описывает Макс Вебер». Это же в полном объеме можно сказать о Древнем Риме эпохи заката.
Однако это же может стать той послед?ней роковой каплей, что в конце концов доконает и Россию… Ведь и она превращается в такой же «Пенсионополис», где население из?за прихода к власти бездарных вождей и спекулянтов, занятых лишь перепродажей богатств наших недр, перестает заниматься серьезным и сложным профессиональным трудом, требующим высоких знаний и мастерства.
Возможно, еще одной причиной, ускорившей крах Рима, стало то, что он все менее созидал, да к тому же отдал в чужие руки торговлю. Это вело к тому, что обильные потоки награбленных богатств, проходившие через руки римских чиновников, военных, правителей, оседали в карманах чужих торговцев и ростовщиков. Сами «благородные римляне» относились к подобному роду занятий с глубоким презрением. Цицерон восклицал, уже подразумевая как бы и ответ: «Кого следует считать добрыми гражданами? Уж не торговцев ли и земледельцев?» Позже Монтескье скажет: «Я знаю, что люди, убежденные, во?первых, в том, что торговля есть самое полезное в мире дело для государства, и, во?вторых, в том, что римляне имели наилучшее в мире государственное устройство, полагали, что римляне весьма поощряли и уважали торговлю. Однако в действительности они мало о ней думали». Образовав свою огромную империю, они старались обезапасить себя сокращением связей между другими частями мира. Они создали законы, воспрещавшие всякое общение с варварами.
«Да не осмелится никто, – говорили Валент и Грациан, – посылать им вино, масло и другие жидкости даже только для угощения». «Пусть не отвозят к ним золота, – добавляют Грациан, Валентиан и Феодосий, – но пусть стараются хитростью лишить их даже того, которое у них есть». Римляне запретили вывоз железа под страхом смертной казни, а Домициан приказал вырубить в Галлии виноградники, опасаясь не пьянства, а того, что вино?градники привлекут сюда варваров, любивших вино (вино влекло их в Италию). Правда, Проб и Юлиан восстановили эти виноградники. Только позднее, ослабев, римляне позволили создать склады товаров для торговли с варварами (под их нажимом). Странно, не правда ли? Вместо того чтобы прибегнуть к самому действенному оружию, с помощью которого можно было успокоить мятежные племена, Рим предпочел воевать, пренебрегая немаловажным искусством богатеть с помощью торговли.
римская империя
Перегрузка товаров. Остия

Конечно, за Римом осталась торговля экзотическими товарами Востока, Индии и Египта или с другими странами. Но и тут римляне платили гораздо больше, чем товары стоили на месте. Они осудили займы под проценты безусловно и во всех случаях, и это верно. Но к чему привели эти меры? Торговля, бывшая до тех пор профессией людей низкого происхождения, теперь вдобавок ко всему стала еще профессией людей нечестных. Монтескье, продолжая мысль, пишет: «Тогда торговля перешла в руки народа, считавшегося в то время презренным, и вскоре ее перестали отличать от самого ужасного ростовщичества, от монополии и всех бесчестных средств добывания денег. Евреи, обогащавшиеся посредством своих вымогателств, в свою очередь подверглись столь же жестокому ограблению со стороны государей, что утешало народ, но не облегчало его положения». Торговля порождала роскошь, и концентрировалась она средь узкого круга лиц. Но эти сверхбогатства не касались массы людей. А отдельные случаи страхования, которые были введены в римскую практику в начале I в. н. э., конечно же, не смогли застраховать от катастроф всю Империю.
Господство над Римом перешло в руки узкого, но очень влиятельного клана крупных собственников. Они не только влияли на политику, но и желали сами управлять государством. Если в старые времена такого олигарха, задумавшего подкупить часть народа дармовыми поставками хлеба, казнили бы, узрев в том угрозу свободы для Рима, то в позднем Риме те обрели значительную власть. Согласимся с Мервилем (1808–1894), который писал в труде «Римская история в эпоху империи» (1850): «Римская олигархия была самой бесполезной тиранией, которую когда?либо видел цивилизованный мир. Человечество задыхалось от нищеты и унижения ради того, чтобы сотня фамилий могла иметь привилегию грабить и убивать друг друга. Они заслужили свою гибель, и ее разрушители были благодетелями своего рода». Обреченный Рим должен был ожидать своих последних дней, гадая разве что лишь над тем, кто явится могильщиком страны.
Гоббс в «Левиафане» писал о болезни, похожей на плеврит. «Это бывает тогда, когда государственные финансы, оставив русло, по которому они обычно текут, концентрируются в слишком большом количестве в руках одного или немногих частных лиц – монополистов или откупщиков государственных доходов, подобно тому как при плеврите кровь, концентрируясь в грудной перепонке, производит здесь воспаление, сопровождающееся лихорадкой и острой болью». То была серьезнейшая болезнь государства, которая привела к смерти.
римская империя
М. Воробьев. Закат в Риме

В?девятых, коренным образом испортились нравы римлян… Тот же Сенека не захотел оставаться просто философом, пожелал иметь высокий пост у Нерона. Этот «доблестный муж» (vir bonus), дававший другим советы приучать себя к мысли о бедности, живя время от времени на два асса, как живут тысячи рабов и бедняков, сам был владельцем огромного состояния. В письмах он осуждающе говорил о Сенеционе, умевшем приобретать, беречь деньги, пуская их в оборот, не оставляя без внимания ни одного источника прибыли. Тот уже «подбирался к откупам», когда в самый разгар охоты за деньгами взял да и умер. «Как глупо строить расчеты на весь свой век, не владея даже завтрашним днем! – вещает Сенека. – Какое безумство – сегодня надеяться на далекое будущее! – «Я куплю, я построю, я дам взаймы и стребую, я получу эти должности», – а потом, усталый и пресыщенный, проведу на покое старость». Поверь мне, даже у счастливцев будущее неверно». Такие мудрые и верные слова. И что же? Он буквально шаг за шагом воплощает осуждаемую им же программу. Хотя не раз предупреждал римский народ об опасности погибнуть от чрезмерных богатств, говоря: то, что ты отнял у других, могут отнять у тебя. Стоит ли удивляться, что Нерон, у которого была масса недостатков, но которого глупцом уж никак не назовешь, приказывает своему наставнику умереть. Логично… И тот вскрывает вены вместе с женою. По указанию императора ему дали яд, но главным ядом, убившим философа, по моему разумению, стала его же непоследовательность.
римская империя
Минотавр. Мозаика

Впрочем, всем давно известно: нравы – производная величина от социальных институтов, экономических и политических законов, царящих в том или ином обществе. В Риме налицо разложение государственных институтов. Саллюстий прямо на это указывает в своих «Письмах». Сенат слаб, а сенаторы и политики превратились в жалкую кучку интриганов и бандитов. Каждый из них пытается создать собственную партию или клику. Их не волнует судьба государства. Им не интересно работать во благо отечества, они заняты своими частными делами. Всеми делами в стране заправляет «семья нобилей». Их амбициям, жадности, властолюбию, подлости нет предела. Чувства, отмечает Саллюстий, окаменели, они утвердились в своих дурных наклонностях. Все законы попраны, всюду торжествуют грубая сила и произвол, так как власть в их руках. Они делают, что хотят, берут, что хотят, выдвигают во власть того, кого захотят. Их действия Саллюстий сравнивает с действиями неприятеля, самого заклятого врага, что взял приступом город. Политики торгуют свободой и интересами государства.
римская империя
Кентавр Несс. Мозаика

Молодежь не желала выполнять гражданский долг. Она увлеклась погоней за деньгами, изысканием теплых местечек, проводя время на Форуме и площадях, занимаясь сутяжничеством в судах, заискивая перед плебсом. «Теперь с утра и до ночи, в праздник и будни, весь народ без различия и все сенаторы шатаются по Форуму, не уходят ни на минуту, и все отдаются одной страсти и одному искусству – половчее составить речь, сражаются хитростью, воюют лестью, как будто все стали врагами друг другу». Губительными были подобные нравы для молодежи и творческой интеллигенции. Чем во все времена сильна молодежь? Чистотой, благородством, возвышенными мечтами и устремлениями. Что видим в Риме? Молодежь «входит в славу» тем, что «вредит кому?то», донося или открывая судебные дела против любого. Это стало модно. Все решили «стать юристами». Схожая картина в послесоветской России: все вдруг захотели быть торговцами, юристами, политиками, проститутками. Никто не хочет быть рабочим.
римская империя
Цирк. Реконструкция

Господствующим течением в общественной философии стал эгоизм, торжество личного «я». Ранее мы с вами немало хвалебных слов сказали в адрес Эпикура. Конечно, он того достоин, но ведь при желании любую философию (и даже самую разумную) можно превратить в фарс, полный абсурд. Эпикурейство и стало, увы, таким учением. Решили, что служение родине, человечеству вовсе не является его главной целью. Эпикуреец в основе своей – «раб наслаждений». Только умнейшие и достойнейшие люди поняли сие учение в смысле высоких требований этики и эстетики… Скот и в эпикурейском обличье легко становится свиньей… Несмотря на то что в Риме был всего один эпикурейский философ?писатель, значительная часть римской элиты восприняла эпикурейство в самом циничном и пошлом варианте. Цицерон писал, что страдавший от пресыщения и известный своими грабежами в Македонии Пизон обратился за исцелением от охватившей его скуки к греческому философу. И тот стал излагать ему учение Эпикура. Однако Пизон, поняв учение на свой манер (или, как говорят в таких случаях, «в меру своей испорченности»), решил, что его учат не добродетели, а распущенности. Это его развеселило и очень обрадовало… Он заявил, что готов подписаться буквально под каждым словом. Таких «эпикурейцев» (в том числе и в российском обществе) становится все больше. Они, как выразился древний писатель, превращают всю общественную жизнь в грязный хлев… Так не лучше ли их изгнать? Изгнали же из Александрии эпикурейца Гегезия, коего называли «оратором смерти». Закрыв его школу, сделали очень своевременно, правильно. Ведь ученики оной убивали себя в огромных количествах. Римляне считали, что эпикурейство больше подходит шлюхе, привыкшей к наслаждениям, чем нации героической. Сенека иронично назвал Эпикура героем, переодетым женщиной.
римская империя
Нерон в цирке
римская империя
Любовные труды

Примерно такой же настрой прослеживался в отношении армии. Характерно звучат слова автора «Истории Августа», с энтузиазмом встретившего заявление императора Марка Аврелия Проба (276–232 гг. до н. э.) о том, что, дескать, поскольку при нем положение страны складывалось удачно и всюду царило спокойствие, в дальнейшем римская армия якобы не будет нужна вовсе. Автор писал: «Какое блаженство охватило бы всех, если бы при его правлении больше не брали в солдаты. Провинции не должны были бы содержать гарнизоны, никаких выплат (не было бы) на армию от общественных щедрот, сокровища Рима оставались бы нетронутыми, землевладельцы больше не облагались бы налогами! Это был бы действительно золотой век, обещанный им». Причиной кризиса было и то, что сама армия изменилась, ничем не напоминая армию времен республики. Многие обедневшие граждане потеряли право на службу. Другие предпочитали заниматься их делом и уклонялись от военной службы. Они не видели смысла пускаться в дальние опасные походы. Повторялась история армии Александра Македонского. В легионах падала дисциплина, а многие высшие офицеры погрязли в политиканстве, интригах и казнокрадстве. Правительство думало лишь о прибылях. Эта власть вызывала ненависть у солдат. Когда казначей Урсул заикнулся воинам, что армия обходится казне дорого (он заявил, что?де «безмерное жалование подорвало здоровье Империи»), римские солдаты его убили. Они сказали ему, как могли бы сказать русские солдаты нынешней власти: сволочи, вы жиреете на нашей крови и еще хотите, чтоб мы защищали награбленные вами сокровища! К тому же и в так называемом «гражданском обществе», как и в нынешней России, многие не желали, чтобы их дети шли в армию. Поэт Овидий, давайте скажем честно, был «моральным дезертиром».
римская империя
Предметы быта и вооружения римского воина

В своих любовных элегиях он открыто воспевал уход от обязанности гражданина:

Зависть, зачем упрекаешь меня.
Что молодость трачу,
Что, сочиняя стихи, праздности
я предаюсь?
Я, мол, не то, что отцы, не хочу
в свои лучшие годы
В войске служить, не ищу пыльных
наград боевых…
Мне ли законов твердить
многословье на неблагодарном
Форуме, стыд позабыв, речи свои
продавать?
Эти невечны дела, а я себе славы
желаю
Непреходящей, чтоб мир песни
мои повторял…

Желание поэта служить музе нам вообщем?то понятно. Но ведь художник, тем более столь известный, агитируя за ту или иную идею, должен понимать, чему он в конце концов учит молодежь. Рим переставал быть победоносным Римом.
Как вы помните, некогда Гиппократ доказывал, что европейцы более смелые и мужественные люди, чем азиаты, ибо они более свободны и мужественны, а потому, мол, победа будет за ними. Он говорил: «Я считаю населяющих Европу (людей) более мужественными, чем азиаты, ибо равномерность вещей производит леность, а разнообразие возбуждает тело и душу к труду. И от покоя и лености возрастает трусость, а от упражнения и трудов – храбрость. По этой именно причине жители Европы воинственны, а также и благодаря своим законам, потому что не повинуются власти царей, как азиаты. Где подчиняются царям, там необходимо людям быть самыми боязливыми, о чем сказано нами прежде, ибо души, попадая в рабство, не желают добровольно подвергать себя опасности за чужую власть по?напрасному. А которые живут по законам, те подвергаются опасности для себя, а не для других, и они охотно по своей воле идут навстречу опасности, так как награду за победу получают сами. Таким образом очевидно, что законы немало значат для величия духа. Так в общем и целом дело обстоит относительно Европы и Азии». Сей отрывок должен был продемонстрировать, насколько греческий полис выглядит выше, нежели любая азиатская деспотия. Но великий врач писал в IV в. до н. э. С тех пор минули века. И мы увидели, что «свободные» греки и римляне, пожиная плоды их же рабовладельческой тирании, и сами стали ленивыми, изнеженными, склонными к удовольствиям, роскоши, не способными к ратной службе, к защите отечества. Нечто подобное происходило с империями, крах которых был неожиданным для многих… Хотя причин этому немало, но главная в том, что пришло к власти поколение ничтожных и алчных людей, неспособных к самопожертвованию. Так считают одни. Но ведь во многом правы были и христиане. Почему человек, уникальное существо, что сродни Богу, должен класть единственную жизнь на жертвенник идолищу войны?! Почему какие?то тупые твари гонят его, как скот, на бойню, не заботясь ни о нем, ни о его семье, ни о своей собственной родине?!
римская империя
Римские командиры

Каждый заботился о себе, а не о судьбах отечества. Почему? Потому что ни для кого не было секретом, что оно собой представляло. И в армию уж никто не хотел идти. К чему терять время, а возможно и жизнь, в опасных походах, вдали от благ цивилизации. Но тогда как могла сохраниться империя? Лишь благодаря наемникам. Однако те служат за деньги или земли. При первом удобном случае они готовы изменить, перейдя на сторону сородичей или соплеменников. Ведь, как сказал Финлей, римляне «приобрели через свои завоевания гораздо больше богатств, чем Александр, так как они шли далее его в своих вымогательствах».
римская империя
Древние монеты эпохи античности

В?десятых, с конца II в. н. э. существенно изменилась и старая римская армия. Ушли в прошлое времена, когда к воинам относились с должным уважением и почетом. Перемены эти начались еще тремя столетиями ранее, после реформ Гая Мария, который и стал переводить армию на профессиональную основу. Он отменил имущественный ценз, который давал право на службу только более или менее состоятельным людям. С одной стороны, такой шаг вроде бы можно считать демократической акцией, ибо теперь любой бедняк мог записаться в ряды вооруженных сил и тем самым зарабатывать себе на жизнь. С другой, по мере усиления роли армии легионеры и командиры стали превращаться в некую привилегированную касту с особым esprit de corps (кастовым духом). С армией стали заигрывать политики, желая обрести власть. Это еще больше развратило господ военных. Генералы стали манипулировать «человеческим оружием» в своих собственных политических и меркантильных целях. Понятно, что по мере того как Рим становился мировым разбойником, менялись армия и офицерский корпус, ну и, разумеется, высшие военачальники. Причем, как во все времена (будь то Западная Римская или Восточная Римская империи, или какая?то иная), высокие чины (генералы) нередко злоупотребляли своим положением. Вся эта порочная политика стала набирать силу уже после гибели Цезаря, когда триумвиры, желая править единолично, стали задабривать армию. Аппиан, говоря о действиях триумвиров, писал: «Они должны были уже теперь обнадежить войско наградами за победу, причем помимо других подарков предоставить им восемнадцать италийских городов для поселения; эти города, отличающиеся богатством, плодородием почвы и красотою зданий, они намерены были разделить между войском, как если бы эти города были завоеваны ими в неприятельской стране». Лучшую часть Италии (Капуя, Регий, Венузия, Беневент, Нуцерия, Аримин, Гиппоний) отдавали войску как рабыню.
Как только правители сделали ставку на профессиональную армию, они стали рубить сук, на котором сидели. Возникла опасная практика выдачи армии сверх обычного жалованья особых даров (donativa). На солдат и офицеров пролился золотой дождь: премии выдавали при смене императоров, в честь иных событий или при усыновлении императором наследника. Причем большая часть всех этих наград доставалась преторианцам, чье жалованье и так было в три раза выше, чем у простых легионеров. Когда Ариан усыновил Элия Цезаря (136 г. н. э.), выплаты достигли уже астрономической суммы – 300 000 сестерций. После смерти Пертинакса империю приобрел у преторианцев «на аукционе» Дидий Юлиан, выплатив каждому гвардейцу по 25 000 сестерций. Император Север еще более усилил милитаризацию империи, увеличив численность армии, введя различные льготы для солдат, разрешив им жениться и предоставив им особые привилегии после увольнения из армии. Уже Коммод увеличил их жалованье на 25 процентов, Север повысил его еще на 30 процентов, а его сын Каракалла поднял планку еще выше – повысил жалованье на 50 процентов. Север перед смертью дал своим сыновьям совет – осыпать солдат сокровищами и не особо интересоваться нуждами остального населения Римской империи. Любопытно, что этот гнусный порядок, будучи известен, не нашел отражения в живописи и скульптуре: об армии говорилось много, но о закулисной стороне умалчивали. Так средний класс, интеллектуалы, народ, чиновник – все стали жертвой солдат.
римская империя
Дикие звери, загоняемые в клетку

Прокопий Кесарийский, говоря о причинах заката Рима («в короткое время дело римлян рухнуло»), отмечает, что большая часть военных предводителей не желали думать ни о чем, «что не приносило им личной пользы». Нажива стала главным и единственным стимулом. Они только грабили народы и отдавали их на произвол солдат. При этом начальство не жаловало и самих солдат. Историк описал некоего Александра, что ведал государственными финансами Византии. Тот обвинял солдат армии в том, что те, дескать, предъявляют к казначейству несправедливо высокие требования. Обвиняя солдат и понося их, он снижал им жалованье и так за их счет обогащался. В итоге, став из бедного очень богатым человеком, он довольно искусно завоевал и симпатии императора, ибо он из всех людей больше, чем кто?либо другой, добывал ему крупные суммы. Иначе говоря, армейские жулики более других виновны в том, что солдат оставалось мало, что они нищали. Понятно, что они с неохотой подвергались опасностям. Прокопий Кесарийский, что был секретарем полководца Велизария и знал не понаслышке о положении воинов в армии, поведал, как обворовывали армию.
римская империя
Римские воины

Сей пройдоха так ловко обрезал золотые монеты, которыми платили воинам за службу, что они, сохраняя форму, заметно обесценились. Жулик производил сей фокус с помощью ножниц, византийцы даже дали ему прозвище «Псалидион» (Ножницы). Тогда ведь еще было как?то не принято продавать врагу оружие или перегонять газ и нефть в сопредельную страну, пряча от казны украденные деньги. Впрочем, были известны иные схемы. Финансист сделал подложные накладные (авизо) и стал требовать денег от италийцев, которые вообще не имели никакого отношения к казначейству. Любопытно, что он больше всех и кричал (громогласно) о том, что те обманывают императора Теодориха и других готских правителей. На опасные раны воинов отвечал мелочными придирками своих расчетов. Понятно, что при таком отношении никто из этих воинов «уже не хотел подвергаться военным опасностям, но, сознательно проявляя свою пассивность, они позволяли усиливаться положению врагов». Нет врага страшнее, чем собственный военачальник, доводящий до нищеты свое войско.
Естественно, при таких командирах иными становятся как сами солдаты, так и офицеры. Воин эпохи республик не похож на солдат эпохи олигархов. Отсюда и новые привычки – насиловать, грабить, воровать, шантажировать саму власть, которую те втайне презирали и ненавидели… Аппиан в «Гражданских войнах» пишет: «Войско, которое теперь делало, что хотело, поступало еще хуже. Так как триумвиры находили в своей деятельности поддержку лишь в солдатах, то последние требовали у них дома осужденных, их земли, их виллы или целые имения; другие настаивали на усыновлении их выдающимися людьми; третьи действовали на свой страх и риск, убивая непроскрибированных и грабя дома невиновных. В конце концов триумвиры даже предписали одному из консулов положить конец происходящим правонарушениям. Но тот, боясь затронуть солдат, чтобы не вооружить их против себя, арестовал и распял несколько рабов, которые, одетые солдатами, совершали вместе с ними беззакония».
С другой стороны, само войско римлян с годами становилось все менее и менее дисциплинированным, более разбойничьим, привередливым, алчным. Все чаще слышались жалобы граждан и командиров на возросшие запросы войска. А ведь было время, когда строгость и дисциплина поддерживались одними приказами. Так, император Песценний Нигер (ум. в 194 г. н. э.) приказал, чтобы «солдаты были довольны своим солдатским хлебом», а император Аврелий (ум. в 275 г. н. э.) строго указал: «Пусть никто не похитит чужого петушка и никто не дотронется до чужой овцы. Пусть никто не унесет виноградной лозы, не обмолотит чужого хлеба и не требует масла, соли, дров, но будет доволен своим хлебом». Хотя и в то время такие приказы и призывы звучали как насмешка, ими пренебрегали. А уж в V–VI столетиях о подобных мелочах уж не думали. Золото или стремление получить богатые подарки или земли двигало когортами воинов. Скажем, когда аристократ Луций Домиций Агенобарб вступил в противостояние с Цезарем, он, защищаясь от него, пообещал своим солдатам (тридцати трем когортам, то есть 13–15 тысячам человек) дать каждому в случае поддержки по 1 гектару земли.
Римская армия все более превращалась в войско, которое ничем не отличалось от варваров. Всё с большим трудом удавалось поддерживать в нем дисциплину и смирять его грабительские порывы и корыстные инстинкты. Дельбрюк пишет, ссылаясь на Прокопия Кесарийского, писавшего в духе Геродота или Полибия: «Прокопий восхваляет в качестве чуда и необычайной заслуги Велизария то обстоятельство, что римляне вошли в Карфаген в полном порядке, «в то время как обычно римские войска никогда не входили спокойно в собственный город, даже тогда, когда их было всего только 500 человек». Но это же самое войско после захвата лагеря вандалов настолько забывает дисциплину и так беспутно своевольничает, потеряв страх перед своим полководцем, что Прокопий принужден опасаться, как бы при наступлении неприятеля не погибло целиком все войско». Так же своевольно, недисциплинированно и непокорно вели себя впоследствии и другие. Велизарий, вследствие недисциплинированности своих войск, дрожал за Неаполь, а военачальник Нарсес вынужден после своей победы раньше всего отослать домой лангобардские вспомогательные войска. Иначе говоря, даже полководцы часто стали опасаться своих войск более, чем чужих.
римская империя
Император Проб

Что ж, Рим пожинал плоды его безумной милитаризации… С каждым новым цезарем он все более попадал в зависимость от военных. Уже при Августе и его преемниках армии в центральных областях Рима фактически не было, а главные легионы стали концентрироваться в основном в провинциях (Испания, Египет, Рейн, Иудея). Будучи вдали от столицы, легионеры самостоятельно подбирали себе командиров, затем подбивая их на захват императорской власти. Именно так они и привели к власти ряд императоров (Гальбу, Вителлия, Веспасиана). Огромную силу забрали преторианцы. Например, в 193 г. префект преторианцев организовал убийство императора Коммода в пользу Пертинакса, а через три месяца все тот же Лет убил и самого Пертинакса. Такая же история случилась и с императором Пробом (276–282 гг. н. э.). Армия провозгласила его императором, когда он потребовал этого назначения. Другая часть солдат желала другого, но в конце концов прикончила фаворита. Сенат в Риме, естественно, подтвердил его полномочия. Несмотря на то что это был сильный и умелый воин (9 вражеских вождей преклонили перед ним колена и 19 тысяч германцев были включены в римскую армию), несмотря на его победы на Западе и Востоке, дело кончилось тем, что он вынужден был искать спасения от собственных солдат. Причина его гибели не ясна (говорили, он заявил, что армии вскоре и вовсе не понадобятся), но факт остается фактом: его убили свои. Римские вояки открыли одну из самых позорнейших страниц Рима – откровенную продажу империи «с аукциона».

Мы уже не говорим о том, что и сами императоры часто становились первыми (или последними) жертвами этих же самых приближенных, которые, в случае серьезного недовольства поведением своего вождя, могли просто?напросто его убить. И таких случаев мы знаем немало в римской истории. Правда, возможно, в том был и некий урок правителям. Он вынуждал их не очень возноситься над окружением, особенно над преторианцами (гвардией императора). Философ Т. И. Ойзерман как?то даже заметил: «Древние римляне преподали человечеству поучительнейший и, увы, невостребованный урок: они постоянно умерщвляли тиранов, взбиравшихся на императорский трон». Хотя русские (если вспомнить историю убийств и переворотов) небезуспешно следовали римским урокам…
древний рим
Сцена убийства с античного рельефа

Ну и, конечно, сами войны: они собирали страшную жатву. После них вокруг оставались разоренные города, вытоптанные пустые поля, сожженные хижины и горы трупов. Фабиан Папирий говорит в «Спорных вопросах» у Сенеки?отца: «Вот выстроенные в боевом порядке войска, где нередко сограждане и даже кровные родственники готовы сразиться между собой, и холмы со всех сторон покрываются всадниками, а затем вся местность устилается искалеченными телами, множеством распростертых трупов или наполняется грабителями мертвецов. Спрашивается, какая же причина внушает человеку неистовство совершать злодеяния против человека? Ведь даже дикие звери не ведут между собой войн; но если бы даже они их вели, все равно войны не приличествовали бы людям… Что может накликать такое бедствие на человеческий род и его участь? Неужели столько убийств творится ради установленных кубками пиршественных столов и блеска золоченых потолков?.. Или разве необходимо порабощение всего света ради того лишь, чтобы не было ни в чем недостатка желудку и прочим плотским вожделениям? Для чего же грабятся эти богатства, как не для того лишь, чтобы оставить их затем детям». Безусловно, воруют, грабят и убивают, чтобы ублажить свою плоть и дать «вечное счастье» детям.
Об этом же пишут и другие античные авторы…Филон в толковании на десять заповедей говорит: «Жажда денег, женщин, славы или, наконец, чего?либо другого, что дает удовольствие, и тому подобное разве являлось причиной только маловажных, незначительных и ничтожных зол? Не они ли разлучают кровных родственников, так как естественное доброжелательство между ними превращается в непримиримую ненависть? Разве обширные и густо населенные области вследствие раздоров не превращаются в безлюдные пустыни? Разве земли и моря не наполняются нескончаемыми бедствиями вследствие сухопутных и морских сражений? Потому что эти войны греков и варваров или тех или других между собой, даже воспроизведенные в трагедиях, проистекали из одного общего источника – жажды богатства, славы или наслаждений». Всё то, что делалось тогда так называемыми «цивилизованными странами» (Греция, Рим, Карфаген), никак не отвечало идеалам гуманизма и человеческого разума.
Это понимал уже Плиний, говоря в «Естественной истории»: «Мы пользуемся покоренной землей таким образом, что обладание всеми этими богатствами побуждает нас к преступлениям, убийствам и войнам: мы орошаем ее нашей кровью и покрываем непогребенными костями». Златоуст в обращении «К отцу?христианину» прямо называет жажду богатств главным источником войн среди людей: «Разве не из?за них происходят восстания и войны, сражения, избиения городского населения, раны, порабощения, пленения, убийства и бесчисленные житейские бедствия?» Иероним указал и главных виновников столь страшного положения (в слове «Против Иовиниана», ссылаясь на слова Диогена): «Диоген утверждает, что тираны и разрушители городов (намеренно) раздувают войны международные и гражданские не просто ради средств существования, зелени и плодов, но ради изысканных плотских наслаждений и пиров». Такая оценка деяний всех без исключения ведущих правителей мира абсолютно справедлива.
древний рим
Нимфы. Стела из Томи

В?одиннадцатых, опасно было и то, что Рим жестокой политикой оттолкнул от себя здоровые, сильные в генетическом, военном и умственном отношении народы. Взгляните, как он отнесся к греческому народу, целых два века упорно и умело воспитывавшему и просвещавшему римлян… Историки писали: «Что касается Эллады, то начиная со 168 г. римская политика в союзе с жаждущей мести олигархией предприняла здесь настоящую истребительную войну против всех враждебных себе элементов. Уже раньше демократы беотийских городов (Фисбы, Галиарта и Коронеи), перешедших во время войны на македонскую сторону, были в наказание массами проданы в рабство; теперь эта варварская система была применена в колоссальных размерах в Эпире, где все города, предавшиеся Македонии, в числе семидесяти, были разграблены, а их жители (150 000?) проданы в рабство! В Этолии римская партия воспользовалась своей победой для кровавых избиений и массовых изгнаний. Национальная оппозиция была всюду подавлена, и все принадлежавшие к ней выдающиеся люди были арестованы за участие в войне или за принадлежность к оппозиции, и за оппозиционные убеждения были отправлены в Италию». Даже Ахейский союз – несмотря на всю осторожность своего поведения относительно царя Персея – не избег печальной и позорной участи: тысяча уважаемых граждан должна была отправиться в плен в Италию (167 г. н. э.) под предлогом привлечения к судебной ответственности. Конечно, под давлением этих и иных обстоятельств ненависть к Риму, его сторонникам достигла такой степени напряжения, что «недоставало только предводителей для того, чтобы вызвать последний страшный взрыв народных страстей, которые и без того уже были сильно возбуждены вследствие всеобщей социальной и экономической неурядицы того времени».
древний рим
Римские всадники перед храмом Юпитера Капитолийского

Конечно, Афины не могли смириться с потерей их независимости. Вспомним, что, когда полководец Митридата Архелай высадился на Делосе (88 г. до н. э.) и призвал греков к борьбе против римлян, те откликнулись. Вскоре власть в Афинах взял философ?эпикуреец Аристион, при этом умертвив всех проримски настроенных граждан. Затем Архелай будет осажден в Афинах Суллой. Город испытает страшные бедствия. Недостаток съестных припасов был столь велик, что люди ели кожу и шкуры животных. После сдачи города обнаружили, что осажденные, судя по всему, ели и человеческое мясо. Захватив город, Сулла дал приказ разрушить гавань Пирея вместе с арсеналом и всеми сооружениями, что имели отношение к морскому делу. В результате город, по словам древних, стал походить на брошенное мертвое тело. Три самых богатых храма в Греции, а именно храм Аполлона на Делосе, Эскулапа в Эпидавре, Юпитера в Элиде, ограблены Суллой. Сулла увез в Рим колонны знаменитого храма Юпитера Олимпийского, многие другие статуи (в том числе и статую Афины?Паллады из Алалкамен), вывез он и библиотеку Апеллиона (точнее, Апелликона Теосского, купившего библиотеку Аристотеля и Фео?фраста). Тогда же в Греции, как пишет Винкельман, произошло то, чего никогда не случалось ранее: в Элиде, на Олимпий?ских играх, не было никаких других состязаний, кроме конных, ибо Сулла перенес все игры в Рим. Это событие произошло в сто семьдесят пятую Олимпиаду. Повсюду в Греции были заметны трагические и печальные следы разрушений. Великие Фивы, ранее отстроившиеся после разорения, которому их ранее подверг Александр, были вновь разграблены и дограблены Римом, за исключением нескольких храмов на прежнем акрополе. Прекрасный город превращен завоевателями в пустыню. Столица Спарты и все окрестные области совершенно обезлюдели, от славных Микен осталось разве что одно лишь имя.
древний рим
А. Тарсиа. Аполлон. Петербург
древний рим
А. Тарсиа. Юнона. Петербург

Таким образом, вся бывшая великая Греция и Сицилия находились в плачевном состоянии. Помните, что основатель Фив, Кадм, некогда посеял зубы дракона, из которых поднялись безжалостные воители? Греция вскормила Рим, а теперь он ее грабил. Военачальники и чиновники Рима грабили всё подчистую (цензор Квинт Фульвий Флакк содрал черепичную крышу с храма Юноны Лацинии). И Вольтер еще пытается уверить нас в том, что римляне почитали богов: «Такое почитание верховного бога установилось со времен Ромула и вплоть до полного упадка империи и ее религии. Вопреки всем глупостям народа, поклонявшегося второстепенным, смешным богам, вопреки эпикурейцам, по существу не признававшим никаких богов, доказано, что римские магистраты и мудрецы во все времена почитали лишь одного верховного бога». Возможно, я с ним даже соглашусь, если только мы сойдемся в названии имени главного бога римлян: имя ему – Император.
В Сицилии в это время от мыса Лилибей до мыса Пахинон, от одного конца острова и до другого, высились одни лишь руины некогда цветущих городов… Показательно уже то, что теперь греческий язык стал выходить из употребления даже в греческих городах Италии. Аполлоний Тианский у Филострата жалуется Веспасиану на то, что «Элладой управлял человек, не понимавший греческого языка». Официальным языком стал для всей империи латинский, и лишь для Востока указы публиковались по?гречески. Несмотря на некоторый подъем и расцвет искусства в творчестве отдельных художников, наблюдается очевидный упадок искусства в Греции. Таковы были итоги римского господства в Греции. Римляне освободили греков не только от македонцев, но заодно и от сокровищ. Веррес похитил из храмов сицилийских греков немало памятников культуры. «Эти произведения искусных мастеров, – писал Цицерон, – статуи и картины несказанно милы сердцу греков. Из их жалоб мы можем понять, сколь тяжела для них эта утрата, которая нам, быть может, кажется незначительной и не заслуживающей внимания». Но Рим не обращал внимания на чувства греков и вывозил эти сокровища и художественные ценности в свои особняки и виллы.
древний рим
Мученики в катакомбах

В?двенадцатых, весьма ощутимым стало выступление против Рима христиан. Религия всегда играла значительную роль в жизни общества. Однако языческие боги становились все более далекими и чужими. Новый культ становился все популярнее по мере того, как старые римские законы и боги подверглись порче и девальвации. Рим желал лишь зрелищ, хлеба, денег и крови. Он ожесточился, ибо человек человеку тут волк. А христиане говорили всем: «Постоянно любите друг друга от чистого сердца». Они возвели в добродетель любовь и семью, помогали больным и бедным. Они чурались празднеств, и тем более кровавых зрелищ. Празднества эти часто перерастали в оргии и дикие сцены. Во время празднования Сатурналий при Калигуле солдаты выбирали из приговоренных к смерти «царя» и на седьмой день его казнили. В глазах христиан подобные сцены, как и бои гладиаторов, были отвратительны и казались варварством. В свою очередь, темный народ был преисполнен ненависти к христианам. О них распускали самые невероятные слухи, обвиняя в кровосмешениях, сексуальных оргиях, убийстве младенцев и каннибализме. Их обвиняли в чем угодно, даже в природных катастрофах (разливах Тибра, пожаре Рима, эпидемиях чумы и т. д.). Тертуллиан даже саркастически заметил: «Если Тибр выходит из берегов или, вопреки ожиданиям, Нил из берегов не выходит… то сразу раздается призыв: «Христиан ко львам!»» И ведь так и делали. Так погиб в 115 г. Игнатий, епископ Антиохийский. Его бросили зверям на растерзание. В Риме распяты учителя христианства, апостолы Петр и Павел. И хотя мы не знаем многого об их жизни, не знаем, встречались ли они, и каковы были их взаимоотношения, некоторые находки позволяют сказать с уверенностью, что Петр, который был неграмотен, не умел читать и писать, похоронен в Риме на кладбище язычников. Правду сказал Тертуллиан: «Кровь мучеников – это семя Церкви». Все больше у новой религиозной доктрины было сторонников. Острой критике подвергались нравы и этические нормы римского общества со стороны христианских апостолов.
древний рим
Христиан отдают на растерзание хищникам

Однако и римская власть не могла спокойно наблюдать за наступлением новой религии… В этой связи приходится согласиться с точкой зрения известного российского правоведа А. П. Лопухина, отмечавшего в «Суде над Христом», что хотя политика Рима как мирового гегемона в отношении к другим религиям и была терпимой в местах их господства, но эта терпимость, во?первых, носила строго прагматическо?дипломатический характер в этих местах (Египет, Иудея, Малая Азия и т. д.) и, во?вторых, не могла быть той же самой собственно в Италии. Даже если отправление такой религии и допускалось на берегах Тибра, то исключительно в среде тех, кто являлся выходцем из стран с подобной дозволенной религией (religio licita). Переиначив известный афоризм можно было сказать: «То, что дозволено быку, не позволено Юпитеру». То, что дозволено чужаку, не могло быть позволено римским гражданам. Религия римлян и в отношении других народов, подданных империи, была хотя и необязательной, но господствующей. Поэтому какой?либо местный культ вне той страны или провинции, где он господствовал, не имел права на публичность и на приобретение новых последователей и был обречен на пассивное и частное существование. В этом плане даже иудейская религия, с точки зрения римского законодательства и интересов Империи, не представляла большой угрозы для римского господства. Иная ситуация складывается с появлением христианства, агрессивно?наступательной религии. «Когда явилось христианство, то Риму пришлось иметь дело с совсем иной задачей. Христианство не только заявляло право на исключительную истинность, но еще восставало против всякого ограничения себя какими бы то ни было пределами. По своему существу оно являлось наступательным, везде ища последователей; оно требовало, чтобы его приняли все люди – приняли римляне и греки, варвары и иудеи. Какой же результат? В существе дела, римляне относились к христианству как к преступлению, но действовали при этом урывками, непоследовательно. Его преследовали вообще как форму безбожия». Таким образом, продолжает Лопухин, «христианство было несовместимо с римским законом, и не только потому, что содержание его было отлично от содержания древней религии Рима, но и потому, что требование христианства, чтобы его приняли и публично исповедывали все люди, приводило его в столкновение с неограниченной и не терпевшей никакого противоречия себе верховной властью Римского государства. В этих самых пунктах указанный закон входил в столкновение и с Основателем христианства». Поэтому Пилат, позволим себе заметить, крайне неохотно пошел на осуждение Христа вне Рима, скорее подчиняясь воле синедриона и не желая портить отношений с влиятельной верхушкой Израиля. В то же время в самом Риме повели самые настоящие гонения на христиан как на прозелитов крайне враждебного и опасного для устоев Империи течения. Это соответствовало форме и духу римского законодательства. По этой же причине, по причине борьбы с ересью, они подвергли казни и мученической смерти апостолов Петра и Павла.
древний рим
Казнь апостола Павла

Христианское учение, становившееся все более популярным, проникло даже в армию. Тертуллиан спрашивал, а может ли христианин быть солдатом, и сам же отвечал на поставленный вопрос: «Речь идет о том, может ли христианин быть военным и могут ли воины становиться христианами… Божественная и человеческая клятва, символы Христа и Сатаны, свет и тьма не переносят друг друга; человеческая душа не может одновременно выполнять свои обязательства перед Богом и императором. Правда, можно пошутить, что Моисей ходил с посохом, у Аарона на поясе была пряжка, Иоанн Креститель подпоясывался ремнем, Иисус Навин возглавил небольшой отряд, а народ Израиля воевал. А как же воевать тому, у кого Господь отнял меч? Служить в мирное время без меча? К Иоанну тоже приходили солдаты, чтобы он указал, как им жить дальше, и даже если сотник верующий, то ведь Господь, разоружив Петра, (тем самым) разоружил любого солдата. Любая форма у нас запрещена, ибо это (война и насилие) есть признак недопустимой профессии». Представьте себе, как относились и могли относиться к такого рода заявлениям императоры и высшие офицеры, главной профессией которых, их «хлебом насущным» были война и убийство. Слыша агитацию, подобную речи Ипполита Римского, те были в бешенстве: «Или если кто?то охотник, или учится убивать, или военному делу, или участвует в скачках, то он должен это занятие оставить, или же его не следует принимать. Солдата не следует принимать, и если ему приказано кого?то убить, то он не должен этого делать; а если он не оставил это занятие, то ему следует отказать в приеме». Понятно, что император и генералы, в чьих армиях было уже немало христиан, всячески преследовали сторонников этого учения. Гонитель христиан Диоклетиан в 303 г. н. э. принял решение очистить от них армию.
Однако и христиане не принесли Риму спокойствия… Говорят, что когда в Рим пришел апостол Павел, там насчитывалось примерно от 25 до 30 тысяч евреев. Среди них было немало и христиан. Увы, между приверженцами старой и новой веры стали происходить постоянные столкновения. Император Клавдий вынужден был издать закон об изгнании тех и других, но изгнанные вернулись правдами и неправдами, не желая покидать столицы! Распри между местными и приезжими (иностранцами) вскоре возобновились и еще усилились. «По своим убеждениям, по своим традициям, по стремлениям и антипатиям обращенные в христианство евреи и другие чужеземцы всех национальностей, принявшие веру Христа, были совершенно чуждыми религии Рима, были чужды настолько, что можно было даже обвинить их в том, что они во времена Нерона зажгли город и причинили тот страшный пожар». Пожар совершенно уничтожил 3 из 14 кварталов Рима, оставив от семи других кварталов лишь закопченные стены. Толпа, убежденная в виновности христиан в поджоге, аплодировала их казни в садах Нерона. Тогда же в столице казнили апостола Павла и распяли Петра.
древний рим
Г. Робер. Пожар в Риме

«Если между христианами, предсказавшими гибель Рима, долженствовавшую предшествовать пришествию Христа Искупителя и началу нового золотого века, и не было действительно поджигателей, то, во всяком случае, «христиане должны были радоваться пожару, в котором видели исполнение пророчеств, и эта радость должна была заставлять считать их сообщниками поджигателей». Все и вся указывало на ослабление Римской империи. Рим разрушался сотни лет. Такое огромное тело не могло разрушиться скорее (М. Погодин).
.

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел история












 





Наверх

sitemap:
Все права на книги принадлежат их авторам. Если Вы автор той или иной книги и не желаете, чтобы книга была опубликована на этом сайте, сообщите нам.