Милов Л. Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса

ОГЛАВЛЕНИЕ

Часть первая. Великорусский пахарь в XVII столетии

Очерк шестой. "СЕМЬ ПОТОВ" ВЕЛИКОРУССКОГО КРЕСТЬЯНИНА
(КАКИМ ТРУДОМ ДОБЫВАЛИ ХЛЕБ)

Очень сложно сколько-нибудь определенно ответить на вопрос: много ли труда и времени тратил русский земледелец в XVIII в. (не говоря уже о более ранних временах!) на хлебопашество. Ведь дворянство, помещики в основной своей массе в данный период не интересовались этим настолько, чтобы фиксировать какие-либо сведения на этот счет в своем делопроизводстве (а, так сказать, "крестьянского делопроизводства" не было вовсе). Правда, исключения все же были.
В конце 50-х — начале 60-х годов XVIII в. правительство проводило подготовительные работы к очередной, на этот раз самой кардинальной, реформе монастырского землевладения. Они закончились, как известно, секуляризацией монастырских земель при Екатерине II, то есть изъятием у основной массы монастырей земель, селений, крестьян и передачей их в руки государства. Так образовалось сословие "экономических" крестьян, насчитывавшее во II половине XVIII в. свыше 2 млн душ мужского пола.
В ходе подготовительных работ специальные офицерские чиновные комиссии описывали монастырские владения, составляли подробные описания их экономики. В ходе этих описаний фиксировались и натуральные повинности крестьян в пользу монастырей, с тем, чтобы потом более обоснованно назначить платежи уже в пользу государства. В частности, офицеры учитывали затраты труда на монастырской барщине, и особенно на земледельческих работах. Этот уникальный материал и есть единственное, что может использовать историк для оценки трудоемкости сельскохозяйственных работ той поры.
Конечно, барщина является классическим примером принудительного труда, то есть труда с низкой производительностью. В своем хозяйстве крестьянин работал более старательно, более быстро и т.п. Однако думать, что разница была весьма существенной, вряд ли правильно. Во-первых, крестьянин стремился быстрее сделать господскую работу, чтобы успеть вовремя управиться и со своим хозяйством. Во-вторых, за ним на барщине смотрели специальные распорядители-приказчики и т.п. В этих условиях явная недобросовестная работа вряд ли была реальностью.
Вместе с тем нужно подчеркнуть, что посевные площади тех или иных монастырей не были сколько-нибудь значительными. Как правило, это были небольшие запашки, призванные удовлетворить потребности самого монастыря. В конце 50-х — начале 60-х годов XVIII в. монастыри, по которым у нас есть материалы источников, не занимались товарным производством хлеба и не расширяли посевные площади во имя получения прибыли.
Однако, имея большой резерв крепостной рабочей силы, монастыри обладали полной возможностью обрабатывать свои, как правило, небольшие поля, соблюдая традиционные агротехнические требования. Поэтому землю обрабатывали весьма тщательно, с максимальным соблюдением норм и правил.
В свое время Н.И. Павленко, изучая монастырские инструкции, пришел к выводу об архаичности способов хозяйствования в монастырях. Главный его аргумент — отсутствие в инструкциях подробных агротехнических предписаний. Однако отсутствие таковых в инструкции еще не является аргументом в пользу отсутствия их по существу. Против мнения Н.И. Павленко свидетельствует и его собственное наблюдение о существовании в монастырских вотчинах "повсеместного и жестокого контроля... на монастырском поле, скотном дворе, конюшне и гумне". Конечно, принудительный характер работ препятствовал реализации строго рациональных затрат труда на той или иной пахотной площади. Видимо, монастырские власти часто направляли на барщину большее количество людей, чем это было необходимо. В этом случае используемые нами документы могут отразить в какой-то мере и излишнюю насыщенность рабочей силой. А реально за ней мог скрываться неполный рабочий день. Уловить это трудно, хотя и возможно. Поэтому при обработке историком материалов "офицерских описей" следует подвергать их критике и корректировке, чтобы четче уяснить уровень наиболее типичных затрат труда в самом крестьянском хозяйстве.
Итак, перейдем к цифрам. Хотя они и скучноваты, но за ними скрывается реальный труд русского крестьянина, его пот и кровь.

Какова почва —
такова и пахота

Начнем с оценки трудоемкости самого главного вида хлебопашенных работ — вспашки, боронования, сева и заделки семян.
Решающий фактор здесь — механические свойства почвы. "Супеси", то есть почвы с большой примесью песка, были наиболее мягкими для вспашки и бороньбы и требовали меньше сил и времени, чем тяжелые "иловатые", плотные, часто крепко ссыхающиеся грунты. Самыми тяжелыми были "суглинки" и глинистые почвы.
Из-за разнообразия почв в зоне Нечерноземья затраты труда были очень разными. Они могли значительно варьировать даже в пределах одного уезда, и иногда даже одной волости. Возьмем Подмосковье. В селе Рахманцеве на вспашку, боронование и сев шло 10 человеке- и коне-дней в среднем на одну десятину пашни в двух полях — яровом и озимом, в дер. Филимонове — 15 чел.- и коне-дней, в селе Кесове — 22 чел.- и коне-дня, а в подмосковных селах Былове и Звягине — 30—31 чел,- и коне-дней. Как видим, разница между ними очень большая.
В Дмитровском у. в сельце Поромонове затраты на вспашку, боронование и сев достигали всего 5,3 чел.- и коне-дня, а в селах Турбичеве и Бебякове — от 17,7 до 18,3 чел,- и коне-дней. На юг от Москвы, в Оболенском у. в деревнях Муровицы, Кудрявцево, Башмаково, Дворец, Бабинка и Леонове снова затраты довольны низкие — от 8 до 12 чел.- и коне-дней на десятину.

Суглинки
Подмосковья

На запад от Москвы, где в целом преобладали глинистые, очень тяжелые для пашни почвы (в Клинском, Волоколамском, Можайском уездах), общий уровень затрат труда намного выше, чем на легких почвах. Иногда эти цифры столь велики, что кажутся, на первый взгляд, нереальными. Но, поскольку в целом сведения документов довольно четко согласуются с известными нам характеристиками почв, цифры эти правдивы. Так, в клинском селе Петровском на десятину пашни шло 16 чел.- и коне-дней; в Бреневской вотчине, охватывавшей целую группу селений, — 20 чел,- и коне-дней, а в старинных волоколамских селах Отчищево и Буйгород от 25,4 до 27 чел.- и коне-дней. В можайском селе Мышкино трудоемкость обработки почвы достигала огромных размеров (32 чел,- и коне-дня на десятину пашни в двух полях), а в рузском селе Новом даже 40 чел.- и коне-дней. Конечно, простой крестьянин вряд ли мог всегда так тщательно (а указанный уровень затрат несомненно связан с многократностью и пахоты, и боронования!) обрабатывать землю, как монастырь или помещик. Затраты его чаще были ниже последних. Однако на тяжелых грунтах и его затраты были близки к этому уровню.

Суглинки Твери

Что же касается господских пашен, то на глинистых почвах они могли быть еще выше(!). Так, в Тверской губ. в Бежецком у., в огромной Присецкой вотчине Троице-Сергиева монастыря на трех разных участках монастырской пашни затраты достигали соответственно 35,8 чел,- и коне-дней, 38,8 чел.- и коне-дней и 43,4 чел.- и коне-дней.
В Кашинском у. в ряде мест, где преобладали иловато-песчаные, сравнительно легкие грунты, трудоемкость работ по сравнению с тверскими, можайскими и т.п. сильно снижались. В Негодяевской вотчине на вспашку, бороньбу и сев с заделкой шло всего 10,3 чел,- и 9 коне-дней, в селе Городище тратилось еще меньше — 7 чел,- и коне-дней, в селах Константиновка, Крутец и Красное на эти операции шло соответственно 7,4 чел.- и коне-дня, 9,6 чел,- и коне-дня и 12,6 чел.- и коне-дня. Правда, в том же Кашинском у. на тяжелых почвах нормы затрат неизменно высоки или очень высоки. Например, в подмонастырной Слободе Троице-Рябова монастыря — 17,2 чел.- и коне-дней, в Белеутовскон вотчине — 39,8 чел.-дней при 37,8 коне-днях, в Воскресенской вотчине — 30,5 чел.-дней при 27,1 коне-днях.
В Старицком у. в селах Льгове и Глебове трудоемкость пашенных работ была тоже сравнительно велика. В первом селе на десятину шло 22,8 чел.- и коне-дней, и во втором — 28,8 чел.- и коне-дней. А на супесях и песчано-иловатых почвах ряда районов Угличского у. в частности в селе Прилуки с 21 деревней, трудоемкость работ в расчете на десятину снова чрезвычайно мала — 8,6 чел.- и коне-дней.
В Костромском крае, как уже говорилось, почвы также были разными. В поймах рек Волги, Костромы и других преобладали плотные иловатые почвы, а на "горных" местах почва была легче. В Костромском у. в селах Малое Яковлевское и Грудево затраты труда и конной тяги достигают 24— 25,6 чел.- и коне-дней на десятину. В то же время в ряде других селений (например, селах Ильинском, Карабановке, Исаковском, Костеневе, Ширяеве, Медведкове, в сельце Нефедове, деревне Филипцове) трудоемкость колебалась в пределах от 5 до 10,6 чел.- и коне-дней.

Ополья Владимира и Суздаля

В районе опольев Владимирской губ. почвы, как уже упоминалось, были в основном легкие.
Соответственно этому и "офицерские описи" дают нам в целом сведения, свидетельствующие о преобладании сравнительно невысокой трудоемкости полевых работ. В юрьев-польских селениях (деревни Товарково, Тлятки-на-Колодезях, Тимошкино, сельцо Кузминское) затраты были в пределах от 12 до 17 чел.- и коне-дней. В ряде суздальских сел они еще ниже: в селе Фомиха — 3,4 чел.-дня при 6,8 коне-днях (то есть здесь пахали и боронили даже на легких землях на двух лошадях). При переводе на одноконные дни получается примерно 5,1 чел.- и коне-дней. В суздальском селе Обакомлево затраты были 3,7 чел.-дня при 7,5 коне-днях (в одноконных — 5,6 чел.- и коне-дней). В древнейших владениях Троице-Сергиева монастыря селах Мордош и Омуцкое тратилось на обработку почвы и сев с заделкой соответственно 13,2 чел.-дней при 14,4 коне-днях и 10,2 чел.-дней при 20,4 коне-днях (в одноконных — 15,3 чел.- и коне-дней). В муромских селах Дуброва, Новки, Талызино уровень затрат труда и конной тяги достигали 16,2—17,1 чел.- и коне-дней, а в переяславском селе Сокольничево и деревне Криушино — уже 17,3—19,3 чел.-дней при 26—38,6 коне-днях (в одноконных днях это составляет 22,8—28,9 чел,- и коне-дней).
Таковы основные сведения по Нечерноземному центру России.

Что лучше:
соха или косуля?

Что кроется за этими сухими цифрами? Ответим сразу — огромный напряженный труд.
Если пахать сохой прямоугольный участок пашни, геометрически равный по площади одной десятине (80 саж. х 30 саж.), то, учитывая ширину захвата земли сошниками и отвалом (полицей) сохи, равную примерно 20 см, мы придем к выводу, что для того, чтобы вспахать этот участок, крестьянину нужно прошагать приблизительно 53 км (48 верст). И не просто прошагать по вздыбленной земле, а одновременно управлять, удерживая в руках трудовой инструмент. Если же лошадь слабосильна, капризна или неопытна, то нужно и помогать ей, и понукать ее, подхлестывать и т.п. При этом еще необходимо было время на ремонт постоянно рвущихся, трущихся друг о друга деталей сохи, время на отдых и т.п. Если же соха захватывала (как это часто бывало) 17,5 см, то маршрут увеличивался примерно до 63 км (57,6 версты). Однако даже 24 версты для крестьянской лошади были непосильной нагрузкой. При этом лошадь могла брать глубину вспашки не более двух вершков (ок. 9 см).
В дмитровском селе Турбичеве на однократную пахоту сохой шло 4,5 чел,- и коне-дня в среднем на десятину в двух полях. В кашинской подмонастырной слободке Троице-Рябова монастыря на ту же работу шло 4,3 чел.- и коне-дня. В другом же кашинском селе — Воскресенском — затраты были намного больше — 6,8 чел.- и коне-дней на десятину. Во всех этих случаях почва была отнюдь не самой легкой, и крестьянин вышагивал за сохою в день всего лишь по 8—12 км.
На легких почвах в суздальском селе Хрепелеве на однократную вспашку сохой одной десятины пашни шло 2,3 чел.- и коне-дня. То есть на "супеси" или песке крестьянин мог "отмахать" по пашне в день около 18—19 км. Вряд ли эта работа на песчаных почвах была более легкой. Скорее наоборот. Но максимальным напряжением сил здесь можно было экономить время, а это делало возможным посев в лучшие сроки. Вспашка косулей обычно шла на тяжелых почвах, но в суздальских селах (о которых у нас есть наиболее точные сведения) косулей пахали и на "супесях". В селе Обакомлеве была "земля черная с песком", и при однократной вспашке косулей с двумя лошадьми требовалось всего лишь 1,3 чел.-дня при 2,5 коне-днях (в одноконных это составит 1,9 чел.- и коне-дней). В другом суздальском селе — Фомиха — "земля иловатая с песком", и затраты труда еще меньше — 1,2 чел.-дня при 2,3 коне-днях или 1,8 чел.- и коне-дней в одноконных днях (здесь также пахали косулей, запряженной двумя лошадьми).
Надо учесть, что при вспашке косулей захват земли примерно в полтора раза шире, чем у сохи. Поэтому маршрут вспашки участка размером в десятину сокращается до расстояния приблизительно в 30—35 км. Правда, крестьянин управляет здесь уже двумя лошадьми, что сложнее, и иногда требуется помощник. Да и сама косуля весила 2 пуда. Однако тяга двух лошадей повышает скорость пахоты, и в итоге крестьянин пашет десятину на легкой почве, как мы видели, скорее, чем сохой (затраты на десятину 1,2—1,3 чел.-дня при 2,3—2,5 коне-днях). Преимущество в экономии времени здесь совершенно очевидно, хотя и это была тяжелейшая работа.
Как уже говорилось, косули гораздо чаще употреблялись на тяжелых почвах, при подъеме целины или залежи (т.е. драли дерн или так называемую "дебру"). На самых тугих, "отягтительных" грунтах косули употреблялись лишь после плуга на второй и третьей вспашках. Поэтому практически затраты труда и конной тяги и на косуле были большей частью очень велики. В Юрьев-Польском у. в сельце Куэминском Спасо-Симонова монастыря однократная обработка ярового поля требовала 8 чел.- и коне-дней, то есть в 6—7 раз больше, чем на легких землях. В ряде других селений (в деревнях Товаркове, Глятки-на-Колодезях, Тимошине) примерно 5,8 чел.- и коне-дней на десятину. В труднейшем "единоборстве" с землей крестьянин, управляя двухпудовой косулей и двумя лошадьми, в рабочий день проделывал здесь путь по пашне не более чем в 4—6 км. И все это только для того, чтобы лишь один раз вспахать землю! А ведь мы видели, что озимые поля по всей России, как правило, не просто вспахивали, а "двоили", а иногда и "троили", то есть пахали два и три раза. Под важнейшие яровые культуры (кроме овса) почти всюду пашню также "двоили" и даже "троили". В ряде местностей "двоили", а подчас и "троили" под все без исключения яровые культуры.
Следовательно, тяжесть работ, затраты труда фактически возрастали многократно. Это значит, что при двукратной обработке пашни сохой путь пахаря удлиняется с 53 км примерно до 106 км, при трехкратной — до 159 км, а четырехкратной — до 212 км.
Правда, нагрузка при второй, третьей и т.д. вспашке уменьшается и скорость возрастает (при второй тратится 75%, а при третьей — 50% первоначального времени), но в целом затраты остаются очень большими. Это была тяжелейшая работа. Тяжесть ее становится непосильной и для человека, и для рабочего скота при необычайной краткости сельскохозяйственного сезона в России. Русский крестьянин почти никогда не пахал зябь, так как октябрь был уже преддверием зимы, земля раскисала или, наоборот, твердела от заморозков и т.д. По этой же причине особых климатических условий он не мог пахать под яровые ни в феврале, ни в марте, как это могло быть в Англии, и даже в апреле, как пахали в Польше. "Троение" пашни при одной лошади было в условиях России максимумом возможностей физических усилий крестьянина. Подобная интенсификация возделывания почвы практически достигала здесь своего предела и применялась лишь в силу крайней необходимости. Причем, как мы видели, "троили" землю не только под прихотливые культуры, но иногда и под рожь. Так, описывая село Алабузино с 33 деревнями Бежецкого у. Тверской губернии, офицер-ревизор скупо и лаконично отметил весьма трагическую ситуацию: "поселение они имеют на весьма тяжелой к пахоте и скородьбе земле и требует та земля и пахоты, и скородьбы, и удобрения довольным навозом, которую завсегда пашнею (курсив мой,— Л. М.) они одобряют к севу неточию дважды (т.е. не только дважды, — Л. М.), но и трижды. А ежели когда пашнею и навозом не удобрят, то многие и хлеб, за недостатком, покупают". Иначе говоря, при малых дозах навоза малейшее ослабление интенсивности обработки земли сразу же ведет к резкому падению урожайности и нехватке хлеба.

Пахота плугом

Такое орудие, как двухколесный плут, запряженный двумя лошадьми, применялось, как мы уже говорили, только лишь на "тугих", "отяготительных" иловатых и глинистых почвах. Иначе говоря, использование его диктовалось отнюдь не стремлением к повышению плодородия (хотя изредко встречалась и эта мотивировка), а суровой необходимостью — иначе землю просто не вспахать, — да и дорог был плуг, и необходимая для него тяга не под силу каждому.
Конечно, при захвате плугом, чуть более широком, чем у косули, пахарь вышагивал приблизительно тот же путь, что и с косулей, но трата труда и времени все равно оставалась очень высокой из-за крепости грунта. А если глинистый или иловатый с глиною грунт пахали с опозданием и земля усохла, то, по свидетельству И. Чупрова, такую землю не всегда одолевали плугом даже с упряжью трех лошадей. И. Чупров сравнивает такую землю с железом: засыхая, она "садилась крицею", т.е. становилась столь же твердой, как выплавленный из руды полуфабрикат железа. Разумеется, на это шло огромное время и силы. Кроме того, и работников на плуг требовалось вдвое больше, а тяжелый малороссийский плуг часто требовал даже трех работников (правда, двое из них бывали, как правило, подростками).
Приведем ряд конкретных примеров затраты труда при вспашке плугом, В дер. Борисовской Переяславль-Залесского у. была "земля иловатая з глиною", т.е. почва не из легких, и десятину здесь однократно вспахивали плугом с двумя лошадьми за 4 чел.-дня при 8 коне-днях (или за 6 одноконных чел.-дней). В селе же Веселою на это шло 6,7 чел.-дней при 13,4 коне-днях (или 10 чел.- и коне-дней). В селе Соломидине затраты еще выше — 7,4 чел.-дня при 14,8 коне-днях (или 11,1 одноконных человеко-дней). В другом районе, в Тверской губ., в соловецкой вотчине — селе Пузырево Бежецкого у. на глинистой почве "в работе пашни по тугости оных оной отягтительных" (т.е. очень тяжелой) вся обработка земли (двойная перепашка, боронование и сев) требовала 25 человеко-дней при 50 коне-днях. Выделив из этой суммы затраты труда только на однократную вспашку, получим не менее 8 чел.-дней при 16 коне-днях или 12 одноконных чел.-дней.
Естественно, что двойная перепашка требовала и труда вдвое больше и т.д.

Легка борона, да
боронить тяжело

Конечно, пользуясь информацией нашего источника, очень трудно установить чистые трудозатраты на боронование, так как не исключено, что под первой или второй "бороньбой" офицеры-наблюдатели, создававшие описи монастырских имений, имели в виду всего лишь первый этап боронования или второй этап боронования и т.п., не оговаривая, сколько же раз "скородили" землю при каждом бороновании. Таким образом, далеко не всегда "первая бороньба" — это однократное боронование. Не случайно, хотя скорость боронования выше скорости пахоты, по сведениям "офицерских описей", на боронование выделялось столько же времени, сколько на пахоту. Следовательно, каждый этап боронования может состоять из многократного боронования. Например, в кашинском селе Белеутове при первой вспашке и бороновании расходуется 15,4 чел.- и коне-дней на десятину. При вторичной вспашке и бороньбе затраты труда такие же. При условии равных долей времени на пахоту и боронование на первое боронование шло примерно 7—8 чел.- и коне-дней. На второй этап бороньбы шло столько же. В то же время мы знаем, что на заделку семян боронованием тратили всего 2 чел.- и коне-дня на десятину. Иначе говоря, если допустить, что семена заделывали лишь однократным боронованием, то на первом этапе боронования (после первой вспашки поля) фактически боронили минимум 3—4 раза. Точно так же поступали и на втором этапе боронования. Таким образом, под "первым" и "вторым" боронованием фактически подразумевается многократная обработка поля под бороной.
Естественно, что кратность боронования также главным образом зависела от механических свойств почв. Но немаловажным фактором было также и стремление сделать землю мягче, т, е. тщательнее обработать. В упомянутой Белеутовской вотчине многократность боронования была связана как раз с тщательностью обработки, так как "грунт земли здесь был "в прибрежных деревнях песчаной, а в прочих — иловатой с песком", иными словами, почвы были легкими. Другое дело, в клинском селе Боршеве с деревнями. Здесь почвы преобладали иловатые, "тугие" для пашни. На боронования и сев здесь в общей сложности тратилось 26,6 чел.-дней и столько же коне-дней, и только на одно боронование шло примерно около 20 чел,- и коне-дней. Затраты труда огромны.
Иногда помещики "проще" решали проблему умягчения пашни. На поле посылались бабы и дети с колотушками, и они разбивали комья земли. Но в подавляющем большинстве случаев комья оставались не мельче 4,5 см в диаметре.
Напомним, что на полях России в XVIII в., как правило, боронили исключительно деревянными боронами, которые были слишком легки и непрочны (то и дело вываливались или ломались зубья). Железные наконечники зубьев были в это время большой редкостью и применялись в заметных масштабах лишь на Урале, в Пермской губернии. Дополнительное утяжеление борон землей или пнями — широко распространенная практика от архангельского севера до степей Предкавказья. Но утяжеление бороны резко осложняло, замедляло работу. Если же боронили подростки, то утяжеление борон могло быть и нереальной затеей. Для крестьянина оставался лишь один путь: многократное боронование. Отсюда и огромные затраты труда и времени.

Где кучка навозу —
там и кучка хлеба

Вспашка, боронование и сев — важнейший по трудоемкости, но не единственный цикл земледельческих работ. Были еще жатва, возка снопов, скирдование и обмолот. В Нечерноземье была еще и вывозка из скотных дворов на поля навоза и разбрасывание его по полю.
Последнее оценить с точки зрения затрат труда очень сложно. Ведь данные "офицерских описей" сообщают сведения о затратах труда только на барских (монастырских) полях. Если в таких операциях, как вспашка, боронование и сев отличия затрат труда на барщине и на крестьянском поле в целом выявить можно, то на примере вывозки навоза сделать это гораздо сложнее. И прежде всего потому, что монастырские поля удобряли тщательнее и больше, чем крестьянские. Причем удобряли независимо от того, далеко или близко поле от скотного двора. А ведь крестьяне удобряли поля навозом "по возможности", т.е. только при наличии самого удобрения, да и, как правило, только одворишные , т. е, ближние, поля.
И все же попытаемся прояснить картину.
Сведения "офицерских описей" прежде всего поражают разнообразием данных о затратах труда по возке и разбросу навоза. В Подмосковье, например, в селе Былове расход на десятину в двух полях равен 5,4 чел.-дней и столько же коне-дней, а в сельце Коробове того же владельца — всего одному чел,- и коне-дню. В деревне Никольской, например, этот расход труда и времени равен 0,9 чел.- и коне-дня, а селе Еремееве — целых 12 чел.- и коне-дней. В Клин-ском у. в дер. Бренево он равен 2,5 чел.- и коне-дням, а в селе Петровском — уже 4 чел.-дням при 2-х коне-днях. В том же уезде в Зеленцынском погосте расход времени и труда на вывозку навоза достигает невероятно высокой цифры — 18 чел.-дней при 14 коне-днях. Разница эта может объясняться и различной степенью унавоживания, и неодинаковой удаленностью полей. В дер. Жабино Ярославского у. затраты по вывозке навоза достигают примерно того же уровня, что и в Зеленцынском погосте (15,6 чел.- и коне-дней на десятину), но известно при этом, что удобрение везли за 4 версты!
Итог многочисленным, хотя и выборочным наблюдениям по трудоемкости этого вида крестьянских работ на господских полях примерно следующий. По Подмосковью среднеарифметическая по 21 имению дает нам затраты в 5,1 чел.-дня при 4,7 коне-днях. Севернее Москвы (главным образом Кашинский у., где учтено всего 35 имений) затраты выше — примерно 6,6 чел.-дней при 6,6 коне-днях. В районе будущей Владимирской губ. (наблюдения по 24 имениям) затраты гораздо ниже — всего 3,4 чел.-дня при 3,2 коне-днях.
Много это или мало для нормального воспроизводства в XVIII в.?

Чьи же поля хорошо
удобрялись?

Для того чтобы заставить наши данные "заговорить" и дать нам реальное представление о степени удобренности земель при названных затратах труда и конной тяги, привлечем ряд данных от середины XIX в. Для этого времени средней для России нормой удобрения считалось внесение 1200 пудов навоза на десятину пара в нечерноземном регионе. В современной литературе эта норма повышена до 1800 пудов (т.е. 30 т на га). Если взять за ориентир среднюю от этих цифр величину, то это составит примерно 1500 пудов на десятину. Грузоподъемность крестьянской телеги с учетом того, что кубометр полупрелого навоза весит около 7 ц, а на телегу (а в XVIII в. это двуколки, а иногда и колышки) более половины кубометра не поместится, будет составлять около 20 пудов. Следовательно, на десятину необходимо вывезти около 80 телег навоза. Возьмем среднюю дальность от поля в 1 версту, так как чаще всего монастырские поля были ближайшими к скотному двору, конюшням и т.п. Затраты труда на такую работу находим в подготовительных материалах (так называемых "урочных положениях") реформы 1861 г., освободившей, как известно, помещичьих крестьян от крепостной зависимости. Поскольку по этой реформе крестьяне выкупали землю (и повинности!) у помещиков, то в ходе подготовки реформы были исследованы сами повинности, т.е. затраты труда и времени на барщинных работах крестьян в середине XVIII в. Данные эти очень подробны. В частности, по "урочным положениям" Костромской, Владимирской, Нижегородской и Смоленской губерний в рабочий день (т.е. за 12 часов непрерывной работы) одному работнику можно было перевезти при средней дальности пути — 12 возов навоза". Современники скептически относились к таким расчетам норм дневных затрат труда, считая их годными лишь для людей богатырской силы. Поэтому мы вправе снизить этот ориентир в затратах для XIX в. до 8 возов в день (к тому же именно этот показатель есть и в поправках начальника Могилевской губернии Беклемишева к Могилевскому "Урочному положению"). Учитывая, что в середине XVIII в. интенсивность работ была ниже, примем за среднюю величину нормы затрат труда на возке навоза — 10 возов в день". В итоге 1500 пудов навоза можно перевезти за 8 рабочих дней, и, таким образом, норма внесения удобрения на десятину пашни будет равна 8 чел.- и коне-дням.
Следовательно, мы видим, что затраты труда и конной силы на вывозке навоза на господском поле в Подмосковье и в более северных районах были чуть выше нормальных (5,1—6,6 чел.-дней при 4,7—6,5 коне-днях). А в районе Владимирской губ. — даже меньше нормы, т. е, примерно 70% этой нормы (3,4 чел.-дня при 3,2 коне-днях).
Для барского (монастырского) поля эта ситуация далека от идеала, т.е. норма являлась здесь практически лишь минимумом. Помещичьи инструкции требуют гораздо больших доз для удобрения. Так, в известной инструкции Анд. Шестакова для дворцового села Бобрики (1763 г.) предписывалось на ржаное поле (под рожь) вывозить по 400 возов навоза на десятину, а в подмосковном дворцовом селе Софьине вывозилось до 450 возов на десятину (т.е. по 20 чел.- и коне-дней и больше на десятину). И действительно, в ряде монастырских сел почти столько и вывозили. В ярославском селе Мельнитном — 15,3 чел.- и коне-дня на десятину. В Присецкой вотчине Бежецкого у. — 13,4 чел.- и коне-дня и т.д. Но так бывало очень редко, ибо такие дозы удобрения могли быть обеспечены не столько за счет монастырского (господского) скота, сколько еще и за счет крестьянского. Идти на это в XVIII в. еще не часто решались.
А сколько же навоза мог завозить на поле крестьянин? Сразу же ответим: намного ниже нормы. Ведь вывоз 1200 пудов на десятину требовал в расчете на паровое поле наличия 6 голов крупного рогатого скота. А в Нечерноземье по расчету лишь средний крестьянин имел от силы 4 головы в пересчете на крупный скот, и норма навоза была в полтора раза ниже. Очень редко кто на практике один раз в шесть лет удобрял пашню. Даже в монастырских хозяйствах примерно в 60% случаев удобряли пашню один раз в 6 лет, а в 30% случаев — один раз в 12 лет. А. Болотов для Тульской губернии отмечал, что у крестьян каждое из трех полей удобрялось один раз в 9—12 лет. Терпеливое русское крестьянство ценило даже такой уровень удабривания земли (согласно пословице, "добрая земля назем раз путем примет — да девять лет помнит"). Таким образом, сейчас отметим главное: в общей сумме затрат труда и времени на полевых работах вывозка и разброс навоза занимали у крестьян в общей сумме незначительную часть: в среднем от 2 до 3 чел.- и коне-дней на десятину в двух полях.

Бабья страда — жатва

Касаясь затрат труда и времени на жатвенных работах, следует подчеркнуть преимущественное участие в этих работах женщин, что для крестьянского бюджета времени было очень существенно. Хотя нередко жатва была "поголовной". Сразу же отметим, что в XVIII в. на жатву уходило времени намного больше, чем в середине XIX в. (Возможно, рабочий день был несколько меньше, возможно, жали только в "ведро", а в зачет шли все дни недели и т.д.). По данным 42 имений монастырей в Подмосковье в расчете на десятину на жатве тратилось от 5 до 11 чел.-дней. Столько же тратилось в 30 имениях Тверского, Ростовского, Юрьев-Польского, Суздальского, Переяславль-Залес-ского, Костромского и Галицкого уездов. Подчеркнем, что эта производительность труда практически совпадает с нормами, зафиксированными в ходе подготовительных работ комиссий по отмене крепостного права в России в 1861 г. А ведь эти нормы, как уже отмечалось, были сильно завышены. Следовательно, в монастырских имениях упомянутых районов интенсивность затрат труда на жатве была очень высокой. Но вместе с тем в ряде мест этого же региона (в 39 имениях Подмосковья и к северу от него) интенсивность была ниже, а затраты времени — почти вдвое больше (от 12 до 20 чел.-дней). В собственно Московской провинции этот уровень равен 14,4 чел.-дням, а в районах Бежецкого и Кашинском уездов Тверской губ. — 16,4 чел.-дням. При этом важно указать на совпадение этих затрат с установками помещичьей инструкции Тимофея Текучева 1755 г., по которой на десятину жатвы озимого идет 12 чел.-дней, а на жатву десятины ярового — 15 чел.-дней. Норма 15 жниц на десятину дает инструкция Соликамского помещика первой четверти XVIII в.
Следующая операция — возка и скирдование. В очень большом количестве монастырских селений (в 44 из 103-х) затраты на возку снопов и скирдование были близки к нормам середины XIX в. (когда на десятину шло от 2 до 4 чел.- и коне-дней). В районе к северу от Московской провинции эти затраты достигают 5,7 чел,- и коне-дней. В регионе будущей Владимирской губ. уровень трудоемкости этих работ резко ниже (2,8 чел.-дня при 2,7 коне-днях). Наконец, повсюду встречаются имения, где затраты на эти работы самые низкие — от 0,7 до 2 чел.- и коне-дней (27 имений).

Молотьба

Наконец, последняя операция — сушка и обмолот снопов. Здесь в наших данных также немало неточностей и неоговоренных моментов.
Во-первых, часть материалов фиксирует затраты на этих работах не в рабочих днях, а в так называемых человеко-овинах, т.е. офицеры называют число работающих в овине и число обмолоченных овинов. В таких случаях важно знать, в какое время укладывается цикл работ, начиная с развешивания снопов в овинах и кончая обмолотом.
Чаще всего это занимало сутки. Так, в анкете по Переяславль-Залесской провинции говорится: "Всякой хлеб сажается для сушки в овин всегда с половины (т.е. с середины дня, — Л. М.) и сушится по обыкновению ночным временем, который в ту ночь часов в 8 высушивается; а часа за три до света начинают оной молотить обыкновенными своими цепами, даже до половины дня... и так всякой хлеб со всем, как в сушке, так и в молотьбе обращается работою в сутки".
Во-вторых, следует отметить, что молотьба часто тянулась до зимы и занимала даже весь зимний период. Лишь самые бедные крестьяне молотили сразу же после жатвы. Это был момент, затрудняющий точный учет работы при создании описей офицерами. Поэтому данные об обмолоте носят приближенный характер, который усугубляется тем, что мы не всегда знаем число снопов, помещающихся в овине. В тех же случаях, когда это число известно, необходимо его сопоставить с количеством снопов, снимаемым с десятины при среднем урожае. Тогда можно работы по обмолоту оценить путем расчета числа рабочих человеко-дней на обмолоте и сушке в среднем на десятину двух полей (озимого и ярового). Правда, чаще всего в "офицерских описях" имеются сведения и о размерах обоих полей, и о числе обмолоченных овинов, и о числе работников и даже о числе рабочих дней, израсходованных на обмолот.

В большинстве своем и в Подмосковье, и в северных районах, и в районе Владимира и Суздаля затраты труда на этом виде работ колебались от 12,5 чел. -дней до 30 чел. -дней. Причем в 26 монастырских владениях затраты труда были в интервале 20 — 30 чел. -дней, а в 41 владении в интервале 12,5 — 20 чел. -дней. Для сравнения скажем, что в середине XIX в. нормы затрат труда на сушке и молотьбе были не выше 12 чел.-дней на десятину. Хотя, на наш взгляд, столь стремительный прогресс следует отнести прежде всего на счет усовершенствования овинов, внедрения риг со специальными печами. Вследствие этого сушка шла быстрее и партии снопов стали крупнее.

Нечерноземье — работа
до седьмого пота

Итак, рассматривая каждую операцию земледельческих хлебопашенных работ в Нечерноземье, мы убеждаемся, что почти все они (кроме, быть может, молотьбы) требовали напряжения всех физических сил, обязательности выполнения их в возможно более краткие сроки. В целом же затраты труда здесь были высокими.
Если подвести итог не в однозначной категоричной форме, а оценить наши данные по 109 владениям как итог статистической вполне представительной выборки, которая отражает в какой-то степени реальные затраты труда на монастырской пашне во всем Нечерноземье, то можно сделать расчет интервальной оценки с использованием некоторых математических приемов. В частности, применяя формулу так называемого "распределения Стьюдента"*1*, можно полагать, что искомые средние нашей выборки отклоняются (с вероятностью 90%) от средней так называемой "генеральной совокупности (под которой мы имеем в виду реальную историческую действительность XVIII в.) в пределах следующих интервалов:
1) по нечерноземным губерниям (кроме района опольев)
На 1 дес. трата труда: от 72,6 чел.-дней до 73,61 чел.-дней.
На 1 дес. трата конной силы: от 33,0 коне-дней до 34,4 коне-дней.
2) по Владимире-Суздальскому ополью
На 1 дес. трата труда: от 45,28 чел.-дней до 46,72 чел.-дней.
На 1 дес. трата конной силы: от 18,92 коне-дней до 20,68 коне-дней.
Разумеется, не нужно думать, что это точные показатели (сотые доли — это всего лишь следствие специфики самого расчета), они лишь очень примерны. Однако близость их к истинным затратам вполне удовлетворительна. Поэтому мы вправе рассчитать и общий показатель затрат по Нечерноземью в целом. Он будет равен 59,55 чел.-дням и 26,75 коне-дням.
Подчеркнем, что это затраты труда в крупном сельскохозяйственном производстве, затраты "коллектива" барщинных монастырских крестьян. Мы вправе предположить, что доля "избытка" труда за счет незаинтересованности и лени не была сколько-нибудь существенной и комплекс работ отвечал общим стандартам земледельческих работ, дающих оптимальный в условиях России урожай.

Пахота "низового" мужика

Обработка земли в Черноземье заметно отличалась. Здесь не было овинов, а был "сыромолот", да и удобряли пашню навозом далеко не всюду.
На вспашку, боронование и сев по 8 владениям монастырей в районе будущей Рязанской губ, в конце 50 — начале 60-х годов XVIII в. тратилось от 11,4 до 20 чел.- и коне-дней. В орловском селе Архангельском (Ливенский у.), дер. Большой Верх (Елецкий уезд), в тамбовских дер. Троице-Дубовки и Троице-Вихляйки, в новосельском селе Березовец и других затраты на эти работы были в пределах 12—16 чел.- и коне-дней. Там, где преобладали легкие супесчаные почвы с обильными элементами известняка (запад Орловской губ., часть Тульской губ. и др.), эти работы требовали еще менее значительных затрат (слободка Гремячная и Пластовая Карачевского у., села Костомарове и Богоявленское Мценского у., деревни Березовка, Мясоедово, Бубнове, село Бунырево Алексинского у., дер. Городище, Филатове, село Богоявленское Тульского у. и др.), всего от 2 до 8,0 чел.-дней при 2—7 коне-днях. Таким образом, разнообразие в затратах труда было и в южных районах России, но средние показатели в целом удерживаются в пределах 8—15,3 чел.-дней при 7,7—15,3 коне-днях. Это разительно меньше, чем в Нечерноземье России.
Меньше времени в черноземных районах шло и на жатву. Объясняется это технологией и климатом (что взаимосвязано). Как уже говорилось, многие культуры здесь не жали серпом, а косили косой с крюком. Снопы делали крупные и не так тщательно, как в более северных районах, так как чаще всего их не сажали в овины, а прямо молотили на току.
В большинстве рязанских сел (с. Глебово, Троицкое, Анюшево, Бахмачево, Погост Кобылинский, с. Путково, с. Спасское и др.) на десятину шло 6—13,4 чел,-дня. В тульских, орловских, тамбовских селениях за редким исключением (данные по 34 владениям), жатвенные работы занимали от 2,7 до 16,4 чел.-дней. Фиксируя средние ориентиры по районам, отметим, что для будущей Рязанской губ. на жатву в среднем было необходимо примерно 9,8 чел.-дней. Для чернозема более южных районов — 13 чел.-дней (при больших урожаях трата труда существенно возрастала). А для районов выщелоченных супесей — 6,7 чел.-дня на десятину. Таким образом, общий уровень затрат снова резко ниже, чем в более северных районах.
Обмолот зерна также занимал существенно меньше времени, поскольку это был только обмолот (без сушки). Средняя трата труда по 33 владениям — 12,1 чел.-дней, т.е. вновь разница с Нечерноземьем весьма заметна.

Чернозем —
"подрайская землица"

Наконец, два слова об общем уровне затрат труда и времени по всему циклу хлебопашенных работ. Приведем лишь итоговые цифры. В целом по району будущей Рязанской губ. средние нормы затрат в конце 50-х — начале 60-х годов XVIII в. составляли 41 чел.-день при 21 коне-днях, по району будущих Орловской и Тамбовской губ. (а частично и юга Тульской губ.) — 40 чел.-дней при 22,9 коне-днях; по западной окраине Черноземья затраты достигали 45,7 чел.-дней при 19,8 коне-днях.
Интервальная оценка по параметру ? (мю) с использованием распределения t (Стьюдента) по атому региону следующая:
На 1 дес. пашни от 41,35 чел.-дней до 43,45 чел.-дней.
На 1 дес. пашни от 21,9 коне-дней до 22,5 коне-дней.
Из этих обобщающих данных вполне очевидно, что всего в черноземных регионах затраты труда в земледелии были существенно ниже. Однако, как мы могли убедиться, эта экономия достигалась главным образом за счет снижения интенсивности обработки земли. После жатвы могли, лишь проборонив, вновь засеять семенами и т.п. Да и пахота могла быть глубиной в вершок или даже в полвершка и т.д. Разумеется, в своем хозяйстве крестьянин работал лучше, быстрее, но не надо забывать, что делал он все это (если он был барщинным крестьянином) в худшие агрономические сроки (поздняя пахота в сушь или в дождь, поздняя жатва в дождь и т.п.).

Сколько стоил труд
пахаря на рынке

Чтобы хоть как-то освободиться от ненужных для наших целей информационных отягчений (т.е. сведений об излишних затратах рабочего времени за счет принудительного характера труда) и выявить подлинную производительность крестьянского труда, применим следующий методический прием. Мы используем экономическую оценку затрат труда на монастырской барщине, данную самими крестьянами. Такая оценка была связана с распространенной практикой найма самими барщинными, но более состоятельными крестьянами на барщину других работников вместо себя.
Итак, состоятельный крестьянин для реализации своей обязанности выполнять барщинные работы на монастырь, в частности выполнять земледельческие хлебопашенные работы, мог нанять кого угодно — соседа, пришлого человека и т.д. На такие работы постепенно сложились цены, отражавшие спрос и предложение. Подчеркнем, что это был вольный рынок труда, который объективно отражал реальные затраты на все виды хлебо-пашенных работ (кроме молотьбы) в расчете на десятину пашни в двух полях. Если работы оценены не в расчете на десятину, а в расчете на взрослого работника, то эти данные можно пересчитать на десятину, зная среднее число затрат человеке- и коне-дней на десятину в данном районе.
Документальные подтверждения стоимости работ в расчете на десятину в двух полях есть по следующим селениям и монастырским вотчинам. В Ярославском у. в деревнях ярославского духовенства Малина и Выгоцкая "в двух полях всею работою полагают они, крестьяне, деньгами за каждую десятину по 7 руб." В вотчинах Спасо-Преображенского монастыря в ярославских селах Пахомское с деревнями и Балакиреве с деревнями за десятину также платили 7 руб. В Вологодском у. в вотчине Спасо-Прилуцкого монастыря в селе Ильинском платили по 4 руб., а в селе Ивановском — по 5 руб. за десятину. А в селе Сергиево и дер. Парицыно того же монастыря платили по 6 руб. В дер. Рыкуля Глушицкого монастыря десятина по всем видам работ стоила те же 6 руб. В селе Грезовицы, вотчине Корнильева монастыря, куда входило еще 59 деревень, цена десятины была 7 руб. Эта же плата была в обычае у крестьян с. Домнино Прилуцкого монастыря и дер. Дор Лопотова монастыря, у крестьян села Ананьино с 7 деревнями (вологодского архиерея), села Троицкого с 46 деревнями Николо-Озерского монастыря, села Погодиева Московского Угрешского монастыря и дер. Старой Суздальского Ефимьева монастыря. Во многих селениях плата за эти же работы была 8 руб. В частности, в дер. Гризино Подольского монастыря, селе Лопутково Прилуцкого монастыря, сельце Гледенево Спасо-Репной пустыни, архиерейском селе Реброво и дер. Углецкой Тотем-ского у. В селе Ивановском с 8 деревнями (вологодского архиерея) платили по 9 руб. Наконец, в селах Богородицкое, Коровничье, Выпрягово, Тчанниково, Воскресенское Прилуцкого монастыря, дер. Бубырево Сямского монастыря, в некоторых селах Тотемского у. за десятину крестьяне платили по 10 руб. В вологодском селе Карповском Ферапонтова монастыря и в дер. Бурниха Тотемского у. (Угрешский монастырь) платили по 12 руб. за десятину, а в полусельце Милославль (в 65 верстах от Вологды) — даже по 15 руб. за десятину. У нас есть и один пример по Подмосковью. В верейском селе Андреевском платили по 6 руб. 78 коп. за десятину, т.е. уровень работ близок к ярославским селам.
Если суммировать площадь запашек монастырей во всех этих селениях и подсчитать стоимость всех работ на них, опираясь на цены каждой из них, то можно вывести среднеарифметическую стоимость работ на десятине пашни. Она равна 7 руб. 60 коп. (всей пашни было 1094 дес., а общая стоимость работ равнялась 8341 руб.).
Таким образом, несмотря на большую пестроту показаний затрат труда, отражающих и различие почвенных условий, и разную интенсификацию барщинных работ, мы получили обобщенный ориентир для реальной оценки работ в нечерноземном регионе. В переводе на человеко-дни (при соответствующих затратах конной силы) по нормам Московской провинции это составит от 70 до 100 чел.-дней при 30—50 коне-днях. Но эта оценка очень приблизительна, хотя она охватывает огромный регион. Если же опираться на точные данные (размер пашни и ее стоимость) по районам Галича, Костромы, Ростова и Углича, то средневзвешенная затрата труда будет равна 54 чел.-дням при 20,0 коне-днях. Если же брать в расчет данные по найму в рамках более широкой территории, то итог будет иным. По северным районам перерасчет расценок в человеко-дни даст затраты в пределах от 70 до 120 чел.-дней (при 30—50 коне-днях). Затраты по Московской провинции будут где-то на уровне 60 чел.-дней при 25—30 коне-днях, затраты по Ярославской и Угличской провинции — около 70 чел.-дней при 30—35 коне-днях и затраты по территории будущей Владимирской губ. — 46 чел.-дней при 20 коне-днях. Грубое усреднение этих примерных показателей даст 64 чел.-дням при 28 коне-днях. Таким образом, перерасчет, в основе которого расценки стоимости работ на десятине в двух полях, дал результат, очень близкий к первоначальному (59,5 чел.-дней при 26,75 коне-днях). При этом необходимо подчеркнуть, что данный уровень трудозатрат присущ крупному барскому (монастырскому) хозяйству, которое способно, так или иначе, концентрировать рабочие руки для проведения работ в кратчайшие сроки, диктуемые суровыми природно-климатическими условиями территории исторического ядра Российской империи.
Объективность и достоверность полученных нами сведений может подтвердить сравнение русского материала с аналогичными данными по Северной Франции. В частности, по Парижскому региону (1750 г.) уровень затрат труда на обработке земли, удобрении полей, посеве, жатве и обмолоте пшеницы почти полностью совпадает с установленным нами первоначальным обобщенным нормативом: это те же 59,5 чел.-дней на гектар французского пшеничного поля. Разница лишь в том, что в обобщенный показатель по Франции включены еще затраты на прополку всходов. Если принять во внимание, что на десятине посевов затраты на прополку в России занимали, по А.В. Чаянову, чуть более 4-х дней, то затраты труда на монастырской барщине в России должны были быть на 4,2—4,4 чел.-дня больше, чем затраты труда по Парижскому региону в 1750 г.
Несколько более низкий уровень трудозатрат, чем по району Парижа (до 52,4 чел.-дней для твердых грунтов и 44,6 чел.-дня для легких почв в расчете на гектар), дает нам усреднение показателей по крупным хозяйствам семи районов Северной Франции ("Север", Бретань, Париж, "Запад", Берри, Лотарингия и Шампань). Таким образом, вполне очевиден вывод не только о достоверности наших данных, но и том, что уровень затрат в крупном хозяйстве России близок по нормативам к практике крупного производства на Западе Европы.
Однако сходство на этом и кончается. Ведь во Франции вся нагрузка на крестьян, средний уровень которой можно свести к 48,5 чел.-дням, распределяется на десять месяцев, а в России, как уже говорилось, срок сельскохозяйственных работ был вдвое меньше. Буквально за ничтожно короткое время наши пахари были вынуждены обрабатывать почву и под яровые, и под озимые, включая два сева и две жатвы. В XVIII в. видный русский агроном И.И.Комов писал об этом следующее: "У нас... лето бывает короткое и вся работа в поле летом отправляется... В южных странах Европы, например, в Англии (!) под ярь и зимою пахать могут, а озимь осенью в октябре, в ноябре сеять,.. Поэтому у нас еще больше, нежели в других местах, работою спешить должно". За этими скупыми, сдержанными оценками скрывается колоссальное различие с Западом не только в возможностях земледелия, но и в укладе, и в уровне всей жизни крестьянина, в типе самой культуры.

О трудовых
возможностях
мужика на поле

В индивидуальном крестьянском хозяйстве возможности концентрации рабочей силы не было, так как основные тяглецы (а в каждом тягле взрослые работники — это муж и жена) не имели на это не только сил, но и времени. Природой в Центральной России и во всем Нечерноземье начало сельскохозяйственного сезона определено сроком примерно с половины апреля (по старому стилю). Так, в Краснохолмском, Кашинском, Вышневолоцком, Корчевском уездах Тверской губ. сев пшеницы-ледянки начинался "в исходе апреля" (а ведь землю необходимо вспахать и проборонить). Так было и в других губерниях. Что касается окончания работ, то жатва и скирдование завершались к середине сентября, реже к концу месяца. Следовательно, за вычетом воскресений, когда работать было запрещено обычаем, на весь сезон приходится 128—130 рабочих дней. Из них на сенокос минимально необходимо было 30 дней, и на все полеводство оставалось 100 рабочих дней. Больше того, барщинные крестьяне весенней порой полтора месяца работали вообще без выходных. Примером здесь может быть текст уникальной по детальности разнарядки работ инструкции Т. Текучева Кашинского имения Н.П. Львова. Бюджет времени расписан здесь с точностью до одного дня. Работы начинались предположительно 28 апреля. Вспашка шла 8 дней, пока "всю паровую пашню не вспашут". Четыре последующих дня шли крестьянские работы (30 апреля — 2 мая). Далее взметанный пар боронили 2 дня, и следующие 2 дня (5 и 6 мая) были крестьянскими. С 7 мая пахали перелог и сеяли овес на барина в три приема, каждый из них занимал 2 дня (1 день пахота, 1 — бороньба и сев), работы крестьян шли между барщинными работами (по 2 дня). Итак, 7—8 мая — на барина, 9—10 мая — на себя, 11—12 мая — на барина, 13—14 мая — на себя, 15—16 мая — на барина, 17—18 мая — на себя. Следующий день мог быть свободным. А с 20 мая начинался сев пшеницы, конопли, льна, гороха. На барина пахали, сеяли и боронили 2 дня, а 3 дня работали на себя (22—24 мая). С 25 мая начинался сев ячменя, посевы которого были очень большие. Как и сев овса, он был в три приема, чередуя 2 дня барщины и 2 дня работы на себя (с 25 мая по 6 июня). 3 дня шло на починку изгородей (6—8 июня). А с 12 июня начиналась вывозка навоза и пахота пара. Дни с 9 по 12 июня, а может быть, и на Троицу, видимо, были свободны.
Итак, весенние работы шли без перерывов с 22 апреля по 6 июня (где-то здесь, около 10 июня, видимо, сеяли и гречу). На барина в целом весной работали 24 дня, на себя — около 21 дня. Максимум выхода на работу — 32 тягла, т.е. 32 рабочих дня, и, как минимум 32 лошади. Но проработать 45 дней подряд с полной нагрузкой лошадь не могла! Через каждые 4 дня работы ей необходим был день выгула. В инструкции же это не предусмотрено! Реальность плана можно проверить следующим образом. Точно известен размер высева овса (70 четвертей) и норма высева (3,3 четверти на десятину). Следовательно, овсяной клин составил 21,2 дес. Известны размеры пахоты под пшеницу, коноплю, лен и горох (6,5 дес.), а также площадь пашни под ячменем (13,25 дес., 14,25 дес. и 19 дес.). В последнем поле 4,75 дес. отдали под овес. По нормам высева ячменя и по количеству семян (10 четвериков, 11 четвериков и 12 четвериков и, соответственно, количество семян в первом случае — 17 четвертей 6 четвериков, 19 четвертей 4 четверика и 23 четверти) можно уточнить размеры полей (14,2 дес., 14,2 дес. и 15,3 дес.). Таким образом, яровые занимали 71,5 дес. Из них на перелоге было 16,45 дес. И какая-то часть на пару. Допустив, что под паром было все остальное, т.е. площадь, равная 55,05 дес., в итоге получаем общее количество обрабатываемой весной пашни (126,55 дес.). Поскольку общее количество тягол, привлекаемых к работе, равнялось 32 тяглам, то весенней пахоты приходилось по 4 десятины на тягло. На боярскую пахоту потрачено примерно 16 дней или по 7,9 дес. в день (на 32 тягла), т. е, по 0,247 дес. на работника в день. Это точно соответствует нормативной установке инструкции: "на десятину 4 сохи в день". Если это хозяйственные десятины, то в пересчете на казенные десятины всего весенней пахоты было 168,79 дес. (или по 5,2 дес. на тягло, или по 0,32 дес. пахоты в день). Нагрузка поистине непосильная! Можно сравнить эти нормативы с близкими по времени нормами сельскохозяйственных барщинных работ в Польше. Общая установка в польских имениях затрат труда на пахоте: две сохи за день вспахать обязаны один морг, а заборонить (за день) — "одной бороной". Поскольку морг равен 0,51 дес., то речь идет о вспашке казенной десятины за 4 дня. Но в данном случае, видимо, имеются в виду легкие земли. А на "сухих", то есть твердых, грунтах в имении Тизенгауэена в 1839 г. вспашка одного морга по первому разу требовала 8 дней, а по второму — 6 дней. Иначе говоря, на казенную десятину вспашки требовалось от 12 до 16 дней. Возможно, что здесь (у Тизенгаузена) пахали новину. Однако даже третья ее вспашка требовала тем не менее 8 дней на десятину.
Таким образом, инструкция Т. Текучева является образцом рекомендации самого жесткого режима крестьянского труда. Вполне очевидно, что о какой-либо интенсификации земледелия здесь практически не могло быть и речи. Принцип один — сделать как-нибудь, а там, дай Бог, вырастет.
По поводу подобных непомерных нагрузок на барщине А. Олишев писал: "Что ж от обширнейших полей и великого посева происходит? Ничего, кроме лишнего и бесполезного труда, а крестьянам крайнего разорения и самой нищеты. Так, что, не имея времени перетроить землю, возят навоз на целину", где он и "пропадает без пользы". П. Рынков убеждал помещиков не заставлять крестьян на барщине обрабатывать больше 1,5 дес. на тягло во всех трех полях (то есть 1 дес. посева на тягло), иначе "землю нехорошо вспашете и будете безвременно жать и убирать в гумно". Недаром Т. Текучев наставляет: "А работы их надзирать приказчику почаще, чтоб порядочно пахали, целиною не покидали". В жатву же барин на поле сгонял всех, кого только можно: "мущин и женщин с робятами поровну". Разумеется, при такой чрезвычайной нагрузке на барщине крестьянин вынужден и на своем поле трудиться ценой напряжения всех сил, привлекая к работе и старых, и малых. В этих условиях однотяглый крестьянин с одной лошадью просто физически не мог выработать необходимый объем работ. А.Т. Болотов прямо заявлял, что "на одной лошади нельзя обработать землю ни про себя, ни господскую и успеть исправить все домашние нужды". И тем не менее, по инструкции, на пахоту, боронование и сев ячменя на площади, по крайней мере, 46,5 дес. отводилось 9 дней, а крестьянам оставалось 3 дня. Другие три дня (6—8 июня) шли на починку барских изгородей, а с 12 июня уже вывозили навоз на паровые поля. На барина возили 3—4 дня, и крестьянам оставалось примерно столько же. А с 20 июня уже пахали пар. У барина его было примерно 21,7 дес. Это около 6 дней работы, а крестьянам на свой пар оставалось примерно 4 дня. Итак, на вспашку, боронование и сев озими на помещика шло 9 дней, а крестьяне имели 4—5 дней. Таким образом, на все работы по обработке земли крестьянин должен был тратить 25—27 дней (из них весной — 21 день). По инструкции Т. Текучева, на всю жатву крестьянам было достаточно 28 дней ("а им крестьянам на свое жнитво достанется 27 или 28 дней"). Следовательно, общий бюджет крестьянского времени, включая жатву (без обмолота), — 54 рабочих дня. Барщина занимала 56 рабочих дней.
Следовательно, 100 рабочих дней российского календаря природы и реального режима работы помещичьего хозяйства совпадают с большой точностью. Основной вопрос сводится теперь к тому, а на какой по размеру пашне великорусский крестьянин использует или может использовать этот бюджет времени. Причем совершенно очевидно, что у оброчного и барщинного крестьянина он был различным, хотя оброчник существенную часть своей продукции должен был в итоге везти на рынок, дабы уплатить оброк и налоги.
Во второй половине XVIII в., по данным Генерального межевания, обработанным Н.Л. Рубинштейном, средняя примерная обеспеченность пашней в Нечерноземье достигала в целом 3,4 дес. в трех полях на ревизскую (мужскую) душу*2*. В этом случае на тягло (а это семья из 4-х человек, из них двое мужского пола, но лишь один взрослый работник) приходилось приблизительно 6,8 дес. пашни. Из них посев составлял в среднем 4,54 дес. При бюджете времени барщинного крестьянина по инструкции Т. Текучева (54 дня) на обработку земли оставалось 26 дней, то есть около 6 дней на десятину.
На фоне всего изложенного ситуация складывается абсурдная. О какой агрикультуре может идти речь применительно к крестьянской пашне, если он за эти дни даже кое-как не мог обработать свой надел? Ведь монастырское хозяйство расходовало 59—64 чел.-дня на десятину (а на одну только обработку земли шло 39,5—42 чел,-дня), имея в итоге очень небольшую урожайность сам-3, сам-5.
Не легче было положение и оброчного крестьянина. Имея 100 рабочих дней, он мог на вспашку, боронование и сев потратить в расчете на одну десятину (без жатвы и обмолота) 22 рабочих дня, что почти вдвое меньше, чем у барина.
Находясь в столь жестком цейтноте, пользуясь довольно примитивными орудиями, крестьянин мог лишь с минимальной интенсивностью обработать свою пашню, и его жизнь чаще всего напрямую зависела только от плодородия почвы и капризов погоды. Реально же при данном бюджете рабочего времени качество его земледелия было таким примитивным, что он не всегда мог вернуть в урожае даже свои семена. Выход из этой по-настоящему драматической ситуации был один. Великорусский пахарь должен был в 22 рабочих дня (не говоря уже о том, когда у него на все работы было 10 рабочих дней) реально вложить в землю такой объем труда, который в более благоприятных условиях господского хозяйства на барщине занимал около 40 рабочих дней. Практически это означало для крестьянина неизбежность труда буквально без сна и отдыха, труда днем и ночью, с использованием всех резервов семьи (труда детей и стариков, использование на мужских работах женщин и т.д.). А для тех, кто не мог выдержать такого режима труда, оставалось обрабатывать пашню кое-как и ждать чудес от природы. Именно этих бедолаг имел в виду князь М.М. Щербатов, когда писал о "чуть не пятой доле крестьян, которые питаются мякинным хлебом, живя скорее как животные, а не как люди".

1). Правомерность применения "распределения Стьюдента" опирается на вполне удовлетворительные критерии нормального распределения. Меры асимметрии и эксцесса по нашим выборкам имеют следующие параметры: а) по району нечерноземных губерний As =+0,66;+0,58; Е= -0.9;+0.1: б) по району Владимиро-Суздальского ополья As =+0,05:+0,82: Е=+0,52;-1,11; в) по черноземным губерниям As =+0,58;+0,45; Е= -0,96; -1,51 (первый коэффициент всюду дан по дисперсии чел.-дней, а второй — по дисперсии коне-дней).
Интервальная оценка параметра ? (мю) с использованием распределения t (Стьюдента) рассчитана следующим образом: x-t?(?)S/vn < ? < x+t?(?)S/vn , где x — среднее арифметическое выборки, n — число вариантов (площадь выборки в десятинах), S — исправленное среднее квадратнческое отклонение, t?(?) — критическое значение распределения Стьюдента, взятое с достоверной вероятностью 1-? (?=0,10).

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел история