Горелов Н. Бич и молот. Охота на ведьм в XVI-XVIII веках

ОГЛАВЛЕНИЕ

ВЕДОВСТВО В ЕВРОПЕ

ВЕДОВСТВО НА БРИТАНСКИХ ОСТРОВАХ

ВЕДОВСТВО В ШОТЛАНДИИ

Понятие ведовства впервые появилось в статуте Марии Шотландской от 1563 г., однако в соответствии с традициями страны новый закон сосредоточивал внимание преимущественно на белой магии и предсказаниях будущего. Всякий, кто обращался за помощью к ведьме, объявлялся столь же виновным, как и сама ведьма. После вступления этого закона в силу процессы тянулись тонким, но непрерывным ручейком. Бесси Данлоп из Лина, в Эйршире, сожгли в 1576 г. за то, что она была членом конклава ведьм из «восьми женщин и четверых мужчин», а также за то, что она получала травы для лечения у королевы фей. В 1588 г. Элисон Пирсон из Байр-Хиллза, Файфшир, сожгли за то, что она беседовала с королевой эльфов и прописывала магические снадобья: епископу Сент-Эндрюса она порекомендовала в качестве лекарства от ипохондрии вареного каплуна и кларет с пряностями. И эти, и более поздние процессы отличаются подчеркнутым отсутствием спектрального доказательства и обвинений в сексуальных сношениях с дьяволом.

Однако полного расцвета шотландское ведовство достигло только при Якове VI Шотландском (он же Яков I Английский), который лично следил за ходом печально знаменитого процесса ведьм Северного Бервика и наблюдал за пытками ведьм в 1590 г. Его «Демонология» (1597) сделала образцом для шотландских ведовских процессов труды европейских демонологов (в конце жизни король Яков отошел от своих прежних взглядов и сделался чуть ли не скептиком).

Обычно преследования ведьм в Шотландии начинались с того, что Тайный совет назначал комиссию из восьми местных джентльменов, из которых любые трое (или пятеро) имели право принимать меры для расследования предполагаемого случая ведовства. Иногда полномочия подобных комиссий ограничивались лишь расследованием дела, но зачастую они имели право и выносить смертный приговор. Комиссии эти стали настоящим проклятием шотландского правосудия; так, 7 ноября 1661 г. было создано 14 таких объединений, а 23 января 1662 г. еще 14. Если обстоятельства дела подтверждали подозрение в ведовстве, комиссия уполномочивала шерифов собрать суд не более чем из 45 местных жителей, из которых избирали присяжных. Члены комиссии выступали в роли судей. Зачастую местный священник и церковные старшины собирались на заседание, чтобы предъявить кому-либо обвинение в ведовстве, а уже потом обращались в Тайный совет к гражданским судьям, чтобы те вынесли официальный приговор. Генеральная ассамблея Шотландской церкви в 1640-м и 1642 гг. призвала верующих к бдительности, а священникам приказала искать ведьм и наказывать их. И в самом деле периоды наиболее жестоких преследований — 1590-1597, 1640-1644, 1660-1663 — совпадают с господством пресвитерианства.

Все расходы, связанные с проведением процесса и устройством казни, оплачивались из кармана обвиняемого еще до того, как король конфисковывал его собственность. Если жертва была арендатором в большом поместье, землевладелец оплачивал все издержки. Если жертва принадлежала к городской или деревенской бедноте, то стоимость содержания ее в тюрьме и сожжения поровну делили между собой церковный и городской советы. Для небогатой общины такие издержки могли быть весьма существенными.

Шотландский закон против ведовства отличался некоторыми характерными особенностями. Ни в какой другой стране обвиняемому не полагался адвокат (однако большинство обвиняемых и не могли себе его позволить по причине крайней бедности). С другой стороны, и в этом прослеживается отличие от охоты на ведьм в Германии, личное признание обвиняемого вовсе не было обязательным для вынесения приговора и приведения его в исполнение. Обычно репутация ведьмы считалась достаточным доказательством вины, и если упоминание об этом вносили в обвинительный акт (а так оно чаще всего и бывало), то приговора было не избежать. Иногда эта практика вызывала возражения, как в процессе по делу Айсобел Янг из Истбарнза, Восточный Лотиан, в 1629 г., когда за «ясными указаниями», включавшими очевидность совершения преступления, добровольное признание и показания свидетелей, обратились к Жану Бодену — из всех возможных авторитетов! Однако привычное обвинение «обычая и репутации» оставалось в ходу до начала XVIII в.

Как только обвинительный акт был готов, обвиняемый уже не мог его оспорить, даже если он включал в себя заведомо ложные утверждения. Так, к примеру, ту же Айсобел Янг обвинили в том, что 29 лет тому назад она остановила водяную мельницу и прокляла мужчину, у которого впоследствии отказали ноги. В опровержение этого она доказывала, что мельница могла выйти из строя и по естественным причинам, а мужчина был хромым еще до ее проклятия. Сэр Томас Хоуп, прокурор, в качестве возражения заявил, что такая защита «противоречит исковому заявлению», то есть слова женщины вступали в противоречие с тем, что говорилось в составленном прокурором обвинительном акте. Суд встал на его сторону, и Айсобел Янг осудили, задушили и сожгли.

Разнообразные пытки зачастую применялись в обход закона. Узникам не давали спать несколько суток подряд, держали без одежды на холодных камнях, иногда до четырех недель, закрывали в подземной одиночной камере, но все это были не столь страшные пытки в сравнении с поркой кнутом, переламыванием ног при помощи тисков или испанского сапога, дроблением пальцев или вырыванием ногтей. Некоторые пытки применялись только в Шотландии, когда волосяную рубаху вымачивали в уксусе и надевали на голое тело, так что кожа слезала лохмотьями. За каждую пытку обвиняемый должен был платить особую цену; так, в протоколах абердинского ведовского процесса 1597 г. упоминаются 6 шиллингов и 8 пенсов, взысканные за клеймо на щеку.

Шотландские судьи сочетали жестокости физические с психологическими. 4 июня 1596 г. Элисон (или Маргарет) Бальфур, «известную злую ведьму», 48 часов продержали в специальных железных тисках, которые раздробили ей кости рук, и все это время ей приходилось наблюдать, как сначала ее восьмидесятилетнего мужа раздавили железной решеткой весом в 700 фунтов, потом ее сыну надели на ногу испанский сапог и нанесли 57 ударов по клину, который зажимал орудие пытки все сильнее, пока его нога не превратилась в кровавое месиво, и под конец ее семилетнюю дочь пытали тисками для пальцев. Ее слугу Томаса Пальпа продержали в таких же тисках, что и саму Элисон, 264 часа и отхлестали «веревками такого сорта, что на нем не осталось ни кожи, ни мяса». И Элисон Бальфур, и Томас Пальпа отказались от своих показаний, как только издевательства над ними закончились, но, несмотря на это, их все равно сожгли.

Другой подобный эпизод зафиксирован «английской комиссией правосудия», которая выслушала в 1652 г. двух беглых ведьм из Горной Шотландии, рассказавших о том, как их пытали, подвешивая за большие пальцы, пороли кнутом, прижигали кожу между пальцами ног, во рту и на голове. Четверо из шести обвиняемых скончались под пытками.

В Шотландии вера в ведовство продержалась весь XVII в. и часть XVIII в. Сэр Джордж Маккензи, королевский адвокат, писал в 1678 г.: «В существовании ведьм духовные особы не сомневаются, ибо повелел Господь, что они не должны жить. Также и шотландские юристы не сомневаются в том, что ведьмы есть, ибо наш закон предписывает за их преступления смертную казнь». Преподобный Роберт Кирк, священник из Аберфойла, в 1691 г. без колебаний принял свидетельство печати дьявола («Тайное содружество»), и так же поступал преподобный Джон Белл, священник из Гладсмуира, в 1705 г. («Ведовской процесс, или Ведовство судимое и осужденное»). Но в то же время росла и оппозиция. В 1678 г. сэр Джон Кларк отказался войти в состав комиссии по расследованию ведовства. В 1718 г. Роберт Дандас, королевский адвокат, сделал выговор помощнику шерифа Кайтнесса за то, что тот принял меры против ведьм, не поставив его в известность, ввиду особой трудности обвинений (Уильяма Монтгомери преследовали кошки; он зарубил двух из них, в результате чего умерли две ведьмы). А в 1720 г. он отказался принимать меры против женщин, заключенных в тюрьму на основании обвинений сына лорда Торфикена, одержимого ребенка, который указал на нескольких обитательниц Кальдера как на ведьм; хотя обвинения были признаны несущественными, двое обвиняемых умерли в тюрьме.

Конец преследования ведьм в Шотландии связан с несколькими датами. 3 мая 1709 г. перед судом юстицинария предстала Элспет Росс, последняя женщина, которую судили за ведовство на основании ее репутации и обвинения в том, что она кому-то угрожала. Ее заклеймили и изгнали из общины. В июне 1727 г. в Дорноке, Россшир, сожгли Дженет Хорн за то, что она летала на собственной дочери, которую дьявол подковал так, что она охромела на всю жизнь. Судья капитан Дэвид Росс ограничился, однако, обвинением против матери и отпустил дочь. В июне 1736 г. был официально отозван «Акт против ведовства». Почти 40 лет спустя (1773) служители Объединенной Пресвитерианской церкви издали резолюцию, в которой подтверждали свою веру в существование ведьм, — еще одно указание на ту роль, которую протестантские священники сыграли в поощрении этого суеверия.

Наиболее известные шотландские процессы

1590 г. Ведьмы Северного Бервика: фантастическая история о том, как ведьмы большой группой переплыли на ситах через море и вызвали бурю, чтобы утопить корабль короля Якова.

1590 г. Фиан Джон: предполагаемый предводитель ведьм Северного Бервика, которого подвергли ужасным пыткам.

1597 г. Абердинские ведьмы: вспышка охоты на ведьм, ставшая результатом публикации «Демонологии» короля Якова.

1607 г. Айсобел Грирсон: типичный ведовской процесс, который имел место в разгар охоты на ведьм. Его героиня — женщина, обозначенная как «обычная колдунья и ведьма».

1618 г. Маргарет Барклай: дело, основанное на угрозе со стороны ведьмы, результатом которого стали пытки и смерть четверых обвиняемых.

1623 г. Ведовской процесс в Перте: дословный отчет судебного процесса, в котором были упомянуты элементарные примеры белой магии.

1654 г. Гленлукский дьявол: типичный случай, когда подросток подражал полтергейсту.

1662 г. Айсобел Гауди: добровольное признание наделенной богатым воображением женщины, охватывающее весь спектр ведовства; двое обвиняемых предположительно осуждены.

1670 г. Томас Уир: семидесятилетний старик выжил из ума и сознался в чудовищных извращениях.

1697 г. Мошенница из Баргаррана: 24 женщинам предъявлены обвинения, семеро жительниц Ренфрюшира сожжены на основании утверждений одиннадцатилетней Кристины Шоу.

1704 г. Ведьмы из Питтенвима: пример насилия, совершенного толпой при попустительстве священников и судей, в результате которого погибли две обвиненные в ведовстве женщины.

Статут Марии, королевы Шотландской, 1563 год.

Также ввиду того что ее величеству королеве и трем сословиям, представленным в нынешнем парламенте, стало известно об опасном и отвратительном суеверии, в котором различные подданные сего королевства повинны, так как используют ведовство, колдовство и некромантию, и с целью доверие, с которым в прошлом вопреки воле Господней относились к таким занятиям, подорвать и их использования в будущем избежать, — ее королевское величество и три сословия нынешнего парламента повелевают и объявляют законом: любому человеку или людям, какого бы сословия, звания или состояния они ни были, отныне и впредь запрещается прибегать к любому ведовству, колдовству или некромантии, а также предаваться какому-либо из вышеупомянутых искусств или их изучению, нанося, таким образом, вред людям, а также искать помощи, поддержки или совета у тех, кто использует, в том числе и во вред, ведовство, колдовство или некромантию, под страхом смерти как тому, кто практикует подобное искусство, на пользу или во зло, так и тому, кто ищет их помощи и совета.

Смертный приговор имеют право выносить и приводить в исполнение судьи, шерифы, стюарды, бейлифы, лорды, наделенные королевскими привилегиями и прерогативами, их полномочные представители и другие лица, а также рядовые судьи, обладающие полномочиями в данном королевстве, наделяются всей полнотой власти выносить подобные приговоры.

Ведьмы из Северного Бервика

Дело ведьм из Северного Бервика 1590-1592 гг. было спровоцировано любопытством Дэвида Ситона, заместителя шерифа из Транента, небольшого городка в 10 милях от Эдинбурга, вызванным подозрительными ночными передвижениями его молоденькой служанки Джилли Дункан. Джилли очень быстро прославилась своей способностью излечивать «всех, кого беспокоила какая-либо болезнь или немочь». Ситону ее искусство показалось неестественным, или дьявольским; поэтому, чтобы подтвердить ее связь с сатаной, он пытал ее затянутой вокруг головы веревкой и тисками для пальцев, после чего обыскал на предмет печати дьявола, которая, по его мнению, обнаружилась на горле девушки. После этого служанка без утайки поведала ему «обо всех соблазнах и обольщениях, которым подвергал ее дьявол».

Только тогда наниматель передал ее властям, и довольно скоро ее заставили назвать имена сообщников, которых тут же «одного за другим арестовали». Среди «неисчислимого» количества обитателей Эдинбурга и Лифа, на кого она указала, особенно выделялись пожилая образованная женщина Агнес Сэмпсон и доктор Джон Фиан, школьный учитель из Солтпенза, а также две женщины, Юфимия Маклин и Барбара Напье, «известные как честные женщины не хуже остальных, что жили тогда в Эдинбурге».

Агнес Сэмпсон, «положение и разумение которой было выше обычного, серьезную и выдержанную в ответах», допрашивал в замке Холируд сам король Яков Стюарт. «Она твердо отрицала все предъявленные ей обвинения». Тогда Агнес «обрили во всех частях тела», подвергли грубому обыску и нашли печать дьявола в половом органе. Затем ее приковали к стене камеры так называемой ведьминой уздой, металлическим инструментом из четырех острых шипов, которые вталкивались в рот таким образом, что два из них давили на язык, а еще два распирали щеки. Женщине не давали заснуть. Ей также сдавливали голову веревкой, чем причиняли «боль невыносимую». Только после этих мучений Агнес Сэмпсон подтвердила все 53 пункта выдвинутых против нее обвинений, в основном имевших отношение к лечебным заклинаниям. Начала она с того, что признала простенькие заклинания, белый «Патерностер» («Откройтесь, врата небес») и черный «Патерностер»:

Четыре угла в этом доме, и четыре святых ангела,

Столб посредине, это Христос Иисус,

Лука, Марк, Матфей, Иоанн,

Господь да пребудет в этим домом и со всеми, кто принадлежит Ему.

В ходе этого процесса даже ее незамысловатая, исполненная благочестия молитва, которую она читала перед отходом ко сну, была истолкована как дьявольское заклинание:

Матфей, Марк, Лука и Иоанн,

Благословите кровать, на которой мне лежать.

После этого настала очередь обычных и давно ожидаемых историй о магических порошках, о демоне-помощнике в облике собаки по кличке Эльва, которая жила в колодце. Наконец, измученная пытками и допросами, Агнес Сэмпсон поведала о собрании примерно из 90 женщин (памфлет «Известия из Шотландии» (1591) утверждает, что их было 200) и 6 мужчин в канун Дня Всех Святых. Напившись вина, которое у них было во фляжках, они сели в сита и поплыли в Северный Бервик. Там они высадились на берег и стали танцевать рил, а Джилли Дункан играла им на еврейской арфе. Во время танца мужчины кружились «девять раз против часовой стрелки, а женщины шесть раз». Церковь была освещена черными свечами, а дьявол в человеческом обличье велел «целовать ему ягодицы в знак покорности и взгромоздил свой зад на церковную кафедру, к которой все подходили и целовали его, как было приказано». Потом они стали договариваться причинить вред королю, вызвав для этой цели шторм, который должен был потопить его корабль, когда он отправится в Данию.

Легковерного монарха эта история так заворожила, что он даже велел Джилли Дункан сыграть ему «Джиллитрипс» на своей еврейской арфе, «к его большому удовольствию и изумлению». Король Яков, продолжив допрос Агнес, пришел к выводу, что все ведьмы «ужасные лгуньи». Но когда Агнес прошептала ему те самые слова, что он говорил своей пятнадцатилетней королеве Анне в Осло во время их первой брачной ночи, Яков согласился, «что она говорит правду, и после этого стал выражать больше доверия и к тому, что было сказано ранее». Не надо, однако, забывать, что единственным свидетелем этого случая экстрасенсорного восприятия был сам король.

Тем временем признания Агнес становились все более и более невероятными: она подвесила на три дня черную жабу и собрала ее яд в устричную раковину. Она пыталась раздобыть что-нибудь из исподней одежды короля, чтобы отравить его этим самым ядом и заставить чувствовать себя так, «словно он лежит на шипах и остриях иголок». Вместе с другими ведьмами она изготовила восковое изображение короля и растопила его. Она получила кусок савана и два сустава от трупа, из которых намеревалась изготовить магический порошок. Она помогла вызвать самую знаменитую в истории ведовства бурю, окрестив кошку, привязав к каждой ее лапе по человеческой конечности и бросив все это в море. Паутина признаний, которую несчастная Агнес плела для своих палачей, остановила пытки, но зато ее удушили и сожгли как ведьму.

Барбару Напье, приходившуюся невесткой лэрду Карсхогилла, обвинили в сообщничестве с Агнес Сэмпсон и Ричардом Грэмом, о котором шла слава злого колдуна. В частности, ей было предъявлено обвинение в «многочисленных предательских заговорах, осуществлявшихся при помощи ведовства, с целью уничтожить короля при помощи воскового изображения… а также в затоплении судна между Лифом и Кингхорном, в результате чего погибли 60 человек». Выслушав эти обвинения, присяжные выездной сессии суда отказались рассматривать дело. Их решение привело короля Якова в такую ярость, что он потребовал нового созыва суда и велел удушить Барбару Напье и сжечь, а ее имущество конфисковать в пользу короны. Присяжных, проголосовавших за оправдание обвиняемой, судили за «умышленную ошибку, допущенную во время заседания суда, которая заключалась в вынесении оправдательного приговора ведьме». Именно тогда король Яков произнес свою речь в Толбуте. Однако миссис Напье попросила отсрочки приведения приговора в исполнение, сославшись на свою беременность, а по прошествии некоторого времени, «видя, что никто не настаивает на дальнейших действиях против нее, женщину освободили».

Дама Юфимия Маклин была еще одной важной особой, замешанной в этом деле. Она приходилась дочерью лорду Клифтонхоллу и женой Патрику Москропу, человеку богатому и влиятельному. Шестеро адвокатов рискнули защищать ее. Она отказалась подтверждать любые обвинения (в основном ей приписывали порчу и излечения). Присяжные заседали всю ночь, и понадобилось сменить старшину, чтобы вынести наконец вердикт «виновна». Возможно, по той причине, что она была дружна с графом Босуэллом и осталась верна католической вере, король Яков позаботился о том, чтобы ее сожгли без предварительного милосердного удушения — «сжечь до пепла живьем до смерти» — 25 июля 1591 г.

Доктор Джон Фиан (Джон Каннингем) — самый известный из 70 человек, проходивших по делу ведьм из Северного Бервика в 1590 г., и, возможно, храбрейший из шотландцев, когда-либо претерпевавших пытки. Сила характера, проявленная Джоном Фианом, когда он отказался признать себя виновным в ведовстве, резко контрастирует с поведением суда и самого короля Якова VI Шотландского, который лично наблюдал за мучениями школьного учителя и сам вынес ему смертный приговор.

Доктора Фиана обвиняли в том, что он выступал якобы в качестве секретаря или протоколиста собрания ведьм, когда те замышляли убийство короля, и, следовательно, являлся заводилой. 26 декабря 1590 г. ему предъявили обвинение в ведовстве и государственной измене. Обвинительный акт состоял из 20 пунктов, среди которых были и следующие:

1. Сговор с сатаной с целью утопить корабль, на котором король Яков плыл в Норвегию с визитом к будущей королеве, для чего в море бросили мертвую кошку.

2. Соглашение с сатаной, который явился к нему, пока он лежал и раздумывал о том, как отомстить рабочему, не выбелившему вовремя его комнату; получение печати дьявола.

3. Воздаяние в церкви Северного Бервика почестей сатане, «большому черному человеку с черной бородой, торчащей вперед, как у козла, большим горбатым носом, загибающимся книзу, как клюв у ястреба, и длинным лохматым хвостом».

4. «Экстазы и трансы, когда обвиняемый лежал, словно мертвый, по 23 часа кряду, а его дух пребывал вне тела и позволял переносить себя к разным горам».

5. Разграбление могил в поисках трупов для использования их в заклинаниях (согласно признаниям, сделанным под пытками другими обвиняемыми).

Другие пункты обвинения касались различных магических действий, произведенных доктором Фианом, к примеру, он открывал запертую дверь, подышав на нее, привозил по ночам на своей лошади магические свечи, соблазнил вдову, летал по воздуху, вызывал бури, использовал любовное снадобье (безрезультатно) и составлял гороскопы.

Памфлет того времени «Известия из Шотландии» (1592), единственный экземпляр которого сохранился в библиотеке Ламбетского дворца в Лондоне, описывает, как пытали доктора Фиана.

«Сначала перевязав ему голову веревкой». Делалось это так: веревку завязывали вокруг головы, а потом сильно тянули за свободные концы в разные стороны. После часа этой пытки доктору Фиану предложили сознаться «по-хорошему», но он отказался.

Затем его подвергли «жесточайшей пытке в мире, называемой сапогами» — разновидность ножных тисков. После третьего сжатия доктор Фиан потерял сознание. Судебные чиновники интерпретировали это как запирательство, дьявольский трюк; соответственно, по подсказке других обвиняемых, палачи заглянули ему в рот в поисках какого-нибудь заклинания и обнаружили две булавки, «воткнутые по самую головку». Автор памфлета, вне всякого сомнения, поменял местами причину и следствие: палачи сами втыкали булавки ему в язык, пока он не упал в обморок. После пытки булавками, которая производилась в присутствии короля, доктор Фиан признал все, что от него требовали, «как истинную правду, не требующую подтверждения свидетелями», и отрекся от «волшебства, ведовства, чародейства, колдовства и тому подобного». На следующую ночь, как утверждает памфлет, доктор Фиан сбежал из тюрьмы и направился домой, в Солтпенз. Узнав об этом, король «распорядился учинить усердное разыскание для его поимки… По горячим следам отрядили погоню, так что его скоро поймали и вернули в тюрьму». Побег этот, учитывая состояние, в котором должны были находиться ноги доктора Фиана после применения тисков, кажется измышлением автора памфлета с целью оживить повествование. Как бы там ни было, все протоколисты сходятся в одном: когда доктора Фиана снова привели к королю, он отрекся от всех сделанных ранее признаний. Тогда его обыскали в третий раз, боясь, что во время побега он мог снова «вступить в союз с дьяволом». Не нашли ничего нового. Тогда, чтобы обесценить предыдущее отречение и заставить его вновь подтвердить свою вину, доктора Фиана «приказано было подвергнуть необычной пытке»:

Все его ногти с пальцев рук сорвали щипцами, а потом на место каждого ногтя загнали по две булавки так, что они ушли в мясо по самые головки. Несмотря на все эти пытки, доктор Фиан ничего не выдал, как не сделал он этого и позже, после того как все пытки были испробованы на нем.

Одна пытка следовала за другой, и дело снова дошло до «испанских сапог». Доктор Фиан «выдержал столько ударов по ним, что его ноги стали такими тонкими, что дальше нельзя, а плоть и кости были так измочалены, что кровь и костный мозг брызгали из тисков во все стороны. Он никогда уже не смог бы больше встать на них».

Доктор по-прежнему отказывался делать признание и утверждал, что прежде сознался «из страха перед болью, которую он уже вытерпел». Несмотря на его отречение и отсутствие признаний, королевский суд вознамерился казнить его «для примера и в устрашение всем остальным, кто когда-либо попытается заниматься такими дурными и безбожными делами, как ведовство». Процесс шел как по-писаному: обвинение предъявлено, смерть неизбежна. Она наступила через пять недель. Доктор Фиан отказался признаться и был сожжен. Его предполагаемая главная сообщница Агнес Сэмпсон созналась и тоже пошла на костер. Единственная разница заключалась в том, что ее не пытали так страшно, как доктора Фиана.

Согласно обычаю, его сначала удушили, а потом «немедленно бросили в большой костер, разожженный специально для этой цели на Замковом холме в Эдинбурге в субботний день в конце прошлого января» (23 или 30 января 1591 г.).

Графу Босуэллу, которого также содержали в Эдинбургском замке, удалось, по-видимому, уйти невредимым. Позднее Ричарда Грэма, проходившего по одному делу с Барбарой Напье, обвинили в том, что он помогал Босуэллу наслать порчу на короля. После допросов, которые проводил сам король Яков, Грэма вместе со многими другими обвиняемыми сожгли в феврале 1592 г. за «ведовство и колдовство».

Абердинские ведьмы

Мания преследования ведовства, вдохновленная опубликованной в 1597 г. «Демонологией» короля Якова, захлестнула Абердин, где в результате сожгли 24 человека, как мужчин, так и женщин. Обвинения охватывали весь спектр ведовских занятий: танцы с дьяволом вокруг городского креста, использование лигатуры с целью заставить мужей изменять женам, порча молока, падеж скота или приворот при помощи гнутого пенни, завернутого в сукно вместе с кусочком красного воска.

Старую Дженет Уишарт, чей случай был очень характерен, обвинили в том, что она наложила заклятие (cantrip) на Александра Томсона, отчего его то била дрожь, то прошибал пот. Сходным образом ее колдовство стало причиной смерти и Эндрю Уэбстера. Другие также умирали от ее дурного глаза. Она вызывала бури, бросая в воздух горячие уголья; насылала дурные сны; а также расчленила висевший на виселице труп. Ее и еще одну ведьму сожгли, что обошлось в 11 фунтов и 10 шиллингов, которые пошли в уплату за «торф, бочонки дегтя и уголь», а также на оплату услуг палача.

Среди других обвиняемых многие предстали перед судом только потому, что на них показала одна осужденная ведьма, которая активно сотрудничала с судьями, чем и продлила свою жизнь. Она поклялась, что была на большом сборище в Атхолле, где видела 2000 ведьм. «Она хорошо знала их всех, а также какую метку дал дьявол каждой особо. Многих из них испытывали водой, привязав большие пальцы ног к пальцам рук; когда их в таком положении бросали в воду, они никогда не тонули».

Обвинительный акт Айсобел Грирсон

Обвинительный акт по делу Айсобел Грирсон, жены Джона Булла, был составлен 10 марта 1607 г. Шесть пунктов обвинения, цитируемые ниже, взяты прямо из судебных протоколов.

1. Затаив жгучую злобу и ненависть против Адама Кларка, которую она испытывала на протяжении полутора лет, Айсобел Грирсон использовала всевозможные дьявольские средства, чтобы отомстить ему. В особенности в ноябре 1606 г., когда Айсобел Грирсон между 11 и 12 часами ночи, приняв облик «собственного кота и в сопровождении великого множества других кошек, пришла в его дом, где и учинила ужасный шум и беспорядок. Все это время Адам, который лежал со своей женой в постели, и их слуги, бывшие тогда в доме, испытывали такой страх, что едва не сходили с ума». В то же время дьявол в образе черного человека таскал служанку по дому за волосы, так что она после этого шесть недель пролежала больная.

2. Свою злобу на Уильяма Бернета, мужа Маргарет Миллер, вдовы, Айсобел Грирсон пыталась выместить убийством «при помощи дьявольских и безбожных средств, как отъявленная колдунья и ведьма». В январе 1650 г. она подбросила кусок сырого мяса ему на крыльцо, после чего дьявол в образе голого младенца полгода появлялся по ночам в доме. Являлся он и в образе самой Айсобел Грирсон, которая «самым бесчестным и пакостным образом мочилась на упомянутую Маргарет Миллер и в разных частях упомянутого дома». Уильям Бернет зачах и умер в 1605 г., «в великой тоске и страдании»; Айсобел обвинили в том, что она явилась «орудием смерти и болезни упомянутого Уильяма».

3. Айсобел Грирсон обвинили в том, что она наслала болезнь на Роберта Педдана в октябре 1598 г., за девять лет до процесса. Промучившись некоторое время, Роберт вспомнил, что задолжал Айсобел 9 шиллингов и 4 пенса; в свое время он отказался платить этот долг, и Айсобел пригрозила, что «он пожалеет». Педдан вернул Айсобел деньги и попросил возвратить ему здоровье; через некоторое время он выздоровел.

4. Роберт Педдан заявил, что в июне 1606 г., проходя мимо открытого окна его дома, Айсобел протянула руку, чтобы приласкать кота. В тот момент Роберт как раз варил эль, который немедленно скис, превратившись в жидкость «гнилую и черную, как вода из сточной канавы, с запахом столь гнусным и отвратительным, что ни один человек не мог ни пить его, ни выносить эту вонь».

5. Айсобел обвинили в том, что она замышляла убийство Маргарет Доналдсон, жены Роберта Педдана, в 1600 г. Заболев, Маргарет решила, что это Айсобел околдовала ее, и попросила соседей содействовать ее примирению с ведьмой, после чего здоровье ее пошло на поправку. Однако Айсобел думала, что Маргарет ославила ее ведьмой, и вернулась с проклятием: «Гореть тебе в адском пламени, чтоб тебя черти в адском котле сварили». Маргарет снова заболела, но через девять недель поправилась. В декабре 1606 г. Айсобел опять повстречалась с Маргарет и еще раз прокляла ее: «Прочь от меня, воровка, а не то я вырву у тебя сердце за то, что распространяешь обо мне сплетни». И снова Маргарет слегла.

6. Финальный обвинительный акт гласил, что Айсобел Грирсон «обыкновенная колдунья и ведьма, которая делает людям зло, насылая и вылечивая болезни и недуги, а также зарабатывает себе на жизнь дьявольскими и неугодными Богу средствами; кроме того, она пользуется заклинаниями и другими дьявольскими уловками».

После того как шесть надежных свидетелей дали свои показания (последний пункт обвинения в подтверждениях не нуждался), присяжные признали Айсобел «виновной в совершении всех и каждого преступных деяний, упомянутых в обвинительном акте». Айсобел Грирсон удушили и сожгли на Замковом холме в Эдинбурге, а ее имущество конфисковал король.

Ведовской процесс в Перте

Следующий протокол процесса в Перте в 1623 г. ценен тем, что содержит в себе указания на то, какие именно обвинения могли повлечь за собой арест за ведовство в Шотландии: в данном случае это были простые народные заговоры, преимущественно благотворные, а также мытье и купание. Предполагалось наличие примитивного договора с дьяволом. В других шотландских процессах договор приводился дословно, как в обвинительном акте по делу трех женщин, сожженных в Борроустоунзе 23 декабря 1679 г., с ссылкой на книги Левит (глава 20) и Второзаконие (глава 18). Тех женщин обвинили в том, что они «вступили в сговор с дьяволом, врагом нашего спасения, отреклись от Господа и Спасителя нашего и крещения и отдались, как душой, так и телом, дьяволу».

Ниже следует дословный протокол допроса Айсобел Холден во время судебной сессии в Перте в 1623 г.

15 мая 1623 года Айсобел Холден, подозреваемая в ведовстве, приведена на сессию суда в Перте, после молитвы Господу отворить ее сердце и освободить язык, чтобы открыть правду, рассказала следующее:

Вопрос : Умеет ли она исцелять мужчин, женщин или детей, страдающих каким-нибудь недугом?

Ответ : Нет.

В.: Это она вылечила ребенка Эндрю Дункана?

О.: Она, как ее научила Дженет Кау, пошла с Александром Локартом к Таррет-порт, зачерпнула оттуда воды, принесла ее в дом Дункана и, встав на колени, омыла ребенка во имя Отца, Сына и Святого Духа. После этого она взяла эту воду и сорочку ребенка и пошла с Александром Локартом к реке, куда выплеснула воду и бросила сорочку. Но при этом она разлила немного воды, о чем теперь горько сожалеет, ибо если кто наступит на эту воду, то болезнь перекинется на него.

В.: Разговаривала ли она когда-либо с феями?

О.: Десять лет тому назад, когда она лежала в постели, ее, по воле Господа или дьявола, неизвестно, перенесли на склон холма. Холм открылся, и она вошла внутрь. Она оставалась там три дня, то есть с четверга до 12 часов в воскресенье. Потом она повстречала седобородого человека, который и привел ее домой.

Свидетель Джон Рох под присягой показал: Примерно в то же время он был в мастерской у Джеймса Кристи, который делал для него детскую кроватку, потому что его жене приходила пора рожать. В ту же самую мастерскую вошла упомянутая Айсобел Холден и посоветовала ему не торопиться, потому что колыбелька еще не скоро понадобится: его жена родит не раньше чем через пять недель. Кроме того, ребенку ее не лежать в колыбели, потому что он родится, будет крещен и, не коснувшись материнской груди, умрет. И как Айсобел сказала, так оно все и вышло, до последней малости.

В.: Как она об этом узнала?

О.: Седобородый человек рассказал.

Свидетель Джон Рох продолжает: Айсобел Холден пришла к Маргарет Бьюканан, супруге Дэвида Ринда, которая тогда была в отменном здравии и занималась обычной своей работой, и велела ей готовиться к смерти, ибо в канун поста, до которого оставалось несколько дней, ее не станет. И как она сказала, так и вышло: еще до названного ею срока женщина умерла.

В.: Откуда она узнала, сколько женщине отпущено жить?

О.: Она спросила об этом у того же самого седобородого человека, и он ей рассказал.

16 мая 1623 года.

Свидетель Патрик Ратвен, кожевенник из Перта, под присягой показал:

Когда Маргарет Хорнсклеф его заколдовала, к нему пришла Айсобел Холден. Она подошла к его кровати и улеглась прямо на него, голова к голове, обняла его и стала бормотать какие-то слова которых он не мог разобрать.

Признание: Перед тем как Патрика заколдовали, она встретилась с ним и запретила ему выходить, пока она сама не пойдет с ним.

19 мая 1623 года.

Свидетель Стивен Рей из Муиртона под присягой показал:

Три года тому назад Айсобел Холден украла немного пива из трактира «Замок Бальхаусси». Он погнался за ней и привел назад. Она хлопнула его по плечу и воскликнула: «Иди своим путем! Год и один день не видать тебе и корки хлеба». Так оно и случилось. Год после этого он был так тяжело болен, что совсем не мог работать.

Признает, что украла пиво и что мужчина после этого заболел. Она сказала ему только: «Тот, кто вывел меня из страны фей, отомстит за меня».

Признает, что молча пошла к священному источнику Ратвена и также молча вернулась с водой, в которой искупала ребенка Джона Гау. Когда набирала из колодца воду, оставила там кое-какую детскую одежонку, которую взяла с собой специально для этого. А когда пришла домой, помыла ребенка в этой воде, точно так же как ребенка Джона Пауриса перед этим.

21 мая 1623 года.

Признание: Она давала детям снадобья, в том числе, когда жена Дэвида Морриса пришла к ней, послала своего сына набрать листьев звездчатой травы, из которых велела матери ребенка сделать настой.

Свидетельница миссис Дэвид Моррис под присягой показала:

Айсобел Холден, непрошеная, пришла к ней в дом и увидела ребенка. Заявила, что это «подменыш». Взялась его лечить и дала такое снадобье, от которого ребенок вскоре умер.

Уильям Янг, писец суда Пресвитерианской церкви города Перта, по приказу последней, руку приложил.

Джонатан Дэвидсон, общественный нотариус и клерк суда города Перта, по общему распоряжению, руку приложил.

Процесс продолжался еще два дня, 22 и 26 мая, когда были сделаны аналогичные признания.

Вопрос: Где она обучилась своим искусствам?

Ответ: Когда я рожала, меня стащили с кровати, бросили в лужу у дверей моего дома в Даннинге и там оставили в большом смущении и затруднении.

В.: Кто это сделал?

О.: Феи, одни рыжие, другие седые, верхами. Главный среди них, маленький костлявый человек, ехал на серой лошади. Он говорил со мной и велел мне рассказывать о Боге, делать добро бедным людям и объяснил как: обмывать их водой, купать, протаскивать сквозь петлю из шерсти и прочее.

Значительная часть документа отсутствует, но сохранилось достаточно, чтобы с уверенностью предположить, что Айсобел Холден признали виновной, задушили и сожгли.

Айсобел Гауди

В четырех последовательных признаниях, сделанных, судя по всему, без применения пыток, между 13 апреля и 27 мая 1662 г., Айсобел, по сути, изложила основные народные поверья о ведовстве в Шотландии. Похоже, женщина была совершенно безумна, хотя из ее утверждений очевидно, что она верила абсолютно всему, о чем рассказывала, включая даже такие невероятные вещи, как превращение в сороку или кошку и полеты на шабаш.

Ее история как ведьмы начинается году примерно в 1647 г., когда она повстречала дьявола в церкви в Олдерне. Там она заключила с ним договор, отреклась от христианского крещения, приняла новое имя Дженет, получила печать дьявола на плечо и была заново крещена собственной кровью, которую высосал из ее тела дьявол. Потом она присягнула сатане на верность, положив одну ладонь на макушку, а другую на подошву ноги. Церемония завершилась проповедью, которую дьявол, как заправский священник, прочел с кафедры.

Айсобел поведала о том, как она обманывала собственного мужа, оставляя в кровати метлу или табурет, когда улетала по ночам на шабаш. Добиралась она туда на любом снопе соломы, воскликнув предварительно: «Конь и шляпа, во имя дьявола». В полете она могла подстрелить любого христианина, который, увидев ее, забывал осенить себя крестным знамением. На шабаше, прежде чем приступить к трапезе, ведьмы произносили молитву:

Эту пищу вкушаем мы во имя дьявола,

В печали, со вздохами и большим стыдом;

Мы уничтожим и дом, и хозяйство;

Овец в овчарне и коров в коровнике,

А от того, что останется, от всех запасов,

Мало будет толку впредь.

В ее бредовых измышлениях содержится прямое указание на идею ведовского союза из 13 человек. У каждой ведьмы был собственный демон, известный под именем не менее курьезным, чем те, которыми награждали обыкновенно демонов-помощников: Свинья, Рори, Лев Рыкающий, Роберт Рул, или Рыжий. Группа из нескольких ведьм или все 13 вызывали бури, ударяя мокрой тряпкой по камню и произнося заклинание, которое Айсобел без утайки поведала судьям:

Тряпкой по камню я бью,

Чтобы, во имя дьявола, вызвать грозу,

И пусть не уляжется она, пока не захочу я.

Бывали случаи, когда ведьмы превращались в различных животных, произнося соответствующие заклинания, или пускали в людей стрелы, которые, как утверждала Айсобел, на ее глазах затачивали малютки эльфы, чтобы нанести людям вред или даже убить их; однако им не всегда удавалось попасть в цель, и когда они промахивались, дьявол ужасно злился.

Дьявол был строг со своими ведьмами, как утверждает Айсобел, и поколачивал их, повторяя при этом: «Знаю я, что вы обо мне болтаете!» Особенно его бесило, когда кто-либо из них не являлся на встречи или не выполнял его приказов. Александру Элдеру доставалось чаще всех, так как он был слишком слаб, чтобы сопротивляться. А вот Маргарет Уилсон на удар отвечала ударом, и Бесси Уилсон «на каждое слово находила десять, и притом во всю глотку». Обычно ведьмы разбегались, крича: «Смилуйся, смилуйся над нами! Пощади, пощади, о Повелитель!» Юмористический аспект этого рассказа привлек Крукшенка, и его портрет Черного Джона, то есть дьявола, угощающего колотушками олдернских ведьм, украшает издание «Писем о демонологии и ведовстве» Вальтера Скотта.

Судебные протоколы не сообщают, какая судьба постигла Айсобел Гауди, однако нет никаких оснований сомневаться в том, что ее казнили. Стоит также заметить, что если Реставрация в Англии повлекла за собой уменьшение числа ведовских процессов, то в Шотландии первые годы правления Карла II ознаменовались ужесточением преследований ведьм.

Томас Уир

Долго еще после казни в 1670 г. Томаса Уира помнили в народе как одного из самых знаменитых колдунов Шотландии. Прежняя репутация Уира как офицера парламентской армии, под чьим началом гвардия защищала Эдинбург, и радикального евангелиста подогревала всеобщий интерес к его фигуре. В возрасте 70 лет он вдруг сознался, без всякого принуждения, в целом списке ужасных преступлений, начиная с прелюбодейства, включая инцест, содомию, и, наконец, самом страшном грехе из всех — ведовстве. Сначала ему никто не верил. Он втянул в это дело и свою сестру Джейн, 60 лет, которую сожгли как ведьму на основании ее собственного признания, без каких-либо дополнительных свидетельств.

Жизнь его, вкратце, сложилась так. Родился он в Ланарке, в хорошей семье, около 1600 г. В 1641 г. служил в чине лейтенанта в Шотландской пуританской армии, и после гражданской войны не расстался с прежними взглядами, оставаясь ревностным противником роялистов. В 1649 и 1650 гг. он уже в чине майора командовал гвардейцами, которые защищали Эдинбург. На жизнь он зарабатывал, исполняя должность наблюдателя на гражданской службе. Помимо военной карьеры, он отличался и на религиозном поприще, неутомимо посещая встречи протестантов-евангелистов, однако старательно избегал публично молиться и проповедовать на молитвенных собраниях.

Среди строгих пресвитериан он приобрел такую славу, что все знали: если где соберутся четверо, то один из них — непременно майор Уир. На закрытых собраниях он молился так истово, что другие только диву давались, и из-за того многие люди того же склада чрезвычайно ценили его общество. Многие приходили к нему в дом, чтобы услышать, как он произносит свои молитвы.

Достигнув преклонного возраста, в 1670 г. — согласно некоторым хроникам, ему было тогда 76 лет — Томас Уир принялся разоблачать ужасающие тайны своей жизни, которые он так долго и успешно скрывал. Сначала никто ему не верил, однако он продолжал настаивать на своем, и тогда провост послал к нему врачей. Те, однако, сочли его вполне здоровым и заявили, что «причиной его недуга является только воспаленная совесть». Пришлось провосту его арестовать на основании собственных показаний. Майор Уир предстал перед судом 9 апреля 1670 г., ему было предъявлено обвинение из четырех пунктов:

1. Попытка изнасилования сестры, когда той было 10 лет. Продолжительное сожительство с ней же с тех пор, когда ей исполнилось 16, и до 50, когда он оставил ее, «гнушаясь ее возрастом».

2. Сожительство с приемной дочерью Маргарет Бурдон, дочерью покойной жены.

3. Супружеская измена, к которой он склонил «нескольких разных персон»; прелюбодейство с Бесси Уимз, «его служанкой, которую он держал в доме… на протяжении 20 лет, в течение которых он делил с ней ложе так часто, как если бы она была его женой».

4. Совокупления с кобылами и коровами, «в особенности с одной кобылой, на которой он ездил на запад, к Нью-Миллз».

Очевидно, ведовство предполагалось как нечто само собой разумеющееся, так как в официальном обвинении оно не фигурирует, но в свидетельских показаниях упоминается часто. Сестру майора Уира, Джейн, вместе с ним обвиняли в инцесте и колдовстве, «но особенно в том, что она обращалась за советами к ведьмам, некромантам и дьяволам».

Главным доказательством вины Уиров стали их собственные признания, подкрепленные свидетельствами тех очевидцев, в чьем присутствии они были сделаны. Однако сестра жены Уира, Маргарет, показала, что в возрасте 27 лет «она застала майора, своего зятя, и его сестру Джейн в амбаре в Уикет-Шо, где они вместе, обнаженные, лежали в постели, и она была на нем, а постель под ними ходила ходуном, и она также слышала, как они обменивались скандальными словами». Майор Уир сознался и в том, что совокуплялся годах в 1651-м и 1652-м со своей кобылой, за каковым занятием застала его одна женщина и донесла на него. Ей, однако, не поверили, и «общинный палач собственноручно прогнал ее кнутом через весь город (Ланарк) за клевету на известного своей святостью человека».

Джейн Уир еще больше запутала дело рассказом о демоне-помощнике, который помогал ей прясть «необычайно много пряжи скорее, чем три или четыре женщины могли бы сделать то же самое». Очень давно, когда она еще работала учительницей в школе в Далките, она отдала душу дьяволу, произнеся в присутствии одной маленькой женщины: «Все мои горести и печали, идите за мной к двери». Еще в 1648 г. она и ее брат «ездили из Эдинбурга в Маслборо и обратно в карете шестерней, причем лошади выглядели так, словно были из огня». Именно Джейн Уир заявила, что терновый с резным навершием посох майора был на самом деле его магическим жезлом. С ее подсказки люди немедленно вспомнили, что Томас Уир всегда опирался на него во время молитвы, как будто его вдохновлял сам дьявол.

Присяжные большинством голосов вынесли Томасу Уиру приговор «виновен», его сестре такой же приговор вынесли единогласно.

Майора Уира удушили и сожгли на специальной площадке для казней между Эдинбургом и Лифом 11 апреля 1670 г., а его сестру Джейн на следующий день на Травяном рынке Эдинбурга. На лестнице перед виселицей женщина обратилась к толпе: «Я вижу толпу людей, которые пришли сюда посмотреть на смерть жалкой старухи, но сомневаюсь, что среди вас много таких, кто скорбит и оплакивает нарушение Завета».

Немало современных памфлетов и страниц личных дневников было посвящено описанию этого события, его продолжали обсуждать еще, по крайней мере, целое столетие. Дом Уиров в Эдинбурге стоял пустой, обогащая местный фольклор историями о привидениях и рассказами о таинственных происшествиях. Призрачные кареты подъезжали к крыльцу, чтобы отвезти майора и его сестру в ад. Сто лет дом пустовал, пока наконец какая-то обедневшая чета, соблазнившись низкой арендной платой, не въехала в него, к величайшему удивлению всего города; но уже на следующее утро они сбежали, утверждая, что всю ночь пролежали без сна, глядя на телячью голову, которая глазела на них из темноты. После этого дом Уиров пустовал еще 50 лет. Незадолго до его сноса в 1830 г. Вальтер Скотт подтвердил, как сильно здание занимало воображение эдинбуржцев: «Дерзок был тот школяр, который осмеливался приблизиться к мрачной развалине, с риском увидеть зачарованный посох майора, дозором обходящий старинные комнаты, или услышать жужжание магического колеса, доставившего сестре его славу искусной пряхи».

Мошенница из Баргаррана

Множество мужчин и женщин расстались с жизнью по вине детей, причем их убийцы не только не были наказаны, но, наоборот, заслужили всеобщее одобрение. Почти через 100 лет после дела уорбойсских ведьм в Англии появился его шотландский эквивалент: дело ренфрюширских ведьм 1697 г. В то время как в Англии мания преследования ведовства уже подходила к концу, некая одиннадцатилетняя девочка Кристина (Кристиан) Шоу, третий ребенок в семье Джона Шоу, лэрда Баргаррана, возле Пейсли, графство Ренфрюшир, сумела сделать так, что 21 человеку было предъявлено обвинение в ведовстве и семеро из них сгорели на костре в Пейсли. Симптомы истерии и злобы, продемонстрированные этой «баргарранской мошенницей», как назвал ее в 1785 г. Хьюго Арно, очень напоминают поведение ее ближайших американских «коллег» — столь же извращенных, хотя и причинивших меньше несчастий и горя детей Гудвинов или Маргарет Рул. Как и они, Кристина Шоу была осведомлена о существовании других одержимых детей, а память о том, как Дженет Дуглас околдовала сэра Джорджа Максвелла, была еще совсем свежа в графстве: с тех пор минуло всего 20 лет.

В понедельник, 17 августа 1696 г., маленькая Кристина увидела, как «молодая видная девушка» украла кружку молока, и пригрозила ее выдать. Девушка, Кэтрин Кэмпбелл, «нрава гордого и мстительного», пожелала, чтобы дьявол протащил душу Кристины через ад. 21 августа пользовавшаяся дурной репутацией старуха по имени Агнес Нейсмит задала Кристине вопрос, как та поживает, на что девочка фыркнула. 22 августа с Кристиной случился припадок: она согнулась пополам, язык ее запал в горло, и она кричала, что Кэтрин и Агнес мучают ее. Во время припадков или приступов одержимости девочка выплевывала всевозможные кусочки, которые, по ее словам, заставляли ее глотать невидимые мучительницы: гнутые булавки, мелкие косточки, угольки, сено, гальку, волосяные шарики, свечное сало, перья и яичную скорлупу. Она спорила с призраками, цитировала им Библию. Врач, доктор Мэтью Брисбейн, доложил, что Кристина во всем, за исключением своих припадков, «абсолютно здорова», и признался в своей неспособности определить суть ее недомогания. Второй врач, доктор Маршалл, согласился с ним.

Пять месяцев спустя, 19 января 1697 г., Тайный совет Шотландии назначил комиссию по расследованию предполагаемого ведовства в Баргарране. Кристина тем временем значительно расширила круг обвиняемых: Элизабет Андерсон, 17 лет; ее отец, Александр, нищий; Джин Фултон, ее бабка; и два ее кузена, «косоглазый» Джеймс, 14 лет, и Томас Линдсей, 11 лет. В числе обвиняемых оказались даже две женщины из высшего сословия: Маргарет Лэнг, «персона чрезвычайно серьезная и рассудительная», и ее семнадцатилетняя дочь Марта Семпл. Эти двое отважно предстали перед обвинителями, хотя легко могли бы скрыться, причем Маргарет презрительно заявила: «Пусть дрожат те, кто боится, и бегут те, у кого в том нужда, а я не побегу». Пренебрежение, которое она выказывала на протяжении всего процесса ко всему происходящему, напоминает отважное поведение Агнес Сэмюэл во время Уорбойсского суда.

Некоторые из обвиненных, Элизабет Андерсон к примеру, обвиняли других, пока не набрался, наконец 21 человек. Кристина утверждала, что все они — ведьмы, которые преследуют ее в облике призраков, и изображала припадок за припадком, как только кому-нибудь из них приказывали до нее дотронуться. В точности как салемская церковь в 1692 г., кирха объявила 11 февраля днем всеобщего поста ради освобождения Кристины от одержимости. Кроме того, священники постоянно посещали Кристину, по всей видимости, это поощрило ее бредовые измышления.

Следственная комиссия тоже не сидела сложа руки и через два месяца представила свой отчет, в который входили и признания троих внуков Джин Фултон: Элизабет Андерсон, Джеймса и Томаса Линдсея. Все трое дополнили обвинения Кристины недостающими деталями. Они описали, как бабка брала их с собой на шабаш и как там им давали по куску печени некрещеного младенца, однако поскольку они отказались есть, то теперь могли признаться, в отличие от других ведьм и колдунов, которые отведали плоти и теперь должны были молчать. Они сообщили, что убили священника (тот скончался уже довольно давно), втыкая булавки в его восковое изображение; задушили двоих детей (которых также давно не было в живых) и перевернули паром, в результате чего утонули два человека. Элизабет сообщила, что видела, как дьявол разговаривал с ее отцом, Агнес Нейсмит и другими во дворе Баргаррана и как они сговаривались убить Кристину Шоу, «остановив ее дыхание». Покопавшись как следует в памяти, она припомнила еще одну такую же встречу, имевшую место семь лет тому назад, и как она летала со своим отцом.

Эти детские фантазии оказались достаточным поводом для создания новой комиссии, которая возникла 5 апреля 1697 г. и получила право выносить смертный приговор. Новые судьи исторгли еще два признания и 13 апреля 1697 г. передали предварительное заключение по делу на рассмотрение суда присяжных. Сторона обвинения под предводительством самого лорда-адвоката предупредила присяжных, что если те оправдают заключенных (уже признанных ведьмами благодаря наличию дьявольских меток), то «станут соучастниками отступничества и святотатства и разделят вину за все убийства, мучения и соблазнения, которые тем удалось совершить». После такого напутственного слова присяжные заседали семь часов и вынесли семь вердиктов «виновны» трем мужчинам (включая четырнадцатилетнего Джеймса Линдсея) и четырем женщинам: двум благородным дамам, Маргарет Лэнг и ее дочери, служанке Кэтрин Кэмпбелл и Агнес Нейсмит. Их и сожгли 10 июня 1697 г. в Пейсли. Подкова на Джорджстрит до сих пор отмечает место их казни. В одном из отчетов отмечается, что осужденных слишком рано сняли с виселицы и бросили в огонь; так что, очевидно, кого-то сжигали живьем. У одного человека взяли палку, чтобы запихивать в костер ноги ведьм, когда те высовывали их, и после он отказался взять ее назад, заявив: «Чтобы я взял в свой дом палку, которая коснулась ведьмы?»

После казни припадки у Кристины Шоу прекратились, мусор она больше не выплевывала, призраков не видела. В 1839 г. двое писателей посетили дом Шоу и обнаружили в стене крохотное отверстие, которое обыкновенно было закрыто кроватью Кристины (в комнате с тех самых пор ничего не изменилось). «Стоит только предположить, — писали Дж. Митчелл и Дж. Дики в книге „Философия ведовства” (1839), — что у Кристины Шоу был сообщник, в чем, в общем-то, нет причин сомневаться, и становится понятно, как легко могла солома, булавки, куриные кости и прочее попадать в ее кровать через это отверстие в стене». Обвинение, кстати, отметило, что предметы, выходившие из ее рта, «были так сухи, точно и не побывали в желудке». (Сэр Фрэнсис Грант. «Разгромленное саддукейство». 1698).

В 1718 г. Кристина вышла замуж за священника, а потом, семь лет спустя, когда он скончался, прославилась тем, что ввезла из Голландии оборудование для производства тонких швейных ниток (которые так и назывались — «Баргарран»), что в конечном итоге и привело к превращению Пейсли в крупный центр прядильной промышленности.

Следует заметить, что вынесение в 1697 г. смертного приговора 7 ведьмам особенно неприятно поражает на фоне случая 1692 г., когда 6 обитателей Пейсли были наказаны за то, что пытались ославить 12 представителей местных хороших семей как ведьм. Клеветников заставили выплатить ущерб, а потом выставили к столбу с плакатами следующего содержания: «Мы стоим здесь за то, что опорочили доброе имя…», за чем следовал полный список оклеветанных.

Ведьмы из Питтенвима

Ни одной из обвиненных в ведовстве обитательниц приморского городка Питтенвим на востоке Шотландии не был вынесен официальный смертный приговор, тем не менее двое умерли при ужасающих обстоятельствах, сложившихся в результате обвинений, а третья рассталась с жизнью под пыткой, запрещенной законом. Трагедия разыгралась по вине шестнадцатилетнего Патрика Мортона. Его история во многом напоминает случай Кристины Шоу 1697 г., припадки которой были в подробностях отражены во многих памфлетах, имевших широкое хождение среди публики. Поскольку Патрик слышал чтение этих памфлетов проповедником по меньшей мере дважды, есть серьезные основания подозревать, что парень просто старательно имитировал поведение мошенницы из Баргаррана. И в самом деле в протоколе заседания церковного совета сказано: «Его состояние во многом напоминает состояние девочки из Баргаррана с Запада».

В 1704 г. Мортон работал в кузне своего отца, когда Беатрис Лэнг, жена бывшего казначея Питтенвима, попросила его выковать для нее несколько гвоздей. Патрик был слишком занят чем-то еще и отказал ей, так что женщина ушла, «грозя отомстить, что его несколько испугало». На следующий день он увидел, как Беатрис бросает горячие угли в ведро с водой, и понял, что его судьба в руках ведьмы. Вскоре он почувствовал необычайную слабость в конечностях, потерял аппетит и стал худеть. К маю 1704 г. у него проявились все симптомы эпилепсии: затрудненное дыхание, раздутый живот, онемение всего тела, западание языка. Юноша выдвинул несообразные обвинения против Беатрис Лэнг, миссис Николас Лоусон и других женщин, которые якобы преследовали его. Подобно детям из Салема, он демонстрировал отметины на руках, оставшиеся якобы от щипков ведьм. 19 мая 1704 г. он сообщил местному священнику, что ему не будет покоя, пока миссис Лэнг не накажут.

Истерические припадки Патрика подробно описывает «Повесть о горестях Патрика Мортона». Там, в частности, содержится и отчет Патрика об одной из его галлюцинаций:

Он рассказал, что видел сатану, который подошел к его постели и сказал ему: «Дитя мое, я дам тебе серебряный костюм и серебряный позумент на шляпу, если ты признаешь, что Спасителя не существует; хотя две мои возлюбленные дочери (Беатрис Лэнг и миссис Николас Лоусон) понесут наказание, зато тебе потом будет хорошо».

После того как в Тайный совет 13 июня 1704 г. было подано прошение, обвиняемые были заключены в тюрьму. Несмотря на высокое общественное положение, Беатрис Лэнг страшно пытали. Сначала ее обыскали на предмет печати дьявола, потом пять дней и ночей не давали спать. Признание не замедлило последовать, обвиняемая указала на Дженет Корнфут, миссис Николас Лоусон, Айсобел Адам и других; однако очень скоро женщина взяла свои слова обратно. В отместку судьи забили ее в колодки, перевели в «Воровскую дыру» и держали в «темнице, где не было ни света, ни человеческого разговора» пять месяцев. Наконец два влиятельных члена Тайного совета умерили пыл местных судей, и Беатрис Лэнг вместе с другими обвиняемыми освободили, взыскав с них штраф в восемь шотландских фунтов (в 1700 г. пара одеял стоила три шотландских фунта, или пять шиллингов). Но гнев местных жителей был столь велик, что женщина не могла вернуться домой, а вынуждена была скитаться, пока не умерла, «всеми покинутая», в больнице св. Андрея.

Какого рода признания добивались судьи, ясно из примера Айсобел Адам, которой после тюремного заключения также вернули свободу в обмен на совершенно нелегальный штраф:

Созналась, что в канун дня св. Мартина (11 ноября) около полуночи пришла к Беатрис Лэнг, где увидела черного человечка в шляпе и черном плаще, который сидел у стола, а Беатрис сказала: «Вот джентльмен, у которого есть для тебя работа»… Когда она поступила к нему на службу, дьявол поцеловал ее и сказал, что знает, как недовольна она своей судьбой, а у него на службе она получит богатств столько, сколько пожелает. А также созналась, что на Новый год дьявол пришел к ней в дом Томаса Адама, где она повторила клятвы, данные ей при новом крещении; также созналась, что была в доме Макгрегора вместе с Беатрис Лэнг, (миссис) Николас Лоусон, Дженет Корнфут и Томасом Брауном, с которыми они сговаривались удушить Макгрегора.

Вторым расстался с жизнью Томас Браун. Его уморили голодом в тюрьме.

Третьей жертвой галлюцинаций Патрика Мортона стала Дженет Корнфут. На основании нового обвинения в порче, поступившего от Александра Макгрегора, женщину пытали. Под пыткой, включавшей порку кнутом, причем порол местный священник Патрик Каупер собственноручно, Дженет Корнфут дала показания, от которых потом отказалась. Чтобы ее пример не повлиял на других обвиняемых, Дженет из тюрьмы перевели на колокольню. Она сбежала, но ее поймали и снова привели к священнику (снискавшему известность усердного охотника на ведьм), но он отказался предоставить ей убежище. Тогда Дженет укрылась в доме одной из обвиняемых ведьм.

В ночь на 30 января 1705 г. толпа, разъяренная побегом Дженет, схватила ее, связала, избила и потащила на берег. Там ее подвесили на веревке между берегом и кораблем и стали раскачивать и бросать в нее камнями. Потом Дженет развязали, снова избили и наконец накрыли снятой с петель дверью, поверх которой навалили камней, и так раздавили до смерти. «А чтобы убедиться, что она мертва, они позвали человека с лошадью, запряженной в сани, и велели ему проехать взад и вперед по трупу несколько раз». Ни судьи, ни священник не пытались предотвратить линчевание, хотя в тот же вечер бейлиф разогнал толпу. Священник даже отказался похоронить жертву по христианскому обряду, а заводил, которые подбили толпу на это чудовищное преступление, не наказали.

Патрика Мортона впоследствии разоблачили как мошенника, а вскоре после этого один шотландский джентльмен сказал: «Любой разумный человек постыдился бы верить такому, как он».

ВЕДОВСТВО В ИРЛАНДИИ

Ведовство обошло Ирландию стороной. Относительная изолированность страны, пропасть между правящим протестантским меньшинством и коренным римско-католическим большинством и полное отсутствие каких бы то ни было трудов и письменной дискуссии о ведовстве — вот часть тех обстоятельств, которые объясняют, почему мания преследования ведьм практически не затронула Ирландию.

Даже XVI в., отмеченный во всех странах Европы обострением антиведовской истерии, пощадил Ирландию. Один-единственный случай произошел в ноябре 1578 г., в Килкенни, где двух ведьм и «арапа» казнили «согласно естественному закону, поскольку в анналах этого королевства законов против них не найдено». Колдун-негр на Британских островах — явление уникальное. Возможно, несчастный чернокожий потерпел за неверно истолкованное слово: некромантию (предсказание будущего с помощью мертвых) перепутали с негромантией — предсказанием будущего с помощью негров! Естественный закон вскоре сменился законом юридическим, и в 1586 г. ирландский парламент ввел в действие статут королевы Елизаветы от 1563 г., который оставался в силе вплоть до 1821 г.

В начале XVII в. инцидентов, связанных с ведовством, не становится больше, да и те, которые возникают, имеют отношение скорее к колдовству. В 1606 г. некий священник вызвал «злого и лживого духа», чтобы узнать, где находится «самый порочный из всех предателей, Хью из Тирона». В 1609 г. одержимая девушка излечилась, когда на нее надели святой пояс из аббатства Святого Креста около Терла. В другом случае, год неизвестен, девушка-служанка разыскала похищенное столовое серебро при помощи магических кругов и прочитанных задом наперед отрывков из Святого Писания. Полтергейст не давал покоя жителям местечка под Лимериком в 1644 г., на 18 лет раньше явления тедвортского барабанщика. Аналогичное событие имело место в 1678 г. в Дублине.

В 1661 г. Флоренс Ньютон, ведьму из Иола, обвинили в том, что она заколдовала молоденькую девушку. О ее деле впервые рассказал Джозеф Гленвил, опираясь на записки председательствовавшего тогда судьи выездной сессии в Корке сэра Уильяма Эштона. Какими бы смехотворными ни казались показания и сколь бы нелогичными ни представлялись выводы из них, все же суд был открытым, свидетелей (включая мэра и священника) представили публике и привели к присяге; чтобы заставить обвиняемую сознаться, не применялись пытки, была даже сделана попытка приблизить судебную процедуру к юридической норме для других дел.

Обвинений против Флоренс Ньютон было два: она наслала порчу на молоденькую служанку по имени Мэри Лонгдон и вызвала у нее припадки, а Дэвида Джонса довела своим колдовством до смерти. На Рождество 1660 г. Мэри отказалась дать Флоренс кусок маринованной говядины, и та пошла восвояси, бормоча угрозы. Неделю спустя, когда Мэри несла домой белье, «ведьма из Иола» попалась ей навстречу, выбила у нее из рук корзину и стала «яростно целовать». Вскоре после этого Мэри начали мучить видения: у ее кровати стояла женщина, закрытая покрывалом, а «маленький человечек в шелковой одежде» объявлял, что это матушка Ньютон. Когда Мэри отказалась выполнять требования духа, у нее появились симптомы, характерные для одержимости или истерии: она демонстрировала неимоверную силу, теряла память, ее рвало «иголками, булавками, гвоздями от лошадиных подков, щепками, шерстью, соломой». Дополнительной — и совершенно не характерной для случаев одержимости — чертой стал дождь из камней, «который сопровождал ее повсюду». Скептики, наверное, жалели, что никто никогда «не мог взять их в руки, за исключением тех, которые поймали сама Мэри и ее хозяин». Среди них оказался один с отверстием в середине. Его Мэри (по совету других) привязала на крепкий кожаный шнурок к своему кошельку, но он «немедленно исчез, хотя шнурок, завязанный крепким узлом, остался». И все время, пока продолжались эти неприятности, Мэри, по ее словам, видела Флоренс Ньютон, которая терзала ее и втыкала в нее булавки. Как только на ведьму надели кандалы, припадки Мэри прекратились.

Результатом предварительного слушания, проведенного мэром 24 марта 1661 г., стало заключение Флоренс Ньютон в тюрьму. Нашлись любители поискать ведьм, которые попробовали свою сноровку на матушке Ньютон: один ткнул шилом ей в ладонь, «но не смог проколоть, хотя шило погнулось так, что никто его потом не сумел выпрямить. Затем мистер Блеквол взял ланцет и сделал на ее ладони надрез в полтора дюйма длиной и четверть дюйма глубиной, но крови не было. Тогда он порезал ей другую руку, и тут обе начали кровоточить».

Гленвил не сообщает, чем закончился процесс, но, вне всяких сомнений, Флоренс Ньютон казнили.

Последнему делу о ведовстве в Ирландии предшествовал один достойный упоминания случай одержимости, изложенный в памфлете того времени «Околдованное дитя из Ирландии». Позже его пересказал Джозеф Гленвил. Девятнадцатилетняя девушка подала милостыню нищенке и получила от нее взамен пучок щавелевых листьев. Не успела она съесть листочек, «как начала сильно мучиться животом, в кишках у нее забурчало, с ней сделались судороги, и в конце концов она упала в обморок». Врач, не зная, что предпринять, послал за священником, но его приход только ухудшил дело.

Сначала она каталась по полу, потом ее стало рвать иголками, булавками, волосами, перьями, катушками от ниток, кусочками стекла, оконными гвоздями, гвоздями от тележных колес, затем из ее рта вышел нож длиною в пядь, яичная скорлупа и рыбья чешуя.

Решили, что девушку околдовала старая нищенка. Ее нашли, задержали, судили и, как утверждает Гленвил, цитируя памфлет, сожгли.

В 1710-1711 гг. в Ирландии прошел последний ведовской процесс. Случай острова Мей (возле Каррикфергюса, графство Антрим) необычен тем, что в нем ведовство связано с полтергейстом. Появление «шумного духа» предвосхитило одержимость демонами, которая, в свою очередь, дала начало процессу. Главными действующими лицами пролога с полтергейстом были вдова пресвитерианского священника, гостившая в доме своего сына Джеймса Холтриджа и его жены, молодая служанка, ребенок (который появляется лишь на короткое время), а также настоящий или вымышленный мальчишка-проказник. Кто-то из троих последних, по всей видимости, и был ответственен за выходки полтергейста: в окна летели камни и куски торфа, книги пропадали из дома, постельное белье оказывалось на полу (иной раз еще и свернутое так, что напоминало мертвое тело). Однако с самого начала было замечено, что никогда ничего странного не происходило, если кто-то был в спальне. Неприятности накатили двумя волнами: первая схлынула, когда мистер Холтридж вернулся домой со своей собакой: присутствие последней, похоже, отпугнуло полтергейста. Но в феврале 1711 г. беспорядки продолжились. Однажды вечером вдова Холтридж, против которой в основном были направлены все выходки шумливого духа, почувствовала резкую боль в спине, словно от удара. Через несколько дней ее не стало.

О ведовстве заговорили после ее кончины. В доме появилась восемнадцатилетняя Мэри Данбар, «чрезвычайно смышленая молодая особа», которую наняли приглядеть за молодой миссис Холтридж, пока та носила траур. Слухи о том, что в случае со смертью старой миссис Холтридж не обошлось без ведовства, похоже, подогрели воображение юной помощницы: у нее начались припадки, она видела призрачных женщин, которые приходили мучить ее. К концу марта она объявила ведьмами семерых местных жительниц, которых тут же арестовали. Позднее Мэри опознала и восьмую подозреваемую: «Стоило ей войти в комнату, как у Мэри начался такой отчаянный приступ боли, что трое мужчин едва держали ее, и она крикнула: „Христа ради, уберите дьявола из комнаты". А когда ей задали вопрос, то ответила, что это и есть та самая женщина, которая ее терзает». Но судьи, видимо, сочли, что арестованных и так хватает, и не задержали новую подозреваемую.

Суд проходил в Каррикферпосе 31 марта 1711 г. с шести утра до двух пополудни. Главными доказательствами вины подозреваемых стали различные описания припадков Мэри. Некий доктор Тинсдалл, викарий из Белфаста, составил отчет очевидца:

Суду представили множество предметов, которые, как было сказано под присягой, вышли из горла девушки. Я взял их в руки: там были перья, нитки, шерсть, булавки, две большие жилетные пуговицы, столь крупные, что едва уместились в моей ладони. Свидетели подтвердили суду, что видели, как эти самые предметы выходили изо рта девушки, и подхватывали их, как только та их отрыгивала.

Защитников у подсудимых не было, но многие подтвердили, что они женщины «работящие, трудолюбивые, часто ходили в церковь со своими домашними, и по воскресным дням, и по своей надобности, все до одной знают наизусть „Отче наш", хотя и говорят про них, что они выучили его только в тюрьме, так как все они были пресвитерианками».

Судьи, которых было двое, разошлись во мнениях.

Судья Энтони Аптон, казалось, придерживался того мнения, что присяжные не могут признать их виновными единственно на основании видений больного человека… Будь обвиняемые и в самом деле ведьмами и будь они в союзе с дьяволом, навряд ли бы их отличало такое постоянство в посещении богослужений.

Судья Джеймс Маккартни верил в виновность подсудимых. Присяжные разделяли его точку зрения, и женщин приговорили к году тюрьмы и четырем стояниям у позорного столба. 

ВЕДОВСТВО НА ОСТРОВАХ ЛА-МАНША

Острова Ла-Манша пострадали от мании преследования ведьм, возможно, сильнее, чем любой другой район Великобритании. Прежде всего, территории эти, хотя и подчинялись английской короне (то есть в случае казни ведьмы имущество казненной отходило в казну английского короля), находились под сильным культурным влиянием Франции; вследствие этого аресты и суды над ведьмами производились согласно более жестокому французскому обычаю; к примеру, ведьм обычно сжигали, а не вешали. Во-вторых, процент осужденных был здесь на удивление велик. На Гернси, островке, население которого не превышает нескольких тысяч, в царствование Елизаветы, Якова I и Карла 58 женщин и 20 мужчин, в основном местных уроженцев, предстали перед судом за колдовство, и все, кроме восьми, были осуждены. Например:

3 женщин и 1 мужчину сожгли живьем.

24 женщины и 4 мужчин сначала повешены, потом сожжены.

1 женщину изгнали с острова, а когда она вернулась, повесили.

3 женщин и 1 мужчину выпороли кнутом и каждому отрубили ухо.

22 женщин и 1 мужчину изгнали с острова.

Эти цифры находятся в прямой противоположности к тому, что сообщают надежнейшие источники о положении дел в Англии, где из пятерых обвиняемых лишь одному выносили приговор. Остров Джерси в фанатизме уступал Гернси, но и там между 1562 и 1736 гг. прошли 66 ведовских процессов, и по меньшей мере половину обвиняемых повесили или сожгли.

Никакого специального законодательства относительно ведовства на островах не было, но на Джерси в 1591 г. был выпущен любопытный ордонанс, запрещавший тем, кто искал «помощи у ведьм и предсказателей против болезней и недугов… пользоваться указанной помощью под страхом заключения в тюрьму» сроком на один месяц, на хлебе и воде. Во всех судебных протоколах основной акцент делается на порче, к примеру насекомые в постели, вши в нательной сорочке, пересохшее коровье вымя (возможно, в результате применения какого-нибудь черного порошка). Ведьмой считалась, по всей видимости, как та, которая лечила (белая ведьма), так и та, которая причиняла зло.

Не забыли, разумеется, и о подчинении ведьм дьяволу. Любое типичное признание, как то, которое сделала, например, в 1617 г. Колетт дю Монт, содержит упоминание о шабаше. Она разделась, натерла черной мазью спину и живот, оделась снова и полетела на шабаш, где уже собралась группа из 15 или 16 человек (никаких ведьмовских союзов из 13 здесь не было!). Поначалу она «никого не могла признать, такие все были черные и безобразные».

Колетт совокуплялась с дьяволом (тот принял облик черного пса, стоявшего на задних лапах, а прикосновение его передних лап сильно напоминало прикосновение человеческой руки), а потом участвовала в пирушке, где вся еда была несоленая, а вино очень плохого качества. В том же году Айсобел Декет посещала шабаши в те ночи, когда ее муж уходил на ночной лов, и целовала дьявола в зад. В верхней части бедра у нее была отметина, «в которую повивальные бабки, осматривавшие ее, воткнули маленькую булавку, но женщина ничего не почувствовала, и крови не было».

Необычной особенностью ведовских процессов на островах было то, что пытку с целью вырвать признание там применяли не до, а после вынесения смертного приговора. Чаще всего применяли страппадо, но веревку привязывали к большим пальцам связанных за спиной рук, так что, когда заключенного бросали с большой высоты вниз, пальцы могли оторваться. Естественно, целью пытки было не добиться подтверждения признания вины, но заставить назвать сообщников. А поскольку человек, имя которого звучало в подобных обстоятельствах, подпадал под подозрение на основании слухов, выражающих общественное мнение, которые, в свою очередь, служили достаточным основанием для предъявления обвинения (а следовательно, и вынесения приговора), то понятно, что судьи без дела не сидели.

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел история