Горяйнов С. Задачник по истории России

ОГЛАВЛЕНИЕ

Приложение I

Хронологические таблицы, таблицы мер, родословных русских князей и императоров и другой вспомогательный учебный материал

Таблица А Важнейшие события российской истории
882 Объединение Олегом Новгорода и Киева
988 Принятие Русью христианства
1097 Съезд князей в Любече
1147 Первое упоминание в летописях о Москве
1223 Битва на реке Калке
1237- 38 «Первая Батыева рать» на Северо-Восточную Русь
1239-40 «Вторая Батыева рать» на Южную Русь
1240 Невская битва
1242 Ледовое побоище
8.IX. 1380 Куликовская битва
1439 Флорентийская уния
1478 Присоединение Иваном III Новгорода к Москве
1485 Присоединение к Москве Твери,
появление в русских документах титула «государь всея Руси»
1497 Издание Судебника Ивана III
1547 Венчание на царство Ивана Грозного
1552 Взятие Казанского ханства
1556 Присоединение Астраханского ханства
1558-1583 Ливонская война
1565-1572 Опричнина
1581 Первое введение заповедных лет
1589 Учреждение патриаршества в России
15 97 Указ об урочных летах
1603 Восстание Хлопка
1605 Коронация Лжедмитрия
1606-1607 Восстание И.И. Болотникова
1610-1612 Польская и шведская интервенция в Россию
1613 Воцарение Романовых
1648 «Соляной бунт»
1649 Принятие Соборного уложения
1654 Воссоединение Украины с Россией
1667-1671 Народное движение под предводительством С. Т. Разина
1682 Стрелецкие бунты
1695-1696 Азовские походы Петра I
1700-1721 Северная война
1703 Основание Петербурга
27. VI. 1709 Полтавская битва
1714 Указ о единонаследии
1721 Провозглашение России империей
1755 Основание Московского университета
1762 Указ о вольности дворянской
1767-68 Деятельность Уложенной комиссии
1768-1774,
1787-1791 Русско-турецкие войны за выход России к Черному морю
1773-1775 Крестьянская война под предводительством Е.И. Пугачева
1785 Жалованная грамота дворянству и городам
1812 Отечественная война
26. VIII. 1812 Бородинское сражение
1813-1814 Заграничные походы русской армии
1815 Провозглашение Священного Союза
14.XII.1825 Восстание декабристов
1836 Публикация «Философического письма» П.Я. Чаадаева
1853 Основание А.И. Герценом Вольной русской типографии
1853-1856 Крымская война
19.11.1861 Отмена крепостного права
1874 Начало «хождения в народ»
1881 Убийство Александра II
1883 Основание первой марксисткой организации — группы «Освобождение труда»
1895 Основание «Союза борьбы за освобождение рабочего класса»
1904- 1905 Русско-японская война
9.1.1905 Кровавое воскресенье
1905- 1907 Первая русская революция
17 октября 1905 Манифест о даровании демократических свобод
27 апреля 1906 Начало работы I Государственной думы
3 июня 1907 Государственный переворот
1914-1918 Первая мировая война февраль
1917 Вторая русская революция
2 марта 1917 Отречение Николая
II июнь 1917 I Всероссийский съезд Советов
август 1917 Корниловский мятеж
1 сентября 1917 Провозглашение России республикой
25-26 октября 1917 II Всероссийский съезд Советов, большевистский переворот
5-6 января 1918 Работа Учредительного собрания
Брестский мир
первая Советская Конституция
Гражданская война X съезд РКП(б), переход к нэпу
30 декабря 1922 Образование СССР
XIV съезд ВКП(б), курс на индустриализацию
XV съезд ВКП(б), курс на коллективизацию
Первая пятилетка
год «Великого перелома», свертывание нэпа
декабрь 1936 Конституция СССР
1 сентября 1939 Начало второй мировой войны
22 июня 1941 декабрь 1941
ноябрь 1942 —
февраль 1943 Сталинградская битва июль-август
1943 Курская битва ноябрь-декабрь
1943
Тегеранская конференция Открытие второго фронта Ялтинская конференция Окончание штурма Берлина Капитуляция Германии Победа в Великой Отечественной войне июль-август 1945
Потсдамская конференция сентябрь
1945 Капитуляция Японии
2 сентября 1945 Окончание второй мировой войны
1949 Создание СЭВ
1955 Создание Варшавского договора
февраль 1956 XX съезд КПСС
12 апреля 1961 Полет Ю.А. Гагарина в космос
1962 Карибский кризис
1977 Принятие новой Конституции СССР
1987 Начало перестройки
12 июня 1991 Избрание первого президента России
19-21 августа 1991 Путч
декабрь 1991 Распад СССР, образование СНГ октябрь 1993 Роспуск Верховного совета РФ декабрь 1993 Выборы нового парламента РФ и референдум по новой Конституции России

Меры сыпучих тел Четверть = 2,0991 гектолитра
Четверик = 26,239 литра
Получетверик = 13,119 литра
Меры жидки тел
Бочка = 4,9196 гектолитра
Ведро = 12,299 литра
Штоф = 1,2299 литра
Бутылка = 0,6149 литра
Сороковка = 0,3074 литра
Сотка (чарка) = 0,123 литра
Шкалик = 0,0615 литра
Таблица Г
Денежный счет России после петровских реформ
Рубль=2 полтинам=4 полуполтинникам=10 гривенникам Полтина = 2 полуполтинникам = 5 гривенникам Гривенник =10 копейкам Пятак = 5 копейкам Алтын = 3 копейкам
Копейка была лишь счетной единицей (что касается серебряных монет)
Разменные деньги были следующего достоинства: Копейка=2 денежкам=4 полушкам=8 полуполушкам Денежка = 2 полушкам = 4 полуполушкам Полушка = 2 полуполушкам
С 1755 года чеканились золотые монеты:
Империал =10 рублей Полуимпериал = 5 рублей
С 1760 года появились серебряные монеты: Пятиалтынный =15 копеек Двухгривенный = 20 копеек
В 1769 году правительство начало выпускать бумажные деньги —ассигнации. Первоначально их стоимость приравнивалась к стоимости серебряных денег, но почти сразу же стала падать. В начале XIX века ассигнационный рубль — «целковый» — приравнивался к 1 /4 серебряного рубля.
В последней трети XVIII века выпускали золотой червонец:
Червонец=3 рубля серебром=10 рублей ассигнациями 264
Таблица Д Название месяцев в Древней Руси
Сухий — март
Березозол, березень — апрель
Травень — май
Изок, кузнечик — июнь
Червень, серпень — июль
Рюен, ревун — сентябрь
Листопад, грязник — октябрь
Грудень (мерзлые комья) — ноябрь
Студен — декабрь
Просинец, сечень — январь
Сухень, лютый, бокогрей, снежен — февраль

До конца XVII века новый год в России начинался или с 1 марта (как было принято в римском календаре), или с 1 сентября (как в Византии). До XIV века преобладал мартовский календарь, а с 1492 года сентябрьский стиль вытеснил мартовский.
С 1 января новый год стали отмечать согласно реформе Петра I в 1700 году.

Таблица JI Руководители советского государства
Глава государства (Председатель ВЦИК, с 1923 г. — Председатель ЦИК СССР, с 1938 г. — Председатель Президиума Верховного Совета СССР, с мая 1989 по март 1990 г.— Президент СССР, с декабря 1991 г.— Президент РФ).
1. Каменев Лев Борисович — ноябрь 1917 г. (по новому стилю)
2. Свердлов Яков Михайлович — ноябрь 1917 г. — март 1919 г.
3. Калинин Михаил Иванович — март 1919 г. — март 1946 г.
4. Шверник Николай Михайлович — март 1946 г. — март 1953 г.
5. Ворошилов Климент Ефремович — март 1953 г. — май 1960 г.
6. Брежнев Леонид Ильич — май 1960 г. — июль 1964 г.; июнь 1977 г. — ноябрь 1982 г.
7. Микоян Анастас Иванович — июль 1964 г. — декабрь 1965 г.
8. Подгорный Николай Викторович — декабрь 1965 г. — июнь 1977 г.
9. Андропов Юрий Владимирович — июнь 1983 г. — февраль 1984 г.
10. Черненко Константин Устинович — апрель 1984 г. — март 1985 г.
11. Громыко Андрей Андреевич июль 1985 г. — октябрь 1988 г.
12. Горбачев Михаил Сергеевич — октябрь 1988 г. декабрь 1991 г.
13. Ельцин Борис Николаевич — июнь 1991 г. по н.в. (с декабря 1991 г. — Президент независимой РФ)
Глава правительства (Председатель СНК РСФСР, с июля 1923 г. — Председатель СНК СССР, с марта 1946 г. — Председатель Совета Министров СССР, с декабря 1991 г. по декабрь 1991 г. — Премьер-министр Кабинета Министров СССР, с декабря 1991 г. — Премьер-Министр Кабинета Министров РФ).
1. Ленин Владимир Ильич — ноябрь 1917 г. — январь 1924 г.
2. Рыков Алексей Иванович — февраль 1924 г. — декабрь 1930 г.
3. Молотов Вячеслав Михайлович — декабрь 1930 г. — май 1941 г.
4. Сталин Иосиф Виссарионович — май 1941 г. — март 1953 г.
5. Маленков Георгий Максимилианович — март 1953 г. — февраль 1955 г.
6. Булганин Николай Александрович — февраль 1955 г. — март 1958 г.
7. Хрущев Никита Сергеевич — март 1958 г. — октябрь 1964 г.
8. Косыгин Алексей Николаевич — октябрь 1964 г. — октябрь 1980 г.
9. Тихонов Николай Александрович — октябрь 1980 г. — сентябрь 1985 г.
10. Рыжков Николай Иванович — сентябрь 1985 г. — декабрь 1990 г.
11. Павлов Валентин Сергеевич — декабрь 1990 г. — август 1991 г.
12. Гайдар Егор Тимурович — исполняющий обязанности — декабрь 1991 г. — декабрь 1992 г.
13. Черномырдин Виктор Степанович — с декабря 1992 г. по н.в.
Руководитель Коммунистической партии (Генеральный секретарь ЦК, с 1953 по 1966 г. — Первый секретарь ЦК).
1. Сталин И.В. — апрель 1922 г. — март 1953 г.
2. Хрущев Н.С. — сентябрь 1953 г. — октябрь 1964 г.
3. Брежнев Л.И. — октябрь 1964 г. — ноябрь 1982 г.
4. Андропов Ю.В. — ноябрь 1982 г. — февраль 1984 г.
5. Черненко К.У. — февраль 1984 г. — март 1985 г.
6. Горбачев М.С. — март 1985 г. — август 1991 г.

Приложение II
О.В. Будницкий «В защиту империи: российская история глазами Василия Маклакова». В.А. Маклаков «Образование и крах Российской империи».
Олег Будницкий
В защиту империи: российская история глазами Василия Маклакова

Василий Алексеевич Маклаков (1869 — 1957) был одним из самых известных и, я бы сказал, блистательных людей России начала XX века. Он был преуспевающим адвокатом — речи Маклакова по делу о Выборгском воззвании или на процессе Бейлиса относятся к лучшим образцам судебного красноречия; вообще идея права и защиты интересов личности была, пожалуй, руководящей в его деятельности. Не случайно поэтому, что Маклаков стал одним из основателей Конституционно-демократической партии (кадеты) и по ее списку трижды избирался в Государственную думу, начиная со II.
В Думе он быстро выдвинулся на роль лидера правого крыла кадетской партии; именно думские речи Маклакова создали ему репутацию одного из лучших ораторов России. Сам Столыпин, единственный из царских министров способный соперничать с кадетскими златоустами, признавался, что ему трудно говорить после Маклакова.
Маклаков был одним из немногих лидеров оппозиционных партий, понимавших, что в случае революции события пойдут совсем не по тому сценарию, на который рассчитывают политики. Поэтому Февральскую революцию он встретил без восторга. Вместо как бы «причитавшегося» ему поста министра юстиции Маклаков получил назначение «всего лишь» посла во Франции. По иронии судьбы первый визит во французское министерство иностранных дел он нанес на следующий день после большевистского переворота в Петрограде. Ему так и суждено было остаться послом несуществующего правительства.
В годы гражданской войны вместе с другими послами Временного правительства Маклаков занимался дипломатическим и финансовым обеспечением антибольшевистского движения, пытаясь в то же время отстаивать национальные интересы России при переделе мира после войны 1914 — 1918 годов. В 1924-м, после признания Францией СССР, он был вынужден покинуть особняк посольства на улице Гренелль. С этого времени Маклаков возглавил «Оффис» по делам русских беженцев во Франции (а только в одном Париже их было около 100 тысяч!) и занимался защитой интересов изгнанников вплоть до конца своей жизни.
Правда, в его деятельности на этом поприще был перерыв — в период оккупации Франции нацисты назначили на эту должность своего ставленника, а Маклаков как подозрительный либерал и, главное, масон, был смещен и даже провел несколько месяцев в заключении, но, по счастью, неприятности ограничились только арестом.
В эмиграции Маклаков много писал: выпустил в Париже и Нью-Йорке книги «Власть и общественность на закате старой России», «Первая Государственная дума», «Вторая Государственная дума», «Из воспоминаний», десятки статей. Однако большая — и, возможно, наиболее интересная часть его литературного наследия осталась неопубликованной. Его архив эмигрантского периода — 26 ящиков документов — хранится ныне в архиве Гуверовского института Стэнфор- дского университета в США.
Среди бумаг Маклакова в Гуверовском архиве я обнаружил неозаглавленную и недатированную рукопись, посвященную истории образования Российской империи и имперской внешней и внутренней политике России. На мой взгляд, этот текст, созданный блестящим стилистом, представляет интерес для современных российских читателей, интересующихся историей своей страны и в особенности для учителей истории. Ибо эссе Маклакова — не что иное, как краткое и ясное изложение истории Российской империи с позиции государственной школы, оставившей, несомненно, наибольший след в русской историографии домарксистского периода.
Маклаков, кстати, имел полное формальное право писать исторические труды — поступив первоначально на естественный факультет Московского университета, он затем перешел на исторический, где слушал лекции В.О. Ключевского и занимался в семинаре П.Г. Виноградова. Впоследствии Маклаков опубликовал о них статьи в «Slavonic and East European Review» . Первая печатная работа Маклакова — «Избрание жребием в Московском государстве» — вышла в сборнике под редакцией Виноградова «Исследования по греческой истории» (М., 1894). однако затем Маклаков меняет свои жизненные планы, решает посвятить себя адвокатуре и, получив диплом исторического факультета, затем в течение года проходит курс юридического! Впоследствии он считал это «главным спортивным достижением своей жизни». Выпускные экзамены, кроме одного, уже не имевшего значения, Маклаков сдал на «весьма», и это при крайне придирчивом отношении профессуры, возмущенной «нахальством» этого студента. В ходе экзаменов возмущение сменилось восхищением; впоследствии выпускник своими достижениями в залах судебных заседаний доказал, что курс юридических наук он действительно освоил весьма удовлетворительно.
Несколько слов о характере и времени написания эссе Маклакова о Российской империи. Текст носит популярный характер и написан, очевидно, для иностранной аудитории; датируется он довольно легко — ясно, что написан текст после нападения СССР на Финляндию (ноябрь 1939), но, по-видимому, до окончания советско-финской войны (март 1940). Эта статья написана Маклаковым для разъяснения исторических особенностей формирования России, обусловленности ее внешней политики определенными геополитическими факторами. Статья написана, если угодно, в защиту России; Маклаков стремился опровергнуть мнение
об исконной агрессивности своей страны.
Возникает вопрос: почему «белоэмигрант» Маклаков выступает адвокатом России на рубеже 1939 — 1940 годов, ведь на Финляндию напал СССР, где у власти находились ненавистные большевики; если в Англии и Франции действительно подумывали об отправке экспедиционного корпуса на помощь финнам, если действительно на горизонте замаячила перспектива войны против СССР, то, казалось бы, эмигрантам
радоваться полагалось бы: ведь поражение СССР в войне было их единственным шансом на возвращение на Родину не в арестантском вагоне.
Однако Маклаков принадлежал к тем, кто не хотел возвращаться на родину любой ценой. Невозможно представить его среди тех, кто позднее, подобно генералам П.Н. Краснову и А.А, фон Лампе или писателям И.Д. Сургучеву и И.С. Шмелеву, и многим другим эмигрантам, с восторгом встретил известие о нападении Германии на СССР и пошел на сотрудничество с гитлеровцами. Маклаков не верил в возможность освобождения страны от большевизма извне, тем более при помощи иностранных штыков. «Большевизм несчастье, но несчастье заслуженное», — писал он А.А. Кизеветтеру еще в 1920-е годы . Изжить его Россия может только сама, процесс оздоровления должен происходить внутри страны. Война принесет России неисчислимые бедствия; и совсем не обязательно приведет к крушению большевизма. В любом случае надо соизмерять, не слишком ли велика будет цена, уплаченная за освобождение.
Большевизм есть российский продукт, полагал Маклаков; но Россия его переживет; нельзя отождествлять Россию с большевизмом. Возможно, важнейшая задача эмиграции — разъяснять это Западу. Статья неофициального главы русской эмиграции во Франции и была одним из таких «посланий». До западного
читателя она, по-видимому, не дошла. Надеюсь, она пригодится нам, имеющим о Российской империи нередко столь же смутное понятие, как французы в 1940 году.
Разумеется, эссе Маклакова несет на себе печать времени. На его глазах распалась Австро-Венгерская Империя; откололись значительные части Российской. Надвинувшаяся новая мировая война, казалось, свидетельствовала о невозможности существования даже в относительно цивилизованной Европе небольших государств. После 2-й мировой войны распалась Британская империя, которая представлялась Маклакову едва ли не образцом. Безбедно существуют многие малые государства. Однако не является ли европейская интеграция возрождением — конечно, в преобразованном виде и на новых началах — некоего имперского единства?
Образование Российской империи Маклаков рассматривает как естественный процесс, обусловленный прежде всего географическим фактором, в чем отчетливо заметно влияние взглядов С. М. Соловьева и В. О. Ключевского. «Россия ширилась как вода, разливаясь по нижним местам, пока не дошла до естественных границ... Россию создала природа, не завоевательный дух или гордыня ее населения». Вполне логичным поэтому, полагал Маклаков, был отказ от Аляски: «заморское владение» было России «не по характеру».
Маклаков, безусловно, националист. Однако националист, если можно так выразиться, имперский и рациональный. Для него присоединение тех или иных территорий с проживающими там народами к России оправдано в том случае, если они не могут не попасть в противном случае под власть иных держав, враждебных как России, так и этим народам, например, страны Закавказья — под власть Турции.
С тех же позиций Маклаков подходит к советско- финской войне. Революция, пишет он, «сделала Финляндию «независимой». Могло ли это решение быть для России достаточным. Это зависело от другого вопроса, смогла ли (бы) Финляндия защитить свою независимость против Германии? Характерно, что Маклаков не делает различий между Россией и СССР. Т.е., очевидно, что он считал в данном случае действия большевиков соответствующими национальным интересам России. Другое правительство вело бы себя точно так же.
Однако утрату Финляндией независимости Маклаков отнюдь не считал неизбежной при других, более цивилизованных отношениях между странами. «Если бы, — писал он, — войны были действительно изгнаны из жизни народов, была бы так называемая коллективная безопасность, если бы международные договоры связывали тех, кто их подписал — можно было бы представить себе финляндскую независимость; она никому не была бы опасна. Но время не таково. « Действительно, в 1940 году слова о коллективной безопасности звучали как насмешка.
Маклаков критикует вмешательство России в европейские дела, в том числе участие в наполеоновских войнах, а уничтожение польского государства в XVIII веке называет «историческим грехом».
По мнению Маклакова, «несмотря на свою разноплеменность, Россия была унитарной страной; все национальности имели в ней равные права». В эту схему не вписывалось положение евреев. Защитнику Бейлиса это должно было быть хорошо известно. Маклаков указывает на несправедливость положения евреев в России; но в то же время отмечает, что «его нельзя сравнить с тем, которое сейчас установили у себя культурные страны». В данном случае он просто обошел проблему: ведь к «культурным» странам относились не только (по традиции) Германия или Италия, но и подлинно демократические государства — Великобритания, США...
Маклаков писал, что «русскому мировоззрению были абсолютно непонятны расовая гордость и чванство. Различие рас, вер, языков и обычаев возбуждало любопытство, иногда добродушные шутки, но никогда чувство своего превосходства: теории современной Германии в России показались бы смешны». Благостная картина, нарисованная Маклаковым, вряд ли соответствовала действительности. Еврейские погромы и армяно-татарская резня совсем не похожи на «добродушные шутки».
Недовольство нерусских народов в Российской империи объяснялось, полагал Маклаков, господством петербургского центра, в равной степени подавлявшего общественную жизнь в стране без различия национальностей. Однако инородцы отождествляли гнет со стороны абсолютистской власти с гнетом великороссов, на самом деле самих страдавших от нее. Временным правительством был намечен правильный путь для разрешения национального вопроса в России, но было слишком поздно...
Сепаратизм окраин был порожден двумя главными причинами, писал Маклаков: «Во-первых, демократическая Россия просуществовала только полгода и была заменена большевизмом. Если от него было возможно спастись отделением от России, это отделение казалось разумной политикой». Не правда ли, поразительно напоминает стремительное бегство бывших советских республик от «центра» в 1991 году? Не последнюю роль в нем играли опасения реставрации режима.
«А во-вторых, для некоторых частей отделение от России представляло временные, но несомненные выгоды. Возьмем Прибалтийские государства. Они вновь отрезали Россию от моря, но через них шел весь русский транзит, русские железнодорожные линии. К их портам, выстроенным не ими, а Российской империей, были приписаны суда русского флота. Все это Прибалтийские государства присвоили себе без хлопот и расходов». Вам это ничего не напоминает, читатель?
«Конечно, — прозорливо добавляет Маклаков, — в этих комбинациях могли играть роль и личные интересы политических деятелей: на сепаратизме они создали свое положение».
Статья Маклакова весьма интересна для нас, свидетелей нового крушения Российской империи, называемой во «втором издании» Советским Союзом. Возродится ли она еще раз? Или время империй действительно прошло? Ответ даст история, которая все еще плохо нас учит. Впрочем, может быть, дело не в учительнице, а в учениках?
Думаю, что публикуемый текст даст школьному учителю истории не только представление о концепции образования Российской империи с точки зрения государственно-юридической школы, изложенной в сжатой и яркой литературной форме, но и хороший материал для организации дискуссий. Текст Маклакова отнюдь не бесспорен, он, я бы сказал, провоцирует на возражения по многим затрагиваемым проблемам. Краткость и в то же время насыщенность конкретно-историческим материалом, широта обобщений делают статью удобной для работы в классе. Как и остальные материалы данного сборника, эта публикация направлена на то, чтобы активизировать мысль
читателя; познание истории зависит в конечном счете от того, насколько точно сформулированы вопросы, которые мы задаем прошлому.
* * *
Статья Маклакова публикуется по машинописной копии, хранящейся в его личном собрании в архиве Гуверского института войны, революции и мира, Стэнфордский университет, Калифорния, США, ящик 15, папка 21. Заглавие дано публикатором. Публикатор выражает искреннюю признательность Совету по международным исследованиям и научным обменам (IREX), благодаря гранту которого стала возможной исследовательская работа в архивах США, а также сотрудникам архива Гуверского института, обеспечившим идеальные условия для работы.

В.А. Маклаков
Образование и крах Российской империи

1
Современные события побуждают к пересмотру многих установившихся взглядов. Это относится и к суждениям о России, которые всегда были очень предвзяты.
Союз России с Германией в то время, когда Германия явно претендует на мировое господство, нападение России на Финляндию воскресили старую мысль, будто бы Россия мечтала о господстве над миром. Но не может быть большей ошибки.
Россия громадна: по площади она после Англии вторая страна. Это не недостаток. Сейчас вообще не время маленьких государств; они слишком слабы и бедны для требований современной культуры. Прошло и время, когда мир мог уживаться с первобытными странами, и лежащими втуне богатствами. Так называемые «Империи» и их цивилизующая роль нужны всему человечеству. Страна, которая вносит культуру в дикие страны, несмотря на оборотную сторону этих процессов, делает полезное дело. Англия — пример метрополии, которая своим превосходством подчинила своему влиянию отсталые страны и потом их воспитала. Это не разрушение и не разбой, которые делает Германия с Польшей и Чехословакией или Советская Россия с Финляндией.
Империя России слагалась не так, как в Англии: ее громаду создала география. На земном шаре нет другой площади такого размера, так мало разделенной внутренними преградами. Чтобы основать свое государство, русским незачем было переплывать моря. Любопытная подробность: переплыв Берингов пролив, Россия укрепилась в Аляске — в Америке. Но заморское владение было ей не по характеру. Она его продала Соединенным Штатам Америки. Россия ширилась как вода, разливаясь по низким местам, пока не дошла до естественных границ, морей или сложившихся государств. Там она остановилась. Ее «завоевания» были только пограничными спорами, где нельзя отличить нападение от защиты. Они направлялись на государства уже разрушенные, или еще не сложившиеся, как было в Азии. Россию создала природа, не завоевательный дух или гордыня ее населения.
Став единым государством, Россия занимала пространство, которое давало ей созидательной работы на много веков без всяких завоевательных планов. Она была заселена редко и очень неровно; не знала своих богатств и возможностей. У нее был избыток населения и пустые места; и излишество культурных людей, и острый в них недостаток. Перед ней стояла задача подъема, приближения ее отсталых частей к уровню благоустроенных, т.е. задача мирная и более благодарная, чем нападение на соседей. Россия могла быть миролюбивой страной, никого не обижать и не пугать. Если в своем прошлом она иногда казалась другой, то и в этом виновата была не она. Необходимо вкратце припомнить историю.
2
Государство не могло возникнуть сразу на таком пространстве, которое позднее занимала Россия.
В доисторические времена ее равнина была на севере заселена различными пришедшими из Азии племенами, скандинавами, литовцами, латышами, финнами. На Юге же жило восточное крыло славянских народностей, которые во времена Великого переселения осели на Карпатах. Из них вышла «Россия».
Она не была чистой славянской расой; в создании ее, кроме славян, участвовали и скандинавские племена. Первая династия, которая княжила в России, были норманны. Государство зародилось на том речном торговом пути, который, по тогдашнему выражению, шел из варяг в греки, от Балтийского моря к Византии. Старейшим русским городом был Новгород, торговый купеческий центр, который укрепил свою власть далеко на севере среди лесов и болот финских племен. Он вел торговлю и с Византией. Зародыш государства был создан необходимостью в согласованной деятельности, потребностью оберегать торговый путь как от разбойных нападений отдельных племен, так и от давления монгольских орд в Азии. Южные степи России были открытой дверью в Азию, где вулкан еще не потух. Так для общей пользы объединились племена от Новгорода до Киева, по Волхову и Днепру. Были ли они завоеваны норманнской династией или, как говорила легенда, они их сами позвали княжить, но Киевская Русь представляла сочетание тех и других. Власть норманнских князей не была тяжела. Торговые области России управлялись сами собой; князья были в них лишь случайными гостями, с определенным кругом обязанностей. Княжеский дом управлял всей Русью, чередуясь
в областях по праву своего старшинства. Старший сидел в главном городе — Киеве. Смерть кого-нибудь из князей вызывала передвижение всех остальных. Потому влияние князей на местную жизнь не могло быть велико; династия была лишь наглядным выражением единства страны и общности интересов отдельных ее областей. Немудрено, что без насилия над соседями новое государство явилось притягательной силой для других областей. Они ничего не теряли, присоединяясь к этому зародышу феодального государства. Русь далеко раскинулась; она доходила на западе до теперешней Восточной Галиции, на севере смешалась с литовскими племенами. Поток колонизации вел ее на северо-восток, в земли финнов — в будущее Московское государство, отделенное от Киевской Руси не морями и океанами, а непроходимыми лесами. Сюда стекались те, которым стало тесно на юге; одни стремились к покою от княжеских распрей или от монгольских нашествий, другие искали личной удачи. Так возникла колония, с другим характером отношений, разбитая на уделы, составлявшие личную собственность тех, кто их создавал, без представления об общности интересов.
В Киевскую эпоху русское государство переживало свое счастливое время. Об этом свидетельствует фольклор, уцелевший на севере, занесенный туда из Киева. В близких сношениях с Византией, разлагавшейся, но богатой и культурной, Киевская Русь заимствовала от нее восточное христианство, ее культуру; стала проводником ее среди диких, но мирных племен российской равнины. Восточная культура противопоставлялась культуре Запада этого времени. Трудно судить, где бы прошла между этим демаркационная линия, если бы события XIII и XIV веков на юге России не перевернули хода истории.
3
XIII и XIV века были последним пробуждением Азии. Волны монголов хлынули на Европу. Она устояла, но монголы затопили Византийскую империю и Южную Русь. Она исчезла. Входившие в состав ее области под князьями литовского рода постепенно были захвачены Польшей. Новый враг появился на севере в лице Ливонии, Тевтонского ордена. Тут началась неоконченная еще борьба германизма со славянством. Ее выдерживала Польша — самое крупное в то время славянское государство; большинство же славян уже было раздавлено татарским и турецким владычеством. А единственным независимым остатком Киевской Руси была ее северная колония вокруг Москвы, куда ушло население юга. Татары дошли и туда; но условия жизни на севере не подходили кочевникам. Они обложили эту колонию данью, но оставили ее управляться по- своему. Из нее и воскресло русское государство.
Уцелевшая среди лесов часть России была разбита на маленькие уделы: условием возрождения России было объединение уделов. Без него и эта Россия стала бы добычей соседей. Если объединение не достигается соглашением, сильнейшее государство его навязывает. Так случилось и в Северной Руси. Она стала объединяться вокруг сильнейшего —московского князя. Процесс, иногда насильственный, иногда вполне мирный, шел все быстрее, по мере того, как перевес Москвы делался все ощутимее, прежние удельные князья теряли независимость; их уделы присоединялись к Москве: из самостоятельных государей они становились простыми подчиненными слугами московского Великого князя.
Этот процесс поглощения уделов Московией привел к благотворным последствиям. Иван III, объединив, что оставалось независимого от болёе сильных соседей, решился, наконец, отказать в дани татарскому хану (1472). Посланное на Москву татарское войско вернулось ни с чем. В ознаменование этого Иван III принял титул «самодержца», что по тогдашним представлениям означало лишь «независимый». Позднее он получил другое значение. Иван III присвоил себе и имя царя, сокращение византийского титула «кесарь». Так появилось Московское государство.
В его создании был один недостаток: оно все-таки создалось слишком быстро. Бояре им управляли именем Великого князя. Но они не забыли, что недавно были самостоятельны. Тот же процесс объединения создал и единого самодержца, ревниво относившегося к своей личной власти, и боярство с претензией управлять вместе с московским царем общим их государством. Так появились две враждебные силы — московский царь и Боярская дума. Борьба между ними была неизбежна. Они мешали Москве исполнить задачу, которую перед ней поставила история, — завершить освобождение Руси.
Это с наглядностью обнаружилось в царствование Ивана IV Грозного. Он пришел в историю как сокрушитель бояр. Он им действительно был. Он истребил бояр механически, казня их, как изменников; их ослаблял материально, систематически лишая наследственных вотчин и выселяя их на окраины. Ведя с ними борьбу, он не боялся народа; боярское управление заменялось охотно дарованным населению самоуправлением. Само население привилегий бояр уже не поддерживало; под ними ему жилось вообще очень трудно. Грозный нуждался в правительственном аппарате, ему лично преданном; создал опричнину — гестапо и Гепеу —этого времени. Так осуществлено было самодержавие царя над Россией. Из борьбы с боярами
Грозный вышел победителем. Но борьба гибельно отражалась на его внешней политике.
Царствование Грозного началось счастливо. В объединении Московского государства не было бы идейных основ, если бы оно не продолжало дело освобождения, Иван IV его продолжал; он перешел в наступление, взял татарское Казанское царство. Так пала преграда, отделявшая Московию от Сибири; дорога для ее заселения была открыта теперь. К концу царствование Ивана Грозного ознаменовалось победой на Иртыше Ермака над ханом Кучумом, которая получила громкое название «завоевание Сибири». Грозному советовали продолжать борьбу с татарами на юге. Грозный от этого уклонился. Его манила задача более важная. Он предоочел начать борьбу с Ливонией, т.е. германским Тевтонским орденом за балтийские берега.
Мы не поймем истории России, если не отдадим себе отчета в необходимости этой борьбы. Старая Россия начиналась на пути 4 от моря до моря» — от Балтийского к Черному морю. После татарского нашествия от обоих этих морей она стала отрезана. Контнментальные же соседа ее — Польша, Ливония — умышленно мешали общению России с Европой; они предпочитали видеть ее отсталой и варварской; не пропускали в нее мастеров, специалистов, торговцев. Между тем Москва уже при Грозном понимала пользу, которую она могла получить от Европы. Она уже тогда покровительствовала предприимчивым иноземцам — англичанам, которые ухитрились добраться до нее через Белое море; она, предоставив им право торговли без пошлины, вызвала этим нарекания московских купарв. Потом рядом с англичанами появились голландцы как их соперники. Это были вое далекие страны, которые не боялись России. Зато соседи — Швеция, Польша, Ливония, завладевшие ее
старыми землями, боялись ее усиления и не хотели этому помотать. У России не было другого исхода, как силой пробиваться на морской берег. Отсюда вышла война с Ливонией. Она начиналась удачно. На Ливонское государство распалось, прежние части его перешли к шведам и Литве. Так ливонская война превратилась в войну с Литвой, в тесном союзе с которой стояли уже поляки. На исход этой войны внутренняя политика Ивана IV имела роковое влияние. Литва по существу была ближе к России, чем к католической Польше. Но высшее служилое сословие в Литве, видя участь бояр в пределах Московского государства, предпочло ему Польшу. Сторонниками Москвы остался только простой народ без руководителей. Эта конъюнктура сыграла на руку королю Стефану Баторию, который вышел победителем из столкновения с Иваном IV. Так первая попытка вернуться к берегам Балтийского моря окончилась неудачей. Но эта неудача померкла перед опасностью, которая нависла над Россией при преемниках Грозного. Это было время, которое тогда называлось «Великой Московской трагедией», а по-русски «Смутное время».
4
Я напомню его главный смысл.
Смерть Ивана IV и конец династии после Федора дали боярам надежду на восстановление своего прежнего положения. Но этого не произошло. Годунов был избран на царство Земским Собором, а неволей боярства, и ограничения царской власти недопустим. Тогда из боярской среды вышла мьгеяь противопоставить новой династии законного- царя в лице Лжедмитрия. Конечно, одно боярство было для этого слабо. Оно не было популярно в стране; но недовольные своим положением массы давали тот
элемент, который становился опасным во время внут-' ренних смут. Если союз боярства с этой массой не мог создать порядка в стране, то он мог свалить Годунова. Но внутреннюю разруху задумал использовать в своих интересах внешний враг России — Польское государство. Лжедмитрий в нем нашел опору, без которой его предприятие было бы авантюрой. Он был сделан орудием для подчинения варварской Московии цивилизованной Польше. Сам Дмитрий, искренне веривший в свое царское происхождение, воспитанный при польском дворе, не сознавал всей дерзости этого плана. Польша переживала расцвет. Как в XIV веке состоялась уния Польши с Литвою и захват ею старых русских земель, так могла состояться «уния Варшавы с Москвой». Вождем будущей империи могла стать культурная Польша, а не серая, мужицкая Москва. В первой своей половине план блестяще удался. Годунов пал, Россия признала Дмитрия. Дмитрий воцарился в Москве, короновал царицей польку Марину, привел с собой польские войска и агита- торов-иезуитов. Начиналась полонизация Московского государства. Но это продолжалось недолго; главенства Польши в России никто не хотел. Новый союз бояр и социальных низов вызвал восстание во имя России. Дмитрий был убит, и на его место возведен боярский ставленник Шуйский.
Избрание Шуйского удовлетворяло боярскую партию. Но оно восстановило и социальные низы, и поляков. Поляки пошли войной на Москву. Чернь, не желавшая господства боярства, признала второго Лжедмитрия. Оставшийся без опоры Шуйский обратился за помощью к другим иностранцам — шведам; они пошли на защиту русского государя против поляков, но вместо этого заняли те области Балтийского побережья, на которые у них были свои притязания.
Разочаровавшись в шведской помощи, Шуйский отрекся от престола . Наступило время анархии. Москва погибала; и от крушения строя, который сложился в ней исторически, и от захватов культурных соседей — Польши и Швеции. Стало казаться, что было спасением добровольное подчинение иностранцам. Среди русского боярства образовалась польская и шведская партии. Одна выбрала московским царем польского королевича — Владислава, сына польского короля Сигиз- мунда, хотя и поставила ему ряд условий, обеспечивавших независимость Московии от Польши; другая выставляла шведского принца. В минуту этого унижения оказалось, что русские национальные силы сильнее. Образовалась «добровольческая армия» — ополчение, которое пошло на защиту национальной России. Москва с польским ее гарнизоном была взята ополчением и в 1613 году «Смутное время» закончилось избранием новой династии — Романовых.
5
Московии приходилось начинать все сначала. Прежде всего надо было восстановить элементарный порядок. Боярство вышло из «Смутного времени» обессиленным. Грозный физически его истребил. «Смутное же время» морально дискредитировало его ставками на иностранцев. Боярская дума не была уничтожена, но потеряла значение. Зато рядом с царем появляется постоянное учреждение — Земский собор. Он, а не боярство, сделался опорой престола и правой рукой государя.
Другой силой явилась Церковь. Царские указы первого Романова — Михаила — писались от имени царя и патриарха. Правда, патриархом был родной отец государя, Филарет, постриженный в монахи при Годунове. Но власть ему дало не только родство. В эпоху «Смутного времени» Филарет был увезен в плен поляками и вернулся оттуда как национальный герой. После покушения католичества на Россию глава Православия сделался национальным знаменем, синонимом патриотизма. И он поддерживал власть государя.
Смутное время внесло и глубокий раскол в понимание русского общества. Впервые московские люди встретились с иностранцами; они были возмущены гордостью, высокомерием польской аристократии. Но они не могли не видеть их превосходства в области техники. Отсюда вышли два враждебных направления в обществе. Одни видели в иностранцах предмет для подражания; это — новаторы. Другие именно в новшествах видели причину всех бед и боролись с попыткой подражать иностранцам. Оба эти направления и позднее не раз обнаруживались в России. При первых Романовых они только что обозначились. Правительство между ними не делало определенного выбора; но оба служили опорой партийных интриг.
Очевидно, что воскресшее Московское государство при начале династии было так слабо, что не могло ставить задачи дальнейшего освобождения русских земель от иностранцев. Ему было достаточно, если его главные враги — шведы и поляки, оставят его в покое, откажутся от притязаний на московский престол и признают его независимость. Но самое восстановление Московии как государства, появление в ней порядка делало ее притягательной силой. Так при втором Романове — царе Алексее Михайловиче к Москве добровольно присоединилась Украина.
Украиной называлось то, что оставалось независимым от старой Киевской Руси. Это была та ее часть, где не успели укорениться ни татары, ни турки, ни поляки. Украина представляла не организованное государство, а окраину, «военную марку», куда попеременно делали набеги соседи, и где русский элемент был представлен «казачьей вольницей». Такая свободная окраина не могла долго сохранить своего характера среди организованных государств. Ей пришлось бы делать выбор между Турцией и Польшей. Немудрено, что она предпочла вернуться к Московии. Так Московия уже стала собирать вокруг себя потерянные русские земли. Процесс пошел быстрым темпом уже и при Петре Великом.
С Петра начался петербургский период русской истории. Россия становится Империей; появляется на европейской сцене. Начинаются более сложные отношения между ней и Европой.
Петр бурно завершил процесс усвоения отсталой Россией европейской культуры. Не только всецело стал на сторону «новаторов»; он смотрел на сторонников старого как на мятежников, поступал с ними с беспощадностью фанатика и деспота.
Если Россия вообще оказалась способна усвоить культуру Европы, то усваивала ее, конечно, не вся с одинаковой быстротой. Отсюда пропасть между массами и образованным меньшинством, которое позднее все увеличивалась.
Это отразилось и на политическом строе. В стремлении привить России европейские порядки Петр не мог иметь опоры в большинстве населения. Учреждения, которые, если не ограничивали его власть формально, но не были его моральной поддержкой — Церковь,
Боярская дума, Земский собор — в его реформаторской деятельности ему мешали. Он перестал созывать и Думу, и Земский собор; Церковь подчинил государству, уничтожив власть патриарха. Режим при Петре стал бюрократическим абсолютизмом.
В политике России после Петра стала наблюдаться другая особенность. Национальные задачи России осложнились ее вмешательством в дела европейских стран. Этому содействовали они сами, обращаясь к России за помощью; потворствовало влияние иностранцев в России, которое наступило после Петра. Отрыв образованного слоя России от большинства населения вел к тому же. Чем меньше он чувствовал опору в народе, тем более поддавался влиянию иностранцев и тратил силы своего государства на достижение целей, ему вовсе не нужных. Какими интересами России можно было объяснить ее участие в Семилетней войне? Или итальянский поход Суворова? Или участие в борьбе с Наполеоном? Русская кровь проливалась за дело, которое России не было нужно и которого она не понимала.
Государства Европы негодовали на такие вмешательства. Европа стала видеть в России грубую силу, опасность для европейской культуры, становилась к ней в то принципиальное враждебное отношение, которое было причиной многих ошибок. Взаимоотношения России с Европой получали оттенок непонимания. Они затемняли и те действия России, которые были посвящены достижению не мешавших Европе ее национальных задач.
6
Я напомню ход их разрешения. При Петре перед Россией стояли три такие задачи: освобождение захваченных русских земель от Швеции, Польши и Турции.
Борьба России со Швецией’ была борьбой за выход к Северному морю. Ее начали Иван IV и Борис Годунов. Она стала главной победой Петра, но закончилась только при Александре I.
Право государства на выход к морю при известных условиях есть право естественное. Ради него для Польши в 1919 году разрезали Германию надвое. У России же не было этого выхода лишь потому, что ее старые владения у нее были отобраны; она могла опираться не только на естественное, но и на историческое право. Наконец, эти земли были предметом спора между другими соседями — шведами, германцами и поляками. Их население не принадлежало ни к одной из этих народностей. Странно было при этих условиях отрицать право России на возвращение себе этих земель.
Больше двадцати лет продолжалась упорная война Петра с Карлом XII за обладание балтийскими берегами. Уже в 1711 году Петр построил Петербург на устье Невы. В этой войне Петр отвоевал у Швеции всю Финляндию. Но при тогдашней технике условия безопасности для страны были другие. Вот почему по Ништадтскому миру в 21-м году Петр вернул Финляндию Швеции, кроме Выборгской губернии — «Старой Финляндии», необходимой для безопасности Петербурга. Остальная Финляндия для этой цели была тогда не нужна.
Но вопрос о Финляндии был снова поставлен при Александре I. Он был результатом Тильзитских мечтаний. Наполеон с Александром делили Европу, как позднее Гитлер со Сталиным. Совет взять Финляндию носил отпечаток гения Наполеона. Стратегические условия уже были другие, и Наполеон понимал их лучше, чем в свое время Петр. Финляндия от Швеции отделена была морем, не была шведской и по населению. Сторонники Швеции бЖзш в ней в меньшинстве. Политически она была провинцией Швеции. Шведы еще не были побеждены, как было созвано в 1809 году в Борго особое представительное Собрание, которое отложилось от Швеции и избрало Великим Князем Финляндии русского императора. Фридрихгамский мир со Швецией подтвердил эту уступку . Финляндия сделалась тогда автономной частью России, но сохранила свои привилегии и прежнюю шведскую конституцию 1772 года. Финляндские граждане получили в империи права русских граждан; русские их в Финляндии не имели. Самодержец России для Финляндии был только конституционным монархом.
Присоединение Финляндии было так мало направлено против нее, что Александр I добровольно вернул ей и завоеванную раньше Петром обрусевшую Выборгскую губернию. Но самое присоединение Финляндии требовалось безопасностью России. Она не могла допустить проникновения в Финляндию враждебной державы; эта возможность была бы прямой угрозой России. И победа России над Швецией в 1721 году была только завершена присоединением к России Финляндии в 1809 году.
Революция принесла этому вопросу другое решение; она сделала Финляндию «независимой». Могло ли это решение быть для России достаточным? Это зависело от другого вопроса — могла ли Финляндия защитить свою независимость против Германии? Если бы войны были действительно изгнаны из жизни народов, была бы установлена так называемая коллективная безопасность, если бы международные договоры связывали тех, кто их подписал — можно было бы представить себе финляндскую независимость; она никому не была бы опасна. Но время не таково. Судьба маленьких государств не обеспечена; это видно на примере нейтральных Голландии, Бельгии, Швейцарии и других. Возможность сохранить независимость зависит от политической конъюнктуры. Для военных действий против России Финляндия необыкновенно удобный плацдарм; рассчитывать же на слово Германии невозможно. Только в этом возражение против независимости Финляндии. Конечно, ограничения независимости не должны идти дальше ограждения стратегических интересов России, но зато в них заинтересована также сама финляндская независимость.
7
Самым опасным врагом России была Польша. История их шла параллельно. Годы несчастий России были годами усиления Польши. Вначале Русь не имела с ней непосредственных отношений. Влияние Руси на соседние литовские земли распространилось мирным путем. Литовская культура сделалась русской. После нашествия татар рухнуло русское государство. Тогда под влиянием германской опасности началось объединение литовских земель; но даже когда они сложились в могучее государство, их население по культуре оставалось тем же, что было раньше, т.е. русским. Лишь когда Литва под влиянием той же опасности сблизилась с Польшей и в XIV веке произошла уния Польши с Литвой, началась полонизация литовского края и введение туда католичества. В те самые годы, когда Россия объединялась под главенством Москвы, в Литве и Польше устанавливался феодальный аристократический строй. Как я выше указывал, с этой Польшей столкнулся Иван Грозный. Перевес был на стороне польского короля и старые русские города теперь стали польскими.
«Смутное время» окрылило польские перспективы. Московия могла стать простой частью польского государства. Но Россия вышла из «Смутного времени», а Польша после мишурного блеска стала клониться к упадку. Ее вековой спор с Россией за русские земли мог быть решен в пользу России.
Петр Великий не поставил, однако, этой задачи; он даже был союзником Польши; его главный удар шел на Швецию. Размежевание Польши с Россией выпало на долю Екатерины II. Но эту национальную проблему России, к сожалению, разрешила она не одна, а в соглашении с германскими «друзьями» — Австрией и Пруссией. Отобрание русских земель приняло поэтому форму знаменитых «разделов». Так отразилось на России влияние на ее правящий класс европейских соседей. Возвращение Россией захваченных у нее Польшей непольских земель («отторженная вовратих» было выгравировано на медали в память событиям) превратилось в уничтожение польского государства и в передачу славянского населения в руки германцев. Это было не русской политикой.
Этот исторический грех был еще усугублен при Александре I на Венском конгрессе. Александр I настаивал, чтобы разделенная Польша была воссоединена в особое государство и поставлена под власть русского императора как польского конституционного монарха. Этот идеал Александра был тот же, который впоследствии был высказан в Манифесте Великого князя в 1914 году . Настаивая на объединении Польши, Александр I исправлял грех Екатерины II. Но отдача объединенной Польши под скипетр русского императора была такой же ложной мечтой, как мечтания Сигизмунда в эпоху Лжедмитрия. В своем намерении стать лояльным польским монархом Александр I был искренен. Александр не видел противоречия в наделении завоеванных русских частей привилегиями, в которых он России отказывал. Но он не подумал о том, что объединенная Польша не согласится быть частью России. Но дело не дошло до подобного испытания. На Венском конгрессе державы не захотели сделать Александру эту уступку. Он тогда взял для России конгрессовую Польшу, т.е. чисто польское население со столицей Варшавой, а старые русские земли, Восточную Галицию, оставил за Австрией. Нельзя было придумать решения более неудачного и для Польши, и для России. Вместо объединения продолжалось существование раздробленной Польши. Это мало, Россия получила на свою долю исконные польские земли. Польский патриотизм стал считать именно Россию главным своим угнетателем. А конституционная форма правления в Польше не подходила к пониманию русских самодержцев и особенно преемника Александра I — Николая I. Даже при желании он не смог бы ее соблюдать. В результате р 1830 году произошло восстание Польши, подавленное с большим трудом. Это восстание стало предлогом для Николая I отменить привилегии Польши, подчинить ее общим законам империи; а восстание, его подавление, гражданская война, репрессии при неравенстве сил производили тяжелое впечатление и вменялись в вину победителям. Так жест Александра I получил наказание. Позднее, в 60-х годах в эпоху «либеральных реформ» Александра II, вспомнили о Польше и ей дали ряд привилегий. Поляки ответили новым восстанием, которое охватило и западный край. Восстание было снова подавлено, повело к реакции во внутренней политике Александра
II, а заступничество Европы за Польшу оскорбило Александра II и привело к роковому сближению России с Пруссией Бисмарка. В самой Польше наступили реакция и уныние. Польский вопрос казался решенным. Однако, когда началось в России «освободительное движение», вопрос был снова поставлен. Либеральная часть нашего общества решала его в смысле польской государственной, автономии. Большего Россия тогда не могла дать. Нельзя было объявлять независимость одной русской Польши; она не смогла бы ее удержать. Только при европейской войне польский вопрос мог быть поставлен во всю его широту. Манифест Великого князя возвращался к плану Александра I, к объединению Польши под скипетрам русского императора. Как я уже указывал, это было несбыточное желание. И действительно, после революции Россия немедленно объявила «независимость» Польши в ее этнографических границах. Но Польша осталась все- таки этим недовольна. На Версальской конференции она не приняла указанных конгрессом границ и в 1920 году напала на Россию, претендуя на правобережную Украину, которую она хотела оторвать от России, ставя иод свой ггротекторат. Этот план не удался, но на Рижском мире Польша вернула себе все-таки часть русских земель, отвоеванных Екатериной, и сделалась
снова врагом России. Это был для нее самый опаснейший таг. После этого она логически приняла германскую ориентацию; потом она оттолкнула Германию, we сумев в то же время столковаться с Россией. Так ошибками всех был запутан польский вопрос, хотя решение его было вовсе нетрудно.
8
Национальные задачи России столкнули ее с Турцией и вызвали этим осложнение ее отношений с Европой.
Этого столкновения избежать было нельзя. Сначала татары, а потом турки оторвали Москву от Черного моря. Освобождение русских земель от их владычества было и интересом, и правом России. Но выходом к Черному морю счеты с Турцией не могли окончиться. Во-первых, Турция запирала Россию в Черном море, и необходимо было соглашение с ней о проходе через проливы. А во-вторых, ири своем нашествии на европейские земли турки подчинили себе не только Россию, но и другие христианские народности.
Мысль об освобождении их от турок не принадлежала России. Крестовый поход против турок раньше проповедовал и папа, и польские короли. Это было совершенно последовательно. Если цивилизованные страны Европы не соглашались считать Турцию равноправной с собой державой, и своих подданных в ней защищали «капитуляциями», то как одновременно с этим они могли мириться с нахождением под ее неограниченным владычеством других европейских народностей. Но и в то время Европу было трудно подвинуть на совместные действия. Исполнение этой освободительной задачи выпало на долю того государства, которое для этого было лучше подготовлено, т.е. России. Ее бесконечные войны с Турцией за освобождение частей русской равнины, Крыма и Азовского побережья постепенно перешли в защиту христианских народностей от турок. Эти войны начались при Петре, продолжались весь XIX век. Они сделали из России главного врага Турции. Они не только вернули Россию к ее естественным границам — но вызвали к жизни теперешние Балканские государства, — и однако Австрия, Франция, Англия смотрели несочувственно на эти успехи России.
Подобное отношение кажется странным теперь, когда политика тех же держав опирается на независимость этих освобожденных Россией стран; когда полное освобождение инородцев Европы от владычества турок сделалось одной из задач Великой Войны; когда перед ней Турция стала оплотом Германии в стремлении ее на Восток. Теперь ясно, насколько антитурецкая политика России была выгодна для Европы. А между тем не только Австрия и Англия, но даже и Франция принимали участие в защите турок против России; она дошла даже до Крымской кампании 1854 года.
Причиной этого был страх перед «русской опасностью»; озлобление против России за ее вмешательство в дела, в которых русские интересы затронуты не были; подозрение, что, освобождая христиан на Балканах, Россия стремится их покорить, осуществить замыслы панславизма. Европейские страны не поняли, что этой политикой Россия защищала и свои, и их интересы, что существование независимых славянских стран было и им нужно, как оплот против растущего германизма; что, несмотря на ошибки, войны России с Турцией были освободительными войнами, которые были на пользу Европе. Это ей не мешает обвинять Россию в империализме.
Войны с Турцией сопровождались и действиями против нее в Малой Азии, на Кавказе. И там они носили характер «освободительный», хотя иногда и кончались увеличением русских территорий. Присоединение к России Грузии, судьба армян в Турции, показывает этот смысл русской политики. Можно упомянуть тут же о походах России в той самой Азии, откуда шли нашествия на Европу и где теперь осталось только несколько ханств. Присоединение их к России для них самих было выгодно; но и оно возбудило опасения Англии, как будто кто-либо в России хотел воевать с ней в Азии. Империализм России видели еще на Дальнем Востоке. Можно жалеть, что русское общество проявило к событиям на Дальнем Востоке так мало сочувствия и интереса. Но сейчас позволительно спросить о другом; когда мы видим последствия проникновения Японии на азиатское побережье, можно ли находить, что защита Россией Азии против Японии была противна интересам Европы? Что Англия поступила разумно, заключая союз с Японией против России? Но Россию обвиняли не только в завоевательных замыслах, ее части жаловались, что она их угнетает. Отсюда сепаратизмы, которые обнаружились после войны. Но это явление сложное, и необходимо его расчленить.
Несмотря на свою разноплеменность, Россия была унитарной страной; все национальности имели и ней равные права. Не было завоеванных колоний и метрополий. Наблюдалось обратное: некоторые покоренные народности имели преимущества перед их покорителями: Финляндия была конституционной страной во время самодержавия. В 1815 году Польша получила также
свою конституцию, которую потеряла лишь после восстаний. Ограничены были в правах евреи по религиозному признаку; но как ни несправедливо было их положение, его нельзя сравнивать с тем, которое сейчас установили у себя культурные страны. Как общий признак, можно сказать, что в Российской империи ни одна национальность яе имела преимущества перед другими.
Это не значит, что в России процветало полное равенство. Неравенство между людьми было и в культуре, и в состояниях, и в области правовой. Так, ваше крестьянство — 90% всего населения — жата под действием особых крестьянских законов. До 1906 года крестьянин не мог получить высшего образования, не выйдя из своего сословия и не потеряв права на надельную землю. У крестьян было особое семейное и наследственное право, особые суды; но это неравенство шло не по национальному признаку . Ему подвергались и крестьяне Великорусски. В зависимости от культуры местности были различия и в административном устройстве губерний. Были губернии земские и неземские4. Это ничего не имело похожего на положение метрополии и колонии, завоевателей и побежденных.
И русскому мировоззрению были абсолютно непонятны расовая гордость и чванство. Различие рас, вер, языков и обычаев возбуждало любопытство, иногда добрые шутки, но никогда чувство своего превосходства. Теории современной Германии в России показались бы смешными.
Недовольство народностей на Россию имело другое происхождение. В империи был режим абсолютизма,
* Земства, за исключением некоторых исконных русских губерний, как раз отсутствовали в Польше, Белоруссии, Прибалтике, Казахстане, Сибири, Кавказе и Средаей Азия.
ж господств© петербургского центра над-общественно» жизнью страны. От него страдало все общество без различия. Великорусская народность не меньше других. Потому инородцы, которые присоединились к России* попадая под общий русский режим, иногда теряли прежние вольности и привилегии. Их не утешало то, что это было общим порядком. Они чувствовали себя обиженными уже тем, что были на равных правах е коренным населением. Это своеобразное недовольство. Оно было последствием унитарного строя, а не господства привилегированной национальности. Общим источником зла, от которого национальности страдали в России, был режим абсолютизма.
Этот абсолютизм не был, однако, капризом истории. Он был неизбежным. Недаром он возник в России не сразу, был переходной формой правления. Во времена Киевских князей его не было; при них правили старейшины, города, даже вече. Московские цари были самодержцами, но имела около себя Боярскую думу, а позднее и Земские соборы. Чистое самодержавие было введено только Петром, который был прототипом просвещенного деспота. Эта форма правления сохранилась дольше, чем нужно, она держалась на громадности пространства России, на пропасти между массой и образованной частью страны и на сословном устройстве, т.е. на привилегиях дворянства и порабощении крестьянства. При наличии этих условий самодержавие имело опору в чувствах народа, который не хотел неограниченной власти господ.
Но эти условия были лишь временны. В 60-х годах крепостная зависимость от дворян была уничтожена. Тогда и началась по необходимости эпоха либеральных реформ. После реакции Александра Ш она
логически была завершена Конституцией 1905 года . Конституция поставила предел прежнему абсолютизму; были даны права обществу. Этим мог быть поставлен на очередь и национальный вопрос; прежнее равнодушие к национальному недовольству стало с тех пор невозможным. Но Конституция у нас существовала только 8 лет до начала войны; за эти 8 лет ничего прочного сделать было нельзя; национальный вопрос остался неразрешенным. Когда же разразилась война, то новый, еще не укрепившийся конституционный режим не выдержал испытания. Конституция, основанная на сотрудничестве исторической власти с представителями общества, рухнула. Вся власть перешла к представителям общества, которые к этой задаче подготовлены не были и в условиях войны с ней справиться не сумели. Это было неудивительно. Но прежде, чем пасть перед соединенным натиском Германии и большевизма, Временное правительство изложило программу либеральной России — она имела тот недостаток, что ее собирались проводить, несмотря на войну. В программе был поставлен во всю глубину национальный вопрос. Путь к его разрешению намечен был правильно. Иного решения не требовали ни интересы России, ни интересы входивших в нее частей.
Если же сепаратистские вожделения появились и сохранились поднесь, то для этого были две главных причины. Во-первых, демократическая Россия просуществовала только полгода и была заменена большевизмом. Если от него было возможным спастись отделением от России, это отделение казалось разумной политикой. Можно было рассчитывать пережить в стороне гнет большевизма, а потом воссоединиться с Россией в одно федеративное государство. Так большевистский режим порождал сепаратизм, которого не было раньше.
А во-вторых, для некоторых частей отделение от России представляло временные, но несомненные выгоды. Возьмем прибалтийские государства. Они вновь отрезали Россию от моря, но через них шел весь русский транзит, русские железнодорожные линии. К их портам, выстроенным не ими, а Российской империей, были приписаны суда русского флота. Все это прибалтийские государства присвоили себе без хлопот и расходов. Или Грузия и Азербайджан. Нефть, которая составляла главное богатство России, была ею открыта, оборудована, призвана к жизни; новорожденные государства всю эту нефть получали себе. Это был для них соблазн слишком большой, чтобы перед ним устоять. Выгоды были соблазнительны, но могли ли их «независимости» быть прочными? При теориях современной Германии эта нефть могла привлечь аппетиты «завоевательных стран». Смогли ли Грузия и Азербайджан без России себя от них защитить? Отделение от России превращалось в подчиненность другим иностранцам; не этого они добивались.
Конечно, в этих комбинациях могли играть роль и личные интересы политических деятелей; на сепаратизме они создавали свое положение. И они, конечно, много работают над созданием в Европе несправедливого отношения к русскому прошлому.
9
Если природа облегчила создание громадной Российской империи, то у этого облегчения были неизбежные оборотные стороны. География открыла Россию для Азии; нашествие монголов уничтожило молодое русское государство в самом начале. Россия могла бы бесследно погибнуть, если бы части ее не уцелели в отдельных лесах вокруг Москвы. Там русская народность и обнаружила всю живучесть свою. Несмотря на центробежные силы, она сумела объединиться, создать единую власть, сбросить иго татар, и потом в годину разрухи противостоять попыткам культурных соседей превратить ее в колонию Швеции или Польши. Она сумела потом не испугаться европейской культуры, ее усвоить себе, но и этот успех имел оборотную сторону. Он привел к установлению в России хотя и просвещенной, но деспотической власти, без которой успехи России как государства возможны бы не были. Но эта деспотическая власть, создавшая громадную империю, сама стала препятствовать нормальному развитию общественной жизни в России. Так возникла и к началу XX века резко обострилась борьба общества и власти. В этой борьбе общество недостаточно ценило необходимость для России ее исторической власти и не понимало опасности союза с разрушительными революционными силами. Эти силы в конце концов и остались одни победителями. Это привело Россию к очередной катастрофе, из которой она, однако, в течение своей долгой истории столько раз выходила.

Архив Гуверовского института войны, революции и мира, Стэнфордский университет, Калифорния, США. Коллекция В.А. Маклакова. Коробка 15. Папка 21. Машинопись. Копия.

..

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел история