Энциклопедия для детей. Том 1. Всемирная история

ОГЛАВЛЕНИЕ

ДЖУЗЕППЕ ГАРИБАЛЬДИ

В истории случаются моменты, когда кричащие проблемы, стоящие перед той или иной страной, решаются в результате появления человека, как бы воплощающего в себе совесть народа и освещающего светом своей личности массовое движение.
Таким человеком для Италии середины XIX в. можно по праву назвать Джузеппе Гарибальди. Родился он 4 июля 1807 г. в Ницце, в семье моряка. С юных лет ему был уготован жизненный путь отца — дорога в море. Уже подростком Джузеппе стал юнгой на торговом судне, побывал во многих портах, в том числе в Одессе.
А время на юге Европы было бурное. Мрак, опустившийся над Европой после Венского конгресса, был прорезан вспышками революций в Испании, Португалии, Неаполе, Пьемонте. Девять лет шла освободительная борьба против турецкого ига в Греции. Молодой Гарибальди, проходя водами Эгейского моря, мечтал присоединиться к греческим повстанцам. В самой Италии для него как будто бы не было дела.
Всё изменила случайная встреча на юге России, в Таганроге, куда Гарибальди приплыл, став уже капитаном небольшого торгового корабля, за партией зерна. В небольшом портовом кабачке незнакомый итальянец агитировал соотечественников вступать в освободительное общество «Молодая Италия». Деятельность этого общества, вероятно, знакома многим нашим читателям по роману Этель Лилиан Войнич «Овод». «Молодая Италия» была основана в 1831 г. группой итальянских революционеров-демократов во главе с Джузеппе Мадзини. В отличие от движения передовых дворян — карбонариев в предшествующие годы, «Молодую Италию» составляли люди, которых в России назвали бы «разночинцами». Общество вело борьбу за демократическую и единую Итальянскую республику, против австрийского господства и папской власти. Многие революционеры всё ещё надеялись достичь перемен в стране с помощью заговоров и одиночных выступлений. Другие пытались развернуть агитацию в народе.
26-летний Гарибальди понял, что нашёл своё дело. После встречи с Мадзини в Марселе он принимает участие в подготовке вооружённого выступления в Генуе и использует в этих целях корабль «Эвридика». Но в феврале 1834 г. замысел его соратников был раскрыт, многие арестованы, а сам Гарибальди через Ниццу перебрался на территорию Франции, чудом избежав ареста. Заочно его приговорили к смертной казни.
Летом 1835 г. во Франции вспыхнула эпидемия холеры, и Гарибальди оказался там, где людям
нужна была помощь, — в Марселе он выполнял работу санитара. Вскоре вторым помощником капитана Гарибальди на корабле отправился в Рио-де-Жанейро. Начался бурный латиноамериканский период его жизни (опять напрашивается параллель с судьбой Овода из романа Войнич). В Бразилии, Уругвае, Аргентине было много итальянских эмигрантов, в среде которых оказался Джузеппе. Некоторое время Гарибальди всецело отдаёт себя ремеслу моряка. Он даже совершает плавание в далёкий китайский порт Макао. Но постепенно он начинает помогать повстанцам на юге Бразилии, ведущим борьбу против власти императора и рабства. Флагманом партизан становится его судно, названное «Мадзини». Сражения, бегство в Аргентину по реке Ла-Плата, буря, арест... Пытки в застенках диктатора Росаса. Друзья добились его освобождения. И вновь — партизанский отряд в Бразилии. В Бразилии Гарибальди встретил свою будущую супругу — Аниту. Она стала неразлучной спутницей героя, сражалась вместе с ним, стойко переносила все лишения. Вскоре родился сын — Менотти.
В 1841 г. повстанцы потерпели серьёзное поражение. Гарибальди пришлось поселиться в Уругвае. Но и здесь он предложил свои услуги в качестве бойца против войск Росаса, пытавшихся захватить маленькую соседнюю страну. Он сражался на море и на суше, организовал итальянский легион и с честью расквитался со своим бывшим обидчиком-диктатором. Для уругвайцев он стал живой легендой. Известия о блестящем полководце дошли и до Европы. В Италии в народе уже стали связывать его имя с надеждами на лучшие времена. В свою очередь Гарибальди знал, что на его родине растёт недовольство иностранным господством. В конце
1847 г., услышав об амнистии, он отплыл в Европу с женой, тремя сыновьями и своим легионом в полном составе.
Когда корабль вошёл в Средиземное море, в разных странах Европы грянула буря революций
1848  г. Известие о начале народных выступлений в Неаполитанском королевстве придало гарибальдийцам огромное воодушевление. Один из бойцов, Кочелли, сочинил боевой гимн:
Разверзлись могилы, и мёртвые встали, И наши страдальцы пред нами предстали, Венчанные лавром, как некогда в жизни, С любовью к отчизне в горячей груди. Восстань же! Восстань же, о юность народа! Неси наше знамя под ветром свободы...
В родной Ницце Гарибальди был встречен с ликованием. Но в столице Сардинского королевства
553

Джузеппе Гарибальди наблюдает за битвой при Вольтурно
(1-2.10.1860 г.).
554

(Пьемонта) Турине король Карл-Альберт принял его весьма холодно. Король опасался массового народного движения. После поражения регулярной сардинской армии под Кустоццей Гарибальди начал партизанскую войну. Осенью 1848 г. он появился в Центральной Италии, пытаясь пробиться к осаждённой Венеции, но тут началось восстание в Риме, и полководец повернул свои отряды туда. Но и римские власти, несмотря на чрезвычайную популярность народного героя, не спешили доверять ему и не допустили, чтобы он полностью разбил французский корпус, направленный Луи Наполеоном на помощь Папе, т. к. рассчитывали на примирение с Францией. В результате французы, подтянув свежие силы, взяли Рим в июле 1849 г. При этом героический неравный бой с ними вели только гарибальдийцы... Оставалась ещё Венеция, к которой вновь начал продвигаться Гарибальди. Но силы его бойцов были истощены. Всего 200 повстанцев дошли по горам до Сан-Марино. Спустившись к морю, разместились на лодках. Ночью последовала атака австрийцев. На берег Гарибальди вынес смертельно раненную Аниту. Смерть горячо любимой жены была для него тяжелейшим ударом.
Всё, казалось, было кончено. В августе пала Венеция. Ценой моря крови в Италии были восстановлены прежние границы и порядки. Самого Гарибальди поспешили арестовать власти Сардинского королевства, где он укрылся, но под давлением общественности освободили и выслали за границу.
На некоторое время Гарибальди отдаляется от политики. Он совершает новые морские плавания — в Перу, Китай, Новую Зеландию; кругосветное путешествие. В Лондоне он вновь встречается с Мадзини и итальянской революционной эмиграцией. Какое-то время Гарибальди надеется на объединение страны с помощью дипломатической активности Пьемонта, где с программой реформ выступил премьер граф Камилло Кавур. В союзе с Францией, которой были тут же отданы Савойя и Ницца (родина Гарибальди), Пьемонт начал войну с Австрией за её итальянские владения.
Новый отряд Гарибальди был специально отправлен на самый тяжёлый участок боёв. Видя, что инициатива от регулярных войск переходит к гарибальдийцам, Кавур попытался «обезвредить» своих политических соперников. Было спровоцировано поражение войск под командованием Гарибальди (единственное!). Путём искусных интриг Сардинское королевство (Пьемонт) объединило под своей короной север страны, а республиканцы и люди из низов оказались не у дел.
Мадзини стремился подготовить восстание своих сторонников в Неаполитанском королевстве. Вооружённое выступление было намечено на начало апреля 1860 г. на Сицилии. Гарибальди получил приглашение возглавить экспедицию помощи повстанцам. Долгое время с Сицилии в Геную, где собралась тысяча бойцов, приходили тревожные вести — восстание началось неудачно. Но вот крестьяне стали захватывать помещичьи усадьбы.
«Едем!» — сказал Гарибальди. И 6 мая «Тысяча»
бойцов-гарибальдийцев на двух кораблях отплыла на юг. Через пять дней бойцы, одетые в красные рубашки, высадились в порту Марсала под оркестр и звон колоколов. Сразу же народный вождь добился ликвидации декретами революционного правительства наиболее тяжёлых налогов и раздачи помещичьей земли крестьянам. К «Тысяче» присоединились крестьянские отряды. 14 мая 25-тысячная армия неаполитанских Бурбонов встретилась с восставшими у городка Калатафими. Это была самая удивительная победа Гарибальди. С лёгким оружием бойцы врезались в части противника, крича: «Да здравствует Гарибальди!» Всё выше в гору вздымалось их знамя, переходя из рук в руки. Впереди был главнокомандующий. В панике противник бежал. При полном моральном превосходстве бойцы-гарибальдийцы вступили в Палермо. В июле восставшие заняли весь остров. Почти не встречая сопротивления, за 18 дней Гарибальди совершил путь из Калабрии в Неаполь и триумфально вступил в южную столицу. Королевская армия капитулировала, её солдаты отдавали честь победителям. Народное ликование было небывалым. Неграмотные крестьяне и ремесленники уверовали в то, что Гарибальди — Христос.
Поход 1860 г. способствовал необычайной популярности Гарибальди в Европе. В его войска стекались добровольцы из разных стран — французы, немцы, поляки, венгры, русские. Адъютантом Гарибальди был русский учёный-географ Л. И. Мечников.
Но, увы, будучи человеком гениального общественного чутья, Гарибальди не был профессиональным политиком. И при первых же попытках Кавура прибрать к рукам Южную Италию он уступил. Объявив о передаче власти в Неаполе Виктору-Эммануилу, Гарибальди двинулся с войсками на Рим, где сохранял власть Папа, и одержал новую победу — при Вольтурно. Но в обход Рима папские владения уже занимали пьемонтские войска. Властям Пьемонта вовсе не нужна была ликвидация помещичьего землевладения (они искали поддержки дворян Юга) и перспектива установления республики. 26 сентября севернее Неаполя произошла встреча Гарибальди с Виктором-Эммануилом. Несколько сотен гарибальдийцев приветствовали короля. Тот пожал Гарибальди руку и объявил добровольческие войска распущенными. Напрасно Гарибальди просил оставить ему на год управление занятыми им территориями — король был непреклонен. Гарибальди отправили на остров Капрера, где он ранее купил земельный участок. От титулов и наград полководец отказался. Фактически это было почётной ссылкой. Провозглашение единого Итальянского королевства в марте 1861 г. прошло уже без человека, который был душой объединения страны. Плодами его труда воспользовались другие люди, расчётливые, осторожные и беспринципные... «Это совсем не та Италия, за которую я боролся всю мою жизнь!» — говорил Гарибальди.
Впрочем, энергия и жажда справедливости ещё
555

возвращали его в «строй». В 1862 г. Гарибальди попытался возглавить выступление против Рима, был встречен пьемонтскими войсками и ранен, т. к. не хотел стрелять в своих. Его вновь арестовали, но выпустили, потому что голос в его защиту подняли все передовые люди в Европе. Вылечил Гарибальди видный русский учёный-хирург Н.И. Пирогов, приехавший к нему. А потом Гарибальди командовал войсками во время новой войны с Австрией за Венецию в 1866 г. и, наконец, взял в 1870 г. Рим — этим завершилось объединение страны. После этого неутомимый ветеран освободительных движений прибывает во Францию и защищает от прусских войск Дижон. Он горячо поддержал Парижскую коммуну, а его сын Менотти стал депутатом Совета коммуны.
Последние годы жизни Гарибальди были нелёгкими: неудачный второй брак, смерть многих соратников, отчуждённость от королевской Италии. Но в его скромном доме часто бывали многие приверженцы демократических, революционных взглядов. Умер Джузеппе Гарибальди 2 июня 1882 г.
Конечно, это лишь немногое из того, что можно
рассказать о Гарибальди. Будучи самоучкой и практиком, а не теоретиком освободительного движения (такую роль в Италии сыграл Мадзини), он стал, однако, одной из самых замечательных фигур в мировом революционном движении конца XIX в.
Александр Герцен познакомился с Гарибальди во время его приездов в Лондон и способствовал однажды его примирению с Мадзини. Николай Добролюбов был в Италии вскоре после движения 1860 г. и высоко оценил борца за объединение страны. Алексей Горький, живший уже в другое время, вспоминал, как вошёл в его жизнь Гарибальди: «В первый раз я услышал это великое имя, когда мне было 13 лет. Я служил тогда кухонным мальчишкой на пассажирском пароходе... Кто сидя, кто стоя слушал рассказ одного пассажира: "Звали его Джузеппе, по-нашему Осип, а фамилия его была Гарибальди. Великая у него была душа. И кликнул он клич по всей стране: «Братья, свобода выше и лучше жизни! Подымайтесь все на борьбу с врагом и будем биться, пока не одолеем!» И все послушались его, потому что видели, что он скорее трижды умрёт, чем поддастся. Все пошли за ним и победили..."»

КАРБОНАРИИ

Лучшие драматурги — во Франции, а лучшие театры — в Италии...
Вольтер
Странное зрелище представляла собой Италия в XVIII в. С одной стороны — страна высочайшей культуры, вековых традиций науки, общественной мысли, литературы; страна, бывшая школой для живописцев, скульпторов, композиторов, музыкантов, артистов и зодчих всей Европы; страна роскошных вилл, фонтанов, карнавалов и потрясавших воображение учёных людей археологических находок. С другой стороны — сохранение самой рутинной раздробленности, отсутствие самостоятельной политики у большинства мелких государств, зависевших сначала от Испании, а затем — от Австрии, стоявшая поперёк всякого свободомыслия папская власть в самом центре — Риме, тяжёлая отработочная система в поместьях, обилие батраков и городских нищих, разбойничьи шайки, инквизиция, шпионаж и дворцовые заговоры. Одна лишь Венеция была относительно свободной республикой, но и ей было далеко до былого величия. При всём блеске своего искусства Италия не дала за весь «век Просвещения» ни одного крупного мыслителя европейского масштаба.
Положение стало меняться только после Французской революции. Гром пушек в Париже разбудил все страны Европы, где господствовали феодально-абсолютистские порядки. Во многих городах Италии проходили демонстрации в поддержку революционного народа Франции. Появилась надежда, что освобождение от австрийского господства и политические преобразования в Италию принесут французские войска. Появились первые тайные общества, в том числе «Общество лучей» в более культурно развитой северной части страны. Сторонниками преобразований в Италии выступали часть молодых дворян, буржуазия, офицерство. Наиболее решительно настроенные выступали за республиканский строй в княжествах и королевствах, были и сторонники якобинцев, из которых выдвинулся Филиппо Буонаротти, приехавший затем в Париж и ставший сподвижником Гракха Бабёфа. И вот в 1795 г. войска Франции под командованием генерала Наполеона Бонапарта вступили в Италию под лозунгами республики и борьбы против контрреволюционной Австрии. На севере страны была провозглашена Цизальпинская республика, в центре — Римская, на юге — Партенопейская. Казалось, старые режимы рухнули навсегда и в стране, правда, по-прежнему раздробленной, установился конституционный строй. Однако с самого начала Наполеон стремился прежде всего подчинить Италию Франции. Он отказался от помощи мест-
556

ных революционеров и начал вывозить в Париж культурные ценности. «Общество лучей» было распущено. Окончательно захватническая политика Бонапарта проявилась после узурпации им единоличной власти во Франции в 1799 г. и затем — провозглашения себя императором с помощью Папы Римского. Пьемонт, Генуя, Тоскана, Венеция и Рим стали французскими владениями, на остальной территории были образованы Итальянское и Неаполитанское королевства с приближёнными Наполеона, Богарне и Мюратом, на тронах.
Всё это определило двойственное отношение передовых людей к тому, что произошло в Италии. Идеи французской революции, принесённые в страну, совершили в ней внутренний сдвиг. Но французская империя грозила похоронить идею национального возрождения. Поэтому с 1805 г. в Италии начали возникать новые тайные общества, выступавшие против наполеоновского господства, но за сохранение нового законодательства. На Севере это было «Общество адельфов» (братьев), на Юге — «Общество карбонариев» (угольщиков). Угольщиками называли себя члены масонского братства на юге Франции, собиравшиеся в заброшенных угольных копях. Общества возникли по типу масонских лож и вначале проповедовали идеи раннего христианства, но постепенно приобрели революционный характер. Они были разбиты на секции — венты (ячейки на определённой территории). Венты подчинялись «материнским вентам», а те — «высоким вентам». У испанских революционеров карбонарии позаимствовали катехизисы — своды правил своей деятельности. Большую привлекательность для тайных обществ Италии имела испанская конституция 1812 г., принятая также на волне борьбы с Наполеоном. После поражения Наполеона в России и изгнания его войск из Испании была надежда, что с Сицилии придут англичане и обеспечат независимость как от Франции, так и от Австрии, поддержав конституцию, подобную испанской.
Тактикой карбонариев и адельфов стала организация восстаний в армейских частях. Первое восстание удалось организовать в сентябре 1813 г. в Калабрии, но оно было сразу подавлено. Не увенчались успехом и последующие разрозненные выступления. Тем временем Венский конгресс вновь отдал север Италии под власть Австрии. Неаполитанский король Мюрат, вначале заявивший о лояльности победителям Наполеона, во время "Ста дней" вновь выступил на его стороне. Под этим предлогом австрийцы вторглись и на юг Италии и восстановили там власть династии Бурбонов. Была восстановлена Папская область, герцогства Тоскана, Модена, Парма и Лукка и Сардинское королевство, к которому присоединили бывшую республику Геную. По существу были восстановлены порядки XVIII в. в ещё более худшем варианте.
Тайные общества ушли в глубочайшее подполье и были строго законспирированы. Постепенно они вновь начали развёртывать свою деятельность. Все они выступали за ликвидацию иностранного присутствия и конституцию. Многие революционеры
стремились к объединению страны, но некоторые выступали лишь за федерацию итальянских независимых государств. Допускалось даже сохранение в районе Рима светской власти Папы. Как и раньше, нечёткой и частичной была программа улучшения положения крестьян. Только «Общество высокодостойных мастеров», созданное в Алессандрии (Пьемонт) под влиянием французского утопического социализма, имело «символом веры» своей высшей венты лозунг «Пусть будут уничтожены различия» (имущественные). Члены вент не должны были в это время даже знать друг о друге, получая распоряжения свыше. Наиболее значительным по-прежнему было движение карбонариев на наиболее отсталом Юге, где сильнее было недовольство в народе.
Революция в январе 1820 г. в Испании, открывшая мятежную волну на юге Европы, вновь окрылила карбонариев. Во главе их заговора встал Гульермо Пепе — бывший офицер Мюрата. Он готовил план восстания в Неаполитанском королевстве. В ночь на 2 июля 1820 г. было поднято 127 солдат и младших офицеров в городе Нола. Во главе восстания встал священник, руководитель местной венты Луиджи Миникини. Всё дальнейшее развёртывалось как яркое эффектное итальянское зрелище. С криками «Ура, смелее, граждане! Да здравствует свобода и конституция!» восставшие прошли по маленьким городам и вступили в город Авеллино при поддержке народа, увеличив свои ряды. Повстанцы заняли дорогу в Неаполь. Другие карбонарские венты, предупреждённые способом древнеримских времён — огнями на вершинах гор, также подняли восстания. Неаполь был отрезан от провинции, а в ночь на 6 июля в нём выступил Пепе, за которым пошли два кавалерийских полка. Пепе соединился с отрядами у Авеллино и принял командование всеми силами восставших. Напуганный король Фердинанд обещал дать в восемь дней конституцию. 9 июля повстанцы торжественно вступили в Неаполь, и уже через четыре дня в королевстве была принята испанская конституция 1812 г. Новое правительство составили выдвиженцы Мюрата. При этом не было пролито ни единой капли крови! Австрийский посол доносил Меттерниху: «Необходимо согласиться с тем, что конституционные идеи доминируют и пустили свои корни в нацию. Клир, дворянство, военные, буржуазия и особенно судебные служащие пропитаны ими...»
Однако после победы революции карбонарское общество превратилось в организацию, в которую вступали все, кому вздумается. Избранный к октябрю парламент, в котором преобладали представители буржуазии, не спешил с какими-либо реформами, а войска были в основном посланы на Сицилию, где восстанием в Палермо воспользовались местные бароны, потребовавшие независимости острова. Австрийские власти призвали к интервенции стран «Священного союза» в Неаполь. На конгрессе в Троппау их поддержали Россия и Пруссия. Фердинанд норовил убежать из Неаполя. В январе 1821 г. он с согласия парламента поехал на конг-
557

ресс в Лайбах и по пути заявил, что конституция навязана ему и он требует австрийской интервенции. И она началась. В феврале австрийцы перешли реку По. Народ уже не поддерживал горячо карбонариев, не решавших аграрный вопрос. До прихода австрийцев Пепе попытался поднять против них Папскую область, двинулся туда, был атакован и отступил. 23 марта интервенты вступили в Неаполь. Парламент был распущен.
В это же время был составлен революционный заговор в Пьемонте. Адельфы и федералисты рассчитывали на приход к власти либерально настроенного наследного принца Карла-Альберта. Вечером 11 января два студента явились в театр в красных беретах и были арестованы. Начались студенческие волнения, которые были использованы заговорщиками. В Алессандрии и Турине в марте поднятые членами тайных обществ полки водрузили над крепостями трёхцветные флаги сторонников
единства Италии. После отречения от престола короля наследник присягнул испанской конституции, но за его спиной придворные уже вели переговоры со «Священным союзом». Революционные войска были разбиты у Новары, а в Генуе само население потребовало возвращения королевского губернатора. ..
Повстанцы бежали из Италии.
Вскоре были раскрыты венты карбонариев в других областях Италии (читайте новеллу Стендаля «Ванина Ванини»). Многие революционеры были осуждены, некоторые — казнены. Слишком ограниченное, хотя и самоотверженное, движение карбонариев потерпело поражение. Движение Рисорджименто — за объединение и освобождение Италии — продолжали уже другие люди.
Движение карбонариев отозвалось и в России. «Ах, Боже мой, он карбонари!» — говорит в комедии Грибоедова «Горе от ума» Фамусов о Чацком. Это слово стало символом вольномыслия.

ПАРИЖСКАЯ КОММУНА

Парижская коммуна 1871 г. — восстание на почве голода и лишений, которые испытывало население французской столицы во время франко-прусской войны 1870—1871 гг. — в марксистской литературе традиционно рассматривается как первая в мировой истории социалистическая революция, прообраз диктатуры пролетариата.
Парижская коммуна завершила цикл революций и восстаний — демократических по целям, романтических по духу, которые периодически сотрясали Францию на протяжении первой и второй третей XIX в. Её вождями были люди, искренне верившие в то, что ценой героических усилий можно одним махом установить на земле царство свободы и справедливости. Большей частью они считали себя продолжателями дела великих предшественников — революционеров конца XVIII — первой половины XIX в. Отсюда и названия основных партий Парижской коммуны: якобинцев (называемых также неоякобинцами, чтобы подчеркнуть их отличие от современников Робеспьера и Дантона) и бланкистов (по имени социалиста Огюста Бланки).
От прежних революционных выступлений Парижскую коммуну отличало то, что она в большой степени была обусловлена противоречиями капитализма. Ей предшествовали годы беспрецедентного в истории Франции экономического подъёма и процветания, которые, однако, имели и теневую сторону. Широкое развёртывание промышленной революции, ускорение темпов индустриализации привели к обнищанию значительного слоя мелких собственников. Они шли работать на фабрики и заводы, где условия труда оставались крайне тяжёлыми, а заработная плата — нищенской. Ведь машинное производство моментально обесценивало квалификацию, опыт и способности десятков тысяч ремесленников, мануфактурных рабочих. На фабриках и заводах широкое распространение получило использование низкооплачиваемого труда детей и женщин. Копившаяся в обездоленных массах ненависть к эксплуататорам грозила рано или поздно вырваться наружу.
Однако, не будь франко-прусской войны, классовая борьба во Франции вряд ли переросла бы в кровавую гражданскую распрю.
Причиной войны между Францией и Пруссией было их соперничество за гегемонию в Центральной Европе. Франция опасалась усиления Пруссии и рассчитывала помешать объединению немецких земель под её главенством. Наполеон III объявил войну Пруссии 17 июля 1870 г., а уже в начале августа прусские и союзные им войска других германских государств вторглись в пределы Франции и окружили основные силы противника в городах Мец и Седан. 2 сентября они заставили капитулировать седанскую группировку французских войск, при которой находился Наполеон III.
Весть о пленении императора всколыхнула Париж. 4 сентября толпы людей заполнили улицы столицы. По их требованию Франция была провозглашена республикой. Власть перешла к Временному правительству национальной обороны, которое представляло широкий блок оппозиционных Империи политических сил — от монархистов до радикально настроенных республиканцев. Оно не помышляло о продолжении агрессивной войны и
558

предложило Пруссии перемирие, рассчитывая на заключение в дальнейшем почётного мира. В ответ Пруссия предъявила откровенно захватнические требования.
Республиканцы, пришедшие к власти во Франции, считали бесчестьем принять прусские условия. Они опасались, что на республику падёт подозрение в предательстве национальных интересов, тогда как ещё во время революции конца XVIII в. она заслужила репутацию патриотического режима в отличие, например, от монархии Бурбонов (1814—1830 гг.), навязанной французскому народу иностранными интервентами. Но и масштабы потерь, понесённых Францией в этой войне, не оставляли надежд на скорую победу. 16 сентября прусские войска появились в окрестностях Парижа и спустя три дня полностью его блокировали. В течение короткого времени они оккупировали весь северо-восток Франции, а 27 октября приняли капитуляцию последней крупной группировки французских войск в Меце. На некоторое время Франция осталась беззащитной перед противником. Лихорадочные усилия правительства по воссозданию военной мощи принесли ощутимые результаты лишь к концу 1870 г., когда к югу от Парижа была развёрнута Луарская армия.
Оставалась возможность призвать Францию к всенародной войне за освобождение, как это сделали в сходной ситуации революционеры 1792 г. К этому побуждали и демократические силы — как радикальные республиканцы наподобие Гамбетты, который занимал в правительстве пост министра внутренних дел, так и социалисты, пользовавшиеся влиянием среди рабочего населения крупных городов. Однако страх перед угрозой перерастания национально-освободительной войны в гражданскую (что, кстати, и случилось в 1792—1793 гг.) удерживал правительство от такого шага. Оно пришло к выводу о неотвратимости заключения мира на условиях, которые предлагала Пруссия, но ожидало для этого благоприятного момента, а пока имитировало национальную оборону.
Затягивание войны поставило Париж в тяжёлое положение. Его гарнизон насчитывал до полумиллиона вооружённых людей, большей частью солдат Национальной гвардии, состоявшей из мужчин непризывных возрастов. Плохо обученные и не особо дисциплинированные, они вряд ли смогли бы противостоять регулярной армии противника в чистом поле, но, защищая дома и улицы родного города, представляли серьёзную силу. Поэтому прусские войска, в стремительном броске подступившие к

Свержение Вандомской колонны.
Парижу, отказались от намерения взять его с ходу и предпочли вести осаду по всем правилам военного искусства. Город был окружён несколькими рядами укреплений, численность осаждавших доведена до 235 тыс. человек. Подтянули тяжёлую осадную артиллерию. В конце декабря 1870 г. началась массированная бомбардировка оборонительных позиций и жилых кварталов французской столицы, предвещавшая скорый штурм.
Как ни велики были разрушения и потери, причинённые Парижу и его населению военными действиями, жизни города зимой 1870—1871 гг. угрожали прежде всего голод и холод. В январе 1871 г. на одного жителя выдавали всего лишь 300 г низкокачественного хлеба в день. На дрова были распилены все деревья, украшавшие парижские бульвары. Правда, на чёрном рынке можно было купить всё, но достаточными для этого средствами мало кто располагал. Прекращение подвоза сырья и вывоза готовой продукции парализовало промышленность, а вместе с ней и всю деловую активность огромного города. Промышленники и торговцы лишились дохода, рабочие и служащие — заработной платы. Тысячи семей были вынуждены существовать на скромное вознаграждение, которое получали кормильцы за службу в Национальной гвардии, — 1,5 франка в день. Квартиросъёмщики не могли платить за жильё, промышленные и торговые предприятия — по ранее взятым кредитам. Чтобы предотвратить волну банкротств, правительство временно запретило взыскивать плату за наём помещений и по долговым обязательствам. Но эти меры не мог-
559

Э. Пиккио.
"Расстрел коммунаров".
ли остановить рост социальной напряжённости в городе, где на фоне недоедания и обнищания большинства населения особенно бросались в глаза сытость и благополучие богатых классов.
Недовольство парижан приобрело политическую окраску. Ответственность за недостатки в снабжении города продуктами питания, за всяческие злоупотребления они возлагали — и небезосновательно — на правительство. Его осуждали прежде всего за военную политику, не приносившую успеха. Ибо парижане, несмотря на тяготы осады, оставались патриотами — в том особом, воинственном смысле, который вкладывали в это слово ещё волонтёры 1792 г. По их мнению, было бы предательством сложить оружие до победы над врагом. Едва стало известно о новой попытке правительства вступить в переговоры о мире, как в Париже вспыхнуло восстание. 31 октября 1870 г. солдаты Национальной гвардии арестовали и несколько часов удерживали министров в качестве заложников, пока их не вызволили верные правительству войска.
Теперь правительство было едва ли не больше озабочено тем, как унять беспокойных парижан,
чем национальной обороной. Восстание 31 октября сорвало план заключения перемирия, подготовленный Адольфом Тьером. Французские войска безуспешно пытались прорвать блокаду Парижа. К началу 1871 г. положение осаждённой столицы выглядело безнадёжным. Правительство решило, что дальше медлить с заключением мира нельзя. Чтобы нейтрализовать оппозицию, оно запретило демократические клубы Парижа и несколько особенно досаждавших ему газет. На репрессии парижане ответили 22 января 1871 г. новой попыткой восстания. Лишь его разгром окончательно развязал руки правительству.
28   января   между Францией   и   объединённой Германией (18 января 1871 г. в Зеркальном зале Версальского дворца французских    королей    прусский     король    Вильгельм I был провозглашён германским императором) было подписано перемирие. По его условиям форты Парижа и армейские запасы оружия передавались немцам. На 8 февраля назначались выборы в Национальное собрание Франции, которое должно было утвердить мирный договор.
Выборы дали решающий перевес представителям правых, консервативных партий, выступавших за скорейшее подписание мира, — монархистам и части солидарных с ними в этом вопросе республиканцев. Главой исполнительной власти Национальное собрание назначило Тьера. Уже 26 февраля он представил депутатам предварительные условия мира, согласованные с Бисмарком. Они предусматривали уступку Германии Эльзаса и части Лотарингии, а также выплату 5 млрд. франков контрибуции. Национальное собрание утвердило эти условия. Окончательно мир был подписан во Франкфурте 10 мая 1871 г.
Возмущение парижан условиями мира было тем большим, что они подозревали Национальное собрание и правительство Тьера в стремлении к реставрации монархии. В то время многие демократы искали защиту от реакции в децентрализации власти. Поэтому лозунг предоставления французской сто-
560

Ярослав Домбровский —
Активный участник Парижской коммуны.

Луи Эжен Варлен
— активный участник Парижской коммуны.
лице самоуправления, которого она была лишена со времён Империи, приобрёл популярность. В роли защитника интересов Парижа выступила Национальная гвардия, которой побаивались даже немцы: при заключении перемирия они не настаивали на её разоружении. Национальная гвардия была и самой организованной политической силой столицы. 24 февраля возникла Республиканская федерация Национальной гвардии во главе с Центральным комитетом. Фактически в нём сосредоточилось руководство оппозиционным движением.
При всей серьёзности разногласий с правительством никто в Париже не помышлял о вооружённом восстании, тем более не готовил его. Но действия властей подлили масла в огонь. После снятия блокады была прекращена выплата вознаграждения солдатам Национальной гвардии. В городе, экономика которого ещё не оправилась от последствий блокады, тысячи жителей остались без средств к существованию. Когда Национальное собрание аннулировало отсрочку по взысканию задолженности, в считанные дни к оплате было предъявлено 150 тыс. долговых обязательств! Задело гордость жителей столицы и решение Национального собрания избрать местом своего пребывания Версаль.
Играя на нервах парижан, правительство само подталкивало их к импульсивным поступкам. На рассвете 18 марта 1871 г. по его приказу войска попытались захватить артиллерию Национальной гвардии, сосредоточенную на Монмартрском холме. Солдаты были остановлены жителями и без боя отступили. Но случилось непоправимое. Генералы Леконт и Тома, командовавшие правительственными войсками, были схвачены гвардейцами и в тот же день расстреляны.
Этого было достаточно, чтобы Тьер распорядился об эвакуации правительственных учреждений в
Версаль. Вслед за ними покинули столицу многие представители богатых и праздных классов. Единственной авторитетной силой в Париже остался Центральный комитет Национальной гвардии. Он временно принял на себя властные полномочия, одновременно назначив на 26 марта выборы в Парижскую коммуну (так по традиции назывался орган городского самоуправления французской столицы). В оставшееся время мэры парижских округов, другие политики республиканского толка пытались примирить Центральный комитет с Версальским правительством, добиваясь согласия последнего на проведение выборов. Но безуспешно. Правительство дало понять, что считает парижских оппозиционеров преступниками, восставшими против законного порядка, с которыми можно разговаривать лишь на языке пушек.
Поскольку сторонники правительства бойкотировали выборы 26 марта, в голосовании приняло участие лишь меньшинство избирателей — 229 тыс. из 485 тыс., внесённых в списки. В Коммуну было избрано 86 человек, однако 20 вскоре подали в отставку. Поэтому 16 апреля были проведены дополнительные выборы. Среди членов Коммуны встречались известные люди, такие, как участники революции 1848 г. Луи-Шарль Делеклюз и Феликс Пиа или художник Гюстав Курбе. Имена же большинства ничего не говорили широкой общественности. Кстати, лишь немногие из них оставили след в истории рабочего движения конца XIX в.: Эдуар Вайан, Лео Франкель, Эжен Потье. Члены Коммуны были по профессии чиновниками, врачами, журналистами, адвокатами, рабочими. В политическом отношении они принадлежали к прудонистам (сторонникам социалиста Прудона), неоякобинцам и бланкистам. При этом часть из них состояла в секциях Международного товарищества рабочих
561

Расстрел коммунаров в Версале.
(I Интернационала). Политические разногласия затрудняли работу Коммуны. Довольно скоро в ней образовались «большинство» и «меньшинство», столкновения которых не раз ставили под угрозу единство коммунаров.
Коммуна заявила о своём намерении осуществить глубокие реформы, за которые боролось не одно поколение французских демократов — республиканцев и социалистов. Впечатляет простой их перечень: замена постоянной армии вооружением народа, демократизация государственного аппарата (включая выборность и сменяемость чиновников), справедливая организация труда, отделение церкви от государства, введение бесплатного, обязательного и светского обучения и т. д. Как ни оценивать замыслы Коммуны — иногда утопичные, — ясно, что масштаб их намного превосходил скромные возможности парижских реформаторов. Во многом поэтому они не продвинулись в их осуществлении дальше деклараций и первых скромных шагов. Более плодотворной оказалась деятельность Коммуны по удовлетворению насущных социально-экономических требований населения столицы. Среди принятых ею мер, целесообразность которых трудно оспорить, — списание задолженности по квартирной плате, безвозмездное возвращение владельцам вещей, заложенных в ломбарде на сумму не больше 20 франков, введение рассрочки на три года по коммерческим кредитам и др. Впрочем, и здесь не обошлось без курьёзов, к которым следует отнести попытку законодательно отменить ночной труд в пекарнях.
Да можно ли вообще строго судить хаотичные попытки реформ, предпринимавшихся Коммуной, если главной, всепоглощающей её заботой была война? В начале апреля начались столкновения федератов, как называли себя бойцы вооружённых отрядов Коммуны, с версальскими войсками. До середины мая они не принесли решающего успеха ни одной из сторон. Но силы были заведомо неравны. После того как не удалось заручиться поддержкой провинции, коммунарам оставалось рассчитывать только на себя. Зато Версальское правительство получало от командования германской армии помощь оружием, боеприпасами и солдатами из числа французских военнопленных, досрочно отпущенных на свободу.
Противники как будто старались превзойти друг друга в жестокостях и бесчинствах. Узнав, что версальцы расстреливают пленных коммунаров, Парижская коммуна приняла декрет о заложниках, грозивший репрессиями ни в чём не повинным жителям столицы, лишь заподозренным в симпатиях к Версалю. Уже после того как бои завязались на улицах Парижа и дни Коммуны были сочтены, была расстреляна часть заложников, среди них архиепископ Парижский, многие священники и монахи-доминиканцы. Столь бесчеловечные действия не имеют оправданий, равно как и беспримерный вандализм, проявленный коммунарами во время уличных боёв. Они умышленно подожгли ряд зданий в центре столицы, в том числе городскую ратушу, Дворец правосудия, Тюильрийский дворец, министерство финансов, дом Тьера. В огне погибли бесчисленные культурные и художественные ценности. Покушались поджигатели и на сокровища Лувра. Что касается версальцев, то они в эти дни залили кровью улицы Парижа. Жертвами их террора стали десятки тысяч граждан, убитых в боях, расстрелянных по приговору военно-полевого суда или вообще без суда и следствия. Десятки тысяч других были приговорены к тюремному заключению, каторге или ссылке.
«Кровавая неделя» 21—28 мая 1871 г. не только завершила недолгую историю Парижской коммуны, но и подвела её итог. Дорого обошлись Франции упрямство политиков, не желавших идти на компромиссы, и самомнение народных вождей, уверовавших в свою историческую миссию. Память людей на редкость избирательна. Для одних Коммуна навеки осталась мрачной, трагической страницей истории Франции, для других — светлым праздником торжества демократии и справедливости.
562

ЖОРЖ КЛЕМАНСО

Жорж Клемансо (1841—1929) — один из наиболее влиятельных политических и государственных деятелей Франции своего времени, прозванный «тигром» за страсть, которую вкладывал в борьбу.
Всю жизнь Клемансо любил Вандею — департамент на крайнем западе Франции, где он родился 28 сентября 1841 г. в местечке Муйерон-ан-Паре. Здесь прошли его детство и юность. Здесь были его семейные корни. Прадед Жоржа, служивший врачом, не упустил случая сделать карьеру при императоре Наполеоне I. Отец же, тоже врач, был убеждённым республиканцем и противником как монархии Луи-Филиппа, так и империи Наполеона III. Его идеалом была якобинская республика, а кумиром — Робеспьер. Под влиянием отца почитателем революции и сторонником республики стал и сын.
Клемансо не затруднялся в выборе профессии. Он и здесь продолжил семейную традицию. По окончании лицея он поступил в медицинское училище в Нанте, а в 1860 г. — на медицинский факультет Парижского университета — Сорбонны, откуда вышел пять лет спустя с дипломом врача. Но вместо того чтобы заняться профессиональной деятельностью, он в 1865 г. отправился в путешествие по Соединённым Штатам Америки. Отчасти причиной этого были неприятности с властями, возникшие у него в студенческие годы. За организацию антиправительственной демонстрации Клемансо был арестован и провёл за решёткой два с половиной месяца.
Но прежде всего им руководил интерес к демократическим учреждениям североамериканской республики, авторитет которой в его глазах лишь подняла недавняя отмена рабства в ходе войны Севера против Юга. Три года пробыл Клемансо за океаном, переезжая с места на место, зарабатывая на пропитание то корреспонденциями в парижские газеты, то уроками французского языка в женском колледже, на одной из учениц которого, Мэри Пламмер, он в конце концов женился.
Знакомство с Америкой оказалось для Клемансо поучительным. Не то чтобы она его разочаровала. Но он понял, что республиканская форма правления сама по себе не гарантирует ни чистоты нравов, ни подлинного народовластия, а лишь является условием постоянной борьбы за демократию.
На родину Клемансо вернулся незадолго до того, как в июле 1870 г. Наполеон III объявил безрассудную войну Пруссии. Францию она привела к национальной и социальной катастрофе — военному поражению, оккупации, потере части территории, гражданской войне. С самого начала Клемансо — в гуще политических событий. Он — свидетель революции 4 сентября, провозгласившей Францию республикой.

Клемансо.
Вскоре его назначают мэром 18-го округа Парижа, избирают депутатом Национального собрания. Движимый патриотическими чувствами, он голосует против грабительских условий мира, предложенного Пруссией. В то же время он не скрывает сочувствия к страданиям трудящегося люда. По прихоти судьбы именно на территории его округа, на Монмартрском холме, начинается восстание 18 марта 1871 г., которое привело к провозглашению Парижской коммуны. Клемансо стремится предотвратить гражданскую войну. Он пытается выступить в роли посредника между противоборствующими сторонами. Но не находит понимания ни среди повстанцев, отдающих приказ о
563

его аресте, которого он благополучно избежал, ни среди версальцев, в свою очередь привлекающих его к суду за потакание «мятежу». Подавленный своей неудачей, а ещё больше трагическими событиями, Клемансо слагает с себя полномочия мэра и депутата.
Ни о чём он так не мечтал в последующие годы, как о возвращении в большую политику. Под влиянием опыта 1870—1871 гг. он уточняет свою политическую программу. Три основных её раздела: защита республики от реставрации монархии, проведение социальных реформ в интересах трудящихся, восстановление военной мощи Франции в целях борьбы за возвращение захваченных Германией территорий. В 1876 г. он избирается в палату депутатов от всё того же 18-го округа Парижа, где становится во главе левой группировки радикал-социалистов.
Так началась парламентская карьера Клемансо, принёсшая ему славу одного из главных лидеров оппозиции. Его не удовлетворяла политика правящих кабинетов, которые и слышать не хотели о сколько-нибудь глубоких реформах в политическом и социальном строе. Но и возможности сформировать правительство на свой вкус у него не было. Для этого он не располагал достаточной поддержкой в парламенте, где радикал-социалисты составляли незначительное меньшинство. Ему не оставалось ничего другого, как критиковать политику правительства и требовать замены консервативных министров. Скоро он заслужил репутацию «ниспровергателя министров».
Добившись за несколько лет отставки доброго десятка министерских кабинетов, сам Клемансо, однако, ни на шаг не приблизился к власти. Хуже того, неожиданно под угрозой оказалось его собственное политическое будущее. В начале 80-х гг. часть его избирателей ушла к социалистам, выдвинувшим ещё более привлекательную программу мер в интересах трудящихся. Символично, что в 1885 г. Клемансо отказался представлять в парламенте слишком уж требовательных избирателей Парижа, предпочтя им «милых провинциалов» из департамента Вар, что на юге страны. Наконец, в ходе «панамского скандала» в 1892 г., вызванного фактами коррупции депутатов и государственных чиновников, вскрылись компрометирующие его связи. Всё это стоило ему места в палате депутатов на выборах 1893 г.
Этот провал был не только личным поражением Клемансо, но и крахом той разновидности политического радикализма, которую он олицетворял в 70—80-х гг., — обращенного в прошлое, живущего воспоминаниями о «великой революции», «якобинствующего». Вполне ли отдавал себе в том отчёт Клемансо? Во всяком случае, он красноречиво отдалился от Республиканской партии радикалов и радикал-социалистов, которая была образована в 1901 г. Он предпочёл стать независимым политиком, опирающимся лишь на преданных друзей да на свой моральный авторитет.
Девять долгих лет голос Клемансо не звучал с
парламентской трибуны. Но это время не было потеряно для его политической карьеры. Свободный от обременительных обязанностей, Клемансо в совершенстве овладел таким мощным оружием борьбы, как журналистика. Он редактировал газету «Жюстис» — «Справедливость», принимал участие в издании газеты «Орор» — «Заря», основал журнал «Блок», публиковал статьи во множестве других органов печати. Вскоре он добился такой популярности, о какой и мечтать не мог, оставаясь лишь парламентским оратором. Его имя было на устах десятков тысяч людей по всей Франции, к его мнению прислушивались во всех слоях общества.
Журналистика сблизила Клемансо с видными представителями творческой интеллигенции — писателями Альфонсом Доде, Эдмоном Гонкуром, Анатолем Франсом, Октавом Мирбо, Эмилем Золя, Жозефом Ренаном, скульптором Огюстом Роденом, художником Клодом Моне. Очевидно, не без их влияния он и сам засел за литературный труд, написав несколько художественных произведений. Но, трезво оценив их достоинства, он вовремя остановился. Особенно Клемансо был дружен с Моне, творчеству которого посвятил ряд эссе. Тот в свою очередь запечатлел образ друга в многочисленных портретах и зарисовках. Дружеским общением Клемансо в какой-то мере восполнял тот недостаток душевного комфорта, который ощущал в личной жизни.
Возвращению Клемансо в парламент способствовало его активное участие в борьбе демократических сил за пересмотр приговора по «делу Дрейфуса» (см. ст. «Дело Дрейфуса»). Именно в газете «Орор» Золя опубликовал своё знаменитое «Я обвиняю!». В 1902 г. Клемансо был избран членом верхней палаты парламента — сената — от департамента Вар. И здесь он примкнул к решительным сторонникам оправдания капитана Дрейфуса, организации отпора клерикально-монархической и националистической реакции, принятия закона об отделении церкви от государства.
Когда возникли трудности с проведением в жизнь этого закона, Клемансо впервые пригласили в правительство, доверив ответственный пост министра внутренних дел. Случилось это в 1906 г. — на 65-м году его жизни и 36-м году политической карьеры. Клемансо не только оправдал оказанное ему доверие, но и превзошёл в чём-то ожидания коллег. При появлении угрозы массовых забастовок в угледобывающей отрасли он не остановился перед применением вооружённой силы против рабочих. Он окончательно расстался с романтическими мечтами «радикал-социалистической» молодости и готов был бороться с врагами республики не только справа, но и слева. С тех пор он и приобрёл репутацию человека «сильной руки», способного на скорые и решительные меры в чрезвычайной обстановке.
Несколько месяцев пребывания Клемансо в министерстве внутренних дел убедили парламент в возможности поручить ему формирование правительства. Почти три года, с октября 1906 г. по июль
564

1909 г., находился у власти его кабинет — рекордно длительный срок по меркам Франции того времени! И это несмотря на множество сложнейших проблем, которые ему приходилось решать в области внутренней и внешней политики. Любая из них могла бы оказаться роковой для кабинета, если бы не твёрдость и целеустремлённость, проявленные Клемансо. С чувством исполненного долга он вышел в отставку, когда коалиция обиженных им депутатов, самолюбия которых он и вправду не щадил, сумела-таки незначительным большинством голосов провалить резолюцию доверия правительству.
Освободившись от бремени власти, Клемансо отнюдь не снял с себя ответственности за судьбу страны. Чутьё многоопытного и мудрого политика подсказывало ему, что надвигается большая европейская война. Отныне все помыслы его были о том, чтобы Франция во всеоружии встретила противника и взяла реванш за поражение в 1870—1871 гг. Он активно сотрудничает в сенатском комитете по делам внешней политики и армии, обращается к общественному мнению. С 1913 г. Клемансо издаёт газету «Ом либр» — «Свободный человек», в которой доказывает неизбежность скорой войны с Германией, внушает французам веру в будущую победу и, невзирая на лица, критикует правительство за медлительность в осуществлении военных программ.
Разразившаяся в 1914 г. мировая война лишь подтвердила опасения Клемансо. В сражении на Марне французы чудом остановили наступление германских войск. Но, хотя Франция выдержала первый удар противника, началась затяжная «война на изнурение», потребовавшая напряжения всех сил. В этих условиях правительство не нашло ничего лучше, как запретить газету Клемансо, досаждавшую ему своей критикой. Когда же она стала выходить под новым названием «Ом аншене» — «Человек в оковах», правительство обрушило на неё цензурные преследования. Лучшего способа заставить французов прислушиваться к каждому слову опального сенатора нельзя было бы придумать.
На исходе третьего года войны, когда вызванные ею страдания и жертвы, казалось, достигли предела, всю Францию потрясло заявление Клемансо о том, что правительство не сможет добиться по-
беды, пока не положит конец «пораженчеству» внутри страны. Он метил не только в антивоенное движение, которое активизировалось под влиянием революции в России, но и в членов правящего кабинета, не проявлявших твёрдости в борьбе с ним. Вокруг Клемансо объединились все силы общества, выступавшие за продолжение войны «до победного конца». Они и добились его назначения главой правительства в ноябре 1917 г.
Программу своего кабинета Клемансо сформулировал кратко: «Я веду войну». И сделал всё возможное для её осуществления: очистил аппарат военного и гражданского управления от лиц, уклонявшихся от фронта, арестовал видных деятелей антивоенного движения, привлёк к ответственности бывшего министра внутренних дел Мальви и премьер-министра Кайо, добился создания единого военного командования Франции и её союзников и т. д. Эти меры позволили Франции выдержать мощное наступление германских войск весной и летом 1918 г., а затем предпринять контрнаступление и обратить противника в бегство. 11 ноября 1918 г., когда Германия признала себя побеждённой, народная молва наградила Клемансо самым лестным из всех его многочисленных прозвищ — «Отец победы».
Клемансо председательствовал на переговорах, предшествовавших подписанию Версальского договора 1919 г., который подвёл итог Первой мировой войны и заложил основы послевоенного устройства Европы и мира. Это был тяжкий, изнурительный труд, признательности за который от своих сограждан он так и не дождался. В январе 1920 г. палата депутатов «прокатила» его на выборах президента республики. В последний раз он не по своей воле был вынужден уйти из политики.
После войны Клемансо, несмотря на возраст, много путешествовал. Он побывал в Индии, Индонезии, Сингапуре, Египте, Судане, США и других странах. Потом уединился в Вандее, в своём маленьком домике на берегу океана, посвятив остаток времени и сил работе над философскими трудами и мемуарами. Умер он в своей парижской квартире на улице Франклина 24 ноября 1929 г.

ДЕЛО ДРЕЙФУСА

В истории каждого народа есть страницы, которые иначе как мрачными не назовёшь. Во Франции последнее десятилетие XIX в. было «испачкано» грязным судебным делом по ложному обвинению в шпионаже честного офицера Альфреда Дрейфуса. Связанная с ним вспышка политической борьбы,   пристальное  внимание  мировой  общественности вывели «дело Дрейфуса» за рамки юриспруденции.
Альфред Дрейфус родился в 1859 г. в Эльзасе, в состоятельной еврейской семье. Хорошо образованному и проявившему способности к военному делу молодому человеку прочили блестящую военную карьеру. По отзывам родных и друзей, он был не-
565

подкупно честен и безгранично предан родной Франции. В роковом для него 1894 г. Дрейфус в чине капитана артиллерии состоял при Генеральном штабе французской армии.
Весной того года военный министр Франции генерал Мерсье в парламенте сделал доклад «О состоянии армии и флота». Он нарисовал радужную картину: армия и флот в образцовом состоянии, всё великолепно и безупречно! Депутаты бурно аплодировали его выступлению. Между тем доклад генерала был лживым. Военное положение страны внушало тревогу. В Генеральном штабе Франции гнездилась измена. Там исчезали, а потом снова появлялись важные документы. Очевидно, кто-то уносил их, а потом опять клал на место.
В сентябре 1894 г. французская контрразведка напала на след, появилась надежда схватить виновного. Одним из агентов французского Генерального штаба был сторож германского посольства в Париже. В его обязанности входило собирать всё, что можно было найти в корзинах для бумаг, в выметаемом мусоре, в золе, выгребаемой из печей и каминов. Он-то и предоставил контрразведке разорванное на мелкие клочки письмо, адресованное немецкому военному атташе и содержащее опись пяти важнейших секретных записок французского Генштаба. Письмо получило название «бордеро» — от французского слова «опись».
Почерк письма мог стать ключом к разгадке тайны. По роковой случайности почерк бордеро оказался схожим с почерком капитана Дрейфуса. Эксперты-графологи тщательно изучили почерк Дрейфуса и дали разноречивые заключения. Многие из них считали капитана невиновным. Но руководители Генерального штаба не захотели прислушаться к их мнению. Скромный, не имеющий знатных родственников и влиятельных заступников, Дрейфус был белой вороной в аристократической среде офицеров Генштаба. Еврейское происхождение позволяло сделать его объектом ненависти националистов. На него удобно было свалить вину и списать злоупотребления и беспорядки во французской армии.
Вести следствие по делу арестованного капитана поручили майору дю Пати де Кляму, человеку сомнительных моральных качеств. Дю Пати заставлял капитана писать в тюрьме то левой рукой, то лёжа, то сидя — так он добивался наибольшего сходства с почерком бордеро. Желая захватить Дрейфуса врасплох, заставить его проговориться, майор врывался внезапно в камеру Дрейфуса, нарочно затемнённую, и наводил на него яркий свет. Всё было напрасно. Мужественный капитан, для которого арест явился полной неожиданностью, твёрдо, не сбиваясь и не путаясь, продолжал доказывать свою невиновность. Он отказался признать вину в обмен на мягкое наказание, отклонил предложение о самоубийстве. Даже комендант тюрьмы уверовал в невиновность своего узника. Следствие не смогло подкрепить обвинение ни одним доказательством. Даже в вопросе о том, писано ли бордеро рукой
Дрейфуса, эксперты продолжали расходиться. Но генералам Генштаба, презревшим честь, справедливость и законность, во что бы то ни стало нужна была виновность Дрейфуса. С подачи армейской верхушки информация о деле просочилась в прессу. Правые газеты подняли невообразимый шум о преступнике, какого не знала история, о негодяе, продавшем Германии военные планы и документы родины. Миллионы граждан, привыкших верить печатному слову, не могли и предположить, какая чудовищная ложь изливается на них. Поднималась волна антисемитизма. Обвинение в шпионаже еврея Дрейфуса давало возможность шовинистам обрушиться с нападками на евреев, объявить их виновниками всех бед французов.
Дрейфуса судили военным судом при закрытых дверях. Беспомощности обвинения, отсутствию бесспорных фактов представители Генштаба противопоставили пресловутую военную тайну: доказательства есть, но предъявить их не позволяет необходимость сохранить военную тайну. И всё же, несмотря на грубый нажим генералитета, судьи заколебались. Тогда, с ведома военного министра, следователь тайно от всех передал в комнату, где совещались судьи, грубо сфабрикованную фальшивку — записку, якобы написанную германским послом кому-то в Германию: «Этот каналья Д. становится слишком требовательным». Наскоро состряпанная бумага перевесила чашу весов. Суд признал Дрейфуса виновным в государственной измене и приговорил его к разжалованию и пожизненной ссылке на далёкий Чёртов остров близ Французской Гвианы. Потрясённый защитник Дрейфуса заявил: «Осуждение Дрейфуса — величайшее преступление нашего века!» Однако многолетняя эпопея мытарств Дрейфуса ещё только начиналась.
После вынесения приговора состоялась омерзительная церемония публичного разжалования — на площади, перед строем войск, при стечении народа. Под гром барабанов и звуки труб четыре канонира с шашками наголо вывели Дрейфуса. В парадном мундире, при шпаге, смертельно бледный, он шёл уверенно, высоко вскинув голову. Обращаясь к войскам, Дрейфус крикнул твёрдым и ясным голосом: «Солдаты, клянусь вам — я невиновен! Да здравствует Франция! Да здравствует армия!» Под улюлюканье зевак с кепи Дрейфуса, с его доломана сорвали офицерские нашивки. Бросили наземь куски переломленной над его головой шпаги...
На следующую ночь его морем отправили в другое полушарие, на Чёртов остров, прозванный из-за губительного климата бескровной гильотиной. Медленно потекли годы, и, казалось, все забыли о несчастном. Но это было не так.
В 1897 г. внимание французской общественности вновь было привлечено к пресловутому делу. Полковник Генерального штаба Пикар усомнился в виновности Дрейфуса ещё во время суда. После высылки Дрейфуса Пикар был назначен новым начальником контрразведки Генштаба. Он изучил детали нашумевшего дела и пришёл к твёрдому убеждению: Дрейфус не шпион. Вскоре ему удалось пе-
566

рехватить открытку немецкого посольства, направленную на имя майора Генштаба графа Шарля-Мари Фернана Эстергази. За ним была установлена слежка, обнаружившая его связь с иностранными разведками. Истинный автор злополучного бордеро, Эстергази любил только деньги, добывая их путём мошенничеств, вымогательств, подлогов. Ненавидел и презирал Францию. «Я не убил бы и щенка, — писал он в одном письме, — но я с радостью расстрелял бы сто тысяч французов».
Однако шпион граф Эстергази оказался ближе французской военной верхушке, чем невиновный Дрейфус. И когда Пикар, доложив начальству о выявлении подлинного преступника, предложил арестовать Эстергази и освободить Дрейфуса, генералы Генштаба уняли не в меру ретивого полковника; вскоре он был отослан с экспедицией в далёкую Африку.
Однако слухи о том, что Генштаб укрывает преступника, распространились. Газета «Фигаро» поместила фотографию бордеро. Теперь всякий, знакомый с почерком Эстергази, мог убедиться в том, что писал бордеро именно он. Брат осуждённого капитана Матье Дрейфус возбудил судебное дело против Эстергази как шпиона и предателя. А почтенный сенатор, вице-президент сената Шерер-Кестнер сделал специальный запрос правительству.
Струсивший было Эстергази быстро успокоился. Он понял, что пересмотр дела Дрейфуса не в интересах военных руководителей. Они не захотят выносить сор из избы и оградят изменника от справедливого возмездия. Так и случилось. Эстергази предстал перед военным судом, но был оправдан, несмотря на очевидные факты. Зло восторжествовало вновь, демократическая общественность Франции была оскорблена. И не успели Эстергази и его покровители вздохнуть спокойно, как загремел новый гром.
В борьбу включился всемирно известный французский писатель, кавалер ордена Почётного легиона Эмиль Золя. Он с болью следил за развитием дела Дрейфуса. После скандального оправдания преступника Золя не мог молчать. Писатель выступил в печати с открытым письмом к президенту Франции Феликсу Фору. «Господин президент! — писал Золя. — Каким комом грязи лёг на Ваше имя процесс Дрейфуса! А оправдание Эстергази — неслыханная пощёчина, нанесённая истине и справедливости. Грязный след этой пощёчины пятнает лик Франции!» Писатель открыто обвинил власти и суд в сознательном осуждении невиновного. В своём письме писатель предупреждал: «Когда правду хоронят во мраке подземелья, она набирает там такую неодолимую силу, что в один прекрасный день происходит взрыв, разрушающий всё и вся».
За оскорбление властей Золя был предан суду. Процесс привлёк многих сторонников правого дела, лучших представителей Франции, друзей Золя — вождя социалистов Жана Жореса, писателя Анатоля Франса, людей искусства и политических деятелей. Но не дремала и реакция — наёмные бандиты врывались в зал суда, устраивали овации противникам Дрейфуса и Золя, орали и улюлюкали, заглушая речи защитников, пытались учинить на улице самосуд над Золя. Писатель превратил своё место на скамье подсудимых в трибуну для защиты Дрейфуса. В своём последнем слове он сказал: «...Дрейфус невиновен, клянусь вам в этом! Клянусь моим сорокалетним писательским трудом, клянусь моей честью, моим добрым именем! Если Дрейфус виновен, пусть погибнут все мои книги! Нет, он ни в чём не виноват, он страдает без всякой вины...» Суд вынес Золя обвинительный приговор — заключение в тюрьму на один год и штраф в 3 тыс. франков. Писателя лишили ордена Почётного легиона. В знак протеста от своего ордена отказался и Анатоль Франс.
Нестабильность политической жизни Франции последних лет переросла в политический кризис. Судьба капитана французской армии стала олицетворением политической проблемы. О ней заговорили в правительстве, палате депутатов. Она была у всех на устах.
Реакция торжествовала. Волна еврейских погромов прокатилась по городам Франции. Правые буржуазные партии стремились не допустить проведения в стране реформ. Монархисты мечтали восстановить старые порядки, готовили заговор против республики.
Страна разделилась на два лагеря: дрейфусаров — сторонников оправдания Дрейфуса — и антидрейфусаров, сторонников его осуждения. Столкнулись как бы две Франции: реакционная, шовинистическая, милитаристская — и прогрессивная, трудовая, мыслящая. В воздухе запахло гражданской войной.
В августе 1898 г., не выдержав нервного напряжения, бежал за границу Эстергази, выдав себя полностью. В феврале 1899 г., воспользовавшись смертью президента Фора, в день его похорон монархисты и националисты предприняли неудачную попытку государственного переворота. Чаша весов качнулась в сторону дрейфусаров. Новое правительство страны возглавил член партии умеренных республиканцев, крупный адвокат, блестящий оратор, опытный и здравомыслящий политик Вальдек-Руссо. Был дан ход пересмотру дела. В августе были арестованы наиболее одиозные антидрейфусары, участники февральского заговора. Привезённый с Чёртова острова Дрейфус предстал перед новым военным судом в городе Ренне. Но шовинисты не собирались сдаваться. Антидрейфусары создали для суда невыносимые условия. Во время процесса подосланный бандит ранил защитника Дрейфуса и Золя — адвоката Лабори. Штабисты и теперь не могли допустить признания невиновности Дрейфуса, и военный суд снова не осмелился им перечить, покрыв себя несмываемым позором. Дрейфуса опять признали виновным, но в силу смягчающих обстоятельств приговорили к разжалованию и десяти годам ссылки. Вторичное осуждение Дрейфуса показало всему миру реакционность высшего генералитета и продажность военного суда.
567

В дело вмешался недавно избранный президент Франции Эмиль Лубе, который помиловал Дрейфуса под предлогом плохого здоровья. Полностью Дрейфус был реабилитирован лишь в июле 1906 г. Умер он в 1935 г.
Дело Дрейфуса с ужасающей откровенностью высветило бессилие порядочного человека, перемолотого безжалостной военно-политической машиной. Для современников оно стало строгой проверкой личной порядочности, совести и здравого смысла. События рубежа веков останутся серьёзным предупреждением об опасности разнузданного шовинизма.

БЕНДЖАМИН ДИЗРАЭЛИ

Жизнь Бенджамина Дизраэли, лорда Биконсфилда, похожа на удивительный приключенческий роман. Бессчётные биографы посвятили Дизраэли многочисленные исследования. Причина большого интереса к его личности в том, что он заложил основы народного, или демократического, консерватизма, идеи которого сейчас широко распространены и пользуются поддержкой населения на Западе, особенно в Великобритании. Бенджамин Дизраэли, британский государственный деятель и писатель, родился 21 декабря 1804 г. в Лондоне. Отец Бенджамина, Исаак Дизраэли, был известным английским писателем и литературным критиком. Мать, Мария Бесеви, происходила из знатной португальской еврейской семьи Виллериал. Бенджамин не получил традиционного для людей его круга образования. Однако он упорно занимался самообразованием и приобрёл обширные познания в области классической литературы, истории, религии и истории политики. Чтение было излюбленным занятием Дизраэли всю его жизнь. Книги давали ему всё необходимое для литературной и политической деятельности.
Исаак Дизраэли мечтал, чтобы его сын стал юристом, поэтому Бенджамина отдали для обучения в фирму лондонских адвокатов. Работа, однако, не понравилась молодому клерку. Впоследствии Дизраэли так писал об этом периоде своей жизни: «Я проводил вечера дома один и всегда занимался самообразованием. Я стал задумчив и беспокоен, и ещё до своих 20 лет был вынужден положить конец мечте моего отца. Ничто не могло удовлетворить меня, кроме путешествия. Тогда отец сделал слабую попытку отправить меня в Оксфорд, но час приключений настал». Присущие Дизраэли честолюбие, стремление к славе, успеху и материальному благополучию заставили его желать большего, чем скучная работа в адвокатской конторе. Со свойственной молодости опрометчивостью он пустился в авантюры, плачевные итоги которых давали о себе знать на протяжении всей его последующей жизни. Пытаясь быстро разбогатеть, Дизраэли занялся спекуляциями на бирже. Результатом были финансовая катастрофа и огромные долги. Потерпев неудачу на бирже, он попытался заняться изданием политической газеты. Это предприятие тоже завершилось крахом, но провал с выпуском газеты побудил Дизраэли заняться самостоятельной литературной деятельностью.

Дизраэли.
В 1826 г. он написал роман «Вивиан Грей», в котором всю вину за свои неудачи несправедливо переложил на друга своего отца, известного издателя Мюррея. Книга имела скандальный успех, потому что автор вывел в ней как отрицательных персонажей многих представителей великосветского общества. Имена, конечно, были вымышленными, но личности легко узнавались.
Первые неудачи вызвали у Дизраэли нервное расстройство, из-за которого следующие четыре года он почти ничем не интересовался. Лучшим лекарством оказались путешествия. Сначала он от-
568

правился в поездку по Европе, а в 1830 г. — в 16-месячное странствие по государствам Средиземноморья и Среднему Востоку. Вернувшись в Лондон, Дизраэли с головой окунулся в общественную и литературную жизнь столицы. Выдающиеся способности, огромная эрудиция и великолепное владение ораторским искусством быстро привлекли к нему внимание высшего света. Однако его большое самомнение, манера экстравагантно одеваться и несколько скандальная репутация делали нежелательным его присутствие в домах некоторых знатных персон.
К 1831 г. Дизраэли окончательно определил сферу своей деятельности. Это — политика. Причём, как и во всех начинаниях, Дизраэли ставит перед собой максимально высокие цели. Ещё в начале политической карьеры на вопрос, чего бы он хотел добиться, Дизраэли неизменно отвечал: «Я хочу стать премьер-министром Великобритании». В 30-е гг. XIX в. это звучало фантастически. Серьёзным препятствием к достижению этой цели было его еврейское происхождение. В то время в Англии евреи были ещё ограничены в гражданских правах, и в обществе существовало сильное предубеждение против них. Однако главным было то, что Дизраэли не принадлежал к высшей земельной аристократии, выходцы из которой только и могли в то время занять пост премьер-министра. И всё же он воплотил в реальность свою мечту. Но до этого было ещё очень далеко. Пока же Дизраэли предстояло сделать первый шаг на политическом поприще — попасть в парламент.
Трижды Дизраэли пытался победить на парламентских выборах как независимый радикал и трижды терпел поражение, прежде чем понял, что его критика ведущих политических партий страны к успеху не приведёт. Дизраэли всегда отличался умением точно оценивать ситуацию. Он понял, что для победы на выборах необходимо присоединиться к одной из двух главных партий Великобритании — тори (консервативной) или вигов, впоследствии ставшей либеральной. По своим убеждениям Дизраэли был ближе к консерваторам, и на выборах 1835 г. он выступил уже как кандидат тори. Однако потребовалась ещё одна, пятая попытка, чтобы в 1837 г. Дизраэли наконец попал в парламент Великобритании. Первая ступенька к вершине была преодолена.
Начало парламентской деятельности для Дизраэли оказалось неудачным. В Палате общин парламента Великобритании большое внимание традиционно уделялось первому выступлению парламентариев. Для Дизраэли оно закончилось полным провалом. На этот раз самоуверенность сильно его подвела. Он решил сразу продемонстрировать свои высокие интеллектуальные способности и тем самым вызвал неодобрение палаты. К выскочкам там всегда относились с подозрением. К тому же своё выступление Дизраэли посвятил Ирландии и связанным с ней острым национальным проблемам и был освистан. Вынужденный прекратить своё выступление, Дизраэли сказал в заключение знаменательную фразу: «Я начинал некоторые вещи по нескольку раз и добивался в итоге успеха, хотя многие предсказывали, что я должен проиграть. Сейчас я сажусь, но придёт время, когда вы будете слушать меня».
Это время пришло очень скоро. Дизраэли никогда не забывал преподанных ему уроков. Умения логично и красиво говорить Дизраэли было не занимать, оставалось только приспособиться к условиям Палаты общин, понять, что не всегда следует демонстрировать своё интеллектуальное превосходство. Осознав это, Дизраэли вскоре стал одним из ведущих ораторов парламента и непревзойдённым мастером ведения дебатов в Палате общин.
Вклад Дизраэли в развитие политической системы Великобритании невозможно оценить без рассмотрения его литературного наследия. Во второй половине 30-х гг. XIX в. в серии политических памфлетов и трактатов Дизраэли изложил в общих чертах свою теорию торизма, которая впоследствии была им развита в романах «Конингсби, или Молодое поколение», «Сибилла, или Две нации», а также в ряде публичных выступлений. Фактически он разработал концепцию национальной партии, которая позволила консерваторам в будущем доминировать на политической сцене Великобритании. В основе этой концепции лежала выдвинутая Дизраэли идея «одной нации». Она исходила из убеждения Дизраэли, что человеческое общество по своей природе иерархично, одни люди обладают большими способностями, чем другие. Люди с большими способностями составляют истинный правящий класс. В него входят прежде всего крупные землевладельцы, которые должны мудро руководить страной и заботиться об остальной части общества. Для обоснования своих положений Дизраэли обращался к истории. Он рисовал картину «золотого века» Англии, никогда не существовавшего в действительности. Дизраэли идеализировал феодальные порядки, когда лорды-землевладельцы якобы сердечно относились к крестьянам и опекали их. Но потом, с приходом фабричного производства, англичане были разделены на две нации — богатых и бедных.
Однако не надо думать, что Дизраэли призывал к возвращению в прошлое. Он был политиком-реалистом и понимал невозможность этого. Дизраэли говорил о необходимости уничтожения разрыва на две нации и объединения в одну. Для этого разные классы должны быть связаны крепкими узами взаимных обязательств. Задача правящего класса — осознать свою ответственность перед народом. Решение её будет способствовать достижению сразу двух целей: заботясь об условиях жизни народа, правящий класс одновременно сможет соблюсти и собственные интересы. Как сказал Дизраэли в 1848 г.: «Дворец не будет спокоен, когда несчастлива хижина». Тем самым он признавал необходимость реформ. Весь вопрос заключался в том, как их следует проводить. В своей речи в Эдинбурге в 1868 г. Дизраэли сказал: «В прогрессивной стране изменения происходят постепенно, и великий во-
569

прос не в том, сопротивляться ли изменению, которое неизбежно, а в том, будет ли оно осуществлено с должным уважением к нравам, обычаям, законам и традициям народа или же в соответствии с абстрактным принципом, общими доктринами и по произволу». Дизраэли, конечно, был за первый, как он его называл, «национальный», путь изменений. Для этого необходимо поддерживать и укреплять устоявшиеся общественные институты: монархию, церковь, аристократию. Следует заметить, однако, что под аристократией Дизраэли понимал не только крупных земельных собственников, но и крупную буржуазию, и талантливых людей из среднего класса, к числу которых он причислял прежде всего самого себя.
Другим важнейшим элементом концепции Дизраэли была имперская идея. Смысл её заключался в постоянном поддержании в британцах гордости за свою великую страну путём проведения активной внешней политики. Таким образом, концепцию национальной консервативной партии Дизраэли можно свести к трём основным элементам: социальное реформирование, сохранение традиций прошлого и имперская идея. Эта концепция оказалась очень удачной и с известными изменениями успешно служит британским консерваторам до сих пор.
Путь к вершине власти, к которой всегда стремился Дизраэли, был для него долгим и трудным. Прошли годы политической борьбы в парламенте и партии. Ему очень мешали его происхождение и трудное финансовое положение. Однако благодаря большим способностям, силе воли и работоспособности он добился в конце концов своей цели. Даже свою личную жизнь Дизраэли подчинил её достижению. Чтобы укрепить своё материальное и общественное положение, он женился на Мэри Энн Эванс, которая была на 12 лет старше его, но владела большим состоянием. Правда, в итоге брак их оказался удачным. Впоследствии Мэри Энн говорила: «Диззи женился на мне из-за денег, но если бы он имел шанс сделать это снова, он бы женился по любви».
Дизраэли никогда не был особенно щепетилен в выборе средств для достижения своих целей. Характерным примером является проведение парламентской реформы 1867 г. Дизраэли как никто другой понимал её необходимость. Однако, когда в 1865 г. лидер либералов лорд Рассел предложил проект такой реформы, Дизраэли приложил максимум усилий для её провала. Став же в 1866 г. министром финансов в правительстве консерваторов, он со всей энергией начал проводить идею реформы в жизнь. Он отлично понимал, что её реализация поднимет авторитет не только партии тори, но и его собственный. Результатом реформы 1867 г. было расширение числа людей, имевших право голоса, до двух миллионов. При проведении билля о реформе через парламент Дизраэли полностью проявил свой политический гений. В ходе дебатов по этому вопросу он выступал более 300 раз, показал чудеса политической гибкости и изворотливости, иногда не гнушался подтасовывать факты, но добился принятия закона, несмотря на сильную оппозицию.
Идеи демократического консерватизма, проповедуемые Дизраэли, оказались как нельзя более кстати после значительного расширения числа избирателей. Но для привлечения их голосов помимо общих концепций необходимо было перестроить структуру местных партийных органов так, чтобы они были ориентированы главным образом на проведение избирательной кампании, т. е. создать политическую партию в современном смысле слова. Такая перестройка была проведена, когда Дизраэли стал лидером консервативной партии в 1868 г.
В первый раз Дизраэли возглавил консервативное правительство Великобритании в 1868 г. Это было правительство меньшинства, т. е. в Палате общин большинство мест было за вигами. Поэтому Дизраэли не мог проводить самостоятельную политику и через несколько месяцев ушёл в отставку.
Вершиной политической карьеры Дизраэли стали 1874—1880 гг., когда он во второй раз возглавлял правительство Великобритании. В области внутренней политики Дизраэли показал, что идеи демократии для него не просто фраза. Были приняты законы об улучшении жилищных условий рабочих, об общественном здравоохранении, а также серия законов, получивших название «Хартия социальной и промышленной свободы рабочего класса». Однако главное внимание Дизраэли уделял вопросам внешней политики. Он чувствовал, что только здесь сможет в полной мере удовлетворить свои амбиции. Наиболее крупными успехами в этой сфере стали для него покупка акций компании Суэцкого канала и Берлинский конгресс 1878 г.
Строительство Суэцкого канала, соединившего Средиземное и Красное моря, было закончено в 1869 г. Он значительно сократил путь кораблей, следующих из Европы в Индию и Тихий океан. Для Великобритании значение канала было огромным потому, что большая часть грузов, следовавших по нему, была английского производства. Между тем акции компании, управляющей каналом, были поделены приблизительно поровну между Францией и Египтом. Хедив Египта был очень расточительным человеком и, увязнув в долгах, решил в 1875 г. продать свою часть акций. Англичане узнали, что хедив ведёт об этом переговоры с французами. Дизраэли понимал, что, прибрав к рукам все акции компании Суэцкого канала, французы тем самым значительно осложнят торговлю Великобритании. Тогда он решил опередить французов и купить за 4 млн. фунтов стерлингов половину акций для своей страны. Но действовать надо было решительно, не теряя времени. В казне не было денег, и Дизраэли обратился за помощью к крупнейшему банкиру Ротшильду, который и финансировал сделку. Таким образом, Дизраэли не только обеспечил Великобритании контроль над каналом, но и подготовил последующую оккупацию ею Египта.
Настоящим триумфом внешней политики Дизраэли стал Берлинский конгресс 1878 г., созванный
570

для пересмотра условий Сан-Стефанского мира. Мирный договор между Россией и Турцией, отвечавший интересам России и других славянских государств, не устраивал Великобританию и Австро-Венгрию. Дизраэли, стремившийся к усилению позиций Великобритании по всему миру, увидел в этом опасное для своей страны укрепление влияния России. Угрозой войны он вынудил Россию передать заключение мирного договора на суд ведущих европейских государств. На Берлинском конгрессе Россию заставили пойти на крупные уступки фактически в интересах Великобритании. Другим успехом Дизраэли в Берлине было то, что ему удалось разорвать союз императоров России, Австрии и Германии и тем самым восстановить преобладающую роль Великобритании в Европе.
После Берлинского конгресса Дизраэли оказался на вершине своего политического могущества, но полностью им воспользоваться уже не смог. Сам он по этому поводу сказал: «Власть! Ко мне она пришла слишком поздно. Были времена, когда я, просыпаясь, чувствовал, что могу перемещать династии и правительства, но всё ушло в прошлое». На выборах в 1880 г. консерваторы потерпели поражение. Дизраэли мужественно согласился остаться лидером партии, хотя был уже серьёзно болен. До
конца своих дней он принимал посильное участие в политической и общественной жизни, продолжал писать книги. Он умер 19 апреля 1881 г.
Дизраэли, как любая талантливая и яркая личность, может вызывать противоречивые чувства. В любом случае мы должны признать его одной из наиболее выдающихся политических фигур за всю историю Великобритании. Очень немногие люди, не принадлежавшие к знатным аристократическим фамилиям Англии, сумели достичь поста премьер-министра в этой стране даже в более демократическом XX в. Дизраэли добился этого в XIX-м. Его внешняя политика в 1874—1880 гг. заложила основу империалистической политики Великобритании начала XX в. Миф народного торизма, с позиций которого Дизраэли трактовал прошлое Англии, может быть легко опровергнут, однако Дизраэли немало потрудился для превращения его в реальность за время своей Политической деятельности. Дизраэли придал консервативной партии тот вид, который она в основном сохраняет до настоящего времени. Понятен поэтому неослабевающий интерес политиков и историков к политическому наследию Бенджамина Дизраэли.

ХОСЕ МАРТИ

Сегодня символ мира для меня — поломанные крылья». Так сказал о своём времени человек, сочетавший талант поэта, мудрость  философа,   мужество  солдата  и  не  раз испытавший боль «поломанных крыльев».
Эти слова великого кубинца Хосе Марти (1853— 1895) содержат ёмкий образ не только второй половины XIX в., но и его многострадальной родины, а в каком-то смысле и всей его жизни. Выходец из бедной семьи тюремного надзирателя, юный Хосе едва не повторил карьеру отца, страстно желавшего увидеть в сыне своего преемника по службе. К счастью для мировой культуры, этого не случилось.
Уже почти четыре столетия Куба была колонией Испании, «островом сахара и рабов». Чувство протеста рано проснулось в душе юноши. Да и как могла эта многогранная натура снести посвист хлыста надсмотрщика на плантациях и беспощадное подавление свободолюбивых устремлений кубинцев. Много лет спустя, умудрённый жизненным опытом и борьбой, Марти напишет: «Не успел человек родиться, а возле его колыбели уже стоят, держа наготове широкие и толстые повязки философий, религий, увлечений отцов, политических систем. Человека скручивают, связывают, и он на всю жизнь остаётся взнузданным и осёдланным, словно конь. Поэтому земля нынче полна людей, лица которых скрыты под личинами». Ему же самому всегда была чужда маска ханжи и лицемера.
1868—1878 — годы Десятилетней войны кубинского народа за свободу и независимость. Хосе — с теми, кто борется; он пишет политические стихи и сотрудничает в газете «Ла Патриа Либре» («Свободная Родина»). Уже в 16 лет он подвергается аресту за свои политические убеждения. Несколько месяцев он проводит в каторжных каменоломнях «Сан Ласаро», затем попадает на остров узников Пинос, а в 1871 г. испанские власти высылают его на Пиренейский полуостров.
Здесь, в метрополии, Хосе Марти стремится как можно более продуктивно использовать вынужденное отлучение от родины. Уже в мае 1871 г. он поступает в Мадридский университет, а через два года переезжает в Сарагосу и в 1874 г. заканчивает сразу два факультета Сарагосского университета: юридический и факультет философии и литературы. Ещё в Мадриде Марти публикует свою первую публицистическую брошюру «Политическая тюрьма на Кубе» — о страшном положении узников каторжных тюрем. После провозглашения Испанской республики в феврале 1873 г. он пишет книгу «Испанская республика и кубинская революция», где заявляет:  «Куба декларирует свою независимость
571

по тому же праву, по которому Испания объявляет себя республикой».
После Десятилетней войны, так и не освободившей Кубу от колониальной зависимости, Хосе Марти получает разрешение возвратиться на родину и вновь включается в политическую борьбу. Он твёрд и бескомпромиссен. Пламенные речи в защиту кубинского народа делают его имя чрезвычайно популярным. На одном из банкетов, не стесняясь присутствия губернатора острова, назначенного Испанией, — генерал-капитана Кубы, Марти выступил со столь обличительной и непримиримой речью, что глава колониальной администрации острова воскликнул: «Я хочу как можно скорее забыть о том, что я здесь слышал. Я никогда не смогу понять, как можно в моём присутствии, в присутствии представителя испанского правительства, говорить подобные вещи. Я думаю, что Хосе Марти — это сумасшедший, но сумасшедший слишком опасный ».
Вольтер писал, что человек рождён, чтобы жить или в конвульсиях беспокойства, или в летаргии скуки. Хосе Марти никогда не искал покоя. Его постоянно влекли политическая борьба и подготовка к решающей схватке за национальное освобождение, но эта страсть к свободе сочеталась в его душе с другой, не менее сильной стихией, имя которой — поэзия.
Всю свою жизнь Марти преклонялся перед французской культурой, обожествлял литературу Франции. Он оставался истинным поэтом и в своих литературно-критических статьях. Виктора Гюго он уподоблял солнцу в зените, ослепительно-яркому, приковывающему к себе восхищённые взоры всех. О братьях Гонкурах писал, что их отличает «рафинированное изящество, аромат надушенного салона, таинственная игра светотени...». Флоберу, «который одевался, как мавр, и чеканил слова, как гот», на его взгляд, присуща волшебная основательность.
Неудивительно, что творчество Марти находилось под влиянием французских поэтов и писателей, особенно символистов и парнасцев. Именно от них в его творчество приходят цветопись и образность: он стремится перенести в литературу приёмы живописи и музыки. Необходимость использования этих приёмов Марти обосновал в своего рода стихотворении в прозе: «В языке есть нечто пластичное, слово имеет своё видимое тело, свои законы, красоты, свою перспективу, свой свет и свои тени, свою скульптурную форму и свои краски. Всё это можно постичь только вглядываясь в слова, поворачивая их в ту и в другую сторону, взвешивая их, лаская их, шлифуя их. В каждом великом писателе скрыты великий живописец, великий скульптор и великий музыкант».
Именно таким писателем был сам Марти, хотя бродячая жизнь политэмигранта и активное участие в борьбе за независимость Кубы оставляли немного времени для творчества. При его жизни вышло всего четыре поэтических сборника: «Исмаэлильо»,   «Свободные   стихи»,   «Цветы   изгнания»   и
«Простые стихи». В них — израненная душа поэта, любовь, тревоги, надежды, весь его внутренний мир.
Хотят, о скорбь моя, чтоб я совлёк
С тебя покров природной красоты,
Чтобы подстриг я чувства, как кусты,
И плакал только в кружевной платок.
Чтобы в темнице звонкой изнемог
Мой стих, который подарила ты.
Живительной лишённый простоты,
Засохнет он, как сорванный цветок.
Нет, так не будет! И пускай актрисы
Разучивают вздохи наизусть,
Картинно опускаясь на подмостки.
Душа не делит сцену и кулисы,
Румянами не скрашивает грусть
И, падая, не помнит о причёске.
(Перевод В. Столбова)
Избранница его сердца — Кармен Сайяс де Басан, дочь богатого кубинского землевладельца, с которой он познакомился в Испании, — выделялась не только красотой и обаянием. Она была очень начитанной, увлекалась поэзией, играла в шахматы и в девичестве во многом разделяла патриотический порыв Хосе Марти. Не о таком ли идеале женщины мечтал он? И раньше в жизни поэта были увлечения, которые, казалось, вот-вот испепелят молодое сердце. Он писал: «Любовь для меня чувство столь могущественное, столь абсолютное и внеземное, что до сих пор я не встретил на нашей густонаселённой земле женщину, которой я мог бы предложить его целиком. Какая тоска чувствовать себя самым живым среди живых, преисполненным неувядаемой нежности и бесконечной верности в душном воздухе, среди невыносимой мелкоты и монотонной безликости, в пустоте, которая сдавливает моё тело и гнетёт мой дух внутри его телесной оболочки... Жизнь для меня мучение. А я живу, ибо должен быть сильным, чтобы справиться с любым препятствием, сломать любую силу...»
И вот это огромное чувство пробудило ответную любовь. «Для меня брак с другой женщиной был бы безумием, — писал Марти одному из своих друзей, — но, вступая в брак с Кармен, я делаю осуществимым самое заветное моё желание, которое часто непонятно людям, — согласие наших духовных страстей».
В конце 70-х гг. они поженились. В 1878 г. в их семье появился крохотный Хосе, которого счастливый отец называл не иначе как «маленькое облачко». Однако счастье — понятие эфемерное. Постоянные скитания и неустроенный быт приводили к тому, что романтическая влюблённость Кармен всё более ослабевала. Оставалась лишь любовь к «маленькому облачку», и наконец, взяв его с собой, в 1884 г. она покинула Марти.
Увы, личная жизнь поэта не сложилась, да и вряд ли могла сложиться. Его душа была отдана прежде всего прекрасному острову Куба. Знаменитое стихотворение Марти «Родина и женщина»
572

стало своеобразной исповедью его как поэта и патриота, как человека и революционера. Когда речь заходила о Кубе, он всегда был непреклонен: «Нет такого горя, унижения, лишения, наглости, которых бы я не вытерпел для Родины».
Марти интересен и значителен не только в поэзии, но и в прозе, и в литературной критике, и на ниве исторических исследований. И сколько ещё ярких работ было бы написано им с его удивительной работоспособностью и творческим горением, если бы не обречённость изгнанника, если бы не тяготы быта и необходимость зарабатывать на жизнь то в качестве корреспондента ряда латиноамериканских газет, то в качестве консула Уругвая, Парагвая и Аргентины в США; если бы, наконец, говоря его словами, рука его с негодованием не отбрасывала перо, ибо жаждала «оружия более действенного, задач более мужественных и трудных».
В начале 80-х гг. Хосе Марти вместе с Антонио Масео и Максимо Гомесом становится во главе национально-освободительного движения. В это время верхушка кубинского общества, обладавшая немалыми капиталами, боясь радикальной социальной ломки, стремилась не к независимости, а только к автономии, в рамках которой она надеялась осуществлять реформы экономического и политического характера. Критикуя автономистов, Марти заявляет: «Человек, который зовёт в бой, неизмеримо дороже человека, который лишь умоляет; права не вымаливаются, а берутся, их не выпрашивают, а вырывают».
Такая бескомпромиссная революционность приводит Марти к новой ссылке. И опять он оказывается в Испании. Однако теперь он задерживается здесь ненадолго. Вскоре начинаются его многолетние странствия по странам Центральной Америки и Карибского бассейна. Он собирает средства и сплачивает живущих там кубинцев, разрабатывает планы вооружённого восстания на Кубе. В 80-е гг. Марти подолгу живёт в США. От его проницательного взора не ускользают намерения официального Вашингтона подчинить своему влиянию латиноамериканские государства и прибрать к рукам Кубу. Захватнические устремления великого северного соседа порождают у Марти вопрос: «Объединятся ли в насущно необходимый, благословенный союз
древние, неразрывно связанные между собой народы Америки?» Идеи о солидарности и общности языка, религии, культуры и истории становятся главными аргументами в пользу создания этого «союза», который Хосе Марти называет «Наша Америка».
В начале 90-х гг. подготовка патриотических сил Кубы к вооружённому восстанию вступила в решающую фазу. С этой целью Марти основал в 1892 г. Кубинскую революционную партию. Её ячейки действовали не только на самой Кубе, но и на североамериканском полуострове Флорида, где проживало много кубинских рабочих-табачников. Иллюстрацией к этому предельно насыщенному периоду в жизни Марти могут служить его собственные слова: «Как я хотел бы оседлать молнию, чтобы повсюду поспеть...»
Хосе Марти стал организатором и главным идеологом второй войны за независимость кубинского народа (1895—1898 гг.), начатой патриотами 24 февраля 1895 г. в провинции Орьенте. Современники называли его наиболее радикальным революционером своего времени, стремившимся прежде всего к тому, чтобы независимое государство на Кубе «обеспечило бы своим сынам счастливую жизнь на протяжении многих лет», как говорил сам Хосе Марти. Ради этого он боролся, ради этого готов был умереть.
Для непосредственного участия в восстании Хосе Марти прибыл на Кубу вместе с Максимо Гомесом 11 апреля 1895 г. из Доминиканской республики. Началась совершенно новая полоса его жизни в повстанческих отрядах, когда «всё имущество за поясом», когда под голову подкладывается «опасность вместо подушки», когда «пасть побеждённым в великом бою — это уже победа».
Когда-то, обращаясь к своей Музе, Марти писал:
Если есть высший суд, лишь с тобою
Я предстану пред этим судом:
Либо нас осудят обоих,
Либо мы спасемся вдвоём.
Он погиб в самом первом своём сражении 19 мая 1895 г.

БУРЫ (АФРИКАНЕРЫ)

Слово «бур» происходит от голландского «крестьянин». Так называли себя первые переселенцы из Голландии в Южную Африку. В первой четверти XX в.  распространяется другое, ставшее официальным, название буров — африканеры.
В 80-х — начале 90-х гг. нашего века африканеры составляли большую часть белого населения
Южно-Африканской Республики (60%) и Намибии (70%). Их поселения существуют также в Зимбабве, Малави, Кении, Танзании, Заире, Бурунди и за пределами Африки — в Аргентине и некоторых других странах. Согласно оценке, общая численность африканеров — около 3 млн. человек, из них свыше 2,8 млн. проживают в ЮАР и около 50 тыс. — в Намибии.
573

Колонизация бурами Южной Африки началась с создания в 1652 г. Нидерландской Ост-Индской компанией укреплённого поселения близ мыса Доброй Надежды. Поселение положило начало Капской колонии и выросло впоследствии в город Капстад — современный Кейптаун. После отмены в 1685 г. Нантского эдикта 1598 г. о веротерпимости в Капской колонии появились гугеноты-французы, опасавшиеся новых религиозных преследований, за ними последовали протестанты из Германии и других стран. К концу XVII в. число переселенцев превысило 15 тыс. человек.
Новая колония быстро расширялась и крепла за счёт захвата земель у коренного населения — племён готтентотов и бушменов, а также заключения с ними «обменных» договоров, когда металлическая утварь, алкогольные напитки, табак менялись на живой скот. На захваченных землях буры создавали обширные земледельческие и скотоводческие хозяйства, основанные на рабском труде. Рабы ввозились из Анголы, Западной Африки, Индии, с Мадагаскара, Цейлона. По мере расширения своих владений и роста нехватки рабочей силы буры стали захватывать в рабство и местных жителей.
В течение жизни одного поколения «старожилы» — голландцы — слились с новыми поселенцами — французами, немцами и др. Их сплочению способствовала общность религии. Буры принадлежали к голландской Реформаторской церкви, которая возникла как одно из направлений реформации в Швейцарии и стала господствующей в Голландии в XVII в. Основываясь на учении Кальвина о предопределении, буры считали себя избранным народом, призванным управлять и властвовать. Местные жители-нехристиане в их представлении попросту не были людьми.
Общим у буров стал и язык — африкаанс, возникший в результате смешивания разных диалектов голландского языка с немецким, английским и французским. Африкаанс испытал на себе и влияние местных африканских языков, португальского, малайского, а также наречий, на которых говорили посещавшие Южную Африку моряки, торговцы и ввозимые рабы. Первоначально африкаанс был только разговорным языком и функционировал одновременно с голландским, который оставался письменным языком буров. В конце XIX в. появляются литературные произведения на африкаанс, а с 1925 г. он наряду с английским становится официальным языком страны. В середине 80-х гг. нашего века на африкаанс говорили свыше 5 млн. человек.
Продвигаясь на восток, буры в 70-е гг. XVIII в. вторглись на земли племён коса, которых они называли кафрами (от арабского «кафир» — неверный, неверующий). Начались затянувшиеся на целое столетие так называемые кафрские войны, которые вели против коса сначала только буры, а затем и англичане, захватившие в начале XIX в. Капскую колонию. В результате границы последней заметно расширились.
С переходом Капской колонии в руки Англии связано такое овеянное романтикой событие бурской истории, как «Великий трек». Слово «трек» происходит от голландского «переселение». Так называли начавшееся в 30—40-е гг. XIX в. перемещение больших групп буров из Капской колонии на север и восток страны, за реки Оранжевая и Вааль, а также в Натал. Буры, как они сами говорили, уходили в поисках новых земель, где «...им не докучали бы ни английские миссионеры, ни англизированные готтентоты, где кафры ручные, где можно найти хорошие пастбища... охотиться на слонов, буйволов и жираф и где человек может жить свободно». Одной из непосредственных причин трека стала отмена англичанами рабства в Капской колонии, что создало угрозу подрыва экономической основы бурских хозяйств.
«Великий трек» напоминал освоение белыми переселенцами американского «дикого Запада». Треккеры передвигались группами, без карт, по солнцу и другим приметам. Запряжённые волами большие крытые повозки, в которых находились старшие члены семей, женщины, дети и нехитрый скарб, сопровождали вооружённые всадники.
На новых землях буры столкнулись с упорным сопротивлением коренного населения — зулу, ндебеле, суто и других племён. Одно из решающих сражений между бурами и зулусами произошло у реки Инкоме, которая вошла в историю Южной Африки под названием Кровавой.
Для утверждения буров на завоёванных территориях потребовались десятилетия. Их противниками были не только африканцы, отстаивавшие свою независимость, но и англичане — главные колониальные соперники буров в Южной Африке. Созданная в 1839 г. бурская республика Натал была в 1843 г. захвачена Англией. Более долгой была жизнь двух других бурских республик, возникших в середине XIX в., — Оранжевой, созданной в 1854 г. под официальным названием «Оранжевое свободное государство», и Трансвааля, основанного в 1856 г. под именем Южно-Африканской Республики. По отношению к местному населению в этих бурских республиках практиковались полурабские методы эксплуатации.
В то же время повседневный жизненный уклад большинства буров оставался вплоть до конца XIX в. глубоко патриархальным. Интересна ироничная характеристика, данная бурам Марком Твеном после его поездки в Южную Африку в 1896 г.: «Буры очень набожны, глубоко невежественны, тупы, упрямы, нетерпимы, нечистоплотны, гостеприимны, честны во взаимоотношениях с белыми, жестоки по отношению к своим чернокожим слугам, искусны в стрельбе и верховой езде, увлекаются охотой, не терпят политической зависимости, хорошие отцы и мужья... ещё до недавнего времени здесь не было школ, детей не учили; слово «новости» оставляет буров равнодушными — им совершенно всё равно, что творится в мире...». Африканцы и колонисты-англичане, сталкиваясь с ними на поле битвы, были не столь ироничны...
574

Из среды буров вышли многие выдающиеся политические и государственные деятели, учёные, писатели. Имена некоторых из них можно найти на современной географической карте Южной Африки: например, столица ЮАР Претория названа в честь её основателя, первого президента Трансвааля Мартинуса Преториуса; город Крюгерсдорп и национальный парк Крюгер — в честь другого президента Трансвааля, Стефануса Крюгера.
В середине 80-х гг. XIX в. в Трансваале, в районе Витватерсранд, было открыто крупнейшее в мире месторождение золота. Впоследствии здесь были обнаружены и урановые руды. Это фактически решило судьбу республики. В Трансвааль устремились могущественные британские монополии и старатели-иммигранты из Европы. Начался торгово-промышленный бум. Англия и её Капская колония начали экономическую блокаду Трансвааля, стремясь не дать ему выход к морю, помешать его территориальному расширению.
С середины 90-х гг. Англия берёт курс на подготовку прямой агрессии против бурских республик. Срывается попытка организации переворота в Трансваале и устранения президента Крюгера. Один за другим следуют британские ультиматумы и угрозы Трансваалю и Оранжевой. Наконец в 1899 г. разразилась Англо-бурская война.
Буры предвидели войну и готовились к ней. У немцев, соперников англичан в Африке, были закуплены новейшие магазинные винтовки «Маузер», пулемёты и орудия. Под ружьё были поставлены все мужчины в возрасте от 16 до 60 лет. Из числа наиболее искусных, опытных и храбрых бойцов выбраны командиры.
Первое время благодаря более совершенной тактике, лучшему оружию и отличному знанию местности буры имели военное преимущество. Однако постепенно из Англии в Южную Африку были переброшены значительные силы — до 250 тыс. человек против 45—60 тыс. солдат-буров. Англичане перешли в наступление, заняли столицы Оранжевой и Трансвааля — города Блумфонтейн и Претория. Буры продолжали упорную партизанскую борьбу, однако в конечном счёте Англия в 1902 г. победила и захватила бурские республики.
Англо-бурская война 1899—1902 гг. была первой жестокой репетицией Первой мировой войны. В Южной Африке впервые в широких масштабах были применены новое автоматическое оружие, колючая проволока, созданы концентрационные лагеря, в которых англичане содержали пленных буров, включая женщин и детей.
Англо-бурская война была несправедливой с обеих сторон: и Англия, и буры стремились утвердиться в качестве господствующей колониальной силы в южноафриканском регионе. Но симпатии миллионов людей во многих странах мира были на стороне маленького бесстрашного народа, бросившего вызов одной из самых могущественных держав того времени. Вместе с бурами сражались сотни добровольцев из Германии, Голландии, Франции, Америки, России. О бурах складывали песни. В одной из
них, ставшей известной и в нашей стране, были такие слова: «Трансвааль, Трансвааль, страна моя, ты вся горишь в огне...»
В 1910 г. возник новый британский доминион — Южно-Африканский Союз (ЮАС), в состав которого вошли английские самоуправляющиеся колонии Капская и Натал и захваченные Англией бурские республики. Создание ЮАС было своего рода компромиссом между местными английскими финансистами и промышленниками, с одной стороны, и богатыми фермерами-бурами — с другой. В его основе лежало стремление урегулировать англо-бурские противоречия путём усиления эксплуатации африканского и цветного населения, составляющего большинство в стране. Первым премьер-министром ЮАС стал бывший главнокомандующий бурскими войсками во время войны 1899—1902 гг. Луис Бота.
После образования ЮАС усилилось расслоение в бурском обществе, начавшееся ещё в годы экономического подъёма в Трансваале и Оранжевой. Значительно возросло число бедных и разорившихся фермеров, которые уходили на шахты и в города в поисках работы. Определились и политические расхождения среди буров. Часть из них, возглавляемая Ботой, выступала за тесный союз между «верхними» слоями бурского и английского населения страны. Им противостояли сторонники восстановления власти буров в Южной Африке, воссоздания независимых бурских республик. Они организовывали антибританские заговоры, создавали политические и военизированные организации. В 1914 г. возникла Националистическая партия, опиравшаяся на буров — «белых бедняков» и мелких предпринимателей, а в 1918 г. — общество «Африканер Брудербонд» («Союз братьев-африканеров»), ставшее в 1921 г. тайным. В 1922 г. правительство ЮАС потопило в крови восстание белых горняков, в основном буров, в Витватерсранде, выдвинувших требования введения «цветного барьера» на шахтах — дискриминационной системы найма и оплаты труда африканцев.
В 1924 г. на выборах в ЮАС победила Националистическая партия, поддерживаемая Брудербондом. Пришедшее к власти правительство Джеймса Герцога, одного из создателей Националистической партии, бывшего бурского генерала, осуществляло неприкрытую расистскую политику. После слияния Националистической партии и Южноафриканской партии, лидером которой был Ян Смэтс (также бывший бурский генерал и премьер-министр ЮАС в 1919—1924 гг., сторонник «диалога» с Англией), крайне реакционная африканерская группа во главе с известным политическим деятелем Маланом воссоздаёт в 1934 г. «очищенную» Националистическую партию. С середины 30-х гг. в ЮАС распространяется фашистское движение. В Юго-Западной Африке появляются военно-фашистские организации, такие, как «Серые рубашки» и др. В 1939 г. Герцог заявил, что «взгляды южноафриканских буров на расовый вопрос совпадают со взгля-
575

дами национал-социалистической Германии». В том же году его, решительного противника войны с Гитлером, сменил на посту премьер-министра Смэтс, и ЮАС вступил во Вторую мировую войну на стороне антигитлеровской коалиции. Однако и в военные годы многие африканеры не скрывали своих прогерманских симпатий.
После Второй мировой войны Националистическая партия выдвинула идею апартхейда. В стране развернулось национально-освободительное движение, против расистской политики Националистической партии выступали не только чёрные и цветные южноафриканцы, но и часть белого населения, включая большие группы африканеров. После провозглашения в 1961 г. Южно-Африканской Республики внешняя и внутренняя оппозиция апартхейду усилилась, углубилось размежевание в африканерской общине. В 1988 г. произошёл раскол Националистической партии. Питер Бота был смещён с поста её лидера. В 1989 г. он ушёл в отставку с поста президента страны, его преемником стал политический лидер африканеров Трансвааля Фредерик де Клерк, провозгласивший курс на полную ликвидацию системы апартхейда.
Официальная отмена в ЮАР большинства расистских законов в начале 90-х гг. была поддержана значительной частью белых южноафриканцев, включая многих африканеров. Настоящее и будущее африканеров определяется прежде всего их заметной ролью в экономической и общественно-политической жизни страны. В среде африканеров, несмотря на сохраняющиеся политические разногласия, крепнет понимание того, что расовая обособленность является тормозом на пути экономического и общественно-политического прогресса всего населения Южной Африки.

БИСМАРК И ОБЪЕДИНЕНИЕ ГЕРМАНИИ

Статуя Бисмарка.
Впервой половине XIX в. Германия оставалась раздробленной на множество государств. В каждом из них была своя политическая власть, армия, свои законы и таможня. Самыми значительными среди них были Австрия и Пруссия, претендовавшие на роль объединителя всех германских земель. В 1848 г. в Германии произошла революция, в ходе которой на политическую арену выступила буржуазия. Она ставила перед собой цель национального объединения, однако не смогла её достичь. В прусском парламенте — ландтаге — буржуазия никогда не имела серьёзного влияния на политику. Зато помещики (юнкеры) не переставали быть значительной силой. Они не потеряли экономического могущества, потому что сумели перестроить своё хозяйство применительно к требованиям рынка. С другой стороны, в стране появлялось всё больше фабрик и заводов. Постепенно помещики и буржуазия пришли к осознанию общих интересов, которые нашли выражение в идее единой сильной Германии. Её воплощение связано с деятельностью человека необыкновенной воли и энергии — Отто фон Бисмарка. Ещё до его появления ряд государств был объединён в Германский союз, который, однако, не имел сколько-нибудь значительных органов центральной власти. Место обычных представительных учреждений занимал Союзный Сейм, который являлся скорее конференцией представителей германских государств.
Отто фон Бисмарк родился в небольшом дворянском имении Шёнгаузен неподалёку от Берлина в семье юнкера средней руки и дочери профессора. Следуя семейной традиции, он должен был стать
военным, но мать мечтала видеть сына дипломатом, и Отто поступил на юридический факультет Гёттингенского университета. Науками будущий министр и первый канцлер Германской империи себя не утруждал, отдавая большую часть времени, по обычаям студентов тех лет, охоте, фехтованию и пивным. Впоследствии он не раз хвастался шрамами, приобретёнными в 27 дуэлях в Гёттингене. За-
576

кончив образование в Берлинском университете, он попытался поступить на дипломатическую службу. Но без поддержки влиятельных лиц это было невозможно, поэтому Бисмарк сделался чиновником судебного ведомства. Однако служба не задалась. После нескольких столкновений с начальством он оставил должность и отправился в деревню управлять двумя отцовскими имениями. Его одарённость проявилась и здесь — вскоре он стал преуспевающим помещиком.
Неукротимый, резкий, прямой, Бисмарк получил в своей округе прозвище «дикий». В светских кругах его называли «бешеным юнкером». Это был человек необычайно волевой, физически выносливый, с громовым голосом, презирающий человеческие слабости. Его политические взгляды к этому времени вполне сформировались: Бисмарк был ярым монархистом. Впоследствии один из его сподвижников так сформулировал политическое кредо Бисмарка: «Сила преобладает над правом!»
В дни революции 1848 г. он явился в Берлин для подавления бунтовщиков с вооружённым отрядом из своих крестьян. Даже такой реакционер, как король Фридрих-Вильгельм IV, сказал о Бисмарке: «От этого юнкера пахнет кровью», и поначалу избегал отношений с ним. Однако спустя несколько лет именно Бисмарку был доверен пост руководителя правительства и именно он стал идеологом политики, призванной объединить Германию.
Перед этим Бисмарк прошёл хорошую дипломатическую школу, начав карьеру с поста посланника Пруссии при Союзном Сейме во Франкфурте-на-Майне. Там он изучил все хитросплетения австрийской политики, понял стремление Австрии любой ценой играть главную роль на политической арене и ослабить влияние Пруссии. Бисмарк считал, что Австрия хочет унизить и уничтожить Пруссию, и поклялся отомстить Австрии. Клятву эту он выполнил.
Именно тогда молодой дипломат выбрал свой путь — руководствоваться в политике прежде всего государственными интересами. Для этого были необходимы военная сила и союз с сильными государствами.
Бисмарк побывал в Петербурге и Париже в должности посла и понял, что для борьбы с Австрией лучшие союзники — Россия и Франция. На российского царя ум, воля, работоспособность и монархические убеждения прусского посла произвели столь сильное впечатление, что он предложил ему перейти на русскую службу. Но Бисмарк видел своё будущее только на родине. В 1862 г. он стал министром-президентом, или первым министром Пруссии.
Бисмарк оказался на этом государственном посту в момент наиболее острого конфликта между королём и ландтагом по поводу военной реформы, увеличения и перевооружения армии. Ландтаг выступал против военной реформы. В борьбе против него король нуждался в таком сильном человеке, как Бисмарк. Новый министр заявил, что считает недопустимым диктат парламента и что он будет бороться с либерализмом до последнего своего вздоха.
Выступая перед парламентом, министр изложил   программу   своей   будущей внутренней и внешней политики: «Не на либерализм Пруссии взирает Германия, а на её мощь. Не речами, не постановлениями большинства решаются великие вопросы времени — это было ошибкой 1848 г., — а железом и кровью».
Не считаясь с либерально-буржуазной оппозицией в парламенте, отказывавшей правительству в кредитах на увеличение и реорганизацию армии, Бисмарк завершил военную реформу и значительно усилил армию. В 1864 г. Пруссия и Австрия вели войну против Дании, а в 1866 г. Пруссия напала на бывшего союзника — Австрию. В результате поражения Австрия признала право Пруссии на создание Северогерманского союза, в котором объединилось 21 германское государство. Но для полного объединения Германии нужно было подчинить южногерманские государства. Препятствием к этому служила Франция. Следовало спровоцировать её на войну.
В победе Бисмарк не сомневался: прусская армия превосходила французскую. Однако Вильгельм I не хотел открытого конфликта с Францией. В такой ситуации становилось затруднительным найти повод к войне. Но Бисмарк не был бы Бисмарком, если бы не справился с этим. Однажды, давая обед своим сторонникам, он получил депешу от Вильгельма I, находившегося в Эмсе, в которой говорилось о кандидатуре на испанский престол. По этому поводу между Францией и Пруссией были расхождения. Но депеша короля была составлена в примирительных тонах. На глазах у своих единомышленников Бисмарк решительно вычеркнул из неё несколько строк, и послание приобрело оскорбительный для Франции характер. В таком виде Бисмарк приказал разослать телеграмму в газеты и во все европейские миссии, кроме французской. Париж был оскорблён и через неделю объявил войну Пруссии. Этот широко известный эпизод с Эмсской депешей был типичен для Бисмарка, не останавливавшегося ни перед чем во имя интересов Пруссии и Германской империи, созданию и укреплению которой он посвятил всю свою жизнь.
В войне с Францией Пруссия одержала полную победу. Франция потеряла богатые углём и железом Эльзас и Лотарингию и уплатила контрибуцию размером в 5 млрд. франков. В 1871 г. была провозглашена Германская империя. Бисмарк стал её первым канцлером.
Оценивая свою роль в деле объединения страны, он говорил: «Я всегда радовался, если мне удавалось каким бы то ни было путём хотя бы на три шага приблизиться к единству Германии». Победоносные войны и образование Германской империи примирили большую часть оппозиционной немецкой буржуазии с Вильгельмом I и Бисмарком. Забыв о прежних ссорах, она восторженно приветствовала завоевательную политику канцлера. А тот в свою очередь считал возможным поставить на службу своим воинственным планам самые демократические принципы, например всеобщее избирательное право.
577

Немалую роль в образовании Германской империи сыграло умение Бисмарка поддерживать отношения с Россией. Благосклонность России к объединительным усилиям Бисмарка объяснялась прежде всего его последовательными призывами к соблюдению Пруссией нейтралитета в годы Крымской войны и его активным противостоянием идеям раздела России западными странами. В ответ Россия во время франко-прусской войны также придерживалась вооружённого нейтралитета. Более того, когда Австрия вознамерилась напасть на Пруссию в поддержку Франции, Россия активно выступила против этого. Кайзер Вильгельм I писал Александру II: «Пруссия никогда не забудет, что лишь благодаря Вам война не приобрела чрезвычайного размаха. Воспоминания о Вашей позиции по отношению ко мне и моей стране будут определять мою политику по отношению к России, что бы ни случилось».
Однако, когда Пруссия была готова начать новую войну с Францией в 1871 и в 1875 гг., Россия твёрдо выступила против. В подобных ситуациях Бисмарк, будучи дальновидным и зорким политиком, умел избежать поражения, играя на противоречиях между государствами Европы. Теперь он начал интриговать против России, пытаясь столкнуть её с Англией и Австро-Венгрией. Все три государства имели интересы на Балканском полуострове. Когда после русско-турецкой войны 1877— 1878 гг. Россия получила преимущество в этом регионе, Бисмарк немедленно стал поддерживать Австро-Венгрию. Извлекая выгоду из обострения англо-французского противостояния на Ближнем Востоке, Бисмарк обещал помощь Англии в случае войны в Египте. Подобная политика подрывала позиции Франции.
Франция была постоянной мишенью агрессивной политики Бисмарка. Россия же оставалась могущественной державой, и расклад сил в Европе в значительной степени зависел от её позиции. Союзнические коалиции, создаваемые канцлером, включали в себя Россию и, таким образом, поддерживали Германию в её противостоянии Франции на Балканах. Бисмарку удалось заключить так называемый «Союз трёх императоров» между Германией, Россией и Австрией. Союз распался из-за трений между последними двумя государствами.
По мере усиления военной и экономической мощи Германии интересы её стали распространяться и на Африку, где она захватила ряд колоний. Очень скоро её колониальная политика пришла здесь в столкновение с английской, и отношения между Германией и Англией крайне обострились. Чтобы обеспечить себе свободу рук в случае столкновения с одной из западных держав и обезопасить себя с тыла, Бисмарк заключил с Россией в 1887 г. так называемый «Перестраховочный договор». Обе империи должны были поддерживать взаимный благожелательный нейтралитет в случае нападения третьей державы. Бисмарк признал интересы России на Балканах, обещая «поддерживать их в моральном и дипломатическом отношении». С другой стороны, договор обеспечивал безопасность восточных границ Германии, если бы Франция решилась взять реванш за утрату Эльзаса и Лотарингии в 1871 г.
Колебания канцлера в проведении русской политики возникали как под влиянием политической ситуации, так и в силу непростых личных отношений с русскими государственными деятелями, в частности с министром иностранных дел Горчаковым. Хотя в правящих кругах Германии были влиятельные фигуры, настроенные антирусски и время от времени призывавшие к войне против России под предлогом угрозы с Востока, Бисмарк в целом всегда был сторонником дружественных отношений с сильным соседом. «Едва ли, — писал он, — когда-либо может возникнуть необходимость войны Германии с Россией, если только либеральные глупости или династические промахи не изменят ситуации». Взгляды Бисмарка разделял и Вильгельм I. По этому поводу английский историк Карр заметил: «Этой максимой пренебрегли Вильгельм II в 1914 г. и Адольф Гитлер в 1941 г., что в обоих случаях имело катастрофические последствия для Германии».
Бисмарк ушёл в отставку в 1890 г. Он покидал Берлин, шумно приветствуемый толпой, забывшей жестокость этого человека и помнившей лишь о его чрезвычайных заслугах перед Германией. В своей книге «Мысли и воспоминания» он рассказывает о своей жизни, о мотивах, руководивших им на его нелёгком поприще. При всей неоднозначности своей деятельности Отто фон Бисмарк — одна из самых ярких фигур в немецкой истории.

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА

Первая мировая война (1914—1918 гг.) — одна из  самых  длительных,   кровопролитных  и значительных по последствиям в истории человечества. Она продолжалась более четырёх лет. В ней участвовали 33 страны из 59, обладавших в то время государственным суверенитетом. Население воюющих стран составляло свыше 1,5 млрд. человек, т. е. около 87% всех жителей Земли. Под ружьё было поставлено в общей сложности 73,5 млн. человек. Более 10 млн. было убито и 20 млн. ранено. Жертвы среди мирного населения, пострадавшего от эпидемий, голода, холода и других бедствий военного времени, также исчислялись десятками миллионов.
578

Причины мировой войны многообразны. Это была попытка разрубить узел острейших противоречий, которые накопились к началу XX в. и не раз давали знать о себе территориальными спорами, национальными конфликтами, борьбой за военное превосходство на суше и на море, торговыми войнами, соперничеством за обладание колониями, наконец, всплесками напряжённости в отношениях между общественными классами и политическими партиями в отдельных странах.
Никакой неизбежности перерастания этих противоречий в войну не было. Доказательством тому служат около 40 лет мира, который вопреки всем опасностям царил в Европе со времени франко-прусской войны 1870—1871 гг. и русско-турецкой войны 1877—1878 гг. Основной предпосылкой сохранения мира было широкое международное сотрудничество во всех областях жизни: экономике, политике, культуре. Густая сеть железных дорог связывала между собой самые отдалённые уголки Европы и впервые по-настоящему их сблизила. Границы государств стали как никогда прозрачными. Всё это облегчило обращение капитала, товаров, людей, информации.
Перед крупными державами и малыми странами в начале XX в. открывались перспективы небывалого процветания. Это лишало всякого смысла применение военной силы для разрешения противоречий между ними. Складывались и политико-юридические гарантии от возникновения войн. На внутригосударственном уровне это выражалось в укреплении парламентаризма, расширении свобод и прав граждан, усилении их контроля над правительством, на уровне международных отношений — в заключении соглашений между странами. Большое значение имели конвенции, подписанные в Гааге в 1899 и 1907 гг., которые определяли юридические механизмы разрешения международных конфликтов, в частности путём передачи их на рассмотрение специального суда. Многим в ту пору казалось, что не за горами время, когда правовые нормы окончательно восторжествуют над грубой силой в качестве решающего довода в спорах не только между людьми, но и между странами.
Если мировая война всё же началась, то не потому, что оказались недейственными механизмы достижения компромиссов. В критический момент ими не пожелали воспользоваться сами державы, от которых в первую очередь зависело сохранение мира. Трудно усмотреть в этом недоразумение или случайность. То был продуманный шаг, продиктованный целями, которые преследовали их правительства и которые были заведомо недостижимы мирными средствами, поскольку вступали в противоречие с самим международным правопорядком и ущемляли законные интересы других стран и народов.
Не будет преувеличением сказать, что мировая война явилась продолжением политики территориальных захватов, которую проводили крупнейшие державы. Такая политика издавна называлась империалистической, поскольку вела к образованию
многонациональных и колониальных империй. К началу XX в. мир в значительной мере был поделён между ними. На просторах Центральной и Восточной Европы, населённой десятками разноязыких народов, господствовали три монархии: Германская, Австро-Венгерская и Российская. Владения последней простирались до восточной оконечности азиатского континента. Почти вся Африка, Южная и Юго-Восточная Азия, земли в других частях света стали добычей колонизаторов Великобритании, Франции, Португалии, Германии, Италии и других европейских стран. Но столь обширные владения отнюдь не умерили их аппетита.
В начале XX в. они вынашивали планы новых захватов, в оправдание нередко ссылаясь на необходимость защиты соплеменников или единоверцев от притеснений, обретения «естественных границ» или «жизненного пространства». Так, Германия стремилась создать из германоязычных и соседних с ними стран, которые она относила к сфере своих интересов, тесный экономический и политический союз — Срединную Европу. Австро-Венгрия рассчитывала распространить влияние на независимые государства Балканского полуострова, в которых усматривала угрозу своей безопасности. Россия же укрепляла позиции на Балканах под предлогом защиты «братьев-славян». Исходя из своих стратегических интересов, она добивалась также контроля над черноморскими проливами — Босфором и Дарданеллами. Франция мечтала не только о возвращении Эльзаса и Лотарингии, отнятых Германией в 1871 г. в результате франко-прусской войны, но и о присоединении всего немецкого левобережья реки Рейн, которая должна была стать её «естественным» рубежом на востоке. Италия присматривалась к сопредельным французским и австрийским землям, считая их своими исконными территориями.
Все эти захватнические планы можно было бы объяснить лишь великодержавными амбициями или национальным эгоизмом, если бы за ними не просматривались экономические интересы. В начале XX в. никого не надо было убеждать в том, что основным источником торгового и военного могущества государств является крупная промышленность. Понимали это и правительства того времени. Поэтому в своей внешней и внутренней политике они во многом руководствовались поощрением национальной индустрии.
Задача более чем похвальная. Вот только способ её решения оказался негодным и обернулся для мира катастрофическими последствиями. Чтобы это стало ясно, вспомним азбучные истины политической экономии. Крупной промышленности тесно в национальных границах. Для полнокровного развития ей необходимы зарубежные рынки сбыта продукции, источники сырья, полуфабрикатов, оборудования, рабочей силы. Заполучить их крупная промышленность какой-либо страны может в принципе лишь двумя взаимоисключающими путями: либо добившись победы в открытом и равно-
579

правном состязании за них с индустрией других стран, либо обеспечив себе преимущественное право пользоваться ими от имени государства, которому они подконтрольны. Первый путь означает режим свободной конкуренции производителей. Это тоже война, но экономическая, т. е. бескровная, победители в которой подсчитывают свои барыши, а побеждённые и жертвы — убытки. Второй путь — режим государственной монополии, когда коммерция возводится в ранг государственной политики, что рано или поздно приводит к соперничеству держав за сферы влияния, экономический и территориальный раздел мира. Это означает войну в самом прямом смысле, войну, потери в которой исчисляются не только в рублях, долларах и других денежных единицах, но и в миллионах загубленных человеческих жизней. Увы, ведущие державы выбрали именно второй путь защиты и поддержки своей индустрии.
Усилия многих правительств сосредоточились на борьбе с иностранной конкуренцией, объявленной едва ли не бедствием для национальной индустрии. В конце XIX в. это стало навязчивой идеей политиков и дельцов, способных распознать лишь сиюминутные выгоды. Действительно, от иностранной конкуренции жестоко страдали отечественные производители. Но была ли нужда в её удушении, если известно, что в долгосрочной перспективе она приносит неоценимую пользу как стимул повышения производительности труда? Тем не менее в последней трети XIX в. правительства ряда стран стали повышать таможенные пошлины на ввозимые товары. «Экономический национализм» привёл к резкому обострению международных противоречий. Испортились отношения даже таких давних партнёров и союзников, как Россия и Германия. Державы стали ограничивать конкуренцию на международных рынках, приступив к их дележу, подталкивая тем самым мир к военной катастрофе. Об этом свидетельствовали участившиеся с конца XIX в. международные кризисы (Памирский 1895 г., Фашодский 1898 г., Панамский 1901 г., два Марокканских — 1905—1906 гг. и 1911 г. и Боснийский 1908—1909 гг.) и локальные войны — пока на периферии Европы (японо-китайская 1894—1895 гг., испано-американская 1898 г., англо-бурская 1899—1902 гг., русско-японская 1904— 1905 гг., итало-турецкая 1911—1912 гг. и две Балканские — 1912—1913 гг.).
В обстановке нарастания военной опасности Европа раскололась на две группировки противоборствующих держав. Костяк одной из них составил союз Германии и Австро-Венгрии, заключённый в 1879 г. против Франции и России. В противовес ему возник франко-русский союз, оформленный рядом договоров 1891—1893 гг. Другие державы Европы, а также США и Япония долгое время не могли решить, к какой из группировок примкнуть. Наконец в 1904 г. Великобритания разрешила компромиссом споры о разграничении колоний и сфер влияния с Францией, а в 1907 г. — с Россией. Так воз-
никла Антанта (Согласие) — коалиция Великобритании, Франции и России.
Случаю было угодно, чтобы сигналом к войне прозвучали выстрелы, которыми 28 июня 1914 г. в г. Сараево в Боснии был сражён племянник и наследник австрийского императора Франца-Иосифа эрцгерцог Франц-Фердинанд. Ни одна из сторон не планировала начало этой войны на какую-то определённую дату. Но столь высок был уровень их военного противостояния, столь тщательно были продуманы планы мобилизации и развёртывания армий, а главное — столь велика была психологическая готовность к войне, что любой серьёзный инцидент мог привести к аналогичным последствиям. 28 июля 1914 г. Австро-Венгрия объявила войну Сербии. В ответ Россия заняла угрожающую позицию, начав всеобщую мобилизацию. Германия не стала терять времени и 1 августа объявила войну России, а 3 августа — Франции. 4 августа против Германии выступила Великобритания. Наконец, 6 августа о состоянии войны с Россией заявила Австро-Венгрия.
С самого начала война приобрела не только общеевропейский, но и мировой характер. Против воли в неё были втянуты нейтральные Бельгия и Люксембург. 5 августа Черногория объявила войну Австро-Венгрии. Вместе с Великобританией на стороне Антанты выступили её доминионы: Канада, Южно-Африканский Союз, Австралия и Новая Зеландия. 23 августа войну Германии объявила Япония.
С точки зрения военного потенциала Антанта имела явные преимущества. Однако её территориальная разобщённость, отдалённость важных источников снабжения и пополнения армий от основных театров военных действий мешали реализации этого преимущества. Германии и Австро-Венгрии шанс на успех давала возможность быстрой концентрации сил на направлении решающего удара. Из этой предпосылки исходил и стратегический план германского Генерального штаба, разработанный задолго до войны под руководством генерала Шлифена: сначала нанести молниеносный удар по Франции и покончить с ней за 6—8 недель, а затем все силы бросить против России.
Однако германский Генштаб недооценил как боевые качества, так и взаимодействие войск Антанты. Сопротивление бельгийской и французской армий, застигнутых врасплох обходным манёвром немцев через Бельгию и Люксембург, сорвало план молниеносной войны. На ход операции повлияло и наступление русской армии в Восточной Пруссии во второй половине августа. Оно заставило германское командование бросить в бой резервы, предназначенные для запада. В сражении на реке Марне 5—12 сентября французская армия и английские экспедиционные силы успешно контратаковали противника. Германские войска были вынуждены перейти к обороне, так и не достигнув стратегических целей. «План Шлифена» рухнул.
Однако русская армия из-за ошибок командования не смогла удержать Восточную Пруссию. Но
580

Верденская операция Первой мировой войны. Французский обоз направляется на боевые позиции. 1916 г.

Верденская операция Первой мировой войны.
Солдаты у тяжёлого орудия на железнодорожной платформе.
1916 г.
её наступление против австро-венгерских войск, начавшееся в конце августа, развивалось успешно. К концу сентября она овладела всей Галицией, и появилась угроза русского вторжения в Венгрию и Силезию, важный индустриальный район Германии. В октябре—ноябре в междуречье Вислы и Варты развернулись ожесточённые сражения между германскими и австро-венгерскими войсками, с одной стороны, и русскими — с другой. Они не дали решающего перевеса ни одной из сторон.
Война приобрела затяжной характер. Началось соперничество воюющих держав за нейтральные страны. Германия и Австро-Венгрия нуждались в новых союзниках, чтобы восполнить быстро тающие сырьевые, продовольственные и людские ресурсы. Страны Антанты стремились не допустить прорыва международной изоляции, в которой фактически оказались «центральные державы» в начале войны. Что касается нейтральных стран, то некоторые из них сделали своё участие в войне предметом беззастенчивого торга.
Самым крупным «призом» в дипломатическом соперничестве воюющих держав выглядела Италия. Являясь союзницей Германии и Австро-Венгрии по договору 1882 г., она в начале войны предпочла нейтралитет, но после переговоров с обеими коалициями решила, что посулы Антанты выглядят заманчивей. 23 мая 1915 г. Италия объявила войну Австро-Венгрии. Однако надежды, которые возлагали на неё союзники, оправдались далеко не в полной мере. Неоднократные попытки итальянских войск прорвать оборону противника не имели успеха.
Зато удачно действовала австро-германская дипломатия на Балканах. Турция ещё в августе 1914 г. подписала с Германией союзный договор и спустя три месяца начала военные действия против России
на Чёрном море и в Закавказье, а против Великобритании — в Месопотамии и Египте. Долго колебалась Болгария, но к концу 1915 г. она сочла, что шансы «центральных держав» на победу предпочтительней. 14 октября её армия перешла сербскую границу и поддержала наступление германских и австро-венгерских войск, в результате которого к началу 1916 г. Сербия и Черногория были захвачены, а остатки их армий вытеснены на греческий остров Корфу. После такого поражения слабым утешением для Антанты служило согласие Греции на высадку англо-французских войск в Салониках и создание на севере страны так называемого Салоникского фронта.
В результате увеличения числа воюющих государств в 1915 г. сложились основные фронты Первой мировой войны — в Европе и на Ближнем Востоке. Военные действия велись и в других районах мира — в Африке, на Дальнем Востоке, в Океании, — но в неизмеримо меньших размерах и были связаны главным образом с захватом германских колоний. Действия же военно-морских флотов в основном ограничивались охраной побережья и судоходства. Бесспорно, главными и решающими для хода войны были два фронта — французско-германский и австро-германо-русский, обычно именуемые Западным и Восточным.
Примерно равные по силам, которые участвовали в боях с обеих сторон, эти фронты отличались рядом особенностей. Западный по протяжённости вдвое-втрое уступал Восточному, зато превосходил его по плотности войск и вооружения. Это наряду с более густой сетью оборонительных сооружений, сплошной линией тянувшихся по обе стороны фронта от побережья Северного моря до границы Швейцарии, резко ограничивало возможности ведения на западе манёвренной войны. Уже с осени
581

1914 г. боевые действия там приобрели позиционный характер. При этом войска, лишённые подвижности, представляли отличную мишень для прицельного огня тяжёлой артиллерии и несли большие потери. В таких условиях наступательные операции редко приводили к прорыву фронта. Обычно они завершались захватом нескольких траншей, полностью разрушенных артиллерийским огнём и оставленных противником, который отходил на заранее подготовленные позиции в глубоких эшелонах обороны.
В 1915 г. на Западном фронте наблюдалось затишье, связанное с тем, что ударные силы германской армии были заняты на востоке. Но кампания 1916 г. ознаменовалась рядом крупных сражений. Среди них — знаменитая битва под Верденом, прославившая имена французских генералов Петэна и Нивеля. Эта крепость, вклинивавшаяся в позиции германских войск, являлась ключевым пунктом обороны французов. Если бы немцы её взяли, то открыли бы себе путь в глубь Франции. Сознавая, что Верден будет защищаться до последнего солдата, германское командование стремилось максимально обескровить противника. Верденская битва продолжалась 10 месяцев. Она вошла в историю не только как крупнейшее сражение Первой мировой войны, но и как пример бессмысленного кровопролития («Верденская мясорубка»). Немцы, так и не сумев овладеть крепостью, потеряли в боях до 600 тыс. солдат, французы — 358 тыс. Чтобы облегчить положение Вердена, англо-французские войска предприняли летом 1916 г. наступление на реке Сомме. Но, несмотря на трёхкратное превосходство в живой силе и артиллерии, они за 5 месяцев сумели продвинуться вперёд всего лишь на 10 км, потеряв до 900 тыс. солдат.
Протяжённость Восточного фронта, обусловившая рассредоточенность сил и средств, предоставляла противникам большие возможности для манёвренной войны. В январе 1915 г. русские войска возобновили наступление в Карпатах. В феврале активизировались и немцы в Восточной Пруссии. Но по-настоящему Восточный фронт пришёл в движение в мае, когда на русские позиции обрушилась мощная группировка германских и австро-венгерских войск под командованием генерала Макензена. Русская армия с боями отступила, оставив Польшу, Литву, Волынь, Галицию. Лишь осенью
1915 г. она закрепилась на новых позициях. С этого времени война на Восточном фронте также приобрела позиционный характер. Но ненадолго — летом
1916  г. русским войскам под командованием генерала Брусилова удалось прорвать оборону противника в районе города Луцка и вновь занять часть Галиции и Волынь.
Осенью 1916 г. Восточный фронт стал длиннее ещё на несколько сотен километров. 27 августа Румыния после долгих размышлений примкнула к Антанте и объявила войну Австро-Венгрии. Но румынская армия вскоре потерпела поражение. Чтобы спасти Румынию от разгрома, на помощь ей бы-
ли переброшены крупные русские силы, снятые с других участков фронта.
На исходе кампании 1916 г. страны Антанты, несмотря на большие территориальные потери, были исполнены оптимизма. Они сорвали стратегические замыслы противника и сумели оправиться от поражений первых лет войны. Благодаря многократному росту военного производства их склады ломились от запасов оружия и снаряжения. Не испытывали они серьёзных трудностей и с пополнением армий. На Западный фронт постоянно прибывали подкрепления из колониальных империй Великобритании и Франции: канадцы, австралийцы, индийцы, марокканцы, сенегальцы и прочие. В 1917 г. командование Антанты готовило наступление на всех фронтах.
Сложнее выглядели перспективы «центральных держав». Большое преимущество им давало то, что военные действия велись на чужой территории. В условиях позиционной войны они могли бы продержаться весьма долго, если бы не столкнулись с нехваткой основных ресурсов. Преодолеть её не удавалось ни закупками в нейтральных странах, ни расхищением богатств оккупированных районов Франции, Бельгии, России, Сербии. Совершенно невосполнимыми оказались людские потери. Затягивание войны реально грозило истощением ресурсов. С целью их экономии «центральные державы» в 1917 г. планировали перейти к обороне на всех фронтах.
Но в военные планы внесли коррективы социальные и политические потрясения, которые пережили воюющие государства.
Начало войны повсеместно вызвало прилив патриотических чувств, хотя с примесью национализма (свидетельством тому служат оскорбления и насилия, которым подвергались «враждебные» иностранцы). На короткое время в воюющих странах установилась атмосфера национального сплочения всех классов и партий во имя победы над внешним врагом. Во Франции оно получило название «священного единения», в Германии — «гражданского мира» и т. д. Вчерашние политические противники заявляли о прекращении распрей. Социалистические партии поддержали «буржуазные» правительства, к которым раньше находились в оппозиции, проголосовали за военные кредиты, а в некоторых странах даже приняли министерские портфели. Лишь небольшие революционные группы (большевики в России, революционные синдикалисты во Франции, «спартаковцы» в Германии и прочие) осудили эти действия как «предательство» трудящихся и социализма.
Однако патриотическая волна скоро пошла на убыль. Причиной тому были не только материальные лишения и человеческие жертвы, коснувшиеся большинства населения. Война теряла смысл по мере того, как таяли надежды на скорую победу. Вызывали возмущение непомерно высокие прибыли военных поставщиков. Возродилась и всё активнее заявляла о себе оппозиция. Одна её часть критиковала правительства за недостаточно энергичные ме-
582

Верденская операция Первой мировой войны.
Французские солдаты заряжают орудие. 1916 г.

Верденская операция Первой мировой войны. Французский артиллерийский обоз.
1916 г.
тоды ведения войны, другая предлагала заключить мир, не дожидаясь победы. Революционные группы призывали к восстанию одновременно против войны и капитализма.
В странах с демократической системой управления, таких, как Франция или Великобритания, правительства поспешили успокоить недовольных. В разгар войны там приступили к осуществлению глубоких социальных и политических реформ, за которые десятилетиями безрезультатно боролись демократические силы. В 1917 г. во Франции был принят закон о прогрессивном подоходном налоге, а в Великобритании — о всеобщем избирательном праве. Сами правительства были реорганизованы. Во главе их встали популярные и энергичные политики — Ллойд Джордж в Великобритании и Клемансо во Франции. Всё это позволило сдержать рост народного недовольства, которое едва не вышло из-под контроля, как, например, во Франции в мае— июне 1917 г., когда забастовки на фабриках, демонстрации в городах совпали с движением протеста в действующей армии.
Наоборот, в странах в авторитарной системой управления, таких, как Германия, Австро-Венгрия или Россия, правительства остались глухи к ропоту граждан. Кайзер Вильгельм II лишь пообещал ввести всеобщее избирательное право в Пруссии после войны. Карл I, сменивший в 1916 г. в Австро-Венгрии престарелого Франца-Иосифа, и Николай II отделывались ещё более туманными обещаниями. Такое упрямство дорого им обошлось. Антиправительственное движение охватило широкие слои населения и приобрело стихийный, неконтролируемый характер. В 1917 г. в Германии и особенно в Австро-Венгрии усилились признаки анархии, а в России
произошла революция, свергнувшая самодержавие.
Воюющие страны постарались воспользоваться затруднениями противника. Державы Антанты хотели посеять рознь среди бывших независимых государств, вошедших в состав Германской империи. В особенности они поощряли сепаратизм славянских народов Австро-Венгрии: чехов, словаков, хорватов и др. Впрочем, это не помешало Франции втайне намекнуть венскому двору на возможность сохранения целостности монархии Габсбургов в случае заключения сепаратного мира.
С размахом и выдумкой действовали «центральные державы». Ещё в конце 1916 г. они попытались вбить клин между странами Антанты, предложив заключить всеобщий мир. Антанта единодушно отвергла это предложение. Но зёрна сомнения в общественном мнении оно всё же заронило. В течение 1917 г. вопрос о всеобщем мире был в центре политических дискуссий и породил в стане противника немало коллизий. Свои мирные инициативы «центральные державы» использовали как прикрытие для секретных операций против Антанты. Их целью было спровоцировать любыми способами — вплоть до прямого финансирования — антивоенные и революционные выступления, которые ослабили бы противника. Следы такой деятельности обнаружены во всех странах Антанты, но особый успех она имела в России, где революция открыла зелёную улицу проникновению агентуры германского Генерального штаба.
Внутренние беспорядки подкосили боеспособность Антанты, которой пришлось отказаться от планов решающего удара по противнику. Попытки наступления в апреле на Западном фронте и июне
583

1917 г. на Восточном провалились. «Центральные державы» получили непредвиденную передышку, из которой не замедлили извлечь выгоду. В феврале 1917 г. Германия начала подводную войну против Антанты, стремясь парализовать её атлантическую торговлю. Но главный шанс на спасение предоставила им анархия, которая охватила Россию после свержения самодержавия и вскоре привела к развалу русской армии. С падением Временного правительства в ноябре 1917 г. огромная империя фактически распалась на ряд независимых государств. Большевистский Совет народных комиссаров, пришедший к власти в Петрограде, заключил с Германией и Австро-Венгрией перемирие и наряду с правительством Украины вступил с ними в переговоры о мире. Этой крупной политической победе «центральных держав» предшествовал успех наступления на итальянском фронте в октябре—ноябре 1917 г. В результате к ним снова перешла военная инициатива.
События на востоке Европы могли бы предрешить исход мировой войны в пользу «центральных держав», если бы Антанта к этому времени не заручилась поддержкой США. Правительство этой страны, возглавляемое президентом Вудро Вильсоном, решило вмешаться в конфликт европейских держав, преследуя далеко идущие цели — установление международного правопорядка, который бы исключал агрессивные войны, территориальные аннексии и другие препятствия свободному экономическому соревнованию государств. США с их мощной экономикой несомненно выиграли бы от такого порядка. Политически они симпатизировали демократическим странам Антанты, а враждебные действия Германии причиняли серьёзный ущерб их экономике. Подводная война, начатая Германией, послужила для Соединённых Штатов поводом объявить ей войну (6 апреля 1917 г.). Спустя несколько месяцев во Францию стали прибывать части американского экспедиционного корпуса.
В конце 1917 — начале 1918 гг. обе коалиции готовились к решающим схваткам, которые должны были решить исход мировой войны. Антанта ввела жёсткие ограничения на торговлю с противником для нейтральных стран. Некоторые из них под её давлением разорвали отношения с Германией и объявили ей войну. На Западном фронте для координации действий союзных войск был создан пост верховного главнокомандующего, который занял французский генерал Фердинанд Фош.
Отсутствие сдвигов на переговорах с Советской Россией заставило германское командование прервать перемирие и развернуть в феврале 1918 г. наступление на Восточном фронте. Уже 3 марта в Брест-Литовске был подписан весьма выгодный для «центральных держав» мир, а вскоре под их пятой целиком оказались Прибалтика, Белоруссия, Украина, Закавказье. С оккупированных территорий в Германию и Австро-Венгрию рекой потекли сырьё, топливо и продовольствие. Спешно перебрасывались на запад высвободившиеся войска. Десятки
тысяч немецких и австро-венгерских военнопленных в России были репатриированы и возвращены в строй.
Весной на Западном фронте возникла мощная группировка германских войск, которая частями была брошена в наступление. В нескольких местах немцы прорвали оборону союзников и продвинулись вперёд на расстояние до 60 км. Однако, как и в 1914 г., они были остановлены на подступах к Парижу и решительной контратакой французских войск 18 июля отброшены назад. От этого поражения германская армия, боеспособность которой была на пределе, оправиться не смогла. 15 сентября войска Антанты прорвали Салоникский фронт, а 27 октября — Итальянский.
Германский блок развалился. 29 сентября 1918 г. подписала перемирие Болгария, 30 октября — Турция, 3 ноября — Австро-Венгрия. К этому времени монархия Габсбургов как единое государство перестала существовать. В Загребе, Праге, Будапеште, Львове были созданы органы власти новых независимых государств. 12 ноября в Вене было объявлено о низложении Карла I и образовании Австрийской республики.
4 октября запросила перемирия Германия. Однако Антанта не спешила удовлетворить её просьбу, рассчитывая довершить военный разгром основного противника. Лишь после того, как в Германии вспыхнула революция и 9 ноября Вильгельм II был свергнут, союзники заторопились. 11 ноября 1918 г. на станции Ретонд в Компьенском лесу было подписано перемирие, положившее конец Первой мировой войне.
В ходе Парижской конференции 1919—1920 гг. победители заключили с побеждёнными серию мирных договоров, в том числе Версальский мирный договор с Германией (28 июня 1919 г.). Эти договоры на десятилетия определили основные контуры политической карты Европы. На развалинах двух центральноевропейских империй возникли новые государства. Для предотвращения конфликтов была учреждена Лига наций. Всё это способствовало укреплению международного правопорядка. Более спорными оказались положения договоров, связанные с удовлетворением территориальных и колониальных аппетитов победителей. Острота территориального вопроса сохранилась. А желание наказать Германию ограничением её суверенитета привело к возникновению в Европе ещё более опасного очага напряжённости. Недостатки и просчёты мирного урегулирования после Первой мировой во многом подготовили почву для Второй мировой войны.
Трагедия, которая постигла человечество в середине XX в., бросила тень забвения на Первую мировую войну. Между тем она оставила глубокий след в современной истории. С течением времени это становится всё более очевидно. Первая мировая война изменила привычки и нравы людей, сделала их более терпимыми к государственным формам насилия и посеяла зёрна будущих международных конфликтов, которые проросли кровавыми столкновениями уже в наше время, например в Югосла-
584

Первая мировая война.
Немецкие обозы на улице итальянского
города Чивидаль-дель-фриули.
1917 г.
вии в начале 90-х гг. Потребности военного времени заставили правительства воюющих стран прибегнуть к государственному регулированию промышленного и сельскохозяйственного производства, нормированию цен и потребления, распределению трудовых ресурсов и товаров, дозированию общественно значимой информации. Всё это не только расширило функции государства, но фактически поставило его над обществом. Здесь несомненно кроется источник усиления тоталитарных тенденций в жизни стран и народов в середине XX в. Из опыта Первой мировой войны во многом исходили теоретики и практики не только фашистской командной экономики в Германии и Италии, но и «социалистического планового хозяйства» в СССР. Прямо или косвенно он повлиял и на опыт государственного регулирования в демократических странах, например, на разработку «нового курса» в США. Лишь в результате либеральных реформ и преобразований, охвативших мир в последней трети нашего столетия, человечество постепенно расстаётся с этим наследием.

«ОПИУМНЫЕ» ВОЙНЫ

Рука поддела маслянисто-бурый комочек опиума иглой — и вот он в чашечке курительной трубки. Несколько затяжек — и человек уже в другом мире. Нет нищеты, повелительных окриков, разочарований, обид... Дивные видения, навеянные дурманом, проходят. От повседневных забот и тревог можно снова уйти на время, но за это приходится платить не только деньгами, но и здоровьем. Пагубное пристрастие к ядовитому зелью делает человека живым трупом.
— На опиум в Китае спрос, — решили джентльмены в правлении британской Ост-Индской компании. — Прибыль будет.
Центром опиеторговли стал город Гуанчжоу (Кантон). Основными поставщиками ядовитого зелья выступали англичане. От них норовили не отстать и американцы.
Курение в Китае опиума стало повальным. Для китайской казны пагубное пристрастие населения оборачивалось истощением. Основу денежного обращения страны составляло серебро в слитках. Оно во всё возрастающем количестве уплывало за рубеж: и английским, и американским торговцам в уплату за опиум.
— Пагубное пристрастие моих подданных нетерпимо, — решил богдыхан Минь-нин. В 1839 г. в Гуанчжоу прибывает его уполномоченный Линь Цзэсюй. Ему поручено искоренить промысел «заморских чертей», как называли в Китае иностранцев, и их китайских компаньонов. Линь Цзэсюй заставил английских купцов сдать имевшийся у них опиум и распорядился уничтожить его. В двух посланиях королеве Великобритании Виктории Линь Цзэсюй сообщал о запрещении употребления опиума в Китае и требовал прекратить производство наркотика в Англии и землях, ей подчинённых. Если Англия хочет торговать с Китаем, она навсегда должна покончить с преступной торговлей опиумом.
Отношения между китайскими властями и англичанами ещё более обострил инцидент на полуострове Цзюлун (Коулун). После драки с английскими моряками скончался китаец. Главный инспектор английской торговли в Китае Эллиот отказался выдать виновных моряков китайскому суду. Линь Цзэсюй в ответ приказал бойкотировать британские товары и прекратить доставку продовольствия англичанам.
В сентябре—ноябре 1839 г. произошли бои между английскими кораблями и китайскими джонками. Богдыхан запретил всякую торговлю англичан в Китае. Стычки не прекращались, и обе стороны готовились к войне. Линь Цзэсюй закупил у американцев и португальцев орудия. Были подготовлены брандеры — лодки или плоты с горящим хворостом или другим горючим материалом. В самых узких местах реки Чжуцзян в дно вбивали деревянные сваи, которые стягивали цепями. Скрытые под водой, они должны были служить преградой для английских кораблей. Этот приём широко использовался китайцами ещё в войнах древности и Средневековья. В январе 1840 г. королева Виктория в
585

тронной речи на открытии парламента заявила о поддержке английским правительством действий капитана Эллиота в Китае. С благословения королевы министр иностранных дел Пальмерстон единолично решил начать войну против Китая.
В июне 1840 г. китайские воды уже бороздила английская военная эскадра. Интервенты подвергли жестокому грабежу Динхай, главный город Чжоушаньского архипелага. 29 января 1841 г. богдыхан объявил войну Англии.
Военные действия развернулись на территории провинции Гуандун. Против интервентов выступило местное население. С прибытием подкреплений англичане расширяют операции в Восточном Китае, в нижнем течении реки Янцзы. Они овладели Шанхаем, но на подступах к Нанкину им оказал мужественное сопротивление гарнизон Чжэньцзяна. В конце осады его уцелевшие солдаты и офицеры убили членов своих семей, а затем покончили с собой. Генерал Хай Лин поджёг свой дом и погиб в пламени пожара.
Угрозами подвергнуть Нанкин артиллерийскому обстрелу английский командующий Поттингер запугал китайское командование, хотя оно располагало в городе большой армией.
В Нанкине начались англо-китайские переговоры. Они завершились подписанием 29 августа 1842 г. на борту английского военного корабля «Корнуэллс» мирного договора. Он получил название «Нанкинского» и положил конец первой «опиумной» войне 1840—1842 гг.
По условиям этого договора Китай открывал для английской торговли пять морских портов: Гуанчжоу, Амой, Фучжоу, Нинбо и Шанхай. В этих так называемых «открытых портах» англичане получали право неограниченной торговли, свободу поселений. Китай уступил Англии остров Гонконг. Он должен был выплатить стоимость уничтоженного в 1839 г. опиума, погибшего имущества англичан, понесённые военные расходы, обязался освободить всех английских пленных. Богдыхан обещал помиловать своих подданных, которые помогали врагу. В открытых для торговли портах вводились благоприятные размеры тарифов. В Нанкинском договоре был полностью обойден молчанием опиум, явившийся поводом к войне. Однако после окончания войны ввоз этого наркотика в Китай возрос. В год заключения Нанкинского договора его поступило 33 508 ящиков, в 1843 г. — 42 699.
В первом вооружённом столкновении с развитой капиталистической Англией отсталая феодальная Цинская империя потерпела поражение. Технико-экономическое отставание Китая особенно ощутимо сказывалось на состоянии вооружения цинской армии. Флот состоял из устаревших деревянных судов и лодок, в английской же эскадре были пароходы, совершенно неизвестные в Китае. Китайские пушки, громоздкие и устаревшие, могли стрелять только с постоянным прицелом. Английским мортирам, винтовкам и карабинам китайские солдаты могли противопоставить лишь допотопные фитильные и кремнёвые ружья, луки, копья, сабли и тесаки.
Неблагоприятному для империи Цин ходу войны в немалой степени способствовали пораженческие настроения, широко распространённые при дворе.
Плодами победы англичан поспешили воспользоваться и другие страны. США и Франция во время войны посылали к берегам Китая свои военно-морские силы. После подписания Нанкинского договора американские и французские представители вступили в переговоры с китайскими властями, добиваясь тех же прав, что и англичане.
В октябре 1856 г. китайские власти в поисках опиума задержали корабль «Эрроу» («Стрела»). Зарегистрированное в Гонконге судно плавало под британским флагом. Китайские чиновники сорвали британский флаг и несколько человек из состава команды взяли в плен как подозреваемых в пиратстве.
Британский консул Паркс потребовал от губернатора Е Минчэна извинений за оскорбление британского флага и возвращения на судно уведённых с него людей. Китайские же власти утверждали, что один человек из команды «Эрроу» был отцом хорошо известного пирата, которого давно разыскивали, а английский флаг не был вывешен во время задержания судна. Оно, как потом утверждали, не имело права плавать под английским флагом, ибо срок действия лицензии, выданной английскими властями в Гонконге, истёк несколько месяцев назад. Англичане возражали: по дополнительному соглашению все китайцы-нарушители, находящиеся на службе англичан, должны привлекаться к ответственности через английские власти; об истечении срока лицензии китайские чиновники не могли знать во время захвата корабля.
Е Минчэн в конце концов согласился отпустить часть задержанных, но отрицал, что было нанесено оскорбление флагу. Консул стоял на своём. Чтобы решить спор, командующий британским флотом Сеймур приказал обстрелять Гуанчжоу. Англичане на время заняли город, но из-за недостатка военных сил оставили его. Это приободрило китайцев. Они спалили фактории за пределами Гуанчжоу и убили нескольких иностранцев.
В декабре 1856 — начале 1857 гг. английская эскадра при участии американского корвета «Портсмут» обстреливает Гуанчжоу. Союзником Англии в войне выступила Франция. Для неё поводом послужило убийство в 1856 г. в провинции Гуанси французского миссионера Шапделена. Французские суда под началом адмирала Гро присоединились к английской эскадре Эльджина. На Рождество 1857 г. они потребовали от Е Минчэна вывести войска в 48 часов. Е Минчэн не ответил, и англофранцузские силы штурмом взяли город. Е Минчэна схватили и отправили в Калькутту, где он и умер. Три года город Гуанчжоу находился под властью временного правительства. В него входили китаец Пиквэй, англичане — консул Паркс и полковник Холлоувэй, французский военно-морской офицер Мартино.
Пламя войны перекинулось на север Китая. Англо-французские корабли подошли к Тяньцзиню. От
586

него было рукой подать до столицы, Пекина. Правительство Китая согласилось на мир.
26 июня 1858 г. подписанием Тяньцзиньского англо-китайского договора завершилась вторая «опиумная» война (1856—1858 гг.). Основные его положения предусматривали, что правительства Великобритании и других стран должны иметь право назначать дипломатических представителей при пекинском дворе; для иностранной торговли дополнительно открывались порты Нючжуан, Чифу, Формоза (Тайвань), Сватоу, Цюнчжоу на острове Хайнань; британским судам позволялось торговать на реке Янцзыцзян; иностранцы с паспортами своих консульств могли путешествовать внутри страны; христианство должно иметь право на существование в Китае; размеры пошлин, установленные Нанкинским договором, необходимо пересмотреть; Китай также оплачивал военные расходы Англии и возмещал ущерб, причинённый её подданным в Гуанчжоу.
Франко-китайский договор, подписанный в Тяньцзине 27 июня 1858 г., отличался от англо-китайского тем, что Франция получала меньшую контрибуцию и соглашалась, что её представители станут бывать в Пекине лишь по необходимости.
Тяньцзиньские договора должны были вступить в силу не позднее чем через год после подписания и утверждения их верховными властями.
Богдыхан Ичу, однако, не думал утверждать эти договора. «Нужно укрепить оборону, — распорядился он, — когда дикари поедут в столицу для обмена договорами, уничтожить их всех вместе». «Дикарями» правители Китая называли иностранцев.
В июне 1859 г. английский посол Брюс и французский посол Бурбулон на одном из кораблей военной эскадры появились в Дагу. Требование пропустить их в Тяньцзинь китайские власти отвергли и предложили ехать в Пекин другим путём без сопровождения военных сил. Эскадра попыталась силой пробиться в Тяньцзинь, но огонь с китайских фортов заставил её отступить.
Это сражение явилось поводом к третьей «опиумной» войне. Она началась в августе 1860 г. Англо-французский десант легко опрокинул конницу монгольского князя Сэнгэринчина и захватил Дагу и Тяньцзинь. Богдыхан Ичу заметался. Приказал истреблять англичан и французов как «зловредных животных». Одновременно предписал своим уполномоченным принять все требования противника, кроме уплаты контрибуции и размещения послов в столице. Однако союзники настаивали на принятии всех своих условий. Тогда Ичу провозгласил, что лично поведёт войско навстречу врагу, чтобы «наказать дикарей».
Храбро сражалась конница Сэнгэринчина в Чжанцзяване, но уступила сикхам британского экспедиционного корпуса. В бою у Балицяо с остатками войск Сэнгэринчина союзники снова взяли верх. Французскому генералу, обеспечившему победу, император Франции пожаловал титул графа де Балицяо.
13 октября 1860 г. армия союзников вступила в Пекин, откуда загодя отбыл богдыхан. Французские солдаты разграбили сокровища летней императорской резиденции Юаньминюань, замечательного памятника китайского зодчества XVIII в. В отместку за смерть взятых в плен англичан и французов лорд Эльджин и барон Гро приказали сжечь строения Летнего дворца.
22 октября 1860 г. были подписаны Пекинские договора. Они подвели черту третьей «опиумной» войне. Пекинские договора подтвердили все условия Тяньцзиньских договоров. По китайско-английскому договору Англии выплачивалась контрибуция; разрешался выезд из страны китайцам как наёмным рабочим; полуостров Коулун переходил во владение к британскому правительству и становился частью Гонконга; Тяньцзинь открывался для свободной торговли.
По китайско-французской конвенции местным христианам возвращалось ранее отнятое у них имущество. В китайский текст франко-китайского договора переводчик, католический священник Делямар, самовольно вписал, что французским миссионерам разрешается повсеместно покупать и арендовать земли и возводить на них по своему усмотрению постройки.
Вошли в силу торговые правила, подготовленные в 1858 г.: опиум разрешалось ввозить во все порты Китая, открытые для иностранной торговли. Пошлина с него была меньше той, что брали в Лондоне с китайских чая и шёлка.
Так началась активная колонизация Китая европейскими государствами.

ИМПЕРАТРИЦА ЦЫСИ (ЦЫ СИ)

Будущая  императрица родилась в  1835 г.  в семье,   принадлежавшей   к   очень   знатному маньчжурскому роду. Её восхождение к власти началось в 1853 г., когда она стала одной из многочисленных жён императора Сяньфэна. Через три года она была уже одной из главных фигур при дворе, поскольку родила бездетному до тех пор монарху наследника.
Влияние Цыси на изнеженного и больного императора стало столь велико, что многие государ-
587

ИМПЕРАТРИЦА ЦЫСИ: ЧЕРТЫ ХАРАКТЕРА И ОБРАЗ ЖИЗНИ

Характер императрицы был таков, что фрейлины и слуги дрожали от страха при каждом случае проявления ею неудовольствия. Цыси не зря говорила: «Кто мне хоть раз испортит настроение, тому я его испорчу на всю жизнь». Её мстительность не знала границ, как и страх перед покушением. К её постели была проведена слуховая трубка, позволявшая слышать любой звук более чем за сто шагов.
Система многоступенчатого контроля и слежки, во главе которой стояла сама вдовствующая императрица, охватывала весь дворец. За молодыми служанками наблюдали старые, за старыми — евнухи, за ними — фрейлины и т. д. Сами фрейлины могли попадать в свои покои, только пройдя мимо веранды Цыси. Главным же средством защиты от покушений, заговоров и переворотов была специальная охрана, которой в течение большей части жизни Цыси командовал её родственник Жун Лу.
Правительница Цинской империи была очень высокого мнения о своих способностях и заслугах. Она открыто говорила придворным, что является самой умной из женщин, когда-либо живших на свете. Самомнению Цыси очень льстило, когда услужливые сановники называли её Старым Буддой или Почтенным Буддой. Её вовсе не смущало, что тем самым о ней говорили в мужском роде (известны и другие обращения такого типа — например, Старый предок), ибо тем самым подчёркивались сила и обоснованность власти императрицы в Китае.
Цыси считала себя также высшим авторитетом во всех искусствах и науках, не исключая медицины. Когда государыня заболевала (при её железном здоровье это случалось редко), придворные врачи просто писали рецепты лекарств на отдельных листках и подавали ей, а она сама выбирала из них «наилучшие». Цыси очень любила льстивые разговоры о её красоте и человеческом обаянии, и хитрецы таким образом достигали высокого положения при дворе. Правда, нужно сказать, что императрица, по описаниям европейцев, действительно казалась моложе своих лет — в пятьдесят ей нельзя было дать больше тридцати, в семьдесят лет она выглядела сорокалетней.
Когда Цыси впервые появилась при дворе, ей платили в год около 150 лянов (китайская серебряная монета), т. е. 400 американских долларов. А накануне смерти её ежегодные доходы
ственные дела решались только с её ведома. Она принимала доклады чиновников, подписывала бумаги и даже — неслыханное дело для Китая — высказывала своё мнение на официальных приёмах. Когда в 1861 г. Сяньфэн умер, искушённая в интригах Цыси сумела отодвинуть на второй план своих соперников и стать правительницей Китая при малолетнем императоре.
Власть над огромной страной с многомиллионным населением, казалось, должна была стать тяжёлым испытанием для совсем ещё молодой женщины. Однако умная и решительная, коварная и жестокая, корыстолюбивая и властная вдовствующая императрица на протяжении без малого полувека так и не пожелала выпустить бразды правления из своих рук. На троне сменяли друг друга императоры династии Цин — её сын Тунчжи (1861—1865 гг.) и племянник Гуансюй (1875—1908 гг.), но страна знала, что на деле именно Цыси — самый влиятельный человек в Пекине.
У императрицы не было каких-либо идей, способных подправить ветшавший на глазах государственный строй Китая, да она и не собиралась этого делать. Цыси была уверена, что китайская цивилизация — высшее достижение мирового развития и Цинской империи ни к чему перенимать порядки варварского Запада. Именно в эпоху Цыси богатство цинского двора более всего поражало иностранцев. Они с упоением описывали тысячи парадных платьев вдовствующей императрицы всех мыслимых и немыслимых расцветок, изысканные блюда китайской кухни и т. д. Цыси обслуживали полторы тысячи горничных, портных, сотни ювелиров и сапожников, десятки парикмахеров и пр. Великолепие цинских дворцов должно было символизировать превосходство китайской цивилизации над европейской. Единственное, что, по мнению императрицы, нужно стране для благоденствия и двору для ещё большего великолепия — это верность традициям, строгие порядки, спокойствие и контроль чиновников над народом.
Годы правления Цыси были, пожалуй, самыми бурными в новой истории Китая. Она пришла к власти в момент, когда в самом центре страны существовало так называемое «Небесное государство тайпинов». Долгое время правительственным войскам не удавалось справиться с ним. Бедняков привлекали такие черты тайпинского учения, как стремление к уравнительному разделу имущества и земли, призывы бороться с маньчжурами. Тайпины пытались устроить жизнь в государстве на началах военной общины. Каждые 25 семей составляли взвод, имевший общественную кладовую, куда все обязывались сдавать излишки продуктов и денег. В войсках соблюдалась строгая дисциплина, запрещалось пить вино, играть в азартные игры, курить опиум. Фанатично преданные своему вождю Хун Сюцюаню, тайпинские воины успешно сражались с правительственными армиями и даже угрожали столице империи Пекину. Цыси прекрасно понимала, что само существование «Небесного государства» представляет серьёзную угрозу для Цинской империи. На подавление движения тайпинов были брошены наиболее боеспособные части, власти не брезговали подкупом его вождей, использовали помощь западных стран. В 1864 г. государство тайпинов было разгромлено, и лёгкость, с которой немногочисленные отряды европейцев побеждали повстанцев, равно как и правительственные войска во время второй «опиумной» войны (1856—1858 гг.), произвела впечатление на Цыси. Ведь маньчжуры и китайцы обладали, как считалось на Востоке, главными слагаемыми военного успеха — высоким боевым духом и совершенной, отработанной веками тактикой ведения войны.
Правящие круги империи Цин в последней трети XIX в. больше не имели оснований относиться к уровню развития европейской науки и техники так же спокойно, как это делал в 1793 г. император Цяньлун. Так, осмотрев привезённое ему английской миссией огнестрельное оружие, оптические приборы и другие достижения западной цивилизации, Цяньлун приказал составить ответную ноту Геор-
588

гу III. В ней, в частности, говорилось: «Великие подвиги нашей династии проникли во все страны Поднебесной, и государи всех наций суши и морей присылают свои ценные дары... Я не придаю цены странным или хитро сделанным предметам и не нуждаюсь в изделиях вашей страны. Трепеща, повинуйтесь и не выказывайте небрежности», — советовал Цяньлун королю «владычицы морей» Британии. Военные успехи европейцев стали тем самым фактором, который вынудил цинские власти частично отказаться от традиционной изоляции и повернуться лицом к внешнему миру.
В середине 60-х гг. XIX в. сторонники линии на расширение торговых связей с Западом во главе с князем Гуном при энергичной поддержке вдовствующей императрицы провозгласили «курс на самоусиление» Китая. Цыси считала, что Цинская империя должна будет в конечном итоге остановить европейцев силой, военной мощью, но для этого китайцам сначала нужно научиться у них организации военного дела; необходимо перенять технологию производства оружия, оснастить им войска. Сторонники самоусиления старались укрепить военные силы империи, но одновременно стремились сохранить старые порядки.
Именно поэтому такими противоречивыми оказались итоги «курса на самоусиление». Казалось, страна двинулась в сторону взаимодействия с западной цивилизацией. В столице было создано особое учреждение, которое занималось сношениями с иностранными державами, внешней торговлей, закупкой вооружения, судов и машин, строительством железных дорог и горным делом. Сановники-китайцы начали строить арсеналы, судоверфи, пороховые и патронные заводы. В Китае появились учебные заведения западного образца: инженерные, военно-морские, медицинские; переводилась научно-техническая литература. В стране крестьян, монахов, чиновников-шэньши зарождалась новая интеллигенция.
Однако осторожные шаги Цыси по пути модернизации Китая не могли принести немедленных плодов. Основная масса населения страны оказалась в стороне от нововведений. Дух предпринимательства с трудом распространялся в обществе, воспитанном в традициях конфуцианства. Властная и решительная, Цыси пыталась покончить со страшным бедствием Китая — системой взяточничества среди чиновников, расставляя преданных ей людей на ключевые посты, но тщетно. Обманчивое впечатление, что Цинская империя довольно далеко продвинулась по пути прогресса, рассеялось в ходе японо-китайской войны 1894—1895 гг.
По условиям договоров, подписанных после её окончания, иностранцы получили право строить свои фабрики и заводы в Китае. В 1897 г. насчитывалось уже 600 иностранных фирм и около 50 тыс. иностранных подданных. Настоящая борьба разгорелась за очень выгодные концессии на строительство железных дорог. Великие державы превратили Китай в поле своего соперничества и к началу XX в. фактически разделили страну на сферы влияния. Англия контролировала провинции Южного Китая и бассейн реки Янцзы, Франция — юго-западные районы, Германия — Шаньдунский полуостров, Япония захватила остров Тайвань, Россия получила исключительное влияние в Маньчжурии, где вела строительство знаменитой Китайско-Восточной железной дороги. Кроме того, некоторые стратегически важные пункты побережья были сданы в аренду иностранным державам (например, Порт-Артур и Дальний на Ляодунском полуострове — России, Циндао в Шаньдуне — Германии, Вэйхайвэй — Англии и т. д.). Китай потерял возможность проводить независимую политику.
Крах «политики самоусиления» вынудил Цыси отойти от кормила правления, хотя её влияние было по-прежнему велико. На первый план вышел молодой император Гуансюй. Он не был человеком сильной воли, но обладал достаточно широким кругозором, чтобы понять связь между уровнем развития европейской цивилизации и её общест-
составляли почти 10 млн. долларов. Главными источниками её состояния явились подарки и подношения льстивых и вороватых чиновников — министров, губернаторов и т. д. Только начальник Шанхайской области присылал ей каждый год 100 тыс. лянов «на пудру и румяна». Цыси дарили также расшитые ткани, каллиграфические надписи, картины, старинные китайские и заграничные вещи. Рассказывали, что больше всего государыня ценила часы и люстры. Что касается драгоценностей, то их у неё было столько, что даже поднесённые ей однажды четыре мешка отборного жемчуга нисколько не поразили её воображение.
Вдовствующая императрица дорожила своими сокровищами скорее всего с той точки зрения, что они придавали ей ещё больший вес при дворе. Из драгоценностей на ней почти всегда можно было видеть только несколько колец из зелёного и голубого нефрита, жемчужную диадему в виде цветов и накидку, унизанную жемчугом. Ещё она носила крохотные жемчужные серьги и никогда их не снимала. Старые царедворцы рассказывали, что эти серёжки подарил ей император Сяньфэн, когда она впервые вошла во дворец. Серёжек было четыре, поэтому Цыси пришлось проколоть в каждом ухе по две дырочки.
Непритязательна была правительница и в одежде, и, по меркам цинского двора, в еде. Её ежедневное меню состояло из сотни блюд, но выбирала она, как правило, приготовленные различными способами рыбу, утку и цыплёнка. Ещё каждый день для сохранения молодости Цыси выпивала большую чашку женского молока.
Для души Цыси любила выводить иероглифы, что в Китае считалось большим искусством, и рисовать. Европейского искусства она совсем не знала и имела по этому поводу самые дикие представления. Например, Цыси не знала, что европейские танцы танцуют под музыку, и думала, будто они представляют собой бессмысленные прыжки мужчин и женщин по комнате. Правда, в конце жизни, оценив силу европейской цивилизации, она стала интересоваться её новинками.— и даже каталась однажды на трёхколёсном велосипеде.
Цыси была последней императрицей Цинской династии и обладала в стране огромным влиянием. И тем не менее характерно, что она, самовластная правительница, окружённая толпой льстивых министров и придворных, постоянно жаловалась на то, как она одинока и несчастна.
*
589

венной системой. С 1898 г. большое влияние на него стал оказывать известный китайский учёный Кан Ювэй, обвинявший правящие круги Пекина и саму вдовствующую императрицу в неспособности отразить проникновение европейцев. Он призывал Гуансюя по примеру Петра I и японского императора Муцухито лично возглавить проведение реформ, убрав в наследии Китая всё то, что могло бы помешать продвижению вперёд. На протяжении «ста дней реформ» (11 июня — 22 сентября 1898 г.) Гуансюй издал свыше 60 указов, провозглашавших целью обновление Цинской империи и превращение её в сильное современное государство. Указы императора повелевали содействовать развитию новых отраслей хозяйства, перевооружить армию и провести чистку её личного состава, ликвидировать ненужные учреждения. Реформаторы попытались осовременить систему государственных экзаменов, введя в их программу историю Запада и политическую экономию. В указах властей было обещано поощрение издания газет, журналов, иностранных книг. Политика Гуансюя — Кан Ювэя вызвала сильное недовольство Цыси. Она увидела в этих реформах лишь забвение древних традиций и бездумное поклонение Западу. Действуя из-за кулис, влиятельнейшая императрица постепенно сплотила вокруг себя противников нововведений. Цыси добилась того, что чиновничество, царившее в провинциях и уездах, парализовало проведение реформ, и императорские указы остались лишь на бумаге.
В свою очередь сторонники императора прекрасно понимали, что реформы не смогут осуществиться до тех пор, пока устаревшая система управления пользуется поддержкой Цыси. В сентябре 1898 г. Кан Ювэй решился на отчаянный шаг. Он обратился за поддержкой к популярному генералу Юань Шикаю, надеясь с помощью военного переворота отстранить от власти вдовствующую императрицу. Однако генерал предал его. В ночь с 21 на 22 сентября Цыси подняла маньчжурскую гвардию и свергла Гуансюя. От его имени был издан указ с осуждением реформаторов и с просьбой к императрице взять бразды правления в свои руки. Гуансюй был заточён в одном из дворцов и с тех пор на протяжении десяти лет влачил жалкое существование царственного узника. Он жил, окружённый шпионами (среди них была и его жена), больной, лишённый по приказу Цыси настоящей врачебной помощи.
Попытка реформировать Китай сверху провалилась, властная и решительная правительница вновь остановила своих соперников и отменила почти все указы периода «ста дней».
Характерно, что эти события подстегнули рост антиевропейских настроений в государстве. Население увидело в императоре человека, желавшего окончательного подчинения Китая чужакам, а в Цыси — спасительницу страны. С осени 1898 г. сильно расширило свою деятельность тайное общество «Ихэтуань» («Отряды справедливости и мира»), обещавшее изгнать «заморских дьяволов» из страны. Члены общества верили в то, что заклинания и особые приёмы рукопашного боя делают человека неуязвимым для пуль иностранцев. Ненависть к Западу принимала у ихэтуаней форму отрицания всего иностранного. Они уничтожали машины, разбирали железнодорожные пути, рубили телеграфные столбы, ломали трофейное оружие. Весной 1900 г. многотысячные толпы повстанцев вошли в столичную провинцию, громя по пути иностранные миссии. Императрица решила использовать ихэтуаней в качестве орудия борьбы против иностранных держав, попыталась с их помощью вернуть Китаю былое величие. Она восприняла это движение как знак судьбы. Цыси разрешила отрядам восставших вступить в Пекин, где они вместе с правительственными войсками занялись осадой посольств, а затем объявила войну державам. В ответ восемь государств (Англия, Франция, США, Германия, Россия, Япония, Италия, Австро-Венгрия) высадили десант, который в августе 1900 г. вошёл в Пекин. Сила вновь оказалась не на стороне китайцев. Цыси бежала из столицы, приказав сановникам начать мирные переговоры. Вскоре она издала указ, предписавший правительственным войскам обратить оружие против её бывших союзников — ихэтуаней. События, сопровождавшиеся с обеих сторон страшными зверствами, завершились подписанием договора, обязавшего Китай предоставить новые права иностранным подданным и выплатить державам огромную контрибуцию.
Восстание ихэтуаней и интервенция потрясли страну и означали крайнее унижение для старой императрицы. Она оказалась вынужденной предпринять какие-либо шаги, показывающие способность властей идти в ногу со временем. Возвращаясь в Пекин, Цыси часть пути проделала по железной дороге, что было своеобразной демонстрацией её готовности перейти к реформам. В 1901— 1905 гг. были изданы указы, которые отменили древнюю систему литературных экзаменов, дающих право на занятие официальных должностей, ликвидировали рабство, запретили обычай бинтования ног китайских женщин и др. В 1906 г. правительство объявило о предстоящем введении в Китае конституции, сохраняющей, впрочем, абсолютную власть за династией Цин. Однако реальная сила императрицы уменьшалась, хотя она продолжала цепко держаться за власть. Когда 14 ноября 1908 г. умер император Гуансюй, Цыси, верная своему правилу сажать на трон младенца и удерживать за собой полновластие, назначила его преемником двухлетнего Пу И. Но ровно через сутки, 15 ноября 1908 г., 73-летняя правительница Китая внезапно скончалась. С её смертью завершилась целая эпоха в истории страны.
Незадолго до кончины Цыси со слезами на глазах сказала своему зятю, князю Чуню: «Вот я и состарилась. Правила несколько десятков лет, а никакой пользы стране не принесла!» Самыми же последними её словами якобы были: «Никогда не позволяйте женщине править страной!»
590

ЧАН КАЙШИ

Чан Кайши родился 31 октября 1887 г. в Цикоу, небольшом городе одной из самых богатых и развитых провинций Китая — Чжэцзян. В соответствии с обычаями состоятельных семей родственники отправили юного Чана изучать основы традиционной философии, чтобы в дальнейшем он мог претендовать на хорошее место на государственной службе. Однако в 1905 г. Чан Кайши неожиданно оставил учёбу и заявил родным, что решил посвятить себя профессии военного. В тогдашнем Китае авторитет мундира был невысок, т. к. страну уже не раз потрясали опустошительные нашествия и войны, а китайские войска с печальным однообразием терпели поражения.
Выяснилось, однако, что это обстоятельство только подогревало честолюбие юноши. Он верил в великое будущее китайской нации и потому возмущался бездеятельностью Цинской династии, превратившей Китай во второразрядную страну, восхищался Японией, которая в 1905 г. выиграла войну с Россией. Чан Кайши демонстративно обрезал косу — знак покорности властям — и отправился в Токио, чтобы поступить в военное училище. Здесь его ждало разочарование — он не был принят на учёбу без официального направления. Но будущий генералиссимус отличался терпением и упорством. Вернувшись в Китай, он поступил в военную школу, где преподавание велось по японской системе. Зимой 1907 г. Чан Кайши всё же пробился в число курсантов, отобранных для учёбы в Японии.
Там в это время действовала созданная доктором Сунь Ятсеном тайная организация «Китайская революционная лига». Несмотря на то что китайским курсантам строго запрещалось заниматься политической деятельностью, Чан Кайши вскоре вступил в ряды лиги. Он произнёс слова присяги на верность китайской революции: «Клянусь бороться за изгнание маньчжур, освобождение Китая, создание республики и установление равных прав на землю!»
Когда в Китае началась Синьхайская революция, свергнувшая в октябре 1911 г. Цинскую династию, Чан Кайши вернулся на родину. Однако надежды на быстрое возрождение страны оказались напрасными. Бурные события 1911 — 1913 гг. привели к власти в Китае генерала Юань Шикая, продолжившего политику Цинов. После его неожиданной смерти страну практически разделили между собой дуцзюни — генералы и бывшие губернаторы провинций, которые повели между собой борьбу за сферы влияния: создавали блоки, предавали союзников, перебегали ко вчерашним противникам.;. Они имели собственные армии, вводили собственные налоги, воевали с соседями, а расплачиваться за всё это приходилось китайскому народу. Некоторые из генералов были ставленниками иностранных держав и получали от них оружие и деньги.

Чан Кайши. 1928 г.
Положение было настолько тяжёлым, что Китаю, казалось, никогда больше не стать единым государством.
Исключением на этом фоне был юг, где действовало правительство Сунь Ятсена. Организованная им Национальная партия — Гоминьдан — добивалась объединения страны, её независимости, установления конституционного строя и наделения крестьян землёй. В борьбе за это Сунь Ятсен делал ставку на военную силу, однако создать дисциплинированную, боеспособную армию было не просто. Имевший хорошую профессиональную подготовку Чан Кайши быстро выдвинулся и вошёл в руководство гоминьдановской армии. Авторитет Чан Кайши упрочился благодаря его безупречному поведению в критические дни 1922 г., когда Сунь Ятсену пришлось бежать из своей столицы Гуаньчжоу после предательства одного из генералов.
В том же году Чан Кайши был назначен начальником штаба гоминьдановской армии. Это было время поворота в политике Сунь Ятсена. Не надеясь больше на сомнительный союз с генералами, лидер Гоминьдана обратился к русским революционерам. В августе 1923 г. 35-летний генерал Чан Кайши выехал во главе делегации в Москву.
Советское руководство благосклонно приняло
591

посланцев доктора Суня, имея в виду перспективы развития мировой революции. Чан Кайши подчёркивал готовность Гоминьдана сотрудничать с коммунистами, до конца бороться с империализмом и капитализмом. Вернувшись в Китай, он, однако, старался не вмешиваться в политические дебаты, сосредоточив своё внимание на чисто военных делах.
Возможно, это обстоятельство помогло Чан Кайши возглавить Гоминьдан после смерти Сунь Ятсена. Соратники доктора Суня считали генерала мало смыслящим в политике человеком и тем самым облегчили ему путь к власти. Прозорливее оказались иностранные наблюдатели, отмечавшие его энергию и организаторские способности, умение разбираться в людях и... честолюбие.
События 1925—1927 гг. подтвердили эти наблюдения. Неплохо вооружённая и обученная армия стремительно продвигалась на север, отбирая власть у дуцзюней. Этот Северный поход, возглавляемый Чан Кайши, представлял собой настолько необычное явление, что привлёк внимание всего мира. Небольшие группы агитаторов двигались впереди войск, рассказывая людям о новой власти. Города и деревни радушно встречали наступавшую армию и помогали ей. Войска, посылаемые против южан, часто переходили на их сторону. В марте 1927 г. отряды Гоминьдана с триумфом вошли в крупнейший город Китая — Шанхай. Фактически весь Китай, за исключением Маньчжурии, признал власть гоминьдановского правительства.
Северный поход принёс честолюбивому маршалу (с 1928 г. — генералиссимусу) мировую славу. И вот, когда западные державы увидели перед собой новый и, казалось, опасный для них Китай, Чан Кайши круто изменил свою политику. Он разорвал союз с коммунистами и заявил о готовности установить дружеские отношения с капиталистическими странами. Этот шаг означал разрыв с СССР и Коминтерном и, стало быть, крах надежд их лидеров на китайский вариант мировой революции.
Такой резкий поворот Чан Кайши от идеалов национальной революции в сторону политических выгод союза с Западом оттолкнул от него многих людей. Среди них был его любимый сын Цзян Цинго, учившийся в Советском Союзе и серьёзно увлёкшийся коммунистическими идеями.
Придя к власти, Чан Кайши сразу же столкнулся с серьёзными проблемами. Влиятельные круги Гоминьдана не устраивала ориентация на США и Англию. Укрепляло позиции коммунистическое движение, создавшее в 30-х гг. противостоящие центральному правительству «Советские районы Китая». Япония от политического давления на Китай перешла к открытой агрессии. В 1931—1932 гг. японцы захватили Маньчжурию богатый, перспективный и важный в стратегическом отношении район. Они создали на его территории государство Маньчжоу-Го. Чан Кайши смирился с этим, понимая, что серьёзное столкновение с Японией означало бы неминуемое поражение гоминьдановских
армий. Выгоднее было подождать столкновения японцев с мощными западными державами.
Чтобы не допустить усиления КПК, Чан Кайши организовал против «Советских районов» пять походов и вынудил коммунистов переместиться на север страны.
Марксистской идеологии вождь Гоминьдана противопоставлял возвращение к идеалам конфуцианства — скромности, воздержанности, послушанию. Была создана многотысячная организация синерубашечников, члены которой беспрекословно повиновались Чан Кайши. И хотя в публичных выступлениях он много говорил о преимуществах политической системы западных демократий, в Китае формировалась диктатура Чан Кайши. «Одна страна, одна партия, один вождь!» — таков был официальный лозунг гоминьдановского Китая.
Политика лидера вызывала недовольство не только простых китайцев, но и гоминьдановских генералов, считавших, что угроза японской агрессии требует объединения всех патриотов, включая коммунистов. Генералы Чжан Сюэлян и Ян Хучэн пошли на соглашение с лидером коммунистов Мао Цзэдуном и в декабре 1936 г. арестовали Чан Кайши, намереваясь предать его суду. Но тот вновь показал себя незаурядным политиком: заявил о готовности прекратить гражданскую войну, создать единый антияпонский фронт и... удержался у власти.
Тем не менее в 1937—1945 гг. китайская сторона вела военные действия своеобразно: и националисты, и коммунисты не столько атаковали японские войска, сколько готовились к будущей борьбе между собой. Надеясь на военную поддержку США, лидеры Гоминьдана недооценили возросшее в 40-е гг. влияние коммунистов. Крестьянство, так и не дождавшееся проведения в жизнь лозунга Сунь Ятсена «Каждому пахарю — своё поле!», перестало доверять националистам. Передел земли стал главным козырем компартии. В конце концов именно интересы миллионов китайских крестьян определили победу коммунистов в гражданской войне 1945— 1949 гг.
Верные Чан Кайши военные части, члены гоминьдановской партии и их семьи эвакуировались на о. Тайвань. Чан Кайши не отказался ни от политического контроля над населением, ни от однопартийности, ни от помощи США. В сочетании с аграрной реформой, вниманием к экспортному производству, широкой торговлей с соседними странами и другими шагами по активизации экономики это позволило Тайваню резко ускорить темпы развития.
До конца своих дней Чан Кайши был уверен, что лишь неблагоприятные внешние обстоятельства и агрессия коммунистов сорвали возрождение великого Китая.
Умер он на 88-м году жизни в апреле 1975 г. Его преемником на посту президента стал его сын Цзян Цинго, вернувшийся из СССР убеждённым антикоммунистом.
592

МАО ЦЗЭДУН

Мао Цзэдун родился 26 декабря 1893 г. в деревушке Шаошань китайской провинции Хунань. Его отец был зажиточным крестьянином и потому смог дать сыну неплохое образование. Сначала Мао учился в сельской школе, затем в средней школе г. Чанша. Ему исполнилось 18 лет, когда в Китае началась Синьхайская революция. Она означала для Мао, кроме всего прочего, знакомство с учениями, распространёнными на Западе, — анархизмом, социализмом; он становится членом революционной организации «Новый народ». Возвратившись в 1918 г. на короткое время к учёбе, Мао закончил учительскую семинарию и уехал в Пекин. Он уже был полностью захвачен политической борьбой.
В Пекине он устроился на работу в библиотеку университета и сблизился там с Ли Дачжао — будущим основателем компартии Китая (КПК). Итогом этого знакомства было то, что неопределённые революционные взгляды молодого Мао приобрели более чёткие очертания. Народные выступления, начавшиеся 4 мая 1919 г. и прошедшие под лозунгами сопротивления западным державам, всколыхнули Китай. Мао Цзэдун уехал в родную провинцию, редактировал там газету, создал сначала студенческую организацию, а затем марксистский кружок. Он был в числе делегатов учредительного съезда китайских коммунистов (1921 г.). Их было всего 12, и в целях конспирации одно из своих заседаний съезд провёл даже в лодке посреди озера.
Вернувшись в провинцию Хунань, Мао организовал в г. Чанша ячейки КПК. В это время он стал хорошо известен в родной провинции не только как вожак местных коммунистов, но и как хороший оратор, как политик, готовый в интересах революции пойти на союз с некоммунистами.
Понятно, что после того как лидер китайских националистов Сунь Ятсен взял курс на дружбу с СССР и КПК на особых правах вошла в состав Гоминьдана, Мао занял ответственные посты в его руководстве. Одно время Мао фактически руководил отделом пропаганды Гоминьдана, возглавлял Институт крестьянского движения в г. Гуанчжоу. Начиная с 1926 г. появляются работы Мао Цзэдуна, благодаря которым он получает известность как коммунистический мыслитель.
В своих произведениях будущий диктатор стремился приспособить систему понятий марксизма к образу мыслей простого китайца, передать философию революции через русло китайских философских традиций. Его настольными книгами стали полный набор китайских энциклопедических словарей, древние трактаты, древняя китайская художественная литература.

Мао Цзэдун
В учении Мао многое было заимствовано из старых крестьянских представлений о справедливом обществе, кое-что было взято из анархизма. Там можно найти положения, которые по сути дела ставили китайскую нацию выше всех других. Но, возможно, именно эти недостатки (с точки зрения марксизма) привлекали в условиях отсталого Китая в ряды коммунистов новых и новых людей.
После того как Чан Кайши и Гоминьдан в ходе национальной революции начали преследования коммунистов, Мао Цзэдун осенью 1927 г. поднял в Хунани восстание «осеннего урожая». Вскоре восстание было подавлено, а оставшиеся вооружённые силы вынуждены были отступить. Они попали в горы Цзинганшань, где хозяйничали два отряда разбойников, главари которых примкнули к Мао и стали командирами полков в китайской Красной Армии. Однако после того как Красная Армия в 1929 г. ушла из этих мест, они, по словам Мао, «вернулись к своим привычкам», были схвачены и казнены крестьянами.
Горы Цзинганшань вскоре стали сборным пунктом бежавших революционеров. Здесь собрались значительные силы, и руководство КПК требовало от Мао «великих наступлений» на города. Эти при-
593

казы выполнялись вполсилы, вооружённые формирования коммунистов стремились расширить своё влияние, и это им удавалось. На освобождённых от власти Чан Кайши территориях провозглашалась советская власть. К началу 30-х гг. в Китае образовался так называемый «красный пояс», контролировавшийся КПК.
Успехи революционных войск объяснялись тем, что новая власть наделяла крестьян землёй, отбирая её у помещиков и богатых хозяев. «Кто завоюет крестьян, тот завоюет Китай, а кто решит земельный вопрос, тот завоюет крестьян», — говорил Мао. Другая причина заключалась в том, что в этой в сущности крестьянской армии строго соблюдалась дисциплина, не разрешались поборы с населения.
Тогда же Мао Цзэдун создал основанную на советах древних китайских полководцев тактику военных действий, о которой много спорили. Вкратце её можно представить в виде четырёх взаимосвязанных положений: если враг наступает, мы отходим; если останавливается и разбивает лагерь, мы ему мешаем; если он избегает боя, мы наступаем; если враг отступает, мы преследуем.
Хотя границы «красного пояса» постоянно изменялись, коммунисты контролировали территорию в 150 тыс. кв. км с населением 10—12 млн. человек (примерно 9% площади континентального Китая и 3% его населения). Понятно, что гоминьдановский режим не желал мириться с этим государством в государстве. Против «Советских районов» было организовано четыре карательных похода, но коммунисты устояли. Пятый поход гоминьдановских армий, насчитывавших полмиллиона солдат, поставил Красную Армию на грань поражения. Немецкие генералы — советники Чан Кайши — применили «тактику блокгаузов», т. е. укреплённых точек, полностью простреливающих пространство между собой. Руководство КПК приняло решение уйти из Центрального Советского района. В октябре 1934 г. 100 тыс. человек двинулись сначала в западном, затем в северном направлении. Начался знаменитый «великий поход» китайских коммунистов в поисках новой надёжной базы.
Они форсировали болота и реки, страдали от голода и эпидемий, подвергались постоянным бомбардировкам с воздуха и атакам правительственных войск. Из стотысячной армии в северную провинцию Шаньси в октябре 1935 г. пришло 10 тыс. солдат. Переход в 12,5 тыс. км через весь континентальный Китай стал классическим эпизодом военной истории. Легендарными стали переправа через реку Дадухэ, бой у висячего моста под городом Лудин, в том самом месте, где 70 лет назад была разбита одна из армий тайпинов. Гоминьдановские солдаты успели снять половину покрытия моста. Красноармейцы перебирались на противоположный берег по его цепочкам, кое-кто срывался в пенившуюся внизу воду. Всё же большая часть их сумела добраться до покрытия, забросала гранатами охрану моста и обеспечила продвижение тысяч своих товарищей.
Одновременно «великий поход» стал важным этапом в продвижении Мао Цзэдуна к вершинам власти. В январе 1935 г., в самую тяжёлую пору перехода, на совещании в г. Цзуньи Мао выступил против руководства КПК и добился успеха. Ответственность за неудачи Красной Армии он возложил на представителя Коминтерна Брауна и связанных с Москвой китайских коммунистов. Со времени совещания в Цзуньи преобладающим в партии становится влияние сторонников Мао Цзэдуна, подчёркивавших значение для страны «китаизированного марксизма» — маоизма. Понятные неграмотному крестьянину простые идеи передела земель, создания справедливого общества равных людей хорошо усваивались в Китае. Авторитет Мао Цзэдуна как

СОВЕТСКО-КИТАЙСКИЕ ОТНОШЕНИЯ ПРИ МАО ЦЗЭДУНЕ

Отношения между СССР и китайскими коммунистами никогда не были ровными и гладкими. Даже в 40-е гг., когда военная мощь сил Мао Цзэдуна зависела от размеров помощи СССР, его сторонники не прекращали бороться с «коминтерновцами» — теми, кого считали проводниками влияния Москвы. Когда после капитуляции Японии КПК повела войну не на жизнь, а на смерть против Гоминьдана, Сталин не верил в её победу. Он пытался внушить руководству компартии мысль о «двух Китаях», т. е. о создании на его территории коммунистического и гоминьдановского государств, как это уже произошло в Германии, а потом в Корее и во Вьетнаме. К тому же Сталин сильно сомневался в верности Мао идеям марксизма и даже однажды в сердцах произнёс: «Мао — как редиска. Он только снаружи красный, а внутри белый». Но победителей, как известно, не судят. После установления власти КПК над всем Китаем (1949 г.) сомнение это не то чтобы совсем исчезло, но ушло на второй план. Наступил период «вечной дружбы» между СССР и КНР. Правда, продлилась вечная дружба всего десяток лет. За это время Китай получил громадную экономическую помощь. Советский Союз предоставил ему выгодные кредиты, построил свыше 300 крупных заводов, полностью оснастил их; больше половины торговли КНР приходилось на СССР. В 1954 г. советская сторона передала КНР Порт-Артур и Дальний, возвращённые после победы над Японией, а также знаменитую Китайско-Восточную железную дорогу (КВЖД).
После смерти Сталина советско-китайские отношения сильно осложнились. Дело в том, что Мао стал примерять на себя одежды вождя мировой революции. Китайские лидеры сначала в узком кругу, а затем и в печати начали призывать СССР проводить жёсткую политику по отношению к Западу, не останавливаться перед угрозой вооружённого конфликта с ним и даже мировой войны. Именно тогда Мао произнёс: «Империализм — это бумажный тигр». Советские руководители не оставались в долгу, подчёркивая провал печально знаменитого «большого скачка» в социализм в Китае (в 1960—1961 гг., как писали западные газеты, от голода там умерло 6—7 млн. человек). Хотя обе стороны громко заявляли о незначительности расхождений между друзьями (китайцы выражались так: «Маленький спор и большое единство»), и в Советском Союзе, и в Китае многие понимали — прежней дружбе пришёл конец.
В 1960 г. произошло событие, которое означало открытый разрыв. Никита Хрущёв, раздражённый усилением критики в его адрес со стороны китайцев, дал указание в три дня отозвать из Китая всех технических специалистов. Остановившиеся по этой причине китайские заводы и фабрики ознаменовали начало нового этапа в советско-ки-
594

политического и идейного лидера КПК становился непререкаемым. В 1937 г. Япония предприняла крупное наступление против Китая, и это, наконец, побудило воюющие стороны — КПК и Гоминьдан — объединиться и выступить единым фронтом против японцев. Мощная военная машина Токио превратила в пепел многие города Китая и подчинила себе огромные территории. И чанкайшисты, и коммунисты делали ставку на партизанские действия, лишь изредка бросая против японцев крупные военные соединения. Когда же в войну с Японией вступили союзники по антигитлеровской коалиции, Гоминьдан и КПК во главе с Мао уже больше думали о будущей борьбе за власть. Мао указывал: «Десять процентов своих сил — на борьбу с Японией, двадцать процентов — на борьбу с Гоминьданом, семьдесят процентов — на рост своих сил».
Время решительной схватки наступило в 1945 г. В стране, с 1911 г. не знавшей мира, вновь развернулись военные действия. Вначале успех был на стороне гоминьдановских армий, получавших первоклассное американское снаряжение, но в конце концов крестьяне, видевшие в КПК силу, способную дать им землю, склонили чашу весов на сторону коммунистов. К тому времени их войска тоже были неплохо вооружены — СССР передал им вооружение Квантунской армии, капитулировавшей в Маньчжурии.
В ходе крупнейшей Хуайхэйской битвы (ноябрь 1948 г. — январь 1949 г.) коммунистическая Народно-освободительная армия пленила и уничтожила 400 тыс. солдат Чан Кайши, или 56 дивизий. Это сражение было одним из самых крупных в истории — с обеих сторон в нём участвовало по миллиону человек. После этой победы был открыт путь к сердцу Китая — реке Янцзы, и коммунистические войска под командованием прекрасных полководцев Чжу Дэ, Пэн Дэхуая, Лю Бочэна и других довольно легко сломили сопротивление гоминьдановцев. В октябре 1949 г. была провозглашена Китайская Народная Республика (КНР), во главе нового государства встал Мао Цзэдун.
Три десятилетия, в течение которых он находился у власти, Китай не воевал с внешним врагом. Ни одна политическая организация, кроме КПК, не могла претендовать на власть в государстве. И тем не менее эти три десятилетия были для страны временем больших потрясений.
В первые годы после образования КНР Мао много сделал для того, чтобы расколотое и изнурённое войнами общество восстановило страну и народное хозяйство. Он даже заявил, что КНР должна стать государством «новой демократии», в котором крестьяне, рабочие, интеллигенция и предприниматели будут сотрудничать в строительстве нового Китая. Но как только появились первые плоды такого сотрудничества, Мао Цзэдун отказался от прежних обещаний и заявил о начале строительства социализма в Китае. Это означало переход частных заводов и фабрик в собственность государства, создание новых крупных предприятий, организацию коллективных хозяйств в деревне, полное господство коммунистических идей в просвещении, литературе и искусстве. Это означало и вынужденное сближение с СССР, так как у Китая не было ни средств, ни специалистов для переустройства страны. Одно время казалось, что в итоге этого сближения Китай станет во всём равняться на Советский Союз, а значит, позиции Мао и маоизма будут слабеть. На съезде КПК в 1956 г. впервые после совещания в Цзуньи не было упомянуто о «мао-идеях».
Но у Мао были свои планы и своё отношение к СССР. Он решил строить социализм «больше, быстрее, лучше и экономнее», т. е. ещё более ускорить темпы его строительства и начать соревнование с Советским Союзом в продвижении к счастливому
тайских отношениях — 20-летия открытой вражды между коммунистическими государствами.
СССР и КНР превратились из лучших друзей в главных врагов. «Товарищеская критика» сменилась обвинениями друг друга во всех смертных грехах. Даже вмешательство США во вьетнамские дела не сблизило прежних союзников. Китай, помогавший оружием коммунистическому правительству Северного Вьетнама, не разрешал, однако, перевозить советскую военную технику через свою территорию. Когда в Китае началась «культурная революция», антисоветские настроения, поддерживаемые Мао, достигли пика. Из посольства СССР, у которого не прекращались даже ночью угрожающие расправой демонстрации и митинги, уже эвакуировали детей и женщин. Какое-то время казалось, что дело дойдёт до разрыва отношений между странами.
Китай предъявил также свои претензии на часть территории СССР. Эти притязания, распространявшиеся на Дальний Восток и юг Сибири, были явно несерьёзны, но в одном китайцы были правы. Границу между государствами проводили в прошлом веке, когда Китай был слабым, зависимым от великих держав государством. Поэтому на многих участках она проводилась не по водной поверхности реки, как это принято в международных отношениях, а по китайскому берегу. Течение пограничной реки Уссури настолько бурное, что иногда она меняет русло, откалывая целые куски суши от китайской территории. Образовавшиеся острова считались уже советской территорией. Пока отношения между странами были дружескими, эти вопросы удавалось улаживать, но когда они испортились, пограничные проблемы стали поводом к многочисленным стычкам (только в 1967 г. их было около 2 тыс.). Самым известным из конфликтов на советско-китайской границе стали события на острове Даманский, которые стоили десятков жизней и в которые были вовлечены довольно значительные военные силы. Вражда достигла таких масштабов, что населению внушалась мысль о подготовке к возможной войне.
В Китае это выразилось в массовом строительстве бомбоубежищ, создании складов продовольствия, больших закупках вооружений на Западе; в СССР — в ускоренном строительстве оборонных сооружений на советско-китайской границе (прежние были взорваны по приказу Хрущёва в период «вечной дружбы»), формировании новых военных соединений в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке, резком увеличении оборонных расходов. Собственно, возведение знаменитого БАМа тоже было прямо связано с китайской угрозой.
Только после смерти Мао Советский Союз и Китай смогли начать очень медленно продвигаться навстречу друг другу. Бессмысленное противоборство привело к тому, что в 80-е гг. политические, торговые, культурные связи странам приходилось начинать почти с нуля.
*
595

Мао Цзэдун. 1956 г.
коммунистическому обществу. Летом 1958 г. было объявлено, что Китай начинает «большой скачок» в социализм. Происходило много такого, что противоречило здравому смыслу. Вся страна варила в маленьких домнах никуда не годный металл, потому что было решено за несколько лет догнать Англию в производстве чугуна и стали. Сотни миллионов людей работали на строительстве каналов и других гигантских сооружений, потому что они должны были демонстрировать преимущества китайского социализма. На селе создавались «народные коммуны», где все получали одинаковый паёк, потому что Мао считал эту форму вознаграждения более коммунистической, чем трудодни в советских колхозах. От крестьян требовали применять при посадке риса «загущённый сев и глубокую вспашку», что противоречило требованиям агрономической науки. Страна жила в страшном напряжении сил, повторяя призыв председателя Мао: «Три года упорного труда — десять тысяч лет счастья!»
Вскоре тем не менее стало ясно, что курс на «большой скачок» потерпел крах. Сильно пострадала промышленность, в 1959—1961 гг. страна голодала, и «коммунистический азарт» в народе постепенно проходил. Нужно было снова, как после войны, восстанавливать экономику, налаживать более-менее нормальную жизнь, и КПК провозгласила «курс на урегулирование». Никто не решался публично обвинять Мао в «забегании вперёд», как выражались в те времена, но он счёл за лучшее несколько отойти в тень и даже оставил пост главы государства. Правда, он по-прежнему оставался несомненным лидером страны, вождём правящей партии, но в начале 60-х гг. стали поговаривать о том, что Мао болен и вскоре совсем отойдёт от дел.
Мао Цзэдун же был занят планомерной подготовкой к сведению счётов не только с теми, кто на-
деялся сменить его у кормила власти, но и с теми, кто мог их поддержать. В 1966 г. Пекин неожиданно объявил о начале великой пролетарской культурной революции, которая должна полностью перестроить жизнь общества и убрать с дороги предателей, мешающих строить социализм в соответствии с учением Мао. Вскоре Мао продемонстрировал отличное здоровье, проплыв 15 км по Янцзы, и активно включился в политическую жизнь. Был провозглашён лозунг «Огонь по штабам!», означавший разгром руководящих органов правящей партии и государства. Неугодные Мао лица подвергались арестам, избиениям и издевательствам. Главной жертвой стал «второй человек» Китая — Председатель КНР Лю Шаоци. Одновременно развернулись гонения на китайскую интеллигенцию, которую «перевоспитывали» физическим трудом в отдалённых деревнях. Опорой Мао стала безоглядно доверявшая ему учащаяся и рабочая молодёжь — отряды хунвэйбинов (красных охранников) и цзаофаней (бунтовщиков).
Они раздули культ Мао до небывалых размеров. Всё население почти миллиардного Китая имело при себе красные книжечки с указаниями великого Мао по всем вопросам жизни. Они были изданы огромным тиражом на языках чуть ли не всех народов мира. Председателя Мао называли не иначе как « красное солнце» и «великий кормчий». Портреты Мао обязательно имелись в домах китайцев, они заполонили улицы городов и деревень. Всех льстецов перещеголял министр обороны Линь Бяо, который заявил, что такие гении, как Мао Цзэдун, рождаются раз в тысячелетие.
Власть, которой располагал Мао в 1966— 1976 гг., можно сравнить разве что с властью императора или Бога. Это проявилось и в области международных отношений. Желание сделать Китай центром мировой революции, а себя — главной фигурой современности приводило Мао к очень рискованным шагам во внешней политике. Но он не боялся гибели земной цивилизации в ядерной войне. Мао не раз говорил, что если треть человечества погибнет и в мире будет установлен коммунистический строй, гибель этих людей будет оправдана. В Китае усилились националистические настроения, проявившиеся, в частности, в претензиях на территорию соседних стран. Издавались карты, на которых границы Китайского государства охватывали районы Южной Сибири и Дальнего Востока, Монголии и Вьетнама, Бирмы и Индии. Резко ухудшились отношения с Советским Союзом. В первой половине 60-х гг. почти прекратилась торговля с СССР, оттуда были отозваны китайские студенты, а из КНР — советские советники и технические специалисты. Затем, в период культурной революции, дело дошло до взаимных обвинений в измене делу революции, а на рубеже 60-х и 70-х гг. имели место кровопролитные столкновения на границе. Существовала опасность большой войны между Советским Союзом и Китаем.
В конце жизни престарелый «великий вождь» даже заявил, что угроза Китаю со стороны СССР
596

более значительна, чем со стороны США. Больше того, в его последние годы началось сближение Китая с Западом. По сути дела у Мао не было выбора, так как хозяйство страны разрушила культурная революция, а на помощь СССР уже нельзя было положиться.
Умер 83-летний Мао Цзэдун 9 сентября 1976 г., находясь на вершине власти. Он считал, что всю жизнь боролся за счастье народа, а оставил преемникам отсталый и голодный Китай. Он хотел всемирного признания своих заслуг, а закончил дни,
фактически изолировав страну от всего остального мира. На склоне лет, когда ему, наверное, вспоминалось время «великого похода», его окружали не старые друзья, а полузнакомые люди, выдвинувшиеся в период культурной революции. В этом личная трагедия Мао. Но время его правления было одновременно трагедией для Китая. Это вынуждено было признать в своё время новое коммунистическое руководство страны.

МАХАТМА (МОХАНДАС  КАРАМЧАНД) ГАНДИ

«Возможно, грядущие поколения не поверят, что такой человек из обычной плоти и крови ходил по этой земле», — сказал Альберт Эйнштейн о Махатме Ганди. История действительно знает немало людей, которые смогли изменить мир. Но лишь немногие из них несли в себе дух, настолько чужеродный царствующему в этом мире, что казались пришельцами из мира другого.
Первая половина XX века... Вместо царства разума, свободы и справедливости, которого ждали люди XIX века, наступила эпоха невиданного насилия и бессилия.
Циничные или безумные вожди отдают приказы — и миллионы людей с готовностью идут убивать друг друга на мировых войнах. Несколько автоматчиков ведут на смерть колонну из тысяч взрослых людей — и никто не пытается сопротивляться. Восторженные толпы приветствуют палачей. Бездумное подчинение, предательство, жестокость становятся высшими добродетелями.
Насилие стало повсеместным и будничным, стало нормой, смяло в человеке веру в собственную значимость, в способность что-либо изменить. Людям уже нечего противопоставить произволу, и их бессилие утверждает возрастающее могущество насилия.
Как разорвать замкнутый круг насилия и бессилия? Возможна ли теперь вера в человека и что может стать её основой?
Ответом на эти вопросы стала вся жизнь Махатмы Ганди.

Махатма Ганди.

ЮНОСТЬ ГАНДИ

Мохандас Карамчанд Ганди родился 2 октября 1869 г. в одном из маленьких княжеств Западной Индии.
Древний род Ганди принадлежал к купеческой касте бания, однако и дед, и отец Ганди были главными министрами небольших княжеств. В семье Ганди строго соблюдались религиозные обряды — мать была глубоко верующей. Отец Ганди был почитаем за справедливость и неподкупность и, не-
597

смотря на высокий пост, оставался небогатым человеком. Он был противником религиозно-общинных распрей, уважал людей независимо от их религиозной и кастовой принадлежности, что нечасто встречалось в Индии в то время.
Мохандас был самым младшим ребёнком в семье и о своём детстве вспоминал так: «Я был очень робок и избегал общества детей. Единственными друзьями были у меня книги и уроки... Я в буквальном смысле слова убегал домой (из школы), так как терпеть не мог с кем-нибудь разговаривать... Кроме того, я был трусом. Я боялся воров, привидений и змей... Темнота приводила меня в ужас... Насколько помню, сам я был не очень хорошего мнения о своих способностях. Я обычно удивлялся, когда получал награды или стипендии. При этом я был крайне самолюбив, малейшее замечание вызывало у меня слёзы».
Робкий, застенчивый мальчик отличался недетской твёрдостью и независимостью мысли. Ему было 11 лет, когда он понял, что не может согласиться с одной из индийских традиций. Издавна в Индии существовало сословие «неприкасаемых» — людей, выполняющих самую грязную работу. Им запрещалось посещать индуистские храмы, пить воду из одного источника с кастовыми индусами. Они должны были носить на шее колокольчик, предупреждающий об их появлении. Неприкасаемость передавалась от родителей к детям, и покинуть это сословие было невозможно.
Как и всем индийским детям, родители запрещали Мохандасу общаться с «неприкасаемыми». «Я, естественно, подчинялся, но возражал с улыбкой, что неприкасаемость не освящена религией и не может быть освящена. Я был очень послушным ребёнком, но, насколько позволяло мне почтение к родителям, вступал с ними в спор по этому поводу», — вспоминал Ганди. Через много лет именно он сумел убедить индийцев отказаться от этого жестокого предрассудка.
Одним из самых сильных потрясений детства стала ранняя по индийской традиции женитьба — в 13 лет Мохандаса женили на девочке-ровеснице Кастурбай. К счастью, дети полюбили друг друга, и Кастурбай до конца жизни была другом и помощницей мужа.
В 1888 г. Ганди по совету друзей семьи и родственников решил поехать в Англию, чтобы получить серьёзное образование и профессию адвоката. Это решение вызвало резкий протест старейшин его касты. Религия запрещала покидать Индию, кроме того, старейшины были уверены, что в Европе невозможно жить, не нарушая заветов веры. Ганди не подчинился их требованиям. За это он был отлучён от касты и не мог больше рассчитывать на её помощь и поддержку.
В Англии он чувствовал себя очень одиноким, всё вокруг было чужим. Вместе с тем общение с европейской культурой открыло для него новые горизонты. Он познакомился с буддизмом, был потрясён Новым Заветом и мечтал объединить индуизм с учениями Будды и Христа.
В 1891 г., получив высшую адвокатскую степень, Ганди возвращается в Индию. Однако надежды родственников на его высокое положение и солидный доход не оправдались. Честность и ответственность Ганди не способствовали его карьере.
Вскоре молодой адвокат принимает предложение индийской торговой фирмы вести её дела в Южной Африке. Его привлекает возможность увидеть новую страну и приобрести опыт.

ЮЖНАЯ АФРИКА

Отправляясь в 1893 г. в Южную Африку, Ганди не подозревал, что едет навстречу своему подлинному призванию и своей судьбе.
С первых дней пребывания в Южной Африке ему пришлось столкнуться с откровенным расизмом. Его силой выволокли из вагона первого класса, не позволили сесть в дилижанс, где ехали белые; полицейские сталкивали его на мостовую с тротуаров, предназначавшихся только для белых. Ганди узнал, что в этой стране унижения и притеснения — судьба всех индийцев (и всех «цветных»), независимо от их образования и статуса.
Немедленно вернуться в Индию? Смириться на время пребывания здесь подобно остальным индийцам?
«Лишения, которым я подвергался, были проявлением серьёзной болезни — расовых предрассудков. Я должен попытаться искоренить этот недуг, насколько возможно, и вынести ради этого все предстоящие лишения», — решает Ганди.
Ганди начинает с того, что вырабатывает личные принципы поведения при столкновении с проявлениями расизма. Он решает всякий раз оказывать произволу вежливое, но непреклонное сопротивление и никогда не требовать возмездия за оскорбления, касающиеся лично его.
Постепенно Ганди осознаёт, насколько безысходно положение индийцев в Южной Африке. Возвращение на родину было невозможно: в Индии миллионы таких же безземельных крестьян ежегодно умирали от голода. Здесь они были обречены на нищенскую жизнь в грязных резервациях и на рабский труд; их ежедневно унижали, могли бросить в тюрьму за отказ от работы и безнаказанно избить до смерти. Безысходность порождала покорность и чувство полного бессилия.
Стремление изменить это положение вещей и борьба за права индийцев становятся основным содержанием жизни Ганди.
В мае 1894 г. Ганди созывает собрание всех индийцев Претории. Впервые в своей жизни он произнёс публичную речь, в которой обрисовал положение индийцев в Трансваале. Он подчеркнул необходимость забыть всякие различия между индийцами разных каст, вероисповеданий и националь-
598

ностей и предложил объединиться в ассоциацию, от имени которой можно было бы обращаться к властям по поводу притеснений.
«Я... изъявил готовность отдать этому делу столько времени и сил, сколько смогу... Вскоре в Претории не было ни одного индийца, которого бы я не знал и с условиями жизни которого не был бы знаком».
Созданный Индийский конгресс южноафриканской провинции Наталь ставил своей целью, действуя в рамках британского законодательства, добиться равенства прав индийцев и европейцев. Его члены собирали и распространяли информацию о бедственном положении индийцев, обучали грамоте детей и занимались улучшением санитарных условий жизни индийцев.
Ганди решает остаться в Южной Африке надолго и едет в Индию, чтобы забрать свою семью — Кастурбай и двоих детей.
В Индии Ганди опубликовал работу о положении индийцев в Южной Африке — «Зелёную брошюру». Её обсуждали в Индии и в Англии, а в Южной Африке власти распространили слухи, что Ганди отзывается о европейцах предвзято и оскорбительно.
Когда два парохода с индийскими переселенцами, на одном из которых был Ганди с семьёй, прибыли в порт Дурбан, белое население было одержимо одной идеей: «Сбросим цветных в море!» Власти предложили пассажирам вернуться обратно, если им дорога жизнь. Индийцы сплотились вокруг Ганди, противостояние длилось 23 дня, пока наконец белые не уступили. Дождавшись, когда все пассажиры и его семья окажутся в безопасности, Ганди один появился на берегу и был сразу же окружён разъярённой толпой белых. Он был зверски избит, и только вмешательство отряда полиции предотвратило расправу и спасло его от смерти.
Дело получило широкую огласку, Лондон настаивал на наказании участников избиения. Один из членов правительства Наталя (который сам был организатором расистских митингов и распространял клевету), теперь пригласил Ганди к себе и заявил, что арестует виновных, если Ганди опознает их. «...Я считаю, что осуждать следует не тех, кто нападал на меня... Осуждать надо их руководителей и, прошу прощения, Вас», — ответил Ганди.
Принципиальный отказ Ганди привлечь к суду людей, напавших на него, произвёл сильное впечатление на население Дурбана; у многих теперь он сам и борьба индийцев за свои права вызывали уважение и понимание.
Последующие годы стали для Ганди временем углублённого самопознания, поисков смысла жизни и формирования принципов. «Если я оказался всецело поглощён служением общине, то причина этого заключалась в моём стремлении к самопознанию. Я сделал своей религией религию служения, так как чувствовал, что только так можно познать Бога... Я обрёл себя в поисках Бога и в стремлении к самопознанию... Именно здесь религиозный дух стал моей жизненной опорой».
Сколько бы ни делал Ганди для людей, это не удовлетворяет его. Он выкраивает время, чтобы два часа каждый день бесплатно работать братом милосердия в больнице. Во время эпидемий чумы он собирает добровольцев и вместе с ними сутками ухаживает за больными.
В эти годы, заново перечитывая мировую религиозную и философскую литературу, Ганди открывает для себя Льва Толстого. Учение о непротивлении злу насилием, непримиримость к угнетению, мучительные поиски выхода из состояния угнетённости потрясли Ганди. «Россия в лице Толстого дала мне учителя, который предоставил теоретическую основу моего ненасилия», — писал он позднее.
Толстой проповедовал презрение к материальным благам и возврат к простой жизни и физическому труду. Эти идеи Ганди объединяет с древней индийской традицией ашрамов — колоний, в которых единомышленники живут как одна семья, вместе работают и духовно совершенствуют себя. Во всех ашрамах, которые создавал Ганди в течение жизни, было принято довольствоваться самым необходимым, полностью обходиться собственным трудом. В каждом из вновь образовавшихся ашрамов вместе с детьми и внуками Ганди и его друзей воспитывались приёмные дети, и Ганди считал одним из основных своих дел их обучение и воспитание. В общении с детьми он устанавливал принцип, которого всегда придерживался и в общественной деятельности: «Никогда не требуй от человека того, чего не делаешь сам».
22 августа 1906 г. правительство Трансвааля публикует проект закона, который индийцы назвали «чёрным». По этому закону все индийцы — мужчины, женщины и дети с восьмилетнего возраста —должны были пройти регистрацию в полиции, оставить отпечатки пальцев и получить особые удостоверения, иначе их ожидали арест и высылка. Такая регистрация приравнивала индийцев к лицам, подозреваемым в совершении преступления. Более того, полицейские получали право вторгаться в жилища индийцев и даже на традиционно неприкосновенную женскую половину для проверки регистрации. Прочитав закон, Ганди сказал: «Лучше умереть, чем согласиться с подобным законом». Индийцы были взбешены, многие заявляли, что пристрелят любого, кто вломится в их дом. Ганди, обратившись к ним, предложил совершенно иной путь сопротивления. «Мы не будем обращаться к мировому общественному мнению, — сказал он, — индийцы сами способны постоять за себя. Пусть каждый, кто клянётся не подчиняться позорному закону, решит для себя, хватит ли у него твёрдости, несмотря ни на какие гонения и даже смерть, сдержать эту клятву. Борьба будет продолжаться долго, возможно, годы, но я смело и с полной уверенностью заявляю, что если даже небольшая часть людей сохранит верность своему слову, наша борьба может завершиться только одним — победой».
Ганди впервые выдвигает идею совместного ненасильственного   сопротивления   произволу.    Он
599

ГАНДИ О НЕНАСИЛИИ

Для меня ненасилие — не просто философская категория, это закон и суть моей жизни. Ахимса постигается не разумом, а душой. Чтобы воплотить ахимсу в жизнь, надо обладать бесстрашием и мужеством высшего порядка. Я мучительно сознаю ограниченность своих возможностей. Но Свет во мне неугасим и ярок. Всех нас может спасти лишь правда и ненасилие.
Человек и его поступок — вещи разные. "Возненавидеть грех, но не грешника" — правило, которое редко осуществляется на деле, хотя всем понятно. Вот почему яд ненависти растекается по всему миру.
Ахимса — основа для поисков истины. Поиски эти тщетны, если они не строятся на ахимсе. Все мы из одного теста сделаны, все мы дети одного Творца, и божественные силы в нас безграничны. Третировать человеческое существо — значит третировать эти божественные силы и тем самым причинять зло не только этому существу, но и всему миру. Для меня всегда было загадкой, как могут люди считать для себя почётным унижение ближнего.
Корни моего несотрудничества — не в ненависти, а в любви... Целью несотрудничества не является наказание противника или нанесение ему ущерба. За моим несотрудничеством — всегда необоримое желание сотрудничать даже с худшим из моих недругов...
Истинная ахимса должна означать полную свободу от злой воли, гнева и ненависти и беспредельную любовь ко всему сущему.
Я не верю в быстрые насильственные пути к успеху. Настоящее добро никогда не может стать результатом неправды и насилия... Я твёрдо верю в то, что свобода, завоёванная кровопролитием и обманом, — не свобода.
Правда — "сатья" — предполагает любовь, а твёрдость — "аграха" — порождает силу и, таким образом, служит её синонимом. Я поэтому стал называть движение словом "сатьяграха", что означает силу, рождённую правдой и любовью, или ненасилие.
Сила происходит не из физических способностей, она проистекает из неукротимой воли. Ненасилие — самая мощная сила, находящаяся в распоряжении человечества. Она более могущественна, чем самое могущественное орудие разрушения, созданное людской изобретательностью.
Самая высокая честь, которую могут мне оказать друзья, — это следовать в своей жизни моему учению либо бороться против него до конца, если они в него не верят.
ищет название для такого движения и останавливается на предложении своего младшего сына: сатьяграха — твёрдость в истине. Слово точно выражало суть нового метода: это не вынужденная пассивность слабого перед более сильным и не принцип «око за око». Насилию противопоставляется сила духа, внутренняя уверенность в своей правоте и солидарность.
Ганди (и это станет потом обязательным перед началом выступлений) предупреждает правительство, что в случае принятия закона индийцы объявят сатьяграху. Но, несмотря на предупреждение, закон был принят.
1 января 1908 г. сатьяграха начинается митингом в Иоганнесбурге, на котором индийцы демонстративно сжигают свои повестки на регистрацию. Ганди арестован и посажен в тюрьму, но движение разгорается. «Цветные» игнорируют закон, тюрьмы переполнены, но репрессии ничего не дают.
Власти применяют подлый приём: прямо из тюрьмы Ганди доставляют к генералу Смэтсу. Тот заявляет, что «чёрный закон» будет отменён, если индийцы прекратят сатьяграху и один раз дадут о себе сведения, необходимые правительству для установления количества переселенцев. Полагая, что одержана победа, Ганди останавливает сатьяграху. Но «чёрный закон» не был отменён. Это явилось крушением всех надежд. Индийцы подавлены. Многие считают Ганди изменником. Всё приходится начинать сначала...
Ганди публикует статьи с призывом возобновить гражданское неповиновение и надолго попадает в тюрьму. Выйдя из тюрьмы, Ганди начинает готовить сатьяграху уже в масштабах всей Южной Африки. В 1913 г. ему удаётся поднять горняков Наталя на забастовку. Забастовка быстро распространилась по всей стране. Против горняков применили оружие — несколько рабочих были расстреляны за отказ работать.
В тюрьмах оказались тысячи людей, в том числе женщины и подростки. От тесноты, антисанитарии и бесчеловечного обращения многие умирали. Ганди — тоже в тюрьме и пользуется любой возможностью облегчить страдания больных заключённых.
Движение нарастало. Власти были вынуждены освободить Ганди, и он сразу идёт в наступление.
6 ноября 1913 г. он начинает знаменитый мирный поход протеста из Наталя в Трансвааль. Это было демонстративным нарушением закона, запрещавшего индийцам перемещаться из одной провинции в другую. Нарушение закона каралось тюремным заключением и высылкой.
Ганди шёл во главе многотысячной колонны, которая росла с каждым днём. Вызванные правительством войска не решились стрелять, но попытались рассеять демонстрантов лошадьми. Тогда участники похода легли на землю, и кони не пошли по лежащим.
Вести из Южной Африки взорвали общественное мнение Европы и Америки. В поддержку индийцев выступили Альберт Эйнштейн, Бернард Шоу, Берт-
600

ран Рассел и многие другие известные общественные деятели.
Властям пришлось отступить. В течение месяца шли напряжённые переговоры, и наконец 30 июня 1914 г. было подписано соглашение. Все наиболее оскорбительные для индийцев расистские законы были отменены.
Двадцатилетняя работа Ганди в Южной Африке закончилась победой. Он возвращается на родину.

ИНДИЯ

Индия, страна сказочных богатств, всегда привлекала завоевателей. Но ни одно завоевание не было столь разрушительным, как колонизация её англичанами. Британская империя не просто грабила — была создана целая система выкачивания всего, что было в Индии ценного. Полезные ископаемые, сырьё, продукты труда миллионов индийцев переплавлялись в английское золото. Непомерные налоги и потоки дешёвых английских товаров уничтожали древние ремёсла. Поборы колонизаторов приводили крестьян к существованию на грани голодной смерти. Пришла в упадок жизненно важная система орошения земель. Многовековой уклад жизни стремительно рушился, сил на создание нового у народа Индии не оставалось. Колонизаторы утверждали, что, «осваивая» Индию, они несут ей блага современной культуры, но в действительности, обрекая индийцев на нищету, не оставляли им никаких возможностей приобщиться к медицине, образованию и другим достижениям цивилизации.
Индия никогда не прекращала попыток найти выход из тяжёлого и унизительного положения. В 1885 г. представители индийской интеллигенции и национальной буржуазии создают Индийский национальный конгресс, чтобы вместе искать способы достижения независимости. Конгрессисты видели лишь два возможных пути. Одни надеялись поднять народ на вооружённое восстание (подобно Великому восстанию сипаев в 50-х гг. XIX в.), изгнать колонизаторов и возродить индийские традиции. Другие конгрессисты считали, что для Индии было бы благом приобщиться к достижениям европейской цивилизации и добиться относительной независимости в рамках Британской империи. Они были сторонниками британского либерализма и конституционного строя и надеялись добиться самоуправления с помощью постепенных реформ, петиций и переговоров. На деле обе позиции были утопичны: идея бунта не могла долго вдохновлять народ, а на полюбовное соглашение с колонизаторами рассчитывать не приходилось.
«И вот тогда пришёл Ганди. Он был подобен струе свежего воздуха, заставившей нас расправить плечи и глубоко вздохнуть; подобно лучу света, он прорезал мрак, и пелена спала с наших глаз; подобно вихрю, он всё всколыхнул, и в первую очередь человеческое мышление. Ганди не спустился сверху; казалось, он вышел из миллионных масс индийцев, он говорил их языком», — вспоминал
ГАНДИ НА СУДЕ
В марте 1922 г. после кровавых событий во время первой всеиндийской сатьяграхи колониальные власти задумали устроить "показательный суд" над Ганди. Они хотели доказать, что именно Ганди ответствен за кровь, пролитую индийцами. Это показало бы всем, что ненасильственная борьба за освобождение Индии невозможна, и уничтожило бы идею и дело Ганди в самом начале.
Но предугадать поведение Ганди они не могли (для политиканов он всегда был непостижим). Хитроумные замыслы оказывались бессильны перед его полной искренностью и верностью себе.
Своё выступление в суде Ганди начинает с того, что отказывается защищаться и с горечью признаёт себя виновным за пролитую кровь. Он соглашается, что должен был предусмотреть последствия своих призывов. Но у него был только один выбор: или подчиниться нетерпимому строю, или пойти на риск. Всё более жестокие действия колонизаторов, награждение тех, кто расстреливал безоружных в Амритсаре, не оставили места колебаниям.
"Я считаю добродетелью быть нелояльным по отношению к правительству, которое причиняет Индии больше вреда, чем все предшествующие ему... Я знаю, что самые достойные сыны нашей родины были осуждены по этой статье. Поэтому обвинение по этой статье я считаю для себя честью... Ненасилие подразумевает добровольное подчинение наказанию за несотрудничество со злом. Это наказание может быть наложено на меня за то, что, согласно закону, является умышленным преступлением и что представляется мне высшим долгом гражданина.
Единственный путь, открытый для вас, судей и заседателей, заключается в следующем:
— или уйти в отставку и тем самым отмежеваться от зла, если вы понимаете, что закон, осуществлять который вы призваны, является злом и что в действительности я не виновен;
— или наложить на меня самое суровое наказание, если вы верите, что правительство и закон, которому вы служите, благотворны для народа этой страны и что, следовательно, моя деятельность вредит общему благу".
Честная и последовательная позиция Ганди разрушила замысел процесса. Индийцы стали ещё больше уважать Махатму и верить в идею ненасилия.
*

АНГЛИЧАНЕ О ГАНДИ

"Рано или поздно придётся сокрушить Ганди, Индийский национальный конгресс и всё то, что они отстаивают".
Уинстон Черчилль
*
"Он сделал невозможным дальнейшее господство англичан в Индии, но в то же время позволил им ретироваться достойно и без затаённой вражды. Помогая выйти из затруднительного положения, Ганди тем самым оказал англичанам величайшую услугу, ибо владеть империей гораздо легче, чем избавиться от неё".
Арнольд Тойнби. выдающийся английский философ и историк
*
601

НЕНАСИЛИЕ ПРОТИВ НАЦИЗМА
Можно ли ненасильственно бороться против нацизма? Что может ненасилие противопоставить беспощадной, истребляющей всё живое силе? Сам Ганди отказывался однозначно ответить на этот вопрос. Но во время Второй мировой войны во многих странах ненасильственная борьба не только поддерживала дух народа, но и спасала людей.
Сила французского Сопротивления была не только в подполье и партизанских отрядах. Она проявлялась и в том, что парижане выходили из вагона метро, если в него садился оккупант, французские женщины придумывали себе одежду цветов флага свободной Франции, а слушать запрещённые радиопередачи было просто делом чести.
Заставили отступить «своего» фашиста Квислинга — организатора и лидера фашистской партии в Норвегии — норвежские учителя. Они отказались обучать детей фашизму и остались тверды, несмотря на концлагеря и угрозы расстрела. Ученики и их родители поддержали учителей — в итоге после упорной борьбы они были освобождены. Норвежские дети так и не услышали похвалы фашизму в своих школах.
Дания. 1943 год. Сразу же после оккупации страны нацисты публикуют приказ о создании еврейских гетто и о том, что евреи обязаны носить жёлтую шестиконечную звезду и не имеют права ходить по тротуару. На следующий день с жёлтой звездой появилась королева Дании. Король Кристиан сказал: «Если немцы хотят заставить носить жёлтую еврейскую звезду в Дании, я и вся моя семья будем носить её как знак высшего отличия». Короля поддержали датчане. Стало ясно, что завтра все горожане будут носить жёлтые звёзды. Нацисты не решились настаивать. Датские евреи не разделили участи евреев всей Европы — тысячи мужчин, женщин, детей были спасены. Бойкот, отказ от работы, непризнание фашистской власти привели к тому, что в Дании фактически так и не было установлено фашистское законодательство.

ЧТО ТАКОЕ БОЙКОТ?

Ганди и многие сторонники ненасилия после него с успехом использовали в своей борьбе метод, применённый в XIXв. крестьянами Ирландии. Название он получил по имени английского капитана Чарлза Бойкотта, который был сборщиком платы за землю в ирландском поместье одного английского лорда. Ирландия была колонией Англии, и едва ли не самым тяжёлым проявлением угнетения ирландцев было то, что они не имели права владеть землёй, на которой работали. За «пользование» этой землёй они платили тяжелейшую земельную ренту англичанину-землевладельцу, который мог никогда и не бывать в Ирландии. За неуплату ренты крестьян изгоняли с фермы, обрекая на скитания и голодную смерть.
В 1879 г. крестьяне, у которых собирал ренту Бойкотт, объявили ему, что не будут платить, если сумма ренты не будет значительно снижена из-за неурожая. Бойкотт донёс на них, и в деревню пришли первые уведомления, предписывающие покинуть землю. Жители деревни были возмущены. Из дома Бойкотта ушли все слуги. Его отказались обслуживать прачка, почтальон, кузнец, владелец лавки — с ним и членами его семьи не разговаривал ни один человек. На улице от них отворачивались или освистывали. Положение сборщика ренты стало непереносимым — его хозяевам пришлось отступить.
Национальная Земельная Лига — организация, которую создали ирландцы для защиты своих интересов — обращалась к крестьянам: «Пусть это слово — бойкот — ходит из дома в дом, призывая всех не работать на тех фермах, откуда был изгнан хотя бы один человек, до тех пор пока не будут возвращены на землю её законные владельцы».
Английский капитан давно забыт, но его имя стало нарицательным и дало название мощному оружию оскорблённых людей, уверенных в своей правоте и силе.

ближайший друг и соратник Ганди Джавахарлал Неру.
Ганди говорит нечто совершенно новое, но людям кажется, что они давно ждали именно этих слов: «Дело не в политической независимости индийского государства, а в возрождении духовной независимости народа Индии. Могучая сила духа, скрытая в индийской культуре, позволит нам найти собственный путь в истории и обрести единство и равноправие с другими народами.
Народ Индии должен обрести независимость в своём сердце, и тогда внешнее угнетение будет бессильно. С помощью оружия можно на время добиться независимости, но с помощью оружия невозможно ни стать свободным самому, ни освободить других. Англичане не завладели Индией — мы им отдали её. Они находятся в Индии не благодаря своей силе, а потому, что мы держим их здесь».
Ганди предлагает «третий путь»: путь ахимсы — ненасилия. Ахимса — это внутреннее решение человека, в основе которого — признание высшими ценностями жизнь и любовь к человеку и всему живому. В мире идёт не борьба между хорошими и плохими людьми, а борьба между Жизнью и Смертью, Добром и Злом в душе каждого человека.
Каждый способен отказать Злу в своей поддержке, и Зло бессильно против этого решения. И одновременно отказ от соучастия в Зле приводит человека на путь строительства нового мира — мира Добра.
Ганди предлагает индийцам программу несотрудничества с колонизаторами: бойкоты правительственных учреждений, иностранных товаров, отказ от уплаты налогов, неповиновение наиболее нетерпимым законам. Это не только подрывало самую основу власти англичан, но и пробуждало в индийцах дух свободы и солидарности. Метод Ганди был глубоко продуман и проработан в Южной Африке, впервые в истории ему удалось ненасильственное массовое движение. Сатьяграха проводилась в соответствии с твёрдыми принципами, основанными на самом духе ненасилия: полная гласность и открытость, предупреждение противника обо всех своих действиях, применение сильных средств только после того, как были испробованы более слабые. Сатьяграха могла начаться только тогда, когда каждый участник точно представлял себе смысл и последовательность борьбы и был уверен в своей приверженности духу ненасилия. Участники движения не должны были желать зла противнику, стремясь лишь к достижению поставленной цели. Именно эти принципы позволяли сохранять ненасильственный дух даже самых массовых кампаний.
Сатьяграха — это мирное восстание, непримиримая война без злобы и выстрелов, в которой у людей нет иного оружия, кроме собственной жизни, и которую люди ведут потому, что не могут поступить иначе.
Ганди всегда подчёркивал, что ненасилие не имеет ничего общего со слабостью и трусостью: «Человек, который, столкнувшись с опасностью, ведёт себя подобно мыши, справедливо именуется трусом. Он лелеет насилие и ненависть в своём сердце и убил
602

бы врага, если бы не получил вреда при этом. Он чужд ненасилию». Ганди терпимо относился к человеческим слабостям, но трусость отвратительна ему именно как скрытое насилие.
Ненасилие — не только позиция сильных, но и очень сильная позиция. Ещё в Южной Африке один из английских чиновников признался Ганди: «Я иногда хочу, чтобы Вы прибегли к насилию. Тогда нам сразу стало бы ясно, как поступить с Вами».
Надо сказать, что даже многие из ближайших соратников Ганди видели в ненасилии только эффективное средство добиться политической независимости Индии. Для Ганди же ненасилие — это прежде всего борьба за Человека.
В январе 1915 г. 54-летний Ганди возвращается в Индию. Он решает действовать постепенно — первое время не начинать никаких политических кампаний, жить «с широко открытыми глазами, но закрытым ртом». Он объезжает почти всю страну (за ним неотступно следуют агенты тайной полиции). На него производят тягостное впечатление уныние и безысходность, которые царят всюду.
Через два года Ганди проводит две первые в Индии сатьяграхи небольшого масштаба. Ненасильственно отстаивать свои права решились крестьяне двух округов, разорённые кабальными условиями аренды и непомерными налогами. Они отказались платить налоги и арендные сборы, и колониальные власти не смогли заставить их отступить. Перед угрозой распространения движения власти вынуждены были отменить грабительские поборы.
Заканчивается Первая мировая война, в которой на стороне Англии сражались и погибли сотни тысяч индийцев. Военные расходы окончательно разорили Индию. За годы войны от голода и эпидемий умерло более 13 млн. человек. Надежды индийцев, что «в благодарность» за помощь в войне Англия предоставит Индии самоуправление, не оправдались.
Новый закон об управлении Индией не прибавил индийцам гражданских прав. Более того — в 1919 г. вступает в силу закон Роулетта, согласно которому власти могли арестовывать и подолгу держать в тюрьмах всех подозреваемых в антиправительственной деятельности, проводить суды за закрытыми дверями. Сроки политического заключения были сильно увеличены. Ганди обращается к вице-королю Индии, убеждая его не давать своего согласия на законопроект. Получив отказ, он основывает «Союз сатьяграхов». Сатьяграхи дают клятву не повиноваться закону Роулетта. Ганди готовит широкую кампанию и 6 апреля 1919 г., сразу после вступления закона в силу, объявляет всеиндийский день траура — хартал. Призыв Ганди был услышан — в этот день замерла вся Индия. Индийцы были потрясены, осознав свои силы. В стране начались мощные демонстрации.
Власти были в панике и отдали приказ применять оружие против демонстрантов. По всей Индии
людей давили лошадьми, кололи пиками, избивали до смерти. Самые трагические события произошли в городе Амритсаре. Во время столкновения было убито несколько солдат и демонстрантов. В город были введены карательные войска под командованием генерала Дайера. Через несколько дней около 20 тыс. жителей собрались на городской площади на мирный митинг под лозунгами освобождения Индии. Внезапно площадь была окружена войсками, которые стали в упор расстреливать безоружных людей. На площади осталось лежать более тысячи убитых и раненых. Когда патроны кончились, окружённых людей убивали штыками. Английские солдаты истребляли индийцев хладнокровно, словно находились на учениях. После бойни Дайер под страхом смерти запретил жителям выходить из домов. Люди в отчаянии слышали стоны родных и близких, умирающих на площади, и были не в силах им помочь. Карательная операция длилась ещё десять дней — проводились публичные порки, индийцев заставляли под дулами ружей ползать на животе, всюду совершались казни.
Ганди тяжело переживал случившееся. Жестокость властей его не удивляла — он предупреждал индийцев, что каждый, ступивший на путь неповиновения, должен быть внутренне готов к смерти. По-настоящему подавляло его то, с какой лёгкостью властям удавалось спровоцировать индийцев на насилие. Ганди приходит к выводу, что столь широкая кампания неповиновения была начата им преждевременно. Народ ещё не был достаточно подготовлен к последовательному ненасилию. Ганди публично признаёт, что совершил «ошибку, огромную, как Гималаи».
Правительство отказалось наказать виновных в амритсарском расстреле. Ганди демонстративно возвращает вице-королю награды, полученные им от английского правительства за организацию санитарного отряда во время англо-бурской войны. Если ещё несколько лет назад он полагал, что британская система правления несовершенна, то теперь он считает её нетерпимой. Единственный достойный выход для Индии — независимость.
В сентябре 1920 г. Ганди убеждает Индийский национальный конгресс принять программу ненасильственного несотрудничества с колониальной администрацией. Конгресс призвал индийцев бойкотировать иностранные товары, а также выборы и английские суды, не записываться в армию, отказываться от всех государственных должностей.
Всё было готово к новой всеиндийской сатьяграхе, когда в 1922 г. в одном из небольших посёлков произошёл кровавый инцидент. Полиция открыла огонь по демонстрантам, но, встретив сопротивление, укрылась в казарме. Казарму подожгли, и полицейские погибли в огне.
Это было крушением. Ганди останавливает кампанию неповиновения и берёт всю вину на себя. В знак раскаяния он объявляет многодневную голодовку (см. сюжет «Ганди на суде»).
На несколько лет Ганди попадает в тюрьму, пос-
603

НЕНАСИЛИЕ ПРОТИВ РАСИЗМА

В Америке известным последователем Махатмы Ганди стал негритянский священник Мартин Лютер Кинг (1929—1968).
К середине XXв. расизм на юге демократической Америки не собирался сдавать свои позиции — можно отменить рабство, но вековые предрассудки так легко не умирают. До сих пор кинотеатры, автобусы, кафе, школы оставались сегрегированы, т. е. были разделены на места для негров и места для белых, к которым неграм нельзя было даже приближаться. Каждую минуту в лицо им летели слова «ниггер», «чёрная обезьяна». Гордость американской демократии — суды присяжных — состояли только из белых и всегда принимали их сторону.
Юридической возможности защититься от оскорблений у чернокожего населения не было. А за одного белого, избитого неграми в драке, ку-клукс-клановцы без суда вешали несколько чёрных, и общество это поддерживало.
1 декабря 19SSг. в городе Монтгомери в одном из автобусов молодая негритянка отказалась выполнить требование сегрегации — уступить место вошедшему белому мужчине. Но белые не должны были стоять, когда сидит хоть один негр, и по действующему закону Роза Паркс оказалась в тюрьме.
Очень быстро городок облетел призыв к бойкоту всех автобусов, и уже на следующий день в них не было ни одного негра. Люди пешком пошли на работу, и в час пик движение транспорта на одной из улиц оказалось почти парализованным.
Кампанию протеста поддержали и в южных, и в северных штатах. Её участниками становились и белые. Власти арестовывали людей «за бродяжничество», за «нарушение правил движения», но каждый новый арест всё больше привлекал внимание общественности и убеждал людей в их правоте.
Духовными лидерами ненасильственного сопротивления стали баптистские священники-негры, и среди них Мартин Лютер Кинг.
В то время существовало много расистских террористических организаций как с той, так и с другой стороны. Мартин Лютер Кинг обращался прежде всего к чёрным, призывая оставить оружие, которое не поможет преодолеть вражду между людьми. Не победить силой, а убедить белых — примером христианского поведения — в своём праве на равенство.
Но, используя ненасильственные действия как политический метод, он прежде всего старался смягчить ожесточённые души людей. Одной из заповедей организованной им «Конференции христианского руководства» была заповедь: «Воздерживаться от насилия кулака, языка и сердца».
Когда расисты бросили в дом Кинга бомбу (чудом не пострадали его жена и маленький ребёнок) и разъярённые негры едва не начали самосуд над полицейскими,
ле выхода из которой он выдвигает конструктивную программу по созданию новой, независимой Индии. Ганди и его соратники обучают крестьян грамоте, занимаются возрождением традиционных ремёсел, создают кооперацию в посёлках. Символом движения становится ручная прялка — возрождённое ручное ткачество давало индийцам работу и позволяло бойкотировать английские ткани. Ганди уверен, что дух свободы несовместим с жестокими предрассудками — сохранением сословия «неприкасаемых» и враждой между индусами и мусульманами. Когда в городе Кохоте вспыхнула индусско-мусульманская резня, Ганди объявил голодовку, которую проводил в доме своего друга-мусульманина. Страх потерять Ганди остановил враждующих — в стране наступило спокойствие.
•••
...Весной 1930 г. Ганди шёл по дорогам Индии во главе растущей с каждым часом колонны. Это был знаменитый «соляной поход» — начало новой, самой мощной сатьяграхи. На берегу моря участники похода древним ручным способом выпарили соль. Выпаривание соли стало новым символом независимости — индийцы доказали, что могут обойтись даже без жизненно важных английских товаров, и тем самым нарушили колониальный закон о соляной монополии.
Вскоре соль выпаривали миллионы людей по всему побережью. В несколько дней всё изменилось. Торговля английскими товарами была полностью парализована. Все распоряжения правительства просто игнорировались. Мирное восстание охватило всю страну.
Мир потрясли события в округе Дхаршан. Участники сатьяграхи под руководством младшего сына Ганди, Монилала, пытались занять соляные варницы. Их встретила полиция, вооружённая латхи — толстыми палками с железными набалдашниками. Шеренга за шеренгой демонстранты шли на цепь полицейских и падали, скошенные латхи. Всё новые и новые люди вставали на место раненых и убитых и, не сопротивляясь, шли под удары. С одной стороны была жестокая сила оружия, с другой — несокрушимая сила духа. Всему миру стало ясно, что порыв Индии к свободе уже невозможно остановить.
Арест Ганди и десятков тысяч активистов движения, кровавые расправы не смогли остановить сатьяграху. Впервые в истории Индии английским властям пришлось начать переговоры с представителями индийского народа. В результате соглашения были освобождены все политические заключённые и выполнено большинство требований Ганди. Ганди приостанавливает кампанию несотрудничества, чтобы люди могли восстановить силы для новой борьбы.
***
Пришло время помочь индийскому народу преодолеть бесчеловечную традицию неприкасаемости.
В 1932 г. Ганди (снова находясь в тюрьме) выступает против принятия избирательного закона, разделяющего «неприкасаемых» и остальных индусов. Он объявляет бессрочную голодовку протеста. Его жизнь в опасности. Произошло невероятное — любовь к этому человеку и страх потерять его оказались сильнее убеждения, которое три тысячи лет передавалось из поколения в поколение. Люди шли в дома «неприкасаемых», принимали из их рук пищу. Обнять «неприкасаемого», побрататься с ним стало символом очищения, освобождения души. Заваленный письмами и телеграммами со всей страны, Ганди ждал изменения избирательного закона. Наконец отступил и Лондон —
604

условия Ганди выполнены. К радости всей страны, он прекратил голодовку.
Способность Ганди убеждать людей, помогать им меняться к лучшему кажется сверхъестественной. Для многих индийцев он был Богом, сошедшим с небес, чтобы освободить Индию. Его давно уже называют Махатмой — «Великой душой». Маленький, очень худой человек, в любую погоду обёрнутый только куском домотканого холста, с детской улыбкой и большими оттопыренными ушами поражал своей внутренней силой, мудростью и бесконечной добротой.
Он всегда доверяет людям и абсолютно честен сам. Он терпим к человеческим слабостям, но себя считает в ответе за всё. Он страдает от своего несовершенства и вместе с тем глубоко верит в себя — эта вера позволяет ему всегда принимать справедливые и мудрые решения. Когда Ганди разговаривает с людьми, их оставляют страх, озлобленность и одиночество. Про него говорили, что «из глины он может делать героев».
У Ганди было и немало врагов среди индийцев. Прежде всего это были религиозные фанатики — как индусы, так и мусульмане. За их спиной стояли богатые индийские феодалы, хорошо понимавшие, что в случае победы Конгресса они потеряют своё могущество и огромные земельные владения.
•••
Когда началась Вторая мировая война, индийцы были единодушны. Они осуждали фашизм, однако на стороне Англии воевали с условием, что по окончании войны Индия станет независимой. Ганди почти все годы войны провёл в тюрьме. В феврале 1946 г. военные моряки Бомбея поднимают восстание за независимость Индии. Начинается всеобщая забастовка. Несмотря на репрессии, выступления продолжаются по всей стране.
Английские колонизаторы начинают покидать Индию. Но неожиданно победа оборачивается трагедией — начинается индусско-мусульманская резня. Гибнут тысячи людей, миллионы ослеплены злобой. «Взорвалась бомба» ненависти, которую подготовили англичане. С самого начала завоевания Индии они правили по принципу «разделяй и властвуй», сея рознь между индусами и мусульманами и всячески поощряя их враждебность друг к другу. Ганди и его соратники, рискуя жизнью, снова и снова пытаются остановить враждующих.
15 августа 1947 г. на территории бывшей английской колонии провозглашается независимость не одного, а двух государств: Индийского союза и мусульманского Пакистана. Начинается паническое переселение миллионов людей. В кровавых столкновениях, от голода и болезней во время этого переселения погибло 700 тыс. человек.
Ганди находится в состоянии полной подавленности. Все вокруг говорят, что его теория ненасилия потерпела крах. Он печально возражает, что крах потерпел он лично, а ненасилию принадлежит будущее.
Резня и погромы начинаются в столице Индии — Дели. Ганди в укор религиозным фанатикам объявляет шестнадцатую в своей жизни голодовку протеста. Он решает пожертвовать своей жизнью, если в столице не восстановится спокойствие. И снова происходит чудо — последнее чудо Махатмы. Погромы сменяются митингами и демонстрациями солидарности с Ганди. Индусы и мусульмане братаются, их представители клянутся Ганди сохранить мир. В стране наступает спокойствие, но индусские религиозные фанатики не простили Ганди «предательства их священного дела».
проповедник вышел к толпе со словами: «Мы против насилия. Мы хотим любить наших врагов. Если они остановят меня, наше дело всё равно не остановится, потому что оно справедливо».
Сильная личность, он обладал удивительным даром оратора, способного словом как бы «заворожить» толпу, проникнуть глубоко в сердца людей.
Почти через год борьбы закон о сегрегации в транспорте был отменён. Зато продолжал действовать ку-клукс-клан.
Однажды грузовики с бандитами въехали в негритянские кварталы. Но в тот вечер всё произошло не «по сценарию»: никто не прятался в темноте, дрожа от смертельного ужаса.
«Белых балахонов» встретили глаза мужчин и женщин, открыто стоящих в дверях освещенных домов и молча наблюдающих за разряженными, как клоуны, убийцами. Бесчеловечность ку-клукс-клана была обнажена этим до предела, и потрясённые каратели, не останавливаясь, уехали прочь.
Победа в Монтгомери словно вдохнула в людей по всей стране веру в новую жизнь. Несколько лет в Америке шло мирное сопротивление расизму. Проводились бойкоты и демонстрации. Люди отказывались подчиняться расистским установкам. Ни разгромы демонстраций, ни массовые аресты не могли остановить стремления к равноправию.
Кинг снова и снова обращается к белым, взывая к их честности: «Или признайте правоту расизма и тогда запишите в своих законах, что негры — не люди, или признайте нашу правоту и тогда — поддержите нашу борьбу!» Он сумел разбудить души американцев: всё больше белых поддерживало негров, участвовало в протестах бок о бок с ними.
28 августа 1963 года. Сотни тысяч человек слушают проповедь Кинга на площади в Вашингтоне:
«Если мы дадим свободе звенеть, если мы дадим ей звенеть в каждом городе и посёлке, в каждом штате, мы сможем приблизить тот день, когда все Божьи дети — чёрные и белые, верующие и неверующие, протестанты и католики — смогут взяться за руки и словами старого негритянского духовного гимна сказать: "Свободны, наконец! Свободны, наконец! Великий всемогущий Боже, мы свободны, наконец!"»
Движение победило — в американском законодательстве больше не было расистских законов. Но настоящая победа — в том, что изменились люди. И негры, и белые уходили от ненависти, и мерилом человека становилась Личность.
Трудно сосчитать, сколько раз за его недолгую жизнь Кингу угрожали смертью. Он считал Ганди своим учителем и повторил его судьбу — в 1968 г. Мартин Лютер Кинг погиб от выстрела убийцы.
*
605

30 января 1948 г. Ганди, как обычно, вышел из дома, чтобы говорить с людьми. Раздались выстрелы. Ганди медленно опустился на землю, молитвенно произнося: «Боже, Боже!»
«Я никогда не воображал, что моя миссия — быть странствующим рыцарем, вызволяющим людей из трудного положения. Моё скромное дело — показать людям, что им самим под силу справиться с собственными трудностями». В этих словах — дух Ганди, его вера и его необыкновенная сила.
Одни считают его пророком, другие — мечтателем-утопистом. Сам Ганди говорил о себе: «Я — просто человек, как любой из вас».

КОЛОНИАЛИЗМ И РАСПАД КОЛОНИАЛЬНОЙ СИСТЕМЫ

В газетах, журналах и книгах сравнительно недавнего прошлого можно было увидеть карикатуру: толстый белый человек в пробковом шлеме, с сигарой в зубах замахивается плетью на дрожащего от страха измождённого африканца (или индуса, малайца и т. д.). Так или примерно так складывались массовые представления о колониализме, колонизаторах и их жертвах. В исторических трудах под колониализмом часто понимают политическое, экономическое и духовное порабощение народов отсталых стран правящими классами развитых в социально-экономическом отношении государств. Колониализм — это сложнейшее явление всемирного масштаба, уходящее корнями в далёкое прошлое человечества. Колониализм возник с появлением государства, существовал ещё в рабовладельческую и феодальную эпохи. Сами слова «колония», «колониализм» изначально происходят от латинских слов «колон», «колонат», обозначавших разные формы зависимости сельского населения в Древнем Риме. Во времена рабовладения слово «колония» постепенно приобрело самостоятельное значение: так стали называть поселения, созданные переселенцами из другой страны. Такими колониями-поселениями владели и Древний Египет, и Греция, и Рим, и другие государства.
Колониализм эпохи феодализма получил наибольшее развитие во время резкого обострения внутренних противоречий в европейских странах. В XI—XIII вв. большие группы обнищавшего населения Западной Европы, предводительствуемые рыцарями-феодалами, многие из которых сами обеднели, двинулись в крестовые походы на Ближний Восток — освобождать «гроб Господний». Крестоносцы создали там феодальные государства-колонии, в которых большинство населения составляли покорённые ими местные жители. Но просуществовали эти государства недолго — около 100—150 лет.
В капиталистическую эпоху колониализм становится всемирным явлением. Начало его роста приходится на конец XV — начало XVI вв. и связано с историческими переменами в Европе, которые принято называть переходом от феодальных отношений к капиталистическим. Эти перемены растянулись на десятилетия. Проявлениями их были рост промышленного производства, развитие науки, расширение торговли, увеличение спроса на рабочую силу, на золото. Последнее обстоятельство сыграло особенно важную роль в стремлении европейцев к поискам новых земель.
Лишь в древности золото и другие металлы, ныне называемые драгоценными, были просто материалом для изготовления каких-либо изделий. Постепенно золото становилось своего рода универсальным товаром, на который можно было обменять любой другой товар. По мере того как росли производство и торговля, росла потребность в золоте.
Между тем связи средневековой Европы с Ближним Востоком, а через посредническую торговлю — с Индией и Китаем, в XV—XVI вв. существенно сократились вследствие турецких завоеваний. В западноевропейских странах происходил рост абсолютизма, феодальные владения дробились, часть феодалов обнищала, усиливалось соперничество между отдельными феодальными кланами. Возникала потребность в новых путях на Восток, в новых землях.
Огромный толчок развитию колониализма дали великие географические открытия, определившие два главных направления европейских колониальных захватов: через Атлантический океан в Америку и вокруг Африки, через Индийский океан, в Азию. Пионерами колониальных захватов выступили не самые развитые в экономическом отноше-
606

нии, но обладавшие наибольшим опытом мореходства и морской торговли страны — Португалия и Испания. В 1493—1494 гг. они заключили, очевидно, первое в истории соглашение о территориальном разделе мира: к испанской сфере отходили все земли и моря к западу от линии раздела, проходившей приблизительно по 49-му градусу западной долготы, к португальской — все пространства к востоку от неё. Конечно, это соглашение было в большей мере условным. И португальцы, и испанцы весьма смутно представляли, что в действительности находится к западу и востоку от линии раздела. Да и другие европейские страны, прежде всего Англия и Франция, отвергали эти притязания; англичане, например, вскоре провозгласили принцип свободы морей, уравнивавший все христианские страны в их правах на новые земли.
И португальская, и испанская, а впоследствии голландская, британская, французская и другие колониальные системы утверждались в конечном итоге насильственным путём. На Востоке и в Америке, в Африке и Австралии европейцы столкнулись с разными по уровню развития обществами — от доклассовых, родоплеменных до феодальных и так называемых азиатских. В военно-техническом отношении эти общества уступали европейцам, превосходство которых росло по мере быстрого развития промышленности, науки и техники в Европе.
Путь Португалии в Африку и на Восток проложил Васко да Гама, который в конце XV в. обогнул Африку, достиг восточноафриканского побережья, а затем и Индии. Португальцы подчинили богатейшие города-государства восточно-африканского побережья и западное побережье Индостана. Но они создавали лишь опорные пункты на побережье и редко продвигались в глубь захваченных территорий. Центром их владений в Индии стала колония Гоа, управляемая вице-королём. Ему подчинялось восточно-африканское губернаторство. Жители Восточной Африки награждали португальских правителей красноречивыми прозвищами: Африти (на языке суахили — злой дух, жестокосердный), Джока (змей), Шетани (демон).
На протяжении XVI столетия португальцы вели борьбу против арабов, ранее владевших торговой монополией в бассейне Индийского океана. После выхода в Индийский океан Турции, захватившей в начале XVI в. Египет и распространившей своё влияние на страны Аравийского полуострова, португальцам пришлось бороться и против турецкого флота. В XVII в. в Индийском океане заметно возросла активность Англии, Голландии и Франции, на Аравийском полуострове набирает силу Оманский султанат. С его помощью города-государства Восточной Африки изгнали португальцев, которые к середине XVII в. сохранили за собой лишь территорию современного Мозамбика.
Испанские колониальные владения были сосредоточены в Западном полушарии. Создав опорные пункты на островах Эспаньола (Гаити), Куба и др., испанские конкистадоры менее чем за полстолетия огнём и мечом утвердили своё господство на территории Мексики, Центральной и Южной Америки (за исключением Бразилии, захваченной Португалией, и Гвианы, ставшей владением Англии, Голландии и Франции). Высшим органом колониального управления стал основанный в 1511 г. в Мадриде Совет по делам Индий (Колумб принял открытые им земли за Индию), подотчётный только королевскому правительству. Власть на местах осуществляли вице-короли и генерал-капитаны. В 30—40-х гг. XVI в. были образованы вице-королевства Новая Испания в Северной и Центральной Америке и Перу в Центральной Америке. Некоторые генерал-капитанства, включённые в их состав, пользовались фактической самостоятельностью и подчинялись непосредственно Мадриду. Вице-королевства и генерал-капитанства были разделены на провинции, которыми управляли губернаторы. Главными должностными лицами в городах были коррехидоры и алькальды (от арабского «алькади» — судья), в селениях индейцев — касики (слово, заимствованное из языка племени араваков) — вожди и старейшины, власть которых передавалась по наследству. За пределами Америки Испания захватила Филиппины.
На огромных пространствах Южной Америки португальцы и испанцы установили режим жесточайшей колониальной эксплуатации. Коренное население было фактически лишено всех прав, и прежде всего прав на землю — главный источник его существования. Многие земли были пожалованы монархами захватчикам-колонизаторам, постепенно происходило закрепление за новыми землевладельцами — португальцами и испанцами — местных жителей-индейцев. Их облагали различными податями, заставляли отбывать трудовую повинность на рудниках, плантациях, строительстве дорог.
Специфической формой хозяйствования колонизаторов стало так называемое плантационное рабство. После того как в результате непосильной эксплуатации, болезней и голода коренное население Америки заметно сократилось, колонизаторы начали ввозить в латиноамериканские страны рабов, захваченных или купленных в Африке. Плантационное рабство получило наибольшее развитие в Бразилии, где выращивались сахарный тростник, рис, кукуруза и табак, а также в Вест-Индии, Венесуэле и Новой Гранаде. В рабство обращали и местных жителей. Труд рабов использовался не только на плантациях, но и на рудниках.
Латинская Америка интересовала Португалию, Испанию и другие колониальные державы прежде всего как источник золота и других драгоценных металлов, за которыми снаряжались первые захватнические экспедиции, а также продуктов плантационного хозяйства. Латиноамериканские страны долгое время были лишены какой-либо хозяйственной самостоятельности; существовали жесточайшие запреты на выращивание целого ряда сельскохозяйственных культур, на торговлю между собой.
В Северной и Центральной Америке главными
607

колониальными конкурентами стали Испания, Англия и Франция. Обострение колониальной конкуренции было связано с развитием в Европе с середины XVI в. новой формы капиталистического предпринимательства — мануфактуры. В XVII в. в Англии, Голландии и Франции возникали так называемые Ост-Индские компании (британская, 1600—1858 гг.; голландская, 1602—1798 гг.; французская, 1664— 1770 и 1785—1793 гг.), которые получили право на захваты новых земель на Востоке, их практически бесконтрольную эксплуатацию и монопольную торговлю. Колониальное соперничество стало одной из главных причин ожесточённейших войн между европейскими странами: за «испанское наследство» (1701—1714 гг.), за «австрийское наследство» (1740—1748 гг.), Семилетней войны (1756— 1763 гг.), наполеоновских войн. Чаще в колониальном соперничестве выигрывала Англия, отобравшая у Франции её крупнейшие владения в Канаде и территории на восточном побережье Индостана. В 50—60-е гг. XVIII в. Британская Ост-Индская компания захватила Бенгалию, одну из наиболее экономически развитых частей Индии, положив тем самым начало полному колониальному подчинению этой великой азиатской страны. Командующий войсками компании Роберт Клайв вынудил правителя Бенгалии подписать неравноправный договор, казна страны была разграблена, её население обложено непосильными налогами, компания присвоила себе право исключительной торговли с другими странами и территориями. В 70-е гг. власть в Бенгалии полностью перешла в её руки; продолжая начатые завоевания, компания в последней четверти XVIII в. разгромила Майсурское государство на юге Индии, развязала захватнические войны против Конфедерации маратхских княжеств и Сикхского государства — ещё сохранявших независимость крупных феодальных объединений на территории Индии.
Острая борьба за обладание Индонезией — одной из богатейших областей Востока — развернулась между Голландской и Британской Ост-Индскими компаниями. Здесь англичанам пришлось уступить. К середине XVIII в. в руках голландцев оказались почти вся Ява, ряд других островов, но окончательно страна была покорена только в XIX в.
Иным путём шла колонизация Австралии. После того как Джеймс Кук в 1770 г. обследовал восточное побережье пятого континента, английское правительство решило сделать новые земли местом ссылки осуждённых, т. к. прежние места ссылки каторжан из Англии, Шотландии и Ирландии — американские колонии — после начала их войны за независимость оказались «закрытыми». Между тем английские тюрьмы были переполнены, преступность продолжала расти. Первая британская колония в Австралии — Новый Южный Уэльс — была образована в феврале 1788 г. Её первоначальное население составило 1018 человек: чиновники, солдаты и ссыльные. Среди последних было только 12
плотников, один каменщик и ни одного человека, знакомого с крестьянским трудом...
Важным рубежом в развитии колониализма стали события конца XVIII в.: промышленная революция в Европе, война за независимость в Северной Америке 1775—1783 гг. и Французская революция 1789—1794 гг. Европа стремилась превратить свои заморские владения в рынки сбыта промышленной продукции, источник сырья и продовольствия. Так началось постепенное втягивание колоний в складывающиеся мировые капиталистические рыночные отношения.
Война за независимость в Северной Америке была прямым следствием нарастающих противоречий между метрополиями и колониями, особенно переселенческими, какими были американские колонии Англии. Колонии быстро набирали силу, стремясь к экономической и политической самостоятельности, метрополии же продолжали видеть в них только источники сырья и огромных доходов, а никак не равноправных партнёров. В 1763 г. Англия запретила, например, самостоятельные переселения на земли, захваченные у Франции на западе страны; колонисты могли получать промышленные товары только из Англии, по ценам, установленным Англией, и продавать сырьё только Англии. Разразившаяся в 1775 г. война завершилась Версальским договором 1783 г.; Англия признала независимость своих американских владений, которые вскоре образовали единое независимое государство — Соединённые Штаты Америки.
К концу XVIII в. в большинстве испанских и португальских владений в Америке также назрели революционные перемены. Рост экономических, политических, социальных и национальных противоречий между испанцами и португальцами, сосредоточившими в своих руках все высшие посты в администрации, армии и церкви, с одной стороны, и большинством населения, включая землевладельцев, торговцев и промышленников-креолов (потомков европейцев американского происхождения), — с другой, привели в конечном итоге к Войне за независимость 1810—1826 гг. В результате все владения Испании, за исключением Кубы и Пуэрто-Рико, стали свободными государствами. Бразилия, в которой освободительное движение развивалось в основном в мирных формах, добилась независимости в 1822 г. (формальное признание Испанией и Португалией независимости латиноамериканских стран растянулось на десятилетия).
После того как Северная и Южная Америка завоевали независимость, колониальные интересы европейских держав сосредоточились на Востоке и в Африке. Именно там колониализм достиг своего наивысшего расцвета и могущества, именно там начался и завершился распад колониальной системы.
В 40-е гг. XIX в. Британская Ост-Индская компания после кровопролитной войны завоевала кня-
608

Сопротивление индейской знати при колонизации испанцами Нового Света.
Кортес берёт в плен ацтекского принца Куаутемока.

жество Пенджаб и другие ещё самостоятельные части Индии, завершив тем самым её полное подчинение. Началось активное колониальное освоение страны: строительство железных дорог, реформы землевладения, землепользования и налоговой системы, имевшие своей целью приспособить традиционные способы ведения хозяйства и образ жизни к интересам Англии.
Подчинение Индии открыло англичанам пути на север и восток, в Афганистан и Бирму. В Афганистане столкнулись колониальные интересы Англии и России. После англо-афганских войн 1838—1842 и 1878—1881 гг. англичане установили контроль над внешней политикой этой страны, но добиться её полного подчинения так и не смогли.
В результате первой (1824—1826 гг.) и второй (1852—1853 гг.) англо-бирманских войн, которые вела Ост-Индская компания, её армия, состоявшая в основном из наёмных индийских солдат-сипаев под командованием английских офицеров, заняла большую часть Бирмы. Сохранившая самостоятельность так называемая Верхняя Бирма была отрезана от моря, в 60-е гг. Англия навязала ей неравноправные договоры, а в 80-е гг. полностью подчинила всю страну.
В XIX в. усилилась английская экспансия в Юго-Восточной Азии. В 1819 г. была основана военно-морская база в Сингапуре, ставшая главным опорным пунктом Англии в этой части мира. Менее удачно для англичан завершилось давнее соперничество с Голландией в Индонезии, где им удалось утвердиться лишь на севере Борнео и небольших островах.
В середине XIX в. Франция захватила Южный Вьетнам и сделала его своей колонией, в 80-е гг. вытеснила из Северного Вьетнама слабеющий Китай и установила над ним протекторат. В конце XIX в. французы создали так называемый Индокитайский союз, в состав которого вошли Вьетнам, Камбоджа и Лаос. Во главе союза был поставлен французский генерал-губернатор.
В XIX в. завершилась колонизация Австралии. На территории Нового Южного Уэльса выделились колонии Тасмания, Виктория (названные в честь голландского путешественника Тасмана и английской королевы Виктории) и Квинсленд, образовались новые самостоятельные поселения Западная и Южная Австралия. Нарастал приток свободных переселенцев. В середине XIX в. они добились прекращения высылки в Австралию осуждённых. В 50-е гг. в Новом Южном Уэльсе и Виктории было открыто золото. Это привлекло в Австралию не только новые тысячи колонистов, но и капиталы. Продвигаясь во внутренние районы континента, переселенцы подчиняли или безжалостно уничтожали местное население. В результате столетие спустя, в 30-е гг. XX в., из примерно 7,8 млн. жителей Австралии 7,2 млн. составляли европейцы и только 600 тыс. — её коренные жители.
Во второй половине XIX в. все колонии на территории Австралии добились самоуправления, в начале XX в. они объединились в Австралийский Союз, получивший права доминиона. Одновременно происходила колонизация Новой Зеландии и других близлежащих островов. В 1840 г. Новая Зеландия стала колонией, а в 1907 г. — ещё одним белым доминионом Англии.
В XIX в. была подчинена большая часть Африки. Методы подчинения были различны — от прямых военных захватов до экономического и финансового закабаления и навязывания неравноправных договоров. Контроль над странами Северной Африки и Египтом давал колониальным державам огромные экономические выгоды, господство в Средиземном море, открывал пути на юг континента и на Восток. С XVI в. страны Северной Африки, за исключением Марокко, и Египет входили в состав Османской империи. В конце XVIII в., когда военное превосходство османов над Европой уже было утрачено, Франция попыталась завоевать Египет и создать там опорный пункт для продвижения в Индию, но египетская экспедиция Наполеона 1798— 1801 гг. потерпела поражение. В 1830 г. Франция вторглась в Алжир и к 1848 г. полностью завоевала его. Тунис был подчинён «мирным» путём в острой конкурентной борьбе между Англией, Францией и Италией, которые в 1869 г. установили над Тунисом объединённый финансовый контроль. Постепенно французы вытеснили из Туниса конкурентов и в 1881 г. провозгласили над ним свой протекторат.
В 70-е гг. наступила очередь Египта, который, оставаясь в составе Османской империи, стремился проводить независимую политику. Строительство Суэцкого канала (1859—1869 гг.) принесло огромные выгоды Европе (открылся кратчайший путь из Средиземного моря в Индийский океан) и опустошило египетскую казну. Египет оказался в финансовой кабале у Франции и Англии, которые установили над ним в 1876—1882 гг. так называемый двойственный контроль. Страну грабили самым беспощадным образом, более двух третей государственных доходов уходило на выплату внешних долгов. По поводу двойственного контроля египтяне горько шутили: «Вы видели когда-нибудь собаку и кошку, ведущих вместе мышь на прогулку?» В 1882 г. Египет был оккупирован английскими войсками, а в 1914 г. Англия установила над ним свой протекторат. В 1922 г. протекторат был отменён, Египет провозглашён независимым и суверенным государством, но это была независимость на бумаге, поскольку Англия полностью контролировала экономическую, внешнеполитическую и военную сферы его жизни.
К началу XX в. свыше 90% территории Африки принадлежало крупнейшим колониальным державам: Англии, Франции, Германии, Бельгии, Италии, Португалии, Испании.
На рубеже XIX и XX вв. колониальное соперничество и борьба за сферы влияния в мире обострились. В 1898 г. разразилась американо-испанская война, в результате которой США захватили Филиппины, Пуэрто-Рико, Гуам, Гавайские остро-
610

ва и установили контроль над Кубой, получившей формальную независимость. После русско-японской войны Япония установила фактическое господство над Кореей и Маньчжурией. Англо-бурская война 1899—1902 гг. завершила «собирание» Англией земель на юге Африки (см. ст. «Буры»). Европейские державы активно вмешивались в экономическую и политическую жизнь стран, входивших в состав распадающейся Османской империи.
После Первой мировой войны, одной из главных причин которой было колониальное соперничество, произошёл территориальный передел мира. В 1919 г. была создана Лига Наций, от имени которой была установлена опека над владениями Германии и Турции. Колониями побеждённых завладели победители. Австралия получила германские владения на Новой Гвинее, африканские колонии Германии отошли Англии (Танганьика, часть Того и Камеруна), Бельгии (Руанда и Бурунди), Франции (часть Того и Камеруна), Южно-Африканскому Союзу (Юго-Западная Африка). Франция получила также принадлежавшие Турции Сирию и Ливан, а Япония, почти не участвовавшая в войне, выторговала принадлежавшие Германии порт Циндао в Китае и острова в Тихом океане.
При общности целей колониальная политика каждой державы имела свои особенности. Например, Португалия помимо практиковавшихся всеми колониальными державами методов военно-полицейского подавления и экономической эксплуатации использовала и другие, достаточно тонкие средства воздействия на подчинённые народы, включая поощрение смешанных браков и предоставление права ассимилироваться, т. е. уравняться в той или иной мере в правах с европейцами. Правда, чтобы стать так называемыми «ассимилядуш», надо было доказать свою подготовленность к этому по уровню образования и общественному положению. Не удивительно поэтому, что в Анголе, которая была подчинена Португалией в середине XIX — начале XX вв., в 30-е гг. XX в. было только 24 тыс. ассимилядуш из примерно 3 млн. жителей, в Мозамбике — 1,8 тыс. из 4,3 млн., в огромном Бельгийском Конго, где система колониального управления была сходной с португальской, в 50-е гг. только 0,8 тыс. из примерно 14 млн. коренных жителей частично получили те права, которыми обладали в этой колонии европейцы.
В Британской империи сложилось несколько типов колониальных владений. «Белые» доминионы («доминион» по-английски значит «владение») — Канада, Австралийский Союз, Новая Зеландия, а также Южно-Африканский Союз — пользовались самостоятельностью, которая постоянно увеличивалась. Они не только имели собственные парламенты, правительства, армии и финансы, но иногда сами владели колониями (например, Австралия и Южно-Африканский Союз). Протекторатами обычно становились колониальные страны с относительно развитой государственной властью и общественными отношениями. В них существовало как бы два уровня колониального управления. Верховная
власть принадлежала британским генерал-губернаторам; они в отличие от губернаторов доминионов, которые скорее представляли интересы британской короны, чем правили от её имени, были полновластными хозяевами подчинённых стран. Так называемая туземная администрация (местные правители, вожди) пользовалась ограниченной самостоятельностью, была наделена определёнными судебными и полицейскими полномочиями, правом сбора местных налогов, имела собственные бюджеты. Туземная администрация выполняла роль буфера между верховной властью европейцев и угнетаемым местным населением. Такая система управления получила название косвенной, или непрямой. Она была наиболее распространена в британских владениях, и английскую колониальную политику стали называть политикой косвенного (непрямого) управления.
Англичане практиковали и так называемое прямое управление в некоторых колониях. Такие колонии назывались коронными, т. е. были напрямую подчинены Лондону, имея минимальные права на самоуправление или вообще не имея таких прав. Исключение составляли коронные колонии со значительной прослойкой белого населения, имевшего большие привилегии и даже собственные колониальные парламенты. Иногда в одной стране использовались и прямые, и косвенные методы правления. Например, Индия перед Второй мировой войной была разделена на так называемую Британскую колонию Индию, состоявшую из 16 провинций и управлявшуюся из Лондона, и протекторат, в который входили свыше 500 феодальных княжеств и в котором действовала система косвенного управления. Разные формы правления одновременно применялись в Нигерии, Гане, Кении, других странах.
Франция использовала главным образом методы прямого правления, с помощью армии и полиции подавляя сопротивление тех, кто не желал мириться с колониальным господством. В то же время она, как и Португалия, проводила в своих колониях политику ассимиляции, в которой в какой-то мере отразились идеи революции 1789 г., провозгласившей равенство жителей метрополии и колоний. Преимуществами ассимиляции пользовались, однако, немногие; например, в Африке в конце XIX — начале XX вв. — только жители четырёх городов Сенегала, которые имели французское гражданство и могли посылать по одному депутату во французский парламент.
Германия, как и Англия, применяла различные методы управления. Вся полнота власти принадлежала назначаемым Берлином губернаторам, немцы составляли высшие и средние звенья колониальной администрации, командование колониальных войск и полиции. Территория колоний была разделена на административные и военно-полицейские округа во главе с окружными начальниками, обычно офицерами. Низшая администрация формировалась, как правило, из грамотных местных жителей.
611

В Камеруне, Бурунди, Руанде и Танганьике немцы сохранили власть вождей и правителей, поставив их под свой жёсткий контроль.
Перемены в мире повлекли за собой изменения системы колониального управления. Французская колониальная империя была преобразована во Французский союз, в конституции Франции 1947 г. говорилось, что Франция намерена привести колониальные народы к свободному самоуправлению. Колонии получили статус заморских территорий с правом представительства в центральных французских и местных колониальных законодательных органах, вновь созданной Ассамблее Французского Союза. В 50-е гг. автономия заморских территорий была ещё более расширена, в них была официально отменена существовавшая десятилетия система принудительного труда, провозглашена свобода создания политических и общественных организаций, собраний и печати.
В британских владениях система колониального управления реорганизовывалась поэтапно. В 1947 г. Британская империя была преобразована в Британское содружество наций; на многочисленных конституционных конференциях и переговорах 40-х — начала 60-х гг. обсуждалось будущее британских владений, их государственное устройство, политические системы, проблемы социально-экономической жизни и межэтнических, национальных отношений. Формально выступая в качестве посредника на таких встречах — в них участвовали представители колониальной администрации, различных политических партий и организаций колоний, — британское правительство проводило линию на сохранение британского присутствия во всех сферах жизни будущих независимых государств.
Происходили перемены и в системах колониального управления других европейских держав.
Однако судьбу колоний и их будущее решали не только в Лондоне, Париже, Брюсселе или Лиссабоне. У истории колониализма была и другая сторона — история антиколониальной борьбы, которая велась во всех порабощённых странах, в том числе и в тех, которые формально сохраняли свою самостоятельность, но фактически превратились в полуколонии: Китае, Иране, странах бывшей Османской империи и т. д.
В результате Второй мировой войны получили независимость колонии Италии и Японии. Накал антиколониальной борьбы возрос, во многих азиатских и африканских странах возникли массовые политические организации, которые, используя преимущественно ненасильственные средства (демонстрации, митинги, кампании гражданского неповиновения, забастовки и т. д.), возглавили борьбу за политическое освобождение. Но были и те, кто боролся за свободу с оружием в руках. Освободившись в 1945 г. от японского господства, Вьетнам, Лаос и Камбоджа были вынуждены защищать свою независимость от Франции, развязавшей против них настоящую колониальную войну. Антиколониальные восстания 1947—1949 гг. на Мадагаскаре и 1952—1956 гг. в Кении потерпели поражение, но тем не менее приблизили народы этих стран к независимости. В 1956—1962 гг. в кровопролитной освободительной войне добился независимости Алжир; вынужденное согласие де Голля уйти из Алжира было воспринято частью французского общества как предательство национальных интересов, во Франции разразился глубокий внутриполитический кризис. Вооружённая освободительная борьба народов Анголы, Мозамбика, Гвинеи и островов Кабо-Верде стимулировала возникновение революционной ситуации в Португалии, португальская революция 1974 г. провозгласила право народов заморских провинций на самоопределение и независимость. Вооружённым путём добились освобождения Южная Родезия (ныне Зимбабве) и Юго-Западная Африка (ныне Намибия). Распад колониальной системы растянулся почти на половину столетия. В общей сложности после Второй мировой войны образовалось свыше 100 новых независимых государств.
В освободившихся странах выросло поколение, которому такие понятия, как колониализм, колониальное угнетение, знакомы разве что по школьным учебникам, по рассказам родителей. Но колониальное прошлое постоянно напоминает о себе, потому что колониализм глубоко изменил социальный, экономический, политический и культурный облик десятков стран мира с населением в сотни миллионов человек. И сегодня не прекращаются споры об исторической роли колониализма. Колониальные завоевания осуществлялись с необыкновенной жестокостью. В их ходе, а также в результате беспощадной эксплуатации, во время многочисленных антиколониальных восстаний погибли десятки миллионов людей. Колониализм обогатил метрополии, превратил колонии в источники дешёвого сырья и рабочей силы, рынки сбыта продукции экономически развитых стран, поле деятельности иностранного капитала. В 50-е гг. нашего века только из Африки вывозилось около 98% алмазов, добывавшихся в капиталистическом мире, 80% кобальта, 56% золота, 38% хрома, 36% марганца, 27% меди. Сложилась своеобразная экспортная специализация колониальных стран. И сегодня Индия ассоциируется у нас с хлопком, чаем, табаком, Египет и Судан — с хлопком, Бразилия — с кофе и каучуком, Австралия и Новая Зеландия — с шерстью, Золотой Берег — с какао, Сенегал и Гамбия — с арахисом, Занзибар — с гвоздикой... Конечно же, такое одностороннее развитие хозяйства сужало возможности колониальных стран, ставило их в прямую зависимость от быстро меняющейся ситуации на мировых капиталистических рынках, от конъюнктуры мировых цен.
Колониализм оставил в наследство освободившимся странам серьёзнейшие социально-экономические, политические и этнические проблемы, от решения которых в значительной мере зависит их будущее. Пограничные споры, межгосударственные и межэтнические конфликты, унёсшие в пос-
612

ледние десятилетия многие миллионы жизней в странах Азии и Африки, чаще всего уходят своими корнями в колониальное прошлое.
Но было и другое. Многие европейцы верили в необходимость колониализма как средства приобщения отсталых народов к достижениям цивилизации, видели в этом своё особое предназначение. «Неси это гордое бремя, — писал в конце XIX в. английский поэт и писатель Редьярд Киплинг в своём знаменитом стихотворении «Бремя белого человека», — родных сыновей пошли на службу тебе подвластным народам на край земли — на каторгу ради угрюмых мятущихся дикарей, наполовину бесов, наполовину людей... При жизни тебе не видеть порты, шоссе, мосты — так строй их, оставляя могилы таких, как ты!»
Лучшая часть европейского и американского общества много сделала для того, чтобы помочь отсталым народам избавиться от рабства и работорговли, нищеты, болезней и голода. Именно аболиционисты — противники рабства и работорговли в Америке и в Европе — после длительной (XIX — начало XX вв.) борьбы добились поэтапной отмены сначала работорговли, а затем и рабства, включая и те его формы, которые существовали ещё до колониального вторжения. В колониях прославил своё имя великий гуманист, врач и философ, лауреат Нобелевской премии мира 1952 г. Альберт Швейцер. В колонии шли миссионеры и врачи, инженеры и учителя. Среди них было немало настоящих подвижников. В поисках лучшей доли отправлялись туда десятки и сотни тысяч переселенцев из Европы, в основном бедняков. Их потомки уже в первом-втором поколениях считали колонии своей родиной. Миллионы «белых индийцев» жили в Индии, «белых африканцев» — в Южной Африке, Алжире (во Франции их презрительно называли «черноногие»), белые общины существовали во многих других азиатских и африканских странах. Члены этих общин занимали более высокое социальное, экономическое и политическое положение, чем основная масса жителей колоний, но и среди белых поселенцев были бедняки. Распад колониальной системы обернулся для очень многих жителей колоний личными трагедиями. Массовый исход белых жителей Алжира, Бельгийского Конго, португальских колоний, Южной Родезии из этих стран после достижения ими независимости был вынужденным, а в метрополиях их не очень ждали...
Европа с её огромным научным, техническим, культурным опытом и капиталами, энергия европейских переселенцев создали в колониях основы современного транспорта и средств связи, горнодобывающей и обрабатывающей промышленности и сельского хозяйства, образования и медицины, новые формы экономической деятельности. Был заложен фундамент современной государственности — законодательной, исполнительной и судебной власти. Колониальные державы руководствовались прежде всего своими интересами, но в результате происходило также становление и развитие новых общественных отношений, появились новые общественно-политические силы — массовые партии, организации, профсоюзы, способные возглавить борьбу колоний за политическое освобождение. Таким образом, колониализм против собственной воли ускорил политическое пробуждение народов колоний, подъём национально-освободительных движений, распад мировой колониальной системы и появление десятков новых независимых государств.

АТАТЮРК

Ататюрк (Мустафа Кемаль) родился в г. Салоники (ныне Греция) на территории тогдашней Османской империи в 1881 г. Его отец, лесоторговец, а в прошлом таможенный чиновник, был не очень богат, но стремился дать сыну хорошее образование. В государстве, объединившем под властью турок множество народов, никогда не было более почётной профессии, чем военный. Поэтому смышлёный и любознательный юноша избрал для себя карьеру офицера. Он окончил военные училища в Салониках и Монастире (ныне Битола, Македония), а в январе 1905 г., когда ему не было и 24 лет, уже завершил обучение в турецкой Академии Генерального штаба.
Тогда же европейски образованный военный свёл знакомство с такими, как он, молодыми офицерами незнатного происхождения, недовольными по-средневековому жестоким и закостенелым режимом султана Абдул Хамида. «Младотурки» — так стали называть потом этих молодых военных
— устранили в 1908 г. в результате переворота абсолютную власть султана в одной из самых древних монархий мира. Однако вскоре вожди движения — Энвер-паша, Джемаль-паша, Талаат-паша и др. — совершенно погрязли в казнокрадстве, взяточничестве, купались в роскоши, забыв о целях, которые когда-то поставили перед собой младотурки, — освобождение от иностранной зависимости, курс на промышленное развитие, равноправие наций, распространение достижений европейской цивилизации и пр. Суровый и склонный к аскетизму Мустафа Кемаль отходит от бывших единомышленников и занимается исключительно военными делами. На фронтах итало-турецкой (1911—1912 гг.), второй Балканской (1913 г.) и особенно Первой мировой войн он зарекомендовал себя решительным и смелым военачальником. Мустафа Кемаль был одним из очень немногих турецких генералов, способных за счёт своего полководческого таланта и прекрасных боевых качеств турецкого солдата побеждать
613

Президент Турецкой Республики
Ататюрк.
1936 г.
отлично оснащённые войска европейцев. Даже с недавних пор подозрительно относившееся к популярному командиру правительство младотурков вынуждено было отметить его заслуги — в 1916 г. наряду с генеральским чином он получил почётнейший для турка титул «паша». Но пик его оглушительной славы был ещё впереди.
Как известно, в Первой мировой войне Османская империя потерпела тяжёлое поражение. Мудросское перемирие, подписанное в октябре 1918 г. на борту английского крейсера «Агамемнон», означало, что великая держава распалась — арабские территории перешли под управление Англии и Франции, в коренной Турции (Анатолии) высадились союзные войска. Как символ победы Британии, в проливе Босфор стояли английские военные корабли. «Больной человек Европы», как часто называли Османскую империю в XVIII—XIX вв., наконец умер, и победители вполне серьёзно вели переговоры о полном расчленении Турции.
Нашлись люди, которые не желали поддаваться унынию и покоряться судьбе. Какое-то время они действовали без шума, скрытно накапливая оружие и боеприпасы и отправляя их во внутренние районы Турции. Во главе их встал боевой генерал Мустафа Кемаль-паша, которого султан Мехмед VI (Вахад-эд-дин) назначил в мае 1919 г. на должность инспектора войск в Восточной Анатолии. Выступая в качестве представителя султана, Кемаль получил хорошую возможность действовать, не вызывая особых подозрений со стороны союзников. Ход событий благоприятствовал ему и его сторонникам. Во-первых, англичане создали на Кавказе Армянскую республику и обещали присоединить к ней восточные провинции Турции. Во-вторых, в мае 1919 г. под прикрытием флота союзников греческие
войска оккупировали город Смирну (ныне Измир). Армян и турок, турок и греков разделяла многовековая жестокая ненависть, и в прошлом борьба между ними не раз превращалась в резню. Пока хозяевами положения были турки, они пролили много армянской крови (особенно во времена Абдул-Хамида II и младотурок), и подчинению армянам турки предпочитали войну. Террор и надругательства над турецким населением, воцарившиеся в Смирне, также вызвали бурную реакцию, т. к. турки увидели, какую судьбу готовят им их старые враги и бывшие подданные — греки. Националистическое движение усилилось и под влиянием призывов и воззваний Кемаля приобрело организованный и сплочённый характер. Многие из турецких офицеров и солдат, пребывавших в нерешительности, присоединились к нему, хотя это означало неподчинение султану — ведь последний уже отдал приказ об аресте генерала.
В сентябре 1919 г. в городе Сивасе состоялся конгресс представителей населения. Он заявил о создании движения сопротивления во главе с Кемалем-пашой и принял так называемый «Национальный обет», содержавший условия мира с союзниками и требование полной независимости Турции. Султан стал несколько опасаться кемалистов и потому согласился на созыв парламента (меджлиса) в Стамбуле. Кемаль не доверял стамбульским политикам и не поехал в столицу, хотя и был избран депутатом меджлиса.
Действительно, уже через полтора месяца после его созыва англичане ввели в город свои войска, объявили военное положение, арестовали 40 депутатов-националистов и отправили их в ссылку на остров Мальта. Турцию снова охватило сильное возбуждение. Теперь всем стало ясно, что султан — лишь марионетка в руках англичан. Многие депутаты бежали в город Ангору (ныне Анкара), где под руководством Мустафы Кемаля собрался парламент, назвавший себя Великим национальным собранием Турции (ВНСТ). Собрание провозгласило себя правительством страны и заявило, что в тот день, когда англичане заняли Стамбул, власть султана перестала существовать. За исключением Стамбула и Смирны, кемалисты уже тогда контролировали территорию всей Турции.
В ответ султан объявил националистическое движение мятежным, а глава мусульманского духовенства (шейх-уль-ислам) назвал Кемаля и его сторонников вероотступниками. Военный суд заочно приговорил генерала к смерти. Он превратился в человека, стоящего вне закона, бунтовщика и предателя ислама, которого мог убить любой религиозный фанатик. Султан объявил также кемалистам «джихад», т. е. священную войну, и создал для борьбы с ними особую армию. Для организации восстаний по стране были разосланы представители духовенства. Мятежи происходили повсюду, и Турцию охватила гражданская война, беспощадная с обеих сторон. Одновременно греки вели себя так, будто они навечно стали хозяевами страны. Они опустошали плодородные долины, изгоняли тыся-
614

чи турок, ставших бездомными. Греки продвигались вперёд, почти не встречая сопротивления.
Кемалисты оказались в трудном положении — освящённая религией гражданская война на родине, иностранное вторжение, тоже направленное против них, причём за султаном и греками стояли союзные державы. Но Кемаль-паша воодушевлял турок, подчёркивая: «Народ, который идёт на все жертвы ради жизни и независимости, не может потерпеть поражение. Поражение означает, что народ мёртв ».
В августе 1920 г. был опубликован Севрский договор, составленный союзниками для поверженной Турции и подписанный стамбульским правительством. Он предполагал расчленение страны и контроль Запада над её внутренними делами. Опубликование договора вызвало возмущение турок, влияние националистов ещё более выросло, всё больше и больше людей обращалось к ним в поисках путей спасения государства. Англия и Франция хотели заставить мятежников принять договор силами греческой армии. Началась настоящая греко-турецкая война. На протяжении лета и осени 1920 г. успех был на стороне греков, которые теснили турок. Кемаль-паша и его соратники прилагали все усилия, чтобы создать боеспособную армию из остатков османских войск. Помощь — оружие, боеприпасы, золото — им пришла со стороны Советской России, заинтересованной в ослаблении влияния своих главных врагов. Чтобы закрепить особые отношения между турками и Россией, большевики отдали им армянские города Карс и Ардаган, присоединённые когда-то к империи Романовых.
Весной—летом 1921 г. греки предприняли отчаянную попытку взять столицу Кемаля — Анкару. Но туркам удалось приостановить их наступление в битве у села Иненю, а 23 августа 1921 г. началось решительное сражение на реке Сакарье. В течение 22 дней обе армии стояли друг против друга на этой реке, ведя непрерывные беспощадные бои с вековым ожесточением. Это было тяжелейшее испытание на выносливость. Турки уже едва держались, когда греки стали отступать. Следуя своему обычаю, греческая армия, отступая, сжигала всё на своём пути и превратила 200 миль плодородной земли в пустыню. ВНСТ присвоило Мустафе Кемалю-паше, лично руководившему войсками в битве на Сакарье, почётный титул «Гази», что означает «победитель ».
Равновесие сил сохранялось довольно долго, но в августе 1922 г. турецкая армия после тщательной подготовки прорвала фронт и отбросила греков к морю. Даже отступая, греки мстили, убивая всех попадавшихся им на пути турок — мужчин, женщин и детей. Турки действовали не менее безжалостно и почти не брали пленных. Большей части греческой армии удалось бежать морем из Смирны, но многие кварталы города были сожжены.
После этой победы Кемаль-паша повернул свои войска на Стамбул. Недалеко от города они были остановлены англичанами. Какое-то время существовала опасность англо-турецкой войны, но британцы, не желая увязать в азиатских делах, вынуждены были пойти на переговоры. В конечном итоге в июле 1923 г. Лозаннский   договор,   подтвердивший   почти всё, чего требовали кемалисты в «Национальном обете», был подписан. Турции здесь снова помогла поддержка Советской России, а также взаимная подозрительность европейских держав.
Генерал добился главной цели, ради которой он поднял турок на казавшуюся почти безнадёжной борьбу, — независимости родины. Но даже в час больших побед он не собирался возвращаться к временам господства Турции над нетурецкими территориями — Ираком, Сирией, Палестиной и т. д. Кемаль-паша не считал возможным вмешиваться в дела других народов и соответственно не терпел вмешательства иностранцев в дела Турции. Турция стала однородным в этническом отношении государством. Спустя несколько лет по предложению Греции произошёл обмен населением, не имевший прецедента в истории. Греки, остававшиеся в Анатолии (около 1,5 млн. человек), были отправлены в Грецию, а турки из Греции — в Турцию. Этот обмен сорвал с насиженных мест огромное число людей и полностью расстроил хозяйство Турции. Дело в том, что турки всегда были прекрасными солдатами, но главную роль во внутренней торговле традиционно играли анатолийские греки.
Став в возрасте сорока с небольшим лет полновластным правителем древней страны, Мустафа Кемаль занялся осуществлением очень трудной задачи — модернизацией турецкого общества, приобщением его к достижениям европейской цивилизации, культуры, науки и техники. Он полагал, что лишь с такой Турцией будут считаться великие державы. Однако, несмотря на огромную популярность, принесённую ему военными и дипломатическими победами, действовать нужно было очень осторожно, т. к. очень нелегко заставить людей отказаться от прежнего образа жизни, освящённого религией и традициями. Начал Кемаль со свержения султана, исполнявшего все требования англичан. В ноябре 1922 г. султан Мехмед VI был обвинён в государственной измене (он тайно перебрался на английской санитарной машине на борт корабля британских ВМС и бежал на остров Мальта). В октябре 1923 г. состоялось провозглашение Турции республикой со столицей в г. Анкара. Президентом её был избран Кемаль, который фактически обладал диктаторскими полномочиями и сосредоточил в своих руках всю власть. Национальное собрание следовало его указаниям. Он развернул наступление на многие старые обычаи и без особого почтения относился к исламу. Воспользовавшись подвернувшимся случаем, в марте 1924 г. по его требованию ВНСТ упразднило халифат — систему, в соответствии с которой турецкий султан являлся ещё и халифом, т. е. духовным руководителем мусульман всего мира, «повелителем правоверных». Так ушёл из жизни древний институт, сыгравший важную роль в истории. Турция превратилась в светское государство, где ислам не оказывает прямого воздействия на политику. Интересно, что некоторые просили самого Кемаля-пашу возложить на себя
615

обязанности халифа, но он категорически отказался. Он ориентировался в целом на Запад, на Европу, и хотел как можно скорее осуществить модернизацию Турции. Новым идеалом для турок должен был стать национализм, свободный от религиозной нетерпимости.
Начал европеизацию Мустафа Кемаль с небольшой, но очень характерной вещи. Он ополчился на феску — головной убор, ставший к тому времени символом турок и в какой-то мере мусульман вообще. Сначала он отменил феску в армии, затем сам появился в шляпе, чем страшно потряс сограждан. В итоге Кемаль объявил ношение фески преступлением. Конечно, дело было не столько в безобидном головном уборе, сколько в борьбе со старыми обычаями. По стране в связи с этим запретом прокатилась волна беспорядков. Они были подавлены, а их участники жестоко наказаны.
Следующим шагом турецкого президента было то, что он распустил все мусульманские монастыри и религиозные ордена и конфисковал в пользу государства их имущество. Традиционно уважаемым в народе и влиятельным дервишам (нищенствующим мусульманским монахам) было сказано, что они должны трудиться и зарабатывать себе на жизнь. Им запрещалось носить особую одежду.
Вместо закрытых властями мусульманских школ были созданы государственные светские учебные заведения, где преподавание религии запрещалось. Серьёзные изменения произошли в области права. До Кемаля законы Турции опирались на догматы Корана, называемые шариатом. Теперь были введены швейцарский гражданский кодекс, итальянский уголовный кодекс и германский коммерческий кодекс. Изменены были положения частного права, касавшиеся брака, наследования и пр. Было запрещено многожёнство.
Кемаль-паша придавал очень важное значение раскрепощению женщин. Он сделал всё возможное, чтобы турчанки лишились чадры (покрывала, в которое женщины мусульманского Востока при выходе из дома закутываются с головы до ног, оставляя лишь просвет для глаз), и добился успеха. Символом приобщения народа вообще и женщин в частности к западной цивилизации он считал европейские танцы, которые сам очень любил. За какой-то десяток лет Турция изменилась, появились женщины-учителя, врачи, юристы и прочие. В 1934 г. турецкие женщины получили избирательные права, что было неслыханным для восточной страны делом.
Небольшим изменением, но важным показателем новой позиции турецких руководителей было неодобрение традиционного приветствия «салам». Кемаль ясно заявил, что рукопожатие — более современная форма приветствия, которой в будущем следовало бы пользоваться.
Затем пожизненный президент перешёл в наступление на турецкий язык, или, точнее, на те его элементы, которые он считал иностранными. Турки пользовались арабским письмом, а Кемаль считал его и трудным, и чужеземным. Воспользовавшись
советским опытом перевода письменности народов Средней Азии на латинский алфавит, турецкие специалисты применили ту же систему к своему языку. Сам Кемаль-паша развернул энергичную кампанию за её введение. После нескольких лет пропаганды законом был установлен срок, после которого запрещалось пользоваться арабским письмом и вместо него вводился латинский алфавит. Всем в возрасте от 16 до 40 лет надлежало посещать школы для изучения латинского письма. Чиновники, не знающие его, увольнялись. Заключённых, отбывших сроки наказания, не выпускали из тюрем, если они не умели читать и писать по-новому. Конечно, такие меры, такую резкую ломку традиций можно было проводить в жизнь только благодаря громадной личной популярности диктатора. Вряд ли нашлось бы много правителей, которые осмелились бы так вмешиваться в жизнь людей.
Когда в 1934 г. турки получили фамилии (до этого они пользовались только именами), Национальное собрание дало Мустафе Кемалю фамилию Ататюрк, что значит «Отец турок». Специальный закон запретил носить эту фамилию любому другому гражданину страны. Действительно, большие преобразования полностью изменили жизнь страны, где выросло целое поколение людей, на знающих прежних обычаев и религиозных традиций. Однако Турция 20—30-х гг. не была идеальным обществом, бодро шагавшим во главе со своим вождём по пути модернизации. Ататюрк явно предпочитал бедность и медленное развитие национальной промышленности зависимости от западных держав. Его правительство не поощряло создание иностранных предприятий, заграничные товары облагались большими пошлинами. Национальная промышленность принадлежала государству, и его чиновники далеко не всегда успешно управляли заводами, фабриками, железными дорогами.
Всякие сомнения людей в правильности действий пожизненного президента вызывали жестокие репрессии. После того как какой-то религиозный фанатик совершил на его жизнь покушение, так называемые «суды независимости» распространились по всей Турции. Они не щадили даже героев борьбы за независимость, бывших соратников Кемаля, смещая их с высоких постов, отправляя в ссылку и даже приговаривая к смерти. Их обвиняли в том, что они вступили в сговор с зарубежными врагами Турции и покушались на безопасность государства. Самым жестоким образом в 20-е гг. было подавлено восстание курдов (народа, проживающего на территории Турции, Ирана, Ирака и др.), стремившихся к независимости. Система «турецких очагов», а затем «народных домов» твердила каждому турку о выдающихся талантах и полной непогрешимости Ататюрка. Понятно, что ни о какой серьёзной оппозиции политике диктатора в тогдашней Турции не могло быть и речи.
Умер президент Ататюрк в Стамбуле 10 ноября 1938 г. в возрасте 57 лет. Его имя окружено в нынешней европеизированной индустриальной Турции необыкновенным почётом и поклонением.
616

БЕНИТО МУССОЛИНИ

Бенито Муссолини — основоположник итальянского и фактически европейского фашизма, принёсшего неисчислимые бедствия миллионам людей и поставившего человечество на грань катастрофы. В 1920—1930-е гг. имя Муссолини знала вся Италия от мала до велика. Его профиль с бритой головой и выпяченной нижней челюстью чеканился на монетах, его многочисленные портреты, бюсты, фотографии красовались во всех государственных учреждениях и жилых домах. Его имя набиралось крупным шрифтом на каждой странице во всех газетах, неоднократно в течение дня звучало по всем программам национального радио. Кинохроника запечатлевала его на многочисленных парадах, митингах, соревнованиях. Это был крупнейший в Европе культ личности, безраздельно господствовавший в Италии с октября 1922 г. по июль 1943 г.
Народу Муссолини представлялся человеком смелым, всемогущим, постоянно думающим о гражданах Италии, озабоченным её благом. Уходя из своего кабинета, он любил оставлять зажжённым свет, чтобы одинокие прохожие останавливались и под немигающими взглядами охранников дуче думали о вожде, работающем до глубокой ночи.
Бенито Муссолини родился в 1883 г. в семье деревенского кузнеца в провинции Форли области Эмилия-Романья, в небольшой деревушке Довиа. Его мать была школьной учительницей, верующей, отец — ярым анархистом и безбожником. Имя Бенедетто, предложенное матерью, что в переводе с итальянского означает «благословенный», отец при крещении переделал на Бенито — в честь известного тогда в Италии мексиканского либерала Бенито Хуареса. Детские годы Бенито Муссолини ничем особенным не были отмечены. Правда, он научился хорошо играть на скрипке. Потом это послужило для дуче поводом говорить о своей принадлежности к артистическим натурам. Вообще он любил подчёркивать свою исключительность, избранность. Даже присвоил себе титул «пилот Италии № 1», т. к. с удовольствием управлял самолётом. Любил он сравнивать себя и с героями Древнего Рима, особенно с Юлием Цезарем (возможно, потому, что в это время быстро лысел).

Группа европейских государственных деятелей во главе с Муссолини.
Италия 1933 г.
В начале XX в. Муссолини жил и работал в Швейцарии. Перепробовал профессии каменщика, помощника кузнеца. Был и чернорабочим. В это время он стал членом Социалистической партии, активно пропагандировал социалистические идеи среди итальянских рабочих-эмигрантов.
Вернувшись на родину, Бенито Муссолини начал заниматься журналистикой и литературой, работал учителем. В 1908 г. он написал небольшую статью о Ницше «Философия силы», выразив в ней своё восхищение «самым гениальным мыслителем последней четверти XIX века». В это же время он работает над капитальным трудом по истории философии. Известность Муссолини растёт. Он избран главным редактором социалистической газеты «Аванти!». Незадолго до начала Первой мировой войны выступает с лекциями «Социализм сегодня и завтра»], «От капитализма к социализму». Тираж «Аванти!» удваивается. В одной из статей Муссолини пишет: «Италия нуждается в революции и получит её».
Начало Первой мировой войны изменило судьбу будущего дуче. За пропаганду среди народа идеи участия в войне в октябре 1914 г. Муссолини был исключён из Социалистической партии. Надо сказать, что сам он не торопился начать воевать. По-
617

Парад фашистской молодёжной организации. Рим. 1929 г.
лучив ранение в учебном подразделении, больше ни в одном бою он не участвовал.
После войны многие фронтовики, разочаровавшиеся в войне, особенно политически малограмотные и склонные во всех бедах винить парламент и демократию, а также стремившиеся военизировать гражданскую жизнь, организуют отряды «ардити» (смельчаков). Бенито Муссолини подыгрывал им, утверждая: «Я всегда был уверен в том, что для спасения Италии надо расстрелять несколько десятков депутатов. Я верю, что парламент — бубонная чума, отравляющая кровь нации. Её нужно истребить». В марте 1919 г. Муссолини собирает своих сторонников в «Союз борьбы» — «фашио ди компаттименто». (Отсюда и пошло слово «фашизм».) Главной целью Союза провозглашена борьба за интересы нации.
1919—1920 гг. — время подъёма революционного движения в Италии. Крупная буржуазия, укрепившая свои позиции в период войны и желавшая сохранить их, испуганная масштабами рабочего движения и не имевшая своей серьёзной политической партии, начинает вкладывать средства в организации Муссолини. Таким образом, наиболее вероятным для Италии путём выхода из революционного кризиса становится путь репрессий и террора с примесью шовинизма. 2 октября 1922 г. Муссолини со своими сторонниками, построенными в многотысячные колонны, осуществляет поход на Рим. Парламент Италии большинством голосов передаёт ему власть. Так Италия стала первым в мире фашистским государством.
До 1926 г. Муссолини не осмеливался открыто действовать только насилием. 1926 год он считал для себя «наполеоновским». Именно тогда он, наконец, уничтожил остатки оппозиции: были изданы чрезвычайные законы, по которым все политические партии, кроме фашистской, запрещались и распускались. А депутаты от них изгонялись из парламента. В 1926 г. Муссолини создал фашистский трибунал, осудивший с 1927 по 1937 г. 2947 антифашистов. Высшим законодательным органом страны стал Большой фашистский совет. В Италии окончательно сформировалась открытая фашистская диктатура: все демократические свободы отменены, запрещены свободные профсоюзы, против всех антифашистских деятелей стал применяться открытый террор, начало которому было положено убийством депутата от Социалистической партии Маттеони. Муссолини называл свой режим тоталитарным (что приблизительно означает «режим, при котором государство охватывает и контролирует все стороны жизни общества»). В 30-е гг. была создана новая полиция. Власти стали поощрять доносы, разжигать подозрительность граждан друг к другу. Старая мораль была объявлена буржуазным пережитком, а новая заключалась в полном подчинении интересов личности фашистскому государству.
В области внешней политики Муссолини ещё в 1923 г. встал на путь агрессии (бомбардировка и захват острова Корфу). Но неблагоприятная для агрессивных планов дуче обстановка вынуждала его до поры до времени воздерживаться от осуществления своих захватнических планов. Подготовка к военным и колониальным захватам позволила Италии с минимальными потерями выйти из «великой депрессии» 30-х гг.
Приход в 1933 г. к власти в Германии Гитлера дал Муссолини достойного союзника. Уверенный в поддержке со стороны гитлеровской Германии и в нейтралитете Франции, Муссолини захватил Эфиопию, что сопровождалось дикой расправой над населением страны. Совместное стремление к новому переделу мира путём ещё одной мировой войны укрепило контакты между Муссолини и Гитлером. Опираясь на союз с гитлеровской Германией и подписанные Римские соглашения (ось Берлин — Рим), дополненные в 1937 г. Тройственным союзом (Берлин — Рим — Токио), Муссолини переходит к реализации своих агрессивных планов в Европе. В 1936 г. в союзе с Гитлером он организует военно-фашистский мятеж против республиканского строя в Испании. Пользуясь фактическим нейтралитетом
618

стран Западной Европы и их полным невмешательством, дуче осуществляет широкую интервенцию против Испании, в результате которой в стране установлен режим генерала Франко.
В угоду Гитлеру Муссолини поддержал захват Германией Австрии. С августа 1938 г., подражая гитлеровской национальной политике, он издаёт целую серию антисемитских законов. Правда, итальянский фашистский режим был гораздо либеральнее германского. Евреев не сжигали в печах, не бросали в лагеря — за все годы фашизма в Италии подверглось преследованиям «лишь» 3500 еврейских семей. Массовые расстрелы и пытки начались здесь только с 1943 г.
В руках Муссолини была сосредоточена          огромная
власть: глава фашистской партии, председатель совета министров, начальник внутренних полицейских отрядов. В сентябре 1938 г. Муссолини явился одним из организаторов Мюнхенского сговора, предопределившего захват Чехословакии Германией и способствовавшего развязыванию Второй мировой войны.
В этой войне Италия участвовала на стороне фашистской Германии, выполняя роль посредника между Германией, Англией и Францией. С 1943 г. для Муссолини и его режима наступают чёрные времена. Успехи Красной Армии активизируют антифашистское движение в самой Италии. Недовольные есть даже среди ближайшего окружения дуче. В июле 1943 г. США и Англия — союзники СССР по антигитлеровской коалиции — начинают военные действия на Сицилии, а затем и в самой Италии. Эта операция закончилась капитуляцией Италии 3 сентября 1943 г., подписанной на острове Сицилия королём Виктором-Эммануилом III. Большой фашистский совет голосует против Муссолини. Король Италии, в течение почти двух десятилетий не проявлявший себя в политической жизни страны, в сентябре 1943 г. приказывает своим карателям арестовать Муссолини. Вскоре, правда, он был освобождён немецкими парашютистами и привезён в Германию. Организовал эту операцию штурмбаннфюрер СС Отто Скорцени — один из самых близких к Гитлеру людей. После переговоров с Гитлером Муссолини был отправлен под немецкой охраной на север Италии руководить наспех созданной для прикрытия немецких коммуникаций республикой Сало — Итальянской социальной республикой. Её столицей был небольшой курортный городок Сало в Ломбардии. Главные лозунги, которые Муссолини выдвигает в это время, — восстановить поруганную честь, достоинство и величие

Бенито Муссолини за подписанием Римского соглашения.
Рим. 1934 г.
Италии, смыть позор капитуляции. Муссолини обвинил Виктора-Эммануила в пораженчестве, в организации государственного переворота.
23 сентября 1943 г. Муссолини сформировал новое правительство, в котором занял ещё и пост министра иностранных дел. 28—29 сентября Итальянская социальная республика признана Германией, Японией, Румынией, Болгарией, Хорватией и Словенией. Настало время расправы дуче с теми, кто голосовал против него на Большом фашистском совете. Муссолини не остановился перед тем, чтобы расстрелять бывшего министра иностранных дел, мужа своей любимой старшей дочери Эдды, — Галиаццо Чиано.
Весной и летом 1944 г. положение республики Сало ухудшалось. 4 июня 1944 г. американцы вступили в Рим, в августе — во Флоренцию и двинулись на север Италии. Именно в это время началась вакханалия безжалостных расправ фашистов с инакомыслящими.
Весной 1945 г. отряды Сопротивления развернули решительное наступление — перерезали дороги, атаковали фашистские гарнизоны, вступали в бой с колоннами отступавших войск вермахта.
27 апреля 1945 г. в местечке Донго на севере Италии небольшой отряд партизан остановил отступавшую немецкую часть. Во время обыска одного из грузовиков в нём был обнаружен человек, в котором легко можно было узнать Муссолини. В обстановке полной секретности он был снят с грузовика. На следующее утро за ним прибыл из Ми-
619

лана посланный командованием движения  Сопротивления  полковник  Валерио. Полковник довёз пленника до деревни Джулио ди Медзетро, где расстрелял его. После смерти тело
Муссолини в знак позора было подвешено вверх ногами.
Так закончилась жизнь человека, стремившегося к созданию новой Великой Римской империи.

АДОЛЬФ ГИТЛЕР

Берлин, обращённый в руины за десять дней непрерывных боёв, тонул в дыму пожарищ, грохоте орудий, лязге гусениц танков, треске пулемётных и автоматных очередей. Гитлеровцы стояли насмерть. Отступать было некуда, и они цеплялись за каждый дом, подвал, за каждую груду обломков на мостовой. Нацистская империя, которой её создатели совсем недавно предрекали тысячелетнее будущее, доживала свои последние часы. Ещё немного — и над искорёженным куполом рейхстага взметнётся красный флаг. Было 30 апреля 1945 года.
Штурмбаннфюрер СС Отто Гюнше и два младших чина с 15.30 и до наступления темноты несколько раз поднимались из бункера во двор имперской канцелярии с канистрами, полными бензина. Там, наверху, в задней части двора лежали два обуглившихся трупа, которые, несмотря на все старания Гюнше, никак не удавалось сжечь до конца. Приученные беспрекословно повиноваться, Гюнше и его подручные в точности выполняли приказ, вернее, последнюю волю того, чьи останки пожирало пламя в бензиновой луже: «Моё тело и тело моей супруги не должны попасть в руки врага. Как бы ни складывались обстоятельства, они должны быть полностью уничтожены».
Нацистский рейх погибал в огне войны, который он сам разжёг, и вместе с ним обращался в пепел и труп его фюрера — Адольфа Гитлера...
20 апреля 1889 г. в австрийском городке Браунау в семье таможенного чиновника Алоиса Гитлера, человека из низов, упорным трудом добившегося достатка и неплохого, как он считал, положения в обществе, родился сын, которого назвали Адольфом.
У Адольфа был непростой характер. Благоговение перед матерью и нелюбовь к отцу, мечтательность и отменное упрямство, сентиментальность и доходившая до ярости решимость добиться своего — всё это было плотно спрессовано в его душе. Мальчик «безусловно одарённый», как сказал о нём один из его школьных учителей, он в то же время не проявлял прилежания. Из школьных предметов его по-настоящему интересовали лишь география, история и рисование. Изучением всех остальных дисциплин он пренебрегал, за что однажды и поплатился — был оставлен на второй год.
Алоис Гитлер строил далеко идущие планы относительно судьбы Адольфа.

Адольф Гитлер и Фридрих Паулюс
у карты военных действий.
1940 г.
Он хотел, чтобы тот пошёл по его стопам и сделал карьеру на государственной службе. Но то, о чём мечтал отец, совершенно не прельщало сына. Мальчик хорошо рисовал и решил стать художником. Как мог, он пытался противиться воле отца, но тот был непреклонен.
В 1903 г., когда Адольфу не исполнилось ещё и 14 лет, его отец скончался. Кое-как проучившись ещё два года, Адольф бросил школу (благо нашёлся предлог — болезнь лёгких). Попытка поступить в Венскую академию искусств кончилась провалом. Молодой человек тяжело переживал неудачу. Но в скором времени ему предстояло пережить настоящее горе — в 1907 г. умерла мать.
Похоронив её, Адольф решает уехать в Вену, чтобы освободиться от тягостных дум и ещё раз попытать счастья. 18-летний юноша наивно полагал, что столица, блистательный центр искусств, откроет перед ним самые широкие перспективы. Однако и новая попытка поступить в академию оказалась неудачной.
Искать место на фабрике,  в конторе или на
620

Немецкий безработный с плакатом «Принимаю работу любого характера». Берлин. 1930 г.

Членская карточка «Рабочего фронта». 1934 г.
государственной службе, чтобы заработать на жизнь, — этот вопрос после провала на экзаменах перед Гитлером не стоял. «Работа у станка или где-нибудь в канцелярии не для меня», — считал он. Его манила вольная жизнь свободного художника, да и материальное положение позволяло ему не беспокоиться о хлебе насущном. Наследство, государственное пособие плюс доходы от продажи пейзажей, которые он в большом количестве рисовал, давали ему возможность жить безбедно и даже в чём-то подражать венской богеме. Это потом, когда ему понадобится привлечь на свою сторону бедняков, он сочинит миф о нищенской, голодной молодости, полной лишений...
Незаметно пролетели несколько лет столичной жизни. Молодой Гитлер возмужал и сильно изменился. Ему было уже за 20, он по-прежнему мечтал поступить в академию и рисовал, рисовал. Но душа его начала раздваиваться — появился интерес к политике, который постепенно начал оттеснять на второй план все другие интересы. Гитлер стал завсегдатаем собраний, проводившихся правыми партиями, и всё больше превращался в убеждённого националиста, поборника идеи объединения всех немцев, включая австрийцев, в единое государство под эгидой Германской империи.
Пангерманизм в это время получал всё более широкое распространение среди германоязычного на-
селения разных стран. Гитлер, как и многие молодые австрийцы накануне Первой мировой войны, считал себя представителем германской нации. Он полагал, что защитить интересы немцев от посягательств на них других народов могли только правившие в Германии Гогенцоллерны, но никак не Габсбурги. Последних правые круги обвиняли в заискивании перед подданными-инородцами, численно преобладавшими в подвластной этой династии Австро-Венгерской империи.

Дети из приюта в военной форме
на фашистском параде.
Германия 1934 г.
621

ГИТЛЕРОВСКАЯ «НОЧЬ ДЛИННЫХ НОЖЕЙ»

нацистской партии, демагогически объявлявшей себя В революционной и социалистической, были широко представлены ремесленники, лавочники, крестьяне, рабочие и безработные. Многих из них привлекли заявления нацистских лидеров о том, что НСДАП стремится к перераспределению собственности в стране и, придя к власти, передаст бедным заводы, фабрики, банки и крупные магазины. Но когда Гитлер возглавил правительство, оказалось, что никто не собирается выполнять этих обещаний. Среди простых членов НСДАП и бойцов штурмовых отрядов (СА) началось брожение. Стали раздаваться призывы совершить «вторую революцию» («первой революцией» назывался приход НСДАП к власти) и отобрать собственность у богатых. Гитлер, заключивший союз с промышленниками и банкирами, не мог поддержать эти требования. В июне 1933 г. он объявил «национал-социалистическую революцию» завершённой, а тех, кто призывал ко «второй революции», предупредил: «Если потребуется, любую такую попытку мы потопим в крови».
Однако угроза Гитлера не подействовала. Недовольство, особенно среди штурмовиков, продолжало нарастать. Руководство СА во главе с Эрнстом Рёмом поддержало лозунг «второй революции», а также потребовало признания штурмовых отрядов «народной армией» и выдачи им оружия.
Штурмовики и «революционеры» в самой НСДАП становились опасными для Гитлера и всего нацистского режима, и фюрер решил уничтожить своих противников. По его приказу руководителей штурмовиков под предлогом проведения совещания заманили на курорт Вад Висзее и в ночь с 30 июня на 1 июля 1934 г. арестовали.
На следующий день они были расстреляны без суда и следствия. Вслед за этим по стране прокатились облавы на нацистов-«революционеров», вылившиеся в ряде мест в откровенную резню. Исполнителями воли Гитлера являлись отряды СС. Хладнокровное убийство соратников стало их «боевым крещением».
*

АНТИСЕМИТИЗМ ГИТЛЕРА

Очищение Германии от «еврейского засилья» было одной из основных программных установок Гитлера. Антисемитизм нацистов вырастал из старых националистических предрассудков, а также условий политической борьбы конца XIX— первой трети XXвв. В это время еврейское национальное движение начало превращаться во влиятельный фактор международной жизни, а многие евреи стали играть важную роль в буржуазно-демократических, социал-демократических и коммунистических партиях. Они выступили по сути дела в роли ниспровергателей старых порядков, т. е. оказались в лагере противников консервативных, традиционных сил. Враждебное отношение к евреям со стороны НСДАП стимулировалось и тем, что еврейский капитал, игравший видную роль в банковском деле, торговле и промышленности Германии, составлял подчас серьёзную конкуренцию немецкому национальному капиталу, и тот, как и правые политические круги Германии, был заинтересован в устранении соперников.
Нацисты обвиняли евреев в подрыве немецких национальных традиций, германской государственности и основ экономической жизни германской нации. Широкие международные связи еврейского капитала, а также политиков еврейской национальности, в том числе с промышленными и политическими кругами стран, которые нацисты объявляли исконными врагами Германии, давали Гитлеру и его окружению повод для широкой пропаганды

Вместе с националистическими идеями в сознание молодого Гитлера прочно вошли враждебность к марксизму (как к учению, отвергающему национализм) и антисемитизм — ненависть к евреям, которых правые силы объявили носителями революционных идей и врагами национального государства.
Идеям, захватившим его в молодости, Гитлер останется верен всю свою жизнь. Доведённые до крайности, они станут основой программы той партии, которую он возглавит, — Национал-социалистической рабочей партии Германии (НСДАП). Их он попытается осуществить на практике, что приведёт к планомерному истреблению целых народов. Но это произойдёт позднее, а пока... А пока шёл май 1913 г.
В дверь тихо постучали.
— Господин Гитлер, — раздался голос домохозяйки, — вам снова повестка. Просят явиться на призывной пункт. Господин Гитлер, вы меня слышите?
Хозяин комнаты не отвечал. Он молча стоял у окна и напряжённо думал. Это была уже вторая повестка, которая пришла по этому адресу. За последний год он сменил несколько квартир, пытаясь скрыться из поля зрения военного ведомства. Но всякий раз его находили.
«Конечно, служить в армии — это священный долг патриота и гражданина, — рассуждал он про себя. — Но не служить же этой прогнившей Дунайской монархии, этому престарелому Францу-Иосифу! Уж если служить, то только Германской империи и Вильгельму II». За этими размышлениями как-то сам собой созрел план уехать в Германию... Через несколько дней Гитлер сошёл с поезда на главном вокзале в Мюнхене. С этого момента его судьба была уже неразрывно связана с Германской империей.
Однако расчёт Гитлера, что в Мюнхене его не найдут, не оправдался. В феврале 1914 г. беглецу всё-таки пришлось на короткое время вернуться в Австрию и явиться на призывной пункт. Правда, то, что там произошло, иначе как иронией истории не назовёшь: Адольф Гитлер, будущий верховный главнокомандующий вермахта, был признан... негодным к строевой службе.
Нет, молодой Гитлер не боялся тягот армейской жизни и не был трусом. Его уклонение от призыва в армию имело политические причины. Одержимый «великогерманской идеей», он готов был служить, но только не австрийскому императору, а германскому кайзеру. Прошло всего несколько месяцев, и в августе 1914 г. он вступил добровольцем в германскую армию. В боях на Западном фронте ефрейтор Гитлер проявил отвагу и смелость, за что был награждён Железным крестом первого класса — орденом, которого низшие чины удостаивались лишь в самых исключительных случаях.
...9—10 ноября 1918 г. в Германии произошла революция. Вильгельм II был свергнут. 11 ноября новое правительство во главе с социал-демократами приняло решение о прекращении войны. Сообще-
622

ние о капитуляции привело Гитлера в ярость. «Четыре года кровопролитной войны, миллионы жизней, брошенных на алтарь победы, и всё напрасно! Горстка негодяев, окопавшихся в тылу, захватила власть и нанесла удар в спину германской армии, предала её и всю страну!» — негодовал он.
Возмущение его ещё усилилось, когда новое германское правительство приняло условия мира, продиктованные ему Англией и Францией: Германия лишалась колоний, части собственной территории, её армия и флот резко сокращались, на неё возлагалась обязанность выплатить огромные репарации. Тогда Гитлер и принял окончательное решение стать политиком, чтобы бороться против «ноябрьских предателей» и «грабительского мира». Уволенный из армии, в мае 1919 г. он обратился к своим бывшим командирам с предложением использовать его на политической работе. Ему поручили вести агитацию среди возвращающихся на родину из плена германских солдат. За этим заданием последовало новое: вести наблюдение за деятельностью мелких правых партий в Мюнхене. В одну из них — Немецкую рабочую партию, переименованную позднее в НСДАП, — он и вступил осенью 1919 г. Ему был выдан членский билет за номером 55 и поручено вести работу по вербовке новых сторонников партии. Так началась политическая карьера будущего «вождя германской нации».
Гитлер, вне всяких сомнений, обладал качествами выдающегося лидера, что обнаружилось уже с первых его шагов в политике. Хороший организатор, он оказался и талантливым оратором, умевшим находить контакт с аудиторией, «зажигать» её своими эмоциональными, яростными речами. Это был убеждённый человек, фанатично преданный своим идеям (как бы мы к ним ни относились), и этот фанатизм, подкреплявшийся искусной демагогией, гипнотически влиял на людей. Гитлер обладал уникальной способностью играть на инстинктах масс и умело направлял их недовольство против тех, кто, по его убеждению, являлся «врагом германской нации» и нёс ответственность за обрушившиеся на неё беды. Таковыми он объявлял коммунистов, социал-демократов, евреев, масонов, державы-победительницы — Англию и Францию, а также большевистскую Россию.
Соратники по партии очень быстро признали его своим лидером. В июле 1921 г. он стал руководителем НСДАП, а его приверженцы начали создавать вокруг его персоны культ «великого вождя».
8—9 ноября 1923 г. Гитлер и его сторонники, поддержанные некоторыми военными, предприняли попытку государственного переворота. Они вышли на улицы Мюнхена, рассчитывая свергнуть местное правительство и из Мюнхена начать поход на Берлин. В обращении к немецкому народу Гитлер поспешил провозгласить: «Правительство ноябрьских преступников с сегодняшнего дня объявляется низложенным. Образуется временное немецкое национальное правительство». В этом правительстве Гитлер, очевидно, отводил себе ведущую роль.
Однако путч был подавлен. Сам Гитлер, получив-
тезиса о «всемирном жидомасонском заговоре», преследующем якобы цель установить над человечеством еврейское господство. «Мировому еврейству» национал-социалисты противопоставляли «арийскую идею» — идею общности германских и родственных им по крови народов, принадлежащих к «нордической расе». Именно эти народы («сверхлюди»), а не евреи и другие «недочеловеки», заявляли нацисты, призваны править миром. Рассматривая национальный вопрос сквозь призму примитивного социал-дарвинизма, Гитлер и его сторонники переносили законы борьбы видов, присущие животному миру, на общественную жизнь и этим обосновывали свою политику геноцида в отношении евреев и других народов, объявленных ими «неполноценными».
Еврейскому вопросу нацисты отводили важную роль в манипулировании сознанием широких масс немцев. Создавая в лице евреев образ «внутреннего врага» и объявляя их источником всех бед нации, Гитлер и его окружение уводили людей от понимания подлинных причин тех трудностей, которые переживала Германия.
*

Гитлер и Кейтель осматривают взорванный бронепоезд.
Польша. 1939 г.
623

Группа штурмовиков на улице Берлина. 1933 г.

Десятилетняя девочка около своей сестры,
убитой во время бомбардировки.
Варшава.
1939 г.
ший лёгкое ранение в одной из уличных стычек, попытался скрыться, но был арестован. Суд обвинил его в государственной измене и приговорил к пяти годам тюрьмы, не исключив, однако, возможности сокращения срока наказания. Мягкий приговор объяснялся отчасти тем, что судьи сами во многом придерживались тех же взглядов, что и подсудимый.
Гитлер был помещён в тюрьму Ландсберг в Баварии, где на положении привилегированного узника провёл девять месяцев.

Фашисты ведут еврея, у которого на груди плакат: «Я еврей, но не хочу жаловаться на нацистов». Берлин. 1934 г.
Результатом заключения стал первый том книги «Моя борьба» («Майн кампф»), в которой автор изложил свои политические взгляды. Пребывание в тюрьме лишь укрепило его решимость бороться за власть, используя для этого все средства. В декабре 1924 г., когда он вышел из тюрьмы, его партия стала ещё активнее выступать против правительства и левых сил, подкрепляя словесные заявления своего лидера «делом» — откровенными бесчинствами, которые творила её военизированная организация — штурмовые отряды. Однако у нацистов не хватало пока что сил для захвата власти.
Наступил 1929 год. Все капиталистические         страны, включая Германию, охватил экономический кризис, затянувшийся на несколько лет. Безработица, нужда, неспособность правящих партий преодолеть трудности — всё это заставило многих отчаявшихся людей обратить свои взоры на тех политиков, которые призывали с помощью чрезвычайных, жёстких мер поправить положение. Гитлер и его партия, не скупившиеся на обещания, стали быстро завоёвывать новых сторонников. Им начали оказывать поддержку и промышленники, опасавшиеся нового подъёма революционного движения и усмат-
624

ривавшие в НСДАП силу, способную противостоять «красной опасности». К 1932 г. партия Гитлера имела в германском парламенте (рейхстаге) больше мест, чем любая другая партия. У нацистов появилась возможность законным путём, не устраивая новых путчей, прийти к власти.
Час Гитлера пробил 30 января 1933 г. В этот день президент Германии Гинденбург назначил его рейхсканцлером и поручил ему сформировать новое германское правительство, поскольку правительства, создававшиеся до этого другими партиями, оказались не в состоянии управлять страной. Началась самая мрачная глава в истории германского государства — 12-летний период нацистской диктатуры.
На пути к власти Гитлер не раз обещал: «Как только я встану у руля государства — покатятся головы врагов нации». И головы покатились. Сначала коммунисты, обвинённые в поджоге рейхстага, затем социал-демократы и буржуазные демократы оказались кто в тюрьмах и концентрационных лагерях, кто в изгнании. Многие из них были зверски замучены. Все политические партии, кроме НСДАП, все общественные организации, кроме нацистских, были запрещены. Полиция и служба безопасности жестоко преследовали всех инакомыслящих. В стране царили тотальная слежка и террор.
Вслед за «красными» и «демократами» настала очередь ещё одних «врагов нации» — евреев. Гитлер издал целый ряд законов, ограничивавших их права: евреям запрещалось состоять на государственной службе, посещать общественные заведения, еврейские дети не допускались в школы, собственность евреев (заводы, банки, магазины) подлежала «аризации», т. е. передаче промышленникам немецкой национальности или нацистскому государству. 9—10 ноября 1938 г. по всей Германии были организованы еврейские погромы, вошедшие в историю под названием «хрустальной ночи». Позднее, в годы войны, гитлеровцы начали массовое уничтожение евреев, загнанных в концентрационные лагеря и гетто.
Но разгром «внутренних врагов» и «расовое очищение» Германии являлись лишь первой частью политической программы Гитлера. Вторую часть составляли планы установления мирового господства германской нации. Эту часть программы фюрер рассчитывал осуществить поэтапно. Он подчёркивал: сначала Германия должна вернуть себе всё то, что потеряла в Первую мировую войну, и объединить всех немцев в одно государство — Велико-германский рейх. Затем следует разгромить Россию — источник «большевистской опасности» для всего мира — и за её счёт обеспечить германской нации «новое жизненное пространство», откуда она сможет в неограниченном объёме черпать сырьё и продовольствие. После этого можно будет приступить к решению главной задачи: к войне против «западных демократий» — Англии, Франции и США — и установлению «нового (национал-социалистического) порядка» в мировом масштабе.
Впоследствии, когда пожар войны охватит почти

Жители Варшавы на строительстве баррикад
на улицах города. 1939 г.

Разрушенный в результате бомбардировки
дом в Праге. 1945 г.
625

Печи крематория на территории гитлеровского концлагеря Освенцим. Польша. 1945 г.

ПОКУШЕНИЯ НА ГИТЛЕРА

Политик, принёсший столько бед и страданий людям, Гитлер воспринимался многими как воплощение зла. Его ненавидели и жаждали его смерти. Трудно сказать, сколько всего планировалось на него покушений, но достоверно известно, что 41 раз такого рода планы, тщательно подготовленные и приведённые в действие, срывались либо не приносили результата. Тем, кто готовил покушения, казалось, что устранить Гитлера не составит труда, т. к. фюрер, убеждённый в любви к нему нации, часто полностью пренебрегал соображениями безопасности.
Каждый год 8 ноября в честь годовщины нацистского путча 1923 г. Гитлер выступал перед ветеранами НСДАП в мюнхенской пивной «Бюргерброй». Собрания «старых борцов» и речи Гитлера на них являлись для нацистов одной из свято чтимых традиций. Этим решил воспользоваться некий Иоганн Георг Эльзер, столяр по профессии. Убеждённый противник нацизма, он осенью 1938 г. принял твёрдое решение уничтожить Гитлера, чтобы предотвратить новую мировую войну, и в течение года тщательно готовил покушение. Пробираясь по ночам в пивную, Эльзер вмонтировал самодельное взрывное устройство с часовым механизмом («адскую машину») в колонну, перед которой обычно устанавливали для Гитлера трибуну. Он знал, что выступления фюрера на этих собраниях всегда начинаются в 21.00 и продолжаются около часа. Поэтому взрывное устройство он установил на 21.20. 8 ноября 1939 г. в 21.20 пивную потряс взрыв страшной силы. Взрывом и рухнувшими сводами 8 человек было убито и 63 ранено, но Гитлера среди пострадавших не оказалось. Фюреру нужно было срочно возвращаться в Берлин, и он, ограничившись на этот раз кратким приветствием в адрес собравшихся, в 21.13 покинул зал,
Эльзер был схвачен в тот же вечер на швейцарской границе и после нескольких допросов во всём сознался. В качестве «особого заключённого» он был помещён в концлагерь Заксенхаузен, затем переведён в Дахау. 9 апреля 1945 г. по распоряжению Гиммлера Эльзера расстреляли.
Если Эпьзер действовал в одиночку, то две другие попытки уничтожить Гитлера с помощью «адской машины» являлись честью широкого заговора, подготовленного
всю планету, Гитлер не раз будет пытаться доказать, что он не хотел войны, что ему её навязали. Но кто же, если не он, превратил Германию в один военный лагерь, подчинив всё: экономику, политику, культуру, воспитание, повседневную жизнь немцев одной цели — подготовке к «грядущим великим битвам»? Кто, вынашивая планы передела мира, благословлял германских солдат на совершение преступлений, объявив их «сверхлюдьми» и представителями «расы господ»? Гитлер хотел войны, и не просто войны, а истребления других народов, объявленных враждебными немцам или «неполноценными» (см. ст. «Вторая мировая война»).
В 1940—1941 гг. Гитлер находился на вершине своих внешнеполитических и военных успехов. С весны 1938 г. до весны 1939 г. он фактически без единого выстрела присоединил к рейху Австрию и Чехию, с осени 1939 г. до лета 1940 г. молниеносными ударами разгромил Польшу, Данию, Норвегию, Люксембург, Бельгию, Голландию и Францию, а также вытеснил англичан — союзников Франции — с континента на их острова. Весной 1941 г. в союзе с фашистской Италией Германия нанесла поражение Югославии и Греции. Все эти государства были оккупированы нацистами. Часть европейских стран Гитлеру удалось угрозами и посулами поставить под свой контроль, не прибегая к военным действиям. Фюрер был уверен: ничто не сможет помешать ему достичь поставленной цели — установить мировое господство германской нации.
Летом 1940 г. Гитлер счёл, что настала пора приступить к подготовке войны против СССР. Хотя он и опасался борьбы на два фронта — на западе против англичан, которые продолжали сопротивляться, а на востоке против русских, — он всё же решился на этот шаг, полагая, что Советский Союз — это «колосс на глиняных ногах» и вермахт сможет его разгромить в течение нескольких недель. Ровно через год после капитуляции Франции, 22 июня 1941 г., нацистская Германия и её союзники напали на СССР.
Народам Советской страны Гитлер готовил страшную участь: одни планировалось уничтожить полностью, другие — частично, а оставшихся в живых — низвести до положения рабов. Но фюрер жестоко просчитался. Именно СССР сломал хребет его «непобедимой» армии и не только отстоял свою независимость, но и освободил другие народы Восточной Европы от фашистского ига и внёс решающий вклад в разгром самого нацистского государства.
...Капитуляции Гитлер предпочёл смерть. Даже ею он решил бороться с врагом. Смертью несдавшегося «вождя нации» он хотел дать потомкам пример служения национал-социалистической идее. 29 апреля 1945 г. он написал в своём политическом завещании: «Жертвы наших солдат и моя верность им даже в смерти станут тем семенем, которое когда-нибудь в германской истории обязательно прорастёт, и из него блистательно возродится национал-социалистическое движение...» Фюрер отклонил все просьбы и увещевания своего окружения покинуть Берлин и укрыться где-нибудь в безопасном
626

месте. «Я не покрою себя позором бегства», — заявил он. 30 апреля около 15.30 он раскусил ампулу с цианистым калием и одновременно выстрелил себе в висок из пистолета. Рядом с ним в тот же момент добровольно лишила себя жизни его жена Ева Браун.
Как личность Гитлер, конечно, не был тем карикатурным персонажем, который можно часто встретить в фильмах и книгах о войне. Решительный, волевой, фанатично преданный идее, он был цельной натурой. Как противник он внушал уважение и страх. Был ли он великой исторической личностью? Безусловно, был. Ничтожества не оставляют такой след в истории. Другое дело, что все качества Гитлера как человека и политика обрели для мирового сообщества знак «минус», ибо были обращены им во зло окружающим народам и тем, кого он считал врагами германской нации.
Гитлер был продуктом своей эпохи и по образу мышления, и по характеру действий. Не будь Первой мировой войны и «глубочайшего национального унижения» Германии державами-победительницами, не будь революций в России и Германии и резкого всплеска социальной и национальной ненависти, не будь великого кризиса конца 20-х — начала 30-х гг., кто знает, может быть, он так и остался бы свободным художником. Но всё произошло иначе. Почему и как художник стал «вождём нации», можно объяснить. Но нет и не может быть оправдания тем бедам и страданиям, которые принёс этот вождь человечеству.
оппозиционными ему военными и политиками. Заговорщики хотели убить Гитлера, сформировать новое правительство, разогнать нацистскую партию и заключить мир с западными державами. Это, по их мнению, позволило бы Германии сконцентрировать все силы на войне против СССР,
Сначала заговорщики попытались устранить Гитлера во время его полёта на самолёте из главной ставки в Восточной Пруссии в Берлин. Офицеру из свиты Гитлера под видом двух бутылок коньяка были вручены взрывные устройства. Бомбы должны были разорваться в воздухе. Но «адская машина» не сработала — почему-то отказал взрывной механизм.
После этого устранение Гитлера взял на себя начальник штаба резервной армии вермахта полковник Клаус фон Штауффенберг. Он часто приглашался на совещания, проводившиеся Гитлером в главной ставке, и решил воспользоваться этой возможностью для осуществления плана заговорщиков.

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел история