Библиотека Гумер - история

X. РИМСКАЯ ИСТОРИЯ. От изгнания царей до падения западной римской империи

ОГЛАВЛЕНИЕ

20. Антиох Епифан
21. Третья Пуническая война; разрушение Карфагена
22. Присоединение Македонии и Греции. Разрушение Коринфа
23. Присоединение Испании. Разрушение Нуманции

20. Антиох Епифан.

 Победой при Пидне было положено прочное основание всемирному владычеству римлян. Цари или их послы преклонялись перед сенатом победоносного Рима и униженно льстили победителям. Так поступали Евмен, пергамский царь, Масинисса нумидийский, Птолемей египетский. Вифинский царь Прусий из страха перед местью римлян за то, что он позволил себе держать нейтралитет в войне с Персеем, сам отправился в Рим, бросился на колени перед сенатом, поцеловал пол и начал свою оправдательную речь словами: «Приветствую вас, мои боги спасители!»
 Даже родосцы, когда-то гордые сознанием своего торгового могущества, отправили посольство в Рим, которое в траурной одежде, в слезах и с масличного ветвью в руках, как молящие о защите, пало ниц перед сенатом. Они были рады, что таким примерным выражением раскаяния могли отвратить от своего богатого города весьма вероятное нашествие римлян с целью грабежа.
 Одного слова всемогущего сената было достаточно, чтобы заставить трепетать царей. Во время войны с Персеем сирийский царь Антиох Епифан предпринял поход против Египта и уже готовился осадить Александрию. Римляне имели благоразумие не обратить на это внимание во все время войны, опасаясь, что Антиох может стать союзником Персея. Но как только они победили Персея, как не замедлили обратить внимание на Антиоха и дали ему самым ощутительным образом почувствовать свою власть. Римское посольство застало его вблизи Александрии. Когда царь хотел подать руку главе посольства Попиллию Ленасу, тот объявил, что он прежде желает знать, с кем имеет дело, с другом или врагом республики. Затем Попиллий передал Антиоху решение сената, в котором предписывалось немедленно уйти из Египта. Антиох прочел это решение и сказал, что хочет посоветоваться со своими министрами. Тогда посол своим посохом провел круг около царя по песку и сказал повелительным тоном: «Прежде чем выйдешь из этого круга, я должен узнать твое решение». «Исполню требование сената», — подумав немного, ответил пораженный царь, и только тогда Попиллий протянул ему руку. Антиох вывел свои войска из Египта и отказался от всяких завоеваний. В Рим от него отправились послы, чтобы поздравить римлян с победой над Персеем. Они льстиво сказали сенату, что мир, дарованный ими их царю, для него дороже всех побед, которые он мог бы одержать, и что он повиновался приказаниям римских послов, как велениям самих богов. Сенат отвечал, что царь поступил благоразумно.
 Антиох Епифан умер в 164 году племянник его, Димитрий, имевший право на престол, по распоряжению сената был задержан в Риме. Царем был провозглашен 10-летний сын покойного Антиох Евпатор, чтобы иметь возможность с помощью опекунов, назначенных к несовершеннолетнему царю, держать сирийское царство в полной зависимости. Эти опекуны быстро истощили страну, сожгли все сирийские корабли и перерезали сухожилия боевым слонам, чтобы в буквальном смысле уничтожить в сирийцах всякую возможность к восстанию.
 В Египте спор о престоле, возникший между двумя братьями Птоломеем Филометором и Фисконом, был решен римлянами так, что это государство было разделено между обоими: так римлянам было надежнее держать весь Египет под своим наблюдением.

21. Третья Пуническая война. Разрушение Карфагена.

 (149…146 г. до Р. X.)
 
До сих пор Рим старался прикрывать свои беззаконные захваты и свое ненасытное властолюбие некоторым подобием справедливости и мнимым бескорыстием, ничтожность которых просвечивала, впрочем, весьма ясно. Но теперь в системе римской политики обнаружилась ничем не скрываемая наглость. Первой жертвой такой бесчестной и бездушной политики стал Карфаген.
 Истекал 50-летний срок непрерывной, тяжелой зависимости Карфагена. Само собой разумеется, что римских сенаторов должен был занимать вопрос о том, что следует предпринять в отношении к этой все еще весьма сильной державе. Они считали, что надо не только оставить Карфаген в этой зависимости, но найти благовидный предлог еще более усилить эту зависимость. Некоторые сенаторы желали совершенного уничтожения Карфагена. К ним принадлежал и престарелый Катон. Он непрерывно доказывал, что, пока существует Карфаген, Риму угрожает большая опасность. Однажды Катон показывал в сенате рано поспевшие фиги. Когда сенаторы залюбовались их величиной и красотой, Катон сказал им: «Знаете ли вы, что эти фиги сорваны в Карфагене лишь три дня тому назад? Так близко стоит враг от стен наших». С этого времени всякую речь в сенате, о чем бы ни шло дело, Катон заканчивал словами: «А в заключение повторяю вам, что, по моему мнению, Карфаген должен быть разрушен». Противником Катона был Публий Корнелий Сципион Назика. Он доказывал, насколько полезно в интересах самого Рима сохранить опасного врага, который, вынуждая Рим к постоянной бдительности, тем самым предохранил бы его от пагубного чувства ложной безопасности. Но большинство разделяло мнение Катона.
 Предлог к возобновлению военных действий подал 80-летний Масинисса. Рассчитывая на поддержку римлян, он непрерывно нападал на карфагенскую территорию и отнимал у карфагенян одну область за другой. Тщетно обращались карфагеняне к римлянам с жалобами на Масиниссу. Хотя время от времени и посылались представители из Рима, но они больше занимались сбором сведений о состоянии военных сил Карфагена, чем их спорами с нумидийцами. Карфагеняне прибегли к собственной защите. В 52 году они выступили в поход против Масиниссы, но были разбиты. Тотчас после этого через послов, отправленных в Рим, они извинились за вынужденный поход, но римляне восприняли это объяснение с большой холодностью.
 В то самое время, как римляне обдумывали, как бы лучше воспользоваться этим случаем, явились послы союзного карфагенянам города Утики и объявили о безусловном подчинении этого города Риму. Это обстоятельство привело римлян к решению уничтожить Карфаген, так как находившаяся поблизости от него Утика могла служить удобным сборным местом. Предлогом для войны явились враждебные действия Карфагена против римского союзника Масиниссы. Оба консула 149 года Марций Ценсорин и Манлий Манилий получили предписание переплыть с 80.000 человек пехоты и 4.000 всадников в Африку и не оканчивать войны до тех пор, пока Карфаген не будет разрушен.
 Отплытие римского флота из Италии произвело в Карфагене всеобщее смущение. Чтобы отвратить страшный удар, пока еще было время, карфагенские послы поспешили в Рим с предложением беспрекословной покорности Карфагена Риму. На это последовал такой ответ: «Сенат обещает карфагенянам сохранить свободу, неприкосновенность их прав, земли и собственности с тем условием, чтобы в течение 30 дней было отправлено в Рим 300 заложников из знатнейших семейств и чтобы они исполнили все, что прикажут им консулы». Последнее условие возбудило новые опасения. Между тем потребованные заложники, несмотря на отчаянные рыдания их родителей, были поспешно отправлены в Рим. В сицилийском городе Лили-бее консулы объявили послам, что дальнейшие предписания сената будут объявлены им в Утике.
 С возрастающим беспокойством ожидали карфагеняне прибытия римского флота. Карфагенские послы явились в римский лагерь, чтобы выслушать приказания консулов. Консул Ценсорин потребовал выдачи всего оружия и всех военных запасов. В римский стан прибыли тысячи колесниц, нагруженных оружием и военными машинами. Тогда консул объявил послам: «Я должен похвалить вас за готовность, с которой вы исполнили приказание сената. Его последнее требование заключается в том, чтобы вы покинули Карфаген и поселились где-нибудь в другом месте внутри страны, по вашему усмотрению, но не ближе 80 стадий от моря, ибо близость моря, благодаря легкости приобретений, подает лишь повод к несправедливостям. Поэтому Карфаген должен быть разрушен».
 Это требование привело карфагенян в отчаяние. Все проклинали римлян и призывали богов к отмщению за столь постыдный обман. Мщение стало теперь их лозунгом; они были одушевлены одним деланием: сопротивляться до последней капли крови. Хотя карфагеняне только что были обезоружены, они решили напрячь все свои силы для защиты своего древнего славного города и дорогих могил своих предков. Оскорбительное требование было единодушно отвергнуто, ворота города заделаны, вход в гавань загражден протянутой поперек него цепью, и население с твердой решимостью ожидало осады.
 Скоро громадный город, где было 70.000 жителей, превратился в одну общую оружейную мастерскую. В железе, дереве и кожах не было недостатка. Стар и млад день и ночь были заняты изготовлением орудий обороны. Дома были снесены и балки их носили на постройку кораблей. Весь находившийся в городе металл был собран в одно место, и из него было выковано оружие. В домах, на улицах, даже в храмах только и делали, что ковали, плавили, строгали. Женщины отдали свои волосы для изготовления тетив для луков. Каждый день изготовлялось 100 щитов, 300 мечей, 500 дротиков, множество луков и катапульт. Казалось, что гений древних финикийцев возродился в их потомках с удвоенной силой. Для увеличения числа способных носить оружие были призваны рабы, получившие теперь свободу. В городе начальствовал Газдрубал, внук Масиниссы. Вне города другой Газдрубал собрал войско из 20.000 человек.
 Римские полководцы полагали, что им нечего спешить с нападением на беззащитный, по их мнению, город. Когда же они наконец выступили из Утики, то увидели, что они обманулись в своих ожиданиях: город предстал перед ними во всеоружии. Вскоре римляне убедились в тщетности своей попытки овладеть городом приступом. Им пришлось начать осаду. Целый год простояли они под городом и не достигли успеха. Несколько их приступов было отбито, а в открытом поле превосходный начальник конницы Гамилькон своими смелыми нападениями нанес им весьма значительный урон. В виду таких обстоятельств римляне были вынуждены прибегнуть к помощи нумидийцев, от которой они, в гордом сознании своего победоносного счастья, до сих пор отказывались. Для возобновления дружеских отношений с Нумидией сенат избрал искусного Сципиона Эмилиана. Он устроил дело так, что нумидийский царь Масинисса, только что умерший на 90-м году своей жизни, перед смертью уполномочил Сципиона установить престолонаследие по своему усмотрению. Сципион распорядился так, что все три сына Масиниссы должны были управлять вместе: Миципса получил царское достоинство и внутреннее управление, Гулусса предводительствовал войском, а Мастанабал занимался судопроизводством. Гулусса немедленно выступил со своими всадниками в поход против Карфагена. Кроме того, Сципион сумел переманить на сторону римлян предводителя карфагенской конницы Гамилькона. Однако еще и в 148 году Карфаген не был взят. В 147 году Сципион стал домогаться консульского звания. Слух о его храбрости, влияние его семейства, благоприятное предзнаменование, связанное с его именем, привели к тому, что в глазах народа он явился человеком, имеющим полное право на такое звание. Не было принято во внимание даже то обстоятельство, что ему было лишь 37 лет, и он не достиг установленного для этой должности 43-летнего возраста. Он был избран консулом и получил главное командование войсками в Африке.
 Весной 147 года Сципион высадился в Утике. Первым распоряжением его было удаление неспособных военачальников. Затем была восстановлена дисциплина: стан был очищен от всякого сброда, собравшегося в него в чаянии богатой добычи, и в нем была введена строжайшая дисциплина. Затем он искусно произведенным ложным нападением оттеснил Газдрубала из предместья в самый город. Затем Сципион устроил на перешейке, соединявшем Карфаген с материком, двойную линию укреплений, и с этого времени снабжение города продовольствием стало возможно лишь со стороны моря. Необходимо было преградить и этот путь. С этой целью Сципион приказал построить огромную плотину перед входом в гавань. Но карфагеняне скрытно прорыли другой вход в гавань, и карфагенским морякам удалось провести к самому городу свои транспортные суда. В то же время на воду был спущен флот, состоявший из 50 трехъярусных галер и множества мелких судов, наводивший большой страх на римских моряков. Римский флот не отважился на нападение, но и карфагеняне чувствовали себя слишком слабыми для морского сражения, поэтому отступили в гавань. При входе в нее из-за множества столпившихся там мелких судов военные корабли не могли пройти и вынуждены были стать с внешней стороны плотины, между старым и новым проходами в нее. В таком неблагоприятном положении карфагенские корабли подвергались нападению римлян, и многие из них были уничтожены.
 Сципион прочно утвердился на плотине. Здесь он поставил стенобитные машины, чтобы сделать пролом в стенах города. Ночью карфагеняне сожгли эти машины, так что нужно было все начинать сызнова. Приближалась зима. Оставшееся время римляне употребили на укрепление своей позиции от нападения карфагенян. Зимою им удалось овладеть важным укреплением в окрестностях Карфагена, Нефером, через которое подвозили в город продовольствие. Теперь римляне господствовали как с суши, так и с моря, и могли голодом принудить город к сдаче. В злополучном городе происходили ужасные сцены. Между гражданами возникали кровавые раздоры из-за вопроса, следует ли сопротивляться или сдаться. Партия сопротивления, во главе которой стоял Газдрубал, одержала верх. Он с войском удалился в старый город, в укрепленный замок Бирса. Через несколько дней в рядах героических защитников стали свирепствовать голод и болезни. Это ослабляло мужество защитников, но о сдаче не было и речи. Римляне пошли на штурм. Сначала они взяли торговую гавань. Затем римскому отряду под начальством Гая Лелия удалось взобраться на стены военной гавани, а оттуда проникнуть в старый город. В узких улицах завязался кровопролитнейший бой. Приходилось каждый дом брать приступом; сражались на плоских крышах; римляне перекидывали с одной крыши на другую балки и доски и проходили по ним, сражаясь с врагом. На седьмой день штурма сдалось 50.000 карфагенян, мужчин, женщин и детей, укрывшихся в замке. Они были выпущены в ворота и уведены пленными. Только один отряд, состоявший из 900 римских перебежчиков, вполне сознававших, что их ждет смерть, еще держался в храме Эскулапа. Среди них находился и Газдрубал с женой и детьми. Увидев, что всякое дальнейшее сопротивление бесполезно, он бежал к победителю и, бросившись ему в ноги, умолял о пощаде. Жена же его, стоя на крыше храма, прокляла его и бросила в пламя сперва детей, а потом бросилась туда и сама. После этого город был предан всем ужасам пожара, грабежа и разрушения. Пожар свирепствовал целых 17 дней; сам Сципион почувствовал сострадание, взирая с высоты холма на поднимавшееся к небу багровое зарево над разрушающимся городом, который в течение 700 лет господствовал на море, а теперь был превращен в пепел. Со взором как бы проникающим в будущую судьбу родного города произнес Сципион стихи Гомера:
 
 Будет некогда день, как погибнет высокая Троя,
Древний погибнет Приам и народ копьеносца Приама.

 Самый непримиримый враг Карфагена, Катон, не дожил до его падения. Он умер еще в 149 году до Р. X. Известие об окончательной победе возбудило в Риме чрезвычайную радость. Только теперь Рим вздохнул свободно, как бы свалив с себя тяжелую гору, избавившись от вечного страха и не мучаясь больше пожиравшей его завистью. Несколько дней было посвящено благодарственным празднествам в честь богов. Сципион отпраздновал великолепный триумф. Ему, как и его предку, победившему при Заме, дали почетный титул Африканского и, в отличие от первого, назвали Младшим.
 Место, занимаемое Карфагеном, было сровнено с землей, предано жрецами проклятию и обречено оставаться вечной пустыней. Окружавшая Карфаген земля вместе со всеми, оставшимися в ней городами, была включена в состав римской провинции Африки, столицей ее была провозглашена Утика.

22. Присоединение Македонии и Греции. Разрушение Коринфа.

 (146 г. до Р. X.)
 
Одновременно с карфагенянами была решена и участь македонян и греков. Предоставленная им римлянами призрачная свобода удовлетворила их ненадолго. Они воспользовались войной Рима с карфагенянами, чтобы вернуть себе независимость. В Македонии явился авантюрист, по имени Андриск, человек низкого происхождения, но выдававший себя за сына Персея и принявший имя Филиппа.
 

 Андриск
 
Среди недовольного народа он нашел себе множество приверженцев. С помощью отряда храбрых фракийцев Андриск довольно долго держался против римлян, но в конце концов был разбит претором Цецилием Метеллом в 147 году. Чтобы положить конец всяким дальнейшим попыткам к восстанию, Македония была присоединена к римскому государству в качестве провинции в 146 году до Р. X. В числе 300 сосланных ахейцев, которые получили в 151 году позволение вернуться из Италии на родину, находились два мужа, жаждавшие свободы своего отечества, Критолай и Дней. Их стремления были направлены на уничтожение римской власти и восстановление свободы Греции. Для достижения этой цели они желали собрать все силы Греции; Ахейский союз должен был составить ядро соединенных сил греков. Но так как Спарта вышла из союза, то Дней, будучи стратегом союза, решил вести войну против изменивших общему делу греков спартанцев. Спартанцы обратились за помощью в Рим. Это явилось для римлян самым лучшим предлогом, чтобы вмешаться в греческие раздоры. В Коринфе было созвано собрание союзников, где посланцы римлян объявили постановление сената, по которому все города, присоединившиеся к союзу после первой македонской войны, и среди них Спарта, Коринф, Аргос, должны были снова отделиться от него. Этим разделением римляне желали совершенно обессилить Грецию. Но едва только жители Коринфа услыхали о таком решении, как напали на всех, находившихся в стенах города спартанцев, как на виновников этого постановления, и умертвили их.
 Как ни неприятны были подобные поступки, но Рим не желал начинать новой войны, пока не кончится война с Карфагеном и Андриском, и поэтому вторично отправил в Грецию посланников, которые старались дружеским тоном склонить ахейцев к сохранению мира. Но греки увидели в этом дружелюбии временное затруднительное положение римлян и полагали, что именно сейчас необходимо воспользоваться этим затруднением. Критолай настаивал на объявлении войны Спарте, не думая о важности такого поступка, равносильного объявлению войны самим римлянам. Метелл направил из Македонии посольство в Коринф, но оно было осмеяно и прогнано. Одержав победу над Андриском, Метелл двинулся с войском в Элладу. Критолай с отрядом греков выступил ему навстречу. В первом же столкновении при Скарфее в Локриде этот отряд вместе с его предводителем был уничтожен. Дней, собрав остатки войска и усилив его рабами, занял укрепленную позицию на перешейке близ Коринфа.
 Между тем Метелла сменил консул Луций Муммий. Он немедленно двинулся к Коринфу. Муммий рассчитывал, что ему придется вести продолжительную осаду, но запальчивый Дней облегчил его задачу. Он напал на Муммия со всем своим войском при Левкопетре, был разбит, бежал в свой родной город Мегалополь и, убив сперва свою жену и сжегши свой дом, отравился.
 Остатки войска, обратившиеся в бегство, нисколько не думали защищать знаменитый древний Коринф. Поэтому консул беспрепятственно вошел в город, который отворил ему свои ворота. После того, как все драгоценные произведения искусств были вывезены, а женщины и дети проданы в рабство, разграбленный город был превращен в груду пепла.
 Герой этого подвига нисколько не походил на облагороженного греческим образованием Сципиона. Видя, что солдаты без всякой осторожности берутся за мраморные статуи, непревзойденные произведения давно умерших художников, угрожал солдатам, что, если кто из них изломает или испортит какую-либо из них, то он заставит его сделать новую.
 После разрушения Коринфа римское войско прошло весь Пелопоннес, чтобы разметать стены тех городов, которые принимали участие в восстании, жителей их обезоружить, а тех, кто стоял во главе управления, увести в плен. После этого страна была превращена в римскую провинцию.
 

 Развалины храма Афины в Коринфе
 
Республиканское правление во всех городах было отменено, управление в них было поручено богатейшим гражданам, и все союзы городов уничтожены. Высшая власть в Македонии и Греции, которая была обращена в провинцию Ахайю, была вручена ежегодно сменявшимся преторам. Победы Метелла и Муммия обогатили храмы и общественные здания Рима множеством прекрасных картин и статуй. Перед триумфальной колесницей Метелла шел в цепях Андриск, а в числе добычи красовались 25 бронзовых конных статуй работы знаменитого Лисиппа, отлитые им около 200 лет назад по приказу Александра Великого. В награду за свои заслуги Метелл получил имя «Македонского», а Муммий — «Ахейского».
 «Побежденная Греция, — говорит римский поэт Гораций, — взяла в плен дикого победителя и внесла искусства в грубый Лациум». Выражение это совершенно справедливо. Римская образованность начинается только с того времени, когда римляне пришли в ближайшее соприкосновение с греками. Римляне сами по себе были мало склонны к художественным занятиям. Все, что созидалось прекрасного в Риме, являлось созданием греков, переселявшихся в Италию. Прекрасные дворцы, загородные дома, храмы и бани, построенные в Риме и его окрестностях — все это произведения греческих архитекторов; прекрасные статуи и камеи изготовлялись в Риме греками.
 

 Вилла Плиния
 
Римские корабли постоянно ходили из Италии в Грецию и перевозили в Рим создания древних греческих скульпторов и художников. Многие из греков, переселившихся в Рим, добывали себе средства к существованию в качестве грамматиков, учителей риторики или в качестве философов, математиков и музыкантов. В Риме нашлось много почитателей греческой образованности и манеры поведения, особенно среди молодежи. С изумлением внимали они тому, как остроумно и красноречиво умели говорить греческие философы. Познакомились римляне и с образцовыми произведениями греческой поэзии и ясно увидели, насколько им не доставало еще умственного образования.
 Искусство, -в котором римляне стали с этих пор упражняться больше всего, было судебное красноречие, и в нем, они сделали огромные успехи. Кроме того, появились и писатели, сначала, конечно, еще довольно грубые и с необработанным языком.
 Сам Рим по своему наружному виду все еще продолжал быть довольно жалким, грязным городом, с домами, построенными из глины и дерева. Только после победы над Персеем начали мостить улицы, и хотя в это время роскошь уже весьма распространилась и стали употреблять золотую и серебряную утварь, но эта роскошь еще не особенно проявлялась в постройке домов.

23. Присоединение Испании. Разрушение Нуманции.

 (151…133 г. до Р. X.)
 
В то время как Рим такими быстрыми шагами увеличивал свое могущество на юге и востоке, на западе он встретил почти непреодолимое сопротивление. Ни один народ так продолжительно и упорно не защищал от римлян свою свободу и независимость, как многочисленные воинственные племена, которые населяли западную и северную части Иберийского полуострова.
 В этой стране, где почти каждый город был крепостью, а горы предоставляли множество скрытых убежищ, пригодных для обороны, хитрость и храбрость римских полководцев в течение многих лет не имели никакого успеха. Вслед за одним подавляемым племенем восставали десять других, и все они были преисполнены мщения и готовы оказывать самое решительное сопротивление. С 195 по 133 год до Р. X. военные действия в Испании почти не прекращались, и она не переставала быть могилой для римских солдат.
 Продолжительность военных действий в высшей степени ожесточила обе стороны. Римские полководцы считали все для себя позволительным, поэтому необузданная алчность, грубость и жестокость в обращении нигде не проявились таким постыдным образом, как в испанских войнах. В 151 году продолжать войну в Испании явился из Рима консул Лукулл. Не желая оставить эту страну без славы для себя и без добычи, он напал на одно совершенно безоружное племя и потребовал от него 100 талантов серебра, а в качестве вспомогательного войска и заложников — отряд всадников. Получив все это, Лукулл потребовал, чтобы в город Кауку был впущен римский гарнизон. Лишь только римский отряд занял город, как начал в нем страшную резню. Около 20.000 человек было изрублено; остальные жители были проданы в рабство, а все имущество разграблено. И такая подлость не только не была наказана, но даже не вызвала ни малейшего порицания.
 Пример Лукулла оказался заразительным и для Сульпицйя Гальбы, претора в Испании по ту сторону Эбро. Устрашенные его непрерывными опустошениями, жители Лузитании просили его о мире. Гальба выслушал их с притворным дружелюбием, оправдывал даже их собственные набеги неплодородностью их страны и обещал расселить их в три, хотя и отдаленные друг от друга, но плодородные области. Когда лузитанцы собрались к Галь-бе, они были разделены на три части, хитростью обезоружены и перебиты на месте. Как низко уже пали римляне, насколько потеряли они всякое чувство справедливости, вполне обнаружилось, когда народный трибун Скрибоний обвинил Гальбу в его позорном деянии. На суде Гальба сумел внушить к себе сострадание тем, что в своей защитительной речи указал на своих детей, которые в случае его осуждения погибнут несчастными сиротами. Народ высказался за его оправдание. Историк Аппиан утверждает даже, что Гальба купил свое оправдание деньгами.
 Некоторым лузитанцам удалось избегнуть ужасной бойни, и среди них нашелся один человек, которому, подобно Ганнибалу, суждено было стать страшным врагом Рима. То был Вириат. Будучи от природы щедро наделен телесной силой и умственными способностями, он смело стал во главе своего свободолюбивого народа и повел борьбу против римлян. В 147 году Вириат разбил одного за другим нескольких римских полководцев. Шесть лет вел он войну с неизменным успехом. Насколько Вириат превосходил врага в великодушии, он доказал, когда в одной гористой местности окружил все войско Фабия Максима в 142 году. До этого Фабий, захватив в плен 500 лузитанцев, велел отрубить им руки и головы. Вириат мог бы теперь поступить также с римскими солдатами. Но, заставив консула подписать мирный договор, по которому каждая сторона удерживала за собой находившиеся в то время в ее владении земли, Вириат отпустил римское войско. Договор был утвержден сенатом, и в 141 году Вириат был признан Римом как независимый правитель и даже получил титул «друга римского народа».
 Но консул Квинт Сервилий Цепион, получивший в следующем году в свое управление Испанию, недовольный невыгодным миром, писал сенату, что этот мир наносит бесчестье римскому имени, и просил позволения уничтожить страшного противника. Сенат разрешил Цепиону под каким-нибудь предлогом возобновить войну. Какой-то предлог был найден, и некоторое время Цепион вел открытую войну. Но, убедившись, что этим путем нельзя будет быстро достигнуть желанной цели, он не постыдился прибегнуть к помощи наемных убийц. Среди приближенных Вириата нашлись негодяи, решившиеся совершить такое позорное злодеяние. Когда Вириат спал в своей палатке, предатели напали на него и закололи кинжалами.
 Храбрые лузитанцы воздали телу своего предводителя царские почести и еще некоторое время продолжали вести войну против римлян с удвоенным ожесточением, но в конце концов вынуждены были покориться.
 Во время этой лузитанской войны снова поднялись кельтиберийские племена. Необыкновенное мужество выказала крепость Нуманция, находившаяся в верхнем течении реки Дурия. Защищали ее всего 8.000 человек. Во время осады Нуманции зимой 140 года проконсул Квинт Помпей имел так мало успеха, что предпочел обратиться к обману. Нумантийцы покорились, получив от Помпея обещание, что им будут сохранены независимость и оставлено оружие. Но когда, вместо Помпея, начальство над римским войском принял новый консул Попиллий Ленас, он объявил договор недействительным. Война возобновилась.
 После Попиллия начальство над войсками в Испании в 137 году получил консул Гостилий Манцин. Нумантийцы поставили его в такое положение, что с ним точь-в-точь повторилась история Постумия при Кавдинском ущелье. Консулу оставалось одно из двух: или принести в жертву 20.000 римских граждан или согласиться на постыдный договор. Он выбрал последнее. При посредничестве квестора Тиберия Семпрония Гракха, отец которого был известен местным жителям как вполне честный человек, был заключен договор, по которому нумантийцам предоставлялись мир и независимость. Консул, квестор и прочие высшие начальники утвердили договор своей клятвой, после чего они вместе со всем войском получили полную свободу. Никто не сомневался в том, что римский сенат утвердит договор. Но сенат и слышать не хотел о мире с Нуманцией и постановил, чтобы все те, которые своей присягой подтвердили договор, были выданы неприятелю. Гракх и другие военачальники, по милости народа, были освобождены от ответственности, но Манцин, нагой и закованный в цепи, был приведен римскими фециалами к воротам Нуманции и выдан неприятелю. Нумантийцы же совершенно справедливо рассудили, что невинный человек не должен отвечать за вероломство своих начальников и не приняли этой жертвы. Целый день простоял Манцин перед воротами Нуманции. Наконец, после гадания по полету птиц, которое оказалось благоприятным, он был приведен обратно в римский лагерь.
 Храбрые нумантийцы еще в течение нескольких лет успешно защищались и навели такой страх на римских солдат, что военачальникам стоило больших трудов принудить их к новым нападениям. Наконец главное командование войсками было поручено Сципиону Африканскому, выбранному в 134 году во второй раз консулом. Разрушитель Карфагена должен был уничтожить и Нуманцию. В числе союзников, изъявивших согласие следовать за Сципионом, находился и Югурта, предводитель нумидийских стрелков. А среди италиков служил Гай Марий. Таким образом эти будущие противники впервые встретились перед воротами Нуманции. Прибыв в лагерь, Сципион был приведен в изумление. Вследствие слабой военной дисциплины при неспособных и нерадивых полководцах войско превратилось в настоящий сброд беспутной сволочи. Поэтому прежде чем думать о военных действиях, Сципиону пришлось восстанавливать порядок и дисциплину. Довериться мужеству солдат казалось ему настолько опасным, что он, имея в своем распоряжении 60.000 человек, они разу не отважился вступить в сражение. Он последовал и здесь тому же методу, который употребил в свое время при осаде Карфагена. Сципион окружил город двойным рвом и высокой стеной. Пятнадцать месяцев держал он город в тяжкой осаде, уверенный, что в конце концов голод жителей избавит его ненадежных солдат от необходимости штурмовать город. Все тише и тише становилось в Нуманции. Изможденные жители начали убивать и пожирать друг друга. Многие сами себя убивали или сжигали в собственных жилищах. В конце концов сдалась лишь самая незначительная часть, из которой Сципион выбрал 50 человек для участия в. своем триумфе. Затем опустевший город был совершенно разграблен римскими солдатами и сравнен с землей. Вдобавок к прозванию Африканского Сципион получил еще прозвище Нумантийского.
 С падением Нуманции была решена участь Лузитании. Почти вся Испания, за исключением северной и северо-западной частей ее, перешла под владычество римлян.
 В том же 133 году римляне сделали новое, в высшей степени важное приобретение.. Слабоумный царь Пергама Аттал III в своем завещании отказал им все свое царство и все свои сокровища. Вероятнее всего, это завещание было подложным, так как в состав римской завоевательной системы входила, и политика получения наследств хитростью и обманом. Пергамское царство занимало большую и лучшую часть Малой Азии. Оно было тотчас же занято. Однако римлянам еще почти четыре года пришлось вести войну, прежде чем они утвердились в своем новом наследственном владении.

.

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел история