Бейджент М., Ли Р. Храм и ложа. От тамплиеров до масонов

ОГЛАВЛЕНИЕ

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. МАСОНСТВО И НЕЗАВИСИМОСТЬ АМЕРИКИ

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ. РЕСПУБЛИКА

В ноябре 1777 года, вскоре после сражения под Саратогой, Континентальный конгресс пришел к соглашению – по крайней мере, в общих чертах – по поводу того, каким должно быть правительство становящейся на ноги республики. Новое государство представлялось в виде союза штатов, каждый из которых был обязан официально ратифицировать Договор об образовании конфедерации. Споры относительно границ штатов замедлили процесс подписания документа, и все тринадцать колоний ратифицировали договор только к началу марта 1781 года, через семь месяцев после капитуляции британских войск в Иорктауне. Но прошло еще шесть лет, прежде чем дело продвинулось дальше.

Пауза длилась 1783 по 1787 год – как будто колонисты сами изумились тому, что им удалось сделать, и им требовалось перевести дух и критически оценить сложившуюся ситуацию. Выяснилось, что за время войны население колоний уменьшилось на 211 тысяч человек. Это было вызвано в основном тем обстоятельством, что верные британской короне колонисты бежали домой в Англию или – чаще всего – в Канаду.

Наконец, 25 мая 1787 года в Филадельфии открылся Конституционный Конвент, направивший свои усилия на выработку механизма управления новым государством. Первым выступлением, которое обратило на себя всеобщее внимание, было типично масонское заявление, и принадлежало оно Эдмунду Рэндолфу. Почти вся семья Рэндолфа осталась верной британской короне ив 1775 году вернулась в Англию. Однако сам Рэндолф, член масонской ложи Уильямсберга, был адъютантом Вашингтона. Впоследствии он стал сначала главным прокурором, а затем губернатором Вирджинии, а также Великим Магистром Великой Ложи Вирджинии. Во время президентского срока Вашингтона он был первым генеральным прокурором Соединенных Штатов, а потом первым государственным секретарем.

Во время работы Конституционного Конвента Вашингтон не принимал участия в дебатах, хотя и был избран его председателем. Вполне вероятно, что именно Рэндолф – по крайней мере, до известной степени – являлся выразителем его мнения или доверенным лицом. Рэндолф внес предложение, чтобы Конвент не просто пересмотрел, исправил или переделал Договор об образовании конфедерации, который до этого времени удерживал вместе только что получившие независимость колонии. Он предложил создать новую основу для центрального правительства. Это предложение было принято Конвентом, и началась работа по превращению рыхлой конфедерации бывших провинций в единую нацию.

Разумеется, в истории человечества и раньше были республики. Сама идея республики возникла в Древней Греции и Древнем Риме, еще до превращения его в империю. Однако делегаты Конституционного Конвента слишком хорошо знали, что все предыдущие республики точно так же страдали от хронических проблем, как и монархии. Вероятно, самой главной из них была склонность республиканских правительств попадать в руки отдельных людей или династий с диктаторскими замашками и превращаться в тирании, не менее, а иногда и более жестокие, чем любая монархия. Вследствие этой склонности сама идея республики была сильно дискредитирована в сознании философов восемнадцатого века, размышлявших о социальном устройстве общества. Даже самые передовые мыслители эпохи выражали серьезное сомнение, является ли республиканская форма правления жизнеспособной. Юм, к примеру, отбрасывал ее как «опасное новшество». Он говорил, что предпочтительнее абсолютная монархия – даже несмотря на всю ее одиозность. Именно этими проблемами и занялись делегаты Конституционного Конвента. Они выработали и особо подчеркнули два принципа, которые легли в основу создания уникального для своего времени политического института. Первый из этих принципов заключается в том, что властью должна быть обличена должность, а не человек, и что люди посредством голосования должны регулярно сменяться на руководящих должностях. Отдельный человек, занимающий тот или иной политический или государственный пост, исполняет обязанности, связанные с данной должностью, но не является неотделимым от нее. Конечно, этот принцип нельзя назвать новым. Опять-таки, каким бы привлекательным этот принцип ни выглядел в теории, на практике он так часто нарушался, что был полностью дискредитирован. В отношении правительства теоретическое разделение личности и должности игнорировалось настолько часто и настолько чудовищно, что не могло вызвать ничего, кроме цинизма. Такие мыслители, как Локк, Юм и Адам Смит даже не потрудились упомянуть о нем. Однако масонство представляло собой одну из немногих организаций восемнадцатого века, в которых этот принцип действительно соблюдался и пользовался определенным уважением. Магистры и Великие Магистры выбирались из членов ложи на определенный срок. Они не получали единоличной власти. Наоборот, во многих случаях эта должность была подотчетной. А если они не соответствовали требованиям должности, на которую они были избраны, то их смещали или отправляли в отставку, причем не при помощи революции, «дворцового переворота» или другими насильственными методами, а просто в соответствии с установленной процедурой. Престиж самой должности ни в коем случае не страдал.

Чтобы обеспечить отделение человека от должности, Конституционный Конвент разработал второй руководящий принцип, и именно он стал уникальным вкладом в развитие политических институтов эпохи. В результате так называемой системы «независимости и взаимоограничения» власть была распределена между двумя различными ветвями – исполнительной в лице института президентства и законодательной в лице двух палат Конгресса. Благодаря своей независимости каждая из этих ветвей была способна воспрепятствовать чрезмерной концентрации власти в руках другой ветви. Отделение человека от должности в каждой из ветвей власти обеспечивалось регулярными и обязательными выборами – как в системе лож. Такие выборы получили довольно широкое распространение в восемнадцатом веке, но применялись лишь по отношению к законодательной ветви власти, которая нередко не обладала никакими полномочиями и только проштамповывала решения исполнительных органов. В новой американской республике этот принцип распространился и на исполнительную ветвь, то есть на главу государства. Влияние масонства здесь тоже очевидно.

Не подлежит сомнению, что масонство внесло определенный вклад в формирование структуры и механизмов нового американского правительства. И действительно, эти структуры имеют явно схематический и геометрический характер, напоминающий оригинальные механистические модели, разработанные «Невидимым колледжем» и Королевским обществом за столетие до этого. Они также представляют собой приложение к политике специфических архитектурных принципов. Но если масонство повлияло на структуру американского правительства, то еще большее влияние оно оказало на общую форму этого правительства. По словам одного из комментаторов:

«Получив свободу, мы еще не сумели объединиться. «Сырой» Договор об образовании конфедерации не обеспечивал существование сильного национального правительства, общей валюты или стройной судебной системы. Дальновидные люди понимали, что необходимо двигаться дальше, чтобы слабая Конфедерация американских штатов превратилась в сильную, единую нацию. И вновь масонство дало примеры идеологии и форм. Поскольку федеративная система масонских лож была в то время единственным образцом эффективной организации, действовавшей во всех тринадцати штатах, патриотически настроенные братья, естественно, настаивали, что усиление и сплочение нации должно проходить на основе, образцом которой являются ложи. Независимо от других сил, оказавших влияние на разработку конституции во время работы. Конституционного Конвента в 1787 году, факт остается фактом: федерализм, заложенный в гражданском правительстве и конституции, идентичен федерализму Великой Ложи масонов, предусмотренному в «Конституциях» Андерсона 1723 года».

Это утверждение вышло из-под пера американского масона, который одновременно допускает преувеличения и излишне упрощает ситуацию. Реальность была не столь определенной, гораздо более сложной, и конечный результат выкристаллизовывался постепенно в ходе ожесточенных дебатов. Тем не менее, общий характер сделанных выводов верен. Масонство в то время действительно служило образцом эффективной федеративной системы. Этот факт был более очевиден для делегатов Конвента, чем для нас сегодня, когда федеративные системы существуют во многих организациях и воспринимаются как нечто само собой разумеющееся. В восемнадцатом веке масонство предлагало убедительные доказательства работоспособности федеративной системы. Оно создавало такой необходимый прецедент. Если подобная система явно доказала свою осуществимость в масонской организации, то имелся, по крайней мере, образец для ее применения в отношении правительства.

Влияние масонов на конституцию

Как мы уже видели, события первого периода войны за независимость Америки – скажем, с «Бостонского чаепития» до принятия Декларации о независимости – имели свою внутреннюю пружину развития. Люди почти ежедневно сталкивались со «свершившимися фактами», из которых требовалось извлечь максимальную пользу и на которые нужно было опираться в дальнейших действиях. Это требовало постоянной импровизации, в которую были вовлечены различные организации – не только масоны, но и такие радикальные братства, как «Сыны свободы». Среди выдающихся личностей этого периода лишь немногие были масонами. Масонство играло роль некоего демпфера, но это было лишь рабочее влияние; масоны не обладали ни властью, ни свободой действий, чтобы направлять события в соответствии со своими идеалами. Декларация независимости, к примеру, никак не может быть названа масонским документом – за исключением некоторого сходства риторики и фразеологии.

Совсем другое дело – конституция. К тому моменту, когда для выработки конституции нового государства был созван Конвент, влияние масонов стало преобладающим и, вне всякого сомнения, решающим. Другие организации, такие, как «Сыны свободы», были распущены после того, как выполнили свою задачу. Расформировали даже Континентальную армию. Ко времени созыва Конвента масонство оставалось не только единственной организацией, которая «продержалась до конца», но единственной реальной организационной структурой, которая функционировала, невзирая на границы штатов, во всех получивших независимость колониях.

В своем окончательном виде конституция – это результат усилий многих людей, и не все они были масонами. Текст самого документа составил Томас Джефферсон, который, несмотря на уверения в обратном, по всей видимости, не был масоном. Однако среди всех вдохновителей конституции ведущая роль принадлежала пяти людям – Вашингтону, Франклину, Рэндолфу, Джефферсону и Джону Адамсу. Из этих пяти человек первые трое не только были масонами, но и воспринимали свою принадлежность в братству очень серьезно. Они целиком и полностью разделяли масонские идеалы, определявшие их мировоззрение. Взгляды Адамсона, о принадлежности которого к масонскому братству нет никаких сведений, практически совпадали с их взглядами. Став президентом, он назначил известного масона Джона Маршалла на пост председателя Верховного суда. Именно Маршалл впоследствии добился для суда статуса, равного статусу Конгресса и президента.

В спорах и дискуссиях, сопровождавших рождение конституции, Адаме – хотя он и не присутствовал на Конвенте – выступал на стороне Франклина и Рэндолфа. И только Джефферсон был «чужаком». Именно Джефферсон в конечном итоге уступил, приняв позицию масонов. Новая республика, сформировавшаяся вместе с конституцией, соответствовала их идеалам, которые были отражением идеалов масонства.

Лидерство Вашингтона

17 сентября 1787 года проект конституции был принят, одобрен и подписан тридцатью девятью из сорока двух присутствовавших делегатов Конвента. С 7 декабря по 2 5 июня следующего года он был ратифицирован всеми штатами. Мэриленд, согласно конституции, уступил десять квадратных миль своей территории Конгрессу, и эта земля – округ Колумбия – стала местом для новой федеральной столицы.

4 февраля 1789 года первым президентом Соединенных Штатов был избран Вашингтон, а Джон Адаме стал его вицепрезидентом. Инаугурация состоялась 30 апреля. Президентскую клятву принимал Роберт Ливингстон, Великий Магистр Великой Ложи Нью-Йорка и тесть погибшего генерала Ричарда Монтгомери. Руководил церемонией другой масон, генерал Джейкоб Мортон. Еще один масон, генерал Морган Льюис, входил в состав эскорта Вашингтона. Библия, на которой давал клятву президент, принадлежала нью-йоркской ложе №1 св. Иоанна. Сам Вашингтон в то время был магистром ложи № 22 в Александрии, штат Вирджиния.

За тринадцать дней до инаугурации умер Франклин, и половина Филадельфии приняла участие в его похоронах. Через пять дней после инаугурации Вашингтона в Версале собрались французские Генеральные Штаты и 17 июня сформировали Национальную ассамблею, объявив себя, а не короля, истинным представителем французского народа. 14 июля революционная парижская толпа штурмом взяла Бастилию. 14 декабря Александр Гамильтон выдвинул предложение об учреждении Национального банка. Джефферсон выступил против, но Вашингтон подписал соответствующий указ. На американском долларе появилось изображение «Большой государственной печати» Соединенных Штатов. Это явно масонский символ – всевидящий глаз в треугольнике над тринадцатиступенчатой треугольной пирамидой, под которой свиток объявляет о приходе «нового гражданского порядка», давней мечты всех масонов.

18 сентября 1793 года был официально заложен первый камень Капитолия. Церемонией руководила Великая Ложа Мэриленда, и Вашингтону предложили взять на себя обязанности магистра. Присутствовали и другие ложи, находящиеся под юрисдикцией Мэриленда, а также ложа самого Вашингтона из Александрии, штат Вирджиния. Состоялся большой парад, в котором принимала участие даже артиллерия. Потом шел оркестр, а за ним Вашингтон в сопровождении чиновников и членов лож в полном облачении.

Когда Вашингтон дошел до траншеи, куда должен был закладываться юго-восточный угловой камень фундамента, ему подали серебряную мемориальную пластинку, на которой были перечислены присутствующие на церемонии ложи. Раздался артиллерийский залп. Вашингтон спустился в траншею и положил пластину на камень. Рядом он поставил сосуды с зерном, вином и маслом – обычные символические принадлежности масонского ритуала. Все присутствующие произнесли молитву и спели масонский гимн, а затем артиллерия дала еще один залп.

Вашингтон и сопровождавшие его лица передвинулись к восточной части камня, и президент, взойдя на традиционную для масонов трехступенчатую трибуну, произнес речь. За речью последовали масонский гимн и финальный залп из орудий.

Молоток, серебряный мастерок, угольник и уровень, которые Вашингтон использовал во время церемонии, в настоящее время хранятся в Потомакской ложе № 5 округа Колумбия. Фартук и пояс Вашингтона хранятся в его собственной ложе № 22 города Александрии.

Впоследствии Капитолий и Белый дом стали центрами сложной геометрической структуры, лежащей в основе планировки национальной столицы. Эта геометрия, первоначально разработанная архитектором по имени Пьер Ланфан, впоследствии была видоизменена Вашингтоном и Джефферсоном, чтобы получить характерные восьмиугольные формы, вобравшие в себя специфический крест, использовавшийся тамплиерами.