Засосов Д.А., Пызин В.И. Из жизни Петербурга 1890-1910-х годов

ОГЛАВЛЕНИЕ

ГОРОДСКОЙ ТРАНСПОРТ: ИЗВОЗЧИКИ, КОНКА, ТРАМВАЙ (ПРИМЕЧАНИЯ)

В 1914 г. Петербург занимал территорию площадью 88 кв. верст, простираясь с севера на юг на 12 и с запада на восток на 11 верст. При таких расстояниях остро чувствовалась потребность в местных путях сообщения, которые давали бы жи-{225}телям окраин возможность быстро, дешево и удобно сообщаться с центром города. "К сожалению, эта задача разрешена более или менее удовлетворительно пока только для города в собственном смысле слова; пригороды же остаются при прежних первобытных путях сообщения, что несомненно сильно тормозит их развитие,- писал в 1914 г. К. Н. Пажитнов в очерке петербургской экономики. - В самом Петербурге переход с конной тяги на электрическую совершился всего в течение последних пяти лет (с 1907 г.- А. С.). На 1 января 1908 г. электрической тягой работали только линии Невская, Садовая и Василеостровская; к 1 января 1913 г. их уже действовало четырнадцать. Общее протяжение городских железных дорог... составляет около 187 верст, из коих 112,3 версты приходится на линии с электрической тягой, 65,7 версты - на линии с конной тягой и 8,8 версты - на линии с паровой тягой. Пассажиров было перевезено в 1912 г. <...> на трамвае 252 млн. человек, на конке - 21,6 млн. человек и паровою тягой - 8,4 млн. человек. <...> Количество служащих и рабочих на городских железных дорогах доходит до 6700 человек. Переход с конной тяги на электрическую <...> очень сильно повысил интенсивность движения. <...> В 1905 г. приходилось 58 поездок на одного жителя, а теперь - около 140; но эта цифра еще не является предельной, ибо есть города, где она значительно выше: так, напр., в Дрездене - 205, а в Детройте - 377... ...Население отливает от центра города, который отводится теперь исключительно под деловые или промышленные заведения, на окраины. <...> "Трамвай уничтожает лестницу" <...> т. е. он позволяет городам расти вширь, а не ввысь. А чем выше дома, тем дороже и квартиры. Поэтому надлежащее развитие трамвайной сети является одним из необходимых предварительных условий для успешной борьбы с квартирной дороговизной" [19, с. 52-54].
1 "Прибыв в столицу, крестьянин прежде всего старается разыскать своих земляков, в понятной надежде при их помощи, с их рекомендацией где-нибудь устроиться. ...На фабриках и заводах мало-помалу подбирается состав рабочих из близких друг к другу волостей и даже из одной и той же волости" [31, с. 102, 103].
2 "Рано утром, ни свет ни заря, раздаются здесь свистки - громко, на всю окрестность. Это рабочих призывают на работу. Каждая фабрика или завод дает свисток по-своему, и рабочие никогда не смешивают их один с другим. По первому свистку рабочие встают, по второму выходят из дома на работу, а по третьему - должны быть все на местах. Еще темно, а вереницы рабочих спешат на фабрики, точно пчелы в улей. В шесть часов утра все фабрики и заводы пущены в ход" [3, с. 105].
3 К 1914 г. их осталось 12 [19, с. 314]. Движение конок начиналось около 8 часов утра [3, с. 62].
4 Только до 1913 г. было добавлено к существовавшим 7 новых трамвайных маршрутов. Плата за весь маршрут составляла от 5 до 20 коп. [19, с. 311-314].
Трамвай - одна из наиболее часто встречающихся реалий в петербургской поэзии: "Сел в трамвай с дребезжащими стеклами" (Ю. Кричевский, 1908); "Трамваев скучные звонки" (В. Ладыженский, 1910); "Пестроглазый трамвай вдалеке промелькнул" (Саша Черный, 1910); "Беззвучно движутся трамваи, // Шипя на мерзлых проводах" (Д. Цензор, 1911).
6 К 1914 г. паровые трамваи ходили только по Невской ли-{226}нии, от Знаменской пл. до дер. Мурзинка. Проездная плата за весь маршрут была внутри вагона 20 коп., снаружи - 12 коп. [19, с. 314]. Редкий пример упоминания о нем в поэзии - у А. Ахматовой ("Петербург в 1913 году"):
Паровик идет до Скорбящей,
И гудочек его щемящий
Откликается над Невой.
6 "Для извозчика главный седок - это посетитель канцелярий, банков и т. п., который торопится, спешит и вообще принадлежит к более состоятельному классу, чем чиновник или служащий" [6, с. 37]. В середине 90-х гг. извозчиков было в Петербурге до 20 тыс., число их сокращалось с развитием сети трамваев [19, с. 183]. В 20-х гг. петербургский извозчик, по определению О. Мандельштама,- это уже "миф, козерог. Его нужно пустить по зодиаку" [13, с. 47]. Главным "гнездом" петербургского извозчичьего промысла была Ямская слобода с Лиговкой, Обводным каналом, Песками, Коломенской ул.
"Лиговку с частью Обводного канала и примыкающими улицами смело можно назвать извозчичьим кварталом, как, например, Подьяческие улицы - еврейским кварталом. <...> Пройдите по Лиговке и Обводному: вы не увидите ни одной библиотеки, книжной лавки, лечебницы, парикмахерской, галантерейной, мануфактурной, колокольной... Ничего подобного: только питейный дом, трактир, портерная, чайная, реже попадается мелочная лавка, хлебная пекарня, квасная... и все. Дальше этого нет "спроса"... Этим исчерпываются потребности извозчика и его культура. Даже единственная здесь баня торгует всего три дня в неделю" [6, с. 19, 20, 27, 291.
7 Постановлением СПб. думы была введена с 1 января 1899 г. такса по времени, согласно которой уплачивалось извозчику от 20 коп. (ночью 30 коп.) за 1/4 часа до 60 коп. (ночью 90) за час. Дневная плата считалась с 7 час. до 0 час. 30 минут. От вокзалов, пароходных пристаней, театров, увеселительных садов к указанной плате прибавлялось еще 15 коп. - за ожидание. "Такса, однако, мало применяется и обыкновенно извозчиками пользуются за плату по соглашению" [19, с. 315]. "Что касается экипажей, карет, ландо и проч., то для них не существует особой таксы, и платится приблизительно. Например: за карету или ландо - от 1 р. до 1 р. 50 к." [21, с. 51].
8 Проект введения таксометров обсуждался еще в 1902 г. [21, с.52].
9 Н. Н. Животов, писатель-очеркист, преобразившийся "в извозчика бляха № 3216" и трое суток ездивший по Петербургу, чтобы ознакомиться с бытом и условиями работы извозчиков, рассказывает: "Я не смею сойти с козел, под страхом наказания; не смею зайти, куда бы хотел, потому что везде меня, как парию, выгонят в шею. Дворник, городовой, каждый прохожий - все мое "начальство", которое мне приказывает, величаво покрикивает на меня, иногда ругает, всегда говорит "ты" и, чего доброго, накладет по шее. <...> С козел я могу сойти только... в извозчичьем трактире. <...> Извозчики живут у хозяев на их харчах, получая 8 руб. в месяц жалованья и... право ткнуться после езды где-нибудь "соснуть". Харчи состоят из щей или похлебки, получаемой извозчиками утром перед выездом; затем, возвращаясь ночью, некоторые находят хлеб "незапертым" и закусывают краюхой на сон грядущий, большинство же хозяев {227} запирают хлеб, и извозчики должны ложиться голодными" [6, с. 2, 3, 9, 10].
10 Н. Н. Животов приводит вариант из кучерского жаргона: "желтоглазый гужеед". Извозчики же называли кучеров "дармоедами", а друг друга - "сватами" [6, с. 2, 34, 21].
11 "Иной "лихач" меньше 3-5 рублей не тронется с места за какой-нибудь час езды" (3, с. 61, 62]. "Городское управление не сдает здесь (на углу Невского и Литейного.- А. С.) никому мест для стоянки, но лихачи на резине по особым соглашениям с господами городовыми и дворниками устроили монополию и завладели местами. Стоянки тут бойкие. Напротив Палкин и две гостиницы с номерами для приходящих или приезжающих с островов; кругом богатые фирмы и квартиры. Есть и постоянные пижоны, феи и дамы сердца. <...> Выйдет парочка из гостиницы, потом на острова, ужинать к Палкину и под утро лихач развезет по домам. <...> Каждый лихач имеет своих постоянных "гостей" и знает все их интрижки. <...> Некоторые лихачи... оказывают свои седокам существенные услуги по части знакомства и сокрытия концов в воду; они при случае могут достать деньжонок, оказать кредит. <...> Рассказывают про одного "пижона", который спустил около 200 тысяч рублей в одно лето, при постоянном посредничестве лихача Максима. Пижон теперь нищенствует, а лихач величается "Максим Митрич" и имеет 40 закладок" [6, с. 13, 14].
12 Автомобили, как и трамваи,- одна из характерных примет поэтического петербургского пейзажа начала XX в. Сначала, около 1910 г., они появляются только в сатирическом контексте; потом - как неотъемлемый атрибут столицы. Типичен образ авто, рассекающего ночную тьму. О. Мандельштам в "Петербургских строфах" переносит на автомобиль традиционное для Петербурга противопоставление человека на коне и пешехода:
Летит в туман моторов вереница.
Самолюбивый, скромный пешеход,
Чудак Евгений, бедности стыдится,
Бензин вдыхает и судьбу клянет!
13 "Ежедневно по утрам вы заметите, как со всех концов города медленно плетутся на бойни огромные телеги, снаружи выкрашенные в яркий красный цвет, а внутри обитые цинковыми листами. В три часа пополудни на бойне (на Забалканском пр. за Обводным каналом.- А. С.) стоят уже несколько сот дюжих ломовых в ожидании груза. Убитые быки в виде мясных туш висят на железных коромыслах, за задние ноги вздернутые на цепях к потолку. Когда такую бычачью тушу надо вынести из бойни, то ее на блоках, в висячем положении, подводят к дверям, четверо рабочих подхватывают ее, снимают с коромысла и укладывают на телегу. Под вечер на улицах Петербурга можно встретить "красные телеги", покрытые брезентом: это развозят с боен мясо в 1000 мясных лавок города" [3, с. 96].

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел история