Тойнби Арнольд. Постижение истории

ОГЛАВЛЕНИЕ

Часть четвертая

УНИВЕРСАЛЬНЫЕ ГОСУДАРСТВА

УНИВЕРСАЛЬНЫЕ ГОСУДАРСТВА КАК ЦЕЛИ

МИРАЖ БЕССМЕРТИЯ

Парадоксальное непонимание. Как мы видели в предыдущей главе, финалы универсальных государств свидетельствуют, что эти учреждения одержимы почти демоническим желанием жить, и если мы попробуем посмотреть на них не глазами сторонних наблюдателей, а как бы изнутри, глазами их собственных граждан, то обнаружим, что и сами граждане искренне желают, чтобы установленный миропорядок был вечным (это желание характерно для граждан универсальных государств, которые устанавливались местными строителями империи, в отличие от универсальных государств, созданных завоевателями). Кроме того, они верят, что бессмертие институтов государства гарантировано. Парадоксальность этой веры подчеркивается тем, что наблюдатель, который может оценить ситуацию со стороны, ясно видит, что универсальное государство находится в состоянии агонии. Тому, кто удален от объекта наблюдения Временем или Пространством, чужое универсальное государство всегда представляется нетворческим и эфемерным. Но почему-то всегда получается так, что сами жители универсального государства неизбежно воспринимают свою страну не как пещеру в мрачной пустыне, а как землю обетованную, как цель исторического прогресса!

Это непонимание столь удивительно, что могло бы быть поставлено под сомнение, если бы не огромное количество свидетельств в пользу того, что, несмотря на всю свою парадоксальность, оно действительно существует, и очень многие становятся жертвами этой странной галлюцинации.

Последствия Римской империи и Арабского халифата. В истории Римской империи, бывшей универсальным государством эллинского общества, мы постоянно встречаемся со всеобщей верой в бессмертие Империи и Города.

Так, в течение ста с лишним лет, прошедших между смертью Августа в 14 г. н.э., и восхождением Пия в 138 г., понятие вечности Рима и Римской империи вынашивалось и насаждалось двумя императорами, бездарность которых привела их к роковому концу. Нерон ввел игры, которые должны были свидетельствовать о вечности империи [+1].

Во времена Севера и его мрачных наследников контраст между официально декларируемой вечностью императоров (в это время, время упадка империи, постепенно входит, в употребление обращение к коронованной особе Ваша Вечность) и неустойчивостью их действительного положения производит гнетущее впечатление. Еще более странно, что слово "вечность" становится крылатым (например, вместо Рима поэты употребляют "вечный город") не только по-латыни, но и на греческом, причем перед самым падением Рима. И даже после захвата и разграбления Рима Аларихом еще слышатся речения о вечности этого города.

Возможно, самое странное свидетельство - это слова святого Иеронима о шоке, который он испытал при получении вести о падении Рима, находясь тогда в отдаленном Иерусалиме. Церковь полагается на божественную благодать, и ее не должны интересовать дела земные, тем более она никак не может связывать с ними своих надежд. И все же известие так потрясло Иеронима, что некоторое время он был не в состоянии заниматься богословием. Слова Иеронима пронизаны восхищением Римом, горечью по отношению к его судьбе и возвышенной любовью к городу. По-видимому, все это отражает ту простую истину, что между реальным Иеронимом и будущим христианским святым лежала нравственная пропасть.

Потрясение, которое пережили жители Римской империи в 410 г., в определенной степени может быть сопоставлено с шоком, потрясшим жителей Арабского халифата в 1258 г., когда он был завоеван монголами. Римский мир содрогнулся от Палестины до Галлии, арабский - от Ферганы до Андалузии.

Сила психологического стресса в данном случае была даже еще более впечатляющей, чем в римском случае, ибо к тому времени, когда халифату Аббасидов был нанесен решающий удар, его суверенитет уже три или четыре века был эфемерным.

Аббасиды господствовали над большей частью своих огромных территорий скорее номинально, чем реально. Однако все эти годы население халифата только крепило свою веру в бессмертие существующего порядка. Самое удивительное, что универсальное государство до такой степени глубоко воздействует на воображение, что даже среди представителей пролетариата - как внутреннего, так и внешнего - бытует мнение, что, разрушая халифат, они производят какое-то в высшей степени нечестивое действие.

О силе воздействия этой широко распространенной и уходящей в глубь веков галлюцинации начинают затем задумываться последователи опрокинутой власти, поскольку в их руках сосредоточивается все уцелевшее наследство. Попытка освоить это наследство обычно выражается в претензиях варвара хвастливо присвоить себе титул правителя уже ушедшего универсального государства.

Последствия Маньчжурской, Оттоманской и Могольской империй. Вера в бессмертие универсальных государств, которая опирается на их способность удерживать статус раздающих наследство и после того, как уже утрачены какие-либо на то реальные основания (а иногда даже после того, как они практически перестали существовать), может быть проиллюстрирована целым рядом исторических примеров.

Так, правительство маньчжурской ветви дальневосточного универсального государства свято верило в то, что все суверены во всех частях мира, с которыми Поднебесная вступала в дипломатические контакты, получали свои титулы, как и они, в Пекине.

В период упадка Оттоманской империи, в критические времена между катастрофическим окончанием русско-турецкой войны 1768-1774 гг. и кончиной султана Махмуда II, на исторической сцене появился ряд честолюбивых военачальников, готовых присвоить себе титулы владык государств-последователей, но действовавших от имени падишаха, хотя и исключительно в своих собственных интересах.

Даже когда империя, склонная считать себя владычицей двух континентов и двух морей, превратилась в "больного человека" [*1], стереотип не изменился. По модели дунайских княжеств, государства-последователи подчинялись падишаху [*2].

Успех Оттоманской и Маньчжурской империй в сохранении, несмотря на упадок, монополии на право считаться оплотом и источником законности не был, однако, столь замечательным, как дипломатико-психологический tour de force Могольской империи; ибо могольская династия Тимуридов продолжала сохранять свою роль, находясь в тени держав, и в отличие от правителей Оттоманской и Маньчжурской империй последний из Великих Моголов не дожил до столь печального конца, как они [+2].

Признаки умерших универсальных государств. Еще более примечательным свидетельством устойчивости веры в бессмертие универсальных государств является парадоксальная практика эвокации их призраков потомками. Багдадский халифат Аббасидов был воскрешен в Каире, дух Римской империи присутствовал в двух соперничающих державах: Священной Римской империи Запада и Восточной Римской империи православного христианства; империя династий Цзинь и Хань возродилась в виде Сун и Тан дальневосточного общества в Китае [+3]. Подобные призраки универсальных государств представляют собой явные продукты исторического контакта между цивилизациями во Времени, когда мертвая цивилизация и живая связаны между собой сыновне-отеческим родством.

Четыре названных представителя данного феномена различаются как временем эвокации, так и своими историческими судьбами в целом. Так, дальневосточные империи и Священная Римская империя были эвоцированы спустя более чем четыреста лет после фактического разрушения универсального государства, чей дух они призваны были воплотить. Восточная Римская империя благодаря стараниям Льва Исаврийца имела интервал в полтора века, а халифат Аббасидов был возрожден в Каире менее чем через три с половиной года после гибели халифата в Багдаде.

Посещение Каира и Стамбула призраком Халифата. Мамлюки быстро вдохнули жизнь в аббасидского беженца в Каире, так как, завладев наследством Айюбидов и столкнувшись с проблемой распределения его между рабами, они вынуждены были заботиться о процедуре легитимации, подобно своим современникам - "рабским царям" Дели. Мамлюкские султаны и их подданные, по всей видимости, относились к халифам с нескрываемым презрением, как к марионеткам. Расстояние, однако, позволяло сохранять последним некоторое достоинство. Мусульманские правители в Индостане использовали аббасидских халифов Каира, подобно тому как их предшественники воспользовались последним аббасидским халифом в Багдаде.

Преемник Баязида [+4] Селим I не чувствовал нужды легитимизации и не домогался титула последнего мамлюкского султана Туман-бея. Новое поколение фактических правителей молодого иранского мусульманского мира превыше всего ценило родство с Чингисханом по крови, считая при этом, что сила их собственной десницы является единственным их прибежищем. В столь революционных обстоятельствах сохранение теней аббасидских халифов в Каире и обращение к их авторитетам представляли собой не просто попытки вчерашних варваров усвоить вековые традиции, но и поиски экуменической власти. Подобный стиль был принят уже Баязидом I.

При таких обстоятельствах история халифата должна была закончиться со смертью последнего каирского халифа, то есть в 1543 г. Однако этого не произошло. Османы долго не вспоминали о халифате, но в период своего упадка они вновь вспомнили о нем.

Подписание в 1774 г. Кючук-Кайнарджийского мирного договора с русскими открыло новый этап. А с установлением в 1876 г. власти Абдул-Хамида II (1876-1909) [+5] оттоманский халифат превратился в заметный фактор международных отношений. Это изменение явилось следствием трех процессов: во-первых, постоянного перехода бывших оттоманских провинций, в том числе и с мусульманским населением, под власть западных правительств; во-вторых, последовательного исчезновения всех суверенных, независимых суннитских держав, за исключением самой Оттоманской империи, и, в-третьих, постепенного формирования в исламском обществе нового чувства солидарности, что в свою очередь было естественной и наиболее неизбежной реакцией на первые два процесса. В результате возродился интерес к халифату, хотя институт этот уже давно принадлежал времени и в нем устарело все, кроме имени.

Непонимание этих процессов берет свое начало в неправильном истолковании как истории, так и теории халифата недостаточно подготовленными западными наблюдателями, проводившими ложную аналогию между исламским институтом, который они были не в состоянии понять, и западным институтом, вполне для них понятным. Отождествляя халифат с папством, они видели в нем духовное учреждение в западном смысле (абстракция, весьма чуждая исламской мысли). Кроме того, они полагали, что двойной титул султана-халифа соединяет в себе "духовную" и "временную" власть оттоманского падишаха, делая отсюда вывод, что власть может быть разделена между двумя лицами. Эта ошибка получила широкое распространение на Западе (если не считать некоторых ученых, не оказавших серьезного влияния на международные отношения) и даже среди мусульман, имеющих современное западное, а не классическое исламское образование. Она сознательно и искусно использовалась Абдул-Хамидом в регулировании отношений с западными правительствами, мусульманскими народами, находящимися под западным правлением, и даже со своими собственными мусульманскими подданными.

По крайней мере в трех мирных договорах, подписанных с 1774 по 1913 г. [*3], оттоманские власти использовали западнохристианское ошибочное понимание халифата как духовного учреждения, чтобы защитить на султанских территориях, где султан стал именоваться падишахом, его власть халифа. Как впоследствии выяснилось, христианская сторона обнаружила свой просчет и стала требовать аннулирования соответствующих соглашений (одного через семь, а другого - через одиннадцать лет со времени подписания).

Тем не менее халифат, хотя и подновленный таким образом и превращенный в "духовное" учреждение, начиная c XVII в. неуклонно терял политический контроль над территориями, уступая их западному христианству. Агрессивно настроенные западные страны понимали политическую слабость Оттоманской империи, однако по-прежнему сохранялось некоторое благоговение перед силой, ислама. Более того, несмотря на всю слабость Оттоманской империи, халифат давал моральный стимул мусульманской диаспоре не только в бывших оттоманских провинциях, попавших под власть православно-христианских государств; влияние его сказывалось и в более удаленных районах, на территориях, которые никогда не подчинялись оттоманскому султану или какому-либо халифу.

Психологические последствия, вызванные новшествами султана Абдул-Хамида II, были настолько ценны и играли столь существенную роль в оттоманской внешней политике, что "новые османы" [+6], которые представляли собой либеральную оппозицию автократическому режиму Хамида, искали не пути ликвидации оттоманского халифата, а методы сохранения его для дальнейших политических манипуляций. В оттоманской конституции 1876 г. суверен назывался "халифом", равно как "султаном" или "падишахом". Халифат пережил удар, который был нанесен государству при Абдул-Хамиде в 1877 г.

Халифат пережил даже ликвидацию султаната и претендовал на суверенную власть в Турции через голосование в Великом национальном собрании в Анкаре 1 ноября 1922 г. В законодательном акте, принятом этой ассамблеей, говорилось, что центр халифата будет находиться в Османском дворце и что халиф определяет право выборов в Великую турецкую национальную ассамблею.

Пытаясь провести различие между традиционными титулами, которые исторически и юридически были эмблемами политического авторитета, последователи Гази Мустафы Кемаля Ататюрка [+7] ненамеренно повторили шутку, которую их предки тщательно разыграли перед русскими в 1774 г. Ситуация повторилась из-за неправильного истолкования природы учреждения халифата, несмотря на внешне, казалось бы, безобидный характер собрания. Когда за законом от 1 ноября 1922 г. последовал другой закон, от 29 октября 1923 г., провозглашающий Турцию республикой и объявляющий президента республики главой государства, несовместимость новой политической ситуации и расстановки сил в Турции с прерогативами халифата в соответствии с шариатом стала столь вопиющей, что это могло угрожать стабильности режима. Ситуация вызвала тревогу даже среди индийских мусульман. Все это предопределило решение турецкого Великого национального собрания от 3 марта 1924 г. ликвидировать халифат и изгнать из Турции оттоманскую императорскую семью. Когда вести об этом достигли Дели, где халифат почитался в течение семи веков с наивностью, которая могла поддерживаться только полным отрешением от реальной действительности, шок, вызванный у членов общества Красного Полумесяца, можно было бы сравнить с трагической сценой в келье св. Иеронима в Вифлееме, когда христианский ученый получил известие о падении Рима.

В то время, когда писалась эта глава, казалось, что халифат действительно подходит к своему концу. Однако, даже если бы это предсказание сбылось, хотя в свете предыдущей истории весьма опрометчиво подписывать смертный приговор такому живучему учреждению, каким является халифат, примечательно не то, что халифат в конце концов истощился, а то, что он обрел суверенность в течение менее чем двухсот лет. Причем потенциал его оказался столь велик, что он не только пережил века, но и дважды возрождался из небытия.

Священная Римская империя. Кривая жизни халифата с его эвокациями в Каире и Стамбуле имеет аналогию в последствиях жизни Римской империи с ее недоразвитым воскрешением на Западе в виде Священной Римской империи. Римская держава, которую папа Лев III и Карл Великий попытались возродить из небытия в Рождество 800 г., просуществовала затем на Западе четыреста с лишним лет. Австразийская держава, принявшая на свои плечи непосильную тяжесть римской мантии, была эффективной всего лишь 127 лет (по самому лояльному подсчету) [+8].

Священная Римская империя не только воплотила австразийскую мечту, но и просуществовала еще тысячу лет, правда в состоянии паралича, в который она впала в момент смерти Карла Великого. Таким образом. Римская империя бросила на историю Запада тень, которая продержалась во времени со смерти Феодосия 1 в 395 г. до 1806 г. Полтора тысячелетия, безусловно, очень короткий отрезок на временной оси, если сравнивать со сроком жизни Человечества, Земли и Звезд. Однако этот период почти равен всей древнеегипетской истории, самой продолжительной на шкале шеститысячелетней истории человеческих цивилизаций.

Следует отметить, что, подобно халифату Аббасидов, Священная Римская империя, даже находясь в полосе своего угасания, сохраняла некоторую привлекательность и значение.

В 1952 г., почти через полтора века после самоликвидации Священной Римской империи в 1806 г., суверенный правитель Ватикана был титулован "графом Священной Римской империи" в подтверждение полного суверенитета над последним клочком земли, доставшимся ему после упорной и вековой борьбы между папством и империей.

Посещение османов и моголов "призраком призраков". Священной Римской империи воздалось за краткость эффективного правления, а Каирскому халифату - за отсутствие такового вообще удивительной продолжительностью их темных финалов, тогда как Восточная Римская империя православного христианства и империи Сун и Тан на Дальнем Востоке оплатили свой полнокровный и продолжительный промежуток жизни быстрой и болезненной кончиной. Падение было столь стремительным и бесповоротным, что истощенные цивилизации оказались не в состоянии создать свое собственное универсальное государство, поэтому православные христиане приняли имперскую власть из рук османов, а китайцы - из рук монголов.

Завоеватели реконструировали покоренные ими общества по своему образцу, не прибегая к услугам дискредитированного правящего меньшинства. Монголы утвердили свое правление в Китае с помощью мусульман западных окраин своих владений, а также западных христиан, среди которых самым известным был Марко Поло [+9]. Османы наравне с православными детьми привлекали западнохристианских ренегатов, которых они для начала "денатурализовывали" с помощью платонической системы образования. В правительствах обоих этих универсальных государств примечательно наличие ряда институционных остатков ликвидированных государств-вампиров, а также стремление доминирующего меньшинства вернуть свои утраченные посты. В Китае это мандарины [+10], посвящавшие монгольских и маньчжурских военачальников в секреты китайской администрации, а в Оттоманской Порте это фанариоты, которые стали неотъемлемой частью оттоманского управления, будучи допущенными в сферу дипломатии. Хотя институционные рудименты сохранились в виде старомодных церемоний и ритуалов, нетрудно заметить, что наследием Восточной Римской империи у оттоманов был "Кайсар-и-Рум", а наследством империй Сун и Тан - монгольский "Сын Неба".

"Великая идея" современных греков. Наследство, доставшееся османам-победителям, продолжало тревожить проигравших греков. Хотя Восточную Римскую империю постиг страшный удар в 1071 г. из-за самоубийственной политики в великой византийско-болгарской войне 977-1019 гг. [+11] и хотя оживление, внесенное императором Алексеем Комнином (1081 - 1118), принесло лишь мимолетную передышку, византийский политический вирус наложил отпечаток на жизнь греческого народа, на его чувства и умонастроения. Когда западные военные авантюристы под предлогом Четвертого крестового похода в 1204 г. разграбили Константинополь, они обнаружили, что рухнувший императорский трон Константинополя пользуется таким престижем в среде завоеванного народа, что решили посадить на него своего ставленника - "латинского императора", в надежде, что магическая сила самого города и императорского титула окажет должное воздействие на привыкших к покорности подданных.

Но эти же соблазны мощно воздействовали и на греческое государство-преемник в Никее в Северо-Западной Анатолии. Оно поначалу успешно отразило захватчиков, а затем предвосхитило карьеру османов, оседлав Дарданеллы и собрав по частям бывшие имперские территории на Балканском полуострове. Умелых правителей Никеи не покидала идея захвата власти в Константинополе и учреждения там имперского стиля и титула. В 1261 г. Михаил Палеолог на какое-то время удовлетворил эти амбиции ценой утраты лучших анатолийских земель, где государство черпало свои силы [+12]. Эта потеря приговорила огромную империю к бессилию. Однако даже двухсотлетняя агония этой бледной тени Римской империи не излечила греков от восхищения обреченным государством. Год за годом, век за веком, вплоть до настоящего времени вынашивается эфемерная мечта. И так продолжается почти полтысячи лет (1453-1923). Константинопольские греки и во время оттоманского правления продолжали надеяться, что какое-то чудо, возможно вмешательство Бога, возродит вновь Восточную Римскую империю. Это ожидание было столь сильным и неистребимым, что его и сейчас можно обнаружить в греческом фольклоре.

Так, в одной из народных песен поется, что в то время, когда турки осаждали Город, монах жарил на сковороде семь рыб. Он уже поджарил их с одной стороны и стал переворачивать, чтобы поджарить с другой, когда кто-то подошел и сказал, что турки захватили Город. "Никогда турки не ступят своей ногой в Город, - воскликнул монах. - Я поверю в это только тогда, когда увижу, что жареные рыбы ожили". Монах не успел произнести эти слова, как рыбы спрыгнули со сковороды и оказались в ручье. До сегодняшнего дня они плавают там, и их можно найти, наполовину зажаренных, но все еще живых. И так будет, пока не настанет час освободить Город. Говорят, что тогда придет другой монах и дожарит рыбу.

Согласно турецкой версии этой сказки, первоначально было семь рыб, но теперь осталось только пять.

Несмотря на череду разочарований, "великая идея" не покидала народ на протяжении всей его истории. Уничтожение греческой диаспоры, насчитывавшей около 1 280 000 человек в Анатолии и Восточной Фракии, казалось бы, должно было рассеять иллюзию. Однако этого не произошло, что говорит о силе призрака, действовавшего на греческие умы. Греко-турецкая война 1919-1922 гг. завершилась восьмилетним греко-турецким союзом, но этот очевидный парадокс имеет свое объяснение. Насыщенность атмосферы застарелой враждой разрядилась вспышкой старой иллюзии.

Москва - Третий Рим. Тогда как "великая идея греков" представляет собой драматический и странный исторический факт, аналогичное зерно, посеянное на русскую почву, дало серьезные исторические последствия, которые и сейчас, в середине XX в., возможно, еще не развернулись в полной мере.

Когда прозрачная тень возрожденной Римской империи - призрак призрака эллинского универсального государства - была наконец ликвидирована оттоманским завоеванием Константинополя в 1453 г., русская боковая ветвь православия в это время прилагала усилия, чтобы создать свое собственное универсальное государство. Установление русского универсального государства приходится на период с 1471 по 1479 г., когда Московский Великий князь Иван III (1462-1505) присоединил к Московскому княжеству Новгородскую республику.

Быстрая смена событий в основной области православия и его русской боковой ветви, драматический контраст между падением Константинополя и триумфом Москвы произвели глубокое впечатление на воображение русских. Современный исследователь Н. Зернов пишет: "Расширение нации, рост империи - это обычный внешний признак внутреннего убеждения народа, что ему дана особая миссия, которую он должен выполнить. Неожиданное превращение маленького Московского княжества в самое большое государство в мире невольно привело его народ к мысли, что он наделен миссией спасти восточное христианство". Следует сказать, что и другие православные князья до Ивана III жаждали получить знаки отличия Восточной Римской империи. Они не раз обращали свои жадные взоры в сторону Константинополя, но их постоянно постигали неудачи в их нетерпеливых и дерзких попытках.

Исторически сложилось так, что московиты получили некоторое преимущество. В 1472 г. Великий князь Иван III женился на Софье Палеолог, племяннице последнего константинопольского императора Константина, и принял герб - двуглавого восточно-римского орла. В 1480 г. он сверг власть татарского хана и стал единолично править объединенными русскими землями. Его последователь Иван IV Грозный (1533-1584) короновал себя в 1547 г. и стал первым русским царем. В 1551 г. Собор русской православной церкви утвердил преимущества русской версии православия над другими. Во время правления царя Федора (1584-1589) митрополит Московский получил в 1589 г. титул Патриарха Всея Руси. Так серия последовательных политических акций обеспечила русским более благоприятную ситуацию, чем та, в которой оказались их болгарские и сербские предшественники, конец которых был ничтожен [+13]. Русские не были узурпаторами, бросающими вызов живым владельцам титула. Они остались единственными наследниками. Таким образом, они не были отягощены внутренним чувством греха. Чувство того, что греки предали свое православие и за это были наказаны Богом, сильно отразилось на далекой русской церкви, где антилатинские настроения были очень сильны. Русским казалось, что если греки были отвергнуты Богом за Флорентийскую унию, мыслившуюся как замена православию, то сами они получили политическую независимость за преданность церкви. Русский народ оказался последним оплотом православной веры. Таким образом, он унаследовал права и обязанности Римской империи.

Русская вера в высокое предназначение России усиливалась библейскими и патриотическим авторитетами. Мотив книги Даниила - четыре последовательных универсальных государства (Даниил 2, 27-49; 7, 1-28; 9, 24-27).

Использование русскими авторитета Восточной Римской империи для доказательства веры в бессмертие своего универсального государства - прежде всего в политических целях - требовало значительных усилий, чтобы уберечь Третий Рим от судьбы, которая постигла Первый Рим и Второй. Прежде всего предстояло освободить от западного политического и церковного влияния русские православно-христианские земли, попавшие под власть Польши и Литвы в XIV в. Политическая миссия Третьего Рима никогда не сводилась к тому, чтобы спасать или реформировать Второй Рим. Она виделась в том, чтобы заменить его, тогда как миссия христианской церкви заключалась в том, чтобы заменить церковь Ветхого завета. Следствием идеи "Москва - Третий Рим" стало устойчивое убеждение русских в осознании ими своей судьбы, что Россия призвана быть последним оплотом, цитаделью православия.

В результате раскола, который начался в русской церкви из-за изменения обрядовой практики Московским патриархом Никоном, четыре греческих патриарха, хотя они принадлежали оттоманскому миру, на некоторое время стали судьями русского церковного достоинства. На Московском Соборе в 1666-1667 гг. присутствовали патриархи Антиохийский и Александрийский. Противники реформ Никона были отлучены от церкви. Кроме того, русских заставили подписать отказ от претензии, выдвинутой Собором 1551 г., которая сводилась к тому, что московское православие стоит выше всех остальных православных церквей. Никон был смещен и лишен сана.

В следующем поколении Петр Великий использовал свой могучий гений, чтобы коренным образом преобразовать Московию, превратив ее из русского православно-христианского универсального государства, верящего в свою исключительную миссию, в динамическое локальное государство, составной элемент европейской системы. Петр перенес столицу из православной Москвы в новый город, основанный на западном морском форпосте России и названный именем своего создателя. Новая столица оказалась и культурно, и физически на новой почве [*4]. Вестернизирующаяся Россия формировала правительство западного толка, лишенное каких бы то ни было следов старой православной традиции. Петр попытался вестернизировать и церковь, отдав ключевые посты русской православной иерархии, ранее традиционно предназначавшиеся великороссам, священникам из левобережной Украины, отвоеванной у Польши - Литвы в 1667 г. Находясь под влиянием римского католичества, украинские православные клирики вне зависимости от того, положительно или отрицательно относились они к романизации, должны были изучать римскую теологию, в результате чего они некоторым образом были ориентированы на западное мировоззрение. Наконец, после того как престол патриарха оставался незанятым в течение двадцати лет, в 1721 г. Петр I упразднил патриархат и учредил вместо него Священный Синод.

Серия ударов, казалось, была сокрушительной, однако идеал, заключенный в понятии "Москва - Третий Рим", не уходил из жизни в ее традиционно религиозном выражении и постепенно нашел себе новое выражение в терминах идеологии вестернизирующегося мира. Отлученные от церкви противники Никона сумели сохранить и при петровском режиме старообрядческую церковь, а в век западного романтизма русская вера в уникальную судьбу России и ее вселенскую миссию проявилась в славянофильском движении.

Загадка престижа императорского двора в Японии. Похожее свидетельство продолжительности влияния престижа империй Цинь и Хань можно найти в истории императорского двора в Японии.

Ранее мы уже касались этой проблемы. Здесь мы попробуем объяснить, почему императорский двор, который демонстрировал эффективность своей власти всего-то около трех столетий, просуществовал затем еще тысячу лет как формальный источник власти, почестей, титулов и законности. Все фактические правители Японии начиная с Х в. н.э., когда имперское правительство утратило фактический контроль над страной, ощущали необходимость проводить управление от имени императора. В настоящий момент в стране существует в высшей степени эффективное правительство, которое также находит нужным действовать от имени императора [+14].

Эта необычная витальность японского императорского двора приписывается самими японцами официальной вере в то, что императорская семья берет свое начало от богини Солнца Аматэрасу. Миф этот, несомненно, восходит к заре японской истории, однако использование его в политических целях началось, похоже, не раньше, чем после свержения власти дома Токугава в 1868 г., когда новые хозяева страны прибегли к манипуляциям именем императора, чтобы вдохнуть в идею империи новую жизнь [+15]. Следует заметить, что император Хирохито отнюдь не вдохновил японский народ, когда в своем заявлении в канун 1946 г. подчеркнул, что является не богом, а человеком. Однако основную причину столь прочного и высокого престижа императорского двора следует искать, по всей видимости, в принятии в 645 г. китайской императорской модели того времени [+16]. Бюрократическая система китайского образца была, возможно, слишком тщательно и тонко разработана и оказалась слишком замысловатой для грубых условий тогдашнего японского общества. И хотя ее экзотический и консервативный характер обрек ее на быстрое забвение в сфере практической политики, те же самые черты помогли ей стать щитом японского общества, ибо японская императорская система 645 г. была построена по модели правящей династии Тан, а империя Тан в свою очередь восходила к империи Хань, бывшей универсальным государством древнекитайского общества. Таким образом, японский императорский двор в XX в. пользуется политическим капиталом, завещанным Хань Любаном, жившим во II в. до н.э.

Источник иллюзии. Мы рассмотрели достаточно примеров, чтобы установить факт веры в бессмертие универсальных государств, веры, которая переживает века и тысячелетия, когда на то нет, казалось бы, никаких оснований. Каковы причины этого феномена, столь странного на первый взгляд?

Одна из явных причин заключена в силе личного обаяния, производимого основателями универсальных государств и их последователями. Причем, как правило, эти впечатления передаются последующим поколениям с сильными преувеличениями, превращаясь в легенду. Весьма примечательным примером может служить хорошо известное свидетельство Филона Александрийского о впечатлении, производимом императором Августом. Будучи евреем, александрийцем и философом, Филон Александрийский вряд ли может быть заподозрен в особом энтузиазме по отношению к римлянину, основателю эллинистического универсального государства. Впоследствии императору была приписана даже способность предвидеть будущее, а сама эта способность вполне логично объявлялась божественной.

Другая причина устойчивости веры в бессмертие универсальных государств - впечатляющая грандиозность самого учреждения. Эта грандиозность вырастает из смутного времени и символизирует оживление распадающегося общества, поэтому она и завоевывает сердца людей.

Третья причина - тоталитарность, всеобъемлющий характер универсального государства. В политическом плане универсальное государство - высшее выражение чувства единства, которое является психологическим продуктом процесса социального распада. Чувство единства и всеобщности - характерная черта всех универсальных государств.

Примечания

[*1] Это выражение, по всей вероятности, принадлежит русскому царю Николаю I, который впервые употребил его в разговоре с лордом Абердином в 1844 г., а затем повторил в 1853 г. накануне Крымской войны.

[*2] Падишах восходит к персидскому названию, означающему "шах, стоящий на шеях своих подданных", то есть шах шахов, или "царь царей".

[*3] Русско-турецкий мирный договор, подписанный 21 июля 1774 г.; итало-оттоманские мирные соглашения от 15 октября 1912 г.; турецко-болгарский мирный договор, подписанный в Константинополе 29 сентября 1913 г.

[*4] Аналогичным соображением руководствовался Константин Великий, когда он переносил столицу Римской империи из Рима в Константинополь. Он считал, что политический центр обращенной Римской империи должен быть христианским с самого начала, освобожденным от архаического язычества, которое так упорно цеплялось за жизнь в сенатской цитадели на берегу Тибра. Кроме этих моментов, у Константина и Петра были, конечно, политические и стратегические мотивы для переноса столицы.

Комментарии

[+1] Идея вечности Рима, со временем все более сливавшаяся с идеей вечности императора как главы Рима, впервые выдвигалась еще Августом. Клавдий и Нерон, почитавшиеся самыми бездарными правителями, были не так уж преданы идее вечности Рима: введенные Нероном игры по греческому образцу должны были возвеличивать скорее императора, чем Город. Официально - на монетах - лозунг "Вечного Рима" появляется при Веспасиане (69-79) как знак обновления Рима после смерти "тирана" Нерона. Особо эти идеи пропагандировались при Адриане (117-138) и Антонине Пии (138-161), причем место Вечного Рима стала занимать Aeternitas imperii ("Вечность империи", но imperium - это еще и "правление").

[+2] Государство Великих Моголов попало под английский протекторат в 1803 г. и было официально упразднено в 1858 г. Последний Великий Могол Бахадур-шах II (1837-1858) умер в ссылке в 1862 г.

[+3] После распада страны под ударами кочевников Севера единство Китая было восстановлено династией Сун (581-618). Падение этой недолгой династии в результате восстания привело не к развалу государства, а к приходу к власти династии Тан (618-907). Время правления этой династии было эпохой подъема культуры, а первые 150 лет - еще и мира и процветания.

[+4] Имеется в виду Баязид I Молниеносный (1389-1402), сильно расширивший владения османов, но потерпевший поражение от Тимура.

[+5] Абдул-Хамид II (1842-1918, прав. 1876-1909), придя к власти в результате переворота, происшедшего под знаменем реформ, распустил созванный им же парламент и жестоко расправлялся со сторонниками конституции. Внешний долг Турции достиг при нем астрономических размеров, и финансами Империи стала распоряжаться "Компания кредиторов" в составе Англии, Франции и Германии. Произведенная молодыми офицерами революция 1908 г. лишила его власти.

[+6] Тайное общество "Новые османы", выступавшее за конституционные реформы, но при этом за сохранение единства Империи при господстве турок, было создано в 1865 г. Это движение привело на престол Абдул-Хамида II, но было им же жестоко подавлено в 1878 г.

[+7] Мустафа Кемаль-паша, руководитель турецкой революции 1918-1923 гг., получила 1921 г. от Национального собрания титул "гази", т.е. "победитель", за победу над греками, а в 1928 г., ввиду декретированной им же вестернизации имен, фамилию Ататюрк, т.е. Отец турок.

[+8] Под собственно римской державой здесь понимается период в истории Священной Римской империи от коронации Карла Великого до коронации Фридриха II. После смерти Фридриха Империя все более становится чисто германским государством. Австразийской монархией здесь именуется империя Каролингов от прихода к власти в 715 г. Карла Мартелла (хотя и без королевского титула) до раздела ее в 843 г.

[+9] Европейцы на императорской службе (подобно Марко Поло, бывшему наместником провинции) все же были редки в средневековом Китае.

[+10] Название "мандарин" было дано китайским чиновникам в XVI в. португальцами, которые произвели это слово от санскритского "мантрин" - "советник".

[+11] Считать политику Василия II Болгаробойцы самоубийственной нет особых оснований. Война с Болгарией действительно подорвала силы Империи, но болгары представляли реальную опасность, тогда как мощь арабов была уже невелика, а турки еще кочевали в Приаралье.

[+12] Государь незавоеванных крестоносцами частей Византии Михаил VIII Палеолог (1259-1282) в 1261 г. изгнал латинских захватчиков из Константинополя. Ему пришлось пойти на определенные уступки туркам, но у него не было другого выхода.

[+13] Русь предъявляла свои претензии на верховенство в православии после падения Византии, тогда как в иных странах - Болгарии и Сербии, сокрушенных турками, - государи их стремились к верховенству над Византийским государством: Симеон Болгарский (863-927) принял титул "император ромеев и болгар". Стефан Душан Сербский (1331-1355) венчался в 1345 г. как "автократор Сербии и Романии (т.е. Византии)".

[+14] Имеется в виду послевоенное правительство Японии, конституция которой сохранила пост императора как "символа нации".

[+15] После революции Мэйдзи (в Японии каждое царствование избирает свой девиз; Мэйдзи - просвещенное правление) в 1868 г. и свержения династии сёгунов из дома Токугава абсолютная власть формально перешла к императору. По конституции 1889 г., правительство было ответственно только перед монархом, он имел право вето по отношению к любому закону и являлся, по этой конституции, сакральной фигурой, потомком богов. Фактически высшую власть до 1945 г. осуществляли два высших совета, формально совещательных и назначаемых императором, но фактически руководящих и самовосполняемых: Сумицу-ин (Тайный совет), конституционный орган, представляющий священного монарха в светском управлении, и Гэнро, существовавший до 1940 г. внеконституционный орган, состоявший из близких к императору лиц, потомков представителей тех родов, которые поддержали переворот Мэйдзи.

[+16] В 645 г. правящий род Японии Сога, поставлявший сумэраги (правителей) страны, был физически истреблен, и к власти пришел Кару, принявший тронное имя Котоку (645-654), девиз его правления - Тайка, т. е. Великая перемена. Он осуществил централизацию государства по китайскому образцу, создал правительство из высших чиновников, принял титул тэнно, т. е. "небесный государь".