Соловьев С. Учебная книга по Русской истории

ОГЛАВЛЕНИЕ

ГЛАВА XIII. ВНУТРЕННЕЕ СОСТОЯНИЕ РУССКОГО ОБЩЕСТВА ОТ ПОЛОВИНЫ IX ДО ПОЛОВИНЫ XIII ВЕКА

1) Общий взгляд на события описанного времени. Если мы сравним известия
летописи о быте славянских племен до половины IX века с известиями о
событиях на Руси XI и XII веков, то увидим великую разницу, происшедшую
именно вследствие призвания князей, собравших племена в один народ.
Племенные названия исчезают; не встречаем больше названий: поляне,
древляне, северяне, кривичи, меря; эти названия заменяются названиями
областей, от имени главного, стольного города происшедшими: киевляне,
владимирцы, черниговцы, смольняне, ростовцы, и все эти области, при
видимом разделении, связаны между собою, жители их понимают, что
составляют один народ русский, живут все в одной земле русской, хотя в
тесном смысле Русью продолжает называться Киевское княжество.
Каждая область имела своего князя, независимого в делах внутреннего
управления, но князья эти владели русскою землею сообща и меняли свои
княжества, подвигаясь по старшинству к главному столу, киевскому;
вследствие этого области находились в тесной связи: смерть киевского князя
была событием одинаковой важности как для киевлянина, так и для
черниговца, и для смольнянина, и для отдаленного ростовца и новгородца,
ибо она влекла за собою перемены в их родных областях; самые усобицы
княжеские за старшинство, за обладание Киевом, укрепляли сознание о
единстве земли, потому что вследствие их дружины северные стремились на
юг, южные - на север; несмотря на огромное расстояние областей русских,
например Волыни от Ростова или Новгорода, жители их принимали участие в
делах друг друга благодаря этой нераздельности княжеского рода.
2) Значение князя. Название князя на Руси принадлежало только членам
Рюрикова потомства и не отнималось ни у кого из них ни в каком случае;
старший между ними назывался великим князем. Князь был призван для того,
чтобы княжить и владеть, по словам летописи; он заботился об утверждении
порядка в земле, о деле военном, о законах. Князь обыкновенно был главным
вождем во время войны и верховным судьей во время мира, он наказывал
преступников, его двор был местом суда, его слуги были исполнителями
судебных приговоров.
Князь собирал дань с жителей своей области; кроме того, в его пользу
шли пошлины, которые брались при продаже товаров, с обвиненных при решении
дел судебных; наконец, большой доход князьям приносили принадлежавшие им
земли, населенные рабами: на этих землях князья устраивали себе дворцы,
где складывались всякого рода вещи, нужные в хозяйстве, - мед, вино, медь,
железо и т. п. Эти земли, доставлявшие множество съестных припасов, давали
возможность князьям угощать беспрестанно дружину, духовенство, иногда всех
жителей городских.
3) Дружина и войско. Подле князя видим дружину, с которою он обо всем
советуется, ходит в походы, за данью, охотится, пирует; из членов дружины
назначал князь правителей в города, или посадников, воевод для городовых
полков, или тысяцких, приставников при разных делах, или тиунов; хороший
князь по тогдашним понятиям ничего не щадил для дружины, что получал, все
издерживал на нее, ничего не откладывал собственно для себя, потому что с
храброю, преданною дружиною никогда не мог быть беден. Дружиннику было
хорошо при князе: он был его советником (думцем), получал от него обильное
содержание, и денежное жалованье, и доходные места, а если ему что-нибудь
не нравилось, то мог свободно переходить от одного князя к другому: это не
считалось изменою, ибо князья владели сообща русскою землею. Не будучи
привязан к одному какому-нибудь князю, дружинник не был привязан и к
одному какому-нибудь княжеству, но сопровождал князя, в службе которого
ему нравилось, из одного княжества в другое. Это движение не давало
дружинникам возможности усиливаться в качестве постоянных богатейших
землевладельцев; не могли они усилиться и как посадники, правители
волостей, городов, потому что с самого начала князья - потомки Рюрика
чрезвычайно размножаются, вследствие чего все сколько-нибудь значительные
города и волости находятся в управлении самих князей, а не посадников их.
Сначала, при первых князьях, дружины наполняются преимущественно
варягами, но скоро потом они являются вполне туземными, хотя доступ в них
постоянно был открыт всякому чужестранцу, известному своею храбростию.
Дружина разделялась на старшую - боляр, или бояр, советников, думцев князя
по преимуществу, и на младшую - люден молодых летами и подвигами (гриди,
гридьба); в состав дружины входила также собственная прислуга князя
(отроки, детские, пасынки, дворяне). Войско составлялось из дружины и
полков, собираемых из остального народонаселения, городского и сельского;
ополчения разделялись на конницу и пехоту и располагались пятью otj
делами: большой полк, два крыла - правое и левое, передовой полк и
сторожевой, которого обязанность состояла в наблюдении за неприятелем.
4) Города. Городом называлось огороженное укрепленное место, устроенное
для защиты от неприятеля: сюда в случае вражьего нападения укрывалось все
окрестное народонаселение с семействами и пожитками. В самом городе жил
князь или посадник его, окруженный дружиною, под стенами города селились
люди промышленные, сначала, разумеется, те, которых изделия всего нужнее
были для дружины, мастера оружейные; потом, если город находился на
выгодном месте, на большой реке, на торговом пути, то число жителей и
богатство их увеличивались; так явились большие города на Руси: Киев,
Новгород, Полоцк, Смоленск, но жители, селившиеся подле других небольших
городов, занимались обыкновенно земледелием; каменные стены у городов были
редкостью, большею частью стены были деревянные.
Когда князь предпринимал что-нибудь, то в совет свой вместе с дружиною
призывал и городских старцев; так было при первых князьях, но потом, после
Ярослава I. видим, что князья созывают всех городских жителей на вече и
предлагают им какое-нибудь предприятие, обыкновенно поход; граждане
соглашаются или не соглашаются. Особенно значение веча поднялось во время
княжеских усобиц, когда города получили возможность выбирать между
несколькими князьями-соперниками, выбирать того, кто был ласковее и
уступчивее; сила веча зависела также от многочисленности и богатства
жителей: были сильные веча в Киеве, Новгороде, Полоцке, Смоленске,
Ростове; маленькие же города или пригороды своего веча не имели, а
исполняли то, что решат веча больших городов. Особенно сильно было вече в
Новгороде Великом: во-первых, по богатству и многочисленности жителей,
во-вторых, потому что князья менялись очень часто вследствие усобиц,
происходивших на юге, и новгородцы могли выбирать из многих; в-третьих,
так как главная сцена действия была на юге, князья бились все около Киева
и ближайших к нему городов, то новгородцы могли безопасно менять князей и
заключать с ними ряды, или договоры: князья, занятые на юге, не имели
средств и охоты ходить с большим войском к далекому Новгороду и заставлять
его жителей исполнять свою долю. Но на северо-востоке, где единственный
большой старый город, имевший вече, Ростов, упал при сыновьях Юрия
Долгорукого и остались одни малые города, не имевшие прежде вечей, там о
вечах, об условиях горожан с князьями, уже не слыхать. Жители городские
разделялись на десятки, каждый под начальством своего десятского,
десятские зависели от сотских, начальников сотен, а сотские в свою очередь
зависели от тысяцкого, или воеводы городового.
5) Торговля. Города богатели от торговли; так как самая сильная
торговля в древней России производилась па пространстве между Балтийским и
Черным морями, на этом водном пути, который соединял Северную Европу с
Южною, то самыми богатыми городами были те, которые находились на
оконечностях этого пути,- Киев на юге и Новгород на севере; Киев
преимущественно торговал с Грециею, был складкою южных европейских и
азиатских товаров, а Новгород торговал с скандинавскими и германскими
народами; кроме Киева и Новгорода еще два города по выгодному положению
своему на том же пути вели большую торговлю: Смоленск и Полоцк. Богатство
городов выражалось особенно в многочисленности и богатстве церквей,
которые были почти исключительными тогда общественными зданиями.
6) Сельское народонаселение. В селах жили или свободные земледельцы,
или челядь, рабы, принадлежащие владельцам земель; свободные сельские
жители управлялись своими старостами.
7) Законодательство. Князья были призваны для правды, для суда
справедливого, беспристрастного, и потому одною из главных забот первых
князей был устав земский, о котором они думали с дружиною, старцами
городскими и епископами. Ярославу I приписывается писаный устав, известный
под именем "Русской Правды". Этот устав первыми строками своими указывает
на государство, только что родившееся, в котором еще ясны следы прежнего
быта племен, когда они жили порознь, каждый род особо. Так, в случае
убийства убийца по "Русской Правде" наказывался не государственною властию
по закону, а должны были мстить ему ближайшие родственники убитого: брат
должен был мстить за брата, сын за отца, отец за сына, дядя за племянника;
если же после убитого не оставалось близких родственников, которые бы за
него отомстили, то убийца платил князю пеню, виру, за простого человека
вдвое меньше, чем за члена Дружины или слугу княжеского, за женщину
вполовину меньше, чем за мужчину. Дети Ярослава отняли у родственников
убитого право мстить убийце смертию, а положили, что он должен откупаться
деньгами. Когда не было ясных свидетельств преступления, то употреблялось
испытание железом, водою, а потом ввелись и судебные поединки.
8) Церковь. С самого начала сильное влияние на смягчение нравов, на
распространение лучших понятий в обществе оказала новая религия -
христианство.
Но благодетельное влияние свое христианство успешнее могло оказывать на
юге, где оно принялось скорее, на севере же и на северо-востоке язычество
еще крепко держалось: здесь проповедники христианства подвергались
мученической смерти, как, например, св. Леонтий в Ростове, св. Кукша у
вятичей; здесь являлись волхвы и возмущали народ против новой религии,
пользуясь особенно физическими бедствиями, голодом. Однажды волхв явился в
Новгороде, стал говорить перед народом, что все знает, что может ходить по
воде, как посуху; народ поверил ему, и когда епископ вышел на площадь с
крестом в руках, то на его стороне стал только князь с дружиною, все же
остальные новгородцы стали на стороне волхва; епископа спасла от погибели
только решительность князя, который подошел к волхву и разрубил его
топором; народ, видя, что старые боги не умели защитить своего слугу,
разошелся.
Христианство торжествовало видимо, но в народе, особенно в низшем его
слое, языческие предания и представления были еще очень сильны:
духовенство постоянно жалуется на языческие обычаи, на двуверие народа,
который был наполовину христианским, а наполовину оставался при прежних
верованиях.
Если мы теперь в низшем слое народонаселения встречаем еще много
языческих преданий и представлений, то что же было в XII веке?
Касательно управления русская Церковь зависела от константинопольского
патриарха, который поставлял для нее митрополитов и произносил
окончательные приговоры в делах церковных. Митрополиты были обыкновенно
греки; из русских были только: при Ярославе I - Иларион, русский и
поставленный собором русских епископов без ведома патриарха; потом при
Изяславе Мстиславиче - Климент, поставленный также в России без ведома
патриарха, но некоторые епископы не соглашались на его постав-ление. После
этой попытки патриарх продолжал присылать митрополита в Киев из
Константинополя, но с согласия великого князя. Митрополит с своей стороны
поставлял епископов во все епархии, но опять с согласия тамошних князей;
новгородцы избирали своих архиепископов, или владык, жребием. Для
содержания главных, или любимых, церквей, также домов архиерейских
некоторые князья давали десятую часть (десятину) из своих доходов, давали
села, слободы, иногда целые города.
Для упрочения христианства нужно было, чтоб оно распространялось не
словом только, но самым делом, чтобы новые русские христиане увидали в
лучших людях действие христианства и в этом действии признали
превосходство новой религии над старою. Такое влияние на молодое русское
общество производили монахи, из которых особенно прославились монахи
Киевского Печерского монастыря.
Основателем монастыря был св. Антоний родом из города Любеча; он был на
Афонской горе, постригся там, возвратился в отечество и поселился в Киеве
в пещере на берегу Днепра в княжение Изяслава Ярославича. Слух о подвигах
его суровой монашеской жизни скоро разнесся по Киеву, и около него
собралась братия; из этой братии знаменитее всех своими подвигами был св.
Феодосии, в ранней молодости бросивший богатый дом отцовский, для того
чтобы жить суровою монастырскою жизнию. Ставши игуменом Печерского
монастыря после Антония, Феодосии был защитником притесненных, у себя в
келье ходил за больным монахом, писал поучения монахам и князьям, по ночам
отправлялся спорить с жидами; знаменитый повсюду, он отличался смирением
необыкновенным.
Кроме Антония и Феодосия Печерский монастырь выставил ряд проповедников
христианства, епископов, летописцев; в нем видели, как проходил монашеский
искус один из князей черниговских, Святослав (Святоша) Давыдович, как он
рубил дрова, был привратником и служил при трапезе братской. Для
содержания своего и в это уже время монастыри имели недвижимые имущества;
до нас дошла в подлиннике грамота великого князя Мстислава Владимировича
(1128-1132 годов) новгородскому Юрьеву монастырю на волость; это
древнейшая подлинная грамота, до нас дошедшая.
9) Просвещение. С распространением христианства распространялась и
грамотность: человек благочестивый, который хотел быть крепок в вере,
хотел побольше знать о божественном, должен был читать, приобретать книги
для собственной духовной пользы и пользы других. Князья и простые люди,
священники и монахи обращались к архиереям и знаменитым игуменам с разными
вопросами, особенно их занимавшими; те должны. были отвечать им, иногда
письменно; эти ответы, имевшие всеобщую занимательность, переписывались,
распространялись и таким образом дошли до нас. Новых русских христиан
занимал вопрос: зачем Христос воплощался - ведь и евреи знали единого
истинного Бога? Это нужно было объяснить, и вот еще при Ярославе первый
киевский митрополит из русских, Иларион, писал об этом.
В Киев приходили христиане римского исповедания; русским людям хотелось
знать, какая разница между этим исповеданием и греческим. И католики тоже
христиане, а между тем греки их не любят, называют их веру неправою. И вот
появились сочинения, показывавшие эту неправоту, между прочим и ответ св.
Феодосия на вопрос великого князя Изяслава о вере латинской. Из поучений,
написанных для князей, особенно замечательно поучение митрополита Никифора
Владимиру Мономаху, из которого мы узнаем об образе жизни этого
знаменитого князя. Записывались поучения, которые говорили архиереи в
церквах всему народу: так, записано было простое краткое поучение
новгородского епископа Луки Жидяты о том, как должен вести себя
христианин; записаны одушевленные, красноречивые проповеди Кирилла,
епископа туровского, содержащие в себе объяснения прославления разных
евангельских событий; поучения св. Феодосия Печерского, из которых мы
узнаем о нравах того времени.
Кроме поучений, принадлежащих духовным лицам, до нас дошло поучение,
написанное Владимиром Мономахом для своих детей, которых он учит быть
благочестивыми, правосудными, никого не убивать, держать свое слово, не
зарывать добра в землю, в доме за всем смотреть самим, чтоб гости не
осмеяли обеда; вышедши на войну, не надеяться на воевод, а за всем
смотреть самим; во время дороги не давать слугам своим обижать жителей;
ласкать иностранцев всякого звания, потому что они разносят добрую и
дурную славу; учиться всему доброму; в заключение Мономах рассказывает
детям о своих трудах. Охота к паломничеству, к путешествиям в Святую Землю
распространилась в это время между русскими людьми, и вот дошло до нас
описание одного из таких путешествий, совершенного игуменом Даниилом. От
этого же времени дошло до нас сочинение другого Даниила:
"Послание Даниила Заточника к князю Юрию Владимировичу Долгорукому";
сочинение это наполнено изречениями житейской мудрости того времени,
собранными, как говорит сам автор, из многих книг.
Самые старинные исторические песни и сказки, дошедшие до нас уже в
измененном виде, содержат рассказы о подвигах богатырей времени св.
Владимира, о борьбе их с степными народами, которая больше всего занимала
народ. После св.
Владимира эта борьба продолжалась, больше всех князей приобрел в ней
славы Владимир Мономах, и поэтому в летописях мы встречаем следы народных
поэтических сказаний о подвигах Мономаха против половцев. От позднейшего
времени дошло до нас в целости поэтическое сказание о несчастном походе
северских князей, Игоря Святославича с братьями, на половцев - "Слово о
полку Игореве". Особенная храбрость этих князей, их ревность добыть себе
славы в борьбе с погаными, их великодушие, по которому они не захотели
покинуть в беде простых людей, заслуженная поэтому народная любовь к этим
князьям, любопытные подробности похода, необыкновенная удача в начале,
необыкновенное бедствие в конце, наконец, удивительное спасение Игоря из
плена - все это должно было возбудить внимание народа к событию, которое и
стало предметом поэтического сказания.
Наконец, от описываемого времени дошли до нас летописи, то есть
погодные записки о событиях; дошли они до нас в виде сборников,
составленных из разных летописей, написанных в разных местах разными
лицами, но предание сохранило нам имя древнейшего летописца, монаха
Киево-Печерского монастыря преподобного Нестора. С половины XI века мы
замечаем в летописях явные следы, что события записываются современниками
и даже очевидцами; до этого же времени события записаны по устным
преданиям. До нас дошли в целости и в отрывках летописи, написанные в
Киеве, Новгороде, на Волыни, в Полоцке, в области Черниговской, в области
Ростовской или Суздальской. Влияние этих различных местностей отразилось
на характере летописного рассказа: так, летописи южные - Киевская и
Волынская - отличаются живостию, полнотою рассказа, в них описываются не
только действия исторических лиц, но и приводятся речи их, отчего эти лица
и являются людьми живыми. Новгородская летопись отличается краткостию и
силою. Рассказ суздальского летописца сух, не имея силы новгородской речи,
и вместе многоглаголив без художественности речи южной.