Библиотека
Теология
КонфессииИностранные языкиДругие проекты |
Ваш комментарий о книге Николаева И., Карначук Н. Культура варварского мираОГЛАВЛЕНИЕГренландская песнь об АтлиСмерть АтлиГудрун, дочь Гьюки, отомстила за своих братьев, как об этом много рассказывалось: она убила сначала сыновей Атли, а потом самого Атли и сожгла его палаты и всю его дружину. Об этом сложена такая песнь: Атли когда-то отправил к Гуннару хитрого мужа по имени Кнефрёд; в вотчину Гьюки, к Гуннару прибыл он, в дом, к очагу, к вкусному пиву. Дружинники пили в вальгалле вино и гуннам не верили, молчали предатели; Кнефрёд воскликнул недобрым голосом,— на высокой скамье сидел южанин. “Атли я послан сюда с порученьем, верхом проскакал я сквозь чащу Мюрквид просить вас с Гуннаром к Атли в гости, в дом свой зовет он вас, шлемоносные! Дадут вам щиты и пики на выбор, в золоте шлемы, попоны расшитые, множество гуннов, рубахи червленые, стяги на копьях, ретивых коней! Широкое даст Гнитахейд поле, пики звенящие, челны златоносные, золота груды, и Данда земли, и лес знаменитый, что Мюрквид зовется!” Гуннар тогда повернулся к Хёгни: “Что скажешь, брат младший? Не знаю я золота с полей Гнитахейд, что нашей добычей давно бы не стало! У нас семь палат, [Хёгни сказал:] Почему нам жена кольцо прислала в волчьей одежде? Остеречь нас хотела? Волос вплетен был волчий в кольцо — по волчьей тропе придется нам ехать!” Не подстрекали родичи Гуннара, молчали советчики, воины смелые; велел тогда Гуннар, как должно владыке от щедрой души, на пиршестве княжьем; “Фьёрнир, вставай! Пусть вкруговую ковши золотые пойдут по рукам! Пусть волки наследье отнимут у Нифлунгов — серые звери,— коль я останусь! Пусть мирные хижины станут добычей белых медведей, коль я не поеду!” Простились люди с конунгом, плача, когда уезжал он из гуннского дома; сказал тогда юный наследник Хёгни: “Путь свой вершите, как дух вам велит!” Рысью пустили Атли владенья они увидели, воинов Бикки на стенах высоких; в палатах южан скамьи поставлены, на стенах тарчи, щиты и доспехи, стяги на копьях; Атли там пил в вальгалле вино; стража была наготове снаружи, чтоб Гуннара встретить, когда бы затеял он с конунгом битву. Первой сестра братьев приметила — хмельной не была она — у входа в палату: “Гуннар, ты предан! Гунны коварны, не справишься с ними,— спасайся скорее! Лучше б тебе проводил бы в седле, дал бы бледные трупы норнам оплакивать, дев гуннских воинственных впряг в борону бы, вверг бы ты Атли в ров змеиный, а ныне вы сами в него попадаете!” [Гуннар сказал:] “Не успеть мне, сестра, Нифлунтов кликнуть, далеко искать удалую дружину, с холмов красных Рейна воинов храбрых!” Схвачен был Гуннар, накрепко скован, друг бургундов, связан надежно. Хёгни сразил мечом семерых, восьмого спихнул в огонь пылавший. Так должен смелый сражаться с врагом, как Хёгни бился, себя защищая. Спросили, не хочет ли готов властитель золото дать, откупиться от смерти. [Гуннар сказал:] “Пусть сердце Хёгни в руке моей будет, сердце кровавое сына конунга, острым ножом из груди исторгнуто". Вырвали сердце у Хьялли из ребер, на блюде кровавое подали Гуннару. Гуннар воскликнул, владыка дружины: “Тут лежит сердце трусливого Хьялли, это не сердце смелого Хёгни,— даже на блюде лежа, дрожит оно,— у Хьялли в груди дрожало сильнее!” Вождь рассмеялся — страха не ведал он,— когда грудь рассекли дробящего шлемы и сердце на блюде подали Гуннару. Гуннар сказал, славный Нифлунг; “Тут лежит сердце смелого Хёгни, это не сердце трусливого Хьялли, оно не дрожит, лежа на блюде, как не дрожало и прежде, в груди его! Атли, ты радости так не увидишь, как не увидишь ты наших сокровищ! Я лишь один, если Хёгни убит, знаю, где скрыто сокровище Нифлунгов! Был жив он — сомненье меня донимало, нет его больше — нет и сомненья: останется в Рейне раздора металл,— в реке быстроводной асов богатство! Пусть в водах сверкают вальские кольца, а не на руках отпрысков гуннских!” [Атли сказал:] “Готовьте повозку, пленник закован!” Атли могучий Ехал на Глауме, . . . . . . . . . . . . . . . . . слез не лила, войдя в палату. [Гудрун сказала:] “Клятвы тебя пусть покарают, которые Гуннару часто давал ты, клялся ты солнцем, Одина камнем, ложа конем и Улля кольцом!” И стража сокровищ, Одина битвы, поводья рвущий на гибель повез. I Воины конунга Атли направил в путь обратный коня своего после убийства. С топотом кони теснились в ограде, звенели доспехи дружины вернувшейся. Вышла Гудрун, чтоб Атли встретить с кубком в руках золотым, как пристало: “Конунг, прими в палатах твоих от Гудрун зверенышей, в сумрак ушедших!” Звенели чаши, от пива тяжелые, когда собрались гунны усатые, в палате толпились храбрые воины. Плавно вошла с питьем яснолицая, еду подала побледневшему Атли, сказала ему слова оскорбленья: “С медом ты съел сердца сыновей — кровавое мясо, мечи раздающий! Перевари теперь трупную пищу, что съедена с пивом, и после извергни! Не подзовешь, не возьмешь на колени Эйтиля с Эрпом, веселых от пива; не увидишь, как дротики крепят на древки, гривы стригут, скачут верхом!” Вопили неистово люди в палате, коврами увешанной, плакали гунны; одна только Гудрун не стала оплакивать братьев смелых и милых сынов, юных, немудрых, от Атли рожденных. Золото сеяла лебяжьебелая, челяди кольца дарила червонные; судьбе покорясь, раздавала сокровища, капищ она не жалела, щедрая. Атли беспечный пьян был от пива, меча не схватил, не противился Гудрун: иными бывали их прежние встречи, когда он при всех обнимал ее нежно! Постель она с лезвия кровью насытила рукой, в Хель ведущей, выгнала псов, дверь заперла, подняла домочадцев, дом запалила в отплату за братьев. Всех предала огню, кто вернулся из Мюркхейма вспять после Гуннара смерти; рушились балки, дымилось капище, Будлуигов двор, щитоносные девы падали мертвые в жаркое пламя. Довольно об этом! Жены другие кольчуг не наденут для мести подобной! Трем конунгам смерть она принесла, прежде чем гибель ее постигла!
Ваш комментарий о книге |
|
