Николаева И., Карначук Н. Культура варварского мира

ОГЛАВЛЕНИЕ

Прорицание Вёльвы

Внимайте мне все

священные роды,

великие с малыми,

Хеймдалля дети!

Один, ты хочешь,

чтоб я рассказала

о прошлом всех сущих,

о древнем, что помню.

Великанов я помню,

рожденных до века,

породили меня они

в давние годы;

помню девять миров

и девять корней

и древо предела,

еще не проросшее.

В начале времен,

когда жил Имир,

не было в мире

ни песка, ни моря,

земли еще не было

и небосвода,

бездна зияла,

трава не росла.

Пока сыны Бора,

Мидгард создавшие

великолепный,

земли не подняли,

солнце с юга

на камни светило,

росли на земле

зеленые травы.

Солнце, друг месяца,

правую руку

до края небес

простирало с юга;

солнце не ведало,

где его дом,

звезды не ведали,

где им сиять,

месяц не ведал

мощи своей.

Тогда сели боги

на троны могущества

и совещаться

стали священные,

ночь назвали

и отпрыскам ночи -

вечеру, утру

и дня середине —

прозвище дали,

чтоб время исчислить.

Встретились асы

на Идавёлль-поле,

капища стали

высокие строить,

сил не жалели,

ковали сокровища,

создали клещи,

орудья готовили.

На лугу, веселясь,

в тавлеи играли,

все у них было

только из золота,—

пока не явились

три великанши,

могучие девы

из Ётунхейма.

Тогда сели боги

на троны могущества

и совещаться

стали священные:

кто должен племя

карликов сделать

из Бримира крови

и кости Блаина.

Мотсогнир старшим

из племени карликов

назван тогда был,

а Дурин — вторым;

карлики много

из глины слепили

подобий людских,

как Дурин велел.

Нии и Ниди,

Нордри и Судри,

Аустри и Вестри,

Альтиов, Двалин,

Бивёр и Бавёр,

Бёмбур, Нори,

Ан и Анар,

Аи, Мьёдвитнир,

Гандальв и Вейг,

Виндальв, Траин,

Текк и Торин,

Трор, Вит и Лит,

Нар и Нюрад —

вот я карликов —

Регин и Радсвинн

всех назвала.

Фили и Кили,

Фундин, Нали,

Хефти, Вили,

Ханар, Свиор,

Фрар и Хорнбори,

Фрег и Лони,

Аурванг, Яри,

Эйкинскьяльди.

Еще надо карликов

Двалина войска

роду людскому

назвать до Ловара;

они появились

из камня земли,

пришли через топь

на поле песчаное.

Это был Драупнир

и Дольгтрасир с ним,

Хар и Хаугспори,

Хлеванг и Глои,

Дори и Ори,

Дув и Андвари,

Скирвир, Вирвир,

Скафинн и Аи,

Альв и Ингви,

Эйкинскьяльди.

Фьялар и Фрости,

Финн и Гиннар;

перечень этот

предков Ловара

вечно пребудет,

пока люди живы.

И трое пришло

из этого рода

асов благих

и могучих к морю,

бессильных увидели

на берегу

Аска и Эмблу,

судьбы не имевших.

Они не дышали,

в них не было духа,

румянца на лицах,

тепла и голоса;

дал Один дыханье,

а Хёнир — дух,

а Лодур — тепло

и лицам румянец.

Ясень я знаю

по имени Иггдрасиль,

древо, омытое

влагою мутной;

росы с него

на долы нисходят;

над источником Урд

зеленеет он вечно.

Мудрые девы

оттуда возникли,

три из ключа

под древом высоким;

Урд имя первой,

вторая Верданди,—

резали руны,—

Скульд имя третьей;

судьбы судили,

жизнь выбирали

детям людей,

жребий готовят.

Помнит войну она

первую в мире:

Гулльвейг погибла,

пронзенная копьями,

жгло ее пламя

в чертоге Одина,

трижды сожгли ее,

трижды рожденную,

и все же она

доселе живет.

Хейд ее называли,

в домах встречая, —

вещей колдуньей,—

творила волшбу

жезлом колдовским;

умы покорялись

ее чародейству

злым женам на радость.

Тогда сели боги

на троны могущества

и совещаться

стали священные:

стерпят ли асы

обиду без выкупа

иль боги в отмщенье

выкуп возьмут.

В войско метнул

Один копье,

это тоже свершилось

в дни первой войны;

рухнули стены

крепости асов,

ваны в битве

врагов побеждали.

Тогда сели боги

на троны могущества

и совещаться

священные стали:

кто небосвод

сгубить покусился

и Ода жену

отдать великанам?

Разгневанный Тор

один начал битву —

не усидит он,

узнав о подобном! —

крепкие были

попраны клятвы,

тот договор,

что досель соблюдался.

Знает она,

что Хеймдалля слух

спрятан под древом,

до неба встающим;

видит, что мутный

течет водопад

с залога Владыки,—

довольно ли вам этого?

Она колдовала

тайно однажды,

когда князь асов

в глаза посмотрел ей:

“Что меня вопрошать?

Зачем испытывать?

Знаю я, Один,

где глаз твой спрятан:

скрыт он в источнике

славном Мимира!”

Каждое утро

Мимир пьет мед

с залога Владыки —

довольно ли вам этого?

Один ей дал

ожерелья и кольца,

взамен получил

с волшбой прорицанья,—

сквозь все миры

взор ее проникал.

Валькирий видала

из дальних; земель,

готовых спешить

к племени готов;

Скулъд со щитом,

Скёгуль другая,

Гунн, Хильд и Гёндуль

и Гейрскёгуль.

Вот перечислены

девы Одина,

любо скакать им

повсюду, валькириям.

Видала, как Бальдр,

бог окровавленный,

Одина сын,

смерть свою принял:

стройный над полем

стоял, возвышаясь,

тонкий, прекрасный

омелы побег.

Стал тот побег,

тонкий и стройный,

оружьем губительным,

Хёд его бросил.

У Бальдра вскоре

брат народился,—

ночь проживя,

он начал сражаться.

Ладоней не мыл он,

волос не чесал,

пока не убил

Бальдра убийцу;

оплакала Фригг,

в Фенсалир сидя,

Вальгаллы скорбь —

довольно ли вам этого?

Сплел тогда Вали

страшные узы,

крепкие узы

связал из кишок.

Пленника видела

под Хвералундом,

обликом схожего

с Локи зловещим;

там Сигюн сидит,

о муже своем

горько печалясь,—

довольно ли вам этого?

Льется с востока

поток холодный,

мечи он несет,—

Слид ему имя.

Стоял на севере

в Нидавеллир

чертог золотой,—

то карликов дом;

другой же стоял

на Окольнир дом,

чертог великанов,

зовется он Бримир.

Видела дом,

далекий от солнца,

на Береге Мертвых,

дверью на север;

падали капли

яда сквозь дымник,

из змей живых

сплетен этот дом.

Там она видела —

шли чрез потоки

поправшие клятвы,

убийцы подлые

и те, кто жен

чужих соблазняет;

Нидхёгг глодал там

трупы умерших,

терзал он мужей —

довольно ли вам этого?

Сидела старуха

в Железном Лесу

и породила там

Фенрира род;

из этого рода

станет один

мерзостный тролль

похитителем солнца.

Будет он грызть

трупы людей,

кровью зальет

жилище богов;

солнце померкнет

в летнюю пору,

бури взъярятся —

довольно ли вам этого?

Сидел на холме,

на арфе играл

пастух великанши,

Эггдер веселый;

над ним распевал

на деревьях лесных

кочет багряный

по имени Фьялар.

Запел над асами

Гуллинкамби,

он будит героев

Отца Дружин;

другой под землей

первому вторит

петух черно-красный

у Хель чертога.

Гарм лает громко

у Гнипахеллира,

привязь не выдержит -

вырвется Жадный.

Ей многое ведомо,

все я провижу

судьбы могучих

славных богов.

Братья начнут

биться друг с другом,

родичи близкие

в распрях погибнут;

тягостно в мире,

великий блуд,

век мечей и секир,

треснут щиты,

век бурь и волков

до гибели мира;

щадить человек

человека не станет.

Игру завели

Мимира дети,

конец возвещен

рогом Гьяллархорн;

Хеймдалль трубит,

поднял он рог,

с черепом Мимира

Один беседует.

Трепещет Иггдрасилъ,

ясень высокий,

гудит древний ствол,

турс вырывается.

Гарм лает громко

у Гнипахеллира,

привязь не выдержит

вырвется Жадный.

Ей многое ведомо,

все я провижу

судьбы могучих

славных богов,

Хрюм едет с востока,

щитом заслонясь;

Ёрмунганд гневно

поворотился;

змей бьет о волны,

клекочет орел,

павших терзает;

Нагльфар плывет.

С востока в ладье

Муспелля люди

плывут по волнам,

а Локи правит;

едут с Волком

сыны великанов,

в ладье с ними брат

Бюлейста едет.

Что же с асами?

Что же с альвами?

Гудит Ётунхейм,

асы на тинге;

карлики стонут

пред каменным входом

в скалах родных —

довольно ли вам этого?

Сурт едет с юга

губящим ветви,

солнце блестит

на мечах богов;

рушатся горы,

мрут великанши;

Хель идут люди,

расколото небо.

Настало для Хлин

новое горе,

Один вступил

с Волком в сраженье,

а Бели убийца

с Суртом схватился, -

радости Фригг

близится гибель.

Гарм лает громко

у Гнипахеллира

привязь не выдержит —

вырвется Жадный.

Ей многое ведомо,

все я провижу

судьбы могучих

славных богов.

Сын тут приходит

Отца Побед,

Видар, для боя

со зверем трупным;

меч он вонзает,

мстя за отца,—

в сердце разит он

Хведрунга сына.

Тут славный приходит

Хлодюн потомок,

со змеем идет

биться сын Одина,

в гневе разит

Мидгарда страж,

все люди должны

с жизнью расстаться,—

на девять шагов

отступает сын Фьёргюн,

змеем сраженный —

достоин он славы.

Солнце померкло,

земля тонет в море,

срываются с неба

светлые звезды,

пламя бушует

питателя жизни,

жар нестерпимый

до неба доходит.

Гарм лает громко

у Гнипахеллира,

привязь не выдержит —

вырвется Жадный.

Ей многое ведомо,

все я провижу

судьбы могучих

славных богов.

Видит она:

вздымается снова

из моря земля,

зеленея, как прежде;

падают воды,

орел пролетает,

рыбу из волн

хочет он выловить.

Встречаются асы

на Идавёлль-поле,

о поясе мира

могучем беседуют

и вспоминают

о славных событьях

и рунах древних

великого бога.

Снова найтись

должны на лугу

в высокой траве

тавлеи золотые,

что им для игры

служили когда-то.

Заколосятся

хлеба без посева,

зло станет благом,

Бальдр вернется,:

жить будет с Хёдом

у Хрофта в чертогах,

в жилище богов —

довольно ли вам этого?

Хёнир берет

прут жеребьевый,

братьев обоих

живут сыновья

в доме ветров —

довольно ли вам этого?

Чертог она видит

солнца чудесней,

на Гимле стоит он,

сияя золотом:

там будут жить

дружины верные,

вечное счастье

там суждено им.

Нисходит тогда

мира владыка,

правящий всем

властелин могучий.

Вот прилетает

черный дракон,

сверкающий змей

с Темных Вершин;

Нидхёгг несет,

над полем летя,

под крыльями трупы

пора ей исчезнуть!

Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел история