Мунчаев Ш.М. Отечественная история

ОГЛАВЛЕНИЕ

ГЛАВА XIV. ПЕРЕЛОМНЫЙ ПЕРИОД ИСТОРИИ РОССИИ

Один из главных вопросов современной политической жизни заключается в следующем: как могло случиться, что с исторической арены столь быстро и неожиданно ушло такое мощное государство, как СССР? Однозначно дать ответ на такой сложный вопрос невозможно. Потребуется немало времени, прежде чем историки найдут убедительные и исчерпывающие объяснения. Мы же постараемся кратко осветить основные моменты истории Советского государства, приведшие к столь неожиданным результатам.

1. Развитие Советского государства в послевоенные годы

В истории Советского государства годы после окончания Великой Отечественной войны занимают особое место. Во-первых, коренное изменение мировой обстановки и соотноше^ ния между крупными державами, участвовавшими во второй мировой войне, не могло не сказаться на внутреннем положении Советского Союза. Восстановление народного хозяйства, разрушенного в ходе войны , потребовало огромных усилий со стороны всего советского народа и заняло несколько лет. Вслед за этим страна столкнулась с необходимостью преодолеть исключительно сложные политические проблемы, вызванные смертью Н.В. Сталина 5 марта 1953 г. С его смертью закончилась целая эпоха истории Советского государства и его составной части — России. Это была эпоха, когда развивалась и крепла тоталитарная система, опиравшаяся на партийный и советский аппарат, проникшая во все поры политики, экономики, культуры, идеологии.

Куда могла пойти после смерти Сталина многонациональная страна? Возможно было либо продолжение сталинщины, либо некоторое смягчение ее при сохранений общеполитического курса, либо поворот к радикальной десталинизации. Десталинизация не означала ликвидации административно-командной системы. Общество в политическом отношении не было еще готово к таким решительным мерам. Речь могла идти лишь о радикальном смягчении наследия сталинщины: освобождение репрессированных, поворот к решению наиболее острых аграрных проблем и переход к ряду других демократических преобразований.

Процесс обновления, затронувший в 50-е гг. различные сферы общественно-политической жизни страны, начался прежде всего с восстановления демократических основ деятельности партии, органов власти. По важнейшим вопросам развития тех или иных отраслей народного хозяйства стали созываться совещания с привлечением широкого круга специалистов. Уточнялись функции партийных организаций: последние освобождались от задач оперативно-хозяйственного руководства. Партия получала возможность сосредоточиться на выработке стратегических программ социально-экономического развития страны, выборе приоритетных направлений и средств их выполнения. Одновременно активизировалась деятельность Советов, профсоюзов и комсомола в направлении развития самостоятельности и инициативы.

Большую роль в организации процесса обновления сыграл Н.С. Хрущев, избранный в сентябре 1953 г. Первым секретарем ЦК КПСС. “Оттепель” — так символично обозначился в сознании людей период, который предшествовал XX съезду КПСС, состоявшемуся в феврале 1956 г., осудившему культ личности И. В. Сталина, принявшему курс на мирную демократизацию общества.

Курс на демократизацию общественно-политической жизни стал находить свое адекватное продолжение и в экономике. Все экономические перестройки 50 — начала 60-х гг. были призваны решить главным образом проблему демократизации управления: расширить хозяйственные права союзных республик путем передачи в их ведение вопросов, которые раньше решались в центре; приблизить управление к местам; сократить управленческий аппарат; повысить роль и ответственность местных органов по усилению их роли в развитии экономики на местах. Многие экономические проблемы тех лет пытались решать чисто политическими приемами и методами. Особенно что было видно на примерах непосредственной апелляции к сознательности, энтузиазму, самоотверженности. Именно так решались многие организационно-политические вопросы, связанные, в частности, с освоением целинных и залежных земель, с сибирскими и дальневосточными стройками. Движение за коммунистический труд — заметное событие тех лет — родилось в первую очередь на волне политического подъема, на базе политической сознательности и энтузиазма.

Созданный в сознании людей образ коммунизма, построение материально-технической основы которого было обещано через 20 лет, оказывал на экономическую и социальную политику конца 50 — начала 60-х гг. гораздо большее влияние, нежели анализ тогдашней экономики и ее проблем. Именно в силу этого попытки “обогнать время” в тот период окончились в целом неудачей. Но вместе с тем они в значительной мере способствовали созданию такой обстановки, которая побуждала к поискам, стремлению выйти за пределы возможного.

Поиски велись по многим направлениям, но их вектор был задан в целом верно: отказ от излишней централизации, расширение хозяйственной самостоятельности, использование цены, прибыли, кредита и других экономических рычагов в хозяйственной политике, переход на хоздоговорные отношения между предприятиями и т.д. Все эти и другие вопросы обсуждались в ходе экономических дискуссий, которые, начавшись еще в середине 50-х гг., то затухали, то вновь возрождались вплоть до начала 80-х гг. В результате постепенно отрабатывались основные положения будущей хозяйственной реформы. Они способствовали формированию экономического мышления, готовили общественное мнение к предстоящим переменам.

После XX съезда сталинское окружение — В.М. Молотов, Л.М. Каганович, Г.М. Маленков и другие — заняло антагонистическую позицию по отношению к Н.С. Хрущеву и проводимым реформам. Но был и иной мотив, настраивающий против Хрущева. В его деятельности стали проявляться тенденции “вождизма”, амбициозность, убеждения в непогрешимости собственных суждений, игнорирование других мнений. Тем не менее Пленум ЦК КПСС, состоявшийся в июне 1957 г., оказал доверие Хрущеву и вывел из состава политического руководства Маленкова, Молотова, Кагановича и других.

В результате был снят тормоз с процесса реабилитации жертв политического террора. В 1954—1961 гг. было реабилитировано 737 182 человека. В партийном отношении за время от XX до XXII съезда КПСС были реабилитированы 30 954 коммуниста (многие посмертно), исключенных из партии по необоснованным политическим обвинениям. Курс на политическую демократизацию не мог не охватить и другие стороны жизни советского общества, в частности повышение благосостояния народа. Середина 50-х гг. характеризуется следующими изменениями: упорядочение системы и увеличение оплаты труда, снижение налогов, коренное улучшение пенсионного обеспечения, сокращение рабочей недели, рост производства товаров народного потребления, улучшение бытового обслуживания, переход к радикальному решению жилищной проблемы и т.д.

Вторая половина 50 — начало 60-х гг. прошли под знаком борьбы демократической тенденции против консервативной в развитии общественно-политической жизни. При этом демократическая тенденция стала ослабевать главным образом в силу непоследовательности действий сверху. Увеличивалась опасность волюнтаризма и администрирования, что впоследствии послужило прямой предпосылкой для укрепления позиций административно-командной системы.

В октябре 1964 г. Хрущев был смещен со всех постов партийного и государственного руководства. Официальным предлогом был уход на пенсию по состоянию здоровья, а фактическим — стремление нового партийно-государственного руководства освободиться от прямой и косвенной зависимости от Хрущева, ввести новый политический курс, направленный на исправление ошибок, допущенных партийно-государственным руководством. Во главе руководства был поставлен Л. И. Брежнев, который приступил к осуществлению нового курса в политической и социально-экономической сферах жизни страны. В политике главной стала тенденция на свертывание демократических преобразований, пусть противоречиво и непоследовательно, но осуществлявшихся в эпоху Н.С. Хрущева. Вместе с тем было принято решение о более глубокой экономической реформе. Так, в течение 1964—1965 гг. более чем на 100 предприятиях страны были проведены эксперименты, осуществлены отдельные элементы предлагавшейся учеными реформы хозяйственного механизма. На страницах центральной печати развернулось обсуждение проблем совершенствования управления, причем акцент все больше делался на необходимости изменения общих условий хозяйствования, усиления экономических рычагов и стимулов.

В результате проведенной работы в середине 60-х гг. началась экономическая реформа. Было намечено провести в жизнь комплекс мер. В сфере сельскохозяйственного производства устанавливался многолетний (на пять лет) план, исключавший произвольное его изменение, выдачу колхозам и совхозам дополнительных внеплановых заданий. Это определяло стабильные условия хозяйствования, возможность широкого маневрирования, проявления инициативы и предприимчивости. Было усилено экономическое стимулирование труда: изменены условия заготовок и закупок сельскохозяйственной продукции, введено материальное поощрение за сверхплановую продажу, усовершенствована оплата труда колхозников и работников совхозов. В сфере промышленного производства была упразднена территориальная система управления. Руководство отраслями передавалось созданным министерствам.

Однако главным для промышленности был курс на развитие и внедрение экономических методов руководства. Был принят комплекс мер по расширению экономической самостоятельности предприятий, уменьшению административного регулирования их деятельности. Число директивно планируемых показателей их работы сокращалось более чем в 3 раза (с 30 до девяти). И все же проводимые реформы не дали желаемых результатов.

Почему же реформы середины 60-х гг. потерпели поражение? Прежде всего потому, что продолжала сохраняться старая, неэффективная модель экстенсивного экономического развития. А ее сохранение зависело от практически не изменившегося и не реформировавшегося общественно-политического строя Советского государства. Здесь просматривалась прямая взаимозависимость общественно-политических и социально-экономических условий, сложившихся в стране. Именно рутинность политических условий определяла просчеты в ходе практического осуществления реформы. Перевод на новую систему хозяйствования шел медленно, нуждаясь в постоянном согласовании возникших по ходу реформ различных экономических аспектов (по отраслям, по группам предприятий). Более того, в ряде отраслей (торговля, коммунальное хозяйство, снабжение, сбыт) реформа осуществлялась в виде опыта на группах предприятий. Слабо оказались затронуты реформами такие участки экономики, как финансы, ценообразование. Много было недостатков в системе управления, оплате труда, механизме экономического контроля и т.д. Но одна из существенных причин неудачи состояла в том, что она была заблокирована силами бюрократического консерватизма. В центральном и местных партийных , государственных и хозяйственных аппаратах появилось серьезное тяготение к привычным централизованным, административным формам управления. Возобладала инерция, сиюминутные интересы, стремление отмахнуться от новых, непривычных форм управления.

Преобразования в экономике страны не были поддержаны преобразованиями в политических сферах. Начавшийся после XX съезда КПСС процесс демократизации общества не был доведен до конца, не пошел вглубь, а со второй половины 60-х гг. фактически приостановился. Демократическая тенденция ослабела, а силы консерватизма не только пошли вверх, но и еще больше укрепились в 70-е годы. Партийно-государственное руководство страны на съездах КПСС не раз принимало решения, направленные на преодоление диктата ведомственной бюрократии, однако они оставались на бумаге.

Тем не менее в понятие “застой” не следует вкладывать однозначный смысл, как это делают публицисты и политологи, а порой и историки. Понятие “период застоя”, утвердившееся, к сожалению, за значительным отрезком советской истории, ассоциируется с “болотом”, в котором замерло какое-либо движение. Между тем 15 лет, предшествовавших апрелю 1985 г. (началу перестройки), были временем напряженным, полным контрастов. Говоря о нем, нельзя не видеть, а тем более забывать, с одной стороны, добросовестный труд миллионов людей, позволивший создавать заново целые отрасли промышленности, возводить новые предприятия, делать крупные научные открытия, а с другой — снижение темпов экономического роста, вплоть до стагнации ряда его важнейших компонентов, и распространение “остаточного принципа” в социальной сфере.

Не следует забывать и о внешнеполитической деятельности Советского государства, заслуживающей серьезного внимания. Среди многих международных актов и политических акций выделим наиболее существенные. Это борьба за мир и за разоружение, одностороннее сокращение Советским Союзом своих вооруженных сил, прекращение испытаний всех видов ядерного оружия, наконец, преодоление наиболее острых проявлений “холодной войны”.

К сожалению, в 70-е годы тенденция консерватизма в управлении страной стала сказываться и во внешнеэкономической деятельности. И в этой сфере были допущены серьезные просчеты. Если в первой половине 70-х гг. удалось добиться разрядки международной напряженности, то в конце десятилетия произошло обострение внешнеэкономической ситуации. Советский Союз в контексте своей Программы мира внес свыше 150 различных предложений, направленных на обеспечение международной безопасности. Они, разумеется, создавали соответствующую политическую атмосферу. Однако многие из них не могли быть выполненными и имели главным образом пропагандистский смысл.

Несмотря на военно-политическое противоборство двух систем (капиталистической и социалистической), соблюдение принципа мирного сосуществования постепенно становится альтернативой термоядерной войне. В результате между СССР и США было подписано бессрочное Соглашение о предотвращении ядерной войны. С 1973 г. советско-американские отношения начали изменяться, что положительно влияло на международный климат. Так, большое значение имело подписание в августе 1975 г. руководителями 33 государств Европы, США и Канады в Хельсинки Заключительного акта Совещания

Первая половина 70-х гг. показала возможность смягчения международной обстановки. Однако конфронтация между СССР и США резко усилилась в связи с вводом ограниченного контингента советских войск в Афганистан в декабре 1979 г. Политическое руководство втянуло Советский Союз в крайне сложную конфликтную ситуацию, вызвавшую большие жертвы с обеих сторон. Большинство стран, входящих в Организацию Объединенных Наций, потребовало вывода из Афганистана Советских Вооруженных Сил.

Конфронтационные отношения складывались и с Китаем. В феврале 1979 г. он осуществил военные действия против Вьетнама. Советский Союз заявил о том, что выполнит взятые на себя обязательства по Договору о дружбе, союзе и сотрудничеству СССР с Вьетнамом, то есть готов начать военные действия против Китая.

Общая ситуация в мире в рассматриваемые годы накладывала свой отпечаток на взаимоотношения социалистических стран, где Советский Союз занимал доминирующее положение. Назревали серьезные перемены, начало которым положила Польша в 1980—1981 гг.

Какие же особенности характеризовали политическое развитие внутри Советского Союза?

Прежде всего была ярко выражена тенденция демократии при общественно-политической жизни. Шла открытая критика культа личности Сталина, методов его партийного и государе? венного руководства. Впервые широко практиковалось обсуждение партийных и государственных документов в печати и на открытых партийных собраниях трудовых коллективов. Был взят курс на расширение прав и самостоятельность в деятельности Советов, профсоюзов, комсомола.

Однако с конца 60 — начале 70-х гг. эта тенденция начала постепенно ослабевать. В результате непоследовательности действий по развитию демократии и сохранения административно-командной практики управления не были преодолены деформации политической жизни. Возникли новые перекосы политического процесса. Усилился разрыв между официально провозглашенными демократическими принципами и практикой жизни. Происходило фактическое оттеснение представительных органов власти, усиление роли исполнительного аппарата.

Это особенно хорошо было видно на развитии и деятельности Советов. С конца 50-х гг. на волне демократизации и оживления политической жизни наметились заметные демократические элементы в работе Советов. Регулярно, с привлечением актива, стали проводиться сессии Советов. Вошли в практику систематические отчеты депутатов перед избирателями. Расширилось количество и функции постоянных комиссий Советов. Вырос их актив. По данным статистики того времени, при постоянных комиссиях работало свыше 2,5 млн человек.

Однако несмотря на это, Советы все же в полной мере не стали общенародной организацией власти. В 60-х — первой половине 80-х гг. действовал такой политический механизм: представители трудящихся собирались на сессии Советов лишь для того, чтобы в течение нескольких дней обсудить и утвердить решения, подготовленные бюрократией исполнительных органов. Тем самым депутаты Советов, по существу, оказывались лишенными самостоятельности в законодательной деятельности и не могли влиять на государственное строительство, на проведение в жизнь принимаемых решений.

В рассматриваемый период принималось много постановлений руководящих органов об улучшении деятельности Советов, расширении их прав и влияния. Только за 15 лет было принято 14 таких постановлений. Однако реальная власть Советов на подведомственной им территории не реализовывалась. Они не имели достаточно сильных источников дохода, не получали средств от расположенных на их территории предприятий, не могли привлекать и средства населения. На местах происходило усиление ведомственной власти.

Весьма сложным оказался процесс организационного формирования Советов всех уровней. При выдвижении кандидатов практически не учитывались организационные качества, умение ставить задачи, глубоко разбираться в проблемах текущей политики. Но это было еще терпимо. Опасно было другое. На всех уровнях в Советах оказывались люди, занимающие руководящие партийные, государственные, военные и экономические посты. Уровень же сменяемости таких депутатов, был незначительным. Более того, пребывание в определенной руководящей должности автоматически означало и вхождение его в состав депутатов. Этот процесс вел к злоупотреблениям власти в центре и на местах. Но главное, исключалась возможность контролировать действия руководящих должностных лиц. Падал престиж Советов, снижался интерес населения к их деятельности. Социологические обследования зафиксировали, что до 40% опрошенных не знали и не интересовались, кто представляет их в Советах.

Сходные процессы характеризовали развитие других общественных организаций, профсоюзов, комсомола. В конституционном порядке была определена роль массовых организаций, расширены их права. В это же время в них самих шло разрастание аппарата функционеров, усиливался формализм, концентрация на выполнении распорядительно-оперативных функций. Для политической практики общественных организаций была характерна несамостоятельность, а также излишне жесткая подчиненность партийным органам.

В рассматриваемые годы в трудовых коллективах действовали органы контроля. В количественном отношении они выглядели внушительно, к 1980 г. насчитывалось около 1,3 млн групп и постов народного контроля. Вместе с тем реальное воздействие контрольной деятельности трудящихся на процесс формирования и реализацию политики было крайне незначительно.

Что же касается КПСС, то в ее политической практике подлинный демократизм, по существу, отсутствовал. Произошло расслоение коммунистов на партийную верхушку, руководящий слой и рядовую партийную массу. Резко была ослаблена роль выборных партийных органов. Реальная власть перешла к исполнительным структурам КПСС — бюро, секретарям партийных комитетов, а зачастую просто к аппарату партийных органов. Логика административно-командной системы привела к тому, что руководящая роль КПСС трансформировалась в управленческую деятельность по решению хозяйственных, социально-экономических, культурных, военных и других проблем. Партийные комитеты приняли на себя многие текущие оперативно-распорядительные функции. По существу, административно-распорядительная работа вытеснила политические методы руководства.

Рост партийных рядов в значительной мере формировался искусственно, под строгим контролем партийных органов. В результате в составе КПСС оказалось много политически инертных, социально и морально незрелых, отсталых людей. Из партии исключалось в течение года в среднем 80 тыс. человек.

Таким образом, в 60—80-х гг., несмотря на элементы известной демократизации политической жизни общества, продолжали сохраняться многочисленные деформации. Сфера законодательной и представительной власти была формализована. Резко усилилась роль партийно-административной бюрократии. Отсутствовала реальная контрольная деятельность трудящихся. Ослабла самостоятельность общественных организаций. Серьезный кризис поразил и Коммунистическую партию. Советское государство нуждалось в создании новой политической обстановки, в кардинальных политических, социально-экономических и культурно-идеологических реформах, в качественных изменениях всех сфер жизни и деятельности Советского государства.

Эти изменения начались с середины 80-х гг., затронув все стороны жизни Советского государства. Но они протекали баснословно быстро, носили весьма противоречивый характер и имели серьезные последствия не только для России, но и для всех республик, входивших в Советский Союз. Более того, эти изменения сказались и на международных отношениях, затронули политические судьбы многих государств, особенно тех, которые ранее относились к социалистической системе. Даже сегодня, по истечении определенного времени, весьма трудно объективно и правильно разобраться в политических событиях, особенно в их последствиях, и дать ответы на вопросы, которые в этой связи возникают.

2. Перестройка, ее противоречивый характер и последствия

Начавшаяся в 1985 г. перестройка выявила неготовность и беспомощность государственных структур и лидеров к эффективному решению основных проблем, поставленных жизнью. Анализируя события, связанные с перестройкой и ее последствиями, следует заметить, что распад СССР не был фатальной неизбежностью. Он обусловлен в большей мере субъективными, нежели объективными факторами. 17 марта 1991 г. в стране состоялся референдум по вопросу: “Считаете ли вы необходимым сохранение СССР как основной федерации, в которой будут в полной мере гарантированы права и свободы человека любой национальности?” В нем приняло участие 147 млн человек. За сохранение Союза высказалось 112 млн человек, то есть 78% голосовавших.

Этому событию в печати дается неоднозначное толкование. Определенную работу “по горячим следам” историки ведут, а ее результаты находят отражение в различных публикациях, но их достоверность, а главное выводы, опирающиеся на противоречивые источники, не могут не вызывать сомнений. Не со всеми приводимыми точками зрения и выводами можно соглашаться, поскольку для исторической оценки данных событий необходимо длительное время, в ходе которого можно глубоко изучить важные стороны политической истории России тех дней.

Первой и весьма важной является позиция бывшего президента СССР М.С. Горбачева, стоявшего у истоков перестройки и последующих событий, связанных с распадом СССР. В своей статье опубликованной в журнале “Свободная мысль” (1992 г., № 13), под названием “Новая политика в новой России” он высказывает свою точку зрения на прошедшие события. Понимая субъективный характер статьи, тем не менее отметим, что суждения автора важны в том плане, что они исходят от лица, имевшего прямое отношение к данным событиям, довольно активно влиявшего на них и несущего политическую ответственность за их последствия.

Горбачев считает, что в вопросе о судьбе СССР одни выступали за сохранение союзного государства с учетом его глубокого реформирования, превращения в Союз Суверенных Государств, другие — против. В Беловежской Пуще за спиной президента СССР и парламента страны все мнения были перечеркнуты и Советский Союз был уничтожен. “Теперь ясно, — пишет Горбачев, — что развал союзного государства и есть главная причина той драматической ситуации, в которой оказались все республики бывшего СССР и сама Россия” (забегая несколько вперед, обратим внимание и на точку зрения президента Казахстана Н. Назарбаева: “Без России не было бы Беловежского документа, без России не распался бы Союз”). И далее Горбачев продолжает: “Второй вопрос, вокруг которого кипели политические страсти, - это экономические реформы, их темпы и цена, которую должно было заплатить за них общество. В этой связи среди сторонников реформ определились два подхода. Одни признавали необходимость радикальных реформ последовательного, поэтапного перехода к рынку, недопустимость обвала, анархии, сохранение единого экономического пространства. Другие считали допустимым переход в считанные недели, месяцы, словом, скачкообразным путем”. В результате, как отмечает автор, мы оказались на грани развала экономики, поголовного обнищания населения.

И далее Горбачев продолжает: “Перестройка — не изобретение Горбачева. Это даже не изобретение группы лиц. Попытки реформировать страну предпринимались не раз после смерти Сталина. Первая, самая мужественная попытка, сопряженная с опасностью дважды или трижды быть свергнутым, была предпринята Хрущевым. Затем произошла стабилизация, но такая, за которой последовали консервация и возрождение, реанимация сталинских форм жизни, а кое в чем даже еще хуже... Поэтому перестройка, реформы были нужны. Такова логика развития. Страна подошла к этой необходимости давно уже и опоздала на 15—20 лет”.

В тесной связи с принципиальными вопросами упразднения СССР и проведения экономических реформ с переходом к рынку возникли противоречивые рассуждения о крахе так называемой Советской империи. По сути, те же самые позиции присутствуют в выступлениях Горбачева в печати по вопросам, связанным с необходимостью перестройки, ее последствиями и т.д. Однако немало историков, политиков и других ученых весьма однозначно, а главное негативно, оценивают его роль в этих событиях. Однако группа его сторонников в последнее время довольно активно выступает в его поддержку. И в том и в другом случае оценки носят субъективный характер, и читатель вправе сам разобраться в этих суждениях — соглашаться или не соглашаться с ними.

Приведем еще одно мнение. В № 4 журнала “Мировая экономика и международные отношения” за 1992 г. говориться: “Итак, Советского Союза не стало... Внезапность распада буквально потрясла мир. Неудавшийся августовский путч оказался последней миной, окончательно взорвавшей советскую империю... Крах каждой империи всегда оставлял свой глубокий, чаще всего кровавый след. То, что происходит у нас, поистине уникально. СССР нередко называли имперским государством, но собственно советской империи в ее классическом понимании (система государства метрополии над колониями) не было и нет. Ни одна из республик, в том числе и крупнейшая из них — РСФСР, в качестве метрополии не выступала и выступать не могла”. Позволим себе заметить, что распад Советского Союза не был распадом классической империи. Распад уникальной многонациональной страны произошел не по естественным причинам а главным образом по воле политиков, преследующих свои цели, вопреки воле большинства народов, проживавших в те годы в СССР.

Складывающуюся десятилетиями и столетиями взаимозависимость, взаимосвязанность наций, народностей, территориальных административных делений самих республик невозможно перечеркнуть никакими актами. Не следует путать два диаметрально противоположных периода в политической истории России (досоветский и советский). Например Горбачев считает, что “национальный вопрос в том виде, в каком он достался от царской России, у нас решен. Как мы с вами были воспитаны? В духе дружбы и гордости за достижения. Действительно, было чем гордиться. Сформировалась государственность многих народов. Стало доступным образование для людей всех национальностей, возникли национальные университеты, театры, кино, литература. Но одновременно саднила рана, нанесенная репрессиями против целых наций. Во многом республики оставались бесправными. Да и с развитием национальных языков, культур далеко не все было благополучно”.

Даже после ликвидации Советского Союза продолжают сохраняться и действовать факторы, связывающие бывшие советские народы. Среди них отметим такие, как морально-психологическое, глубоко осознанное чувство принадлеждости к великой стране, исторически сложившееся расселение наций и народностей, не совпадающее с административным делением, проблемы внутренних границ, вооруженных сил и экономического положения. Поэтому можно понять создание СНГ, которое, кстати говоря, было встречено международной общественностью с весьма сдержанным оптимизмом. Это и понятно, ибо возникло достаточно аморфное, не известное мировой практике негосударственное образование. Неизвестно, как оно поведет себя при решении проблем с ядерном оружием и вооруженными силами, с внутренними границами, с рыночной реформой. И этот сдержанный оптимизм международной общественности в скором времени подтвердился тем, что внутри СНГ стали проявляться серьезные разногласия. Более того, они очень скоро приобрели конфликтный характер (границы, вооружение, экономика). А что же Россия?

Россия не только не выиграла от ликвидации Советского Союза, но и многое потеряла, если сравнивать ее нынешнее геополитическое положение с тем, которое имело Российское государство до победы Октябрьской революции в 1917 г. Ее территория сжалась, западные границы далеко отодвинулись на восток. Она утратила самые важные порты и выходы к морю на Балтике, на Черном море и на Каспии. Россия, провозгласив суверенитет, оказалась в положении, небывалом для ее политической истории. За пределами России сразу оказались свыше 20 млн русских, ставших изгоями.

По образному выражению одного из видных отечественных историков, профессора А.М. Хазанова, высказанному им в книге “Постконфронтационная модель международных отношений и Азия”, “изменилась расстановка фигур на шахматной доске глобальной геополитической ситуации. С шахматной доски исчезли такие сильные в прошлом фигуры, как СССР, ГДР, Югославия, ОВД, СЭВ. Зато появилось довольно много новых фигур, которые существенно меняют геополитическую картину мира. Только на территории бывшего СССР возникли теперь 15 независимых государств”. Далее автор продолжает:

“Хотя в декабре 1991 г. и провозглашено создание СНГ, внутри него еще сохраняется много дестабилизирующих факторов и не устранена опасность продолжения и углубления хаоса... СНГ — это изначально нежизнеспособное образование. Оно было изобретено как способ отстранения Горбачева от власти. К тому же в отличие от ЕС (Европейского Союза) в СНГ на огромном евроазиатском пространстве находятся страны, стоящие на различных уровнях социокультурного развития, имеющие различные культуры и ценности. Причины вступления в СНГ тоже у всех разные...”.

Распад Советского Союза привел к наиболее впечатляющей со времен второй мировой войны и настораживающей по последствиям геополитической ситуации. Вместо “империи” с единой экономикой и политикой образовалось по меньшей мере 15 новых суверенных государств. Политическая ситуация на территории бывшего СССР оказалась нестабильной, что было связано прежде всего с неурегулированностью межгосударственных и национально-территориальных проблем .

В связи с отсутствием законодательного оформления границ между всеми новыми государствами почти сразу же возникли территориальные споры. Кроме Крыма, по поводу которого имеются разногласия между Украиной и Россией, в настоящее время существует еще свыше 30 пограничных территорий, которые могут стать поводом для политических осложнений. В самом деле, три крупные русские области с целинными землями и богатыми природными ресурсами отошли в свое время по росчерку сталинского пера к Казахстану. Независимость среднеазиатских и закавказских республик изменила политическую структуру на юго-восточных границах России. В самой России независимыми объявили себя Татарская и Чеченская республики. Созданы немецкие национальные районы в Алтайском крае, Омской области. Находящаяся в Грузии Юго-Осетинская республика стремится объединиться с Северо-Осетинской в составе Российской Федерации. Резко обострилась политическая обстановка на Северном Кавказе. Возникли кровопролитные столкновения между Северной Осетией и Ингушетией. В декабре 1994 г. началась война в самой России — с Чечней. Потребуется немало времени, пока все эти проблемы найдут свое цивилизованное решение.

Но наиболее трагичными для политической истории России 90-х гг. явились Октябрьские события 1993 г. Кровавая драма 3—4 октября, ее последствия навечно запечатлены в истории Российского государства. В печати высказано немало суждений о характере и последствиях этих событий, во многом они носят субъективный характер — слишком свежи в памяти народа события тех противоречивых и страшных дней. Поэтому ограничимся лишь кратким пересказом сообщений периодической печати об Октябрьских событиях в Москве, а также данными ряда изданий.

Накануне этих событий в стране резко обострилась политическая обстановка. Общество было охвачено тревогой, вызванной серьезной конфронтацией между Верховным Советом Российской Федерации и Президентом России. Усугубился раскол в высшем государственном и политическом руководстве страны. Ни один из законов, принимавшихся двумя ветвями власти, не выполнялся.

Обстановка стала взрывоопасной после того, как 21 сентября 1993 г. Б.Н. Ельцин своим указом приостановил деятельность Съезда народных депутатов и Верховного Совета Российской Федерации. Одновременно был принят Указ президента России о поэтапной конституционной реформе в Российской Федерации. Эти меры привели к незамедлительной реакции Верховного Совета. 22 сентября 1993 г. он своим Постановлением признал указ президента недействительным, противоречащим Конституции Российской федерации. Все эти действия и события в политическом отношении раскололи общество на два противоположных лагеря — один поддерживал Верховный Совет, другой президента.

Непримиримое двоевластие закончилось грубым силовым решением в пользу президента. К Белому Дому, где обосновался Верховный Совет, были подтянуты армейские части, танки и артиллерия, начался прицельный расстрел находившихся в здании людей. Все, кто находился у телевизоров 3 октября, могли видеть прямую трансляцию американского телевидения о штурме Белого Дома. Разумеется, силы были неравными. До настоящего времени продолжается обсуждение в печати Октябрьских событий. Но, очевидно, что сказано еще далеко не все, связанное с этими кровавыми событиями. Историки не раз вынуждены будут возвратиться к анализу этих событий. Тем не менее отметим, что практически для подавляющего большинства населения страны было ясно: в Октябрьских событиях не было ни победителей, ни побежденных. Это была общенародная трагедия, явившаяся следствием антинародной политики незадачливых политиков, которая тяжело отразилась на всем российском обществе. Ее последствия еще долго будут сказываться на политической жизни России.

В ряде публикаций последнего времени приводятся обобщающие данные, характеризующие ни только сами события осени 1993 г., но и последующие страницы политической истории страны. В этом отношении несомненный интерес представляет книга “Власть и оппозиция. Российский политический процесс XX столетия” изданная в 1995 г. Российским независимым институтом социальных и национальных проблем. Приведем ряд выдержек из раздела “От истории к современности”:

“Осенним холодом силового разрешения политической борьбы в России повеяло еще летом 1993 г. 5 июня президент РФ, выступая на Конституционном совещании, заявил: “Мы должны во что бы то ни стало обеспечить мирный переход к новому устройству жизни”. Что подразумевалось под этим на практике? Сам Б.Н. Ельцин дал ответ в своих “Записках президента”:

“Я вдруг почувствовал и отчетливо понял: сегодня у меня появилось непреодолимое желание разогнать эту компанию”. Официальным же выражением этого “отчетливого понимания” стал главный тезис президентского выступления о том, что Советы и демократия несовместимы.

Председатель Верховного Совета РФ Р.И. Хасбулатов, поднявшись на трибуну Конституционного совещания 5 июня для изложения позиции представительной власти в отношении обсуждаемого проекта, слова не получил. Главный тезис этой не произнесенной, но позднее опубликованной речи, был не менее жестким в своей непримиримости:

“Такой вариант президентской республики принципиально неприемлем”.

Так видятся события осени 1993 года с позиций исторического опыта и последующего исхода. В их свете взаимные претензии и обвинения враждующих сторон (когда Ельцин назвал действия сторонников Совета и Конституции “фашистско-коммунистическим мятежом”, в ходе которого “сомкнулись свастика с серпом и молотом”, а Хасбулатов был столь же резок в выражениях: “Ельцинский режим — это фашистский режим”) лучше воспринимать не более как пропагандистские выпады, своего рода “политическую нецензурщину” охваченных пылом борьбы соперников.

Столь же надуманный и политически ориентированный характер носит известная в публицистике оценка случившегося как схватки истинных сторонников и ярых противников реформ. Факты однозначно говорят, что сертификатом на ранг “истинных реформистов” не обладала ни законодательная, ни исполнительная власть, так как не было ничего в принципе непримиримого в их видении будущего России.

Торжество грубой силы в ходе танкового обстрела и штурма здания Дома Советов на Краснопресненской набережной, ответные экстремистские действия немногочисленных и плохо вооруженных сторонников законодательной власти, ужасные подробности кровавой бани, демонстрируемой западными телекомпаниями на весь мир, заявления высоких чинов МВД о том, что власти, “откровенно говоря и не ожидали такого ажиотажа вокруг трупов. Если бы предполагали его, то специально считали бы их потом” — все это создало ту психологическую атмосферу в обществе, когда предпосылки реализации политического процесса в цивилизованных формах оказались надолго нарушенными.

Как пишут авторы книги далее, “грубая сила, диктат, кровь становились все более предпочтительными методами разрешения политических и межнациональных конфликтов”. События в Чечне в декабре 1994—1995 гг. в этом плане правомерно рассматривать как прямое, логическое продолжение драмы 3—4 октября 1993 года. Приостановка выхода в свет органов оппозиционной печати (непомерно затянувшаяся), цензурные белые пятна в продолжающих выходить газетах, жесткий режим официоза и электронных СМИ, запрещение ряда оппозиционных фронтов и объединений — все это создало обстановку нового оппозиционного вакуума, весьма удобного для решения победителями тактических, сиюминутных задач, но чреватого новыми политическими потрясениями в будущем.

“В августе 91-го мы не добили коммунистов, — спешила подсказать исполнительной власти необходимый образ действий лидер Демократического Союза В. Новодворская, — их надо сбросить с перевала”. По иным историческим меркам оценивал ситуацию главный редактор “Независимой газеты” В. Третьяков: “...Дважды это уже случалось в России. Первый раз — Николай II распустил Государственную Думу, то есть парламент, пусть и зачаточный. Известно, чем это обернулось для самого императора и для России. Проиграли и он и она. Большевики разогнали Учредительное собрание. Они победили, но страна проиграла. Итак, в обоих случаях опыт для страны — печальный. Почему в третий раз более вероятным представляется кому-то выигрыш России”.

Уже в самом начале конфликта, находились люди, четко увидевшие в нем проявление старого синдрома отечественной власти: ее стремление решать за общество, что ему хорошо, а что плохо. Когда штурм Дома Советов был завершен, а лидеры оппозиционных сил (А.В. Руцкой, Р.И. Хасбулатов, И. В. Константинов и другие) оказались в следственном изоляторе тюрьмы Лефортово, власть, как и после августа-91, оказалась наедине сама с собой. И это порождало эйфорию, пьянило, правда, не столь глубоко и безоблачно, как было два года назад. Первоначальному ликованию сторонников исполнительной власти по поводу новой победы затем помешали реакция глухого массового неприятия случившегося и скорбь простых людей по поводу жертв событий, истинный смысл которых так и остался неизвестным.

Выразив соболезнование по поводу жертв (7 октября был объявлен днем траура) и “признательность дружественным государствам”, поддержавшим его в ходе событий, Ельцин заявил: “Мы ускорим темп демократических реформ”. Но дело состояло не только в ускорении темпов преобразований. Речь шла, по существу, о смене государственного строя России.

3. Политическая смена государственного строя России

Основными составляющими перехода государственного строя страны в новое качество стали демонтаж системы Советской власти сверху донизу и доработка текста новой Конституции, целиком подогнанной не только под интересы правящих сил, но и под президента Ельцина лично. Можно не соглашаться с теми или иными утверждениями политологов и историков, но трудно оспорить факт, что новый политический режим продиктовал (в который раз!) обществу свои ультимативные представления о будущем России, руководствуясь, помимо своих личных вожделений, интересами лишь части граждан страны, причем эти представления реализуются за счет нарушений и прямого ущемления интересов другой их части. Авторы указанной выше книги пишут:

“Как отреагировал электорат на такого рода действия, показали назначенные на 12 декабря 1993 года выборы в новые органы представительной власти. Правовая ситуация в стране в период октября — начала декабря 1993 года была весьма необьганой, поддающейся объяснению лишь с позиций “революционного правосоюзника”.

Президент воплощал в себе все ветви власти и действовал так, как будто еще разрабатываемая “под него” конституция была уже принята. В сентябре 1993 г., в разгар борьбы со строптивым съездом народных депутатов и Верховным советом РФ, Ельцин “под давлением обязательств” издал Указ, в соответствии с которым на июнь 1994 г. назначались досрочные президентские выборы. В заявлении президента РФ от 8 октября, то есть уже после разгрома оппозиции, подтверждалось, что выборы в высший законодательный орган состоятся в ранее объявленные сроки (в декабре с.г.), а позднее — выборы Президента. Больше к этому вопросу он не возвращался, а точка зрения о том, что президентские выборы могут состояться не ранее июня 1996 г. стала воспроизводиться СМИ как официальная, что перманентно вызывало претензии со стороны различных оппозиционных сил. Основания для этих претензий оппозиция находит даже в указе № 1400, где легитимность разгона Советов и проведение новых выборов аргументируется следующим образом: “Необходимость выборов диктуется также тем, что Российская Федерация — это новое государство, пришедшее на смену РСФСР в составе СССР”. Но такая ситуация, говорят оппоненты Ельцина, относится к президенту в еще большей степени, чем к бывшим народным депутатам. К тому же проект Конституции наделил президента РФ весьма широкими полномочиями, а это логично требовало и нового всенародного подтверждения, что они персонально вручаются именно этому, а не другому человеку. Отвечая 16 ноября 1993 г. на вопросы корреспондента газеты “Известия” по поводу завершения работы над проектом Конституции РФ, Ельцин, в частности, сказал: “Не буду отрицать, что полномочия президента в проекте действительно значительные. А как бы вы хотели? В стране, привыкшей к царям или “вождям”, в стране, где не сложились четкие группы интересов, не определены их носители, где только-только зарождаются нормальные партии; в стране, где чрезвычайно слаба исполнительная дисциплина, где вовсю гуляет правовой нигилизм, — в такой стране делать ставку только главным образом на парламент? Да через полгода, если не раньше, люди потребуют диктатора. Такой диктатор быстро найдется, уверяю вас, и, возможно, в том же парламенте”.

Это было весьма знаменательное в плане традиций отечественной политической культуры заявление, где упоминание о царях, диктаторах и о парламенте в одной связке было далеко не случайным. Воспроизводилась традиционная для дореволюционной России дилемма: или царь, или анархия, которая неизменно завершается диктатурой. Далее авторы книги отмечают, что стремление исполнительных структур своим вполне ясным, революционным по характеру действиям придать обличие “нормального демократического правового процесса” лишь усугубляло обстановку недоверия, растерянности и разброда в обществе, что не смогло не сказаться на ходе и результатах кампании по выборам в Федеральное собрание — двухпалатный высший законодательный орган страны (верхняя палата — Совет Федерации, нижняя — Государственная Дума), выборам, назначенным президентом РФ на 12 декабря 1993 г.

Скоротечная избирательная кампания прошла в обстановке ожидания радикально- и либерально-демократическими силами благоприятных для себя итогов народного волеизъявления. Вкупе с ожидаемыми позитивными результатами назначенного на 12 декабря всенародного референдума по проекту Конституции РФ это открывало для них перспективы сложного и болезненного перехода из одного состояния общества в другое в рамках более или менее нормального правового процесса, а также возможности вполне легитимного оттеснения оппозиции. Действительность оправдала эти надежды лишь частично, а если быть более точными, в большей степени разочаровала, чем вдохновила сторонников радикального варианта реформ, внедряемых в общество характерным для России волюнтаристским нажимом “сверху”.

Несомненной победой Ельцина и его сторонников стало то, что им удалось убедить общество без серьезных эксцессов признать итоги референдума по новой конституции как акт ее “всенародного одобрения”. В достижении такого результата и был, судя по всему, главный смысл “волеизъявительных” акций 12 декабря 1993 г. По официальным данным, за Основной Закон государства проголосовало 32,9 млн человек (58,4% принявших участие в референдуме и 32,3% общего числа избирателей страны). Легитимна ли Конституция, не набравшая даже 1/3 голосов потенциальных избирателей? Такова была первая реакция оппозиции на итоги референдума. Затем, правда, со значительным опозданием, стали появляться оценки ряда отечественных и западных экспертов в пользу версии о подтасовке результатов референдума в целом. Но подобные акции серьезной сочувственной реакции в обществе не вызывали. Как непосредственную реакцию электората на события сентября—октября 1993 г. расценили эксперты факт относительного успеха (по сравнению с прогнозами) тех последовательно оппозиционных сил, которые приняли участие в выборах, отказавшись в отличие от ряда “непримиримых” от их бойкота как не легитимных. Сторонница разрешения добровольного возвращения общества на путь социалистического развития “через неизбежное формирование многоукладной рыночной экономики”. — Коммунистическая партия РФ (председатель Г.А. Зюганов) — получила в Федеральном собрании 65 мест, аграрная партия (лидер М. И. Лапшин) — противница частной собственности на землю — 47.

Буквально ворвалась в политическую жизнь страны в качестве “третьей силы” Либерально-демократическая партия России, партия В.В. Жириновского (70 парламентских мест), воочию продемонстрировавшая исполнительной власти, что демагогия и популизм — непрочный фундамент для власти имущих, ибо в сложное время конкурентом “официальному” популизму всегда могут выступить ловкие популисты “со стороны”. Не вдаваясь во все детали расклада политических сил, определившегося в итоге выбора, следует констатировать, что вновь избранный парламент не стал менее оппозиционным, чем отстраненный от власти столь дорогой ценой Верховный Совет и Съезд народных депутатов РФ. Правда, реальные политические возможности нового парламента стали значительно более скромными. И эта ограниченность функций как Государственной Думы, так и Совета Федерации определяет то, что они не только не могут серьезно влиять на политику в стране, но и не способны существенно корректировать курс президента и правительства. Расчеты авторов Конституции на придание высшим органам представительной власти в целом второстепенного, так сказать, “несудебного” характера оправдались. За исключением некоторых частностей. Одной из них стало наделение Государственной Думы правом амнистии, которым она и воспользовалась, освободив от судебной ответственности лидеров ГКЧП, и Съезда народных депутатов РФ. Несмотря на яростное сопротивление партии “Выбор России” и других, пугавших страну скорой гражданской войной, акция эта, как показали последующие события, способствовала определенной стабилизации положения в стране, укрепила позиции президента, сняв с повестки дня неприятный для власти вопрос о том, кто прав, кто виноват в событиях сентября-октября 1993 г. и предотвратив ничего ей хорошего не сулившее парламентское расследование на этот счет.

Политическая амнистия конца февраля 1994 г. создала благоприятные условия для реализации и другой политической акции — подписание в конце апреля “Договора об общественном согласии” представителями целого ряда властных структур, политических партий, общественных организаций, в том числе и профсоюзов. Акт этот, давший главные дивиденды конечно же исполнительной власти, правомерно расценивать не как оформление свершившегося, но- как проявление в обществе желания уйти от конфронтальности, а также крайней усталости страны от постоянных распрей.

Вторая половина 1994 г. и начало 1995-го прошли как для власти, так и для оппозиции в режиме тактического маневрирования. Власть продолжала искать пути закрепления своей пока еще не прочной стабилизации в широком диапазоне, включающем в себя стремление придать дыхание отвлекающим играм в “национальное согласие”, попытки убедить общественность в необратимости экономической стабилизации и близости подъема в стране, мероприятия по укреплению силовых структур, сплочению их вокруг президента и демонстрации эффективности удара “железного кулака” (ввод войск в Чечню), поиски путей и средств того, как отсрочить президентские выборы, а то и вообще сделать их не нужными (благодаря введению чрезвычайного положения в стране, восстановлению монархии и т.д.), а также активное перехватывание у оппозиции ряда лозунгов, в том числе патриотического толка (“не отдадим ни пяди русской земли”, “не поступимся национальными интересами России в Европе и в мире”).

События в Чечне конца 1994 — начала 1995 г., правда, подняли “оппозиционный тонус” в стране, расширили фронт самой оппозиции, сделав более емким ее социальный и политический спектры, вовлекли в ее ряды новые отряды, выявили тенденцию к сближению отдельных оппозиционных режиму сил. Но насколько эти процессы окажутся серьезными, к каким результатам приведут, пока сказать трудно.

Пытаясь осмыслить проблему, куда пойдет Россия, необходимо вначале максимально и наглядно оценить, где она оказалась на данном этапе “революции сверху”. Представляется, что российское общество к исходу 1994 — началу 1995 гг. забуксовало где-то в промежутке между тоталитарным прошлым и ожидаемым отечественными либералами весьма туманным будущим. При этом по отдельным параметрам величина дистанции, пройденной от первого ко второму, выглядит весьма неоднозначно. Если путь, совершенный страной от плановой государственной монополии к элементам свободного рынка, можно признать заметным, а от примитивной уравнительности в сфере распределения к столь же примитивному резкому разделению общества на богатое меньшинство и нищее большинство — впечатляющим, то по уровню реализации личных прав и свобод своих граждан общество пребывает в целом на сходных с прошлым позициях. Суммируя, можно сказать, что на смену деформированному социализму все с большей определенностью приходит уродливый конгломерат полусостояний, тяготеющий к тому, чтобы приобрести застойный характер.

Общество в экономическом, социальном и политическом отношении оказалось в патовом положении, поскольку для весьма значительной части его представителей перспективы движения вперед чреваты, с одной стороны, дальнейшим расслоением, потерей последних, еще по инерции сохраняющихся осколков прав и гарантий старого толка без надежды на новые, а с другой — возвратом назад, к исходному тоталитарному состоянию. Складывается впечатление, что страна через надежды и разочарования, горечь и муки потерь вплотную подходит к порогу действительного (а не навязываемого ей в спекулятивно-демагогических целях) исторического выбора. Поэтому и происходит лихорадочное нащупывание, прокручивание по типу рулетки альтернатив в ходе так рано начавшейся предвыборной кампании, в которых участвует как оппозиция, так и власть.

Подготовка к очередным парламентским выборам 1995 г. уже зимой — весной 1996 г. шла полным ходом, во многом определяя как внешнюю, так и внутреннюю политику страны. Но при этом гамлетовский вопрос — быть или не быть выборам и продолжению демократического процесса — в целом не сходил с повестки дня, свидетельствуя, что основным общественным силам (какое бы место в социальном спектре они не занимали) так и не удалось преодолеть шок, порожденный событиями “нового Октября”. Как долго будут сказываться на российском политическом процессе последствия этой “контузии”, углубленной к тому же “синдромом Чечни”, прояснит лишь время. С этими суждениями ряда авторов, вышеупомянутой книги “Власть и оппозиция” можно соглашаться или не соглашаться, поскольку во многом они носят субъективный характер. Но так как авторами являются довольно известные и крупные отечественные историки, читателям небезынтересно знать их мнение по данным вопросам.

Можно привести и ряд других суждений по этим и последующим страницам политической истории России. В частности, в работе историка В.И. Жукова “Россия: состояние перспективы и противоречия развития”, опубликованной в 1995 г., делается попытка проанализировать масштабные преобразования, в СССР с середины 80-х гг. до середины 90-х, то есть на тот исторический период, когда в общественное сознание и социальную практику вошла политика, получившая название “перестройка”.

Так, Жуков пишет: “С принятием новой Конституции Российской Федерации (12 декабря 1993 г.), законодательно закрепившей курс на демонтаж советской системы, завершился первый этап реформ. Страна вступила в стадию практической реализации политических целей, конституированных в Основном Законе государства. Новый этап социально-политического развития России начался в исключительно сложных условиях. Это объясняется тем, что практические действия (и не только правительства) по реализации стратегических целей реформ, будучи необходимыми, по существу, не дали значительных позитивных результатов”.

Далее автор анализирует этот новый этап следующим образом. В заявлениях политических лидеров, средствах массовой информации, прогнозах специалистов не раз предсказывались социальные конфликты, а пророчества, сбывшиеся локально или частично, стали в последнее время вызывать недоумение у одних и благодушное настроение у других. Между тем в итоге преобразований последних лет сформировалась ситуация, по сравнению с которой социальный взрыв или масштабные социальные конфликты воспринимаются лишь как эпизод социальной трагедии, суть которой в утрате обществом перспективы социального прогресса, губительном и массовом снижении у людей мотивации производительного труда, равнодушии и социальной апатии, потере идеалов духовности и нравственности. Страна теряет целые поколения, зараженные психологией индивидуализма и стяжательства, которые не использовали отведенное им природой время для интеллектуального развития, духовного обогащения и обречены на деградацию.

Для характеристики положения, сложившегося в России, средства массовой информации применяют различные термины: тупиковая, катастрофическая, взрывоопасная и т.д. Обладая сильным эмоциональным воздействием, эти определения лишены научного смысла и не поддаются аналитической расшифровке. В науке, не склонной к социальной апологетике, принят иной подход: экономические, политические и иные индикаторы свидетельствуют о том, что с начала 90-х гг. Россия переживает системный кризис, унаследованный от политики перестройки.

Весной 1985 гг. казалось, что страна вступает в новый этап модернизации общественных отношений, для которого будет характерно формирование политической демократии, демонополизацию экономики, освобождение частной инициативы, появление трудовой мотивации, что должно повысить уровень социального благосостояния и создать социально-экономический и политический комфорт для раскрытия духовного, творческого, нравственного потенциала личности. Государству при этом отводилась роль гаранта сохранения того социального состояния населения и тех прав человека, которые были достигнуты на предыдущей стадии развития. Ожидания не оправдались. Под прикрытием реформ развернулась ожесточенная борьба за власть. Ее результаты многоплановы и опустошительны:

• Во-первых, к началу 90-х гг. оказалась почти полностью разрушенной индустриальная экономика, доведенная до такого состояния, когда она лишилась способности адаптироваться к новым, условиям воспроизводства, и прежде всего финансовым и политическим.

• Во-вторых, к этому времени был практически полностью дискредитирован созидательный труд, фальсифицирован социальный статус работника, отвергнуты ценностные ориентиры, определяющие гражданские приоритеты.

• В-третьих, была дезорганизована система управления экономикой. Корпоративные интересы чиновников привел к созданию замкнутых структур, подменявших народнохозяйственные цели корыстными планами новых групп, стремительно овладевших всем тем, чем до политики “перестройки” они только управляли.

К середине 90-х гг. на вопрос “Куда идет Россия?” уже был однозначным: Россия сошла с траектории системного кризиса и вступила в фазу экономического, • политического и социального регресса.

В сфере экономики спад производства и технологическое отставание стали перерастать в стадию разрушения промышленного и аграрного потенциала, исторически сложившихся связей и инфраструктуры. С внутреннего рынка исчезают отечественные товаропроизводители, научно-технический прогресс заблокирован, сырьевой и торгово-посреднический бизнес вытесняют из экономики и финансовой системы страны индустриальное предпринимательство. Наиболее существенным в экономическом состоянии являются следующие факторы. Во-первых, разрушены источники хозяйственного развития: отсутствуют инвестиции, сворачиваются наукоемкое производство и вся система научно-исследовательской деятельности, деградируют образование и культура; не ведутся геологоразведочные работы, деквалифицируются трудовые ресурсы, снижается производительность труда. Во-вторых, накануне краха находится система обеспечения жизнедеятельности: сокращается отечественное продовольственное и промышленное обеспечение, распадаются транспортная, телекоммуникационная и другие системы, приходит в упадок жилищно-коммунальное хозяйство, элитарный характер приобретает здравоохранение, все более очевидным становится приближение экологической катастрофы.

Негативные процессы развиваются и в аграрно-промышленном комплексе страны. По производству сельскохозяйственной продукции на душу населения Россия в предреформенное время находилась в одном ряду с наиболее развитыми государствами мира, а по производству зерна, картофеля и молока она превосходила 1990 г. 12 стран Европейского Сообщества и уступала им только по производству мяса на душу населения. Картофеля и молока в стране производилось больше, чем в США. И вот начиная с 1990 г. сокращение выпуска продукции растениеводства и животноводства приобретает устойчивый характер. В структуре валового внутреннего продукта также происходят значительные изменения. Во-первых, с 1990 г. наблюдается снижение доли товаров и увеличение удельного веса производимых услуг. В 1990 г. в структуре валового внутреннего продукта (ВВП) производство товаров занимало 60,6%, в 1992-м — 58,2, к концу 1993-го снизилось до 48,8%, а за первое полугодие 1994-го составило 42,5%. Одновременно с этим доля производства услуг возросла с 32,5% в 1990 г. до 50,5 в первом полугодии 1994-го (остальное — от 6,9 до 9% — приходится на чистые налоги).

В 1993 г. национальный доход в России составил 57% уровня 1990-го, продукция промышленности — 63, капитальные вложения—43%. (для сравнения: за четыре года Великой Отечественной войны, когда были оккупированы Украина и Белоруссия, разрушена половина европейской части страны, годовые потери в уровне производства, например в 1942 г. не превысили 23%).

Характеризуя отставание России от США за этот период, автор книги “Власть и оппозиция” приводит следующие сведения. По данным Госкомстата РФ, отставание экономики России от США за четыре года реформ выросло на 64%. Физический объем валового внутреннего продукта России по итогам 1993 г. составил 13,6% объема ВВП США (в 1990 г. этот показатель был равен 23%). По сравнению с США Россия продает танков в 17 раз меньше, БМП — в 3,5 раза, ракетных комплексов — в 20 раз.

При общем снижении объемов мировой торговли оружием отчетливо прослеживается монополизация рынка двумя державами — США и ФРГ. Их доля выросла соответственно на 50%, более чем в 3 раза. Доля России сократилась втрое. Процесс вытеснения России с мирового рынка при допущенных снижениях объемов торговли близок к завершению.

Это объясняется не только идеологией “нового мышления”, политическими симпатиями или антипатиями российского руководства к тем или иным странам, заинтересованным в закупках вооружения в Российской Федерации. Одна из главных причин вытеснения России с мирового рынка торговли оружием — неспособность экономики страны производить новейшее вооружение в прежних объемах. Как отмечает Жуков, состояние военно-промышленного комплекса является решающим слагаемым обороноспособности страны и вместе с тем отражает потенциал экономики государства. Потери, понесенные за счет разрушения научно-производственных, конструкторских и других коллективов, утраты передовых технологий и т.д., если и восполнимы, то только в отдаленной перспективе.

Свои суждения он высказывает и по вопросам приватизации: “Существенное значение для понимания внутренней логики реформирования страны имеет политика приватизации, которая по своим целям, методам и результатам не является только экономической категорией. В итоге ее проведения негосударственный сектор экономики стал ведущим (в частные руки перешло 110 тыс. предприятий), но это не принесло ни роста эффективности производства, ни улучшения обслуживания населения. В реальной практике чековая приватизация имела три тщательно скрывавшиеся во время ее проведения политические цели: во-первых, заменить государственный тип собственности частным и за счет этого добиться смены общественного строя; во-вторых, создать экономическую и финансовую элиту, призванную стать социальной опорой радикального обновления страны; в-третьих, добиться социально спокойной реакции большинства населения на фактическую утрату своей доли собственности.

Далее автор пишет: “В результате чековой приватизации экономическую власть получили примерно 5% населения страны. Вероятно, ведущее место среди них занимают представители аппарата управления (либо доверенные их лица), распоряжавшиеся процессом приватизации. На втором месте, очевидно, находятся представители теневой экономики, лидеры которой прошли этап первоначального накопления капитала “в условиях развитого социализма”, многократно увеличили его в период “борьбы с пьянством и алкоголизмом”, “отмыли” деньги под вывеской кооперативов и скупки собственности через инвестиционные фонды по бросовым ценам. Не исключено, что в третью группу могла войти часть “директорского корпуса”, воспользовавшегося теми привилегиями, которые были установлены для его фактического, официального подкупа. Вероятно, среди новой экономической элиты оказалась и какая-то часть действительно предприимчивых людей”.

Об основных политических итогах приватизации и масштабных хищениях государственной собственности написано немало. Этим же объясняется и то, что Дума занялась в марте-апреле 1996 г. проверкой состояния с приватизацией в стране. Приведенные в газете “Московский комсомолец” данные свидетельствуют: “Счетная палата Российской Федерации вынесла на обозрение журналистов свои претензии по поводу проведенной и проводимой в стране приватизации.

Лейтмотивом обвинения стала неудавшаяся приватизация. Никаких доходов от нее государство не получило. Приватизационные ведомства отстегнули за здорово живешь самые перспективные предприятия и вынудили государство... выкапывать тайгу и докачивать оставшуюся нефть. Да еще и растратили “значительные государственные средства” на свое содержание.

Но главные обвинения, безусловно, достались Федеральному управлению имуществом. Это ведомство вместо того, чтобы не допускать банкротства предприятий, распродавало за бесценок пакеты акций предприятий-должников и не думало ни о каком оздоровлении.

Богатая когда-то страна осталась с разбитым корытом, а все богатства плавно перетекли в руки нескольких жирных котов — чиновников... Народ, ради которого были придуманы ваучеры и доли общественной собственности, естественно молчит. Пока”.

Небезынтересно на сей счет мнение и зарубежных изданий. В мае 1996 г. в довольно известной зарубежной газете “Уолстрит джорнэл” была опубликована статья под названием “Провал Российских реформ”, в которой было написано: “Как могло случиться, что за каких-нибудь пять лет демократический процесс в России дискредитировал себя настолько, что миллионы избирателей готовы приветствовать возврат коммунистов. Демократическая революция в России обещала людям предоставить права человека в обмен на принесение в жертву прав, гарантированных советской системой, — полной занятости, бесплатного образования, бесплатной медицины. Но ведущие реформаторы не сделали даже попытки установить правовое государство. В результате жизненный уровень большинства населения снизился. Государство оказалось неспособным остановить организованную преступность”. Говоря о приватизации, газета продолжает: “С самого начала приватизация сопровождалась аферами, запугиванием, воровством... Благодаря манипуляции с малыми предприятиями в стране появилось много весьма состоятельных людей. Их богатство выросло в результате гайдаровских реформ и последовавшей гиперинфляции”. Однако социальные итоги такой далеко идущей по своим последствиям реформы собственности пока не изучены. В самых общих чертах, по мнению автора книги “Россия: состояние перспективы и противоречия развития”, их можно было бы свести к следующему:

1. В результате разгосударствления собственности в стране появилась — или легализовалась — экономическая элита, представляющая собою социально активную группу населения, обладающая политическим весом, экономической властью и финансовым имуществом, но не способная воспринять идею создания социально ориентированной рыночной экономики.

2. Изменение формы собственности не привело к росту эффективности производства и финансовому оздоровлению экономики страны. Приватизация, вопреки намерениям и обещаниям, дала скудные средства в бюджет государства: за все время чековой приватизации в бюджеты всех уровней поступил лишь 1 трлн рублей. Это в 2 раза меньше доходов от приватизации, проведенной в такой крохотной стране, как Венгрия. 500 крупнейших приватизированных предприятий России стоимостью не менее 200 млрд долларов США, были проданы за 7,2 млрд долларов. Завод им. Лихачева со стоимостью основных фондов не менее 1 млрд долларов был продан за 4 млн. При такой “политике” ни одного вопроса, связанного с социальной защитой населения, созданием социальной инфраструктуры за счет средств, получаемых от приватизации, решить не удалось.

3. Под непосредственным влиянием приватизации ухудшились такие области социального состояния, как сфера быта и услуг, медицинское обслуживание, транспортное обеспечение и другие.

4. Чековая приватизация превратила в неимущих большинство населения и вместе с тем освободила государство от ответственности за созданную при его попустительстве сеть мошеннических организаций, обманом присвоивших себе приватизационные чеки и сбережения граждан, тем самым приватизация углубила социальный пессимизм населения. В массовом сознании притаились разочарование, раздражение и обида, способные в любое время вылиться в народный гнев.

5. В социальном плане общество не воспринимает приватизацию как меру, отвечающую национальным интересам, не наделяет ее чертами полезности и справедливости. Более того, с развитием второго этапа приватизации и появлением класса “стратегических собственников” почва для социального реванша будет подготовлена. Появятся программы “деприватизации”, “частичной национализации”, что дестабилизирует политическую ситуацию в стране и приведет население на грань гражданской войны.

Небезынтересные суждения автор указанной выше книги приводит по демографической ситуации, которая сложилась в мире и в России, а также дает характеристику властных политических структур современной России, стремясь сравнить некоторые из них с предшествующим периодом. Конечно, не со всеми его суждениями можно соглашаться, они в известной мере носят субъективный характер, но они довольно интересны и дают возможность поразмыслить над ними. Автор книги пишет, что оценивая демографическую ситуацию в мире, эксперты ООН, ведущие ученые и специалисты, в том числе российские, обращают внимание на то, что к 2050 г. численность населения планеты может удвоиться и достичь 11,9 млрд человек. При этом численность населения Африки может увеличиться с 728 млн до 4,8 млрд человек, если рождаемость на континенте сохранится на теперешнем уровне — 5,9 ребенка на одну женщину. В странах Азии, где сейчас проживает 3,5 млрд человек, будет 5,7 млрд жителей. По прогнозам специалистов, уже к 2010 г. удвоится население Афганистана, к 2020-му — Ирана и Пакистана, к 2025-му — Индии, Бангладеша, Вьетнама, Египта, Мексики, Турции; к 2030-му — Китая, Индонезии, Бразилии. Количество европейцев при сохранности существующих демографических тенденций может сократиться с 727 млн человек до 678 млн (к 2050 г.).

Демографические же процессы в России характеризуются резким снижением рождаемости, ростом смертности и сокращением продолжительности жизни, нарастающей миграцией населения, появлением большого числа беженцев и переселенцев. На 1 января 1994 г. численность населения в России составила 148,4 млн человек и по сравнению с 1992-м сократилась на 1 млн. Подобная убыль сопоставима с периодом Великой Отечественной войны и хуже демографических показателей России в период первой мировой войны, иностранной интервенции и гражданской междоусобицы”. К этому можно добавить ряд сведений, приведенных в газете “Известия” от 17 мая 1996 г. В частности, в статье члена Коллегии Минтруда России А. Ткаченко даются следующие данные: “Естественная убыль населения, начавшаяся в конце 1992 г., возросла в 1994 г. еще на 140 тыс. человек и достигла почти 890 тыс. При этом положительный прирост населения характерен только для восьми республик: Тувы, Калмыкии, Саха (Якутии), Дагестана, Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии, Северной Осетии и Ингушетии. Кроме того, положительный естественный прирост сохранялся в шести автономных округах, а в Республике Алтай и двух автономных округах он был близким к нулю. В целом население всех территорий, имеющих положительный естественный прирост населения, составляет только 5,39% всего населения страны — это менее 8 млн человек”.

Что касается характеристики властных политических структур современной России, то в книге “Россия: состояние, перспективы и противоречия развития” отмечается: “Современная политическая элита, пришедшая на смену партийным функционерам Л.И. Брежнева и М.С. Горбачева, моложе и образованней своих предшественников. Средний возраст партийно-государственной номенклатуры Л.И. Брежнева составляет 56,6 года, когорты М.С. Горбачева — 51,2, Б.Н. Ельцина — 48,5 лет. Высшее образование при Л.И. Брежневе имели 88,8% номенклатурных работников, при М.С. Горбачеве — 84,1%, при Б.Н. Ельцине — 97,4%. Число лиц, имеющих ученую степень, в команде Б.Н. Ельцина возросло в 2 раза. На смену технократам, господствовавшим при генеральных секретарях, в когорту Б.Н. Ельцина пришли гуманитарии”.

На уровне администрации президента РФ и в сопоставимых по рангу кругах партийно-государственной элиты прежних лет произошли изменения в национальном составе. Так, при Брежневе “нерусских” было 30,1%, при Горбачеве — 36,3, в окружении Ельцина их осталось 21,1%. В основном, это украинцы, белорусы и евреи.

Выдвиженцев, пришедших к власти во времена “демократического прорыва”, в команде Ельцина осталось примерно 10,5%. Остальная часть представлена “резервом на выдвижение”, сложившимся во втором и третьем эшелонах прежней номенклатуры (37% — выдвиженцы брежневской поры, 39 — те, кто были в политическом окружении Горбачева).

Несмотря на радикальные изменения, привилегированное положение в обществе продолжают занимать одни и те же лица: меняется лишь способ легитимизации власти и привилегий. Ранее накопленный политический капитал и социальные связи становятся основой воспроизводства политической элиты, се циркуляции, практически не оставляя места для обновления. Масштабные исследования, проведенные Всероссийским центром изучения общественного мнения, показали, что в современной правящей элите около 80% — это прежняя номенклатура.

Новая элита заинтересована в стабилизации политической обстановки, однако, не располагая социальной основой, достаточной для формирования базовых политических партий, вынуждена структурировать свою организацию и обеспечивать защиту интересов через аппарат, превращая его в единственную, самодовлеющую, безраздельно господствующую силу.

Помимо стабилизации политической ситуации, правящая элита решает еще одну задачу, связанную с созданием реальных условий для формирования среднего класса и одновременным укреплением позиций тех, кто относится к группе стратегических собственников. Для решения иных задач, прежде всего социальных, у новой политической элиты не хватает ни времени, ни средств. Между тем проблемы власти в части ее сохранения обострились. Одной из главных ее характеристик становится хорошо известное в прошлом расхождение между словом и делом, политическим лозунгом и практическим действием.

4. Страницы истории России в постперестроечный период

История России середины и второй половины 90-х гг. характеризуется не менее сложными событиями и факторами. Не затрагивая вопросов, связанных с войной в Чечне и ее последствиями, а также с наметившимися серьезными интеграционными процессами в рамках СНГ, мы остановимся на ряде моментов, которые характеризуют социально-политическую ситуацию в самой России. Для сравнения приведем следующие данные. В бывшем СССР проживало более 100 наций и народностей, различных по языку, культуре, особенностями быта, общности исторических судеб. В нем было представлено более 130 языков коренных народов, в том числе примерно 70 литературных, из них около 50 младописьменных, а также языки, основная масса носителей которых имеют свою государственность за пределами СССР. Языки коренных народов СССР были распространены в 15 союзных, 20 автономных республиках, восьми автономных областях и десяти автономных округах. По Конституции РФ, вступившей в силу 25 декабря 1993 г., в составе Российского государства находятся 89 субъектов федерации: 21 республика, шесть краев, 49 областей, два города федерального значения, одна автономная область , десять автономных округов. Однако Федеративный договор узаконил неравноправное положение субъектов федерации. Республики получили статус суверенных государств, имеют свои конституции и атрибуты: гимны, герб, флаг. И что самое главное, распоряжаются своей финансово-бюджетной политикой. Казалось бы эти факторы должны были значительно стабилизировать, укрепить, усилить единое многонациональное государство. Однако в силу ряда проблем, главным образом субъективного характера, мы столкнулись с противоположными факторами, характеризующимися сепаратистскими тенденциями в стране.

Наиболее сильным источником сепаратизма в России является все же национальный фактор. Есть немало причин, породивших этот “всплеск”. Остановимся только на ряде важных. Многие события и трагические конфликты в постсоветских республиках, несомненно, свидетельствуют о дезинтеграционньгх процессах и разрушительных тенденциях, угрожающих взрывами колоссальной силы. Особую опасность представляли и продолжают до сегодняшнего дня представлять этнополитические конфликты, которые нашли свое выражение в больших и малых войнах на этнической и территориальной почве и привели к многочисленным человеческим жертвам (Азербайджан, Армения, Таджикистан, Молдова, Грузия, Чечня, Северная Осетия, Ингушетия) . Изменение геополитического положения привело к тому, что Россия столкнулась с появлением на своих рубежах с рядом новых нестабильных государств. Тяжким бременем легло на Россию и оказание экономического патронажа новым независимым государствам. Субсидирование этих республик только в 1992 г. составило 17 млрд долларов. На 1 июля 1994 г. общая задолженность стран ближнего зарубежья (бывших союзных республик) России составила 3,421 трлн руб. В конце 1995 г. их долг за газ и электроэнергию достиг 14,1 трлн рублей. Задолженность России как правоприемницы СССР в последнее время резко возросла, например внешняя в 1995 г. составила 94,2 млрд долларов, или 25.4% валового национального продукта. Особенностями существования новых независимых государств являются отсутствие у большинства из них исторических традиций самостоятельного развития в рамках национально-территориальных образований, неразвитость политической системы, институтов власти, политических партий, отсутствие некоторых других атрибутов государственной власти, таких, например, как армия. Фактически их государственное устройство, границы, внутреннее территориальное деление унаследованы от республик СССР. Специфичность ситуации состоит еще и в том, что у власти в большинстве республик стоят бывшие партийные руководители, представители национальной элиты.

Политическая обстановка в России несколько иная, хотя и здесь мы зачастую сталкиваемся с тем, что типично сегодня и для бывших республик СССР. Во многом усугубляет политическую ситуацию в стране сложное социально-экономическое положение, заметно ухудшающееся материальное положение большинства населения по сравнению с предыдущими годами. По опубликованным в 1995 г. данным Госкомстата РФ, средние цены в декабре 1990 г. (за килограмм товара): говядина — 2 руб. 30 коп., свинина — 2 руб. 30 коп., мясо птицы — 3 руб. 30 коп., колбаса — 3 руб. 80 коп., рыба мороженая (без деликатесов) — 50 коп., масло животное — 3 руб. 50 коп., масло растительное — 1 руб. 79 коп., молоко свежее — 30 коп., сыр — 2 руб. 80 коп., сахар — 90 коп., хлеб и хлебобулочные изделия из пшеничной муки высшего сорта — 40 коп. Среднемесячная зарплата по России в этом же году была 303 рубля.

С января 1992 г. рост цен в 3—4 раза опережает повышение зарплаты. В среднем потребительские цены на продовольствие с тех пор выросли более чем в 12 тыс. раз. В 1995 г. по сравнению с 1990-м цены на хлебобулочные изделия выросли в 15— 18 тыс. раз, на молочные продукты — в 12—15 тыс. раз, на картофель и овощи — в 15—16 тыс. раз. По совокупному внутреннему валовому продукту Россия за пять лет со второго места в мире отброшена на десятое, по ВВП на душу населения — на 75-е. И это при том, что ресурсный потенциал России в 2— 2,5 раза превышает ресурсный потенциал США и в 6 раз — Германии.

К концу 1993 г. по темпам спада внутреннего валового продукта Россия опередила Америку времен “великой депрессии”. В начале 1994 г. падение производства по сравнению с 1990-м превысило все показатели его снижения за период Великой Отечественной войны. Спад производства в стране не остановлен до сих пор. Постоянно увеличиваясь, число полностью и частично безработных в начале 1996 г. достигло 13 млн человек. В январе 1994 года минимальная пенсия на 1% превысила прожиточный минимум. В начале прошлого года она составляла уже 68% этого самого минимума, а в январе 1996 г. опустилась до 53%. Нынче даже средняя пенсия едва достигает прожиточного минимума, скупо рассчитанного нынешними чиновниками для пенсионеров. В 1995 г. естественная убыль населения России составила 785,4 тыс . человек и по сравнению с 1992-м увеличилась в 3,6 раза. За последние пять лет число инвалидов выросло на 70%. Количество сирот в РФ за последние два года увеличилось на 115 тыс. С 1990г. число научных работников в нашей стране уменьшилось почти на 1 млн. По размерам зарплаты ученые теперь занимают предпоследнее место в России, так как финансирование за это время сократилось в десятки (!) раз.

Несмотря на исключительную сложность в социально-экономической и политической жизни страны, все же наибольшая опасность и трагичность в середине 90-х гг. была связана с продолжающейся в Чечне бесперспективной и бессмысленной войной. Многое можно понять, с чем-то можно смириться, когда речь идет о социально-экономическом положении в государстве, но когда гибнут десятки тысяч ни в чем не повинных людей, разрушаются города и села, наносится огромный, непоправимый ущерб экономике страны, с этим вряд ли может согласиться здравомыслящий человек. Этим и объясняется всенародное выступление против продолжающейся войны, уносящей тысячи новых человеческих жизней. Активно включились в этот процесс и многие политические деятели страны, их выступления каждодневно печатаются в средствах массовой информации.

Приведем одно из них (опубликовано в газете “Московская правда” 20 марта 1996 г.), которое отражает общую тенденцию. В своих ответах на вопрос корреспондента указанной газеты один из претендентов на пост президента России доктор поли-тологии, вице-президент международного фонда “Реформа” М.Л. Шакум отметил: “Корень всех наших нынешних бед — в потере существующей властью всех рычагов управления. По сути, представители высших эшелонов власти занимаются не своими прямыми обязанностями, а судорожно пытаются усидеть в кресле”. И далее он продолжал: “Интересно, каким же образом эти люди будут решать чеченский вопрос? Можно несколько десятков вариантов придумать. А решение существует только одно — мир. И идти на этот шаг требовалось не вчера и даже не год назад. Собственно, не нужно было развязывать войну, тогда не пришлось бы говорить о мучительных поисках мирного исхода.

Заваренную кашу расхлебывать придется на протяжении десятилетий — это абсолютно точно. Посмотрите на Израиль — война с арабами официально давно завершена, а взрывы исламских экстремистов продолжают греметь. Неужели сидящие в Кремле столь наивны, что полагают будто чеченцы простят Грозный, Самашки, Серноводск, Гудермес? Самое страшное, что в результате бездумных действий российского правительства и президента образ врага для чеченца сегодня четко ассоциируется с русским народом. Стараниями Кремля Дудаев обеспечил себя идеологическим прикрытием на годы: мол, он ведет справедливую войну с захватчиками. Ситуация не сравнима с той, что была в конце девяносто четвертого года, когда большинство чеченцев воспринимали Дудаева как главаря кучки бандитов, доведших республику до ручки. Сегодня мятежный генерал — национальный герой, чей образ слеплен руками Москвы. Кому за это говорить спасибо?”. И, далее, он отвечает: “Можно отвести войска на границу Чечни, убрать с ее территории всех солдат, только мира это не принесет. Уйдем мы, придут другие — торговцы оружием, уголовники, прочая нечисть. Чечня быстро превратится в оплот терроризма, в лютого зверя, который будет держать в страхе всю Россию. Ядерного терроризма мир еще не видел? Сможет увидеть и это. Сами чеченцы бомбу не сделают, зато купят где-нибудь. Можно ведь приобрести адерные фугасы размером с двадцатикилограммовый бочонок и со страшной разрушительной мощностью. Стоит начать качать нефть, запустить трубопровод, и доллары опять потекут рекой в карман к Дудаеву, как текли все эти годы. Представьте, какую астрономическую цифру должен был накопить чеченский лидер, чтобы иметь деньги для ведения в течение полутора лет войны с огромной российской армией. В чеченском же конфликте мы продолжаем тянуть кота за хвост, преумножая число жертв среди военных и мирных жителей. Однажды мы уже загоняли боевиков в горы, отсекая их от мирного населения, но потом, после Буденновска, мы позволили террористам вновь спуститься на равнину и захватить города и селения под видом отрядов самообороны. Уместно спросить: самообороны от кого?”.

Возникает законный вопрос: что и кто позволял чеченским боевикам в течение почти двух лет успешно противостоять федеральным войскам? Откуда появляются у них все новые и новые партии оружия, боеприпасов, военного снаряжения, хорошо обученные наемники, специалисты-диверсанты и т.д. Некоторый ответ на этот вопрос дают данные, опубликованные в газете “Известия” 12 мая 1996 г. в статье “Второй фронт “Кавказской войны”.

Вот некоторые из них: “Наименьшую денежную помощь дудаевцы получают непосредственно из самой Чечни, заметную роль играют махинации с нефтепродуктами. Куда большее значение имеют для дудаевского режима источники финансирования, находящиеся непосредственно в России и в странах СНГ. Известны даже факты, когда деньги, выделенные на организацию выборов в Чечне, напрямую отправлялись сторонникам Дудаева. Существенную помощь оказывают чечено-ингушские общины СНГ за счет “добровольного налога” на “помощь воюющим братьям”. В целом годовая помощь только от российских чеченских диаспор дудаевскому режиму, по оценке спецслужб, составляет не менее 20 млрд рублей в год. Значительную поддержку чеченские боевики получают из-за рубежа через общественные и мусульманские организации: “Всемирное исламское возрождение” (Саудовская Аравия), “Народный фронт Азербайджана” (Азербайджан), “Серые волки” (Турция, Азербайджан). “Исламский мир”, “Братья мусульмане” (Египет, Иордания) и многие другие. Наиболее серьезную помощь дуда-евцы получают с территорий Турции, Египта, Иордании, Ирака, Саудовской Аравии, Аммана, Афганистана, Азербайджана, Таджикистана. Только из Саудовской Аравии в сентябре 1995 г. боевикам отправлено Ю млн долларов, собранных различными общественными и религиозными организациями в Ираке, Иордане и в самой Саудовской Аравии”.

Аналогичные суждения о чеченской войне и ее последствиях встречаются также во многих других изданиях. В “Независимой газете” за 28 марта 1996 г. приводятся следующие данные: “В ходе боев против отрядов сопротивления погибло более 60 тыс. человек мирного населения, разрушено более 370 из 410 городов и сел Чеченской Республики. Из 1,2 млн человек, постоянно проживающих в республике, не менее 400 тыс. стали беженцами на территории Российской Федерации. В ходе войны более 100 тыс. людей ранены”.

Чеченская война и ее последствия породили в обществе немало негативных явлений, в том числе отрицательное отношение к службе в рядах армии призывной молодежи. В периодической печати приводится немало фактов, подтверждающих это положение. По сведениям Генерального штаба Вооруженных Сил России, в осенний призыв 1995 г., который закончился 15 января 1996 г., под ружье было поставлено 224 400 человек, не явилось на призывные пункты, то есть уклонилось от призыва 37 тыс. человек.

Учитывая внутреннюю и международную реакцию на войну в Чечне, президент России Ельциным в конце марта 1996 г. обнародовал программу по умиротворению в Чечне, состоящую из семи конкретных направлений. Хотя Российское правительство и приступило к ее реализации, однако, к сожалению, военные действия в Чечне все еще продолжались, нанося огромный ущерб экономике республики и унося десятки и сотни убитых и покалеченных людей. В конечном итоге в 1996 г. военные действия в Чечне были прекращены, заключено соответствующее перемирие, прошли выборы в республике нового президента. Однако ситуация в Чечне продолжает оставаться сложной. Потребуется немало времени, чтобы жизнь в республике вошла в нормальную колею.

5. Россия и интеграционные процессы в СНГ

В политической истории России первая половина 1996 г. займет особое место. Объясняется это теми процессами, которые были связаны с интеграционными явлениями внутри СНГ. В средствах массовой информации активно обсуждался вопрос о неправомочности Беловежских соглашений, заключенных руководителями России, Белоруссии и Украины. 15 марта 1996 г. Госдума России проголосовала за денансацию Беловежских соглашений (за — 250 депутатов, против — 95). Одновременно Думой было принято постановление о юридической силе для России итогов референдума 1991 г. (из 75,4% участвовавших в референдуме избирателей страны 71,3% проголосовали за сохранение Союза ССР).

После принятия Госдумой указанных документов в средствах массовой информации разгорелся спор о правомерности принятого решения. Резко выступил против и сам президент, обратившись 17 марта со специальным посланием в Совет Федерации, в котором признал неправомерным это решение. По существу, разгорелся серьезный спор между исполнительной властью и законодательной властью. Сегодня еще трудно судить о последствиях принятого Думой решения. Очевидно, лишь время даст ответ на все поставленные в этой связи вопросы.

Между тем интеграционные процессы внутри СНГ начали набирать обороты: 29 марта 1996 г. в Москве между президентами России, Казахстана, Белоруссии и Киргизии были подписаны документы, нацеленные на дальнейшее укрепление интеграции в экономической и гуманитарной областях. Президенты единодушно оценили это событие как “эпохальное”, последствия которого будут иметь исключительно позитивное влияние на жизнь народов, связанных “исторически сложившейся общностью судеб”. Эти народы в конце 1991 г. оказались разделены государственными границами, обрели национальную самостоятельность и суверенитет. Но, как отмечается в договоре, их воля к дальнейшему сближению “неодолима, а факт наличия суверенитетов и территориальной целостности сторон неоспорим”.

Договор заключен на пять лет с автоматической пролонгацией, если кто-то не захочет выйти из, него по истечении срока. В таком случае он должен будет предупредить остальных не позднее чем за полгода. Договор открыт для вступления в него и других членов СНГ. Судя по целям, договор породил создание единого экономического пространства, общий рынок товаров, услуг, капиталов и рабочей силы, взаимодействие различных форм собственности. Так, к примеру, статья 3 говорит, что к компетенции совместных органов Союза (Сообщества) относится определение общей политики и непосредственное управление в следующих областях: экономика, денежно-кредитное и финансовое регулирование, энергетика, транспорт, связь, обеспечение равных гарантий, прав и свобод граждан, прав национальных меньшинств, внешняя политика, экология, стандарты, безопасность и охрана границ.

Для достижения этих целей стороны учреждают Высший совет, Интернациональный комитет и Парламентский конгресс. По конкретным направлениям подписаны отдельные межправительственные соглашения. Их более 50, в том числе о взаимном упрощении порядка получения гражданства мигрантами, свободном въезде и выезде, о признании имеющими одинаковую ценность дипломов вузов, единой системе образования и социальной защиты населения.

Важное значение придается таможенному союзу. Это не значит, что на границах между странами исчезнут таможенные посты и товары свободной рекой потекут во всех направлениях. Наоборот, посты сохраняются и даже укрепляются. Речь идет о единой таможенной политике, унифицированных правилах доставки, досмотра и учета грузов, а также взаимных расчетах и совместных мерах по борьбе с контрабандой.

В военной области стороны условились обеспечивать общую безопасность, иметь единые принципы строительства, планирования и использования вооруженных сил, их участия в миротворческих операциях, а также использования элементов военной инфраструктуры в соответствии с национальным законодательством.

До конца 1996 г. должен пройти первый этап “углубленной интеграции”. Так, с 15 мая действует программа по выполнению основных положений договора. В течение апреля на паритетной основе должен быть сформирован Парламентский конгресс. Затем создаются единые отраслевые комитеты: таможенный, транспортный, по охране границ, внешних экономических связей. До 1 июня наряду с гражданским, трудовым и социальным законодательствами должно быть согласовано и хозяйственное.

Характеризуя заключенный между четырьмя странами СНГ союз, газета “Правда” от 30 марта 1996 г. писала: “Не будем сейчас гадать, насколько прочным и долговечным окажется новый союз. Кто-то увидит в нем очередной сюжет в предвыборной гонке и, в частности, стремление российских исполнительных структур нейтрализовать “встречным демаршем” известное думское постановление по беловежскому сговору. Но было бы, конечно, упрощением сводить все дело к тактическим шагам борьбы за власть. Сама заявка “союза четырех” свидетельствует о том, что центробежный потенциал “заговора в пуще” и суверенизация по типу “кто сколько проглотит” полностью исчерпан и что властям предержащим приходится все более серьезно считаться как с экономическими реалиями, так и с политической волей к сближению и единению семьи народов, составлявших могучий Союз ССР”.

Следующим серьезным шагом на пути интеграции СНГ явилось подписание в Москве президентами России и Белоруссии 2 апреля 1996 г. договора об углублении интеграции между Белоруссией и Россией. Сразу же Госдума РФ приняла заявление в его поддержку. Более того, депутаты призвали глав стран СНГ поддержать процесс российско-белорусского сближения и присоединиться к нему “в любых приемлемых формах”.

Эти и другие интеграционные процессы, которые происходят в странах СНГ, имеют важное значение не только для двухсторонних и четырехсторонних соглашений, но также для улучшения атмосферы внутри самого сообщества, расширения между ними доверия, способствуют усилению цивилизованных отношений, нацелены на совместное мирное сосуществование на всем постсоветском пространстве.

То, о чем шла речь выше, во многом (в хронологическом плане) относится ко второй половине 90-х гг. XX века. Но что предшествовало этому? Распад СССР и образование СНГ связаны в основном с началом 90-х гг. Сегодня еще трудно в полной мере оценить конкретные последствия этих событий, хотя многое уже становится ясным в плане позитивных и особенно негативных аспектов. Вполне естественно, что история со временем расставит окончательные точки над этими проблемами. И тем не менее сегодня мы обязаны дать оценку тому, что произошло в постсоветское время в связи с распадом СССР и созданием СНГ. В интересах объективности мы приведем ряд материалов опубликованным в последние годы в нашей периодической печати. В этой связи заслуживает внимания аналитический обзор, сделанный председателем Совета Российского общественно-политического центра, известным политологом, профессором А.М. Салминым, опубликованный в “Независимой газете” от 15 мая 1996 г. под названием “Опыт и перспективы содружества независимых государств”. С нашей точки зрения — этот обзор имеет важное значение для правильного понимания тех процессов, которые происходят в странах СНГ и роли России в их развитии. Ниже приводится выдержка из этой публикации.

Объективно связи между бывшими союзными республиками, независимо от чьих бы то ни было субъективных устремлений, все отчетливее приобретали после декабря 1991 года характер действительно межгосударственных отношений.

Уже в течение 1992 — первой половины 1993 г. более или менее установился таможенный режим между большинством республик бывшего Советского Союза. В 1992—1993 гг. фактически во всех бывших союзных республиках были введены либо национальные валюты, либо, по крайней мере, какие-то особые режимы, предполагающие самостоятельную эмиссию эрзац-денег. Возникли если не оборонительные системы или хотя бы армии, то, по крайней мере, собственные командования будущими вооруженными силами.

В 1993—1995 гг. процессы реальной суверенизации продолжались. Бывшие советские республики превратились в реальные субъекты международных отношений.

В целом в 1992—1995 гг. единый политический и государственный, а во многом и экономический организм СССР постепенно трансформировался в совокупность организмов. После Беловежских соглашений перешла в новую катастрофическую плоскость начавшаяся еще в конце 80-х дифференциация бывших республик Советского Союза по типам политической культуры , политического режима, экономического уклада, развития, по геополитическим ориентациям и по некоторым другим факторам.

Беловежская модель СНГ, закрепленная в конце декабря 1991 г. в Алма-Ате, потерпела явную неудачу в той мере, в какой речь могла идти о “втором издании” бывшего Советского Союза, но на более мягких основах. Попытка вернуться в юридическую фикцию, когда будто бы добровольно объединились равноправные, идеологически единые республики, потерпела очередной провал.

Это видно хотя бы на примере их неготовности вмешиваться в конфликты, которые развиваются далеко от их собственных границ. Дело здесь не только в экономических проблемах, но и в невозможности объяснить необходимость вовлечения вооруженных сил в боевые действия далеко от зоны традиционных интересов. С этим обстоятельством связана и общая неэффективность Содружества Независимых Государств. Заключенные на сегодняшний день полтысячи соглашений в его рамках в основном остаются на бумаге, а те соглашения, которые действуют, как правило, имеют двухсторонний характер.

После декабря 1991 г. главами государств и правительств стран СНГ были подписаны соглашения о принципах и механизме обслуживания внешнего долга бывшего Советского Союза, о единой системе международного сообщения, о согласованных принципах налоговой и таможенной политики, согласованной в сфере стандартизации, метрологии, сертификации, о научно-техническом сотрудничестве, межреспубликанском арбитражном суде, о гарантиях прав граждан на пенсионное обеспечение и т.д. В 1993 г. большинством стран СНГ был подписан экономический договор, затем были созданы структуры внешнеполитических консультаций и военного взаимодействия, но большинство этих и других соглашений остались протоколами о намерениях.

То, что в итоге возникло, — символический, “бумажный” СНГ. И, по сути дела, сегодня собственно Содружество — это политический, в гораздо меньшей степени военный ,и совсем в небольшой степени экономический клуб, отдаленно напоминающий “большую семерку” в миниатюре.

Сегодняшнее усиление “реинтеграционистских” настроений в СНГ следует рассматривать не столько как укрепление этой организации как таковой, сколько как выявление реальных и потенциальных двухсторонних и многосторонних связей между его субъектами, как реакцию на крайности, которыми сопровождался болезненный распад СССР в начале 90-х гг. Существующая тенденция к символическому преодолению отчуждения обусловлена несколькими причинами.

Во-первых, в большинстве бывших союзных республик наступает некоторая усталость и отрезвление в связи с исчерпанностью потенциала, достаточно примитивной, плохо проработанной националистической идеологии, которая на первом месте естественным образом возобладала в наиболее резких и непримиримых формах.

Во-вторых, — и это, возможно, более существенно — у правящих элит бывших союзных республик, которые, как и российская элита некоторое время были воодушевлены перспективой получения массированной западной помощи, растет разочарование в перспективах “маршализации” своих экономик со стороны более развитых или более продвинувшихся по пути реформ стран.

В-третьих, выявляется ограниченность возможности подлинно независимого экономического развития. Всюду, кроме Прибалтики и отчасти Молдавии, введенные национальные валюты оказываются достаточно слабыми. Повсеместно, кроме Прибалтики, обнаруживается дефицит управленческих, да и почти любых квалифицированных кадров. Быстро нарастает задолженность большинства новых государств России и т.д.

В-четвертых, если оставить за скобками Прибалтику, где положение еще в советский период было достаточно специфическим, то именно за последние полтора года — примерно с лета 1992-го — быстро выявляется относительно лучшее положение ядра бывшего Союза — России. Это происходит в силу целого ряда причин: и более быстрого продвижения реформ, и наличия сырьевых ресурсов, и сохранения здесь комплексной экономики, и некоторых других факторов.

В-пятых, в бывших республиках СНГ, разоренных внутренними конфликтами или войной друг с другом (Таджикистан, Грузия, Армения, Азербайджан, Молдавия), а также в тех, где сохраняется возможность распада, поворот к РФ выглядит в большей или меньшей степени как вынужденный тактический шаг, а не следствие принципиального выбора в пользу объединения.

В-шестых, в последние месяцы почти во всех республиках, во всяком случае в тех из них, которые непосредственно граничат с Россией, проявили себя влиятельные силы, которые так или иначе ориентируются на Россию. Правящие элиты, пришедшие к власти или укрепившиеся у власти на волне суверенизации, вынуждены во все большей степени считаться с этими силами.

Что же касается субъективного восприятия места России в постсоветском пространстве, то сегодня сознание российского общества во многом противоречиво, а отношение к интеграции — это достаточно сложный комплекс установок и настроений.

Во-первых, если судить по опросам общественного мнения, сохраняется высокий уровень ностальгии по прежней “большой” стране, и сам по себе распад СССР значительной, если не основной частью населения воспринимается как зло и даже национальная трагедия.

Во-вторых, в последний год шок от распада несколько смягчался пониманием того, что новое зарубежье — все-таки не то же самое, что зарубежье традиционное. Несмотря на политическую суверенизацию бывших союзных республик, введение ими своих валют, таможен и т.д., границы в рамках СНГ все-таки остаются во многом открытыми и связи между живущими в них людьми не ослабляются или, во всяком случае, ослабляются не вследствие политического распада как такового.

Сегодня уже более половины населения выступает не за объединение Союза в его прежних или измененных границах, а за реинтеграцию этих трех республик.

Сочетание объективных обстоятельств и субъективных внутриполитических стимулов очевидным образом будет подталкивать российскую политическую элиту, причем во многом даже независимо от ее вероятных изменений, к выстраиванию очень разных систем отношений со своими ближними и дальними соседями на трех направлениях: на западном, на восточном (среднеазиатском) и на южном (кавказском).

За пределами СНГ, но во многом в связи с ним, оказываются и отношения России с прибалтийскими государствами. При активно поощряемом Западом дистанцировании этих стран от России и интеграции их в европейскую экономическую, коммуникационную, культурную и политические системы остается ряд объективных факторов, обусловливающих существенное место Прибалтики в геополитическом положении России.

Эти факторы не сводятся к чисто военно-стратегическим. Надо учитывать и значимость прибалтийских портов и автострад, интегрируемых в североевропейский коридор, для экономических связей России с Европой, не говоря о калининградском эксклаве (в более широком понимании — “мостике” между российским Северо-Западом и всем Европейским континентом), а также наличие в этих странах значительного количества русскоязычного населения. Однако для реализации потенциала российско-прибалтийского сотрудничества предстоит найти развязки ряда болезненных проблем.

В целом выстраивание отношений России на разных направлениях может вполне реально в обозримом будущем создать асимметричную систему взаимных обязательств, причем в любом случае в центре этой системы окажется Россия. В этом контексте надо рассматривать и отношения с Украиной и Белоруссией. Что бы ни говорили о возможностях быстрого изменения ситуации в треугольнике Москва — Киев — Минск, такое изменение представляется достаточно маловероятным.

Дело в том, что в каждой республике и в отношениях каждой из этих республик, Белоруссии и Украины, с Россией действуют и даже продолжают в каком-то смысле усиливаться достаточно жесткие объективные факторы. Сегодня в Белоруссии и на Украине в принципе можно говорить о нескольких составляющих ситуации, которые в той или иной степени наблюдаются в каждой из этих республик.

Во-первых, во всех бывших постсоветских республиках положение таково, что легитимные основы власти достаточно шатки. И поэтому сегодня, как это ни парадоксально, в гораздо меньшей степени важно, кто побеждает на выборах, чем то, как он побеждает, с каким перевесом, с какой поддержкой.

В этом отношении положение в Белоруссии и на Украине, разумеется, различно, но при этом и в той, и в другой республике кредит, полученный определенными политиками, очень краткосрочен. Такая власть, не имеющая под собой твердых оснований, нуждается в периодической подпитке, поддержке в результате выборов или референдума.

Во-вторых, в обеих республиках ситуация по основным параметрам достаточно жестко задана. Украина расколота на Запад и Юго-Восток, от Сумской до Одесской области. Это относится и к Крыму.

Хотя в Белоруссии такого ярко выраженного раскола нет, ориентации на католическую Польшу и на православную Россию всегда присутствовали в белорусском обществе. Эти ориентации в меньшей степени выражены территориально, но существуют как культурный фактор, при том, что баланс их, разумеется, несколько иной, чем на Украине.

В то же время обе республики сейчас объективно, конечно, повернуты на Восток. Причина тому — отсутствие чрезмерной заинтересованности Запада в их судьбе, очень тяжелое экономическое положение, широко распространенное русскоязычно и целый ряд других факторов, наконец — стремление получить краткосрочные выгоды на Западе и Востоке от обращения к России.

В целом, чтобы плодотворно решить проблемы внутри СНГ, России сегодня предстоит выйти из общего дрейфа, которым незаметно обернулось к концу первого президентства неуправляемое падение, начавшееся на рубеже 80—90-х гг.

России необходимо будет строить свои отношения с ближним и дальним зарубежьем поверх тех иллюзорных, инерционных сообществ, которые или были паллиативами, или выполняли функции, более не нужные в новой реальности.

Стратегическая задача сегодняшнего Российского государства в мире — упрочить связи с наиболее реальными партнерами на индивидуальной и групповой основе.

На территории же бывшего СССР России предстоит проводить курс на максимально дифференцированную интеграцию не в ущерб собственным экономическим и военно-политическим интересам.

В контексте решения этих задач могут сегодня рассматриваться проблемы СНГ, и только в связи с ними Россия может приступить к развязыванию узлов, оставленных ей в наследство новой и новейшей историей.

Мы привели сравнительно небольшую часть из обзора, сделанного профессором Салминым. Конечно, не со всеми утверждениями автора можно согласиться, в чем-то они носят субъективный характер, тем не менее его суждения весьма интересны и проливают свет на многое, связанное с историей и перспективами СНГ.

Проблема единения народов СНГ является одной из наиболее ярких и притягательных. Поэтому предпринятые в настоящее время, может быть, недостаточно реальные и серьезные шаги к более глубокой интеграции в странах СНГ встретили понимание и одобрение народных масс. В подтверждение объективной необходимости по реализации этих тенденций в настоящее время в печати опубликовано немало интересных суждений. В этой связи заслуживает внимания позиция эксперта Госдумы профессора Н. Зиядуллаева, высказанная в газете “Московская правда” 15 мая 1996 г. Приведем наиболее характерные суждения автора по проблемам, связанным с последствиями распада СССР и образования СНГ.

Трагизм возникшей в результате молниеносного распада СССР новой геополитической ситуации состоит в том, что исторически сложившаяся реальная общность людей — советский народ — оказалась искусственно разделенной по национальному и территориальному признакам. Разделенными оказались не только русский, но и все другие народы бывшего Союза. В “чужих” республиках живет примерно 60 млн человек, из них 25 млн русских, 7 млн украинцев, сотни тысяч белорусов, армян, азербайджанцев, грузин, казахов, таджиков и других. Все они живут сейчас в разных государствах, где разные государственные языки, разные законы, разные деньги и разные учебники. Молодое поколение воспитывают, а старшее переориентируют на другие нравственные, социальные и культурные ценности. Сужается поле и возможности общения даже близких людей. Экономические мотивы отчуждения людей стали жестче “железного занавеса” в советские времена. Проезд обходится в несколько раз дороже минимального прожиточного минимума. Родственники перестали летать не только в гости, но даже на похороны близких. Тем не менее очень многие ощущают себя единым народом, имеют тесные родственные связи в масштабах бывшего Союза и сохраняют мощные интеграционные стереотипы. Ведь каждая вторая семья в России имеет родственников в СНГ. От дезинтеграции страдают все народы, но более других — русскоговорящее население, вынужденное тысячами бежать из бывших республик. Большинство переселенцев составляют высококвалифицированные специалисты, работавшие не только в промышленности, но и в науке, медицине, образовании. Это отрицательно сказывается на производственно-технической базе новых государств, порой приводит к остановке цехов и участков высоких технологий, снижает производительность труда, качество и конкурентоспособность продукции. Не в отдаленной перспективе может возникнуть ситуация, когда этих же специалистов придется приглашать для работы на тех же предприятиях и организациях, но уже по контракту с оплатой в иностранной валюте.

Потеря этого звена лишает интеграцию ее мощной социальной опоры. Национальные элиты, впитавшие в себя и русскую культуру, и западноевропейскую, и азиатскую, могли бы стать социальной и интеллектуальной опорой единения народов и углубленной интеграции постсоветских государств, а не пополнять “утечку мозгов” из ближнего зарубежья 1 .

1 По официальным данным Российского правительства, около 8 тыс. российских ученых заняты в настоящее время в более чем 40 научных программах, осуществляющихся в интересах Пентагона и министерства энергетики США (“Известия”, 1996 г., 30 мая).

Для успеха интеграции следует сломать изоляционистские языковые конструкции в республиках и недальновидность российской политики в отношении русского языка. Насколько ранее популяризовалась и поднималась его роль, настолько теперь, особенно в первые годы суверенизации, она принижается. Только в Белоруссии и Киргизии русский язык получил статус государственного. Одним из реальных шагов углубления реинтеграции явилось бы придание русскому языку статуса официального для межгосударственных структур и равноправного с родным во всех постсоветских республиках, где национальные языки являются государственными де-юре, а русский — де-факто. Он был и остался объединяющим фактором. Язык межнационального общения не исчерпал себя.

Русский язык сегодня нужен титульным нациям больше, чем самим русским. Посредством русского языка они вышли в мировую науку и технику, литературу и культуру. На русском языке получили образование политические лидеры и научно-техническая интеллигенция. Они приобщились к европейскому образу жизни и мысли, пусть и несколько видоизмененному национальной спецификой. Язык — это психология. Столетиями русский язык внедрялся в сознание и быт всех народов теперешнего постсоветского пространства.

Договором об углублении интеграции в экономической и гуманитарной областях Россия, Белоруссия, Казахстан и Киргизия обязались создать “условия для сохранения и укрепления общего культурного пространства на основе исторически сложившихся связей и деловых контактов между творческими союзами и объединениями, деятелями культуры, литературы и искусства, сохранения этнической и языковой самобытности народов”. Им предусмотрено обеспечение равных прав граждан этих государств при получении образования, введение единых образовательных стандартов.

Заслуживает внимания проработка вопроса о едином гражданстве для всех граждан СНГ при сохранении вновь приобретенного гражданства суверенного государства. Пока только Туркменистан и Таджикистан заключили с Россией договоры о двойном гражданстве. Хотя действенность этих актов ощущается крайне слабо и противоречиво.

Между Россией, Белоруссией, Казахстаном и Киргизией достигнуты вселяющие надежду договоренности о свободе выбора и упрощенном порядке получения гражданства, о свободном въезде и выезде, введении единых стандартов социальной защиты, выравнивании условий пенсионного обеспечения, уровней пособий и льгот ветеранам войны и труда, инвалидам и малообеспеченным семьям.

В целях оказания реальной помощи нашим соотечественникам, не по своей воле оказавшимся разделенными народами, необходимо принятие конвенции о правовом статусе граждан государств СНГ на всей территории Содружества. Национальный суверенитет — гордость и достоинство каждого народа. Он не может быть предметом спекуляций в политической борьбе. Народы не должны страдать от разного понимания национального вопроса, желаний и амбиций политических лидеров. Несомненно, для каждой из стран приоритетными являются прежде всего национально-государственные интересы, и с этим нельзя не считаться. А политические цели, которые преследуют государства СНГ, очень разные, порой противоречивые, с элементами двойной политики.

Бурный интеграционный натиск перешел в практическую плоскость, и уже четко обозначилась многоярусная структура взаимодействия новых государств.

I — Россия, Белорусская — наиболее глубокая форма Сообщества с общими национальными, в том числе политическими, структурами управления.

II — Россия, Белоруссия, Казахстан, Киргизия — углубленная, прежде всего экономическая, интеграция, базирующаяся на Таможенном и Платежном союзах.

III — Страны — участницы СНГ — сложившееся после распада СССР межгосударственное объединение 12 бывших республик.

IV — СНГ и государства Балтии — территория бывшего Советского Союза.

Чрезвычайно важно, что каждая из этих систем объявлена открытой для свободного выхода, приема новых членов и контактов с другими межгосударственными и мировыми транснациональными образованиями.

Глубоко символично, что именно Россия и Белоруссия первыми сделали реальные шаги навстречу друг другу. Два государства имеют единые славянские корни, у них общая многовековая история, и не много есть в мире народов, человеческие судьбы которых были бы столь тесно переплетены. Возможные попытки насильственного, поспешного втягивания или экономического принуждения других стран — участниц СНГ или бывшего СЭВ могут не только дискредитировать саму идею реинтеграции, но и дать обратный результат. Наметившееся сближение куда менее стремительно и интенсивно, чем предшествовавший ему распад. Но совершенно очевидно, что СНГ начинает трансформироваться в качественно новую геополитическую, социально-экономическую и национально-культурную инфраструктуру, аналогов которой не было в мировой истории. Масштабы и скорость реинтеграционньк процессов в значительной мере будут определяться тем, какие политические силы окажутся у власти и какие тенденции возобладают в политике России. Но взаимного тяготения и воли народов к единению не остановить.

Однако следует отметить, что этот объективный интеграционный процесс проходит не безболезненно, встречая на своем пути серьезное сопротивление определенных влиятельных сил как в самих странах СНГ, так и в зарубежных странах. Дело в том, что судьба огромного массива, еще недавно бывшего Советским Союзом, по-прежнему является одной из центральных мировых проблем. То, что этот вопрос доминирует над другими проблемами в самом постсоветском пространстве, то есть в бывших не так давно республиках СССР — понятно. Однако этот вопрос далеко не безразличен и другим европейским и азиатским странам. Естественно, и в этих странах отношение к интеграционным процессам в СНГ неоднозначно. К примеру, в исследовании Стокгольмского (Швеция) Института СИПРИ — “Региональные конфликты” констатируется отсутствие глубоких причин развала Советского Союза как многонационального образования. “Это произошло, — пишут авторы о разрушении СССР, — из-за политической борьбы за власть в Москве, а не в результате длительного периода вражды и восстании против страны-матери”. В изданном в США сборнике статей “Средняя Азия: конфликты, решения, перемены” приводится следующее признание: “Часто забываются в кампании по обливанию грязью, что с развалом СССР почти все бывшие советские системы (союзные республики) понесли колоссальные потери. Пенсионеры пострадали повсюду. Инженеры, как в Казахстане, так и в России, оказались в положении безработных. Если Российская Федерация утратила контроль над космодромом в Байконуре, то среднеазиатские республики, со своей стороны, утратили доступ к престижным российским образовательным институтам, передовой медицине и т.д.”.

Аналогичных суждений в зарубежной печати много, хотя следует отметить, что встречаются и противоположные точки зрения в том числе такие, которые прямо ориентируют на ограничение консолидирующего потенциала как самой России на постсоветском пространстве, так и русских общин в новых независимых государствах. Как отмечалось выше, распад СССР сделал “иностранцами у себя дома” далеко не только миллионы русских. Пострадали практически все титульные нации бывших союзных республик. Помимо 25 млн русских и 5 млн русскоязычных, еще около 30 млн людей других национальностей из состава бывшего СССР оказались в аналогичном положении. Учитывая необходимость поддержки русских, находящиеся сегодня за пределами России, в Москве создан Институт нового зарубежья.

25 млн этнических русских, проживающих в странах СНГ и Прибалтики, смогут рассчитывать в ближайшее время на научную, квалифицированную поддержку из России. Созданный при поддержке Министерства иностранных дел и по делам национальностей” Федеральных пограничной и миграционной служб, а также ряда общественных и коммерческих организаций Институт нового зарубежья будет заниматься разработкой моделей, уровней и механизмов политической, экономической и культурной интеграции на всем постсоветском пространстве. Институт намерен осуществлять сбор информации о положении русских в новом зарубежье, организовывать поддержку русскому языку и культуре, прогнозировать и предотвращать военно-политические конфликты на территории стран СНГ с участием русскоязычной диаспоры, определять возможные направления инвестиций и продвижения интересов российского национального капитала в странах нового зарубежья, а также делать популярными идеи интеграции в российском и международном общественном мнении. Предполагается, что регулярные доклады Института нового зарубежья будут предоставляться российским руководителям перед каждой встречей на высшем уровне в рамках СНГ.

Таким образом, интеграционные процессы в рамках СНГ становятся в современных условиях решающими, они результат накопленного независимыми государствами опыта и их естественной надежды на перспективу.

Контрольные вопросы

1. Существовала ли возможность для советского общества радикально изменить административно-командную систему власти после смерти И. В. Сталина?

2. Как проходил курс на демократизацию общественно-политической жизни в СССР в 50-е — начале 60-х гг.?

3. Какие изменения в экономической и идейно-политической областях произошли в стране в 60—70-х гг.?

4. Каков был внешнеполитический курс партии и руководства СССР в 70-х гг.?

5. Какие изменения произошли в методах руководства высших и местных партийных и советских органов власти в брежневский период?

6. Почему падал престиж партии, Советов, профсоюзных и комсомольских организаций с 60-х до начала 80-х гг.?

7. Почему в политологии и социологии существует столь противоречивые точки зрения на необходимость перестройки и сам процесс перестройки и в какой мере они отражают взгляды и мнения различных слоев населения бывшего Советского Союза?

8. Как можно охарактеризовать состояние общества и экономическое положение государства накануне распада СССР? Какие основные причины привели к этому распаду?

9. Как трагические события октября 1993 г. повлияли на идейно-политическое развитие общества и на формирование новых государственно-административных структур?

10. Произошла ли политическая смена государственного строя в России в начале 90-х гг.?

11. Как избирательные компании по выборам Президента и Госдумы отразили идейно-политические взгляды общества?

12. Что обусловило стремительный рост числа новьк партий и политических блоков в конце 80 — начале 90-х гг.?

13. Как эволюционировали идейно-политические взгляды и настроения в обществе с начала перестройки и до середины 90-х гг.? Какую роль сыграли в этом средства массовой информации?

14. Как можно оценить современное социально-экономическое состояние Российской Федерации? Какие негативные последствия вызвали изменение форм собственности и процесс приватизации?

15. Почему ученые, политики, журналисты неоднозначно высказывают свое отношение к чеченской войне? Почему общество не устраивает решение правительством чеченской проблемы?

16. Какие глубинные социально-политические процессы происходят в Российской Федерации, в бывших советских республиках? Возможно ли в будущем появление действительно разумно организованного союза свободных и независимых государств и соответствует ли этому требованию такое образование, как СНГ? Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел история