Монархи Европы. Судьбы династий

ОГЛАВЛЕНИЕ

ИТАЛИЯ. ВЗЛЕТ И ПАДЕНИЕ САВОЙСКОГО ДОМА

Савойский королевский дом является древнейшим в Европе и по своим судьбам одним из самых необычных. Сначала, с XI в., графы, затем с 1416 г. - герцоги Савойские, потом, с 1720 г., - короли Сардинского королевства и, наконец, с 1861 г. короли объединенной Италии - так постепенно и неуклонно этот дом занимал все более престижное место в династической иерархии Европы.

Суперга

Супергу, церковь-усыпальницу Савойской династии, в ясную погоду можно увидеть из любой точки Турина. Солнце отражается на колоннах и желтобелых стенах этого строения, возведенного в начале XVIII в. архитектором Ф. ГОварой. Венчает церковь купол, напоминающий купол собора Святого Петра в Риме, - творение Микеланджело. Вознесенный на вершину самого большого холма (670 м) рядом с Турином, 75-метровый гигант как бы возвещал большое будущее династии, которой было суждено сойти с предгорий Альп и возглавить Италию.
Строительство Суперги совпало с поворотным моментом в судьбе Савойского дома, и до известной степени Европы. Герцог Виктор Амедей II (1666-1732), подобно многим своим предкам и потомкам не отличавшийся благочестием, человек воинственный и необузданный, решил воздвигнуть церковь, посвященную Деве Марии.
Это решение зрело у него в течение 117 дней осады Турина испанцами и французами. Но окончательно обет Мадонне он дал 7 сентября 1706 г. в ходе пятичасовой тяжелейшей битвы, где ставкой было либо чужеземное господство, либо обретение славы и самостоятельности.
Герцог победил. Эта победа вырвала Пьемонт из-под господства французов. Людовик XIV был вынужден отдать Виктору Амедею II ряд альпийских владений. По Утрехтскому миру 1713 г., герцог стал королем. Ему сперва дали титул короля Сицилии, а затем короля Сардинии.
Традиционное равновесие в этой части Европы было нарушено. Короли Сардинии, округляя свои владения, меняя союзы и играя на противоречиях соседей, устремились к югу, еще не вполне осознавая, что их ждет титул королей объединенного Итальянского королевства. Процесс этот длился более полутора столетий. А когда он завершился, столица переместилась в Рим. Хоронить королей стали уже в Пантеоне.
Здесь, в Суперге *, нашли вечный приют 56 представителей династии. В их числе пять королей и восемь королев. Неоднократно могилы меняли местами, лишь усыпальницу Карла Альберта не побеспокоили. Его преемник, Виктор Эммануил II, переехал в Рим.
Если говорить о властителях Савойи и Пьемонта, то кто мог подумать, что окраинным князькам, владевшим альпийской седловиной, где население говорило либо на французском языке, либо на пьемонтском диалекте, далеком от классического итальянского языка, уготована роль объединителей Италии? Что эту роль они сыграют вопреки своему плохо скрываемому презрению к коренной итальянской части населения, его религии, культуре? Ведь более всего на свете они обожали задирать соседей, муштровать свое воинство, ездить на охоту. А папу римского, владения которого стесняли их, они, как говорили итальянцы, "сердечно ненавидели". И толчок к объединению многочисленных княжеств и герцогств, населенных итальянцами, даст иностранная, французская оккупация?

* От лат. Sub pergolam, под шатром, беседкой, покрытой сводом из лоз винограда. Под таким шатром стояла здесь статуя Мадонны, а рядом находилась церковь XIV в., которую снесли, чтобы построить Супергу.

Великая французская революция и Италия

Падение Бастилии потрясло феодальные устои Европы. Огонь революции распространился на все провинции Франции, докатился до Савойи и ее столицы Шамбери, а затем, перевалив Альпы, достиг Пьемонта. Правивший здесь Виктор Амедей III (1726-1796) сделал Пьемонт оплотом контрреволюции. Граф д'Артуа, женатый на его дочери, и принц Конде вынашивали при его дворе планы возвращения во Францию. Сардинско-пьемонтский король вместе с австрийским монархом обдумывал вторжение во Францию. Но революционное движение все больше охватывало сам Пьемонт. В Савойе созванное осенью 1792 г., после вступления сюда республиканских войск, Национальное собрание отменило феодальные привилегии, высказалось за присоединение к Франции. В январе 1793 г. аналогичное решение было принято в Ницце.
Весной 1796 г. по приказу Директории армия генерала Бонапарта вступила в Пьемонт. За десять дней молодой генерал разгромил войска Виктора Амедея III. 15 мая 1796 г. в Париже был заключен мир, по которому французские гарнизоны размещались в пьемонтских городах. Вошли они и в Милан. В будущем году вся Северная Италия была занята Бонапартом, а остальные княжества и герцогства, Неаполитанское королевство, где правили Бурбоны, запросили мира.
Население встречало французов как освободителей. В Ломбардии и ряде соседних областей была провозглашена Цизальпинская республика со столицей в Милане. Рядом возникла Лигурийская республика. Местные республиканцы готовились свергнуть монархию и в Пьемонте. Но Бонапарт медлил оказать им поддержку, предполагая использовать пьемонтские войска для борьбы с антифранцузской коалицией. Предал он и венецианские города, отдав их под австрийское господство.
Лишь в 1798 г., заняв Рим, французы решили покончить с пьемонтской монархией. Сменившего Виктора Амедея III Карла Эммануила IV (1751-1819) выдворили из Турина, а Пьемонт присоединили к Франции. Овладев Неаполем в начале 1799 г., французы объявили здесь Партенопейскую республику.
Все эти созданные под эгидой Франции республики приняли конституции, списанные с французской. Директории, стоявшие во главе этих образований, назначались Бонапартом. Население обложили высокими контрибуциями. Оккупанты спешили наложить руки на шедевры итальянского искусства. Многие итальянские революционеры, симпатизировавшие якобинцам, подверглись репрессиям со стороны "освободителей". Волна симпатий быстро сменилась всеобщим негодованием.
Вот почему, когда весной 1799 г. А. В. Суворов во главе русских и австрийских войск вступил в Италию, население подняло восстание против французов и восторженно встречало тех, кто шел восстановить власть прежних правителей. В апреле Суворов разгромил французов у Адды, очистил Ломбардию, а 26 мая взял Турин и восстановил королевскую власть. Адмирал Ф. Ф. Ушаков взял Корфу. Отряд русских морских пехотинцев сперва участвовал в походе на Неаполь, а затем вступил в Рим. К осени 1799 г. абсолютистские режимы были восстановлены почти повсеместно. Как писал Джулиано Прокаччи в своей "Истории итальянцев", "повсюду в итальянской деревне, в Пьемонте, Центральной и Южной Италии в 1799 г. поднялась партизанская борьба против французов, носившая народный, крестьянский характер" *.
Однако Павел I отозвал русские войска. Летом 1800 г. Бонапарт, ставший первым консулом Франции, вновь вторгся в Италию и стал перекраивать ее карту. Пьемонт, Парму и остров Эльбу он присоединил к Франции, в 1805 г. присвоил себе титул, короля Италии. На неаполитанский трон он посадил сперва своего брата Жозефа, а затем зятя Мюрата. Только Сардиния и Сицилия под защитой английского флота оставались оплотами савойцев и Бурбонов.
На этот раз Наполеон, как отмечает Прокачад, "более не обещал свободу, равенство и революцию, а лишь порядок современной и эффективной администрации". Впрочем, понимал эту эффективность Наполеон своеобразно. "Если Милан загорится, - писал император, - нужно ждать моих приказов, и пусть он в это время продолжает гореть" **.
Финал французского пребывания на итальянской земле известен. Венский конгресс 1814-1815 гг. перекроил карту Италии. Было восстановлено Сардинское королевство во главе с Виктором Эммануилом I (1759-1824). К нему отошла Лигурия с Генуей. Под австрийское господство попали Ломбардия и Венеция. Папе возвращалась власть в государстве, откуда его изгонял Наполеон. Бурбоны вновь воцарились в Неаполе, столице королевства Обеих Сицилий. Все восемь государств отныне примыкали к Священному Союзу.

* Procacci G. Storia degli italiani. Bari, 1968. Vol. 2.P.314.
** Ibid. P. 315.

Новый баланс сил сложился в пользу Австрии. Помимо захвата Адриатики, она усилила влияние в центральных итальянских государствах, где воцарились представители дома Габсбургов. Мария Луиза, дочь австрийского императора, потеряв в лице Наполеона супруга, обрела титул герцогини Пармской. Франческо IV д'Эсте и Фердинанд III Габсбург-Лотаринтский получили соответственно герцогство Моденское и великое герцогство Тосканское. К последнему было присоединено княжество Лукка.
Италия тем самым после пусть эфемерного, но все же показательного опыта итальянского королевства Бонапарта снова распалась на феодальные владения. И все же, несмотря на отрицательные аспекты французской оккупации, революционный шок оставил глубокие следы. Он разбудил общественные и политические силы, которые сделали своим знаменем освобождение Италии, ее национальное объединение, возрождение, Рисорджименто.

Два полюса Рисорджименто

В период наполеоновского господства во многих местах Италии возникали группы революционеров, мечтавшие установить республиканский строй на широкой народной основе. Будущую Италию они видели прежде всего единой и, безусловно, демократической. По мере того как обнажились имперские планы могущественного соседа, их положение, однако, становилось все более двусмысленным. Наполеон стал оккупантом, а они ощущали себя как бы пособниками захватчиков. Больше того, якобинцы, появившиеся на итальянской почве, получали отпор со стороны французов. Когда в Турине они решили прорываться к Суперге, чтобы вышвырнуть отсюда останки савойцев, именно наполеоновские войска встали на их пути.
Реставрация все поставила на свои места. Левые фракции общества в условиях реакции, как отмечает Прокаччи, "не могли не вылиться в типичные для эпохи секретные общества и секты". На севере действовали "адельфы" и "филадельфы" *. В 1818 г. в Алессандрии они слились в "общество высокодостойных мастеров", во главе которого стал Филиппа Буонаротти, отдаленный потомок великого Микеланджело. На юге еще в 1808 г. возникла организация карбонариев. В Папском государстве действовало секретное общество "гвельфия". Все они строились на принципах масонского общества, что делало эти секты весьма уязвимыми для различных проникновений и питало в низах самые отчаянные иллюзии относительно способности верхов поддержать их конституционные чаяния.
Революционность этих обществ сходила на нет по мере повышения градуса "посвящения", а высшие этажи масонства, хотя и подкармливали секты, преследовали умеренные цели. В ряде случаев они были не прочь использовать эти движения для своих целей.
Объединительные идеалы служили высшим классам главным образом для прикрытия сугубо династических интересов. Это особенно ярко проявлялось у савойской монархии, которая в 1820г. создала в Турине "Треугольную ложу". Другая ложа высокого посвящения была создана в Неаполе при дворе Бурбонов.
Предполагая, что наверху симпатизируют их целям, революционеры питали неоправданные иллюзии и не испытывали разочарования. Собственно, этими иллюзиями и ударами судьбы вымощен весь путь Италии к объединению.

*От греч. "братья", "братская любовь".

Одно время карбонарии считали своим союзником папу римского, искали защиты у русского императора Александра I. На севере горячие надежды возлагались сторонниками Буонаротта на короля Виктора Эммануила I и особенно на отпрыска младшей савойской ветви Карла Альберта (1798-1849), принца Кариньянского.
С этих двух полюсов и начались выступления. 1 июля 1820 г. в день Святого Теобальда, покровителя карбонариев и масонов, на юге вспыхнуло восстание. Оно перекинулось на Сицилию. И перепуганный Фердинанд I Бурбон поклялся быть верным канонам испанской конституции 1812 г. Александр I, тот самый император, к которому взывали карбонарии, поддержал идею австрийской интервенции, и абсолютизм Бурбонов был восстановлен.
В марте 1821 г. восстала Алессандрия (Пьемонт) под лозунгом введения все той же испанской конституции. Восстание перекинулось в Турин. Принц Кариньянский знал о восстании и выдал планы революционеров, но потушить выступление было непросто. 12 марта Виктору Эммануилу пришлось отречься от престола в пользу брата Карла Феликса (1765-1831). Принц Кариньянский, объявленный регентом (законный наследник находился вне Пьемонта), объявил о введении в королевстве испанской конституции. А затем вместе с австрийцами задушил революцию.
Новый подъем революционных выступлений пришелся на 1831 г., вслед за революцией 1830 г. во Франции. В феврале - марте восстали карбонарии Болоньи, а затем других городов Центральной Италии. Было даже создано правительство объединенных провинций страны. Именно в этот период складывается общество "Молодая Италия", которым руководил Джузеппе Мадзини. Но и он обратился к Карлу Альберту, ставшему королем в 1831 г., с призывом возглавить борьбу за освобождение Италии против Австрии. Тот в ответ заочно приговорил мадзинистов (штаб-квартира их была в Марселе) к пожизненному заключению. А тех, кто попадал в его руки, казнил.
Ряд реформ Карла Альберта, его антиавстрийские поползновения все же помогали сохранить за Савойским домом ореол борцов за освобождение. А в Ватикане на папский престол вступил Пий IX, который амнистировал политзаключенных, смягчил цензуру. Мадзини обратился к нему с призывом "провозгласить новую эру прогресса и справедливости". Из далекого Уругвая раздался голос Джузеппе Гарибальди, который разделял идеалы "Молодой Италии", с обещанием сражаться "за дело Пия IX" В 1834 г. Карл Альберт, считавшийся "либералом", приговорил его к смертной казни как "бандита первой категории".
В Пьемонте тем временем крепло течение либерально-умеренной буржуазии. Осуществление своих чаяний оно связывало с Савойской династией и объединительными тенденциями. Лидер этого движения граф Камилло Бенсо ди Кавур в 1847 г. начал издавать газету "Рисорджименто", название которой дало имя важнейшему периоду создания единой Италии.
Под такими знаками и возникла новая революционная волна антиавстрийских выступлений. Восстание в Палермо заставило Фердинанда II все же дать конституцию подданным "Обеих Сицилий". На волне революционных событий был вынужден "даровать" свой Статут пьемоитцам и сардинский король Карл Альберт. 5 февраля 1848 г. он провозгласил конституционные основы правления, которые во многом следовали положениям французской конституции 1830 г. Волна антиавстрииских выступлении между тем ширилась. Австрийцев изгнали из Пармы и Мелены. Победоносно восстал Милан, призвав Карла Альберта возглавить войну за освобождение.
21 июня 1848 г. в Ниццу после 14 лет эмиграции возвратился Гарибальди. Сразу же он обратился к Пию IX, а затем и к Карлу Альберту, предложив им помощь волонтеров, которые следовали за ним из Латинской Америки. Гарибальди разрешили встретиться с монархом. Но это был ледяной прием. Король порекомендовал герою Монтевидео дожидаться инструкций своего министра. А тот предложил ему заняться морским разбоем близ Венеции.
Обиженный Гарибальди уехал в Милан и был там восторженно принят. Его сделали генералом. Он только начал формировать корпус добровольцев, как сардинский монарх решился двинуться против австрийцев. Бездарный в военном отношении, как большинство савойских монархов. Карл Альберт 25 и 26 июля потерпел под Кустоцей сокрушительное поражение и, отступив к Милану, согласился капитулировать. Гарибальди с огромным риском сумел перебросить свои отряды в Швейцарию.
Борьба отнюдь не была закончена. Вскоре восстали Венеция, Болонья, затем Ливерно. Захватив пару кораблей, здесь объявился и Гарибальди. Поднялась вся Тоскана, а затем и Папское государство, где 9 февраля 1849 г. открылось Учредительное собрание. Гарибальди пламенно выступил здесь за провозглашение в Италии республики. Восстала Генуя. Баланс сил вновь складывался в пользу итальянцев.
Бежавший в Гаэту Пий IX, на которого недавно возлагалось столько ложных надежд, обратился к французскому президенту Лун Наполеону с мольбой об интервенции.
Луи Наполеон колебался. Карл Альберт предлагал ему объединить усилия против австрийцев: видя поворот событий, незадачливый монарх снова решил воевать с австрийцами. И вновь, под Новарой (23 марта), терпит от них поражение. Французский президент использует слабость Пьемонта и австрийцев для усиления собственного влияния в Италии. В Италию направляется корпус генерала Удино "для охраны французского влияния и защиты цивилизации". 25 апреля французы высадились в Чивитавеккьи. "Диктатор Римской республики" Мадзини, ревнуя Гарибальди, старался держать его подальше от Рима и, только когда обстановка стала катастрофической, согласился на его возвращение. Гарибальди едва успел собрать силы, чтобы встретить Удина на окраинах Вечного города. И здесь "тигры Монтевидео", руководимые Гарибальди, который восседал в своем белом пончо на коне, разгромили Удино. Они стали его преследовать, чтобы скинуть в море. Мадзини, однако, приказал прекратить наступление. Такие колебания обрекли республиканцев на поражение.
Республиканский Рим пал. Французский гарнизон остался охранять Пия IX. Гарибальди при отступлении потерял многих боевых товарищей, свою героическую жену Аниту. Начались его многолетние скитания, пока он не поселился на острове Капрера, близ Сардинии, и занялся сельским хозяйством.
Позорное поражение под Новарой стало роковым для Карла Альберта. В тот же день он был вынужден отречься от престола в пользу своего сына. Новый монарх, Виктор Эммануил II (1820-1878), поспешил заключить перемирие с Австрией. Палата депутатов, созданная согласно Альбертинскому Статуту (так называлась конституция Сардинского королевства, полученная из рук Карла Альберта), охваченная негодованием против предательской линии савойцев, отказалась одобрить условия перемирия. Виктор Эммануил распустил палату и объявил новые выборы. Он пригрозил, что, если выборы не дадут большинства умеренным фракциям, он ликвидирует Статут.
Выборы оправдали надежды монарха. В палате и при дворе утвердились умеренные. Но главное - они обрели лидеров, способных ориентировать Пьемонт на широкие и важные для Италии цели. Сперва во главе умеренных стал маркиз Д'Адзельо, затем граф Кавур. С 1852 г. Кавур возглавил правительство Сардинского королевства. "Тем самым, - писал Прокаччи, - к власти поднялся человек, с именем которого связано осуществление единства Италии, одна из немногих фигур итальянской истории, которой было суждено запечатлеться в умах потомков в ореоле победителя, а не побежденного" *.
Трезвый политик, буржуа до корней волос, знаток Адама Смита, он многое сделал, чтобы включить Пьемонт и прилегающие области в большое кольцо европейской экономики. По его инициативе прокладывались туннели под Альпами, строились железные дороги, был создан Национальный банк, закладывались инфраструктуры, готовившие сближение различных княжеств и герцогств Италии. И вместе с тем Кавур был враждебен к тем, кто, как Гарибальди, добивался осуществления единства страны на демократической республиканской основе.
Внешняя политика Кавура заключалась в том, чтобы Сардинское королевство заняло свое место в концерте европейских держав. Таким поводом он счел участие в Крымской войне против России (1853-1856). Война, по словам Прокаччи, "явилась шансом, который позволил Пьемонту включиться... в большую европейскую политику и участвовать в Парижском конгрессе 1856г." **.
Парадоксально, но факт, что участие в интервенции против далекой России стало для Кавура отправной точкой для маневров по объединению Италии. Но не будем забывать: Наполеон III держал свой гарнизон в Риме. Австрия продолжала господствовать в северной Италии. Сам Кавур признавал, что направить в Крым 18-тысячный корпус во главе с генералом Альфонсе Ла Марморой в мае 1855 г. его "вынудила злосчастная политическая конъюнктура". Корпус участвовал в битве у Черной речки и потерял 200 человек убитыми.
Кавур добился приглашения Сардинии-Пьемонта на мирный конгресс, который открылся 25 февраля 1856 г. Чего хотел Кавур от союзников? Права присоединить к королевству Парму и Модену. Но приглашение в Париж было выторговано с трудом: Австрия, извечный враг, была против. Да и результаты конгресса для королевства оказались плачевны: о его требованиях в мирном договоре, подписанном 30 марта 1856 г., даже не упоминалось. И все же Пьемонту удалось вбить небольшой клин между Францией и Австрией. Помог и террористический акт: Орсини, бывший соратник Мадзини, совершил неудачное покушение на Наполеона III, заявив, что тот стал опорой европейской реакции и врагом объединения Италии. Наполеон III стал искать примирения с Кавуром. В январе 1859 г. они подписали тайный договор о союзе, по которому в обмен на Ниццу и Савойю Наполеон обещал передать Сардинскому королевству Ломбардию и Венецию.

* Procacci G. Ор. cit. Р. 375.
**Procacci G. Ор. cit. Р. 379.

Готовилась совместная война с Австрией. И тут-то Кавур вспомнил о Гарибальди. Его посланец Лафарина застал народного героя в хозяйственных хлопотах. Гарибальди пригласили в Турин. Он быстро понял, что от него хотят. "Гарибальди должен стать приманкой для волонтеров, должен появляться и исчезать", - писал он в мемуарах. Кавур понимал, сколь популярен Гарибальди, нуждался в его помощи. Он же и ненавидел его. И до самого конца играл с ним, как кошка с мышкой. Джузеппе Гарибальди видел эту игру и... участвовал в ней.
Причины? "С того момента, - писал Гарибальди, - когда я убедился, что Италия должна идти вместе с Виктором Эммануилом, чтобы избавиться от власти иностранцев, я счел своим долгом подчиняться его приказам, чего бы это мне ни стоило, заставляя даже молчать мою республиканскую совесть". 2 февраля 1859 г. его принял Виктор Эммануил II. 17 марта был опубликован декрет, в котором говорилось: "...мы уполномочиваем господина Джузеппе Гарибальди принять командование корпусом "Альпийских стрелков", с чином генерал-майора... и принести присягу. К. Кавур" *.
В апреле Австрия напала на Италию. "Альпийские стрелки" Гарибальди проявили чудеса героизма. Их бросали в самое пекло. Но наперекор расчетам, что австрийская армия перемелет горстку храбрецов, они били противника повсюду, где появлялись, освободив значительную часть Ломбардии.
В это время Наполеон III, одержав ряд побед над австрийцами, поспешил заключить с Францем Иосифом в Виллафранка (11 июля 1859 г.) сепаратное соглашение. Предательство было очевидным. Парме, Модене и Тоскане решили навязать прежних государей. Эти области ответили восстанием. Виктор Эммануил II заколебался. Кавур демонстративно подал в отставку. Гарибальди сложил с себя звание командира "Альпини", собираясь возглавить "военную Лигу" Центральной Италии, которую решили совместно создать Флоренция, Модем и Болонья. Кавур не прочь был присоединить к Пьемонту центральные области и Ломбардию, но не ценой накала революционных страстей. Непослушного Гарибальди, который рвался на помощь бунтующим областям Италии, восставшей Сицилии, отстраняют от командования. Восстание в Сицилии подавлено.
Тем временем обменные операции по передаче Франции Савойи и Ниццы взамен центральных областей и Ломбардии, отходящих к Пьемонту, были закреплены плебисцитами и соглашением от 12-14 марта 1860 г. Виллафранкский договор все же был сорван. Пьемонт расширил власть на северную и центральную часть страны **. Оставался Юг.

* См.: Лурье А. Гарибалади. М.; Л., 1938. С. 174-175.
** Своих тронов лишились герцоги Пармский и Моденский и великий герцог Тосканский.
Родоначальником герцогов Пармских был младший сын испанского короля Филиппа V Филипп (1720-1765), женатый на дочери Людовика XV Марии Луизе Елизавете (1727-1759). Последним герцогом Пармским был Роберт I (1848-1907). Его дочь Цита (1892-1989) - последняя австрийсая императрица, сын Феликс (1891-1970) - супруг Великой герцогини Шарлотты и отец Великого герцога Жана, другой сын - Рене (1894-1962) - отец принцессы Анны, вышедшей замуж за бывшего короля Румынии Михая I.
Последним герцогом Моденским был Фраяческо V (1819-1875), с его смертью пресеклась мужская линия этой ветви династии австрийских Габсбургов.
Последним великим герцогом Тосканским был Фердинанд IV (1835-1908), женатый вторым браком на Алисе, урожденной принцессе Бурбон-Пармской (1849-1935), их многочисленные потомки живы и поныне. Примеч. сост.

4 апреля 1860 г. в столице Сицилии - Палермо началось новое восстание. Наскоро вооружив тысячу своих сторонников, Гарибальди захватил в Генуе (не без молчаливого согласия владельцев) два парохода и отправился к Сицилии. Кавур грозил его арестовать. Но Гарибальди выступал под лозунгом "Италия и Виктор Эммануил", чтобы не дать обвинить себя в неподчинении королю.
11 мая 1860 г. он высаживается в Марсале, и начинается самая славная глава в истории Италии. К десанту присоединяются 4 тыс. вооруженных крестьян. 27 мая при Калатафими эта необученная, но полная энтузиазма масса людей опрокинула превосходящие войска бурбонского генерала Ланди. Гарибальди овладевает Палермо и объявляет себя "диктатором Сицилии". В конце июля он вышвыривает бурбонские войска с острова.
Гарибальди готовится высадиться на юге страны. Кавур крайне встревожен. Не хватало, чтобы вся слава объединения досталась "краснорубашечникам" Гарибальди! Виктор Эммануил советует герою отказаться от дальнейших планов. Гарибальди, однако, неукротим. "Нынешнее положение Италии, - отвечает он королю, - не позволяет мне подчиниться Вам... Если бы теперь я проявил колебания, вопреки требованиям народа, то изменил бы своему долгу и повредил бы святому делу Италии".
19 августа 1860 г. "тысяча" высадилась в Калабрии. Стотысячная армия неаполитанского короля деморализована. 7 сентября Гарибальди торжественно въехал в Неаполь. Правивший там Франциск II Бурбон бежал *. Случилось то, чего опасался Кавур, когда писал адмиралу Персано в конце лета: "Чрезвычайно желательно, чтобы освобождение Неаполя не было делом Гарибальди, если это случится, революционная система займет место конституционно-монархического строя". Адмиралу рекомендовалось даже попытаться организовать переворот до приближения к Неаполю Гарибальди.

* Первым неаполитанским королем из династии Бурбонов был третий сын испанского короля Карла III Фердинанд IV (1751-1825), король Обеих Сицилий с 8 декабря 1816 г. Ему наследовал сын Франциск I (1777-1810), а затем внук Фердинанд II (1810-1859), который от двух браков (с Марией Кристиной Савойской и Марией Терезой Австрийской) имел восемь сыновей и четырех дочерей. Его сестра Мария Кристина была женой испанского короля Фердинанда VII и матерью Изабеллы II. Последний король Обеих Сицилий Франциск II (1836-1894) был лишен престола по плебисциту 21 октября 1860 г. и умер бездетным. Права на престол перешли после его смерти к Альфонсу, графу Казерта (1841-1934), младшему сыну Фердинанда II, а затем к принцу Фердинанду Пик), герцогу Калабрийскому (1869-1960), старшему сыну графа Казерта. Второй сын графа Казерта, Карл Бурбон-Сицилийский (1870-1949), был женат на дочери графа Парижского, Луню Французской (1882-1958), а их дочь Мария де лае Мерседес (род, в 1910 г.) в 1935 г. вышла замуж за Дона Хуана, графа Барселонского, и является матерью испанского короля Хуана Карлеса I. Примеч. сост.

1 октября 1860 г. при Вольтурно 20 тыс. гарибальдийцев окончательно разбивают 50-тысячное войско Бурбонов. Народная революция в Южной Италии торжествует. Кавуру и королю не остается ничего иного, как принять из рук Гарибальди вторую половину Италии.
26 октября 1860 г. близ Теано король и его свита, люди ненавидящие "плебея, дарящего королям царства", встречаются с Гарибальди. Население бурно приветствует своего героя "Галибардо", несмотря на то что тот восклицает: "Вот наш король. Да здравствует король!" Тут же король обратился с посланием к "народу Сицилии", даже не упомянув имя Гарибальди.
Итак, Гарибальди сложил "диктаторскую" власть, объявив о ее передаче королю. Тот отменил его декреты, которые улучшали положение крестьян Сицилии, распустил его армию. Герой освобождения Италии вернулся на Капреру.
27 января 1861 г. состоялись выборы в итальянский парламент, а 17 марта того же года Виктор Эммануил II был провозглашен королем Италии. А истинный объединитель Италии, из рук которого фактически Виктор Эммануил и получил корону, был отброшен в тень. Его волонтеров оскорбляли. Правительство Кавура издевалось над теми, кто освободил 10 млн итальянцев, решая на комиссиях, кто из "кранорубашечников" достоин быть принятым в армию Пьемонта. 18 апреля Гарибальди выступил в парламенте с горячей речью в защиту героических воинов. Кавур прерывал его, требовал от председателя "заставить оратора уважать правительство".
Неизвестно, чем закончился бы этот конфликт, но 6 июня Кавур неожиданно умер, а Гарибальди начал готовиться к походу на Рим. 7 июля он прибыл в Палермо и здесь заявил о намерении очистить Рим от присутствия войск Наполеона, которого назвал "главой разбойников и убийц".
Это было воспринято как открытый бунт. Король объявил Гарибальди вне закона и бросил свои войска навстречу высадившимся в Калабрии волонтерам. Около горы Аспромонте правительственные войска открыли огонь по гарибальдийцам. Гарибальди был тяжело ранен, и только благодаря вмешательству русского хирурга Н. И. Пирогова ему не ампутировали ногу. Самым подлым было то, что перед этим король тайно подстрекал Гарибальди выступить, готовясь вызвать волну антиавстрийских выступлений на Балканах. Король бредил войной против Австрии, называя ее "мечтой своей жизни". По закону Гарибальди подлежал военному суду. Но суд показал бы, что Савойская монархия помогала вооружать и снаряжать волонтеров. По случаю венчания своей дочери Марии Пии с португальским королем Луишем I Виктор Эммануил объявил всеобщую амнистию, под которую попал и Гарибальди.
В апреле 1864 г. Гарибальди посетил Англию. Там его приняли принц Уэльский, премьер-министр и министр иностранных дел. Триумф был столь велик, что английский посол Г. Эллиот из Турина сообщил: "Ничто не доставило бы большего удовольствия королю, как весть о том, что Гарибальди расшиб себе голову" *.
И все же Гарибальди был еще нужен: под властью Австрии оставалась Венеция, тогда как Рим "мог подождать". Король в союзе с Парижем, по-прежнему державшим свой гарнизон в столице Папского государства, намеревался оказывать нажим на Вену.

* Цит. по: Mack Smith D. I Savoia re d'ltalia. Milano, 1990. P. 34.

"Повинуюсь!"

Виктор Эммануил II как-то признался английской королеве Виктории, что охотно истребил бы всех австрийцев, если бы нашел подходящий повод. Король постоянно посылал своих эмиссаров в Париж, подстрекая Наполеона III к совместному выступлению. Французский император выслушивал предложения своего итальянского собрата и тут же информировал о них венский двор. Каждый был уверен, что перехитрил другого. Исследователь истории Савойской династии Денис Мак Смит поражался несоответствию личных качеств савойских королей, ставших королями Италии, их историческому предназначению. "Ни один из них, - писал он в книге "Савойские короли Италии", - не обладал качествами, которые поднимали бы его над средним уровнем. Их частная жизнь была не особенно интересной. Но всем четырем королям приходилось сталкиваться с политическими проблемами, которые представили бы тяжелое испытание и для людей большего интеллекта и более сильного характера" *.
Никто из упомянутых монархов не тяготел к умственной деятельности, мемуаров и писем почти не писал. Но и в том, что касалось главных их устремлений, они не блистали подготовленностью. Скажем, их отличало постоянное желание разжечь конфликт с соседями. "Одной из причин этой одержимости войной, - отмечает Мак Смит, - было то, что по своему положению король являлся верховным главнокомандующим и слава победы наверняка предназначалась бы ему одному. Таким образом, Виктор Эммануил на военном поприще обрел бы ту репутацию, которую, к его великому сожалению, завоевали нерегулярные войска Гарибальди. Мало кто знал, что Виктор Эммануил не имел ни малейшего представления о том, как командовать войском. Многие годы он не считал нужным даже посещать военные маневры" **.
Но вернемся к попыткам втянуть в войну французского соседа. Наполеон III предложил Виктору Эммануилу другую сделку - перенести свою столицу из Турина поближе к центру страны и взять на себя охрану Папского государства от "посягательств". Тогда французы в течение двух лет выведут из Рима свой гарнизон. Так была заключена Сентябрьская конвенция 1864 г.
И здесь выявилось, насколько Пьемонт не был готов к своей миссии. Местная аристократия разжигала страсти, не желая, чтобы центр перемещался в буржуазную и малоаристократическую Тоскану, поскольку новой столицей, как можно было понять, изберут Флоренцию. Мало того, пьемонтцы подумали об отделении от всех остальных, памятуя, что итальянцы - это иностранцы по сравнению с ними, франкоговорящим населением. В Турине вспыхнуло восстание, которое длилось три дня. Британский посол в Турине Г. Эллиот назвал выступление в Турине "актом ненависти пьемонтцев к иностранцам, как они называли остальных итальянцев" ***.

* Mack Smith D. I Savoia те d'ltalia. P. 8.
** Ibid. P. 43.
*** Mack Smith D. Op. cit. P. 37.

Но если Наполеон III маневрировал, то другая страна, заявившая о себе на европейском театре, Пруссия, не испытывала колебаний. Тогда Виктор Эммануил делает ставку на пруссаков, чтобы получить долгожданную Венецию. В апреле 1866 г. в Берлине было заключено секретное соглашение между Пруссией и Италией. По нему в случае победы над Австрией Пруссия получала бы германские территории, а Виктор Эммануил - Венецию. Война стала неизбежной.
И тут вновь вспомнили о Гарибальди. Ему было под шестьдесят. Он не забыл обид, болели раны. Но мог ли он стоять в стороне, когда речь шла о единстве Италии? В июне Гарибальди приступил к формированию корпуса волонтеров. Король, как и можно было ожидать, дал самое плохое оружие. Корпус отослали в горы, на север, для "отвлекающих маневров". Лавры главного победителя Виктор Эммануил оставлял себе.
Что же получилось на деле? 16 июня Пруссия начала войну. Двинулся и король. Но уже 24 июня при Кустоце он терпит сокрушительное поражение. А 20 июля у острова Лисса австрийцы разгромили королевский флот. Тем временем Гарибальди в труднейших альпийских условиях наносит молниеносные удары и в итоге освобождает почти все Тренто и Южный Тироль (Альта Адидже). В разгар этих успехов из Турина приходит телеграмма: необходимо срочно вернуться.
Дело в том, что Пруссия 3 июля 1866 г. в битве при Садова разгромила австрийские войска и уже заключила без согласования с итальянцами предварительные условия мира. Австрия уступала Венецию Франции, а та передавала ее Италии. Захваченные Гарибальди области оставались у австрийцев. Ему не оставалось ничего другого, как отбить ответ: "Оббедиско" ("Повинуюсь").
Унизительное "повинуюсь", к которому его вынудило савойское семейство. Конечно, в основе поступков Гарибальди была его приверженность объединению Италии. Патриотизм он ставил выше своих республиканских убеждений. Но был еще один мотив, который обязывал Гарибальди подчиниться, - связывавшая его с пьемонтскими монархами дисциплина масонства. Савойская монархия имела особые прерогативы в этой организации. А Гарибальди полгода был даже великим мастером Великого Востока Италии. В интересах монархии приходилось идти на унизительные компромиссы.
Но главным оставалось - завершить объединение, вернуть Италии ее сердце - Рим. Французы убрали свой гарнизон из Вечного города. Гарибальди вновь готовит к походам волонтеров, а король ведет двойную игру: ему нужны волнения в Папской области, но лишь затем, чтобы двинуть туда свои войска и расправиться с гарибальдийцами. В октябре 1867 г. в густой туман Гарибальди ухитряется покинуть Капреру. Его части опрокидывали один за другим папские форпосты. Но у ворот Рима все повторилось: вновь посылаются французы. У Ментаны волонтеры несут тяжелые потери. Гарибальди бросают в темницу - в который раз!
И снова король его амнистирует. Тут уже бывший великий мастер "вольных каменщиков" не стесняется в выражениях. Он называет короля лжецом, предавшим его выступление, которое исподтишка поощрял. Министр иностранных дел Англии лорд Кларендон (он вел тогда во Флоренции переговоры с монархом) того же мнения: "Король - невежественный и лживый человек"*.

"Блестящий стратег"

Назревала война Пруссии с Францией. Виктор Эммануил решал, с кем ему идти. Он почему-то убеждал себя, что на этот раз победит Франция, торговался с Парижем и Веной, требуя за свою поддержку передать ему Тунис. Монарх чуть не втянул Италию в опасную для нее войну, но помогло несчастье. Виктор Эммануил заболел, причем так тяжело, что просил у римского папы прощения грехов и снятия отлучения за аннексию ряда провинций Папского государства. Папа помнил богохульства монарха и потребовал, чтобы перед смертью тот по крайней мере снял грех сожительства с графиней Мирафьори (Роза Верчеллано) и женился на ней. У постели больного 7 ноября 1869 г. спешно совершили обряд. Король извинился за свои хулы. И выздоровел. К этому времени он уже допускал возможность поражения Наполеона III и даже его свержения. На этот случай был готов и новый план: король введет войска в Париж и реставрирует монархическую власть.
Но он не успевал за событиями. 2 сентября 1870 г. после поражения при Седане император капитулировал. В Париже провозглашена республика. И вместо того чтобы думать о реставрации, королю пришлось все-таки заняться взятием Рима. Французы теперь были не опасны.

* Mack Smith D. Op. cit. P. 63.

И опять король осуществлял двойной план: гарибальдийцы движутся к Вечному городу, король же останавливается в восьми милях от него. Ученик Гарибальди Биксио штурмует крепостные стены у Порта Пиа. И когда брешь пробита, король вводит туда свои войска, сообщая папе, что хочет защитить его "от крайних оскорблений космополитической революции". Это не просто слова. Он в самом деле рассчитывал, что, если гарибальдийцы займут Рим, у него будет повод "истребить каналий", "наших врагов", "вредных насекомых". В ответ папа назвал короля наглецом и лицемером. Но дело было сделано. 2 октября римляне проголосовали за присоединение к остальной Италии. Воссоединение страны завершено.
А Гарибальди? Понимая, что на родной земле он совершил все, что мог, Гарибальди откликается на призыв уже республиканской Франции. Здесь Гарибальди дал свои последние бои. Обороняя Дижон, он не раз обращал пруссаков в бегство. Затем Гарибальди вновь поселился на Капрере. Во многом разочарованный, он так и не увидел свой идеал - демократическую республику, но умер в 1882 г. с сознанием выполненного долга.
Что касается короля, то, опасаясь плохого приема, он отказался от триумфального въезда в Рим, как делал это в ряде других городов. Лишь в декабре, воспользовавшись наводнением, он появился в Риме, чтобы выразить солидарность пострадавшим. Местопребыванием короля стал Квиринальский дворец.
Конституцией объединенной Италии оставался Статут Сардинского королевства, введенный Карлом Альбертом в годы революции 1848-1849 гг. Поположениям Статута, король делил законодательные полномочия с Сенатом и палатой депутатов. Исполнительная власть полностью принадлежала монарху. Он командовал войсками, мог объявлять войну, заключать мирные договоры. Сенаторы назначались королем пожизненно, большей частью из генералитета. Палата депутатов избиралась мужчинами старше 25 лет, умевшими читать и писать, обладающими имущественным цензом. Право избирать имело лишь около 2% населения. В Статуте содержались положения о равенстве всех подданных перед законом, гарантии личных свобод, неприкосновенности жилищ, свободе печати, праве на мирные собрания.
Единственной религией Италии оставалась католическая. В 1871 г. король подписал закон, по которому папа объявлялся священной и неприкосновенной личностью. За ним признавалось право поддерживать дипломатические отношения. Королевство выделяло средства на нужды папского двора. Владения папы ограничивались Ватиканским и Латеранским дворцами в Риме и виллой Кастельгандольфо, служившей летней резиденцией. Закон этот папа отказался признать, объявив себя "узником".
Короля это не очень смущало. Не смутило его и то, что с 1876 г. во главе правительства стал Депретис, лидер конституционной оппозиции. В противовес ему он приблизил к себе одержимого территориальными приобретениями Криспи, назначенного сперва министром внутренних дел, а через десяток лет превратившегося в диктатора Италии. Но это было уже после кончины Виктора Эммануила. Монарх скончался 9 января 1878 г., мечтая развязать "всеобщую войну".
Виктору Эммануилу удалось в конце 1870 г. посадить своего сына Амедея (1845-1890), герцога д'Аоста, на испанский трон. Увы, не зная испанского языка и теряясь перед бурными страстями политической жизни Испании, Амедей уже через два года отрекся от престола.
Что же до Виктора Эммануила, то приступ лихорадки заставил его еще раз извиниться перед Святым престолом за "все обиды", которые он, "не желая того, нанес Церкви". И папа отпустил ему грехи.
Смерть короля заставила итальянцев забыть его недостатки: необузданность, военные поражения, пристрастие к охоте (он имел 343 охотничьих домика), отвращение к книгам, наконец любовные увлечения (которые итальянцы, вероятно, простили ему легче всего).
По общему признанию, он все же был хорошим человеком, нравился гражданам, не искушенным в политике. Позже его имя обросло легендами. "Король- джентльмен", "самый великий суверен христианской Европы" - таковы были эпитеты. Восхвалялось его почтение к законодателям, хотя он публично заявлял, что "итальянцами можно управлять только с помощью штыков либо подкупа". Некомпетентный главнокомандующий был возведен в ранг блестящего стратега. Его современники признавали, что монарх был лично храбр, наделен здравым смыслом, которого иногда не хватало его профессиональным политикам.

"Добрый король" Умберго I

"Как и его отец, низкого роста, так же вращает глазами, имеет ту же манеру говорить отрывисто и резко", - записывала в мемуарах наблюдательная королева Виктория. Получивший в итоге эпитет "доброго короля", Умберто (1844-1900), как отмечал Мак Смит, "не был подготовлен править, поскольку Савойская династия по традиции обладала столь малой степенью доверия к новым поколениям, что наследник никаким образом не приобщался к искусству правления. Роль наследника сводилась к тому, чтобы во время церемоний целовать руку отцу и стоять навытяжку в его присутствии" *.
По материнской линии Умберто был сыном и внуком австрийских эрцгерцогинь. Он едва не женился на тех же Габсбургах, если бы не случай: его невеста Матильда (дочь эрцгерцога Альбрехта) трагически погибла, когда от неосторожности с огнем загорелась ее одежда. В жены ему была дана двоюродная сестра Маргарита, дочь брата отца герцога Фердинанда Генуэзского. От своей матери Елизаветы, дочери саксонского короля, она унаследовала светлые волосы, голубые глаза, элегантность, любовь к искусству. Поэт Кардуччи, отбросив свои республиканские симпатии, писал оды в ее честь. Увы, все эти качества оставляли равнодушным Умберто, который отдавал предпочтение своей любовнице Евгении, жене герцога Литта Висконти Арезе. Король даже навязал ее Маргарите в качестве придворной дамы.
Будучи бледным изданием своего отца, Умберто тем не менее не уступал Виктору Эммануилу в приверженности к территориальным захватам. Едва объединившись, Италия захватила Эритрею, а затем устремилась к Тунису. Но его в 1882 г. оккупировала Франция. Это вызвало в Риме взрыв возмущения.
Стремясь отобрать у Франции Тунис, Ниццу и Корсику, Италия в 1882 г. присоединилась к Тройственному союзу с Германией и Австро-Венгрией. Это был шаг к мировой войне. Правда, до нее еще оставалось много времени. Но приход в 1888 г. к власти в Германии императора Вильгельма II сильно продвинул дело. В октябре того же года он посетил Рим и подарил Криспи свою фотографию с характерной надписью: "Джентльмену от джентльмена, корса ру от полутора корсаров". Его мечта была войти в Париж, "поставить на место" свой рейхстаг.

* Mack Smith D. Op. cit. P. 97.

Вскоре Криспи затевает авантюры в Сомали и Эфиопии, ухитрившись поссориться со своим же ставленником негусом Менеликом. Идеалом Умберто было прусское войско. Но и он как-то заметил: "Криспи хотел бы оккупировать все, включая Китай и Японию". И добавил: "Криспи - свинья, но это нужная свинья. Я должен его поддержать во имя высоких интересов страны" *.
Криспи, однако, терпел в Эфиопии одно поражение за другим, потеряв больше солдат, чем погибло за все время Рисорджименто. Как ни нравился он королю, его пришлось убрать. Ибо самоуправство Криспи, личное вмешательство Умберто I в политику вызывали всеобщее недовольство. Никогда престиж монархии не падал так низко. Наступали новые времена. Италия левела. В 1900 г. анархист Бреши убил Умберто, назвав его "символом репрессивного общества". Конечно, Умберто не был крупным тираном. Но его судьба показала, что слишком антиконституционное поведение обращалось против монархии.
Умберто было 56 лет. Оказалось, что у него накопилось немало денег, которые он вкладывал в английский банк Хамбро. Баланс его правления был бы катастрофичным, если бы не убийство. Оно вызвало к нему волну сочувствия. А придворным историкам оставалось присвоить ему имя "короля-мученика", "доброго Умберто".

Король-пацифист?
Единственный сын Умберто не питал склонности к политике и даже уговаривал отца уступить трон своему двоюродному брату, герцогу Эммануилу Филиберту д'Аоста (1869-1931). Тем не менее Виктор Эммануил III (1869-1947), пришедший к власти в свои тридцать лет, оказался самым "долгоиграющим" итальянским королем. Он правил в течение 46 лет, наиболее бурных в истории Италии и мира.

* Mack Smith D. Op. cit. P. 153.

"Он ужасно маленького роста", - писала королева Виктория. Замкнутый, молчаливый, выросший в обстановке равнодушия родителей к нему, новый король, однако, был заметно более развит, чем его предшественники.
Его наставник, полковник Озио, требовательный педагог, приучил своего ученика читать в оригинале Горация и Вергилия, пристраститься к таким предметам, как география и история, особенно военная. Позже монарх поражал энциклопедичностью своих познаний. От матери он унаследовал некоторую музыкальность и способен был играть на фортепьяно легкие вещи Шумана, хотя в целом предпочитал военный оркестр.
Его нянька Элизабет Ли, вдова полковника британской армии, научила наследника говорить по-английски, на котором он даже вначале говорил лучше, чем по-итальянски. К традиционной в семье страсти к охоте Виктор Эммануил добавил рыбную ловлю, фотографирование и нумизматику. Он оставил и передал государству одну из богатейших в мире коллекцию монет.
Сперва он пугал родителей своей нерасположенностью к женитьбе, но потом ему подыскали подходящую невесту - Елену Черногорскую (1873-1952). Дочь князя Черногории, она не обладала большим приданым, но была привлекательна и добродушна. И замужество оказалось действительно счастливым - единственный случай для четырех поколений савойцев.
Убийство отца наложило отпечаток на образ мыслей нового монарха. Усилив меры безопасности, он в то же время решил несколько ослабить репрессии. Под амнистию попало 10 тыс. заключенных.
Виктор Эммануил видел, что страна левела. Это показали и выборы в начале нового века. Ему было ясно, что одна из причин - растущее социальное неравенство. Отсюда шаги нового правительства по совершенствованию налогов, судебной системы, маневры по сближению с "крайней левой" (треть всех депутатов), куда входили и социалисты. В 1903 г. премьер-министром становится Джованни Джолитти, левоцентрист, пытавшийся вовлечь в свое правительство даже социалиста Турати, который был приговорен ранее к 12 годам тюрьмы, как "опасный революционер".
На выборах 1904, 1909 и 1913 гг. Джолитти сумел создать себе прочное парламентское большинство. Он управлял делами с большой долей независимости, что позволяло говорить о его периоде правления как "диктатуре".
Виктор Эммануил вначале недоверчиво относился к колониальным авантюрам. Будучи англофилом, он не питал восторга перед пруссаками, посмеивался над Вильгельмом, который заказал пять экземпляров итальянской медали, посвященной экспедиции в Китай, чтобы пришпиливать ее к пяти мундирам по разным поводам.
Новый король сохранил участие в Тройственном союзе, но предупредил, что не станет участвовать в возможных военных действиях против Англии. И уже в тайне от союзников подписал в Париже документ о том, что Италия никогда не объявит войну Франции. В то же время холодные отношения у короля складывались с Австро-Венгрией, которая покушалась на Балканы, особенно Черногорию, родину его жены.
Сидение между двумя стульями становилось все более затруднительным. В противовес Тройственному союзу создалась Антанта. Гонка вооружений, особенно на море, охватывала все более широкий круг держав. Король был вынужден уделять повышенное внимание итальянским вооруженным силам. Итальянские националисты толкали страну на путь экспансии. Волна ультрапатриотизма стала захватывать и самого короля. В 1911 г. он дал ход войне с Турцией, в результате которой были захвачены Триполи и Киренаика. Но в Европе король и Джолитти играли на двух столах, пока убийство эрцгерцога Франца Фердинанда не было использовано для запуска механизма мировой войны.
Виктор Эммануил осознавал, что в случае вступления в войну на стороне, которая потерпит поражение, монархия будет обречена. Но и вступать слишком поздно тоже было опасно. Поэтому зондировал, какая из сторон согласна будет уступить Италии Треста и Триест. Сперва ему казалось, что победят немцы, затем чаша весов сдвинулась в пользу англо-французов. Наконец, 23 мая 1915 г. король решился отречься от Тройственного союза и объявил войну, пока только Австро-Венгрии.
Политические круги Италии были против этого шага. Свою ответственность монарх не без гордости признавал в письме английскому королю Георгу: "Я был вынужден пустить в ход последнюю карту... дав понять, что отрекусь, если не будет одобрена политика, которую я считал нужной" *.
Джолитти в то время был не у дел. Его сторонники называли акт вступления в войну "самой сумасшедшей авантюрой нашей истории". Сумасшедшей прежде всего потому, что, как всегда, итальянская армия была не готова к активным действиям. Около года войска короля топтались у реки Изонцо, а затем австрийцы отбросили их до реки Пьяве. А в октябре 1917 г. Италия потерпела жесточайшее поражение при Капоретто. Союзникам Италии пришлось принимать экстренные меры, чтобы спасти итальянский фронт.
После поражения при Капоретто король заменил главнокомандующего Луиджи Кадорну генералом Армандо Диасом. А его заместителем сделал Пьетро Бадольо, хотя именно беспечность Бадольо была одной из причин поражения.
Революция в России, опубликование советским правительством текстов тайных империалистических договоров вызвали смятение в Риме. Из текстов, в частности, явствовало, что решающим для итальянской монархии было выторговать территориальные приобретения. Как говорил политический трибун Гаэтано Сальвемини, Италия вступила в войну, "держа в руке нож Шейлока, а не освободительное знамя Мадзини".

* Mack Smith D. Op. cit. P. 279.

Летом 1918 г. союзники Италии перешли в решающее наступление. Диас и Бадольо медлили, опасаясь нового поражения. Только после того как немцы и австрийцы запросили перемирия, итальянские войска в начале ноября приступили к освобождению северо-восточных территорий. Это не помешало позже представить итальянское наступление чуть ли не как основной фактор, вынудивший Австро-Венгрию и Германию к капитуляции.
В результате первой мировой войны пали многие монархии. "А король Италии сохранил свой трон, - писал Мак Смит, - сумев благодаря осторожности и доброй доле везения выступить на стороне победителей" *.
На Парижской конференции Италии отдали Трентино, Альта Адидже, Истрию, Триест. Но отказали в Далмации и Фиуме. Были удовлетворены африканские притязания режима. Тем не менее националисты кричали об "украденной победе". Король поддерживал такие настроения. На этой волне д'Аннунцио совершил бросок на Фиуме, объявив здесь автономное правление "от имени короля" (сентябрь 1919 г.).
Выборы 1919 г. показали очередной крен влево. Королю пришлось пойти на сокращение своих прерогатив. Монархия отдала государству некоторые свои имения, требовавшие значительных расходов, - Палаццо Дукале в Венеции, Каподимонте в Неаполе, дворец в Казерте, Кастелло Сфорцеско в Милане, Палаццо Питти во Флоренции.
В 1920 г. к власти вернулся Дж. Джолитти. Но уже в июне 1921 г. он подал в отставку. В Италии стремительно нарастали как левое движение, так и правая националистическая волна, получившая крайнее выражение в фашизме, лидером которого стал Бенито Муссолини.

* Mack Smith D. Op. cit. P. 304.

Монархия и фашизм

Муссолини с самого начала импонировал Виктору Эммануилу. Во время войны монарх имел краткую встречу с будущим дуче, затем дважды встречался с ним во время консультаций с лидерами политических партий, связанных с отставкой правительств Джолитти и Бонами. Муссолини даже обзавелся цилиндром на случай посещения королевского дворца. Полагают, что с подачи Виктора Эммануила лидер фашистов публично ставил вопрос о коалиции с монархистами и правыми либералами, но стремился к единоличной власти.
Главную опасность Муссолини видел в позиции армии, стоявшей на стороне монархии. Но среди генералитета немало людей симпатизировало фашизму. Чтобы стяжать симпатии генералов-монархистов. Муссолини сделал ряд заявлений о полезной роли института монархии.
Планируя осенью 1922 г. "поход на Рим", Муссолини рассчитывал, что монарх предпочтет "наименьшее из зол". В фатальную осень 1922 г. Виктор Эммануил удалился из Рима и старался появляться в столице как можно реже. Джолитти, "сильная личность", способная противостоять фашистам, тоже находился в отдалении. Кроме того, ему уже исполнилось 80 лет. Позже Бадольо заявлял, что, если бы был дан приказ подавить выступление фашистов, всякая угроза Риму без труда была бы ликвидирована.
Правительство настоятельно просило короля возвратиться в Рим. Но он сперва задержался на сутки, потом хотел ввести осадное положение (и кабинет был с ним солидарен), но тут же изменил намерения. Он опасался, как бы фашисты не свергли его, посадив на трон герцога д'Аоста.
Муссолини следил за развитием событий из Милана, поближе к Швейцарии, куда можно было бы скрыться в случае неудачи. Финал известен. Муссолини предложили пост премьер-министра. 30 октября 1922 г. он прибыл из Милана в Рим в спальном вагоне, в своей черной рубашке и с хлыстом. Позже появился в королевском дворце Квиринале, чтобы представить список кабинета.
Король четыре часа отстоял на балконе, взирая на парад чернорубашечников. Поведение политических лидеров, в том числе бывших премьер-министров Джованни Джолитти, Иваноэ Бонами, Луиджи Факта, было не менее постыдным. Они голосовали за чрезвычайные полномочия Муссолини.
Первоначально многие думали, что Муссолини удовлетворится ролью парламентского диктатора, вроде того же Криспи или Джолитти. Король тоже не думал, что случилось что-то необычное. Ведь поход фашистов был закреплен голосованием депутатов!
Началась длительная идиллия между монархией и фашизмом. Виктор Эмманул не догадывался, что сначала Муссолини вообще задумывал ликвидировать монархию, но потом счел ее удобной. Сам же король был ему особенно благодарен за то, что Муссолини избавил его от политических кризисов.
Король восхищался деловой хваткой дуче, его политической интуицией. Тот в свою очередь дважды в неделю появлялся в Квиринальском дворце, но уже не в черной рубашке и любимых гетрах, а в полагающемся цивильном костюме. Внешне платя дань монархии, Муссолини в своем кругу говорил о монархе, как человеке "слишком маленьком для Италии, которая движется к величию". Но, добавлял он, надо ощипать курицу так, чтобы она не запищала.
Была учреждена фашистская милиция, дабы "защитить революцию", создан Большой фашистский совет, введен избирательный закон, отдававший партии большинства две трети мест в парламенте. В апреле 1924 г. Муссолини победил, проведя более 350 депутатов.
Работу нового парламента открыл король, послушно прочитав написанную для него речь. Он восхвалял фашистскую партию, ее символы. Ясно, что он становился пленником фашистского режима. После убийства обличавшего Муссолини депутата Джакомо Маттеотти (10 июня 1924 г.) режим оказался на краю пропасти и секретарь фашистской партии Джованни Джуриати говорил: "Если бы король пошевелил одним только пальцем. Муссолини и фашизм были бы выброшены в окошко" *. Вместо этого королевским декретом от 10 июля того же года Муссолини было дано право железного контроля над прессой. Депутатам, которые пришли протестовать, Виктор Эммануил задумчиво ответил: "Сегодня моя дочь застрелила две перепелки" **.
С начала следующего года Муссолини ликвидировал оставшиеся свободы. Главными жертвами режима оказались левые партии, в первую очередь коммунисты. Муссолини сосредоточил в своих руках руководство шестью министерствами, а затем взял себе портфель и министра внутренних дел. В 1929 г. его диктатуру узаконили плебисцитом. В том же году Муссолини убедил Ватикан признать Италию как унитарное государство и заключил с ним конкордат. К ЗО-м гг. король был фактически исключен из политической и общественной жизни, и, казалось, был доволен этим. Он отказался от контактов даже со своими аристократическими друзьями, к досаде которых стал часто повторять, ссылаясь на Ленина: "Кто не работает, тот не ест". Сам, разумеется, как и полагается королям, он не работал, деля время между рыбной ловлей и чтением книг по истории, а также охотой, к которой безуспешно пытался приобщить дуче.

* Giuriati G. La parabola di Mussolini nei ricordi di un gerarca. Bari, 1981. P. 160.
** Bonomi J. Diario 1943-1944. Milano, 1947. P. XXVI-XXVII.

- Мы вышли хорошо из бурных лет, когда Италия была под властью попов и социалистов, - самодовольно рассуждал король.
Самое опасное было в том, что, некогда кокетничавший с пацифизмом, король все больше поддерживал военные амбиции фашизма.
Агрессия началась в Африке, против Эфиопии. Когда Лига Наций подвергла Италию санкциям, король и королева отдали свои обручальные кольца фашистскому режиму. На место смещенного негуса в Аддис-Абебе, с трудом завоеванной в 1936 г. маршалом Бадольо, был поставлен герцог Амедео д'Аоста (1898-1942), внук того Амедео, который отрекся от престола в Испании. Теперь из внука делали национального героя.
Король, в общем, не питал к герцогу ни малейшего уважения и был рад, что под столь почетным предлогом смог удалить его. Не любил он и своих двоюродных братьев. Графа Туринского Виктора Эммануила он презирал, герцога Бергамского Адальберто, назвавшего Муссолини "человеком Провидения", считал полным идиотом, как и герцогов Пистойского Филиберта и Генуэзского Фердинанда, сотрудничавших с фашистской прессой. Не любил он и своего сына Умберто, что, впрочем, было в традициях Савойского дома.
Некоторые трения с фашизмом возникли у короля, лишь когда Муссолини присвоил себе звание "первого маршала империи". Это ставило его выше Бадольо. Завершая оскорбление, он присвоил затем такое звание и королю. Никакой другой акт не был воспринят во дворце, как этот, поскольку Статут монархии гласил: "Король назначает на все должности в государстве". Виктор Эммануил даже пригрозил отречением.
Но совершались шаги куда более серьезные, чем присвоение воинских званий. Италия вступила в союз с Гитлером. Король и Гитлер не нравились друг другу. В мае 1938 г. Гитлер был возмущен, когда в ходе визита в Рим ему пришлось соблюдать придворный церемониал. А король был поражен подозрительностью гостя, который опасался, как бы его не отравили наркотиками. Гитлер посоветовал дуче избавиться от монархии. Виктор Эммануил тогда немало испугался. И даже вместе с королевой Еленой отправился в Предаппио, местечко, где родился Муссолини, посетил его дом и возложил цветы на могилу его родителей.
Виктор Эммануил затем подписал ряд расистских законов, включая закон о запрещении брака с иностранцами, будучи сам, как и его предшественники, женат на иностранке.
Приближение второй мировой войны пугало многих в Италии. Зять Муссолини Галеаццо Чиано, фашистские иерархи Итало Бальбо, Чезаре Де Векки, Дино Гранди, Эмилио Де Боно, носившие титул "квадриумвиров" со времен "похода на Рим", питали иллюзии, что король захочет удержать страну от беды. Формально лицом, которое могло объявлять войну и заключать мир, оставался король. Но в январе 1939 г. в нарушение Статута палата депутатов приняла решение о самороспуске. Ее заменила палата фаши и корпораций, члены которой не избирались, а назначались. В мае 1939 г. Муссолини подписал союз с Германией и пообещал поддержать Гитлера "на сто процентов", если тот начнет войну. Король одобрил пакт.
Иллюзии в отношении позиции короля испытывали и западные дипломаты. Они не забывали, что предыдущую войну Италия вела на стороне Франции и Англии. За несколько дней до нападения Гитлера на Польшу посол США Уильям Филине отыскал Виктора Эммануила и вручил ему личное послание Рузвельта, который просил его повлиять в пользу мира. Возвратился он с убеждением, что король - "простая кукла" *.
Муссолини знал о колебаниях в собственном Большом совете, где многие высказывались за соблюдение нейтралитета. Он даже написал королю, что в случае серьезной войны сможет "достойно" избежать обязательств, поскольку Стальной пакт "не был ратифицирован монархом" (он был заключен без ведома короля). Никогда внутренний раскол в фашистской верхушке не делал ее столь уязвимой. Но трусость короля в решающие дни сентября 1939 г. подавляла в нем чувство ответственности за судьбы страны и даже монархии, хотя король опасался, что "ось" доведет Италию до крушения.
И сам Муссолини медлил с вступлением в уже начавшийся конфликт. Здесь он был верен тактике савойцев. Но, как и они, боялся упустить выгоды от войны. Колебания короля Муссолини стремился преодолеть обещаниями воспользоваться плодами, как ему казалось, близкой капитуляции западных стран: получить Корсику, Мальту, старую мечту итальянских империалистов - Тунис, а также Гибралтар и Суэц и превратить Средиземное море в "итальянское озеро". В итоге король и Чиано поставили свои подписи под объявлением войны в июне 1940 г.
Муссолини утверждал, что ему нужны "несколько тысяч убитых" итальянцев, чтобы занять место за столом переговоров, а война будет выиграна к сентябрю 1940 г. Он так был в этом уверен, что решил отстранить военных от командования и хотел сам себя провозгласить верховным главнокомандующим. Король был взбешен. Не вступлением в войну, а претензией дуче на пост, который формально занимал он сам. Неохотно он делегировал ему часть своих полномочий, позволив руководить некими "оперативными войсками".

* Phillips W. Ventures in Diplomacy. L., 1955. P.

По торжественному случаю объявления войны 10 июня 1940 г. король появился на балконе Квиринальского дворца в форме маршала и в окружении семьи. На следующий день он выехал на северо-западный участок границы, где войсками командовал его сын. Муссолини, однако, приревновал монарха и приказал лишь "поддерживать оборону" на этом участке. Он уверял, что будет вести "параллельную войну", сохранив свои силы неприкосновенными, пока Гитлер не одержит победу. Поскольку Франция тут же запросила перемирия. Муссолини понял, что прогадал, и приказал перейти в наступление. С королем о всех этих вопросах никто не советовался. Виктор Эммануил имел шанс вмешаться, когда в конце 1940 г. Италия потерпела поражение от Греции и в Северной Африке. Но, вместо того чтобы этим воспользоваться, монарх подумал тогда еще и о... вторжении в Швейцарию.
Виктор Эммануил совершил инспекционную поездку в Югославию и Албанию, а в мае 1941 г. позволил своему презираемому кузену Аймоне, герцогу Сполете (1900-1948), получить корону короля Хорватии под именем Томислава II. Герцог, которого и Муссолини называл дефективным, так ни разу и не побывал в своих владениях. А его брат Амедео д'Аоста, который, напомним, был в Африке, в это время уже сдавался британским войскам. В плену он и умер.

Виктор Эммануил решается

Король был ошеломлен, когда Муссолини заметил, что до победы не несколько недель, как он заявлял раньше, а по меньшей мере еще лет шесть. "Дуче рассуждает скорее как журналист, чем генерал", - отреагировал монарх. Но когда в июне 1941 г. Гитлер, поставив Муссолини перед свершившимся фактом, объявил войну СССР, когда стало ясным, что придется сражаться и против США, король, пожалуй, впервые стал отдавать себе отчет в масштабах войны. Но отступать было некуда: 11 декабря 1941 г. он поставил свою подпись под объявлением войны США.
Его слегка успокоили успехи Роммеля в Северной Африке. Но в 1942 г. союзники высадились в Марокко и Алжире, нанесли поражение в Египте Роммелю, а у Сталинграда Советский Союз одержал великую победу. Тень катастрофы нависла над Италией.
В этот момент начальник генштаба Уго Каваллеро ознакомил короля со своим планом устранения Муссолини, а маршалы Бадольо и Кавилья сообщили через Швейцарию в Лондон, что готовы поддержать переворот и заключить мир. Король, рассудку вопреки, вновь заявил о своей вере в способность Муссолини "выправить положение".
Муссолини к тому времени серьезно заболел, контакты с королем прервались, гипноз Луче на монарха ослабевал. Тут только король стал задумываться, как вывести итальянские войска из России, как наладить связи с Лондоном и Вашингтоном.
Его сын Умберто, произведенный Муссолини в маршалы и мечтавший командовать итальянским корпусом на территории СССР, отсиживался в южной Италии. А жена Умберто Мария Жозе в сентябре 1942 г. начала зондаж в Ватикане о возможности выйти на англичан и американцев. Через министра двора герцога Альберта Аквароне она дала королю знать, что в стране формируется антифашистский фронт, который хочет знать намерения монарха. После мартовских (1943 г.) рабочих выступлений на севере Италии, показавших, что конец режима близок, Виктор Эммануил начал осторожные шаги. 15 мая в записке Муссолини он советовал принять в расчет возможность возвращения Италии к нейтралитету. В июне оппозиционный к Муссолини иерарх Дине Гранда объяснил королю, что нейтралитета мало. Надо встать на сторону союзников, чтобы кончить войну на стороне победителей.
Ватикан становится катализатором такого рода действий, считая, что монархию надо срочно выводить из-под огня, если не хотят, чтобы после краха фашизма восторжествовали коммунисты. 17 июня папа Пни XII сообщил королю, что союзники помогут сохранить династию, если она сумеет быстро заключить мир.
В ночь с 9 на 10 июля началось вторжение союзников на Сицилию. К тому времени итальянский генеральный штаб уже имел план ареста Муссолини и ждал сигнала. Король не мог далее медлить. 22 июля он заявил Муссолини, что именно он, луче, является единственным препятствием для выправления военного положения. Муссолини согласился на проведение Большого фашистского совета. Совет, который не собирался с 1939 г., проходил в ночь с 24 на 25 июля 1943 г. и закончился поражением диктатора. На следующий день было сообщено, что король "принял отставку кавалера Бенито Муссолини" и назначил вместо него Бадольо.
Но король не торопился прекратить войну. Он заявил о неизменности союза с Германией: "Италия держит слово, ревниво храня свои тысячелетние традиции". Союзники настаивали на безоговорочной капитуляции. Монарх требовал от союзников гарантий. Тем временем в стране сохранялся "фашизм без Муссолини". Политические партии оставались запрещенными, антифашисты находились в тюрьмах. Когда 3 сентября перемирие было подписано, король и Бадольо скрывали это, но Лондонское радио 8 сентября сообщило, что Италия подписала акт о капитуляции. Король стал выяснять, не может ли он денонсировать перемирие. Ему напомнили, что отказ от подписи "опозорит династию". С большим опозданием Бадольо возвестил о подписании перемирия.

Бегство

Утром 9 сентября король с семьей бежал из Рима на юг, не сказав министрам, куда он направился. Он не назначил никого, кто в его отсутствие мог бы осуществлять власть. Армия была оставлена на произвол судьбы. Итальянские солдаты и офицеры в массе попадали в немецкий плен. Забыт был и сосланный на виллу в абруцских горах Гран Caсca Муссолини. 10 сентября Отто Скорцени с группой парашютистов выкрал его и доставил на север Италии. Здесь Луче под надзором немцев возглавил правительство марионеточной фашистской "республики Соли". Это позволило собрать разрозненные силы фашистов, продлить военные действия в Италии еще минимум на полтора года.
Бадольо, "герцог Аддис-Абебский" удирал в такой панике, что забыл сообщить министрам своего кабинета, куда он едет. В небольшом порту Органа высшие чины затеяли драку при посадке на корвет, который увозил королевскую семью.
Король и свита прибыли в Бриндизи, где оказались под опекой американцев и Союзной контрольной комиссии. Король все еще держался за внешние знаки почитания, но это было нелегко. Глава комиссии заявлялся к нему в майке и трусах. Вопреки реальности Виктор Эммануил продолжал сохранять титулы короля Албании и императора Абиссинии.
США и Англия не очень торопились продвинуться на север, к Риму. Наоборот, им важно было стянуть сюда максимальное число гитлеровских войск. Важно было оголить атлантический участок, где предполагался десант союзников.
Вокруг монарха в этой обстановке создавалась тяжелая обстановка, кипели споры о смысле сохранения того, что выглядело анахронизмом. Даже такой убежденный монархист, как философ Бенедетто Кроче, считал, что, хотя "Савойская династия, возможно, самая прекрасная и достойная", личность Виктора Эммануила "непоправимо скомпрометирована" *.
Ближайшие сторонники короля полагали, что ради спасения монархии необходима быстрая смена декорации: Виктор Эммануил должен передать власть наследнику. Представители антифашистских сил в Бриндизи, наоборот, выступали за немедленную ликвидацию монархии. Союзники пытались успокоить и тех и других.
В феврале 1944 г. правительство, из Бриндизи перекочевало севернее, в Саперно. Сюда в марте прибыл из Советского Союза Пальмира Тольятти. Руководитель коммунистов предложил отложить решение монархического вопроса на более поздний срок, а в настоящее время сосредоточить все усилия на том, чтобы выиграть войну. Он же помог и найти решение правительственного вопроса.
В июне 1944 г. Рим был наконец освобожден. Виктор Эммануил к тому времени согласился на передачу королевских полномочий Умберто, однако не хотел отрекаться от престола. Он лишь пообещал удалиться от дел и не мешать политическим маневрам. Так Умберто стал главой государства, а затем - всего на 34 дня (с 9 мая по 11 июня 1946 г.) - королем.

*Mack Smith D. Op. cit. P. 416.

Более живой и откровенный, чем его отец, он не отличался особой глубиной мышления, но не был реакционером в классическом смысле слова. Во главе нового правительства он поставил бывшего социалиста Бонами (правда, сильно поправевшего), высказывался весьма положительно об интеллекте и политическом мастерстве Тольятти.
9 мая 1946 г. Виктор Эммануил наконец-то отрекся в пользу Умберто, которого стали называть "майским королем". Но это выглядело уже как простая увертка для спасения монархии. И когда пришел час референдума, а он состоялся 2 июня 1946 г., вердикт народа оказался не в пользу монархии. Хотя на юге позиции монархистов были еще сильны, центр и север страны решительно высказались за республику. Немалую роль сыграли и женщины, которые впервые в истории Италии участвовали в голосовании. Король весьма надеялся на то, что их голоса окажутся в его пользу, но напрасно.
Дни после референдума были очень нервными. Разрыв "За" и "против" составлял 2 млн (12 против 10). Промедление с объявлением итогов голосования позволяло монархистам кричать о подтасовке результатов. У монархии не хватило мужества смириться с поражением и признать новую республику. Этот конфликт завершил дело.
В новую конституцию была включена статья (XIII), запрещавшая пребывание бывшего короля в Италии. Имущество королей, их владения переходили в собственность государства. Эту весть Виктор Эммануил уже не услышал. За три дня до вступления в силу конституции (а она обретала ее с 1 января 1948 г.) Виктор Эммануил III умер в Египте.
Умберто II прожил еще 37 лет. Он избегал резкой полемики, но не упускал случая утверждать, что монархия в Италии всегда выступала за свободу и прогресс. Похоронен он на исторической родине - в Савойе, в г. Откомб *.

* Последняя итальянская королева Мария Жозе 23 декабря 1987 г. получила разрешение вернуться в Италию. В апреле 1991 г. было объявлено, что ей положена государственная пенсия как вдове офицера. Примеч. сост.

"Самая старинная монархия, сохранявшаяся в Европе, - заключил свою книгу Мак Смит, - исчерпала свое историческое движение. После 85 лет, в течение которых она была во главе процесса национального объединения, имела поражения, но также и триумфы, она меланхолически и трагически завершила по нисходящей свою параболу" *.

Постскриптум

Покинув Италию, представители Савойского дома, и до того жившие отчужденно, оказались разделенными континентами и странами. Они и угасали один за другим в разных местах. Виктор Эммануил III почил в Александрии (Египет), где его прах находится в церкви Святой Катерины. Жена Елена похоронена в Монпелье, во Франции, Умберто Н, "майский король", - в Откомб (Савойя).
Наследник его, Виктор Эммануил (род, в 1937 г.), которому его сторонники прибавили королевский номер IV, живет в Швейцарии вместе с женой Мариной Дориа из старинного рода и сыном Эммануилом Филибертом (род. в 1972 г.). В.1978 г. Виктор Эммануил во время ссоры на острове Кавалло тяжело ранил молодого немца Дирка Хаммера. Он также стрелял в Николу Пепле, бывшего мужа знаменитой итальянской киноактрисы Стефании Сандрелли. Виктору Эммануилу пришлось некоторое время отсидеть в тюрьме Аяччо и выплатить большое вознаграждение.
Другая ветвь Савойского дома - д'Аоста - сохраняет право жить в Италии. Как и в добрые старые времена, обе части "дома" не выносят друг друга. Ветвь д'Аоста считает, что законным претендентом на престол может считаться только их представитель. Наиболее авторитетен среди них Амедео, винодел *. Одному из вин он присвоил имя "Савойя" Виктор Эммануил IV увидел в том покушение на свой престиж и в одном из интервью пригрозил присвоить "кое-чье" имя своему свиноводческому хозяйству (обмен королевскими любезностями).

* Mack Smith D. Ор. cit. Р. 441.

В Италии у них два лагеря - миланские монархисты стоят за Виктора Эммануила, римские - за Амедео. Римские сторонники утверждают, что королевская ветвь "савойцев" "выродилась", отличается низкими интеллектуальными качествами. Миланцы напоминают о финансовых скандалах с валютными операциями, в которых обвиняется хитроумный представитель д'Аоста.
Раздоры в некогда могущественной семье оставались бы деталями светской хроники, если бы в начале 1990 г. Виктор Эммануил не начал ходатайствовать о возвращении праха предков на родину. Причем не в Турин, а в Рим, в Пантеон. Спор о роли Савойского дома в истории Италии тем самым стал неожиданно актуальным. Заявление премьер-министра Джулио Андреотти в феврале 1990 г., допускавшего такую возможность, подлило масла в огонь. Левые партии напомнили о позорном сожительстве монархии с фашизмом, бегстве короля из Рима, непризнании "савойцами" республики, о конституционном запрете на их возвращение. Бывший мэр Рима Джулио Аргон увидел в инициативе возвращения праха предков не просто ностальгию по родине ("Я желаю вернуться в Италию, и это желание всесжигающе", - заявил Виктор Эммануил), а политическую операцию.

* Амедео a'Aocta был женат на дочери графа Парижского Клод Французской (развелся в 1975 г.) и имеет двух дочерей. Примеч. сост.

Ведь "савойцы" ставят вопрос не вообще о возвращении праха предков в родные пенаты, а о захоронении его в Пантеоне, рядом с Виктором Эммануилом II и Умберто I. Им нужна реабилитация в историческом плане Савойской монархии, вписавшей вместе с Виктором Эммануилом III и Умберто II не лучшие страницы в современную историю. Иначе отчего бы они настаивали на захоронении в Пантеоне, а не в традиционной усыпальнице семьи в Турине, в той самой базилике Суперга, с которой мы начинали рассказ?
Причем наследник ставит вопрос и о своем собственном возвращении, а также возможности для его сына получить образование в Италии по военной линии, продолжая традиции семьи. В письме на имя президента Итальянской Республики Франческо Коссиги в начале 1989 г. Виктор Эммануил выразил готовность "примириться с республикой и поклониться Италии, нашей общей матери" **, тогда как за три года до этого он подчеркивал, что не "поступится ни одним из династических прав" ***.
Сторонники монархии особенно активизировались в последние годы. В 1993 г. в бывшем королевском замке Раккониджи (в 1980 г. он стал государственной собственностью) был установлен памятник "майскому королю" Умберто II, который здесь родился.
В Пантеоне почти бессменно несут дежурство аристократы-монархисты, в том числе и находящиеся в родстве с Домом Савойи, собирая подписи под требованием перенести сюда прах Умберто II. Участилось издание исследований по истории Савойской монархии, а осенью 1994 г. в Раккониджи состоялась двухдневная конференция на тему "Дом Савойи и Италия XX века". Крупнейшие специалисты вели дискуссию о роли монархии в Италии, по большей части склоняясь к весьма критичным суждениям. Вместе с тем они не могли найти веских аргументов для объяснения достаточно широкой популярности идеи монархии в народных массах, что выразилось в 10 млн голосов, поданных за ее сохранение во время референдума 2 июня 1946 г. Вспоминали, что Луиджи Эйнауди, первый президент республиканской Италии, парадоксальным образом высказывался в пользу монархии, находя в ней элемент преемственности и национального единства в эпоху, когда все ценности были поставлены под вопрос. Умеренно-либеральные круги подчеркивают "левизну" Умберто Н и роль Марии Жозе в поисках выхода Италии из войны. Правые круги увидели ободряющий знак в результатах выборов в марте 1994 г., которые привели к победе правой коалиции во главе с Сильвио Берлускони. Он впервые включил в правительство монархе-фашистов, объединившихся в Национальный Альянс. "Результаты этих выборов означают, что наши шансы стали намного серьезнее", - заявил Виктор Эммануил корреспондентам из своего швейцарского убежища. Однако правительство Берлускони ушло в отставку.
Конечно, вопрос об оценке роли Савойской монархии требует всестороннего и объективного исследования. Почти полвека, минувших с тех пор, как видно из реакции в Италии, не внесли достаточного успокоения. Возможно, есть резоны и в том, чтобы найти какие-то формы "примирения". Для этого потребуются, по всей вероятности, совместные усилия историков, политологов, политиков. Тем не менее возникает ряд вопросов.
Какую роль сыграла Савойская династия в важнейшем процессе становления итальянского государства? Какие особенности весьма своеобразной конституционности этой монархии способствовали национальному объединению, выражению интересов деятельных слоев населения, развитию демократических процессов, их сочетанию с развитием экономики страны? Ведь не секрет, что находившиеся под властью Бурбонов южные районы Италии оказались на столь запоздалой стадии развития, что это до сих пор сказывается на общественно-политическом прогрессе Италии. Исторический разрыв между Севером и Югом ведь как-то связан с формами развития разных частей Италии?
Конечно, конституционная монархия создавала определенные рамки для развития буржуазной Италии в течение многих десятилетий. И в то же время, находясь на реакционных, консервативных позициях, савойские монархи и их окружение тормозили ряд социальнополитических процессов. Союз с фашизмом был наиболее симптоматичным проявлением этого. Вот почему Италия, сбросив фашистские одежды, в поисках конституционного консенсуса ликвидировала и монархию, стремясь найти более современные формы республиканского правления.
На заключительном этапе этот по существу отмирающий институт итальянской государственной жизни при всех колебаниях и проявлениях малодушия последних королей тем не менее помог умертвить и фашизм, отстранить Муссолини. Уйдя после референдума и победы республиканцев с политической арены, Савойская монархия, по сути дела, не предприняла серьезных попыток помешать переходу Италии к новым, демократическим формам правления.

** L'Unuta, 19.111.1989.
*** La Repubblica, 23.VIII.1986.