Майоров Н.И. Введение в историю Древнего Востока

ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава 5. Община и государство на Древнем Востоке

Ключевыми проблемами востоковедческой тематики, несомненно, является комплекс вопросов, связанных с общиной и государством. Именно они являются предметом обсуждения на первых практических занятиях и студенты-историки должны иметь как можно более ясное представление о возникновении и эволюции этих основополагающих институтов. Поэтому в рамках данного «Введения» следует остановиться специально на проблемах общинной организации и государственного устройства первых на земле цивилизаций.

В научной литературе имеется немало работ, посвященных исследованию такого важнейшего фактора социальной организации традиционного общества, как различные формы общины. В центре внимания были вопросы ее корпоративного деления, статуса общинников, общинного землевладения и землепользования, самоуправления и т.д.[62]

Перед автором встают две взаимосвязанных задачи: во-первых, дать обзорное представление о характере и типологии корпоративных коллективов, выделив общее и особенное в организации общин, их структуре; во-вторых, показать, как регулировалось социальное поведение, определяющее жизнь общинников, как община влияла на социально-правовую организацию древневосточных обществ, и как складывались отношения между общиной и государством.

Одним из самых значительных достижений первичных цивилизаций является опыт организованного коллективного труда больших человеческих объединений, которые мы называем общинами. Под общиной принято понимать довольно значительный коллектив людей, связанных отношениями взаимопомощи и солидарности. Первоначально объединяющим началом служили родственные связи, мнимые или фактические, на основе которых формировались родовые общины. Это была первая устойчивая форма достаточно крупных человеческих коллективов, преобладавших на стадии первобытности. Во времена неолитической революции именно родовые общины осуществили переход от присваивающего хозяйства к производящему и заложили основы ирригационного земледелия. Но по мере освоения нового типа хозяйственной деятельности, связанного с освоением и новых ландшафтных зон, происходила постепенная трансформация общинной организации. Создание системы ирригационного земледелия, даже на местном, локальном уровне, требовало организованного участия уже не десятков, а сотен и даже тысяч производителей. Одновременно происходил переход к оседлому образу жизни, сопровождавшийся созданием довольно крупных поселений.

В этих условиях поддержание единства большого коллектива уже не могло основываться на действительных или мнимых кровнородственных связях. Среди создателей местных оросительных систем были и изгои, и люди, принадлежавшие к другим родоплеменным союзам. Так постепенно на смену родовой общине приходит территориальная (или по-другому сельская, соседская) община.

Между двумя формами общинной организации нет непреодолимой грани. В территориальной общине сохраняются и родственные узы, но на первый план выходят диктуемые экономической необходимостью обязательства взаимопомощи и коллективного труда.

Для родовой общины определяющими являются следующие признаки: 1) преобладание коллективного характера труда, 2) половозрастное разделение труда, 3) безусловная коллективная собственность на угодья и на получаемый с них продукт, 4) равнообеспечивающий принцип распределения продукта, 5) принцип коллективизма в решении общинных вопросов, 6) отсутствие каких-либо иных видов неравенства за исключением статусного, связанного с ролью того или иного члена общины в поддержании ее жизнедеятельности, 7) мифологическое восприятие мира, основанного на первобытных формах религиозного сознания и связанных с ним практик (анимизм, тотемизм, фетишизм, шаманизм, магия и колдовство).

Территориальная община включала в себя несколько (иногда до десяти и более) общин низшего порядка, которые мы называем «домами» или «домашними общинами». Они в свою очередь состояли из нескольких десятков членов, возглавлявшихся отцом-патриархом, которому подчинялись все члены «дома» (включая его сыновей, их жен и детей, а также всех «усыновленных», т.е. принятых в состав семьи или «дома» чужаков). Власть патриарха в семье была полной и основывалась на родовом (обычном) праве. Греки называли такую власть деспотической (от греч. слова despotes, т.е. «домохозяин»). Отсюда потом произошел термин «деспотизм», когда власть восточного правителя над его подданными была приравнена к власти патриарха над его домочадцами.

Одной из характерных черт территориальной общины был ее ярко выраженный дуализм. Рассмотрим, в чем конкретно он проявлялся. Во-первых, в сохранении коллективных форм жизни и труда. В определенном смысле коллективизм даже возрос, поскольку производящая экономика вообще, а ирригационное земледелие в особенности, требовали скоординированных усилий гораздо большего количества человек, нежели собирательство, охота, рыбная ловля и бортничество на предшествующей первобытной стадии. Коллективизм требовался и для совместного возведения защитных сооружений, храмовых зданий, обороны от соседей. Последнее особо важно подчеркнуть, поскольку с переходом к производящей экономике и оседлому образу жизни начинает все более возрастать благосостояние общинников, а, соответственно, появляются дополнительные стимулы к войне. Но в то же время труд становится и обособленным. Большие семьи или «дома» внутри территориальной общины ведут свои собственные хозяйства, принимая участие в общинных работах и отдавая в общинный фонд часть урожая.

Важнейшие изменения происходят в праве собственности. И здесь вновь обнаруживается ярко выраженный дуализм. По-прежнему сохраняется верховная собственность общины на освоенную землю и угодья. Но с другой стороны большая семья, и прежде всего возглавляющий ее отец-патриарх, имеет в своем полном распоряжении дом, скот, орудия труда и другое имущество. Все более укрепляются владельческие права патриарха на надельный участок земли. Это еще, конечно же, не частная собственность на землю, но уже создаются предпосылки для ее возникновения (почему эта тенденция не получила на Востоке такого развития как в античном мире, об этом речь пойдет далее). Однако самое главное, что происходит в эволюции владельческих прав, – это появление обособленной собственности на получаемый в процессе производства продукт (то, на что в первобытном обществе был наложен строжайший запрет). Здесь тоже существует определенный дуализм. Часть продукта по-прежнему поступает в общественный фонд. Из него формируется страховой запас общины. Но часть остается в «доме», т.е. в полном распоряжении патриарха. А поскольку большие семьи отличались друг от друга, со временем между ними начинает возникать все более заметное имущественное неравенство, а следом и неравенство социальное. Выделяются «старшие» и «младшие» дома, богатая, уважаемая всеми знатная верхушка, и зависящие от нее бедняки. Так возникает институт клиентелы, возникает и укрепляется патриархальное рабство.

В функционировании института клиентелы мы тоже можем наблюдать дуализм. Он проявляется в том, что через данный институт, в общине происходит легитимизация установления новых отношений социальной зависимости. Тем самым, можно сделать вывод, что клиентела способствует ускорению процесса социальной дифференциации в общине, разложению в ней архаического, освященного традицией и обычным правом уравнительного уклада. Но с другой стороны, та же самая клиентела с определенного момента начинает препятствовать дальнейшему ходу процесса социальной дифференциации. Во многом именно благодаря действию данного института социальное расслоение не получает своего логического завершения. Общество не раскалывается на два, как это было принято определять в марксисткой методологии, антагонистических класса – рабов и рабовладельцев. Ведь отношения «клиент – патрон» предполагали не только труд клиента в пользу патрона, равно как и другие формы поддержки второго первым (например, на выборах в общинные органы самоуправления), но и помощь патрона клиенту в бедственных условиях, в которых тот мог оказаться и которые, согласно марксистской логике, должны были довести его до полного разорения и превращения в раба. Отношения клиентелы действовали в общине, которая, согласно приведенному нами в начале данной главы определению, являла собой коллектив людей, связанных отношениями взаимопомощи. А раз так, то обязательства патрона по отношению к клиенту должны были, так или иначе, соотноситься с этой освященной веками и даже тысячелетиями общинной нормой.

Перейдем теперь к характеристике системы управления, которая складывается внутри территориальной общины. С одной стороны, территориальная община решала свои важнейшие дела на общей сходке равных между собой взрослых мужчин. Но столь многочисленное народное собрание не могло детально рассматривать множество дел и тяжб, возникавших непрерывно, и они передавались в компетенцию совета старейшин – глав домашних общин. Народная сходка, зачастую, лишь одобряла принятое советом старейшин решение.

Значительную роль в жизни общин играли также выборные должностные лица: жрец-первосвященник или культовый вождь, вождь-военачальник, а также главный судья, землемер, старейшина торговых агентов и т.д.

По мере усложнения социальной структуры происходит усиление противостояния общинной знати массе рядовых общинников, рабов и подневольных работников. Как же складывается эта общинная верхушка, за счет чего усиливается социальное неравенство в рамках сельской общины? Возникающая система неравенства носит, прежде всего, ранговый характер. Каждый член домашней общины имеет определенный статус, зависящий от возраста и степени близости к патриарху, занимающему высший ранг.

Глава семьи – одновременно администратор и организатор домашнего производства, он же является распорядителем имущества группы. Каждый дом занимает в общине определенное место, которое зависит от ряда субъективных и объективных факторов: число рабочих рук в семье, таланты патриарха, доля добычи, захваченной в стычке с соседями и т.д. Все это порождает неравенство между домохозяйствами. Тем более следует учесть, что домашние общины рано или поздно, в третьем или четвертом поколении делились и образовывалось несколько родственных больших семей, сохранявших довольно тесные связи – культ общих предков, обязательства взаимопомощи. Как правило, они делились на «старшие» и «младшие», на зажиточные и обедневшие; причем более благополучные и сильные семьи должны были оказывать поддержку и покровительство своим попавшим в беду родственникам. Те же, в свою очередь, должны были во всем поддерживать своих «благодетелей» – так возникает зависимость: патрон – клиент, то есть, институт клиентелы, о котором речь шла выше.

Как уже отмечалось, в общине всегда есть несколько высших престижных должностей, обладание которыми повышает авторитет и дает некоторые привилегии. Чтобы их достичь, главы больших семей должны были продемонстрировать высокие достоинства своей личности, или обеспечить престиж путем раздачи излишков, созданных трудом всей группы. Эта система перераспределения получила название редистрибуции. Слабые становились клиентами и обеспечивали успех на выборах своим патронам – так формировалась общинная верхушка и развивалось социальное неравенство.

Отдельная семья и небольшое поселение не могли справиться с водной стихией в одиночку. Чтобы создать систему каналов, водохранилищ, дамб и плотин даже в локальном варианте мелиорации и ирригации требовалось объединение усилий множества людей. Кто же и как руководил созданием местных систем ирригации? Лучше всего это процесс изучен на материале древнего Междуречья в V–IV тыс. до н.э. Вероятнее всего руководителями ирригационного земледелия стали храмы, культовые вожди-жрецы. И это логично – ведь именно жречество, выступавшее посредником между богами и людьми, должно было обеспечить благополучие общины. При этом представлялись целесообразными как чисто культовые, обрядовые действия, так и рациональные, технические приемы. Поэтому, вполне естественно, что организацию крупных общественных работ поручали одним и тем же лицам, наиболее уважаемым и мудрым, т.е. жрецам. Подтверждением этому может служить фигура вождя-жреца, исполняющего земледельческий обряд на фресках Шумера и Египта, а также могущество и богатство месопотамских храмов и верховных жрецов, даже на самых ранних этапах цивилизации.

Важная общественная роль, которую стали играть профессиональные исполнители религиозных обрядов, объясняется, прежде всего, тем, что сами эти обряды рассматривались всем населением как важнейшее средство обеспечения благополучия всей общины. Храм превратился в центр всей экономической и культовой жизни. При храмах концентрировались запасы всего коллектива. Это был страховой фонд на случай голода или стихийного бедствия; это был и обменный фонд, так как земледельцы речных долин изначально испытывали жизненную потребность в различных видах сырья и материалов – в Шумере не было ни леса, ни камня, ни металлов. Вокруг храма концентрировались и ремесленники, обслуживавшие всю общину в условиях интенсивного процесса отделения ремесла от земледелия. Для содержания культа и персонала храмов община выделяла часть земли, а также обязывала своих членов обрабатывать «поле бога» и выполнять определенные повинности в пользу храма, прежде всего, строительные. На первых порах храмовое хозяйство было частью общинного хозяйства и не имело самостоятельности и обособленности. Но постепенно процесс расширения местных мелиоративно-ирригационных систем привел к необходимости объединения сельских общин в рамках сравнительно небольших, ограниченных естественными пределами областей, включающих обычно или приток крупной реки, или магистральный канал. Такие области, по примеру Египта, мы называем номами. При этом возрастает роль военной организации, что ведет к формированию профессиональных дружин и возвышению удачливых вождей-военачальников. Массовое обследование археологами следов древнейших поселений показывает, что в этот период наблюдается сселение жителей из мелких поселков отдельных общин к центру номов, где находились главные храмы с их богатыми зернохранилищами и мастерскими.

Плотно заселенное пространство вокруг главных храмов обносят укрепленными стенами – так рождаются первые города. В начале III тыс до н.э. храмовые хозяйства становятся настолько сложными и обширными, что понадобился учет их хозяйственной деятельности. В связи с эти зарождается письменность. Первые пиктографические документы свидетельствуют о возрастании экономического могущества и политического влияния храмового персонала, прежде всего, главных должностных лиц. Жрецам высшей категории, главному судье, старшине торговых агентов община выделяла большие участки земли. Но львиная доля доставалась жрецу, носившему звание эн. Эн был верховным жрецом в тех общинах, где верховным божеством почиталась богиня. Он представлял общину перед внешним миром, он возглавлял ее совет, он же участвовал в обряде «священного брака» с богиней. В общинах, где верховным божеством был бог, существовала жрица-эн.

Земля, выделенная эну, постепенно стала собственно храмовой землей. Урожай с нее шел в запасный страховой фонд общины, на обмен, на жертвы богам и на содержание персонала храма, его ремесленников, воинов, земледельцев, рыбаков. Вероятнее всего, эту землю в Протописьменный период обрабатывала часть общинников в качестве трудовой повинности, позже ее будет обрабатывать рабочий персонал самого храма.

Так происходило постепенное обособление храмового хозяйства от общины и шло формирование нового типа общины – номовой общины, завершавшей иерархию общинных структур: домашняя община – территориальная (сельская или городская) община – номовая община.

По сути номовая община и есть первичная форма государственности, то есть номовое государство или протогосударство. Большинство правителей Раннединастического периода носили звание верховного жреца – эн, «больших людей», вождей-военачальников – лугаль или жрецов-сторителей – энси. Принятие правителем того или иного титула зависело от обстоятельств, от местных городских традиций и т.п. Хозяйство храма в этот период уже довольно четко отделялось от земли территориальной общины и находившихся на ней частных хозяйств домашних большесемейных общин. Но связь храма с общиной оставалась при всем том достаточно ощутимой.

По-прежнему, сохранилось самоуправление общины в лице народного собрания и совета старейшин, а также выборность правителя. Работали в храмовом хозяйстве ремесленники, скотоводы, земледельцы самых различных социальных наименований. Среди рабочего персонала были рабы и рабыни, беглецы и изгои из других общин, но многие, вероятнее всего, были людьми местного происхождения: младшие братья, потерявшие землю общинники, посвященные храму люди. Одни из них получали в качестве вознаграждения условные земельные наделы. Другие получали лишь паек. Все они были лишены собственности на средства производства и эксплуатировались внеэкономическим путем.

Высшая прослойка храмового персонала - жрецы, администраторы, воины, главы ремесленных отраслей - получали из храмового фонда «земли кормления» довольно значительные участки и заводили на них частное хозяйство. Вне храма домашние общины могли продавать свою землю, но только при условии согласии всей территориальной общины в целом. Таким образом начинается обособление двух секторов экономики – общинно-частного и крупного храмово-государственного.

К середине III тыс. до н.э. наряду с военными и культовыми вождями, находившимися в политической зависимости от совета старейшин своих номов, четко наметилась новая фигура – лугаль-гегемон. Опираясь на своих личных приверженцев и дружину, он мог завоевывать другие номы и, таким образом, встать выше отдельных советов. Для того, чтобы приобрести независимость от номовых общинных органов самоуправления лугалям нужны были самостоятельные средства, и, прежде всего, земля. И средства и земля были у храмов. Поэтому лугали стремились прибрать наиболее богатые храмы к рукам – либо женясь на верховных жрицах, либо заставляя совет избрать себя сразу и военачальником, и верховным жрецом, при этом поручая храмовую администрацию вместо общинных старейшин зависимым и обязанным лично правителю людям.

Наиболее наглядно эта тенденция прослеживается на базе архивных материалов и документов из шумерского нома Лагаш. Правитель этого нома Эанатум, временно избранный лугалем, успешно воевал с соседями и значительно расширил территорию и свою власть. Один из преемников завоевателя был сыном верховного жреца местного номового бога Нингирсу. Став энси Лагаша, он соединил правительские земли с землями главных храмов. Таким образом в фактической собственности правителя и его семьи оказалось более половины всей земли Лагаша. Люди энси стали взимать различные поборы с мелких жрецов и зависимых от храма лиц. Одновременно ухудшилось положение свободных общинников из-за возросших поборов и тяжелых повинностей в пользу государства. Все это вызывало недовольство самых разных слоев населения. Энси Лугальанда был низложен, а на его место был избран народным собранием Уруинимгинга. Во втором году своего правления он получил полномочия лугаля и провел реформу. Благодаря надписям, сделанным по приказу Уруинимгины, мы знаем об этой реформе несколько подробнее. Земли храмов были формально вновь изъяты из собственности семьи правителя, отменены были противоречащие обычаю поборы, ограничен произвол энсиальной администрации, улучшено положение младшего жречества и части зависимых людей в храмовых хозяйствах, отменены долговые сделки и т.п.

Но причины обеднения общинников не были устранены. К тому же Уруинимгина вступил в войну с соседней Уммой. Эта война длилась несколько лет и закончилась захватом половины территории Лагаша. Правитель Уммы Лугальзагеси, покорив почти всю южную часть Нижней Месопотамии, не создал единое государство. Обширное объединение, созданное им, являлось по сути военно-культовым союзом номов Шумера. Вскоре Лугальзагеси пришлось столкнуться с новым и совершенно неожиданным противником. Это был человек очень незнатного происхождения, имя которого в исторической науке условно обозначается как Саргон Древний.

Будущий создатель государства нового типа, которое обычно называют Аккадским царством или державой Саргонидов, не был связан с вековыми общинными или номовыми традициями. Во время разгрома Киша правителем Уммы Лугальзагеси Саргон сумел выкроить себе небольшое государство и сделать его столицей неизвестный доселе городок Аккаде. У него не было корней в старых шумерских номах и связей с их храмами и знатью. Саргон опирался на многочисленное народное ополчение, которое получило на вооружение дальнобойные луки, что изменило всю военную тактику и принесло реформатору решающие победы.

Беднейшая часть общинников и эксплуатируемые работники храмовых и энсиальных хозяйств готовы были оказать поддержку в разрушении номовых порядков, надеясь на повышение своего социального и имущественного статуса. Объединение страны должно было способствовать централизации ирргационной системы, прекращению межномовых столкновений, созданию условий для транзитной торговли – все это были предпосылки складывания новой государственности с сильной власть одного монарха.

Вначале Саргон распространил свою власть на Верхнюю Месопотамию, разгромил Лугальзагеси, потом завоевал все крупные города Нижней Месопотамии, а затем совершил еще походы в Малую Азию и Элам. Формально покоренные им номы сохранили свою внутреннюю структуру, но фактически отдельные энси превратились теперь в чиновников, ответственных перед царем. Храмовые хозяйства также были подчинены царю. Представителей знатных номовых родов держали при дворе властителя в качестве почетных заложников. Саргон имел постоянное войско (5400 человек), а также опирался на ополчение. Храмовые дружины были распущены, а работников крупных хозяйств предпочитали переводить на паек и уменьшать число наделов. Создатель первого в истории Месопотамии территориального царства, включавшего несколько этносов (семиты-аккадцы, шумеры и др.) всячески подчеркивал свое уважение к богам и старался привлечь жречество на свою сторону. Однако он не преуспел в этом. Саргониды во всем – в титулатуре, в обычаях, в искусстве, – порывали с традициями раннединастической эпохи.

При Саргоне формировалась новая служилая знать, а народные собрания и советы старейшин потеряли всякое общегосударственное значение. Царь обладал теперь огромной властью, которую часто называют деспотической. Народные массы больше потеряли, чем приобрели от установления административно-бюрократического образа правления. Народ это скоро понял. Уже сыновья Саргона – Римуш и Маништушу – встретились с упорным сопротивлением по всей Нижней Месопотамии. Восставали энси городов и знать, простые общинники и ремесленники, недовольные люди. Римуш вырезал целые города своей страны, казнил тысячи пленников, хотя при этом отсутствовала этническая вражда. После убийства Римуша (по преданию, знать закидала его каменными печатями), брат его продолжал ту же политику, подавляя в карательных экспедициях многочисленные мятежи.

До нас дошел интереснейший источник от этого времени – «Обелиск Маништушу» – с обширным и очень информативным текстом. Речь идет о покупке доверенными лицами царя многочисленных участков земли у «домов» и территориальных общин. Это была одна из форм расширения государственного сектора хозяйства, причем земля скупалась принудительно за номинальную цену. Однако, существенно при этом то, что царь не мог просто отобрать эту землю, а соблюдал все формальности и совершал сделку при свидетелях. Из этого видно, что Саргониды не являлись собственниками всей земли государства.

Обелиск помогает нам выяснить характер общинной структуры. Общинники по-прежнему жили «домами» (от одного до четырех поколений); каждый «дом» владел своей землей, причем внутри «дома» индивидуальные семейные ячейки получали каждая свою долю. В случае продажи участка земли требовалось согласие всех родичей, а если продавалась земля сразу нескольких «домов», требовалось согласие народного собрания территориальной общины или всего нома. Пир народному собранию устраивал царь.

Сыновья Саргона совершали походы и в соседние страны: Сирию, Малую Азию, Элам, предпочитая грабежи налогам. Наиболее могущетственным из потомков Саргона был его внук Нарам-Суэн (2236-2200 гг. до н.э.). Но и его царствование началось с мятежей, которые однако были быстро и решительно подавлены. Нарам-Суэн достаточно успешно воевал в Сирии, в Верхней Месопотамии и в предгорьях Ирана. В Сирии, например, он разрушил мощный ном – государство Эбла.

При Нарам-Суэне были доведены до конца перемены в государственном устройстве, начатые еще его дедом – Саргоном. Он стал называть себя «царь четырех сторон света»; и в самом деле, столь обширного государства древность до него не знала. Он сохранил управление номами через энси, но на должности энси он назначал либо своих сыновей, либо подконтрольных ему чиновников.

Нарам-Суэн впервые объявил себя богом и потребовал прижизненного культа. Это имело последствием то, что царь поссорился с влиятельным жречеством Ниппура. Социальная опора аккадской династии к концу правления Нарам-Суэна сузилась до минимума. Общинники были разорены войнами, карательными походами против городов собственной страны, принудительной скупкой земли. Старая знать, видимо, была в большинстве своем физически истреблена. Средний слой государственный работников лишился значительной части наделов и был переведен на пайки. На стороне царя осталась только служилая бюрократическая знать.

Поэтому ясно, почему ослабевшее государство не выдержало вторжения горных племен кутиев. Вожди кутиев разорили своими нападениями почти всю страну, за исключением Лагаша. Они не создали своего общегосударственного управления, а продолжали ограбление страны в форме дани, которую для них и за них собирали местные аккадские и шумерские правители.

В это время происходит, так называемое, «второе возвышение Лагаша». Его правитель Гудеа пытался соединить черты политики традиционных номовых энси с принципами, созданными при аккадской династии. Но возвышение Лагаша оказалось кратковременным.

Вскоре после Гудеа в Уруке началось всеобщее восстание против ненавистных кутиев под предводительством рыбака Утухенгаля. Кутии были изгнаны навсегда. Однако Утухенгаль погиб, и царство перешло к его соратнику Ур-Намму, сделавшему своей столицей город Ур. Новое государство получило официальное название «Царство Шумера и Аккада», а династия обозначается в науке как «III династия Ура».

Цари III династии создали классическое типичное древневосточное деспотическое и бюрократическое государство. В начале правители этой династии уделяли большое внимание восстановлению ирригационной системы. Все храмовые и правительские хозяйства были слиты в одно унифицированное государственное хозяйство, которое занимало по подсчетам исследователей 60% всей площади обрабатываемых земель. На этих обширных землях сложилась хозяйственная система, которую обычно называют системой псевдолатифундий. Все работники назывались гурушами, а работницы – нгеме, т.е просто рабынями. Все они - земледельцы, носильщики, пастухи, рыбаки - были сведены в отряды, а ремесленники работали в обширных царских мастерских. Все они получали стандартный скудный паек. Фактически это было государственное рабовладение при жестоком казарменном режиме эксплуатации.

Для контроля и учета рабочей силы была создана профессиональная статистика. Все фиксировалось письменно и сводилось в годовые отчеты. Даже была выработана единица расхода рабочей силы – «человекодень».

Это было самодостаточное автаркичное гигантское хозяйство. Урожай с полей и продукция мастерских шли на содержание двора и войска, огромного бюрократического аппарата, на жертвы в храмах и на международный обмен через государственных торговых агентов – тамкаров. Внутренняя торговля была неразвита, все необходимое производилось внутри государственного хозяйства.

Вся страна была разделена на округа. Во главе них стояли энси, но теперь это были просто чиновники, которых по произволу высшей царской администрации перебрасывали с места на место и жестко контролировали.

Мы мало что знаем о положении дел в это время в общинно-частном секторе, не поглощенном царским хозяйством. Мы можем только догадываться, что здесь развивались процессы приватизации и ростовщичества, хотя купля-продажа земли была запрещена законами Шульги (первое из дошедших до нас законодательств). В общине появились безземельные: часть их уходила в сферу государственного хозяйства, другие продавали себя в кабалу. Обедневшие общинники часто нанимались жнецами в псевдолатифундии.

Организация единого царского хозяйства в масштабах всей страны потребовала огромного количества административного персонала: надсмотрщиков, писцов, начальников отрядов, начальников мастерских, управляющих, и общинники охотно шли на эти должности, где пропитание им было обеспечено. Именно эта бюрократическая прослойка вместе с войском и жречеством составляли политическую опору династии.

Около ста лет просуществовало царство III династии Ура, и, казалось, ничто не могло быть прочнее и устойчивее. Все цари, начиная с Шульги, обожествлялись. Тогда же был создан «Царский список», а с ним и учение о божественном происхождении царственности, законными наследниками которой стали цари III династии Ура.

Конец оказался неожиданным. Пастушеские племена западных семитов - амореев - с 2025 г. до н.э. начали постоянно вторгаться в Нижнюю Месопотамию. Они окружали города, отрезали пути к центру. Местные энси, не получая помощи из столицы, стали отлагаться от Ура. Последний удар нанесли эламиты. В 2003 г. до н.э. они заняли Ур, и последний царь III династии в цепях был уведен в Элам.

Но вторжение внешних врагов можно рассматривать лишь как завершение всеобщего социально-экономического и политического кризиса, поразившего это сверхбюрократизированное государство. Стала очевидной неэффективность и обреченность хозяйственной системы, основанной на получении государственных доходов от самостоятельного и автаркичного государственного хозяйства. Все последующие царства Месопотамии отказались от попыток возродить порядки III династии Ура.

В знаменитом старовавилонском царстве Хаммурапи, новом централизованном государстве, приобретшем тоже определенные черты древневосточной деспотии, был обширный фонд царских земель. Но структура государственного хозяйства принципиально изменилась по сравнению с эпохой III династии Ура. Перспективными в экономическом отношении оказались иные тенденции - поощрение общинно-частного сектора и раздача царских земель, мастерских, пастбищ в аренду или в условное держание за службу чиновникам, воинам, мушкенумам и т.д. Главным способом пополнения казны стал сбор налогов серебром и натурой с хозяйств различного типа. Сохранялся массивный бюрократический аппарат, но при этом представители царской администрации имели тесный контакт с представителями власти на местах - общинными советами и старостами общин.

Мы рассмотрели довольно подробно эволюцию двух типов государственности – номовых и крупных территориальных царств - на примере ирригационных обществ древней Месопотамии. Здесь государственность эволюционировала лишь в результате внутреннего развития, и возникавшие в этом регионе государства можно назвать первичными. К их числу относится и древний Египет. Но в долине Нила взаимоотношения общин и государства складывались несколько иначе под воздействием, прежде всего, особых географических условий. Бoльшая часть страны протянулась узкой лентой вдоль великой реки. Лишь в Нижнем Египте Нил расходится веером русел – дельтой. Возникавшие в конце IV тыс. номы примыкали цепочкой друг к другу, стиснутые между пустыней и Нилом. Поэтому здесь было невозможно создание политических группировок, способных обеспечить отдельным номам с их самоуправлением достаточную независимость.

Столкновения между номами неизбежно приводили к их объединению «по цепочке» под властью сильнейшего. Поэтому очень рано в Египте появляются цари-фараоны, обладающие сильной деспотической властью. И хотя, по всей вероятности, в Египте когда-то тоже существовали параллельно государственный (царские, храмовые, вельможные хозяйства) и общинный сектор, но в дальнейшем общинно-частный сектор был без остатка поглощен государственным. Во всяком случае у египтологов нет ясных свидетельств существования общины свободных и равноправных граждан, административно независимых от государственных хозяйств.

И все же, несмотря на большие различия в истории развития общества и государства в двух регионах Ближнего Востока, можно обнаружить общие черты. Как в Месопотамии, так и в древнем Египте непосредственное ведение громадных псевдолатифундиальных хозяйств царской властью в конце концов оказывается нерентабельным. Правда, в Египте развитие частных хозяйств происходит только на формально государственной земле. Эти частные хозяйства черпают рабочую силу в основном из государственных фондов. Бюрократическое государство во главе со всемогущим фараоном, с обширным царским хозяйством, постоянным вторжением в экономические отношения, тщательным учетом всех ресурсов страны является своего рода образцом древневосточной деспотии (а может исключением!).

Однако и этот сверхцентрализованный аппарат давал сбои в обстановке запутанных социальных противоречий и напряженной внутренней борьбы. Неоднократно единое государство приходило в упадок и распадалось, но все же через некоторое время находились силы, снова устанавливающие целостность и традиционный социальный порядок. Недаром именно фараоновский Египет положил начало созданию мировых держав в XV в. до н.э.

В других странах Ближнего Вотсока, где ирригационное земледелие не играло такой огромной роли как в Нижней Месопотамии и Египте, складывание и эволюция сословно-классового общества и государства проходили по тем же законам, но с определенным временным отрывом и под сильным влиянием первичных цивилизаций. При этом в них наблюдается разнообразное соотношение между государственным и общинно-частным секторами. Монолитных деспотических государств, подобных Египту или централизованным царствам Месопотамии, здесь не возникает. Местные «державы» (Ахейская, Хеттская, Митаннийская, Среднеассирийская и др.) имели скорее характер конгломератов, военных союзов, в которых более слабые номовые государства обязаны были данью и военной помощью более сильному центру.

В период ранней древности III–II тыс. до н.э. свои особенности развития имели Индия и Китай. Однако на современном уровне науки мы знаем недостаточно для того, чтобы дать им более или менее обоснованную характеристику, позволяющую обрисовать своеобразие этих обществ. И все же на уровне знаний современных индологии и синологии мы можем утверждать, что и в истории этих стран при всей их специфике прослеживаются те же тенденции в процессе социогенеза и политогенеза, которые характерны для обществ Ближнего Востока.

Коротко остановимся на своеобразии цивилизационного процесса в этих крупнейших регионах Древнего Востока. Начнем мы с Китая. В самый ранний, шанский период истории китайской государственности так называемые «большие поля» столичной зоны, вероятнее всего, обрабатывали крестьяне жун, составлявшие общину-поселение. Чужеземцы-военнопленные чаще всего приносились в жертву предкам вана.

По отрывочным сведениям письменных источников и, прежде всего, философа-конфуцианца Мэн Цзы, сложилось представление о системе «цзин-тянь» («колодезных полей»), когда каждая крестьянская семья, имея собственный надел в пределах поселения общины, в первую очередь, должна была обрабатывать «большие поля», урожай с которых поступал в амбары вана, т.е. государства.

С начала эпохи Чжоу об общине земледельцев имеется гораздо больше свидетельств. Вся производственная деятельность крестьян находилась под строгим контролем чиновников, среди которых особое положение занимали старейшины общин, несшие ответственность за урожай с больших полей. Обрабатываемая земля в это время отчетливо делилась на две категории – поля «сы», которые крестьянские семьи по отдельности обрабатывали для себя, и поля «гун», которые все семьи обрабатывали для правителя. Но уже в конце чжоусского периода Сюань-ван провел первые реформы, отказавшись от системы больших полей. Взамен он ввел подворный налог в виде десятины «че», для чего была проведена перепись населения.

Для Китая и древнего и, можно сказать, современного, характерна клановая структура – мощная и разветвленная, нередко включающая в себя целые крестьянские общины. В древности в китайской сельской общине проходил тот же процесс, который мы наблюдали в обществах Ближнего Востока. Здесь также идет процесс индивидуализации семьи, как низовой автономной ячейки в рамках крестьянской общины. Однако для Китая свойственна одна характерная черта, которая отличает Срединное государство от обществ Ближнего Востока, где преобладали в раннем периоде древности храмовые хозяйства. В древнем Китае храмовых хозяйств, да по сути и самих храмов, не было. Но, как и в других более изученных обществах Древнего Востока, в период Чуньцю основу населения Поднебесной составляли крестьяне – «шужень», жители деревень.

Громадные изменения в жизни Древнего Китая произошли в период Чжанго, когда китайское общество подошло к порогу создания централизованного государства имперского типа. В ходе ожесточенной борьбы победу одержало царство Цинь, основу которого фактически заложил Шан Ян с его реформами. Созданная им легистская система управления была основана на всесилии государства и подавлении сопротивления как представителей аристократических кланов, так и разбогатевших крупных собственников. Система жесткого контроля действовала и в отношении простых крестьян-общинников. Именно с этого времени начинается период переустройства всей системы общественных и государственных институтов древнекитайского общества, который приведет Китай к созданию первой в его истории империи.

Созданное первым китайским императором Цинь Шихуанди и его советником Ли Сы государство было основано на последовательном проведении в жизнь принципов философии легизма, приходившей в противоречие со многими китайскими традициями, в том числе и с патриархальным общинным укладом. Этот период истории древнего Китая, несмотря на свою непродолжительность (14 лет), оказался важнейшим этапом в многотысячелетней истории страны. Он показал, с одной стороны, эффективность применения деспотических форм правления по отношению к Поднебесной, а с другой - невозможность радикального нарушения устоявшихся норм и обычаев, и, тем самым, невозможность безграничного деспотизма в Китае.

Крах легистской империи, основанной на кнуте и принуждении подавляющей массы населения, как сельского, так и городского, заставили новых правителей Поднебесной – от Гао-цзу до У-ди – принимать иные решения, которые способствовали бы стабилизации жизни древнекитайского общества. Именно в это время конфуцианская модель в модифицированном виде стала официальной идеологией и государственной религией, в основном благодаря усилиям великого ученого-конфуцианца Дун Чжуншу.

В ханьский период истории Китая произошли большие перемены как в общественной жизни, так и в государственном устройстве. В это время меняется характер традиционной общины, основанной на клановых связях. Процесс приватизации и укрепления владельческих прав начинает проявлять себя со всевозрастающей силой. Разрешение на покупку и продажу земли приводит, с одной стороны, к разорению и утрате земельных наделов многими крестьянами, а с другой, - к концентрации земли, а значит усилению влияния отдельных семей, которые традиционно называются «сильными домами». Крупные землевладельцы сосредоточивают в своих руках огромные имения, в которых трудятся многочисленные «кэ» - гости - разорившиеся и утратившие статус полноправных общинников крестьяне.

В условиях ослабления центральной власти и безуспешных попыток реформ (наиболее яркий пример - реформы Ван Мана) усиливаются центробежные тенденции, и в III в. н.э. Китай вступает в период политической раздробленности. Но, несмотря на перипетии политической борьбы, крестьянская община оставалась в Китае главной формой социальной организации общества.

Индия. Пожалуй самой интересной из стран Древнего Востока, во многом выбивающейся из привычной схемы социо- и политогенеза, является древняя Индия. Начало систематического изучения индийской цивилизации всколыхнуло уже давно возникший в Европе интерес к индийской культуре. И чем больших успехов добивалась европейская наука в попытках постижения этой загадочной страны, тем больше возникало проблем. Почему так устойчива традиционная варново-кастовая система? Почему так неустойчивы многочисленные государственные образования Индостана? Почему так легко Ост-Индская компания и колониальные войска Великобритании покорили многочисленные народности Индии? Ответы на эти вопросы скрываются в многотысячелетней истории огромного субконтинента.

Из-за скудости вещественных и письменных источников мы мало что знаем об истории Индской цивилизации. Но, несомненно, основой этой городской цивилизации являлись сельские общины.

За упадком и гибелью многочисленных городов в долине Инда последовало вторжение индоарийских племен. Воинственные пришельцы по-разному контактировали с местным населением – с одними племенами заключались союзные договоры, других облагали данью, третьих превращали в рабов. Как среди пришельцев, так и в среде автохтонов господствовали родо-общинные институты: кула – род, грама – территориальная община.

Необходимость контролировать обширные территории в условиях этнической вражды заставила индоариев сплотиться в религиозно-идеологическом плане. Именно тогда в начале I тыс. до н.э. сформировались священные тексты Вед. Первой из них была знаменитая Ригведа, которая до сих пор считается всеми индусами самой почитаемой из Вед, а исследователями - важнейшим историческим источником.

Уже из ведийских текстов и комментариев к ним видно, какое огромное влияние имели они на социально-политическую организацию древних ариев. Сравнительно немногочисленные арии вынуждены были выработать систему норм и ценностей, которые обеспечили бы им преобладание во враждебном мире. В первой половине I тыс до н.э. у индоариев постепенно складывается жесткая система социальной регуляции. Эта социальная градация первоначально приняла форму четырех варн: брахманы, кшатрии, вайшьи и шудры. Первые три варны назывались «дваждырожденными», в то время как шудры не допускались к религиозным обрядам и изучению Вед. По мере растущей дифференциации индийского общества и укрепления в нем государственных начал жесткая социальная организация неизбежно трансформировалась, что приводило к размыванию четырехварновой системы, которая постепенно превращалась в кастовую.

Своеобразие индийского общества определялось теми же факторами, которые препятствовали складыванию индийской государственности централизованно-бюрократического типа:

1. этнокультурная разобщенность отдельных регионов субконтинента;

2. политическая нестабильность и слабая государственная власть;

3. мощная племенная периферия, медленно трансформирующаяся в кастовую;

4. преимущественно сельский, а не городской характер индийской культуры; большинство населения всегда проживала в деревенских общинах – грамах, что приводило к слабости товарообмена и хозяйственной независимости деревни-общины;

5. внутриобщинное разделение труда, сложившееся на основе параллельного формирования многочисленных профессиональных каст.

Так, в рамках взаимного обмена услугами, возникла кастовая община, которая существует в Индии до настоящего времени (система джаджмани).

Многообразие типов социальной организации во многом было связано и с присущей Индии до сегодняшнего дня чрезвычайной конфессиональной гетерогенностью. Уже в древности, наряду с брахманизмом и сменившим его индуизмом, в среде индийцев распространяется буддизм, джайнизм и другие неортодоксальные учения, а затем происходит разделение самого индуизма на множество направлений, течений и сект.

Общинно-корпоративное устройство Индии породило множество типов социальной организации: кула, грама, джати, шрени, гана, сангха и т.д. Общинные порядки пронизывали слабые государственные образования, возникавшие на территории Индостана, и способствовали гораздо большей независимости общинно-кастовых структур от государства. Устойчивый общинный уклад во многом определял мотивацию поступков и поведение бесчисленных царей и царьков древней Индии, выступавших своего рода гарантами гражданского мира и равновесия внутри общества. Население Индии привыкло видеть в общине главный институт, поддерживающий порядок и обеспечивающий каждому реализацию его дхармы, то есть его долга перед семьей, обществом и сакральным миром.

На протяжении многих веков и даже тысячелетий Индия в целом, по сути, состояла из больших и малых общин разных типов и уровней организации, связанных между собой иерархической структурой. Образно можно сказать, что вся страна в древности и в средневековье выглядела как составная великая макрообщина.

В начале I тыс. до н.э. наблюдается экономический подъем дреневосточных государств, вызванный внедрением производства железа (а вернее стали), интенсивным развитием сухопутной и морской торговли, заселением всех удобных для жизни территорий. Между различными государствами устанавливаются новые экономические и культурно-политические связи. Усиливается неравномерность социально-экономического и политического развития. Ряд государств распадается на части и сходят с исторической арены (Хеттское царство, Митанни). Некоторые переживают упадок и уступают свою роль другим государствам. Развернувшаяся уже во II тыс. до н.э. борьба за создание обширных империй приводила к поочередному возвышению то Египта, то Вавилонии, то Хеттского царства. Но гегемония этих государств распространялась только на отдельные части ближневосточного мира и была кратковременной. Лишь в I тыс. сформировались предпосылки и появились возможности и средства для образования грандиозных империй, которые стали заключительной фазой эволюции государственности на Древнем Востоке. Среди них особо выделяется Ассирия. Мировая Ассирийская держава, у основания которой стоял выдающийся правитель Тиглатпаласар III, стала первой подлинной империей древности.

Основными предпосылками борьбы за «мировое господство» явились три способа обеспечить перераспределение прибавочного продукта в международных масштабах. Первый, наиболее простой и уже традиционный метод, заключался в отнятии прибавочного продукта у соседей с помощью войны. Изменился масштаб завоеваний. Грандиозные захваты чужих территорий стали возможны вследствие достижений в области военного дела: переход на стальное вооружение, успехи в развитии кораблестроения, широкое использование конницы и т.д.

Второй способ – объединение в рамках единого государства областей, специализирующихся на различных видах хозяйственной деятельности (зерновое хозяйство, ремесло, скотоводство, добыча полезных ископаемых). Интеграция этих частей в единый хозяйственный комплекс и обеспечение единой системы управления им приводила к общему экономическому подъему и соответственно увеличивало доходы государственной казны.

Третий способ увеличения объема прибавочного продукта – контроль над важнейшими торговыми путями и международной торговлей с целью получения сверхприбыли за счет неэквивалентного обмена и высоких пошлин.

Все три способа предполагали войну. Империи или так называемые «мировые державы», принципиально отличались от сравнительно крупных государств ранней древности. Во-первых, империи насильственно объединяли территории, неоднородные по своей экономике, по географическим условиям, по этническому составу, по культурным традициям. Во-вторых, если территориальные царства не нарушали в основном традиционной структуры управления подчиненных стран, то империи стремились к административно-территориальной унификации (области, сатрапии, провинции, уезды). Все государство в целом управлялось из одного центра. Автономные единицы имели подчиненное значение, и имперская власть не спешила уровнять их жителей с населением государства-завоевателя.

Ранние империи как огромные машины для ограбления множества народов не могли быть устойчивыми образованиями. Грабительская политика империи вступала в противоречие с потребностями расширенного воспроизводства и нормального разделения труда между включенными в ее состав областями. Торговые пути, вследствие произвола имперской администрации по отношению к купцам, вскоре будут перенесены за пределы империй – в финикийско-греческий полисный мир и Великий шелковый путь.

Внутренний распад империи обычно начинается тогда, когда более или менее выравнивается уровень экономического, культурного и военного развития ее составных частей, а правящая элита на местах перестает нуждаться в поддержке со стороны имперского центра и восстает против него. При этом следует отметить, что мировые державы были необходимым и плодотворным этапом развития цивилизации, вопреки мнению Тойнби, Шпенглера и др. Империя обеспечивала своим составным частям устойчивый мир, свободу торговли и защиту от варваров. Культура метрополии вступает в контакт и взаимообмен с более древними и, как правило, более развитыми культурами своих провинций, что способствует обогащению культуры в целом.

Негативным явлением поздней древности, то есть времени создания полиэтнических империй, становится враждебность в отношениях между различными народностями, вошедшими в состав огромного государства и народом-победителем, из среды которого формируется высшая прослойка военно-бюрократического аппарата.

В период имперской древности возникает и религиозная рознь, незнакомая ранее жителям Востока. Всплеск враждебности был связан, прежде всего, с появлением догматических религий «Осевого времени». Складывание религий «спасения» и «откровения» было шагом вперед в духовном развитии человечества, но одновременно это принесло множество несчастий и зла.

В рамках имперских государств происходит деформация общинных структур. Но и здесь община как наиболее естественная форма социальной организации продолжала существовать как в сельской местности, так и в городах, иногда вопреки усилиям государства, а иногда при его содействии – прежде всего в фискальных целях и для удобства управления. Именно в таком виде община сохранилась на Востоке до наших дней.

Подводя итог рассмотрению таких важнейших институтов древности как община и государство можно выделить характерные черты двух фаз. Для ранней древности было характерно:

1. Наличие полноправных свободных граждан, являвшихся основной социальной группой и созидательной силой, объединенных в территориальные общины (сельские и городские) которым принадлежало верховное право собственности на землю. Территориальная община состояла из домашних общин или «домов», имеющих тенденцию делиться на нуклеарные семьи. В рамках общин доминировала психология взаимопомощи и коллективной ответственности.

2. Религиозные системы ранней древности были политеистичны и ритуалистичны. Они выросли из первобытных верований и представлений. Служители культа в них образуют особое сословие или корпорацию – жречество (здесь исключением может служить только Китай), обладающее экономическим и идеологическим могуществом.

3. Государство ранней древности представляет собой ном, конгломерат городов-государств или территориальное царство.

Для поздней древности характерны следующие перемены:

1. Общинная собственность на землю ослабевает, усиливаются владельческие права отдельных семей, вплоть до купли-продажи земли и возникновения частной собственности на нее. В составе централизованных государств или империй соседские общины утрачивают самоуправление и превращаются в административные и фискальные единицы.

2. Возникает новый тип государства – империи или мировые державы.

3. Происходят важные перемены в социально-психологической сфере – ослабление коллективистских начал и рост индивидуализма. Впрочем, на Востоке это заметно в гораздо меньшей степени, чем в полисах Запада.

4. Возникают и распространяются новые религии и философские учения, в которых центральную роль играет этика. В этом плане позднюю древность именуют иногда «Осевым временем». Именно в это время жили создатели мировых религий и великих философских систем: Заратустра, Будда, Конфуций, Лао-цзы, библейские пророки, Сократ, Платон, Аристотель и др.

Степень и глубина изменений в различных регионах была неодинаковой, но общие тенденции прослеживаются наглядно. На смену одним империям приходили другие. На Ближнем Востоке вслед за Ассирией появились Нововавилонская, Персидская, Селевкидская, Римская, Парфянская; в Индии – империя Маурьев сменилась Кушанской, а затем империей Гупт; в Китае империя Цинь быстро сменяется империей Хань. Значит для обществ поздней древности это было жизненной необходимостью.

В заключение можно сказать следующее. Несмотря на существенные различия в формах социальной организации и государственности все восточные общества имеют отчетливо выраженный корпоративный характер, будь это общины, большие семьи, кланы, землячества, касты, секты и т.д. На Древнем Востоке не сложилось условий для расцвета индивидуального начала, только в рамках жестко организованной корпорации отдельный человек мог чувствовать себя в относительной безопасности и обладать определенными гарантиями защиты от произвола государства.

ПРИМЕЧАНИЯ

[62] Дьяконов И.М. Община на Древнем Востоке в работах советских исследователей // Вестник древней истории. 1963. № 1. Алаев Л.Б. Сельская община Северной Индии. М., 1981. Райков А.Б. Л.Б. Алаев: община в его жизни. История нескольких научных идей // Восток. 2001. № 6 Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел история