Ксенофонт. Греческая история

ОГЛАВЛЕНИЕ

ПРИЛОЖЕНИЕ

ОТРЫВОК ИЗ «ГРЕЧЕСКОЙ ИСТОРИИ», НАЙДЕННЫЙ В ОКСИРИНХЕ В 1907 ГОДУ 1

В это же время из Афин вышла в море триэра.

Отправление ее не было решением народного собрания; это произошло по личной инициативе Деменета, ее начальника, 2 как говорят, с тайного одобрения совета. Заручившись сочувствием значительного числа граждан, он отправился в Пирей, спустил корабль из дока в море, снялся и поплыл к Конону. Это вызвало в Афинах взрыв протеста; все почтенные и умеренные афиняне негодовали, указывая, что это бросает тень на государство и может послужить началом войны с лакедемонянами. Испугавшись этого возмущения, члены совета созвали народное собрание, делая вид, будто они совершенно непричастны к совершившемуся событию. Когда народ собрался, выступили представители той афинской партии, во главе которой стояли Фрасибул, Эсим и Анит, с заявлением, что если государство не будет очищено от вины в этой затее, то оно попадет в крайне опасное положение. Почтенные и зажиточные афиняне вообще были довольны существующим положением вещей; но и демократическая масса на этот раз также послушалась их совета из страха перед последствиями. К гармосту Эгины Милону был отправлен вестник с заявлением, что ему предоставляется наказать Деменета каким ему будет угодно способом, так как он совершил свое выступление без ведома государства.

До этого постановления афиняне все время подготовляли почву для возмущения и многократно поступали во вред лакедемонянам. Так, они посылали во флот Конона корабельные снасти и экипаж; кроме того, к персидскому царю было отправлено посольство с Гиппократом, Агнием и Телесагором во главе. Посольство это было задержано прежним навархом Фараком и отправлено в Лакедемон; здесь эти послы были казнены. К такому противодействию лакедемонянам афинян побуждала партия, руководимая Эпикратом и Кефалом. Эта партия желала во что бы то ни стало [довести Афины до открытого разрыва со Спартой]; такого взгляда она держалась не только с тех пор, как ее вожди вступили в переговоры с Тимократом и получили от него золото, но уже гораздо раньше. Правда, некоторые считают, что именно розданные Тимократом деньги вызвали мятеж среди этих лиц и (среди их единомышленников) в Беотии и в других вышеуказанных государствах; но сторонникам такого взгляда (очевидно) неизвестно, что все эти люди с давних пор были враждебны к лакедемонянам и только искали подходящего повода, чтобы вызвать открытый разрыв между этими государствами и Лакедемоном; ведь вожди господствующей партии в Аргосе и Беотии ненавидели лакедемонян за то, что они были в дружеских сношениях с враждебными им партиями в этих государствах; их (единомышленники) в Афинах желали лишить афинян мира и спокойствия и снова опутать их войной и хлопотами, чтобы иметь возможность поживиться на счет казны. В Коринфе все, стремившиеся к государственному перевороту, кроме Тимолая, относились враждебно к лакедемонянам [из тех же соображений], чтo и аргосцы и беотийцы. Только Тимолай относился к ним враждебно из-за личной обиды; до этого времени он был лучшим другом и самым ярым приверженцем лакедемонян. В этом легко убедиться, вспомнив то, что произошло во время Декелейской войны. Так, во-первых, этот Тимолай с флотом из пяти кораблей предал разграблению некоторые из подвластных афинянам островов; во-вторых, он, приплыв с двумя триэрами в Амфиполь, заставил амфипольцев спустить на воду еще четыре триэры, и с этим флотом, как я говорил уже выше, разбил в морском бою афинского стратега Симиха, захватив весь вражеский флот, состоявший из пяти триэр и тридцати грузовых кораблей. Затем он поплыл с [этими одиннадцатью] триэрами на Фасос и принудил его отложиться от Афин. Все это было в гораздо большей степени причиной вражды государственных деятелей в вышеуказанных городах к лакедемонянам, чем Фарнабаз и его золото.Эгинский гармост Милон, услышав о том, что произошло в Афинах, поспешно снарядил триэру и погнался за Деменетом. Последний в это время как раз находился в Аттике, около Форика [испорченное место]. Овладев вражеским [кораблем], он оставил свое судно на месте битвы, так как оно было хуже на ходу, и пересадив своих моряков на захваченный корабль, продолжал свой путь к войску Конона [испорченное место]. Милон же (вернулся) в Эгину на [корабле, брошенном Деменетом ].

Таковы были значительнейшие из событий [испорченное слово] этого [года]. В начале лета, когда наступил восьмой год [ лакедемонского владычества], [длинное испорченное место] ко флоту лакедемонян и их [союзников прибыл] из Лакедемона наварх [Поллид], назначенный преемником наварха Архелаида. В это же время в Кавн [прибыло девяносто] финикийских судов; из них [десять прибыло из Кили]кии, а остальные [восемьдесят из Финикии] под командой сидонца Актона, [подданного] персидского царя [испорченное место]. Заметив [подплывающих врагов], Конон [созвал воинов], снарядил [триэры, снялся с якоря и, проплыв] с величайшей быстротой Кавнскую реку, вошел в Кавнское [озеро]. [Испорченное место, в нем упоминается Фарнабаз].

Глава 5 и начало 6 крайне повреждены. 1

... [столько-то] гоплитов и [столько-то] легковооруженных, под начальством спартиата Ксенокла, 2 приказав им [испорченное место] выстроиться в боевой порядок, когда сражающиеся станут приближаться [испорченное место]. Он поднял свое войско на заре и снова повел его вперед. Варвары, по обыкновению, следовали за ним: одни шли в атаку, другие объезжали кругом на конях, третьи следовали в беспорядке сзади по равнине. Когда Ксенокл решил, что настало время напасть на врагов, он вывел пелопоннесцев из засады и устремился бегом. Каждый из отрядов варваров при приближении греков обращался в бегство, (так что) вся равнина (покрылась бегущими). Увидев, что в войске неприятеля паника, Агесилай послал своих легковооруженных и всадников преследовать врага; они соединились с вышедшими из засады и стали теснить варваров. Однако, они не вели очень продолжительного преследования, так как все равно им удалось бы поймать врагов, войско которых состояло преимущественно из всадников и легковооруженных. При этом преследовании неприятель потерял около шестисот человек. Прекратив преследование, войско двинулось на лагерь варваров. Он оказался охраняемым лишь очень слабой стражей, которая сейчас же была взята в плен. В этом лагере было захвачено очень много провианта, множество пленных, всевозможная утварь и ценные вещи как самого Тиссаферна, так и других персов.

После того как битва приняла такой оборот, варвары, вместе с самим Тиссаферном, отступили к Сардам, приведенные в ужас греками. Агесилай простоял еще три дня на месте боя; в этот промежуток времени он выдал врагам трупы в силу заключенного для этого перемирия, поставил трофей и подверг опустошению всю страну. Затем он снова повел войско вперед, в Великую Фригию. Во время этого похода он уже не выстроил войска в сомкнутые колонны, а позволил воинам 1 по собственному усмотрению нападать на те части вражеской страны, на какие им заблагорассудится, разоряя врага.

Узнав, что греки подвигаются вперед, Тиссаферн снова выступил в поход со своими варварами и следовал по пятам за греками, держась от них, однако, на много стадий позади. Пройдя через всю Лидийскую равнину [и не встретив никакого сопротивления], Агесилай повел свое войско через горы, отделяющие Лидию от Фригии. Перевалив их, греки спустились во Фригию (и продвигались вперед), пока не дошли до реки Меандра [истоки этой реки находятся близ Келе]н, самого большого [города] Фригии, а впадает она в море близ Приены и [пропуск]. Здесь он расположился лагерем (со всем своим войском), пелопоннесцами и союзниками и стал приносить жертвоприношения, (чтобы узнать), следует или не следует перейти через реку; следует ли идти дальше на Келе[ны или же] возвратиться [обратно]. Так как жертвоприношения не дали хороших предзнаменований, он простоял [на этом месте] тот день, в который он прибыл, и следующий, а затем [повел войско назад].

( От 8-й и 9-й глав сохранились только жалкие обрывки).

[Пропуск] ежедневно он выводил [своих воинов] в полном вооружении на смотр в гавань. При этом он [ссылался на то], что, находясь в бездействии, воины забудут военные приемы; действительной же целью его было, не [внушая страха] родосцам, (ввести в город) вооруженных воинов, чтобы (заговорщики), увидя их, могли приступить к выполнению своего плана. После того как эти смотры стали для всех [обычным] зрелищем, сам он с флотом из двадцати триэр отплыл в Кавн, желая быть в отсутствии во время избиения [диагоровцев]; руководство замыслом он поручил своим помощникам, Иерониму и Никофему. Они переждали один день, а на следующий день, когда солдаты собрались по обыкновению на смотр, часть их в полном вооружении была выведена в гавань, а часть поставлена на большом расстоянии от агоры. Те из родосцев, которые принимали участие в заговоре, заметив, что как раз наступил момент, чтобы приступить к делу, собрались на агору с кинжалами в руках. Один из них, Доримах, взошел на камень, с которого обыкновенно выкрикивал глашатай, и закричал как можно громче: «Граждане! Спешите! Идем на тиранов!» После этого клича прочие заговорщики с кинжалами в руках устремились в помещения, где собрались правители, и перебили диагоровцев и еще одиннадцать граждан. Затем они созвали на народное собрание всех родосцев. Как раз когда они собрались, вернулся из Кавна назад и Конон со своим флотом. Устроившие избиение отменили действовавшее государственное устройство и учредили демократию, отправив в изгнание немногих из граждан. Так закончилось восстание на Родосе.

В это же лето вспыхнула война между беотийцами и фокейцами. Главными виновниками этой вражды были некоторые фиванские (государственные деятели). Дело в том, что за несколько лет до этого в Беотии было такое устройство. В каждом из государств были учреждены четыре совета; быть членами их могли не все граждане, а только владеющие определенным минимумом имущества. Из этих четырех советов заседал только один поочередно и выносил предварительное решение обо всех государственных делах. Это предварительное решение вносилось на обсуждение остальных трех советов. То, что утверждалось всеми советами, 2 получало силу закона. Таков был порядок решения частных дел отдельных государств; общебеотийские же союзные учреждения были организованы следующим образом. Вся страна делилась на одиннадцать (избирательных единиц), и из них каждая избирала одного беотарха [по следующему расписанию]:

Фиванцы избирали ..... ..................... ...................... . 4

двух за самый город и двух за Платеи, Скол, Эрифры, Скафы и другие селения, прежде составлявшие Платейский союз, а теперь причисленные к Фиванскому государству, с лишением их автономии, но сохранением прав гражданства.

Феспийцы с Евтресисом и Фисбой ........... ................. ........ . 2

Орхоменцы и гиеттцы ...................... ................... ..... . 2

Танагряне .......................... ..................... ........ . 1

Галиартцы

Лебадейцы по очереди ................... .................. ...... . 1

Коронейцы

Акрефийцы

Копейцы таким же образом ............... ................. ..... . 1

Херонейцы

Так избирали эти единицы главных магистратов; выбирали они и по шестьдесят членов (союзного) совета на каждого беотарха, и (каждая единица) выдавала своим представителям диэту в размере необходимых ежедневных расходов. От каждой единицы выставлялось в войско около 1000 гоплитов и 100 всадников; вообще говоря, пропорционально числу беотархов и пользовались общими доходами, и вносили налоги, и посылали членов в союзный суд, и участвовали во всех прибылях и тяготах. Таково было общегосударственное устройство. Местом заседания общебеотийского совета была Кадмея.

В Фивах в это время, как я сказал уже выше, шла борьба между знатнейшими и влиятельными гражданами. Одной из партий руководили Исмений, Антифей и Андрокл(ид), другой — Леонтиад, Астий и Карратад. Из этих государственных людей сторонники Леонтиада были лаконофилами, а сторонники Исмения обвинялись в «аттикизме», что, как говорили, было причиной их расположения к демосу. В действительности же они вовсе не были сторонниками афинян [«а примыкали к ним только с той целью, чтобы тем легче оттеснить своих противников»]. 1 Таково было настроение умов среди фиванцев. Обе партии были сильны; в борьбе приняли [оживленнейшее] участие также и многие из представителей провинциальных беотийских городов, примыкая к обеим партиям. Тогда 2 и небольшое время до того сильнее была партия Исмения и Андроклида и в самых Фивах, и в беотийском союзном совете. Ранее же в течение долгого времени власть была в руках партии Астия и Леонтида и [пропуск] .

Когда лакедемоняне, во время войны с афинянами, засели в Декелее, собрав большое войско, составленное из их союзников, эта партия имела перевес над своими противниками, во-первых, потому, что по близости находились лакедемоняне, а во-вторых, вследствие того, что государство извлекло большую пользу из ее правления. Уже в самом начале войны афинян и лакедемонян фиванцы всячески содействовали благосостоянию своего города: как только афиняне стали угрожать Беотии, они собрали и переселили в Фивы жителей Эрифр, Скаф, Скола, Авлиды, Схэна, Потний и многих других такого же рода местностей, не имевших стен; вследствие этого Фивы увеличились в два раза. Еще больше, однако, увеличилось благосостояние города, когда фиванцы вместе с лакедемонянами засели в Декелее, укрепленной ими для борьбы с афинянами: они [скупали за бесценок] рабов и всякую другую военную добычу; будучи соседями, они перевезли к себе всю движимость из этой страны, начав со строительных материалов — дерева и кирпича. К этому времени Афинское государство достигло высшей степени процветания; во время предшествующих вторжений лакедемонян оно не потерпело большого ущерба, а афиняне прилагали всевозможные усилия, чтобы украсить и укрепить их страну [испорченное место] . Так обстояли дела в Фивах и остальной Беотии.

Приверженцы партии Андроклида и [Исмения] всячески старались возбудить в беотийском народе вражду к лакедемонянам. Они стремились к уничтожению власти лакедемонян, опасаясь, что в противном случае лакедемоняне погубят их при помощи преданной им партии в Беотии. Они считали, что это нетрудно будет выполнить, так как рассчитывали на субсидию от царя, обещанную им персидским послом. Далее, они были уверены, что [коринфяне], аргивяне и афиняне примут участие в этой войне, так как (правители этих государств), будучи враждебными к лакедемонянам, повлияют в соответствующем направлении на своих сограждан и склонят их на сторону Беотии. Задумав этот политический шаг, они считали все же трудным делом открыто выступить против лакедемонян, так как они понимали, что ни фиванцы, ни остальные беотийцы никогда не согласятся начать войну с лакедемонянами, владыками всей Эллады. Поэтому они старались вовлечь беотийцев в войну обманным путем. Они убедили нескольких фокейцев совершить грабительный набег на Западную Локриду. Причина вражды между локрийцами и фокейцами была следующая: близ Парнасса расположена область, бывшая предметом постоянных споров между этими племенами. Из-за нее уже до описываемых событий однажды вспыхнула война. Часто одна из сторон — локрийцы или фокейцы — выгоняла свой мелкий скот на спорную землю; тогда жители другого государства, узнав об этом, собирались в большом числе и захватывали скот. Подобные случаи случались нередко, причем зачинщиком была то та, то другая сторона; но до этого раза по большей части удавалось уладить дело при помощи третейского разбирательства. Теперь же, когда локрийцы захватили мелкий скот фокейцев в ответ на такой же поступок с их стороны, последние, подстрекаемые теми своими согражданами, которых удалось убедить Андроклиду и Исмению, немедленно же послали войско в Локриду. Локрийцы, увидя, что их страна подвергается опустошению, отправили послов к беотийцам с жалобой на фокейцев и с просьбой прийти им на помощь (между локрийцами и беотийцами всегда были дружественные отношения). Воспользовавшись этим удобным моментом, сторонники Исмения и Андрокли[да убедили бе]отийцев прийти на помощь локрийцам. [Получив известие] о том, чтo произошло в Фивах, фокейцы принуждены были удалиться из Локриды; но вслед затем они отправили [пропуск] послов к лакедемонянам с просьбой, чтобы они запретили беотийцам вступать на фокейскую территорию. Лакедемоняне считали невероятным то, что сообщили им послы, — тем не менее они распорядились через послов, чтобы беотийцы не шли походом на фокейцев; если же они полагают, что фокейцы чем-либо нарушили их права, им предлагалось искать суда и расправы на общем собрании союзников. Однако, беотийцы, подстрекаемые людьми, замыслившими весь этот коварный план, отправили послов назад, не дав им никаких объяснений, а сами вооружились и выступили походом на фокейцев. Они вторглись скорым маршем в Фокиду, разграбили территорию Парапотамий, Давлии и Фанотеи и пытались атаковать укрепленные города. Но, подойдя к Давлии, они должны были отступить; при этом не только не причинили ей никакого вреда, но даже сами потерпели некоторый урон. Далее, им удалось взять приступом предместье города Фанотеи. После этих успехов они двинулись дальше вглубь Фокиды, предали опустошению часть равнины, прилегающей к Элатее и Педиеям, разорили жителей этих мест и затем повернули назад. Когда они на обратном пути находились близ Гиамполя, они решили попытаться овладеть этим городом, представлявшим собою очень сильную крепость. Они пошли приступом на городские стены, но, несмотря на проявленную ими выдающуюся храбрость, не достигли никаких результатов и принуждены были отступить, потеряв около восьмидесяти воинов. Причинив столь ужасный ущерб фокейцам, беотийцы отступили в свою страну.

В это время, когда на смену наварху Поллиду уже прибыл Хирикрат и принял командование флотом лакедемонян и союзников, Конон вышел в море из Родоса на снаряженных им двадцати триэрах и прибыл в Кавн. Желая свидеться с Фарнабазом и Тифравстом и получить у них деньги, он двинулся из Кавна вглубь страны по направлению к ним. В это время он был в большом долгу перед воинами, так как не уплатил им жалованья за много месяцев; стратеги платили воинам неаккуратно жалованье, как бывает всегда, когда война ведется за (персидского) царя; так, и во время Декелейской войны, когда (персы) были союзниками лакедемонян, они выдавали деньги крайне скупо и неохотно, и много раз положение было таково, что оставалось лишь распустить союзный флот; выручало только содействие Кира. Виновник такого положения дел — (персидский) царь: когда он затевает войну, он только в самом начале препровождает военачальникам небольшую сумму денег, и не заботится о том, что будет дальше. Поэтому иногда лица, которым поручено руководство делами, не имея возможности вести расходы на собственный счет, вынуждены распустить боевые силы. Таково обычное положение вещей.

Конон прибыл к Тифравсту и передал ему, что все предприятие грозит окончиться неудачей из-за недостатка в деньгах, что неразумно отказывать в них сражающимся за (персидского) царя. Тифравст послал несколько варваров из числа его приближенных с поручением выдать жалованье воинам. Им было дано с собой двести двадцать талантов серебром; эти деньги были взяты из имущества 1 Тиссаферна. Тифравст переждал еще некоторое время в Сардах, а затем пошел вглубь страны к царю, передав верховное начальствование Ариею и Пасиферну. Для ведения войны он им вручил все остальное золото и серебро, которого, по слухам, было около семисот талантов.

Киприоты, бывшие в отряде, поплывшем вместе с Кононом в Кавн, поверив наветам злонамеренных людей, будто они не получат следуемого жалованья и будто уплата будет произведена только гребцам и морским воинам, пришли в негодование. Они собрались вместе на совещание и выбрали руководителем одного из своей среды, карпасийца по происхождению. Они приставили к нему отряд телохранителей по два воина от кажд... [шесть испорченных строк] , [Выслушав] их [заявления], Конон [пропуск] велел им не верить [этим слухам], [так как никому из] греков [не будет оказано предпочтения], но все получат [поровну]. [Дав им] такой [ответ], он заявил, что хочет объ[явить о том же и остальн]ым. Начальник киприотов карпасиец пошел вслед за (ним) на общее собрание солдат. Когда они по пути проходили через городские ворота, Конон, шедший впереди, вышел первым за городскую ограду; когда же через ворота проходил упомянутый уже человек из Карпасии, его схватило несколько человек из мессенцев, обычно составлявших свиту Конона. Они сделали это без ведома последнего, с целью задержать карпасийца в городе и привлечь к ответственности за совершенные им преступления. Сопровождавшие карпасийца киприоты стали отбивать его у мессенцев, не давая вести его [в тюрьму]. Узнав о происходящем, и [весь отряд телохранителей] устремился на помощь своему начальнику. Конон, [увидев, что] эти люди [пропуск] , вскочил в [пропуск] город. Киприоты стали осыпать камнями мессенцев, арестовавших карпасийца, и [вскоре отогнали] их. После этого киприоты пришли к убеждению, что Конон собирается при раздаче жалованья [поступить самым несправедливым образом]. В таком положении дел они решили сесть на триэры; целью их было, утверждали некоторые, присоединив к себе находившихся на Родосе (соотечественников), плыть в Кипр. [Им удалось овладеть] Алан [пропуск] и присоединить к себе всех киприотов, желавших примкнуть к ним, после чего они двинулись против акрополя, чтобы лишить власти Конона, [которого они считали виновником] всех [их] бедствий. Точно так же как и

[3 испорченные строки]

[пропуск] гордо [пропуск] отплыли от [пропуск] , желая воспользоваться находившимися там [.....из числа] триэр. Когда киприоты причалили к берегу, Конон отправился к [начальнику Кавна] Леониму и сказал ему, что он один может вывести (персидского) царя из тяжелого положения: он обещал положить конец мятежу в войске, если тот согласится предоставить ему весь греческий караул, [охраняющий] Кавн, и большую часть карийцев. Леоним предоставил в распоряжение Конона сколько угодно будет последнему из числа его воинов. Конон в этот день не предпринял никаких действий, так как солнце уже клонилось к закату; но он взял у Леонима большое количество [карийцев] и всех его эллинских воинов и на следующий день вывел их из города до зари. Затем часть их он расставил снаружи вокруг лагеря, а часть [повел] к кораблям и к морскому берегу [пропуск] . Сделав это и приказав объявить через глашатая, чтобы каждый из воинов шел к [пропуск] , арестовал карпасийца и еще шестьдесят киприотов. Всех их он казнил, предводитель их был распят. Услышав о происшедшем, [киприоты], оставшиеся на Родосе, пришли в негодование. Возмущенные случившимся, они выгнали из лагеря поставленных Кононом начальников, осыпая их градом камней, и вышли из гавани, вызывая своим шумом беспокойство у родосцев. Однако из Кавна прибыл сюда [К]онон; он арестовал вождей (мятежников) и предал их смертной казни, а прочим воинам раздал жалованье. Так, благодаря Конону и проявленной им предусмотрительности, был прекращен мятеж в царском войске, принявший уже крайне опасные размеры.

Агесилай направился со своим войском из лакедемонян и союзников к побережью Геллеспонта. Пока он проходил через Лидию, он не причинял жителям никаких обид, желая оставаться верным заключенному с Тифравстом договору; когда же он прибыл во владения Фарнабаза, войско его подвигалось вперед, разоряя и грабя [страну. Затем,] пройдя через равнины Фиванскую и так называемую [Апийскую], он вторгся в пределы Мисии, [настойчиво требуя,] чтобы мисяне приняли участие в его походе: многие из мисян автономны и не подчиняются царю. Тем из мисян, которые согласились выставить свои контингенты в его войска, он не причинял никаких обид; землю же остальных предал опустошению. Агесилай продолжал подвигаться вперед и достиг приблизительно середины так называемого Мисийского Олимпа. [Увидя], что ведущий через него проход узок и представляет трудности (для передвижения), он, желая сделать этот путь безопасным, отправил кого-то послом к мисянам и, заключив с ними перемирие, повел войско через проход. Дав пройти значительной части пелопоннесцев и союзников, мисяне напали на замыкающий отряд; при этом они убили некоторое количество воинов, так как, вследствие узости пути, войско шло не выстроившись. Тогда Агесилай приказал войску расположиться лагерем и не предпринимал в этот день никаких военных действий, посвятив его совершению установленных обрядов над убитыми. Убито же было около пятидесяти воинов. На следующий день он посадил в засаду значительную часть наемников, известных под названием «деркилидовцев», а затем снялся с места и двинулся обратно. Все мисийские отряды заключили отсюда, что Агесилай, вследствие потерь, полученных накануне, решил отступить; поэтому они выступили из своих деревень и погнались за ним с целью напасть на тыловой отряд таким же образом, как и прежде. Но, когда они поравнялись с греками, сидевшими в засаде, последние вышли из укрытия и вступили в рукопашный бой с врагом. Начальники мисян и бывшие в первых рядах преследователей были перебиты греками в первый же момент, как завязалась схватка; вся остальная масса, увидев, что находящиеся в первых рядах терпят поражение, разбежалась по своим деревням. Когда Агесилай получил известие об этом, он, повернув фронт, снова повел войско в прежнем направлении, пока не соединился с сидевшими в засаде, а затем расположился на отдых в том же месте, где он и прежде стоял лагерем. После этого мисийские отряды, потерявшие кого-либо из своей среды в этом столкновении, послали своих вестников к А[гесилаю......] и исходатайствовали перемирие для погребения трупов. [ Всего погибло их более] ста тридцати человек. [Агесилай взял из] (ближних) деревень нескольких [проводников и, дав воинам отдохнуть...] дней, повел войско вперед и вывел его в область фригийцев, но не в ту часть, куда он вторгся предыдущим летом, а в другую, еще неразоренную. Область эту он предал опустошению; при этом советниками его были Спифрадат с сыном. Этот Спифрадат был по происхождению персом и прежде находился при дворе Фарнабаза, всячески угрожая ему. Впоследствии Спифрадат стал его врагом и из опасения, чтобы его враждебность как-нибудь не обнаружилась и чтобы не претерпеть за это какой-либо кары, он сначала бежал в Кизик, а оттуда пришел к Агесилаю вместе с сыном Мегабатом, юным и прекрасным. Агесилай принял их к себе, главным образом, из-за юноши, так как он, по слухам, был страстно влюблен в Мегабата, а кроме того, (он дорожил) и самим Спифрадатом (считая), что он будет хорошим советником в военных делах и вообще полезным человеком. Вот почему он охотно принял их в свою свиту. Затем он продолжал подвигаться вперед, опустошая владения Фарнабаза, пока не пришел к укреплению, именуемому Львиными Головами. Он сделал несколько безуспешных приступов на эту крепость, а затем снялся и двинулся вперед, грабя и опустошая еще не разоренную часть вражеской территории. Прибыв снова к Гордию, укреплению, построенному на земляном валу и прекрасно оборудованному, он велел войску расположиться лагерем и прождал здесь шесть дней, совершая приступы на врагов и поддерживая дисциплину в войске обещанием богатой добычи. Когда же попытки взять крепость приступом окончились неудачей вследствие деятельности ее коменданта Рафана, перса по происхождению, он велел войску сняться и двинуться вглубь материка, так как Спифрадат рекомендовал идти в Пафлагонию.

После этого он повел пелопоннесцев и союзников к [границам] Фригии и Пафлагонии. Здесь он приказал войску расположиться лагерем; [один лишь] Спифрадат [был послан вперед]. Последний отправился, склонив пафлагонцев (к соглашению), и вскоре явился с послами от них. Заключив с ними [мирный договор], Агесилай скорым маршем вывел [войско] из Пафлагонии к морю, опасаясь, что с наступлением зимы войско [останется без провианта]. Повел войско он уже не по прежнему пути, а по другому, полагая, что путь через [Вифинию] будет менее утомительным для [воинов]. Ему прислал [вспомогательные войска] Тий 1 [пропуск] [около тысячи] всадников и больше [двух] тысяч пехотинцев. Агесилай повел войско через мисийский Кий; здесь он простоял десять дней, предавая опустошению владения мисийцев за их прежние злоумышления против него близ Олимпа. 2 Затем он повел войско вперед через Приморскую Фригию; по пути он шел приступом на крепость, известную под названием Милетских Стен, но ему не удалось овладеть ею и пришлось снять осаду. Далее он подвигался вдоль берега реки Риндака, пока не прибыл к Даскилийскому озеру, на котором стоит Даскилий, очень сильная крепость, оборудованная по приказу царя; в ней, по слухам, хранилось все золото и серебро, принадлежащее Фарнабазу. Велев воинам расположиться здесь лагерем, он позвал туда Панкала, одного из командиров, находившихся под началом наварха Хирикрата, который в это время отплыл с пятью триэрами для надзора за Геллеспонтом. Панкал прибыл на всех парусах и ввел свои триэры в озеро. Агесилай приказал ему, нагрузив на свои суда более ценные предметы из [ похищенного] имущества, плыть в [укрепленный пункт] близ Кизика, чтобы таким образом (создать фонд для) выдачи жалованья [войску]. Миссийских воинов [он распустил], приказав им вернуться весной, так как он собирался наступающей зимой совершить поход в Каппадокию; он слышал, что эта страна тянется узкой полоской от Понтийского моря до Киликии и Финикии, а длина ее такова, что если идти из Синопа...

1 Квадратные скобки [ ] указывают на слова, читавшиеся прежде, но теперь утраченные в виду фрагментарного характера папируса; круглые скобки ( ) указывают на дополнения переводчика, сделанные для общей связи.

2 Начальника — дополнение гадательное.

1 Содержание начала 6-й главы см. в комментарии кн. III, гл. 4, § 21.

2 Сказуемое: «посадил в засаду» или нечто подобное.

1 Т. е. позволил своим войскам разбрестись в разные стороны.

* В книге-оригинале пропущен номер параграфа 2.— Ю. Ш.

2 В подлиннике: всеми советами.

1 Так передает смысл этого испорченного места Эд . Мейе р. Theopomps Hellenika, 82.

2 В 395 г .

1 Конфискованного.

1 В рукописи Гий.

2 См. выше, гл. 16, § 2.