Наемники, террористы, шпионы, профессиональные убийцы

ОГЛАВЛЕНИЕ

ЧАСТЬ II. ТЕРРОРИСТЫ

ПОКУШЕНИЕ НА ГИТЛЕРА

После того, как война перенеслась в Германию, стало ясно, что
продолжение войны для Германии бессмысленно. Но несмотря на бесцельность
сопротивления, нацистская верхушка заставляла громадное большинство своего
народа слепо следовать за ней, сражаться и приносить бесчисленные жертвы за
безнадежное дело.
И до тех пор, пока Германия еще сражалась, гитлеровская машина власти
функционировала, существовала тотальная диктатура. У Гитлера и его
единомышленников-маньяков была только одна цель - продлить существование
нацистского строя любой кровью.
Все эти события сыграли роль катализатора оппозиционных настроений
среди военных. Наиболее прозорливые из них в этот день поняли, что война
проиграна, что начался необратимый процесс, который мог завершиться лишь
полным крахом рейха. Вместе с нацией чудовищное поражение потерпела и армия.
И если военные стали серьезно подумывать о возможности прямого вмешательства
в события, то это было не столько результатом возмущения в их среде
преступлениями нацизма, сколько попыткой спасти то, что еще можно было
спасти. Преступления нацизма совершались у них на глазах на протяжении
многих лет, не вызывая стремления попытаться покончить с этим. Страх перед
грозящим поражением, стремление сохранить свои привилегии - вот что выводило
военных из привычного равновесия.
Безнадежность дальнейшего сопротивления уже оценили и поняли даже
некоторые из тех, кто в свое время привел к власти Гитлера, верил и
поддерживал его в предвоенные годы и годы войны. Но теперь к ним пришло
разочарование. Уже в 1944 году возникло сильное недовольство Гитлером,
которое привело к тому, что в истории называют "Заговором 20 июля 1944
года".
Еще в 1943 году в штабе командования сухопутных сил на Бендлерштрассе
существовал план на случай чрезвычайных обстоятельств иод кодовым названием
"Валькирия". План предусматривал меры, которые должны быть приняты в случае
внутренних беспорядков или крупномасштабного саботажа со стороны миллионов
иностранцев, которые находились тогда в Германии.
Главная роль, согласно этому плану, отводидась армии резерва, а также
частям, расквартированным в столице и вокруг нее - гвардейскому батальону в
Берлине и офицерским училищам в его окрестностях. По иронии судьбы, план
"Валькирия" был утвержден самим Гитлером.
Поскольку с планом были знакомы многие участники заговора, то ими
позднее было разработано секретное приложение к этому плану. Согласно этому
приложению, план можно было использовать также для свержения нацистского
режима. Приложение предусматривало убийство Гитлера и немедленную
организацию нового военного правительства в Берлине, которое должно было с
помощью войск вермахта нейтрализовать самые опасные органы нацистского
режима: СС, гестапо и СД.
В заговоре 20 июля 1944 года принимали участие абсолютно разные группы
людей, с разными программами и убеждениями. Это были реакционеры, которыми
руководил бывший бургомистр Лейпцига Герделер и так называемые патриоты,
которых возглавил тридцатисемилетний полковник Штауфенберг. Он был потомком
семьи, принадлежащей - из поколения в поколение - к военной аристократии.
Правнук Гнейзенау по матери, он уверовал в достоинства нацистского режима,
сулившего обеспечить возрождение величия Германии. В юности Штауфенберг,
будучи штабным офицером, как и многие патриотически настроенные немцы,
верил, что Гитяер призван спасти Германию от катастрофических последствий и
позора Версальского договора. Состоя при легендарном Роммеле в Северной
Африке, он был тяжело ранен, лишился глаза, правой руки и двух пальцев на
левой руке. В июне 1944 года он был назначен членом штаба Армии резерва. По
своей должности Штауфенберг должен был регулярно являться с докладом лично к
Гитлеру.
По инициативе группы, руководимой Штауфенбергом, состоялась встреча
между социал-демократами, которые готовились к заговору, и представителями
подпольного коммунистического движения в Германии.
Кандидатура Штауфенберга наиболее подходила для осуществления заговора,
который предусматривал ликвидацию Гитлера. Он мог сделать это в одну из
своих деловых встреч с фюрером. Готовилось несколько вариантов. Две первые
попытки - 11 и 15 июля - были отложены в последнюю минуту. К этому времени
гестапо производило налеты все более часто, становились регулярными аресты
среди военных.
20 июля 1944 года. В этот день в ставке ожидали Муссолини, который
после переворота в Италии был арестован и заключен в крепости в Абруццах, но
оттуда его освободила эсэсовская команда, которую возглавил полковник
Скор-цени. Ничего утешительного своему другу и-сообщнику Гитлер сказать не
мог и мысль о свергнутом диктаторе действовала на него удручающе. Но ведь
отказаться от визита Муссолини он не мог. И фюрер приказал созвать
совещание, чтобы обсудить положение на фронтах.
На совещание был снова вызван для доклада полковник Штауфенберг,
который должен был дать отчет о резервах. Получив сообщение о назначенном
визите к Гитлеру, он решил: будь что будет, на сей раз он расправится с ним.
Побудительные мотивы Штауфенберга четко обрисованы Гизевиусом:
"Штауфенберг не желал, чтобы Гитлер увлек с собой в могилу всю армию. Будучи
военным человеком до кончиков ногтей, он считал, что спасти армию означало
спасти родину..." Успешная высадка войск союзников во Франции и их
продвижение в Италии, где был взят Рим, поражение немецких войск на
Восточном фронте показали Штауфенбергу, что далее медлить нельзя, поскольку
иначе спасать будет уже нечего.
Доклад Штауфенберга был назначен на 12.30.
А пока Гитлер как обычно прогуливал свою овчарку Бло-ди на территории
"особой зоны № 1" - "Волчьего логова". Даже внутри огороженной зоны Гитлера
тщательно охраняли: по пятам за фюрером шествовали два вооруженных
охранника. Фюрер встал поздно, мысли о предстоящей встрече с Муссолини и
положение на фронте не давали ему покоя.
Тревога и дурные предчувствия заставили Гитлера в последнюю минуту дать
распоряжение об изменении места проведения совещания: не в бункере, как это
было обычно, а в бараке.
Когда Штауфенберг, который должен был по плану подложить бомбу в
бункер, приехал в Растенбург, он узнал от генерал-фельдмаршала Вильгельма
Кейтеля об изменениях, внесенных фюрером в распорядок дня и изменении места
проведения совещания. Но полковник решил не отступать. Однако у него и его
помощников оказалось очень мало времени на приготовления. Помогать
Штауфенбергу должны были его адъютант фон Хафтен, с которым он приезжал в
ставку, а также генералы Штиф и Фельгибель. Генералы должны были немедленно
передать в берлинский центр сообщение о гибели Гитлера (а в успехе операции
они почти не сомневались), затем вывести из строя систему связи ставки и
изолировать ее от внешнего мира. Должность начальника связи ставки занимал
Фельгибель. На него заговорщики возлагали особые надежды.
Полковник Штауфенберг выходил для доклада из кабинета Кейтеля. Но ему
требовалось время, чтобы привести в действие механизм действия бомбы.
Поэтому он под предлогом того, что забыл у Кейтеля свою фуражку, вернулся в
штабное помещение и установил механизм бомбы. Теперь каждая минута могла
решить исход дела. До взрыва оставалось 10 минут.
Штауфенберг был взволнован, но старался сохранить внешнее спокойствие.
Он сказал Кейтелю, что ждет срочного звонка из Берлина и поэтому не может
задерживаться. Полковник вошел в зал заседаний. Начальник оперативного
отдела генерального штаба Хойзингер заканчивал свой доклад о положении на
фронтах.
После него должен был выступать Штауфенберг. Но тут Хойзингер коснулся
вопроса о резервах и Кейтель предложил дать слово Штауфенбергу. Полковник
замер: если предложение поддержат - ему конец. У него не будет повода уйти с
совещания до взрыва бомбы. Но Гитлер велел продолжать доклад Хойзингеру.
Тогда Штауфенберг прошел в зал и поставил портфель под стол. Напротив сидел
Гитлер. Под предлогом звонка из Берлина, Штауфенберг вышел из барака.
Портфель оставался под столом.
В 12 часов 42 минуты в бараке, где находились 24 человека и сам Гитлер,
раздался взрыв.
...Мария Илларионовна Васильчикова (по прозвищу Мисси) в 1919 году
покинула Россию, была беженкой в Германии, Франции, Литве. Когда в 1939 году
разразилась Вторая мировая война, Мисси и ее сестра Татьяна находились в
Силе-зии. Мисси не являлась гражданкой Германии, но с ее знанием пяти
европейских языков и секретарским опытом она довольно быстро устроилась на
работу - сперва в бюро радиовещания, а затем в Информационном отделе
Министерства иностранных дел. Тут она вскоре подружилась с группой
убежденных противников гитлеризма, которые впоследствии стали активными
участниками заговора. В 1944 году она вела подробный дневник.
"Четверг, 20 июля. ... Граф Клаус фон Штауфенберг, полковник
Генерального штаба, положил бомбу у ног Гитлера во время совещания в ставке
Верховного главнокомандования в Растенбурге, в Восточной Пруссии. Бомба
взорвалась и Адольф погиб. Штауфенберг ждал снаружи до момента взрыва, а
потом, увидев, как Гитлера выносят на окровавленных носилках, побежал к
своему автомобилю, спрятанному где-то поблизости, и вместе со своим
адъютантом Вернером фон Хафтеном поехал на местный аэродром и прилетел
обратно в Берлин. Во всеобщей неразберихе никто не заметил его исчезновения.
Прибыв в Берлин, Штауфенберг немедленно явился к О.К.Х. (штаб
командования сухопутными силами) на Бендлер-штрассе, который к этому времени
был захвачен заговорщиками и где собрались Готфрид Бисмарк, Хельдорф и
многие другие.
Сегодня вечером в шесть предполагалось сделать сообщение по радио, что
Адольф мертв и сформировано новое правительство.
Новым рейхсканцлером должен был быть Гёрделер, бывший мэр Лейпцига. Он
связан с социалистами и считается блестящим экономистом. Наш граф Шуленбург
(Авт. - Граф Вернер фон дер Шуленбург в 1934 - 1941 гг. был послом Германии
в СССР. Разделял позиции заговорщиков, но официально так и не примкнул к
ним) или посол фон Хассель (Авт. - Барон Ульрих фон Хассель был послом в
Италии. Стал активным заговорщиком) будет министром иностранных дел. Первое,
что я подумала - что, может быть, не следовало бы ставить лучшие умы во
главе того, чему суждено быть всего лишь временным правительством".
И далее в тот же день она записала: "Я пошла умыться. Ло-ремари
поспешила наверх. Прошло всего несколько минут, когда я услышала за дверью
медленные шаги, и она вошла со словами: "Только что было сообщение по радио:
некто граф Штауфенберг пытался убить фюрера, но провидение спасло его..."
Что же произошло в ставке?
Итак, в 12.42 бомба взорвалась. Стенограф Гитлера был убит на месте,
Брандт - начальник штаба военно-воздушных сил, начальник отдела кадров ОКБ
Шмундт умерли от ран. Представитель Геринга в ставке Гитлера Боденшатц и
адъютант Гитлера Боргман были тяжело ранены. Сам Гитлер отделался легкими
ожогами, была парализована его правая рука и на время он потерял слух.
Первое сообщение о взрыве по радио было сделано в 18.25 и не содержало
никаких имен. Имя графа Штауфенберга не упоминалось: "Сегодня было совершено
покушение на жизнь фюрера с применением взрывчатки... Сам фюрер не
пострадал, если не считать легких ожогов и царапин. Он немедленно вернулся к
работе и, согласно программе, принял Муссолини для длительной беседы".
Когда Муссолини прибыл в ставку, то увидел совершенно неожиданное
зрелище: дым покрывал хаотическое нагромождение балок, разбитого стекла и
т.д. Затем состоялся прием, во время которого нацистские главари дружно
восхваляли "провидение", спасшее Гитлера.
Сам фюрер воспринял свою невредимость как подарок судьбы, как чудо,
которое обязательно должно повлечь за собой перелом в ходе войны. Он
обратился к Муссолини со словами: "После моего сегодняшнего спасения от
верной смерти, я более чем когда-либо убежден в том, что смогу довести до
счастливого конца наше общее дело".
Окрыленный провалом заговора Гитлер развил лихорадочную деятельность:
жертвами нацистского террора в эти дни стали тысячи человек. Фюрер засыпал
фронт приказами, повелевая удерживать позиции любой ценой.
Люди, которые подозревались в участии и приготовлении заговора,
подверглись арестам и допросам. Каждый вечер Гитлер смотрел кинохронику -
снятые на пленку допросы, судебные заседания. Пытки и унижения, которым
подвергались обвиняемые, вызывали у фюрера чувство удовлетворения, радовали
его и пробуждали фантазии.
Из дневника Мисси: "...Готфрид (Авт. - Граф Готфрид фон Бисмарк - внук
князя Отто фон Бисмарка. Был гражданским губернатором Потсдама. Стал одним
из главарей заговора против Гитлера, несмотря на то, что принадлежал к
нацистской партии с момента ее основания) шагал по комнате туда и обратно,
туда и обратно. Я боялась взглянуть на него. Он только что вернулся с
Бендлерштрассе и повторял: "Этого не может быть! Это обман! Штауфенберг
видел его мертвым. Они разыгрывают комедию и используют двойника Гитлера,
чтобы оставить все как есть". Он пошел к себе в кабинет позвонить Хельдорфу
(Авт. - Граф Вольф-Генрих фон Хельдорф - в 1944 году состоял в чине генерала
СА главной полиции Берлина. Несмотря на быстрое продвижение в рядах
нацистской партии, к 1944 году стал одним из участников заговора и ярым
противником Гитлера).
Готфрид вернулся в гостиную. Он не дозвонился до Хельдор-фа, но узнал
кое-что: главная радиостанция была упущена - восставшие захватили ее, но не
смогли пустить в ход, и теперь она опять в руках эсэсовцев. Однако
офицерские училища в пригородах Берлина взялись за оружие и сейчас двинутся
на столицу.
И действительно, через час мы услышали, как по Потсдаму грохочут танки
Крампницского бронетанкового училища, направляющиеся к Берлину. Мы
высунулись в окна, глядя, как они проезжают, и молились. На улицах,
практически пустых, никто, похоже, не знал, что происходит. Готфрид все
настав вал, что Гитлер не мог уцелеть, что "они" что-то скрывают...
Немного позже по радио объявили, что в полночь фюрер выступит с
обращением к германскому народу. Мы поняли, что только тогда узнаем
наверняка, обман это или все же нет. И все же Готфрид упорно цеплялся за
надежду. Он говорил, что даже если Гитлер действительно жив, его ставка в
Восточной Пруссии так далека от всего, что режим все-таки можно свергнуть
прежде, чем он снова вернет себе контроль над самой Германией...
С наступлением ночи распространились слухи о том, что восстание
развертывается не столь успешно, как на это надеялись. Кто-то позвонил с
аэродрома: "Военно-воздушные силы не присоединились". Они требовали личного
приказа Геринга или самого фюрера. Тогда и Готфрид высказался скептически -
впервые за все время. Он сказал, что такие вещи надо делать быстро: каждая
потерянная минута наносит делу непоправимый урон. Тем временем полночь давно
прошла, а Гитлер все еще не выступал".
Гитлер выступал по радио в час ночи 21 июля. Он сказал, что маленькая
клика тщеславных, бесчестных и преступно-глупых офицеров, не имеющих ничего
общего с германскими вооруженными силами, а тем более с германским народом,
создала заговор с целью устранить его и одновременно свергнуть Верховное
командование вооруженных сил.
Бомба, подложенная графом фон Штауфенбергом, взорвалась в двух метрах
от него и серьезно ранила несколько преданных сотрудников, одного
смертельно. Сам он остался цел и невредим. Он рассматривает это как
подтверждение воли провидения, желающего, чтобы он продолжал дело всей своей
жизни - борьбу за величие Германии. Теперь эта крошечная кучка преступных
элементов будет безжалостно истреблена. А затем следовали распоряжения по
восстановлению порядка.
21 июля утром танки из Крампница возвращались в свои казармы, так
ничего и не добившись. А ведь именно курсанты Крампницского бронетанкового
училища были одной из тех частей, которые, по расчетам заговорщиков,
согласно секретному приложению к плану "Валькирия", должны были захватить
Берлин. Когда им сообщили, что Гитлер мертв, они, действуя по плану,
двинулись на Берлин, и заняли предписанные им позиции. Но когда их командир,
непричастный к заговору, узнал, что Гитлер цел и невредим, и что это
"некоторые офицерские круги" предприняли "путч", то он сам собрал свои танки
и повел их обратно в казармы.
После выступления Гитлера по радио Мария Васильчикова (Мисси) сделала
следующую запись: "В два часа утра заглянул Готфрид и сказал упавшим
голосом: "Сомнений нет, это был он".
Итак, Гитлер жив. Что же произошло? Почему провалился так четко
отработанный план? Ни у кого не было сомнения, что фюрер погибнет от взрыва
бомбы. Кто же виноват в промахе? Что его спасло?
Ежедневные совещания Гитлера, которые обычно проводились в бункере,
были перенесены в наземное деревянное помещение, стены которого при взрыве
бомбы рассыпались, это дало возможность выхода значительной части энергии
взрыва. Поскольку Штауфенберг был однорук и мог завести запал только одной
бомбы, а первоначальный план предусматривал разместить в его портфеле две
бомбы, то взрыв оказался значительно более слабой силы. Когда Штауфенберг
вышел из комнаты, сказав, что у него срочный разговор с Берлином, штабной
офицер Брандт, нагнувшись над одной из карт; передвинул портфель в котором
лежала бомба, на другую сторону тяжелых деревянных козел. Это, видимо, тоже
смягчило силу удара после взрыва.
Согласно плану, генерал Фельгибель (Авт. - Начальник связи Гитлера)
после взрыва должен был сообщить о смерти Гитлера генералу Ольбрихту в
Берлин. После этого он оборвет всякое сообщение между Растенбургом, где
проводилось совещание, и внешним миром. Но каково же было его удивление,
когда он увидел, как Гитлер выбирается из развалин - весь в пыли, немного
поцарапан, в растрепанном костюме - но живой. Сообщение Фельгибеля было
следующим: "Произошла ужасная трагедия... Фюрер жив...".
Осторожность не спасла Фельгибеля - эсэсовцы тут же перехватили его
канал связи.
Штауфенберг не видел, что произошло после взрыва. После того, как
раздался оглушительный грохот и здание рухнуло, превратившись в облако
пламени и дыма, Штауфенберг и его адъютант Хафтен, беседовавшие в отдалении,
вскочили в свой автомобиль и, не дав прийти в себя часовым пропускных
пунктов, которые уже получили сигнал тревоги, помчались на аэродром, а
оттуда улетели в Берлин.
В Растенбурге теперь была известна личность несостоявшегося убийцы и по
всей Германии передавались приказы об аресте Штауфенберга.
Самолет Штауфенберга приземлился в 1550 на отдаленном военном
аэродроме. Адъютант пошел звонить, чтобы узнать, почему на месте нет машины.
Когда Хафтен позвонил на Бендлерштрассе, Ольбрихт спросил у него, погиб ли
Гитлер. Он получил положительный ответ и дал приказ о вводе в действие плана
"Валькирия". Но пока Штауфенберг и Хафтен добирались до штаба, генералу
Фромму стало известно, что покушение было безуспешным, о чем он и сообщил
Штауфенбергу.
Это сообщение привело Штауфенберга в ярость. Он стал кричать, что
Гитлер мертв, он сам подложил бомбу. К тому же все равно поздно - план
"Валькирия" уже введен в действие.
- По чьему приказу? - возмутился Фромм.
- По нашему, - ответили Ольбрихт и Штауфенберг.
Бледный от гнева и страха за свою судьбу, Фромм приказал Штауфенбергу
застрелиться, а Ольбрихту - отменить распоряжение о введении плана
"Валькирия". Но те тут же разоружили Фромма и посадили под арест в его же
собственном кабинете.
Пути назад не было. Из штаба командования сухопутных сил на
Бендлерштрассе начали поступать приказы "Валькирии" различным военным
штабам. Но в это время уже шли приказы об ответных мерах.
На Бендлерштрассе начали собираться другие участники заговора. Генерал
Бек, фельдмаршал Эрвин фон Вицлебен, которого заговорщики наметили на
командующего вооруженными силами, граф Хельдорф, Готфрид Бисмарк и другие.
Никто не знал, что делать дальше. Неразбериха усиливалась.
По личному приказу Гитлера на Бендлерштрассе был отправлен полковник
Ремер. Он должен был восстановить там порядок.
Верные Гитлеру офицеры захватили здание и арестовали заговорщиков.
Генералу Беку было позволено покончить с собой, но у него не хватило на
это силы. После двух неудачных попыток застрелиться, его прикончил
унтер-офицер. Ольбрихт, начальник штаба полковник Мерц фон Квирнхайм,
Штауфенберг и Хафтен после военно-полевого суда были расстреляны во дворе
при свете фар. Штауфенберг выкрикнул: "Да здравствует наша святая
Германия!".
Трупы сначала похоронили на кладбище. Но на следующий день по приказу
Гитлера их эксгумировали, сорвали с них форму, ордена и сожгли, рассеяв
пепел по ветру.
За считаные дни после неудавшегося переворота были арестованы жена,
дети, мать Штауфенберга, а также его теща, братья, дядья и их жены. Все они
были расстреляны.
Обращаясь к нацистским гауляйтерам 3 августа, Гиммлер так оправдывал
эти меры: "Пусть никто не говорит нам, что это большевизм. Нет, это не
большевизм, это древний германский обычай... Когда человека объявляли вне
закона, то говорили: этот человек предатель, у него дурная кровь, в ней
живет предательство, она будет истреблена. И... вся семья, включая самых
отдаленных родственников, истреблялась. Мы разделаемся со Штауфенбергами
вплоть до самых отдаленных родственников...".
С арестованными обращались особенно жестоко. Пытки были просто
невыносимы: чаще всего использовалось завинчивание пальцев. Вспомнили даже о
средневековой "дыбе". Но надо отметить, что "сломались" немногие.
В заговоре участвовали высшие офицеры, начиная с главнокомандующего
Западным фронтом фельдмаршала Ганса фон Клюге и военного губернатора Франции
генерала Генриха фон Штюльпнагеля. Последний, правда, узнав, что Гитлер жив,
приказал освободить 1200 важнейших чинов из СС, которые были арестованы
ранее по его же приказу.
Фельдмаршал Роммель, долгое время один из любимых генералов Гитлера,
неоднократно подвергался агитации заговорщиков и сочувствовал их целям.
После высадки союзников в Нормандии он отправил Гитлеру ультиматум с
требованием немедленно прекратить войну на Западе. Через два дня, когда он
возвращался с нормандского фронта, его автомобиль обстреляли самолеты
союзников и он получил тяжелое ранение. Пока он выздоравливал дома в
Германии, стали известны его контакты с заговорщиками. 14 октября он получил
ультиматум: покончить с собой или быть арестованным и судимым вместе с
семьей. Роммель выбрал первое - он принял яд.
Большую часть заговорщиков содержали в тюрьме Лертер-штрассе,
построенной в 1840-ом году. Здание состояло из четырех корпусов. Один -
военная тюрьма - подчинялся вермахту, а два других перешли в ведение гестапо
и использовались для содержания политических заключенных.
Охрана состояла из обыкновенных тюремных надзирателей, но за ними, в
свою очередь, присматривали эсэсовцы - в основном фольксдойче (немцы,
родившиеся за пределами Германии и эмигрировавшие в Третий рейх), приученные
к жестокости операциями против партизан в России. Убирали камеры, разносили
еду вспомогательные служащие.
От заката до рассвета в камерах горел свет - если только над головой не
было бомбардировщиков. Пока охрана укрывалась в убежище, узники оставались
запертыми в своих камерах. Многие из них погибли при бомбежках. Оставшиеся в
живых узники позже говорили, что среди падающих бомб их охватывало чувство
безопасности - это были единственные моменты, когда за ними не наблюдали.
Казнили заговорщиков в тюрьме Плётцензее, которая находилась недалеко
от Лертерштрассе. Поскольку обычно в Германии казнили путем отсечения головы
и виселиц не было, то к железной балке в камере для казней прикрепили
обыкновенные крюки для подвешивания мясных туш.
На казнях присутствовал Главный прокурор рейха, несколько охранников,
два кинооператора и палач с двумя своими помощниками. На столе стояла
бутылка с бренди. Осужденных вводили по одному: палачи одевали им на шею
узел. Чтобы смерть наступала не от перелома шеи, а от медленного удушения,
Гитлер распорядился заменить веревку фортепианной струной. Некоторые жертвы
бились и дергались по двадцать минут, а рядом стрекотали кинокамеры, палачи
отпускали непристойные шуточки. Потом кинопленку передавали в ставку Гитлера
для просмотра.
До сих пор историки спорят насчет точного количества жертв заговора 20
июля. Согласно официальным нацистским источникам, сразу после мятежа было
арестовано около 7000 человек. В 1944 году было казнено 5764 человека, а в
оставшиеся пять месяцев нацистского правления в 1945 году - еще 5684. Из
этого огромного количества жертв только около 160 - 200 человек
непосредственно были замешаны в заговоре. Из них: 21 генерал, 33 полковника
и подполковника, 2 посла, 7 дипломатов высших рангов, один министр, 3
государственных секретаря, начальник уголовной полиции и ряд высших
чиновников, губернаторов провинций и крупных полицейских чинов.
Уже будучи в Вене, Мария Васильчикова 6 сентября 1944 года вспомнит
свой последний день в Берлине и сделает запись в дневнике: "Когда кухарка
Марта будила меня сегодня утром, она проворчала: "В моей молодости такого не
бывало, но это 20 июля все поставило вверх дном!".
...Заговор 20 июля 1944 г. в разные времена привлекал внимание не
только историков, но и людей других специальностей. Например, технических
работников. Существовало много версий.
Вот одна из них: "Меня, как специалиста по использованию взрывчатых
веществ, не все в этой истории устраивало. А потому изложу свою, наверняка
спорную, но более достоверную версию.
Во время взрыва Гитлер был убит. В дальнейшем роль его исполнял
двойник.
За одно я могу поручиться: любой человек, который находился на
расстоянии полутора-двух метров от взрыва одного килограмма взрывчатки, даже
самой слабенькой (расчетное безопасное расстояние при такой величине
заряда - 15 метров), не смог бы в течение многих дней, даже недель не только
говорить, но и слышать: у него лопнут барабанные перепонки, он будет сильно
контужен. Не мог Гитлер разговаривать с Ремером, тем более по телефону. Это
исключено. Другое дело - обращение Гитлера к народу вечером того же дня. Это
была просто звукозапись. В Германии уже тогда существовали кассетные
магнитофоны или просто рекордеры для записи на пластинки. Да и на
мистификации фашисты были большими мастаками.
Полагаю, что это основной прокол гитлеровцев, которые просто не успели
тщательно продумать правдоподобную версию фальсификации. Что такое взрыв
одного килограмма взрывчатого вещества? В одной ручной гранате типа РГД
содержится 75 граммов взрывчатки, да еще послабее гекси-та. Таким образом,
взрыв, который осуществил Штауфенберг, был очень мощным и эквивалентным
взрыву 15 ручных фанат.
Перед Кейтелем и его командой встал вопрос: что делать?
Двойников у Гитлера, впрочем, как и других диктаторов, опасающихся
"благодарности" своего народа, хватало. Я не располагаю документами или
фотографиями Гитлера до и после покушения.
Воспользуюсь немецкими официальными данными. После покушения он стал
сутулиться, что при росте 158 сантиметров, как и всем людям низкого роста,
несвойственно. Стал намного реже публично выступать; совершенно на другом
месте стал складывать ручки.
Для оппонентов моей версии сразу хочу подарить пару доводов,
опровергающих ее. После взрыва уцелели два генерала. Но, возможно, они после
своего доклада отошли к окнам и благополучно вылетели из них вместе с
рамами.
Мне представляется, что после покушения, когда Гитлер все-таки был
убит, его роль играл двойник, под неустанным надзором фашистской верхушки,
жизнь и благополучие которой целиком зависели от него".
Вот такова одна из версий. Кто знает, может когда-нибудь она найдет
документальное подтверждение.