Керам К. Боги, гробницы и ученые

ОГЛАВЛЕНИЕ

В В Е Д Е Н И Е
О ЧЕМ РАССКАЗЫВАЕТ КНИГА

Я советую читателю начать чтение этой книги не с первых ее страниц - я
знаю, какое ничтожное впечатление производят все заверения автора о том, что
он предлагает вниманию читателей чрезвычайно интересный материал. Тем более
если книга озаглавлена "романом археологии" и, следовательно, посвящена
истории древности, которая, как убежден чуть ли не каждый, является одной из
самых сухих и скучных отраслей знания.
Я рекомендую в первую очередь прочитать "Книгу пирамид". Тогда, я
надеюсь, даже самый недоверчивый читатель более благосклонно отнесется к
затронутой нами теме и подойдет к книге без предвзятого мнения. После этого,
чтобы лучше разобраться даже в самых волнующих событиях, можно продолжать
чтение книги подряд.
Автор не задавался целью написать научный трактат. В гораздо большей
степени речь идет о попытке представить развитие определенной отрасли науки
таким образом, чтобы работа исследователей и ученых была видна прежде всего
в ее внутреннем напряжении, ее драматических переплетениях, ее человеческих
отношениях. При ЭTOM, разумеется, нельзя было отказаться от авторских
отступлений, точно так же как от размышлений и сопоставлений.
Так была написана книга, которая специалисту-ученому может показаться
"ненаучной". Единственное, что я могу сказать в свое оправдание, - это то,
что именно таковы были мои намерения. Я исходил из того, что археология -
наука, в которой переплелись приключения и трудолюбие, романтические
открытия и духовное самоотречение, наука, которая не ограничена ни рамками
той или иной эпохи, ни рамками той или иной страны, - была погребена в
специальной литературе: в научных монографиях и журналах. Как бы высока ни
была научная ценность этих публикаций, они ни в коем случае не пригодны для
чтения. Да, как ни странно это звучит, до сих пор было сделано всего лишь
три-четыре попытки рассказать об исследованиях прошлого, как об
увлекательных приключениях; это странно потому, что вряд ли на свете
существуют приключения более захватывающие, разумеется, если считать, что
всякое приключение - это одновременно и подвиг духа.
Несмотря на то что в этой книге я был далек от сугубо научного
описательства, я тем не менее чрезвычайно обязан археологии как науке. Да и
может ли быть иначе? Ведь моя книга является, по сути дела, хвалебным гимном
этой науке, ее достижениям, ее остроумию и проницательности и прежде всего
археологам, которые в большинстве случаев лишь из скромности (качество,
достойное подражания) не сообщали о том, что заслуживало широкой огласки.
Имея это в виду, я старался избежать излишних обобщений или акцентов.
Романом же археологии эта книга называется потому, что в ней идет речь
прежде всего о романтических, но не противоречащих действительности событиях
и биографиях.
Это роман, основанный на фактах, "фактологический роман", в данном
случае в самом строгом значении этого слова: все то, о чем рассказывается в
этой книге, не просто основано на фактах и разукрашено фантазией автора, но
составлено, скомпилировано из фактических данных, к которым фантазией автора
не добавлено ни одной даже мельчайшей подробности, ни одного, если так можно
выразиться, завитка, которого бы не было в документах, относящихся к тому
или иному периоду времени.
Тем не менее я убежден, что специалист, которому попадет в руки эта
книга, обнаружит в ней те или иные ошибки. Весьма вероятно, что кое-где в
текст вкрались отдельные фактические ошибки; мне кажется, этого невозможно
избежать, если предпринимаешь первую попытку спрессовать в одном обзоре
материал, относящийся по меньшей мере к четырем специальным областям знания,
и я буду только благодарен всем, кто меня поправит.
Однако я чувствую себя обязанным не только науке, но и определенному
виду литературы, точнее говоря, творцу того направления в литературе, к
которому принадлежит и моя книга. Я имею в виду Поля де Крюи (Крайфа) -
американского врача, который первым предпринял попытку изложить историю
развития специальной отрасли науки так, чтобы она читалась с таким же
захватывающим интересом и волнением, которые в нас вызывает разве только
детективный роман. В 1927 году Поль де Крюи сделал то выдающееся открытие,
что история бактериологии, если к ней приглядеться внимательно и
соответствующим образом осмыслить важнейшие вехи ее развития, содержит
немало романтического. Он открыл далее, что самые сложные, запутанные
научные проблемы можно изложить просто н понятно, если описывать их как
рабочие процессы, то есть если вести читателя по тому же самому пути, по
которому шел сам исследователь с того момента, как он приступил к
осуществлению своей идеи, и до конечных результатов исследования. Он открыл
также, что обходные пути, тупики и закоулки, которыми шел или в которые
попадал тот или иной ученый из-за своих недостатков, переутомления, болезни,
из-за мешавших ему случайностей и тормозивших его работу влияний извне,
иными словами, история любого научного открытия столь полна динамики и
драматизма, что этого с избытком хватает, чтобы держать в напряжении
читателя. Так возникла его книга "Охотники за микробами", и одно ее заглавие
определило программу для нового направления в литературе, программу
фактологического романа.
После первой попытки создания такого рода романа, осуществленной Полем
де Крюи, вряд ли осталась хоть какая-нибудь отрасль науки, в которой тот или
иной автор, а иногда и несколько сразу не попытались бы применить новый
литературный метод. И само собой разумеющимся кажется то обстоятельство, что
в большинстве своем эти попытки предпринимались писателями, которые в лучшем
случае были лишь дилетантами в избранных ими отраслях наук.
Основным вопросом критического разбора, который еще предстоит сделать,
является, как мне кажется, следующий: в каком взаимоотношении в этих книгах
находятся наука и литература; что перевешивает - "факт" или "роман"? Мне
представляется, что лучшими книгами этого типа будут те, которые черпают
романтические элементы из самой "группировки" фактов и тем самым всегда
отдают предпочтение фактам. Именно это я и имел в виду, когда писал свою
книгу, и надеюсь, что я принес пользу тем читателям, которые хотят быть
уверенными в фактах и желали бы использовать книгу, несмотря на то что она
написана в форме романа, в качестве учебного или справочного пособия. Они
могут это делать со спокойной совестью.
Я упорно стремился к этому еще и потому, что у меня по части общей
тематики есть предшественница, хотя ее книга принадлежит к другой категории.
Я имею в виду Энн Терри Уайт и ее книгу "Потерянные миры", попавшуюся мне на
глаза тогда, когда я почти закончил работу над книгой "Боги, гробницы,
ученые". Мне бы хотелось выразить глубокое почтение своей американской
коллеге за проделанную ею работу, но тем не менее я считаю, что принцип,
согласно которому "роман" следует подчинять "фактам", является более
правильным. Именно этим объясняется то, что в отличие от госпожи Уайт я
решил при помощи ясных и безупречных в научном отношении справок и ссылок
помочь тем читателям, которые пожелали бы и в дальнейшем интересоваться
наукой о прошедших веках. Я не боялся прерывать в тех или иных местах свой
рассказ, чтобы привести даты и дать соответствующие исторические обзоры.
В заключение мне хочется выразить благодарность всем, кто помогал мне в
работе. Немецкие профессора - д-р Эуген фон Мерклин, д-р Карл Ратьено и д-р
Франц Термер - были столь любезны, что просмотрели рукопись - каждый по тому
разделу, который относится к его специальности. Проф. Курт Эрдман, проф.
Хартмут Шмекель и шлимановед д-р Эрнст Мейер внесли несколько важных
исправлений. Все они дали мне немало ценных советов, оказали мне большую
поддержку во всех отношениях, прежде всего в подборе литературы (за что я
должен поблагодарить и проф. Вальтера Хагемана из Мюнстера), обратили мое
внимание на несколько ошибок, которые мне еще удалось исправить. Я выражаю
им всем благодарность не только за помощь, но прежде всего за то, что они,
специалисты-ученые, проявили интерес к книге, которая совершенно не
укладывается в рамки той или иной специальной отрасли науки. Мне бы хотелось
поблагодарить Э. Рэнкендорф и Эрвина Дункера за то, что они освободили меня
от части нередко весьма кропотливой работы по переводу.