Керам К. Боги, гробницы и ученые

ОГЛАВЛЕНИЕ

КНИГА СТУПЕНЕЙ

Глава 33. СТУПЕНИ ПОД ЛЕСОМ И ЛАВОЙ

"Он был, - писал Вильям Прескотт сто лет назад о принце Иштлилшочитле,
- прямым потомком тескокского царского рода, находившегося в эпоху
завоевания в зените славы. Прилежный и способный, он никогда не упускал
возможности пополнять свои знания, и если написанная им история несколько
приукрашена, то это понятно: ведь он повествует в ней о былой славе
древнего, но пришедшего в упадок рода, которую он хотел бы воскресить. Тем
не менее его все хвалили за искренность и справедливость; испанские
писатели, в руки которых попали его сообщения, без всякого недоверия
следовали ему в своих книгах".
Однако ученый мир более позднего времени оценил этого принца совсем
по-другому. "Век критики источников" видел в нем романтического сказителя,
индейского барда, благосклонно внимал его рассуждениям о величии своего
народа, но не верил ни единому его слову. И в самом деле, то, о чем он
рассказывал, было не только удивительно, но зачастую просто невероятно.
Первыми, кто поверил в "рациональное зерно" этих сообщений, были два,
пожалуй, самых выдающихся немецких исследователя истории Мексики - Эдуард
Зелер и Вальтер Леман.
Мы уже неоднократно встречались с такими периодами в истории
археологии, когда вновь полученные факты нарушали все прежние представления
и ставили под угрозу сомнения всю, нередко с большим трудом воссозданную,
картину того или иного исторического периода. Не раз мы уже видели, как эту
угрозу пытались весьма боязливо предотвратить (предотвратив тем самым и
создание новых толкований), стараясь не обращать внимания на новые факты или
же бродя вокруг них, как кот вокруг горячей каши, - в этом как бы
"самозащита" науки. Археологическая похлебка тоже должна остыть, прежде чем
за нее можно будет приняться. Вот так ученые и ходили вокруг
древнемексиканских построек и развалин; можно было подумать, что лава,
наполовину скрывавшая эти развалины, все еще раскалена. По сути же дела, эти
здания, в тени которых жили ацтеки, никак не удавалось втиснуть в ту
картину, которая обрела теперь благодаря находкам и исследованиям в областях
расселения майя контуры, краски, получила перспективу и фон. А если эти
здания и замечали (никто, кстати говоря, их не искал), то их обходили
стороной. Однако сделанные еще сто лет назад замечания Прескотта о
Теотихуакане, городе развалин, мимо которого прошел Кортес во время своего
бегства из Теночтитлана, не заметить или упустить было весьма трудно. Тем не
менее "не замечать" их удавалось почти всем исследователям вплоть до начала
последнего столетия. Осторожные упоминания и многочисленные вопросительные
знаки - вот и весь комментарий, которого удостаивались эти древнейшие
развалины до тех пор, пока наконец не последовали одно за другим несколько
открытий. В последние три десятилетия внезапно случилось то, что,
собственно, могло произойти уже давно.
Самое удивительное, что к этим пирамидам не надо было организовывать
экспедиции; для того чтобы добраться до них, вовсе не требовалось
прокладывать себе путь в непроходимых дебрях с помощью мачете, бороться с
лихорадкой и дикими зверями. До них можно было доехать по железной дороге
или же просто дойти пешком, совершив приятную послеобеденную воскресную
прогулку; как бы неправдоподобно это ни звучало, это было действительно так,
ведь самые большие памятники древнейшей цивилизации Центральной Америки
находились всего лишь в часе езды поездом от Мехико, столицы Мексики, а иные
даже в пределах ее городской черты.
Иштлилшочитль, принявший крещение принц, был другом испанцев.
Высокообразованный человек, обладавший обширными познаниями в жреческой
науке, он взялся после окончания войны за написание истории своего народа. В
те годы еще были свежи древние предания, и его история, которой никто не
хотел верить, начинается со времен седой древности, с основания тольтеками
города Тула (Толлан в современном штате Идальго). Он рассказывает, что
тольтеки знали письменность, числа, цифры и календарь, умели строить храмы и
дворцы. В Туле жили не только их правители, но и мудрецы, и законы, которые
они издавали, были справедливы для всех. Религия тольтеков не была жестокой,
она еще не знала тех мерзостей и гнусностей, которые стали характерными для
нее впоследствии. Государство их, согласно Иштлилшочитлю, просуществовало
пятьсот лет; затем начался голод, гражданская война, династические распри.
Страну занял другой народ - чичимеки. Те тольтеки, что остались в живых,
переселились сначала в Табаско, а потом и еще дальше, на Юкатан.
Когда же все это случилось? Ученые определяют некоторые даты этих
событий, но мы не будем их здесь упоминать, ибо все они недостоверны. Мы
вообще не будем больше приводить даты при описании находок доацтекских
времен, а также и времен, предшествующих появлению майя, - им нельзя верить,
ибо вариантов здесь по меньшей мере столько же, сколько
специалистов-исследователей по истории Мексики, а таких сейчас уже немало.
Любопытно, что первый из ученых, которому было суждено подтвердить
своими находками сообщения Иштлилшочитля, француз по национальности,
нисколько не заботился о том, чтобы индейскому историку начали верить. Ни
один археолог не верил в существование города Тула, о котором рассказывал
Иштлилшочитль; этот город, о котором он сообщал столько конкретных сведений,
сравнивали с мифическим Туле. Даже тот факт, что на севере Мексики и поныне
существует городок Тула, ни о чем не говорил археологам, так как нигде - ни
в самом городе, ни в округе - не было ни одной развалины, которая в какой-то
мере подтверждала бы легендарные сведения индейского принца. И даже тогда,
когда француз Дезирэ Шарнэ в восьмидесятых годах прошлого века задел (скорее
как кладоискатель, чем как ученый) одну из пирамид около этой Тулы де
Альенде, наука не сделала из этого никаких выводов.
Только во время последней войны, когда почти весь мир был занят
разрушением современных цивилизаций, мексиканские исследователи принялись за
изучение своей древней цивилизации.
И что же!
В 1940 году археологи всего мира вынуждены были склонить голову перед
индейским принцем. А разве в свое время им не пришлось сделать то же самое
перед Гомером (раскопки Шлимана!), перед Библией (исследования Лэйярда!). Их
коллеги - недоверчивые, скептически настроенные коллеги - нашли древнюю
Тулу, первый город тольтеков! Они нашли Пирамиду Солнца и Пирамиду Луны! Они
нашли под слоем земли в метр толщиной хорошо сохранившиеся рельефы, красивые
скульптуры.
Эгон Эрвин Киш, лучший в мире репортер, который провел как немецкий
эмигрант несколько лет в Мексике, был первым, кто "проинтервьюировал"
Пирамиду Луны.
"И пока пирамида и интервьюер ведут между собой беседу, - писал он,
очарованный видом этого вновь возникшего мираг - к ним склоняется,
прислушиваясь, типично индейское лицо. Неужели это Иштлилшочитль, вставший
из земли, чтобы после четырехсотлетней ссылки и изгнания восстановить свою
научную честь?"
Итак, шаг за шагом на свет появлялась новая культура - цивилизация
легендарных тольтеков, предшествовавшая цивилизации ацтеков. Верно ли это?
Да, действительно, население Мехико жило между этими пирамидами и рядом с
ними, даже не подозревая об этом. Люди проезжали мимо них, когда ехали к
себе на пашню, они располагались чуть ли не у самого подножия той или иной
пирамиды во время обеденного перерыва, чтобы пропустить глоток-другой пульке
- убийственной водки, которую гнали из агавы и которая была известна еще
тольтекам. Если бы они хоть один раз пошли прямо, они ткнулись бы носом в
пирамиду.
Теперь обратимся к археологическим исследованиям. На протяжении всего
лишь трех десятилетий здесь были проведены значительнейшие раскопки; в 1925
году возле северной окраины столицы археологи обнаружили Змеиную пирамиду и
выяснили, что это не одна пирамида, а целых восемь - настоящая каменная
луковица, в которой один слой покрывает другой. Судя по данным календаря,
такие пирамиды возникали примерно каждые пятьдесят два года, так что
постройка одного только этого комплекса сооружений, этой "луковицы", должна
была продолжаться более четырехсот лет (своего достойного соперника эти
сооружения имеют в храмах и соборах Западной Европы, постройка которых
зачастую тоже длилась столетиями). В самом центре Мехико принялись искать
руины Большого Теокалли, того самого, который был так основательно разрушен
Кортесом, и нашли остатки его цокольного этажа. Археологи не ограничились
раскопками в Мехико, они добрались и до нынешнего Сан-Хуана - до
Теотихуакана, находящегося в пятидесяти километрах от столицы, величайшего
поля пирамид, великолепного памятника древней тольтекской культуры, города,
"в котором приносятся молитвы богу". (Таков смысл его названия; следует
отметить при этом одно курьезное совпадение: по-мексикански "тео" так же,
как и по-древнегречески, означает "бог"; необходимо сказать, что подобные
случайные совпадения не могут служить основанием для каких-либо выводов.)
Эти руины занимают площадь в семнадцать квадратных километров, и только
незначительная часть ее пока что расчищена археологами. Насколько об этом
можно судить, жители, перед тем как покинуть город, завалили его целыми
пластами земли, толщиной в несколько метров - работа по меньшей мере столь
же удивительная, как и сами сооружения, если учесть, что некоторые пирамиды
(характерные ступенчатые пирамиды) имели не меньше шестидесяти метров в
высоту.
Наконец, исследователи отправились в глубь страны. Эдуард Зелер был
первый, кто описал крепость-пирамиду Шочикалко, находившуюся в восьмидесяти
километрах южнее столицы. Другие археологи принялись раскапывать Чолулу.
Там, где некогда Кортес осуществил одно из своих кровавых злодеяний, теперь
работали ученые, они открыли внутри самой большой из пирамид, занимавшей в
свое время большую площадь, чем пирамида Хеопса, целый лабиринт ходов общей
протяженностью в несколько километров. Продвинулись они и еще дальше на юг.
В 1931 году мексиканский археолог Альфонсо Касо производил по поручению
правительства раскопки в Монте Альбане около Оахаки, и именно здесь
произошло то, о чем, может быть, никто из археологов не говорил вслух, но,
весьма вероятно, всегда мечтал: был найден клад.
Клад Монте Альбана! Предоставим же слово лучшему рассказчику, чем мы, -
Эгону Эрвину Кишу.
"Есть ли на земле какой-нибудь другой клочок земли, - спрашивает он, -
история которого была бы столь же темна? Где еще все ваши вопросы так
неизменно оставались бы без ответа? Какое чувство берет в нас верх:
восхищение или замешательство? Что вызывает эти чувства - комплекс строений,
устремившихся в бесконечность, или, быть может, пирамиды, похожие на
роскошные лестницы, ведущие во внутренние покои неба? А быть может, двор
храма, который наше воображение наполняет тысячами индейцев, погруженных в
неистовые молитвы? Может быть, обсерватория, в которой имеется
наблюдательный пост с кругом меридиана и углом азимута, или гигантский
амфитеатр, каких Европа не знала ни в древнейшие времена, ни в двадцатом
веке, - здесь было сто двадцать каменных наклонно поднимающихся рядов!
Быть может, чувства эти вызваны расположением склепов: они размещались
так, что занимаемая ими площадь не превращалась в кладбище и в то же время
одна могила не мешала другой. А может быть, их вызывает пестрая мозаика,
фрески, изображающие различные сцены жизни, самые разнообразные фигуры
людей, символы, иероглифы? Или глиняные сосуды, жертвенные чаши с их
благородным звоном, геометрически прямые урны на четырех ножках с
бубенчиками внутри - стоило какому-нибудь злоумышленнику попытаться унести
урну, как бубенчик сразу же звал на помощь.
Но может быть, украшения? Разве не поблекла выставка древних и
современных произведений ювелирного искусства на Нью-йоркской всемирной
выставке перед украшениями из Монте Альбана? Небольшая часть этого клада
сверкает в одной из витрин Национального музея в Мехико.
Кто бы подумал, что "дикари" могли добиться такой точности в обработке
горного хрусталя, что они изготовляли из золота и драгоценных камней
ожерелья, состоявшие из 854 совершенно одинаковых звеньев, расположенных в
двадцать рядов! Брошь с изображением бога смерти, которого и сам Лукас
Кранах не мог бы изобразить
более апокалипсически; серьги, словно сотканные из слез и шипов;
головной убор - тиара, достойная папы из пап; подвязки, напоминающие
английский орден Подвязки; ажурные наперстки для украшения ногтей; браслеты
с выпуклым орнаментом; застежки и пряжки из нефрита, бирюзы, жемчуга,
янтаря, кораллов, обсидиана, зубов ягуара, костей и ракушек; золотая маска,
у которой нос и щеки обтянуты человеческой кожей; табакерка из позолоченных
тыквенных листьев; опахало из перьев кецаля... Какая византийская
императрица, какая индийская принцесса, какая американская миллионерша
обладала такими великолепными драгоценностями, которыми многие из индеанок
были украшены даже в гробу!"
"В Монте Альбане - одни вопросы" - так озаглавил Киш эту главу своего
мексиканского репортажа. Только лишь в Монте Альбане?
Если мы хотим быть честными, мы должны признать, что о народе-строителе
доацтекских времен нам сейчас известно меньше, чем ничего. Меньше, чем
ничего, - это значит масса ошибочного, неверного, ложного. Мексика и Юкатан
- районы джунглей, и, словно в джунглях, запутывается археолог, когда
начинает заниматься здесь определениями и интерпретациями. Но что же
известно достоверно?
Достоверно известно лишь одно: цивилизации всех трех народов теснейшим
образом связаны между собой. Все эти народы занимались сооружением пирамид,
ступени которых вели к богам, к Солнцу или к Луне. Все эти пирамиды, как мы
теперь знаем, были приспособлены для астрономических наблюдений и сооружены
под прямым воздействием календаря. Американец Рикетсон-младший в 1928 году
доказал это по отношению к пирамиде майя в Вашактуне; сегодня у нас есть
доказательства, относящиеся и к более поздним временам - ко временам
Чичен-Ицы и к древнейшей эпохи - к Монте Альбану. Все эти народы жили под
дамокловым мечом своих больших календарных циклов, словно верили, что через
каждые пятьдесят два года наступает конец света. На этих представлениях и
покоилась власть жрецов, ибо считалось, что они одни в состоянии
предотвратить грозящую опасность. Средства, которыми пользовались жрецы для
поддержания своей власти, с течением времени становились все более жестокими
и постепенно вылились в чудовищные жертвоприношения, в праздник Шипе Тотеха
- бога земли и весны, в честь которого жрецы занимались живодерством, они
сдирали кожу с живых людей и натягивали ее на себя, зачастую еще
кровоточащую.
Тесные связи этих народов наглядно видны и при знакомстве с их богами;
сравнивая божества, можно увидеть, что их объединяло примерно то же, что
объединяло римских и греческих богов. Один из главных богов, великий и
мудрый Кецалькоатль, в Гватемале был известен под именем Кукумаца, а в
Юкатане как Кукулькан. Его изображение в виде пернатой змеи можно обнаружить
и на древних и на более новых сооружениях. Даже образ жизни, который вели
все эти народы Центральной Америки, был в основном одинаков, и, хотя языки
их весьма многочисленны, все они принадлежат к двум большим группам.
Однако установить родство этих народов (оно подтверждается буквально
необозримым материалом) - это еще полдела: возникает вопрос о связях и
взаимосвязях, о их влиянии друг на друга, то есть об их истории, и здесь мы,
во всяком случае в области древней истории, бредем еще в абсолютной темноте.
Несмотря на выдающиеся успехи в исследовании, которые привели, насколько мы
можем об этом судить, к совершенно верной корреляции календарей майя и
современного, мы до сих пор не знаем начальной, отправной даты истории майя.
Расчищая джунгли вокруг пирамид и дворцов древней Америки, мы высвобождаем
строения, но не прошлое, получаем даты, но не историю; мы можем строить
разные гипотезы, но у нас мало фактов, на которые мы могли бы ссылаться.
Мы сказали, что будем остерегаться приводить цифры и даты. Нарушим,
однако, один раз наш зарок, чтобы дать представление о тех исторических
периодах, с которыми приходится иметь дело археологам. Так, к примеру,
некоторые исследователи, основываясь на ряде признаков, относят начало
сооружения тольтеками больших пирамид в Мексике к IV веку н. э.
Мы уже упоминали о некоторых из этих пирамид начиная от Тулы и кончая
Монте Альбаном. Но об одной пирамиде мы еще не говорили. Это возвышающаяся
на семиметровом холме у южной окраины Мехико пирамида Куикуилько. Она
находится в чрезвычайно мрачной, унылой на вид местности, словно тронутой
заморозками. Некогда вулканы Ахуско и Шитли (может быть, даже только
последний) обрушили огненные потоки лавы на это сооружение, которому бог,
обитающий в нем, помог только наполовину. Археологи обратились за
консультацией к своим коллегам в другой области науки - к геологам. "Сколько
лет этой лаве?" - спросили они.
И геологи, не подозревая, что они своим ответом перевертывают всю
сложившуюся до этого картину, ничтоже сумняшеся ответили: "Восемь тысяч
лет".
Читатель, совершивший в процессе чтения этой книги путешествие в глубь
веков вплоть до эпохи шумеров, может понять, что кроется за этими словами.
Если ответ был справедлив (а судя по новейшим исследованиям, почти все
говорит об обратном), то это означало бы, что ранняя американская
цивилизация по меньшей мере на тысячу лет старше, чем все известные ныне
благодаря стараниям археологов цивилизации Старого Света, старше, чем Шумер
и Аккад, Вавилония, Египет, намного старше, чем Греция, которую мы считаем
страной классической древности.
Гипотезу, согласно которой американские народы являются потомками
монгольских племен, переселившихся в Америку через Сибирь или Аляску по
какому-то сухопутному мосту или же на лодках двадцать или тридцать тысяч лет
назад, мы, правда, сейчас принимаем, но точных данных у нас нет. Откуда, из
среды каких кочевых племен появились строители теотихуаканской цивилизации и
тольтеки, почему именно эти племена, кочевавшие между Аляской и Панамой,
оказались в состоянии положить начало той или иной из этих цивилизаций, мы
не знаем.
Более того, мы даже не знаем точно, действительно ли все это построил в
основном народ тольтеков. А какова была, к примеру, роль сапотеков или,
скажем, ольмеков, следы которых мы постоянно находим в Мексике? И если мы
сейчас повсеместно употребляем слово "тольтеки", подразумевая под ним
предшественников цивилизаций майя и ацтеков (в настоящее время наука
отделила цивилизацию тольтеков от цивилизации теотихуаканцев), то мы должны
себе отдавать отчет в том, что мы пока что нашли всего лишь общий термин для
творцов центральноамериканских цивилизаций. Весьма может быть, что слово
"тольтеки" и в самом деле всего-навсего означает "строители".
Но может быть, для того чтобы в какой-то мере представить себе связи,
существовавшие между этими тремя большими царствами, и то влияние, которое
они оказывали друг на друга, следует в качестве аналогии привести пример из
истории Старого Света - тот самый, который приводит в своей работе о Мексике
немецкий исследователь Теодор Вильгельм Данцель.
"...Для того чтобы охарактеризовать своеобразие цивилизаций ацтеков и
майя, прибегали к аналогиям, почерпнутым из истории древнего мира, сравнивая
ацтеков с римлянами, а майя с греками. Сравнение это в общем и целом верно.
Майя и в самом деле представляли собой народ, состоявший из отдельных
враждовавших между собой племен, которые лишь изредка и на короткое время -
когда речь шла о том, чтобы выступить против общего врага, - объединялись в
единый союз. И если политическая роль майя была не слишком значительной, то
в области изобразительного искусства, архитектуры, астрономии, арифметики
они добились выдающихся успехов.
В отличие от майя ацтеки были воинственным народом, который создал свое
царство на развалинах государства другого народа - тольтеков, не сумевших
отразить их натиск. Тольтеков, если продолжить наши сравнения, можно
уподобить этрускам".
Мы можем подсказать читателю, мало-мальски внимательно читавшему нашу
книгу, еще одно сравнение. Тольтеки (возможно, и более ранние) напоминают по
своей исторической функции изобретательных шумеров. Майя тогда будут
вавилонянами - теми, кто, воспользовавшись превосходными изобретениями своих
предшественников, создал цивилизованное государство, а ацтеки - это
воинственные ассирийцы, которые еще, правда, пользуются духовными плодами
предшествующей эпохи, но превращают их в чисто материальное средство
усиления своей военной мощи. Продолжая сравнение, следует сказать, что
столица Мексики была обезглавлена в расцвете своего могущества испанцами,
так же как столица ассирийцев, великолепная Ниневия, - мидийцами.
Но оба эти примера не сходятся в одном. Речь идет о том почти
необъяснимом факте, что тольтеки совершенно неожиданно после того, как их
государство уже давно исчезло, вторглись в Новое царство майя, что наложило
на культуру майя, в частности в Чичен-Ице, весьма заметный отпечаток. Этому
не подберешь аналогий в древней истории! Но так ли это было? Ведь все могло
быть совсем иначе. Существует даже легенда, в которой все рассказано совсем
по-иному; в ней даже предсказывается испанское нашествие, правда, в виде
мифа. Кецалькоатль, говорится в этой легенде (о котором мы до сих пор
говорили лишь как о боге), прибыл из "страны восходящего солнца". На нем
было длинное белое одеяние, и он носил бороду; он научил народ наукам,
правильным обычаям и установил мудрые законы, он основал государство, в
котором початки кукурузы были в рост человека, а хлопок рос уже окрашенным.
В силу каких-то причин он, однако, был вынужден покинуть это государство. Он
забрал свои законы, свои письмена, свои песни и отправился по той же дороге,
по которой в свое время пришел. В Чолуле он сделал остановку и еще раз
объявил о своей мудрости. Затем он отправился к морю, принялся там плакать и
сжег сам себя. Его сердце превратилось в утреннюю звезду. Другие утверждают,
что он сел на свой корабль и отправился в ту страну, из которой он приехал.
Но все легенды сходятся на том, что он обещал вернуться.
На протяжении нашей книги мы уже столько раз убеждались в
рациональности многих легенд, что и на этот раз остережемся сразу отмести
как поэтические выдумки то, что представляется таковыми на первый взгляд.
Может быть, белое одеяние следует заменить белой кожей? Вспомним, что
Кецалькоатль носил бороду - подробность весьма интересная для племен,
которые сами были почти безбородыми.
Может быть, мы можем пойти еще дальше (мы приводим здесь лишь вполне
серьезно высказанные гипотезы) и увидеть в нем миссионера дальней, чужой
страны, так же как некоторые хотят увидеть в нем одного из самых ранних
католических миссионеров - миссионера VI века, а другие даже самого апостола
Фому? А может быть, эта легенда дает пищу той теории, в которую уверовал
юный Томпсон, считавший, что основателями раннего царства майя и его
цивилизации были атланты.
Мы этого не знаем.
Мы знаем только одно: испанцы, вторгшиеся в Мексику, которых приняли в
память о последнем обещании белого бородатого человека за "белых богов с
Востока", эти испанцы (оставим в стороне национальную гордость, обобщим и
скажем лучше - европейцы) наверняка не были последователями Кецалькоатля,
который проповедовал добрые нравы и справедливость.