Керам К. Боги, гробницы и ученые

ОГЛАВЛЕНИЕ

КНИГА БАШЕН

Глава 26. ТЫСЯЧЕЛЕТНИЕ ЦАРИ И ВСЕМИРНЫЙ ПОТОП

Если сегодня черная кошка перебежит нам дорогу и мы повернем назад (ох
уж эти суеверия!), вспомним ли мы в этот момент о древних вавилонянах?
Вспоминаем ли мы об этом древнем народе, когда бросаем взгляд на циферблат
наших часов, имеющий двенадцать делений, или покупаем дюжину носовых
платков? Но ведь мы как будто привыкли к десятичной системе счета? Помним ли
мы о вавилонянах, когда говорим, что такой-то или такая-то родились под
счастливой звездой? А следовало бы вспомнить - ведь наше мышление, наше
восприятие мира в известной степени сложилось в Вавилоне.
Тщательное изучение истории человечества позволяет почувствовать в
какой-то момент дыхание вечности. В такие минуты убеждаешься, что из
пятитысячелетней истории человечества не все утеряно безвозвратно: многое из
того, что когда-то считалось верным, мы сейчас отрицаем, но независимо от
того, правильны были представления древних или нет, приняты они нашим
сознанием или не находят себе в нем места, они продолжают жить. Этот момент
наступает неожиданно, и тогда внезапно начинаешь понимать, какой груз мыслей
и представлений предшествующих поколений тяготеет над человеком; как вечное
наследие вошли они в наше сознание, в большинстве случаев мы даже не отдаем
себе отчета в величине и значении этого наследия, даже не умеем его должным
образом использовать.
Во время раскопок в Вавилоне археологи, как это ни было неожиданно,
буквально с каждым взмахом заступа убеждались в том, что многие из мыслей и
представлений этого древнего народа живут в нашем сознании и подсознании,
оказывая свое влияние на наши чувства и восприятие окружающего мира. Но еще
более неожиданным явилось то открытие, что и вавилонская мудрость была
унаследованной - доказательства тому становились все многочисленнее - и что
своим происхождением она обязана народу еще более древнему, чем
семиты-вавилоняне и даже египтяне.
Существование этого народа было доказано самым необычным путем, поэтому
открытие это, безусловно, является одним из самых блестящих достижений
человеческого духа. Оно было сделано в результате размышлений и рассуждений
дешифровщиков клинописи, вернее, - тут лучше не скажешь - существование
этого народа было... вычислено.
Когда в результате сложнейших вычислений астрономы впервые смогли
предсказать появление в определенном месте, в определенный час никем еще не
виданной безыменной звезды и эта звезда действительно появилась в
предсказанном месте и в предсказанный час, астрономическая наука пережила
величайший триумф.
Аналогичное открытие было сделано русским ученым Д. И. Менделеевым,
который сумел увидеть в кажущемся хаосе известных и, как в то время
считалось, неделимых химических элементов определенную закономерность
свойств, на основе которых он составил таблицу и предсказал существование
целого ряда тогда еще неизвестных элементов.
То же самое произошло и в антропологии: на основании чисто
теоретических умозаключений Геккель предположил существование в прошлом
промежуточной формы между человеком и обезьяной, которую он назвал
питекантропом; мысль Геккеля была блестяще подтверждена Евгением Дюбуа: в
1892 году он нашел на острове Ява остатки черепа получеловека-полуобезьяны,
вполне соответствовавшего геккелевской реконструкции.
После того как стараниями последователей Раулинсона были устранены
трудности в дешифровке, специалисты в области клинописи смогли посвятить
свои труды частным проблемам, в том числе вопросу о происхождении
клинописных знаков, вопросу о вавилоно-ассирийских языковых связях и
взаимосвязях. Пытаясь обобщить некоторые факты, они сделали выводы, которые
в конце концов привели их к одной удивительной мысли.
Многозначность вавилоно-ассирийских знаков не может быть объяснена,
если искать разгадку в них самих. Такая запутанная письменность, такая
причудливая смесь алфавитного, силлабического и рисуночного письма не могла
быть исконной, причем она не могла возникнуть в этом виде именно тогда,
когда вавилоняне появились на арене истории. Она могла быть только
производной, ее характер свидетельствовал о длительном развитии. Сотни
отдельных языковедческих исследований, взаимно дополнявших и исправлявших
друг друга, были сведены учеными воедино, и тогда была выдвинута одна
обобщающая гипотеза, суть которой сводилась к следующему: клинопись была
изобретена не вавилонянами и ассирийцами, а каким-то другим народом, по всей
вероятности не семитского происхождения, пришедшим из гористых восточных
районов, существование которого еще не было в то время доказано ни одной
находкой.
Подобной гипотезе можно было отказать в чем угодно, только не в
смелости. И тем не менее с течением времени ученые так уверовали в свою
правоту, что даже дали этому народу имя, хотя существование его еще не было
доказано и упоминания о нем не сохранилось ни в одной надписи. Некоторые
ученые называли этот народ аккадцами, а немецко-французский ученый Жюль
Опперт назвал его шумерами, и это название привилось: оно было взято из
титула наиболее древних правителей южной части Двуречья, которые именовали
себя царями Шумера и Аккада.
И точно так же, как было когда-то предсказано местоположение планеты,
как были открыты недостающие элементы в таблице Менделеева и найден
питекантроп, так в один прекрасный день были обнаружены и первые следы
неведомого до тех пор народа, который дал письменность вавилонянам и
ассирийцам. Только ли письменность? Прошло еще немного времени, и можно было
с уверенностью сказать: почти все, что относится к культуре Вавилона и
Ниневии, следует отнести за счет предшествовавшей ей культуры таинственных
шумеров.
Мы уже упоминали об Эрнесте де Сарзеке, французском помощнике консула;
до того как попасть в Месопотамию, он не имел ни малейшего понятия о целях и
задачах археологии, но при виде развалин и холмов Двуречья в нем заговорило
то же любопытство, что и в Поле Эмиле Ботта (со времени раскопок Ботта
прошло сорок лет). Счастье сопутствовало де Сарзеку: едва приступив к
раскопкам, которые он вел еще совсем по-дилетантски, он нашел у подножия
одного из холмов статую, не похожую на все до сих пор найденное. Он стал
копать дальше, и, как оказалось, успешно: нашел надписи и первые осязаемые
следы "предсказанного" народа - шумеров.
Статуя местного правителя, князя или царя-жреца Гудеа, сделанная из
диорита и великолепно отполированная, была самой драгоценной из тех
великолепных скульптур, которые были погружены на корабли и отправлены в
Лувр. Какое волнение вызвали они среди ученых! Даже самые рассудительные и
отнюдь не склонные к манипуляциям с датами ассириологи вынуждены были,
принимая во внимание эти находки и данные, почерпнутые из найденных тогда же
надписей, прийти к заключению, что некоторые из обнаруженных памятников и
фрагментов относятся к эпохе третьего-четвертого тысячелетия до н. э., то
есть к цивилизации еще более древней, чем египетская.
Де Сарзек копал в течение четырех лет - с 1877 по 1881 год. С 1888 по
1900 год американцы Хильпрехт, Петере, Хайне и Фишер производили раскопки в
Ниппуре и Фаре. С 1912 по 1913 год в Эрехе вело раскопки Немецкое восточное
общество; в 1928 году оно начало вести раскопки в других местах, а в 1931
году раскопки в Фаре производились вновь, на сей раз американским Обществом
по изучению Востока под руководством Эриха Ф. Шмидта.
В результате раскопок были найдены большие сооружения - ступенчатые
пирамиды-зиккураты, без которых, казалось, тамошние города было так же
трудно себе представить, как, скажем, мечеть без минарета или церковь без
колокольни, были найдены и надписи, позволявшие проследить историю
месопотамского мира далеко в глубь веков. Для истории Месопотамии это было
открытием по меньшей мере такого же значения, как для истории Греции
открытие крито-микенской культуры.
Но истоки этой шумерской культуры уходили в еще более далекую эпоху.
Казалось, начало ее и в самом деле относится если не ко времени сотворения
мира, описанному в Библии, то уж, во всяком случае, к периоду,
последовавшему за потопом, который суждено было пережить только Ною. Разве в
сказании о Гильгамеше, в том самом сказании, недостающие фрагменты которого
Джордж Смит искал и в конце концов нашел среди миллионов глиняных черепков,
похороненных в холме Куюнджик, не говорилось о подобном потопе?
В двадцатых годах нашего столетия английский археолог Леонард Вуллей
предпринял раскопки в Уре, библейском городе Уре в Халдее, на родине
Авраама. Он доказал, что и в сказании о Гильгамеше и в Библии речь идет об
одном и том же потопе, более того, что этот потоп является историческим
фактом.
Если сжать мокрую губку так, чтобы она заняла лишь часть своего объема,
она, разумеется, станет почти сухой. Так же сух будет и наш рассказ, если мы
изложим всю историю Ассиро-Вавилонии на нескольких страницах. И все же
подобный обзор, несмотря на сухость, может оказаться полезным, особенно для
тех, кто, не довольствуясь "историями", хочет получить представление и об
истории.
История Месопотамии не является столь же однородной, как, скажем,
история Египта. При знакомстве с ней поневоле приходит на ум сравнение с
начальным периодом греко-римской культуры. Когда-то в район Тиринфа и Микен
пришел невесть откуда взявшийся чужой, неведомый народ и создал здесь центры
своей цивилизации; а затем сюда вторглись с севера ахейцы и дорийцы.
Смешиваясь и переплавляясь в течение многих веков, культура этих народов
стала той культурой, которую мы сейчас называем эллинистической. Точно так
же пришлый народ шумеров заселил дельту Тигра и Евфрата, принеся с собой
сложившуюся культуру, письменность и законы; в конце концов он был на
протяжении немногих столетий уничтожен варварскими племенами, но на
удобренной им почве культуры выросла и расцвела наследница царства Шумера и
Аккада - Вавилония.
В Библии говорится о смешении языков при постройке Вавилонской башни.
Действительно, в Вавилоне существовало два государственных языка - шумерский
и семитский (с течением времени шумерский язык стал языком жрецов и
юристов); кроме того, в страну привносили свои диалекты амориты, амореи,
эламиты, касситы и другие вторгшиеся в этот район племена, а в Ассирию -
лулубеи, хурриты, хетты.
Первым местным царем, которому удалось объединить под своей властью
обширную территорию - весь район от Элама до Тавра, - был Саргон I
(2684-2630 годы до н. э.). О его рождении сохранился миф, чрезвычайно
напоминающий аналогичные мифы о рождении Кира и Ромула, Кришны, Моисея и
Персея: мать его зачала непорочно, а родив, положила ребенка в корзинку и
пустила вниз по реке. Подобрал Саргона Акки-водонос; он взял его к себе,
воспитал и сделал водоносом и садовником; потом богиня Иштар сделала его
царем. Долгое время считалось, что Шаррукин (истинный царь, Саргон) -
личность мифическая. Сегодня его деятельность, а она была довольно
значительной, подтверждена документально. Династия Саргона царствовала
двести лет, затем она пала. После этого начинаются вторжения горных племен,
прежде всего гутиев; они грабят и разоряют страну. Города-государства ведут
ожесточенную борьбу за господство. Отдельные цари-жрецы Ура и Лагаша, такие,
как Ур-бау и Гудеа, приобретают на время большое влияние. Несмотря на
политические распри, искусство и наука, выросшие на почве шумерского
культурного наследия, достигают в это время высшего расцвета, их влияние
весьма плодотворно сказывается затем на протяжении всех последующих четырех
тысячелетий истории человечества.
Хаммурапи, правившему сорок два года, удалось в жестокой политической
борьбе вновь объединить страну, причем не без помощи оружия. По своему
могуществу и культуре она теперь имела все основания претендовать на
первенство среди остальных стран мира. Хаммурапи был не только воином; у
него хватило выдержки, получив власть, двадцать пять лет спокойно ждать,
пока состарится его главный враг, царь Ларсы Римсин, с тем чтобы наверняка
разбить его. Кроме того, Хаммурапи был первым в истории великим
законодателем. "Для того чтобы сильный не обижал слабого, чтобы с сиротами и
вдовами поступали по справедливости, он велел начертать в Вавилоне, в храме
Эсагила, свои законы на каменной стеле и поставить ее перед статуей, на
которой он был изображен как царь справедливости". Впрочем, небольшие
кодексы законов существовали и до него: один - царя Исины, другой Шульги -
царя из III династии Ура. Американский археолог Френсис Стиль, сопоставив в
1947 году найденные в Нипуре четыре клинописных фрагмента, обнаружил, что
они представляют собой отрывки из кодекса законов царя Липит-Иштар (XX век
до н. э.).
Таким образом, он нашел кодекс, составленный на полтора столетия ранее,
чем кодекс Хаммурапи. Однако Хаммурапи заслужил славу законодателя прежде
всего тем, что собрал разрозненные локальные законы и предписания, объединив
их в единый свод законов; триста с лишним параграфов этого свода не утратили
своего значения и тогда, когда вавилонское царство было уже давно разрушено.
Необыкновенный подъем надолго исчерпал производительные силы
шумеро-вавилонского государства. Политическая раздробленность ослабила
государственную власть; экономика была подорвана. При Кадашмане-Энлиле I и
Бурнабуриаше II Вавилон поддерживал торговые связи со всеми соседними
странами вплоть до Египта; сохранилась переписка, которая велась около 1370
года с третьим и четвертым Аменофисами. И даже тогда, когда страна
освободилась от касситского ига, арамейские бедуины и вторгавшиеся с севера
ассирийцы позаботились о том, чтобы вавилонское государство не смогло
возродиться.
Здесь снова напрашивается прямая параллель с греко-римской культурой.
Так же как впоследствии Афинам пришлось стать безучастным свидетелем
постепенного разрушения собственной культуры, религии, науки, искусства
выскочкой Римом, создавшим на базе греческой культуры свою бездушную
цивилизацию, так и вавилонскому царству с его главным городом Вавилоном
пришлось увидеть возрождение своей культуры в разбогатевшей Ассирии, которая
в конце концов создала Ниневию - город, бывший по отношению к Вавилону тем
же, чем был Рим по отношению к Афинам.
Тукульти-Нинурта I (около 1250 года до н. э.) был первым ассирийцем,
которому удалось взять в плен вавилонского царя. При Тиглатпаласаре I (около
1100 года до н. э.) Ассирия стала великой державой, однако при его
преемниках она настолько ослабла, что кочевые племена арамейцев не только
заставали ее не раз врасплох, но даже располагались поселениями на ее
территории. Лишь Ашшурнасирапалу II (884-860 годы до н. э.), а вслед за ним
Салманасару IV (781-772 годы до н. э.) удалось возродить мощь государства,
расширить его границы вплоть до Средиземного моря, завоевать всю Сирию и
даже обложить данью финикийские города. Ашшурнасирапалу город Калах (Кальху)
- царская столица обязан великолепным дворцом, а Ниневия - храмом Иштар.
Семирамида (Шаммурамат) царствовала четыре года; ее сын Ададнерари (810-782
годы до н. э.), решив, что политический успех стоит мессы, пытался ввести в
Ассирии почитание вавилонских богов, однако только Тиглатпаласар III
(745-727 годы до н. э.) (в Библии он фигуририрует под именем Фула),
необыкновенно энергичный узурпатор, вернул Ассирии право именовать себя
великой державой и в соответствии с этим поступать. При Тиглатпаласаре III
границы государства простирались от Средиземного моря до Персидского залива;
он вторгся в пределы Армении и Персии и покорил народы, которые вряд ли
удалось бы покорить кому-либо другому, так как они были необыкновенно
воинственными; завоевал Дамаск и захватил значительную часть северного
Израиля. Помимо перечисленных нами царей, страной правили и многие другие,
однако они не заслуживают упоминания в кратком обзоре. Мы переходим к
Саргону II (722-705 годы до н. э.), победителю хеттов Кархемиша, при котором
Ассирия испытала власть, быть может, самой жестокой политической
централизации. Он был отцом Синаххериба Бесноватого (705-681 годы до н. э.),
разрушившего Вавилон, и дедом Асархаддона (681-669 годы до н. э.), который
отстроил Вавилон, одержал на севере победу над киммерийцами, а в 671 году до
н. э. завоевал в Египте Мемфис и ограбил его, пополнив казну Ниневии;
наконец, он был прадедом Ашшурбанапала (668-626 годы до н. э.), который,
правда, потерял в борьбе с фараоном Псамметихом I египетские завоевания
отца, но зато был силен в интригах и довел своего мятежного брата, правителя
Вавилона, до самоубийства. Ашшурбанапал основал величайшую библиотеку
древности в Ниневии (ее превзошла только знаменитая Александрийская
библиотека) и, несмотря на многие военные походы, был скорее мирным
правителем, чем завоевателем.
Из последующих правителей следует упомянуть Синшаришкуна (625-606 годы
до н. э.), который не смог удержать власть в своих руках и не сумел
противостоять все усиливавшемуся натиску мидийцев; он доверился халдейскому
полководцу Набопаласару, но тот изменил ему в самый критический момент, и,
когда мидийцы ворвались на улицы Ниневии, Синшаришкун сжег себя вместе со
своими сокровищами и женами на гигантском костре; согласно Диодору, который
в свою очередь ссылается на Ктесия, высота костра достигала чуть ли не 400
футов; в костре погибло также сто пятьдесят два золотых ложа, такое же
количество золотых столов, десять миллионов золотых талантов, сотня
миллионов серебряных и множество драгоценных пурпурных одеяний.
Было ли это концом вавилоно-ассирийской истории? С воцарением
полководца-изменника Набопаласара на вавилонском троне снова появился
узурпатор. Он расчистил дорогу для своего сына Навуходоносора II (604-567
годы до н. э.), "цезаря" Двуречья.
Великолепие и роскошь, силу самодержавной власти, которую теперь увидел
Вавилон, нельзя отнести только за счет духа, традиции и древнейшей культуры
этого города. Все это было воспринято как бы в преломлении через культуру
Ассирии и Ниневии. Ни в чем это новое царство не соприкасалось со старой
культурой, старыми обычаями, старыми общественными формами. Сегодня мы
называем его нововавилонским царством, это была декадентская цивилизация,
сложившаяся на почве старой культуры.
Все деяния Навуходоносора носили цивилизаторский характер. В дошедших
до нас надписях восхваляются его заслуги в области техники: он строил
каналы, разбивал парки, соорудил бассейн, воздвиг бесчисленное множество
зданий - светских и духовных. Однако вслед за расцветом той или иной
цивилизации следуют ее регресс и упадок. Через шесть лет после смерти
Навуходоносора дворцовый переворот смел его династию. Последний правитель
Вавилона Набонид (555-539 годы до н. э.), чудаковатый святоша, погиб во
время штурма царского дворца, который был сдан предателями персидскому царю
Киру.
Так в годы правления Навуходоносора культура Двуречья пережила свой
последний подъем.
В 1927-1928 годах археолог Леонард Вуллей в возрасте сорока семи лет
приступил к раскопкам город Ура на Евфрате - легендарной родины Авраама.
Прошло немного времени, и он обнаружил массу богатейших материалов,
относящихся к жизни и истории шумерского народа. Вскрыв царские гробницы
Ура, он нашел богатейшие сокровища и тем самым расширил наши знания о
вавилонской предыстории, что было более ценно, чем все найденное им золото.
В результате этот древнейший период истории человеческой культуры неожиданно
заиграл всеми красками.
Среди многочисленных находок Вуллея (перечислять их здесь не место)
были две особенно интересные: парик одной шумерской царицы и пластинка с
мозаичной инкрустацией, так называемый штандарт из Ура. Важным для наших
знаний о древнейшем периоде истории человечества было открытие, которое
подтвердило историческую достоверность одного из самых впечатляющих
рассказов Библии.
Наконец, любопытной была находка, познакомившая нас с похоронными
обрядами, существовавшими пять тысячелетий назад, причем такими, о которых
мы даже и не подозревали.
Вуллей начал с того, что прорыл в холме траншею - с этого обычно
начинались любые археологические исследования. Слой золы, битого кирпича,
глиняных обломков, щебня и мусора достигал здесь двенадцати метров; именно
здесь находились остатки захоронений царей Ура. В гробнице одной
правительницы Вуллей обнаружил богатые украшения, золотые сосуды, две лодки
- медную и серебряную - длиной шестьдесят сантиметров и головной убор
царицы. Густой парик украшали три шнура из ляпис-лазури и красного
сердолика. На нижнем из этих шнуров висели золотые кольца, на втором -
золотые буковые листочки, на третьем - ивовые листья и золотые цветы. В
парик был воткнут гребень, украшенный золотыми цветами, инкрустированный
ляпис-лазурью. Спиральные золоченые нити украшали виски, а золотые серьги в
форме полумесяца - уши.
Екатерина Вуллей сделала попытку восстановить по одному из найденных
здесь черепов внешний облик царицы, которая некогда носила этот парик.
Прическу она восстановила по изображениям, сохранившимся на глиняных
изделиях. Эта модель, очевидно весьма близкая к оригиналу, находится сейчас
в университетском музее Филадельфии. Наиденные изделия свидетельствуют о
большом мастерстве обработки драгоценных металлов и тонком художественном
вкусе. Среди золотых украшений, найденных в Уре, есть такие, за которые не
пришлось бы краснеть и знаменитому парижскому ювелиру Картье.
Весьма важной была и находка так называемого штандарта. Вуллей относит
его к 3500 году до н. э.; он состоял из двух прямоугольных деревянных
пластинок, каждая длиной 55 см и шириной 22,5 см, и двух треугольников.
Можно предположить, что эти пластинки прикрепляли к шесту и несли впереди во
время процессий и шествий. Инкрустированный перламутром и ракушками на синем
фоне из ляпис-лазури, этот штандарт воспроизводил разные сцены из жизни
шумеров. Хотя эти изображения были не так разнообразны и подобны, как,
например, стенные рельефы в гробнице вельможи Ти, которые, как мы помним,
помогли Мариэтту восстановить подробности повседневной жизни древних
египтян, они все же представляли достаточный интерес, а принимая во внимание
возраст этих пластинок, значение штандарта трудно переоценить.
Картина пиршества дает нам сведения об одежде и утвари; мы видим, как
ведут на заклание жертвенных животных, и таким образом узнаем, какие
животные были в те времена домашними; дальше мы видим шествие пленных и
шествие воинов - оно знакомит нас с оружием; видим, наконец, и колесницы,
свидетельствующие о том, что именно шумеры первыми в конце четвертого
тысячелетия стали вводить в боевой арсенал колесницы, которым суждено было
сыграть такую важную роль в создании и уничтожении Вавилонской, Ассирийской,
Персидской и Македонской держав.
И наконец, Вуллей сделал свое самое поразительное открытие: в царских
гробницах Ура были похоронены не только цари! Казалось, в этих гробницах
происходили чудовищные побоища. В одной из них Вуллей нашел несколько
стражников; рядом с их трупами так и остались лежать выпавшие из рук копья и
скатившиеся с голов шлемы. В углу другой лежали останки девяти придворных
дам в головных уборах, которые они, вероятно, надели, идя на похороны. У
входа в гробницу стояли две тяжелые кареты, а в них - скелеты возничих;
впереди рядом со скелетами волов, впряженных в кареты, лежали скелеты слуг.
В гробнице царицы Шуб-ат убитые придворные дамы лежали в два ряда. Там
же лежал музыкант - арфист. Кисти его рук еще находились на инструменте,
покрытом драгоценной инкрустацией, на котором он, очевидно, играл в тот
момент, когда его настиг смертельный удар. И даже на носилках, где был
установлен гроб царицы, лежали скелеты двух людей в той позе, в какой их
застала смерть.
Что означали все эти находки?
Объяснение могло быть только одно: здесь в честь мертвых была принесена
самая большая жертва, на какую только вообще способны люди, - человеческая
жизнь. Здесь имели место человеческие жертвоприношения, и, вероятнее всего,
их совершали фанатики жрецы. Положения скелетов, а также ряд других
обстоятельств позволили прийти к выводу, что все эти придворные, солдаты и
слуги последовали за своими повелителями отнюдь не добровольно, как, скажем,
индийские вдовы, сами входившие в костры, на которых сжигали останки их
мужей. Здесь речь шла об убийстве, о настоящей резне. Это была кровавая
тризна в честь мертвых правителей!
Какие выводы сделала из этих находок наука?
"У нас нет никаких письменных упоминаний о подобного рода
жертвоприношениях. И если не считать данного случая, то археологи тоже
никогда не сталкивались с этим обычаем или с его пережитками в позднейшие
времена. Если эти жертвы... находят свое объяснение в обожествлении первых
царей, то следует отметить, что в исторические времена ни одному даже самому
значительному божеству подобных жертвоприношений не совершали, - это лишнее
доказательство чрезвычайной древности гробниц Ура".
Вуллею было суждено сделать еще один шаг на пути изучения этой
древнейшей цивилизации. Перейдя к систематическим раскопкам, он наткнулся на
глубине двадцати метров под слоем, в котором находились остатки гробниц, на
слой глины примерно в два с половиной метра толщины. Этот слой был
совершенно чистый - в нем не было ни черепков, ни мусора, ни каких-либо иных
следов деятельности человека.
Присутствию здесь этого явно наносного, аллювиального слоя можно было
дать только одно объяснение, причем геологи могли здесь помочь больше, чем
археологи. Некогда в стране шумеров произошел настоящий потоп, ибо наносный
слой глины толщиной в два с половиной метра мог возникнуть только в том
случае, если в древнем Шумере некогда разверзлись "хляби земные и небесные".
Невиданный поток, сметающий все на своем пути, хлынул на землю; по словам
Библии, "разверзлись все источники великой бездны, и окна небесные
отворились, и лился на землю дождь сорок дней и сорок ночей... вода же
усиливалась на земле сто пятьдесят дней.
Вуллей пришел к поразительному выводу. Он вспоминал об удивительном
совпадении библейского рассказа о потопе с рассказом о потопе в гораздо
более древнем, чем Библия, сказании о Гильгамеше; он вспоминал о том, что в
так называемых шумерских царских списках было сказано: "Потом был потоп, а
после потопа цари вновь спустились с небес"; вспоминал он и о том, что
многие древние легенды и содержащиеся в Священном писании сведения нашли
свое подтверждение во время раскопок в Двуречье. Не свидетельствовало ли все
это о том, что потоп, следы которого обнаружил Вуллей, был именно тем
потопом, о котором говорится в Библии?
Разумеется, этот исторически достоверный потоп, послуживший основанием
для рассказов о мифическом потопе, не уничтожил весь людской род, за
исключением Утнапиштима - Ноя. По всей вероятности, это было чрезвычайно
большое наводнение, хотя и не столь уж редкое в дельте Евфрата и Тигра. Те
сведения, которыми мы располагаем о древнейших шумерских царях, живших "до и
после потопа", позволяют предполагать, что после потопа шумерские поселенцы
остались живы потому, что они в отличие от местных жителей жили в окруженных
крепостными стенами городах, возведенных на искусственных насыпях. Весьма
вероятно, что Утнапиштим, шумерский Ной, - реально существовавшее лицо,
какой-либо поселенец, колонист, который жил ранее в аккадской земле, а
потому раньше других узнал, что вода прибывает, и заблаговременно предпринял
соответствующие меры.
Что касается обращенных к Утнапиштиму слов бога - "плодитесь и
размножайтесь и наполняйте землю", - то шумерские поселенцы точно выполнили
эту заповедь. С энергией, которая и по сей день вызывает восхищение
археологов, они превратили разрушенную потопом страну в цветущую
высокоразвитую державу.
Свои находки в царских гробницах Ура Вуллей датировал четвертым
тысячелетием до н. э. До него все наши сведения об этой эпохе мы черпали из
мифов и легенд. Вуллей же сделал ее достоянием истории. Ему удалось
документально доказать существование одного из царей того времени, одного из
древнейших царей человечества.
В свое время существование шумеров было открыто на основании косвенных
данных. Ныне никто не сомневается в реальном существовании этого народа:
достаточно вспомнить хотя бы о произведениях шумерского искусства и ремесла,
находящихся в наших музеях. Но о происхождении народа, который изготовлял
все эти вещи, мы, по существу, и сейчас еще ничего не знаем. В этом вопросе
мы вынуждены по-прежнему опираться лишь на косвенные свидетельства.
Бесспорным является лишь одно: шумеры, темноволосый, не принадлежащий к
семитической ветви народ, "черноголовые", как их называют в надписях, пришли
в район дельты Евфрата и Тигра последними. До них страна была уже заселена,
по всей вероятности, двумя различными семитическими племенами. Шумеры
принесли с собой более высокую, в основном вполне сформировавшуюся культуру,
которую они навязали семитам. Но где сформировалась их культура? Этот вопрос
затрагивает одну из больших, до конца еще неясных проблем археологии.
Язык шумеров похож на древнетурецкий (общетюркский). Судя по внешнему
облику, они должны принадлежать к индоевропейцам. Это все, что мы о них
знаем; дальше начинается область чистых гипотез. Люди, которые поклонялись
богам, живущим на вершинах гор, и сооружали для них искусственные горы -
зиккураты, не могли быть родом с равнинных мест. Весьма возможно, что они
пришли из высокогорных районов Ирана, а может быть, и из более отдаленных
мест - из гористых районов Азии. В пользу подобного предположения говорит то
обстоятельство, что ранняя шумерская архитектура, образцы которой были
обнаружены археологами во время раскопок в Двуречье, совершенно явно
выдержана в традиционном стиле деревянных сооружений, который мог
выработаться только у народа, живущего в лесистых районах. Однако сказать
что-либо точно довольно трудно, поскольку этой теории противоречат некоторые
древние шумерские легенды, в которых рассказывается о народе, пришедшем в
Двуречье со стороны моря. Некоторые косвенные данные подтверждают и эту
гипотезу.
Наконец, в один прекрасный день англичанин Артур Кейт высказал мысль о
том, что "черты, характерные для древних шумеров, можно и поныне проследить
на Востоке у жителей Афганистана, Белуджистана и еще более дальних мест -
вплоть до долины Инда".
Не успел он высказать эту мысль, как при раскопках в долине Инда, где
удалось обнаружить следы высокоразвитой древней культуры, были найдены
прямоугольные печати, чрезвычайно напоминавшие своей формой и
выгравированными на них надписями печати, найденные в Шумере.
И все же вопрос о том, откуда прибыл этот таинственный народ, стегается
открытым до сих пор. Наберемся терпения. Вспомним, в какую даль веков уводят
нас находки, сделанные в стране "черноголовых", и удовольствуемся пока тем,
что "царские списки" открывают нам еще более далекие перспективы.
В древнем Вавилоне счет велся по наиболее примечательному событию
прошлого года, однако уже во времена первой династии Исина (примерно XX век
до н. э.) была предпринята попытка составить хронологию прошедших веков. От
этих времен и ведут свое начало известные нам копии "царских списков" -
схематических, но тем не менее очень ценных для нас таблиц; мы также
располагаем составленной, правда значительно позднее (IV-III века до н. э.),
и весьма приукрашенной историей Вавилона, принадлежащей перу вавилонского
жреца Бероса, который писал на греческом языке.
Согласно "спискам", история шумеров начинается со времен сотворения
человека. В Библии идет речь о десяти праотцах, если считать от Адама; у
шумеров они называются "древнейшими царями" и их тоже десять. Израильские
праотцы отличались необыкновенным долголетием. Адам, которому было сто
тридцать лет, когда родился его первенец, прожил после этого еще восемьсот
лет. "Мафусаилов век" стал нарицательным для обозначения долголетия.
Шумерские владыки отличались еще большим, поистине фантастическим
долголетием. Согласно одному сообщению (в нем, кстати говоря, идет речь
только о восьми царях), они царствовали 241 200 лет; согласно же другому (в
нем упоминаются все десять царей) - 456 000!
Потом был потоп. После потопа вновь возродился человеческий род - он
повел свое начало от Утнапиштима, и вавилонские ученые, составляя свои
хроники примерно около 2000 года до н. э., внесли в них своих древних царей,
которые были для них реально существовавшими людьми. Поскольку в число этих
правителей попали и такие, о которых легенды тех времен говорят как о богах
и полубогах, а вдобавок в самих хрониках утверждалось, что тридцать три царя
первой после потопа династии процарствовали в общей сложности 24 510 лет три
месяца и три с половиной дня, нет ничего удивительного в том, что первые
западноевропейские исследователи отнеслись к "царским спискам" с полнейшим
недоверием. К тому же до нынешнего столетия археологам не удавалось найти ни
одного документа, где бы содержалось упоминание хотя бы об одном царе,
принадлежавшем к первым семи династиям после потопа.
Однако по мере того, как перед Вуллеем обнажался в процессе раскопок
один древний слой за другим, его доверие к древним спискам росло. В этом
смысле он очутился в том же положении, в каком некогда находился Шлиман,
веривший в Гомера и Павсания. И так же как в свое время великий дилетант
Шлиман, крупнейший специалист-археолог Вуллей смог найти подтверждение
своему предположению благодаря одной счастливой находке.
На холме аль-Убайд, возле Ура, в Халдее, Леонард Вуллей нашел храм
богини-матери Нин-Хурсаг с его лестницами, террасами, вестибюлем,
деревянными, обитыми медью колоннами, богатой мозаикой, скульптурами львов и
оленей. Это был древнейший в мире храм, в котором огромные размеры
соединялись с тонкой художественной отделкой деталей. В этом храме наряду со
многими драгоценными и бесценными предметами он нашел золотое украшение, а в
надписи, выгравированной на нем, Вуллей нашел первое упоминание о человеке,
построившем храм. Имя этого человека было А-анни-падда!
Он нашел также известняковую плиту, которая дала ему еще более важные
сведения. На ней клинописью было высечено, что этот храм был построен
А-анни-паддой, царем Ура, сыном Мес-анни-падды, царя Ура. В "царских
списках" Мес-анни-падда числился основателем третьей династии после потопа,
так называемой первой династии Ура; он был одним из царей, реальное
историческое существование которых до сих пор подвергалось сомнению.
Эта глава, в которой рассказывается о том, как археологи нашли целый
народ - древних шумеров, - началась с вопросов о черной кошке, платках,
которые продают на дюжины, и о циферблате. Этим же мы хотим ее и закончить.
Мы связаны с культурой шумеров одной нитью, до нас она прошла сквозь те
цивилизации, которые родились и умерли в разделяющий нас промежуток времени.
Влияние шумерской культуры распространилось на все страны без исключения -
все, что впоследствии достигло своего расцвета в Вавилоне и Ниневии, выросло
на шумерской почве. Приведем лишь несколько примеров, показывающих,
насколько вся вавилонская культура в целом обязана шумерской и какое
значение имели ее достижения для последующих цивилизаций.
Кодекс Хаммурапи, высеченный на стеле, найденной в Сузе, по своему
содержанию представляет собой по сути дела компиляцию старошумерских законов
и обычаев. Наиболее удивительно в этом документе, с нашей точки зрения,
толкование понятия вины - оно звучит чрезвычайно современно - и
подчеркивание чисто юридических моментов (при ограничении религиозных
заповедей). Кровная месть, например, сохранившаяся во времена всех
последующих цивилизаций, а в некоторых районах Европы вплоть до нынешнего
столетия, была в кодексе Хаммурапи почти упразднена. Вместо индивидуальной
мести за несправедливость существовала месть государственная - это самое
"современное" в законах, начертанных на стеле, найденной в Сузе. Законы были
жестокими, а обилие суровых телесных наказаний носило отпечаток восточного
деспотизма, но влияние кодекса Хаммурапи чувствуется и в Юстиниановом
кодексе и во многих других, даже в кодексе Наполеона.
Искусство врачевания у вавилонян, тесно связанное с магией (для римлян
слово "вавилонянин" или "халдей" было синонимом колдуна, мага, волшебника),
возникло в Шумере. У вавилонян были медицинские школы, находившиеся под
покровительством государства; во многих случаях врач руководствовался в
своем искусстве религиозными предписаниями, в других случаях он нес
ответственность перед государством, очень часто юридическую. Так, например,
согласно параграфу 218 закона Хаммурапи, "если врач сделает человеку тяжелый
надрез бронзовым ножом и причинит смерть этому человеку или, снимая
бронзовым ножом бельмо у человека, повредит глаз, ему следует отрубить
руку".
Божества шумеров, поклонявшихся небесным светилам, мы находим под
другими именами, нередко лишь слегка измененными, в Вавилонии и Ассирии, в
Афинах и даже в Риме. В прямом влиянии шумерской истории и шумерских легенд
на Библию мы уже имели .случай убедиться. Изучение шумерами небесного свода
и движения планет превратилось у них в точную науку, оно послужило им
основой для создания карты звездного неба, создания календаря и определения
времени. Башни-зиккураты были одновременно обсерваториями. Вавилонские жрецы
вычислили движение Меркурия более точно, чем Гиппарх и Птолемей; им даже
удалось вычислить время обращения Луны вокруг Земли, причем они определили
его всего лишь на 0,4 секунды менее точно, чем современные астрономы,
вооруженные новейшими приборами.
Вся математика в Вавилоне основывалась на шумерской шестидесятиричной
системе, которую аккадцы скрестили с десятичной. Возникшие из-за этого
затруднения устранялись с помощью счетных таблиц - своего рода счетных
линеек древности. С помощью такой системы счета вавилоняне сумели достигнуть
удивительных результатов. Достаточно вспомнить, что для древних греков,
которые были в какой-то степени нашими учителями и в области математики и в
области астрономии, понятие 10 000 связывалось с понятием "тьмы народа",
понятие миллиона возникло на Западе лишь XIX веке, а клинописный текст,
найденный на холме Куюнджик, приводит математический ряд, конечный итог
которого выражается числом 195 955 200 000 000, то есть такими числами,
которыми не могли оперировать даже во времена Декарта и Лейбница. Однако
надо сказать, что вся математическая наука вавилонян пагубным образом
переплеталась с астрологией и пророчествованием, которые тоже нашли путь в
Западную Европу - через поздний Рим в мавританскую Аравию.
Леонард Вуллей, которому мы обязаны большинством наших сведений о
таинственном народе "черноголовых", приводит пример из области архитектуры,
свидетельствующий о том, что одно из шумерских изобретений продолжает жить и
поныне.
"Арка распространилась в Европе лишь со времен Александра Македонского.
Греческие архитекторы жадно ухватились за нее, видя в ней новое слово в
строительной технике, и... ввели ее в западный мир... Затем то же сделали
римляне. Однако арочные конструкции были широко распространены еще в
Вавилоне. Навуходоносор использовал их при восстановлении Вавилона еще за
600 лет до н. э.; в Уре и поныне можно увидеть арочную конструкцию в храме
Кури-Гальзу - вавилонского царя, который правил примерно в 1400 году до н.
э. Арочные перекрытия ворот, весьма близкие к современной арочной
архитектуре, встречались в домах шумеров еще 2000 лет назад. Сооружение
сводчатого стока воды в Ниппуре следует отнести к третьему тысячелетию до н.
э., а сводчатые потолки в царских гробницах Ура свидетельствуют о том, что
этот вид сооружений возник по меньшей мере еще на 400-500 лет раньше. Таким
образом, здесь четко прослеживается единая линия от зари шумерской культуры
вплоть до нашего времени". Подводя итог, Вуллей пишет: "Если судить о
заслугах людей только по достигнутым ими результатам, то шумерам должно
здесь по праву принадлежать почетное, а может быть, и выдающееся место. Если
же учитывать и воздействие, которое они оказали на последующее развитие
истории, то этот народ вполне заслуживает еще более высокой оценки. Их
цивилизации, которая, словно факел в ночи, осветила еще погруженный в
варварство мир, выпала высокая честь стать одной из первых движущих сил
истории человечества. Мы выросли в такое время, когда началом всех начал в
искусстве считалась Греция, когда думали, что сама Греция, словно Паллада,
появилась из головы Зевса-олимпийца. Но нам удалось
убедиться в том, что свои жизненные силы она черпала в культуре
лидийцев, хеттов, финикийцев, жителей Крита, Вавилона, Египта - им всем она
в немалой степени обязана своим расцветом, корни ее уходят еще дальше в
глубь веков: за всеми этими народами стоят шумеры".
Проделав шаг за шагом вместе с археологами путешествие в Двуречье,
страну потопа и древнейших царей, прослеживая истоки нашей истории, мы
почувствовали дыхание прошедших тысячелетий. Многое из того, что окружает
нас сегодня - и доброе, и злое, существовало еще пять тысячелетий назад;
когда мы вспоминаем об этом, нам кажется, что эти столетия пронеслись, как
один день.
До сих пор мы, прослеживая успехи археологов, ограничивались
территорией, не выходящей в основном за рамки Средиземноморья. Настало время
совершить прыжок в другой мир, весьма отдаленный, культура и цивилизация
которого относится примерно к той же эпохе. Вместе с археологами мы совершим
путешествие в малоизвестный нам мир; он исчез всего лишь несколько столетий
назад, но по сравнению с тем миром, с которым мы познакомились в предыдущих
главах, он покажется нам более чуждым, варварским, во многом более жестоким
и непонятным. Итак, мы отправляемся в джунгли Мексики и Юкатана.