Карамзин Н. История государства Российского

ОГЛАВЛЕНИЕ

Том 2

Глава 15. ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ИЗЯСЛАВ ДАВИДОВИЧ КИЕВСКИЙ. КНЯЗЬ АНДРЕЙ СУЗДАЛЬСКИЙ, ПРОЗВАННЫЙ БОГОЛЮБСКИМ. г. 1157-1159

Падение Великого Княжения Киевского. Новое сильное Княжение Владимирское. Происшествия в западной России. Мятежный дух Полочан. Раздор за Берладника. Бескорыстие Святослава. Неблагодарность Изяславова. Бегство Великого Князя. Странное завещание Митрополита. Мор в Новгороде.

Киевляне, изъявив ненависть к умершему Великому Князю, послали объявить

врагу Георгиеву, Изяславу Давидовичу, чтобы он шел мирно властвовать в

столице Российской. Изяслав, при восклицаниях довольного народа, въехал в

Киев [19 мая 1157 г.], оставив в Чернигове племянника своего, Святослава

Владимировича, с дружиною воинскою: ибо Князь Северский, хотя и миролюбивый,

замышлял незапно овладеть сею удельною столицею Ольговичей: его не впустили;

но Изяслав, желая иметь в нем благодарного союзника, добровольно отдал ему

Чернигов; а племянник их, Святослав Всеволодович, получил в Удел Княжение

Северское. Они заключили мир на берегах Свини (где ныне Березна) в

присутствии Мстислава, Владимирского Князя, который, одобрив условия,

спокойно возвратился в Волынию.

Таким образом Изяслав Давидович остался повелителем одной Киевской

области и некоторых городов Черниговской. Переяславль, Новгород, Смоленск,

Туров, область Горынская и вся западная Россия имели тогда Государей

особенных, независимых, и достоинство Великого Князя, прежде соединенное с

могуществом, сделалось одним пустым наименованием. Киев еще сохранял

знаменитость, обязанный ею, кроме своего счастливого положения, торговле,

множеству избыточных обитателей, богатству храмов, монастырей: скоро утратит

он и сию выгоду, лишенный сильных защитников.

Но в то время, как древняя столица наша клонится к совершенному

падению, возникает новая под сению Властителя, давно известного мужеством и

великодушием.

Еще при жизни Георгия Долгорукого сын его, Андрей, в 1 155 году уехал

из Вышегорода (не предуведомив отца о сем намерении). Феатр алчного

властолюбия, злодейств, грабительств, междоусобного кровопролития, Россия

южная, в течение двух веков опустошаемая огнем и мечом, иноплеменниками и

своими, казалась ему обителию скорби и предметом гнева Небесного.

Недовольный, может быть, правлением Георгия и с горестию видя народную к

нему ненависть, Андрей, по совету шурьев своих, Кучковичей, удалился в землю

Суздальскую, менее образованную, но гораздо спокойнейшую других. Там он

родился и был воспитан; там народ еще не изъявлял мятежного духа, не судил и

не менял государей, но повиновался им усердно и сражался за них мужественно.

Сей Князь набожный вместо иных сокровищ взял с собою Греческий образ Марии,

украшенный, как говорят Летописцы, пятнадцатью фунтами золота, кроме

серебра, жемчуга и камней драгоценных; избрал место на берегу Клязьмы, в

прежнем своем Уделе: заложил каменный город Боголюбов, распространил

основанный Мономахом Владимир, украсил зданиями каменными, Златыми и

Серебряными вратами. Как нежный сын оплакав кончину родителя, он воздал ему

последний долг торжественными молитвами, строением новых церквей, Обителей в

честь умершему, или для спасения его души; и между тем, как народ Киевский

злословил память Георгия, священный Клирос благословлял оную в Владимире.

Суздаль, Ростов, дотоле управляемые Наместниками Долгорукого,

единодушно признали Андрея Государем. Любимый, уважаемый подданными, сей

Князь, славнейший добродетелями, мог бы тогда же завоевать древнюю столицу;

но хотел единственно тишины долговременной, благоустройства в своем

наследственном Уделе; основал новое Великое Княжение Суздальское, или

Владимирское, и приготовил Россию северо-восточную быть, так сказать,

истинным сердцем Государства нашего, оставив полуденную в жертву бедствиям и

раздорам кровопролитным.

Борис Георгиевич, княжив при отце в Турове, или добровольно выехал

оттуда в Суздальскую область, или был изгнан Юрием Ярославичем,

Святополковым внуком, который, происходя от старшей ветви Княжеского Дому,

имел право на самую область Киевскую. Изяслав, желая доставить Удел

Владимиру Мстиславичу, соединился с Князьями Волынскими, Галицким,

Смоленским и приступил к Турову. Юрий искал мира, но мужественно оборонялся,

и чрез 10 недель многочисленное войско осаждающих удалилось, потеряв большую

часть коней своих от заразы.

[1158 г.] В числе Изяславовых союзников находились и Полочане, которые

едва ли уступали тогда Новогородцам в своевольстве. Мы упоминали о несчастии

князя Рогволода Борисовича, изгнанного ими без всякой основательной причины:

Святослав Черниговский дал ему вспомогательную дружину, и жители Друцка с

великою радостию приняли его, выслав Глеба Ростиславича, ограбив дом, Бояр,

друзей сего последнего. Отец Глебов, видя опасное волнение и в самом

Полоцке, старался задобрить граждан ласками, дарами и, взяв с них новую

присягу, осадил Друцк.

Сильный отпор жителей заставил сего Князя искать мира: Рогволод дал

клятву жить с ним в братстве и нарушил оную вместе с вероломными Полочанами,

которые, думая загладить измену изменою, послали сказать ему: "Князь добрый!

Мы виновны, свергнув тебя с престола и разграбив твое имение: не помни зла и

возвратися к нам: выдадим тебе Ростислава Глебовича". Он согласился с ними;

но Ростислав, уведомленный об их замысле, ходил вооруженный, носил латы под

одеждою и смелостию вселял боязнь в злодеев. Наконец они устыдились своей

робости и звали Князя, жившего за городом, в собрание народное, будто бы для

дел государственных. "Вчера я был у вас, - ответствовал Ростислав: - для

чего же вы не говорили о делах?" - однако ж поехал в город. Верный Отрок

Княжеский остановил его: ибо народ уже снял с себя личину, грозно вопил на

Вече и лил кровь Бояр, преданных Глебовичам. Ростислав, соединив дружину,

удалился в Минск к брату Володарю; а Рогволод, подкрепленный силою Князя

Смоленского, отнял Изяславль у Всеволода Глебовича и предписал мир его

брату: остался Князем Полоцким, дал Всеволоду Стрежев, Изяславль Брячиславу

Васильковичу и восстановил тишину кратковременную. Володарь, третий сын

Глебов, воевал тогда с Литвою: братья присягнули за него в верном исполнении

мирных условий.

Изяслав Давидович не долго жил в союзе с Галицким и Волынскими

Князьями. Поводом к сему разрыву служил знаменитый Воевода первого, Иоанн

Берладник. Князь Галицкий, ненавидя и боясь сего брата двоюродного,

изгнанного Владимирком, умел склонить на свою сторону не только Венгерского

Короля с Поляками, но и многих Князей Российских, желая, чтобы они вместе с

ним убедили Изяслава выдать ему Иоанна. Гнушаясь делом столь жестоким,

великий князь отвечал их Послам в Киеве, что он никогда на то не согласится.

Иоанн же, бесчеловечно гонимый, хотел мстить Ярославу Владимирковичу:

ограбил несколько богатых судов на Дунае, нанял 6000 Половцев и вступил в

Галицию; но скоро был оставлен сими хищниками, ибо не дозволял им опустошать

земли и щадил доброхотствующих ему жителей. Сведав, что Ярослав вооружается,

Великий Князь предложил Святославу Ольговичу тесный союз и два города,

Мозырь и Чечерск. Тут Святослав оказал бескорыстие великодушное.

"Признаюсь, - говорил он, - что я досадовал, когда ты не отдал мне всей

области Черниговской; но сердце мое ненавидит злобу между родными. Если

враги несправедливые угрожают тебе войною, то они будут и моими врагами.

Сохрани меня Бог от мздоимства в таком случае: не хочу никаких городов и

вооружаюсь". Пировав три дня, они дали знать Князю Галицкому, что готовы

соединенными силами отразить его нападение. Ярослав успокоился; но Великий

Князь вздумал сам объявить ему войну за Иоанна Берладника: ибо многие

Галичане звали сего Воеводу в землю свою, уверяя, что народ толпами

устремится под его знамена и что сын Владимирков не любим гражданами.

Святослав Ольгович не хотел идти; удерживал Великого Князя; представлял ему,

что Иоанн не сын, не брат их; но пылкий Изяслав с угрозами ответствовал в

Василькове Послу Черниговскому: "Скажи брату, что он, по возвращении моем из

Галича, волею и неволею может отправиться назад в Новгород Северский!"

Добродушный Святослав с горестию видел несправедливость своего родственника,

желая ему добра и мира Государству. "Богу открыто смирение души моей, -

сказал он Вельможам: - я не искал управы мечом, когда Изяслав, вместо целой

области Черниговской, дал мне только семь городов, опустошенных Половцами и

населенных псарями. Он еще не доволен, и за миролюбивый, благоразумный совет

грозится, вопреки святой клятве, выгнать меня из Чернигова! Но Провидение

карает вероломных". Оно в самом деле наказало брата его. Галицкий, соединясь

с Волынскими Князьями, Изяславичами и дядею их, Владимиром Андреевичем,

предупредил Великого Князя и занял Белгород. Изяслав обступил их с войском

многочисленным: одних Половцев было у него с лишком 20000. Указывая на

сильные полки свои, он с гордостию требовал, чтобы союзники вышли из города.

Но Берендеи и Торки изменили ему; начальники их тайно велели сказать

Мстиславу: "Князь! От нас все зависит. Если будешь нам другом, как отец

твой, и дашь каждому по доброму городу, мы оставим Изяслава". Они сдержали

слово: в глубокую полночь зажгли шатры свои и с грозным воплем ускакали в

город. Пробужденный ночною тревогою, Великий Князь сел на коня; увидел

измену и бежал за Днепр вместе с Владимиром Мстиславичем, его другом;

Половцы также: многие из них утонули в Роси; других пленили Юрьевцы и

Берендеи.

Союзники вошли в столицу, послав объявить Смоленскому Князю,

Ростиславу, что они единственно для него завоевали престол Киевский и будут

ему послушны как старшему. Мстислав требовал только, чтобы низверженный

Митрополит Климент снова управлял церковию Российскою: "ибо Константин

(говорил он) клял память отца моего". Но Ростислав не хотел слышать о

Клименте, избранном, по его мнению, беззаконно. Наконец согласились, чтобы

не быть Митрополитом ни тому, ни другому и призвать нового из Царяграда.

Изгнанный Мстиславом, Константин уехал в Чернигов и скоро преставился,

удивив современников и потомство странностию своего завещания. Он вручил

запечатанную духовную Святителю Черниговскому, Антонию, и требовал, чтобы

сей Епископ клятвенно обязался исполнить его последнюю волю. Антоний в

присутствии Князя Святослава срезал печать и с изумлением читал следующее:

"Не погребайте моего тела: да будет оно извлечено из града и повержено псам

на снедение!" Епископ не дерзнул нарушить клятвы; но Князь, страшась гнева

Небесного, велел на третий день привезти тело Митрополита в Чернигов и с

честию предать земле в Соборной церкви, подле гроба Игоря Ярославича.

Летописцы рассказывают, что в сии три дня, ясные для Чернигова, была ужасная

буря и молния в Киеве; что одним громовым ударом убило там семь человек и

ветер сорвал шатер Ростислава, стоявшего тогда в поле близ Вышегорода; что

сей Князь старался молитвами в церквах умилостивить Небо и что вдруг настала

тишина, когда совершилось погребение Митрополитова тела.

В княжение Изяслава Новгород вторично испытал бедствие мора: не

успевали хоронить ни людей, ни скота; от смрада бесчисленных трупов нельзя

было ходить по городу, ни в окрестностях. Летописцы не говорят о

происхождении, свойстве и наружных знаках сей язвы, которая свирепствовала

единственно в Новгороде.