Карамзин Н. История государства Российского

ОГЛАВЛЕНИЕ

Том 2

Глава 9. ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ЯРОПОЛК. г. 1132-1139

Неустройства. Дань Печорская. Завоевание Дерпта. Битва на Ждановой горе. Кровопролитие в южной России. Изгнание Князя из Новагорода. Великодушие Василька Полоцкого. Псков отделился от Новагорода. Устав о церковной дани. Новогородцы опять изгоняют Князя. Междоусобие в южной России. Мир и кончина Великого Князя. Столетняя вражда между потомками Олега и Мономаха. Галицкое Княжение. Характер Владимирка. Борис воюет с Королем Венгерским; является в стане Короля Французского; убит изменником.

Превосходные достоинства Мстислава удерживали частных Князей в границах

благоразумной умеренности: кончина его разрушила порядок.

Граждане Киевские объявили Ярополка Владимировича Государем своим и

призвали его в столицу. Согласно с торжественным договором, заключенным

между им и старшим братом, в исполнение Мономахова завещания, он уступил

Переяславль Всеволоду, сыну Мстислава. Сей Князь Новогородский, приехав

туда, чрез несколько часов был изгнан дядею, Георгием Владимировичем, Князем

Суздальским и Ростовским, который заключил союз с меньшим братом Андреем и

боялся, чтобы Ярополк не сделал Всеволода наследником Киевского престола.

Великий Князь убедил Георгия выехать из Переяславля; но, чтобы успокоить

братьев, отдал сию область другому племяннику, Изяславу Мстиславичу, Князю

Полоцкому. Таким образом слабость нового Государя обнаружилась в излишней

снисходительности, и несчастные следствия доказали, сколь малодушие его было

вредно для Государства. Новогородцы, Ладожане и Псковитяне (которые

составляли одну область) уже не хотели принять Всеволода.

"Забыв клятву умереть с нами (говорили они), ты искал другого княжения:

иди же, куда тебе угодно!" Несчастный Князь должен был удалиться. Граждане

скоро одумались и возвратили изгнанника; но власть его ограничилась, и

Посадники, издревле знаменитые слуги Князей, сделались их совместниками в

могуществе, будучи с того времени избираемы народом. - Полочане также

воспользовались отсутствием Изяслава: выгнали брата его, Святополка, и

признали Князем своим Василька Рогволодовича, который возвратился тогда из

Царяграда.

[1133-1134 гг.] Новые перемены служили только поводом к новым

беспорядкам и неудовольствиям. Желая совершенно угодить братьям, Ярополк

склонил Изяслава уступить Переяславль дяде своему, Вячеславу. Племянник в

замену получил Туров и Пинск, сверх его прежней Минской области; был доволен

и ездил в Уделы Мстиславичей, в Смоленск, в Новгород, собирать дары и налоги

для Ярополка.

Достойно примечания, что Новгород, владея отдаленными странами нынешней

Архангельской губернии, платил за них Великим Князьям особенную дань,

которая называлась печорскою. Но скоро верность Изяслава и братьев его

поколебалась: легкомысленный Вячеслав, жалея о своем бывшем уделе, отнял у

племянника Туров, а Георгий Владимирович взял Переяславль, отдав за то

Ярополку часть своей Ростовской и Суздальской области. Огорченный Изяслав

прибегнул ко Всеволоду: сей Новогородский Князь незадолго до того времени

победил мятежную Чудь, взял Юрьев, или Дерпт, основанный Великим Ярославом,

и в надежде на свою храбрость обещал брату завоевать для него область

Суздальскую. Он не сдержал слова: дошел только до реки Дубны и возвратился.

Между тем в Новегороде господствовало неустройство:

народ волновался, избирал, сменял Посадников и даже утопил одного из

главных чиновников своих, бросив его с моста, который служил Новогородцам

вместо скалы Тарпейской. Недовольные худым успехом Всеволодова похода, они

требовали войны и хотели снова идти к Суздалю. Напрасно Михаил, тогдашний

Митрополит Киевский, приехав к ним, старался отвратить их от сего

междоусобия: Новогородцы считали оное нужным для своей чести; не пустили от

себя Митрополита и, несмотря на жестокость зимы, выступили в поле 31 декабря

[1133 г.]; с удивительным терпением сносили холод, вьюги, метели и

кровопролитною битвою, 26 генваря, на долгое время прославили Жданову гору

(в нынешней Владимирской губернии); потеряли множество людей, убили еще

более Суздальцев, но не могли одержать победы; возвратились с миром и

немедленно освободили Митрополита, который предсказал им несчастные

следствия их похода.

И южная Россия была в сие время феатром раздора. Ольговичи, Князья

Черниговские, дружные тогда со Мстиславичами, объявили войну Ярополку и

братьям его; призвали Половцев; жгли города, села; грабили, пленяли Россиян

и заключили мир под Киевом. Изяслав был тут же. Он не ходил вторично с

Новогородцами в область Суздальскую: Великий Князь уступил ему Владимир,

Андрею, брату своему, Переяславль, а Ростов и Суздаль возвратил Георгию,

который сверх того удержал за собою Остер в южной России. В сем случае

Новогородцы поступили как истинные, добрые сыны отечества: не хотев взять

участия в междоусобии, они прислали своего Посадника Мирослава и наконец

Епископа Нифонта, обезоружить Князей словами благоразумия. Нифонт, муж

строгой добродетели, сильными убеждениями тронул их сердца и более всех

способствовал заключению мира.

[1135 г.] Но чрез несколько месяцев опять возгорелась война, и Князья

Черниговские новыми злодействами устрашили бедных жителей Переяславской

области.

В жестокой битве, на берегах Супоя, Великий Князь лишился всей дружины

своей; она гналась за Половцами и была отрезана неприятелями: ибо Ярополк с

большею частию войска малодушно оставил место сражения. Пленив знатнейших

Бояр, Ольговичи взяли и знамя Великого Князя. Василько, сын Мономаховой

дочери, Марии, и Греческого Царевича Леона, находился в числе убитых. -

Завоевав Триполь, Халеп, окрестности Белагорода, Василева, победители уже

стояли на берегах Лыбеди, когда Ярополк, готовый ко вторичной битве, но

ужасаясь кровопролития, вопреки мнению братьев предложил мир и согласился

уступить Ольговичам Курск с частию Переяславской области. Митрополит ходил к

ним в стан и приводил их к целованию креста, по тогдашнему обычаю.

[1136 г.] Между тем Новогородцы, миря других, сами не умели

наслаждаться внутреннею тишиною. Князь был жертвою их беспокойного духа.

Собрав граждан Ладожских, Псковских, они торжественно осудили Всеволода на

изгнание, ставя ему в вину, 1) что "он не блюдет простого народа и любит

только забавы, ястребов и собак; 2) хотел княжить в Переяславле; 3) ушел с

места битвы на Ждановой горе прежде всех и 4) непостоянен в мыслях: то

держит сторону Князя Черниговского, то пристает ко врагам его". Всеволод был

заключен в Епископском доме с женою, детьми и тещею, супругою Князя Святоши;

сидел как преступник 7 недель за всегдашнею стражею тридцати воинов, и

получил свободу, когда Святослав Ольгович, брат Князя Черниговского,

избранный народом, приехал княжить в Новгород. Оставив там аманатом юного

сына своего, Владимира, Всеволод искал защиты Ярополковой, и добросердечный

Великий Князь, забыв вину сего племянника (хотевшего прежде, в досаду ему,

овладеть Суздальскою землею), дал изгнаннику Вышегород; но равнодушно

смотрел на то, что древняя столица Рюрикова, всегдашнее достояние Государей

Киевских, уже не признавала над собою их власти.

[1137 г.] Мятеж продолжался в Новегороде. Всеволод имел там многих

ревностных друзей, ненавистных народу, который одного из них, именем Георгия

Жирославича, бросил в Волхов. Сии люди, не теряя надежды успеть в своем

намерении, хотели даже застрелить Князя Святослава. Сам Посадник держал их

сторону и наконец с некоторыми знатными Новогородцами и Псковитянами ушел ко

Всеволоду, сказывая ему, что все добрые их сограждане желают его

возвращения. Рожденный, воспитанный с ними, сей Князь любил Новогород как

отчизну и неблагодарных его жителей как братьев; тосковал в изгнании и с

сердечною радостию спешил приближиться к своей наследственной столице. На

пути встретил его с дружиною Василько Рогволодович, Князь Полоцкий, в 1129

году сосланный Мстиславом в Константинополь: он имел случай отмстить сыну за

жестокость отца; но Василько был великодушен: видел Всеволода в несчастии и

клялся забыть древнюю вражду; желал ему добра и сам с честию проводил его

чрез свои области.

Псковитяне с искренним усердием приняли Всеволода: Новогородцы же не

хотели об нем слышать и, сведав, что он уже во Пскове, разграбили домы его

доброжелателей, а других обложили пенями, и собранные 1500 гривен отдали

купцам на заготовление нужных вещей для войны. Святослав призвал брата

своего, Глеба, из Курска; призвал самых Половцев. Уже варвары надеялись

опустошить северную Россию, как они с жестоким отцом сего Князя грабили

южную; но Псковитяне решились быть друзьями Всеволода: завалив все дороги в

дремучих лесах своих, они взяли такие меры для обороны, что устрашенный

Святослав не хотел идти далее Дубровны и возвратился. Таким образом город

Псков сделался на время особенным Княжением:

Святополк Мстиславич наследовал сию область по кончине брата своего,

набожного, благодетельного Всеволода-Гавриила, коего гробницу и древнее

оружие доныне показывают в тамошней соборной церкви.

Новогородцы, избрав Святослава, объявили себя неприятелями Великого

Князя, также Суздальского и Смоленского. Псковитяне не хотели иметь с ними

сношения; ни Василько, Князь Полоцкий, верный союзник Всеволодов. Лишенные

подвозов, они терпели недостаток в хлебе (которого осьмина стоила тогда в

Новегороде 7 резаней), и неудовольствие народное обратилось на Князя

невинного. Одно духовенство имело некоторую причину жаловаться на

Святослава: ибо он сочетался каким-то незаконным браком в Новегороде, не

уважив запрещения Епископского и велев обвенчать себя собственному или

придворному Иерею. За то сей Князь старался обезоружить Нифонта своею

щедростию, возобновить древний устав Владимиров о церковной дани, определив

Епископу брать, вместо десятины от Вир и продаж, 100 гривен из казны

Княжеской, кроме уездных оброков и пошлины с купеческих судов. Но Святослав

не мог успокоить народа и был изгнан с бесчестием. Желая защитить себя от

мести Ольговичей, граждане оставили в залог у себя его Бояр и Княгиню;

сослали ее в монастырь Св. Варвары и призвали в Новгород Ростислава, внука

Мономахова, сына Георгиева; заключили мир с Великим Князем, Псковитянами и

хвалились своею мудрою Политикою. - Горестный Святослав, разлученный с

женою, на пути своем в Чернигов был остановлен смоленскими жителями и заперт

в монастыре Смядынском: ибо Ольговичи снова объявили тогда войну роду

Мономахову.

Сии беспокойные Князья вместе с Половцами ограбили селения и города на

берегах Сулы. Андрей Владимирович не мог отразить их, ни иметь скорой помощи

от братьев, которые, в надежде на мир, распустили войско. Он не хотел быть

свидетелем бедствия своих подданных и спешил уехать из Переяславля, оставив

их в добычу врагам и не менее хищным Наместникам. Заключение Святослава еще

более остервенило жестоких Ольговичей; пылая гневом, они как тигры

свирепствовали в южной России, взяли Прилук, думали осадить Киев. Но Ярополк

собрал уже сильную рать, заставил их удалиться и скоро приступил к

Чернигову. Не только все Российские Князья соединились с ним, но и Венгры

дали ему войско: в стане его находились еще около 1000 конных Берендеев или

Торков. Жители Черниговские ужаснулись и требовали от своего Князя,

Всеволода, чтобы он старался умилостивить Ярополка. "Ты хочешь бежать к

Половцам, - говорили они: - но варвары не спасут твоей области: мы будем

жертвою врагов. Пожалей о народе и смирися. Знаем человеколюбие Ярополково:

он не радуется кровопролитию и гибели Россиян". Черниговцы не обманулись:

Великий Князь, тронутый молением Всеволода, явил редкий пример великодушия

или слабости: заключив мир, утвержденный с обеих сторон клятвою и дарами,

возвратился в Киев и скончался [18 Февраля 1139 г.].

Сей Князь, подобно Мономаху, любил добродетель, как уверяют Летописцы;

но он не знал, в чем состоит добродетель Государя. С его времени началась та

непримиримая вражда между потомками Олега Святославича и Мономаха, которая в

течение целого века была главным несчастием России: ибо первые не хотели

довольствоваться своею наследственною областию и не могли, завидуя вторым,

спокойно видеть их на престоле Великокняжеском.

Вместе с другими Россиянами находилась под Черниговом, в Ярополковом

стане, и вспомогательная дружина Галицкая: так с сего времени называется в

летописях юго-западная область России, где сын Володарев, честолюбивый

Владимирко, господствуя вместе с братьями, перенес свою особенную столицу на

берег Днестра, в Галич, и прославился мужеством. Он не мог забыть коварного

злодеяния Ляхов, столь бесчестно пленивших Володаря, и мстил им при всяком

случае. Какой-то знатный Венгерец, Болеславов Вельможа, начальник города

Вислицы, изменив Государю, тайно звал Галицкого Князя в ее богатую область.

Владимирко без сопротивления завладел оною и сдержал данное Венгерцу слово:

осыпал его золотом, ласкою, почестями; но, гнушаясь злодеянием, велел тогда

же ослепить сего изменника и сделать евнухом. "Изверги не должны иметь

детей, им подобных", - сказал Владимирко, хотев таким образом согласить

природную ненависть к Полякам с любовию к добродетели. Он удовольствовался

взятою добычею и не мог удержать за собою Вислицы. Польские Летописцы

говорят, что Болеслав старался отмстить ему таким же грабежом в Галицкой

области: свирепствовал огнем и мечом, плавал в крови невинных земледельцев,

пастырей, жен, и возвратился с чecmuю. Тогдашние ужасы войны без сомнения

превосходили нынешние и казались не злодейством, но ее принадлежностию,

обыкновенною и необходимою.

Владимирко - то враг, то союзник венгров - участвовал также в войне

Бориса, сына Евфимии, Мономаховой дочери, с Королем Белою Слепым. Еще в

утробе матери осужденный на изгнание и воспитанный в нашем отечестве, Борис,

возмужав, хотел мечом доказать силу наследственных прав своих и вступил в

Венгрию с Россиянами, его союзниками, и с Болеславом Польским; но в

решительной битве не выдержал первого удара Немцев и бежал как малодушный,

не умев воспользоваться благорасположением многих Венгерских Бояр, которые

думали, что он был законный сын их Государя и что Коломан единственно по

ненависти своей к Российской крови изгнал супругу, верную и невинную.

Напрасно искав защиты Немецкого Императора, Борис чрез несколько лет явился

в стане Людовика VII, когда сей Французский Монарх шел чрез Паннонию в

Обетованную землю. Узнав о том, Гейза, Король Венгерский, требовал головы

своего опасного неприятеля; но Людовик сжалился над несчастным и, призвав на

совет Епископов, объявил Послам Гейзы, что требование их Короля не согласно

ни с честию, ни с Верою Христианскою. Борис, женатый на родственнице

Мануила, Греческого Императора, удалился в Царьград, выехав тайно из

Французского стана на коне Людовиковом; воевал еще с Гейзою под знаменами

Мануила и был застрелен изменником, Половецким воином, в 1156 году. Сын его,

младший Коломан, известный храбростию, служил после Грекам и

правительствовал в Киликии.