Гиро П. Частная и общественная жизнь римлян

ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава XIV. Администрация римского мира

7. Выборы в Помпее

Турист, прогуливающийся по улицам древней Помпеи, разрушенным в 79 году по Р. X. извержением Везувия и теперь частью расчищенным, может заметить на стенах латинские надписи, начертанные кистью. Почти все эти надписи представляют собою избирательные афиши. В 1871 году известно было уже до 1400 таких афиш.

В Помпеях было два рода магистратов: во-первых, два дуумвира juri dicundo, напоминающих наших мэров (городских глав) и имевших сверх того еще некоторую судебную власть; во-вторых, два эдила, которые заведовали дорожною частью и общественными работами. Все эти должности были избирательными сроком на год. Всякий

489

совершеннолетний гражданин был избирателем; но выборы происходили не по большинству голосов отдельных граждан. Всякий гражданин подавал голос в своей группе, каждая группа затем считалась за один голос, и избранным объявлялся тот кандидат, за которого высказалось большинство групп. Кроме того, не всякий избиратель имел право быть избранным: для этого он должен был удовлетворять особым условиям относительно возраста, имущества и общественного положения. Выборы происходили в марте, а вступление в должность — 1-го июля.

В год гибели Помпеи на должность эдила, по-видимому, было шесть кандидатов, на должность дуумвира — четыре. Эти десять кандидатов рекомендуются в 590 объявлениях, которые найдены на расчищенных до сих пор улицах города; на основании этого можно было заключить, что всех таких объявлений было до 1500. Десять кандидатов на четыре места, 1500 избирательных афиш в городе в 2 ? километра в окружности и с населением, не превышавшим 30000 душ, считая и рабов, — все это указывает на довольно оживленную избирательную борьбу.

Избирательные законы требовали, чтобы всякая кандидатура была официально заявлена. Это заявление делалось за несколько дней до выборов председателю комиций, т. е. старшему по возрасту из находящихся в должности дуумвиров. В Помпее, по-видимому, не было избирательных комитетов. Инициативу при постановке той или иной кандидатуры брали на себя соседи, жители одного и того же квартала.

Вот образчик избирательной надписи, которая гласит: «Соседи поддерживают кандидатуру Казеллия Марцелла на должность эдила». Они не довольствуются этим коллективным объявлением, большинство повторяет то же воззвание на стенах своих домов. На очень незначительном пространстве было найдено 18 таких афиш; одну из них подписал некий Пирам Олимпионик Кальв. Другая гласит: «М. Казеллий Марцелл будет хорошим эдилом и устроит великолепные игры». Даже женщины вмешиваются в это дело: «Кандидатуру Казеллия и Альбуция поддерживают Стация и Петрония. О, если бы всегда в колонии были такие граждане, как они!» Эти женщины, по всей вероятности, были кабатчицами, как и большинство женщин, вмешивавшихся в выборы в Помпее. Одна из них, Стация, уже поддерживала других кандидатов на эдильство два года перед этим.

Казеллий был не единственным кандидатом, которого поддерживали в 79 году. Поддержку соседей имел и Вация, кандидат в эдилы, а также М. Гельвий Сабин. Есть даже такая надпись: «Народ поддерживает Л. Попидия Секунда». Этот Попидий принадлежал к одной из первых фамилий города и занимал очень обширный дом. Один из его вольноотпущенников, Денис, сукновал по ремеслу, выставил не меньше четырех афиш в пользу своего патрона.

490

Четыре кандидата на должность дуумвира были: Г. Гавий Руф, Л. Цей Секунд, Г. Кальвенций Ситтий Магнус и М. Голконий Приск. Самым знаменитым из них был последний. Члены его семейства неоднократно занимали муниципальные должности, и общественные памятники свидетельствуют о щедрости его предков. При Августе один из Голкониев был фламином, пять раз дуумвиром и получил титул патрона колонии. Его брат был дуумвиром при Тиберии; оба они на свои средства построили городской театр.

За того или другого кандидата высказывались не только отдельные граждане, но и различные корпорации. Все золотых дел мастера поддерживали Куспия Пансу, который домогался эдильства. Он же имел на своей стороне и корпорацию lignarii, в которую входили лесоторговцы, столяры, плотники и вообще ремесленники, занятые на постройках. Эта же корпорация поддерживала и Голкония в качестве кандидата в дуумвиры. Земледельцы выставили Казеллия, зеленщики Гельвия и Церриния. Найдена афиша, которая гласит, что они единодушно подают свой голос за Голкония. Афиши, относящиеся к более раннему времени, содержат следующие слова: «Выберите в эдилы Г. Юлия Полиба, он доставляет хороший хлеб». Не следует поэтому удивляться, что Г. Полибий выступил в качестве кандидата от булочников. Подобные же манифестации были произведены продавцами живности, пирожниками и рыбаками. Суконщики, несмотря на свое могущество, не выступили целой корпорацией; но зато отдельные члены этой последней неоднократно высказывают свои симпатии тому или другому кандидату. Красильщики, портные, парфюмеры, цирюльники, погонщики мулов, носильщики, книгопродавцы также имели своих излюбленных кандидатов.

В Помпеях были общества, имевшие главной, если не единственной целью культ того или другого божества: такие общества также приняли участие в избирательной агитации. Почитатели Изиды поддерживают Пансу и Гельвия Сабина, тогда как поклонники Венеры,

491

местного божества, стоят на стороне Попидия Секунда и Цея Секунда. В одной афише даже прямо заявляется, что сама Венера лично благоприятствует Казеллию.

Некоторые из помпейских обществ имели очень странный характер: так, например, Вация удостоился привлечь на свою сторону симпатии «поздно пьющих» (seribibi), «воришек» (furunculi), «любителей поспать» (dormientes). И это были не просто шуточные прозвища: люди, называвшие себя такими именами, были гуляки, которые, быть может, действительно предавались всем этим занятиям.

В городе было много кабаков и постоялых дворов. Содержатели их так же, как и наши кабатчики, пользовались немалым влиянием, которое и пускали в ход во время выборов, с целью угодить самому кандидату или завербовать себе побольше посетителей из среды его приверженцев. Множество афиш подписано кабатчиками или содержателями винных погребков. Иногда афиша прямо обращается к их усердию: «Кабатчики, подавайте голос за такого-то». Некто Феб вместе со всеми посетителями своего кабачка рекомендует М. Голкония Приска и Г. Гавия Руфа. Попадается немало и женщин, имена которых выдают их рабское происхождение. Это были, очевидно, вольноотпущенницы, содержательницы кофеен и маленьких лавочек.

Такие коллективные заявления бывали не только в низших классах населения. Вот, например, изготовитель бронзовых изделий, который высказывается за Пансу «вместе со своими учениками» (cum discentes вместо cum discentibus). А вот и другой изготовитель, который поддерживает Вация «вместе со своими рабочими» (cum suis). Среди этих людей были вольноотпущенники, которые таким путем думали отблагодарить своего бывшего господина. Это был, по большей части, мелкий люд, но некоторые из них нередко делались не только зажиточными, но и богатыми. Некоторые семьи из высших слоев помпейских горожан, без всякого сомнения, родоначальником своим, и притом довольно близким, имели раба. Для примера достаточно указать богатого банкира Л. Цецилия Юкунда, который был вольноотпущенником или сыном вольноотпущенника.

Наконец, есть доказательство, что и знатные фамилии не пренебрегали случаем пустить в ход свое влияние в пользу того или другого кандидата, успех которого они почему-либо принимали близко к сердцу; для этого они пользовались, как и все, стенными афишами.

Соображения, которые приводились в пользу некоторых кандидатов, весьма любопытны: «Выбирайте в дуумвиры Бруттия Бальба, — гласит одна надпись, — этот не расхитит казны». Был ли это намек на какие-нибудь злоупотребления прежних дуумвиров? Весьма возможно. Во всяком случае, эта афиша долгое время оставалась нетронутой, как будто для того, чтобы сохранить память об этой


492

любопытной рекомендации. Часто в афише прибавляется: «кандидат — честный человек» или «он достоин общественной должности»; многие охарактеризованы как люди «честные и почтенные». Гельвий — человек, «который заслуживает всего хорошего и никому не сделал ничего дурного». Попидий находится «в возрасте, которому чуждо всякое зло»; он «превосходный юноша исключительной честности; никто не заслуживает почестей более, чем он». Как мы видим, здесь нет ничего, кроме похвал; ни одного неприятного слова, ни одного оскорбительного намека по адресу соперника! Подобная вежливость приводит в недоумение. Самое большое, что мы здесь иногда встречаем, это — сдержанный намек, в большинстве случаев для нас даже и непонятный.

Весьма возможно, что вопреки законам, деньги играли значительную роль на выборах в Помпее, и что при этом прибегали к более или менее недозволенным средствам. Но само собой разумеется, что в надписях это никак не отразилось. К одной из афиш прибавлено: «Аттал, ты спишь». Не есть ли это предостережение какому-нибудь избирательному агенту, чтобы он зорко наблюдал в своем участке за действиями соперников?

Как ни была оживленна избирательная борьба, она оставалась совершенно чуждой политике. Единственное, что имелось при этом в виду — это заведование городскими делами. Дальше этого не идет забота помпейцев, и, насколько можно судить по тому, что представляет собой теперь этот воскресший город, его дела велись образцово.

(Willems, Les elections municipales a Pompei). Ваш комментарий о книге
Обратно в раздел история